- Да, - решил наконец Никабар. - Да, приготовьте огнеметы. Пустим Пракне кровь из носа.
      "Принц Лисса" несся по волнам, стремительно сокращая расстояние между собой и "Серой дамой". Теперь Пракна уже хорошо видел корабль своего флота: там быстро меняли галсы, стараясь перехитрить крейсер. При нормальном положении дел быстрые корабли Лисса легко могли обогнать нарские крейсеры, но сейчас состояние "Серой дамы" не давало ей набрать в паруса достаточно ветра, чтобы оторваться от преследования. Казалось, что теперь соперники находятся на равных: оба шли на одной скорости. И поскольку шхуна была недосягаема, с крейсера прекратили вести огонь. Несомненно, что на "Серой даме" уже увидели "Принца": там старались не менять курса, чтобы флагман мог оказаться между нею и крейсером. На правом борту "Принца" были готовы орудия, и артиллеристы пристально наблюдали за приближающимся крейсером, чтобы вовремя открыть огонь. Крейсер не замедлил хода, а с "Бесстрашного" ему не подавали сигналов. Однако большой дредноут изменил курс и пошел наперерез "Принцу", и Пракна стал несколько волноваться по поводу своего плана. Он шел в сторону меньшего дредноута, поставив все на превосходство в скорости, в котором был уверен. Однако теперь на него двигался и "Бесстрашный". Надо было либо менять курс и оставлять "Серую даму" погибать, либо рассчитывать на удачу, которая позволит уйти от двух дредноутов. Пракна выругался - тихо, но Марус услышал.
      - Будем менять курс? - озабоченно спросил капитан. Пракна покачал головой:
      - Нет. Ни на дюйм.
      - Сэр, но "Бесстрашный"...
      - Я его вижу, Марус.
      Марус замолчал. Он не был трусом, и Пракна знал, что его подчиненный выполнит приказ. "Принц" не изменил курс, и через несколько минут оказался всего в нескольких лигах от двух кораблей. "Серая дама" приняла левей, чтобы сократить расстояние до "Принца". Огромная волна ударила в нос "Принца", и его подбросило, словно всплывающего кита. Крейсер остался на курсе, перпендикулярном "Принцу", - словно шел на таран. Четыре орудия Пракны вот-вот могли ударить по оснастке крейсера. Дредноут, шедший слева в ромбовидном построении, изменил курс и пошел наперехват "Принцу Лисса", а "Бесстрашный" неотвратимо приближался. Мачты его стонали под парусами, туго наполненными северным ветром.
      - Подходи ближе! - крикнул штурману Пракна. - Ближе!
      Орудиям близкого действия необходима была малая дистанция, иначе выстрелы не достигли бы цели. Фитили шипели и трещали в ожидании команды открыть огонь.
      Пракна обернулся на третий дредноут. Он тоже поменял курс и быстро сокращал расстояние до "Серой дамы". При виде этого корабля у командующего флотом оборвалось сердце. При таком курсе он догонит "Серую даму" и расстреляет ее раньше, чем Пракне удастся вывести из строя крейсер. Пракна заскрипел зубами.
      - Внимание! - крикнул он артиллеристам. "Серая дама" скользнула им за корму.
      - Внимание!
      Нарский крейсер был прямо перед ними, почти досягаем.
      - Товсь...
      "Серая дама" ушла из-под огня крейсера, который нацелился носом прямо в борт "Принца": он был едва в одной миле от шхуны и не менял курса. Пракна стиснул кулак и отдал приказ:
      - Залп!
      Вокруг него взорвалась палуба. По очереди гулко ударили пушки; шхуна закачалась. Красные молнии вырывались из жерл орудий, унося к крейсеру дробь и картечь. Палуба "Принца" наполнилась дымом. Пракна сощурил глаза, наблюдая, как оснастку крейсера рвет выстрелами: она стонала под дождем раскаленного металла. Крейсер продолжал идти вперед: несмотря на повреждения, он не сошел с курса. Пракна крикнул рулевому резко повернуть на левый борт, уходя от столкновения. Лисский флагман со стоном лег на новый курс, чуть не сбросив людей с палубы в море. Артиллеристы поспешно начали перезаряжать орудия для следующего залпа, но "Принц" уже прошел мимо крейсера, и тот снова стал недосягаем. Крейсер проскользнул всего в нескольких ярдах за кормой, и Пракна успел увидеть, как у него горят паруса и веревки и ломаются реи. Лиссцы торжествующе закричали, но Пракна едва их услышал. Оставшаяся позади "Серая дама", которой с таким трудом удалось уйти от крейсера, теперь стала объектом преследования третьего дредноута.
      Сигнальщики, выстроенные вдоль палубы "Бесстрашного", передали приказ адмирала остальным судам эскадры. "Зловещему" было приказано не стрелять по "Принцу Лисса". А сигнал "Черному городу" был намного суровее. Потопить поврежденную шхуну.
      Адмирал Никабар остался на носу флагманского корабля наблюдать, как Пракна загораживает убегающую лисскую шхуну от крейсера. Он даже рассмеялся, когда была повреждена оснастка "Безжалостного", и обругал Карса за глупую попытку таранить "Принца". Теперь "Безжалостный" остался без парусов и будет долго добираться до Кроута. Однако смелый ход Пракны не обойдется ему даром. Он смотрит в пасти "Бесстрашного" и "Зловещего", и ему придется пройти мимо обоих кораблей. На этот раз "Зловещий" навел на него орудия, и "Бесстрашный" тоже собирался открыть огонь.
      - Десять градусов лево руля! - скомандовал Никабар своему капитану, который передал его приказ рулевому. Гигантский корабль сразу же лег влево, повернувшись к "Принцу Лисса" правым бортом. На артиллерийской палубе внизу зашипели огнеметы. У "Бесстрашного" на правом и левом борту стояли батареи из шести огнеметов, и любой из них легко мог достать судно Пракны. Одного выстрела хватило бы для того, чтобы повредить оснастку судна, поджечь ее. Никабар понимал, что ему придется действовать осторожно. Он не собирался топить "Принца Лисса". Ему достаточно было дать урок своему давнему противнику.
      Всего за несколько секунд "Бесстрашный" приготовился к стрельбе. Верхняя палуба содрогалась от перемещения установленных ниже орудий. Пока огнеметы устанавливали на огневые позиции, "Зловещий" сделал крутой поворот и поплыл параллельно "Принцу". Два дредноута взяли направление на юго-восток. "Принц" плыл на северо-запад, прямо между ними, но в противоположном направлении. Никабар понимал, что хотя этот маневр выглядит легкомысленным, он даст Пракне необходимый шанс к бегству.
      - Теперь он будет считать меня идиотом! - усмехнулся Никабар. -Даю тебе слово, Пракна, я убью тебя, но в другой раз. - Он повернулся и крикнул себе за спину: - Блас-ко, готовься открывать огонь. И еще раз просигналь "Черному городу"! Какого черта они тянут?
      "Принц Лисса" шел на полной скорости. Ветер хлестал Пракне в лицо. Глядя на все увеличивающийся силуэт "Бесстрашного", он испытывал пугающее возбуждение. По левому борту плыл меньший дредноут, и его огнеметы были наведены прямо на "Принца", хотя расстояние было слишком велико, чтобы стрелять. По правому борту высился "Бесстрашный": его орудия определенно могли бы попасть в "Принца", однако он не открывал огня. Пракна не мог понять почему. Оба дредноута проплывут мимо "Принца", и он окажется под их перекрестным огнем, попадет под шквал огня. Он мысленно перебирал свои возможности. Его орудия с правого борта уже были готовы открыть огонь, но они были бессильны перед броней флагмана Никабара, так что Пракна не трудился отдавать приказ стрелять. Его картечь просто отскочит от бортов "Бесстрашного". У него не было орудий, чтобы открыть огонь по меньшему дредноуту слева, но и это не имело значения. Как и его старший брат, дредноут был одет броней, вполне защищающей от картечи. Потопить нарский военный корабль можно только тараном на полной скорости. Пракна глубоко вдохнул холодный воздух и принял решение.
      - Марус, - быстро сказал он, - лево руля до отказа! Сворачивай к меньшему дредноуту,
      - Есть лево руля до отказа, сэр! - откликнулся Марус и отдал приказ рулевому.
      "Принц" послушно изменил курс, наставив сверкающий металлом таран на борт меньшего дредноута. И тут воздух сотрясся от взрыва. Пракна повернулся к "Бесстрашному", со страхом решив, что флагман открыл огонь. Однако стрелял не "Бесстрашный". Выстрел сделал третий дредноут - тот, который преследовал "Серую даму". Огнеметы дредноута ожили, направив струи огня на уже поврежденный борт "Серой дамы". Сразу же ударили орудия, и дредноут скрылся за занавесом огня и черного дыма. В одну секунду "Серую даму" охватило пламя. Ветер подхватил огонь и разметал его по палубе и снастям.
      Пракна мог только с ужасом наблюдать. Огнеметы дредноута снова полыхнули пламенем, обжигая корпус "Серой дамы" и в щепки разнося реи. Вскоре только пылающий остов плыл по океану. Экипаж "Принца Лисса" онемел.
      - Эй, на палубе! - прокричал Пракна. - Пошевеливайся!
      Голос командира вывел матросов из оцепенения. Команда приготовилась к тарану. Дредноут шел теперь перпендикулярно "Принцу", стремительно приближаясь - но по-прежнему не открывая огонь. Вместо этого стрелять начал "Бесстрашный".
      Пракне показалось, что настал конец света. Ему только один раз пришлось слышать выстрелы огнеметов нарского флагмана - и то издалека. На этот раз мишенью был он сам. Небо над головой разорвалось оранжевой вспышкой, которая сожгла верхушки мачт и превратила в угли наблюдателей в "вороньем гнезде". Удар был сильнее землетрясения; он сорвал флаг и срезал верхний такелаж. Следующий выстрел пронесся мимо правого борта, и еще один - мимо левого. Воздух наполнился удушливым запахом горящего керосина. На глазах у Пракны выступили слезы, кожу под мундиром обожгло жаром. "Принца" бросило вперед, к меньшему дредноуту. Огонь "Бесстрашного" рассеялся, и Пракна внезапно понял, почему он все еще жив. "Бесстрашный" не мог стрелять прямо по нему, опасаясь попасть в свой корабль.
      - Не сходить с курса! - крикнул Пракна команде.
      Второй дредноут по-прежнему не стрелял - наверное, из страха попасть по нарскому флагману. С дымящимися верхушками мачт "Принц Лисса" несся к своей цели, наставив на нее гигантский таран. Дредноут быстро изменил курс, резко уклоняясь от приближающейся шхуны. Пракна разразился проклятиями, грозя противнику кулаком, но у дредноута хватило скорости, чтобы уклониться от тарана "Принца". Позади "Принца" "Бесстрашный" шел прежним курсом. Под этим углом огнеметы уже не могли стрелять, но нарский флагман не пытался повернуть. Меньший дредноут последовал примеру флагмана, удаляясь от шхуны. Пракна вцепился в поручни с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Мысли его разбегались. Им чудесным образом удалось уцелеть - и сохранить достаточно парусов, чтобы уйти от преследования. Матросы криками приветствовали свое избавление, свистом провожая удаляющиеся нарские суда. Однако вид пылающего остова "Серой дамы" умерил их ликование. Все три дредноута уже подплывали к горящей шхуне, и маленькому крейсеру с поврежденной оснасткой удалось повернуть обратно к "Бесстрашному". Окруженная ими беспомощная "Серая дама" горела.
      - Пракна, - неуверенно спросил Марус, - будем менять курс? Идти на помощь?
      - На помощь? - мрачно переспросил Пракна. - Кому? "Серая дама" погибла, Марус. Держи прежний курс. Сматываемся ко всем чертям.
      Погибли. Хагги и вся его команда. Стоя на отплывающем от места боя "Принце" с оборванными вымпелами и двумя сгоревшими матросами, Пракна подавленно молчал. Он с отвращением смотрел, как "Бесстрашный" и сопровождавшие его корабли сжимают петлю вокруг "Серой дамы". Нарский флагман повернулся к шхуне левым бортом. Со всех ее горящих палуб вниз прыгали матросы, оставившие попытки погасить пламя. С оглушительным ревом огнеметы "Бесстрашного" открыли огонь по шхуне.
      "Серая дама" просто взорвалась. Только что она была - и вот ее не стало: осталось только горящее на поверхности океана пятно и немногочисленные обломки. Экипаж "Принца" потрясение смотрел туда, где только что находилось лисское судно. Пракна тоже смотрел туда, потеряв дар речи. Он ничего не мог сказать даже Марусу, который смотрел на него вопросительно, словно ожидая поддержки.
      - Пракна, - спросил наконец капитан. - Что теперь?
      Пракна поднял руку, требуя, чтобы его друг замолчал. Хагги был хорошим человеком. Семьянином, как и сам Пракна. И он знал, что ему, Пракне, придется сообщить молодой жене Хагги о гибели мужа, когда они вернутся домой. Но он не расскажет ей, с какой легкостью его уничтожили. Не скажет, что корабль просто испарился. Память Хагги заслуживает лучшего.
      - Сэр, - настоятельно спросил Марус, - какой нам взять курс? Нам надо повернуть, чтобы предупредить остальных?
      - Пойдем на юг, - объявил Пракна. - Кого увидим, того предупредим. А если никого не увидим, пойдем в Люсел-Лор, как можно скорее. - Командующий флотом печально улыбнулся своему капитану. - Черный флот вышел с Кроута, Марус. Теперь нам надо найти Вэнтрана.
      14
      Древний дуб
      Ричиус Вэнтран был привычен к лесам. Он вырос в Арамуре, небольшом государстве, славящемся лошадьми и огромными задумчивыми елями. Он провел в лесах всю жизнь: путешествовал со своим царственным отцом, рыбачил в озерах, охотился в сезон на оленей. Ричиус всегда был рад случаю оказаться среди деревьев, вдохнуть сладкий запах леса и изгнать из легких затхлый воздух замка. Как и все арамурцы, он был не только воином, но и охотником, лесовиком, и как и все арамурцы, эту вторую профессию он ставил выше первой. Быть на природе и думать о мелочах - это Ричиус любил больше всего. А самым большим удовольствием было ехать при этом верхом.
      В Люсел-Лоре, как и на родине, наступление зимы означало потребность в топливе. Крепость Фалиндар находилась далеко на севере, а с океана часто дули яростные ветры. В огромном дворце было множество каминов, и необходимо было согреть немало рук и ног. И обитавшие в цитадели трийцы - куда больше воины, чем лесовики - охотно возложили эту обязанность на Ричиуса. Прошло уже много дней с тех пор, как Люсилер уехал в Кес, и в замке на горе было тише обычного. Ричиус проводил время с женой и дочерью, наслаждаясь их обществом, - и в то же время мысли его были далеко. Он беспокоился о Люсилере. Его тревожил Симон. Но больше всего его терзали мысли об Арамуре и о том, что армии Талистана попирают ногами его родину. Ему необходимо было вернуться. Ему необходимо было узнать, что происходит с Арамуром и что делает Бьяджио. Даже рядом с Дьяной и Шани, в окружении друзей и воинов Фалиндара, он был одинок, оторван от всего и глух - и это состояние было ему ненавистно.
      И поэтому Ричиуса нисколько не удивило, как охотно он согласился помочь заготовить для цитадели дрова. Не удивило это и Дьяну, которая была рада, что ее мрачный муж нашел себе занятие. Но что удивило обоих, так это то, кого Ричиус выбрал себе в помощники. Рубить деревья и таскать в крепость бревна - это была трудная работа, которую нельзя было выполнять в одиночку, и поэтому Ричиус взял себе в помощь Симона. Ричиусу нравился Симон. Он сделал себе это удивительное признание всего через несколько часов после встречи с этим странным типом. И с тех пор Симон был идеальным гостем. Он никогда не крутился под ногами и выполнял данное им обещание держаться подальше от Дьяны и малышки. Вместо того чтобы бродить по коридорам, Симон почти все время проводил в своей комнате, один, и съедал все, что приносили ему из кухни. Они с Ричиусом изредка разговаривали, и речь Симона стала менее язвительной. И что самое удивительное - нарец с благодарностью принял предложение Ричиуса.
      - Неплохо будет выбраться из замка, - сказал ему Симон. - Нам обоим.
      И на следующее утро Ричиус и Симон выехали из Фалиндара. Более странной пары дворец еще не видел. Они были одеты в традиционную одежду трийцев - не в синие куртки воинов, а в простую одежду обычных работников. Ричиус оставил дома свой драгоценный меч, поменяв его на острый топор. Такой же нес и Симон. Огонь, конь Ричиуса, первым спускался по длинной извилистой горной дороге, а за ним рысил Симон на мощном мерине. Позади шли два мула - крепкие серые животные, достаточно сильные, чтобы тащить повозку, которую предстояло нагрузить бревнами. На повозку помещалось два больших дерева - результат труда как минимум целого дня.
      Утро было погожим, небо - безоблачным. Ричиус выдыхал облачка пара. На горизонте символом сурового постоянства высились скалистые горы Таттерака. У их подножия лежали изумрудные пятна леса.
      Ричиус радовался предстоящей поездке. Они ехали не торопясь, чтобы не утомить мулов, но вскоре уже оказались среди леса. Узкая дорога вилась среди деревьев, уходя в сторону долины Дринг и южных районов Люсел-Лора. В этот день дорога была пустой и тихой, и в кронах деревьев чирикали птицы, не улетевшие в теплые края. Дорога была усыпана опавшей листвой, наметенной кучами по обочинам бездумным ветром.
      Ричиус и Симон ехали, почти не разговаривая. Симон держался позади и следил за мулами, которые послушно брели по дороге, не проявляя никакого интереса к окружающему. Когда путники довольно сильно углубились в лес, Ричиус повернулся к своему спутнику и заговорил.
      - Красиво, правда? - спросил он. - Я имею в виду лес. Немного похоже на родину.
      - Довольно мило, - сухо ответил Симон. - Холодно, но мило.
      - О, это еще не холод, Симон. Скоро станет гораздо холоднее.
      - Тогда нам стоит перестать любоваться окрестностями и заняться дровами, так? - Нарец обвел лес взглядом новичка. - Мне кажется, это место не хуже других подходит для того, чтобы начать валить деревья. Ричиус покачал головой:
      - Нет. Немного дальше. Давай еще немного обследуем лес. Лично я рад выбраться из крепости. Чем дольше мы туда не вернемся, тем лучше. И за один день нам все равно не управиться.
      Симон удивленно поднял брови:
      - Тебе тут не слишком нравится, Вэнтран? Я заметил.
      - Это потому, что на самом деле это не дом. По крайней мере мне не дом. И Дьяне тоже. По-моему, нам всем в Фалиндаре не место. Даже Люсилеру. - Ричиус пожал плечами, выражая смирение перед судьбой. - Но, похоже, мы тут застряли. Поехали, уже недалеко.
      Симон согласился: ему было все равно, где именно они найдут дрова. Он апатично следовал за Ричиусом, словно старший брат, которого младший втянул в детские игры, и молчал, пока Ричиус осматривал лес. Однако Ричиус ощущал на себе взгляд Симона, постоянное наблюдение. Это был прямой взгляд, без злобы, и Ричиус оставил попытки его расшифровать. После того как он привез Симона в Фалиндар, он решил поверить его рассказу - главным образом потому, что Симон не дал ему повода усомниться в его правдивости, - и странные манеры старшего нарца стали объяснимыми. Ричиусу уже давно не приходилось жить в окружении себе подобных, и он почти забыл, какими бывают задумчивыми нарцы.
      Они проехали еще около мили или чуть больше, пока наконец вязы и березы не поредели, а потом и вовсе исчезли: путники оказались в дубовой роще. Лесные гиганты поднимались к осеннему небу, властно заполняя мир своими высокими толстыми стволами. При виде их Ричиус улыбнулся. Именно ради этого он так далеко углубился в лес.
      - Вот! - гордо объявил он. Он натянул поводья и, остановив коня, спрыгнул на землю, осматриваясь. Место было безмятежным, как сладкая греза. Он отстегнул от седла топор и улыбнулся Симону. - Мы на месте. Здесь то, что нам нужно.
      Симон равнодушно спешился. Роща явно не произвела на него впечатления. Взяв свой топор, он подошел к Ричиусу.
      - Которое? - спросил он.
      - Не знаю, - ответил Ричиус. - Выбирай.
      - Это ты у нас лесной житель, Вэнтран. Для меня они все одинаковые. Он подышал себе на руки, демонстрируя, как ему неуютно. - Откровенно говоря, мне наплевать, которое мы срубим. Главное, чтобы оно нас согревало.
      - Ты быстро согреешься, орудуя этим топором, - уверил его Ричиус. - Ну же, выбирай ты. Только не слишком близко к дороге. Я не хочу ее перегораживать.
      Привязав лошадей и мулов, Ричиус сошел с дороги и углубился в лес, велев Симону идти следом. Тот засмеялся и покачал головой: было видно, что энтузиазм Ричиуса его забавляет, однако вежливость не позволила ему сказать что-нибудь обидное. Ричиус придержал язык, твердо решив увлечь Симона работой. Ему хотелось - нет, необходимо было иметь друга его собственной крови, и Симон был единственной возможностью. Хочется того Симону или нет, но он выберет для них дерево.
      - Вот неплохой, - предложил Ричиус, указывая на крепкий дуб, стоявший чуть поодаль от остальных. - Вокруг достаточно места, чтобы можно было замахнуться топором. И к тому же большой. Что ты думаешь?
      - Хорошо, - сразу же сказал Симон. - Как скажешь.
      - Ну же, Симон. Вложи в это немного чувства. Что ты думаешь? На самом деле.
      Симон посмотрел Ричиусу в глаза.
      - Я думаю, что это - дерево. Я думаю, что если мы разрубим его на части, оно будет гореть. С меня этого достаточно.
      Ричиус постарался не выказать обиды. Симон заметил, как он слегка сдвинул брови и вздохнул.
      - Я просто не любитель лесов, понимаешь? Я хочу сказать - а, черт! Я согласился тебе помогать только для того, чтобы ненадолго уехать из замка, подышать свежим воздухом. И вот мы здесь, да? Давай просто срубим эту деревяшку, и дело с концом.
      - Хорошо, - сказал Ричиус.
      Он перехватил поудобнее топор и направился к дубу.
      Симон молча пошел следом. Сухие листья шуршали у них под ногами, словно подчеркивая воцарившееся между ними холодное молчание. Ричиус поднял топор и приготовился сделать первый удар, но Симон неожиданно остановил его.
      - Погоди, - сказал Симон. - Погоди. - Он презрительно посмотрел на дуб и покачал головой. - Не этот. Он слишком...
      - Слишком - что?
      Симон хмыкнул:
      - Слишком маленький. Да, слишком маленький. Этой штуки не хватит нам и на неделю.
      - Слишком маленький? Этот дуб очень даже большой! Ну же, Симон, прекрати играть в игры.
      - А я говорю, он слишком маленький. - Симон воткнул топор в землю и скрестил руки на груди. - Я этот рубить не буду. Я хочу сам выбрать.
      - Боже правый...
      - Ты сказал, что мне можно выбирать! - огрызнулся Симон.
      Он взял топор и ушел глубже в лес.
      - И насколько большой ты ищешь? - крикнул Ричиус ему вслед.
      - Большой! - со смехом бросил Симон через плечо. - Такой, как Фалиндар. Или больше!
      - О, вот как? И кто его завалит? Мы с тобой? Одни?
      - Я не такой слабый, как тебе кажется, Вэнтран! Я покажу тебе, как валят деревья!
      Огонь, мерин и мулы остались позади, но Ричиус не обратил на это внимания. Впервые за много месяцев ему было по-настоящему легко и весело. Симон останавливался у некоторых деревьев, внимательно оглядывая их, а потом отворачивался с наигранным отвращением.
      - Найдите мне гиганта! - театрально провозгласил он, размахивая топором.
      А потом Симон вдруг остановился, и его взгляд устремился к небу. Перед ним, заслоняя солнце и небо, стоял огромнейший, высочайший дуб - чудовище, рядом с которым остальные деревья леса казались карликами. Этот дуб старше гор, старше самой Земли - стоял перед ними, являя собой символ вечности, перед которой время бессильно.
      - Этот, - прошептал потрясенный Симон.
      - Этот? - недоверчиво переспросил Ричиус. - Ты с ума сошел! Это дерево нам с тобой не срубить. Нам двоим надо будет биться с ним целый день. Боже, да он в обхвате шире Арамура!
      Но Симон был непреклонен.
      - Этот, - снова повторил он. - Да. Никакого сомнения быть не может. Именно этот хмырь мне и нужен.
      - Симон, будь благоразумен! У нас всего одна повозка!
      - За остальным можно будет вернуться, - возразил Симон.
      Он не отрывал взгляда от дерева, говорил очень тихо. Он был заворожен. И было нечто еще. В его глазах загорелся нехороший огонь. Теперь, когда он поворачивал топорище, он делал это медленно, рассеянно, изучая стоящую перед ним жертву. Ричиус издал громкий раздосадованный вздох.
      - Он слишком старый, - сказал он. - По-моему, нам не следует его рубить. Посмотри, какой он красивый. Наверное, он стоит здесь уже столетия.
      Симон мрачно кивнул:
      - Да. Столетия.
      - Нам следует оставить его в покое, проявить к нему уважение.
      - Нет. Я не стану этого делать. Он слишком старый. Непристойно старый. - Симон обвиняюще ткнул в дерево топором. - Взгляни на него. Ему следовало бы умереть уже очень давно, но он - обманщик. Он крадет жизнь, на которую у него уже не осталось права, словно жирный нарский лорд.
      Ричиус почувствовал глубочайшую грусть.
      - По-моему, он очень красив, - сказал он. - Я не хочу его рубить.
      - Красив? - засмеялся Симон. - Снаружи, может, и красив. Но внутри, под шкурой... Нет. Он прожил слишком долго, чтобы не быть всего лишь мерзкой свиньей. Ты сказал, что я могу выбрать дерево. Ну так я выбрал этого старого паскудника. Если хочешь, помогай мне. А не хочешь - не помогай. Мне все равно.
      И, не сказав больше ни слова, Симон замахнулся топором на древний дуб, вонзил лезвие в его кору и нанес глубокую рану. Он сделал еще удар и еще и вскоре из гигантского ствола полетели щепки, оставляя небольшие щербины на броне шириной в десять футов. Ричиус наблюдал за Симоном, удивляясь той злобе, которая вдруг его охватила. Симон замахивался топором, не делая передышек. И наконец, сам не понимая почему, Ричиус занял место по другую сторону огромного ствола и тоже начал его рубить. Симон остановился. Его глаза встретились с глазами Ричиуса, а по губам пробежала улыбка. Он подождал, чтобы Ричиус завершил свой удар, и только потом взмахнул своим топором. Через два удара они вошли в ритм: Ричиус, потом Симон, потом Ричиус, потом Симон - и медленно, очень медленно они начали подрубать древний дуб.
      Эта задача оказалась чудовищно трудной. Прошло всего несколько минут и на лбу Ричиуса выступили капли пота. Симон уже начал тяжело дышать. Однако они обменивались подбадривающими взглядами и продолжали сражаться с упрямой корой и каменной древесиной, с хрипом напрягая мышцы до предела. Они работали не меньше часа, и когда на стволе наконец появилась глубокая впадина, Симон поднял руку, сдаваясь.
      - Боже, ну я и устал! - прохрипел он, смеясь.
      Он оперся на топор. Его лицо и рубашка вымокли от пота. Им удалось подрубить только часть ствола, и впереди их ждали еще часы работы.
      - Ты уверен, что это была хорошая мысль? - съязвил Ричиус.
      Он бросил топор и направился туда, где они оставили лошадей. Мехи, которые они взяли с собой, были полны прохладной влагой. Ричиус принес их к дубу вместе с едой. Ему не просто хотелось пить. Тяжелая работа принесла с собой чувство острого голода. А впереди оставалось еще гораздо больше. Сначала им надо будет завалить гигантское дерево, а потом разрубить его на части, которые еще надо будет отволочь к повозке. Ричиус тихо чертыхался, ругая себя за то, что позволил Симону выбрать дерево. Но потом он вспомнил, с какой решимостью нарец смотрел на дуб и с какой яростью замахивался топором, и подумал, что предоставить Симону право выбора было разумно. Какой бы гнев он ни испытывал, теперь он изливался через его топор на старый дуб, и казалось, будто они действительно земляки - а может, даже друзья.
      Ричиус поспешил обратно с водой и едой. Он обнаружил, что Симон снова принялся за работу и рубит ствол дерева. Он помахал ему рукой, призывая остановиться, и поднял мехи с водой. Симон с удовольствием бросил топор и, взяв воду, сделал большой глоток, вытерев губы рукавом.
      - Хорошо! - вздохнул он. - Спасибо. А это что? Еда?
      - Моя жена запаковала нам кое-что. Есть хочешь?
      - Всегда! - ухмыльнулся Симон. Он посмотрел на дерево. - Но у нас много работы. Может, стоит повременить?
      Ричиус уселся на землю и начал рыться в мешке.
      - Можешь повременить, если хочешь. А я буду сидеть и смотреть, как ты работаешь. Ладно?
      - Ну уж нет! - ответил Симон, снова бросая топор. Вытянув шею, он попытался заглянуть в мешок. - Что там у тебя?
      Ричиус начал вынимать из мешка еду. Две пресные лепешки, немного овощей, немного вяленого мяса, фрукты, похожие на яблоки. Это была трийская еда, но Ричиус давно успел к ней привыкнуть, а Симон, который, похоже, был готов есть что угодно, нетерпеливо уселся за трапезу. Схватив один из плодов, он откусил большой кусок и радостно вздохнул, ощутив его вкус.
      - Что это? - спросил он. - Вкусно!
      - Трийцы называют его "шибо", - объяснил Ричиус. - Плод любви. Его дает дерево, которое растет здесь неподалеку. Их собирают осенью, как яблоки.
      Симон вытащил из-за пояса кинжал и начал отрезать куски плода. Он протянул один кусок Ричиусу. Сезон шибо как раз недавно начался. Ричиус оторвал кусок трийской лепешки и подал Симону. Нарец поднес хлеб к носу и понюхал. Ноздри у него все еще были распухшие, но он уже ощущал запахи.
      - Боже, до чего приятно снова видеть еду! - сказал он. - Да еще так много. Не понимаю, чем ты здесь недоволен, Вэнтран. Ты тут недурно устроился - бывает намного хуже.
      - Наверное, - пожал плечами Ричиус. - Но в жизни есть не только еда, знаешь ли. Иногда человеку нужно нечто больше, чем крыша над головой и вдоволь еды. - Он поднял взгляд, вглядываясь Симону в лицо. - Ты так не считаешь?
      - Человеку нужно очень мало, - заявил Симон. - Ты - королевских кровей. Ты не знаешь, каково это - не иметь ничего. А я знаю. И когда я ем хороший хлеб, наверное, я чувствую больше, чем ты. Ты ведь привык, что тебе все подносят на блюде, правда? Я не хочу тебя обидеть, честно. Но это истина. Я прав?
      - Ты ошибаешься. Когда я воевал в долине Дринг, у нас ничего не было даже провизии из империи. И я никогда не хотел становиться королем. Это случилось, когда погиб мой отец, и от меня тут ничего не зависело. И никто не давал мне ни Дьяны, ни Шани. Мне пришлось сражаться, чтобы их вернуть. Заплатил я за это тем, что меня изгнали из Нара. К тому же я потерял Арамур. Так что не думай, будто я много чем владею, Симон, потому что это не так. Теперь - не так.
      Симона это не убедило. Он демонстративно отрезал кинжалом еще кусок плода любви и положил его в рот прямо с лезвия. Начав жевать, он лукаво улыбнулся:
      - Хочешь обменяться печальными историями, Шакал? Не советую. Ты проиграешь.
      - Возможно. Но я не хочу, чтобы ты заблуждался насчет меня. Что бы ты ни слышал обо мне в Наре или от Блэквуда Гэйла, это ложь. Я не какой-то балованный мальчишка-принц. Здесь, в Люсел-Лоре, мы вели тяжелые бои. Мне пришлось повидать немало ужасов. И я потерял друзей. Не заставляй меня вступаться за их память, Симон. Тогда проиграешь ты.