28

Капитан Лраго патрулировал воды у берегов Лисса, выполняя приказ Никабара. Несколько часов назад «Бесстрашный» и «Владыка» вошли в пролив, а воды вокруг Сотни Островов оставались мирными. «Зловещий» шел галсами на зюйд-тень-ост, в опасной близости к берегу. Остальных кораблей не было видно, и Лраго уже собирался повернуть на рандеву с «Черным Городом» и доложить, что все спокойно.

Лраго не нравилось порученное задание. Обидно было защищать фланг Никабара и смотреть, как вся слава достается Касрину. Вот почему, когда дозорный доложил о замеченной лисской шхуне, Лраго обрадовался. Он не потерял жизнерадостности и тогда, когда с марсовой площадки доложили о второй шхуне.

Однако, увидев в подзорную трубу дюжину шхун, он окаменел. Корабли Лисса вылетели из какого-то заливчика, словно рой разозленных пчел, явно намереваясь перехватить «Зловещего». Уже видны были острые металлические носовые тараны, ярко блестящие на солнце. Люди на палубе «Зловещего» забегали, и Лраго отдал единственный возможный приказ.

— На обратный курс! — крикнул он. — Уходим!

До других кораблей флота было много миль, а шхуны приближались стремительно. Даже быстроходному «Зловещему» было не уйти от них. Введя корабль в крутой поворот, Лраго приказал подготовить огнеметы и закрыл глаза, обдумывая варианты действий. Не заберись он далеко на юг, шанс бы еще был. Если бы засечь шхуны раньше, тоже еще был бы шанс. Но он не сделал ни того, ни другого, так что шанса не оставалось ни малейшего. Уйти от шхун не хватит скорости, отстреливаться — не хватит огневой мощи даже с огнеметами.

— Не выберемся, — прошептал Лраго.

И каким— то странным поворотом мысли он вспомнил Касрина, вспомнил уверенность капитана в безопасности лисских вод. Касрин согласился с Никабаром, утверждая, что большая часть лисского флота дежурит у Кроута. Чудовищный просчет для такого умного человека.

Просчет?

— Ах ты, грязная вонючка! — пробормотал Лраго и закусил палец, проклиная себя за слепоту. А потом приказал помощнику прекратить бегство.

Тот от изумления выпалил:

— Но почему?

— Мы остановимся и дадим им бой, Дани, — сказал Лраго. — И погибнем.

— Капитан, мы должны добраться до эскадры! Лраго покачал головой.

— Не успеем. А если бы и успели, это ничего не изменило бы. Что-то подсказывает мне, что у нашей эскадры у самой хлопот полон рот.

Лейтенант Дани не стал спорить со своим капитаном. Он остался стоять с ним, сильно побледнев и дожидаясь, когда лиссцы дадут им бой. «Зловещий» успел сделать три метких выстрела, повредив одну шхуну. А потом в бой вступили ее сестры и растерзали нарский корабль, подобно стае акул.

29

После долгого пути верхом Бьяджио добрался до Замка Сохатого. Жаркое полуденное солнце висело в зените, заливая светом долину и древние стены замка. По дороге брели отары овец в сопровождении пастухов и собак, которые, казалось, были в Высокогорье повсюду. Ослики тащили телеги с сеном, медленно исчезая за поворотами извилистой горной дороги. Картина была живописная, и у Бьяджио поднялось настроение. Долгая езда и общество стоического Барнабина сильно его утомили, но открывшийся пейзаж дал ему причину для улыбки.

— Наконец-то! — вздохнул он.

Император остановил коня и осмотрелся. Замок Сохатого трудно было назвать шедевром архитектуры. Он не был великолепным, как Собор Мучеников, не возвышался над местностью, как Черный Дворец. У него не было гигантских башен, окаймленных химерами, — ничего, от чего захватывало бы дух. Бьяджио подумал, что такое простое и незамысловатое строение идеально подходит для принца Высокогорья.

— Может, мне поехать вперед? — предложил Барнабин. — Я сообщу принцу о вашем приезде.

— Ничего подобного вы не сделаете, — заявил Бьяджио. — У меня к принцу дело, и я не хочу оттолкнуть его помпезностью. И потом, от меня воняет дорогой. Сомневаюсь, чтобы Редберн поверил в то, что видит императора. Но тебя он знает? Ты сможешь его убедить?

— Постараюсь. Редберн — мой дальний родственник. Но если он решит, что я заключил союз с Рошаннами, то вряд ли станет мне доверять. Принц не любит имперцев, государь император.

Бьяджио поехал вперед, ничего не ответив Барнабину. Он и так ожидал трудностей, и предупреждения были излишними. Принца убедить будет непросто. Так что Бьяджио пустил свою лошадь быстрее, сокращая расстояние, отделявшее его от замка. Он рассматривал простое строение, любуясь, как оно удачно приютилось между холмами. Поросший зеленым мхом и коричневым лишайником замок казался частью пейзажа и почти растворялся в деревьях. На одной из башен висел знак клана Редберна — алый штандарт с золотыми рогами. Над ним развевался Черный флаг. Бьяджио подумал, что Редберн поднимает Черный флаг вынужденно, не испытывая ни любви, ни преданности. Тем не менее это был добрый знак.

На ходу Бьяджио осматривал окрестности. Замок Сохатого служил центром торговли, а вокруг него на полях и у строений работало множество мужчин и детей. Громкое блеяние овец и лай пастушьих собак наполняли окрестности сельским шумом. На широкой дороге оказалось и немало всадников. Некоторые ехали на лошадях, но они Бьяджио не интересовали. Его интересовали лоси. Многие горцы ехали верхом на рогатых животных — крупных зверях необычных очертаний, которые двигались вприпрыжку. Хотя Бьяджио и прежде видел лосей во время своих путешествий по Высокогорью, они всегда казались ему очень странными — а в таких больших количествах он их еще никогда не наблюдал.

— Латапи?

— Латапи, — подтвердил Барнабин. — Это их территория. Здесь лосей больше, чем лошадей, государь император.

— Большие, — отметил Бьяджио. — И уродливые.

— Может, они и не красавчики, но они быстрые и хорошие бойцы. Они сильнее коней, а рога дают им лишнее преимущество. Посмотрели бы вы на них, когда они в броне и готовы к битве, государь. Вот это зрелище, скажу я вам!

Бьяджио рассмеялся.

— Охотно верю!

Он постарался внимательно рассмотреть лося, прошедшего мимо быстрой рысью, неся на спине горца в клетчатом наряде. Лось действительно казался опаснее коня, так что Бьяджио даже посторонился. Проезжающий всадник едва взглянул на них.

— Похоже, до посторонних им дела нет, — заметил Бьяджио. — Интересно, принц сейчас в замке?

— Скоро узнаем, государь, — ответил Барнабин. — Поедемте.

Горец поехал впереди императора, направляясь к замку. Бьяджио последовал за своим проводником по дороге, выводившей на ровный, прибитый копытами луг. Там другие горцы, похожие на Барнабина — румяные люди в клетчатых нарядах цветов клана Редберна, — деловито ковали коней и лосей, разгружали повозки или просто стояли небольшими группами и разговаривали, почти не обращая внимания на приближающихся незнакомцев. Два горца стояли у бочки для дождевой воды и о чем-то болтали.

— Здравствуйте, друзья! — проговорил Барнабин. — Как жизнь сегодня?

Один из двоих, светловолосый немолодой мужчина, оглянулся, не вынимая изо рта трубки.

— И вы здравствуйте, — ответил он. — Ничего жизнь. А у вас?

Барнабин улыбнулся.

— Немного утомились в пути, а так все ничего. Хотели спросить у вас: не знаете, принц Редберн сегодня в замке? У нас к нему дело, и мы хотели бы получить аудиенцию.

— У вас дело к принцу? — переспросил мужчина. Он переводил взгляд с Барнабина на Бьяджио: — И что же это будет за дело?

— Дело очень серьезное, — ответил Бьяджио. — Можно рассказать только принцу.

Барнабин деликатно кашлянул.

— Понимаете, дело не опасное, но щекотливое и важное. Мы думаем, что принцу надо бы знать. Я вижу, что на вас цвета его клана. Вы с ним знакомы?

— Хорошо знакомы, — ответил второй мужчина. На нем тоже была клетчатая одежда, но он был гораздо моложе своего собеседника. В глазах его появился какой-то странный блеск, заставивший Бьяджио забеспокоиться. Горец внимательно смотрел на императора, изучая его. — Так кто вы? И какое у вас дело к принцу?

Бьяджио не понравился его тон.

— Принц здесь? Или нам надо спросить у кого-нибудь другого?

Молодой человек рассмеялся.

— Ну ты и нахал! А по твоей одежде я вижу, что ты не здешний. Судя по твоей внешности, ты откуда-то с юга. Не из Дахаара, случайно?

— Нет.

— С Кроута? Бьяджио вздохнул.

— Я проделал немалый путь, дружище. И у меня к твоему принцу важное дело. Если ты не хочешь его рассердить, то советую тебе немедленно его вызвать. Иначе я скажу ему, что из-за тебя он услышал важные известия с опозданием.

— А! — отозвался горец, кивая головой. — Хорошо. — Он повернулся к своему приятелю с трубкой. — Минго, не найдешь ли ты мне принца? У этого надутого осла к нему дело.

Бьяджио пришел в ужас.

— Как ты смеешь!

Молодой горец вскинул голову:

— Идиот! Принц Редберн — это я.

Оба горца расхохотались. Бьяджио чертыхнулся. А Барнабин, который, похоже, много лет не видел главу своего клана, поспешно спрыгнул на землю.

— Принц Редберн, — сказал он, низко кланяясь, — прошу прощения. Я вас не узнал. Господи, какой я дурень!

— Несомненно, — согласился Бьяджио. Он соскользнул с седла и, схватив Барнабина за шкирку, заставил выпрямиться. — Кажется, ты утверждал, будто ты его знаешь!

— Извините, государь император. Редберн резко отпрянул.

— Государь император?

Бьяджио выпустил ворот Барнабина.

— Кажется, мне все больше и больше не везет.

— Кто ты? — вопросил старший мужчина, вставая между Бьяджио и своим принцем. — Отвечай!

— Господин, у нас к вам дело! — взмолился Барнабин. — Клянусь, мы вам не опасны. Мы только...

— Император? — еще раз переспросил Редберн. Теперь он смотрел на Бьяджио еще более пристально. Он шагнул вперед, отстранив своего товарища, и внимательно осмотрел незнакомца. — Я не узнаю вас, но я никогда не бывал в Черном Городе. Вы — Бьяджио?

Бьяджио выпрямился:

— Да, я Бьяджио.

Пожилой горец рассмеялся.

— О да, мы вам сразу поверили! У вас такой величественный вид, государь!

— Молчи! — приказал Редберн, поднимая руку.

— Редберн, брось. Ты же не веришь этой чуши!

Принц продолжал смотреть на Бьяджио. Заглянув в его глаза, он сказал:

— Нет, ты не он. У тебя глаза не светятся. И они зеленые, а не синие.

— Поверьте, — сказал Бьяджио. — Я не самозванец.

— Но ваши глаза...

— Оставьте, Редберн. Нам с вами надо о многом поговорить.

Через пятнадцать минут Бьяджио с принцем уже оказались наедине в кабинете Редберна, выходившем широким окном на холмы за замком. Бьяджио сидел в бархатном кресле, дав отдых ноющей спине. Долгий путь сильно утомил его. Он уже много дней не смотрелся в зеркало, но догадывался, что выглядит ужасно. Однако Редберн этого, похоже, не заметил. По правде говоря, молодой правитель не сказал почти ни слова, даже пока они довольно долго шли до кабинета. Слуги, братья и сестры принца бросали на них вопросительные взгляды, но принц отказывался им отвечать. Пока Редберн готовил чай в углу комнаты, Бьяджио наблюдал за ним, озадаченный молчанием, которое показалось ему весьма не характерным для Редберна.

Как это ни странно, кабинет принца оказался довольно изысканным. Из него не только открывался прекрасный вид на окрестности, но и обставлен он был со вкусом, а на полках разместилась недурная коллекция хрусталя и оловянной посуды. В стоявшей на каминной полке вазе Бьяджио признал работу Алмирона, знаменитого ювелира с Кроута. На южной стене висело профессионально выполненное изображение обнаженной женщины, освещенное солнцем из окна. По грубоватому колориту и щедрым мазкам Бьяджио отнес его к криисской школе, славившейся своими талантливыми художниками. Картина выигрывала из-за соседства с великолепным гобеленом ручной работы. Пока Редберн возился в углу с чаем, Бьяджио рассматривал коллекцию. Император не рассчитывал найти в Высокогорье подобную утонченность. Однако одно указывало на истинную натуру молодого принца: все предметы были расставлены без всякой системы. Человек с настоящим вкусом никогда не собрал бы в одной комнате столько разнородных вещей.

— У вас впечатляющая коллекция, — заметил Бьяджио. — Я поражен.

— Вот как? — отозвался Редберн, занимаясь чаем. — Мне это приятно.

— Правда?

— Конечно. Теперь у вас есть возможность узнать о нас правду. Мы ведь не варвары все-таки.

Бьяджио улыбнулся: он нащупал слабое место принца.

— Что у вас там? Какая-то пароварка? Редберн отступил в сторону, чтобы Бьяджио смог рассмотреть аппарат, в котором он готовил чай. Серебристое устройство на столике дребезжало и шипело.

— Это чаиварка из Дахаара! — с гордостью объявил принц. — У вас был усталый вид, так что я решил заварить в ней чай. Он получается очень вкусным. Вам случалось видеть такой прибор?

Бьяджио много раз видел эти странные устройства, и у него даже было несколько таких. Однако вместо того, чтобы в этом признаться, он подался вперед и сказал:

— Кажется, нет. Выглядит он непривычно.

— Давайте я объясню вам, как он работает. — Принц снял крышку с главной емкости устройства. — Вот сюда вы заливаете воду. Ее нагревает огонь — он горит вот здесь. — Он показал на небольшое пламя, горевшее внизу, а потом на серебряный змеевик, из которого вода капала во вторую емкость, такого же размера, что и первая. — Когда вода нагревается, она проходит через чайные листья, которые кладутся вот сюда. Процесс идет медленно, и машина поддерживает самую подходящую температуру.

— Хитроумно, — сказал Бьяджио. Энтузиазм молодого принца был довольно забавен. — Наверное, прибор очень дорогой.

— Да, должно быть. Большую часть этих вещей собрал мой отец во время своих путешествий по империи. Он уже умер.

— И вы бережете собранную им коллекцию?

— Примерно так. Эти вещи представляют для меня ценность.

— Почему?

Редберн бросил на Бьяджио странный взгляд.

— Что вы имеете в виду?

— Это — имперские вещи. Мне кажется странным, что вы держите их здесь.

— Мы тоже входим в империю, Бьяджио. Или вы в Черном Городе об этом забыли?

— Я не хотел вас обидеть, принц Редберн. Редберн вынул из буфета две чашки и наполнил их дымящимся чаем.

— Я знаю вас, — сказал он. — Вы — Рошанн. Вы пытаетесь меня раскусить. Ну так вы можете бросить свои игры, император. Я скажу вам все, что вы хотите знать.

— Правда? А вот это было бы приятным разнообразием. Допросы мне надоели донельзя.

Редберн вручил Бьяджио чашку и сел в стоявшее рядом кресло.

— Мое недоверие к Черному Городу ни для кого не тайна, — сказал он. — И здесь, и там, откуда вы приехали. Полагаю, что вы уже об этом слышали, если считать, что вы действительно тот, за кого себя выдаете.

— Если бы вы мне не поверили, я бы сейчас не сидел с вами здесь.

Редберн отпил глоток чая.

— Попробуйте.

Бьяджио пригубил чай и нашел его великолепным.

— Вы были правы, — признал он, изображая изумление. — Чай прекрасный. Но я тоже прав, не так ли, принц Редберн? Вы знаете, кто я.

— Отец однажды рассказывал мне про Ренато Бьяджио. Он сказал, что у Бьяджио кожа цвета солнца и волосы, как золото.

— Боже, до чего лестно!

— А еще он сказал, что у Бьяджио глаза, как сапфиры. — Принц сделал еще глоток чая. — Итак? Что случилось с вашими глазами?

— Это долгая история. И довольно личная.

— Неужели? Ну, вы в моем доме, император. Это мой личный замок, и я уделяю вам мое личное время. Пока вы находитесь здесь, вы не божество. Я правлю Восточным Высокогорьем — один. Это ясно?

— Как божий день, — подтвердил Бьяджио,

— Вот и хорошо. А теперь я хочу получить ответы и не хочу, чтобы они звучали загадочно. Я предполагаю, что так называемый горец, с которым вы прибыли, — из Рошаннов. Я не люблю шпионов. В последнее время у меня с ними хлопот хватало, и, откровенно говоря, терпение мое на исходе.

— Я плохо воспринимаю угрозы, Редберн, — предостерег его Бьяджио.

— Да неужели? Ну а мне на это наплевать. Мы здесь, в Высокогорье, прекрасно справляемся без нарского вмешательства. У нас царит мир, и единственное, что вы могли принести, — это дурные вести. — Молодой правитель посмотрел на Бьяджио недружелюбно. — Как вам мой анализ ситуации?

Бьяджио ухмыльнулся:

— Надо было бы взять вас в Рошанны.

Принц Редберн поставил чашку на ближайший столик.

— Ваш визит — не доброе предзнаменование, Бьяджио. Нас никогда еще не посещал император. Даже Аркус за всю свою долгую жизнь ни разу не приехал в Высокогорье. И мне интересно, зачем вы здесь.

— Позвольте мне сделать еще одну попытку проанализировать ваш характер, принц Редберн, — сказал

Бьяджио. — Вы очень молоды. Я бы сказал, что вам еще нет даже и тридцати. Верно?

— Мне двадцать семь.

— Вы совсем молоды. Так что вам нелегко править Высокогорьем. Знаете, что я вижу, когда смотрю на эту комнату? Я вижу коллекцию игрушек. Вы все еще — малолетний сынок своего отца, Редберн. И отцовские сапоги вам пока еще великоваты. Ваши многочисленные сестры и братья смотрят на вас снизу вверх, ждут ваших указаний. И что же вы делаете, когда груз правления становится слишком тяжким для вас? Вы приходите сюда и готовите себе чашку чая.

Принц Редберн медленно встал с кресла и подошел к своей драгоценной чаиварке. Словно бессознательно, он прижал ладонь к ее теплому боку.

— У вас сейчас трудности, Редберн, — заявил Бьяджио. — С Талистаном.

Редберн резко поднял голову.

— Что вам об этом известно?

— Они нарушают ваши границы. Может, засылают через реку шпионов? Но дальше будет хуже.

— Вы проделали столь долгий путь только для того, чтобы мне об этом сказать? Блестящий анализ, государь император.

— Это не все. — Бьяджио тоже встал и подошел к молодому правителю. — Вы — пешка, принц Редберн. Вас используют в большой игре. Вы это сознаете?

Увидев, что Редберн замялся, Бьяджио добавил:

— Нет, вижу, что не сознаете. Вот потому-то я сюда и приехал. Чтобы объяснить вам положение вещей.

Он вернулся к столу, взял обе чашки и поставил их на расстоянии примерно в пол локтя друг от друга.

— Вот это, — сказал он, постукивая по первой чашке, — Талистан. — Потом он дотронулся до второй чашки. — А вот это — Черный Город. Видите ту область, которая их разделяет? Что это, по-вашему?

— Высокогорье?

— Точнее говоря, ваше Высокогорье. Как бы вы добирались из Талистана в Черный Город? Я имею в виду — не по морю?

— Существует только один путь. Чрез мою территорию.

— Ну? И у вас есть какие-нибудь догадки, принц Редберн?

— Только одна. Но я отказываюсь этому верить. Вы хотите сказать, что Талистан собирается захватить столицу?

— В это так трудно поверить?

Казалось, принц просто поражен.

— Это невозможно!

— Похоже, вы все-таки вели слишком замкнутый образ жизни, — проговорил Бьяджио. — Позвольте мне объяснить вам, как сейчас обстоят дела.