12

Спустя два дня после прибытия на Кроут Касрин и Бьяджио по-прежнему ждали ответа Джелены.

Королева заперлась во дворце, отказываясь встречаться со своими гостями нарцами. Касрин предполагал, что ее окружают советники, пытаясь решить, что делать с предложением Бьяджио. Время мучительно замедлилось. Ожидая известий от своих лисских тюремщиков, Касрин занимал время тем, что обследовал дворец. В отличие от Бьяджио, которому не разрешали выходить из крыла виллы, Касрину было позволено ходить, куда ему заблагорассудится. Он мог выходить из дома, разговаривать с кем угодно и любоваться тем, что осталось от садов. Единственное, чего Касрину не разрешалось делать, — это устанавливать связь со своим кораблем, что безмерно его раздражало. С берега он мог видеть «Владыку ужаса», который качался на якоре в окружении все той же флотилии из лисских шхун. Его большой дредноут казался беспомощным, словно волк, на которого надели намордник. Для Касрина невозможность общаться со своей командой была самой неприятной стороной плена. Если бы не этот запрет, он мог бы даже получать удовольствие от пребывания на Кроуте.

Во время плавания Бьяджио часто расхваливал Кроут. Он говорил, что это — лучший уголок империи, и у Касрина не было оснований усомниться в этом. Здесь ветер нес запахи моря и множества цветов, и даже сейчас, в самом начале весны, солнце было теплым. Хотя дворец превратили в крепость, он по-прежнему хранил черты великолепной архитектуры: с огромных балконов открывались чудесные виды на остров, цветные стекла витражей ловили лучи солнца под идеальными углами. Как тюрьма вилла Бьяджио была чем-то вроде рая, а светловолосые лиссцы играли роль ангелов. К собственному удивлению, Касрин быстро к ним привык. Они были любопытны и обычно вежливы, а смотреть на них было приятно: они немного походили на Бьяджио с его поджарым бесполым телом и безупречной кожей. Касрину и прежде приходилось видеть лиссцев, но до этого он никогда по-настоящему их не замечал, не осознавал тонких различий между ними и его собственным народом. Конечно, они были просто людьми — но в чем-то они были совсем не простыми. И порой он ощущал собственную неполноценность.

Вечером второго дня своего пребывания на Кроуте Касрин обнаружил небольшой пруд, спрятавшийся за восточной стеной дворца. Это было единственное место, которое инженеры Джелены не испоганили траншеями: возможно, потому что здесь густо росли деревья, которые сами по себе обеспечивали удовлетворительное укрытие. К тому же пруд располагался на некотором удалении от главного здания. Наскучив однообразными окрестностями, Касрин углубился в деревья, не обращая внимания на любопытные взгляды лиссцев, которые несли стражу вокруг дворца. Похоже, Джелена отдала приказ, чтобы ему разрешали идти туда, куда ему вздумается, так что он проверил свою свободу, нырнув в заросли. Стражники за ним не пошли. И в этот момент он обнаружил пруд.

Разведя ветки руками, он увидел совершенно неподвижную гладь воды, которую нарушали только круги от играющей рыбы. Увидев воду, Касрин радостно засмеялся. Вокруг пруда шла аккуратная галечная дорожка, по краю которой распускались голубые и оранжевые цветы. У ближайшего берега оказалась заброшенная и одинокая каменная скамья, белая поверхность которой наполовину заросла мхом. Касрин шагнул ближе, заинтересовавшись скамейкой и очаровательным уголком. Он решил, что в такое место можно было бы привести тайную возлюбленную. Птицы, покинувшие прочие окрестности виллы, распевали в кронах деревьев и прыгали по переплетенным веткам, опасливо поглядывая на пришельца. Стараясь ступать как можно тише, Касрин подошел к скамейке. Опустившись рядом с ней на колени, он стал рассматривать ее поверхность. Почему-то он почти ожидал увидеть вырезанное на ней имя Бьяджио — как озорное напоминание о юности императора. Однако скамья оказалась нетронутой — если не считать цепких пальцев мха. Касрин обтер сиденье ладонью, постаравшись убрать мох, а потом сел и стал любоваться миром, который он открыл.

— Красота! — прошептал он.

В последнее время Касрин много думал о Наре и рыбацкой деревушке, которую он когда-то называл родиной. Он слишком много пил и слишком мало работал головой, так что результаты этого уже начинали сказываться. Во время плавания он начал мыслить более ясно. Ему приятно было снова оказаться на воде. И он решил, что даже Никабар не сможет отнять у него все. Подняв камушек, он пустил его прыгать по воде.

— Три отскока, — отметил он вслух, глядя, как камень отскакивает от воды. — Недурно.

Однако он решил, что сможет улучшить этот результат. Набрав целую горсть камней, выбирая самые подходящие, он стал пытаться побить собственный рекорд, и вскоре уже стоял на ногах, изо всех сил пытаясь добиться пяти отскоков. Развлекаясь, он думал о своем корабле, стоящем у берега, и о Бьяджио, посаженном в золоченую клетку, где он нетерпеливо расхаживает их угла в угол, ожидая известий от королевы. Мысли его перескочили к самой Джелене. Образ юной королевы заставил его улыбнуться. Она была удивительно прекрасна. У нее была такая же привлекательная внешность, как и у всех ее подданных, но ее красота была уже на другом уровне. Как только Касрин ее увидел, он был очарован. Ему было любопытно узнать, сколько ей лет. Наверняка не больше восемнадцати. Она держалась как женщина гораздо старшего возраста, но кожа ее была свежей, как у юной девушки, и голос не потерял хрустальной звонкости молодости. Она действительно могла называться королевой-ребенком.

Через полчаса Касрину надоело бросать камушки, и, стряхнув грязь с ладоней, он вернулся на скамью. Солнце стояло высоко над головой, но Касрину идти было некуда. Поскольку он не успел проголодаться, возвращаться во дворец было ни к чему, а видеться с Бьяджио ему не хотелось: после прибытия на Кроут император стал крайне раздражителен и мрачен. Касрин решил, что Бьяджио потрясен жуткой картиной своей разрушенной виллы, и почти жалел его. Поистине ужасно видеть, как осквернили твой дом.

«Может быть, именно для того они это и сделали», — решил он.

В конце концов, это было вполне объяснимо. Нарцы надругались над Лиссом — и делалось это по приказу Ренато Бьяджио. И теперь императору и его роскошному дому пришло время расплачиваться.

— Какая глупость! — прошептал Касрин, качая головой.

Десятилетняя осада Лисса, ее кровавые последствия и даже его собственная карьера на флоте — все это было таким бессмысленным фарсом! И, по словам Бьяджио, все это поставило империю на грань краха. В последнее время Касрин не знал, чему можно верить, однако все сильнее доверял Бьяджио.

— Капитан Касрин! — окликнули его.

Касрин от неожиданности вздрогнул. Повернувшись, он увидел у края рощи трех человек. К его изумлению, среди них оказалась королева Джелена. Она шла между двух лисских солдат, причем оба недовольно хмурились. Лицо самой Джелены было непроницаемым и чувств королевы не выдавало. Немного наклонив голову, она смотрела на капитана изучающим взглядом.

— Что вы здесь делаете? — спросила она. Касрин немедленно встал.

— Я нарушил какие-то правила? Мне сказали, что я могу идти, куда захочу.

Джелена не ответила. Один из охранников что-то зашептал ей на ухо. Касрин вспомнил, что этого человека он уже видел два дня назад. Тимрин — кажется, так его звали. Выслушав его, королева Джелена кивнула, а потом сделала шаг вперед. Тимрин попытался возразить, но Джелена от него отмахнулась.

— Уходите, — сказала она своим сопровождающим. — Я хочу поговорить с капитаном наедине.

Оба мужчины неприветливо посмотрели на Касрина, молча, предупреждая его, чтобы он вел себя подобающим образом, после чего скрылись за деревьями. Касрин смотрел, как Джелена приближается к нему, осторожно приподнимая край платья, чтобы не испачкать его о глинистую почву. Она казалась нежной, как роза, но суровое выражение ее лица напоминало, что шипы у нее тоже имеются. Пока она приближалась к капитану, ее лицо оставалось жестким. Касрин решил, что не будет тушеваться.

— Я ничего плохого не сделал, — объявил он. — Ваши люди видели, куда я направляюсь, и они меня не остановили.

— Я это знаю, — согласилась Джелена. — Именно они и сказали мне, где вас можно будет найти. Я пришла не для того, чтобы вас ругать, капитан Касрин.

— Вот как? Тогда почему вы здесь?

Такая прямота заставила королеву ощетиниться.

— Потому что мне нужны ответы! — Она уселась на скамью, тщательно расправив складки изумрудно-зеленого платья. Когда она подняла взгляд на Касрина, выражение ее лица изменилось. — Я вижу, что вы не ожидали меня увидеть. Пожалуйста, не бойтесь.

— А я и не боюсь! — возмутился Касрин, хотя на самом деле он немного нервничал, что очень его раздосадовало. — Чем я могу быть вам полезен?

— Я думаю уже два дня, капитан. Вы и ваш император дали мне немало пищи для размышлений. И я никак не могу прийти к решению.

— Вполне понятно, — согласился Касрин.

Он внимательно смотрел на Джелену, не слишком вслушиваясь в ее слова. Она была необычайно красива, и этот прекрасный уголок сада только подчеркивал ее красоту.

— Все мои советники и друзья имеют свои точки зрения на то, что нам следует сделать с вами и Бьяджио, — продолжала Джелена. — Некоторые считают, что вам следует поверить. Другие говорят, что Бьяджио — лживый дьявол и его надо скормить акулам.

— Очень утешает, — кисло отозвался Касрпн. — А вы? Что думаете вы?

Джелена вздохнула.

— Я не знаю, чему верить.

— И поэтому вы здесь. Королева кивнула.

— После двухдневных споров и размышлений я кое-что поняла. Мне пришло в голову, что никто из нас не знает, о чем мы говорим. Мы не понимаем ни нарцев, ни вашей империи. А Бьяджио — вообще великая тайна.

Внезапно Касрин понял, к чему все идет.

— Миледи, вас привело ложное предположение, — признался он. — Я знаю Бьяджио не лучше, чем вы.

— Но вы должны его знать! — возразила Джелена. — В конце концов, ведь вы — единственный капитан, который сохранил ему верность. Он так сказал.

— По-моему, вы не совсем правильно это поняли. Мои отношения с Бьяджио — результат стечения обстоятельств. На самом деле я его совершенно не знаю.

Джелена нахмурилась.

— Я не могу это принять, — заявила она. — Вы приплыли сюда, чтобы просить о помощи, а предлагаете одни только загадки. Это меня не устраивает, капитан. Если вы хотите, чтобы мы вам помогли, вам пора с нами сотрудничать.

— Полегче! — предупредил ее Касрин. — Не разговаривайте со мной так, словно я — ваш слуга. Если у вас есть вопросы — спрашивайте. Но не устраивайте мне допроса.

Лицо королевы смягчилось.

— Я не хотела вас обидеть. Вы должны понять, как мне трудно. Вы — нарец, офицер Черного флота. Простите меня, но я не знаю, как мне на вас реагировать.

— Понимаю, — сказал Касрин. Ему тоже было нелегко привыкнуть к лиссцам, и теперь он догадался, каким опасным должен казаться королеве. Он — змея, которая приползла к гнезду птички. Джелена просто защищает своих птенцов! — Только сделайте мне одолжение: не судите меня. Вы не знаете, через что мне пришлось пройти, чтобы оказаться здесь.

— Не знаю, — согласилась Джелена. — В том-то и проблема. Но мне хотелось бы знать, если вы расскажете. Касрин покачал головой:

— Это не имеет значения.

— Имеет! Неужели вы не понимаете? Именно поэтому я и пришла к вам. Чтобы я могла вам хоть немного доверять, мне надо вас понять. У меня множество вопросов. Если я не получу на них ответа, то как я смогу согласиться помогать вашему императору? — Голос Джелены звучал умоляюще. — Расскажите мне о Никабаре.

— А он тут при чем?

— Он ваш враг, правильно? Касрин рассмеялся:

— Совершенно определенно.

— Почему? Бьяджио сказал, что вы не враг Лиссу. Он сказал, что вы отказались сражаться против нас. Это меня заинтриговало, капитан. Я еще никогда не слышала, чтобы нарский моряк был дружески настроен к моему народу. Объясните мне это.

Касрин начал медленно расхаживать вокруг скамьи. Минуту Джелена наблюдала за его кружением, а потом похлопала по сиденью рядом с собой, приглашая его сесть. Касрина такое предложение удивило, но он с удовольствием его принял. Ощущение тепла, исходившего от ее тела, пьянило.

— С чего мне начать? — подумал он вслух. Джелена пожала плечами:

— С самого начала.

И Касрин начал свой рассказ. Его история заставила молодую королеву широко раскрыть глаза. Он описал свое противостояние с Никабаром, к которому привели его упорные отказы присоединиться к войне адмирала. Он рассказал ей о «Владыке ужаса» и его команде, о том, какой это чудесный корабль и как мучительно стоять у берега, быть наказанным и ославленным трусом за отказ избивать лиссцев. И он признался в своих страхах перед будущим, рассказав о нарской системе правосудия и о той власти, которая сосредоточилась в руках у Никабара, которому ничего не стоит уничтожить невинного человека. А потом, к собственному изумлению, он рассказал Джелене о Бьяджио. Он сказал, что император помог ему, предложив последнюю возможность реабилитировать себя.

И, наконец, закончив свой рассказ, он со слабой улыбкой посмотрел на королеву.

— Ну вот. Это все.

— Я не знаю, что сказать. Это... невероятно!

— Каждое мое слово — правда, королева Джелена. Верите вы ему или нет.

— Так вот почему вы идете против Никабара? Чтобы отомстить?

— А этого недостаточно? Разве вам самим он нужен не для этого?

— Наверное, — признала Джелена. — "Бесстрашный* внушает ужас моим подданным. За эти годы он пустил ко дну бесчисленное множество наших кораблей. Мы не сможем заключить мир с Наром, пока этот дредноут не будет уничтожен. Бьяджио ошибается, если считает, что речь идет только о мщении. Здесь гораздо большее. Это важно для нас как для нации. Мы не сможем существовать дальше, не уничтожив «Бесстрашного».

— Думаю, я это понимаю, — отозвался Касрин. — Это — вопрос о гордости и чести. На самом деле и со мной дело обстоит примерно так же. Вы говорите о гордости целой нации. Я говорю о гордости одного человека. О моей.

Королева едва заметно улыбнулась.

— Ну, хорошо. Раз уж вы специалист по Никабару, то скажите, как нам его одолеть.

— О! Так, значит, вы приняли решение?

— Пока нет, — возразила королева. — Мы просто разговариваем, вы и я. Давайте на секунду представим себе, что мы будем делать, если нам надо будет противостоять «Бесстрашному». Какие у него слабые места? Как бы вы нанесли ему поражение, капитан Касрин?

— Блэр, — поправил Касрин.

— Что?

— Меня зовут Блэр. Джелена отвела взгляд.

— Так что бы вы сделали? — снова спросила она.

Касрин задумался над ее вопросом. «Бесстрашный» был самым большим дредноутом флота, и вооружен он был лучше других. В результате этого скорость у него тоже была ниже, но это было не таким уж большим недостатком. Медленное движение было обусловлено толщиной брони этого дредноута. Касрин задумчиво потер подбородок. Возможно, у «Бесстрашного» слабых мест нет, но у Никабара они определенно есть. Касрин думал над тем, что ему сказал Бьяджио:

Никабар проглотит любую приманку, если решит, что это даст ему возможность покорить Лисс.

— Самоуверенность, — решил, наконец, Касрин. — Я бы воспользовался этой слабостью. Я никогда в жизни не встречал человека, который был бы более заносчивым, чем Ника-бар. И более одержимым. Бьяджио прав насчет него. Если я скажу ему, что знаю пролив, ведущий в центр Лисса, он этому поверит.

— Вы уверены? Вы только что сказали мне, что Никабар вас ненавидит.

— Ах, моя королева, есть нечто такое, что Никабар ненавидит гораздо сильнее, чем меня, — и это Лисс. — Касрин негромко засмеялся. — Это и станет нашей ловушкой. Нам надо навязать ему бой на мелководье, окружить пушками со всех сторон, отрезав путь к отступлению. Какой-нибудь узкий пролив в окружении холмов. Вопрос в том, готовы ли вы это устроить.

Однако королева по-прежнему отказывалась связать себя обязательствами. Касрин ждал ее ответа, но Джелена молчала. Она встала со скамейки, подошла к краю пруда и присела на корточки, чтобы зачерпнуть немного чистой воды. Она лила ее по каплям обратно, глядя, как по поверхности разбегаются круги.

— Я люблю воду, — сказала она. — Это и значит быть лиссцем. Вода наш дом. Она для нас все. Я никогда не думала, что нарцы способны это понять. Я слышала о ваших городах, о вашем Черном Дворце и военных лабораториях. У меня такие вещи вызывают омерзение. — Она повернулась и посмотрела на Касрина. — Но вы не такой, правда?

Касрин не знал, что ответить. Ему хотелось согласиться, понравиться королеве — но он смог только пожать плечами.

— Возможно. Все зависит от того, что вы имеете в виду. Я — нарец, королева Джелена.

— Знаю. Но при этом вы не такой, как другие. Вы отказались участвовать в войне против Лисса. У вас есть совесть, капитан Касрин. Мне хотелось бы понять, как это могло с вами случиться. Что сделало вас не таким, как все?

Опять эти невозможные вопросы! Касрин задумался над тем, что ответить ей.

— Не знаю. Я не такой, как Никабар, — это я счастлив признать. Но не все нарцы порочны, леди Джелена. Джелена печально улыбнулась.

— О, это я знаю, капитан. Мне это уже доказали.

Услышав столь странные слова, Касрин нахмурился. Казалось, Джелена ушла мыслями в свой тайный мир. Внезапно его осенило.

— Позвольте, я кое-что вам покажу, — сказал он. Подойдя к берегу, он остановился рядом с ней и начал закатывать рукав рубашки.

Джелена отшатнулась.

— Что такое? — испуганно спросила она. Касрин рассмеялся.

— Вот что, — объявил он, проводя пальцем по поблекшему шраму, который шел по его руке от локтя до плеча. — Знаете, что это?

— Шрам, — суховато ответила Джелена. — И очень гадкий.

— Подарок от мурены, — пояснил Касрин. — Я заполучил его, когда мне было восемнадцать. Наверное, столько, сколько вам сейчас.

Джелена опасливо вытянула палец и провела им вдоль шрама.

— Похоже, мурена была крупная. Я видела их у Лисса.

— Зубы у них, как иголки, — сказал Касрин. — Чертова рыба чуть не отхватила мне руку.

— Как это случилось? — спросила Джелена. Она невольно заинтересовалась — на что Касрин и рассчитывал. Ему, наконец, удалось установить с ней контакт.

— В детстве я жил в рыбацком поселке, — начал он свой рассказ. — Я всегда любил море и плавал на кораблях, сколько я себя помню. Подростком я имел собственную лодку. Конечно, это была всего лишь гребная лодка, но я ее обожал. Заботился о ней, словно о ребенке.

Джелена кивнула.

— Однажды, — продолжил Касрин, — я соскребал со дна лодки морских уточек. Лодка была ошвартована, но оставалась на плаву, так что я прыгнул в воду и принялся за работу. У меня был нож с блестящим серебряным лезвием, а в тот день солнце светило ярко. Я это помню, потому что видел его даже под водой: оно играло на поверхности. — Капитан помолчал, рассматривая свой шрам. Воспоминание о перенесенной боли осталось в его памяти удивительно свежим. — Наверное, та мурена приняла мой нож за рыбку. Она стремительно бросилась ко мне, впилась мне в руку и устроила вот это.

— Наверное, вы потеряли много крови, — заметила королева. — И что было дальше?

— Ну, я не умер, — пошутил Касрин. — Отец вытащил меня из воды, а кто-то из деревенских заштопал мне руку. Перепугался я, скажу честно, до смерти. Но дело в том, что воды я бояться не стал. Я не перестал выходить в море — и не мог перестать. Даже тогда океан был частью меня самого. И сейчас остается. Так что вы понимаете, миледи? На самом деле мы не такие уж разные.

На губах Джелены появилась искренняя улыбка.

— Какая чудесная история! Я рада, что вы ею со мной поделились.

Касрин усмехнулся.

— Ну, как? Мне удалось вас убедить?

— Дело не в вас, капитан. Кажется, вы человек надежный. Меня тревожит Бьяджио. Наверное, вы не понимаете, насколько мы его боимся.

— Понимаю, но вы не правы. Поверьте мне, я знаю, каким был император. Не забывайте: я ведь служил у Никабара. Когда-то они оба были людьми отпетыми. Но Бьяджио изменился.

Лицо Джелены потемнело.

— Я в это поверить не могу. Ведь это он вел войну против Лисса, вместе с Аркусом. Он поддерживал Никабара, он начал блокаду Сотни Островов. Этого прошлого не сотрешь.

— Королева Джелена, послушайте! — взмолился Касрин. — Разрешите мне рассказать вам то, что я знаю о Бьяджио. Он был убийцей и безумцем. Он был самым тщеславным человеком во всем Черном Городе, а заносчивостью превосходил даже Никабара. Разве сейчас вы это про него скажете?

Спустя несколько секунд Джелена признала:

— Нет. Но это может быть уловкой. Не забывайте — Бьяджио был главой Рошаннов.

— Это не уловка, — настаивал Касрин. — Он изменился. Поначалу я в это не поверил, но теперь верю. Если вы можете доверять мне, офицеру Черного флота, то почему не можете доверять Бьяджио?

— С Бьяджио все гораздо сложнее, — сказала Джелена. — У него тайны даже от вас. Скажите мне: зачем Бьяджио корабль, который бы отвез его на Восточное Высокогорье?

Касрин замялся. Джелене не нужны были другие доказательства.

— Вы не знаете, правда? Потому что Бьяджио не желает вам рассказывать. Так как я могу ему доверять?

— Это нелегко, — согласился Касрин. — Но Бьяджио сказал вам правду. Сейчас он слаб. А империя в опасности. У Бьяджио много врагов, и теперь он пытается найти союзников, которые бы ему помогли.

— Он вам это сказал?

— Да, — подтвердил Касрин. — Он по-своему сказал мне все, что мог. А потом попросил, чтобы я ему поверил. — Увлекшись, он чуть было не взял Джелену за руку. — И это все, чего я прошу от вас сейчас. Неужели ради мира вы не готовы выказать немного доверия?

Королева снова отказалась ответить.

Бьяджио стоял в центральном коридоре западного крыла и смотрел на одинокую статую, украшавшую заброшенный угол. Статуя изображала богиню Айриту, персонаж нарской мифологии. Она держала на руках ягненка. Айрита была древней богиней молодости, символом, который имел особое значение для аристократов Нара, крадущих лишние годы. Ее всегда изображали в виде юной девушки, едва подошедшей к порогу созревания. Ягненок, по предположению Бьяджио, знаменовал собой постоянную надежду на возрождение и мысль о том, что все люди — это небесные овцы, которых бережно держат в руках любящие боги. Поскольку это изображение Айриты было особенно удачным, а Бьяджио всегда чувствовал связь с этой богиней, он очень давно купил эту статую у торговца древностями в Черном Городе и поставил ее в главном коридоре, решив, что именно здесь освещение наиболее удачно показывает ее сущность. Это была дорогая покупка, но цена Бьяджио не смутила. В то время его состояние было поистине огромным — он мог бы купить себе тысячу подобных произведений. Но сегодня внимание Бьяджио привлекла не искусная работа камнереза, создавшего лицо Айриты, и не обнаженная грудь богини. Скорее он был потрясен тем, что вообще видит эту статую.

Проведя два дня в качестве пленника Джелены, он узнал о своем прежнем доме ужасную вещь: из него вывезли практически все сокровища, которые он так любовно собирал. Портреты со стен, знаменитые гобелены из Фоска, тщательно выписанные шедевры Дараго — все исчезло, было распродано, чтобы заплатить за войну, которую вели лиссцы. Остались только Айрита и ее ягненочек — и эта странность поставила Бьяджио в тупик. Стоя в коридоре в полном одиночестве и глядя на полуобнаженную красавицу, Бьяджио пытался проникнуть в эту тайну.

Его размышления были прерваны звуком приближающихся шагов. Туфли королевы Джелены стучали по мраморному полу, возвещая ее приход. Она была одна. При виде нее у Бьяджио затрепетало сердце. Наконец-то он получит свой ответ!

— Королева Джелена, — любезно проговорил он, — я рад вас видеть.

Джелена была, как всегда, холодно сдержанна.

— Бьяджио, мне надо с вами поговорить.

— Это хорошо, — ответил Бьяджио. — Но сначала... — Он указал на статую. — Что она здесь делает? Его вопрос озадачил королеву.

— О чем вы?

— Насколько я могу судить, все остальное вы продали. Во всем этом крыле не осталось больше ни одной статуи — исчезли даже те маленькие, которые были установлены на веранде. И в то же время вы оставили это изображение Айриты там, где я его установил. — Бьяджио пристально посмотрел на нее. — Почему?

— Айрита... — повторила королева. Она смотрела на статую, позволив себе тень улыбки. — Так вот как ее зовут. Бьяджио был заинтригован.

— Она — древняя богиня молодости, из старой нарской мифологии. На самом деле еще девочка, но почти женщина. — Он решил немного задеть ее. — Как вы, наверное?

— Нет, — ядовито ответила Джелена. — Как моя мать. Этот ответ заставил Бьяджио попятиться. Мимолетная улыбка Джелены сменилась маской презрения.

— Понимаю, — сказал Бьяджио.

— Она погибла во время нападения нарцев, — добавила Джелена. — Вместе с отцом. Мне было тогда шестнадцать.

Бьяджио кивнул. Он уже знал о том, как королева оказалась на троне. Он снова посмотрел на статую.

— И она напоминает вам ее, да?