Случайности исключены

Белов машинально перелистнул несколько страниц в пластиковой прозрачной папке. Взял первое, что попалось в руки; Понял: если не заставит себя хоть что-нибудь делать, свалится в обморок от подступившей дурноты, как студентик-практикант на первом выезде на «мокруху».

Веки жгло от выступивших слез, едкий газ еще не успел выветриться. Строчки плясали в глазах, в голове была вязкая пустота. Азарт прошел, не хотелось ничего. Абсолютно ничего. Хоть ложись – и умирай. Белов зябко поежился. В доме не осталось ли одного целого окна, и промозглый ветер свободно гулял по комнатам.

Тошнота подкатила к самому горлу. Он рванул воротник рубашки и тяжело, надсадно закашлялся.

В библиотеку протиснулся Барышников. Крякнул, увидев Кротова и Журавлева в креслах. У обоих уже всю грудь залила липкая красная жижа.

– Не хе-хе себе. – Барышников покачал головой.

– Что надо? – поднял мутный взгляд Белов. – Только сострадателей мне тут не хватало! Не видишь, опоздали!

– Ну, бумажки кое-какие соберем, «пальчики»... Может, и накопаем что-нибудь. – Барышников по-хозяйски осмотрел комнатку, примериваясь к предстоящему обыску.

– А их?! – Белов кивнул на два тела в креслах.

– И трупы к делу приобщим. Труп, как говорят американцы, – свидетель номер один!

– Это Кирилл Журавлев.

– Тот самый? Белов кивнул.

Барышников пожевал нижнюю губу, чуть наклонил голову, вглядываясь в лицо Журавлева.

– Ты соберись, Игорь, – сказал он тихо. – Начальство на связь тебя высвистало.

– Уже доложили, суки! – Белов шлепнул папкой о стол.

– Как положено. Свет не без добрых людей. Только не наше это начальство.

Велели переключиться на закрытый канал СБП и немедленно выйти на связь. Такие дела. – Он со значением посмотрел на Белова. – Не тяни, Игорь. Чему быть, сам знаешь...

– Где рация?

– На крыльце. На перилах оставил. Там связь лучше. – Барышников быстро оглянулся, в гостинной под ногами оперов скрипели разбитые доски. Уже начиналась адова работа, именуемая сухим термином «неотложные следственные действия». – Связь лучше. И ушей меньше.

Закрытая радиочастота Центра связи СБП РФ

– Белов на связи!

– Почему до сих пор нет доклада?

– С кем я говорю?

– С тем, кто дал тебе «волкодавов». Догадался?

– Да. К докладу пока не готов, еще не разобрался в обстановке.

– Основное я уже знаю. Позволь первым поздравить тебя с успехом.

– Не понял?

– Тобой ликвидирована особо опасная группа. Пресечено преступление в финансовой сфере. Это главное.

– Я ничего не понял!

– Еще раз повторяю – поздравляю с успехом. Победителей у нас не судят. А будут желающие, я в обиду не дам. Заканчивай там побыстрее. Через два часа жду у себя с полным отчетом по операции.

– У Вас?! Повторите, я не понял.

– Да, у меня. Вопрос согласован. Все, конец связи.

Белов сидел на крыльце, привалившись плечом к перилам, и невидящими глазами смотрел на царящий вокруг дурдом.

Отчаянно завывала пожарная машина, пытаясь пробиться между БТРами, заблокировавшими подъезд к даче. Между их остромордыми телами мелькали перепуганные дачники, а возбужденные телевизионщики ослепляли всех прожекторами на телекамерах. Разноголосицу возмущенных голосов пробивали истошные крики очнувшегося старлея. Он по собственной инициативе решил «взять объект под охрану» и теперь скликал разбредшихся по поселку бойцов.

"Вот, значит, как! Куратор, Салин... Ловко они меня «в темную» разыграли.

Все учли, все заранее рассчитали. Даже нашу дружбу с Кирюхой и то, что я его заложили все! А Подседерцев зря хорохорится, гусь лапчатый. «Победителей не судят»! Если не с самого начала с ними в одной команде был, то теперь ему обратной дороги нет. После сегодняшней бойни он у них на крючке, хорошо и надолго. Уж кто-кто, а Куратор и его очкастый дружок умеют на крючок наживку пожирнее насаживать, а потом дураков за губу подвешивать. Уж я-то знаю... Суки, какие же они все суки! Всю жизнь твоей задницей чужих ежей давят, Белов, всю жизнь... Господи, за что мне такое! Настя, Кирюха... Не отмолюсь же! – Белов прижался щекой к холодному дереву перил. Закрыл глаза, и из-под век тут же потоком хлынули слезы. Вытирать не стал. Темно, стесняться некого. – Умереть бы.

Взять и померть. Потому что как дальше жить – не знаю".

Когти Орла

Кто-то сунул Белову под нос удостоверение. Он, не вставая со ступенек, машинально махнул рукой на дом. Там хозяйничал первым пришедший в себя Димка Рожухин.

Никто из запрудивших улицу и сновавших по двору дачи не обратил внимание на двух человек, предъявивших удостоверение Белову и прошедших за дом к покосившемуся сарайчику. Оттуда раздался собачий рык, мгновенно оборвавшийся.

Из темноты, разлившейся между стволами сосен, вынырнули черные тени и беззвучно перемахнули через колючую проволоку...

«Воздух» Норду

Олаф обнаружен и эвакуирован. Состояние крайне тяжелое, требуется срочная медицинская помощь. Бруно погиб, труп опознан.

Печора

Эпилог

В этом маленьком городке все уже привыкли к человеку с осунувшимся костлявым лицом, каждое утро подолгу гуляющему с огромным лохматым кавказцем.

Человек слегка прихрамывал, двигался осторожно и неторопливо, как ходят едва пришедшие в себя после тяжелой болезни.

Дойдя до набережной, он садился всегда на одну и ту же скамейку, курил одну сигарету за другой, глядя на замерзшее на несколько километров море. Пес терпеливо ждал, устроившись у его ног. Лежал, положив морду на лапы, лишь время от времени приподнимался и скалил желтые клыки, когда редкие прохожие слишком близко приближались к скамейке.

Им было хорошо вдвоем. Они были всегда рядом, но каждый жил собственной жизнью, не мешая другому бередить себя воспоминаниями, глупыми мыслями, невесть откуда лезущими в голову, и строить не менее глупые планы на будущее.

В этот день, когда наконец-то разорвало серые тучи и впервые после Нового года выглянуло солнце, человек достал из кармана теплой летной куртки свалявшийся бумажный шарик, разгладил на колене. Цифры наполовину стерлись, но он все равно разобрал номер.

– Конвой, а Конвой? Ты Ингу помнишь? – спросил человек пса. Тот только вздохнул и прищурил умные янтарные глаза. – Не притворяйся, псина. Такое не забывают. Это, брат, как по канату ходить над минным полем, если ты понимаешь, что это такое.

Человек потрепал пса по кудлатой голове, а тот подумал, что впервые за это время пальцы человека опять стали жесткими. Хозяин опять стал воином и вожаком.

Пес встрепенулся, сел, нетерпеливо перебрал лапами.

– Пойдем, зверюга! Звякнем в Москву.

Сегодня они пошли в другую сторону. С набережной свернули налево, туда, где стояла стекляшка междугородной телефонной станции.

Норду

Начинаю «свободный поиск».

Олаф