Случайности исключены

Дмитрий Рожухин осмотрел холл казино и поморщился. Роскошь обстановки была состряпана на скорую руку – в расчете на шалых от неожиданно свалившихся больших денег. Возможно, где-нибудь и успели открыть заведение, где тешили самолюбие те, кто уже хотел солидности, но казино «Азазелло» к таковым не относилось.

Если бы не просьба Насти, подкрепленная по-женски убийственным аргументом:

«Не идти же мне в такое место без сопровождающего», – ноги бы его здесь не было.

«Вот если по службеной необходимости и желательно с захватом – это с удовольствием», – подумал он и улыбнулся. Страх после первого в жизни захвата давно выветрился, осталась только гордость за выигранный бой. И непередаваемое чувство мужского братства тех, кто в этом бою уцелел.

– Ну как? – Настя подхватила его под локоть и потянула к лестнице.

– Катран он и есть катран, – шепнул ей на ухо Дмитрий.

Настя наморщила носик и вонзила ноготки ему в ладонь.

– Глупый! Катран – это подпольный игорный дом, это я от папочки знаю. Я не про эту забегаловку спрашиваю. Как я выгляжу?

– На пять баллов!

– А тоньше комплимента не придумал?

– Тогда – как принцесса в портовом кабаке.

– Уже лучше, – рассмеялась Настя.

Настя повела его по плохо освещенному коридору.

– Это этаж для второсортной публики. Выше гуляют авторитеты и прочие приличные люди.

– А ты откуда знаешь?

– Глупый! Лешка здесь шарик уже второй месяц мечет. Он мне все местные новости и сплетни сдает. Кстати, казино принадлежит Гоге Осташвили, слыхал о таком? То-то! – Она остановилась, поправила юбку. – Так, ты у меня, увы, не граф Монте-Кристо, в зал тебя тащить бестолку. Иди в бар закажи что-нибудь и жди меня.

– Может, лучше вдвоем? Дмитрий проводил взглядом двух заросших до синевы кавказцев, поднимающихся по лестнице.

– Димка! – Она привстала на носки и быстро поцеловала его в щеку.Расслабься. Я же ничего такого не просила, просто сопроводить в казино. А ты похож на Джеймса Бонда на боевом задании.

Дмитрий отметил, что сегодня глаза Насти горят каким-то странным лихорадочным огнем, покачал головой, но промолчал. Как-то само собой забылось, что Белов приставил его к Насте для охраны. С первой же ночи все пошло как у нормальных влюбленных.

В полупустом баре три ожесточенно жестикулирующих китайца пытались перекричать музыку, вырывающуюся из динамиков. Дети Поднебесной время от времени прихлебывали пиво из высоких бокалов, что не мешало им азартно спорить дальше.

Дмитрий заказал два коктейля и, забравшись на высокий табурет, принялся разглядывать батарею бутылок с яркими этикетками. На другом конце стойки весело напивалась компания молодых бизнесменов. Девицы, болтая ногами, успевали смеяться, сосать коктейль через трубочки и строить глазки всем подряд. Их было двое, а молодых Рокфеллеров пятеро. Дмитрий скользнул взглядом по длинным ногам, обтянутым искристыми колготками, и отвернулся.

– Вот и я! – Настя забралась на соседний табурет. – Спасибо! – Она сделала глоток из бокала. Наклонилась к Дмитрию, положив руку ему на плечо. – Димчик, а я тебя не разоряю? – прошептала она чуть слышно. – Не дуйся, скажи.

– Пока нет.

– Эх, – вздохнула Настя. – Как бы сделать так, чтоб и деньги были, и совестно за это не было? Ой, только не говори, что надо работать! Кто сейчас работает, тому зарплату не платят.

Дмитрий посмотрел на отражения в зеркале позади бутылок. Судя по лицам, сидящие в баре на шахтеров и нищих бюджетников не тянули.

– Знаешь, Настя, что я сейчас подумал?

– Что-то нехорошее, по глазам видно.

– Почти. Я читал, что за всю историю «золотой лихорадки» на Клондайке реально разбогатело всего двести старателей. Двести из десятков тысяч! Мораль: все деньги достались тем, кто держал кабаки и сбывал старателям всякую дребедень.

– Это ты о казино? – хитро прищурилась Настя.

– Угадала. Кто-то рэкетом занимается, кто-то квартиры чистит, наркотой приторговывает... И все несут доход сюда, потому что живут одним днем, от ходки в зону и обратно. А умный дядя меняет деньги на фишки, крутит рулетку и загребает все в карман. Надежно и никакого риска.

– Ты только Лешке это не ляпни. Он, дурак, считает, что здесь и есть настоящая жизнь. Вон он, кстати.

Леша оказался высоким парнем в форменных черных брюках и белой рубашке. Он подошел к стойке, протянул руку Дмитрию.

– Алексей. А вы Дмитрий, мне о вас Настя рассказывала.

– Очень приятно. – Дмитрий пожал ладонь, обратив внимание, что для его лет она слабовата, пора бы стать по-мужски жесткой. – Выпьешь с нами?

– Спиртное нельзя, я на работе. – Алексей кивнул бармену. Тот протер тряпкой стойку, поставил на нее стакан, до половины налил апельсиновый сок и отошел в дальний угол. – Привилегия сотрудников, – прокомментировал Леша.

– Язву еще на халяву не заработал? – поддела его Настя. – Ладно, это я так.

– Настя говорила, что ты на агентство «Рейтер» работаешь? – Леша отхлебнул сок и выжидательно посмотрел на Дмитрия. Тому ничего не оставалось как кивнуть: легенда, придуманная для него Настей, была полной неожиданностью. – Не знаю, что она тебе напела, но я считаю, что дело гиблое. Какой-то старый хрен. – Леша презрительно скривил губы. – То в ватнике, то в кофте бабьей по даче разгуливает...

– Ты фотографии напечатал? – оборвала его Настя.

– Из-за них чуть на работу не опоздал.

– С собой, я надеюсь?

– Не здесь же. – Леша похлопал себя по брюкам.

– Я и забыла, что у тебя штанишки без кармашков, – хихикнула Настя. – Это чтобы фишки хозяйские не тырил, да?

Леша кисло улыбнулся, поставил стакан на стойку.

– Мне пора в зал. Через десять-пятнадцать минут меня сменят. Подходите к служебному входу, передам пакет. Да, чуть не забыл! – Он облизнул губы.Фотографии денег стоят.

– Ты что, Лешка, сока перепил? – задохнулась от возмущения Настя.

– Не с тобой говорят. По старой дружбе, – он специально выделил фразу интонацией. – Мог бы и бесплатно. Но если в деле «Рейтер», то пусть платит.

– Сколько? – решил вступить в разговор Дмитрий, освобождая локоть от вцепившихся в него острых пальцев Насти.

– Сто баксов за кадр.

– Крыша поехала! – охнула Настя.

– Договорились. Я отберу лучшие кадры, за них и заплачу. – Дмитрий взял стакан, потянул через соломинку горький коктейль. Сам не зная зачем, решил играть роль до конца. Решил, что если эти снимки так важны для Насти, он, само собой разумеется, обязан их добыть.

– Негативы получите в обмен на деньги. – Леша протянул ладонь. – Приятно было познакомиться.

– Взаимно.

Настя повернулась к Леше спиной, сделала вид, что занята изучением содержимого бокала. Оглянулась через плечо, убедилась" что Леша ушел, и тихо, но отчетливо сказала:

– Козел.

– За что ты его так? – Дмитрий придвинулся ближе. – Просто мальчик вырос, но не повзрослел.

– Он оператор от бога, Дим! Ему бы... Эх! – Настя покачала головой. – Там на острове, ну, где мы первый раз Кротова снимали... Мой бывший муж нагадал, что Лешка меня предаст. Но то, что он еще и продавать начнет, до этого даже Валерка со всей своей психиатрией не додумался! – Настя смахнула челку со лба, пристально посмотрела на Дмитрия. – М-да, на деньги ты все-таки попал!

– Не все решают деньги. – Дмитрий был уверен, что когда Леше сунут под нос красные корочки удостоверения, негативы отдаст бесплатно и с превеликой радостью.

Он посмотрел на отражение в зеркале. Прямо у них за спиной стоял парень в горчичного цвета пиджаке. Лицо вытянувшееся и бессмысленное, как у лунатика.

Остекленевший взгляд был уставлен в спину Насти.

– Настя, у тебя здесь нет знакомых?

– Кроме Лешки – никого, – ответила Настя, думая о своем.

– Тогда что ему от тебя надо? Только не оглядывайся. Медленно подними голову и посмотри в зеркало.

Настя посмотрела на отражение и хмыкнула. Парень, встретившись с ней взглядом, отвернулся и исчез.

– Дим. Только без резких движений, – прошептала Настя. – Отклонись и посмотри мне за спину.

Дмитрий послушно выполнил и недоуменно посмотрел на Настю.

– Да не на пол, глупый! Делай еще раз. Отклонись и веди взгляд от плеча по спине. Медленно, медленнее... И все ниже...

– М-да. – Дмитрий рывком вернулся в исходное положение.

Вид Насти, сидящей на высоком табурете, действительно мог свести с ума.

– Вот и все, что этому лоху было нужно, – прошептала Настя, положив ладонь на плечо Дмитрия. В ее глазах играли веселые бесенята.

Цель оправдывает средства

Давид поднялся по витой лестнице, ведущей в VIP-зону казино. Охранник за стойкой его узнал, пришлось подмигнуть и улыбнуться. Тот еще не знал, что дорога в зону для особо важных персон для Давида заказана навсегда. После неудачного налета на Журавлева жизнь Давида скатилась вниз, словно по такой же витой лестнице. Слава богу, что не свернули шею. Гога Ос-ташвили разом охладел к проштрафившемуся Давиду и, само собой разумеется, запретил появляться в офисе без особой нужды. А такой в последнее время не было.

Давид вздохнул и повернул назад, в общий зал. Деньги и кое-какой авторитет еще сохранились, но пути наверх, туда – в зону небожителей, – уже не было. Надо было начинать все с нуля или, используя малейший шанс, вернуть былое доверие.

Он знал, что Гога в решениях крут и скор, но отходчив. Зла на искупившего вину таить не будет, потому что глупо и неперспективно.

Возвращаться за столик к друзьям не хотелось. Они еще не знали, что весь авторитет Давида сошел на нет. Но очень скоро узнают, слухи в преступной среде, как во всяком ограниченном мирке, распространяются быстро. Половина, сделав кислые рожи, сразу же отойдет. Останутся лишь те, кто зависим и кому Давид, даже в опале, еще нужен и полезен.

Он щелкнул пальцами, остановив девчонку, разносящую по залу сигареты. Та с готовностью улыбнулась и подставила ему поднос. Он не глядя выбрал черную пачку с золотым вензелем и отвернулся. Внимание «шестерок» он потеряет в последнюю очередь, такие будут виться, пока в кармане есть деньги.

Давид раскурил сигарету и встретился взглядом с долговязым парнем в горчичного цвета пиджаке. Наметанным взглядом определил, что костюм куплен на рынке, грош цена, одна претензия на крутизну. Лицо показалось знакомым.

Вообще-то здесь все были более-менее знакомы. Парень был из своих, со статьей.

Сразу же бросились в глаза потерянный вид и блуждающий взгляд.

«Ясно, проигрался вдрызг», – сделал вывод Давид. Такое приходилось наблюдать практически каждый вечер. До попыток повеситься на подтяжках в туалете дело пока не доходило, но многих приходилось под белы рученьки выводить на улицу, их ватные ноги отказывались идти. Странно, но через день-другой проигравший опять стоял за рулеткой с лихорадочно горящими глазами.

Парень нерешительно, как-то боком подошел к Давиду.

– Что надо? – выдохнул вместе с дымом Давид. Еще неделю назад эта шваль в дешевом пиджаке даже не посмела бы подумать приблизиться к нему.

– Давид, дело есть.

– А кто ты такой, чтобы лезть ко мне с делами? – надавил голосом Давид.

– Жига меня кличут. Учеником был у Казана.Взгляд парня стал осмысленным, он просто впился им в Давида.

– Дальше что? – Теперь он вспомнил долговязого. Верные люди говорили, что работает на бригаду долгопрудненских, пару раз для них ломал замки. О Казане Давид слышал, авторитетный медвежатник был.

– Ты тут в авторитете, Давид. Вроде как в охране у Гоги. Тебе интересно будет.

О последних новостях Жига не знал, и Давид как мог солидно пыхнул сигаретой:

– Колись, Жига. По делу или базар травишь?

– По делу, по делу. – Жига встал почти вплотную и быстро зашептал:

– Девка тут у вас крутится. Я ее знаю. Дочка Стольника, был такой «важняк» в Прокуратуре Союза. Они вдвоем к Казану приходили. Кололи его, фотку показывали.

Нужен им был какой-то Крот. Я потом у ребят поспрашивал. Выходит, Крот крутой был, из «деловых», только шлепнули его. А фотка новая была. Казан сам удивился.

Вот! А сейчас она с крупье вашим перетирала, тоже насчет фоток. И опер с ней, зуб даю, опер. Такие дела.

Давид отстранился, от Жиги шел нестерпимый концентрированный запах одеколона, наверно, перед походом в «приличное место» облился с ног до головы.

– Откуда знаешь?

– Так я же в подсобке сидел, пока Казан с ними травил. Делал вид, что сплю. Казан еще меня за ними следить посылал.

Давид схватил Жига за пуговицу, притянул к себе.

– Кто ты такой, плесень, чтобы на Казана лапку задирать, а? За такие слова на законного вора тебя на куски порежут!

– Так скурвился он, зуб даю! – задохнулся Жига. – Сдал он им Крота, сам слышал. А девка здесь круги нарезает. С опером своим.

Давид на секунду задумался. О Кротове он слышал от Самвела Сигуа. Тот как-то обмолвился, что не будет у Гоги хуже врага, чем оживший Крот.

Он достал бумажник, вытащил две сотенные бумажки, сунул доллары в нагрудный карман горчичного пиджака.

– Сиди в зале. Не вздумай слинять. – Он посмотрел в лицо Жиге, теперь глаза у того стали преданными, как у прикормленного пса. – Пойдем, покажешь девку.

Начальник «секьюрити» казино об опале Давида тоже не знал. Стоило ему сказать: «В зале чужие», – сразу же смекнул, что дело касается Гоги Осташвили, час назад поднявшегося в VIP-зону с двумя боливийцами. Казино через подставных лиц принадлежало Гоге, и не было здесь персоны важнее, чем он. Любая угроза безопасности прежде всего рассматривалась как угороза непосредственно ему, Хозяину, его авторитету, здоровью и жизни.

Телекамеры, контролирующие зал, навели на того, кого Жига окрестил «опером». Девчонки рядом с ним уже не было.

– Что скажешь? – спросил Давид, кивнув на монитор.

– Черт его знает, – пожал плечами начальник «секьюрити». – По виду, конечно, мент. Но морда незнакомая.

Он переключил один монитор на служебные помещения. На экране по длинному коридору шел крупье, похлопывая себя по бедру большим конвертом.

– А вот и мальчик. К черному ходу идет. Остановить?

– Не надо. – Давид раздавил сигарету в пепельнице. – Дай ключи от подвала.

Я с ним там поговорю.

Начальник встал, ростом и мощной фигурой не уступал Давиду.

– Нет, Давид. Не обижайся, но за порядок здесь отвечаю я. – Заметив, как напряглось лицо Давида, усмехнулся и легко ткнул его в плечо тяжелым кулаком.Вдвоем поговорим. Мне же тоже интересно, что этот рахит из казино передает.

Крупье оказался поразительно легким, Давид не рассчитал сил, и первый пролет в подвал тот пролетел по воздуху.

– Полегче, он еще говорить должен, – усмехнулся начальник «секьюрити», пропуская Давида вперед и закрывая за собой дверь.

Крупье пытался встать, Давид ударом ноги опрокинул его на бетонный пол.

– Алеша Хорошев, – начальник подцепил крупье за шею ручкой резиновой дубинки, заставил поднять голову. – Мальчик ты у нас хороший. Что ты сейчас вынес из казино?

– Это личные вещи, – пролепетал разбитыми губами Леша.

– А разве я тебя не предупреждал, что здесь нет личных вещей? Все вещи в казино – хозяйские. Повторить вопрос?

Давид не стал дожидаться, пока взвизгнувшая дубинка опустится на острые лопатки крупье, и пнул под ребра.

– Допрыгался, жопник! – Он схватил задохнувшегося от двойного удара Лешу за волосы и притянул к себе. – Колись, падаль!

– Фотографии, – прошептал Леша. – Вчера снимал.

– Где, кого? – Давид замахнулся, но услышав, как зацокал языком начальник, опустил руку.

– Настя просила... Какой-то Кротов. Мы его на острове в Заволжске снимали.

А теперь она его на даче под Москвой нашла.

Начальник присел рядом, развернул Лешу к себе.

– Контрольные снимки остались?

– Да. – С готовностью затряс головой Леша. – Дома. В лаборатории. И бракованные там. В ведре.

– Вот и хорошо. – Начальник посмотрел на Давида. – И нет проблем. Шкафчик у него третий от входа. Ключи от квартиры возьми, пошли людей. Живет недалеко. За десять минут управятся.

– Я сам привезу, – прошептал Леша, пытаясь сесть.

– А нам с тобой еще кое о чем потолковать надо, – сказал ему начальник. – Мне же надо знать, кто из «шестерок» чем занимается.

В рации запищал тональный сигнал. Начальник встал, сунул в ухо цилиндрик наушника.

– Девка с «опером» сели в машину.

– Не страшно, мои следом поедут. – Давид тоже встал, заломил пальцы, хрустнул суставами.

– Проще надо работать, – укоризненно произнес начальник, ткнув дубинкой сидевшего у их ног Лешу. – Адрес девки? Как зовут?

– Зачем вам? – Леша поднял голову и тут же сложился пополам от удара дубинкой поперек живота.

Его перевернули на спину. Лицо крупье сделалось бледным, без единой кровинки.

– Настя... Планетная улица. Дом одиннадцать, – прошептал он разбитыми губами.

Давид удовлетворенно хмыкнул, легко ткнул в плечо начальника «секьюрити».

– Ты не особо горячись, – сказал он, указав глазами на Лешу, размазывающего кровь по лицу. – На мою долю оставь. Пошлю людей к нему на хату и вернусь. – Он подумал немного, потом наотмашь хлестнул крупье по лицу, тот рухнул на спину.

По белой рубашке расплылось красное пятно. – Слышь, жопник, я не прощаюсь!

Через пятнадцать минут Давид поднялся по лестнице в VIP-зону. Едва кивнув, прошел мимо охранника. Осмотрел зал. Гоги не было. Когда Гога был в зале, не заметить этого было невозможно. Решительной походкой пошел к коридорчику, ведущему к отдельным кабинетам.

По глазам охранника, – не от казино, а из личных телохранителей Гоги, понял, что этот-то уже знает об опале. Дорогу ему преградил не сказать что нагло, но настойчиво. Давид даже не попытался настаивать, не стоило ронять авторитет ненужным скандалом.

– Позови Гогу. Дело срочное.

– У него гости. – Охранник смотрел прямо в лицо Давиду. В глазах было такое превосходство перед отверженным, что Давид невольно сжал челюсти.

Он оторвал клочок от конверта, в котором привезли фотографии, черкнул одно слово: «Кротов».

– У Гоги проблемы. Передай ему. – Давид посмотрел в глаза охраннику и добавил:

– Если не хочешь вылететь с работы.

Тот усмехнулся, взял бумажку, повертел в толстых пальцах.

– Отвечаешь? – спросил он.

– Если передашь, я отвечу.

Охранник повернулся и косолапя, как все бывшие борцы, пошел по коридору.

Давид поправил галстук и по-хозяйски медленно обвел взглядом зал. Все шло, как надо. Через минуту-другую он опять будет в фаворе. Единственная досадная мелочь – крупье, получив удар по голове, потерял сознание и никак не хотел приходить в себя, – Давида мало беспокоила. Не крупье, так девчонка, какая к чер-гу разница, кто сдаст адрес Крота. Главное, ухватить ниточку. А она, связывающая Кротова и Гогу, сейчас была в его, Давида, руках. И упускать ее, не получив причитающееся, он не собирался.

Цель оправдывает средства

Гога Осташвили вытер полные губы, недовольно смял салфетку и лишь после этого повернулся к склонившемуся над его плечом метрдотелю.

– Что еще за проблемы? – Он покрутил в пальцах переданную метрдотелем бумажку, покосился на Рованузо, вяло ковырявшего вилкой в тарелке. После приступа Рованузо еще не отошел, под глазами залегли бордовые круги.

– Господа! – Гога налил себе немного вина, поднял бокал. – Не мне вам рассказывать, что такое проблемы. Они есть у всех. У кого большие, у кого – маленькие. Но они есть. Так вот, хочу, чтобы у нас с вами было столько проблем, сколько останется вина в этом бокале.

Он дождался, пока переводчик прошепчет на ухо Карлосу, а тот одобрительно закивает, демонстрируя идеальный пробор, четкой линией разделяющий пряди иссиня-черных волос, и медленно, до капли выпил.

– Ха! – Он опрокинул бокал и шлепнул им, вытряхнув на ладонь красную капельку. – Одна осталась. – Он легко встал, метрдотель успел отодвинуть стул. – Пойду решу эту маленькую проблемку. Не скучайте. – Он шлепнул по плечу Рованузо. – Развлекай гостей.

Боливийцы прилетели рано утром. Гога счел за благо лично заняться гостями.

На одного Рованузо полагаться было нельзя. У него и без того в глазах вечно стояла скорбь всего еврейского народа, а когда выяснилось, что фуры с наркотой к приезду гостей найти не удается, на бледном лице Рованузо застыло покорное ожидание Судного дня. Самвел Сигуа рыл на три метра под землю, поставил на ноги всех своих людей, попросил протянуть хотя бы еще день. Если не сам товар, то хотя бы следы его Самвел найдет, Гога был уверен. Гнал из головы мысль, что против него сыграл кто-то более сильный. В это он просто отказывался верить.

Убеждал себя и других, что решиться на такое могли только в конец отмороженные беспред елыцики. Весь день он играл по-кавказски радушного хозяина и из-зо всех сил старался не подать виду, что на душе скребут кошки. Знал: если за сутки груз не будет найден, разборы предстоят страшные.

Он плотно закрыл дверь отдельного кабинета. Коридор, подсвеченный неярким светом бра, был пуст. Только на углу мелькнула фигура охранника.

– Позови Давида. – Осташвили махнул рукой, охранник кивнул и исчез.

Гога смотрел на медленно приближающегося Давида, ощущая, как внутри растет напряжение. Так бывало всякий раз перед выходом на ковер. Тогда было проще.

Один на один, сам за себя.

Оставшиеся в кабинете Карлос с помощником, переводчик и Рованузо что-то бурно обсуждали. Толстяк Карлос темпераментно размахивал руками, переводчик едва поспевал за его пулеметной речью. Рованузо пытался что-то вставить на своем ломаном испанском, чем вызывал дружный хохот.