Дигитал

      — Включи мне Интернет. В комнате, где бандерлогов поменьше.
      Администратор придвинулся вместе с наездницей к столу. Повернулся к монитору. Выпростал руку, потыкал в клавиатуру.
      — Восьмой. Первая налево. На сколько… вам?
      — На сколько хватит. Потом добавлю.
      Ронин поправил ремень сумки.
      Девчонка робко оглянулась. На вид — лет четырнадцать. По глазам — мама не горюй…
      Он подмигнул ее шалым глазам, развернулся и пошел искать свой компьютер.
      В указанной комнате бушевало побоище. Человек пять плотно облепили единственный работающий монитор. Бился с монстрами один, остальные комментировали. На Ронина никто не обратил внимания.
      Последним в ряду, у самого окна, щелкнув, зажегся еще один монитор. А у игроков погас.
      — Леха, что за отстой! — взвыл истребитель монстров.
      — Переходите на одиннадцатый! — донеслось из администраторской кабинки.
      — Ты че творишь, урод?! Мы же не засейвились, мудель! — заголосил в потолок истребитель.
      — За базар, вообще, нахрен, выкину! — строгим голосом пообещал сисадмин.
      Компания с шумом и матом перекочевала в соседнюю комнату.
      Ронин плюхнулся в кресло. Сумку положил у ног.
      Зашел на сайт телекомпании. В чате народ бурно генерировал возмущение, предложения, соображения и полный маразм.

      SonIK > Не наезжайте на господина Митрофанова. Он прав, давно пора задолбить их в каменный век.
      BRAT > Хорошой «чех» — мертвый «чех».
      Florist > Кто бывал в «Стеллаланде», тот знает, что там тусовался только полный отстой. Нормальных ребят там никогда не было. Одни ублюдки и торчки. Но причем тут чеченцы, я не поняла.:-((
      VedrO > Пипл, вы схаваете даже кирпич. Потому что голова у вас тока для перемалывания пищи. Этот Злобин — настоящий мужик. Правильно сказал, заявления «полевых командиров», находящихся в розыске, считать правомочными нельзя. Действительны только показания в суде. Сначала поймает их, а потом слушайте, что они лепят. А если есть другие версии, надо их раскручивать, а не вешать нам лапшу. В «Стелле» вполне могли устроить разборку свои. У нас без чеченов своих бандосов полно. Злобин еще раз мужик, что подал в отставку. Чем больше таких уйдет из прокуратуры, тем быстрее эту лавочку закроют.

      Ронин забарабанил пальцами по столешнице. Нервно и зло.
      Краем глаза он уловил, что справа в воздухе вьется слабая, прозрачная светящаяся кисея. Сначала подумал, что так играет отсвет монитора на клубе табачного дыма.
      Кисея придвинулась и сделалась фосфорно-зеленой. Дигитал стоял на расстоянии вытянутой руки…
      В груди у Ронина лопнула пружина.
      Ладонь нырнула за спину, под куртку, пальцы сомкнулись на рукоятке кинжала. Молния блика сорвалась с клинка, секущего воздух. В последний миг клинок затормозил свой смертоносный полет, и ледяная сталь Майошина жадно прилипла к горячей коже, точно в том месте, где туго билась аорта.
      Ронин впервые почувствовал, как легко управлять Майошином, кинжал был великолепно сбалансирован и откликался на малейшее движение пальцев. Он чуть развернул кисть, и лезвие кинжала приподнялось, теперь любое движение противника вперед или назад неминуемо располосует горло.
      Мальчишка нервно сглотнул. В его пальцах тоненько подрагивал австрийский перочинный ножик; мутный отблеск играл на жале лезвия.

      >Niсkname: FalCon
      >Password: 91Gra_8$+GCC_K
      >Date of Rugnarek installation: 2001-08-20
      > Startgame: PASSED 2001-08-20
      > Personal info: access denied
      >Role: warrior
      >Last level: 1
      >Actions: NO
      >Actions info: NO INFO
      > Team: NO
      > Current status: On mission
      > Terminated: NO

      «Сегодня инфицировали», — отметил Ронин.
      — Ну, здравствуй, Фалькон. Меня зовут Ронин.
      Мальчишка обморочно покачнулся. Ронин успел подать руку вперед, и лезвие даже не поцарапало кожу на тонкой шее.
      — Не шевелись, — предупредил Ронин.
      Губы мальчишки дрогнули.
      — Я должен тебя убить, — с мученической гримасой прошептал он.
      — Почему?
      — Это — приказ. По Сети передали приказ на ликвидацию. Приказы не обсуждают.
      В свете монитора лицо мальчишки казалось мертвенно-бледным, в широко распахнутых глазах плескалось безумие.
      — Убить не просто. Ты уже пробовал?
      — Да, — выдавил он. — Я убил папу.
      Ронин заглянул ему в глаза. Ничего, ни боли, ни сострадания, ни раскаяния.
      Он отчетливо видел тонкую кисею фосфорного свечения. Но в то же время он видел перед собой всего лишь мальчишку в длинных шортах, майке навыпуск и огромных для его худых ногах навороченных кроссовках.
      Лезвие кинжала плашмя легло на тонкую ключицу мальчишки, Ронин слегка надавил, заставляя согнуть ноги и опуститься в кресло. Мальчишка сел, безвольно уронив руки. Глаза косили на клинок, в зрачках дрожали стальные шарики бликов.
      — Не врешь?
      — Нет. — Мальчишка с трудом сглотнул. — Он нам мешал. Мне и маме. Он не хотел отпускать меня в Штаты. Надо было подписать бумагу у нотариуса, что согласен. А он отказывался. Без разрешения отца ребенка за границу не пускают. А здесь нам делать нечего, так мама сказала. Она с папой развелась пять лет назад. А он не хотел, чтобы я уехал.
      Ронин отметил, что произношение у мальчишки странное: слова подбирает медленно, модуляции выше, чем у сверстников, и словно камешки во рту катает.
      — И за это ты его убил?
      — Да. Я очень хотел уехать. Там живут бабушка и дедушка. Они меня любят. А папа — нет. И его мама меня не любит. Она злая. Говорила, что мама жизнь им испортила. И еще много чего… А он сам ушел от мамы, когда бизнесом занялся. Сказал, так всем будет лучше. Он нас бросил. Мне пять лет было, когда он нас бросил… Потом появился, когда я во второй класс пошел. У него своя фирма была… И денег много. Подарки мне всякие делал… На уикэнд к себе забирал. Говорил, достроит дом под Москвой и заберет меня насовсем… А в дефолт обанкротился. И стал пить, я сам видел. И все маму ругал… Мама очень просила отпустить меня, но он не хотел. Говорил, только через мной труп… Ну, типа, пока жив, меня не отпустит.
      — И как ты его? Ножом?
      — Нет, «двадцать пятым кадром».
      — Чем-чем?
      — Я украл у него диск с фильмом… Порнографическим. У него целая коллекция была, а этот самый любимый. Я сделал мультик: красный круг пульсирует с частотой пять герц, это частота работы сердечной мышцы, пульсирует, а потом взрывается. Врезал мультик «двадцать пятым кадром» в фильм, перезаписал и подложил ему. Через неделю папа умер от инфаркта за монитором. Посмотрел фильм и умер. Он тогда ночью много выпил, и с ним баба была. Она «скорую» вызвала. А диск я на похоронах поменял, чтобы никто не догадался. Сразу после похорон мы уехали. Сейчас мы с мамой живем в Los Angeles. А дедушка с бабушкой живут в Santa Fe.
      Ронин протянул руку и вытащил из скрюченных пальцев мальчишки ножик. Бросил на стол.
      На безразмерной майке в свете монитора белым фосфором горели английские буквы.
      «Never late», — прочитал Ронин.
      Решение пришло само. И все вопросы отпали сами собой. Мир стал простым и понятным. Как война.
      — Знаешь, что у тебя написано? — Лезвие кинжала прочертило по буквам. — «Никогда не поздно». Это первая заповедь самурая. «Никогда не поздно вступить на путь Воина». Настоящий воин не знает приказов. Он сам по себе. И против всех.
      Лезвие всплыло вверх, острый блик ударил в зрачки мальчишки.
       Ронин почувствовал, что сознание затягивает в воронку, медленно и необоримо. Стены дрогнули, прогнулись, сворачивая пространство в трубу. Гулкую и бесконечную.
       — Меня хотят убить за то, что я умею менять правила игры. Я отменяю приказ. Слышишь, я отменяю приказ! Я отменяю приказ! — четко и веско, вдавливая слова в мозг, произнес Ронин. — Запомни, с этой секунды ты не подчиняешься приказам. Ты делаешь только то, что решил сам. А решив — делаешь. Отныне и навсегда!
       Хлопком пространство развернулось, стены приняли прежний вид. Только сердце никак не могло успокоиться…
      Мальчишка, тихо охнув, отвалился на спинку кресла.
      Майошин, описал яркую дугу, нырнул в ножны за поясом.
      Ронин, ногой подцепив за ножку, притянул кресло вплотную к себе. Острые коленки мальчишки вдавились ему в бедро.
      — Тебя как зовут?
      Мальчишка шмыгнул носом. Из глаз ушла мутная поволока безумия. Теперь они были совершенно нормальными, детскими и чуть плутоватыми.
      — Арсений, — прошептал он.
      Ронин с тоской посмотрел на белые волосы, подстриженные в тинейджеровскую «скобку».
      — И как тебе с таким именем в Штатах живется, Арсений?
      — А что? Нормально живется.
      — А в Москве что делаешь?
      — Положено раз в два года приезжать тем, кто на ПМЖ живет. Типа оброка. Ну, билеты, валюту с собой привезти. Мама говорит, крепостное право… Мы у тети Лены в гостях. Мама сейчас в Питере… С Алексом, это ее бой-френд. Через два дня вернется, и мы улетим домой, в Штаты.
      — Короче, пока мамы нет, ты тут отрываешься.
      — Я с другом чатился. В Калифорнии сейчас утро.
      — В компьютерах сечешь?
      Арсений кивнул.
      — В «железе» не очень, если честно. Но с «софтом» — ноу проблем.
      — Чем ты там кино испортил? Какой программой?
      Арсений заметно оживился.
      — «Cinerella», под «Линуксом» ходит. Типа «Adobe Premier», только круче. Я, вообще, «винды» ненавижу. Отстойная система. «Линукс» — это вещь. Весь кайф в том, что ты свободен. Сам пишешь, сам пользуешься. И все — бесплатно. Я team вхожу. Да! Мы пишем пакет плагинов для Kaboodle. Just for fun.
      — А если я попрошу тебя кое-что «крэкнуть»?
      Арсений потупился.
      — It's illegal. Это… — Он запнулся, подбирая русский синоним. — Незаконно. За это могут посадить в тюрьму.
      — Парень, нас за это убить могут, — усмехнулся Ронин. — Но только так можно выжить в этой игре. Играть без правил. Я хочу выиграть. А ты?
      Ронин достал из сумки два диска.
      — Вот на этом содержимое винчестера компа одной девочки. Она была дигиталом. Крэкнула защиту на компе Хозяина игры, за это ее убили. Сможешь восстановить, как она это сделала? На втором диске какие-то хакерские примочки. Посмотри, могут потребоваться.
      Арсений помедлил. И протянул руку.
      — Обойдусь. Давай ее диск.
      Ронин задержал диск в своих пальцах.
      — Это опасно, парень. Серьезно, нас могут вычислить и убить.
      Арсений с усилием вырвал диск из его пальцев.
      — Из тебя выйдет воин. — Ронин не удержался и потрепал его по волосам. Они оказались тонкими и шелковистыми.
      — Я уже воин, — твердо заявил Арсений.
      Глаза мальчишки не врали; он хотел сражаться и побеждать. Аура фосфорного света сделалась плотной и яркой, отчетливо видимой в полумраке.
      «Вот и первый новобранец моей армии», — отрешенно подумал Ронин.
      Положил ладонь на тонкокостное плечо. Мышцы у мальчишки были тонкими, но жилисто сильными.
      — Тогда — начинай.

* * *

      Ронин вернулся из бара с бутылкой «Пепси» для Арсения, себе купил еще одну двойную дозу виски.
      За время его отсутствия в салоне успели «взорвать» косячок, и теперь в прокуренном спертом полумраке явственно ощущался характерный запашок веселящей травы.
      — Как успехи, Фалькон? — спросил он, ставя перед Арсением бутылку.
      — О, спасибо. — Арсений скрутил пробку, слизнул шапочку кофейной пены. — Вообще-то, я пью «diet-cola».
      — Рано на диету сел. Худой, аж за шваброй спрятать можно.
      Мальчишка потянул носом и, наморщив его, покосился на стакан в руке Ронина.
      — Это тоже калории, — оправдался Ронин. — Как успехи?
      Арсений без особой радости объявил:
      — Я уже сижу в их системе.
      Ронин крякнул от удивления. Пригубил из стакана.
      — Поздравляю.
      — Особо радоваться нечему. — Арсений ткнул пальцем в монитор. — Вот.
      Ронин из всего документа разобрал только шапку «Memorandum», мелкий шрифт на английском переводу не поддавался. Кроме предлогов и наиболее употребительных глаголов — все сплошная заумь.
      — Я поанглийски еще не очень.
      Арсений покосился на него, пошевелил белесыми бровками и выдал короткую очередь на клавиатуре.
      Изображение дрогнуло, и английские буквы превратились в русские.

       «СИНЕРГИЯ ФАУНДЭЙШН»
       МЕМОРАНДУМ
       тема: история вопроса
       кому: уровень «А — 1»
       код секретности: только для чтения
      В начальный период военных действий основным приоритетом является выведение из строя систем связи и управления войсками вероятного противника. Признано целесообразным нанесение комбинированных ударов, с использованием обычных видов оружия (ракетно-бомбовые удары и диверсии на заранее разведанных объектах) в сочетании с «нелетальными средствами ведения войны».
      Так, в ходе учений подразделения «Дельта» успешно опробована методика комбинированных действий спецназа и хакера. Осуществив скрытное выдвижение к объекту (центру управления огнем дивизии ПВО условного противника), группа спецназа вместо классической диверсии на объекте обеспечила проникновение хакера в систему связи и внедрение вируса в компьютерную сеть. В условное время путем активизации вируса вся система была гарантированно выведена из строя, что обеспечило беспрепятственный пролет ударной авиагруппы над районом ответственности дивизии ПВО. (Детально: файл IS_123_LKJ)
      …Группой исследователей из the Tavistock University (F.Jackson, L.Patrik. S.Lang) были проведены опыты по дистантному поражению центральной нервной системы (ЦНС) по методике «кодирования» с использованием стробоскопического эффекта при мелькании телевизионного экрана и эффекта «двадцать пятого кадра».
      Целью экспериментов была задача доказать возможность выведения из строя операторов на пультах сложных систем управления (пусковых установок Стратегических сил, центров управления полетом Космических сил, командных пунктов, узлов связи и управления войсками). При этом рассматривалась как возможность нанесения поражающего удара по ЦНС, так и заблаговременное внедрение в сознание оператора «блокировок», препятствующих успешному выполнению боевой задачи.
      В ходе экспериментов получены статистически значимые результаты по всем пунктам задания. Так, тридцатисекундное воздействие на сетчатку глаза оператора (при внедрении в компьютерную систему вируса «Fireball 1.3») провоцировало глубокий эпилептический припадок.
      Гипнабельный эффект, достигаемый при получасовом воздействии вируса «Zonta 2.9», приводил к внедрению в подсознание оператора устойчивых блокировок, критически снижающих эффективность операторных действий в условиях стресса боевой тревоги. Использование кодированных сигналов (программно-аппаратная система «Kahuna MC») позволило получить устойчивые состояния наведенного временного расстройства психики: от слабовыраженных шизоидных состояний до бурных паранояльных припадков. При этом кодирование осуществлялось на основе усредненного профиля психологического портрета личности условного оператора. При возможности получения развернутого и детального психологического портрета конкретного человека, воздействие системой «Kahuna MC» достигало стопроцентной результативности.(Детально: файл ASS_891_OPF).
      …Частью проекта «Babilon» стала разработка средств воздействия на коллективное сознание и коллективное бессознательное населения стран вероятного противника в целях снижения мобилизационной готовности и общего уровня пассионарности в предвоенный период и провокации массовых психических расстройств (паника, суицидальные состояния, паранояльные истерии, акты вандализма и массового неповиновения властям) в начальный период войны.
      Предполагалось получить исходные матрицы воздействия по основным стратам социума, исходя из этнопсихологических, культурологических, психофизиологических особенностей. Считалось, что наибольший эффект, вплоть до полного развала социума, возможно достигнуть исключительно при комплексном воздействии средствами психологической войны по всему спектру: от изменения базовых ценностных установок, характерных для населения страны вероятного противника, используя «агентов влияния» в референтивных группах (авторитетные деятели искусства, культуры и науки) до точечного воздействия генераторами пси-полей на узкие социальные страты (религиозные, этнические, культурные и профессиональные группы).(Детально: файл BABLN/45_UYT_11/sdf_09).
      …Широкое развитие СМИ, прежде всего электронных, Интернета и систем Word Wide Web сделали актуальной угрозу нанесения упреждающего удара по населению США и их союзников средствами «нелетального ведения войны», аналогичных проекту «Babilon». По линии разведывательного сообщества НАТО были получены данные о разработке в СССР комплекса средств психологической войны, использующие поражающее комбинированное психофизиологическое воздействие.
      Оценка состояния исследований и конструкторских работ в данной области (советские комплексы «Мираж», «Торос», «Ермак») вынудила присвоить им статус угрозы национальной безопасности. По мнению экспертов, СССР в течение пяти лет успешных работ в данном направлении получал возможность полностью компенсировать свое отставание в военно-технической и военно-экономической области.
      …Используя оперативные возможности, открывшиеся с кризисом в СССР нами были предприняты активные мероприятия по установлению контактов с кураторами и руководителями исследовательских групп по данной проблеме. Успех мероприятий объясняется запредельным уровнем коррупции, тотальным развалом контрразведывательной системы страны, вакханалией личного обогащения и утратой моральных барьеров в среде ранее привилегированных социальных групп.
      К сотрудничеству с «SINERGIA FOUNDATION», после соответствующего отбора, были привлечена группа д.м. н Барановского О.И., чьи работы в области управляемого погружения в состояние измененного сознания (СИС) легли в основу системы дистантного воздействия типа «Шайтан» (по русской классификации).
      …В этот же период фиксировались факты утечки фрагментов секретных технологий и методик в криминальные и маргинальные круги. Например, анализ материалов т. н. «Белого братства» позволил с уверенностью утверждать, что в данном случае использовались фрагменты наработок проекта «СКИТ-М». Используя позиции наших русских партнеров в правоохранительных органах России удалось достаточно быстро подавить начинающуюся психическую пандемию.
      Противодействие инфильтрации секты «АУМ СИНРИКЕ» осложнялось мощными коррупционными операциями, обеспечившими административное прикрытие действиям секты на самом высоком правительственном уровне. Нами были переданы материалы, изобличающие прямую связь методик данной секты с исследованиями, проводившимися в «Военно-медицинском центре» Красной армии Китая. Используя их, нашим партнерам удалось переломить ситуацию и добиться запрета на работу секты в России.
      …К настоящему времени не установлено какой из сторон объединенного проекта «Filadelphia» была допущена утечка вируса «Matrix 4.11». По оценке экспертов, к 1996 году бесконтрольная циркуляция вируса в Сети привела к устойчивому поражению сознания более 5 млн. пользователей. Динамика процесса заставила поставить вопрос о пандемическом характере инфекции. Данные роста числа психических отклонений, характерных для картины поражения вирусом, зафиксированные в странах «семерки» и России — файл Trim/alert/mtr4._GF/solo.
      …Как средство противодействия росту социопатии и нарастания немотивированной агрессии, с трудом канализируемой в антиглобалистское движение, было решено запустить программу «RUGNEREK», разработанную на базе комплекса «Шайтан» под руководством г-на Барановского О.М. Меморандум о согласии сторон — файл SINGR/doctrina/office/145_TROYA/780_XFL.

* * *

      Арсений, словно ища поддержки, поднял взгляд на Ронина.
      — Понимаешь, никакой игры нет. Они нас используют, — прошептал он.
      Ронин положил руку ему на плечо.
      — Что-то вроде этого я и ожидал. Иначе они не мыслят. Либо тебя имеют, либо ты подыхаешь с голоду.
      — А что тогда делать?
      — Играть по своим правилам.
      — Разве так можно?
      Ронин растрепал белый шелк на голове мальчишки.
      — На войне можно все.
      Арсений выбил на клавиатуре команду. На экране высветился столбик файлов. Курсор пробежал вверх по столбику.
      — Сейчас я тебе еще одну фишку покажу, упадешь! — скороговоркой произнес Арсений. — Они сдали группе хакеров коды доступа… Ой!
      На экране запульсировали ярко-зеленые буквы: «Stay on-line».
      В динамике глюкнуло, пошел тихий шелест, стал нарастать, выходя на частоту комариного писка.
      Арсений испуганно встрепенулся. Пальцы забегали по клавиатуре, высекая нервные короткие очереди команд.
      — Что? Что случилось?!
      — Не лезь! — огрызнулся Арсений.
      На мониторе поверх текста вспыхнул оранжевый круг. В нем проступил алый квадрат, стал медленно вращаться.
      — Все, нас выследили! — бессильно выдохнул Арсений.
      Квадрат, вращаясь, размазался в круг. Два круга, алый и оранжевый, вразнобой запульсировали в бешеном ритме.
      Мальчишка завороженно смотрел в монитор. Пальцы безвольно соскользнули с клавиатуры.
      — Не смотри! — выкрикнул Ронин.
      А мерзкий комариный писк, пульсируя, сверлил мозг. Алые и оранжевые спирали водоворотом вращались, засасывая в себя взгляд. На самом донышке водоворота пульсировала крохотная яркая жемчужина. Она неожиданно всплыла, залив экран слепящим жемчуным свечением…
      В глазах у Ронина поплыло, экран превратился в мутное облако. Оно дрожало и переливалось жемчужным светом, холодным туманом липло в лицу, сквозь глазницы просачивалось прямо в мозг.
      — Арсений, не смотри, умрешь!!
      Сознание обреченно соскользнуло в глухую темень. Все умерло, остался только нудный, дрожащий, как перетянутая струна, противный писк.
      Ронин адским усилием вырвал себя из гипнотического транса. Нырнул вниз, к сумке. Вырвал укороченный помповик. Рывком передернул затвор.
      Пинком откатил кресло с парализованным мальчишкой. Ударом локтя сбил мальчишку на пол. Навел ствол в слепящий, бьющий стробоскопическими очередями вспышек монитор.
      Грохнул выстрел. Фейерверк пламени и осколков разметал монитор на куски. Пахнуло пороховым дымом, электрическим разрядом и пластмассовой гарью.
      В салоне моментально сгустилась гробовая тишина. Ронин вскинул ствол в потолок и взорвал тишину новым выстрелом.
      Брызнуло крошево потолочного перекрытия. Несколько острых камушков рассекли кожу. По лицу Ронина поползли горячие змейки крови.
      Он рывком поднял мальчишку с пола, поставил на ноги, притянул к себе и заглянул в расширенные от страха глаза. До самого дна…
       …Не знаю, как ты оказался посреди горящей степи, заваленной раздувшимися трупами людей, скота и сусликов; холодное лезвие Майошина уже закончило свой мучительный путь в огне плоти, от левого ребра к правому, и алая волна боли вот-вот должна была перенести меня в страну предков, я балансировал на самом ее гребне и уже видел радугу над страной, куда уходят все, кто прошел свой Путь до конца, не запятнав себя позором; я ждал лишь последнего удара нашего родового меча, в тот день ему исполнилось ровно пять сотен лет, пять сотен лет безупречного служения, поверь, это что-то да значит в этом мире; я был спокоен и тверд, как полагается воину, встречающему смерть, только смерть все не шла, а сил с достоинством терпеть боль оставалось все меньше; я повернул голову, чтобы взглядом подогнать старика, которому доверил свой меч и честь, а он, презренный, все не мог решиться, хотя видел, что к нам бегут русские, и за долгое мгновенье, когда холодная молния меча летела мне в горло, я успел увидеть твои глаза, полные священного ужаса; мой рот был забит кровью, я не смог разжать губ, чтобы сказать тебе: «Жизнь — пушинка, долг — тяжелее горы»; и еще я увидел, что Тень воина, покинув мое тело, легла на твое измазанное слезами и гарью лицо, но не смог тебя предупредить, что свершилось то, что уже никто не сможет изменить; хочешь знать, почему я улыбался? ты смотрел и видел только, как ползет кровь из моих разлепившихся губ, и, уверен, не понял, что я улыбаюсь тебе, тебе и том, что мне открылось в последний миг, когда душа уже неслась в блаженные края предков; мальчик, напуганный до смерти звереныш, потерявший себя в горящей степи, я уже тогда знал, пройдут годы и две жизни, и мы опять встретимся на пороге моей новой смерти, и лед Майошина выжжет тавро Избранника на твоем горле; знай, маленький воин, я умер счастливым, потому что мне единственному во всем мире была оказана честь увидеть твой первый шаг на великом Пути Воина…

* * *

      По бледному лицу бармена ползали синие отблески милицейских мигалок.
      — Да бухой он, я вам говорю. Два по сто вискаря засосал, вот башню и сорвало.
      Майор с сомнением посмотрел на бармена и сделал пометку в блокноте.
      — А детей сколько было в салоне? — спросил он.
      — Да кто их разберет! До одиннадцати проходят через свою дверь. Тусуются там до утра… Я в их дела не лезу, с меня бара хватает.
      — Значит, не знаешь, — подытожил майор.
      Бармен поскреб подбородок.
      — Как он из ствола второй раз жахнул, мимо меня целая стая просвистела… Пацанов десять. И пара мокрощелок… Хрен их разберет.
      — Ясно. Стой здесь, с тобой отдельный разговор будет. — Майор крикнул сержантам, выстроившимся в цепь вдоль возбужденной толпы. — Безруков, ко мне! Да живее ты, урод!!
      Майор зло дернул щекой. Повернулся к освещенному фарами фасаду дома. На стене плавали гигантские тени. Во всех окнах горел свет. На балконах, перегнувшись через перила, замерли черные фигурки людей.
      Подбежал запыхавшийся сержант. Майор покосился на его потное, распаренное лицо.
      — Безруков, лично отвечаешь за халдея, — майор кивнул на бармена. — Пропадет — сгною!
      — Может, сразу — в кандалы? — Сержант потянулся к наручникам на ремне.
      Майор обжег его взглядом и пошел к группе людей в форме, прятавшихся в тени палисадника.
      Все активно курили, сопели и тихо матерились. Лица были смутно освещены огоньками сигарет. Майор отыскал взглядом начальника отделения.
      — Петр Кондратьевич, узнал только, что он русский. В смысле, не чечен, — отрапортовал майор.
      — Обрадовал, бля! — процедил начальник.
      Остальные дружно закивали.
      — Что башками трясете! — взвился Петр Кондратьевич. — Бараны… Счас всем задницы порвут! Бля, кто давал «добро» открыть этот кабак с Интернетом? Кто, я спрашиваю? У-у, мудачье, допрыгались!!
      В рации пискнуло и ожил голос:
      — Первый, вас ищут. Подойдите к машине. Первый, как слышали?
      — Началось, — обречено выдохнул Петр Кондратьевич.
      Он одернул кожаную неуставную куртку. Посмотрел на ноги. Спортивные штаны тоже к форме отнести было сложно.
      — Фуражку дай! — потребовал он у майора.
      — Так это…
      — Давай, говорю! — взревел Петр Кондратьевич.
      Водрузив на голову уставной картуз, по-армейски, ребром ладони по линии носа, проверив, правильно ли надета фуражка, Петр Кондратьевич тяжелым взглядом из-под козырька прошелся по лицам подчиненных. Нестройный ряд тел нервно дрогнул и расступился.
      Петр Кондратьевич прошуршал по кустам в направлении машин, мигавших синими огнями за возбужденной толпой.
      На полпути, около сержанта, стерегущего бармена, его перехватил статного вида мужчина в черном плаще.
      — Это я вас ищу.
      Он поднес к носу Петра Кондратьевича раскрытое удостоверение.
      — Полковник Бодров, Совет национальной безопасности, — представился мужчина.
      — Я тоже полковник, — набычился Петр Кондратьевич.
      Мужчина холодно улыбнулся.
      — Тогда потрудитесь, полковник, оттеснить толпу на безопасное удаление. И выведите всех жильцов из дома. На все — пять минут.
      Петр Кондратьевич заложил руки за спину и вперил тяжелый взгляд в переносицу мужчины.
      — Через пять минут мои рексы начнут штурм, — пояснил Бодров.
      Петр Кондратьевич крякнул, позы не изменил и взгляда не опустил.
      Бодров с немой тоской посмотрел поверх фуражки Петра Кондратьевича. Достал из кармана мобильный. Вспыхнул синеньким светом экранчик.
      — Какой номер набрать? Начальника ГУВД или министра МВД? — поинтересовался он.
      Петр Кондратьевич цыкнул зубом.
      — Если такой крутой, то сразу президента.
      Мужчина усмехнулся.
      — Могу и президента. Только ты после звонка поедешь участковым в Урус-Мартан.
      Петр Кондратьевич покосился сержанта, а тот старательно изобразил из себя глухого, немого, слепого дубового истукана, по чистой случайности оказавшегося рядом.
      — Не пугай, уже бывали, — процедил Петр Кондратьевич.
      — Значит, поедешь, — шире улыбнулся Бодров.
      В баре, заглушив многоголосый шум толпы и подвывания милицейских сирен, забилась музыка. Нервная и обречено дрожащая, как крик подранка, замертво падающего в камыш.
      — Ого, — изогнул бровь Бодров.
      Бармен потоптался и громко, чтобы услышали представители власти, прошептал:
      — Паскуда… Это он мой диск поставил. «Наутилус».
      Бодров, прищурив острые глаза, посмотрел на темные окна бара.
      Порыв мокрого ветра хлестнул по лицам. Все разом затихло.
      Осталась только песня. Хриплому певцу вторил тонкий, ломкий мальчишеский голос. И от этого слова делались еще страшнее.
 
А полковник думал мысль
и разглядывал пыльные дни:
«Если воры ходят по небесам, что мы
делаем здесь на земле?
Ведь дети смотрят на нас свысока
и собаки плюют нам вслед
Если никто мне не задал вопрос,
откуда я знаю ответ,
Что воздух выдержит только тех,
только тех, кто верит в себя,