Маленькая ящерица сидела на коричневом камне. Почувствовав угрозу приближения человеческого существа по тропинке, она преобразилась в жалящего лучом жука, затем в дождевика-вонючку, а следом – в огненную саламандру.
      Бинк улыбнулся. Эти превращения не были реальными. Ящерица принимала форму отталкивающих маленьких чудовищ, но не их сущность. Она не могла жалить, испускать вонючий запах или обжигать. Это был хамелеон, использующий свою магию, чтобы имитировать подлинных опасных существ.
      И все же, когда она приняла форму василиска, который уставился на него с ледяной свирепостью, веселье Бинка поутихло. Если бы такая злость могла повредить ему, он был бы уже мертв.
      Затем внезапно в тишине ястреб-мотылек скользнул вниз с неба и поймал хамелеона клювом. Ящерица забилась с тонким криком боли и мягко повисла в клюве поднимающегося ястреба. Хамелеон, несмотря на все свои кажущиеся формы, был мертв. Пытаясь отпугнуть Бинка, он был уничтожен другой силой.
      Эта мысль продолжала просачиваться сквозь эмоции Бинка. Хамелеон был безвреден, но большая часть неприрученного Ксанфа такой не являлась. Не была ли эта сцена каким-либо искаженным знамением, некоторым намеком на мрачную участь, ожидающую его? Знамения являлись серьезным делом, они всегда сбывались, но обычно их неправильно истолковывали, пока не становилось слишком поздно. Может быть, Бинк был обречен умереть ужасной смертью или, наоборот, какой-то его враг?
      У него, насколько он знал, врагов пока не было.
      Золотое сердце Ксанфа сияло сквозь магический Щит, отражалось искрами от деревьев. Растения обладали своей волшебной силой, но никакое заклинание не могло заменить солнечный свет, воду и хорошую почву. Вместо этого магия использовалась, чтобы сделать эти предметы первой необходимости для растительного царства более доступными, защитить растения от уничтожения до тех пор, пока ее не одолеет более сильная магия или просто невезение, как в случае с хамелеоном.
      Бинк посмотрел на девушку рядом с ним, как раз ступившую в наклонный луч солнечного света. Бинк не был растением, но у него тоже имелись потребности и даже беглый взгляд на девушку заставил его осознать это, Сабрина была абсолютно красивой, и ее красота была совершенно естественной. Другие девушки умудрялись улучшать свою внешность косметикой или специальными заклинаниями, но рядом с Сабриной все другие женщины выглядели какими-то искусственными. Она не была его врагом!
      Они подошли к Обзорной Скале. Она не являлась особенно высокой частью местности, но ее магия делала ее кажущейся более высокой, чем на самом деле, и с нее было возможно видеть четвертую часть Ксанфа – страну разноцветной растительности, небольших красивых озер и обманчиво-спокойных полей цветов, папоротников и пшеницы. Пока Бинк наблюдал, одно из озер немного увеличилось в размерах, делая себя кажущимся более холодным и глубоким, самым лучшим местом для купания.
      Бинк мельком удивился этому, как не раз удивлялся раньше. Он обладал живым непослушным умом, постоянно досаждающим ему вопросами, на которые не имелось готовых ответов. Ребенком он часто доводил родителей и друзей почти до ссоры своими «Почему солнце желтое?», «Почему великаны-людоеды хрустят костями?», «Почему морские чудовища не могут околдовать кого-либо?» и подобной младенческой чепухой. Неудивительно, что его как можно скорее отправили в школу к кентаврам. Сейчас он научился контролировать свой язык, но не свой мозг, и поэтому старался гнать от себя посторонние мысли.
      Он мог понять волшебные свойства животных, таких, как это несчастный хамелеон. Они обеспечивали им комфорт, выживание и внешний вид. Но почему неживые вещи обладали магией? Разве не все равно озеру, кто в нем купается? Ладно, может быть и так, озеро являлось частью экзосферы, и сообщество вещей, существовавших внутри его, могло иметь взаимный интерес в сохранении и углублении взаимных связей. Или, быть может, изменения во внешнем виде озера вызвал пресноводный дракон, подманивающий добычу? Драконы являлись самой разнообразной и опасной формой жизни Ксанфа – представители этого вида населяли воздух, землю и воду, а многие их них могли выдыхать огонь. Одно у них имелось общее – хороший аппетит. Простой шанс мог и не обеспечить достаточно свежей пищи.
      Но как насчет Обзорной Скалы? Она представляла собой голый камень, не прикрытый даже лишайником, и вряд ли красивый. Почему она хотела компанию? А если это так, почему бы не сделать себя более привлекательной вместо того, чтобы оставаться серой и скучной? Люди приходили сюда не восхищаться скалой, а любоваться Ксанфом. Подобная магия казалась невыгодной.
      Затем Бинк ушиб палец об острый фрагмент скалы. Он стоял на террасе из битого камня, сделанной поколения назад из красиво раскрашенных валунов, и...
      Вот оно! Тот, другой валун, который должен быть располагаться с Обзорной Скалой, был разбит на части, чтобы сделать эту тропинку и террасу, потеряв при этом целостность. Обзорная скала выжила! Никто не стал бы ломать ее, так как бескорыстная магия делала ее полезной, как она есть. Одна маленькая загадка решена.
      И все же, настораживал его неудовлетворенный ум, есть философские соображения, Как может неодушевленная вещь думать или иметь чувства? Что значит выживание для скалы? Валун был просто частью более раннего каменного массива, почему он должен иметь персональные качества, если массив не имел их? Но такой же вопрос мог быть задан относительно человека – он состоял из ткани растений и животных, которые употребил в пищу, и все-таки имел...
      – О чем ты хотел поговорить со мной, Бинк? – спросила с притворной скромностью Сабрина.
      Как будто она не знала. Но в то время, как его ум формулировал необходимые слова, рот отказывался произнести их. Он знал, каким будет ее ответ. Никто не мог остаться в Ксанфе после двадцать пятого дня рождения, если он не продемонстрирует магический талант. Критический день рождения Бинка наступал через месяц. Он теперь не был ребенком. Как она могла выйти замуж за человека, которого скоро должны изгнать?
      Почему он не подумал об этом прежде, чем привести ее сюда? Он только поставит себя в неловкое положение! Сейчас он должен был что-нибудь сказать ей, или сделать ситуацию неловкой и для нее тоже.
      – Я только хотел увидеть твое... твое...
      – Увидеть мое Ч_Т_О? – спросила она, поднимая бровь.
      Он почувствовал, что его сердце выскакивает из груди.
      – Твою голографию, – выпалил он. Конечно, он хотел увидеть ее в намного большем смысле, и коснуться при этом, но подобное могло случиться только после женитьбы. Она была девушкой именно такого сорта, и это являлось частью ее привлекательности. Ее прелести не нуждались в случайной демонстрации.
      Ну, это не всегда так. Он подумал об Авроре, которая определенно обладала привлекательностью, и все же...
      – Бинк, есть способ, – сказала Сабрина.
      Он искоса взглянул на нее и быстро отвел взгляд, сконфуженный. Она не могла предполагать...
      – Добрый волшебник Хамфри, – продолжала она в блаженном неведении о его мыслях.
      – Что? – его ум был занят совсем другим, что лишний раз говорило о его своевольности.
      – Хамфри знает сотни заклинаний. Может быть, одно из них... Я уверена, он сможет обнаружить, в чем состоит твой талант. Тогда все будет хорошо.
      – О! Но он назначит плату в год службы за одно заклинание, – запротестовал Бинк. – У меня есть только месяц, – но это было не совсем точно, если волшебник определит талант для Бинка, тогда его не выгонят и он будет иметь время для службы. Бинка глубоко тронула вера Сабрина в него. Она не говорила то, что болтали остальные – что он не имел магии. Она делала ему неизмеримую услугу, предпочитая верить, что его магия просто оставалась нераскрытой.
      Возможно, именно эта вера привязала его к ней вначале. Она определенно была красивой, умной и талантливой – приз по любому определению. Но она могла иметь намного меньше качеств и все-таки стать его...
      – Год – это не так долго, – пробормотала Сабрина. – Я подожду.
      Бинк уставился вниз на свои руки, размышляя. Его правая ладонь была нормальной, но он потерял средний палец левой в детстве. Несчастье не являлось даже результатом враждебной магии он играл с топориком, держа в левой руке стебель спиральной травы, который он рубил, воображая, будто это хвост дракона. Ведь мальчику никогда не рано начинать готовиться к серьезной стороне жизни. Трава выскользнула из его руки как раз, когда он размахнулся топором, и в это время топор опустился на вытянутый палец.
      Боль была сильной, но хуже всего было то, что ему не полагалось играть с топором, и он не смел кричать или показывать свою рану. Он с крайним усилием взял себя в руки, и страдал молча. Он похоронил палец и умудрился прятать свое увечье в течении нескольких дней. Когда правда в конце концов выплыла, было уже слишком поздно для восстановительного заклинания: палец уже сгнил и его нельзя было прикрепить к телу. Достаточно сильное заклинание могло бы прикрепить его, но он остался бы пальцем-зомби.
      Бинка не наказали. Его мать, Бианка, решила, что он получил урок – и он получил его, получил! В следующий раз, когда он станет украдкой играть топором, он будет следить за своими пальцами. Отец его оказался даже довольным, что Бинк проявил так много мужества и выдержки даже в неправильном поступке.
      – У парня крепкие нервы, – сказал Роланд. – Если бы только у него имелась магия...
      Бинк отвел взгляд от ладони. Это произошло пятнадцать лет назад. Год вдруг показался ему коротким сроком. Один год службы – в обмен на всю жизнь с Сабриной. Хорошая сделка!
      Все же, предположим, у него нет магии? Должен он платить годом своей жизни для того, чтобы убедиться в неизбежности изгнания в пугающий мир бесталанных людей? Или лучше примириться с изгнанием, сохранив бесполезную надежду, что у него есть скрытый талант?
      Сабрина, не нарушая смятения его мыслей, начала творить свою голографию. Перед ней появилась голубая дымка, нависая над склоном. Она расширялась, утончаясь по краям и сгущаясь в центре, пока не достигла двух футов в диаметре, Дымка не рассеивалась и не уплывала в сторону.
      Теперь она начала напевать. У нее был приятный голос – не выдающийся, но подходящий для ее магии. Под влиянием звука голубое облако затрепетало и упрочнилось, став приблизительно сферическим. Затем Сабрина изменила высоту голоса и внешний край облака стал желтым. Она пропела слово «девушка», и цвет принял форму девушки в голубом платье с желтыми оборками. Фигура имела три измерения и была видна со всех сторон.
      Это был хороший талант. Сабрина могла изобразить что угодно, но образы исчезали в тот момент, когда прекращалась ее сосредоточенность, никогда не приобретая физической солидности. Таким образом, строго говоря, это был бесполезный талант. Он не улучшал ее жизнь в каком-то материальном смысле.
      Но сколько талантов в действительности помогали своим владельцам? Один человек мог заставить лист дерева завять и отвалиться, глядя на него. Другой мог создать запах кислого молока. Третий мог сделать смеющийся безумным смехом пузырь, появляющийся из-под земли. Все это была магия, вне всякого сомнения, – но какую пользу можно получить от нее? Почему такие люди квалифицировались как граждане Ксанфа, в то время как Бинк, который был умен, силен, обладал приятной внешностью, нет? И все же существовало абсолютное правило: ни одна не обладающая магией личность не могла оставаться после исполнения двадцати пяти лет.
      Сабрина права, он должен определить свой талант. Он так и не смог найти его сам, поэтому он должен заплатить Доброму Волшебнику назначенную цену. Это не только защитит его от изгнания, которое в действительности могло оказаться участью хуже смерти, так как какой смысл в жизни без магии? – и завоюет ему Сабрину – участь значительно лучше смерти. Это также исцелит его пошатнувшееся самоуважение. У него нет выбора.
      – Ой! – воскликнула Сабрина, хлопая ладонями по своим шикарным ягодицам. Голография растворилась, девушка в голубом платье гротескно исказилась перед тем, как исчезнуть.
      Бинк шагнул к ней, встревоженный. Но в это время раздался громкий юношеский смех. Сабрина яростно развернулась.
      – Нумбо! Прекрати это! – закричала она. Сабрина была из тех девушек, которые были красивыми как в гневе, так и в радости. – Это не смешно!
      Конечно, это был Нумбо, сделавший ей магическое горячее сидение, огненную боль в задней части тела. Говори после этого о бесполезном таланте! Бинк с кулаками, сжатыми так крепко, что большой палец впился в обрубок недостающего пальца, двинулся к ухмыляющемуся юноше, стоящему за Обзорной Скалой. Нумбо было пятнадцать лет; нахальный и раздражающий, он нуждался в уроке.
      Раздался другой взрыв смеха. Бинк не врезался носом в стену благодаря подвернувшемуся под ноги камню, но кто-то, очевидно, подумал, что он стукнулся. Камень отклонил его ногу достаточно далеко, чтобы он не потерял равновесие. Это было не больно, но задержало его движение вперед. Его рука качнулась, и пальцы коснулись невидимой стены.
      – Прекрати, Чилк, – сказала Сабрина. В этом заключался талант Чилка: стена. Магия Чилка как бы дополняла талант Сабрины, видимость без содержания уступала тут содержанию без видимости. Стена имела площадь всего шесть квадратных футов и, как и большинство проявлений магических талантов, была временной, но зато крепкой, как сталь, в первые несколько мгновений.
      Бинк мог обогнуть стену и догнать подростков, но он был уверен, что будет вновь несколько раз пойман невидимой стеной и больше пострадает сам, чем сможет причинить вреда мальчишке. Результаты не стоили усилий. Если бы только он имел собственный талант, подобный горячему сиденью Нумбо, он мог бы заставить шутников пожалеть о проделке, несмотря на стену. Но у него не было таланта и Чилк знал об этом. Все знали об этом. В этом заключалась самая большая проблема Бинка. Он был легкой добычей для всех проказников, потому что не мог нанести ответный удар магически, и считалось полнейшей глупостью делать это физически. Прямо сейчас он был вполне готов совершить, тем не менее, эту глупость.
      – Уйдем от сюда, Бинк, – сказала Сабрина. В ее голосе слышалось недовольство, номинально направленное на непрошенных свидетелей, но, как подозревал Бинк, частично относящееся к нему. В нем начала подниматься бессильная злоба, которую он ощущал много раз прежде, но так и не привык к ней. Он не мог сделать предложения Сабрине из-за отсутствия таланта и не мог оставаться здесь по тем же самым причинам. Ни здесь, у Обзорной Скалы, ни здесь, в Ксанфе. Потому что он не соответствует.
      Они вернулись назад по тропинке. Шутники, не получая дальнейшего внимания от своей добычи, отправились на поиски других проказ. Пейзаж не казался больше таким красивым. Может быть, ему будет лучше в другом месте. Может быть, ему уйти сейчас, не дожидаясь официального изгнания. Если Сабрина действительно любит его, она пойдет вместе с ним, даже за пределы Ксанфа, в Мандению.
      Нет, лучше не просить этого. Сабрина любит его, но она также любит и Ксанф. Она обладала такими сладкими формами, такими желанными губами, что могла найти другого мужчину намного легче, чем приспособиться к жизни среди всего немагического. Таким же образом он мог найти другую девушку намного легче, чем... Поэтому, объективно, ему, наверное, лучше уйти одному.
      Но почему его сердце не согласно?
      Они прошли мимо коричневого камня, где сидел хамелеон, и он содрогнулся.
      – Почему ты не спросишь Джустина? – продолжала Сабрина, когда они подошли к деревне. Сумерки сгущались здесь быстрее, чем наверху, у Обзорной Скалы. В деревне зажигали лампы.
      Бинк поглядел на необычное дерево, на которое показала Сабрина. В Ксанфе росло много деревьев различных видов, многие из которых были жизненно важными для экономики.
      Из пивобочкового дерева получали пиво, из маслобочкового – топливо, а собственная обувь Бинка происходила от зрелого туфельного дерева, росшего к востоку от деревни. Но дерево Джустина было особым видом, выросшим не из семечка. Его листья имели форму ладони, а ствол был оттенка загорелой человеческой кожи. Что вряд ли могло удивлять, так как оно когда-то было человеком.
      В одно мгновение история дерева промелькнула в уме Бинка – часть динамичного фольклора Ксанфа. Двадцать лет назад здесь жил один из величайших Злых Волшебников, молодой человек по имени Трент. Он обладал властью трансформации – способностью изменять любое живое существо в другое животное существо мгновенно. Не удовлетворенный своим статусом Волшебника, дарованного ему признанием поразительной силы его магии, Трент пытался использовать эту силу для захвата трона Ксанфа. Процедура была простой и эффективной: он трансформировал любого, кто противостоял ему, во что-нибудь, что не могло противостоять ему больше. Наиболее худшую угрозу он преобразовал в рыбу на сухой земле, оставляя ее трепыхаться, пока не умрет. Простые неудобства он изменял в животных или растения. Таким образом, несколько разумных животных обладали своим статусом благодаря ему, хотя по внешнему виду они были драконами, двухголовыми волками и земноосминогами, они сохраняли разум и память о своем человеческом происхождении. Трента теперь не было, но его дела остались, так как не существовало другого трансформатора, чтобы изменить их обратно. Голографии, горячие сидения и невидимые стены квалифицировались, и по всей видимости правильно, как таланты, но трансформация была вещью другого порядка. Только раз в поколение подобная способность проявляется в человеке и она редко появляется дважды в той же самой форме. Джустин был одним из тех, кто рассердил Волшебника Трента – никто не мог припомнить точно, что он сделал. Поэтому Джустин стал деревом. Ни у кого не было таланта превратить его обратно в человека.
      Собственным талантом Джустина была передача голоса на расстояние – не фокус в гостиной вроде чревовещания или пустяковый талант безумного смеха, а действительно разборчивая речь на расстоянии без использования голосовых связок. Он сохранил свой талант и будучи деревом, а так как у него имелось много времени для размышлений, деревенские жители часто приходили к этому дереву за советом. И часто совет был хорошим. Джустин не был гением, но дерево имело гораздо большую объективность по отношению к человеческим проблемам.
      Они свернули в сторону в направлении Джустина. Неожиданно прямо перед ними прозвучал голос:
      – Не приближайтесь, друзья, вас подстерегают здесь хулиганы.
      Бинк и Сабрина остановились.
      – Это ты, Джустин? – спросила она. – Кто там притаился?
      Но дерево не могло слышать на таком же расстоянии, как и говорить, и не ответило. Видимо, деревянные уши – не самые лучшие.
      Бинк, рассерженный, сделал шаг вперед.
      – Джустин – часть нашей деревни, – пробормотал он. – Никто не имеет права...
      – Пожалуйста, Бинк! – взмолилась Сабрина, таща его назад за руку. – Нам не нужно никаких неприятностей.
      Да, она всегда избегала неприятностей. Бинк не заходил так далеко, чтобы назвать это ее недостатком, но временами эта черта становилась раздражающей. Сам Бинк никогда не позволял подобным соображениям вмешиваться в вопросы принципа, Все же, Сабрина была очень красивой, а он причинил ей уже достаточно неприятностей на сегодня. Бинк повернулся, чтобы проводить Сабрину от дерева.
      – Ой, смотри! – воскликнул кто-то, – они собираются уйти.
      – Наверное, Джустин разболтал, – закричал второй голос.
      – Тогда давай срубим Джустина.
      Бинк снова остановился.
      – Они не посмеют! – воскликнул он.
      – Конечно, они не посмеют, – согласилась Сабрина. – Джустин принадлежит деревне. Не обращай на них внимания.
      Но тут снова раздался голос дерева, немного смущенный по отношению к Бинку и Сабрине – свидетельство плохой сосредоточенности.
      – Друзья, пожалуйста, приведите быстрее Короля. У этих хулиганов есть топор или что-то еще, и они наелись сумасшедших ягод.
      – Топор! – с ужасом воскликнула Сабрина.
      – Короля нет в поселке, – пробормотал Бинк. – И все равно он слишком дряхлый.
      – Он уже не вызывал годами ничего, кроме летнего дождика, – согласилась Сабрина, – Подростки не осмеливались на подобные хулиганства, когда он имел сильную магию.
      – Мы определенно не осмеливались, – сказал Бинк. – Вспомни ураган в сопровождении шести торнадо, который он вызвал, чтобы уничтожить последний выводок вихляков. В те времена он был настоящим Королем Бури! Он...
      Раздался звенящий звук металла, врезающегося в дерево. Крик настоящей агонии взорвался в воздухе. Бинк и Сабрина вздрогнули.
      – Это Джустин! – сказала она. – Они делают это.
      – Поздно бежать за Королем, – сказал Бинк. Он ринулся к дереву.
      – Бинк, ты не сможешь! – закричала вслед ему Сабрина. – У тебя нет магии.
      Итак, правда вышла наружу в момент кризиса. Она не верила по-настоящему, что у него есть талант.
      – У меня все же есть мускулы! – прокричал он в ответ. – Ты иди за помощью.
      Джустин снова вскрикнул, когда топор ударил во второй раз. Это был жутковатый деревянный звук. Раздался смех – смех подростков, затеявших шалость и полностью безразличных к последствиям, которые могут иметь их действия. Ягоды? Это была просто бесчувственность.
      Затем Бинк оказался на месте. И он был один. Как раз тогда, когда он находился в настроении для хорошей драки. Злые шалуны разбежались.
      Он мог догадаться, кто они, но ему не потребовалось думать.
      – Джама, Зинк и Потифер, – сказало дерево Джусти. – О, моя нога!
      Бинк нагнулся, чтобы осмотреть порез. Белая древесина в ране была отчетливо видна по контрасту с коричневой корой у основания дерева. На ней скапливались капельки красноватого сока, очень похожего на кровь. Не слишком серьезная рана для дерева таких размеров, но явно крайне болезненная.
      – Я сделаю какой-нибудь компресс для тебя, – сказал Бинк. – В лесу поблизости растет коралловая губка. Кричи, если кто-нибудь начнет приставать к тебе, пока меня нет.
      – Хорошо, – ответил Джустин. – Поторопись.
      Затем, как бы вспомнив:
      – Ты отличный парень, Бинк. Намного лучше, чем некоторые, у кого... э...
      – Есть магия, – закончил Бинк за него.
      – Благодарю за попытку пощадить мои чувства, – Джустин не хотел обидеть, но иногда говорил прежде, чем думал. Наверное, оттого, что имел деревянные мозги.
      – Это несправедливо, что такие негодяи, как Джама, называются гражданами, когда ты...
      – Благодарю, – резко произнес Бинк, отходя прочь. Он полностью соглашался с деревом, но что пользы было говорить об этом? Он внимательно смотрел, не притаился ли кто-нибудь в кустах, чтобы напасть на Джустина, когда дерево останется без защиты, но никого не заметил. Хулиганы действительно убежали.
      Джама, Зинк и Потифер, думал он мрачно, деревенские подонки. Талантом Джамы было вызывание меча, и наверное, им он рубил Джустина. Всякого, кто вообразил, что подобный вандализм забавен.
      Бинк вспомнил из своего собственного горького опыта встречу с этой шайкой не так много времени назад. Наевшись сумасшедших ягод, троица притаилась в засаде около одной из тропинок за деревней, просто ища приключений. Бинк и его друг попали в эту ловушку и оказались в облаках ядовитого газа, что было талантом Потифера, в то время, как Зинк делал магические ямы под ногами, а Джама материализовывал летающие мечи, от которых им приходилось отклоняться. Вот такое развлечение!
      Друг Бинка использовал свою магию, чтобы убежать, создав из куска дерева голема, занявшего его место. Голем в точности походил на него и поэтому обманул хулиганов. Бинк, конечно, видел разницу, но не выдал своего друга. К несчастью, голем хоть и не был восприимчив к ядовитому газу, но Бинк-то был. Он вдохнул его и потерял сознание, когда уже прибыла помощь. Его друг привел мать и отца Бинка...
      Бинк обнаружил себя, сдерживающим дыхание снова, пока его окружало ядовитое облако. Он увидел свою мать, тянущую отца за рукав и показывающую в сторону Бинка. Талантом Бианки было повторение событий: она могла повернуть время на пять секунд назад на небольшом участке. Это была ограниченная, но дьявольски мощная магия, так как она позволяла ей исправлять только что сделанные ошибки. Такие, как вдох Бинком ядовитого газа.
      Затем он снова вдохнул газ, делая бесполезной магию Бианки. Она могла повторять сцену бесчисленное множество раз, но повторялось все, включая и его вдох. Но тут Роланд направил на него пронизывающий взгляд и... Бинк оцепенел.
      Талантом Роланда был парализующий взгляд – один специальный взгляд, и то, на что он смотрел, застывало на месте, живое и неподвижное, пока его не освободят. Таким образом, Бинк был остановлен от вдыхания газа во второй раз, пока его неподвижное тело не вынесли из облака.
      Когда его оцепенение прошло, он обнаружил себя на руках матери.
      – О, мое дитя! – плакала она, прижимая его голову к груди. – Они причинили тебе боль?
      Бинк резко остановился около того места, где росла губка, его лицо даже сейчас покраснело от старого смущения, вызванного воспоминанием. Как она могла сделать это? Определенно, мать спасла его от преждевременной смерти, но он стал на долгое время посмешищем всей деревни. Куда бы он не пошел, подростки восклицали: «Мое дитя!» фальцетом и усмехались. Он получил жизнь ценой гордости. И все-таки он мог обвинить своих родителей.
      Он обвинял Джаму, Зинка и Потифера. У Бинка не было магии, но, возможно, по этой причине он являлся самым крепким подростком в деревне. Ему приходилось драться с того времени, как он себя помнил. Бинк не обладал особо хорошей координацией, но имел достаточно грубой силы. Он подстерег Джаму наедине и продемонстрировал убедительно, что кулак быстрее волшебного меча. Потом Зинка и, наконец, Потифера. Бинк швырнул его в собственное газовое облако, вынудив быстро ликвидировать его. После этого троица не смеялась над Бинком, фактически, они стремились избегать его – вот почему они разбежались, когда он кинулся к дереву. Вместе они могли бы одолеть его, но их хорошо научили предыдущие встречи.
      Бинк улыбнулся, его смущение сменилось хмурым удовлетворением. Пусть его манера справляться с ситуацией была незрелой, но в ней было много удовольствия. Глубоко внутри он знал, что им двигало раздражение на мать, направленное на людей вроде Джамы – но не жалел об этом. В конце концов, Бинк любил свою мать.
      Но его единственным шансом искупить себя оставалось найти собственный магический талант, хороший сильный талант, как у его отца, Роланда. Чтобы никто не посмел дразнить или смеяться над ним никогда больше. Чтобы сам стыд не гнал его из Ксанфа. Но этого до сих пор так и не произошло. Его презрительно называли «Неволшебное чудо».
      Бинк нагнулся, чтобы собрать несколько хороших крепких губок. Они принесут облегчение Дереву Джустина, так как в этом заключалась их магия: губки поглощали боль и распространяли излечивающий комфорт. Ряд растений и животных – Бинк не совсем был уверен, к какой категории следует отнести губки – обладали подобными свойствами. Преимуществом губок было то, что они могли перемещаться, перенос не убивал их. Они были выносливы, мигрировав из воды и процветая теперь на суше. Возможно, их магические исцеляющие свойства развились, чтобы помочь им закрепиться в новой среде.
      Магические свойства имели тенденцию проявляться группами, одно могло перекрывать другое. Таким образом, множество вариантов каждого типа магии появлялось и в растительном, и в животном царствах. Но среди людей магия варьировалась особенно широко, Казалось, что личные качества имели большее значение, хотя самая сильная магия имела склонность объявляться в отдельных семейных линиях. Как если бы сила магии была наследственной чертой, в то время, как ее тип зависел от обстоятельств. И все же, имелись другие факторы...
      Бинк мог уместить много мыслей в одно мгновение. Если бы размышление было бы магией, он был бы Волшебником. Но сейчас ему лучше было бы сосредоточиться на том, что он делает, иначе он опять столкнется с неприятностями.
      Сумерки сгущались. Мрачные тени вставали из леса, зависая в воздухе, словно ища добычу. Безглазые и бесформенные, они, тем не менее, вели себя с тревожной уверенностью, ориентируясь на Бинка – или, казалось, делая это. Больше магии оставалось необъясненной, чем квалифицированной, как безопасная. Взгляд Бинка попал на манящий огонек. Он стал было следовать за огоньком, но вовремя опомнился. Заманивание огоньком было чисто озорством. Он завел бы его в чащу и оставил там легкой добычей враждебной магии неизвестного. Один из друзей Бинка последовал за манящим огоньком и никогда не вернулся. Достаточное предупреждение!
      Ночь преобразила Ксанф. Районы, подобные этому, что были безопасны днем, становились ужасом, когда скрывалось солнце. Появлялись призраки и тени, ища свое загробное удовольствие, а иногда зомби вылезал из могилы и неуклюже бродил кругами. Ни один разумный человек не спал иначе, как за закрытыми дверями, а каждый дом в деревне имел отпугивающее заклинание против сверхъестественного. Бинк не посмел использовать короткий путь к Дереву Джустина, ему пришлось идти длинной дорогой, следуя по запутанной, но магически защищенной тропинке. Это была не робость, а необходимость.
      Он побежал – не из-за страха, так как ничто не угрожало ему на заколдованной дорожке, а он знал путь слишком хорошо, чтобы случайно сбиться с него, но для того, чтобы быстрее добраться к Джустину. Плоть Джустина была деревом, но она страдала точно так же, как нормальная плоть. Как мог человек настолько сойти с ума, чтобы ударить мечом Дерево Джустина?
      Бинк миновал поле морского овса, слыша приятный шум и плеск его океанских приливов. После сбора урожая из него получалось превосходное пенистое пиво, только немного соленое. Чаши им можно было наполнять только наполовину, иначе непрекращающиеся морские волны в пиве выплескивались наружу.
      Бинк вспомнил дикий овес, который посадил подростком. Морской овес был беспокойным, но его кузен – дикий овес – был сверхактивным. Его стебли яростно боролись с ним, хлеща по запястьям, когда он пытался сорвать созревший колосок. Он добыл его, но ценой царапин и ссадин, прежде чем выбрался из зарослей.
      Бинк посадил эти несколько диких семян в секретном месте позади дома и поливал их каждый день естественным путем. Он охранял раздражительные ростки от любого вреда с растущим нетерпением. Что за приключение для подрастающего мужчины! Пока его мать, Бианка, не обнаружила растения. Увы, она узнала их вид.
      Немедленно последовал семейный скандал.
      – Как ты мог! – требовала она ответа с пылающим лицом. Но Роланд старался спрятать одобрительную улыбку.
      – Посеять дикий овес, – бормотал он. – Парнишка взрослеет!
      – Роланд, ты же знаешь, что...
      – Дорогая, в этом нет какого-либо вреда.
      – Нет вреда! – воскликнула она с негодованием.
      – Совершенно естественная тяга молодого мужчины... – но яростное выражение ее лица остановило отца Бинка, который ничего не боялся в Ксанфе, но был обычно мирным человеком. Роланд вздохнул и повернулся к Бинку: – Я думаю, что ты знаешь, что ты делаешь, сын?
      Бинк стал мучительно оправдываться:
      – Ну да... Нимфа овса...
      – Бинк! – предупреждающе воскликнула Бианка. Он никогда не видел ее такой сердитой.
      Роланд поднял руки6 прося мира.
      – Дорогая... почему бы не дать нам поговорить наедине, как мужчина с мужчиной! Мальчик имеет на это право.
      И Роланд выдал таким образом свое отношение. Говоря о мужском разговоре, он назвал Бинка мальчиком.
      Не сказав больше ни слова Бианка удалилась из дома.
      Роланд повернулся к Бинку, покачивая головой в жесте, только номинально являющимся отрицательным. Роланд был сильным, красивым мужчиной и обращался по-своему с жестами.
      – Подлинный дикий овес, сорванный с сопротивляющегося стебля, посеянный при полной луне, увлажненный собственной мочой, не так ли? – спросил он прямо, и Бинк кивнул с горящим лицом. – Чтобы, когда растение созреет и появится нимфа овса, она была бы подчинена тебе, оплодотворяющей фигуре?
      Бинк снова угрюмо кивнул.
      – Сынок, поверь мне, я понимаю соблазн. Я сам посеял дикий овес, когда был в твоем возрасте. И у меня появилась нимфа с развевающимися зелеными волосами и телом, манящим, как простор – но я забыл о специальном увлажнении и поэтому она убежала от меня. Я никогда не видел подобной прелести в жизни... за исключением твоей матери, конечно.
      Роланд сеял дикий овес? Бинк никогда бы не вообразил такой вещи. Он молчал, боясь, что последует дальше.
      – Я сделал ошибку, признавшись в этой истории Бианке, – продолжал Роланд. – Боюсь, она стала излишне чувствительной к этой теме и на тебя вылилось все ее недовольство. Такие вещи случаются.
      Итак, его мать ревновала к тому, что произошло в жизни отца до того, как он женился на ней. В какой скопище понятий неожиданно попал Бинк. Лицо Роланда стало серьезным.
      – Молодому неопытному мужчине мысль о прелестной, обнаженной, пленной нимфе может показаться феноменально соблазнительной, – продолжил он. – Все физические атрибуты настоящей женщины и никаких умственных. Но, сынок, это юношеская мечта, подобная мечте о находке конфетного дерева. Действительность была бы совсем не та, которую ты ожидал. Человек быстро становится пресыщенным, устает от неограниченного количества сладостей и так всегда происходит и с... бездумным женским телом. Мужчина не может любить нимфу. Она могла бы быть бестелесной. Ее привлекательность быстро превращается в скуку и отвращение.
      Бинк все еще не осмеливался комментировать. Ему бы не наскучило, он был уверен.
      Роланд понимал его слишком хорошо.
      – Сынок, что тебе надо – так это настоящая живая девушка, – заключил он. – Фигурка с личностью, которая могла бы разговаривать с тобой. Намного интереснее завязать отношения с настоящей женщиной, правда, и тут часто бывают разочарования, – он со значением посмотрел на дверь, через которую удалилась Бианка. – Но, в конечном случае, это окупается намного больше. То, что ты искал в диком овсе, является короткой дорогой, но в жизни нет коротких путей, – он улыбнулся. – Хотя, если бы была моя воля, я не позволил бы тебя срезать путь. Не вижу вреда в этом, никакого вреда. Но твоя мать... ну, у нас здесь консервативная культура, и леди имеют тенденции быть особенно консервативными, особенно хорошенькие. Это маленькая деревня – меньше, чем могла бы быть, поэтому каждый знает, что делает его сосед. Поэтому приходится учитывать обстоятельства. Понимаешь, что я имею в виду?
      Бинк неуверенно кивнул. Когда его отец высказывал свое мнение, даже с оговорками, это было окончательно.
      – Больше никакого овса.
      – Твоя мать... Ну, ее захватило врасплох твое повзросление. С овсом покончено, она, вероятно, вырывает его с корнями прямо сейчас. Но у тебя впереди еще вся жизнь. Бианке, может быть, нравится думать о тебе, как о мальчике, вечно, но даже она не должна противиться природе. Не более, чем пять секунд! Поэтому она должна просто примириться.
      Роланд замолчал, но Бинк тоже молчал, не зная, куда клонит отец.
      – Сюда должна переехать девушка из одной более маленькой деревни, – продолжал Роланд. – Теоретически для учебы, так как мы имеем лучшего преподавателя-кентавра во всем Ксанфе. Но я подозреваю, что скрытая причина в том, что там просто мало парней ее возраста. Мне известно, что она еще не открыла свой магический талант, и ей примерно столько же лет, сколько и тебе... – он со значением поглядел на Бинка. – Я думаю, ей понадобится приятный молодой человек, чтобы познакомить ее с нашей деревней и предупредить о местных опасностях. Я слышал, что она очень хорошенькая и умная, и покладистая – редкая комбинация.
      Наконец Бинк начал понимать. Девушка, настоящая девушка для него. Девушка, не предубежденная отсутствием у него магии. И Бианки не сможет возразить, хотя про себя, быть может, и будет недовольна фактом появления у Бинка мужских увлечений. Бинк вдруг понял, что вполне обойдется без дикого овса.
      – Ее зовут Сабрина, – сказал Роланд.
      Свет впереди вернул мысли Бинка к настоящему моменту. Кто-то стоял рядом с Деревом Джустина, держа волшебную лампу.
      – Все в порядке, Бинк, – сказал Джустин голосом в воздухе рядом. – Сабрина привела помощь, но она уже не нужна. Ты принес губку?
      – Да, – ответил Бинк.
      Итак, его маленькое приключение оказалось совсем не приключением. Как и вся его жизнь. Пока Сабрина помогала ему укладывать губку вокруг раны Джустина, Бинк понял, что все решил. Он не мог жить дальше, как ничтожество, он пойдет к Доброму Волшебнику Хамфри и узнает, в чем заключается его собственный магический талант.
      Бинк поднял голову. Его глаза встретились с глазами Сабрины, мерцающими при свете лампы. Она улыбалась. Сейчас она была намного красивее, чем много лет назад, когда он впервые встретил ее, когда оба они были подростками. Она всегда была верна ему. Несомненно, отец Бинка был прав насчет преимуществ – и разочарований – настоящей живой девушки. Сейчас Бинк сам должен был решить, что он должен сделать, чтобы стать настоящим живым мужчиной.

      Бинк отправился пешком с набитым рюкзаком, с хорошим охотничьим ножом и дорожным посохом. Его мать настаивала, чтобы нанять проводника, но Бинк был вынужден отказаться – на самом деле «проводник» будет его охраной. Как он может пережить это? И все же, дикая местность, лежащая за деревней, была опасна для путешественников, незнакомых с ней. Немногие люди отваживались ходить по ней в одиночку. Ему и в самом деле было бы безопаснее идти с проводником.
      Бинк мог бы нанять крылатого коня в качестве транспорта, но это было дорого и рискованно. Грифоны часто оказывались раздражительными существами. Бинк предпочитал собственный путь по безопасной земле, даже хотя бы для того только, чтобы показать свою самостоятельность, несмотря на насмешки деревенских подростков.. Правда, Джама не мог много насмехаться в данный момент – он работал под усмирительным заклинанием, которое деревенские Старейшины наложили на него за нападение на Дерево Джустина – но имелись и другие насмешники.
      В конце концов Роланд понял.
      – Когда-нибудь ты поймешь6 что мнение никчемных людей ничего не стоит, – тихо сказал он Бинку. – Ты сам должен прийти к этому. Я понимаю тебя и желаю удачи... своими силами.
      Бинк имел карту и знал, какая тропа ведет к замку Доброго Волшебника Хамфри. Скорее, какая тропа в_е_л_а туда. Правда заключалась в том, что Хамфри был стариком с причудами, который предпочитал жить в изоляции. Он периодически передвигал свой замок или менял прилегающую к нему местность, магическими средствами, так что путник никогда не был уверен, что найдет его. Несмотря ни на что, Бинк намеревался выследить Волшебника в его лагере.
      Первая часть его пути была знакомой. Он провел всю свою жизнь в Северной Деревне и исследовал большую часть окружающей ее местности. Вряд ли какая опасность или опасная флора и фауна оставались в непосредственной близости, да и те, скорее, были потенциально хорошо знакомыми угрозами.
      Бинк остановился напиться из колодца у огромного колючего кактуса. Когда он приблизился, растение затрепетало, готовясь выстрелить в него.
      – Тише, друг, – повелительно сказал Бинк. – Я из Северной Деревни.
      Кактус, сдерживаемый примиряющей формулой, воздержался от смертоносного залпа. Ключевым было слово «друг». Тварь определенно не была другом, но она должна была подчиняться, волшебным путам, наложенным на него. Посторонний человек не знал бы этого, поэтому кактус являлся эффективным стражем против непрошенных гостей. Животных меньше определенного размера он игнорировал. Так как большинство существ рано или поздно должны пить воду, это был достаточный компромисс. В некоторые районы иногда забредали дикие грифоны или другие большие звери6 но не в Северную Деревню. Одной встречи с раздраженной колючкой было более, чем достаточно, чтобы научить любое животное, которому повезло пережить ее.
      Следующий час быстрой ходьбы привел его к менее знакомой территории, следовательно, по определению, менее безопасной. Что люди в этом районе используют, чтобы охранять свои колодцы? Единорогов, натренированных прокалывать незнакомцев? Что ж, он скоро это узнает.
      Невысокие холмы и небольшие озера уступили место более грубой местности, появились странные растения. Некоторые имели высокие антенны, издали поворачивающиеся в его направлении, другие издавали вкрадчивые, убаюкивающие звуки7 но имели клешни с сильными мускулами. Бинк обходил их на безопасном расстоянии, не рискуя понапрасну. Один раз ему показалось, что он видел животное размером с человека, но имеющее восемь паукообразных ног. Оно передвигалось быстро и бесшумно.
      Бинк видел много птиц, но они его не беспокоили. Поскольку они могли летать, им не нужна была защитная магия против человека, поэтому он не должен был опасаться их – если только не встретит больших птиц, которые могли принять его за добычу. Однажды он видел чудовищную форму рок-птицы в отдалении и спрятался, пока она не пролетела мимо, не заметив его. Пока птицы были маленькими, он предпочитал их компанию, так как насекомые и жуки становились иногда агрессивными.
      Так, облако мошкары окружило его голову и использовало совместное потеющее заклинание, чтобы причинить ему большие неудобства. Насекомые обладали дьявольской способностью различать тех, у кого не было магии для защиты. Может быть, они просто пользовались методом проб и ошибок, довольствуясь, чем могли. Бинк заглядывался в поисках трав, отпугивающих насекомых, но не нашел ни одной. Травы никогда не оказывалось под рукой, когда нужно. Терпение истощилось, так как пот тек по его лицу, попадая в нос, глаза и рот. Затем в облако ворвались два сосуна и втянули в себя мошек. Да, Бинку нравились маленькие птички.
      Он проделал десять миль за три часа и начал уставать. В общем, Бинк был в хорошей форме, но он не привык к продолжительному маршу с тяжелым рюкзаком.
      К тому же, побаливала пятка, подвернутая у Обзорной Скалы. Не сильно, но достаточно, чтобы сделать его осторожным.
      Бинк присел на холмик, предварительно удостоверившись, что в нем не содержится зудящих муравьев, хотя рябом рос колючий кактус. Бинк приблизился очень осторожно, неуверенный, что тот приручен заклинанием. «Друг», – сказал они в доказательство пролил несколько капель воды из фляги на почву рядом с корнями кактуса. Очевидно, все было правильно. Кактус не пустил в него иглы. Даже дикие вещи часто верно реагируют на понятные вежливость и уважение.
      Бинк развернул завтрак, любовно упакованный его матерью. У него имелась пища на два дня – достаточно, чтобы добраться до замка Волшебника при обычных обстоятельствах. Не то, чтобы в Ксанфе все было обычным! Бинк надеялся растянуть запасы, останавливаясь на ночь у каких-нибудь дружественно настроенных фермеров. Ему понадобится пища для обратного путешествия, и в любом случае ему не улыбалась мысль о ночевке вне жилья. Ночь приносила с собой специальную магию и она могла быть неприятной. Бинку совсем не хотелось обнаружить себя спорящим за свою жизнь с вампиром или людоедом, так как вопрос, по всей вероятности, будет заключаться в том, что сделать с его костями: употребить их сразу, пока костный мозг свежий и сладкий, или дать им с недельку полежать после его смерти. Разные хищники имели разные вкусы.
      Бинк впился зубами в сэндвич в луком. Что-то хрустнуло, но это была не кость, просто сочный стебель. Бианка определенно умела делать сэндвичи. Роланд всегда ее этим поддразнивал, утверждая, что она овладела этим искусством под руководством песчаной ведьмы «игра слов: sandwich – сэндвич, sand wich – песчаная ведьма». Хотя для Бинка это не казалось смешным – так как означало, что он все еще зависит от матери – пока не съест все, что она приготовила, и не станет искать пищу сам.
      Упала крошка и исчезла. Бинк осмотрелся вокруг и увидел мышь-мусорщика, деловито жующую в десяти футах от него. Она магически достала крошку, не подвергаясь риску близкого приближения. Бинк улыбнулся: – Я не обидел бы тебя, крошка.
      Затем он услышал стук копыт. Какое-то большое животное неслось галопом или приближался всадник. И то, и другое могло означать неприятности. Бинк запихал кусок сыра из молока крылатой коровы в рот, на миг представив себе корову, пасущуюся на верхушках деревьев после того, как ее подоили. Он завязал рюкзак и вдел руки в ремни. Затем он сжал обеими руками посох. Может быть, ему придется сражаться или убегать.
      Показалось живое существо. Это был кентавр – тело лошади с торсом человека. На нем не было одежды, и у него были мускулистые бока, широкие плечи и задиристый вид.
      Бинк держал свой посох перед собой, готовый к защите, но не очень агрессивно. Он мало верил в свою способность одолеть массивное существо и не имел никакой надежды убежать от него. Но, может быть, кентавр не был настроен недружелюбно, несмотря на внешность, или не знал, что Бинк не обладает магией.
      Кентавр приближался. Он держал в руках лук с приготовленной стрелой на тетиве. Он и в самом деле выглядел устрашающе. Бинк приобрел достаточное уважение к кентаврам в школе. Тем не менее, этот явно не был пожилым ученым, скорее молодым грубияном.
      – Ты нарушил границу, – заявил кентавр. – Убирайся с этого места.
      – Подожди, – рассудительно ответил Бинк. – Я – путешественник, следующий по установленной тропе. Это общественный путь.
      – Убирайся, – повторил кентавр и его лук угрожающе шевельнулся.
      Нормально Бинк был уравновешенным человеком, но иногда, в моменты стресса, в нем проявлялась определенная вспыльчивость. Это путешествие было жизненно важным для него. Он шел по общественной тропе и был сыт по горло магическими угрозами. Кентавр был магическим существом, не существовавшим в Мандении, за пределами Ксанфа. Таким образом, раздражение Бинка против магии снова зашевелилось в нем, и он сделал глупость.
      – Иди помочи свой хвост, – резко произнес он.
      Кентавр мигнул. Сейчас он выглядел еще грознее, его плечи шире, грудь больше, а его лошадиное тело даже более динамичным, чем прежде. Он явно не привык к такому обращению, во всяком случае, направленному на него, и подобный опыт ошеломил его. Тем не менее, он соответствующим образом произвел умственную и эмоциональную перестройку, проявившуюся во внушающем благоговейный ужас вздутии огромных мускулов. Красная, почти пурпурная волна цвета поднялась от лошадиного торса через полный живот и покрытую шрамами грудь, набирая скорость и светлея по мере того, как перетекала в более тонкую шею и, наконец, окрашивая взрывообразно голову и искаженное лицо. Как только эта неотвратимая волна красной ярости зажгла его уши и проникла в мозг, кентавр начал действовать.
      Его лук изогнулся, оттягивая тетиву назад. Как только кончик стрелы оказался направленным на Бинка, стрела полетела.
      Естественно, Бинка там уже не было. Он правильно прочел штормовые сигналы и, как только лук шевельнулся, ударил того посохом. Он опустился кентавру на плечо, не нанеся существенного ущерба, но причинив значительную боль.
      Кентавр издал рев чистой ярости. Его правая рука нырнула в колчан за стрелой, но теперь Бинк зацепил посохом его лук.
      Существо бросило лук на землю. Это движение вырвало посох из рук Бинка. Кентавр сжал огромный кулак. Бинк шмыгнул вокруг него, когда кулак двинулся к нему. Но зад кентавра был не безопаснее, чем перед. Одна из ног яростно лягнула Бинка. Каким-то чудом она промазала и врезалась в ствол колючего кактуса.
      Кактус ответил залпом летающих иголок. Бинк плашмя бросился на землю. Иглы пролетели над ним и вонзились в изящные части кентавра. Бинку еще раз повезло – его не коснулись ни копыта, ни иглы.
      Кентавр заржал удивительно трубным голосом. Эти иглы причиняли настоящую боль, каждая была двух дюймов длиной с крючком на конце. Сотни их украшали его гладкую шкуру, прикрепляя ее к хвосту. Если бы кентавр стоял лицом к кактусу, он мог бы быть ослеплен или убит колючками, проткнувшими бы ему лицо и шею. Ему тоже повезло, хотя он вряд ли мог оценить сейчас свое везение.
      Теперь не стало пределов гневу кентавра. Его лицо исказила гримаса крайней ярости. Он тяжеловесно запрягал, его задняя часть то поднималась, то опускалась по дуге, приблизив внезапно переднюю часть к Бинку. Взметнулись две сокрушающие руки и две мозолистые ладони сомкнулись вокруг относительно тщедушной шеи Бинка. Они медленно сжались с неспешностью тисков. Бинк, поднятый в воздух так, что ноги его оторвались от земли, оказался беспомощным. Он знал, что его задушат, и не мог даже попросить пощады, так как воздух и почти вся кровь были отрезаны от его головы.
      – Честер! – закричал женский голос.
      Кентавр замер. Это не пошло на пользу Бинку.
      – Честер, сейчас же поставь на место этого человека! – приказал женский голос. – Ты хочешь, чтобы возник инцидент между видами?
      – Но, Чери, – запротестовал Честер, цвет его лица и тела понизился на несколько степеней. – Он нарушил границу и сам напросился на драку.
      – Он находится на тропе Короля, – сказала Чери. – Путешественников нельзя трогать, ты знаешь это. Теперь отпусти его!
      Леди-кентавр вряд ли могла подкрепить свое требование силой, но Честер немедленно уступил ее власти.
      – Но могу я сжать его чуть-чуть? – взмолился он, сжимая чуть-чуть. Глаза Бинка почти вылезли из орбит.
      – Если ты сделаешь это, я не буду больше бегать с тобой. Отпусти!
      – А-а-а... – Честер нехотя ослабил хватку. Бинк, качаясь, соскользнул на землю. Какой дурак он был, что связался с этим кентавром-грубияном.
      Леди-кентавр поддержала его, когда он покачнулся.
      – Бедняжка, – сказала она, прижимая его голову к упругой подушке. – С тобой все в порядке?
      Бинк открыл рот, захрипел и попытался еще раз. Казалось, что его раздавленное горло никогда не оживет.
      – Да, – проскрипел он.
      – Как ты? Что случилось с твоей рукой? Неужели Честер?..
      – Нет, – поспешно ответил Бинк. – Он не откусывал мой палец. Это детское повреждение. Смотри, он давно зажил.
      Она внимательно посмотрела, проведя по шраму удивительно изящными пальцами.
      – Да, я вижу. Все-таки...
      – Я... Я – Бинк из Северной Деревни, – сказал он, поворачиваясь к ней лицом и открывая природу подушки, на которой он отдыхал. «О, нет, опять! – подумал он. – Неужели меня всегда женщины будут утешать на груди?» Женщины-кентавры были по размерам меньше мужчин-кентавров, но все же превышали ростом человека. Из человеческие части были немного пышнее. Бинк рывком отодвинул голову от ее обнаженного переда. Достаточно, что его нянчила мать, не говоря уже о леди-кентавре.
      – Я направляюсь на юг, чтобы увидеть Волшебника Хамфри.
      Чери кивнула. Она была красивым существом и как лошадь, и как человек, с блестящими боками и замечательной человеческой фигурой. Ее лицо было привлекательным только с чуть удлиненным носом в лошадином стиле. Ее коричневые человеческие волосы достигали области седла, уравновешивая пышный, развевающийся хвост.
      – И этот осел напал на тебя?
      – Ну... – Бинк посмотрел на Честера, снова заметив вздувающиеся мышцы под блестящей кожей. Что произойдет, когда эта красотка ускачет? – Это было... это было недоразумение.
      – Я уверена, – сказала Чери. Честер несколько расслабился, но не хотел связываться со своей подругой. Бинк вполне мог оценить, почему. Если Чери не была самой красивой и волнующей кентаврихой их стада, она наверняка была весьма близка к этому.
      – Я уже ухожу, – сказал Бинк. Он мог бы так поступить с самого начала, предоставив Честеру возможность прогнать его в южном направлении. Он должен был винить прежде всего себя за свару с кентавром.
      – Прости за то, что случилось, – он протянул руку Честеру.
      Честер оскалил зубы, больше похожие на лошадиные, чем на человеческие, и сжал руку в громадный кулак.
      – Честер, – одернула его Чери. Затем после того, как кентавр виновато разжал кулаки: – Что случилось с твоим боком?
      Честер снова потемнел, но не совсем от гнева на этот раз. Он переступил ногами, чтобы убрать от вопросительного взгляда девушки поврежденную заднюю часть. Бинк почти забыл про иглы. Они должны были все еще причинять боль – и боль будет еще сильнее, когда их будут выдирать. Какой позор! Стать посмешищем для местной компании. Бинк почти ощутил симпатию к хмурому кентавру.
      Честер подавил свою смешанную реакцию и дисциплинированно взял руку Бинка.
      – Я надеюсь, что все будет в порядке в конце концов, – произнес Бинк, улыбнувшись немного шире, чем намеревался. Фактически, он боялся, что его улыбка напоминает насмешку. И внезапно он понял, что ему не стоило произносить эти слова именно в этот момент.
      Что-то убийственное окрасило белки кентавра.
      – Конечно, – прохрипел он сквозь скрежет стиснутых зубов. Его ладонь начала сжиматься, но глаза его еще не настолько ослепли от ярости, чтобы не заметить сверкающие глаза красотки. Пальцы нехотя разжались. Еще одно предупреждение. Пальцы Бинка могли оказаться раздавленными этой хваткой.
      – Я подвезу тебя, – решила Чери. – Честер, посади его на мою спину.
      Честер подхватил Бинка под локти и поднял его как перышко. На мгновение Бинк испугался, что будет отброшен футов на пятьдесят... Но красивые глаза Чери наблюдали за ними, поэтому он мягко и безопасно приземлился на спину леди.
      – Это твоя палка? – спросила она, бросив взгляд на спутанные вместе посох и лук. И Честер без лишних слов поднял посох и вернул его Бинку, который засунул посох наискось между спиной и рюкзаком, чтобы облегчить транспортировку.
      – Обхвати руками мою талию, чтобы не упасть во время движения, – посоветовала Чери.
      Хороший совет. Бинк был неопытен в верховой езде, и здесь не было седла. Очень мало настоящих лошадей осталось в Ксанфе. Единорогам не нравилось, когда на них ездили верхом, а крылатых лошадей было почти невозможно поймать и приручить. Однажды, когда Бинк был еще ребенком, Дракон обжег крылатую лошадь, которая потеряла перья на крыльях и была вынуждена продавать себя деревенским жителям на короткие поездки в обмен за пищу и защиту. Как только она выздоровела, лошадь улетела. Это было единственным опытом Бинка в верховой езде.
      Он наклонился вперед. Палка мешала, не давая ему согнуть спину, как нужно. Бинк изогнулся, чтобы вытащить ее... и она выпала из его рук на землю. Честер фыркнул, что прозвучало подозрительно, весьма похоже на насмешку. Но кентавр поднял палку и вернул ее. На этот раз Бинк засунул ее под мышку, наклонился вперед и обнял изящную талию Чери, не обращая внимания на возобновившийся в глазах Честера зловещий блеск. Некоторые вещи стоили риска – такие, как убраться отсюда побыстрей.
      – Ты иди к врачу и избавься от игл в твоем... – начала говорить через плечо Чери мужчине-кентавру.
      – Прямо сейчас! – прервал ее Честер. Он подождал, пока она тронется в путь, повернулся и поскакал в направлении, откуда появился, двигаясь довольно неуклюже. Вероятно, каждое движение усиливало боль в задней половине туловища.
      Чери рысцой побежала по тропе.
      – В глубине души Честер совсем неплохое существо, – сказала она извиняющимся тоном. – Но иногда он бывает немного заносчивым и теряет голову, когда ему перечат. У нас недавно были неприятности с хулиганами и...
      – Люди-хулиганы? – спросил Бинк.
      – Да. Подростки с севера, делая неприятную магию, отравляя газом наш скот, стреляя мечами в деревья, выкапывая опасные ямы прямо под нашими ногами и тому подобное. Поэтому, естественно, Честер предположил...
      – Я знаю негодяев, – сказал Бинк. – Я сам сталкивался с ними. Они сейчас наказаны. Если бы знал, что они были здесь...
      – В наши дни дисциплина стала намного слабее, – сказала она. – Согласно Договору ваш Король обязан поддерживать порядок. Но недавно...
      – Наш Король стал теперь слишком стар, – пояснил Бинк. – Он теряет свою силу и от этого много неприятностей. Раньше он был сильным Волшебником, мог вызвать бурю...
      – Мы знаем, – подтвердила она. – Когда огненные мухи напали на наши овсяные поля, он создал бурю, поливавшую дождем землю пять дней и их всех затопившую. Конечно, она также уничтожила и урожай – но мухи и так уже губили его! Каждый день новый пожар! Во всяком случае, мы могли посадить новый овес снова без дальнейших помех. Мы не забыли помощь, оказанную нам. Поэтому мы не хотели поднимать скандал из-за этих хулиганов... но я не уверена, сколько времени еще смогут жеребцы вроде Честера терпеть подобные выходки. Вот почему я хотела поговорить с тобой... Может быть, когда ты пойдешь домой, ты сможешь привлечь внимание Короля к этим вещам...
      – Я не думаю, что выйдет какой-нибудь толк. Я уверен, что Король хочет порядка, но он просто не имеет больше серьезной силы.
      – Тогда возможно, настали времена для нового Короля?
      – Он становится дряхлым. Это значит, что у него не хватает здравого смысла добровольно уйти самому, и он не согласится ни с какими доводами.
      – Да. Но проблема не исчезнет сама собой, если ее игнорировать, – она деликатно по-женски фыркнула. – Что-то должно быть сделано.
      – Может быть, я получу какой-то совет от Волшебника Хамфри, – сказал Бинк. – Это серьезное дело – смещать Короля. Я не думаю, что Старейшины пойдут на это. Он хорошо правил, когда был в силе. И в самом деле, нет никого на его место. Ты знаешь, что только большой Волшебник может быть Королем.
      – Да, конечно. Мы кентавры, – все ученые, ты знаешь.
      – Извини, я забыл. В нашей деревенской школе преподает кентавр. Я просто не подумал об этом здесь, в глуши.
      – Понимаю... Хотя я не называла бы это место глушью, скорее пастбищем. Я специализируюсь на истории Человека, а Честер занимается прикладными ремеслами кентавров. Есть и признанные ученые, эксперты в естественных науках, философы... – она замолчала. – Теперь держись. Впереди канава. Я должна перепрыгнуть через нее.
      Бинк сидел, расслабившись, но сейчас он вновь наклонился вперед и крепко сжал руками ее талию. У нее была узкая, удобная для сидения спина, но с нее было очень легко соскользнуть вниз. Тем не менее, если бы она не была кентаврихой, он никогда бы не отважился принять такую позу!
      Чери набрала скорость, галопом мчась вниз с холма, и Бинк тревожно запрыгал у нее на спине. Всмотревшись вперед из-под ее руки, он увидел траншею. Канава? Она больше походила на ущелье, шириной почти в десять футов, быстро приближаясь к ним. Теперь Бинк встревожился еще больше, даже испугался. Ладони у него вспотели и он начал соскальзывать набок. Одним мощным толчком задних ног она прыгнула и взвилась в воздух над трещиной в земле.
      Бинк соскользнул еще больше. И мельком увидел каменистое дно оврага, затем они приземлились. От удара ее копыт о землю он еще больше соскользнул. Его руки отчаянно искали более прочную опору... и явно попали не на ту территорию. И все же, если он не удержится...
      Чери подхватила его за пояс и поставила на землю.
      – Спокойнее, – сказала она. – Мы уже здесь.
      Бинк покраснел.
      – Я... простите. Я начал падать и ухватился...
      – Я знаю. Я почувствовала, как твой вес переместился, когда я прыгнула. Если бы ты сделал это намеренно, я сбросила бы тебя в овраг.
      В этот момент она выглядела так же неуютно, как и Честер. Он верил ей – она могла сбросить человека в овраг, если бы имела для этого причину. Кентавры были крутыми существами!
      – Может быть, теперь я лучше пойду пешком?
      – Нет... там есть еще одна канава. Она появилась недавно.
      – Что ж, я спущусь по одной стороне, а потом осторожно поднимусь по другой. Это займет больше времени, но...
      – Нет... там на дне никельпеды.
      Бинк застонал. Никельпеды были как многоножки, но в пять раз больше и значительно опаснее. Мириады их ног могли цепляться за вертикальные стенки скал, а их клешни могли вырывать куски плоти диаметром в дюйм. Даже драконы опасались пересекать расщелины, населенные никельпедами, и имели для этого веские основания.
      – Трещины открылись недавно, – продолжала Чери, сгибая колени, чтобы Бинк смог вновь забраться ей на спину. Он поднял свой брошенный посох и использовал его для опоры. – Боюсь, что где-то возникает сильная магия, распространяясь на Ксанф, вызывая разлад в животных, растениях и минералах. Я переправлю тебя через следующую трещину, дальше кончается территория кентавров.
      Бинку не приходило в голову, что существуют подобные препятствия. На карте их не было. Дорога предполагалась свободной и сравнительно безопасной. Но карта была сделана много лет назад, а эти трещины в земле возникли недавно, как сказала Чери. Ничто в Ксанфе не являлось постоянным, и путешествия всегда были связаны с риском. Ему повезло, что он получил помощь от леди-кентавра.
      Ландшафт изменился, словно трещина отделила один тип местности от другого. Прежде это были низкие холмы и поля, сейчас был лес. Тропа становилась все уже, теснимая огромными псевдососнами, земля была покрыта ковром из красно-коричневых сосновых иголок. Тут и там попадались лужайки светло-зеленого папоротника, который, казалось, процветал там, где не могла расти трава, и пятна темно-зеленого мха.
      Порывами дул холодный ветер, вздымая гриву Чери, которая задевала Бинка отдельными прядями. Приятно пахло соснами.
      Бинку захотелось слезть и улечься на постель из мха, отдав подобным образом дань этому мирному местечку.
      – Не делай этого, – предупредила Чери.
      Бинк вздрогнул.
      – Я не знал, что кентавры пользуются магией.
      – Магией? – переспросила она, и он понял, что она нахмурилась.
      – Ты прочла мои мысли.
      Чери засмеялась.
      – Вряд ли. У нас нет магических талантов. Но мы знаем, какое впечатление этот лес производит на человека. Это успокаивающее заклинание, которое деревья используют, чтобы сохранить себя от вырубки.
      – Что в этом плохого? – спросил Бинк. – Тем более, что я не собираюсь рубить лес.
      – Они не доверяют твоим добрым намерениям. Я покажу тебе, – она осторожно сошла с тропы, ее копыта утонули в мягком игольчатом ковре. Она прошла между несколькими ощетинившимися хвойными деревьями, прошла мимо тонкой пальмы-змеи, которая даже не снизошла, чтобы зашипеть на Чери, и остановилась у опутывающей ивы. Но не слишком близко – каждый знает, что этого делать не стоит.
      – Там, – пробормотала она.
      Бинк взглянул туда, куда указывала ее рука. На земле лежали человеческие череп и скелет.
      – Убийство? – спросил он, передернувшись.
      – Нет, просто сон. Он лег отдохнуть здесь, как ты хотел только что, и больше не встал. Полное спокойствие – коварная вещь.
      – Да... – выдохнул Бинк. Никакого насилия, никакой болезни – просто потеря инициативы. Зачем беспокоиться, трудиться, когда намного легче просто расслабиться? Если человек хочет совершить самоубийство, это был бы идеальный способ. Но у него были причины жить... пока.
      – Вот частично почему мне нравится Честер, – сказала Чери. – Он никогда не поддается чему-либо вроде этого.
      Это точно. В Честере не было мира. Чери и сама никогда бы не поддалась, подумал Бинк, хотя она была значительно мягче характером. Бинк ощущал расслабленность, несмотря на вид скелета, но она явно могла сопротивляться заклинанию. Может быть, биология кентавров несколько отличается... или может быть, у нее в душе есть дикость, которую маскирует ее ангельский вид и приятная речь. Вероятнее всего, чуть-чуть того и другого.
      – Давай уйдем отсюда.
      Она засмеялась.
      – Не волнуйся. Я провожу тебя через лес. Не ходи этим путем назад один. Путешествуй с врагом, если сможешь найти его. Это лучше всего.
      – Лучше, чем с другом?
      – Друзья расслабляют, – объяснила она.
      О, в этом был смысл. Он никогда не расслабиться под сосной, если рядом будет кто-то вроде Джамы. Он бы слишком боялся получить меч в живот. Но что за ирония – найти врага, чтобы тот сопровождал его в прогулке по мирному лесу.
      – Магия собирает странные компании, – пробормотал он.
      Это успокаивающее заклинание объясняло, почему здесь почти не было другой магии. Деревья не нуждались в индивидуальных защитных заклинаниях, никто не собирался нападать. Даже опутывающее дерево казалось спокойным, хотя Бинк был уверен, что оно схватит добычу, если появится шанс, поскольку оно кормилось таким способом, Интересно, как быстро ослабевала магия, когда первостепенное требование выживания отступало на второй план. Нет – здесь была магия, сильная магия, общая магия всего леса, где каждое дерево вносило свою долю. Если человек сможет найти способ аннулировать этот эффект для себя, он будет жить здесь в абсолютной безопасности. Это стоило запомнить.
      Они вернулись на тропинку и продолжили путь. Бинк дважды почти соскальзывал со своего места, задремывая и каждый раз в испуге просыпаясь. Он никогда бы не вышел отсюда в одиночку. Он обрадовался, когда увидел, что сосновый лес редеет, переходя в заросли. Бинк начал ощущать себя более бдительным, готовым к борьбе, и это было хорошо.
      – Интересно, кто это был там, позади? – сказал он.
      – О, я не знаю, – ответила Чери. – Он принадлежал к Последнему Нашествию, заблудился, забрел сюда и решил отдохнуть. Навечно.
      – Но Последнее Нашествие было варварским! – воскликнул Бинк. – Они убивали всех без разбора!
      – Все нашествия были варварскими за одним исключением, – сказала она. – Мы, кентавры, знаем, мы были уже здесь перед Первым Нашествием. Мы вынуждены были сражаться с вами... до Договора. Вы не имели магии, но у вас было оружие и дьявольская хитрость, и численность. Многие из нас умерли.
      – Мои предки были в Первом Нашествии, – произнес Бинк с определенной гордостью. – Мы всегда обладали магией, и мы никогда не сражались с кентаврами.
      – Ну, ну, не становись агрессивным, человек, только потому, что я провела тебя через успокаивающий лес, – предупредила она. – У тебя нет нашего знания истории.
      Бинк понял, что ему лучше умерить свой тон, если он хочет продолжать поездку верхом. А он этого хотел. Чери составляла приятную компанию, и она явно знала местную магию, поэтому могла избегнуть любые опасности. И, самое главное, она позволяла его ногам хорошенько отдохнуть, пока быстро несла его вперед.
      – Прости. Это был вопрос семейной гордости.
      – Что ж, неплохая вещь, – сказала она, успокоившись. Она осторожно пересекла завал из бревен над журчащим ручьем.
      Неожиданно Бинк почувствовал жажду.
      – Может быть, сделаем остановку, чтобы напиться? – спросил он.
      Она снова фыркнула очень лошадиным звуком.
      – Не здесь. Любой, кто напьется из этого ручья, станет рыбой, – Рыбой? – внезапно Бинк ощутил двойную радость, что имеет такого проводника. Иначе он определенно напился бы. Если только она не говорит ему об этом, чтобы подразнить или попытаться отпугнуть от этой местности. – Почему?
      – Речка старается вновь заполнить себя живностью. Она была очищена Злым Волшебником двадцать один год назад.
      Бинк оставался чуть скептическим по поводу магии неодушевленных вещей, особенно такой силы. Как могла речка хотеть чего-либо? Все же он вспомнил, как Обзорная Скала спасла себя от разрушения. Лучше не рисковать и считать, что некоторые части ландшафта могут обладать магией.
      Между тем, ссылка не Трента привлекла его внимание.
      – Злой Волшебник был здесь? Я считал его феноменом нашей деревни.
      – Трент был везде, – ответила она. – Он хотел, чтобы кентавры поддержали его и, когда мы отказались – из-за Договора, ты знаешь, не вмешиваться в человеческие дела – он показал нам свою силу, превратив каждую рыбу в этой речке в светящегося жука. Затем он ушел. Мне кажется, что он думал, что эти противные насекомые заставят нас переменить наше решение.
      – Почему он не пытался превратить рыб в человеческую армию и победить таким образом?
      – Ничего бы не вышло, Бинк. Они имели бы тело человека, но мозг их оставался бы рыбьим. Из них получились бы неуклюжие солдаты, и даже если бы они оказались хорошими солдатами, они вряд ли стали бы служить Тренту, который заколдовал их. Они бы на него напали.
      – Гм, да. Я не подумал. Значит, он превратил их в электрических жуков и убрался отсюда, пока они на него не напали. Поэтому жуки набросились на вас.
      – Да. Это было плохое время. О, эти гадкие жуки! Они нападали тучами, обжигая маленькими молниями. У меня все еще сохранились шрамы на... – она сделала паузу, – на моем хвосте.
      Это был явный эвфемизм.
      – Что вы делали? – спросил Бинк, зачарованно слушая и бросив взгляд назад, чтобы посмотреть на шрамы. То, что он мог видеть выглядело безупречно.
      – Вскоре после этого Трент был изгнан и нам помог Хамфри.
      – Но Добрый Волшебник не может трансформировать живые вещи.
      – Нет, но он рассказал нам, где найти средство, отпугивающее этих летучих тварей. Лишенное нашей поджаренной электричеством плоти, жуки скоро вымерли. Хорошая информация – все равно, что хорошее действие, а Добрый Волшебник определенно обладает информацией.
      – Вот почему я иду к нему, – согласился Бинк. – Но за одно заклинание он назначает год службы в уплату.
      – И ты говоришь это мне? Триста кентавров и по году с каждого. Вот это работа!
      – Вы все должны были платить? Что вы для него сделали?
      – Нам не разрешено рассказывать, – уклонилась она.
      Любопытство Бинка удвоилось, но он знал, что лучше не спрашивать. Слово, данное кентавром, было нерушимо. Но что могло понадобиться Хамфри, чего он не мог сделать посредством одного из известных ему сотен заклинаний? Или, во всяком случае, мог использовать свою отличную информацию. Хамфри в сущности являлся прорицателем. Все, чего он не знал, он мог в конце концов узнать, и это давало ему огромную власть. Возможно, причиной, по которой Старейшины не спрашивали Доброго Волшебника, что им делать с дряхлым Королем, было то, что они знали его ответ: сместить Короля и посадить вместо него на трон нового, молодого Волшебника. Что они не были готовы сделать, даже если бы могли найти такого молодого Волшебника.
      Что ж, в Ксанфе было много загадок и проблем, и вряд ли было дано Бинку знать о них всех или решить какую-либо. Он давно научился, как склонять голову, хотя и неохотно, перед неизбежным.
      Река осталась позади, и местность стала подниматься. Деревья сгущались и их большие круглые корни пересекали тропинку. Никакая враждебная магия им не угрожали. Или кентавры очистили местность, как деревенские жители очистили район дома Бинка, или Чери знала эту дорогу так хорошо, что избегала опасности автоматически, даже не видя их. Вероятно, и то, и другое.
      Жизнь сама по себе предлагает много альтернативных объяснений загадочным вопросам, и чаще всего решение являлось «и тем, и другим».
      – Что из себя представляет история, которую ты знаешь, а я нет? – спросил Бинк, заскучав от дороги.
      – О Нашествиях человеческой цивилизации? У нас есть записи о всех. Со времен Щита и Договора жить стало спокойнее. Нашествия были ужасом.
      – Но не Первое Нашествие! – возразил лояльно Бинк. – Мы были миролюбивы.
      – Именно это я и имею в виду. Вы миролюбивы теперь, исключая нескольких молодых хулиганов, поэтому полагаете, что ваши предки тоже были миролюбивыми. Но мои предки считали совсем по-другому. Они были счастливы, если бы человек никогда не обнаружил Ксанф.
      – Моим учителем был кентавр, – сказал Бинк. – Он никогда не говорил о...
      – Его бы уволили, если бы он рассказал вам правду.
      Бинк заволновался.
      – Ты не дразнишь меня? Мне не нужны неприятности. У меня очень любопытный ум, но у меня и так хватает, о чем беспокоиться.
      Она повернула голову, чтобы ласково посмотреть на него. Для этого ее торс повернулся в талии. Средняя часть ее тела была более гибкой, чем у человеческой девушки, возможно, потому, что кентавру было бы труднее поворачиваться всем телом. Но если бы она была человеком, что за созданием она бы была! Вид был бы впечатляющим!
      – Твой учитель не лгал тебе. Кентавры никогда не лгут. Он просто опустил информацию по приказу Короля, чтобы не перегружать впечатлительные умы детей вещами, о которых их родители не хотели бы слышать. Образование всегда было таким.
      – О, я не хотел бросать ни малейшей тени на его добропорядочность, – быстро произнес Бинк. – Мне он даже нравился, ему единственному не надоедали мои бесконечные вопросы. От него я многое узнал. Но я догадываюсь, что мало спрашивал об истории. Меня больше занимали вещи, о которых он не мог говорить со мной... но, во всяком случае, он рассказал мне о Волшебнике Хамфри.
      – Какой у тебя вопрос к Хамфри, могу я спросить?
      Какая разница?
      – У меня нет магии, – признался он. – По крайней мере, мне кажется, что нет. Все мое детство я находился в проигрышном положении, потому что не мог пользоваться магией для помощи себе. Я мог бегать быстрее других, но ребята, что могли левитировать, все же выигрывали забег. И тому подобное.
      – Кентавры прекрасно обходятся без магии, – заметила она. – Мы отказались бы от магии, если бы нам ее предложили.
      Бинк в это не поверил, но не стал заострять на этом внимания.
      – У людей другой отношение, мне кажется. Когда я подрос, стало хуже. Теперь меня выгонят, если я не продемонстрирую какой-нибудь магический талант. Надеюсь, Волшебник Хамфри сможет... ну, если у меня есть магия, значит, я смогу остаться и жениться на девушке, и обрести наконец какое-то достоинство.
      Чери кивнула.
      – Я подозревала что-то в этом роде. Считаю, что если бы я была в твоей ситуации, я бы смогла подавить желание иметь магию, так как, по моему мнению, ценности в вашей культуре искажены. Ты должен завоевать свое гражданство на более высоких качествах личности и ее достижениях, а не...
      – Точно, – горячо согласился Бинк.
      Она улыбнулась.
      – Ты должен был родиться кентавром, – она покачала головой, так что ее волосы взметнулись очень красиво. – Ты предпринял опасное путешествие.
      – Не более опасное, чем путешествие в Мандению, которое ждало бы меня.
      Она вновь кивнула.
      – Очень хорошо. Ты удовлетворил мое любопытство, я удовлетворю твое. Я расскажу тебе всю правду о вторжении человека в Ксанф. Но не думаю, что она тебе сильно понравится.
      – Я не жду, что мне понравится правда о самом себе, – печально сказал Бинк. – Поэтому мне лучше знать все, что может пригодиться.
      – Тысяча лет Ксанф был сравнительно мирной страной, – начала она несколько педантичным тоном, который он помнил со времен школы. Возможно, каждый кентавр в сердце был учителем. – Здесь существовала магия, очень сильная магия... но не обязательно злая. Мы, кентавры, были доминирующим видом, но, как ты знаешь, мы не обладаем магическими способностями. Мы сами – магия. Полагаю, что первоначально мы мигрировали из Мандении – но это произошло так давно, что были утеряны даже наши записи.
      Что-то щелкнуло в мозгу Бинка.
      – Удивляюсь, правда ли это... насчет магических существ, не способных к волшебству? Я видел мышь-мусорщика, схватившую магически крошку хлеба...
      – О? А ты уверен, что это не естественное существо, которое согласно нашей таксономии обладает магическими свойствами?
      – Вы систематизируете животных? – удивился Бинк.
      – Таксономия, – пояснила она со снисходительной улыбкой, – то есть классификация животных вещей – еще одна специальность кентавров.
      О, подумал Бинк, сбитый с толку.
      – Я считал, что это мышь-мусорщик. Но теперь не совсем уверен.
      – Фактически, мы сами не вполне уверены, – призналась она. – Возможно, некоторые из магических существ обладают волшебными способностями. Но, как общее правило, существо или умеет колдовать, или само является результатом магии, а не то и другое вместе. Что я считаю правильным – подумай о хаосе, который мог бы натворить дракон-Волшебник.
      Бинк подумал об этом и содрогнулся.
      – Давай вернемся к уроку истории, – предложил он. – Около тысячи лет назад первое человеческое племя открыло Ксанф. Они думали, что это обычный полуостров. Они поселились здесь и начали рубить деревья и убивать животных. Имелось достаточно магии, чтобы бороться с ними, но Ксанф никогда не подвергался прежде такому жестокому, систематическому уничтожению, и мы не могли в это поверить. Мы думали, что люди скоро уйдут.
      Но они поняли, что Ксанф – волшебная страна. Они увидели летающих животных и деревья, двигающие своими ветвями. Они охотились на единорогов и грифонов. Если ты удивляешься, почему эти большие животные ненавидят людей, позволь мне заверить тебя, что у них есть на то веские причины. Их предки не выжили бы, если бы вели себя дружелюбно. Люди Первого Нашествия были немагическими существами в стране волшебства и после первоначального шока она им понравилась.
      – Погоди, это не так! – воскликнул Бинк. – Люди имели очень сильную магию. Посмотри на всех Великих Волшебников. Ты сама рассказала мне, как Злой Волшебник превратил всех рыб в...
      – Заткнись, пока я не скинула тебя! – резко оборвала его Чери. Ее хвост угрожающе свистнул возле уха Бинка. – Ты не знаешь и части истории. Конечно, сейчас люди обладают магией. Это составляет их проблему. Но не с самого начала.
      Бинк закрыл рот. Это было очень просто сделать, так как ему очень нравилась эта леди-кентавр. Она отвечала на вопросы, которые еще не пришли ему в голову.
      – Извини. Это все так для меня ново.
      – Ты напоминаешь мне Честера. Спорю, ты такой же упрямый.
      – Да, – покаянно признался Бинк.
      Она засмеялась. Ее смех немного напоминал ржание.
      – Ты мне нравишься, человек. Надеюсь, ты найдешь свой... – она неодобрительно поджала губы, – ...свой магический талант. – Потом на ее лице мелькнула солнечная улыбка и она вновь стала серьезной. – У этих, из Первого Нашествия, не было магии, и когда они обнаружили, что может делать магия, они пришли в восторг и немного испугались. Много людей утонуло в озере с тонущим заклинанием, некоторые попались драконам, а когда они встретили первого василиска...
      – Василиски все еще существуют? – с тревогой спросил Бинк, вспомнив вдруг встречу с хамелеоном. Тот уставился на него в облике василиска как раз перед тем, как умереть, как если бы его магия сработала против него. Но Бинку все еще неясно было значение той последовательности образов.
      – Да, существуют... но не много, – ответила она. – И люди, и кентавры постарались их уничтожить. Для нас тоже губителен их взгляд. Сейчас они прячутся, потому что знают: первое же разумное существо, убитое ими, приведет за собой армию мстителей в зеркальных масках. Василиск бессилен перед заранее предупрежденными людьми или кентаврами. Это всего лишь небольшая крылатая ящерица, ты знаешь, с головой и когтями цыпленка. Не очень умная. Обычно в этом у них нет необходимости.
      – Послушай! – воскликнул Бинк. – Может быть, решающий фактор – это разум. Существо может делать магию или быть магическим или умным – или любая комбинация двух качеств из трех, но никогда все три вместе. Поэтому мышь-мусорщик может колдовать, а умный дракон – нет.
      Она снова повернула к нему голову.
      – Это новая мысль. Ты сам очень умный. Я должна подумать об этом. Но пока мы это не проверим, не ходи в дикие места незащищенным, так как там может оказаться умный монстр с магией.
      – Ладно, – пообещал Бинк. – По крайней мере я не собираюсь отходить от расчищенной дороги, пока не доберусь до замка Волшебника. Я не хочу, чтобы какая-нибудь ящерица посмотрела на меня смертельным взглядом.
      – Твои предки были более агрессивны, – заметила Чери. – Вот почему так много их погибло. Но они завоевали Ксанф и образовали население, где магия была запрещена. Им нравилась страна и применение магии, но они не хотели иметь ее слишком близко к дому. Поэтому они сожгли лес вокруг, убили всех магических животных и растения и построили высокую каменную стену.
      – Развалины! – воскликнул Бинк. – Я думал, эти старые камни остались от вражеского укрепления.
      – Они остались от Первого Нашествия, – настаивала Чери.
      – Но я произошел от...
      – Я предупреждала, что тебе не понравится это.
      – Да, – согласился он. – Но я хочу узнать все. Как могли мои предки...
      – Они поселились в своей обнесенной стеной деревне, посадили принесенные из Мандении семена, стали разводить манденийский скот. Ты знаешь – бобы и бескрылые коровы. Они женились на женщинах, которых привели с собой, или совершали набеги на ближайшие манденийские поселения. У них появились дети. Ксанф оказался хорошей землей, даже в районе, освобожденном от магии. Но потом произошло нечто удивительное.
      Чери снова повернулась к нему лицом, бросив на него косой взгляд, как это делали человеческие девушки, и у них это было весьма привлекательно. Фактически, это была весьма привлекательная девушка-кентавр, особенно, когда он исключительно старался глядеть только на ее человеческую часть, очень-очень привлекательную, несмотря на его знание, что кентавры живут дольше людей, поэтому, вероятно, ей было уже лет пятьдесят. Она выглядела на двадцать – на такие двадцать, на какие выглядят немногие человеческие девушки. Никакая уздечка не смогла бы сдержать эту красотку.
      – Что случилось? – спросил он, подыгрывая ее очевидному желанию интеллектуального отклика. Кентавры были хорошими рассказчиками и любили хорошую аудиторию.
      – У их детей оказались магические способности! – сообщила она.
      – Ага! Значит, люди Первого Нашествия обладали магией.
      – Нет, они ею не обладали. Земля Ксанф – волшебная. Это эффект окружающей среды. Но он лучше всего срабатывает на детях, которые более податливы, а лучше всего это действует на младенцев, зачатых и рожденных здесь. Взрослые, даже давние переселенцы, склонны подавлять у себя таланты, потому что «знают, что лучше». Но дети принимают их, как есть. Поэтому они не только имеют больше таланта, они используют его с большим энтузиазмом.
      – Я никогда не знал об этом, – признался Бинк. – Мои родители имеют немного больше магии, чем я. Некоторые из моих предков были Волшебниками. Но мне... – он посуровел. – Боюсь, для своих родителей я был большим разочарованием. По праву я должен был бы иметь очень сильную магию, быть, возможно, волшебником. Вместо этого...
      Чери из вежливости не комментировала его слова.
      – Сперва люди были шокированы. Но скоро они примирились с этим и даже стали поощрять развитие специальных талантов. Один из юношей имел способность превращать свинец в золото. Они перерыли все холмы в поисках свинца и в конце концов послали за ним экспедицию в Мандению. На время свинец стал как бы ценнее, нежели золото.
      – Но Ксанф не имеет никаких дел с миром Мандении.
      – Ты забываешь, что это древняя история.
      – Извини еще раз. Я не прерывал бы так часто, если бы это не было столь интересно.
      – Ты – превосходная аудитория, – сказала Чери и он ощутил удовольствие от ее похвалы. – Большинство вообще отказывается слушать, потому что история не делает им чести. Не то, что ты.
      – Я, возможно, не был бы таким заинтересованным, если бы мне самому не грозило изгнание, – признался он. – Все, что у меня есть – это мой мозг. Поэтому мне лучше не обманывать себя.
      – Похвальная философия. Ты, между прочим, едешь дальше, чем я планировала, потому что оказался таким внимательным и отзывчивым слушателем. Во всяком случае, они достали свой свинец, но заплатили за него ужасную цену. Люди в Мандении узнали об их магии. Они оказались верными своей натуре – жадными и завистливыми. Известие о дешевом золоте вскружило им головы. Они вторглись, штурмовали стену и убили всех людей из Первого Нашествия вместе с их детьми.
      – Но... – запротестовал Бинк в ужасе.
      – Они считаются Вторым Нашествием, – мягко произнесла Чери. – Они пощадили жен переселенцев, потому что Второе Нашествие целиком состояло из мужчин. Они думали, что здесь есть машина, превращающая свинец в золото, или какой-нибудь алхимический процесс по секретной формуле. По-настоящему они не верили в магию, это был для них просто удобный термин для описания непонятного. Поэтому они не понимали, что свинец превращался в золото при посредстве детской магии – пока не оказалось слишком поздно. Они уничтожили то, за чем пришли.
      – Ужасно! – сказал Бинк. – Ты имеешь в виду, что я произошел...
      – От изнасилованной женщины Первого Нашествия. Да, по-другому нельзя определить твое происхождение. Нам, кентаврам, никогда не нравились люди Первого Нашествия, но тогда мы жалели их. Люди Второго Нашествия оказались еще хуже. Это были настоящие пираты, грабители. Если бы мы знали это, то помогли бы людям из Первого Нашествия сражаться с ними. Наши лучники могли бы устроить им засаду... – после паузы она пожала плечами. – Они послали своих лучников! По всему Ксанфу, убивая... – она замолчала и Бинк понял, как остро она ощущала иронию того, что ее род стал добычей менее искусных человеческих лучников. Чери чуть содрогнулась, почти сбросив его, и заставила себя продолжить, – убивая кентавров на мясо. До тех пор, пока мы не организовались и подстерегли их, проткнув стрелами почти половину, и они не согласились оставить нас в покое. Даже после этого они не слишком хорошо соблюдали соглашение.
      – И их дети обладали магическими способностями, – продолжил Бинк, догадавшись сам. – А потом было Третье Нашествие, и гибель всех людей Второго Нашествия...
      – Да, это произошло через несколько поколений, хотя было таким же жестоким. К тому времени люди Второго Нашествия стали терпимыми соседями. Снова пощадили только женщин и не очень много. Так как они жили в Ксанфе всю жизнь, они обладали сильной магией. Они использовали ее, чтобы избавиться от своих мужей-насильников способами, которые не приводили к ним. Но их победа обернулась их поражением, так как теперь у них не было семей вообще. Поэтому им пришлось вновь пригласить манденийцев...
      – Это отвратительно! – воскликнул Бинк. – Я происхожу от тысячи лет бесчестья.
      – Не совсем. История человека в Ксанфе груба, но не без искупающих ценностей, даже величия. Женщины Второго Нашествия организовались и привели только самых лучших мужчин, каких могли найти. Сильные, добрые, справедливые, разумные мужчины, которые больше действовали по принципу, нежели из жадности. Они обещали хранить тайну и беречь богатства Ксанфа. Они были манденийцами, но благородными людьми.
      – Четвертая Волна! – воскликнул Бинк. – Самая лучшая из всех!
      – Да. Женщины Ксанфа были вдовами и жертвами насилия и, вдобавок, убийцами. Некоторые были стары или травмированы физически и эмоционально войной. Но все они обладали сильной магией и железной решимостью. Они выжили в сильном потрясении, уничтожив почти всех людей в Ксанфе. Эти качества были налицо. Когда первые мужчины узнали всю правду, некоторые передумали и вернулись в Мандению. Но остальные женились на вдовах. Они хотели иметь детей с могущественной магией, и они думали, что она может стать наследственной, поэтому рассматривали юность и красоту как вторичные качества. Из них получились превосходные мужья. Другие хотели развивать потенциал уникальной земли Ксанф, а магия являлась самой ценной частью окружающей среды. И не все люди Четвертой Волны были мужчинами, некоторые были тщательно отобранными молодыми женщинами, приглашенными, чтобы выйти замуж за выросших детей, чтобы исключить кровосмешение. Таким образом, это было поселение, а не вторжение, оно не было основано на убийстве, а на прочных коммерческих и биологических принципах.
      – Я знаю, – сказал Бинк. – В то время появились Великие Волшебники.
      – Так и было. Конечно, были и другие Нашествия, но не такие критические. Эффективное преобладание человеческих существ на этой земле начинается с Четвертой Волны. Остальные вторжения погубили многих людей и многих заставили уйти в лес, но общая цепь поколений не прерывалась. Почти каждая разумная личность может проследить свое происхождение до времени Четвертой Волны. Я уверена, что ты тоже.
      – Да, – согласился Бинк. – Я имею предков в каждой из шести Волн-Нашествий, но всегда считал Четвертую Волну самой важной.
      – Установка Магического Щита остановила наконец нашествия. Щит держал все манденийские живые существа снаружи, а все существа Ксанфа – внутри. Его провозгласили спасением Ксанфа, гарантом утопии. Но вещи почему-то не улучшились. Словно люди сменили одну проблему на другую – видимую угрозу на невидимую. Прошедшее столетие Ксанф был совершенно свободен от вторжения, но появились другие угрозы.
      – Вроде огненных жуков и вихляков или Злого Волшебника Трента, – согласился Бинк. – Магические опасности.
      – Трент не был п л о х и м Волшебником, – поправила его Чери. – Есть отличие и критическое.
      – Гм, пожалуй. Он был хорошим Злым Волшебником. Повезло, что от него избавились прежде, чем он захватил весь Ксанф.
      – Конечно. Но, положим, появится другой Злой Волшебник? Или снова заявят о себе вихляки? Кто спасет Ксанф на этот раз?
      – Не знаю.
      – Иногда я думаю, действительно ли Щит принес пользу. Он имеет эффект усиления магии в Ксанфе, предотвращая ее разбавление снаружи. Как если магия накапливается до взрывной точки, хотя я определенно не хотела бы вернуться к дням Вторжений!
      Бинк никогда не думал о Щите таким образом.
      – Мне трудно оценить проблему концентрации магии в Ксанфе, – сказал он. – Я продолжаю желать, чтобы ее было чуть больше. Достаточно для меня, для моего таланта.
      – Тебе, быть может, будет лучше без него, – посоветовала она. – Если только ты сможешь получить от Короля разрешение остаться...
      – Ха! – сказал Бинк. – Я лучше буду жить, как отшельник, в дикой местности. Моя деревня не потерпит человека без магического таланта.
      – Странные перемены, – пробормотала Чери.
      – Что?
      – О, ничего. Я только подумала о Германе Отшельнике. Его изгнали из нашего стада за неприличное поведение несколько лет назад.
      Бинк засмеялся.
      – Что может показаться неприличным кентавру? Что он сделал?
      Чери внезапно остановилась на краю красивого поля цветов.
      – Дальше я не пойду, – сообщила она сухо.
      Бинк понял, что ляпнул что-то не то.
      – Я не хотел обидеть... я прошу прощения, если что-нибудь...
      Чери расслабилась.
      – Ты не мог знать. Запах этих цветов заставляет кентавров делать странные вещи. Я должна находиться подальше от них за исключением крайних случаев. Я знаю, что замок Волшебника Хамфри находится в пяти милях к югу. Будь бдителен к враждебной магии и, я надеюсь, ты найдешь свой талант.
      – Благодарю, – ответил Бинк. Он соскользнул с ее спины. Ноги плохо слушались его после долгой поездки, но он понимал, что Чери сэкономила ему день ходьбы. Он обошел ее, чтобы оказаться к ней лицом, и протянул руку.
      Чери приняла ее, затем наклонилась вперед, чтобы поцеловать – материнский поцелуй в лоб. Бинку хотелось, чтобы она не делала этого, но он механически улыбнулся и двинулся дальше. Он услышал, как копыта застучали в обратном направлении, и внезапно ощутил себя таким одиноким. К счастью, его путешествие близилось к концу.
      Но все же ему было интересно, что же такое сделал Герман Отшельник, что показалось неприличным кентаврам?

      Бинк в ужасе стоял на краю. Тропу прерывала другая трещина: нет, не трещина, мощный провал, шириной в полмили и, казалось, бездонной глубины. Чери-кентавр не знала о нем, иначе она предупредила бы его. Наверное, он образовался недавно, возможно, в течение прошлого месяца.
      Только землетрясение или магия в масштабе катаклизма могли сформировать такой каньон и так быстро. Так землетрясения, о котором он знал бы, не было, это должна была сделать магия. Что говорило о Волшебнике феноменальной мощи.
      Кто это мог быть? Король в дни своего расцвета мог бы вызвать такой провал, используя жестко контролируемую бурю, направленный ураган, но у него не было никаких причин делать это. Кроме того, его мощь настолько ослабла, что он не мог бы справиться с чем-либо подобным. Злой Волшебник Трент был преобразователем, а не повелителем землетрясений. Добрый Волшебник Хамфри обладал магией, разделенной на сотни полезных заклинаний. Некоторые из них могли бы помочь ему создать такой большой провал, но трудно было представить, зачем ему это нужно. Хамфри никогда не делал того, за что нельзя было получить гонорара. Не появился ли в Ксанфе еще один Великий Волшебник?
      Погоди, он слышал слухи о мастере иллюзий. Намного легче сделать кажущийся провал, чем подлинный. Это могло быть усилием таланта Зинка – делать кажущиеся ямы. Зинк не был Волшебником, но если настоящий Волшебник имел такой тип таланта, он мог создать подобный эффект. Может быть, если Бинк просто шагнет в провал, его ноги найдут продолжение тропинки?
      Он взглянул вниз. Он увидел небольшое облачко, плывущее вдоль стены провала около пятисот футов внизу. Порыв холодного затхлого ветра дохнул снизу ему в лицо. Бинк содрогнулся, это было слишком реально для иллюзии!
      Он закричал:
      – Ал-л-ло-о-о-о!
      И через несколько секунд услышал: «...л-л-о-о-о!» Бинк поднял камешек и кинул его в кажущийся провал. Камешек исчез в глубине без звука падения.
      Наконец, Бинк встал на колени и ткнул пальцем за край. Палец не встретил сопротивления. Он коснулся стенки и почувствовал, что она материальна и вертикальна.
      Волей-неволей Бинк был убежден. Провал был реален.
      Делать нечего, надо было его обходить. Это означало, что Бинк находился от своей цели не в пяти милях, а в пятидесяти... или в ста, в зависимости от длины этой удивительной расщелины.
      Не повернуть ли ему назад? Деревенские жители определенно должны быть предупреждены об этом явлении. С другой стороны, провал мог исчезнуть к тому времени, когда он приведет кого-нибудь еще сюда, чтобы показать его, и его будут звать глупцом. Хуже, его могут назвать трусом, придумавшим историю, чтобы объяснить свой страх перед посещением Волшебника и подтверждением своей бесталанности. Что создано магически, устранено может быть магически. Поэтому ему лучше попытаться обойти провал.
      Бинк немного осторожно посмотрел на небо. Солнце клонилось к западу. У него остался час или около этого дневного времени. Ему лучше провести время в поисках дома, где можно провести ночь. Последнее, что он хотел, это спать снаружи на незнакомой территории в окружении неизвестной магии. До сих пор путешествие было очень легким благодаря Чери, но из-за этого непредвиденного обхода оно станет намного труднее.
      Куда повернуть – на восток или на запад? Провал, кажется, тянулся одинаково в обоих направлениях. Но форма местности к востоку была менее холмистой, постепенно снижаясь. Может быть, там есть спуск на дно провала, который позволит ему перейти на другую сторону? Фермеры обычно селились в долинах, чем на возвышенностях, чтобы иметь готовые источники воды и быть свободными от враждебной магии возвышенностей. Он пойдет на восток.
      Но этот район был мало заселен. До сих пор он не видел человеческого жилья. Бинк быстро пошел через лес. Когда наступили сумерки, он увидел большие темные тени, поднимающиеся из провала – широко распростертые кожистые крылья, злобно изогнутые клювы, мерцающие маленькие глазки. Стервятники, вероятно, или еще хуже. Он ощутил сильное беспокойство.
      Теперь стало необходимо беречь пищу, поскольку он не знал, насколько он должен растянуть ее. Бинк заметил хлебное дерево и отрезал от него ломоть, но обнаружил, что хлеб еще не созрел. Если съест его, получит несварение желудка. Он должен найти ферму.
      Деревья стали больше, стволы у них были исковерканы. Казалось, они угрожающе притаились в тени. Поднялся ветер, вздымая жесткие изогнутые ветви.
      Ничего зловещего в этом не было : эти эффекты даже не были магическими. Но Бинк обнаружил, что сердце его бьется сильнее, и он продолжал оглядываться. Он больше не был на проверенной тропе, поэтому его относительная безопасность исчезла. Он все дальше заходил в глушь, где произойти могло все. Ночь – это время зловещей магии, типы которой были разнообразны и сильны. Успокаивающее заклинание было только примером, наверняка имелись отпугивающие заклинания и похуже. Если бы только он мог найти дом!
      Хороший искатель приключений из него вышел! Как только ему пришлось отойти в сторону от тропы, он начал реагировать на свое слишком живое воображение. Фактически, это была не самая глушь, здесь мало реальных угроз для осторожного человека. Настоящая дикая местность начиналась за замком Доброго Волшебника Хамфри на другой стороне провала.
      Он заставил себя замедлить шаг и смотреть вперед. Просто продолжать шагать, переставляя посох вперед, чтобы коснуться чего-нибудь подозрительного, никаких глупых...
      Конец посоха коснулся невзрачного черного камня. Камень взвился вверх с громким шумом крыльев. Бинк отшатнулся, падая на землю, выставив вперед руки, чтобы защитить лицо.
      Камень расправил крылья и улетел прочь. «Ко-о!» – запротестовал он укоризненно. Это был всего лишь каменный голубь, принявший форму камня для маскировки и сохранения тепла на ночь. Естественно, он среагировал, когда в него ткнули палкой, но он был совершенно безвреден.
      Если каменный голубь устроился здесь на ночь, место должно быть безопасным и для него. Все, что ему надо было сделать, это растянуться где-нибудь и заснуть. Почему бы не сделать это здесь?
      Потому что он по-дурацки боялся оставаться один ночью, – ответил Бинк себе. Если бы только он обладал какой-нибудь магией, тогда он мог бы чувствовать себя более защищенным. Даже простое утешительное заклинание пригодилось бы.
      Впереди Бинк заметил свет. Ура! Это был желтый квадрат, почти определенное указание на человеческое жилье. Он чуть ли не до слез обрадовался. Бинк не был ни ребенком, ни подростком, но почти ощущал себя ими в лесу, вне пределов знакомой местности. Он нуждался в комфорте человеческого общения. Бинк поспешил к свету, надеясь, что он не обернется в какую-нибудь иллюзию или ловушку враждебного существа.
      Свет оказался настоящим. Это была ферма на краю маленькой деревни, сейчас он мог разглядеть другие квадраты света дальше в долине. Почти весело постучал он в дверь.
      Она нехотя отворилась, обнаружив приятную женщину в запачканном фартуке. Она подозрительно вгляделась в него.
      – Я не знаю тебя, – буркнула она, начиная притворять дверь.
      – Я Бинк из Северной Деревни, – быстро сказал он. – Я шел весь день и дорогу мне преградил провал. Сейчас мне нужно место переночевать. Я отплачу за услугу какой-нибудь работой. Я сильный, могу рубить дрова, нагружать сено или перетаскивать камни...
      – Для этого не нужна магия, – сказала она.
      – Без помощи магии! Только руками. Я...
      – Откуда я знаю, что ты не приведение?
      Бинк, поморщившись, протянул левую руку.
      – Ущипни меня. У меня идет кровь, – это был стандартный тест, так как большинство ночных сверхъестественных созданий крови не имело, если только они не высосали ее недавно из какого-нибудь живого существа. Даже тогда она не текла у них из раны.
      – О, перестань, Марта, – окликнул ее мужской голос из помещения. – В этих местах привидения не встречались уже десять лет и они никому не приносят вреда. Впусти его. Если он поест, он человек.
      – Людоеды тоже едят, – пробормотала она, но приоткрыв дверь достаточно широко, позволила Бинку протиснуться внутрь.
      Сейчас Бинк разглядел животное, охранявшее ферму – маленький оборотень, вероятно, один из детей. Настоящих оборотней не существовало, насколько он знал. Все они были людьми, развившими свой талант. Такие способности встречались довольно часто, казалось. Этот имел большую голову и плоское лицо, типичное для них. Настоящий оборотень был бы неотличим от собаки, пока не превратился бы в человека. Бинк протянул ему руку, которую тот обнюхал, затем погладил его по голове.
      Существо изменилось в мальчика около восьми лет.
      – Я испугал тебя? – умоляюще спросил он.
      – Ужасно, – ответил Бинк.
      Парнишка повернулся к отцу.
      – Он чист, папа, – объявил он. – От него нет никакого запаха магии.
      – В этом и проблема, – пробормотал Бинк. – Если бы я обладал магией, я бы не путешествовал. Но я подтверждаю, что я говорил. Я могу делать хорошую физическую работу.
      – Нет магии? – спросил мужчина, пока женщина наливала Бинку чашу кипящего варева. Фермеру было немного за тридцать. Такой же простой, как и его жена, но с лицом, изрезанным несколькими глубокими морщинами вокруг рта и глаз, выдававшими его смешливый характер. Он был худощав, но явно крепок – тяжелая физическая работа делает людей крепче. Пока он разговаривал, его цвет переходил из одного в другой – сначала зеленый, потом пурпурный – в этом заключался его талант.
      – Как тебе удалось проделать весь путь от Северной Деревни за один день?
      – Леди-кентавр подвезла меня.
      – Красотка! Здорово! За что же ты держался, когда она прыгала?
      Бинк с раскаянием улыбнулся.
      – Ну, она сказала, что сбросит меня в канаву, если я снова так сделаю, – признался он.
      – Ха, ха, ха! – громко засмеялся мужчина. Фермеры, будучи относительно необразованными, обычно обладали простым чувством юмора. Бинк заметил, что жена фермера не смеялась, а мальчик просто непонимающе уставился.
      Теперь фермер перешел к делу.
      – Послушай, ручной труд мне сейчас не нужен. Но я должен участвовать в слушании дела завтра утром и не хочу идти. Моя мисс против, ты знаешь.
      Бинк кивнул, хотя и не понял. Он заметил, как жена фермера с угрюмым видом кивнула. В чем дело?
      – И так, если ты хочешь отработать свой ночлег, ты можешь присутствовать за меня, – продолжал фермер. – Это займет не больше часа, никакой работы, только соглашаться со всем, что скажет судья. Самая легкая работа, какую можно найти, и нетрудная для тебя, так как ты посторонний. Сыграть против хитроумной молодой особы...
      Он подавил усмешку, взглянул на жену и оставил тему.
      – Как насчет согласия?
      – Все, что я могу сделать, – неуверенно произнес Бинк. Что это за игра против хитрой молодой особы? Он никогда не выяснит, пока жена фермера рядом. Стала бы Сабрина возражать?
      – Отлично! На чердаке есть сено и корзина, так что тебе не нужно ходить наружу. Только не храпи слишком громко... мисс не любит этого.
      Мисс, казалось, не любила многое. Как может мужчина жениться на такой женщине? Не превратится ли Сабрина в такую после замужества. Мысль беспокоила его.
      – Не буду, – согласился Бинк. Варево было не очень вкусным, но голод утолило.
      Можно путешествовать дальше.
      Он комфортабельно выспался на сене вместе с волком, свернувшимся рядом с ним. Ему пришлось воспользоваться горшком, и он вонял всю ночь, потому что крышки на нем не было – но это было все же лучше, чем находиться снаружи колдовской ночью.
      После первоначального протеста против варева, его внутренности успокоились. У Бинка в самом деле не было никаких жалоб.
      На завтрак ему дали овсяную кашу, разогретую без огня. В этом заключался талант жены фермера, полезный для домашнего хозяйства. Затем он отправился в соседний дом в миле вдоль края провала на разбирательство.
      Судья оказался крупным, добродушным мужчиной, над головой которого образовывалось небольшое облачко, когда он на чем-либо сосредотачивался слишком интенсивно.
      – Знаешь что-нибудь о деле? – спросил он, когда Бинк объяснился.
      – Ничего, – ответил Бинк. – Вы должны сказать мне, что делать.
      – Хорошо! Это своего рода небольшая сценка, чтобы разрешить проблему, не нанося вреда чьей-либо репутации. Мы называем ее суррогатной магией. Предупреждаю, не пользуйся никакой настоящей магией.
      – Не буду, – пообещал Бинк.
      – Ты только соглашайся со всем, о чем я тебя ни спрошу. Вот и все.
      Бинк начал нервничать.
      – Мне не нравится лгать, сэр.
      – Это не совсем ложь, мальчик. Причина уважительная. Ты увидишь. Я удивлен, что у вас, в Северной Деревне, это не практикуется.
      Бинк был необычно молчалив. Он надеялся, что не влип в какую-нибудь некрасивую историю.
      Прибыли остальные: двое мужчин и три молодых девушки. Мужчины были обычными бородатыми фермерами, один помоложе, другой среднего возраста. Девушки внешностью отличались от невзрачной до потрясающей. Бинк с трудом оторвал взгляд от самой хорошенькой. Она была самой соблазнительной, черноволосой красавицей, какую он когда-либо видел. Бриллиант в грязи этого района, просто бриллиант.
      – Сейчас вы все шестеро сядете друг против друга за этим столом, – произнес судья официальным тоном. – Вести весь разговор буду я. Имейте ввиду – это игра, но она должна остаться в тайне.
      Когда я приведу вас к присяге, вы должны будете ее сдержать – абсолютно никакой болтовни о деталях после того, как выйдете отсюда. Понятно?
      Они все кивнули. Бинк был еще больше озадачен. Все, что он понял – это то, что он должен играть против приятной молодой особы, но какого рода эта игра на глазах у других, о которой никому не разрешалось рассказывать после? Что ж, будь что будет. Может быть, это окажется чем-то вроде магии.
      Трое мужчин сидели в ряд на одной стороне стола, а три девушки напротив них. Бинк оказался сидящим напротив красавицы, ее колени касались его колен, так стол был узким. Они были шелково-гладкие, эти колени, посылая мурашки вдоль его ног.
      Помни о Сабрине! – велел себе Бинк. Обычно он не был падок на хорошенькие лица, но у нее было исключительно красивое лицо. Кроме того, совсем не помогало то, что она одела плотный свитер. Какая фигура!
      Судья сел в торце стола.
      – Вы, три леди, клянетесь ли говорить правду на этом слушаньи и молчать о том, что происходило здесь, когда все закончится? Потребовал он.
      – Да, – хором ответили девушки.
      – А вы, трое, клянетесь в том же?
      – Да, – произнес Бинк вместе с другими. Если от него требовалось лгать здесь, но никогда после не говорить об этом, не означает ли это, что в действительности ложь не является ложью? Судья знал, в чем заключается правда, а в чем фальшь, так что в результате...
      – Слушается дело об изнасиловании, – объявил судья.
      Бинк, шокированный, старался скрыть свое отвращение. Неужели им предстоит разыграть насилие?
      – Среди присутствующих, – продолжал судья, – есть девушка, которая говорит, что ее изнасиловали... и мужчина, которого она обвиняет. Он подтверждает, что это произошло, но говорит, что это было добровольно. Правда, мужчины?
      Вместе со всеми Бинк энергично кивнул. Братцы! Он лучше бы нарубил дров за этот ночлег. Теперь он сидел здесь, признаваясь в насилии, которого никогда не совершал.
      – Дело слушается анонимно, чтобы защитить репутацию лиц, связанных с ним, – сказал судья. – Так, чтобы выслушать противоположные стороны в присутствии всех заинтересованных партий, не выдавая их всему обществу.
      Бинк начал понимать. Репутация девушки, которую изнасиловали, могла быть загублена, хотя в случившемся ее вины не было. Многие мужчины откажутся жениться на ней по одной лишь этой причине. Таким образом, она могла выиграть дело, но проиграть свое будущее. Мужчина, виновный в изнасиловании, будет изгнан, а мужчина, подозреваемый в этом, всегда будет находиться под подозрением, усложняющим его жизнь. Это являлось почти таким же серьезным преступлением, подумал Бинк, как не иметь магии. Добиться правды было деликатным делом, которое ни одна из заинтересованных сторон не хотела афишировать на открытом процессе. И у победителя, и у проигравшего репутация пострадает. Но тогда, как же восстановить справедливость, если дело никогда не дойдет до суда? Отсюда это закрытое полуанонимное слушанье. Окажется ли его достаточно?
      – Она говорит, что гуляла вдоль провала, – сказал судья, заглядывая в свои записи. – Он подобрался сзади, схватил ее и изнасиловал. Правильно, девушки?
      Трое девушек закивали, каждая выглядела обиженной и рассерженной. Энергичные движения головой заставили пошевелиться колено девушки, сидевшей напротив Бинка, и еще одна волна чувственных мурашек пробежала по его ноге. Интересно, о чем думает эта девушка, в какую игру играет она?
      – Он утверждает, что стоял там, а она подошла и сделала ему предложение, которое он принял. Правильно, мужчины?
      Бинк кивнул вместе с другими. Он надеялся, что его сторона победит. Это было нервное занятие.
      Судья спросил:
      – Это произошло недалеко от дома?
      – Около сотни футов.
      – Тогда почему она не кричала?
      – Он сказал, что столкнет ее в пропасть, если она издаст хоть звук. Она замерла от ужаса. Правильно, девушки?
      Девушки кивнули... и каждая на мгновение выглядела ужаснувшейся. Бинку было интересно, какая из трех в действительности была изнасилована. Затем он спешно скорректировал свои мысли: которая обвиняет? Он надеялся, что это не та, что сидит напротив него.
      – Знакомы ли были оба друг с другом до этого случая?
      – Да, Ваша Честь.
      – Тогда, я полагаю, что она или могла убежать от него в самом начале, если он был неприятен ей... или что ему не потребовалось бы принуждать ее, если она ему доверяла. В маленькой общине, как наша, люди обычно хорошо знают друг друга и поэтому случается мало сюрпризов. Это не вывод, но сильное предположение, что у нее не было большого желания прогонять его, что могло толкнуть его на действия, о которых она позже пожалела. Вероятнее всего, слушайся дело в формальном суде, этого мужчину сочли бы невиновным в содеянном, а обладающим достоинствами сомнительного свойства.
      Трое мужчин расслабились. Бинк почувствовал, что по его лбу стекает струйка пота, появившегося, пока он слушал потенциальное решение судьи.
      – О'кей, вы выслушали мнение судьи. Вы, девушки, все еще хотите, чтобы состоялся открытый суд?
      С мрачными лицами, чувствуя себя преданными, девушки покачали головами. Бинк пожалел противную сторону. Как она может перестать быть соблазнительной? Это было создание, спроектированное ни для какой очевидной цели, чем изнаси... чем любовь.
      – Тогда расходитесь, – велел судья. – Помните, никаких разговоров или у нас будет настоящий суд... за неуважение к суду, – предупреждение казалось излишним, вряд ли они будут болтать об этом. Виновный... э... невинный... мужчина тоже будет помалкивать, а сам Бинк хотел только поскорее убраться из деревни. Оставался всего лишь один мужчина, который мог бы разболтать – но если он вымолвит хоть словечко, все остальные будут знать, кто проболтался. Здесь будет тишина.
      Итак, все закончилось. Бинк встал и вышел вместе с остальными. Все заняло меньше часа, как он ожидал, так что он легко отделался. Он имел ночлег и хорошо отдохнул. Все, что ему нужно сейчас – это найти путь через провал к замку Доброго Волшебника.
      Вышел судья и Бинк подошел к нему.
      – Вы не могли бы сказать мне, есть какой-нибудь путь на юг?
      – Парень, не собираешься ли ты пересечь провал? – спросил Судья, над его головой сформировалось небольшое облачко. – Нет, если только ты не умеешь летать.
      – Я пешком.
      – Здесь есть дорога, но Дракон... Ты приятный парень, молодой и красивый. Ты помог нам в слушаньи дела. Не рискуй жизнью.
      Все считали его слишком молодым! Только сильная личная магия принесет ему уважение в глазах жителей Ксанфа.
      – Я должен рискнуть!
      Судья вздохнул.
      – Ладно, тогда я не должен тебя отговаривать, сынок. Я не твой отец, – он втянул внушительный животик и бросил взгляд на облачко над своей головой. Казалось, оно уронило одну или две слезинки. Снова Бинк поморщился про себя. Теперь его утешал мужчина. – Но путь сложен. Лучше, чтобы Винни показала тебе.
      – Винни?
      – Та, что сидела напротив тебя. Которую ты чуть не изнасиловал, – Судья улыбнулся, сделав сигнал одной рукой, и облачко исчезло. – Но я не обвиняю тебя.
      Подошла девушка, очевидно, в ответ на сигнал.
      – Винни, милая, покажи этому человеку путь к южному обрыву Провала. Держись подальше от дракона.
      – Конечно, – ответила она, улыбаясь. Улыбка не прибавила ей великолепия, поскольку это было невозможно, но и не повредила.
      Бинк испытал смешанные эмоции. После этого слушанья, предположим, она обвинит его...
      Судья понимающе взглянул на него.
      – Не беспокойся об этом, сынок. Винни не лжет и она не меняет своих намерений. Веди себя хорошо, как это ни трудно, и все будет в порядке.
      Смущенный Бинк принял компанию девушки. Если сможет показать быструю безопасную дорогу через Провал, он здорово сократит дорогу.
      Они пошагали на восток, лучи солнца били им в лицо.
      – Это далеко? – спросил Бинк, все еще чувствуя себя неловко по разным причинам. Если бы Сабрина видела его сейчас!
      – Недалеко, – ответила девушка. Голос ее был мягким, вызывая в нем какую-то непроизвольную дрожь. Может быть, это была магия, он на это надеялся, потому что ему не хотелось думать, что он может так легко увлечься любой красоткой. Он не знал эту девушку!
      Они продолжали молча идти какое-то время. Бинк попробовал еще разок.
      – Какой у тебя талант?
      Она непонимающе уставилась на него.
      Гм, после слушанья ее нельзя было обвинить, что она не так поняла его.
      – Твой магический талант, – пояснил он. – Что ты можешь делать? Заклинания или...
      Она уклончиво пожала плечами.
      Что с этой девушкой. Она была прекрасна, но казалась немного глуповатой.
      – Тебе нравится здесь? – спросил он.
      Она вновь пожала плечами.
      Теперь он был почти уверен – Винни была чрезвычайно мила, но глупа. Слишком плохо, она могла бы оказаться чудесной женой для какого-нибудь фермера. Неудивительно, что Судья не слишком беспокоился за нее. От нее было мало пользы.
      Они снова пошли молча. Свернув за поворот, они почти споткнулись о кролика, жующего гриб на тропинке. Испугавшись, кролик прыгнул прямо в воздух и повис, левитируя, с подрагивающим розовым носиком.
      Бинк засмеялся.
      – Мы не причиним тебе вреда, волшебный прыгун, – сказал он.
      А Винни улыбнулась.
      Они прошли под кроликом. Но эпизод, хотя и незначительный сам по себе, навел Бинка на знакомые мысли. Почему обычный огородный кролик обладает талантом левитации, а сам Бинк не имеет ничего? Это было несправедливо.
      Он услышал обрывки приятной мелодии, проникавшей, казалось, в его мысли. Бинк огляделся и увидел птицу-лиру, игравшую на своих струнах. Музыка разносилась по лесу, наполняя его псевдо-радостью. Ха!
      Он ощутил потребность в разговоре, поэтому сказал:
      – Когда я был ребенком, меня всегда дразнили, потому что я не обладал магией, – начал он, не беспокоясь о том, понимает ли она его. – Я проигрывал забеги тем, кто мог летать или ставить стены на моем пути, или проходить сквозь деревья, или исчезать в одном месте и появляться в другом, – то же самое он говорил Чери-кентавру. Ему не очень приятно было повторяться, но какая-то упрямая часть его ума, казалось, верила, что если он будет повторять все это достаточно часто, он найдет какой-нибудь способ облегчить свое положение, – или тем, кто мог заклинанием сделать перед собой тропинку, идущей под гору, в то время, как я должен был честно преодолевать все подъемы, – вспоминая все эти унижения, Бинк почувствовал, как комок подступил к горлу.
      – Могу я пойти вместе с тобой? – спросила вдруг Винни.
      Гм. Может, она рассчитывает, что он будет бесконечно развлекать ее разными историями? Трудности пути не приходили ей в голову. Через несколько миль ее красивое тело, явно не предназначенное для тяжелой работы, начнет уставать и ему придется нести ее.
      – Винни, я иду из далека, чтобы увидеть Волшебника Хамфри. Тебе незачем идти со мной.
      – Нет? – ее чудесное лицо помрачнело.
      Все еще помня дело об изнасиловании и остерегаясь возможного непонимания, он старался тщательно формулировать свои мысли. Сейчас они спускались по извилистой тропе по склону в Провал, огибая кустики трескучей травы и отростки ползающих корней. Бинк шел впереди, опираясь на посох, чтобы поймать ее, если девушка оступится и упадет. Поглядывая наверх, он видел отвлекающее зрелище ее роскошных бедер. Казалось, не было ни одной части ее тела, сформированной несовершенно. В небрежении остался лишь ее мозг.
      – Это опасно. Много плохой магии. Я пойду один.
      – Один? – она все еще была сконфужена, хотя шла по тропе очень хорошо. Отличная координация! Бинк обнаружил, что удивляется тому, что эти ножки действительно годились для ходьбы и лазанья.
      – Мне нужна помощь. Магическая. – Волшебник требует год службы в уплату. Ты... не захочешь платить, – Добрый Волшебник был мужчиной, а Винни явно имела лишь одну монету для уплаты. Никто не заинтересуется ее умом.
      Она озадаченно посмотрела на него. Потом ее лицо просветлело.
      – Ты хочешь плату? – она приложила руку к переду своего платья.
      – Нет! – завопил Бинк, почти падая с крутого склона. Он уже представил себе повторное слушанье с другим вердиктом. Кто поверит, что он не воспользовался своим преимуществом перед красивой идиоткой? Если она покажет ему большую часть своего тела... – Нет! – повторил он больше для себя, чем для нее.
      – Но... – сказала она, снова помрачнев.
      Его спасло другое отвлекающее обстоятельство. Они были уже около дна и Бинк мог видеть впереди начало подъема на южный склон Провала. Никаких проблем туда взобраться. Он был уже готов сказать Винни, что она может отправляться домой, когда послышался тревожный звук, похожий на падение чего-то тяжелого. Звук повторился, сотрясая воздух, но его еще трудно было определить.
      – Что это? – встревоженно спросил Бинк.
      Винни приложила руку к уху и прислушалась, хотя звук был слышен ясно. Из-за изменившегося равновесия нога ее начала соскальзывать. Он прыгнул, чтобы поймать ее и поставить на дно Провала.
      Как не хотелось руками отпускать ее, всю ее мягкость, упругость и изящество в чудесных пропорциях!
      Она повернула к нему лицо, поправляя свои слегка растрепавшиеся волосы, когда он поставил ее на ноги.
      – Дракон, – сказала она.
      На мгновение Бинк был сбит с толку. Затем он вспомнил, что задавал ей вопрос, сейчас она ответила на него, ни на что не отвлекаясь своим скудным интеллектом.
      – Он опасен?
      – Да.
      Она была слишком глупа, чтобы рассказать ему все без его вопросов. А он не догадался расспросить ее раньше. Может быть... если бы он не глядел на нее столько... хотя, какой мужчина не глядел бы?
      Бинк уже видел чудовище, приближающееся с запада... дымящаяся змеиная голова, опущенная низко к земле, но огромная, весьма огромная.
      – Беги! – крикнул он.
      Она побежала... прямо вперед, в Провал.
      – Нет! – завопил Бинк, кидаясь за ней. Он поймал ее за руку и развернул лицом к себе. Волосы ее взметнулись вокруг лица черным облачком.
      – Ты хочешь плату? – спросила она.
      – О, люди! Беги в ту сторону! – заорал он, толкая девушку в сторону северного склона, так как он был ближайшим путем для бегства. Бинк надеялся, что дракон плохо лазает по кручам.
      Она подчинилась, стрелой понесшись над землей. Но сверкающие глаза дракона последовали за ней, сориентировавшись на движение. Теперь тварь развернулась, чтобы перехватить девушку. Бинк увидел, что она не успеет добраться до тропы вовремя. Чудовище двигалось со скоростью несущегося галопом кентавра.
      Бинк снова кинулся за девушкой, поймал ее и чуть ли не швырнул к южному склону. Даже в этот отчаянный момент тело ее обладало податливостью, возбуждающим свойством, что угрожало отвлечь его ум.
      – Этой дорогой! – закричал Бинк. – Он догоняет! – он действовал так же глупо, как и она, меняя свои намерения, а роковой момент приближался.
      Он должен каким-то образом отвлечь чудовище.
      – Эй, сажа с паром! – заорал он, дико размахивая руками. – Погляди-ка на меня!
      Дракон поглядел. То же сделала и Винни.
      – Не ты! – заорал на нее Бинк. – Беги на ту сторону. Выбирайся из Провала!
      Теперь внимание дракона было обращено на Бинка. Он вновь развернулся и помчался в сторону Бинка. У дракона было гибкое длинное тело и три пары крепких ног. Они поднимали туловище и толкали его вперед, заставляя продвигаться на несколько футов. Процесс движения выглядел неуклюже, но тварь передвигалась удручающе быстро.
      Пора бежать! Бинк помчался вдоль Провала на восток. Дракон уже отрезал его от северного склона и ему не хотелось вести чудище в направлении, куда убежала Винни. Несмотря на свой неуклюжий способ передвижения, дракон мог бежать быстрее, чем Бинк, несомненно, его скорость была усилена магией. Это ведь было магическое существо.
      Но как насчет его теории, что никакое существо не обладает одновременно магией и разумом, если само оно создание магическое? Если она верна, то тварь не должна быть очень умной. Бинк надеялся на это, он лучше попытается перехитрить глупого дракона, чем умного. Особенно, когда от этого зависит собственная жизнь.
      Итак, она жела... но уже знал, что этот вид действий бесполезен. Это была охотничья территория дракона, фактор, который препятствовал людям в пересечении пешком этого Провала. Он должен был догадаться, что магически созданный Провал не может остаться без охраны. Кто-то или что-то не желало, чтобы люди свободно ходили из северного Ксанфа в южный. Особенно такие люди, не обладающие магией, как он.
      Бинк уже запыхался и в боку начало колоть. Он недооценил скорость дракона. Тот был не чуть быстрей его, а быстрее существенно. Огромная голова качнулась вперед и из нее вырвался клуб пара.
      Бинку пришлось вдохнуть его. Тот оказался не таким уж горячим, как боялся Бинк, и пах сгоревшим деревом. Все же, пар мешал дышать. Бинк задохнулся, разинул рот... и споткнулся о камень, растянувшись во весь рост. Его посох вылетел из рук. Вот он, роковой момент отвлечения внимания!
      Дракон промчался прямо над Бинком, неспособный остановиться мгновенно. Металлическое тело пронеслось мимо, голова по инерции промахнулась. Если магия и усиливает скорость твари, то помочь затормозить она не может, хоть в этом и небольшое утешение.
      Из-за падения дыхание у Бинка на мгновение сбилось. Он хватал ртом воздух, неспособный ни на чем больше в этот момент сконцентрироваться, даже на побеге. Пока он лежал, словно парализованный, средняя пара ног опустилась вниз – прямо на него. Они двигались вместе, словно пара коней в одной упряжке, готовые поднять тяжелое тело вверх и вперед. Бинк не смог даже вовремя откатиться в сторону. Его должно было раздавить.
      Но массивные когти правой лапы опустились точно на камень, который попался Бинку под ноги. Это был большой валун, больше, чем он казался с первого взгляда, и он был выше лежащего на земле Бинка. Три когтя были расщеплены камнем, так что один опустился мимо Бинка слева, а другой – справа, а средний оказался аркой над ним. Чуть ли не тонна веса дракона на этой ноге и ни грамма его не коснулось Бинка. Счастливый случай, который никогда не смог бы произойти по расчету!
      Дыхание вернулось к нему, и нога дракона исчезла, уже поднятая для следующего шага. Если бы Бинк откатился в сторону, его поймал бы один из когтей и раздавил.
      Но одна счастливая случайность не означала, что все неприятности кончились. Дракон поворачивался к нему снова, выпуская пар вдоль своего длинного туловища. Он был изумительно гибок, способен поворачиваться, складывая туловище пополам. С безопасного расстояния Бинк, безусловно, наслаждался бы подобным зрелищем.
      Змееподобное чудище могло бы завязаться узлами, если бы захотело, и достать Бинка, куда бы он ни спрятался.
      Зная, что это тщетно, Бинк все равно старался убежать. Он кинулся под хвост толщиной с дерево. Голова последовала за ним, ноздри следовали за запахом так же аккуратно, как глаза за движением.
      Бинк сменил направление и прыгнул над хвостом, стараясь удержаться за чешую. Ему повезло, некоторые драконы имеют чешую с зазубренными краями, рассекающую плоть любому, кто коснется их. Чешуя этого дракона оказалась безобидно закругленной. Вероятно, это была полезная для выживания черта в Провале, хотя Бинк не был в этом уверен. Действительно ли острая чешуя норовит цепляться за все, снижая таким образом скорость чудовища?
      Он перекатился через хвост... и голова дракона немедленно последовала за ним. Пара больше не было, может, потому, что дракон не хотел нагревать свою плоть. Он уже предвкушал победу и пир, играя с ним в кошки-мышки, хотя, возможно, настоящие коты не играют таким образом.
      Но он снова позволил своему вниманию отвлечься, что было недопустимо. Нельзя ли заставить голову дракона описать круг вокруг его собственного тела, чтобы он завязался узлом? Бинк в этом сомневался, но попробовать-то можно. Это лучше, чем позволить себя просто проглотить.
      Он снова оказался около валуна, о который споткнулся. Его положение изменилось, вес дракона сдвинул его с места. Там, где он лежал раньше, в земле виднелась трещина, глубокая, темная дыра.
      Бинку не нравились дыры в земле, кто знает, что там может таиться – никельпеды, жалящая вошь, душащий червь или грязевая пиявка – бррр! Но у него совершенно не было шансов остаться живым здесь, среди колец дракона. Бинк прыгнул ногами вперед в дыру.
      Земля осыпалась под его весом, но недостаточно. Он погрузился по пояс и застрял.
      Дракон, видя, что его добыча от него ускользает, пустил струю пара. Но это вновь был теплый пар, а не обжигающе-горячий, фактически, просто горячее дыхание. В конце концов, это был не огненный дракон, а псевдоогненный. Мало людей побывало достаточно близко, чтобы уловить разницу. Туман окутал Бинка, насквозь вымочив его и превратив землю вокруг него в жидкую грязь. Смазанный подобным образом, Бинк снова начал двигаться вниз.
      Голова дракона метнулась к нему... но Бинк проскользнул сквозь препятствие с чмокающим звуком, за которым последовало тщетное клацанье зубов дракона. Бинк упал с высоты двух футов на твердую скалу. Нога у него заныла в подвернувшейся пятке, но он был невредим. Бинк втянул голову в плечи и пощупал вокруг себя в темноте. Он находился в пещере.
      Какое счастье! Но он все еще не был в безопасности! Дракон царапал когтями землю, выворачивая огромные пласты с камнями, от его пара потекли ручейки грязи, лепешки которой шлепались на пол пещеры. Отверстие расширялось, впуская в пещеру больше света. Скоро оно окажется достаточно большим для головы для дракона. Участь Бинка была всего лишь отсрочена.
      Не тот случай, чтобы проявлять осторожность. Бинк прошел вперед, нагнув пониже голову и выставив перед собой руки. Если он наткнется на стену, то ушибет только руку. Лучше синяк, чем хруст на драконьих зубах.
      Он не ударился о стену. Вместо этого он попал в лужу грязи. Нога его поехала в сторону и он шлепнулся на задницу. Там была вода – настоящая вода, а не дыхание дракона – ручеек, стекающий вниз.
      Вниз? Куда вниз? Явно к подземной реке. Вот откуда появилась неожиданная расселина. Пробила река себе дорогу за столетия, вот земля под ней и обрушилась, образовав провал. Сейчас река продолжала свою работу... и он наверняка бы утонул, если бы соскользнул в нее. Не было гарантии, что течение у нее медленное или в туннеле есть воздух. Даже если он поплывет по ней, его могут сожрать речные чудища, особенно те злобные твари, что часто населяют темные холодные воды.
      На четвереньках Бинк пополз назад по склону. Он нашел боковой проход, ведущий наверх, и последовал по нему, как можно быстрее. Вскоре наверху он увидел луч света.
      В безопасности!
      В безопасности? Нет, пока дракон все еще здесь, Бинк не смел вылезти, пока он не ушел. Ему придется ждать, надеясь, что хищник так далеко не докопается. Бинк присел на корточки, стараясь больше не пачкаться в грязи.
      Звук копания драконом земли стих. Наступила тишина... но Бинк себя не обманывал. Драконы, как правило, охотятся из засады. Во всяком случае, нелетающие драконы. Они могли передвигаться быстро, но не очень долго. Дракон никогда не сможет загнать оленя, например, даже если у оленя будет отсутствовать магия, помогающая убегать. Но драконы прекрасно умели ждать. Бинку придется сидеть здесь, пока он действительно не убедится, что дракон убрался.
      Это было долгое ожидание, осложненное холодным дискомфортом наличия грязи, темноты и дыхания дракона. Плюс тот факт, не знал наверняка, там ли дракон. Все это могло оказаться зря и дракон уже давно убрался, насмешливо пуская пар из ноздрей – драконы могли быть очень тихими, когда хотели – чтобы поохотиться где-то еще.
      Нет! Именно этого и хочет дракон, чтобы Бинк так думал. Он не смеет вылезти или даже шевельнуться, не то тварь его услышит. Вот почему так тихо сейчас, дракон прислушивается. Драконы обладают превосходными органами чувств. Наверное, именно поэтому их столь много в дикой местности. Они относятся к выживающему виду. Очевидно, запах Бинка заполнил весь этот участок, выходя из случайных отверстий, и поэтому не выдавал дракону его точное нахождение. Дракону не хотелось утомляться, раскапывая всю систему пещер. Но звук или вид выдадут Бинка.
      Сейчас, когда он находится в неподвижности, ему стало холодно. В Ксанфе было лето, хотя даже зимой здесь не становилось слишком холодно, так как многие растения обладали согревающей магией, могли контролировать местную погоду или имели другие механизмы для создания комфорта. Но провал зарос мало, и большинство солнечных лучей не достигли дна, поэтому здесь постоянно оседал холодный воздух, как в ловушке. Некоторое время Бинка согревало тепло его упражнений, но теперь оно рассеялось и он начал дрожать. Но он не мог позволить себе дрожать слишком интенсивно! Ноги у него стали затекать. Вдобавок ко всему этому он ощутил жжение в горле. У него начиналась простуда. Нынешний дискомфорт вряд ли поможет ему преодолеть ее, а он не мог пойти к деревенскому доктору за медицинским заклинанием.
      Бинк постарался отвлечься, думая о другом, но его совсем не привлекало вспоминать различные унижения своего горького детства или разочарование иметь, но не быть способным удержать хорошенькую девушку вроде Сабрины из-за отсутствия магии. Мысль о хорошеньких девушках напомнила ему о Винни, но он не был бы человеком, если бы не среагировал на ее фантастически прекрасное лицо и фигуру! Но она оказалась так ужасающе глупа и, как бы там ни было, он был уже обручен, поэтому думать о ней не стоило. Его усилия отвлечься оказались безрезультатными, лучше страдать в умственной тишине.
      Затем Бинк осознал нечто более коварное. Оно находилось рядом уже какое-то время, но он не замечал из-за других своих забот. Даже бесплодные мысли отвлекают внимание.
      Это была почти невидимая вещь. Вроде мерцания, которое исчезало, если он глядел прямо на него, но становилось более интенсивным, если на него смотрели краем глаза. Что это? Что-нибудь сверхъестественное или магическое? Безвредное или опасное?
      Затем он узнал это. Тень! Полуреальный дух, привидение или какой-то неуспокоившийся мертвец, обреченный таиться в тени и мраке, пока его неправедные дела не будут исправлены или зло не будет прощено. Так как тени не могут появляться днем или на свету, или в людных местах, они не представляют никакой угрозы обычным людям при обычных обстоятельствах. Большинство из них привязаны к месту своей кончины. Как когда-то Роланд советовал Бинку: «Если тень пристает к тебе, уйди от нее прочь». От тени легко было убежать. Только если неосторожный человек по глупости ляжет спать рядом с местом обитания тени, он окажется в опасности. Тени потребуется около часа, чтобы проникнуть в человеческое тело, и человек в любой момент может отодвинуться прочь и освободиться от тени. Как-то раз Роланд в припадке нехарактерного для него раздражения пригрозил парализовать назойливого пришельца и оставить того в ближайшем обиталище тени. Пришелец удалился весьма быстро.