Пройдя через люк, капитан Генри очутился в кубрике. Свободная смена отдыхала. Некоторые, собравшись группами, о чем-то негромко разговаривали. От возмущения у Генри перехватило дыхание. Считанные часы отделяют этих людей от победы или смерти. А они смеют бездельничать! Впрочем, подумал он, смягчаясь, не могут же они сражаться, не отдохнув. Причиной его гнева была подавленная жажда развлечений, он не мог позволить себе расслабиться, да ему и не хотелось этого.
      При виде его сержант вскочил.
      - Вольно! - бросил Генри.
      Разговоры моментально стихли. Кости исчезли под койками. Генри смотрел прямо перед собой, делая вид, что ничего не заметил, и напряжение в кубрике спало.
      Сержант собрался рапортовать, но Генри не дал ему заговорить.
      - Отставить! - и позвал:- Брюс! С койки с криком "Я, сэр!" вскочил юноша.
      - Письмо от Марго,- сказал Генри, сунув руку в карман.- Марка особая, поэтому я принес его сам.
      - Спасибо, сэр, - почти мгновенно отреагировал тот.- Я не знал, что пришла почта.
      Он подошел, чтобы взять письмо.
      Но вместо письма рука Генри вынула из кармана бластер. Брюс замер в испуге.
      - Я не понимаю, сэр…
      - На это я и рассчитывал,- ответил Генри.- Не шевелитесь, я стреляю без предупреждения.
      Люди расступились, не желая очутиться на. линии огня.
      - Но что я сделал? - жалобно спросил юноша. Не спуская с него глаз, Генри сказал часовому:
      - Объясните ему, сержант.
      - Марго - жена другого человека,- ответил тот. Брюс казался удивленным.
      - Не хотите же вы убить человека за совпадение имен? Чья…
      - Моя жена,- сказал сержант,- единственная Марго, пишущая сюда.
      - Но девушек много, а мою…
      - …зовут Люси,- перебил его сержант.- И она не писала три месяца. Согласись, это выглядит подозрительно. Счастье изменило тебе.
      Брюс подпрыгнул - Генри нажал на спуск. Луч бластера настиг человека в воздухе, и на пол рухнул дымящийся труп.
      Люди раскрыли глаза и навострили уши. Что и говорить, это помещение не подходило для стрельбы из бластера. Теперь они столпились вокруг тела.
      Сержант вынул нож.
      - Свидетели? - он оглядел всех. Два игрока подняли руки.
      - Кэп его предупреждал,- подтвердил один из них.- "Не шевелись, стреляю без предупреждения",- вот что он сказал.
      - А Брюс пошевелился,- сказал другой.
      - И он откликнулся на вызов. Законное подозрение?- спросил сержант.
      Остальные нетерпеливо кивнули. Сержант взглянул на Генри.
      - Действуйте,- разрешил тот.
      Нож вошел в обожженную плоть руки Брюса и покопался там, отыскивая неповрежденную артерию. И нашел. Брызнула ярко-голубая кровь.
      Люди перешептывались. Сержант повернулся к Генри.
      - Как вы догадались, сэр? Он одурачил всех нас. Генри не стал объяснять, как.
      - Надеюсь, он был один. Но надо быть настороже. Если любой из вас заподозрит в ком-нибудь агента Кэзо, пусть ведет его ко мне. Если тот не подчинится, применяйте бластер. Лучше всего в присутствии свидетелей,- он улыбнулся, ловко избегая расспросов.- Если вас самих заподозрят в шпионаже, подчиняйтесь без разговоров. Лучше маленькая душевная рана, чем смерть.
      - Разрешите обратиться, сэр? - это был сержант.
      - Да? .
      - А если шпион просто отыграется на человеке, сожжет того, кто подозревает его, а потом скажет, что ошибся?
      - Хорошая мысль,- согласился Генри.- Значит, я буду проверять обоих - и подозреваемого, и доносчика. Так что этот номер не пройдет.
      Сержант кивнул. Жестокий способ, но ситуация требовала жестокости, они знали это. И убивать людей, у которых кровь была не такая, как у них,- значило выполнять то, что требовалось.
      Генри протянул свою руку.
      - Режьте, сержант.
      - Что вы, сэр!
      - Офицеры не исключение. Режьте! Сержант отложил уже использованное лезвие.
      - Эрвин, чистый нож!
      Тот, кого назвали Эрвином, быстро принес новое лезвие. Сержант осторожно надрезал кожу на руке капитана. Кровь была красной.
      - Вы чисты, капитан,- вытянулся сержант. Генри взглянул на тело Брюса.
      - Отнесите его на вскрытие.
      Он повернулся и вышел, не обращая внимания на текущую из руки кровь. И лишь оставшись один, он позволил себе легкую гримасу.
      Он не знал, кто такой Брюс. Он лишь слышал жуткие истории о превращениях кэзо, и офицеров учили проверке. Порез был жестоким, но быстрым и несложным методом. Промедление было смерти подобно: один шпион мог вывести из строя целый звездолет. И вполне возможно, что некоторые из судов их мощного земного флота, ожидающего битвы, находятся под контролем врага.
      Он предполагал худшее и основывал свои предположения на том, что кое-кто из членов команды в последний месяц уволился с корабля. Если агенты проникли сюда, то лишь на смену им, под видом новичков. Таких было семеро.
      И как же он раньше не проверил их? То, что его люди сочли за мужественный и храбрый поступок, было лишь отчаянной выходкой. Он мог обнаружить шпиона, а мог убить невинного человека…
      Впрочем, в последнее время он был слишком занят делами. Сбор такого количества кораблей - дело невиданное. Кроме того, все члены экипажа прошли проверку в базовом госпитале. Необходимость повторной не возникала… до самого последнего момента. Шпион и надеялся на то, что вторая проверка в подобной ситуации проводиться не будет. А потом - выигрыш!
      Но капитан Генри считал своим долгом знать каждого подчиненного. Он знал все проблемы, малейшие затруднения, имена сестер и подружек, кто чем болел в детстве, капризы, привычки, любимые словечки. Джон Дайке оказался в списке подозреваемых третьим, потом Арнольд Кэббер и двое других. Он счел свое подозрение насчет них беспочвенным и радовался, что никому не сказал о нем. Но так как он всегда доводил дело, сколь бы оно ни казалось ничтожным, до конца, то решил продолжать.
      И вот он поймал одного агента и сделал это на глазах у команды. Скоро об этом узнают все, и если на корабле есть шпионы еще, они будут начеку.
      Оставалось двое подозреваемых: Битул и Смит.
      Генри дошел до антигравитационного туннеля, пронизывающего весь корабль, и перешел в свободный полет, обдумывая стоявшую перед ним задачу. Сейчас его объявили героем, а между тем он сделал две глупости: преждевременно обнаружил свои подозрения и убил шпиона. Надо было действовать иначе - захватить врага в плен и допросить его. Луч бластера одинаково действует на людей и на кэзо… Как просто все выглядит, когда дело уже сделано!
      У него был такой недостаток, даже два - беспечность и легкомыслие, неподобающие офицеру его ранга. Если сюда проник только один агент - не велика беда. Все равно его шансы взять кэзо живым были равны нулю. Эти твари дрались как бешеные, когда их прижимали к стенке. В любом случае он избавится от сомнений, если арестует оставшихся двоих и проверит их. Кэзо были голубыми - и снаружи, и внутри. Если кожу они могли перекрасить, то кровь нет, и достаточно было сделать порез…
      Но теперь они предупреждены. Малейший намек - и их бомбы, или нервный газ, или волновики будут моментально пущены в ход. Он может поставить под угрозу и себя, и команду.
      Однако проверка необходима. Приближалась чудовищная битва. Возможно, в этом Армагеддоне погибнут обе цивилизации. Он должен быть уверен в своих людях.
      У него еще есть время. Очевидно, враги сами не хотели выводить судно из строя преждевременно, ведь Брюс… Кстати, нужно еще предупредить верховное командование -и доложить о происшедшем… Так вот, Брюс явно выжидал и не торопился действовать. Да, они будут ждать назначенного часа: пока флот не встретится с кораблями Кэзо. Так же поступил бы и любой земной агент. Они не станут действовать преждевременно даже под угрозой смерти. Один корабль не в счет, главное - флот!
      Он вошел в командную рубку и объявил по корабельному радио:
      - Говорит капитан Генри. Только что на борту "Лианы" выслежен и обезоружен агент Кэзо…
      Оговорка? Он убил шпиона, не разоружая его. Почему он не может сказать правду?
      - Внутренняя угроза на борту уничтожена. Однако мы находимся во вражеском пространстве, и любая встреча может быть нежелательной. Сохраняйте бдительность… Лейтенанта Битула просят в командную рубку!
      Через несколько минут появился Битул. Капитан разглядывал его, подпирая свою квадратную челюсть левой рукой. Правая сжимала в кармане рукоятку бластера. Бластером безопасно пользоваться внутри корабля, он не причиняет обшивке большого вреда. Хотя Битул вроде бы не похож на кэзо…
      - Лейтенант, вы будете нести службу здесь, в рубке. Но сначала принесите мне досье Смита.
      Кивнув, Битул исчез. Строго говоря, о досье должен был позаботиться тот, кто в нем нуждался. Но на боевом корабле такие вещи были обычными, грани обязанностей стирались…
      Странное имя - Битул. Впрочем, настоящий шпион постарался бы выбрать себе имя привычней: Брюс, например. Или… Смит.
      Свободной рукой Генри почесал затылок. Как бы это обыграть? Ему не хотелось снова убивать, однако час битвы близок, и предатели ему на борту не нужны. А что если действовать напрямую?
      Неся маленькую папку, вернулся лейтенант. Битул был коротышкой, с залысинами на лбу. Кэзо, как правило, были такого же роста и сложения. Но у Битула - все пять пальцев, а у кэзо их только три, да и те легкие, как щупальца. Пустяковая, казалось, задача - определить, не искусственные ли два пальца на руке человека - затруднялась тем, что люди обычно не используют пальцев раздельно, кроме большого и указательного, разве только печатая на машинке двумя пальцами… Так что и тут ничего определенного сказать было нельзя.
      Генри не сразу взял досье.
      - Люблю досконально знать своих людей,- заявил он, усаживаясь за маленький столик и указывая Битулу место напротив.- Но вы поступили к нам недавно, а ,я был так занят… Боюсь, что я не уделил вам достаточно внимания.
      Улыбка Битула была немного натянутой.
      - Понимаю, сэр. Дежурство по периметру - не конфетка.
      - Конфетка?
      Лейтенант поднял брови.
      - Тяжелая работа. Весь флот в движении. И я тоже.
      - Да, конечно,- согласился Генри.
      "Не конфетка". Он помнил этот оборот, но считал, что тот вышел из моды сто лет назад. Агент Кэзо мог разыскать его в словарях. С другой стороны, сленг - вещь живучая, он снова мог войти в моду так же легко, как и вышел. Так что это еще ничего не доказывало.
      - Что-нибудь со Смитом, сэр?
      - Может быть,- Генри открыл папку.- Три недели назад он отправлен в одну из колоний.
      - Я помню. Как раз тогда я был приписан к "Лиане" и летел с ним сюда на одном корабле. Неплохой парень.
      "Парень". Вот это, несомненно, устарело. Современные звездолетчики говорят "старик" или "приятель", в зависимости от обстоятельств. Но только не "парень"… Однако если бы шпион хотя бы три недели пожил среди людей, он подхватил бы и эти словечки. Кэзо очень способны и впитывают чужой язык буквально за несколько дней со всеми его тонкостями. Так что; скорее всего, выражение "парень" было особенностью речи Битула. Иногда члены команды черпали старый сленг из корабельной библиотеки, используя его для разнообразия.
      - Все они хороши, когда их по-настоящему узнаешь. Поэтому так жаль, когда они умирают.
      - Сэр? - удивление Битула было неподдельным.
      - Разве вы еще не слыхали? Брюс.
      - Я не занимаюсь сплетнями; сэр. К тому же я новичок. Произошел несчастный случай?
      - Происки врагов.
      Битул недоумевающе покачал толовой.
      - Я видел его недавно в столовой, капитан. Но за то время, что прошло после этого, у нас не было никаких стычек. Вы обезоружили агента? Это…
      - Да. А в столовой вы видели не Брюса. Он умер за три дня до того, как вы с ним встретились, в увольнении.
      - Кэзо! Вы поймали его?
      - Убил.
      Битул вздрогнул.
      - Слава Богу!
      Его реакция показалась капитану искренней. Потому ли, что люди боятся лишь живых врагов, или потому, что мертвый не выдаст?
      - Это убийство,- сказал Генри.- Ведь они такие же живые и мыслящие существа, как и мы. У них, как и у нас, есть дома, семьи… Поэтому я не благодарю Бога, а лишь прошу у него прощения за свою глупость.
      - Но ведь это агент Кэзо!
      - Все мы рабы бытия. Битул побледнел.
      - Конечно, сэр. Но война есть война.
      - К черту войну! - взорвался Генри.- Она развращает нас. Сегодня я убил существо, пытавшееся спасти свою родину. А ведь я мог быть его другом. По крайней мере, уважать за храбрость… Война убивает в нас человека.
      В наступившей тишине тикание корабельного радио казалось особенно громким.
      - Но откуда вы узнали?
      Генри не сразу понял вопрос Битула.
      - Путем исключения,- ответил он наконец, полистав досье.- Враг не может проникнуть на судно в открытом пространстве, корпус электрифицирован. Следовательно, ему необходимо подменить кого-нибудь из команды, а возможности тут ограничены. Я просто проверил всех, кто отсутствовал последний месяц.
      - А почему не раньше, сэр? Я думаю…
      - Бесспорно. Рентген, анализ крови - и агент был бы уже давно раскрыт. Не так трудно определить кэзо - любой термометр покажет разницу температур на три градуса. Обычное рукопожатие и то годится.
      - Но я слышал, что они могут на время понижать температуру. Они контролируют ее путем излучения… Впрочем, вы правы: агент должен был быть свеженьким. Но как вы его нашли?
      - Чисто интуитивно. Мне трудно это объяснить… Я сам не понимаю.
      - Однако! - воскликнул Битул.- Ну и видик бы был у нас, если бы мы вступили в бой, имея на борту диверсанта.
      "Видик". Опять анахронизм.
      - Конечно. Но не следует думать, что опасность ликвидирована.
      Битул улыбнулся.
      - Позвольте мне предвосхитить ваши рассуждения, сэр. Умный противник захочет иметь в тылу врага не одного, а, по крайней мере, двух агентов. И если одного раскроют, то второй…
      - Вот именно - кивнул Генри.- Я думаю, что первый был только прикрытием, зато другой…
      - Но вы только что сказали,, что кэзо легко обнаружить.
      - Да. Но при этом они дерутся, как бешеные. Брюс прыгнул на меня, и если бы я не держал его на мушке…
      - Это усложняет дело. Однако нам нельзя терпеть на корабле диверсанта. Почему бы вам не провести поголовную проверку прямо сейчас?
      Генри нашёл нужное место в папке, заложил его пальцем и поднял глаза на Битула.
      - Разоблачить - значит, убить. Мы это уяснили. А с меня хватит и одного убийства. Я, конечно, мог бы сообщить командующему флотом, но боюсь, что это приведет к резне.
      - И все же вы не можете молчать,- настаивал Битул.- Многие звездолеты могут быть выведены из строя, захвачены врагом. Если дело дойдет до схватки…
      - Я знаю. Но все же предпочитаю договориться с кэзо, а не драться с ними. Таков приказ. Поэтому мы в походе. Мы должны быть готовы к бою. Но если нам удастся достигнуть соглашения, а впоследствии мира…
      О каком мире может идти речь? Люди для кэзо - это враги, подлежащие уничтожению любыми средствами.
      Ерунда! Если мы заблуждаемся относительно их подлинных намерений, значит, и они заблуждаются относительно наших. Изоляция рождает подозрение. Мы должны установить контакт между Землей и Кэзо, хотя бы для того, чтобы искоренить это невежество. Битул откинулся на спинку кресла.
      - Вы правы. Я, безусловно, ошибался. Но все же необходимо предупредить командующего.
      - Нет. Шпионы могут перехватить такое донесение.
      - Но представьте себе, что здесь на самом деле есть второй шпион. Может быть, он уже совершил диверсию?
      - Поэтому я и не могу позволить себе убить его. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, что он сделал. А спросить об этом я могу только живого агента.
      - О, я уверен, что главный шпион, для которого Брюс служил прикрытием, не станет драться, как камикадзе. Вы же сами исходите из того, что кэзо - разумные существа, а не исчадие ада. Главный шпион должен быть более умным и обладать своим взглядом на происходящие события. Я думаю, что его взгляды мало чем отличаются от ваших. Ну какое же разумное существо не предпочтет почетный мир разрушительной войне?
      - Тот, кто не доверяет противнику.
      - Разве обязательно, чтобы два вида живых существ были врагами? Враги ли любые два вида в Галактике, строящие звездолеты и обладающие необходимой для этого техникой? Думаю, им хватило бы места в Пространстве.
      - Знать друг друга - это первейшее условие мира,- сказал Генри.
      Битул вздрогнул.
      - И другого пути нет?
      Генри раскрыл досье на заложенном месте.
      - Уоллес Смит. Две недели назад обращался к врачу с гнилостными грибками на левой руке… Он подцепил их во время увольнения. Ничего страшного,- Генри захлопнул папку.- Вам известно, что это за болезнь?
      - Конечно. Причем, по собственному опыту. Единственный способ избавиться от нее - это срезать зараженную кожу. Довольно неприятная операция.
      Генри кивнул.
      - Значит, Смит вне подозрений. Иначе это выяснилось бы при лечении.
      - Слава Богу. Тогда скажите, сколько еще осталось подозреваемых?
      - Только один.
      - Осмелюсь заявить, вы мне нравитесь, сэр.
      - Я же говорил, что хочу знать своих людей. Можете говорить спокойно.
      - Вы честный человек и лишь необходимость заставляет вас хитрить. Если бы- все люди походили на вас, то не было бы войн. Никаких.
      Генри покачал головой.
      - Войны порождаются обстоятельствами, а не людьми. Когда приходит приказ, я обязан его выполнить, что бы я о нем ни думал.
      - Обстоятельства… Если бы не эта война, я бы сочетался браком.
      " Сочетался браком". Не "женился". Теперь Генри был уверен, что он не ошибся. Перед ним был кэзо.
      - И я бы женился,- Генри положил обе руки на столик. Руки Битула лежали там же, почти касаясь рук Генри.- Но те же обстоятельства помешали этому. Я слишком долго был в космосе.
      Прервав свое стаккато, приемник внезапно ожил:
      - Капитан Генри, сигнал двадцать три,- щелчки возобновились.
      Не спуская глаз с Битула, Генри взял радиомикрофон.
      - Внимание! Замечен флот противника. Объявляю боевую готовность. Мы будем сопровождать флагманский корабль на переговоры. Не исключено, что я буду приглашен на заключение перемирия. Не открывать огня без моего приказа. Или приказа лейтенанта Битула.
      - Да, женщины говорят, что с глаз долой - из сердца вон. Но только потому, что сами развратны по сути. Во всем мире люди редко бывают счастливы.
      Битул кивнул.
      - Раз в четыре года цветут цветы, рожденные морем, и атмосфера наполняется их ароматом. Мы решили пожениться в разгар Цветения, но приказ пришел раньше. Война выше любви.
      - Думаю, я старше вас,- сказал Генри.- У меня было время жениться, но жена не могла летать со мной. Однажды я отсутствовал целый год, а когда вернулся, все было кончено. Мой сын жил у ее матери. Думал, что мне удастся жениться снова и заняться его воспитанием, но началась война.
      - Она все еще ждет меня. Мы вступаем в брак на всю жизнь.
      - Пожалуй, мы сможем извлечь для себя некоторую пользу из нашего положения. Я не женат, а у вас, по крайней мере, есть надежный человек.
      - Возможно,- Битул сделал рукой движение, словно ему мешали два пальца.- Капитан, дело обстоит так, что один из нас может не вернуться на свою планету. А может быть - оба. Должен ли межпланетный антагонизм, если война все-таки начнется, отразиться на судьбах отдельных личностей?
      - Я не хотел бы этого.
      - Если победит Земля… Ее имя Домина, район Смеющейся Устрицы, Западный континент. Скажите ей, что Битул умер с честью.
      Генри кивнул. Выполнение столь рискованной миссии не противоречило его жизненным убеждениям.
      - А моего сына зовут Дик. Ричард Генри. Ему восемь… нет, уже девять лет. Америка, Нью-Йорк., Я боюсь, что он вырастет дикарем. Его бабушка строга, но все же ему. нужен мужчина, пусть даже неблизкий.
      - Мы с вами достигли соглашения. Почему бы этого не сделать и нашим командирам? В знак того, что я доверяю нашему договору, его духу и букве, я скажу вам: на ''Лиане" нет бомб.
      - Я рад этому.
      - Война не нужна никому.
      - Но мы, земляне, всегда воевали до тех пор, пока это было возможным. Даже наши судьбы были, в сущности, поединками.
      - И у нас так же. Но если один корабль без особого труда может уничтожить целую планету, должен же быть предел у безумия.
      - Такого рода препятствия никогда не сдерживали человека. Если огневая мощь корабля достаточна, чтобы стереть все живое в пространстве врага лишь одиннадцать раз, а не двенадцать, мы считали себя проигравшими. Что тут может значить разум?
      - Благоразумие приравнивается к измене… Даже военные должны понять глупость такого положения. А мы - военные!
      - Ив этом кроется слабая надежда…
      - Почему вы отдали приказ команде подчиняться мне?- неожиданно спросил Битул.- Вы ведь знаете, что может стать моей мишенью. Вы действуете неразумно, капитан.
      Генри вздохнул.
      - Мы ведь договорились: доверие должно быть во всем. На судне должен быть капитан, а меня временно могут отозвать на флагманский корабль, если переговоры осложнятся и потребуется мнение командиров.
      - Мы оба знаем, что доверие может быть глупым.
      - Глупее, чем недоверие? Битул развел руками.
      - Вы кое-чему научили меня, капитан. Надеюсь, что оправдаю ваше доверие.
 

 
      По пути из школы домой Дик Генри и Джонатан Теллер играли в салочки. Джон был на год старше Дика и, по крайней мере, на два года ловчее. Его отец, как и отец Дика, был звездолетчиком. Это являлось причиной гордости и одиночества одновременно, потому что они и раньше видели своих отцов лишь несколько недель в году, а сейчас, во время войны с кэзо, и того меньше. Остальные ребята их недолюбливали, как будто именно эти двое были виноваты в войне. Вслух этого никто не говорил - Дик и Джон слыли отменными драчунами,- но неприязнь чувствовалась во всем.
      Между отцами и сыновьями существовала не только родственная связь. Отец Дика был кадровым офицером, капитаном корабля, отец Джона был всего лишь призван на военную службу. Когда кто-нибудь из них ненадолго возвращался домой, он забирал ребят к себе, играл с ними в их игры, что не дозволялось женщинам, и они оба звали его папой. Взгляды отцов были более либеральными, чем у домашних. Они никогда не говорили о противниках как о злодеях.
      "Они делают то же, что и мы",- говорил Стэн Теллер.
      "Они защищают себя",- соглашался с ним капитан Генри.
      Такие мысли передавались и их сыновьям, что казалось кощунством, близким к измене, филистерским семьям устрашенной Земли.
      Иногда оба отца приезжали одновременно. Они служили на разных звездолетах. Капитан Генри носил форму, которую не разрешалось снимать, и гражданский плащ, чтобы отцу Джона не надо было называть его "сэр", и они вели себя, как старые знакомые.
      Они брали ребят на ежегодную ярмарку Победы, где как бы менялись с ними ролями. Генри становился силачом, который заставлял своим молотком звонить колокольчик на силомере. Теллер же добывал для всех бесплатные билеты на варьете, ответив без посторонней помощи на три сложнейших вопроса технической викторины. А когда их не хотели пускать в варьете из-за возраста ребят, Генри, отогнув лацкан пиджака, на котором красовался блестящий космический орел, заставлял контролера прикусить язык. Само шоу Дика особенно не занимало - он слышал, что раньше в них участвовала его собственная мать,- но ему чрезвычайно нравилось быть принцем в компании королей. Время увольнения для звездолетчиков слишком ценно, чтобы тратить его на какие-то формальности или препирательства по поводу возраста…
      Впрочем, Дик был довольно высок и силен для своего возраста, ненамного слабее Джона. А тот был не из слабых.
      Вот и сейчас он догнал Джона, и тот полетел от толчка на спину, так что взвились его огненные волосы. Ребята с разбега шлепнулись на землю, разбрасывая брошенные тут бидоны и автомобильный хлам.
      - Какая преступная небрежность,- пробормотал Джон, ударом ноги посылая бидон в кучу.- Нам нужен металл для звездолетов, но никому нет дела до металлолома, и он запросто ржавеет и пропадает.
      - Металлолом не входит в категорию "десять",- напомнил Дик.
      - Какая разница? Политики видят не дальше кротов. Дела идут все хуже, и если нас не одолеют кэзо, то это сделает мусор. Боже, мир нуждается в чистке! Даже запах…
      - Ты мне напомнил! - воскликнул Дик, вскакивая на ноги.- Идем! Сегодня возвращается бабушка.
      Джон стукнул его по плечу.
      - Не связывай мусор с возвращением бабушки! Бабушка Дика - мать его матери - была женщиной старорежимной. Она не брезговала и рукоприкладством как наказанием за провинность, чего Дик не стерпел бы ни от кого другого, за исключением Джона.
      Зато она умела печь хлеб. Наказание плоти и замешивание теста получалось у нее одинаково хорошо. Других таких родителей Дик не знал - по крайней мере таких, которые могли печь, как бабушка..
      Внезапно внимание Джона привлек свет в небе, и он воскликнул:
      - Корабли прилетели!
      Хорошая новость. Дик пристально вгляделся в горизонт.
      У него был наметанный взгляд на звездолеты. - Целый флот! Но они не по расписанию… Джон остановился. Оба помнили расписание наизусть.
      Это какая-то ошибка…
      - Я никогда не видел столько кораблей! Гей! Может быть, кончилась война?
      Но у Дика глаза были зорче.
      - Это не наши звездолеты!
      - Боже…- только и смог вымолвить Джон. Это был конец света. Кэзо победили.
      Все уважение к честному врагу моментально испарилось. Дик, никогда не сомневавшийся, что победит Земля, мог называть честным только поверженного противника.
      - Нам надо бежать отсюда,- решил Джон.
      - Но как же моя бабушка и твоя мать? - возразил Дик.
      - Ты прав,- Джон остановился. Мы все равно не сможем их задержать… Да и куда мы убежим? Весь мир у них.
      - Подземелье! - воскликнул Дик.- Мы спрячемся и будем убивать из-под земли, уничтожать их корабли и…
      - …и они уничтожат Землю,- закончил Джон. - Флот был нашей единственной защитой. Теперь мы бессильны.
      - А может быть, у нас есть секретные силы,- настаивал Дик,- они ждут, пока кэзо спустятся и успокоятся, а потом возьмут их в плен как заложников, чтобы корабли не могли стрелять. Потом захватят их корабли, найдут их планету и…
      - Забудь об этом,- сказал Джон.
      По щекам Дика текли слезы. Молча они смотрели, как спускаются корабли, совсем не похожие на земные. Ни одна ракета не вылетела им навстречу..
      Джон понял его.
      - Сбей мы хоть один звездолет, кэзо уничтожат город. Так же, как сделали бы мы, если бы…
      Чудовищность происшедшего поразила обоих. Безмолвно следили они за кораблями, слышали, как первый из них сел на бетонную площадку, подготовленную для встречи героев космоса. И это были не шлюпки, а целые лайнеры - очевидно, пришельцы намеревались остаться.
      - Папа…- сказал Дик, не в силах остановить слезы. Их отцы скор.ее бы умерли, чем пропустили кэзо.
      По улице проехал автомобиль с динамиком.
      "ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОИХ ДОМАХ… НЕ СОПРОТИВЛЯЙТЕСЬ… КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС…"
      Дик поплелся к концу аллеи. Ему пришлось положить руку на счетчик платной стоянки, чтобы успокоиться.
      "ВКЛЮЧИТЕ РАДИО И ТЕЛЕПРИЕМНИКИ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ…"
      - Эй, приятель! - выключив внезапно звук, крикнул ему водитель.- Иди домой. Комендантский час. Тебя пристрелит любой, если ты не исчезнешь с улицы за пятнадцать минут. Таков закон.
      Дик повернул к нему мокрое от слез лицо.
      - Но с собой на тот свет я прихвачу хотя бы одного кэзо. Хоть кирпичом…
      Машина остановилась.
      - Кэзо не станут ходить по улицам, приятель. Городом занимается наша полиция. И соотношение сто тысяч за одного. Подумай, сколько наших умрут за…- он снова включил громкоговоритель и махнул рукой,- за каждого убитого кэзо. Ты можешь ответить за сто тысяч своих земляков, которые умрут по твоей вине?
      И, не дожидаясь ответа, он поехал дальше.
      "ЕСЛИ ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ, НИКТО НЕ ПОНЕСЕТ УЩЕРБА! ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОИХ ДОМАХ! КЭЗО АМНИСТИРУЕТ ВСЕХ ЛЮДЕЙ, ЕСЛИ НЕ БУДЕТ СОПРОТИВЛЕНИЯ. КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС…"
      - Пошли! - крикнул Джон.- Мы не можем сражаться. Надо идти домой.
      Дик уцепился за счетчик.
      - Нет!
      Джон понимающе посмотрел на него.
      - Они же победили. И мы не можем бороться. Этим мы причиним вред лишь своему народу.
      - Они не могли победить нас! Они смошенничали!
      - Конечно,- согласился Джон.- Они сделали какую-то подлость, когда наши не ожидали.
      - Ага! - но это было небольшое утешение.
      - И мы должны поступить с ними точно так же,- продолжал Джон.- Но надо выбрать время. Когда они будут меньше всего ожидать.
      Дик немного обиделся. Точно так же думал и он секунду назад. Джон просто хочет вытащить его отсюда, чтобы он остыл.
      На улице появились двое полицейских.
      - Они идут,- прошептал Джон.- Бежим!
      И он побежал, уверенный, что Дик последует за ним. Но Дик остался. Ухватившись за счетчик, он ждал выстрела. Ему хотелось умереть…
      Но они не выстрелили. Полицейские понимали его состояние, хотя и обязаны были выполнить приказ. Последнее, что он помнил, это длинный стержень счетчика, от которого его отрывали люди в голубом.
 

 
      "Ненужные погибают",- думала она, считая себя ненужной. Она ждала своей очереди, не обращая ни на кого внимания. Ее жизнь была связана лишь с женихом, теперь его нет и нет нужды продолжать надоевшее существование.
      По Эдикту Победителей, население планеты должно было сократиться вдвое к следующему Цветению. Контроль над рождаемостью и поощрение самоубийств было эффективной мерой поддержания равновесия. И тем не менее приходилось прибегать к массовым убийствам. Еще никогда в истории Кэзо они не. достигали такого размаха. Жители всей планеты были разделены в нисходящем порядке по нужности. Как сказали бы земляне - от высококвалифицированных специалистов до "излишков". Последние покидали этот мир по шесть миллионов в сутки.