Пирс ЭНТОНИ
       Перевод с английского В. Волковского

      Странная на сей раз подобралась компания: нечасто бывает, чтобы судьба свела вместе морскую русалку, огрицу и прекрасную девушку, выросшую среди нимф, но явно не происходящую из этого легкомысленного племени. Всех их объединяет желание получить ответы на жизненно важные для них вопросы, но когда они, выдержав нелегкие испытания, попадают в замок. Добрый Волшебник, что совершенно неслыханно, отвечать отказывается. Ответы приходится искать самим, и тут оказывается, что судьбы трех героинь переплетены с судьбами другой троицы – борющейся за право стать вождем гоблинши Гвенни, эльфессы Дженни и их верного друга крылатого кентавра Че.

      Русалка Мела нервно плавала по своему подводному гроту, легонько обмахивая густые водоросли, покрывавшие стены и потолок. Роскошные волосы вились за ней зеленой волной, а движения хвостового плавника порождали маленькие, игравшие с кончиками длинных прядей, водовороты.
      Нырнув, она проскользнула над самым полом, едва не, коснувшись обнаженной грудью устилавших его светящихся разноцветных камешков, остановилась у очага и подбросила туда самых мокрых поленьев. Дрова затрещали, в очаге весело заплясало жидкое пламя, но настроение Мелы не улучшилось.
      – Сера вонючая! – выругалась русалка. – До чего же тошно без мужа!
      Вытащив из водорослей зеркального карпа, она повернула его к себе боком и принялась рассматривать собственное отражение. Ничего нового ей увидеть не удалось, однако в зеркальной чешуе отражалась очаровательная особа с великолепными волосами, грудью более пышной и соблазнительной, чем у любой нимфы, и хвостом, каким вряд ли могла похвастаться хоть одна рыба. Вдобавок на ее шее красовалось ожерелье с двумя прекраснейшими, чистейшей огненной воды, опалами. Всей этой красоты и великолепия было более чем достаточно, чтобы привлечь внимание самого наилучшего мужа в Ксанфе, но увы…
      Мела оставалась одинокой.
      В чем тут причина – бедняжка решительно не понимала. Добро бы она была невесть какой привередой, так ведь нет – требования к будущему спутнику жизни Мела предъявляла самые скромные. Ей хотелось заполучить всего-навсего самого милого, красивого, отважного и умного из неженатых принцев Ксанфа, который, само собой, был бы счастлив возможности расчесывать ее дивные волосы и с радостью позволял бы ей делать все, что угодно. Например, плавать часами в соленом море и есть сырую рыбу. Как-то раз Меле удалось поймать Дольфа, принца всамделишного и вполне подходящего, за исключением одной мелочи – в ту пору ему едва минуло десять лет. Русалка обменяла его на свои опалы и считала заключенную сделку выгодной, хотя в последнее время ее начали посещать сомнения. Мальчик подрос и, как рассказывали, недавно женился на девице из своего собственного племени, которая наверняка не обладала и сотой долей несравненных достоинств Мелы. Мужчины, особенно сухопутные и бесхвостые, особым умом не отличаются и частенько в упор не видят своего счастья.
      Беда заключалась в том, что при всей умеренности русалочьих требований отвечавшие им мужчины встречались до обидного редко, а коли встречались, то как назло оказывались женатыми. Бедняжка Мела обрыскала все моря, но достойного суженого так и не нашла – ну словно в сушу канул! И вот теперь измученная одиночеством русалка гадала – что же ей делать дальше?
      Глубокий, печальный вздох волнующе всколыхнул манящую плоть. Однако как ни крути хвостом, похоже, у нее не оставалось иного выхода, кроме как отправиться за Ответом к Доброму Волшебнику. Конечно, Ответ придется отрабатывать, то бишь целый год торчать на противной сухой суше и заниматься какими-нибудь скучными людскими делишками, но хороший муж.
      Хорошие мужья в ракушках не валяются, так что, возможно, чешуя стоит выделки.
      Сейчас или никогда! Придя к такому решению, Мела сложила в невидимый кошель немногочисленные, но весьма полезные чары и заклятия, собранные ею во время скитаний по подводным тропкам, покинула грот и, нимало не беспокоясь о непотушенном очаге, устремилась к поверхности. Пожар ее гроту не грозил, поскольку магическое жидкое пламя разгорается под водой лишь в присутствии подводных обитателей. Загляни в ее грот другая русалка или морской русал, мокрые полешки заполыхали бы снова, однако этого опасаться не приходилось: глубоководные жители слишком хорошо воспитаны, чтобы соваться незваными в чужое жилище.
      Грот Мелы располагался неподалеку от Острова Иллюзий, еще недавно являвшимся главной местной достопримечательностью. Вынырнув на поверхность – волосы ее тут же приобрели золотистый оттенок – русалка не без удовольствия вспомнила, как в этих самых местах отловила приснопамятного принца Дольфа. Его спутникам, ходячим скелетам Косто и Скелли, не оставалось ничего другого, как выкупить своего подопечного за те самые опалы, что красовались сейчас на русалочьей шее. «Интересно, – подумала Мела, – как у них нынче дела?» Конечно, скелеты народ слишком уж тощий, но в остальном вполне приличный и если на чей другой взгляд женских прелестей у Скелли недостает, то для Косто такая подружка в самый раз.
      С тех пор как волшебница королева Ирис покинула остров, иллюзий там почти не осталось; разве что обрывочные миражи хранили воспоминания о былом великолепии. Но кто знает, возможно, когда-нибудь какой-нибудь великий иллюзионист снова поселится здесь и даст возможность ничем не примечательному во всем остальном острову оправдать свое славное название.
      Близ места впадения Провала в Восточное море Мела подплыла к берегу настолько близко, что прибрежный песок стал царапать ее атласную кожу, села на дно, вытянув перед собой хвост, и сосредоточилась. Довольно скоро чешуя с хвоста опала и сам он – вот ведь потеха! – сделался того же цвета что и грудь. Плавники превратились в смешные пятипалые ступни, а пролегшая по всей длине хвоста складка углублялась до тех пор, пока он не расщепился на пару неуклюжих конечностей.
      Согнув эти дурацкие подпорки в узловатых суставах (Мела помнила, что сухопутные люди вроде бы называют их «коленями», хотя по другим рассказам олени являлись какими-то обыкновенскими чудовищами), русалка осторожно, стараясь не потерять равновесия, встала. Выходить на сушу ей не приходилось очень давно, и она с удовольствием обошлась бы без этого, но к превеликому ее сожалению, никто в Ксанфе не удосужился соединить замок Доброго Волшебника с морем хотя бы самым плохоньким каналом.
      Немного постояв и привыкнув к странному положению (которое люди называют вертикальным, хотя вертеться в нем ничуть не удобнее, чем в любом другом), русалка медленно зашагала вперед. С каждым шагом ноги ее крепли и держалась она на них все увереннее, хотя как это получается, не имела ни малейшего представления.
      Однако, справившись с одним затруднением, русалка тут же столкнулась с другим: прибрежный песок раскалился на солнце так, что жег ступни, к тому же весь берег оказался усыпанным гадкими острыми камушками, так и норовившими порезать нежные ступни. Эти дурацкие людские ноги мало того что с виду не могут идти ни в какое сравнение с изящным русалочьим хвостом, но еще и слишком чувствительны, чтобы на них можно было спокойно передвигаться. Впрочем, последнее затруднение удалось разрешить быстро, поскольку росшую неподалеку туфелышцу Мела заприметила еще с воды. Прихрамывая, она поспешила к дереву и сорвала две пришедшихся ей впору туфельки. Теперь ничто не мешало ей идти дальше.
      Быстро приноровившись к ходьбе по суше, русалка решила не мешкая выбраться из Провала. Мешкать не стоило по двум причинам: во-первых, чем дальше от моря, тем выше и круче делались стены ущелья, во-вторых, в Провале обитал Провальный Дракон. О последнем знали лишь немногие, поскольку почти все, кому довелось с ним повстречаться, оказались съеденными и не имели возможности поделиться полученными впечатлениями.
      Впрочем, и имевшиеся довольно скудные сведения о Провале стали доступными лишь сравнительно недавно, когда развеялось долгое время скрывавшее сам факт существования этого гигантского ущелья Заклятие Забвения. И хорошо, что развеялось – иначе она запросто могла бы нарваться ненароком на пресловутого дракона, а поди-ка удери от него на таких неуклюжих конечностях.
      Мела невольно задумалась о том, как туго приходится наземным обитателям, вынужденным постоянно использовать столь неудобный способ передвижения, однако, поразмыслив, решила: с этих чудаков и не то станется.
      Странные они все и недалекие, хотя некоторые живут очень даже далеко от моря. Все у них шиворот навыворот: скажем, водный народ вполне резонно называет обитателей суши сухарями, тогда как сами они именуют тем же словом нечто совсем иное, кажется, даже съедобное.
      Впрочем, этому едва ли стоит удивляться: точно так же, как глубоководным обитателям свойственно глубокомыслие, живущие над поверхностью океана отличаются поверхностностью суждений.
      Все эти размышления не помешали Меле вскарабкаться по еще не слишком крутому склону и выбраться из Провала на относительно ровное плато. По ее представлениям замок Доброго Волшебника находился слегка к югу от ущелья, однако двинулась она не прямо туда, а на юго-запад, где пролегали зачарованные тропы. Лишь на одной из них русалка могла не опасаться хищников и чудовищ.
      Но до какой-нибудь тропы еще следовало добраться, а на равнине можно было нарваться на кого угодно. Так оно и вышло – не сделав и нескольких шагов, русалка услышала истошный крик.
      – Нимфа! Лови ее!
      Русалка испугалась, но вместе с тем и страшно возмутилась, поскольку ничего общего с безмозглыми нимфами, водившимися главным образом с такими же пустоголовыми фавнами, не имела и иметь не желала. Кроме разве что одной мелочи: многие мужчины почему-то находили нимф весьма привлекательными. Стоит заметить, что у женщин подобного интереса к фавнам не наблюдалось.
      Оглянувшись, Мела увидела чудного коротышку: росточком не выше эльфа, то есть ей по колено, он размахивал огромной угольно-черной пикой. Спустя несколько мгновений к нему присоединилась компания таких же чернявых карликов. Выкрикивая угрозы, они толпой устремились к ней, на бегу высоко подкидывая друг друга.
      Теперь русалка поняла, что ненароком растревожила целую толпу дураков, причем не простых, а подкидных, да еще самой вредной пиковой масти. Подобно многим другим дуракам, пиковые подкидные обитали в колодах – одна, довольно замызганная, торчала как раз неподалеку – и по своей крайней дурости имели обыкновение тыкать кого ни попадя своими пиками, требуя какую-то взятку.
      Находись Мела в родной стихии, эти уродцы не вызвали бы у нее ничего, кроме смеха, однако здесь дело обстояло иначе. Она мигом смекнула, что до моря уже слишком далеко, а по земле ей с непривычки от них не удрать. Хотя ноги у нее гораздо длиннее, в беге дураки поднаторели не в пример лучше. А вдруг она споткнется и грохнется, а эти гадкие злюки насядут на нее со своими пиками?
      Увы, по всему выходило, что и пригодных для защиты чар у нее не было. Единственная имевшаяся в наличии водяная плюшка позволяла плюхнуть водой в физиономию лишь одному противнику, да и остановит ли такая плюха хотя бы одного дурака – неизвестно. Возможно, их отпугнул бы огонь, но ее мокрая щепа годилась на растопку только в воде, ну а волшебное зеркальце из чешуи зеркального карпа в таких обстоятельствах было совершенно бесполезно. В поисках выхода Мела принялась судорожно листать не раз выручавший ее в прошлом дорожный справочник «Магия Ксанфа», и книжица вновь оправдала возлагавшиеся на нее надежды. В разделе о дураках всех мастей, и подкидных, и прочих, говорилось, что их без труда накрывают и бьют козыри, причем в природе Ксанфа дурацкие колоды и козырные кусты, как правило, встречаются по соседству.
      Оглядевшись, русалка и впрямь приметила раскидистый куст, густая крона которого разделялась на четыре навеса, как бы козырька, причем листья каждого из них были помечены особыми знаками. Черными пиками (в точности, как в руках у дураков), черными же крестиками, а также красными червями и того же цвета бубнами.
      Бубны звенели, черви извивались, пики угрожающе клонились вперед и лишь крестики не шевелились и не издавали никаких звуков Мела метнулась к кусту и, едва успев увернуться от преследователей, укрылась за растением. Дураки, подкидывая один другого, забежали под, красный козырек с червями, который тут же прихлопнул их с такой силой, что они растянулись на земле. Книженция не соврала: козырь и вправду бил любую масть.
      Усмехнувшись, Мела продолжила путь. Конечно, непривычная суша, тем паче земля Ксанфа, где на каждом шагу магия, – это не уютная морская стихия, но такая разумная русалка, как она, не пропадет нигде. Смекалки ей не занимать, нехватку знаний восполнит справочник. Капельку везения, и все будет в порядке.
      Когда ее путь пересекла река, русалка, рассчитывая освежиться, радостно бросилась в воду, но тут же выскочила на берег, раздраженно отряхиваясь. Пресная вода для морской русалки явно не подходила: лучше угодить под пресс, чем нахлебаться такой преснятины Видимо, с купанием придется повременить до возвращения к океану.
      Не желая больше вступать в противную воду, Мела зашагала вверх по течению, резонно полагая, что чем ближе к истоку, тем уже поток, так что рано или поздно его можно будет просто перепрыгнуть.
      Через некоторое время на глаза ей попалось забавное четвероногое существо с розовой, покрытой щетиной шкурой и рылом, с помощью которого это создание рылось в земле. Пролистав справочник, она нашла соответствующую картинку и выяснила, что называется такое животное «свиньей», и встреча с ней не сулит особых неприятностей, за исключением тех случаев, когда свинью тебе кто-либо подложит. Куда именно – в книге не уточнялось.
      Мела успокоилась и продолжила путь, но вскоре свиньи стали попадаться чуть ли не на каждом шагу. Все они рылись рылами в прибрежном песке, радостно повизгивая, когда одной из них удавалось откопать и прицепить к кончику носа блестящую круглую монетку – пятачок.
      Не желая толкаться среди этого свинства, Мела отошла от реки и почти сразу же наткнулась на тропку, которая, стоило русалке встать на нее, расширилась, превратившись в мощеную дорогу. Конечно, для Мелы вовсе не являлось секретом существование в Ксанфе обманных троп, завлекавших неосторожных путников в логовища драконов или в объятия древопутан, однако эта дорога была не из таких. Ровная, удобная, она определенно была рада возможности принести кому-нибудь пользу. Ну а Мела, в свою очередь, не могла не радоваться возможности поберечь свои нежные ножки, не шагая по буеракам.
      Но тут неожиданно над ее ухом раздалось громкое хрюканье и хриплый возглас:
      – Эй.., нимфа! Прочь с дороги!
      Мимо проследовала свинья: с виду вроде тех, что рылись на берегу, но гораздо больше, толще и важнее.
      Оскорбившись тем, что ее уже в который раз обзывают нимфой, в то время как только подкидной дурак или последняя свинья не распознают в ней русалку, вынужденную временно сменить хвост на ноги, Мела сердито воскликнула:
      – Что это ты тут командуешь? Разве это твоя дорога?
      – Можно сказать и так.
      – С чего бы это? Что ты за папа такая?
      – Какая еще цаца? Я боров-регулировщик. Регулирую движение, с прохожих пятачки собираю. Пока эти дурехи на берегу хоть один нароют, я тут на целый выводок натрясу. С тебя, с голой-то, взять нечего, вот я тебя и согнал на обочину. У разу млела, голь перекатная?
      Не дожидаясь ответа, боров двинулся дальше. Решив, что такую противную свинью на такую хорошую дорогу наверняка подложил какой-нибудь злыдень, русалка попыталась вернуться на тропу, но тут поняла, что запуталась в ветвях придорожного куста. Хорошо еще, что, будучи обнаженной, она не порвала платье. А еще лучше, что растение оказалось не хищной древопутаной, а самой заурядной, только непомерно разросшейся крапивой. Но вот другое обстоятельство – то, что проклятая крапива мигом обожгла все примечательные части русалочьего тела (и одну неприметную, называть которую было бы не совсем скромно) – не радовало ни капельки.
      «Стоит ли терпеть такие страдания ради какого-то там мужа?» – подумала Мела, однако, немного поразмыслив, успокоилась. Повернуть назад сейчас, проделав уже немалый путь, было бы просто глупо. Если бы назад можно было поплыть, тогда дело другое, а коли и туда и сюда придется ковылять пешком, так лучше уж продолжить путь и узнать, что присоветует ей Добрый Волшебник.
      Мела вернулась на тропу, которая через некоторое время вывела ее к роще, где помимо многочисленных пирожковии, увешанных где свежими, а где и зачерствевшими пирожками, попадались и ветви с едой более подходящей для русалок. Конечно, о свежей рыбешке, не говоря уж о морских огурцах или морской капусте, здесь не приходилось и мечтать, но на худой конец она могла удовлетвориться водяными каштанами и водяным салатом. Да и арбуз, будучи водянистым, тоже вполне годился. Конечно, еда на берегу такая же пресная, как и здешняя вода, но это стерпеть можно. Вот для купания вода непременно должна быть соленой.
      Подкрепляясь, русалка, естественно, стояла на месте, а вот время, в отличие от нее, шло, и тени, воспользовавшись этим, заметно удлинились. Поначалу Мела обратила на это внимание исключительно из любопытства – на морском дне с тенями не густо – однако скоро смекнула, что отмеченное явление свидетельствует о приближении ночи. Успевшая устать (и как только эти сухопутные постоянно шастают по своим сухим путям?), зная, что на берегу по ночам путешествовать небезопасно, она решила подыскать подходящее убежище. А решив, тут же залезла в свой справочник и довольно скоро выяснила, что где-то поблизости находится пивнушка пузатая – дерево с толстенным, похожим на бочку, полым стволом. Правда, перспектива плескаться всю ночь в пиве манила ее еще меньше, чем купание в пресной воде, но потом Мела смекнула, что дорожный справочник не стал бы предлагать в качестве места для ночлега пивнушку с пивом, и речь, скорее всего, идет о высохшем пустом дереве. А такое и впрямь может послужить совсем неплохой спаленкой. Оглядываясь по сторонам, русалка довольно скоро углядела точно такое же, как на картинке, пузатое дерево, а подойдя поближе, обнаружила не обычную для пивнушек затычку, а трещины в коре, образовывавшие прямоугольник. Это могли быть только очертания двери, и стало быть, она нашла то, что искала.
      Запустив пальцы в трещину, Мела потянула дверь на себя, открыла и заглянула в темное, сухое дупло. Конечно, она предпочла бы переночевать в соленой воде, но за неимением лучшего была готова удовлетвориться и этим убежищем. Путникам особо привередничать не приходится. Хватит и того, что у кого-то, побывавшего здесь раньше, хватило ума натаскать сюда подушек.
      Едва русалка забралась внутрь, как на стенках дупла мягко засветилась древесная плесень. Конечно, этот свет не шел ни в какое сравнение с волшебным мерцанием подводных растений, но все равно радовал, хоть немного напоминая о глубинах моря. Тому, кто станет ее мужем, придется полюбить море, ведь она, Мела, принадлежит морю и душой и телом. Впрочем, тут затруднений возникнуть не должно: чтобы не любить море, нужно быть не просто сухарем, а сухарем редкостным, какой годится в мужья разве только черствой, как и он сам, сушке. С этой мыслью Мела блаженно растянулась подушках.
      Подушка (та, которая оказалась у нее прямо под ушком) негодующе фыркнула.
      – Что такое? – испуганно вскричала русалка, подскочив на месте.
      Ответом ей было сердитое фырканье и пыхтение.
      – Что здесь происходит? – с раздражением спросила Мела, неохотно поднимаясь на уставшие за день ноги.
      Неожиданно у одной из подушек сформировался рот.
      – Она еще спрашивает? – обиженно кривя пуховые губки, прошелестела подушка. – Это я должна поинтересоваться, что тут за безобразие творится. Как ты посмела плюхнуться своей скользкой задницей прямо мне на астрономию…
      – Куда?
      – На гастрономию, агрономию, автономию…
      – Может, на физиономию?
      – Это неважно. Важно, что ты не можешь спокойно вздремнуть без того, чтобы на тебя тут же не шлепнулось противное морское чудовище.
      – Между прочим, многие находят меня весьма привлекательным морским чудовищем, – не на шутку обиделась Мела.
      Рот скривился в насмешливой гримасе.
      – Тоже мне красавица, вобла моченая. Ты можешь привлечь разве что голодного хряка, да и у того такая костлявая уродина поперек глотки встанет.
      – А ты… – Мела едва не задохнулась от возмущения. – Ты не подушка, а.., а подзадница! С такой подушкой ни один дуралей в Ксанфе спать не захочет.
      – Это со мной-то не захочет!? – яростно зашлепала губами подушка. – Да стоит мне только поманить, и кто угодно…
      – К тому же ты не та, за кого себя выдаешь, – уверенно заявила русалка, вообразив, что здесь пахнет магией.
      – Я та, кем мне угодно быть в настоящий момент. Заруби это на своем носу. А лучше на впуклых ягодицах.
      От такого неслыханного и несправедливого оскорбления у Мелы перехватило дух. Так отозваться о ее ягодицах, не просто выпуклых, а весьма соблазнительных и округлых! Возмутительно!
      – Сама ты впуклая, жесткая и ни на что не годная.
      Вместо мозгов у тебя перья, а что до ягодиц.., их у тебя вовсе нет!
      – А вот и есть!
      – А вот и нет!
      – Ну смотри, треска заморенная… – на глазах у изумленной Мелы подушка вытянулась и перетянулась посередине, так что образовалась тонкая талия. Из верхней части выросли две руки, нижняя расщепилась на две стройные ножки, матерчатая наволочка преобразовалась в шелковистую кожу, и спустя несколько мгновений перед русалкой стояла пышная, чувственная молодая женщина.
      – Смотри! – повторила она, поворачиваясь к Меле задом.
      Нельзя было не признать, что ягодицы у нее не просто есть, а очень даже есть. Почти столь же соблазнительные, как и у самой русалки.
      – Ты демонесса! – сообразила Мела.
      – Она самая, а звать меня Метрия. А ты кто будешь?
      – Мела, морская русалка.
      – Надо же, морская… Что же ты делаешь так далеко от своей природной пятницы обитания?
      – От.., чего обитания?
      – Ну от субботы или этой, как ее…
      – Может, среды?
      – Неважно Что за нелегкая занесла тебя на сушу?
      – Я ищу мужа. В море не нашла, вот и «пришлось мне выбраться на землю.
      На сей раз Метрия окинула собеседницу взглядом понимающим и вполне одобрительным.
      – Ну что ж, насколько я разбираюсь во вкусах наземных мужчин, с этим у тебя затруднений быть не должно. Для такой, как ты, захомутать муженька – плевое дело. А какой мужчина тебе подойдет?
      – Сгодится любой принц, был бы только красивым да послушным. Один мне как-то попался, но он оказался совсем мальчишкой, и я его отпустила. Может и зря.
      – Интересная история. А как его звали?
      – Принц Дольф, из людского племени. Тогда ему и десяти не исполнилось, но нынче-то он, наверное, уже взрослый. Слышала про такого?
      – Не только слышала, я с ним знакома. Да, этот мальчик вырос. Ему уже минуло семнадцать, и он женат.
      – Наслышана, – печально вздохнула Мела. – Женился на какой-то девчонке, которая даже не была принцессой.
      – Не была, зато теперь стала. Не только принцессой, но и матерью. Аист уже принес им двух девочек-близняшек. Одну нарекли Дон, а другую Иви. Еще их называют двумя Зорями, Утренней и Вечерней.
      – Эти девочки могли быть моими дочками! – горестно воскликнула русалка – Не надо было мне отпускать мальчонку.
      – Смертным свойственно ошибаться, – сказала Метрия.
      – Не без того, – согласилась Мела. – Поэтому я и решила отправиться к Доброму Волшебнику: уж он-то знает, как мне подцепить принца. Ну а ты, Метрия, извини меня за вторжение. Я не думала, что это дупло занято.
      – Да ладно, пользуйся. Когда я явилась сюда несколько лет назад, в дупле хозяйничал молодой огр по имени Эхс. Мне и в голову не приходило его выживать, но он сбежал отсюда и больше не появляется. А жаль, с ним было не так скучно.
      – Да. Когда рядом мужчина, жизнь делается гораздо интереснее.
      – Как верно сказано. Этот бестолковый огр мало того что смылся, так еще и женился на нахальной девице – медяшке из гипнотыквы, которую зовут Роза. Тоже мне, цветочек. Они уже и сынком обзавелись, а назвали его, ухохочешься – Огромедом.
      – Все мужчины одинаковы! – обиженно заявила Мела. – Женятся на ком угодно, кроме тех, на ком надо.
      Ну а как этот Огромед – есть у него талант?
      – Не без того. Парнишка может делать все, что угодно, включая себя самого, полностью или частично твердым и тяжелым или, наоборот, легким и мягким. Когда он подрастет, это умение может сослужить ему добрую службу.
      – Точно, – понимающе кивнула Мела. – Но, в конце концов, меня его способности не касаются. Я нацелилась на принца.
      – Дались тебе эти принцы, – заметила демонесса. – Обычные мужчины ничуть не хуже, а встречаются гораздо чаще.
      – Ты, конечно, права, но согласись – после того как самый настоящий принц был у меня, можно сказать, в руках, иметь дело с простонародьем уже как-то неловко.
      – Возможно, ты и права. Одна моя подружка, демонесса Дана, как-то раз выскочила за короля и с тех пор ни на кого рангом ниже даже смотреть не хочет. А короли под ногами не валяются, свободных королей еще меньше, чем принцев.
      – За короля, это конечно здорово. А как его звали?
      – Король Хамфри.
      – Вот это да! Он случаем не родич нашему Доброму Волшебнику?
      – Не родич, а он самый и есть.
      – Но Хамфри никакой не король, а Волшебник Информации.
      – Это он сейчас не король, а в свое время распрекраснеиько королевствовал. Дане надоело жить среди людей, и она оставила его, но спустя всего какой-то несчастный век соскучилась. Вот уж точно – без мужчин тоска дай только.
      Она вернулась к нему, и нынче они снова муж и жена.
      – А я думала, он женат на Горгоне.
      – И на ней тоже.., но это трудно объяснить.
      В других обстоятельствах Мела непременно вызнала бы все до мельчайших подробностей, поскольку живо интересовалась вопросами, связанными с замужествами и женитьбами. Однако сейчас, будучи слишком усталой, она не стала ни на чем настаивать и лишь спросила:
      – Ничего, если я у тебя здесь посплю? Конечно, на других подушках.
      – Будь моей гостьей, – великодушно отозвалась Метрия и растворилась в воздухе.
 

***

 
      Рано поутру Мела покинула уютную пивнушку и отправилась на поиски каких-нибудь фруктов или орехов.
      По правде сказать, у нее имелись и другие, куда более настоятельные потребности, но она не была уверена в том, что в нынешнем своем облике, на этих неуклюжих ногах сумеет их толком удовлетворить. Больше всего ей хотелось оказаться в море, а уж коли никак нельзя, то на худой конец в пруду. Даже в пресноводном! Все-таки суша совершенно не приспособлена для нормальной жизни.
      Неожиданно перед русалкой появилась и зависла в воздухе принявшая человеческий облик Метрия.
      – Уже уходишь? – осведомилась демонесса. – А жаль.
      – Мне пора. К тому же я думала, что ты не прочь от меня избавиться.
      – Так и есть. А насчет того, что жаль – это шутка.
      – Надо же, а звучит искренне, – промолвила Мела, не испытывавшая, впрочем, особых иллюзий насчет дружеского расположения демонессы. Ей случалось встречаться с демонами, и она знала, что они ухитряются обманывать, даже говоря чистейшую правду.
      – По-моему, ты испытываешь некоторые затруднения, – заметила Метрия.
      – Ну.., я бы спросила тебя, где тут ближайший водоем, но ты ведь наверняка отправишь меня не в ту сторону.
      – А вот и нет. Я пошлю тебя куда надо, потому что ты все равно мне не поверишь и потащишься в другом направлении.
      Метрия явно понимала, с чего это русалке так приспичило залезть в воду, и теперь потешалась над ней в обычной для демонов манере.
      – Ладно. В пруду оно, может, и ловчее, но на худой конец сойдет и дупло… – с этими словами Мела решительно направилась к пивнушке.
      – Эй, только этого не хватало! Иди лучше туда, – вытянутая рука Метрии приобрела форму стрелки, – там куст-ночник.
      – Какой куст?
      – Дневник, ручник, пикник, золотник, ученик, коренник.., короче, то, что нужно при нужде.., как это сказать…
      – Может, нужник?
      – Может быть. Но это не важно.
      – А чем он хорош, этот куст?
      – Тем, чем нужно. Топай туда, сама увидишь.
      Мела ожидала подвоха, однако ее уже так распирало, что она предпочла испробовать этот дурацкий куст – было ясно, что ни до какого пруда ей уже не добежать.
      И – надо же! – под кустом все получилось наилучшим образом. Во-первых, ветви загородили ее со всех сторон, кроме той, где осталась Метрия, во-вторых ей удалось без особого труда присесть и сделать свое дело так, словно она всю жизнь только и занималась этим на суше. Куст вполне оправдывал свое название: позволял справить нужду тому, кто в этом нуждался, не забывая при этом и о собственных нуждах. Таким затейливым способом он обеспечивал себя удобрениями.
      – Спасибо, Метрия, – сказала Мела, вставая и отходя от куста.
      – А ты злишься, что я подглядывала? – осведомилась демонесса.
      – Как это не злюсь. Просто вне себя от ярости, – приврала русалка, знавшая толк в общении с демонами.
      – Что-то по тебе не заметно. Нет чтобы взять да чем-нибудь в меня запустить.
      – Воспитанные дамы так не поступают.
      – А жаль. Потому что эта штуковина описала бы круг и плюхнулась прямо на тебя.
      – Ну.., что-то в таком роде я и подозревала.
      – О, я тебя раскусила! Ты стараешься выглядеть скучной, надеясь, что я потеряю К тебе интерес и оставлю тебя в покое. Скажешь, нет?
      – И не подумаю. Я вижу, демонессы нынче пошли сообразительные.
      – Не подлизывайся, не поможет. Я вот что придумала: просто увяжусь за тобой и буду ждать, пока ты хоть во что-нибудь да вляпаешься.
      – Как тебе будет угодно.
      – До чего же ты все-таки несносная особа. Я даже того в толк не возьму, действительно ли ты хочешь от меня избавиться. Вдруг я к тебе цепляюсь, а ты моей компании только рада.
      – Ага, так оно и есть. А будь ты демоном мужского пола, я радовалась бы еще больше. Может, у тебя есть кто-нибудь на примете, так кликни его сюда – вместе повеселимся. Мужчины, будь они хоть демонами, хоть кем, не больно смышлены, но у них куча других достоинств.
      – Ну как же, нанялась я тебя с демонами знакомить.
      Вот уж дудки. Но от меня ты не отделаешься: я останусь с тобой, но донимать тебя не стану. Это на тебя все равно не действует, а вот скука, может быть, и проймет.
      – Ну что с тобой сделаешь? – притворно вздохнула» русалка. На самом деле ее не слишком беспокоило присутствие демонессы, лишь бы только та не выкинула какой-нибудь особо гадкий фортель.
      В конечном счете Метрия увязалась за Мелой, и дальше они двинулись вместе. Шли сначала на запад, а потом, чтобы не идти засвиняченным берегом реки, уклонились к югу. Сначала слегка, а потом, оказавшись в холмистой местности, еще сильнее – топать по равнине казалось сподручней. Или сподножней. Метрия, как и Мела, шла ногами, обычным, человеческим способом. Ради этого она полностью материализовалась, о чем свидетельствовали остававшиеся на земле следы.
      Неожиданно издалека донесся гулкий раскат грома.
      – Что это там грохочет? – полюбопытствовала Мела.
      – Разве кто-то хохочет? – притворно удивилась Метрия.
      – Нет, я о том, что там гудит, – пояснила русалка.
      – У тебя зудит. А в каком месте? – хмыкнула демонесса, сделав вид, будто не расслышала собеседницу.
      Поняв, что Метрия прекрасно все слышит и просто над ней издевается, Мела умолкла, полагая, что происхождение грома прояснится, когда они приблизятся к его источнику.
      Так и вышло. Вскоре спутницы увидели холмистую гряду. Время от времени один из конических холмов начинал трястись, а потом с грохотом взрывался, разбрасывая,во все стороны вопящих младенцев. Аисты подхватывали их на лету и уносили куда-то в сторону Перешейка.
      – Надо же, демографические взрывы, – удивилась Метрия – Раньше они случались только в Обыкновении, но, Видать, это поветрие добралось и до нас.
      – А какой в этом смысл? И почему эти взрывы так чудно называются? – полюбопытствовала Мела.
      – Насчет чудно ты права, но ведь название-то обыкновенское, а что взбредет в голову обыкновену, даже нам, демонам, не понять. Взять хоть бы этот взрыв – они точно называют его демографическим, но даже огру с первого взгляда понятно, что графика, то есть рисунки всякие, никакого отношения к появлению такого числа младенцев не имеет. И демо.., демоны, стало быть. ну, тут возможны варианты. А смысл – искать какой-либо смысл в чем-то, связанном с Обыкновенией, совершенно бессмысленно.
      – Да, странное местечко эта Обыкновения.
      – Не то слово. Недаром обыкновены при первой возможности норовят перебраться к нам в Ксанф. Нам бы от них было не продохнуть, но, к счастью, по большей части они не знают дороги. Так же как ты не знаешь дороги к замку Доброго Волшебника.
      – Что делать, если спросить некого. Ты-то ведь наверняка укажешь мне не правильный путь. Или правильный – на тот случай, если я тебе не поверю. Хоть так, хоть эдак – а обдуришь.
      – Это уж будь спокойна. Обдурить ближнего – самое премилое дело. Разве не так?
      – Кто бы спорил, – буркнула Мела. Русалка старалась не подавать виду, но присутствие демонессы начинало ее раздражать.
      Когда грохот демографических взрывов стих, перед ними открылась зеркальная гладь живописного озера.
      – А вот и водица, – невинным тоном произнесла Метрия, от которой не укрылся проблеск интереса в глазах Мелы. – Ты, наверное, не прочь искупаться.
      – А вот и нет.
      – Да? Выходит, тебе известно, что это за озеро?
      Мела отказалась от купания, сочтя озеро пресным, но сейчас смекнула, что демонесса имела в виду нечто совсем иное. Однако русалка прекрасно понимала, что спрашивать Метрию напрямую – только попусту расстраиваться.
      Все жилы вытянет, но так ничего толком и не скажет. Поэтому она с деланным безразличием пожала плечами и заявила:
      – Обойду эту лужу и пойду дальше.
      – Скажешь тоже, лужу. Да и вообще, от Чмок-Поцелуйного озера никому еще вреда не было. Это тебе не Любовный источник.
      «Ага, – смекнула Мела, – стало быть, это и есть озеро Чмок-Поцелуй». Что-то она о нем слышала.
      – Метрия, а не из этого ли озера вытекает Люблю-река? У нас в море толковали, будто с ней нелады. Будто бы твои сородичи спрямили ее и переделали в Убью-реку.
      – Было дело, но я тут ни при чем. Мне самой пришлось убраться из долины Прокопиев – как раз тогда меня и занесло в пивнушку к огру. А потом я помогла ему и копушам исправить реку, так что нынче с ней все в порядке. А тогда я неплохо позабавилась.
      – Может, реку ты и исправила, но в озеро я все едино не полезу. Обойду его и двинусь на юг, – решительно заявила Мела.
      – Я с тобой! – воскликнула Метрия с таким воодушевлением, что русалка мигом поняла: на этом пути демонесса рассчитывает поразвлечься. А туда, где демоны предвкушают забавы, смертным разумнее не соваться.
      – Погоди-ка, – сказала она, – эта река, Люблю, Убью, или как ее.., она ведь вытекает из озера с юга?
      – Ну и что?
      – А то, что в пресную воду мне лезть неохота. Пойду-ка лучше на север.
      – Ладно, пойдем вместе.
      По всему выходило, что в лоб, что по лбу, однако у русалки особого выбора не было. От демонессы, видимо, не отвязаться, а полоскаться в противной пресной воде ей и вправду не хотелось. Лучше всего было бы озеро перелететь, но увы, русалки не летают.
      Мела вытащила из невидимого кошелька свой справочник, хотя, признаться, особых надежд на него не возлагала. Нужные ей сведения наверняка имелись, однако разыскать их было не так-то просто. Например, в нем содержалась информация обо всех существах в Ксанфе, но отдельные особи не выделялись, и тем паче не указывалось их семейное положение. Из-за этой прискорбной недоработки Мела не могла воспользоваться книгой для поисков мужа. Что же до способа переправиться через озеро, не ступив в пресную воду, то она понятия не имела, в каком разделе его искать.
      Пока русалка пялилась в книгу, небо над головой потемнело так, что трудно стало разглядеть картинку. Подняв голову, Мела увидела сгустившуюся над озером надутую щекастую тучу. Пролистав еще несколько страниц и добравшись до облаков, русалка установила, что это не кто иная как злонравная Тучная Королева, но она ничуть не обеспокоилась. Здешних сухарей Королева частенько из чистой вредности поливала дождем, однако ей вряд ли пришло бы в голову пугать водой русалку.
      Куда больше Мелу заинтересовала двигавшаяся по озеру красная лодка, правил которой то ли очень большой человек, то ли очень маленький великан. Короче говоря, не поймешь кто.
      – Ага, потеха начинается, – пробормотала Метрия и растаяла в воздухе.
      Это вполне могло сулить неприятности, но, с другой стороны, могло оказаться и уловкой. Кто знает, вдруг этот чудной гребец не откажется переправить ее, Мелу, куда ей надо? А демонесса пытается напугать ее, чтобы сбить с «толку, а заодно и с правильного пути. Конечно, сев в лодку к незнакомому мужчине, она рискует.., но, собственно говоря, чем? В крайнем случае всегда можно сигануть в воду, путь даже и пресную.
      Решив выждать, русалка спряталась за куст.
      Тем временем суденышко на всем ходу врезалось в берег, и гребец, словно изумленный этим обстоятельством, на удивление высоким для столь рослого существа голосом воскликнул:
      – Вот ведь незадача! Этак я никогда не отыщу Доброго Волшебника!
      Смекнув, что попутчик неприставучий бездельник, вроде Метрии, а тот, с кем у нее будет общая цель. Мела вышла из своего укрытия.
      – Привет.
      Незнакомец подскочил на месте и ударился в слезы.
      Пораженная русалка отступила к своему кусту, и уже оттуда произнесла:
      – Эй, я не хотела ничего дурного. Просто случайно услышала, что ты тоже ищешь Доброго Волшебника, вот и подумала… ox! – Мела осекалась, – Да ты не мужчина и даже не человек. Кем будешь-то?
      – Конечно не человек, и уж тем более не мужчина. Я огрица. А ты меня напугала.
      – Огрица? Но ведь огры – они страшно свирепые, могучие, безобразные и тупые, чем справедливо гордятся.
      А ты…
      – А я просто насмешка над нашим славным народом.
      Кость толком разгрызть и то не могу.
      Видя, что юная огрица переживает, Мела решила сменить тему разговора.
      – Слушай, нам ведь с тобой по пути. Ты не могла бы перевезти меня через озеро: по моему разумению, замок Доброго Волшебника где-то на той стороне.
      – Конечно! – радостно откликнулась огрица. – А ты знаешь дорогу?
      – Приблизительно. Но если тебе нужно туда попасть…
      – Даже очень нужно.
      – Тогда давай познакомимся. Я Мела, морская русалка.
      – А я огрица Окра. Иду к волшебнику, чтобы узнать, как стать Главным Действующим Лицом.
      – Лицом?
      – Ну, это так называется. Еще говорят Главный Персонаж, или Герой.
      – Разве лицо может быть героем?
      – Главное Действующее Лицо – это такое лицо, которое не совсем лицо, даже вовсе не лицо, потому что у него есть не только лицо, но и все остальное. Поняла?
      Мела не поняла решительно ничего, однако вдаваться в такие дебри вовсе не желала, а потому слукавила.
      – Вроде поняла. Но зачем тебе это надо?
      – Затем, что с Главным Действующим Лицом никогда не происходит ничего плохого, а вот со мной совсем даже наоборот.
      – Интересно. Выходит, сделай я свое Лицо Главным и – как это ты сказала? – Действующим, мне бы удалось раздобыть подходящего мужа?
      – Запросто. Главные Герои всегда живут счастливо, так что если такому персонажу нужен для счастья муж, считай, он уже в кармане.
      – Но ведь герою приходится совершать подвиги.
      – Обыкновенному – да, а Главному это вовсе не обязательно. Ему все равно всегда сопутствует удача.
      – Ну что ж, Окра, может быть, благодаря нашей встрече удача улыбнется и нам. Давай переправимся через Чмок-Поцелуй и поищем Доброго Волшебника вместе.
      – А что такое Чмок-Поцелуй?
      – Озеро. Вот это самое озеро.
      – Но я думала, что плыву по озеру Огр-Ызок.
      – Должно быть, ты с разгону переплыла его и поднялась верх по Люблю-реке прямо к ее истоку.
      Про себя Мела отметила, что для такого фортеля нужно быть очень сильной и очень глупой, так что, возможно, Окра на себя наговаривает. Из нее еще может выйти толковая огрица.
      – Ладно, поплыли.
      – Поплыли, – Окра с легкостью развернула красную лодку. – Я буду грести, а ты расскажешь, куда мы направляемся.
      – Годится, – согласилась Мела, смекнув, что огрице трудно заглядывать вперед.
      Они сели в лодку, и Окра взялась за весла. Гребла она лихо, так что лодка прямо-таки выскакивала из воды, однако, подняв глаза, Мела приметила летящую им наперехват Тучную Королеву.
      – Будет буря, – сказала она. – Может, переждем?
      Но увлеченная греблей Окра не расслышала обращенных к ней слов, и русалке оставалось надеяться, что они успеют проскочить озеро до начала бури. Конечно, опасность ей не грозила, но кому охота мокнуть под противным пресным дождем.

      Денек выдался в самый раз для пикника, и вся компания с радостью предвкушала возможность нюхать цветы, лакомиться красными, желтыми и голубыми ягодами и греться на солнышке. Если повезет, то можно встретить дракона, грифона или другое крылатое чудовище. С тех пор как Гвенни подружилась с Че, ей больше не приходилось опасаться крылатых чудовищ.
      Последние два года, проведенные юной гоблиншей Гвендолин в семье крылатых кентавров, стали, без преувеличения, самыми счастливыми в ее жизни. Дома, в Гоблиновом Горбу, она была окружена заботой матери, однако ее почти не выпускали из личных покоев, потому что… потому что на то имелась серьезная причина. А потом ей повезло: она не только обрела друзей – маленького крылатого кентавра Че и свою ровесницу эльфессу Дженни – но и смогла познакомиться с великолепным и разнообразным внешним миром. Конечно, она знала, что рано или поздно должна будет вернуться в недра горы, но пока безмятежно наслаждалась свободой.
      Но даже в такой счастливой жизни имелись свои теневые стороны. Родители Че, Черион и Чеке, как и все кентавры, были прямо-таки помешаны на образовании.
      Мало того, что они буквально пичкали знаниями своего семилетнего сыночка, так не давали поблажки и бедным девочкам. Им пришлось выучиться чтению, письму и счету, познакомиться с географией и историей Ксанфа, затвердить, какие бывают виды магии и в чем сходство и отличие между обычаями различных населяющих Ксанф народов. Тоска зеленая! Порой, лишь бы только избавиться от занятий, Гвенни и Дженни нарочно теряли свои очки, однако это не помогало: Черион или Чеке находили их или доставали новые. Кентавры всем хороши, однако их всезнайство и педантизм бывают просто несносны. Из всех взрослых, носящихся как с писаной торбой со своими Взрослыми Тайнами, кентавры самые наивзрослейшие, и уж они-то всегда знают, что детям можно, а чего нельзя. Естественно, что к тому, чего нельзя, по большей части относится все самое интересное.
      Однако даже учеба не могла омрачить радостные дни, которые Гвенни проводила в безопасности, окруженная заботой и друзьями. Разве можно сравнить это с жизнью взаперти, без какой-либо компании, только со своей матушкой Годивой! Конечно, жена гоблинатора Гоблинова Горба любила свою дочурку, но, если уж быть до конца честным, по части взрослого занудства мало уступала даже кентаврам. Ну а в остальном Гоблинов Горб представлял собой местечко отнюдь не веселое – темное, мрачное и битком набитое гоблинами. Ну кому в здравом уме захочется торчать в темнотище под землей, да еще и среди гоблинов?
      Что же до скучных уроков, то они рано или поздно заканчивались, и тогда можно было от души поиграть и повеселиться.
      Вот и сейчас вся троица вприпрыжку припустила по тропе. Че, как всегда, держался рядом с Гвенни, чтобы та ненароком не оступилась. Кентавры свозили девочку к целебному источнику, и это избавило ее от хромоты, однако зрение осталось прежним. Проблема заключалась в том, что Живая Вода восстанавливала природное состояние организма, а зрение этой девочки изначально было иным, чем у большинства ее сородичей. То же самое относилось и к Дженни.
      Едва беззаботная компания успела добраться до первой цветочной лужайки, как в небе показалась крылатая фигура. Нацепив на нос очки, Гвенни мигом узнала Чеке, матушку Че Легко приземлившись на все четыре копыта, кентаврица сложила крылья и сказала:
      – Гвенни, боюсь, у меня для тебя плохая новость.
      Явилась твоя мама.
      После минутного замешательства дети покатились со смеху, решив, что услышали забавную шутку. Все они любили Годиву, несмотря на ее скучную взрослую серьезность.
      Однако отсмеявшись, они сообразили, что дело, скорее всего, нешуточное. Годива не покинула бы Горб без веской причины, и причина эта едва ли могла быть радостной.
      – А она сказала?..
      – Нет. Но тебе нужно поговорить с ней незамедлительно.
      – Хорошо, я возвращаюсь.
      – Я тебя отнесу.
      – А как же Дженни и Че?
      – Мы вернемся сами, – сказал маленький кентавр.
      Гвенни взобралась на спину Чеке. Взмахнув хвостом, Чеке сделала себя легкой как перышко, расправила крылья и поднялась в небо.
      Гвенни уже случалось летать, но она никак не могла привыкнуть к восхитительному чувству полета. Всякий раз ей хотелось кричать от восторга.
      Пока Чеке, набирая высоту, делала круг над поляной, Гвенни смотрела вниз на махавшего ей Че и Дженни, державшую на руках своего рыжего кота Сэмми. Потом Чеке развернулась и полетела к дому над расстилавшимся внизу, как зеленый травяной ковер, лесом.
      Когда кентаврица приземлилась, Годива, чьи струящиеся черные волосы скрывали тело словно шелковистая мантия, нетерпеливо устремилась навстречу дочери.
      Гвенни спрыгнула с Чеке и – надо же ей было забыть, что хвост кентаврицы сделал невесомой и ее! – взлетела в воздух. Чтобы Гвенни не снесло ветром, Чеке пришлось ухватить девочку за лодыжку и бережно опустить на землю. Требовалось некоторое время, чтобы чары невесомости выветрились.
      Осторожно, теперь уже не подскакивая, Гвенни подошла к маме и повисла у нее на шее.
      – Крошка моя, да ты совсем ничего не весишь, – сказала Годива, – наверное, у тебя совсем нет аппетита.
      Конечно, это была шутка: гоблинша прекрасно знала, в чем суть магии крылатых кентавров, тем паче что живя с ними, Гвенни не только подросла, но и несколько округлилась. Что не удивительно, девочке минуло четырнадцать, так что по гоблинским меркам она уже входила в подходящий возраст. Правда, для чего этот возраст подходит, ни один взрослый – гоблин или кто другой – не сказал бы ей ни за что в Ксанфе. С этими взрослыми одна морока.
      – Ты почему здесь, мама? – спросила Гвенни. – Что-нибудь случилось?
      Лицо Годивы сделалось чрезвычайно серьезным.
      – Да. Твой папа умер. Ты понимаешь, что это значит?
      Годива не сочла нужным изображать скорбь: гоблинатор Грыжа был при жизни типичным гоблином, то бишь существом, едва ли способным вызвать у кого-либо нежные чувства, не говоря уж о пламенной страсти. Однако бедняжка Гвенни похолодела, причем не от горя, а от испуга. Она действительно понимала, что смерть отца означала конец ее беззаботной жизни в семье крылатых кентавров, ибо она, будучи единственной наследницей не имевшего сыновей покойного гоблинатора, становилась претенденткой на высшую власть в Гоблиновом Горбу. Впервые в истории гоблинского народа у женщины появилась хоть и зыбкая, но все же реальная возможность возглавить свое племя.
      – Мама, но я еще не готова стать вождем!
      – Знаю, доченька, еще как знаю. Я так надеялась, что твой отец протянет хотя бы несколько лет, пока ты повзрослеешь и выучишься всему необходимому для правления. Но он и тут поступил по-гоблински: устроил нам подлянку. Так что выбора у нас нет: теперь или никогда!
      – Но, мама, я ведь не могу заявиться в гору в очках и слишком плохо вижу, чтобы обходиться без них. Меня мигом разоблачат.
      – Доченька, это я тоже знаю. Придется что-нибудь придумать. Существуют ведь кусты с магическими контактными линзами.
      – Существовать-то существуют, – вмешалась в разговор Чеке, – но ты напрасно считаешь, что мы об этом не подумали. Все эти два года я и Черион пытались найти подходящий куст, однако, увы – все они ни на что не годятся. Крапчатый линзоед повыел все линзы.
      – Не везет, так уж не везет, – вздохнула Годива. – Боюсь, у нас нет другого выхода, кроме как отвести Гвенни к Доброму Волшебнику. Только он может подсказать выход.
      – Нет, мама, – неожиданно возразила Гвенни. – Ты не должна этого делать.
      – Но, дорогая моя, время не терпит. Через месяц племя должно обрести нового вождя, а никто, кроме Доброго Волшебника, не подскажет тебе, где найти контактные линзы.
      – Не о том речь, мама. Спору нет, к волшебнику идти нужно, но мне следует сделать это самой. Подумай, если я не смогу сделать без помощи взрослых даже такой малости, какой из меня вождь?
      – Она права, Годива, – сказала Чеке. – Такого рода испытание станет для Гвенни хорошей подготовкой к самостоятельному правлению. Даже если все пойдет как задумано, в Гоблиновом Горбе ты не сможешь водить гоблинатора за ручку, пусть даже гоблинатор и твоя дочка.
      Времени у вас и верно негусто, так пусть девочка использует его с толком.
      Гоблинша угрюмо молчала. Да и что она могла сказать: логика рассуждений кентавров всегда была несокрушимой.
      – Но, – продолжила между тем кентаврица, – ничто не мешает Че сопровождать ее в этом путешествии. Он не взрослый, а стало быть, его общество не умалит ее самостоятельности.
      – Вот именно, что не взрослый, – попыталась возразить Годива, – он и вовсе ребенок, а в пути их подстерегают нешуточные опасности…
      – Тем более ей нужен Че. Крылатые чудовища будут защищать его, а вместе с ним и ее.
      – Да, – кивнула Годива, – под их защитой можно чувствовать себя спокойно.
      Гвенни почувствовала, что сопротивление матери слабеет – похоже, доводы дочери и крылатой кентаврицы показались ей убедительными. А значит, ей – впервые в жизни! – предстояло самостоятельное, без всяких там взрослых, путешествие. Бояться нечего: в случае серьезной угрозы обязавшиеся охранять Че крылатые чудовища не преминут вмешаться, а каково может быть их вмешательство, она знала не понаслышке. В свое время, чтобы вызволить Че из Гоблинова Горба, они едва не сровняли гору с землей.
      – Отправимся завтра, – заявила Гвенни. – Пойдем зачарованными тропами, а чтобы не сбиться, будем сверяться с картами бабушки Чем.
      Карты кентаврицы Чем отличались исключительной точностью. Конечно, Гвенни имела в виду копии: подлинные карты проявлялись в воздухе.
      Порешили на том, что Годива переночует у кентавров, а поутру каждый пойдет своим путем. Мать вернется в Горб приглядывать за делами до провозглашения нового вождя, которым, если повезет, станет Гвенни, а дочка отправится к Доброму Волшебнику.
      Тем временем вернулись с лужайки и Че с Дженни.
      Гвенни рассказала маленькому кентавру в чем дело, но тот, услышав, что они пойдут к Доброму Волшебнику вдвоем, спросил:
      – А как же Дженни?
      Надо же, за всеми разговорами Гвенни совсем забыла о подружке, а между тем эльфийская девочка подружилась с Че еще до того, как он попал в Гоблинов Горб, да и сама юная гоблинша совсем не хотела с ней расставаться.
      – Дженни, ты тоже можешь пойти с нами. Если хочешь, конечно.
      – Хочу, еще как хочу. Замок посмотрю и все такое.
      – Кстати, – заметила Гвенни, – он может подсказать тебе способ вернуться в Двухлунию.
      – Наверное, может, – кивнула Дженни. Но особой заинтересованности не выказала.
 

***

 
      Поутру все распрощались, после чего Годива двинулась по тропе, ведущей на восток, к Гоблиновому Горбу, а Гвенни со спутниками пошли на юг, к Провалу и замку Доброго Волшебника В соответствии с копией карты Чем тропа должна была вывести их прямиком к Невидимому мосту, а дальше, за пропастью, лежала дорога к замку Доброго Волшебника. Там Гвенни получит Ответ и…
      – Ой! – спохватилась девочка. – Но ведь за Ответ мне придется прослужить в замке целый год, тогда как вождя Гоблинова Горба должны провозгласить уже через месяц.
      – Но вместо тебя к волшебнику могу обратиться я, – промолвил Че. – Получим Ответ, ты отправишься в свою гору, а я останусь служить Доброму Волшебнику.
      – Нет, – возразила Дженни, в заплечном мешке которой мирно дремал кот Сэмми. – Вам двоим лучше держаться вместе, а вот я…
      – Но почему… – начала было Гвенни, однако осеклась, осознав, что эльфийская девочка дальновиднее и ее, и юного кентавра. Вне зависимости от исхода ее визита к волшебнику, им с Дженни все равно предстояла разлука.
      При удачном повороте событий Гвенни будет слишком обременена заботами правителя, а при неудачном – просто погибнет. Что так, что эдак, но выходило, что Дженни права. Что же до службы Доброму Волшебнику, то многие говорили, что эта служба идет на пользу в первую очередь тем, кто ее отбывает.
      – Спасибо, Дженни, – только и сказала гоблинская принцесса. Ей очень хотелось выразить свою благодарность полнее, но у нее не нашлось нужных слов.
 

***

 
      Друзья шагали не торопясь: путь предстоял неблизкий, так что стоило поберечь силы. Кроме того, они понимали, что пора беспечных игр подошла к концу, и вскоре после прибытия в замок им придется расстаться. Приближать этот миг никому не хотелось.
      Крылатые кентавры жили не так уж далеко от Провала, так что во второй половине дня тропа оборвалась у края бездонной пропасти.
      – Невидимый мост должен находиться прямо здесь, – заявил Че, взглянув на карту.
      – Может, и находится, – с улыбкой промолвила Дженни, – только я ничего не вижу.
      – На то он и невидимый, – сказал Че, со смехом хлестнул хвостом по ее волосам, и они, сделавшись невесомыми, заплескались вокруг девичьей головки.
      – Правильно. Нам осталось лишь убедиться, что мост на месте, удостовериться, что никто не подсматривает снизу.
      – А какое имеет значение, есть кто-нибудь внизу или нет? – не поняла Дженни. – Мы же не собираемся швырять в Провал камни.
      – Но ведь Гвенни одета в платье.
      Дженни рассмеялась, а вот Гвенни почувствовала, как ее смуглое личико заливается краской. Платье она натянула, решив, что оно лучше чем легкомысленные джинсы подходит особе, претендующей на пост вождя, а вот теперь жалела, что не последовала примеру Дженни. Та вот надела джинсы, и теперь может не бояться, что кто-то, случайно оказавшийся на дне Провала, увидит ее трусики. Никто, ни один мужчина не должен знать, что они черного, типично гоблинского цвета.
      Конечно, для Дженни цвет трусиков подружки секретом не являлся, но для Че, неразлучного спутника Гвенни, оставался тайной. Во всяком случае она на это надеялась.
      – По-моему, – сказала Дженни, – прежде всего нам нужно проверить, не подевался ли куда-нибудь мост. Не знаю, как вам, а мне боязно взять да и ступить в пропасть.
      По всей видимости, в Двухлунии, том мире, из которого явилась Дженни, таких штуковин, как Невидимые мосты, не существовало, и ее сознание с трудом приспосабливалось к волшебной действительности. Поэтому, не полагаясь на карты и магию, она подобрала с земли ветку и стала тыкать ей в бездну.
      Результат оказался обескураживающим: шест ни во что не упирался. Нигде поблизости от оборвавшейся тропы никаких признаков моста обнаружить не удалось.
      Найдя другую палку, Че проделал ту же самую процедуру с тем же самым неутешительным итогом и вынужден был признать, что мостом тут и не пахнет.
      – Наверное, кто-то перенаправил тропу, – сказал кентавр.
      – Но кто мог это сделать? – спросила Дженни.
      – Да мало ли в Ксанфе всяческих злыдней? Взять того же Конпутера: с тех пор как провалилась его затея поработить Грея Мэрфи, он прямо-таки исходит злобой.
      – Но как же нам найти мост, если увидеть его мы не можем, а где он находится, не знаем? – промолвила Дженни. Кот в мешке шевельнулся, и девочка тут же добавила:
      – Нет, Сэмми, тебя я на поиски не пошлю. Мне боязно, вдруг ты свалишься в пропасть.
      Кот муркнул и сделал вид, будто спит.
      Че покачал головой.
      – Я боюсь, что поиски Невидимого моста займут слишком много времени, а его у нас вовсе не избыток.
      Куда лучше двинуться вдоль обрыва к Главному мосту.
      Он видимый и, судя по карте, находится не так уж далеко.
      Ну а чтобы идти быстрее и уставать поменьше, я могу сделать нас всех полегче.
      Возражений не последовало, и вся компания зашагала вдоль края пропасти, благо ни кусты, ни деревья, словно опасаясь свалиться, там не росли. Девочки шли быстро, потому как после прикосновения хвоста Че сделались легкими как перышки. День, к счастью, стоял безветренный, и они могли не бояться, что их сдует в Провал.
      Путь к Главному мосту и вправду оказался недолгим, но, подойдя к нему, друзья остолбенели от страха. Прямо посередь моста, загораживая дорогу, расселся здоровенный, ростом не меньше огра, рогатый и клыкастый демон со столь свирепым взглядом, что даже воздух перед его горящими зенками дымился и дрожал от ужаса.
      – Ой! – пискнула Дженни. – Мне кажется, мы ему не понравимся.
      – Но как могло такое чудовище попасть на зачарованный мост? – удивилась Гвенни, поправив очки, чтобы рассмотреть неожиданную преграду. – Все ведь знают, что волшебные тропы для того и зачаровывают, чтобы путники могли не опасаться всяких страшилищ.
      – Кто знает? – пожал плечами Че. – Может быть, эти чары хороши только против существ из плоти и крови, а па демонов действуют слабо, но, возможно, что магия моста просто поизносилась. Надо будет рассказать об этом волшебнику, чтобы он подправил заклятия.
      – Прежде чем что-то ему рассказывать, нам надо попасть в его замок, – сказала Дженни. – А мне сдается, что этот путь не для нас.
      – Есть еще и третий мост, – промолвил Че, снова заглянув в карту. – Думаю разумнее всего будет пойти к нему.
      – Наверное, – со вздохом отозвалась Гвенни. – Жаль только, что путь затягивается, и мы рискуем задержаться в дороге.
      Че еще раз хлестнул всех, не исключая и себя самого, хвостом, и они поспешили дальше с еще большей легкостью. До третьего моста – с виду хоть и узкого, но вполне надежного – добрались быстро и без помех. Перед тем как ступить на дощатый настил, кентавр ткнул в него палкой – и огорченно вздохнул.
      – Ну вот. Этого только не хватало!
      – Что случилось? – спросила Дженни.
      – Смотри, палка протыкает доски насквозь. По ним не пройдешь.
      – Но этот мост есть на карте! – воскликнула Гвенни. – Значит, он настоящий, а вовсе не иллюзия.
      – Настоящий-то настоящий, только односторонний.
      По нему можно пройти только в одну сторону – и вовсе не в ту, в какую надо нам.
      – Как это может быть?
      – Ну.., я еще не изучил принципы действия односторонних троп и мостов, но мне кажется, что, пропустив кого-либо в одном направлении, этот мост сам собой перенастраивается на противоположное, может быть, для того чтобы путник мог по нему вернуться назад. Видимо, кто-то прошел перед нами в нужную нам сторону, и теперь мост ждет, когда он пойдет назад. Нам не повезло.
      Гвенни в раздражении топнула ножкой, заявив, что, не будь она знатной особой, непременно сказала бы этому дурацкому мосту пару ласковых. Дженни знатной особой не была, и у нее нашлась пара таких «ласковых», что мост задрожал над пропастью, однако проблемы это никоим образом не решало. Ни один из трех мостов для переправы не годился, а день между тем клонился к вечеру.
      – Может быть, сделаемся еще легче и попробуем спуститься с обрыва? – предложил Че.
      – Если стать совсем легонькими, можно не карабкаться, а просто взять да и сигануть вниз, – сказала Дженни.
      – Да, пожалуй, что другого пути нет, – поразмыслив, согласилась Гвенни.
      Они подошли к обрыву, но тут, как нарочно, поднялся ветер.
      – Дует, – заметила Дженни. – Если мы сделаемся почти невесомыми, не сможет ли ветерок подхватить нас и унести неведомо куда?
      – Не исключено, – вынужден был согласиться Че. – Похоже, нам опять не повезло.
      – Но должен же быть какой-то выход! – вскричала Дженни. – Мы должны попасть в замок Доброго Волшебника! Должны во что бы то ни стало!
      – Может, попробуем обойти Провал? – сказал Че. – Судя по карте, он заканчивается у воды.
      – А через эту самую воду как переправимся? – спросила Дженни.
      – Придется соорудить плот или что-нибудь в этом роде. С этим можно справиться за день, лишь бы нашлись подходящие материалы.
      – Ну почему, почему нам так не везет?! – Гвенни готова была расплакаться.
      – В крайнем случае я могу попросить кого-нибудь из крылатых чудовищ… – начал было Че, но юная гоблинша не дала ему договорить.
      – Жаль, конечно, но я должна справиться с испытанием сама, иначе будет не в счет. Я хочу сказать, что могу принять помощь от тебя или Дженни, но не от взрослых и не от чудовищ. Если мне не удастся обойтись без них, получится, будто я неспособна действовать самостоятельно, а стало быть, никак не гожусь в правители.
      – Ты годишься, – заверила ее Дженни. – Мы справимся безо всяких там взрослых чудовищ или чудовищных взрослых.
      Друзья продолжили путь и, шагая на запад, добрались до моря как раз к тому времени, когда закатное солнце вознамерилось в него окунуться. Деревьев на берегу росло немного, так что на ужин пришлось довольствоваться перезрелым вишневым пирогом и сыроватым шоколадным кексом. Кентавру удалось разыскать заброшенную лачугу и нарвать пожелтевших подушек. Хижина, хотя и заброшенная, по всей видимости, была окружена чарами, защищавшими от жучков – во всяком случае, внутри ими и не пахло. Что и к лучшему – хотя особых секретов у друзей не было, кому понравится, чтобы его подслушивали? А жучки, как известно, доки по этой части.
      Стараясь устроиться поудобнее, девочки легли по обе стороны от маленького кентавра.
      – Не хочу жаловаться, – промолвила со вздохом Гвенни, – но я только сейчас поняла, что путешествия имеют не только приятные стороны. Ночевать дома куда как лучше, чем в такой хибаре.
      – Это смотря где дома, – заметила Дженни. – По мне, так эта лачуга в любом случае уютнее Гоблинова Горба. Я имею в виду…
      – Знаю, что ты имеешь в виду. Да, у нас дома, в нашей горе, хорошего мало, а все из-за того, что наши мужчины – существа злобные и мрачные. Но это потому, что им не хватает правильного руководства. Вот если мне удастся стать вождем, я сделаю все, чтобы их исправить.
      – Думаю, мое предназначение состоит в том, чтобы помочь тебе этого добиться, – поддержал ее Че. – Считается, что мне суждено изменить ход истории Ксанфа, но если с моей помощью вождем гоблинов впервые станет женщина, эту цель можно считать достигнутой.
      – Да, приобщить к цивилизации такой многочисленный и дикий народ и впрямь было бы выдающимся свершением.
      На этом разговор сам собой иссяк, а очень скоро Дженни и Че сморил сон. А вот Гвенни еще долго ворочалась и не могла сомкнуть глаз. Девочке мало верилось в то, что она в столь нежном возрасте сможет возглавить гоблинат. А в то, что ей удастся справиться с обязанностями правителя, верилось еще меньше.
 

***

 
      Проснувшись, они перекусили подчерствевшим пирогом и, поеживаясь от утренней свежести, взялись за сооружение плота. Руководствуясь картой, Че без труда нашел неподалеку кучку высохших деревьев. Сухостоя там хватило бы не на один плот, но вот скрепить стволы было нечем. Никаких лоз или лиан обнаружить не удалось. Правда, ближние древопутаны зазывно шевелили кронами, но каково путаться с путанами, все прекрасно знали.
      Выход нашла Дженни.
      – Сэмми, – обратилась она к коту. – Нам нужна хорошая, крепкая лоза. Такая, чтобы можно было скрепить бревна. Найдешь?
      Кот сорвался с места.
      – Я за ним! – крикнула девочка, устремляясь следом.
      Она убежала, оставив Гвенни и Че на берегу. Неожиданно перед самым носом у гоблинши заклубилась пыль.
      Та отступила, но маленький смерч следовал за ней.
      – Тут какое-то колдовство! – воскликнула Гвенни.
      Маленький кентавр хлестнул смерч хвостом. Пыль должна была сделаться совсем легкой и улетучиться, на ничего подобного не произошло.
      – Тут нет никакой пыли, вообще ничего вещественного, – сказал Че. – Не иначе как демон чудит.
      Словно в подтверждение его слов, в верхней части смерча проступили глаза, а из пыльной воронки сформировался рот.
      – Не демон, а демонесса. А вы что тут затеваете, расстрелята?
      – Кто?
      – Пристрелята, подстрелята, застрелята…
      – Может, пострелята?
      – Неважно.
      – Ничего интересного мы не затеваем, – сказала Гвенни, надеясь, что демонесса отстанет от них и удалится. Она даже не стала возражать против того, что их называли пострелятами, хотя это прозвище им совершенно не подходило. Конечно, каждый знает, что кентавры мастера пострелять из лука, и любому из них ничего не стоит подстрелить, пристрелить или застрелить кого угодно, но ведь кентавр-то в их компании только один, да и тот маленький. Демонессы считались существами не столь злобными, как демоны мужского рода; по большей части они пробавлялись мелкими каверзами, однако и эти каверзы оказывались порой весьма чувствительными.
      Между тем пыльное облако разделилось посередине.
      Верхняя часть обрела очертания женской головки с длинными струящимися локонами, а нижняя превратилась в пышную юбку. Между юбкой и головой ничего не было, но демонессу, похоже, такие мелочи не смущали.
      – Как же, так я вам и поверила, – сказала она. – Разве не вы хотели перебраться через Провал?
      – Ох! – сообразила Гвенни. – Так это ты загородила нам путь, обернувшись ужасным демоном?
      – Ясное дело. Тропа и мост зачарованы, так что настоящее, опасное чудовище там появиться не могло, но я, во-первых, не материализовалась, а во-вторых, не представляла для вас никакой угрозы. Иллюзии, даже самые чудовищные, за чудовищ не считаются. Вот ведь умора – вы без всякого вреда могли пройти сквозь меня, но у вас на это не хватило скакалки.
      – Чего не хватило?
      – Свисталки, считалки.., или сметанки…
      – Может, смекалки? – – Это мелочи. Главное, вы не сообразили, что вам ничто не грозит. И основательно меня рассмешили.
      – Ну спасибо тебе.
      – Не за что, – пожала плечами демонесса, обнаружив полную невосприимчивость к сарказму.
      – Ой, да тут никак демонесса! – воскликнула вернувшаяся Дженни.
      Голова соединилась с юбкой, и пыльное облако окончательно превратилась в весьма миловидную молодую женщину.
      – Метрия! – вскричали Дженни и Че чуть ли не в один голос.
      – Вы знакомы? – удивилась Гвенни.
      – Было дело, встречались, – ответила Дженни. – На пути к Гоблинову Горбу она цеплялась к Дольфу в облике Нады, принцессы нагов.
      – Так ведь интересно же было, – словно оправдываясь, сказала Метрия. – Не каждый день увидишь, чтобы гоблины, эльфийская девочка и детеныш крылатого кентавра путешествовали всей компанией верхом на сфинксе.
      – Ну, сейчас-то в нашей компании нет ничего примечательного, – промолвила Гвенни.
      – Сомневаюсь. С чего, например, вам взбрело в голову путешествовать без сопровождающих, если один из вас находится под защитой крылатых чудовищ?
      – Нам просто хочется быть самостоятельными.
      – Л с какого боку тут длинноволосая гоблинша?
      – Это моя мама, – ответила Гвенни.
      – Вот оно что. Значит, твоя мама покидает Гоблинов Горб и является к крылатым кентаврам, а на следующий день ваша троица срывается с места и без сопровождения взрослых или чудовищ чешет к Провалу. И ты еще пытаешься убедить меня, будто в этом нет ничего интересного.
      – Ладно, – со вздохом сказала Гвенни, поняв, что просто так от Метрии не отделаться. – Мы скажем тебе в чем дело, если ты пообещаешь оставить нас в покое. Годится?
      – Хм.., как получится. Давайте договоримся по-другому. Вы расскажете что-то интересное для меня, – а я взамен что-то интересное для вас. Идет?
      Гвенни вопросительно посмотрела на Че.
      – Обычно Метрия свое слово держит, – ответил на ее взгляд маленький кентавр. – Другой вопрос, что самая честная сделка может обернуться не так, как было задумано, а ее правда – вовсе не тем, что тебе хотелось бы услышать.
      – Ох уж эти кентавры, – поморщилась Метрия. – Еще мелюзга мелюзгой, а уже умничают.
      – Договориться можно, – продолжил Че, не удостоив внимания ее колкость. – Но только если Метрия пообещает сохранить тайну. Наше дело требует секретности.
      – Хранить, хранить… – проворчала демонесса. – Разболтать хороший секрет, это ж такая славная забава.
      Но с другой стороны, что может быть интереснее, чем узнать чью-нибудь тайну? Так и быть, я согласна.
      – Договорились, – сказала Гвенни, решив, что они в любом случае ничего не проиграют. Если демонесса сочтет их историю скучной, то оставит их в покое, а если заинтересуется, то и сама расскажет что-то интересное, а возможно, и полезное. – Дело в том, что мой отец, гоблинатор Грыжа, неожиданно умер, и я, его единственная наследница, хочу попытаться стать первой женщиной-гоблинатором в истории Гоблинова Горба и всего Ксанфа.
      Но у меня нелады со зрением: если об этом прознает племя, вождем мне не бывать. Чтобы скрыть недостаток, нужны контактные линзы, и я хочу узнать у Доброго Волшебника, где их раздобыть.
      – Женщина-гоблинатор… – покачала головой Метрия. – Хм… Ты, наверное, хочешь приобщить гоблинов к цивилизации?
      – Да.
      – Не больно веселая затея. А если из твоей затеи ничего не выйдет, гоблины останутся дикарями?
      – Наверное.
      – Ну что ж, похоже, пресловутое предназначение Че и вправду может заключаться в том, чтобы помочь тебе возглавить Горб. Это действительно может изменить всю историю Ксанфа.
      – Видимо, так. А что интересного расскажешь нам ты?
      – Думаю, вам следует знать, что к Доброму Волшебнику сейчас направляется еще одна компания. Морская русалка Мела, огрица Окра и Яне, женщина из людского племени. Правда, первые две еще не знают, что скоро к ним присоединится третья спутница.
      – Русалка Мела… – задумчиво повторил за ней Че. – А это не та, которая?..
      – Она самая. Да, на вопрос насчет цвета ее трусиков не ответить и самому Доброму Волшебнику. Но похоже, ей пришла пора их надеть. Правда, сама она об этом даже не догадывается, по причине своей крайней наивности.
      Эта Мела и вправду весьма наивна, сколь ни парадоксально это звучит в отношении подобного здания.
      – Подобного чего?
      – Предания, задания, издания…
      – Наверное, создания?
      – Может быть, – нехотя согласилась Метрия. – Странно, что ты счел нужным уточнять такую чепуху, а роскошное слово «парадоксально» вроде бы понял.
      – Конечно, понял, я же кентавр. Это слово из моего словаря, лексикона, вокабуляра…
      – Ладно, хватит. И так знаю, какой ты умник.
      – А вот я насчет этого «парадоксально» ничего не поняла, – призналась Дженни. – В чем тут суть?
      – Да в том… – Метрия явно обрадовалась возможности кого-то поучать, – что наивность Мелы этим и ограничивается. А вот во всем, что касается мужчин, она… Ох, проклятье – сколько тебе лет?
      – Четырнадцать, – неохотно призналась Дженни. – Если ты насчет Тайн Взрослой Жизни, то я в них еще не посвящена.
      – Ну, похоже тебе ждать недолго, – пробормотала Метрия, окидывая взглядом ее фигуру. – В конце концов, возраст тут не главное. Любая мышь становится взрослой в считанные недели.
      – Трусики, мыши, Взрослые Тайны – все это хорошо, – вмешался Че. – Но какой интерес Мела и вся ее компания могут представлять для нас?
      – Хм. Понятно, что кентаврам до трусиков дела нет.
      Но огрица Окра представляет несомненный интерес для Дженни.
      – Да ну? С чего бы это?
      – Да с того… Слушай, ты хоть понимаешь, что стоит за твоим появлением в Ксанфе?
      – Простая случайность. Я побежала за Сэмми и угодила в какую-то дырку между мирами.
      – Как бы не так, случайность… Ты была выбрана на главную роль. Кому-то следовало сыграть ее в Ксанфе, и она досталась тебе.
      – Ничего не понимаю.
      – Для непонятливых повторяю: в финале конкурса оказались две претендентки, маленькая эльфесса и юная огрица. Те, кому положено, выбрали эльфессу. Ее переправили через дыру в Ксанф, а огрица осталась не у дел.
      – Выбрали… – растерянно повторила Дженни.
      – Именно. Кому-то понадобилось доставить Дженни сюда. Музы этого не делали, и твое появление их удивило.
      – Но тогда огрица..
      – Ей пришлось играть ту роль, которая осталась. Ей не очень нравится быть второстепенным действующим лицом так что ваша с ней встреча может оказаться забавной.
      – Наша встреча?
      – Она самая. Возможно, вы повстречаетесь в замке Доброго Волшебника. Замечу заодно, что Яне тоже весьма примечательная и загадочная личность. Вообще-то ту троицу ждет более интригующее будущее, чем вас. С этими интересными новостями я вас и оставляю. Счастливо.
      Метрия растворилась в воздухе.
      – Ты был прав, Че, – заметила Гвенни. – Это не та правда, которую хотелось бы услышать. Кому охота встречаться с огрицей?
      – Но все-таки мы кое-что узнали, – заметил Че. – Например, про то, на какой вопрос у Доброго Волшебника может не найтись Ответа.
      – Не думаю, – возразила Гвенни. – На такого рода вопрос может ответить любое магическое зеркало, надо только настроить его на будущее.
      – Может быть. Но, по-моему, мы пока не до конца понимаем, что за всем этим кроется.
      Между тем Дженни подавленно молчала.
      – Да не переживай ты так, – сказал ей Че. – Тебе вовсе не обязательно встречаться с этой огрицей.
      – Не в том дело. Пойми, мне ведь невдомек было, что меня кто-то там для чего-то там выбрал, а кому-то другому из-за меня не досталось какой-то роли. Я искренне считала свое появление в Ксанфе чистой случайностью.
      – Но ты же не сама себя выбрала, а значит, и не присвоила себе ничью роль, – сказал Че. – Твоей вины тут нет.
      – А я все равно чувствую себя виноватой. Хотя бы перед этой бедняжкой огрицей.
      Гвенни покатилась со смеху.
      – Ну ты учудила: это ж надо назвать огрицу «бедняжкой». Да она сама кого хочешь бедняжкой сделает, только ей попадись.
      – Ты же ее не знаешь.
      Переглянувшись, Гвенни и Че решили с подружкой не спорить. Ей просто не случалось иметь дела с ограми.
      – Займемся лучше плотом, – предложил кентавр.
      – Ой, – спохватилась Дженни, – я ведь совсем забыла про Сэмми. Надеюсь, он нашел, что нам надо.
      Девочка снова направилась в ту строну, куда удалился кот, но на сей раз Гвенни и Че присоединились к ней.
      Правда, шли они не тесной кучкой, а рассредоточившись по берегу так, чтобы, оставаясь на виду друг у друга, просмотреть как можно большее пространство. Рыжий кот мог оказаться где угодно, потому что умел находить все, кроме обратной дороги. Обычно Дженни старалась не отставать от него, но тут ее случайно отвлекло появление демонессы. А может, и не случайно – после всего услышанного в случайности не очень-то верилось.
      К счастью, всю обошлось: Сэмми нашелся неподалеку. Он сидел на куче спутанных лиан, представлявших собой оборванные щупальца древопутаны. Сама путаночка, изрядно потрепанная, росла тут же в сторонке.
      Нетрудно было понять, что дерево попыталось сцапать проходившего мимо огра, однако тот не только вырвался сам, но и оборвал у хищницы немало щупалец. Такие истории случались в Ксанфе сплошь и рядом, потому как и огры, и путаны не отличались ни умом, ни осторожностью.
      Друзья отнесли лианы к заготовленным бревнам и соорудили пусть неказистый, но достаточно прочный плот. Дело шло споро, так что спустя полдня они уже оттолкнулись шестами от берега и принялись грести специально подобранными плоскими корягами.
      – Надеюсь, Тучная Королева за нами не следит, – сказала Дженни. И как сглазила: тут же раздался громовой раскат. Друзья изо всех сил налегли на весла, но плот продвигался медленно. А уговорить его плыть быстрее они не могли, потому что никто из них не умел разговаривать с неодушевленными предметами.
      Правда, потом выяснилось, что громыхнула не Тучная Королева, а какое-то случайное облако, не обратившее на них внимания и уплывшее на юг по своим облачным надобностям. Но радоваться этому пришлось недолго: плот угодил в течение, которое подхватило его и понесло прочь от берега. Повернуть обратно не удавалось ни в какую. Путников сносило в открытое море. Они проплыли совсем рядом с каким-то островом, но броситься в воду и попытаться добраться до него вплавь никто не решился.
      Всякому известно, что море прямо-таки кишит прожорливыми чудовищами.
      Плот уже миновал остров, когда задул встречный ветер. Он замедлил движение, но был слишком слаб, чтобы пересилить течение и прибить суденышко к берегу.
      Положение казалось безвыходным, но тут Гвенни осенило.
      – Че! – воскликнула она. – Попробуй сделать плот легким. Может быть, тогда ветер поможет нам добраться до острова.
      Кентавр, не теряя времени, принялся хлестать хвостом бревна, и плот тут же приподнялся над водой. Встав плечом к плечу спинами к ветру, спутники образовали нечто вроде живого паруса. Теперь плот находился над поверхностью, и ветер мало-помалу пересилил течение, и плот поплыл к острову.
      –. Перепрыгнув на твердую землю, они вытащили суденышко на сушу, надеясь, что впоследствии смогут добраться на нем до материка. Тем временем стали сгущаться сумерки, так что волей-неволей приходилось думать о ночлеге.
      – Сэмми, – сказала Дженни, – найди-ка местечко, где можно с удобством расположиться на ночь.
      Здесь, на острове, она могла не бояться, что кот потеряется – ему просто некуда было деться. Сэмми побежал вглубь, кентавр и девочки поспешили за ним и вскоре, к своему удивлению, увидели шатер.
      – Что-то он мне напоминает, – промолвил Че.
      – Точно, – согласилась Гвенни. – Как будто мы здесь уже были… Слушайте, а ведь так оно и есть. Это остров Аяте Бя Люблю. Здесь справляли свадьбу принца Дольфа с Электрой.
      – А в этом шатре они вызвали аиста, – подхватил Че.
      – Который принес им близняшек, – дополнила Дженни.
      Все трое переглянулись.
      – Думаете… – начала Гвенни.
      – Что если мы проведем здесь ночь… – продолжила Дженни.
      – То сможем узнать, как вызывают аиста, – заключил Че.
      – Надо выяснить! – предложила Гвенни.
      Так и вышло, что они провели ночь в уютном шатре, на тех самых подушках, которые остались после Дольфа с Электрой. И даже устроили на этих подушках развеселый бой, но вот тайну вызова аиста так и не узнали. По всей видимости, Дольф с Электрой забрали ее с собой, сделавшись участниками гадкого заговора взрослых.
      Какая жалость!
 

***

 
      Поутру они снова сделали плот легким, подтащили к восточному побережью острова и принялись грести к материку. Высунувшееся было из воды морское чудовище посмотрело на них с интересом и даже облизнулось, но тут в небе показалась огромная птица рок, и чудовище сочло за благо нырнуть.
      Сообразив, что крылатые чудовища все же присматривают за ними, Гвенни испытала смешанные чувства: она предпочла бы справиться сама, но рада была узнать, что их навряд ли сожрет какой-нибудь хищник. Все складывалось не так уж плохо: никто не лез к ним с наставлениями, поучениями и нотациями, однако и на произвол судьбы их не бросили.
      Может быть, со временем, набравшись опыта, они будут меньше нуждаться в защите.
      Неподалеку от берега начиналась зачарованная тропа, уходившая в глубь материка. Вела она, как и все зачарованные дороги в этой местности, к замку Ругна, где Гвенни довелось побывать после бракосочетания Дольфа и Электры. По правде сказать, это впечатляющее сооружение нравилось ей куда больше, чем родной Гоблинов Горб, и сейчас она невольно задумалась о возможности остаться там навсегда. Конечно, власти ей в этом случае не видать, но уж там-то точно можно ничего не бояться.
      Впрочем, это минутное искушение девочка отмела почти мгновенно Отмела, хотя особого желания становиться вождем отнюдь не испытывала Она просто не видела другого способа изменить к лучшему историю своего народа, а значит, и всего Ксанфа. Правление должно было стать ее бременем, участью, которой она страшилась», но от которой не могла бежать.
      А потом ей пришло в голову, что даже это недолгое путешествие кое-чему ее научило Она принимала самостоятельные решения, старалась находить выход из затруднительных положений – иными словами, готовилась к роли вождя Возможно, пока многое получалось не так, как хотелось бы, но ведь впереди ее еще ждал долгий путь. А стало быть, у нее все же имелась крупица надежды. А может, и не одна.
      Отбросив последние сомнения, Гвенни решительно зашагала к замку Ругна.

      Обычно мысли Окры работали в такт ее телу – скажем, когда спало тело, отдыхали и мысли.
      Сейчас она напряженно гребла и, стало быть, должна была напряженно думать, но поскольку настоящее предмета для напряженных раздумий вроде бы не предлагало, она стала думать о своем прошлом. А поскольку думала Окра изо всех сил, прошлое предстало перед ней чуть ли не воочию.
      Четырнадцать лет назад аист доставил ее к маленькому поселению огров, по-прежнему живших близ озера Огр-Ызок. Точно сказать трудно, но по всей видимости, во время великого переселения огров к Огр-Ограде их племя обогнало сородичей, сделало круг и, не заметив этого, вернулось на прежнее место. Спустя несколько десятилетий потеряшки заме гили, что озерцо вроде бы знакомое, однако пускаться в путь снова поленились.
      Окра родилась маленькой, и разочарованная мать решила скомпенсировать нехватку роста длиной имени, назвав дочку Окрамегалла Канаторвалла Камнеломалла Шкуродралла Раздолбайя, однако бедняжка так и не выросла настолько, чтобы соответствовать столь пышному прозванию. Да и внешность юной огрицы оказалась совершенно непримечательной: мало того, что у нее не было ни клыков, ни бородавок, но от ее взгляда даже не сворачивалось молоко. Будучи на удивление слабенькой, она и сок-то из камня могла выжать только двумя руками, но самое худшее заключалось в том, что для справедливо гордившегося своей непроходимой тупостью племени малышка была недостаточно глупа. Правда, об этом недостатке никто не догадывался: у нее хватало сообразительности прикидываться такой же тупой, как и вся родня. Но ведь саму себя не обманешь, так что бедолаге приходилось терзаться сознанием своего неизбывного позора.
      Не желая сносить насмешки, Окра сторонилась других огрят, своих ровесников или сверстников. Впрочем, назови она кого-нибудь из них одним из этих чудных слов, они просто не поняли бы, о чем речь, и могли бы обидеться. «Дубина», «болван» или «остолоп» – прозвища понятные и почтенные, а за какую-то невразумительную заумь можно и схлопотать. В итоге получалось, что большую часть времени юная огрица занималась работой по дому и чем настойчивее терла кастрюли или отскребала грязь с полов, тем настойчивее лезли в ее голову назойливые умные мысли.
      Но как она ни таилась, некоторых неприятностей избежать не удалось. Как-то раз родители взяли ее на свадьбу Конана Книжника (прозванного так за способность, скрутив толстенный словарь, выжать из него вместо сока все слова до единого или, прихлопнув кого угодно книжкой, разом вышибить из него память обо всем прочитанном за всю жизнь) и Чучеллы Чертовки, самой уродливой и зловредной огрицы в округе. Парочка вроде бы подобралась лучше некуда, однако семейная жизнь у молодых не задалась. На взгляд Чучеллы, Конан был слишком грамотным, к тому же она тайком вздыхала по своему молодому кузену Жлоббу. Чтобы извести мужа, Чучелла принялась добавлять ему в лепешки молотые мухоморы. Ей, ясное дело, хотелось, чтобы постылый муженек испустил дух, однако, будучи отнюдь не мухой, Конан уплетал отраву за обе щеки. Яд только добавлял ему любовного пыла: молодые вызывали аиста вдвое чаще обычного, и их семейство росло со скоростью, которую многие называли ограмадной.
      Впрочем, Окры все это касалось лишь постольку, поскольку именно на этой достопамятной свадьбе мать Окры, Папоротница Годзилла, получила отлитый из чугуна дочуркин гороскоп. Повивальная бабка, занимавшаяся заодно гаданием и ворожбой, объявила, что расположение рун, звезд и бычьих кишок предвещает маленькой огрице как хорошее, так и дурное. Хорошее сводилось к тому, что Окре (полным именем ее не называла даже матушка, поскольку ни одному огру было не под силу выучить этакую прорву слов) суждено в будущем занять в Ксанфе видное положение. Впрочем, Годзиллу это известие не слишком обрадовало: она поняла пророчество так, что Окра со временем усядется так высоко, что ее будет отовсюду видно. На гору залезет или что-то в этом роде. А вот дурное известие оказалось и впрямь дурным: бедная малышка случайно нарвалась на потерянное, надо думать, кем-то из донных прокляторов, проклятие и в результате – о ужас! – заполучила магический талант.
      Годзилла отреагировала на новости, как и подобало огрице – дала повитухе такого пинка, что та улетела на середину озера, плюхнулась в воду и пошла на дно. Не то чтобы пошла ногами, как ходят огры или люди, но так или иначе на поверхность не выплыла. Что же до гороскопа, то разгневанная огрица втоптала его в землю так глубоко, что горячая лава переплавила чугун, так что гадкое предсказание осталось тайной. Потом мать с дочкой вернулась туда, где вовсю шла гульба: пьяные гарпии играли на фортепьяно, гости весело колошматили один другого колами и чем попало, пили предварительно подожженную огорелку да напропалую отплясывали оторви-да-брось. И уж коли кто из них что отрывал, то бросал, само собой, очень далеко.
      Но в отличие от них Окра знала о предсказании, и ей было не до веселья. Вне себя от стыда и горя огрица спряталась в темном, сыром подвале, где приятно пахло слизью и плесенью. Другая на ее месте там бы и осталась, но эта не в меру сообразительная девица смекнула, что, распалившись от огорелки, какая-нибудь молодая парочка запросто может уединиться в таком уютном местечке, чтобы под шумок согрешить. Не желая попадаться никому на глаза, она поспешила по скользким каменным ступеням еще ниже, на кухню, где готовили блюда для свадебного пира. Кухня была по-огрски огромной, и там царил приятный огрову оку беспорядок. Повсюду валялись отбивные из отборных чудовищ, нелепые лепешки да пирожки с мышами и с мышьяком (на вкус и цвет товарищей нет).
      Кто-то разлил по полу вино, и под столом валялась перепившаяся вусмерть крыса. Дикий рев пирующих доносился и туда, но все же убежище было уютным, и Окру там никто не беспокоил.
      Но мысли ее тогда одолевали отнюдь не приятные: для огрицы наличие магического таланта являлось настоящей бедой, несмываемым позорным пятном. И ведь не то чтобы огры были совсем чужды магии – именно она давала им хваленую сверхъестественную силу, безобразие и тупость, которыми они так гордились – но наличие особого, индивидуального таланта, это совсем другое дело.
      Кошмар да и только! Не удивительно, что она отличается постыдной низкорослостыо, хилостью и разумностью: наверняка чары приблудного проклятия не позволили ее природной, родовой магии проявиться как следует. Одна надежда: может быть, ей удастся прожить жизнь, так и не узнав, в чем ее злосчастный дар заключается.
      Потом пришло другое воспоминание, относящееся к ее тринадцатому дню рождения. День стоял дождливый, но жаркий, пещеры наполняли приятные удушливые испарения, а из столовой доносился восхитительный запах тухлых туш. Направляясь туда, Окра привычным жестом взбила свои слишком светлые, слишком чистые и слишком мягкие для огрицы волосы, чтобы скрыть надетый на голову обруч – лозу косоглазой интеллекту арии. Люди от контакта с этим растением начинали, как принято было говорить, косить под интеллектуалов – их коэффициент интеллекта возрастал в несколько раз. На обычных огров лоза не действовала, потому как нуль, на сколько его ни умножь, нулем и останется, но с Окрой дело обстояло по-другому. Лоза усиливала ее природную смекалку, позволяя ловчее скрывать нехватку природной глупости. А заодно и другие непростительные слабости – например, невесть как прицепившуюся к ней астму. Огрицу поглупее давно затравили бы насмешками – где это видано, чтобы какие-то там приступы приступали к ограм, один вид которых распугивал любые болезни – но она просто делала вид, будто у нее хриплый голос, что считалось особым шиком. Огр ведь он какой: днем хрипит, ночью храпит, рвет и мечет, бьет да калечит.
      Для сородичей ее день рождения представлял собой не более чем повод для буйной попойки, но в ту пору, при всем ее уме, Окра этого еще не понимала. И наивно радовалась празднику, хотя впоследствии, вспоминая этот день, не раз думала, что лучше бы его не было вовсе.
      Пир задался на славу – огры с огрицами хрумкали, грызли, жевали, глотали и рыгали, так что слуги и служанки едва успевали подносить новые блюда. Среди последних была и наставница Окры по прозвищу Сорока-Чернобока, особа в чудном наряде из черной кожи и черных перьев. (Многие за глаза так и называли ее: «Чудо-в-Перьях».) Наряду этому было лет двести, чему не стоило удивляться, поскольку его обладательница являлась взаправдашней демонессой, прислуживавшей в разное время на самых примечательных празднествах.
      Например, в замке Ругна, на приснопамятной свадьбе Доброго Волшебника Хамфри с принцессой Розой. Той самой, которая впоследствии отправилась к Черту в Пекло, да там и осталась. Пришлась ко двору, потому как в Пекле тоже любили розы, а она благодаря своему таланту выращивала лучшие розы в мире и за его пределами.
      И это лишь один пример, а сколько всего интересного довелось повидать Чуду-в-Перьях за века ее существования, не мог бы сказать никто. Неудивительно, что ей так нравилось быть служанкой, ведь это лучший способ всегда оказываться там, где затевается что-нибудь интересненькое.
      Не обошлось без интересненького и на сей раз. Все началось, когда внесли чан со щами и гости уже схватились за лапти, чтобы начать их хлебать. Но один слуга поскользнулся, чан опрокинулся, а огрица-повариха, взревев от огрчения, запустила в собравшихся именным тортом. Те сдуру решили, что пришло время послеобеденной драки, и с радостью занялись любимым делом. Всю посуду перебили в одно мгновение, усеяв столовую осколками, обломками, объедками и (как же без этого, в такой-то компании) всяческими огрызками.
      Бедную именинницу судьба торта огрчила еще больше, чем повариху, и она со слезами на глазах выбежала из комнаты. А выбежав, столкнулась со своей тетушкой Огреллой.
      – В чем дело, огреточка? – спросила тетушка. Надо сказать, что по правилам огримматики мальчик-огр называется огрей, а девочка огретка, но сами огры в большинстве своем об этом не догадываются. Потому как ограмотных среди них не водится.
      – Они испортили мой день рождения, – пожаловалась Окра.
      – А, вот оно что. А я думала, это обычная застольная Драка.
      – Теперь так оно и есть.
      – Ладно хныкать, будут у тебя и другие дни рождения. Сколько тебе стукнуло?
      Другая на ее месте наверняка стукнула бы себя по башке столько раз, сколько ей исполнилось лет, но Окра ответила словами:
      – Тринадцать.
      – Ха-ха, гниль да потроха! – воскликнула тетушка. – Да тебе ведь давно пора замуж. Надо же, я и позабыла о твоем возрасте – все из-за того, что ты не вышла росточком. Решено, будем искать тебе жениха. Я скажу мужу, Кривошею Мордовороту, чтобы он вырвал с корнем ближайшее генеалогическое дерево – посмотрим, кто у тебя кузены. Лучшие мужья получаются из них, потому как жениться – значит родниться, а они и так готовые родичи.
      – Но… – слабо попыталась возразить Окра, но тетушку уже было не остановить.
      – Погоди-ка, я попробую вспомнить и без дерева. Молодой Круш-Крушило так туп, что не может разобрать, где у него башка, а где зад, но мне сдается, что на это место уже положила лапу другая огрица. Они поженятся как только выяснят, на какое именно. Есть братья Колтун и Вшивец, женихи завидные, потому как других таких уродов не сыщешь во всем Ксанфе, но их совершенно невозможно различить. Во всяком случае, им самим это по ею пору не удалось, а жениться неизвестно на ком нельзя.
      Да и вообще, от этих сопляков толку мало: такой и огреть-то толком не может. Лучше тебе выйти за вдовца, вот хоть бы за Дам-Поддыха.
      – А это кто?
      – Смотри, – тетушка ткнула корявым пальцем в дверь, а поскольку та оказалась закрытой, то расщепилась и слетела с петель. И поделом – нечего торчать на пути у огрицы. – Видишь того грязного старикана? Да, пожалуй, он подойдет. Я, знаешь ли, сама трижды вдова и все три моих покойника были вдовцами, так что эту породу знаю хорошо. Ежели кто свел свою женушку в могилу, то он настоящий огр, а не какой-нибудь огрех. Будете жить по-огрски, или ты его уморишь, или он тебя. Не жизнь, а сплошная умора.
      Насмерть перепуганная увиденным и услышанным, Окра грохнулась в обморок. К счастью, Огрелла не приписала это излишней чувствительности племянницы, а решила, что ненароком слишком сильно огрела, ее свой лапищей – по этой части она была мастерицей. Так или иначе тетушка без промедления занялась сватовством, но поначалу дело не клеилось. Завидных женихов Окра не привлекала – она была маленькой, хиленькой, не слишком уродливой, а некоторые даже подозревали, что и не такой глупой, как казалась. В конце концов удалось сговориться со Вдребезгом. Жил этот малый вдалеке, у Огр-Ограды, нареченной своей не видел и о ее недостатках ничего не знал.
      Решив жениться, он пустился в дорогу, но продвигался медленно, потому как по пути скручивал в кренделя деревья, обрывал щупальца у путан, схватывался с молодыми дракончиками.., иными словами, драл, рвал, метал и крушил все подряд безо всяких ограничений. Готовясь таким образом ко встрече с невестой и к будущей семейной жизни.
      А пока Вдребезг разносил вдребезги препятствия на своем пути, в жизни Окры произошла неприятная перемена. Ее добрые (конечно, по огрским меркам) бабушка с дедушкой бесследно исчезли, оставив ее на попечении дядюшки Марципана Дуболомма Немыллоса Огрецки и его тогдашних приживальщиков Заткнись-Скорлупа и Сизоноса. Марципан представлял собой прекрасный образец истинного огра – в свои грязные волосы он втыкал булавки с насаженными на них маслятами, потому что стоило ему задуматься, как голова раскалялась. Жар выплавлял из маслят масло, которое стекало ему по физиономии прямо в рот. Правда, полакомиться таким манером Марципану удавалось нечасто, слишком;уж редко заглядывали в его голову мысли.
      Исчезновение родичей не представляло собой ничего особенного: огры, по тупости и полному бесстрашию, совершали немыслимые поступки, любой мог попробовать перепрыгнуть Провал или перейти вброд озеро Огр-Ызок.
      О таких вещах никто даже не задумывался, но Окра в связи со случившимся обнаружила в себе еще одну странную способность – грустить. Она скучала по бабушке с дедушкой и печалилась, думая, что с ними могла случиться беда. Хорошо еще, что другой недостаток – ее ум – позволял скрывать эту нежелательную странность от сородичей.
      Не находя себе места от грусти, Окра бродила по сырым пещерам и как-то ночью случайно подслушала разговор Марципана с его подручными. Разговор, из которого следовало, что жених закручивает в кренделя деревья и колошматит ими юных драконов совсем неподалеку и может проломиться сквозь джунгли к озеру в самое ближайшее время. Опекуны боялись, что, увидев нареченную, Вдребезг заартачится, и решили, чтобы она выглядела пострашнее, напялить ей на голову шишковатую тыкву с прорезями для рта и глаз. Главное, чтобы окрутить молодых, а дальше все устроится само собой: муженек живо выдерет ей дурацкие белые волосья и так обработает физиономию кулачищами, что очень скоро она станет выглядеть пострашнее любой тыквы.
      Но вот ведь незадача – Окре почему-то все это вовсе не показалось привлекательным. Она окончательно поняла, что в обществе огров такой чудачке просто нет места, а поняв, совершила еще один неслыханный для огрицы поступок. Собрала вещички в заплечный мешок из драконьей кожи и под покровом тьмы улизнула к озеру, где давно прятала маленькую самодельную темно-красную лодочку. Ее сородичи ничего не смыслили в судостроении и судоходстве, лодчонку просто не замечали, а коли бы и заметили, все равно никак не связали бы этот никчемный предмет с девицей из своего племени.
      А она частенько забиралась в лодку, бралась за весло и плавала кругами по озеру, наслаждаясь миром и покоем. Что, бесспорно, указывало на наличие у нее еще одного изъяна: никому из огров в здравой глупости не пришло бы в голову искать покоя.
      Но, отплыв от берега на сей раз, Окра неожиданно поняла, что раз возвращаться она не хочет, то плавать кругами нет смысла, а поскольку она уже решила плыть, то надо придумать куда. После долгих размышлений она решила, что поплывет к Доброму Волшебнику, чтобы получить Ответ, но тут оказалось, что у нее нет Вопроса. Придумать Вопрос оказалось делом нелегким даже для такой сообразительной огрицы, и когда голова ее стала раскаляться чуть ли не как у дядюшки, Окра решила просто спросить у него, как ей быть. В конце концов, любая предложенная им участь вряд ли окажется хуже той, какая ждала ее дома.
      Правда, о том, где этот волшебник живет, у нее не имелось ни малейшего представления, но к этому затруднению Окра подошла как настоящая огрица – стала грести куда глаза глядят, резонно полагая, что если никуда не плыть, то никуда и не приплывешь, а если уплыть подальше от того места, где никакого волшебника точно нет, то можно оказаться ближе к тому, где он есть. Как уже указывалось, мысли ее работали с той же интенсивностью, что и тело: она гребла и думала, думала и гребла, и в конце концов додумалась до того, что если правильно поставить Вопрос, полученный Ответ может улучшить ее судьбу. Но как поставить этот Вопрос правильно, если ей до сих пор не удалось даже его придумать?
      С досады она начала злиться и выходить из себя: ей даже пришло в голову спросить волшебника, стоит ли возвращаться обратно? Однако эта мысль была отброшена: а вдруг он просто-напросто скажет «Нет» и за одно это слово заставит служить ему целый год? Но волшебник, видимо, жил далеко, во всяком случае, ничего похожего на замок ей не попадалось. Она продолжала грести, гребля подталкивала к размышлениям, и в конце концов у нее возникла идея спросить, как ей стать Главным Действующим Лицом.
      Представлялось совершенно очевидным, что все разумные и не очень обитатели Ксанфа являлись Лицами, действующими или на худой конец бездействующими, но все они различались по степени значительности. При этом Главным Действующим Лицам все их действия давались куда легче, чем второстепенным, не говоря уж о третьестепенных, и жизнь их складывалась гораздо лучше. Трудно было представить, чтобы какой-нибудь огр начал дубасить кулачищами по такому Лицу.
      Между тем ночь сменилась днем, который снова сменился ночью. Окра устала, проголодалась, но продолжала грести, полагая, что если бросит весла, то может отвлечься, забыть чего доброго свой замечательный Вопрос, а то и вовсе не попасть куда надо.
      Неожиданно раздался глухой удар – лодка стукнулась о берег, да так, что Окра едва из нее не вылетела. Она обрадовалась, решив, будто добралась-таки до места, но, оглядевшись по сторонам, поняла, что никакого замка здесь нет и в помине.
      – Вот ведь незадача! – воскликнула она. – Этак я никогда не найду Доброго Волшебника.
      – Привет! – послышалось из темноты.
      С перепугу Окра даже расплакалась, но скоро выяснилось, что бояться нечего. Она познакомилась с путешествовавшей в облике нимфы морской русалкой по имени Мела, тоже направлявшейся к Доброму Волшебнику. И сообщившей, что Окра, оказывается, сама того не заметив, переплыла Огр-Ызок, поднялась по Люблю-реке и оказалась в озере Чмок-Поцелуй. Они решили плыть дальше вместе, поскольку у Окры была лодка, а Мела знала, где живет волшебник. Столкнув лодку в воду, Окра принялась грести с удвоенной энергией, потому что теперь-то уж могла рассчитывать попасть куда надо.
      Мела вроде бы пыталась ей что-то сказать, однако огрица налегала на весла с таким рвением, что решительно ничего не слышала. И не замечала, покуда над озером не сгустилась тьма. Удивившись тому, как быстро наступила ночь, Окра подняла глаза и поняла, что дело не в ночи, а в нависшей над ними готовой пролиться дождем темной туче. Против дождя как такового огрица ничего не имела, но слишком сильный ливень грозил заполнить лодку водой.
      – Может, вернемся и переждем бурю у берега? – спросила она Мелу.
      – Поздно, – вздохнула русалка. – Тучная Королева отрезала нас от укрытия.
      – Тучная Королева?
      – Вон та туча, самая пакостная в Ксанфе. Вечно устраивает всем гадости.
      – Подумаешь! Нам, ограм, гадости только в радость.
      – Да? А ты плавать умеешь?
      – Нет.
      – В таком случае ее гадости тебя не обрадуют.
      Вскоре Окра и сама убедилась, что от проделок Тучной Королевы радости мало. Облако сформировалось в здоровенный туманный рот, который принялся дуть прямо на них, вздымая волны все выше и выше. Дождь сначала закапал, потом зачастил, а потом хлынул как из ведра. Мела завизжала.
      – Что с тобой?
      – Пресная вода!
      – А чем она плоха?
      – Я жительница моря. От пресной воды у меня тускнеет чешуя на хвосте.
      – Так ведь ты сейчас без хвоста и без чешуи. У тебя ноги.
      – Ноги.., если лодка пойдет ко дну, мне придется вернуть хвост: плавать с помощью ног я не умею. К тому же от пресной воды портится и моя кожа.
      Между тем ливень и перехлестывавшие через борта волны стали заполнять лодку водой. Окра попыталась было вычерпывать ее пригоршнями, но вода поступала слишком быстро, так что в конце концов огрица бросила это занятие и снова села на весла. Некоторое время ей удавалось справляться с волнами – они ведь вроде драконов, и главное тут найти правильный подход – но буря крепчала, да к тому же, как назло, ее одолел приступ астмы.
      Наконец чудовищный вал, словно скорлупку, подхватил лодку на гребень и понес ее неведомо куда. Грести или вычерпывать воду было совершенно бесполезно: спутницам оставалось лишь вцепиться в борта и держаться изо всех сил, чтобы не полететь в воду.
      В воду они не полетели: волна с размаху швырнула лодку на какой-то утес, и их выбросило на сушу. После чего с чувством исполненного долга волна схлынула, оставив их на голом, пустынном берегу. Мела дрожала от холода, и даже Окра нашла, что здесь, пожалуй, довольно свежо.
      Буря пошла на убыль, но злоключения спутниц на этом не закончились. Едва проморгавшись, они заметили приближавшийся к ним со зловредным, шуршащим хихиканьем песчаный холм.
      – Бархан! – в ужасе воскликнула Мела.
      – Баран? – с трудом переспросила все еще задыхавшаяся Окра.
      – Вроде того, но не простой, а песчаный. Причем он у них за главного, поэтому и называется бараньим ханом.
      Хан, чтоб ты знала, из всех баранов наиважнейший – вроде как в замке Ругна король. Сама я таких чудовищ до сих пор не встречала, но слышала, что они очень опасны.
      Всякого, кто им попадается, засыпают песком и превращают в ископаемые, Бархан хихикнул, соглашаясь с услышанным.
      – Наверное, правильнее было бы говорить «в закопаемые», – предположила Окра.
      – Как ни говори, а хорошего в этом мало.
      Не случись у Окры приступ астмы, она, наверное, попробовала бы сразиться с барханом, несмотря на то что песок, как известно, текучий да сыпучий и драться с ним обычным способом невозможно. Но, будучи ослабленной и больной, огрица принялась энергично тереть голову, пока та не нагрелась. А как нагрелась, в ней хоть и тускло, но засветилась догадка.
      Подхватив с земли несколько выброшенных на берег обломков дерева, она спешно сложила из них маленькие, но вполне новые ворота. Бархан мог быть хоть десять раз ханом, но, оставаясь бараном, уставился на них так же тупо, как и любой из его племени. Теперь его можно было не опасаться до тех пор, пока ворота не постареют.
      Избавившись от угрозы, женщины осмотрелись и с сожалением поняли, что выбросило их на берег не слишком далеко от воды. Опасаясь, что Тучная Королева не улетела далеко и в любой момент может вернуться, они решили переночевать здесь.
      Оттащив лодку подальше от берега и оставив сушиться, они обследовали остров и нашли источник огненной воды (жидкости вроде огрской огорелки, но не такой крепкой и, разумеется, не подожженной). Это оказалось весьма кстати, поскольку огненная вода не только мигом заставила их забыть о холоде, но и избавила Окру от астмы. Мела даже воспользовалась этой жидкостью, чтобы ополоснуться и избавиться от раздражавших кожу следов гадкого дождя. Это настолько улучшило ее настроение, что русалка, распевая песню сирены, принялась расчесывать магическим гребнем свои и без того роскошные волосы, придавая им совершенно волшебный блеск.
      Песня Окру не взволновала (как известно, такого рода песнопения рассчитаны на слушателей-мужчин), но вид русалочьих локонов поверг ее в восторг. Она с сожалением коснулась собственных прядей – нежных и мягких для огрицы, но грубых и неухоженных на взгляд других разумных существ. До сих пор ей просто не приходило в голову, что волосы могут быть красивыми, да и в красоте как таковой она, подобно всем ограм, не видела никакого толку. Но сейчас ей стало попросту завидно.
      – Хочешь, я причешу и тебя? – спросила Мела.
      Окра покраснела (что, надо заметить, так же нехарактерно для огров, как мыть голову или причесываться) и согласилась Русалка взялась за дело, и вскоре ее магический гребень превратил спутанные пряди на голове огрицы в чудесные, шелковистые локоны. Увидев в воде свое отражение, Окра с трудом себя узнала, но вовсе тому не огорчилась.
      Ближе к сумеркам они прошлись по пляжу, набрали сахарного песку, песочных пирожных да куличей, соорудили из выброшенного волнами дерева шалаш и, нарвав с подушечниц подушек, завалились спать.
      Поутру им удалось разнообразить меню, найдя лужицу масла с плававшими в ней шпротами. Под огненную воду они пошли замечательно. Окра к тому времени окончательно уверилась в том, что путешествовать со спутницей куда веселее, чем в одиночку. Тем более с такой спутницей, как Мела – красивой, доброжелательной и совершенно не похожей на огра.
      – Окра, можно задать тебе один вопрос? – спросила русалка.
      – Конечно, только я не уверена, что смогу ответить.
      Мы, огры, умом не блещем.
      – Не знаю, по-моему, ты очень даже смышленая особа. А вопрос вот какой: почему ты говоришь не на огрский манер?
      – Я говорю как все мы, только не так громко.
      – Нет. Ты не рифмуешь слова.
      – Это как?
      – Ну, например, если от кого-то плохо пахнет, то человек, русал или кто угодно скажет ему: «Уйди, не воняй» или что-нибудь в этом роде. Но огр непременно ляпнет: «А ну, кыш – ты чего смердишь!» Все огры разговаривают корявыми стихами, а ты нет.
      Окра задумалась.
      – Не знаю, что и сказать. Я за своими ничего похожего не замечала. Может быть, наша речь звучит так чудно только для посторонних.
      – Ну я ведь тоже посторонняя. Наверное, ваше племя отличается от других.
      – Возможно. Но если хочешь, я попробую рифмовать.
      – Не стоит, – отозвалась Мела с музыкальным смехом, – ты нравишься мне такой, какая есть.
      Спустив лодку на воду, они продолжили путь к дальнему берегу. Тучная Королева пустилась за ними вдогонку и, хотя Окра налегала на весла изо всех сил, наверное, догнала бы, не соверши досадную для себя ошибку. Завидя лодку, она дунула с такой силой, что шквал понес суденышко к берегу. Туча почти сразу поняла свою оплошность, но втянуть выпущенный воздух обратно уже не могла.
      Однако, не сумев потопить беглянок, Тучная Королева с досады разразилась таким свирепым ливнем, что высадившимся на берег подругам пришлось спешно искать укрытие. К счастью, поблизости нашлась мешочница. Нарвав с нее мешков, они натянули их на каркас из веток, придавили края раковинами и соорудили таким образом более-менее защищавшую от дождя палатку. Где и улеглись спать.
      Сон у огров крепкий, однако в непривычной обстановке Окра спала чутко, и как только ветер приоткрыл прижатый ракушкой полог, насторожилась. А тут еще что-то холодное коснулось ее руки и мягко, как дождевая капля, шлепнулось на землю Это заставило огрицу пробудиться окончательно.
      О прерванном сне она не жалела, поскольку снилось ей, будто она скакала верхом на ночной кобылице, а верховая езда никак не относилась к числу ее любимых занятий. По суше Окра передвигалась с помощью ног, а по воде на лодке – с помощью рук и весел. А когда осмотрелась, то обрадовалась пробуждению еще больше, поскольку выяснила, что в палатку неведомо как (судя по тишине, дождь кончился, и снаружи царило полное безветрие) забрался опасный паразит, клещ-пассатиж. Как и все клещи – хоть плоскогубцы, хоть кусачки – он являлся кровососом.
      Выводок таких тварей мог выпить кровь даже у огра, особенно во сне. Однако в настоящий момент Окру волновал не столько сам клещ, столько то, каким образом он попал в палатку. Отверстий в мешковине не было, и по всему выходило, что паразита кто-то подбросил.
      Огров принято считать неуклюжими, но это ошибка.
      В большинстве случаев они и вправду движутся с шумом и треском, поскольку таиться не считают нужным и всегда предпочитают идти напролом. Однако в случае необходимости любой огр – даже не такой маленький и ловкий, как Окра – способен действовать совершенно бесшумно. Действуя совершенно бесшумно, она осторожно вытащила из своей котомки нож. Разумеется, он предназначался не против пассатижа, которого огрица прихлопнула бы одним щелчком. Дело в том, что, осторожно повернув голову, Окра увидела склонившуюся над распростертой Мелой уродливую фигуру гнусса.
      Гнуссы являлись человекоподобными чудовищами, уступавшими ограм или троллям в росте и силе, но зато превосходившими все прочих по части гнусности.
      Окра метнула в гнусса свой нож и угодила в то место, где у людей и даже у огров находится сердце. Гнусе по причине полнейшей бессердечности остался жив, однако завопил от боли и вылетел из палатки.
      Выскочив следом, Окра увидела полторы уймы гнуссов и прорву с четвертью клещей; последние облепили ее лодку, видимо, приняв пошедший на ее изготовление темно-красный материал за настоящую «Бычью кровь».
      Безмозглым паразитам было невдомек, что на самом деле это не кровь, а вино, причем не жидкое (кто, где и когда видел жидкую лодку), а совершенно сухое.
      Взбешенная Окра даже не позаботилась о том, чтобы вернуть нож: для расправы над гнуссами ей вполне хватило бы и кулаков.
      – Эй вы, гнуссные образины! – воскликнула она. – Зачем вы залезли в мою палатку и тормошите мою лодку? Что вы задумали?
      Надо сказать, что по части тупости гауссы почти не уступают ограм, так что их вожаку даже в голову не пришло промолчать или соврать.
      – Мы затеяли гнусснейшую гнуссность – уговорить тебя пойти с нами в наше логовище, чтобы там замучить тебя до смерти. Кровь твою выпьют клещи, мясо мы сожрем, из шкуры сделаем барабан, а из костей палочки, чтобы в него барабанить.
      – А лодка-то вам зачем? Вы же не умееете грести!
      Задавая такой вопрос, Окра проявила не больше ума, чем гауссы, но должна же огрица хоть когда-то проявить природную глупость.
      – Водой до нашей клоаки ближе, а на весла мы посадим тебя. Кстати, и русалку с собой возьмем – вон она какая аппетитная. Сначала позабавимся, а потом и ее употребим в дело. Кровушку клещикам, кожу на барабан, косточки на палочки.
      Окра по крайней своей наивности не слишком хорошо поняла, что подразумевают гнуссы под словами «позабавимся» однако нисколько не сомневалась в том, что забавы у их такие же гнуссные, как и они сами. А потому перешла от разговоров к делу: начала орудовать кулаками.
      Какой бы хилой ни была она по огрским меркам, раскидать жалких гауссов не составило ей ни малейшего труда. Вернувшись в палатку, Окра обнаружила, что Мела так и не проснулась, в то время как несколько клещей, тихонько присосавшись, тянут из нее кровь.
      – Мела, проснись! – крикнула она.
      Мела проснулась. И увидела клещей. И завопила:
      – Ооооооой!!!!
      Окра малость растерялась, поскольку с этим воплем в воздух вылетели разом четыре похожих на небольшие дубинки восклицательных знака. Но потом пришла в себя, посрывала с кожи Мелы клещей да этими самыми дубинками их и порасплющила. После чего закинула за спину котомку и помогла русалке выбраться наружу. У той от потери крови кружилась голова, что не помешало ей обратить внимание на беспорядок на берегу.
      – Что это за чудные уродцы? И почему одни из них заброшены на ветви, другие засунуты головами в дупла, а третьи вбиты по уши в землю?
      – Это гнуссы. Я попросила их убраться с дороги.
      – А…
      – Потом Мела увидела лодку и взвизгнула снова.
      Не теряя времени Окра подхватила пару дубинок и сшибла с бортов всех клещей, благо те уже были изрядно пьяны.
      Спутницы уселись в лодку и поспешили покинуть гнуссную бухту. К счастью, Тучная Королева им больше не досаждала, однако Мела потеряла достаточно крови и для дальнего плавания была слишком слаба. Поняв, что подруга нуждается в отдыхе и помощи, Окра направила лодку обратно к острову.
      Причалив неподалеку от бархана, так и пялившегося на все еще новые ворота, она первым делом оттащила русалку к источнику огненной воды, влила в нее несколько ореховых скорлупок бодрящего напитка, усадила на мягкие подушки и даже спела ей огрскую колыбельную песню. Единственную, которую знала.
      Спи огренок, спи любимый, спи мое дитя, Треснули тебя дубиной по башке шутя.
      Завидя на небосводе нечасто появляющуюся голубую луну, Окра полюбовалась ею, пожалела, что не может дотянуться и добыть себе голубого сыра, и сомкнула глаза.
      Спала она настороженно, готовая вскочить при первом же признаке опасности.
      Поутру оказалось, что Мела чувствует себя гораздо лучше, а вот Окра – гораздо хуже Она с трудом добралась до лодки, а о том, чтобы грести, не могло быть и речи.
      – Кажется, я догадываюсь, в чем дело, – промолвила Мела. – Давай-ка снимем котомку.
      Она помогла подруге избавиться от торбы и тут же воскликнула:
      – Ну вот, я так и думала. У тебя на спине клещ.
      И действительно, паразит присосался к спине огрицы, спрятавшись под котомкой, которую та не сняла на ночь.
      Должно быть, он забрался в мешок, когда Окра расправлялась с гнуссами, а стоило ей заснуть, принялся сосать кровь.
      Роли поменялись: теперь русалка заботливо ухаживала за больной огрицей, и к концу дня та уже оправилась настолько, что с удовольствием уплетала сорванные с дерева сайки с выдавленным из маслят маслицем, запивая лакомство кокосовым молоком.
      На следующее утро Окра смогла сесть на весла и перегнать лодку к западному побережью, где Мела, используя свои огненные опалы вместо прожекторов (стоит отметить, что хотя горели они ярко, но, вопреки названию, хозяйку свою совершенно не опаляли), отыскала путь, ведущий через дюны в огромную пещеру с волшебными источниками и подземной рекой, где обитали ее пресноводные сородичи. О существовании этого поселения она узнала из хранившегося в невидимом кошельке справочника и надеялась, что тамошние жители подскажут ей самый удобный и безопасный путь к замку Доброго Волшебника. Вообще-то морские русалки и русалы почти не поддерживали отношении с пресноводными, но все-таки родня есть родня.
      Поначалу Окра тащила лодку за собой, но тропа шла в гору и становилась все уже, так что огрица вспотела.
      Хорошо еще, что раскидистые зонтики давали достаточно тени, но остальные растения дороги отнюдь не облегчали. Пальчиковые пальмы нахально тыкали в подруг пальцами, лютики люто бранились, а гвоздики так и норовили воткнуться им во что попало. Совладать с жарой им удалось, испив бодрящего напитка из кока-колодца, но вот лодку в конце концов пришлось оставить. На отдых остановились в живописной рощице, где Мела, не удержавшись, сорвала с ближайшего шального куста расписную шаль, а Окра с удовольствием упрятала пряный пряник прямиком за щеку.
      Настроение улучшилось, и Мела на радостях затянула «Песнь о Спящем Драконе». Окра запомнила припев и с удовольствием подпевала. Подружкам даже показалось, что солнце, заслушавшись их пением, замедлило свой ход, но потом поняли, что причиной тому была древняя могучая ель, из-за которой время в роще текло еле-еле.
      Они могли наслаждаться отдыхом долгие часы, тогда как снаружи за это время проходили считанные минуты.
      Впрочем, отдохнув, они тронулись в путь, сообразив, что пока тропа идет по этой волшебной роще, а они идут по этой тропе, время работает на них.
      Все вокруг радовало зрение, обоняние и слух, а когда Мела увидела миниатюрную хрустальную горку, с вершины которой в маленькое хрустальное озерцо с хрустальным звоном стекал ручеек, она не смогла сдержать восхищения. Да что там русалка, это зрелище проняло даже не привыкшую восторгаться какими-либо красотами огрицу.
      Однако приглядевшись к чудесному хрустальному гроту, Мела воскликнула снова, на сей раз от ужаса: она увидела вмороженную в прозрачную глыбу изящную женскую фигурку.
      – Ох, не нравится мне это, – с дрожью в голосе шепнула русалка, схватив огрицу за руку. – Может быть, время здесь не только замедляется, но и замерзает. И мы чего недоброго вмерзнем в какой-нибудь кристалл, как эта бедняжка. Давай-ка уберемся отсюда.
      – Но хорошо ли мы поступим, если сами уйдем, а ее бросим? – задала Окра вопрос, совершенно немыслимый ни для одной порядочной огрицы.
      – Ой, как же я сама о ней не подумала, – огорчилась Мела. – Надо попробовать ее вызволить.
      Подняв свои огненные опалы, русалка поднесла их к кристаллу так, чтобы они его опалили. Они и опалили: глыба замерцала, и поверхность ее подтаяла, но растопить кристалл целиком не удалось.
      Окра попыталась расколоть его своим ножом, но отбила лишь несколько мелких осколков да затупила лезвие.
      Вновь взявшаяся за дело Мела завела магическую песнь сирены: кристалл дрожал, светился, переливался всеми цветами радуги, но оставался целым и невредимым.
      – Рявкни погромче, по-огрски, – отчаявшись попросила русалка. – Вдруг это поможет.
      Окра открыла рот, но вместо того чтобы взреветь, повинуясь неосознанному порыву, взяла высокую ноту. А потом ее как повело – она брала ноту за нотой: выше, выше, еще выше.., пока ее голос не воспарил так высоко, что его уже невозможно было услышать.
      – Поразительно! – воскликнула Мела. – Так вот в чем твой талант, в голосе. Такое волшебство называется ультразвуком. Это должно подействовать.
      И это подействовало. Хрустальная глыба задрожала, дала несколько трещин и наконец распалась на части.
      Освобожденная из хрустального плена женщина растерянно качала головой и моргала.
      Но тут возникло новое затруднение. Зачарованная тропа проходила сквозь грот, но оказалось, что она перекрывается тяжелой каменной дверью. До сих пор огромный кристалл не давал ей закрыться, но теперь каменная плита заскользила по направляющим, преграждая выход. Недавняя пленница пребывала в таком ошеломлении, что не замечала ничего вокруг, так что Окре пришлось подхватить ее и оттащить от закрывающейся двери. Мела отскочила сама за миг до того» как проход оказался наглухо закрытым.
      – Как тебя зовут? – спросила русалка, когда огрица поставила спасенную красавицу на землю.
      – Я.., не…
      – Яне?
      – Я не.., не помню, – пролепетала женщина с глубоким вздохом, всколыхнувшим грудь и заставившим мерцать и переливаться серебристо-зеленую, в тон малахитовым волосам и удивительным, глубоким как море глазам, ткань платья.
      – О… – русалка тоже вздохнула. – Ну что ж, пока не вспомнишь, будем звать тебя Яне. Я Мела, морская русалка, а это Окра, она огрица. Может, ты и этого не помнишь, но мы только что вызволили тебя из заточения в кристалле.
      – Привет… – также растерянно пролепетала Яне. – Спасибо.
      – Но мы хотели бы узнать о тебе побольше, тогда, может быть, нам удастся сделать для тебя что-нибудь еще.
      Скажи, куда ты направлялась?
      – Направлялась? – взгляд Яне выдавал полнейшее недоумение.
      – Ясно, этого ты тоже не помнишь. А откуда ты шла?
      В ответ красавица лишь беспомощно развела руками.
      – Похоже, она в весьма затруднительном положении, – заметила Мела, покосившись на Окру.
      – Но ведь и мы тоже, каждая по-своему! – осенило огрицу. – А стало быть ей, как и нам, не помешало бы попасть к Доброму Волшебнику. Наверное, нам по пути.
      – Что скажешь? – спросила русалка у Яне. насчет пути.., его я тоже не знаю.
      Мела улыбнулась.
      – По правде сказать, мы сами ищем эту дорогу. Пойдем с нами, вместе веселее. А уж потом Добрый Волшебник укажет каждой из нас ее собственный путь.
      – Пойдем, – радостно закивала Яне, – вы мне нравитесь.
      – Только вот куда идти? – встряла Окра. – Тропу, по которой мы шли, перегородил камень.
      – Придется вернуться, и поискать другую, – сказала Мела. – Много времени мы в этом еле-ельнике не потеряем, а если двинемся бездорожьем, рискуем потеряться сами.
      И они направились назад, к побережью. Мела вышагивала первой, Яне семенила за ней, а замыкала шествие Окра. Мысли в такт шагам метались по ее голове, ударяясь изнутри о стенки черепа, отскакивая и перемешиваясь. Огрица пыталась понять, каким образам такая красивая, так чудесно одетая женщина могла забраться в не имевший ни окон ни дверей кристалл.

      Из уроков Ксанфографии Че прекрасно знал об оборонительных и заградительных свойствах сада, ограждавшего замок Ругна.
      – Нам нужно убедить деревья в том, что мы друзья, – сказал маленький кентавр. – Иначе они переплетут ветви, и к замку будет не подойти.
      – Глупости! – фыркнула Дженни. – Деревья машут ветками, только когда дует ветер, а уж переплетать их точно не умеют, – девочка шагнула вперед и тут же наткнулась на перегородившую ей путь толстую ветку.
      – Ой, и правда.., да, я совсем забыла, что у вас все совсем не так, как у нас.
      – А как дать им понять, что мы не враги? – спросила Гвенни.
      – Надо представиться и рассказать о цели своего Прибытия, – пояснил маленький кентавр.
      Юная гоблинша шагнула к преграде.
      – Я Гвенни, наследница гоблинатора Гоблинова Горба. Иду к Доброму Волшебнику, чтобы узнать, как мне стать первой женщиной-вождем гоблинского народа.
      Деревья, словно переговариваясь, зашуршали листвой.
      Потом ветви раздвинулись, но едва Гвенни шагнула в образовавшийся проход, сомкнулись за ее спиной.
      – А я Дженни из Двухлунии, – сказала эльфесса. – Мы с Гвенни подружки, и я хочу ей помочь.
      Снова зашелестели листья и опять открылся проход.
      – Я Че, спутник Гвенни. Считается, что мне суждено изменить ход истории Ксанфа, – представился маленький кентавр, а когда деревья пропустили и его, вежливо поблагодарил:
      – Спасибо.
      По сторонам тропы росли самые разнообразные деревья: сад не только защищал замок, но и снабжал его обитателей снедью, одеждой, обувью и всей необходимой утварью. У путников просто глаза разбегались от свисавших с ветвей лакомств, но кентавр предупредил, что без разрешения рвать ничего нельзя.
      Через некоторое время они увидели могучие стены и окружавший замок глубокий ров. Ровное чудовище высунуло из воды змеиную голову, но, узнав гостей, снова нырнуло на дно. Ведь им уже случалось посещать замок, просто тогда они не приходили пешком.
      Спустя мгновение из ворот, приветствуя гостей радостными восклицаниями, выбежала совсем молоденькая с виду женщина в джинсах. Это была Электра, первая в истории Ксанфа принцесса, позволявшая себе носить столь простецкую одежду. Прибывших она прекрасно знала, поскольку два года назад они гостили на ее свадьбе. На самом деле Электре уже минуло двадцать, но выглядела она самое большее на шестнадцать. Последнее обстоятельство имело особое значение в связи с тем, что ее муж, принц Дольф, не достиг еще и восемнадцатилетия, а как всем известно, жены должны быть моложе мужей. Если не по возрасту, то хотя бы с виду. Откуда взялось столь странное правило и какой в нем смысл, никто не знал, однако Че было совершенно точно известно, что оно записано где-то в самой толстой и скучной Книге Правил.
      Обняв, расцеловав и растормошив всех по очереди, Электра впустила их в замок и первым делом повела в детскую, похвастаться принесенными ей аистом близнецами.
      Облик этой веснушчатой девчонки никак не вязался с такими важными словами, как «принцесса» и уж тем более «мама», однако, похоже, обе эти роли ее ни капельки не тяготили.
      Гостям отвели комнату, где девочки смогли помыться и переодеться. Че в это время смотрел в окошко. Конечно, у кентавров порядки совсем другие, но они с уважением относятся к обычаям людей, так что подсматривать, какого цвета у его спутниц трусики, ему даже не пришло в голову.
      Затем новоприбывших пригласили в трапезную, где они удостоились любезного приветствия короля Дора, королевы Айрин и по-юношески нескладного принца Дольфа. А когда к столу вышла Электра, Че поразился.
      Сменив джинсы на изысканное бледно-зеленое с золотыми блестками платье, а кеды на изящные туфельки, она преобразилась так, что в первый момент кентавр ее не узнал. Конечно, веснушки с лица никуда не делись, но само оно стало не просто симпатичным, а особенным и по-взрослому красивым. Электра выглядела почти так же, как в день свадьбы, когда волшебное подвенечное платье превратило ничем не примечательную девчушку в настоящую чаровницу.
      Заметив на лицах гостей неподдельное удивление, королева Айрин со смехом заявила:
      – Мы пришли к соглашению, которое устроило всех.
      Днем, в неформальной обстановке, Электра одевается как угодно, а к вечеру и на торжественные мероприятия облачается как подобает принцессе. Что ни говори, но теперь она важная особа.
      – Неужели и я смогу когда-нибудь выглядеть так прелестно? – мечтательно вздохнула Гвенни.
      – Непременно, – откликнулась королева. – Ты станешь вождем, и должна будешь выглядеть соответственно.
      Тем паче тебе есть с кого брать пример: у твоей матушки прекрасные манеры, да и одевается она превосходно.
      Че при этом подумал, что Гвенни и сейчас выглядит совсем неплохо. Правда, сама она – что лишь усиливало ее очарование – об этом даже не догадывалась.
      На стол подали все те лакомства, которые искушали гостей, пока они шли по саду. Не был забыт и Сэмми – ему досталась миска мышиных хвостиков и блюдечко кошачьей мяты.
      Конечно, тот факт, что трое гостей, явившихся по личному делу, удостоились такого внимания, мог вызвать удивление, но ведь, по здравому размышлению, они были не обычными детьми. Дженни прибыла из другого мира и, можно сказать, представляла в Ксанфе свой народ: невиданных здесь ранее четырехпалых эльфов с заостренными ушами и способностью к мысленному общению.
      Гвенни в случае удачи могла изменить будущее гоблинского племени столь же разительно, как менял наряд внешность Электры. Что же до Че, что согласно предсказанию ему предстояло изменить ход истории Ксанфа, хотя каким именно образом – все представляли себе весьма туманно. Возможно, его миссия заключалось как раз в том, чтобы помочь Гвенни прийти к власти, но пока это оставалось лишь предположением. Король с королевой, устраивая торжественный обед, наверняка учли все эти обстоятельства.
      После трапезы Электра пригласила их в бывшую спальню принцессы Айви, на стене которой по-прежнему висел волшебный Гобелен. Туда же она принесла в плетеной колыбельке и своих двойняшек.
      – Им очень нравятся движущиеся картинки, – пояснила счастливая молодая мама, – поэтому я всегда приношу их сюда перед сном.
      Гобелен был соткан волшебницей Гобеле девятьсот лет назад, еще до того, как Электра погрузилась в магический сон. Кудесница подарила свое изделие Повелителю зомби, который далеко не сразу разобрался в том, какое сокровище ему досталось. В настоящее время Повелитель зомби жил в собственном замке, но Гобелен предпочел оставить в замке Ругна, где этот шедевр магического искусства мог принести наибольшую пользу. И Айви, и Дольф (да и не они одни) узнали с его помощью много интересного.
      Изображение на Гобелене являлось подвижным, оно постоянно менялось, показывая картины из прошлого и настоящего Ксанфа. Умело настраивая его, можно было даже за кем-нибудь подсмотреть, хотя подсматривать, конечно, нехорошо.
      Так или иначе вещица была прелюбопытная и весьма полезная.
      – Что бы вы хотели посмотреть? – спросила Электра.
      Конечно, ее близняшки были слишком малы, чтобы высказывать какие-либо пожелания, а в настоящий момент им и вовсе было не до Гобелена. Они во все глазенки таращились на залезшего к ним в колыбельку и игравшего с выбившейся из одеяльца ниточкой кота Сэмми.
      Гвенни пожала плечами, а вот Дженни заинтересованно спросила:
      – Может эта штуковина показать огрицу Окру?
      До этого момента на Гобелене красовалось изображение замка Ругна, но едва девочка высказала свое пожелание, как оно сменилось видом красивой рощицы или сада с великолепными цветами и хрустальной скалой с хрустальным гротом, с вершины которой каскадом сбегал в хрустальное озерцо хрустальный водопад. От такой красоты захватывало дух.
      Сначала живых существ на виду не было. В хрустальной скале имелась пещера, сквозь которую проходила тропа. Пещера запиралась каменной дверью, однако дверь эту удерживала в открытом положении хрустальная глыба.
      Потом на тропе появились две женские фигуры. Одна женщина отличалась крепким телосложением, наличием на теле волосяного покрова и спутанной светлой шевелюрой. Ее спутница, весь наряд которой составляли туфельки, имела великолепные чувственные формы и роскошные шелковистые локоны.
      – Э, да это Мела, – послышался с порога голос вошедшего в комнату Дольфа.
      – Нада говорила мне, что ты с ней знаком, – отозвалась Электра с заметным неудовольствием в голосе.
      – Ну, было дело… – пробормотал он, не отрывая глаз от изображения. – Но я ведь на ней не женился.
      – Еще бы ты женился, в девять-то лет! – фыркнула Электра.
      – Неважно. Хотя, конечно, не могу не признать, что у нее красивая…
      Часть обнаженной женской фигуры затуманилась, так что разглядеть самые «красивые» части русалочьего тела больше не представлялось возможным.
      Оторвав взгляд от зрелища, удерживавшего его не хуже глазка гипнотыквы, Дольф покинул комнату боромоча себе под нос:
      – Эх, будь мне снова девять…
      Гвенни и Дженни переглянулись. Это не укрылось и от Че, понявшего, что девочки подумали о том же, о чем и он. О том, как влияет на отношения между людьми семейная жизнь.
      Неожиданно Электра встала.
      – Вы не присмотрите минуточку за моими малышками? – спросила она, – Мне нужно кое-что сделать.
      Девочки, как это свойственно всем девочкам, ничего не имели против возможности посидеть с малютками, Че давно приметил, что все девочки почему-то без ума от детишек.
      – Интересно, что за дело у нее возникло? – задумчиво произнесла Дженни, когда Электра вышла.
      – Наверное, хочет попросить у Дольфа прощения, – предположил Че.
      – Прощения? Это за что?
      – За то, что приревновала его к этой русалке, – сказала Гвенни.
      – А что, она не могла извиниться перед ним прямо здесь? – усомнилась Дженни.
      – А вдруг ей захотелось попросить прощения тем манером, каким принято в гипнотыкве, – усмехнулся Че.
      – А какая разница? – не поняла Дженни.
      На сей раз переглянулись Гвенни и Че.
      – Ты правда не знаешь, как просят прощения медяшки? – поинтересовалась Гвенни.
      – Извинение и есть извинение. Разве нет?
      – Вижу, – пробормотала Гвенни со странной улыбкой, – нам нужно кое-что тебе показать. Че, ты как?
      Продолжая усмехаться, маленький кентавр подошел к гоблинше. Будучи вдвое младше, он принадлежал к более крупному виду живых существ, а потому несколько превосходил ее ростом.
      – Кто из нас будет извиняться? – полюбопытствовал кентавр.
      – Я перед тобой, – сказала Гвенни, – то есть я буду как будто Электра, а ты как будто Дольф.
      – Идет. Действуй.
      – Я не понимаю… – начала было Дженни, но осеклась. Потому что Гвенни обняла Че за шею и поцеловала в губы.
      – Что ты делаешь? – изумилась Дженни.
      – Ну как, ты меня простил? – спросила гоблинша у кентавра.
      – Хм, не совсем, – с улыбкой ответил Че. – Для верности не мешало бы извиниться еще разочек.
      По правде сказать, он мог бы принимать такого рода извинения в больших количествах, поскольку находил их очень приятными. Гвенни понравилась ему с первой встречи, но со временем стала нравиться еще больше. За последние два года тело ее приятно округлилось, и.., впрочем, конечно, к делу все это совершенно не относилось.
      – Ну что ж, – поддержала его игру Гвенни. – Коли так, я попробую извиниться получше, – сняв очки, она откинула назад свои волосы, вновь заключила Че в объятия, прижалась к нему, взъерошила волосы ему и одарила его долгим нежным поцелуем.
      – Теперь-то уж ты удовлетворен, – промолвила она с напускной серьезностью, хотя Че знал, что ей стоит больших трудов не расхохотаться. Это была их любимая игра: с серьезным видом проделывать всякие дурацкие штуки, которыми так любят заниматься взрослые.
      – Ну… – начал было он, сдвинув брови, но тут вмешалась Дженни.
      – Хватит, хватит… – с улыбкой заявила она. Улыбки светились и на личиках двойняшек, любовавшихся сценой «извинения», вместо того чтобы смотреть на Гобелен. – Ты хочешь сказать, что Дольф с Электрой как раз этим сейчас и занимаются? Целуются?
      – Думаю, не только этим, – отозвалась Гвенни с той же насмешливой серьезностью, – хотя сказать, чем еще, не могу, поскольку в Тайны Взрослой Жизни еще не посвящена. Догадываюсь только, что чем-то очень приятным.
      – Вряд ли, – усомнилась Дженни. – Взрослые народ занудный, и скорее всего их Тайны такие же скучные, как они сами. Хотя, конечно, мне очень хотелось бы знать, что они так скрывают.
      – Конечно, я могу только строить догадки, – сказала Гвенни, – но мне кажется, это связано с тем, как мужчины смотрят на таких женщин, как русалка Мела.
      Все непроизвольно посмотрели на Гобелен. Никакие места на теле русалки уже не затуманивались, однако Че, как ни вглядывался, так и не уразумел, почему многие мужчины предпочитают смотреть на женщин, вместо того чтобы заниматься по-настоящему интересными делами.
      Например, стрелять из лука, рвать с деревьев пироги или решать математические уравнения.
      Между тем на Гобелене разворачивалось действие: русалка и ее спутница подошли к подпиравшему дверь грота кристаллу и принялись заинтересованно его рассматривать. Время от времени они качали головами, как будто пытаясь найти какое-то решение.
      – Непонятно, почему Гобелен показывает их, нужна-то нам была огрица? – выразила недоумение Дженни.
      И тут – комнату даже озарила маленькая вспышка – Че осенило.
      – Знаете что? По-моему, эта рослая, плечистая женщина и есть огрица.
      Девочки уставились на него с сомнением.
      – Но она не такая уж огромная и вовсе не безобразная, – возразила Гвенни. – Обыкновенная женщина, только мускулистая и высокого роста.
      Но когда Че внимательно пригляделся к Гобелену, его догадка превратилась в уверенность.
      – Все-таки это огрица, – заявил он, – и пропорции тела, и характер движений, все выдает в ней огрскую породу. Да, она не великанша, но ведь и люди бывают разного роста. Наверное, среди своих она считается маленькой и слабенькой.
      – Может быть, эта Окра перенесла тяжелую болезнь, и огры прогнали ее за несоответствие их требованиям.
      – Возможно, – сочувственно произнесла Дженни, – ей и вправду стоило бы стать Главным Действующим Лицом. Тогда…
      – А что бы в таком случае было с тобой? – резко спросила Гвенни.
      – Я осталась бы в Двухлунии, со своей семьей и способностью к посылам…
      – Но без очков, – сказал Че.
      – И без новых друзей, – добавила Гвенни.
      – И то правда, – согласилась Дженни. – Но все равно делать ее второстепенной было несправедливо.
      – Нам ведь неизвестно, почему выбрали тебя и кто это сделал, – сказал Че. – Возможно, на то была веская причина. Возможно, когда-нибудь мы о ней узнаем, а пока для верного суждения у нас недостаточно сведений.
      – Наверное, ты прав, – согласилась эльфесса, а потом, снова приглядевшись к Гобелену, поинтересовалась:
      – Мы видим на картинке именно то, что происходит сейчас?
      – Не думаю, – отозвался Че. – Обычно Гобелен ориентируется на прошлое. Сейчас вечер, темнеет, а мы видим ясный день. Возможно, огрица уже легла спать, а Гобелен показывает ближайшее прошлое, когда она совершала активные действия.
      – А что за действия? – спросила Гвенни. – Не пойму, что они с Мелой прицепились к этой глыбе? Что в ней такого интересного?
      – Умей мы управлять Гобеленом, мы смогли бы настроить его на глыбу и рассмотреть ее в другом масштабе и в нужном ракурсе (все-таки кентавр есть кентавр: не может без того, чтобы не ввернуть мудреное словечко). Но похоже, будто внутри кристалла что-то находится. Или кто-то.
      – Вот те на! – воскликнула Гвенни.
      Тем временем в комнату вернулась Электра. Снова переодевшаяся в джинсы, растрепанная, но, судя по виду, весьма довольная.
      – Спасибо, – сказала она присутствующим, направляясь к своим малюткам.
      – Он как, принял извинения? – спросила Дженни.
      – Что? – не поняла Электра.
      – Да так… – подавила смешок Гвенни. – Мы тут было подумали.., но это глупости. Скажи лучше, как твои близняшки? Ты уже выяснила, какие у них таланты?
      – Вообще-то да. Добрый Волшебник сказал, что Дон может рассказать все о любом живом существе, а Иви о неодушевленном предмете. Пока они этого не делают, потому что еще не умеют говорить, но по талантам тянут на волшебниц.
      – Вот это да! – воскликнула Гвенни. – , – Это, конечно, здорово, хотя чего-то такого можно было ожидать. Все потомки дедушки Бинка – волшебники. Почему так, понятия не имею, но до сих пор это правило не нарушалось. Мне просто повезло, что я вышла замуж за Дольфа.
      – Да, таланты у них замечательные, – сказала Дженни. – И в будущем, когда малютки подрастут, будут им очень полезны.
      Они поговорили еще немного о том о сем, после чего Электра забрала колыбельку и понесла двойняшек в спальню, а Че, Дженни, Гвенни и Сэмми удалились в отведенную им комнату. Там Дженни запела песню, и скоро вся компания погрузилась в волшебный сон. Вообще-то для того, чтобы песня оказала свое чарующее воздействие, было необходимо от нее отвлечься, но все друзья Дженни, включая кота, уже освоили эту маленькую хитрость. Таким образом очень скоро они оказались в великолепном, похожем на тот, что рос вокруг замка Ругна, саду, под ласковым небом, среди дружелюбно настроенных драконов, кентавров и единорогов. Где и заснули, растянувшись на мягкой, шелковистой травке. Засыпать во сне почему-то гораздо веселее, чем наяву.
 

***

 
      На следующий день Гвенни, Дженни и Че продолжили путь к замку Доброго Волшебника. Зачарованная тропа вела из замка Ругна прямо туда, и они знали, что в дороге затруднений не встретят, но вот попасть в замок будет непросто. Для этого они должны будут выдержать три обязательных для каждого ищущего Ответа испытания. Эти препятствия, равно как и обязательная годичная служба, отбивали желание беспокоить волшебника по пустякам.
      Неудивительно, что все трое испытывали беспокойство.
      Они прошли не так уж много, когда воздух затуманился, сгустился, и перед ними появилась демонесса Метрия.
      – Небось гадаете, что за препону уготовил вам волшебник, – ехидно промолвила она.
      – Не без того, – согласился Че.
      – И правильно делаете, потому что он собирается встретить вас самым тяжким испытанием из тех, что имеются в его распоряжении. За те сто лет, что я его знаю, волшебник не прибегал к нему еще ни разу.
      – Думаю, второе и третье будут еще тяжелее, – отозвался Че, поняв, что Метрия хочет заставить их понервничать, и твердо решивший не доставить ей такого удовольствия.
      – А вот и нет. На сей раз он обойдется одним.
      – Но их всегда бывает три. А нас и самих трое, так что простое умножение…
      – Не умничай, твое дурацкое размножение тут ни при чем. Для вашей компании волшебник решил сделать заключение.
      – Что?
      – Назначение, приключение, злоключение…
      – Может, исключение?
      – Это несущественно.
      – Но почему? В нас ведь нет ничего особенного.
      – А вот это тайна. Ох, до чего же я люблю все таинственное! Мне и самой невтерпеж узнать, в чем тут дело.
      – А если невтерпеж, так почему бы тебе самой не задать Вопрос?
      – Вот еще… И вообще она не любит, когда я оказываюсь рядом.
      – Она? Но ведь волшебник мужчина.
      – При чем тут волшебник? Он-то не против, а вот Дана…
      – Какая еще Дана? – полюбопытствовал Че.
      – Какая-какая.., вот такая… – скривив губы, Метрия изобразила руками нечто среднее между грушей и рюмкой.
      – Я не о том. Кто она такая?
      – Его жена. Я же рассказывала.
      Че, однако, ничего подобного не помнил:
      –.видимо, демонесса рассказывала про эту Дану кому-то другому, с кем его перепутала. Однако он, как и всякий образованный кентавр, знал, что у Доброго Волшебника было ровно пять с половиной (ни больше ни меньше!) жен, которые теперь жили с ним по очереди. Одна из них – должно быть, эта самая Дана – являлась демонессой. Из всего этого можно было сделать интересный вывод: оказывается, демонессы способны не только на вредность, но и на ревность.
      – Слушай, – сказал кентавр демонессе, – а что тебе за радость тащиться с нами по дороге? Летела бы в замок да дожидалась нас там.
      – Ты хочешь от меня избавиться?
      – Конечно.
      – Думаешь, ты самый хитрый? На самом деле ты вовсе не хочешь, чтобы я туда попала.
      – Конечно.
      – Тебе меня не запутать и с толку не сбить. До встречи в замке.
      С этими словами демонесса исчезла.
      – Надо же, – восхитилась Дженни, – ты сумел от нее отделаться! Как тебе это удалось?
      – Поймал на вредности. Она решила, что мне не хочется ни того, чтобы она оставалась с нами, ни того, чтобы отправилась в замок, потому что там интереснее, чем на дороге. А того не сообразила, что могла бы находиться и здесь, и там.
      – Какой ты умный!
      – Я кентавр, – отозвался Че со свойственной ему скромностью.
      – Может быть, к тому времени, когда мы доберемся до замка, она про нас забудет, – мечтательно произнесла Гвенни.
      – Хотелось бы верить.
      Зачарованная тропа позволяла двигаться быстро, однако добраться до темноты было невозможно, а значит, следовало подумать о ночлеге.
      – Неплохо бы найти подходящее местечко для привала, – промолвила Дженни, и кот Сэмми тут же сорвался с места. Дженни поспешила следом, потому что хотя ее котик мог найти что угодно, ему ничего не стоило потеряться самому. Че и Гвенни последовали за ней.
      Свернув на боковую тропку, которую сами они ни за что бы не заметили, Сэмми привел их к чудесной рощице, где имелось все необходимое для ужина и ночлега. Сосна, под которой так и хотелось соснуть, подушечнии, а, подушки с которой так и просились под ушко, молочай, из стручков которого цедили чай с молоком, и поросль всяческих сластей.
      – Неужели, когда нам откроют Взрослую Тайну, мы разлюбим такие вкусности? – со вздохом промолвила Гвенни.
      – Нет, не может быть! – воскликнула Дженни.
      – Однако, – грустно заметил Че, – похоже, что подрастая, все меняются. Посмотрите хотя бы на Электру.
      – Ну, с ней-то как раз все не так плохо, – сказала Гвенни. – Бегает в джинсах, как и раньше. Может, она не присоединилась к Заговору взрослых.
      – Как бы не так. Аиста-то они с Дольфом вызывали, – возразил Че.
      – Как бы хотелось научиться этому без того, чтобы становиться скучной и любить всякие противности вроде шпината, – вздохнула Дженни.
      – Давайте поклянемся, что даже став взрослыми, мы не сделаемся занудами и не разлюбим сладкого, – предложил Че, и девочки поддержали его без возражений.
      Скрепляя обет, они взялись за руки, после чего Дженни завела свою песню, увлекая их в сновидение. Которое, как обычно, перешло в крепкий сон.
      Однако посреди ночи Че проснулся от холодка в желудке. Девочки беспокойно ворочались во сне, и кентавр сообразил, что у них та же проблема. Это наводило на мысль, что они съели слишком много леденцов, хотя в то, что такой вкуснятины, как леденцы, может быть слишком много, верилось с трудом. Не иначе как кто-то наложил на сласти проклятие.
      Наутро они продолжили путь, и в положенное время перед ними предстал замок Доброго Волшебника. Выглядел он не столь впечатляюще, как замок Ругна, однако, будучи местом незнакомым, внушал им больший трепет. До сих пор из всей троицы видеть его доводилось лишь Дженни: она хотела было узнать, как вернуться в Двухлунию; но в последний момент передумала, решив, что еще не готова покинуть Ксанф. Но по существу это не имело никакого значения, поскольку при всяком новом посещении замок Доброго Волшебника выглядел по-новому.
      На сей раз – в этом спутники убедились, подойдя поближе – он имел и вовсе удивительный вид. Стены и башни были сложены не из камня, а из карамели и леденцов, мост через ров представлял собой фигурный имбирный пряник, а вода во рву пенилась, как шипучка в озере Сода-Пробка. При этом мост был опущен, ворота открыты, а во рву не плавало никакого чудовища.
      – Не знаю почему, но мне это кажется подозрительным, – пробормотала Гвенни.
      – – Потому что это и вправду подозрительно, – сказал Че. – Волшебник все знает заранее и всегда наготове, когда приближается доноситель.
      – Кто?
      – Приноситель, уноситель, заноситель, вноситель, произноситель, спроситель…
      – Ты хочешь сказать «проситель»? То есть тот, кто, как мы, приходит за Ответом? – рассмеялась Гвенни.
      – Неважно, – отозвался Че и на манер Метрии насупился, но тут же покатился со смеху.
      – Думаю, волшебник к нашему приходу готов: откуда нам знать, что у него на уме? – сказала Дженни. – А еще я думаю, что раз задавать Вопрос буду я, мне надо идти первой.
      Она шагнула к мосту.
      – Постой! – воскликнула Гвенни. – А вдруг это опасно? Пусть Вопрос задаю не я, но ведь затеяно все это из-за меня. А значит, и идти надо мне.
      – Не надо ссориться, девочки, – снисходительно произнес Че. – Не думаю, чтобы нас подстерегала настоящая опасность: во-первых, Добрый Волшебник не злодей, а во-вторых, крылатые чудовища не допустят, чтобы с нами случилось что-нибудь дурное.
      – Откуда им знать, что с нами случится? Здесь же нет никаких чудовищ, – возразила, оглядевшись по сторонам, Дженни.
      – Еще как есть, – заявил Че с еще более снисходительным видом.
      – Где?
      – А это кто? – кентавр указал на сидевшего на ближайшем кусту стрекозла.
      – Это какая-то козявка, а не чудовище.
      – Не козявка, а стрекозел. Он маленький, но это не мешает ему быть самым настоящим чудовищем. И если нам будет грозить беда, он позовет на помощь. А то и поможет сам.
      – Не верю! – заявила Дженни. – Пусть он не козявка, а сто раз стрекозявка, но толку от него никакого.
      – Эй, потише! – предостерегающе воскликнула Гвенни, но опоздала. Стрекозел все услышал. А услышав, обиделся. А обидевшись, улетел. А улетев, вскоре вернулся в сопровождении целой стрекадрильи, которая, стрекоча, устремилась прямо на Дженни.
      – Ложись! – крикнул Че. – Они пикируют!
      Вся троица бросилась на землю. Стрекозлы пронеслись над ними, обдав огнем листья и траву.
      – Они не стреляли на поражение, – сказал Че, когда стрекадрилья улетела. – Будь у них желание нас подпалить, нам бы от них не увернуться.
      – Да, – покачала головой Дженни. – Похоже, я дала маху. Эти стрекозлы – самые настоящие крылатые чудовища.
      Невесть откуда взявшийся пурпурный стрекозел сделал круг над головой девочки и уселся на ее плечо.
      – Смотри, он принимает твои извинения, – сказал Че.
      – Но целовать его не обязательно, – со смехом добавила Гвенни.
      Дженни усмехнулась, но тут же сделалась серьезной.
      – Да, я вижу, что крылатые чудовища не дадут нас в обиду, но и пройти за нас испытание они не смогут. Это не допускается правилами.
      – А что, если попросить Сэмми найти безопасный путь в замок? – предложил Че.
      – Это мысль, – кивнула Дженни.
      В тот же миг кот сорвался с места и припустил по мосту, а Дженни, как водится, побежала за ним – Ну как так можно! – воскликнула Гвенни. – Вы мои лучшие друзья, но нельзя же быть такими легкомысленными.
      – Вот и я думаю, мысль насчет Сэмми пришла ко мне как-то слишком уж легко, – согласился кентавр. – Но будем надеяться, что ее не наколдовала мне какая-нибудь ведьма, и ничего дурного с нами не случится Они поспешили за Дженни, которая уже успела пересечь пряничный мост и следом за котом приближалась к открытым воротам Кот шмыгнул под арку, а вот эльфесса неожиданно остановилась, да так резко, что Гвенни и Че едва на нее не налетели. Она стояла, задрав голову, и, проследив за ее взглядом, Че увидел преграждавшего путь великана Точнее, великаншу.
      Сэмми, видимо считавший, что его дело сделано, свернулся клубочком у ее ног.
      – Заходите, детишки, – умильным тоном прогромыхала великанша.
      – На в-в-ведьму вроде бы н-н-непохожа, – пролепетала Гвенни.
      – Что ты, милочка, – промолвила великанша. – Я никакая не ведьма, а обобщенная Взрослая. Я здесь, чтобы предложить вам присоединиться к Заговору взрослых.
      – Но мы еще слишком молоды, – возразил Че рассудительным, как ему хотелось надеяться, тоном.
      – Ну, девочки уже близки к этому по возрасту, а один из вас относится к виду, у которого иные стандарты поведения, – промолвила Взрослая.
      – Да, мы смотрим на многое по-другому, – согласился Че. – Но уважаем чужие обычаи. В том числе и все, что касается Тайн Взрослой Жизни.
      – Хорошо, прекратим этот спор и поступим иначе.
      Сейчас я задам каждому из вас по вопросу, и если хоть кто-нибудь не ответит или ответит не правильно, никому из вас не удастся попасть к Доброму Волшебнику. Понятно?
      Че открыл было рот, желая заявить, что логика подобного подхода к делу ему как раз и не понятна, но вовремя сообразил – этот вопрос являлся чисто риторическим, и никакого ответа, кроме заранее предусмотренного, не допускал.
      – Пожалуй, – неохотно пробормотал он, роя землю передним копытом.
      Великанша посмотрела на девочек, и те, ежась под ее взглядом, тоже пробормотали что-то похожее на подтверждение согласия.
      – Назови себя, – властно промолвила Взрослая, глядя на Гвенни.
      – Я гоблинша Гвендолин из Гоблинова Горба. Пришла сюда, чтобы…
      – Достаточно. Гвендолин, что представляет собой Заговор взрослых?
      – Это мой вопрос? – растерялась Гвенни.
      – Нет, милочка. Вопрос мой, а вот обращен он к тебе.
      Че стиснул зубы. Это обобщенная. Взрослая и впрямь была такой взрослой, что аж противно. Она зримо воплощала в себе все те черты, которые делали взрослых совершенно несносными, хотя детям лучше было на сей счет и не заикаться. Потому что те же самые особенности позволяли взрослым переиначить все и эдак вывернуть наизнанку, что выходило, будто бы несносны как раз дети. Убедить в чем-либо настоящего взрослого решительно невозможно, потому что все их убеждения давно устоялись и окостенели, словно схваченные цементом.
      – Ну… – нерешительно начала Гвенни, – это все знают…
      – Нет, милочка, мне совершенно нет дела до всех.
      Меня интересует только твое мнение.
      – Раз так, – заявила Гвенни, начиная выказывать признаки праведного возмущения, – я скажу, что этот Заговор устроен взрослыми для того, чтобы испортить детям жизнь и сделать их несчастными. Взрослые затеяли это потому…
      – Почему да зачем в данном случае не важно. Просто скажи, в чем он заключается.
      – В том, что взрослые скрывают от детей все по-настоящему интересное. Не дают узнать полезные слова, которые лучше всего отгоняют брань-репейника, держат в секрете то, как вызывают аиста, и все такое. На любой вопрос насчет чего-нибудь стоящего ответ у них один:
      «Подрастешь – узнаешь». А еще они пичкают детей всякой гадостью вроде касторки или шпината, уверяя, будто бы такой вкуснятиной, как леденцы и пирожные, питаться нельзя. Не говоря уж о том, что мальчикам не разрешают видеть, какие у девочек трусики, даже если они очень красивые. А нам, девочкам, не позволяют узнать, что вместо трусиков носят мальчишки. И вечно укладывают детей спать в такую рань, когда спать вовсе не хочется. Ну и так далее, в том же роде.
      Женщина отстранение кивнула, что напомнило Че о другом противном обыкновении взрослых: они редко хвалят детей, а если и хвалят, то неискренне и не за дело.
      Например, называют молодцом малыша, который, давясь, запихивает себе в рот какую-нибудь «полезную», по их мнению, гадость.
      – Представься ты, – обратилась Взрослая к Дженни.
      – Я эльфесса Дженнифер из Двухлунии.
      – Дженнифер, зачем взрослые составили свой Заговор?
      – Что? – удивилась Дженни.
      – Не «что», милая, а зачем? – поправила ее Взрослая, с обычным для них всех снисходительно-покровительственным видом.
      – Ну, не знаю, мне они об этом не говорили,. – сердито буркнула девочка. – Может быть, взрослые завидуют детской способности беззаботно и искренне веселиться.
      Там, откуда я родом, это не так.
      Взрослая нахмурилась.
      – Уверена, милочка, ты могла бы ответить лучше.
      «Ну вот, – подумал Че, – опять та же песня. Взрослые никогда не принимают очевидного ответа, а переиначивают все наоборот и усложняют, чтобы казаться ужас какими умными».
      Однако Дженни, подумав, отозвалась:
      – Да, может быть, дело не только в зависти. Вполне возможно, взрослые думают, что, сохраняя многое от детей в секрете, они оберегают нас от какой-то опасности. Боятся, как бы дети по неведению сами себе не навредили. Ну, как если бы кто-нибудь вздумал зажигать магический огонь в соломенной хижине, не зная, что солома очень горючая.
      Че и Гвенни уставились на нее, вытаращив глаза. По здравому размышлению, в ее словах имелся определенный смысл, а стало быть, и Заговор мог быть составлен взрослыми не из одной только вредности. Что, конечно, все равно не оправдывало его существования.
      – Возможно, невкусности и вправду питательны и полезны, – продолжала между тем Дженни, – а если есть одни только леденцы, то можно испортить желудок («Наверняка вспомнила прошлую ночь», – подумал Че). Наверное, взрослые хотят уберечь нас от таких неприятностей. Ну, а насчет укладывания спать.., я и сама знаю, что когда высплюсь как следует, то встаю бодрой и веселой, а если допоздна бросаюсь подушками, то потом весь день клюю носом. Что же до аиста.., наверное, и вправду не дело, чтобы малыши стали появляться у тех, кто еще не готов о них заботиться. Младенец не игрушка, но дети этого еще не понимают.
      Че слушал ее, разину в рот от изумления. Конечно, Дженни явилась из чужого мира, где многое могло быть странным, но не настолько же странным, чтобы оправдывать Заговор. И все же кое-что в ее словах казалось разумным.
      – А трусики»? – подколола Взрослая.
      – Хм.., по правде сказать, мне кажется, что это каким-то образом связано с аистом… – Дженни задумалась, пытаясь точнее сформулировать свою мысль, а потом продолжила. – По-видимому, взрослым очень нравится вызывать аистов, а когда они видят трусики, им хочется этого еще больше. Вот они и боятся, что если позволить детям видеть трусики, дети могут как-нибудь, возможно случайно, разгадать секрет, и тогда аисты стаями понесут им младенцев.
      – Достаточно, Дженнифер, – важно кивнула Взрослая и перевела взгляд на Че.
      – Представься ты.
      – Я Че, крылатый кентавр.
      – Скажи, Че, ты согласен с Заговором взрослых?
      Маленький кентавр прекрасно знал, что верный ответ, ответ, которого от него ждут, – «Да». Но ему вовсе не хотелось говорить не правду и чисто по-взрослому выставлять правильным то, что сам он таковым не считал. Поэтому Че упрямо стукнул копытом и заявил:
      – Нет!
      – Аргументируй! – потребовала Взрослая, наверняка думавшая смутить маленького кентавра таким мудреным словом. Но тут она дала маху.
      – Возможно, – начал он, – взрослые и вправду понапридумали всяких ограничений и секретов, чтобы оградить детей от разных опасностей. Наверное, они искренне считают, будто их Заговор составлен на благо детям и приносит им только пользу. Но они ошибаются. Для того чтобы дети с годами не просто росли, но и по-настоящему взрослели, им необходимо приобретать знания и опыт.
      Особенно опыт, ведь из-за того, что взрослые часто норовят их обмануть, дети далеко не всегда верят им на слово.
      Например, с леденцами: надо честно предупредить ребенка, что от переедания ему будет плохо, а не поверит, так дать попробовать. Я вот раз переел леденцов, промаялся ночь животом и теперь знаю, что к чему. Если играть с огнем опасно, нужно дать ребенку поджечь солому и посмотреть, что из этого выйдет. Даже если он чуточку обожжется – беда невелика; зато память будет на всю жизнь. То же и со сном: лучше предоставить ребенку возможность ложиться, когда вздумается, но будить к завтраку вместе со всеми. При таком подходе к делу он быстро усвоит, сколько времени нужно ему для сна. А вот решать все за детей, не давая им самим удостовериться в том, что для них хорошо и что плохо, по-моему, не правильно.
      Выпалив это одним духом, Че умолк, опасаясь, как бы Взрослая за такую дерзость не пристукнула его на месте своим тяжеленным башмаком, но она лишь приподняла бровь и спросила:
      – А как насчет аиста?
      – Насчет аиста.., ну, с тем, что младенец не игрушка, поспорить трудно. Но ведь и дети вовсе не дураки. Если рассказать им, как вызывают аиста, но заодно растолковать, в каком внимании и уходе нуждается малютка… объяснить, чем им придется заниматься вместо своих беззаботных игр, многие сразу откажутся от такой затеи. Ну а те немногие, которые все же обзаведутся малышом, должны будут растить его как настоящие взрослые. Мой папа говорит, что все должны отвечать за свои поступки. По-моему, это относится и к детям. Вот почему я считаю, что свобода и ответственность лучше всяких тайн и запретов.
      Вместо того чтобы составлять Заговор, взрослым стоило бы позаботиться о том, как дать детям побольше полезных знаний.
      Он умолк окончательно. Че не сомневался, что из-за его ответа ни ему, ни девочкам к Доброму Волшебнику не попасть, однако кривить душой было не в природе кентавров.
      – Ну, а вы, – Взрослая, насупив брови, повернулась к его спутницам, – вы согласны с тем, что он тут наговорил?
      Девочки потупились: отвечать не хотелось, но деваться было некуда.
      – Ну.., в общем-то да, – робко пролепетала Дженни.
      – То есть ты и вправду считаешь, что от детей ничего не надо скрывать? Ты хорошо подумала? – в голосе Взрослой звучало суровое предостережение.
      – Мне кажется, Че все говорил правильно, – ответила девочка с совершенно несчастным видом.
      – А ты что скажешь, Гвендолин?
      – То же самое, – решительно заявила гоблинша.
      – Хм… – Взрослая (вот уж и вправду взрослая) каким-то образом ухитрилась зафиксировать строгий взгляд на всех троих одновременно. – И мы готовы нести ответственность за свои слова?
      Деваться было некуда, и они обреченно кивнули.
      – Ну что ж, значит скоро вам предстоит вступить в Заговор, – заявила Взрослая. – А сейчас… – она протянула руку и извлекла откуда-то двух кукол, каждую величиной с одну из девочек.
      – Ну-ка, милые, покажите мне на этих фигурках, как вызывают аиста.
      – Но мы этого не знаем! – возразила Гвенни.
      – Да ну?
      – Правда не знаем! – поддержала ее Дженни.
      – Вы уверены?
      Девочки посмотрели на Че.
      – Думаю, она хочет, чтобы мы догадались, – сказала кентавр. – Заставляет нас заняться этим как бы в наказание за нежелание признавать правоту взрослых и их Заговора. Вообще-то виноват я, но вы меня поддержали, вот она и прицепилась к нам всем.
      Они подняли глаза на Взрослую, но столкнувшись с ее невозмутимым взглядом, отвели глаза и присмотрелись к куклам. Оказалось, что одна из них сделана в виде мужчины, а другая – в виде женщины.
      – Ну что ж, – сказала Гвенни, – надо попробовать. В конце концов, я собираюсь стать вождем, а вождю положено быть догадливым. Попробую рассуждать на основе того, что мне известно. У меня есть брат Горбач, но он мне брат только по отцу. Я хочу сказать, что мой отец гоблинатор Грыжа вызвал аиста не с моей мамой, а с другой женщиной, которая не была его женой. Выходит, что жениться для этого вовсе не обязательно. Думаю, что не обязательна и любовь, сомневаюсь, чтобы отец вообще знал, что это такое.
      – А вот мне кажется, что любовь тут все-таки замешана, – промолвила Дженни. – У нас в Двухлунии аисты младенцев не приносят, и откуда они берутся, я так и не узнала, однако во многих отношениях наш мир не так уж сильно отличается от Ксанфа. А у нас, если мужчина и женщина любят друг друга, то через некоторое время у них, как правило, появляется ребенок.
      – Наших младенцев аисты тоже не носят, – сказал Че. – Может быть, маленькие кентаврики для них тяжеловаты, может, тут есть другая причина, но наш народ обходится без птичьей помощи. Я не раз видел, как спариваются наши кентаврицы и кентавры, а поскольку мы наполовину люди, то вполне возможно, что наш способ, хотя бы отчасти, похож на принятый в человеческом роду. Я имею в виду человеческий способ вызывать аиста. В любом случае ясно, что для этого нужны мужчина и женщина.
      Взяв куколку, изображавшую женщину (обе куклы не были одеты), Гвенни показала ее Че и спросила:
      – Окажись эти куклы кентаврами, что пришлось бы им делать, чтобы заполучить младенчика?
      Кентавр взял куклу-мужчину.
      – Думаю, они должны приблизиться друг к другу… вот так.
      Он показал, Как.
      – Ну и что? – сказала Гвенни. – Мы, когда делали вид будто извиняемся, тоже прижимались друг к другу.
      – Тут важна одна деталь, – сказал Че.
      – Какая?
      Он показал, какая. И для наглядности потыкал этой «деталью» в другую куколку.
      Девочки вытаращили глаза.
      – Ну, может, у людей по-другому… – пожал плечами Че.
      – Но это гадко! – выпалила Гвенни.
      – Правда? – удивился Че. – А почему?
      – Хм.., возможно, не так уж и гадко, – промолвила она после недолгого размышления. – Но неужели это все?
      – У кентавров вроде бы все. Больше ничего не требуется.
      – Неудивительно, что взрослые делают из этого тайну! – фыркнула Дженни.
      – И то сказать! – поддержала ее Гвенни.
      Они расхохотались, но при этом выглядели смущенными. Никто не ожидал, что важнейшая из Взрослых Тайн окажется.., такой.
      – Мне кажется, мы должны сохранить это в секрете, – сказал Че, когда стих смех.
      Девочки покраснели и кивнули. А когда подняли глаза, оказалось, что путь свободен. Взрослая, при всей огромности, бесшумно и бесследно исчезла.
      По всему выходило, что они прошли испытание и теперь могли встретиться с Добрым Волшебником.
      Только вот в уплату за эту возможность им пришлось расстаться с детской невинностью.

      Яне была найденышем. Однажды одна нимфа нашла близ Фавновой горы, видимо, оброненную аистом малютку и принесла ее в Долину нимф.
      Ее появление вызвало там настоящий переполох: каждая из нимф хотела понянчиться с младенцем. Девочку уложили в колыбельку, устланную листьями и цветами, и нанесли ей целый ворох сучков молочая.
      Легкомысленные нимфы рады были повозиться с любой малышкой, однако было очевидно, что это не маленькая нимфочка, а человеческое дитя. Это не укрылось и от одной наблюдательной болотной мымры. Мымры народ хоть и неказистый, но сострадательный. Зная, что в Долине нимф по ночам действует позабудочная магия, они решили избавить девочку от превращения в красивое и беззаботное, но совершено безмозглое существо. Ночью, когда нимфы погрузились в сон, мымры выкрали дитя, переплыли с добычей болото и устроили ее в своем уютном логовище.
      Правда, пребывание девочки среди нимф все равно сказалось на ее памяти. Когда она подросла, память улучшилась, но не восстановилась полностью. Однако мымры сумели внушить своей воспитаннице, что проводить ночи в Долине нимф опасно, и она не делала этого, хотя очень любила бывать там днем. И то сказать – разделять с нимфами их беззаботное веселье было очень приятно.
      Правда, будучи человеком, она никогда не участвовала в некоторых забавах, которым предавались нимфы с фавнами, а лишь наблюдала за всем этим со стороны.
      Со временем ее воспитатели решили, что раз девочка относится к людскому племени, ее нужно растить не болотной мымрой, а человеком; поскольку лучшими наставниками человеческого рода считались кентавры, они пригласили ей учителя, странствующего ученого по имени Перебрал. (Что или чего он перебрал, когда и с какой целью, никто не знал, да так и не узнал. Точно так же, как никому не ведомо, почему обычные бродяги «болтаются», «шатаются» и все такое, а ученые непременно «странствуют».) Взявшись за дело со всей свойственной его народу ответственностью, Перебрал научил ее говорить на человеческом языке, есть человеческую пищу, расчесывать волосы и носить человеческую одежду. Ей больше не разрешалось резвиться с нимфами голышом: нельзя сказать, чтобы ее это радовало, но Перебрал умел настоять на своем.
      Становясь старше, она начинала понимать, в чем особенность жизненного уклада нимф и фавнов. И те и другие были, по существу, беззащитны, но их это ни капли не тяготило. Бывало, что топавший мимо огр хватал нимфу. которая начинала визжать, и откусывал ей голову, после чего она умолкала. Огр уносил ее куда-нибудь в укромное местечко и там съедал, хотя бывало, что не утерпев, съедал по дороге. Нимфам не нравилось, когда с одной из них случалось нечто подобное, но уже на следующий день они напрочь забывали об этом огорчительном происшествии. Бывало, что залетный дракон-огневик поджаривал фавна огнем, или паровик варил его на пару. Фавнов, само собой, это тоже не радовало, но проходила ночь, и они резвились как ни в чем не бывало. Девочка пыталась рассказывать им о вчерашних событиях: слушали ее с интересом, как слушают детишки страшную сказку, но не верили ни единому слову. В конце концов она бросила попытки их переубедить, решив, что, может быть, так для них и лучше. Какой толк от горьких воспоминаний: прошлого ведь все равно не исправить. Правда, самой ей лишаться памяти не хотелось, и в этом смысле она предпочитала жить с мымрами.
      – Вообще-то твое место среди людей, – сказал Перебрал, когда она поделилась с ним такими соображениями. – Во-первых, ты из их племени, а во-вторых, внешностью многие из них (я, конечно, говорю о женщинах) не уступают нимфам, а умом иные (тут уж речь больше о мужчинах) приближаются к кентаврам. Помни об этом, когда придет время держать экзамен.
      Эти наставления ей запомнились. Правда, когда указанное время пришло, ей не только не дали этот столько раз помянутый экзамен подержать, но даже не показали, как он выглядит, а вместо того задали ей кучу вопросов.
      Успешно ответив на многие из них, воспитанница была вознаграждена шипучкой из озера Сода-Пробка, поскольку Перебрал считал, что поощрение усердия в учебе педагогически целесообразно. В переводе с ученого языка на обычный это обозначало, что за хорошую учебу ученикам надо давать что-нибудь хорошее. Яне (мымры назвали так свою воспитанницу, поскольку, когда спросили, как ее зовут, она попыталась ответить «Я не знаю», но запнулась, успев произнести только «Я не…») не видела в этом смысла, поскольку и без того считала учение занятием увлекательным, ведь узнавать новое так интересно.
      Когда ей исполнился двадцать один год – эту дату кентавр без труда определил по зубам – мымры решили, что ей пришла пора устроить свою судьбу. И сказали, что ей, такой умнице и красавице, место не в болоте, а среди людей, ее сородичей. Яне, находившая болото совсем недурным местом, а мымр – достойнейшими существами, обратилась за советом к Перебралу, который подтвердил сказанное.
      – Ты не мымра и не нимфа, так что тебе не пристало ограничивать свое бытие узкими горизонтами их примитивного существования. Ты должна воссоединиться с сородичами и найти счастье среди них.
      – Но я даже не знаю, где их искать! – воскликнула девушка. – Мне неизвестно, где находится Людское болото, Мужская гора или Долина женщин.
      – К сожалению, мне тоже не доводилось слышать о таких топонимах, – признался кентавр. – Но ты могла бы поискать не эти места, а замок Доброго Волшебника.
      Как я понимаю, он вернулся к своим делам, и ты сможешь узнать у него, как устроить свою судьбу.
      – А что, он не занимался своей работой? – спросила она с легкой заинтересованностью.
      – Да, несколько лет. Но потом в замке появился исполняющий обязанности, так что Ответ получить можно.
      Конечно, тут не обойдется без трудностей. Мало найти замок, нужно еще и попасть туда, преодолев препятствия. К тому же за Ответ ты будешь обязана прослужить Доброму Волшебнику целый год. Но многие считают, что дело того стоит.
      Яне уже давно заметила, что Перебрал не любит говорить прямо, предпочитая подводить слушателя к нужному решению исподволь, и полагала, что такая манера выражаться свойственна ученым. Или кентаврам. Или ученым кентаврам. В любом случае ни других ученых, ни других кентавров ей до сих пор встречать не случалось.
      Однако ей хотелось услышать четкое наставление.
      – Так ты советуешь мне отправиться туда?
      Он задумался, поскольку был весьма осторожен в высказываниях и суждениях и не любил однозначности.
      Про таких как он принято было говорить «ему копыто в рот не клади», и этого действительно не следовало делать. Из-за противной привычки ковырять копытом во рту Перебралу пришлось покинуть кафедру в Академии и пуститься странствовать. Собственно, лишь благодаря этому мымрам удалось заполучить кентавра в наставники своей питомице. Даже сейчас, при всей однозначности вопроса, он попытался ответить уклончиво.
      – Ну, я полагаю, что по здравому рассуждению такой выбор не был бы лишен определенных преимуществ.
      Так и получилось, что спустя некоторое время Яне отправилась на поиски замка Доброго Волшебника. В дорогу она захватила подаренную ей мымрами волшебную торбу с нарядным платьем, расческой, сменой того, что не заслуживает упоминания, и волшебным бутербродом, чтобы подкрепиться в пути. На ее запястье красовался защитный магический браслет. Все эти вещи были подобраны нимфами и фавнами, а мымры уберегли их от забвения. Совершенно бескорыстно, потому что сами их использовать не могли.
      Печально попрощавшись с добросердечными мымрами (девушка опасалась, что больше с ними не встретится и что сородичи могут не отнестись к ней с таким участием), она ступила на тропу, ведущую в Центральный Ксанф.
      И в неизвестность.
      Поначалу тропа пролегала по знакомым местам, благо за два десятилетия Яне облазила все окрестности. Она обладала необходимыми для путешественниц знаниями: умела распознавать обманные, ведущие к путанам или логовищам драконов тропы или несъедобные, опасные фрукты – лимонки, ананаки и те же бамбуховые вишни. Но со временем девушка забрела в совершенно незнакомую ей местность и, как назло, оказалась перед развилкой. У нее не было решительно никаких оснований для того, чтобы предпочесть одну тропку другой, но ошибиться и выбрать неверный путь очень не хотелось.
      – Она уже не находилась в Долине нимф, где слоняться без дела было нормой жизни. Ей, хоть и со скрипом, удалось добиться от Перебрала совета не терять время попусту, и этому совету она следовала так рьяно, что сомневалась, вправе ли остановиться для удовлетворения естественных потребностей. А вдруг это считается пустой тратой времени? Одной из странностей ее наставника-кентавра являлось то, что сам он эти пресловутые надобности удовлетворял где и когда хотел, но при этом уверял, будто бы человек обязан делать вид, будто ничем таким вовсе никогда не занимается. И ей будто бы нужно поступать также, потому что «с людьми жить – за куст ходить».
      Потом на тропе показался гоблин, и Яне решила обратиться к нему. Конечно, гоблины не самый приятный народ, но при правильном подходе и они могут оказаться полезными. Ей пришло в голову, что если ее подход сработает насчет надобностей, о которых будто бы неприлично упоминать, то можно будет спросить у него и по какой тропке лучше пойти.
      – Эй, рыгайло, где тут самое неподходящее место, чтобы справить нужду, о которой будто бы неприлично упоминать? – спросила она.
      Гоблин уставился на нее, потом огляделся и указал на развесистый куст.
      – Да хоть бы и вон там.
      Яне скрылась за кустом, но тут же взвизгнула. Потому что Перебрал говорил, что в таких случаях девушкам из людского племени положено визжать.
      – Ты куда меня послал? – сердито крикнула она гоблину. – Этот куст щекочется.
      – Ясное дело. Это же щекотиха.
      – Но это не по правилам. Я спросила тебя, где самое неподходящее место, а ты должен был солгать. Тогда я выбрала бы другое.
      – Я и солгал. Самое неподходящее место – вон та душица с плющом. Пристроишься – разом сплющит и задушит.
      – Ладно, – махнула рукой девушка, решив, что ее подход все-таки сработал. – А какая из этих троп опаснее?
      – Трудно сказать, – насупившись пробормотал гоблин.
      – Чего тут трудного. Просто соври, укажи ту, которая лучше.
      – Рад бы, но не получается. Они обе плохие.
      Это означало, что обе тропы совершенно безопасны.
      – Ладно, вопрос снят. Топай дальше, сморкайло.
      Гоблин, явно очарованный ее учтивой манерой выражаться, продолжил путь.
      Итак, ее замысел удался. Ей вообще многое удавалось, правда, в основном, когда она следовала советам Перебрала. Видимо, кентавр не зря называл себя квалифицированным педагогом, что в переводе с ученого языка на нормальный означало толкового учителя.
      Яне выбрала ту тропку, которая, как показалась ей, должна привести в какое-нибудь хорошее место. И верно, к тому времени, когда стало темнеть, она приблизилась к маленькой, но аккуратной хижине. Девушке очень захотелось, чтобы ее хозяйкой оказалась милая, добродушная старушка, у которой найдется и уютная комнатка на ночь, и вкусный горячий ужин.
      Она постучалась, и дверь действительно открыла улыбчивая старушенция.
      – О, как я рада. Мне так хотелось, чтобы какая-нибудь юная путница заглянула ко мне и скрасила мое одиночество. У меня найдется и уютная комнатушка, и вкусный, горячий ужин.
      – Как хорошо, что вечер застал меня у дверей твоего дома, – откликнулась Яне. – Мне бы вовсе не хотелось заночевать в лесу.
      – А спишь ты, внученька, спокойно?
      – Нет, ворочаюсь до утра. Я гиперактивна, – этим великолепным словом кентавр обозначал ее излишние возбудимость и подвижность.
      – Это просто замечательно.
      Оказалось, что старушка живет с мужем, однако дедок отправился за бобами на дальний рынок и вернуться должен был лишь на следующий день. Без него в доме стояла удручающая, раздражавшая привыкшую к кряхтенью, покашливанию и прочим звукам бабульку тишина. А перспектива провести в такой тишине ночь ей тем более не нравилась.
      После ужина хозяйка и гостья уселись у камелька, чтобы обменяться новостями. Правда, обмениваться было особо нечем: Яне никогда не покидала окрестностей Долины нимф, а старушка выходила из дома только на свой же дворик. Таким образом, они не стали засиживаться допоздна и, малость поговорив, разошлись по своим комнатам. Проведенный в пути день утомил девушку, и ей очень хотелось спать.
      Но когда Яне переоделась в ночную рубашку и легла в постель, ее вдруг начали одолевать сомнения. Лучшим способом покончить с ними было бы заснуть, но они, видимо, тоже знали это и изо всех сил отгоняли желанный сон. В результате вместо того, чтобы отдыхать, девушка ворочалась с боку на бок, думая о том, все ли правильно она сделала. И не грозит ли ей какая-нибудь неприятность? Например, не скрывает ли эта старушенция мрачную тайну, грозящую обернуться для гостьи страшной опасностью? Мысли эти Яне совсем не нравились: она находила их неадекватными (то есть, ежели не по-ученому, а по-простому, дурацкими), но отделаться от них никак не могла. Ну, а поскольку если человек чего-то боится, то он непременно с этим чем-то столкнется, то едва она задула свечу в спальне, само собой, объявилось привидение.
      – Уууу! – завыло оно, размахивая призрачными руками.
      – Оооой! – запищала Яне, прячась под одеялом.
      Привидение, похоже, смутилось.
      – Ты почему пищишь, словно девица? – поинтересовалось оно.
      – Я и есть девица.
      – Вот как? В таком случае прошу прощения. Я приняла тебя за этого грязного старикашку.
      – Грязного?
      – Еще какого грязного. Он никогда не моет ноги, так с грязными ножищами и ложится на чистые простыни.
      Я этого на дух не переношу, поэтому его и пугаю. А у тебя как… – с подозрением спросило привидение, – ноги чистые?
      – У меня чистые, – заверила Яне. – Наставник учил меня, что у девушки должны быть изящные ноги, и я стараюсь соответствовать самым высоким требованиям.
      В доказательство она высунула из-под одеяла ножку и показала привидению.
      – Да, – сказало то, оставшись весьма довольно увиденным. – Ножки вполне, хм.., соответствуют, А когда вернется старый грязнуля?
      – Говорят, завтра.
      – Ну что ж, завтра с ним и увидимся… – привидение растаяло в воздухе.
      Утром, за завтраком, Яне спросила старушку:
      – Ты знаешь, что у тебя в спальне завелось привидение?
      – Надо же, завелось? Не иначе как от грязи, от нее чего только не заводится.
      – Да Оно сказало, что твой старичок не моет ноги и пачкает простыни. Привидению это не нравится.
      – По правде сказать, и мне тоже, – заявила старушка. – Надо будет заставить его вымыть ноги.
      После того как бабулька накормила Яне бобами, та продолжила путь, но едва вышла за порог, ее стало одолевать любопытство: а что встретилось бы ей, выбери она другую тропку? Девушку так и подмывало пойти да проверить, но уроки Перебрала не пропали даром, и Яне понимала, что это был бы нерациональный поступок. Ведь чем скорее она доберется до замка Доброго Волшебника, тем скорее узнает свою судьбу. Которая должна быть счастливой, потому что девушкам, ведущим себя как положено, положена награда. Правда, куда она положена, кентавр не говорил, но уж Волшебник-то это наверняка знает.
      Размышляя о таких приятных вещах, она шагала и шагала, надеясь, что скоро тропа выведет ее к замку. Но та вывела ее прямиком к драконьему логову. За мечтаниями Яне едва не ступила туда, и лишь в последний момент остановилась и попятилась.
      Разумеется, такая образованная особа не могла не знать того, что драконьи логовища представляют собой места, куда порядочным девушкам лучше не попадать.
      Туда вообще не стоит попадать никому, кроме самих драконов, живущих, как каждый знает, по своим драконовским, неприемлемым для всех прочих законам. Девушка поняла, что теперь ей не остается ничего другого, как вернуться к развилке и испробовать другую тропу. Предстоящая потеря времени несколько искупалась в ее глазах возможностью удовлетворить-таки любопытство. Однако пока она размышляла об этом, на тропу опустилась тень, а следом за ней и сам дракон. Который, таким образом, отрезал ей путь к отступлению.
      – Честь имею представиться – дракон Драгоман, – промолвил он. – Могу ли узнать, кто осчастливил мое скромное жилище своим появлением?
      – Я всего лишь навсего хрупкая, невинная девушка, – правдиво ответила Яне.
      – Вот как? А ты знаешь, как я обычно поступаю с хрупкими, невинными девушками?
      Она помнила, как обходились драконы с попадавшимися им нимфами, и знала, что воспитанным девицам от этой публики ничего хорошего ждать не приходится, однако магический браслет должен был надежно оберегать ее от всякого зла. Поэтому она ни капельки не испугалась.
      – Я догадываюсь, что ты делаешь с девушками, но мне эта участь не грозит. Меня тебе придется отпустить.
      – Вот как? А не согласишься ли удовлетворить мое любопытство и сообщить, что дает тебе основание для подобного предположения.
      – Мои чары.
      – Не смею спорить, ты действительно очаровательна.
      Однако должен заметить, что именно к очаровательным девушкам я испытываю особый интерес.
      – Но я вовсе не называла себя очаровательной, это было бы нескромно, хотя, возможно, и соответствует действительности. Говоря о чарах, я имела в виду обыкновенную магию. У меня есть амулет.
      – Хм… – сказал дракон. – Вообще-то женские чары тоже представляют собой некую разновидность магии, но тем не менее твое заявление требует особого рассмотрения. Не согласишься ли ты показать мне твое сокровище?
      – Пожалуйста.
      Яне сняла браслет и протянула дракону.
      – Ты права, – промолвил Драгоман, внимательно рассмотрев оберег. – Здесь действительно запечатлены могучие чары: никто не может причинить вред тому, Кто носит этот предмет.
      – Именно это я имела в виду, – кивнула девушка. – А теперь позволь мне получить мою вещь обратно.
      – Боюсь, тут могут возникнуть некоторые затруднения, – промолвил дракон, выпустив несколько колечек дыма. – Видишь ли, сейчас ты не носишь браслета, а стало быть, я могу сделать с тобой что угодно. Вернув тебе эту вещицу, я потеряю возможность причинить тебе вред.
      Между тем мы, драконы, существа вредоносные, а долго носить в себе вред, никому его не причиняя, вредно для здоровья. А вредить себе строго-настрого запрещено нашими драконовскими законами. Так что, увы, кажется, мне придется оставить амулет себе, а с тобой поступить так, как я привык поступать с очаровательными, но не зачарованными девушками.
      Яне поняла, что допустила промашку, однако сдаваться не собиралась. Пусть у нее и выманили оберег, но способность рассуждать логически осталась при ней, а кентавр Перебрал называл логику всепобеждающим оружием.
      – Да, – сказала она. – Не могу не признать, что в настоящее время я не обладаю браслетом, а стало быть, уязвима. Но в тот момент, когда ты попросил меня передать оберег тебе, он был у меня, и, следовательно, ты не мог причинить мне вред. Но если отсутствие у меня браслета открывает для тебя возможность подобного деяния, стало быть, ты уже причинил мне вред, выманив это защитное приспособление. Однако такое действие невозможно по определению. Получается, что мы имеем дело с тем, что мой наставник-кентавр назвал бы имманентным парадоксальным противоречием. Скажи, можешь ли ты его разрешить?
      Драгоман покачал головой и выпустил целое облако дыма.
      – Софизмы и парадоксы – моя страсть, – сказал он. – Меня девушками не корми, только дай решить логическую задачку. А та, которую задала ты, весьма непроста. Надеюсь, ты не возражаешь, если я подумаю над ней некоторое время?
      – О, ничуть. Но, надеюсь, для тебя не составит труда передать мне на это время браслет?
      – Ни малейшего, – сказал дракон, с готовностью протягивая ей оберег.
      – Спасибо, – вежливо промолвила Яне и надела браслет на запястье.
      Спустя несколько мгновений дракон закончил осмысливать парадокс.
      – Да, – промолвил он, – не могу не признать твою правоту. Думаю, будь у меня намерение причинить тебе вред, я не смог бы заполучить браслет, а сам факт его получения свидетельствует об отсутствии злоумышления.
      Таким образом, противоречие снимается.
      – Очень мило, – согласилась Яне. – И весьма логично.
      – Мне тоже так кажется, – сказал дракон и заключил ее в объятия.
      – Оооой! – воскликнула Яне, как и полагается в таких случаях порядочной девушке.
      – Видишь ли, – промолвил он, – у меня есть подозрение, что твоя догадка насчет того, что я делаю с очаровательными, хрупкими девушками, не совсем верна. Я их вовсе не хрупаю, а коллекционирую. А никто и ни о чем не заботится так, как настоящий коллекционер о своей коллекции Можешь не сомневаться, всех своих девушек я держу в идеальной сохранности. Таким образом, у меня нет намерения причинять тебе вред, а стало быть, у твоего браслета пет причин препятствовать мне в удовлетворении моего скромного и понятного желания.
      С этими словами он распростер крылья и, бережно сжимая Яне в передних лапах, взмыл в воздух.
      Полет завершился в изумительной красоты хрустальной пещере, заполненной гигантскими кристаллами, в каждый из которых была вморожена прелестная девушка.
      – Но я вовсе не хочу оказаться заключенной в кристалл! – возмутилась Яне.
      – У тебя нет выбора, – сказал Драгоман.
      – Нет?
      – Нет. Тебе суждено быть заточенной и хранить свою нетленную прелесть до тех пор, пока кто-нибудь не найдет тебя и, плененный твоей красотой, освободит. В легендах этим занимаются в основном принцы, но на твоем месте я бы на это особо не рассчитывал Принцы вообще попадаются на дороге не часто, так что кто освободит, тому и будь рада. Ну, а сейчас переодевайся в свое лучшее облачение.
      – Что?!
      – Облачение – это одежда.
      – Я знаю, такой термин используют кентавры. В моем случае «что» представляло собой не вопрос, а негодующее восклицание. Я не вижу логического основания для сотрудничества со своим похитителем.
      – Постараюсь его тебе подсказать. Чем лучше ты будешь выглядеть, тем выше вероятность того, что потенциальный (раз уж ты училась у кентавров, то наверняка знаешь и это словечко) спаситель не пройдет мимо. Ну кому захочется вызволять оборванку и замарашку?
      Обдумав услышанное, Яне признала доводы Драгомана убедительными, а потому надела нарядное шифоновое платье и изящные туфельки, подчеркивающие красоту стройных, чисто вымытых ног.
      Тем временем дракон осмотрел помещение и ворчливо сказал:
      – Коллекция разрастается, экспозиционных площадей не хватает. Нельзя же громоздить экспонаты один на другой. Пещеру придется реконструировать, а тебе тем временем постоять в запаснике.
      – Где?
      – Ну, можно сказать, что в кладовке.
      – В кладовке?! – вознегодовала девушка. – Неужто я недостойна ничего лучшего?
      – Достойна, разумеется, достойна, – поспешил успокоить ее дракон. – Честное драконье, это только временно. При первой возможности я переставлю тебя на самое лучшее место.
      Разумеется, Яне предпочла бы немедленно освободиться, но поскольку выбора у нее не было, удовлетворилась и этим. Она расчесала волосы и приготовилась к замораживанию.
      – Да, ты действительно очаровательна, – промолвил Драгоман с восхищенным вздохом. – А сейчас я сделаю тебя еще и зачарованной. Будь любезна, встань, пожалуйста, на этот пьедестал.
      Девушка влезла на постамент, и дракон выдохнул на нее облачко пара. Оно сгустилось вокруг, застыло.., а потом все изменилось. Драгоман куда-то исчез: вместо него перед ней стояла великолепно сложенная, похожая на нимфу женщина.
      – Очнись! – кричала она. – Выходи!
      Ничего не понимавшая Яне лишь покачала головой.
      Неожиданно чьи-то сильные руки сняли ее с пьедестала и вынесли из кладовки за миг до того, как выход из нее перекрыла тяжелая каменная дверь.
      Обладательница сильных рук – как оказалось, рослая и плечистая молодая женщина, поставила Яне на землю.
      – Как тебя зовут? – спросила особа, похожая на нимфу.
      Девушка несколько растерялась. По правде сказать, настоящего имени у нее не было, ведь наставник прозвал ее Яне по недоразумению. Знакомые ее, в подавляющем большинстве, являлись безымянными существами: нимфы и фавны все равно позабыли бы свои имена за ночь, а мымры не видели в именах проку, поскольку все равно не отличались одна от другой. Изо всех, кто встречался ей до сих пор, имена имели лишь кентавр Перебрал и дракон Драгоман.
      – Я.., не… – она хотела сказать «я не знаю», но язык у нее заплетался, и обнаженная красавица, как в свое время ученый кентавр, не дослушала.
      – Яне? Очень приятно. А меня Мела, морская русалка. А это огрица Окра.
      Огрица? Девушка воззрилась на новую знакомую с изумлением, но потом сообразила, что женщин из огрского народа до сего дня не встречала. Вполне возможно, что у огров, как и у гоблинов, женщины, в отличие от мужчин, не так уж безобразны.
      Мела засыпала ее вопросами, но Яне пребывала в растерянности и отвечала невпопад. Слишком уж много всего на нее обрушилось. Оказалось, что ее судьба, которую она так стремилась узнать, состояла в том, чтобы оказаться заточенной в кристалл, а потом спасенной. Причем среди спасителей, как и предупреждал дракон, принца не было. Девушка понятия не имела, куда подевался Драгоман, и сколько времени ей пришлось провести в заточении. Но вот имя ей определенно нравилось, оно пришлось по ней, словно было дано при рождении. Теперь ей казалось, что ее всегда называли именно так, и никакого недоразумения тут не было. Перебрал наверняка назвал бы это как-нибудь умно, например, ретроспективной ономастической реверсией.
      Но так или иначе ее спасительницы оказались милыми женщинами, которые, как оказалось, направлялись не куда-нибудь, а на поиски Доброго Волшебника. Яне с удовольствием приняла предложение присоединиться к ним, хотя и испытывала некоторую неловкость: ее освобождение из кристалла привело к тому, что зачарованную тропу, проходившую как раз через драконью кладовку, перегородило камнем. Спасительницам и ей пришлось возвращаться и искать новую дорогу, что вполне можно было счесть пустой тратой времени.
      Мела шла первой, Окра замыкала шествие, а Яне держалась посередине. Через некоторое время они дошли до источника, где смогли утолить жажду и где нашли красную лодку, по-видимому, оставленную там ее спасительницами. Окра легко взвалила лодку на спину и понесла дальше, к берегу озера. Как выяснилось, оно называлось Чмок-Поцелуй. Все уселись в лодку, и Окра стала грести к маячившему вдалеке острову.
      – На берегу полно всяких опасностей, – пояснила Мела. – Конечно, на острове их тоже хватает, но все тамошние опасности нам известны, и мы можем принять меры предосторожности.
      На острове и вправду оказалось совсем недурно: Яне особенно понравился пруд, воду в котором, хотя она и не горела, Мела называла огненной. Русалка пояснила, что она, как исконная обитательница соленого моря, терпеть не может пресную воду, но что касается огненной, то ее пресной никак не назовешь. Отведав этой водички, Яне согласилась, что вкус у нее и вправду отнюдь не пресный.
      Потом Яне рассказала спасительницам свою незамысловатую историю. Окра в ответ поведала ей о своей мечте стать Главным Действующим Лицом, а при особом везении еще и избавиться от астмы. Мела сказала, что она относится к породе морских чудовищ-долгожителей, и поэтому полная ее история была бы слишком длинной, однако сейчас она занята поисками подходящего мужа.
      Конечно, ей понятно, что хорошие мужья на зачарованных тропах не валяются, и поэтому требования у нее самые умеренные. Ей подойдет любой красивый и умный принц, способный оценить ее по достоинству.
      Яне в жизни не видела ни одного принца, но, имея возможность созерцать достоинства Мелы, ничуть не сомневалась, что любой принц оценит их так, как следует.
      Неожиданно у Окры возник вопрос.
      – Слушай, – спросила она Яне, – а как тебе удалось понять, что говорит дракон?
      – А разве он говорил непонятно?
      – Я не в том смысле. Он должен был говорить на другом языке. Люди и все человекоподобные – как вот мы с Мелой – говорят по-человечьи, но у чудовищ другой язык. Для нас их речь звучит невнятным рычанием или ревом.
      – Надо же, – огорчилась Яне, – а я и не знала.
      Странно, у меня никогда не возникало затруднений в общении с самыми разными существами. Воспитывали меня болотные мымры – они все в меху, живут в воде, ловят рыбу и мало похожи на людей, однако мы с ними прекрасно друг друга понимали. А как же иначе я могла бы среди них вырасти?
      – Конечно, не могла бы, – сказала Мела. – Мы просто удивились тому, что ты обладаешь такой способностью. Наверное, это твой талант.
      – Талант?
      – Ну, у каждого человека есть магический талант. Ты разве не знала?
      – Нет, даже не подозревала. Но у фавнов и нимф, по-моему, никаких талантов нет.
      – Фавны и нимфы не совсем люди. Вообще у большинства полулюдей таланты не личные, а родовые – например, все русалки могут дышать под водой. Но человек должен обладать индивидуальной магией.
      – Вот ведь чудно. Я всю жизнь со всеми разговаривала и даже не думала, что это может иметь какое-то отношение к магии.
      – Ладно, вот встретим в следующий раз дракона или другое чудовище, ты с ним поговоришь, а мы послушаем. Может, что и прояснится, – заявила Мела и отправилась к деревьям нарвать пирогов на ужин. Яне пошла с ней, потому что порядочная девушка должна заботиться о себе сама.
      Перекусив, они принялись обсуждать план дальнейшего путешествия. У Мелы имелась карта, по которой выходило, что замок Доброго Волшебника находится на западе. Кратчайшую дорогу к нему теперь преградил камень, так что надо было искать другую.
      Рассмотрев карту втроем, они углядели то, чего Мела раньше не замечала: невидимую реку, бравшую начало у Железной горы и несшую свои воды к озеру Чмок-Поцелуй через страну копуш. Не на карте, а на местности эту реку можно было отыскать единственным способом: по рыжим пятнышкам сносимой с горы ржавчины.
      Приободрившись, спутницы решили заняться этим с утра и совсем уж было собрались спать, но тут у Яне возник еще один вопрос:
      – А кто мне скажет, почему это озеро так чудно называется?
      – Говорят, раньше это озеро очень располагало к поцелуям, – пояснила Мела. – Как и вытекающая из него Люблю-река, ведь где любовь, там и поцелуи. Но потом демоны-инженеры спрямили реку, лишив ее всего очарования. Ее даже назвали Убью-рекой. Правда, потом реке вернули и прежнее русло, и прежнее название, но ни она, ни озеро полностью своих былых свойств пока не восстановили. Может, это и к лучшему: а то мы чего доброго стали бы целоваться друг с другом.
      Яне была вынуждена удовлетвориться этим объяснением. Самой ей целоваться не доводилось, но фавны с нимфами занимались этим чуть ли не беспрерывно, так что о чем речь, девушка прекрасно знала.
      Утром они сели в лодку, и Окра направила ее к берегу. Яне сняла праздничный наряд и надела тусклое повседневное платье. Двигаясь вдоль берега, они пытались углядеть невидимую реку, и со временем Яна отметила место, где вода озера была окрашена рыжеватыми разводами. Оттуда в глубь суши уходил овраг, воздух в нем волновался и подрагивал: по поверхности плясали рыжеватые крапинки, которые сносило в сторону озера.
      По всей вероятности, то был никакой не воздух, а невидимая вода.
      – Кажется, я нашла! – воскликнула она. – Это там!
      Окра направила суденышко в указанном направлении. Мела сначала усомнилась в находке: ей показалось, что это просто ветер, несущий к озеру рыжую пыль, но скоро лодка вошла в устье и, одолевая силу невидимого течения, двинулась вверх по невидимой реке. Весла с плеском опускались в невидимую воду, поднимая невидимые брызги.
      Течение было небыстрым, и Окра, сила и упорство которой вызывали у Яне искреннее восхищение, справлялась с ним без особого труда, но вот русло реки оказалось весьма извилистым. Она без конца петляла между холмами, причем во многих местах не была заключена ни в какое ложе и не растекалась в разные стороны лишь благодаря могучей магии. Лодка плыла словно по воздуху.
      Неожиданно над лодкой зависло облако. Яне подняла на него глаза, и тут облако сформировалось в пухлые губки.
      – Ну, чего вытаращилась? – спросило облако.
      – Ой! Оно разговаривает! – испугалась девушка.
      – Конечно, разговариваю, – фыркнуло облако, добавившее ко рту глаза. – А ты как думала, недотепа?
      – Но ты же облако! Разве облака разговаривают?
      – А как же иначе? Конечно, разговаривают, просто люди не понимают их языка.
      – А, наверное, с ними дело обстоит так же как с драконами.
      – В той же породе.
      – В чем?
      – Народе, природе, уроде…
      – Может быть, «в том же роде»?
      – Неважно, – фыркнуло облако.
      – О, да это никак Метрия! – воскликнула, оглянувшись, Мела.
      – А как ты сообразила? – с этими словами облако преобразовалось в красивую, почти столь же соблазнительную, как Мела, молодую женщину.
      – Да так, случайно догадалась. Но решительно не понимаю, что тебя сюда привлекло. Вроде бы с нами ничего интересного не происходит.
      – Так ведь с вами же Яне, – отозвалась Метрия. – А она сейчас самая интересная особа во всем Ксанфе.
      – Я? – недоверчиво переспросила Яне.
      – Она? – удивилась Мела. – А что в ней особенного?
      – Ее судьба. Раньше такой никому не выпадало.
      – Но моя судьба сводилась к тому, чтобы быть заточенной в кристалл, – возразила Яне. – А кристалл у него был не один, так что и судьба моя не уникальна.
      – Ишь, какие словечки знает, – хмыкнула Метрия. – Но эту идею тебе наверняка внушил дракон, а драконы наипервейшие вруны.
      – Да ну? Я и не знала.
      – Это понятно. У тебя ведь нет особого опыта общения с драконами.
      – Что правда, то правда, – признала Яне. – Мне даже было невдомек, что люди и драконы говорят «на разных языках.
      – Вот к чему приводит воспитание в изоляции, – промолвила Метрия.
      – Но, может быть, мой магический талант состоит в умении преодолевать языковый барьер при вербальном общении с чудовищами?
      Метрия рассмеялась.
      – Ну ты загнула! Манера выражаться у тебя что надо, но талант.., нет, твой талант вовсе не в этом.
      – А ты знаешь, в чем он заключается? – заинтересованно спросила Яне.
      – Конечно, знаю.
      – «А мне скажешь?
      – Если ты спросишь, то, может быть, и скажу…
      – Так скажи, в чем он?
      –., а может быть, и нет.
      Демонесса расхохоталась и растаяла в воздухе.
      – Мне надо было предупредить тебя, что она очень любит дразнить смертных, – сказала Мела. – Вполне возможно, она ничего не знает про твой талант.
      – Ты хочешь сказать, что демоны похожи на гоблинов? И с ними тоже надо обращаться невежливо.
      – Не совсем. В отличие от гоблинов, демоны вовсе не обязательно грубияны, но добрых дел от них ждать не приходится. Правда, Метрия в общем-то особа не злая и особых каверз не устраивает. Просто ей скучно, и она пытается развлечься, наблюдая за смертными. Ей ничего не стоит принять любое обличье, но вот подобрать нужное слово порой бывает трудно, и это ее частенько выдает.
      – Я заметила.
      – А вот мне хотелось бы знать, почему демонесса назвала Яне самой интересной особой во всем Кеанфе, – сказала Окра.
      – По правде говоря, как раз это меня не волнует, – промолвила Яне с подобающей порядочной девушке скромностью.
      – Метрия говорила что-то насчет судьбы, – припомнила Мела. – И должна признать, что хоть порой она и несносна, назвать ее вруньей или обманщицей было бы несправедливо. Раз уж Метрия так считает, в судьбе Яне и впрямь должно быть что-то особенное.
      – Возможно, это выяснится, когда мы доберемся до замка Доброго Волшебника, – предположила Окра.
      Между тем они продолжали двигаться вверх по течению, причем не только в переносном смысле, но и в буквальном – поднимались вверх по склону. Вода по-прежнему оставалась невидимой, но ржавчина на поверхности стала гораздо заметнее, чем в низовьях.
      – Неужто ты не устала? – спросила Яне у Окры. – Гребешь и гребешь без передышки.
      – Не знаю, – отозвалась огрица. – Я не задумывалась об усталости. Как ты ни о чем не задумывалась, разговаривая с драконом.
      – Интересно, – сказала Мела, – а что будет, если мы приблизимся к краю потока? Берегов здесь нет: неужто мы просто выпадем из воды на сушу?
      Они попробовали, и ничего особенного с ними не случилось. Окра подогнала лодку к краю, спутницы вылезли из нее и встали на сушу. После этого огрица вытащила на берег и суденышко. Все уже успели проголодаться и принялись искать чем перекусить. Яне нарвала пирожков, Мела, любительница водянистых блюд, отыскала арбуз, а Окра набрала разных фруктов и своим ножиком искрошила их в окрошку.
      Поедая свои пирожки, Яне приметила гриб с симпатичной широкополой шляпкой. Вот что нужно, чтобы защитить волосы от дождя и солнца.
      – Шляпка – необходимый элемент гардероба всякой порядочной девушки, – сказала она, срывая шляпку с гриба и нахлобучивая себе на голову.
      В тот же миг лицо ее побледнело от ярости.
      – Что с тобой? – спросила Мела.
      – Заткнись, рыбина несчастная! Не твое дело! – она вскочила и, чтобы дать выход распиравшей ее злости, изо всех сил пнула лодку.
      Посмотрев на нее с недоумением, русалка вытащила справочник, торопливо пролистала его и воскликнула:
      – Ага, нашла! Это бледная поганка. Кто наденет шляпку от такого гриба, тут же бледнеет, и становится такой поганой…
      – От поганки слышу! – взвизгнула Яне. – Не смей меня оскорблять!
      – Пожалуйста, сними шляпку.
      – И не подумаю!
      Однако Окра без лишних слов протянула руку и сорвала шляпку с головы девушки.
      – Что случилось? – растерянно пролепетала та, изменившись в лице. – Я, кажется, говорила какие-то…
      – Ты не со зла: просто случайно надела на голову шляпку от бледной поганки. Это растение придает лицу нездоровую бледность.., и на характер влияет не лучшим образом. Видишь, об этом сказано в моем справочнике.
      – О… – теперь бледность сменилась румянцем стыда. – Неужто я могла вести себя таким, образом?! Ведь порядочные девушки…
      – Ну, твоей вины тут нет. Я сразу поняла: с тобой что-то случилось. А поскольку ты изменилась, нацепив эту шляпку, стало ясно, что дело в ней.
      – Ой, эту гадкую вещь надо выбросить!
      – Совершенно не обязательно, – возразила Окра. – Она может нам пригодиться.
      С этими словами огрица засунула шляпку в карман. весьма удивив Яне. Не своим поступком, а самим фактом наличия карманов. Весьма любопытным, – поскольку никакой одежды на ней не было.
      Вернувшись к невидимому потоку, они поставили лодку на покрытую ржавыми разводами поверхность, сели в нее, и отдохнувшая Окра принялась грести с удвоенной энергией. Яне не переставала изумляться ее силе, хотя то была всего лишь часть родового таланта огров.
      Как известно, он заключается в силе, тупости и безобразии, так что Окра обладала им далеко не в полной мере.
      Следуя невидимой рекой, они добрались до вполне видимого озера, на гладкой поверхности которого виднелись следы ступней.
      – Ну-ка посмотрим, что это за водоем, – промолвила Мела, доставая справочник. – О, пожалуй, нам лучше обогнуть его волоком.
      – Почему? – спросила Яне.
      В это время по водной глади, истошно завывая и подпрыгивая, промчалась стая каких-то безумного вида существ.
      – Видели? Слышали вопли Водоплясов? Вам не кажется, что с ними лучше не сталкиваться?
      Все согласились и выбрались на берег. На обходном пути им повстречался многоголовый змей.
      – Привет, многоголовастик, – вежливо поздоровалась Яне, но все головы ответили невразумительным шипением.
      По-видимому, Метрия была права, и таланта разговаривать с чудовищами у нее не имелось. Впрочем, девушка сомневалась, что хотя бы у одной змеиной головы было что ей сказать. Во всяком случае, такое, что стоило бы послушать.
      Оказавшись на дальней стороне озера, они нашли реку и продолжили путь.
      Через некоторое время впереди показалась высокая, крутая, но основательно проржавевшая Железная гора.
      Источник, питавший невидимую реку, находился не у подножия, а выше, так что она низвергалась с железного уступа невидимым водопадом. Оставив лодку у подножия, спутницы стали подниматься по железному склону. Он был почти отвесным, но к счастью на нем имелись железные ступени и железные же перила, за которые можно было держаться. Но когда они одолели примерно половину пути наверх, в небе появился дракон. Яне узнала его и страшно перепугалась.
      – Это Драгоман-коллекционер! – в ужасе воскликнула она. – Неужто моя горестная судьба и вправду в том, чтобы вечно оставаться экспонатом? Да еще и храниться не в экспозиции, а в запаснике?
      – Мы этого не допустим! – сказала Окра.
      – Но как? Здесь, на железном склоне, нет никакого укрытия, и мы совершено беззащитны.
      – Положись на меня, – уверенно заявила Окра. Настолько уверенно, что Яне так и поступила. Разумеется, будучи девушкой образованной, она знала, что такие выражения следует понимать не буквально, а фигурально, и ложиться на огрицу не стала. Тем паче что сделать это на крутой лестнице было бы затруднительно. Девушка просто поверила, что Окра имеет возможность каким-то образом убедить дракона отказаться от его гнусного намерения.
      Дракон издал хриплый рык и спикировал на них, выставив ужасные когти. Яне не поняла ни слова, но догадалась, что он сердится. Не иначе как злится на нее за побег из его хранилища Окра выхватила из кармана шляпку бледной поганки, нахлобучила на темечко и тут же побледнела от злости. А когда Драгоман попытался схватить Яне, огрела, его кулаком по лапе, да так, что она бессильно обвисла.
      – Здорово! – воскликнула Мела. – Если кто и годится против дракона, так это разъяренный огр.
      Однако дракон, видимо, еще не уразумел, что одна из трех спутниц не девица, а огрица. Сделав круг, он атаковал снова.
      Окра на сей раз избрала другую тактику: одной рукой схватила его за шкирку и потянула на себя, а другой нанесла встречный удар кулачищем в рыло.
      – Будешь знать, как прятать девиц в стекляшки, головешка горелая! – прорычала она.
      Дракон сорвался в штопор, однако это встряхнуло ему мозги и помогло уразуметь, с кем он имеет дело.
      Выйдя из штопора, Драгоман описал круг, готовясь к новой атаке. Полученный отпор не обескуражил его: даже самый тупой, безобразный и сильный огр не очень-то обескуражит дракона, а Окра была отнюдь не такова. Однако Драгоман имел такой вид, словно задумал не обычное нападение, а что-то особенное.
      Дракон распахнул пасть.
      – Ооой! – завизжала Яне. – Он хочет крисТаллизировать нас. Выдохнет облако, и та, кого оно коснется, окажется в кристалле. Не дайте ему дыхнуть на нас!
      Вообще-то у нее не было ни малейшего представления о том, каким образом можно помешать дракону дыхнуть, однако не зря же Окра велела ей на нее положиться?
      Оказалось, что и вправду не зря. Как только Драгоман выдохнул свое облако, огрица надула щеки и дыхнула ему навстречу. Остановленное встречным потоком воздуха облако зависло между ними, образовало взвесь довольно гадких с виду (а какие еще могли образоваться при столкновении драконьих и огрских выхлопов?) кристаллов, которая рухнула вниз и разлетелась в хрустальное крошево, в свою очередь истаявшее вонючим дымом.
      Дракон посмотрел вниз, пожал плечами и улетел прочь. Будучи существом разумным, он разумно решил не связываться с теми, на кого не действует самое действенное его оружие, и доказал тем самым, что вовсе не все драконы являются безмозглыми тварями, у которых на уме одни драки.
      Но тут Окра обернулась к спутницам. Ее бледная физиономия была обезображена злобой, дыхание обдавало зловонием.
      – Шляпу сними! – закричали в один голос Яне и Мела.
      Огрица сердито взревела, однако смахнула шляпу с головы. И тут же обрела свой обычный облик. Сейчас Окра выглядела растерянной, и Яне прекрасно понимала, какие чувства она испытывает.
      – Ты молодчина! – пылко воскликнула она. – Без тебя мы все превратились бы в экспонаты.
      – Похоже на то, – согласилась Окра. – Видишь, шляпка все-таки пригодилась. Вообще-то для нас, огров, всякого рода поганство в порядке вещей, но мне до сих пор ничего подобного делать не приходилось. И хотя я чувствую себя довольно погано, то что мне удалось испоганить этому поганцу его поганую затею, совсем даже не плохо.
      – Просто здорово! – горячо подхватила Мела.
      Они продолжили восхождение. Карабкаясь вверх, Яне размышляла о случившемся: по ее разумению, Окра едва ли не осуществила свою заветную мечту. Ведь в эпизоде с драконом Главным Действующим Лицом являлась несомненно она.

      То, что она совершенно неожиданно для себя оказалась посвященной в самую жгучую из Тайн Взрослой Жизни, ошеломило Дженни, однако времени размышлять о случившемся у нее не было. Путь открылся, и ей следовало поспешить со своим Вопросом к Доброму Волшебнику, тем паче что кот Сэмми уже мчался скачками в глубь замка.
      Хотя девочке уже доводилось бывать здесь, прошлое посещение вспоминалось ею, как сон, да и замок в тот раз выглядел иначе. Для нее все окружающее было внове, так же как и для Че с Гвенни.
      Но вот появившуюся в холле молодую женщину, светлые волосы которой имели зеленоватый оттенок, Дженни встречала на свадьбе Электры и принца Дольфа.
      Обняв всех прибывших, принцесса Айви проводила их в Приемную, где их встретил волшебник Грей Мэрфи.
      – Вы пришли как раз к завтраку. Прошу к столу, – радушно сказала Айви.
      Дженни хотела было отказаться, но тут поняла, что проголодалась, да и остальные наверняка тоже. Котик Сэмми уже успел найти блюдечко с молоком, несомненно, выставленное специально для него. Гости уселись за стол с волшебником Мэрфи, внешне ничем не примечательным молодым человеком. Он совсем не соответствовал представлению Дженни об обыкновенах, хотя, конечно, не побывав в унылой Обыкновении, трудно судить о тамошнем народе.
      – Не встречались ли мы с тобой раньше? – спросил Грей у Дженни.
      – Было дело, – ответила она со смущенным смешком. – Это случилось на Портретный день, так что здесь находились все пять с половиной жен Доброго Волшебника, одна другой краше. Я приходила спросить, как мне вернуться в Двухлунию, но передумала и решила погостить в Ксанфе подольше.
      – Конечно, ведь у тебя здесь друзья, – заметила Айви.
      – Да, – только и ответила Дженни. Это и вправду многое объясняло.
      Служанка принесла и разложила по тарелкам суфле.
      Блюдо это отличалось отменным вкусом, но съесть его стоило поскорее из-за досадной привычки этого кушанья беспрестанно подсказывать гостям, что говорить за столом.
      – Мы ожидали трех испытаний, – сказала Гвенни, – а то, что случилось, нас удивило – Можно сказать, даже напугало, – добавил Че.
      – Здесь, в Ксанфе, Взрослые Тайны имеют такое большое значение… – дополнила Дженни.
      Гости ожидали, что скажет волшебник, но вместо него заговорила Айви.
      – Мы сами были удивлены, но Доброму Волшебнику Хамфри виднее. Он сказал, что вас необходимо посвятить в Тайну, иначе он не сможет вам помочь.
      – Но ведь мой вопрос проще простого Вообще-то он не мой, я задам его за Гвенни, но это неважно. Он не имеет никакого отношения к Заговорам и Тайнам.
      – Хамфри сказал, что его Ответ не сможет помочь, если вы не вступите в Заговор. Мне и самому это показалось странным в Обыкновении всякой путаницы куда больше, чем в Ксанфе, но с этими Тайнами там так не носятся По правде, я отношусь к Заговору так же как вы.
      Должен сказать, что вообще-то вступить в Заговор следовало одной только Гвенни, а остальных посвятили в Тайну по необходимости, ввиду неотложности дела. Хамфри очень не хотел идти на это, но был вынужден, потому что иначе Гвендолин не смогла бы стать гоблинатором Гоблинова Горба.
      – Наверное, трудно быть вождем, не зная таких вещей, – сказала Гвенни, с подозрением покосившись на новый поднос Служанка подала нахально таращившуюся на гостей, моргавшую длинными ресницами и норовившую заговорщически подмигнуть глазунью.
      – А какая жена нынче живет с волшебником Хамфри? – сменила тему Дженни.
      – А вы еще не поняли! – рассмеялась Айви.
      Котик Сэмми терся о служанкину ногу.
      – Служанка! – сообразил Че.
      В тот же миг служанка преобразилась: из неприглядной особы в тускло-коричневом платье превратилась в великолепно одетую красавицу. Вообще-то ей ничего не стоило сделаться настолько прекрасной, насколько хотелось – Дженни подумала, что для семейной жизни эта способность весьма полезна.
      – Демонесса Дана! Я не узнала тебя в образе служанки.
      – Ты не узнала меня и в образе Взрослой, – фыркнула демонесса.
      – Да, это уж точно.
      – Скажи, – промолвила Гвенни, глядя на демонессу с прищуром, – как может Хамфри доверять тебе, если у тебя нет души?
      – Демонам вполне можно доверять в тех случаях, когда они делают то, что им подходит. Мой муж прекрасно знает, что когда у меня имелась душа, я любила его, а когда потеряла душу – покинула. Мне стало скучно.
      Сейчас мне снова интересно, и пока не станет скучно, я буду вести себя так, будто у меня есть душа. А если нарушу правила и поведу себя бездушно, то тут же уступлю место следующей по списку жене.
      – А что с твоим сыном? – поинтересовался Че.
      – Сынишка мой, полудемон Дафри родился аж в 954 году, сто тридцать семь лет назад. Он вырос, женился на обычный человеческий манер, завел собственного сынишку, а потом передал свою душу своему отпрыску и бззззз.., исчез. С тех пор я потеряла с ним связь.
      – 954 год – это что, дата? – спросила Дженни.
      – Конечно, – сказал Че. – Разве ты забыла уроки истории? Нынче у нас 1091 год с Первой Волны.
      – Наверное, я забыла, – вздохнула Дженни, – должна признаться, что я всегда путалась с цифрами и числами.
      – Ничего, – усмехнулась Дана. – Когда тебе придется отбывать годичную службу моему мужу, ты живо научишься считать дни.
      – Может, и научусь, – вздохнула Дженни, которая, предпочла бы остаться с Гвенни, Че и кентаврами. Но деваться было некуда, тем паче что она сама напросилась задать Вопрос за подружку.
      – Ну что ж, – сказала Айви, – ты можешь предстать перед Добрым Волшебником.
      – А остальные? Им можно пойти со мной?
      – Можно. Но права задавать Вопросы у них нет.
      По винтовой лестнице Айви отвела их в маленькую, битком набитую всякой волшебной всячиной комнатушку, где перед ужасающих размеров книженцией сидел маленький, похожий на гнома человечек. На вид ему было лет сто, хотя Дженни знала, что в действительности он старше, а будучи обладателем эликсира молодости, может находиться в том возрасте, в каком пожелает. Видимо, вековой рубеж его устраивал: ветер в голове уже не гуляет, а песок еще не сыплется.
      – Итак? – сердито буркнул Хамфри, оторвав взгляд от фолианта.
      – Спрашивай, – шепнула Айви.
      – Г-где мы можем раздобыть пару контактных линз для Гвендолин, чтобы она…
      Ей показалось, будто волшебник нахмурился, хотя физиономия его была столь морщинистой, что судить об этом с уверенностью было трудно.
      – В настоящий момент в наличии имеется всего одна пара, но и с той могут возникнуть существенные проблемы.
      – Но если она их не добудет, тоже могут возникнуть существенные проблемы.
      – Во-первых, попытка раздобыть их сопряжена с опасностью…
      – Если она их не получит, ей тоже будет грозить опасность.
      – Во-вторых, они находятся Сонном Царстве.
      – В тыкве? Но…
      – Они предназначены для использования ночными кобылицами со слабым зрением. Отсюда вытекает третья проблема. Надевший их видит сны так, как видят их кобылки-страшилки – Ну, какая тут пробле… – начала было Дженни, но тут же осеклась. – И дурные тоже?
      – Все. Включая нарушающие Заговор взрослых.
      – Ой! – пискнула стоявшая позади Гвенни.
      Теперь многое прояснилось. Гвенни не могла пользоваться этими линзами, не будучи посвященной в Тайны Взрослой Жизни. Предвидя это, Добрый Волшебник организовал встречу со Взрослой: он вынужден был пойти на хитрость, поскольку не имел права просто взять и рассказать всю правду, нарушив тем самым Заговор. Что же до его жены-демонессы, то та тоже ничего не рассказала напрямую, однако бессовестно подтолкнула детей к запретному знанию. Что не составило для нее труда по причине отсутствия совести.
      – Я дам вам наставления, необходимые для того, чтобы проникнуть в Сонное Царство и найти линзы, – сказал Хамфри. – Но дело все равно будет нелегким. В тыкве крылатые чудовища не смогут вас защитить.
      – Мы сделаем то, что должны, – промолвила Гвенни. – Спасибо тебе, Добрый Волшебник.
      – Жаль, что мне нельзя пойти с вами, – печально вздохнула Дженни. – Но что поделаешь, я должна служить Доброму Волшебнику.
      – Сначала поможешь раздобыть линзы, – заявил Хамфри. – Вернешься, тогда и отслужишь.
      – Ой! Спасибо тебе! – воскликнула девочка, подскочив от радости.
      – Путь до линзового куста будет отмечен фальшивыми линзами, – продолжил Хамфри. – Вам следует быть очень внимательными, потому что, как только вы пройдете мимо, они растворятся. Кроме того, вы должны будете проделать все за один день: по его истечении мы должны будем вас разбудить.
      – Разбудить? – не поняла Дженни.
      – Мы не отправимся в тыкву во плоти, – пояснил Че, – а просто заглянем в глазки. А как только кто-нибудь прервет связь между нашими глазами и тыквой, мы вернемся.
      – Но почему всего один день? – спросила Гвенни. – На это может потребоваться больше времени.
      – Потому что мы так договорились с твоей мамой. И с мамой Че, которая беспокоится не только о своем сыне, но и о Дженни.
      Все трое обменялись долгими взглядами. Выходило, что родители были в курсе всего происходящего. Однако теперь это уже не имело значения.
      – Пойдем, я отведу вас к тыквам, – предложила Айви.
      Дженни посмотрела на Доброго Волшебника, но тот уже уставился в свою книгу.
      Чтобы было удобнее лежать, Айви положила перед каждой из четырех зеленоватых, с заклеенными липкой лентой глазками тыкв по подушке. Дженни крепко взяла Сэмми за лапу: они не должны были разлучаться при входе, иначе, попав внутрь, рисковали оказаться в разных местах. Точнее сказать, в разных снах.
      – Готовы? – спросила Айви, удостоверившись, что глаза каждого находятся точно перед глазком.
      Все кивнули, хотя Дженни вовсе не чувствовала себя готовой. Конечно, она была рада возможности отправиться в Сонное Царство с друзьями, однако робела. Прежде всего потому, что плохо понимала, как можно отправиться внутрь тыквы, оставив тело снаружи.
      Айви сняла ленту с тыквы Гвенни, и та мгновенно оцепенела. Затем то же самое с Че. В тот миг, когда Айви приблизилась к тыкве Дженни, девочка неожиданно подумала: «Каким вообще образом линза из мира снов может помочь Гвенни в реальном мире? Вдруг они просто останутся во сне, и все пойдет прахом?»
      Она уже собралась спросить об этом, но не успела.
      Айви открыла глазок.
      В тот же миг Дженни обнаружила себя на гладком полу какого-то помещения. Отшатнувшись от неожиданности, она чуть не налетела на Че. В это время рядом с ней материализовался Сэмми.
      – Все в сборе, – с облегчением проговорила Гвенни. – Я перетрусила, когда оказалась здесь одна. Мне показалось, что до вашего появления прошла целая вечность.
      Дженни решила оставить свои сомнения при себе, в настоящий момент это все равно не имело смысла. Возможно, Добрый Волшебник все предусмотрел, и в реальном мире линзы будут работать так же как и в тыкве. В конце концов, ночным кобылицам случается, во избежание накладок, просматривать доставленные ими сны и вне тыквы.
      – Хорошо, что мы вместе, все трое, – сказал Че тоже с явным облегчением, напомнившем Дженни о том, что при всей его взрослой рассудительности ему было всего-навсего семь лет.
      Неожиданно в комнате появилась уйма народу. Воззрившись на новоприбывших, Дженни оторопела. Да и как было не оторопеть, увидев трех Гвенни, троих Че и трех котов. Да что там коты – здесь находилось три Дженни.
      – Ой, меня стало две… – начала одна из Гвенни, и тут же осеклась. Потому что рядом с третьей гоблиншей появилась четвертая.
      – А меня… – начала было Дженни, но не закончила.
      – Молчи! – воскликнул Че. – Это не просто пол, а таблица. Таблица умножения!
      Дженни прикусила язык. Она не доверяла ни таблицам, ни умножению, ни всякой там цифири-арифметике, однако ей всегда казалось, что таблица умножения умножает числа, а не живых существ.
      – Ты посмотри под ноги! – настаивал Че. – И туда, где пол обрывается.
      Три Дженни так и поступили. И убедились, что стоят на неком подобии стола, который подошел бы по размеру давешней Взрослой. Стол этот расчерчен клеточками, а в клеточки, и по краям и в центре, вписаны цифры. Довольно быстро до них (или до нее) дошло, что цифры в центре представляют собой результат перемножения цифр по краям, но ни одна из Дженни не помнила, как этот результат называется: то ли сума, то ли несчастное, то ли выведение. Нет, кажется все-таки произведение, хотя тем же словом некоторые называют книжку. Но в любом случае ясно, что если цифры умножать, то их будет больше. А от этого радости мало, потому что чем больше цифр, тем больше путаницы. Таблица умножения – это такое место, где девочке делать нечего.
      – А вдруг, – пришло Дженни в голову, – это всегото-навсего дурной сон. Разве они не в Сонном Царстве?
      – Стоит нам назвать число, как таблица нас на него и умножает, – заявил Че. – Гвенни сказала, сколько ее, и ее стало во столько раз больше. А я сказал, сколько нас вместе, с тем же результатом. Боюсь, мы попали в затруднительное положение.
      Четыре Гвенни и три Дженни кивнули, боясь сказать лишнее слово.
      – Думаю, – осторожно промолвил один Че, – все мы считаем себя настоящими.
      – И ни один из нас не хочет лишиться своей индивидуальности, – добавил другой. Он не боялся назвать число «один», поскольку, как всякий образованный кентавр, знал: при умножении любого множителя на единицу произведение остается равным этому множителю.
      Семь девочек снова кивнули: они такими познаниями не обладали и опасались ляпнуть не то.
      – А не можем ли мы произвести деление? – промолвил один из Че.
      – Но ведь это таблица умножения, – осмелилась возразить одна из Гвенни.
      – Эти математические действия родственны, – указал другой Че. – Одно из них обратно другому. Да, делить эта таблица ничего не станет, но мы можем умножить дробь на дробь.
      – А так можно? – спросила Дженни (уже не вполне уверенная, какая из них она сама).
      – Думаю, да, – кивнул третий Че. – Наверное, лучше всего будет сначала уменьшить число Гвенни до числа остальных, а потом проделать то же самое со всеми нами.
      – А это не больно? – заволновались все четыре Гвенни.
      – Ни капельки, – заверил их второй Че. – Вы ведь уже умножались. А сейчас я умножаю вас на три четвертых.
      Одна Гвенни исчезла. Три оставшиеся испуганно переглянулись.
      – Ну как, не больно? – спросила одна из Дженни.
      – Не знаю, – откликнулась одна из Гвенни. – Исчезла-то не я.
      – Не думаю, чтобы умножаться на дробь было больнее, чем на целое число, – сказал третий Че.
      – Наверное, без этого не обойтись, – промолвила одна из Дженни, смиряясь с неизбежностью.
      – Наверное, – неохотно согласилась одна из Гвенни.
      – В таком случае я умножаю нас на одну треть, – промолвил первый Че.
      В то же мгновение всех оказалось по одному. Включая кота. Переглянувшись, они подошли к краю стола и увидели, что он стоит посреди то ли луга, то ли газона, поросшего цветами. Когда Дженни наклонилась, желтая чашечка одного из них качнулась к ней и раскрылась, обнажив острые клыки.
      – Осторожно, – предостерег Че. – Это львиный зев.
      Зевает, зевает, а потом как цапнет.
      Отшатнувшись, девочка отошла к другому краю стола и увидела мелодично жужжавшую среди цветов пчелу.
      Только вот вместо того чтобы собирать пыльцу и нектар, она то и дело выпускала устрашающего размера жало.
      – Пчела-жалейка, – пояснил кентавр – Жужжит жалобно, но беда не в этом, а в том, что ей всех жалко. И из жалости она всех подряд жалит, чтоб, стало быть, не мучались.
      Все, не сговариваясь, перебежали на другой край.
      – Как же нам отсюда выбраться»? – воскликнула Гвенни.
      – А по этому стеблю нельзя спуститься? – спросила Дженни, указывая на высокое растение с прозрачными листьями, как раз напротив которого уселся Сэмми.
      – Похоже, что можно, – обрадованно сказал Че. – Смотри, там ведь линзы. Наверняка те самые ложные линзы, о которых говорил Добрый Волшебник.
      И действительно, капельки росы на листьях улавливали свет, образуя маленькие линзочки. Которые, как им объяснили, должны отмечать их путь.
      Дженни посадила кота себе на плечо, а потом, после того как все трое взялись за руки, коснулась одного из листьев. В то же мгновение все вокруг изменилось.
      Компания оказалась в совершенно другом месте, по правде сказать, тоже не слишком радовавшем взгляд.
      Вокруг торчали увядающие кусты и деревья, у подножий которых валялись опавшие гнилые плоды. В наполненном тошнотворным смрадом воздухе вились тучи мошкары.
      – Мушки-гнилушки, – сморщил нос Че. – Ускоряют реакцию гниения.
      Все поспешили дальше, спеша оставить гнилушек позади. Однако стоило им отойти, как впереди замаячила странная фигура. Издали ее можно было принять за человеческую, но по приближении стало ясно, что это вовсе не так. Неизвестное существо имело две ноги и две руки, но ничего, похожего на голову. Туловище и шея составляли единое целое, представляя собой трубку из серебристого металла.
      – Что за диво? – недоуменно спросила Дженни.
      В этот момент существо опустилось на четвереньки и наставило трубку прямо на девочку. Послышался зловещий щелчок.
      – Ложись! – крикнул Че и бросился на землю, увлекая Дженни за собой. Трубка громыхнула не хуже Тучной Королевы, над головами упавших что-то пронеслось, и позади снова раздался грохот. Воздух наполнился едким запахом, похожим на запах серы. Из шеи непонятного существа валил дым.
      – Теперь мне понятно, что это такое, – проворчал Че. – Самоходная пушка. Надо же, а я думал, такие гадкие вещи встречаются только в Обыкновении.
      – Посмотрите, что стало с деревом! – воскликнула, оглянувшись, Гвенни. Дженни тоже обернулась, посмотрела туда, откуда донесся второй громовой раскат, и увидела, что толстенный древесный ствол разнесло в щепу.
      – Самоходная подушка? – недоверчиво покачала она головой. – Ну, положим, ходит эта штуковина сама, но подушки мягкие и никогда не…
      – Не подушка, а пушка, – поправил девочку Че. – Почему она так называется, мне неизвестно, во всяком случае, делают пушки вовсе не из пуха, но что взять с обыкновенов? Эти самые пушки выпускают снаряды, которые причиняют страшные разрушения.
      – Как может наряд – платьице там, или блузка – причинить разрушение?
      – Не наряд, а снаряд. Происхождение этого названия я тоже не могу объяснить: обыкновенская логика мне недоступна.
      Между тем пушка переступила на четырех конечностях, снова наводя шею на спутников. Неожиданно Че бросился вперед.
      – Нет! – испуганно закричала Гвенни.
      Однако юный кентавр подскочил к пушке вплотную и ухватил за металлическое туловище. Что-то звякнуло.
      Пушка вскочила на ноги и пустилась бежать.
      Дженни устремилась к Че.
      – Что ты сделал? – спросила она.
      – Поставил пушку на предохранитель, чтобы не могла стрелять. Самой ей себя с предохранителя не снять, вот она и убежала.
      – По-моему, пушка встала не на предохранитель, а на ноги, да на них и убежала, – промолвила Дженни. – Правда, я даже спрашивать не буду, что это за предохранитель такой – наверняка та еще гадость. Думаю, обыкновены страшно боятся самоходных пушек.
      – Не только самоходных.
      – Но те, которые не могут ходить, не так опасны.
      – Были бы не опасны, если бы обыкновены не ставили их на колеса и не таскали с собой.
      – Но почему?
      – Потому что пушки – их любимые игрушки.
      – Ни за что не хотела бы оказаться в Обыкновении, – пылко возгласила Дженни.
      – Кому же охота, – поддержал ее Че. – Жуткое место, хуже тыквы.
      – Но куда мы пойдем теперь? – Гвенни перевела разговор в практическое русло.
      Оглядевшись по сторонам, Дженни приметила среди ветвей поблескивающие линзы.
      – Посмотрите! Туда!
      Двигаясь по извилистой тропке от одного отмеченного фальшивыми линзами куста к другому, они вышли на поляну, где резвились фавны и нимфы. Только не обычные, а крылатые. Во всем, кроме наличия крыльев и умения летать, обитатели тыквы не отличались от своих собратьев и сестер в Ксанфе: обнаженные фавны гонялись за обнаженными нимфами, которые, повизгивая, убегали от них в притворном страхе. Так уж этот народ представлял себе веселье.
      – Интересно, – пробормотал Че, – нет ли здесь и крылатых кентавров?
      Дженни прекрасно понимала его, ведь он являлся единственным отпрыском своих родителей и, соответственно, единственным, кроме них, представителем своего вида в Ксанфе. Ей ли, оказавшейся заброшенной в чужой мир, не знать, что такое одиночество?
      – В жизни не слышала о крылатых фавнах? – заметила Гвенни. – По-моему в настоящем Ксанфе их нет, откуда же они взялись здесь?
      – Может быть, обычным фавнам и нимфам снится, будто они летают? – предположила Дженни.
      – Они ведь все равно живут одним днем и не помнят, что было раньше, ни во сне, ни наяву, – сказал Че.
      – Все равно, попробуем у них спросить, – промолвила Дженни и направилась к парочке, лежавшей среди цветов на краю полянки. Однако, сделав несколько шагов, резко остановилась.
      – Ничего себе!
      – Что такое? – спросила Гвенни.
      – Взрослая Тайна. Та самая, которую мы недавно…
      – Ты хочешь сказать, что они вызывают аиста.
      – Думаю, да.
      – Так вот чем они занимаются, когда фавны ловят нимф, – сказал Че.
      – Неудобно их прерывать, – смущенно пробормотала Дженни. – Как думаете, они скоро закончат?
      – Судя по виду, им это занятие нравится, – с удивлением отметила Гвенни.
      – Наверное, так и есть, иначе никто бы этим не занимался, – рассудительно, но с оттенком сомнения произнес Че. – Но на мой взгляд, драться на подушках куда как веселее.
      – Или брызгаться содовой шипучкой, – поддержала его Дженни.
      Гвенни покачала головой.
      – Должно быть, это ужасно: стать взрослым, потерять интерес к веселым забавам и начать заниматься всякими тоскливыми глупостями.
      Остальным оставалось лишь молча согласиться.
      Тем временем фавн с нимфой закончили свое дело и подняли головы.
      – Ой! Чужаки! – взвизгнула нимфа.
      – Бежим! – крикнул фавн.
      – Постойте! – воскликнула Дженни. – Задержитесь на минуточку, у нас к вам один вопрос.
      Поразмыслив, парочка согласилась.
      – Но только на минуточку, – важно заявила нимфа. – Уделить вам две мы никак не можем, у нас важное дело.
      – Почему здесь, в тыкве, нимфы и фавны с крыльями, а в Ксанфе нет? – скроговоркой, чтобы уложиться в минуту, выпалила Дженни.
      Глаза фавна округлились.
      – Мы не помним, – сказал он. В это время нимфа расправила крылья и поднялась над поляной. Фавн подпрыгнул в воздух и погнался за ней. У кромки деревьев он настиг ее, она взвизгнула, и они повалились в траву.
      – Вообще-то нечего мне было лезть к ним с таким дурацким вопросом, – сказала Дженни. – Раз они не помнят прошлого, откуда им знать такие вещи.
      Спутники пересекли поляну и наткнулись на ту же парочку, увлеченно занимавшуюся тем же делом.
      – Но ведь они только что… – ахнула Дженни.
      – Должно быть, забыли, – откликнулась Гвенни со смущенным смешком.
      Потом они приметили впереди знакомый блеск и направились к очередному линзовому кусту. За ним обнаружилась глухая стена, но при первом же прикосновении выяснилось, что это иллюзия. Пройдя сквозь нее, спутники оказались под мрачным ночным небом. Почти полная луна висела подозрительно низко, освещая вырисовывавшиеся впереди темные надгробия.
      – Страх-то какой, – поежилась Дженни. – Давайте прибавим шагу и выберемся отсюда поскорее.
      Чуть ли не бегом они припустили по пролегавшей через кладбище тропе, но тут песок под их ногами противно заскрипел, и могильные холмики зашевелились, Гвенни взвизгнула громче любой нимфы.
      Прямо перед ними из-под земли высунулась и принялась шарить вокруг костлявая рука. Шарила она так, словно искала, за что бы ухватиться – например, за лодыжку. Кот зашипел на нее и попятился.
      Рука преграждала путь, и перво-наперво все подумали о возможности повернуть назад. Но отказались от этого по двум причинам.
      – Во-первых, – сказал Че, – указатели позади нас уже исчезли, и мы можем потеряться.
      – Во-вторых, – промолвила Дженни, – кости вылазят из-под земли и сзади.
      – В-третьих… – начала было Гвенни, – мы…
      – Никаких «в-третьих», – оборвал ее Че. – У нас только две причины.
      – Да? Ну тогда мне остается одно.
      – Что?
      Она взвизгнула еще громче, чем раньше.
      – Да, – прочувствованно промолвил Че. – Лучше не скажешь.
      Они сбились в кучку, в то время как из земли выкапывались костяные остовы.
      – Ходячие скелеты! – воскликнул Че. – Родичи Косто и Скриппи Скелли.
      – А кто они такие, эти Косто да Скелли?
      – Приятная парочка, переселенцы из тыквы, – пояснил Че. – Косто потерялся, и был выведен наружу огром Эхсом, а Скелли изгнали в наказание за то, что она испортила кошмарный сон. Потом они стали жить вместе и теперь, возможно, уже вызвали аиста.., или не знаю, что да как они делают. Может быть, просто собирают младенческий скелетик из маленьких косточек. Ходячие скелеты часто являются в снах и пугают людей, но вовсе не со зла: просто у них такая работа. Кому доводилось свести с ними знакомство, считают, что они народ славный и вполне дружелюбный.
      – М-м-ожет и н-нам по-пррр-оббб-овать, – стуча зубами, пробормотала Гвенни и тут же повернулась к ближнему скелету.
      – П-привет. Т-ты д-д-ружелюбный?
      – Ну… – скелет пожал костяными плечами, – я как-то над этим и не задумывался. Мне ни разу не доводилось подружиться с чудовищем.
      – Ой! А где чудовище? – воскликнула Гвенни, озираясь по сторонам.
      – Он имеет в виду тебя, – пояснил Че; – И всех нас.
      Мы кажемся им чудовищами, потому что сильно от них отличаемся.
      – Но что во мне чудовищного? – поджала губки Гвенни, всегда считавшая себя очень милой девочкой. – Может быть, очки?
      – В очках нет ничего дурного, а вот твоя плоть – это действительно чудовищно! Хорошо еще, что большая ее часть прикрыта, но и оставшегося довольно, чтобы нагнать страху на кого угодно. Ты, наверное, из отдела самых жутких кошмаров. Не завидую тем, кому ты приснишься.
      – Нет, я вообще здесь не работаю, наведалась по личному делу. Ищу куст с контактными линзами. Ты случайно не знаешь, есть такой поблизости?
      – Есть-то есть, – отозвался скелет. – Но он, как я понимаю, единственный. К нему наведываются ночные кобылицы, те, у кого нелады с глазами. Они ведь частенько наведываются в иной мир, а это, похоже, не очень-то полезно для зрения.
      – Наверное, так оно и есть, – откликнулась Гвенни, несколько приободрившись. – Не позволите ли вы нам взять парочку линз? Мы тут же уйдем отсюда, чтобы не смущать вас своим видом.
      – Будем весьма признательны, – сказал скелет, и его сородичи одобрительно закивали. – Мы никоим образом не хотели бы показаться недружелюбными или неучтивыми, но, должен признаться, в обществе чудовищ нам становится не по себе.
      – Прекрасно вас понимаю, – искренне заверила его Гвенни и шагнула к кусту. Но уже стоя возле него, замешкалась.
      – Линзы-то есть, но я не умею их надевать, – сказала она.
      – Думаю, их надо просто поднести к глазам, – промолвил Че. – Хочешь, я сорву парочку и дам тебе?
      – Боюсь, мне нужно сделать это самой, – возразила девочка. – Мы же не знаем, в какой момент линзы настраиваются на того, кто будет их носить. Вдруг они настроятся на тебя и мне уже не подойдут.
      – Мысль верная, – согласился Че и отступил.
      Гвенни осторожно потянулась к линзам. Две штуки упали прямо в ее ладошку. Сняв другой рукой очки и положив их в карман, девочка поднесла линзы к лицу, и одна из них сама собой прилепилась к ее правому глазу.
      – Ой!
      – Тебе не больно? – встревожилась Дженни.
      – Нет, просто чудно. Словно я над ела половинку очков.
      Она поднесла вторую линзу к другому глазу, моргнула, и воскликнула.
      – Да это замечательно!
      Дженни попыталась представить себе, каково это заменить очки на линзы, но ей показалось, что без очков она почувствовала бы себя голой.
      – Ой, да ты голая! – неожиданно воскликнула Гвенни, глядя на нее.
      – Нет, она одетая, – удивленно возразил Че.
      – Надо же, ты увидела мои мысли!
      – А теперь снова одетая, – растерянно проговорила Гвенни. – А что ты там говорила насчет мыслей?
      – Я представила себя без очков и подумала, что буду как голая. Это было чем-то вроде сна, и ты это увидела.
      Как и говорил Добрый Волшебник.
      – Вот и прекрасно, – сказал Че. – Значит, линзы действуют так, как и должны.
      – Но подсматривать за чужими снами.., мне кажется, это не совсем вежливо, – с сомнением вымолвила Гвенни.
      Дженни улыбнулась.
      – Смотря какой сон.
      – А ведь некоторые наверняка видят очень взрослые сны, – сокрушенно покачала головой гоблинша. – Жаль, что здесь нет каких-нибудь других линз.
      – А мне кажется, как раз эти могут оказаться полезными, – задумчиво промолвил Че. – У себя в Горбу ты столкнешься с немалыми трудностями, а если тебе будут открыты сны и помыслы гоблинов…
      – Ты сможешь распознавать, когда они говорят правду, а когда врут! – подхватила Дженни.
      – Но почему они станут мне врать?
      – Думаешь, не станут? Это гоблины-то? – усмехнулся Че.
      – Да, пожалуй, ты прав. В отличие от женщин наши мужчины народ не самый правдивый. Но мне не хочется ни за кем шпионить.
      – Слушай, Гвенни, – рассудительно заговорил Че. – Вождь всегда должен быть в курсе всего происходящего.
      Сама же знаешь, гоблины вечно строят козни и затевают всякие пакости. Как думаешь, долго ли ты продержишься у власти, если не сможешь распознавать их злоумышления?
      – Он прав, – сказала Дженни. – Ты будешь вождем не только у красивых и добродушных женщин, но и у коварных, злобных мужчин. Наверное, обычной гоблинской девочке видеть чужие сны, частенько не слишком красивые, вовсе ни к чему. Но у тебя иная судьба. Тебе это просто необходимо.
      – Более того, – принялся убеждать девочку Че, – ты должна освоить эти линзы как следует, чтобы научиться распознавать по снам друзей и врагов.
      – А еще, – дополнила Дженни, – тебе не помешает научиться не краснеть, когда будешь видеть взрослые сны.
      – Но как можно практиковаться здесь, в Сонном Царстве, когда здесь ничего кроме снов и нет? – спросила Гвенни. – Кстати, каким образом я могла проникнуть в сон Дженни, если сама Дженни здесь? Разве можно видеть сон во сне?
      Вопрос поставил всех в тупик, однако Че попытался найти выход.
      – Мы – вовсе не сны. Наши тела лежат снаружи, в замке Доброго Волшебника, и мы вполне в состоянии видеть сны через наши тела.
      В этом имелся определенный смысл, хотя обе девочки не до конца понимали, где тут сны наяву, где явь во сне, и что, в конце концов, есть что.
      – Спой, Дженни, – предложил Че.
      Мысль показалась неплохой Дженни запела, представляя себе живописную, радующую глаз местность, вовсе не похожую на унылое кладбище. И у нее получилось Окрестности изменились, воображаемый пейзаж стал реальным.
      Рядом с ней появился Сэмми, за ним Че, а там и Гвенни.
      Они двинулись по цветущему лугу по направлению к закатному солнцу Рядом, удивленно постукивая костями, вышагивали несколько скелетов.
      – Но я не вижу твой сон, а сама в нем нахожусь, – заметила Гвенни.
      – И скелеты тоже, – согласился с ней Че. – Похоже, наша Дженни произвела здесь полную смену декораций.
      – Видимо, практиковаться по-настоящему Гвенни придется вне тыквы, – признала Дженни. – А пока, раз линзы уже у нас, мы можем спокойно подождать на этом славном лугу, пока нас не вернут в замок.
      Они присели на травку и совсем уж собрались вздремнуть, пребывая во сне Дженни, как вдруг у Че возникла интересная идея.
      – Дженни, раз уж тебе удалось перенести в свой сон всех нас, включая скелетов, то как насчет замка Доброго Волшебника»?
      – Замка? Но ведь на самом деле мы и так там.
      – Как раз это я и имею в виду. Можешь ты во сне переправить нас туда бодрствующими, чтобы нам не пришлось ждать?
      – Не знаю, – покачала головой Дженни. – Вообще-то мои сны прерываются всякий раз, когда возникает внешняя помеха, это как при разъединении с тыквой. Или когда я прекращаю петь.
      Это навело на другую мысль.
      – Ой, но ведь я сейчас не пою! Почему же сон продолжается?
      – Возможно, потому, что здесь Сонное Царство, – предположил Че. – Перемещаясь из одного сна в другой, здесь мы не засыпаем и не пробуждаемся, потому что остаемся внутри большого сна. Твое пение лишь ускоряет перемещение. Но если ты с помощью сна сможешь вернуть нас в замок наяву и бодрствующими, получится, что ты способна не только менять здесь декорации, но также входить в Сонное Царство и покидать его по собственной воле, без посторонней помощи. Это было бы замечательно.
      – Даже не знаю.
      – Дженни явно заинтересовалась услышанным. – Попробовать, что ли…
      – Не получится – так не беда, через несколько часов нас все равно отсюда вызволят, – сказала Гвенни. – А вдруг ты сумеешь? Это будет здорово: мне бы не хотелось задерживаться здесь дольше, чем необходимо.
      Дженни запела снова. Она представила себе замок, их троих, лежащих на подушках перед тыквами, а потом вообразила, как отводит взгляд от глазка – и оказалась снаружи. Тут же прикрыв глазок ладонью, девочка отвернула тыкву и огляделась. Ее друзья по-прежнему пребывали в оцепенении. Она попробовала представить себе, как они отворачиваются от тыкв, но поскольку ничего не произошло, Дженни поместила между глазами Че и глазком его тыквы свою ладошку. В тот же миг он пришел в себя.
      – Ура! Сработало.
      Однако Дженни мучили сомнения.
      – Это еще вопрос, сработало или нет? А вдруг мы просто угодили в другой сон, в котором снимся себе проснувшимися и вернувшимися из Сонного Царства в реальный мир?
      – Вряд ли, – покачал головой Че, проводя ладонью перед глазами Гвенни. – Дело в том, что я не переходил в твой сон о реальности Не успел отвлечься, а поэтому все еще пребывал на цветочном лугу. И проснулся оттуда прямо сюда.
      Гвенни села.
      – Мы уже не в тыкве? – спросила она, моргая под очками.
      – Думаю, мы вправду все здесь, – согласилась Дженни. – Хотя… Ой, как же Сэмми?
      – Он тоже здесь, – успокоил ее Че, – , разворачивая четвертую гипнотыкву и освобождая кота.
      – Но когда я представляла себе это место, кота в нем не было. Я забыла… Как же он сюда попал?
      – Так ведь это не сон, а явь. А наяву он здесь и находился. Это реальность, а то, что ты воображала о нас – сон. Вот и меня в твоем сне не было.
      – Но ты должен был быть, иначе как же я могла тебя разбудить?
      – Так ведь разбудила ты меня наяву. Ты создала сон о реальности и поэтому попала в реальность. Где мы все – и я, и Сэмми, уже находились. Только спали.
      – Может быть, – махнула рукой решительно запутавшаяся во всех этих хитросплетениях девочка. – Давайте лучше подумаем о деле. Как линзы, они сюда перенеслись?
      Гвенни сняла очки – здесь, в реальности, они оставались на ее носу – и радостно воскликнула:
      – Я все вижу! Даже лучше, чем раньше! Только.., не вижу никаких снов. – – Это потому, что сейчас никому из нас ничего не снится, – пояснил Че.
      Но тут взгляд гоблинши упал на кота.
      – Мышка! – удивленно пискнула она. – Шоколадная мышка!
      – Сэмми их очень любит, – обрадованно заявила Дженни. – Наверное, сейчас ему снится такая мышка, а раз Гвенни ее видит, значит, с линзами все в порядке.
      – Здорово! – воскликнула Гвенни. – То-то все в замке удивятся! Они ведь думают, что мы так и сидим в тыкве.
      – Верно, – согласился Че. – Возможно, мы первые, кто нашел способ выбираться из гипнотыквы самостоятельно. То есть не мы, на самом деле такое под силу только Дженни, но это все равно выдающееся открытие. С ней мы можем отправляться в Сонное Царство, не рискуя оказаться в западне.
      – Да, – рассмеялась Гвенни. – Такая подружка дорогого стоит.
      Дженни подхватила кота на руки, и вся троица направилась во внутренние покои удивлять обитателей замка.

      Подъем к вершине Железной горы оказался долгим, и у непривычной к долгим переходам (иное дело заплывы) Мелы очень устали ноги.
      Что ни говори, а эти людские подпорки сильно проигрывали в сравнении с хорошим хвостом, но увы – на суше без них не обойтись. А поскольку согласно карте именно этот путь вел к замку Доброго Волшебника, ей не оставалось ничего другого, кроме как потерпеть.
      Вершина оказалась совершенно голой: видимо, деревья – даже железное дерево – не слишком охотно укоренялись в твердом железе. Правда, оттуда открывался превосходный вид, но толку от этого, можно сказать, не было, потому что ничего похожего на замок Доброго Волшебника взору не открылось. Для лагеря это местечко тоже подходило плохо, а между тем близилась ночь. К тому же для того чтобы совершить нелегкий спуск по западному склону, все слишком утомились.
      – Как бы мне хотелось улечься в постель из мягкого мха, – мечтательно промолвила Яне.
      – А мне на настоящий – чтоб был огромный – топчан, – подхватила Окра.
      – А мне бы завалиться в бассейн с морской водой, на доже из водорослей, – высказала пожелание Мела.
      Едва она договорила, как перед ними возникло клубящееся облако, из которого сформировалась женская фигура.
      – Вы часом не путники, попавшие в затруднительное положение? – осведомилась появившаяся демонесса».
      – Ой, Метрия, привет! – промолвила Мела без особого восторга. – Давно тебя не было.
      – Я не Метрия.
      – Да будь ты хоть Симметрия, хоть Стереометрия, хоть кто угодно.., тут нет ничего интересного, так что можешь оставить нас в покое.
      – Могу, конечно, но стоит ли? Я Дана, одна из жен Доброго Волшебника. Души у меня нет, но пока моя очередь быть его женой, мне положено каждый день проявлять душевность. Это, чтобы вы знали, значит вовсе не кого-нибудь душить, а вести себя так, будто у меня есть душа. То есть совершать добрые поступки. Например, помогать путникам, попавшим в затруднительное положение. Вы как, ни в чем не нуждаетесь?
      Мела не очень-то поверила всему сказанному, однако раздражать демонессу и тем самым подбивать ее на новые каверзы не хотела. А потому решила увести разговор в сторону.
      – А я думала, Добрый Волшебник женат на Горгоне, – сказала она. Вообще-то ей совсем недавно говорили совсем другое, но тому источнику информации русалка тоже не доверяла.
      – И на Горгоне тоже, – кивнула демонесса. – Нас у него шесть, и мы живем с ним по очереди. Сейчас мой месяц, а остальные дожидаются в Пекле.
      – Да, Метрия рассказывала, что у него несколько жен, – припомнила Мела. – А еще она уверяла, будто он когда-то был королем Ксанфа. Но тут она, надо думать, ошиблась.
      – А вот и не надо так думать. Хамфри и вправду был королем, как раз тогда мы и поженились. Дело в том, что в ту пору у меня завелась душа, и избавиться от этой обузы я могла, лишь выйдя замуж за короля. Тогда я считала душу обузой, хотя теперь, стыдно признаться, была бы не прочь обзавестись ей снова, – при этих словах Дана залилась краской. – Так что прошу вас, дайте мне возможность совершить хороший поступок. Такой добрый, как будто я вернула себе душу.
      Мела переглянулась со спутницами.
      – Вообще-то мы только что высказывали разные пожелания…
      – Вот-вот, и мне так показалось, только я не очень хорошо расслышала. Не будете ли любезны повторить?
      – Ну, мне хочется хотя бы окунуть хвост в морскую воду. Но если это трудно…
      – Проще простого.
      Дана щелкнула пальцами, и в железной поверхности появилось наполненное водой углубление. – Мела осторожно коснулась воды пальцем ноги и радостно воскликнула:
      – Соленая! То, что надо!
      Превратив ноги в хвост, русалка забралась в водоем.
      Окра, в свою очередь, заполучила жесткий топчан, а Яне – ложе из мягкого мха. Все три спутницы были очень довольны.
      – Как нам отблагодарить тебя? – спросила, блаженствуя в соленой воде, Мела.
      – Что вы, какая там благодарность. Это вам спасибо, благодаря вам я сделала доброе дело и чувствую себя так, будто ко мне вернулась душа.
      – Хорошо бы и все наделенные душой совершали бы такие же добрые поступки! – сказала Мела. – Надеюсь, мы еще встретимся с тобой в замке Доброго Волшебника. Наш путь лежит как раз туда.
      – Вот как? А дорогу вы знаете?
      – У нас есть карта, и мы идем по ней. Правда.., пока не очень-то получается.
      – Не беда, завтра с утра я вернусь к вам и покажу верный путь. Это будет мое доброе дело на завтрашний день, – она уже начала было обращаться в дым, но вдруг задержалась. – Ой, совсем забыла, сегодня мой последний день. В полночь меня сменяет дева Тайвань, то есть, тьфу, матрона Тайвань. Она уже давным-давно не дева. Но дело не в этом, а в том, что показать вам дорогу у меня не получится.
      – Ладно, хотя мысль была хорошая, – отозвалась Мела, которая так наслаждалась морской водой, что ни капельки не огорчилась.
      – Впрочем, – сказала Дана, – я попрошу Метрию вам помочь.
      – Метрию? Эту каверзницу? – с сомнением произнесла Мела.
      – Ну, это за ней водится. Но ей скучно, и если я пообещаю, что из этого выйдет что-нибудь забавное, она вам поможет.
      – Забавное? Например, если мы кубарем полетим с горы?
      – Нет, такие забавы вовсе не в ее духе. Но если вы собираетесь посетить замок моего мужа, вам придется что-нибудь надеть.
      – Надеть?
      – Именно. Всем троим, – твердо заявила Дана. – Матрона Тайвань не терпит присутствия голых женщин.
      – Но я же русалка! – воскликнула Мела. – Русалки не носят одежды.
      – А я огрица, – встряла Окра, – мы тоже почти никогда не одеваемся, нам хватает и меха.
      – Но, по-моему, Дана права, – подала голос Яне. – У людей принято носить одежду, и раз мы идем к ним в гости, нам надо соблюдать их правила.
      – Тайвань просто помешана на правилах и приличиях, – промолвила Дана. – А вы не нимфы, чтобы бегать с голыми ягодицами. Поэтому попрошу Метрию первым делом отвести вас к Трус-дереву.
      – Да мы и так не больно-то храбрые, кроме, конечно, Окры, – возразила Мела. – Да и вообще, зачем нам трусить?
      – Речь и идет не о трусости, а о трусиках. Это главный элемент гардероба. А дерево называется так, чтобы никто не догадался. Прежде всего, чтобы мужчины – они больше всего на свете бояться прослыть трусами – держались оттуда подальше и не выведывали важные секреты. Ну ладно, мне пора. До полуночи я должна еще успеть одарить Хамфри счастьем.
      Она исчезла, а спутницы перекусили и улеглись спать.
 

***

 
      С первым утренним лучом их разбудила Метрия.
      – А ну поднимайтесь, лежебоки! – скомандовала она. – Все валяетесь да валяетесь, даже приход проспали.
      – Что проспали?
      – Доход, заход, уход, отход, выход, вход…
      – Может, восход?
      – Какая разница? Давайте-ка, пошевеливайтесь. Дана просила меня отвести вас к Трус-дереву.
      Мела вылезла из водоема, который немедленно исчез, как исчезли и постели ее подруг. Сокрушенно вздохнув, русалка заменила хвост на ноги. Наспех позавтракав, они последовали за Метрией по крутой, шедшей вниз по западному склону тропе и через некоторое время увидели большое раскидистое дерево. В отличие от многих деревьев Ксанфа на его ветвях не было ничего, кроме листьев, – видимо, по той самой причине, о которой говорила Дана.
      Приблизившись к толстому стволу, Метрия открыла неприметную потайную дверцу и пригласила спутниц зайти.
      – Ой, трусики! – пискнула, оказавшись внутри, Яне. – Как много, и какие все миленькие!
      – Я что же, должна расхаживать в трусиках? – спросила Мела.
      – Вот именно, – усмехаясь, подтвердила Метрия. – Это будет забавно. И очень интересно.
      Неожиданно Мела поймала себя на том, что заинтересовалась. Конечно, она знала, что женщины из людского племени и многих родственных людям народов не обходятся без этого предмета одежды, однако такого разнообразия фасонов, цветов и оттенков не могла даже вообразить.
      Но при всем этом ее не оставляло смутное беспокойство. Некоторое время русалка мучительно пыталась сообразить, в чем дело, а потом спросила:
      – А почему ты решила, что это будет интересно? Что тут такого?
      – Потому что… – начала Метрия, но осеклась и взглянула на нее с подозрением, – ты что, хочешь сказать, будто не знаешь?
      – Именно. Зато знаю другое: то, «что заинтересует и позабавит тебя, вовсе не обязательно развлечет и меня.
      – Бесспорно.
      – Что?
      – Проворно, зазорно, притворно.., эй, погоди. Я с самого начала выразилась правильно, В том смысле, что так оно и есть.
      – Ага, – проворчала Мела, стараясь не дать прорваться одолевавшему ее раздражению. – Так, может быть, ты объяснишь, что в этой истории с трусиками представляет для тебя такой «бесспорный» интерес?
      – Запросто. Дело в том, что в прошлом году согласно условиям сделки с демоном Иксанаэнным Хамфри, чтобы заполучить назад свою жену, должен был найти ответ на вопрос, ответить на который невозможно. Понятно, что это поставило волшебника в неловкое положение. И стоять бы ему в этом положении по ею пору, но он хитростью сумел вывернуться и отвечать ему не пришлось.
      – А о которой жене шла речь? – поинтересовалась Окра. – О Дане?
      – Нет, о Розе Ругна. Ты с ней не знакома.
      – Ну а я-то здесь при чем? – спросила Мела. Чтобы не вспылить, ей пришлось мысленно погрузить себя в прохладную соленую воду.
      – Потому что вся эта история имеет к тебе самое прямое отношение. Ты – центральная фигура.
      – Я? Почему?
      – Потому что с твоим участием скоро разрешится величайшая тайна Ксанфа.
      – Я, что ли, ее раскрою?
      – Твои действия позволят ответить на вопрос, не имеющий ответа. Вот почему это так интересно.
      – А какой вопрос? – требовательно спросила Мела.
      – Тот самый, на который не сумел ответить Добрый Волшебник.
      – А о чем его спрашивали? – терпение русалки было готово лопнуть.
      – О цвете.
      – Цвете чего? – чуть ли не простонала Мела.
      – Цвете твоих трусиков.
      Чтобы переварить услышанное, русалке потребовалось некоторое время. Потом она уточнила:
      – Так что, волшебник не может определить цвет моих трусиков?
      – Верно.
      – Но я их в жизни не носила!
      – Что и делает задачу такой сложной.
      – Но это нечестный вопрос.
      – Как сказать. Какие бы трусики ты ни надела, хоть совершенно прозрачные, они будут иметь цвет, а значит, на вопрос можно будет ответить.
      – Ну так в чем загвоздка? Добрый Волшебник знает все, что ему такая пустяковина?
      – Не так-то все просто. Видишь ли, Исксанаэнному очень не хотелось отпускать Розу Ругна, поэтому он решил изменить цвет выбранных тобой трусиков на другой.
      Чтобы любой ответ Хамфри оказался неверным. Помешать ему в этом волшебник не мог, но будучи хитроумным, обошел его так, что вопрос остался без ответа. Но я любопытна, поэтому и привела вас сюда.
      – Чтобы выяснить, какого цвета будут мои трусики?
      – Именно.
      – А вот возьму и не стану надевать никаких.
      Демонесса покачала головой.
      – Ничего не выйдет. Ты ведь не можешь доскакать до замка на хвосте, а с ногами выглядишь как женщина из человеческого рода. Женщинам положены трусики, так что голой тебя в замок не пустят.
      Мела вздохнула, но не слишком огорченно. В конце концов, если для того, чтобы разжиться хорошим мужем, ей необходимо повидать Доброго Волшебника, а чтобы попасть к нему, требуется надеть трусики, то это часть платы за достижение своей цели. Не столь уж высокой платы, пусть даже заодно потешится и демонесса. К тому же – она не могла не признать этого – многие трусики выглядели очень даже привлекательно. А уж как привлекательно будет выглядеть в них она! Вполне возможно, что ее шансы заполучить мужа даже возрастут.
      – Ну что ж, – промолвила русалка, рассматривая белые трусики. – Эти вроде недурны, но, пожалуй, слишком простенькие. Едва ли они мне подойдут.
      – Ну кто же так выбирает? – фыркнула Метрия. – Ты должна их примерить и посмотреть на себе. Ступай с ними в примерочную кабинку.
      – Это еще зачем? – не поняла Мела. – Надо примерить, так я и здесь могу.
      – А вот и не можешь. Так не положено.
      – А вот и могу!
      Мела подняла ногу, но просунуть ее в трусики не смогла. Они перекрутились в ее руках так, что чуть ли не завязались узлом. Сердито фыркнув, она направилась в примерочную, где трусики расправились, и надеть их удалось без труда. Сидели они просто волшебно. Такова уж была магия этого дерева: трусики с него идеально подходили любой женщине, которая их надевала.
      Мела вышла наружу, где ее поджидали остальные.
      – Ну-ка повернись, – сказала Метрия.
      – Зачем?
      – Затем, что так надо. Показывать трусики следует умеючи.
      – А если я не собираюсь их показывать?
      Она не успела договорить, а трусики уже начали морщиться. Мела торопливо повернулась кругом.
      – Здорово! – одобрила Яне. – В.., хм.., нижней части ты выглядишь даже привлекательнее, чем раньше.
      Мелу, надо сказать, это не слишком воодушевило: ей всегда казалось, что те части ее тела, о которых шла речь, выглядят великолепно и без всяких украшений. Однако, повертевшись перед трельяжем, комплектом магических зеркал, позволявшим волшебным манером увидеть себя и спереди, и сзади, и со всех сторон, русалка не могла не признать, что Яне права. Трусики несомненно усиливали привлекательность. Не то чтобы Мела так уж стремилась привлечь к себе внимание всего мужского населения Ксанфа, но и утверждать, будто эта идея совершенно ей не нравилась, было бы не совсем верно.
      Это зависело от трусиков и от ее настроения.
      Однако белый цвет вовсе не был ее любимым, да и едва ли стоило останавливаться на первом попавшемся.
      Поэтому русалка удалилась в примерочную. Сняла тут же сморщившиеся от огорчения трусики, повесила их на крючок и надела другие, угольно черные.
      Спустя мгновение она уже вертелась в них перед спутницами.
      – Эти еще лучше, – сказала Окра, – в них твои ягодицы прямо-таки ходят волнами.
      Посмотрев в зеркало, Мела убедилась, что выглядит и впрямь в высшей степени волнующе, однако на этом не остановилась. Ее внимание привлекли трусики цвета морской волны, но все же и в них чего-то недоставало.
      – Да что ты прицепилась к одноцветным? – сказала Метрия. – Попробуй какие-нибудь этакие, особенные.
      – Выбери ты, – предложила Мела. – Я в этом не шибко разбираюсь.
      – Охотно.
      Спустя мгновение демонесса протянула ей изумительные трусики из голубого шелка, прошитые золотистой сеточкой со вставленными в переплетения нитей крохотными светящимися светлячками. До сего дня русалка даже не представляла себе, что женщины могут носить нечто подобное.
      Она надела их, и помещение осветилось.
      – Ну и ну! – восхитилась Яне.
      Мела с трудом могла представить себе что-либо более великолепное, однако теперь она увлеклась самим процессом примерки. А вдруг следующие трусики окажутся еще лучше? Она их упустит, и они достанутся какой-то другой женщине. В конце концов, ей надо думать не только о себе: раз уж вопрос о ее трусиках вплотную касается таких особ, как демон Иксанаэнный и Добрый Волшебник, то к делу необходимо подойти серьезно.
      Следующие трусики были сделаны из королевского темно-пурпурного атласа и расшиты плетеными золотыми шнурами, с которых на золотистых нитях свисали малюсенькие золотистые колокольчики. Теперь каждый ее шаг сопровождался ритмичным, музыкальным звоном.
      Но Мела не остановилась и на этом и примерила нежно-розовые трусики ручного плетения, надевавшиеся в комплекте с тоже розовыми, в тон им, но чуть посветлее кружевными чулками, тонкими, словно наброшенная на розовый куст осенняя паутинка. В них даже ноги показались ей чуть ли не столь же красивыми, как хвост.
      – Раньше я всегда удивлялась тому, почему розовые трусики считаются особо заманчивыми, – восхищенно промолвила Яне. – Но теперь мне ясно. Они такие… такие…
      – Такие, что нужное слово может найти только мужчина, – с усмешкой сказала демонесса.
      – Мужчина? Да разве мужчина может что-нибудь понимать в трусиках? – не поняла Яне.
      – Ему и не надо. Только мужчина может сказать, что трусики вовсе не наиглавнейшая прелесть в Ксанфе, а лишь то, что находится с нею рядом.
      – Не понимаю, – сказала Яне.
      – Это потому, что ты порядочная девушка. А вот я нет, и поэтому мне все ясно.
      – А поможет это заманить мужа? – мечтательно спросила Мела, рассматривая в зеркале свои, выглядевшие несомненно очень заманчиво, ягодицы.
      – Может, и помогло бы, но он должен их увидеть. А мужчин сюда не пускают и правильно делают. Попади сюда любой, он бы мигом спятил.
      Для следующей примерки Мела избрала полупрозрачные кремовые трусики с пикантными белыми рюшками и премиленькими маленькими змейками.
      – Это что такое? – спросила, указывая на них, Окра.
      – Подвязки, – ответила Метрия. – Они служат для того, чтобы поддерживать чулки. Змейки закусывают их зубами, и чулки не спадают. Возможно, Горгона тоже пользуется такими подвязками, у нее ведь и на голове змеи. Правда, змеюшек надо подкармливать, а это, боюсь, не совсем удобно.
      Найдя последний довод вполне убедительным, Мела сняла трусики со змейками и отправилась за следующими.
      Это были оригинальные трусики из облегченной джинсовой ткани, с завлекательной пуговкой сзади. Весьма практичные, но в сравнении с более вычурными фасонами незамысловатые.
      Следующими она надела трусики из сине-зеленой ткани, переливавшейся, как волнующаяся поверхность моря. К глазам русалки подступили слезы: она так соскучилась по соленому океану, что поняла: носить их, как бы ни были они хороши, нельзя. Они будут постоянно напоминать о доме, а возвращаться без принца, зайдя так далеко, просто глупо.
      Тем временем Метрия принесла диковиннее трусики, сшитые из листьев капусты и салата укропными нитками. Выглядели они мило, но русалке показались тяжеловатыми.
      – Совершенно особенные, – сказала демонесса.
      – А что в них такого? – спросила Мела.
      – Они съедобные, – пояснила Метрия. – Скажем, заблудишься ты в лесу, где нет ни каштанов, ни пирожковой – сможешь ими подкрепиться. Или подцепишь ты своего молодца, а он проголодается…
      – Пожалуй, примерю другие, – решила Мела. Сама по себе мысль Метрии была даже забавной, но вдруг этот голодный молодец окажется слишком пылким и вовремя не остановится?
      Несколько вариантов ярких, радужных расцветок были отвергнуты по причине излишней броскости. Меле показалось, что они отвлекут все внимание на себя, оставив ее самое в тени. А ей вовсе не хотелось, чтобы будущий муж женился не на ней, а на ее трусиках.
      Потом пришел черед легких, как паутинка, трусиков из шелка цвета Синей Бороды, подернутых мерцающими серебряными нитями с нанизанными на них попарно, кокетливо мерцающими зелеными и золотистыми перидотами. Все бы ничего, но напоминание о Синей Бороде как-то не радовало.
      Были среди предложенных и модели, явно призванные воспламенять воображение. Но они были рассчитаны на мужское воображение, а в отсутствие мужчин просто жглись. Нашлись и призванные пощекотать фантазию трусики из перьев. К сожалению, щекотали они не только фантазию, но и.., другие места. Да так щекотали, что русалка просто зашлась от смеха. А ей вовсе не хотелось, чтобы хохотунчик напал на нее в присутствии принца.
      Трусики с прилаженными на самом интересном месте часиками были отвергнуты потому, что она надеялась на счастье со своим избранником, а счастливые, как известно даже в Обыкновении, часов не наблюдают.
      Трусики из жимолости, предназначенные, по словам Метрии, для того, чтобы всю жизнь сохранять молодость тех частей тела, которые они прикрывают, Мелу не заинтересовали: если постареет все тело, что толку оставаться молодой в отдельных, пусть и существенных местах.
      Вязаные трусики должны были привязывать мужские взгляды намертво, однако Мела не без основания полагала, что мужчине иногда не помешает полюбоваться и чем-нибудь еще. Например, ее великолепными волосами.
      Трусики из цветочных лепестков источали разнообразные ароматы, трусики для лазания по деревьям (и прогулок по Невидимому мосту) особенно впечатляюще выглядели снизу, а прозрачные трусики, прошитые платиновыми и медными нитями, в темноте становились практически невидимыми. То есть ты как бы и в трусиках, а как бы и нет. По здравому размышлению русалка отказалась и от них: если уж трусики надевать, так надо их и показывать. А показывать, что их нет, можно и без них.
      – А эта модель называется «фиалка любви», – сказала демонесса, протягивая трусики из черного бархата, вышитые мерцающими паутинками с нанизанной на них «росой» – крохотными бриллиантиками.
      Увидев их Яне заохала, а Окра заахала.
      Но Мела не удовлетворилась и ими: ей казалось, что по-настоящему своих трусиков она еще не нашла. Демонесса нахмурилась, а потом стала выносить нечто совершенно невероятное. Например, трусики с золотистыми кружевами и тонюсенькими, вызванивающими на ходу нежные мелодии, цепочками. Трусики цвета полуночного неба с серебряной, убывающей и прибывающей, луной и мерцающими па ходу звездами почти удовлетворили ее, но в последний момент русалка сообразила, что их не слишком удобно показывать при свете солнца – звезды могут померкнуть.
      Потом пошли другие, с магическими зазывными надписями. Они могли завлечь любого мужчину, но, разумеется, лишь умевшего читать. А скромные требования Мелы к избраннику так далеко не простирались.
      Кольчужные трусики, отороченные гоблинскими зубами, представляли собой надежную защиту, но русалка побоялась, что они отпугнут и подходящего мужчину.
      От всего, напоминавшего море – кружевной пены, шитья морским жемчугом, бодрящего запаха океанского бриза – она отказалась все по тем же соображениям: а вдруг зов родной стихии заставит ее бросить поиски.
      Наконец наступил момент, когда Метрия не принесла ничего, а когда Мела с недоумением подняла глаза, демонесса, сама выглядевшая изумленной, сказала:
      – Ты их все перемеряла. Целый день пролетел, а мы даже не заметили.
      Мела была ошеломлена: ей казалось, что парад трусиков будет продолжаться вечно. Из-за обилия впечатлений она действительно совершенно потеряла представление о времени и только сейчас заметила, что снаружи, за оконным дуплом, уже темнело.
      И вот теперь ей предстояло сделать из такого множества вариантов один-единственный выбор. Нелегкий, ибо все трусики были по-своему хороши, но ни одни не показались ей по-настоящему своими.
      – Неужели больше нет? – жалобно спросила она.
      Яне и Окре принялись просматривать вешалки.
      – Не может быть, чтобы среди такого изобилия не нашлась именно твоя пара, – убежденно заявила Яне.
      – Не может, – поддержала ее Окра.
      – Ладно, – вздохнула Метрия. – Так и быть, пойду попищу еще.
      – Что сделаешь?
      – Потащу, посвищу, покрещу, пошучу…
      – А ты, наверное, хочешь сказать «поищу»?
      – Какая разница»? – надувшись, Метрия скрылась за вешалками, но тут подала голос Яне.
      – Мела, по-моему, эти ты не меряла. Они свалились на пол, и их проглядели.
      На полу трусики запылились и на первый взгляд особого впечатления не производили. Однако, решив довести дело до конца, русалка удалилась в примерочную.
      Трусики показались ей удобными и ничем особым не примечательными, но когда она появилась и прошлась перед спутницами, те просто застонали от восторга.
      – То что надо! – воскликнула Яне.
      – Лучше не найти! – подтвердила Окра.
      – Да в них же нет ничего особенного, – возразила Мела, заподозрив, что они просто устали от бесконечной примерки и хотят, чтобы она поскорее закончила с этим делом Однако стоило русалке посмотреть в зеркало, как у нее перехватило дыхание В зеркалах был отчетливо виден рисунок – калейдоскопическая клетка со множеством скомбинированных самым причудливым образом цветов и оттенков.
      – Да это же брусчатка! – воскликнула Метрия.
      – Что?
      – Перчатка, свинчатка, печатка, клетчатка…
      – При чем тут клетчатка?
      – При чем, при чем.., при том… Ладно, пусть будет шарманка.
      – Что?
      – Болванка, гулянка, голландка…
      – А шотландка?
      – Ну, пусть шотландка, – буркнула демонесса.
      «Шотландка так шотландка», – подумала Мела. Как бы ни называлась расцветка, трусики ей нравились, и тем больше, чем дольше она ими любовалась. Однако уверенности в том, что они подходят ей лучше всех прочих, пока не было. Ведь иные из примеренных ранее, например, те, с луной и звездами, гораздо эффектнее. Неуверенно покачивая головой, она снова направилась к примерочной, но тут Окра спросила:
      – Значит, это называется шотландка? А разве бывает такой цвет?
      – Конечно нет, – отозвалась Яне. – Это узор.
      – А какого, в таком случае, они цвета?
      – Тут сразу и не скажешь, – заметила Метрия. – Цвета-то все время меняются.
      Приглядевшись, Мела удостоверилась в том, что сочетания цветов и оттенков действительно изменяются при каждом движении, так что зафиксировать какой-либо постоянный тон не представлялось возможным.
      Мысль о том, что ее трусики будут хотя и одними, но все время разными, понравилась русалке настолько, что она решилась.
      – Я их беру.
      – Посмотрю, нет ли там запасной пары, – сказала Яне, направляясь туда, где нашла трусики из шотландки. – Запас карман не тянет.
      – Но у меня нет карманов, – возразила Мела, – И с чего это ты взяла, будто я стану пачкать трусики?
      – Не обижайся, я не имела в виду ничего такого, – отозвалась Яне. – Ты же можешь сесть в них на землю и посадить пятнышко. Вот на такой случай эти и пригодятся, – она выудила еще две пары трусиков из шотландки.
      Счастливая обладательница аж трех пар превосходных трусиков отправила их в свой невидимый кошель.
      Окра тем временем подобрала для себя две пары меховых трусиков огрского фасона. Одни она натянула, другие приберегла. По тону трусики сочетались с ее природным мехом и не слишком выделялись, но огрицу это, по-видимому, устраивало Яне выбрала три пары простеньких однотонных трусиков – но разного цвета.
      Белые, розовые и – под цвет ее волос – желтые. При этом надевать ни одни из них девушка не стала. Она уже была в трусиках, а новые приберегла про запас. И для разнообразия.
      Только после этого они покинули дупло. Но, поскольку снаружи уже стемнело, решили, что безопаснее будет провести ночь в древесном стволе. Справив нужду, спутницы принялись искать, чем перекусить, и каждой досталось блюдо под цвет выбранных трусиков. Мела сорвала запеканку с клетчатой корочкой, Окра пирог с мехом, а Яне гроздь розовых меренгов. Потом они вернулись в дупло и легли спать.
 

***

 
      Поутру все отправились в путь, причем демонесса снова увязалась следом. Причины этого Мела не понимала, ведь она у же выбрала трусики, а значит, тайна их цвета перестала быть тайной. Было ясно, что Метрия присоседилась к ним не по доброте душевной, поскольку ни души, ни доброты у нее не имелось. Возможно, она просто забыла, что забава закончилась, но спрашивать ее о чем бы то ни было русалка не хотела из опасения подбить на новую каверзу.
      Тропа вела на запад через леса и долины, мимо полей и холмов. Будучи зачарованной, она обеспечивала безопасность и позволяла не бояться нежелательных встреч.
      В одном месте они приметили дремавшего неподалеку здоровенного дракона с весьма примечательными признаками принадлежности к мужскому полу.
      Спутницы невольно остановились.
      – Это.., он.., хм… – замялась Мела.
      – На тропе он вас тронуть не может, – успокоила ее Метрия. – Не может даже опалить вас огнем. Ему остается только таращиться на вас да исходить слюной. А вам предоставляется возможность его подразнить.
      Зная, что Метрия не обманщица и зачарованные тропы действительно гарантируют безопасность, Мела собралась с духом и двинулась вперед. Дракон приоткрыл глаза и уставился на нее. Потом моргнул. А потом повалился на бок, как мертвый.
      – Что это с ним? – спросила Мела.
      – Обычное дело, в осадок выпал, – пренебрежительно хмыкнула Метрия.
      – Ничего, со знаменем очухается.
      – С чем?
      – С племенем, с бременем, со стременем…
      – Может, со временем?
      – А я что сказала?
      Мела была уверена, что демонесса сказала нечто совсем иное, но в спор предпочла не вступать.
      Через некоторое время в стороне от тропы показалась гоблинова пещера, у входа в которую, злобно вылупившись на проходящих, стояли три противных, уродливых гоблина.
      Выглядели они так, словно им больше всего на свете хотелось накинуться на спутниц и начать проделывать с ними всякие разности, о которых не принято упоминать. Мела поежилась, но памятуя об участи дракона, двинулась дальше.
      Глаза гоблинов вывалились из орбит, а потом все трое повалились ничком.
      – В жизни не видела, чтобы такое происходило с гоблинами, – заметила Окра.
      – Не обращай внимания, – пожала плечами Метрия. – Отправились следом за драконом.
      Затем по пути следования показалась маленькая, на три с половиной дома, людская деревенька. Завидя глазевших на дорогу трех взрослых мужчин и мальчика, Мела решила, что ее чары должны подействовать и на эту компанию.
      Так и получилось. Мужчины вылупились, после чего один из них грохнулся налево, другой направо, а третий на спину. Мальчик остался стоять, но с совершенно очумелой физиономией.
      – Что это с тобой? – спросила Мела.
      Мальчуган открыл рот, но смог издать лишь нечленораздельное шипение – Ш-ш-ш-ш…
      – Он хочет сказать «шотландка» – пояснила Метрия. – С ним все ясно, идем дальше.
      Наконец впереди показался замок Доброго Волшебника. Выглядел он совершенно обыкновенно, причем чем ближе они подходили, тем обыкновенное он казался. А со стороны замка появился молодой человек.
      – Э, да это волшебник Грей Мэрфи! – радостно воскликнула Метрия – Вот сейчас будет по-настоящему интересно!
      Заметив приближавшуюся компанию, молодой человек остановился.
      – Привет, Метрия, – сказал он. – Какую каверзу ты задумала на сей раз?
      – Никаких каверз. Просто привела трех представительниц, чтобы они встретились с тобой или с Хамфри.
      – Трех кого?
      – Приблизительниц, предварительниц, прорицательниц, правительниц…
      – Может, просительниц? – подсказала Мела.
      – Ну хоть бы и так. Хотя мое первое слово тоже годится.
      – Она права, – промолвил Грей. – Женщины, приходящие к Доброму Волшебнику, именуются просительницами.
      – Ладно, – поджала губы демонесса, – по мне так хоть председательницами. Дай-ка я лучше их представлю.
      Это Яне, она из людского рода.
      – П-ривет! – пролепетала Яне, неожиданно смутившись. До сих пор ей не доводилось видеть мужчину своего племени.
      – У тебя знакомое лицо, – промолвил, прищурившись, молодой человек. – Мы не могли видеться раньше?
      – Это вряд ли, – отвечала Яне. – Я девушка порядочная и с мужчинами до сих пор не встречалась.
      – Это Окра, огрица, – продолжила Метрия. 1 – Привет, – сказала Окра, смутившись не меньше Яне.
      – Не больно-то ты похожа на огрицу, – заметил Грей.
      – Знаю, – потупила глаза Окра.
      – А это Мела, морская русалка.
      – Привет, Мела. Весьма о тебе наслышан.
      – Небось от принца Дольфа. Я чуть было не вышла за него замуж.
      – И от него, и не только… Взгляд его опустился ниже русалочьей талии, и глаза юноши расширились. А потом сузились.
      – Метрия! – голос его звучал сурово.
      – Ох, пролом! – простонала демонесса.
      – Ты хочешь сказать, облом?
      – Все равно. Я надеялась увидеть, как ты тоже выпадешь в осадок.
      – Ты забыла о моем таланте. Убирайся прочь, пока я тебя не аннулировал!
      Он протянул к ней руку, и демонесса мгновенно дематериализовалась.
      – Но почему она думала, что ты выпадешь в осадок? – полюбопытствовала Мела.
      – Ну конечно, Метрия тебе ничего не сказала. Все дело в этих волшебных трусиках. На таком теле, как твое, они обеспечивают мгновенное выпадание в осадок любого лица мужского пола, которое их увидит. Со мной это не вышло, потому что я могу аннулировать любые чары, но идти так дальше тебе нельзя. Придется одеться.
      – А я что, не одета? – возмутилась Мела. – Разве эти трусики не одежда? Зря я их, что ли, целый день выбирала? Как Дана сказала, так я и сделала.
      – Трусики – это вещь особенная, а Дана имела в виду не только их. Понимаешь, безо всякой одежды ты можешь сойти за красавицу нимфу, а одетой – за обольстительную женщину. Но ходить в одних трусиках не позволено никому, ибо это запрещает Заговор взрослых.
      – Так вот что так интересовало Метрию! – догадалась Яне. – Она хотела посмотреть, как трусики из шотландки заставят выпасть в осадок не кого-нибудь, а волшебника.
      – Именно. Сейчас вас ждут испытания, а когда попадете внутрь, София подберет вам подходящую одежонку.
      Ну ладно. Вам желаю удачи, а мне пора.
      – Спасибо! – буркнула Мела.
      Она была сердита. Но, конечно, не на Грея, а на коварную демонессу.

      Обладание волшебными линзами несказанно радовало Гвенни, но вместе с тем она испытывала и беспокойство. Действовали они превосходно, но необходимость видеть чужие сны не радовала. А вдруг чужие кошмары будут пугать и ее? О таком не хотелось даже думать.
      Однако девочку беспокоило и другое: она испытывала неловкость из-за того, что позволила Дженни задать Вопрос за себя. Теперь Дженни предстояло отслужить год за Ответ, и Гвенни понимала, что ей едва ли удастся вознаградить подругу. Став вождем, она уж точно не сможет отслужить год у Доброго Волшебника за Дженни, поскольку главным для нее станет ответственность перед своим народом. Скорее всего, ей суждено навсегда остаться в долгу.
      Увидев вошедших, демонесса Дана удивилась.
      – Вы так скоро? Но кто освободил вас из тыквы?
      – Дженни, – ответил Че. – Ее талант позволяет самостоятельно выходить из Сонного Царства.
      Дана понимающе кивнула.
      – Талант куда более серьезный, чем может показаться. Советую вам держаться к ней поближе. И насчет этой способности особо не распространяться.
      В это время в комнату вошли Айви и Грей Мэрфи.
      – Они раздобыли линзы и решили, что им незачем задерживаться там дальше, – сказала Дана в ответ на их недоуменные взгляды.
      – Конечно.., но как же… – ошеломленно пробормотала Айви.
      – Не стоит вникать в мелкие подробности, – махнул рукой Грей, видимо, понимавший, в чем дело. Возможно, он прочел об этом в Книге Ответов, а может быть, сообразил сам: в конце концов, ему ли не знать, как отменять магию магическим же манером?
      – Теперь ты, наверное, двинешь прямиком в Гоблинов Горб, – предположила Дана.
      – Думаю, это разумнее всего, – отвечала Гвенни. – Чем дольше я отсутствую, тем больше простора для всяческих козней и злоумышлении. А вот тебе, – она посмотрела на Дженни, – пожалуй, стоит остаться здесь и приступить к службе. В Горбу сейчас может быть небезопасно.
      – Нет, – твердо заявила Дженни. – Я доведу дело до конца. Удостоверюсь, что ты стала вождем, и уж тогда вернусь сюда.
      – Но вдруг что-нибудь пойдет не так? Ты ведь знаешь, какими гадкими могут быть гоблины…
      – Как раз поэтому я и должна быть рядом с тобой.
      Чтобы помогать тебе.
      – Она права, – поддержал Дженни Грей. – А служба что.., служба повременит.
      Гвенни вздохнула, понимая, что ее долг перед Дженни определенно становится неоплатным. Но с другой стороны, это был вздох облегчения: ей очень не хотелось расставаться с подружкой, рядом с которой она провела два лучших, самых счастливых года своей жизни.
      – Вам потребуется Провальный пропуск, – заметила Айви. – Но ничего, я его выпишу.
      – Пропуск? – не поняла Гвенни.
      – Ну, тебе, наверное, известно, что кратчайший путь между двумя точками – это прямая. Ты ведь спешишь и едва ли захочешь сделать крюк, чтобы добраться до моста, а значит, должна будешь спуститься в Провал. Пропуск нужен, чтобы мой друг Паровичок Стэнли не принял вашу компанию за обед из трех блюд.
      Перспектива лезть в Провал Гвенни вовсе не манила, однако она понимала, что обходной путь и впрямь слишком долог. Конечно, по просьбе Че крылатые чудовища мигом доставили бы их на место, но прибегнуть к их помощи значило бы поступить по-детски.
      – Спасибо, – сказала она.
      – Никогда не думал, что дракон умеет читать, – заметил Че.
      – А он и не умеет, – ответила Айви. – Но бумага и чернила пахнут мной, и Стэнли не станет есть никого, кто предъявит такую записку.
      Она вручила пропуск Гвенни и добавила:
      – Смотри не потеряй.
      – Не потеряю.
      Гвенни спрятала бумажку в карман.
      Вскоре они уже шагали по зачарованной тропе, ведущей на северо-восток. Окольные тропы проходили около многих весьма интересных мест, однако путники твердо вознамерились не отвлекаться и, чтобы не сбиться ненароком с прямого пути, у каждого перекрестка просили Сэмми найти этот самый прямой путь. Правда, указатели на некоторых боковых тропках – например «Быки и Медведи» – не могли не вызвать интереса. Гвенни никогда не видела ни тех, ни других и до сих пор не подозревала, что такие звери вообще водятся в Ксанфе. Оттуда доносился топот, перемежавшийся сдавленным рычанием И невразумительными возгласами. Табличка «Конпутер – лучший друг путника» на другой тропке определенно не внушала доверия. Тропка за указателем «Самая Верхотура» бежала к возвышавшейся над деревьями вершине.
      Потом им повстречался молодой человек с псиной на поводке. Сам он выглядел обыкновенно, а вот собака его, будучи целиком каменной, – не совсем.
      – Здравствуйте, – промолвил хозяин собаки. – Куда путь держите, случаем не к Доброму ли Волшебнику? Если так, то вы идете не в ту сторону.
      – Нет, – ответила Гвенни, – мы направляемся к Гоблинову Горбу.
      Незнакомец внимательно присмотрелся к ней и покачал головой.
      – А ведь точно, ты гоблинша. Самая очаровательная гоблинша, какую мне доводилось видеть.
      В это миг, разумеется, по чистой случайности, пролетавшая мимо муха чмокнула ее в щеку. Гвенни зарделась и смутилась так, что на миг потеряла дар речи. Пока она его искала, вперед выступил Че.
      – Пожалуй, нам стоит познакомиться, – сказал он, – Я крылатый кентавр Че, а это гоблинша Гвенни, эльфесса Дженни и кот Сэмми.
      – Меня зовут Алистер, – представился молодой человек. – А моего песика – Мраморр. Я иду к Доброму Волшебнику, чтобы спросить, как отыскать магический талант для моего батюшки. Сам я, такой уж у меня талант, могу найти что угодно, кроме Ответа.
      – Надо же! – воскликнула Дженни. – У моего Сэмми почти такой же талант. Он может найти что угодно, кроме дома.
      – Ух ты! – удивился Алистер. – Я, признаться, думал, что два человека не могут иметь одинаковые таланты.
      – Но ведь Сэмми не человек.
      – Ну, тогда все нормально. А то я уж испугался, не угодил ли в другое время или во что-нибудь в этом роде.
      – Да, порой случаются странные вещи, – согласился Че.
      – Вообще-то, – продолжил Алистер, – я по пути забавлялся тем, что проверял состояние своего таланта. Давал себе задание найти то одно, то другое, причем не сходя с дороги к замку Доброго Волшебника. Вот только что я велел себе найти очаровательную девушку – и дело сделано! Мой талант работает как надо.
      Чмокающие мухи разлетались над тропой так, что от них не было никакого спасу. Во всяком случае, как раз когда молодой человек произносил эти слова, еще одна из них чмокнула Гвенни и опять заставила потерять только что найденный дар речи. Нашла она его, лишь когда Алистер с Мраморром уже продолжили путь на юго-запад, а они – на северо-восток. Размышляя о встрече, Гвенни задумалась: может ли быть, что здесь и вправду перепутались времена»? Чудно было бы повстречать людей, шедших по тропе в прошлом или в будущем.
      – Вообще-то и солдат Кромби умеет находить то, что нужно, – сказал через некоторое время Че. – Насколько я понимаю, ему требуется закрыть глаза, покружиться и указать пальцем. Куда укажет, там и находится искомое. Но он уже стар, так что, возможно, больше этим не занимается.
      Гвенни тем временем оправилась от очередного мушиного чмока. Она испытывала неловкость оттого, что такое приключилось с ней в присутствии этого очень даже симпатичного молодого человека, однако за время поисков дара речи у нее возникли кое-какие соображения.
      – А может быть, – предположила гоблинша, – их таланты вовсе не повторяются, потому что каждый из них заключается не в способности находить искомое, а в способе, каким поиск осуществляется Скажем, Сэмми просто бежит куда надо, Кромби волчком кружится да пальцем тычет, а Алистер делает это каким-то своим манером.
      – Похоже на правду, – согласился Че.
      – Не мешало бы найти место для ночлега, – заметила Дженни. Сэмми, само собой, тут же припустил вперед, а она, как всегда, рванула за ним.
      – Сэмми! Подожди меня! – кричала на бегу девочка, но кот по своему обыкновению не обращал на это внимания.
      Привыкшие ко всему этому Гвенни и Че побежали следом за ними. Кот свернул на боковую тропку и вывел компанию на лужайку, где красовалось могучее дерево. В густой кроне виднелась образованная плотными листьями глубокая ниша. Сэмми прыгнул прямиком в нее и затих.
      Подойдя к дереву, Гвенни присмотрелась к широким листьям и с удивлением поняла, что покрывавшие их пестрые крапинки складываются в отчетливые буквы, а те, в свою очередь, во фразы.
      ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЭКОЛОГИЧЕСКУЮ НИШУ.
      Я ДУБ ЗЕЛЕНЫЙ, ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОПОВЕДНИК.
      – Проповедник? – хмыкнула Дженни. – Сэмми, ты не перепутал?..
      Но кот полностью сосредоточился на вылизывании лапы, явно не испытывая сомнений в том, что нашел самое подходящее место. Ну а поскольку проповедники хоть и отличаются редкостным занудством, но особой опасности не представляют, все решили залезть в нишу. Правда, для Че могли возникнуть затруднения, но Дуб услужливо опустил толстую ветку и помог кентавру забраться. Внутри ниши было чисто, просторно и полно самых разнообразных плодов. Удобно устроившись, Гвенни присмотрелась к ближайшему листу и прочла:
      БЕРЕГИТЕ ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ.
      – Интересно, – пробормотала она, – почему это он просит беречь именно среду. Выходит, на вторник или там пятницу ему уже наплевать. А еще называет себя логическим проповедником.
      – Окружающая среда, – пояснил Че, – это природа Ксанфа, то, что окружает нас не только по средам, но и всю неделю. Он призывает нас беречь растения и все живое.
      – Если так, то Сэмми не ошибся, – промолвила Гвенни. – Место для привала и вправду хорошее, а проповедь у него правильная. Растения полезны, и их действительно надо беречь.
      СПАСИБО ЗА ПОДДЕРЖКУ НАШИХ ЛОЗУНГОВ, написал на очередном листе Дуб. – УГОЩАЙТЕСЬ, НО ПРОШУ НЕ МУСОРИТЬ.
      – Тебе спасибо, – сказала Гвенни. – А мусорить мы не будем.
      НЕ ДОПУСТИТЕ ПОВТОРЕНИЯ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ КАТАСТРОФЫ! – выдал Дуб. – ПОВОРОТУ РЕК – НЕТ!
      ПОМНИТЕ, ЧТО СОТВОРИЛИ ДЕМОНЫ С ЛЮБЛЮ-РЕКОЙ!
      – Это было ужасно! – согласился Че. – К счастью, все удалось исправить. А демонам, надеюсь, впредь будет неповадно.
      Дуб зааплодировал листьями, выражая одобрение услышанному.
      Друзья подкрепились и удобно устроились на ветвях.
      Перед тем как закрыть глаза, Гвенни обвела зеленую нишу взглядом.
      Че, самый младший из компании, уже заснул, и линзы показали девочке его сон. Она видела этот сон как объемное изображение в воздухе: перед ее взором Че и спокойно лежал на ветке, и активно действовал во сне.
      Ярким солнечным днем (ему снился именно день) кентавр расправил крылья и взвился в воздух. Набирая высоту, он кружил над Дубом-проповедником и Провалом. Восторгу его не было предела, но стоило ему увидеть оставшихся внизу девочек, как настроение мигом изменилось.
      – Я не могу бросить их одних! – воскликнул Кентавр и принялся стремительно снижаться. Он спустился к дереву, вошел в свое тело и картинка истаяла.
      Гвенни была растрогана: ради дружбы юный кентавр был готов пожертвовать самыми восхитительными удовольствиями. То, что он настоящий друг, сон доказал лучше любых слов.
      Гвенни перевела взгляд на Дженни. Та, в своем сне стояла на земле, держа на руках кота.
      – Как бы мне хотелось найти дорогу домой, – промолвила она. В тот же миг Сэмми соскочил с рук и помчался вперед. Девочка, как водится, с криками побежала за ним.
      В этом сне было сумрачно. Кот бежал в дымке тумана сквозь какие-то заросли, выглядевшие все более и более странно. Наконец, когда в небе появились две яркие луны, он остановился на поляне перед стаей крупных, выглядевших опасными хищниками, животных.
      – Волки! Друзья-волки! – ничуть не испугавшись, воскликнула Дженни.
      И тут с деревьев попрыгали люди. Впрочем, нет, то были не люди, а необычно рослые четырехпалые эльфы с острыми ушками.
      – Дженни! – восклицали они, радостно обнимая девочку. – Как мы рады тебя видеть! Ты потерялась, и мы боялись, не случилось ли с тобой что-то страшное! Где ты пропадала?
      – Со мной все в порядке, – весело отвечала Дженни. – Я пережила удивительное приключение.
      – А что у тебя с глазами? – спросил кто-то из взрослых. – Какие-то прозрачные штуковины…
      – А, это!.. – девочка поднесла руку к очкам. – Мне их дали в Ксанфе.
      Стоило ей произнести это слово, как она сникла.
      – Ксанф! Мои друзья! Я не могу их покинуть, тем более когда им предстоят такие важные дела! И Добрый Волшебник – я должна отработать Ответ.., я обещала..
      Сон истаял, и Дженни вернулась в чащу проповедника. Она тосковала по дому, но, подобно Че, оставалась верной дружбе и данному слову.
      Гвенни закрыла глаза, но из-под опущенных век все равно струились слезы.
 

***

 
      На следующий день, сердечно поблагодарив Дуб за предоставленную экологическую пишу и пообещав беречь окружающую среду с понедельника по воскресенье, спутники двинулись дальше. Отдохнули они прекрасно, шли быстро, и уже к полудню добрались до Провала.
      Тут они несколько сникли: уж больно неприступной и грозной выглядела бездонная пропасть.
      – Не можем же мы спуститься вниз по совершенно отвесной скале! – в ужасе воскликнула Гвенни.
      – Почему нет? – отозвался Че. – Я могу сделать нас достаточно легкими, для того чтобы такой спуск не представлял особой опасности. Если мы найдем место, где в стене будут хоть какие-то выступы, чтобы за них цепляться, эта затея будет хотя и утомительной, но вполне осуществимой.
      – А почему бы нам не упростить дело, став еще легче и попросту спрыгнув вниз? – спросила Дженни. – Так мы бы и время сэкономили, и о камни не исцарапались.
      – Как можно прыгать с такой высоты?! – изумилась Гвенни. – Мы ведь не сумасшедшие.
      – Но ведь, будучи легкими как перышки, мы не сможем разбиться, – гнула свое Дженни. – Где ты видела разбитое перышко?
      – Пожалуй, она права, – кивнул Че. – Во всяком случае, это можно проверить.
      – Интересно, как? – спросила Гвенни, резонно полагая, что в отличие от разбитых перышек, разбившиеся девочки и кентавры очень даже бывают.
      – Можно сделать легким кота и попросить его найти самый короткий и безопасный путь вниз. Если он прыгнет…
      Идея показалась подходящей и была принята. Хлестнув каждого хвостом, Че сделал всех настолько легкими, что им пришлось прихватить в качестве балласта камни.
      После того как хвост кентавра коснулася и кота, Дженни попросила:
      – Сэмми, найди, пожалуйста, самый короткий и безопасный путь на дно Провала.
      Сигать в пропасть котик не стал. Вместо этого он пробежал вдоль обрыва и вывел компанию к низвергавшейся в Провал речушке. С ветвей росшего неподалеку дерева свисали огромные пироги с поджаристыми корками.
      – Значит, так, – взял дело в свои руки Че. – Начинку из каждого пирога вынимаем, и что остается? Правильно, пирога. По пироге на каждого: садимся в них и спускаемся по водопаду. Быстро, удобно и не так страшно, как прыгать.
      Так и сделано. Вскоре легкие и прочные пироги уже были спущены на воду. На первой плыл кот, за ним Дженни, следом Гвенни, а последним Че. Подхватив пироги, быстрое течение понесло их, как щепочки: было страшновато, но весело. Река прыгала с уступа на уступ, и при каждом таком прыжке у всех перехватывало дух. Несмотря на огромную скорость, спуск продолжался довольно долго, так что когда пироги снова приняли горизонтальное положение, это поначалу показалось странным.
      Падение прекратилось: дальше река текла через Провал. Соскочив с пирог спутники вброд добрались до берега. Конечно, они промокли, но зато спустились в пропасть благополучно и быстро. Сэмми, как всегда, не подвел.
      Дно Провала было достаточно ровным. Здесь зеленела трава, росли кусты и даже небольшие деревья, а по самой середине тянулась утрамбованная тропа. Протоптанная, как все понимали, Провальным драконом, который, судя по легкому содроганию земли, находился неподалеку.
      И приближался.
      – Доставай-ка пропуск, Гвенни, – напомнил Че, – Мы ведь не хотим угодить дракону на обед.
      Девочка полезла в карман.., и оцепенела от ужаса.
      Пропуск исчез. Должно быть, выпал во время спуска по водопаду.
      – О нет! – простонала Дженни, поняв, что случилось, по выражению лица подружки. Но сетовать было некогда, и в следующее мгновение она скомандовала:
      – Сэмми! Найди пропуск.
      Кот припустил к стене ущелья, но заметался у подножия: подняться вверх по водопаду или отвесной скале было ему не под силу. Стало ясно, что пропуска не вернуть. Между тем земля дрожала все заметнее, а вскоре послышался и тяжелый ритмичный топот.
      – Ой! Что же делать? – воскликнула испуганная Гвенни.
      – Сэмми! – крикнула Дженни. – Найди место, где можно укрыться от дракона!
      Но кот, покружив под ногами спутников, так никуда и не побежал. Это могло означать лишь одно: на дне Провала, в охотничьих угодьях здешнего дракона, укрыться от его было попросту невозможно.
      На востоке над дальними кустами появилось облако пара. Не оставалось сомнений в том, что пыхтевший там паровик вот-вот появится. И бросится на них.
      Гвенни отчаянно пыталась найти выход, но мысли от страха цеплялись одна за другую, так что в голове у нее образовалась каша. Дженни и Че тоже ничего не предпринимали: не иначе как и их головенки наполнились чем-нибудь съедобным, не кашей, так киселем.
      Наконец из-за поворота появился длинный, приземистый дракон с шестью толстыми ногами, рудиментарными крылышками и огромной зубастой пастью, испускающей тучи пара. Двигался он, извиваясь волнами, но не в горизонтальной плоскости, как змея, а в вертикальной, как гусеница: сначала перемещалась передняя пара ног, потом средняя, а потом к ним подтягивалась задняя. Все это сопровождалось топотом и пыхтением, однако при всей кажущейся неуклюжести перемещался он очень быстро: о том, чтобы убежать от него, не приходилось и думать.
      Вернее, думать-то приходилось, но толку от этого не было никакого.
      Взгляд девочки упал на кота, который, увы, ничем не мог помочь. Он ведь не выручал из затруднительных положений, а только находил, что попросят. Да и то если искомое, в отличие от утерянного пропуска, находилось в пределах досягаемости.
      Поблескивая зеленоватой чешуей, дракон выпустил из ноздрей две струйки пара, обварив кусты по обе стороны тропы. Еще несколько мгновений, и они превратятся в паровые биточки.
      И тут одна самая верткая мыслишка выбралась из образовавшейся в голове кучи-малы.
      – Сэмми! – крикнула девочка. – Найди нам способ спастись!
      В тот же миг кот устремился к кентавру Че и вскочил ему на спину, вцепившись когтями. Это заставило Че сбросить оцепенение, но повел он себя совершенно неожиданным образом – помчался по тропе прямо навстречу дракону. Его маленькие крылышки беспомощно трепетали. Гвенни вспомнила, как он летал во сне. Че мечтал о полетах, но крылья кентавра еще не окрепли, и на них пока не выросли маховые перья. Даже сделавшись легким, он мог лишь парить в воздухе, как мыльный пузырь, что же до крыльев, то толку от них было не больше чем от рудиментарных крылышек дракона.
      На что рассчитывал Сэмми, девочка не понимала. Конечно, Че мог хлестнуть их всех хвостом и сделать легкими, но как высоко они ни подпрыгнут, из Провала им все едино не выскочить. Высоких деревьев здесь нет, да они бы и не помогли: струя пара достанет их где угодно. Неужто кот ошибся?
      Дракон приблизился к Че, остановился, разинул страшную зубастую пасть.., и облизал кентавра длинным раздвоенным языком.
      И тут до Гвенни дошло:
      – У него есть крылья! – закричала она. – Пусть он не умеет летать, это не мешает ему оставаться крылатым чудовищем. Как и тебе. А ни одно крылатое чудовище…
      –..не причинит мне вреда, – закончил за нее Че. – Как я мог об этом забыть!
      Дракон повернулся к Гвенни, и той стало не по себе.
      – Скажи ему, что мы друзья, – торопливо проговорила она. – А то слопает, не разобравшись.
      – Стэнли, – сказал Че, – это мои друзья. Мы путешествуем вместе. Айви дала нам пропуск, но мы его потеряли.
      Дракон кивнул. По всей видимости, имя Айви окончательно уладило дело. Гвенни перевела дух, хотя она с трудом держалась на ногах. Кот выручил снова, но ведь не пойди Дженни с ней, Сэмми тоже не попал бы в Провал.
      А значит, она могла оказаться сваренной и съеденной, прежде чем дракон сообразил бы, что они с Че пришли сюда вместе. Коленки ее совсем обмякли – то ли от этой мысли, то ли от драконьего пара.
      Но теперь все страхи остались позади: дракон встретил их весьма дружелюбно. Возможно, ему было приятно вспомнить годы, проведенные с Айви, которой, по совершенно невероятному совпадению, в свое время было семь лет, как сейчас Че, а в другое время, но тоже свое, по совпадению еще более странному, четырнадцать, как нынче Дженни и Гвенни. Гвенни показалось, что среди клубов пара можно различить драконьи грезы – ему и сейчас виделась малышка Айви, начищающая ему чешуйки или целующая в ушко. К этому прицепилось и еще одно мимолетное воспоминание – об ухе, потерянном в схватке с огром. Ухо потом отросло, но неприятное воспоминание осталось. Гвенни полагала, что драконьи уши обладают магическими свойствами – именно поэтому драконы так не любят их терять Стэнли проводил их до того места, где начиналась круто взбиравшаяся вверх по склону тропа. По пути попадались и другие, однако дракон проходил мимо, поскольку эти дорожки или вели в пещеры, или уставали, сужались и пропадали, не успев добраться до верха. Легко было представить, как попавшие в Провал бедняги пытались выбраться по ним из ущелья, но были сшиблены струей пара и безжалостно съедены.
      – Спасибо тебе, Стэнли, – сказала Гвенни, когда пришло время расставаться, а потом, неожиданно для самой себя, встала на цыпочки и, как некогда Айви, поцеловала его в ухо. Дракон зарделся: зеленые чешуйки приобрели красноватый оттенок, и даже пар сделался розоватым. Но вид у него при этом был вовсе не сердитый.
      Начался подъем. Первым, поскольку ему было ведено найти безопасный путь, шел Сэмми, за ним Дженни, следом Гвенни и позади, как и в прошлый раз, Че. Он объяснял это тем, что у кентавров тыл крепче. В том смысле, что у него сзади не только хвост, но и копыта, тогда как у девочек нет ни того, ни другого. А то, что у них имеется, копыт никоим образом не заменит.
      Ну а кроме того, случись одной из них оступиться, Че смог бы удержать ее и сделать легкой, не дав свалиться в пропасть. Сам кентавр сохранял большую часть своего природного веса, поскольку это обеспечивало ему лучшее сцепление с тропой, которая пыталась их надуть, постоянно подсовывая никуда не ведущие (а то и ведущие к обрыву) ответвления. Некоторые из них выглядели более чем заманчиво, но сбить с толку Сэмми им, разумеется, не удавалось.
      Несмотря на то что да каждой площадке Че хлестал девочек хвостом, делая их легче, подъем все равно оставался тяжелым. А когда на небе появилась туча, они перепугались.
      – Ох! – выдохнула Гвенни, – Надеюсь, это не…
      – Тучная Королева, – закончила за нее Дженни.
      – Нет, – успокоил их Че. – Это так, тучка молодая. Вон какая кучерявенькая. Тут неподалеку есть утес-великан – обычно она ночует у него на груди.
      Нрав у нее спокойный, не грозовой, так что гроза нам не светит. Просто ей любопытно, что происходит на земле. Главное, держитесь бодро, чтобы она не прониклась к вам жалостью.
      – А проникнется, что тут плохого?
      – От жалости ее слеза прошибает. Вы же не хотите попасть здесь под дождик.
      Этого они и впрямь не хотели: вздумай тучка прослезиться, тропа стала бы скользкой, а то, не ровен час, их и вовсе могло бы смыть вниз.
      От этой мысли у Гвенни опять стали подгибаться колени.
      – Эй! – окликнула ее оглянувшаяся Дженни. – Не распускай нюни!
      Гвенни собрала волю в кулак, зажала ее там, чтобы не вырвалась, прибрала к рукам совсем было распустившиеся нюни и бодро, стараясь не подать тучке повода для слез, зашагала вперед Подъем занял почти весь день. Когда он подходил к концу, солнце не закатилось, но внизу, в Провале, тени сгустились так, что уже не позволяли увидеть дно Гвенни даже порадовалась тому, что они поднимаются ж свету, а не спускаются во мрак, хотя и знала, что внизу им ничто не грозит.
      Наконец они перевалили через край, отошли на безопасное расстояние от пугающего обрыва и повалились на землю, лишившись сил от облегчения.
      – Хорошо, что я не взрослый, – сказал Че. – А не то мне следовало бы смотреть в лицо опасности без страха.
      – Ну, вообще-то нас можно считать взрослыми, – напомнила ему Гвенни. – В Тайну-то нас посвятили.
      – Эта Тайна похожа на дно Провала, – заметила Дженни. – Скрыта во тьме, добираться туда долго, пока добираешься, навоображаешь себе невесть чего, а на поверку выходит, что ничего особенного там нет.
      Все рассмеялись, но смеялись недолго. Слишком уж сказанное походило на правду.
      Немножко передохнув, спутники попросили Сэмми найти подходящее место для ночлега, и он быстро отыскал им прекрасный шелковый шатер, оказавшийся тут, поскольку его соткали из шелковых нитей гусеницы тутового шелкопряда А с ветвей росшего рядом тутового дерева свисали не только всяческие фрукты, но и удобные шелковые гамаки. Ну а поскольку долгий и трудный путь основательно всех вымотал, Гвенни не смогла полюбоваться сновидениями своих друзей. Она заснула так же быстро, как и они, мгновенно провалившись в сон, пожалуй, столь же глубокий, как и Провал. И столь же темный – во всяком случае, она никаких снов не видела.
 

***

 
      Поутру оказалось, что рядом с их стоянкой находится деревушка.
      – Это Проваловка, – припомнил Че. – По-моему, дальше к востоку будет поселение гоблинов, так что, если хочешь…
      – Спасибо тебе, но я не хочу, – торопливо произнесла Гвенни. – В здешнем гоблинате наверняка заправляют мужчины, а ты сам знаешь, каков их нрав и обычаи.
      – К сожалению, не в обиду будет сказано.
      – Ничего, – бодро заявила Дженни. – Вот сделается Гвенни вождем, и все у них переменится. Гоблинам просто недостает надлежащего руководства, а сами по себе они не такие уж плохие Взять хотя бы Придурка, Недоумка и Идиота – они ведь славные ребята. Помнишь, как они принесли нам шипучки, и мы устроили чудесный бой с прыскалками.
      – Еще бы! – радостно воскликнула Гвенни. – Ведь только познакомившись с вами, я научилась по-настоящему радоваться жизни. Честно признаюсь, стоит подумать о возвращении в Горб, и мне становится не по себе.
      – Мы для того с тобой и пошли, чтобы тебе было по тебе.., или по себе.., короче, мы пытаемся поднять твое настроение.
      – И вам это прекрасно удается! – воскликнула Гвенни. – Дайте я вас обниму. И она крепко обняла обоих, радуясь, что они вместе с ней.
      – Мяу! – возмутился кот.
      – И тебя тоже, Сэмми! – девочка с чувством расцеловала кота.
      Дальнейший их путь пролегал через Проваловку, захолустную деревеньку, населенную не слишком любознательным народом На путников не обратили внимание, а ведь не каждый день доводится встретить эльфессу, гоблиншу и крылатого кентавра, путешествующих вместе.
      Не говоря уж о коте От деревенской площади начиналась тропа, ведущая на север, прямо к Гоблинову Горбу. Однако идея прогуляться по ней не очень приглянулась Гвенни.
      – Этот путь пролегает прямиком через Драконию, – заметила она. – Конечно, тропа зачарованная и должна быть безопасной, но кто может поручиться в том, что она отчего-нибудь не разочаровалась.
      – Тут есть река, – сказал Че. – Можно сделать плот и спуститься к Горбу по течению.
      – Прошлое плавание на плоту вышло у нас не очень-то удачным, – промолвила Гвенни, наморщив носик.
      – Раз на раз не приходится, – махнула рукой Дженни. – Зато ногами топать не придется.
      Гвенни посмотрела на свои ноги. В настоящий момент колени у нее не подгибались, но мысль о том, чтобы дать ногам отдых, звучала заманчиво.
      Порешив на этом, спутники свернули по боковой тропе на восток и ко второй половине дня вышли к большой реке, столь широкой и полноводной, что казалось решительно невозможным, чтобы ее исток мог находиться где-то недалеко, на северной стороне провала. Однако Че объяснил девочкам эту странность.
      – Как я понимаю, она берет начало где-то за Провалом и пересекает его. Падает вниз с южного склона, а потом взбирается вверх по северному. Конечно, реке не так-то просто течь вверх по отвесному склону и без магии тут не обошлось, но как иначе она могла бы попасть к морю?
      А реки в большинстве своем очень упрямы и прокладывают путь к морям, невзирая ни на какие препятствия.
      И все они, хоть им никто и не рассказывал, знают, в какой стороне эти моря находятся. Еще ни одна ни разу не ошиблась. Надо думать, тут тоже действует магия.
      На берегу нашлось достаточно валежника и лиан, чтобы связать неказистый, но прочный плот. Друзья не стали очищать бревна от ветвей, решив, что так будет надежнее. Едва ли какой-нибудь водяной дракон попытается схрумкать такое сооружение, рискуя забить пасть торчащими во все стороны ветками. Ему потом за год не отплеваться. Конечно, огнедышащему дракону ничего не стоило бы поджечь плот вместе с пассажирами, но вероятность встречи с таким хищником на реке была невелика. Правда, памятуя о том, что осторожность еще никому не вредила, они не только загрузили плот подушками да всяческой снедью, но припасли маски против дыма и пара.
      Че, припомнив уроки географии, заверил девочек в том, что порогов и водопадов на реке нет, а если плот зацепится за ветви склонившихся над водой деревьев, это грозит им лишь небольшой задержкой. Течение здесь не быстрое, и путь будет долгим, зато река понесет их сама, и им не придется делать привал на ночь. Отплыли они в вечерних сумерках.
      Ночь прошла спокойно. К утру плот уже изрядно приблизился к Гоблинову Горбу, а когда Гвенни, проснувшись, подняла голову, ей на глаза попался круживший над речной долиной виверн. Крылатые чудовища не выпускали Че из поля зрения и, скорее всего, посоветовали своим водяным сородичам не трогать плот и тех, кто на нем плывет. Без Че плавание могло оказаться далеко не столь безмятежным.
      По прошествии двух дней река приблизилась к Горбу настолько, насколько осмелилась. Даже она предпочитала держаться подальше от обиталища гоблинов, и Гвенни, надо сказать, прекрасно ее понимала. Друзья пристали к берегу, не без сожаления оставили плот и продолжили путь пешком.
      Теперь они шли на запад, прямиком выраставшей с каждым шагом горе. То был родной дом Гвенни, но ей нечасто доводилось смотреть на Горб снаружи. Конечно, она навещала гору, но кентавры доставляли девочку туда и обратно по воздуху, к тому же ей приходилось снимать очки. Сейчас она впервые видела Гоблинов Горб с земли.
      Видела, благодаря линзам, отчетливо, и увиденное ей совсем не понравилось.
      Однако она прекрасно понимала, что как ни безобразен Горб с виду, худшее, и несравненно худшее, творится внутри. Теперь ей придется вплотную столкнуться с самыми неприглядными сторонами гоблинской жизни, а Годива уже не сможет ограждать дочку от невзгод и опасностей. Гвенни оставалось надеяться на себя и друзей. На то, что они помогут ей не увязнуть в этой трясине.
      У подножия горы их заметил караульный. Он, как и положено гоблину, дрых на посту самым бессовестным образом, но по приближении посторонних проснулся, схватился за дубину и приветствовал новоприбывших в учтивой гоблинской манере:
      – Куда прете, уроды?
      – Протри глаза, Гаркалло-харкалло. Беги, доложи госпоже Годиве, что явилась ее дочь.
      Гаркалло-харкалло так и сделал. Протер глаза, кивнул и скрылся в тоннеле.
      Вскоре из створа пещеры появилась окруженная царственной мантией роскошных волос Годива.
      – Как ты вовремя, Гвенни! – воскликнула она, заключая дочку в объятия. – Не знаю только, к добру ли. У нас тут беда.
      – В чем дело, мама? – упавшим голосов спросила Гвенни.
      – Не в чем, а в ком. В твоем братце. Со смертью твоего отца он совсем отбился от рук и теперь стал хуже, чем когда-либо.
      – Сомневаюсь, чтобы это было возможно, – серьезно сказала Гвенни. – Он и так всегда был отпетым мерзавцем.
      – Так-то оно так, но все его пакости были не слишком опасны. А вот теперь дело обстоит иначе. Тут замешана Взрослая тайна.
      – Как? – воскликнула охваченная ужасом девочка, – ты хочешь сказать, что он знает?!
      – Не только сам знает, но и грозит раскрыть Тайну всем детям Гоблинова Горба, если к завтрашнему полудню его не провозгласят вождем.
      Теперь Гвенни поняла, в какой сложной ситуации она сказалась. Брат по отцу являлся единственным ее конкурентом в борьбе за власть. Правда, будучи всего двенадцати лет от роду, он мог удостоиться сана гоблинатора лишь по особому дозволению старейшин, но столь страшная угроза позволяла ему этого дозволения добиться.
      Гвенни, будучи старшей и законной дочерью покойного вождя, имела двойное преимущество, которое, впрочем, сводилось на нет ее принадлежностью к женскому полу.
      Точно так же как наличие линз уравновесило такой ее недостаток, как слабое зрение. Но теперь все ее старания могли оказаться напрасными. Если гнусный шантаж удастся, то гоблины получат не просто очередного вождя мужского пола, но худшего вождя из всех возможных. А стало быть, не только не исправятся, но станут еще хуже, чем прежде.
      Задача Гвенни заключалась в том, чтобы предотвратить это несчастье. Она знала, что кроме нее, этого не сможет сделать никто.
      Однако о том, как добиться успеха, не имела ни малейшего представления.

      Теперь Окра чувствовала себя в своих трусиках неловко, хотя на ее темном теле они были почти незаметны Демонесса Метрия ловко обманула ее, не солгав, а просто сообщив не всю правду, и тот факт, что в таком же положении оказалась и Мела, служил слабым утешением. Каверза демонессы сделала их обеих невольными нарушительницами Заговора взрослых и выставила на посмешище.
      Правда, Грей Мэрфи обещал, что в замке они получат одежду. Это было бы замечательно, только вот в замок требовалось еще попасть.
      Замок высился перед ними в центре плоской круглой равнины. Поднявшийся при их приближении встречный ветерок крепчал и усиливался с каждым сделанным в направлении замка шагом, пока не превратился в настоящий ураган. Такой сильный, что ноги скользили по песку, и даже наклонившись вперед, они не могли сдвинуться с места.
      – Это испытание! – догадалась Окра.
      – Наверняка, – согласилась Мела. – Но поскольку ветер дует с той стороны, нам нужно просто обойти замок кругом и зайти с обратной.
      Так они и сделали, однако ветер и там оказался встречным. Стало ясно, что он дует со стороны замка и не даст приблизиться к нему ни по одному направлению.
      – Странно, – сказала Яне. – Насколько мне известно, ветры в Ксанфе случаются оттого, что деревья качаются. Или оттого, что тучи сердятся и дуют. Деревьев здесь нет, на небе ни облачка, а ветер – во все стороны сразу.
      Как такое может быть?
      – По-моему, я слышала о волшебных устройствах, именуемых «ветряными мельницами» или попросту «ветряками», – промолвила Окра. Возможно, волшебник завел такую штуковину у себя в замке.
      – Сейчас уточним, – сказала Мела, доставая свой справочник. – Так.., мельницы ветряные Да, точно Это невидимые лопасти, которые устанавливаются на башнях и, вращаясь, начинают перемалывать ветер. Ему это, понятное дело, вовсе не нравится, и он бежит от них на все четыре стороны.
      – Вот те на! – сказала Яне. – Выходит, ни с одной из этих четырех стороны к замку не подойти. А есть у него другие стороны?
      Мела долго листала справочник, но потом закрыла и со вздохом промолвила:
      – Как ни крути, а сторон всего четыре. Они могут меняться местами, левая, скажем, сделаться правой или там задней, но нам от этого не легче.
      Деятельная Окра распласталась на земле и попробовала проползти под ветром, однако воздушный поток вплотную прилегал к почве. Не удалась и затея с подкопом стоило отрыть углубление, как ветер мгновенно засыпал его песком.
      – Безвыходных положений не бывает, – заявила Яне. – Надо посмотреть вокруг, вдруг да найдем что-нибудь полезное.
      Все согласились, хотя предпочли бы знать, что именно им стоит поискать. Впрочем, выбор был невелик: равнина вокруг замка не радовала взор разнообразием. Лишь на самом ее краю, у кромки кустов, виднелась неказистая хижина. Забравшись внутрь, спутницы обнаружили, что она битком набита всяким хламом: кусками парусины, курточками из плотной ткани и разнообразными куклами – одни были в виде развеселых девиц, другие – суровых старцев, а третьи – важных очкастых дядек в белых халатах.
      – Ну и что все это значит? – спросила Яне.
      Мела, вздохнув, полезла в свой справочник.
      – Значит, так, – сказала она через некоторое время. – Все эти штуковины так или иначе имеют отношение к ветру. Куски парусины – это паруса или ветрила, курточки называются ветровки, заводные девицы – ветреницы, сердитые старики – ветераны, а дядьки в очках – ветеринары.
      – Ну и какая нам от всего этого радость? – полюбопытствовала Окра.
      – Пока не знаю, – отозвалась Мела – Ветрила вроде бы ветер ловят, ветровки на ветру носят, ветреницы, заводные девчонки, на ветру заводятся и пляшут, а вот остальное…
      – Поняла! – воскликнула Яне. – Ветер-раны наносят ветру раны.
      – А ветер-и-нары'7 – Трудно сказать. Может быть, сажают ветер на нары…
      – Что еще за нары?
      – Точно не знаю… Кажется, что-то, имеющее отношение к обыкновенским темницам. Перебрал говорил, да я запамятовала.
      – Неважно. Все, связанное с Обыкновенией, не говоря уж о тамошних темницах, нагонит страху на кого угодно, – решительно заявила Мела. – Итак, действуем следующим образом: надеваем ветровки и, выйдя на ветер, выпускаем ветрениц, которые плясками собирают все ветры в одно место. Тогда мы ловим ветры ветрилами и…
      – Отдаем ветер-и-нарам с ветер-ранами, – плотоядно подхватила Окра.
      – Думаю, можно обойтись без экстремальных мер, – вставила ученое слово Яне. – Достаточно показать ветрам, с кем им придется иметь дело, как они улетят отсюда на край Ксанфа.
      Все вышло по-задуманному. Спутницы в ветровках приманили ветры на пляски ветрениц, уловили в ветрила и напугали страшными куклами так, что ветры, завывая от ужаса, унеслись в неведомые дали. Поле перед замком очистилось, и искать там ветер было бы пустой тратой времени.
      Сбросив ставшие ненужными куртки (кому придет в голову носить ветровку в безветрие?), подруги поспешили ко рву. Первое испытание они выдержали.
      Но второе не заставило себя долго ждать. Опережая их, ко рву стремительно приближался дракон. С виду какой-то странный, но достаточно страшный.
      – Иииии – издала Яне клич порядочной девушки. – Окра, что это за дракон?
      Окра, не раз бывшая свидетельницей схваток ее сородичей с драконами, а совсем недавно выдержавшая такой бой и сама, знала все основные встречающиеся в Ксанфе породы. По среде обитания драконы подразделялись на водяных, сухопутных и летающих, по способу добывания пищи – на водометов, огнеметов, дымовиков и паровиков. Попадались и редкие разновидности, к одной из которых, видимо, относился их нынешний противник.
      – Порода мне незнакома, – ответила Окра. – Но зубищи у него такие, что знакомиться как-то не хочется.
      Они припустили бегом вдоль рва, но чудовище не отставало.
      – Мост поднят, – отметила Окра. – Нам остается или повернуть обратно, или броситься в ров и Добираться вплавь.
      – Ну уж нет, после стольких мытарств и обратно, – вознегодовала Мела. – Вода-то лучше ветра, к тому же, возможно, эта тварь не умеет плавать.
      – Значит, в воду? – спросила Окра, в отличие от своих спутниц ничуть не запыхавшаяся. – В воду так в воду.
      И они попрыгали в ров, где их тут же облепила тина и опутали густые водоросли.
      – Проклятая пресная вода! – кричала Мела. – В такой жидкости я даже не могу сменить ноги на хвост!
      – На кого я стала похожа! – стенала вымазанная в иле и ряске Яне.
      Одна только Окра не потеряла голову и продолжала думать о деле.
      – Быстро плывем на тот берег! – крикнула она. – Дракон уже у самого рва. А ну как он полезет и в воду!
      Однако переплыть на другую сторону было не так-то просто: течение во рву оказалось очень сильным, и оно относило спутниц назад, прибивая к берегу, с которого они вошли в воду. Но это бы еще полбеды, куда хуже дело обстояло с драконом. Он не только плюхнулся в ров, но и стремительно поплыл к ним, легко одолевая течение.
      Змеиная шея выгнулась над поверхностью, в разверстой пасти сверкали острые зубы, лапы с перепонками по бокам загребали, словно весла.
      – Может, попробуем с ним договориться? – промолвила Окра без особой надежды. – Вдруг удастся убедить его не есть нас?
      – Придется попробовать, – поддержала ее Яне. – Другого-то выхода все равно нет.
      Мела решила взять переговоры на себя. Вынырнув как можно выше, она преградила чудовищу дорогу. Дракон буравил русалку неподвижным взглядом, и в его глазах отражалась пестрая шотландка.
      – Привет, дракон, – сказала она. – Давай познакомимся. Как тебя зовут и чего ты от нас хочешь?
      – Зовут меня Драккар, и я считаю, что вам самое место в моем трюме.
      – Но мы же невкусные! – принялась рьяно протестовать Мела, решившая, что «трюмом» водоплавающие драконы называют живот. – Я Мела, морская русалка, соленая-пресоленая. Окра – огрица, от нее у тебя случится несварение желудка. Ну а на Яне столько промокшей одежды, что тебе потом год нитки из зубов не выковырять. Будь ты огнеметом, паровиком или дымовиком – понятно. Мог бы нас поджарить, сварить или закоптить. Но кто же глотает женщин сырыми, прямо из грязного рва?!
      – Мне кажется, в моем трюме вам будет удобнее, – упрямо повторил дракон.
      И тут Яне (ох, не зря занимался с ней премудрый Перебрал) показалось, будто в имени дракона есть что-то особенное.., что-то такое…
      – Ты вовсе не чудовище! – воскликнула она. – Драккары, это ведь такие корабли. С виду как драконы, но служат для того, чтобы на них плавать. Ты ведь корабль, да?
      – Я Драккар, к вашим услугам, – кивнул он.
      – Значит, нам надо забраться к тебе в этот.., трюм, и ты переправишь нас через ров?
      – Именно!
      Дальнейшее не заняло много времени. Спутницы забрались в трюм, и Драккар, легко загребая лапами, быстро причалил к другому берегу.
      – Пора высаживаться, – объявил он.
      – Что делать с сажей? – не поняла Окра.
      – Вылезать, пока вас ей не измазали, – пояснил Драккар.
      Повторять не пришлось.
      – Спасибо тебе, Дра, – сказала Мела.
      – Не за что. Я может, и не стал бы тебе помогать, но меня очаровали твои трусики, – признался дракон.
      При этих словах Мела почему-то покрылась красными квадратами на манер шотландки. Окра и не подозревала за ней такого умения.
      Драккар погреб обратно. Второе испытание осталось позади. Теперь оставалось пройти третье и войти в замок.
      Ворота были закрыты, но стоило Меле подергать ручку, как они отворились. Создавалось впечатление, будто все кончено, но Окра этому не поверила. И оказалась права.
      За воротами спутницы обнаружили широкий сводчатый коридор, который никуда не вел. Не было никаких лестниц, никаких боковых ответвлений, как будто этот тоннель занимал собой всю внутреннюю часть замка.
      – По-моему, это наше третье испытание, – сказала Яне.
      – Мы должны найти вход, – подтвердила Мела. – Но я не вижу ничего похожего.
      – Нужно лучше смотреть, – заявила Окра. – Проверим все шкафы и чуланы, вдруг сквозь один из них есть проход, – не теряя времени, огрица потянула за ручку встроенного шкафа.
      Оттуда донесся раздраженный стук. Окра распахнула дверь, после чего Мела охнула, а Яне взвизгнула в отменной девичьей манере. В шкафу находился маленький, но определенно человеческий скелет. Огрица захлопнула шкаф, и все переглянулись.
      Однако это не заставило их прекратить поиски входа.
      Находя все новые двери, Окра открывала их одну за другой, но тут же и закрывала. Потому что за каждой обнаруживался сердито дребезжащий костями маленький скелетик. В конце концов спутницы уселись на каменном полу и устроили совещание.
      – Возможно, проходы сквозь шкафы есть, но их преграждают скелеты, – сказала Яне.
      – В каждом уважающем себя замке есть свой скелет в шкафу, – заметила Мела, – но чтобы в каждом шкафу по скелету!.. Хотя сами скелеты вовсе не обязательно злые и страшные. Скажем, Косто со Скелли – очень славная парочка. Правда, они взрослые скелеты, родом из тыквы.
      – Из тыквы? – переспросила Яне.
      – А ты разве не знаешь про гипнотыкву? Про Сонное Царство, откуда ночные кобылицы разносят состряпанные там кошмарные сны?
      – Это я слышала от наставника. Но он не рассказывал, что оттуда могут выходить какие-либо существа, кроме кобылок-страшилок.
      – Это точно, тамошние жители редко выбираются наружу. Каждый такой случай – особый, ну а про Косто со Скелли можно рассказать целую историю.
      И тут Окра уголком глаза приметила, как дверца одного из шкафов тихонько приоткрылась.
      «Неужто скелет подслушивает? – подумала огрица. – Может быть, нам удастся использовать их заинтересованность в своих целях?» – надежда на это была слабой, но тем не менее попробовать стоило.
      – Расскажи-ка нам про Косто и Скелли, – попросила она.
      Мела стала было отнекиваться, но огрица незаметно показала ей на приотворившуюся дверцу, и русалка смекнула, что просьба возникла неспроста.
      – Ну ладно, так и быть. Насколько мне помнится, все началось с того, что Косто доставил на лодке принца Дольфа в мою заводь. Собственно, Косто со Скриппи сделали эту лодку сами из себя, сложили косточки так, что вместо двух остовов получилось одно суденышко. Чудное такое, но вполне плавучее. Я тогда решила, что этот Дольф очень даже милый принц, и когда станет взрослым, вполне подойдет мне в качестве мужа. Кстати… – она сделала паузу, – эти скелетики в шкафах, они случайно не дети? Если так, то я не могу рассказывать о некоторых вещах.
      – А сколько взрослых скелетов выбралось из тыквы? – уточнила Яне.
      – Всего два, скелет и скелетица… – ответила Мела, и тут ее глаза расширились. – Слушай, да ведь эти маленькие скелетики наверняка их детишки! Иначе и быть не может, все прочие детские скелеты должны находиться в тыкве – А значит, – сообразила Окра, – их не может быть много. Один, два.., не больше. Они просто переходят из одного шкафа в другой и перекрывают проходы.
      Мела понимающе кивнула и вернулась к своей истории.
      – Итак, я утащила принца в свой уютный подводный грот и накормила полезной морской едой. Но этот маленький проказник превратился в гипнотыкву, и я оказалась пойманной ее глазком. Потом за ним явился Косто.
      Мне не хотелось отпускать Дольфа, но в конце концов мы поладили на том, что в обмен на его освобождение мне вернут утраченный опал. Скелли осталась со мной в качестве заложницы, а принц был отпущен.
      От Окры не укрылось, что двери открываются все шире, а скелетики с интересом прислушиваются. Похоже, их было только двое, что вполне нормально для не так уж давно созданной семьи.
      – От меня принц и Косто отправились в логовище дракона Кондрака, где хранился похищенный у меня опал. Вместе с точно таким же, принадлежавшим самому дракону. Они вступили в бой. Дольф сражался в разных обличьях, в кого только не превращался, но сражение шло на равных, с переменным успехом. Потом им пришлось заключить перемирие, чтобы побывать на свадьбе кентаврицы Чеке. Но пока принц и дракон пировали с другими крылатыми чудовищами, на гнездо Кондрака совершили набег гоблины. Охранял гнездо один Косто, и он, должна сказать, проявил себя настоящим героем. Сражался без устали и отбивал все атаки.
      Два скелетика, заслушавшись, выбрались из шкафов и подступили поближе. Сейчас они вовсе не казались страшными, тем паче что вели себя не как призраки, а как обычные детишки.
      – С помощью летучих мышей, – продолжала Мела, – Косто попрятал все драконьи драгоценности в воду, где их оберегали рыбы. Однако гоблинам все равно удалось завладеть многими камнями, а его самого они разобрали на косточки и уложили в мешки. Оба опала он укрыл в своем черепе, но гоблины прихватили с собой и череп.
      Маленькие скелетики подкрались еще ближе, теперь они находились почти в пределах досягаемости.
      – По возвращении принц с драконом обнаружили разор и пропажу ценностей, чего, разумеется, терпеть не стали. Они заключили союз с нагами: согласно договору, Дольфу предстояло жениться на принцессе нагов Наде.
      Не сразу, конечно, а когда они подрастут. Правда, потом Дольф передумал и женился на Электре, но это уже другая история. Наги схватились с гоблинами и спасли сокровища. Дракон Кондрак был до такой степени благодарен Косто, что отдал ему оба огненных опала, а скелет вручил их мне. Вот уж порадовал так порадовал! Не удивительно, что я от души пожелала всего доброго и ему, и его будущим отпрыскам.
      В этот миг Окра схватила одного из скелетиков за лодыжку, а Яне другого за запястье. Те стали вырываться, но были слишком малы и слабы.
      – А вы наверняка и есть те самые отпрыски, – сказала Мела. – Славно выглядите. Как вас зовут?
      – Я Сустав, – сказал один из малышей. – Сын Косто.
      – А я Костя.
      – Какие славные мальчики, – промолвила Мела.
      – Я не мальчик! – возмутилась Костя, – я девочка.
      – Опаньки! – воскликнула русалка. – Мне бы в жизни не догадаться. У вас ведь нет… – она хлопнула себя по губам, явно вспомнив о Заговоре взрослых.
      – У меня есть лишнее ребро, – похвасталась Костя и в доказательство слегка щелкнула по ребру костяным пальцем. Ребро отозвалось мелодичным звоном.
      – А сейчас вы наверняка служите здесь за Ответ, – сказала Мела. – Ну что ж, вы свое дело делали неплохо, но теперь, думаю, мы можем пройти через один из этих шкафов. И вы не станете нас пугать. – – Мы просто хотели послушать про папины подвиги, – промолвил Сустав.
      – И про мамино испытание, – добавила Костя.
      – Ну, об этом я рассказать не успела. Вообще-то мне некогда, но так уж и быть. Слушайте…
      Мела принялась рассказывать о том, что пришлось испытать Скриппи Скелли перед тем, как она оставила гипнотыкву. Скелетики наверняка слышали все это раньше, и не раз, но рады были послушать снова и снова, как детишки любимую сказку. Пока Мела заговаривала скелетам зубы, Яне тихонько подошла к одному из шкафов и заглянула внутрь. За дверью находился проход в замок, и его никто не преграждал.
      Третье испытание осталось позади.
      Во внутренних покоях им повстречалась одна из жен Хамфри – немолодая, но проворная обыкновенка София.
      – Немедленно мыться! – воскликнула она при виде вошедших. – Вы словно болотным мхом поросли! А потом вам нужно будет надеть что-нибудь кроме трусиков.
      Ох, боюсь, одеть вас как следует мне не под силу. Моя специальность – носки.
      – Просим прощения, – смущенно пролепетала Мела.
      От такого приема оробела не она одна.
      – Придется мне поменяться с Розой, – решительно заявила София. – Она дока по части платьев.
      – Мы не хотели причинять столько беспокойства, – сказала Яне. – Просто пришли за Ответами…
      – В таком виде! – фыркнула София. – Марш под душ! Мойтесь, а я пока позабочусь о смене.
      Душевая кабина представляла собой маленькую комнатку с облачком под потолком. Едва спутницы оказались внутри, как из облачка заморосил дождик. Вода лилась холодная, но деваться было некуда. Стянув запачканную одежду, они принялись ежиться и дрожать под ледяными струйками. И тут Окре пришла в голову интересная мысль.
      – А что если подразнить облако? Вдруг оно рассердится и вскипит?
      – Прекрасная идея! – поддержала ее Яне.
      – Но кто будет дразнить? – спросила Мела. – Кто знает больше ругательств?
      – Давайте я попробую, – предложила Окра. – Представлю себе, будто это Тучная Королева. Глядишь, что-нибудь да получится.
      Она набрала воздуху, задрала голову и начала.
      – Эй, пшик с ушами! Я и представить себе не могла, что клочок тумана может быть таким уродливым!
      Облако дернулось.
      – Звать-то тебя как? – продолжала огрица. – Небось Кучка-Летучка?
      Облако порозовело па краям. Оно начинало сердиться.
      – Ой, я ошиблась. Наверняка Тучка-Вонючка.
      Облако потемнело, внутри замелькали крохотные искорки молний. Вода стремительно нагревалась.
      – А еще я тебе скажу… – разошлась Окра.
      – Хватит уже! – шепнула ей Мела. – А то кипятком ошпарит.
      Горячая вода позволила спутницам отмыть налипшую грязь. После того как Окра перестала дразниться, облако успокоилось. Горячий дождь сменился на теплый, потом стал остывать, а когда опять сделался холодным, они выбрались из душевой.
      В раздевалке нашлись полотенца. Вытереться насухо было совсем нетрудно, не то что расчесать и просушить спутавшиеся волосы, благо у всех трех они были густыми, длинными и пышными. Локоны Мелы напоминали морскую волну, вызолоченную солнечными лучами, кудри Яне, светло-каштановые у макушки, делались соломенными к кончикам, а грива Окры, как и положено, отливала чернотой ночи.
      Потом Мела натянула запасную пару трусиков из шотландки, а Яне извлекла сменные желтые трусики. Остальная ее одежда была выстирана под облачком и высохнуть еще не успела.
      По возвращении в прихожую их встретила не София, а разодетая как королева красавица с розами на корсаже.
      – О, ты, наверное, Роза! – воскликнула Окра.
      – Она самая. София поменялась со мной. А вы, должно быть, Мела, Окра и Яне. Давайте займемся вашими нарядами. У меня тут есть из чего выбрать, а надо будет подогнать – подгоним.
      Роза и впрямь знала свое дело. Окре достался брючный костюм из плотного окрила, крепкие сапожки, изящные стальные рукавицы и тулупчик, подбитый золотым руном.
      – Спасибо, – растроганно проговорила Окра. – Я много о тебе слышала, но действительность превзошла все ожидания.
      – От кого? – удивилась Роза Ругна. – Я ведь вернулась в Ксанф совсем недавно.
      – От Чуда-в-Перьях, демонессы. Она рассказывала…
      – О, Чудо-в-Перьях! Из всех моих знакомых демонесс только у нее одной нежное сердце. То есть сердца у нее, конечно же, нет, но ведет она себя так, будто оно у нее добрее, чем у многих смертных. Но мне было невдомек, что она поселилась среди огров.
      – Наверное, мы ее забавляем. Она развлекается, так же как Метрия развлекается, устраивая свои каверзы людям. Правда, Чудо-в-Перьях никого не обводит вокруг пальца.
      – Это уж точно, – согласилась Роза.
      Яне досталось великолепное голубое платье в комплекте с чудесными туфельками.
      – Я не могу это надеть! – стала возражать девушка. – Так наряжаться впору только принцессе.
      – Все в порядке, – успокоила ее Роза. – Это и есть наряд принцессы. Вы с Айви одинакового роста, да и ножки у вас одного размера. Сама-то Айви сейчас гостит в дорогом моему сердцу замке Ругна, но она будет рада узнать, что я дала поносить ее платье такой прелестной просительнице.
      – Взаправдашнее принцессино платье! – вконец перепугалась Яне. – Нет, не может быть, чтобы принцесса согласилась дать свой наряд ничем не примечательной девушке, вроде меня.
      – Еще как может, – возразила Роза. – Ты уж поверь мне, Айви вовсе не жадина.
      Обрядив Яне, Роза занялась Мелой.
      – Да, София была права, – сказала она, окинув русалку взглядом. – В таком виде тебе разгуливать нельзя. При виде тебя любой мужчина запросто выпадет в осадок.
      – Некоторые уже повыпадали, – хихикнула Яне.
      Вскоре Мела надела симпатичную юбочку из шотландки в тон трусикам. Она закрывала их полностью, а случись шаловливому ветерку приподнять подол, никто бы не успел понять, что на виду оказались именно трусики.
      Эта мера была направлена на спасение представителей мужского пола. В комплекте с юбкой она получила очаровательный свитер, свитый из сине-зеленых, в тон ее волосам, морских водорослей. Русалка почувствовала себя чуть ли не в родной стихии, но с виду преобразилась так, что Окра, не присутствуй она при переодевании, могла бы ее не узнать. Мела походила не просто на настоящую женщину из человеческого рода, но на весьма и весьма стоящую женщину. Причем не только, когда стояла.
      Но когда Роза подвела их к зеркальной стене, Окра едва узнала и саму себя. К своему величайшему изумлению, она обнаружила, что и ее почти невозможно отличить от человека. До сих пор ей и в голову не приходило, что преображение, возможное для русалки, может оказаться таковым и для огрицы. И это при том, что в ее голову постоянно и во множестве заходили самые разные мысли. Единственное, что несколько портило картину, так это стальные рукавицы.
      – Давай-ка заменим их вот на это, – сказала Роза, доставая длинные, по локоть, черные перчатки.
      – Но мне нравятся рукавицы, – возразила Окра. – Они вполне в огрском стиле, прочные и, главное, могут оказаться полезными. Огреть кого по башке, то да се…
      Перчатки тут вряд ли пригодятся.
      – А ты надень их поверх рукавиц, – предложила Роза. Окра так и сделала. Черные перчатки зрительно уменьшили ее руки, так что они тоже стали выглядеть почти человеческими. С непривычки это смущало, но не слишком.
      – Вы, наверное, проголодались, – сказала между тем Роза. – София готовит куда лучше меня, так что, пожалуй, мы с ней снова поменяемся.
      – А вы можете меняться сколько угодно? – полюбопытствовала Окра.
      – Конечно. Главное, чтобы в Ксанфе не оказывалось больше одной за раз.
      – А у вас не возникает споров по поводу очередности? – продолжала выведывать огрица.
      – О нет. Мы давно знакомы и давно стали подругами. Тем паче что у нас много общего.
      – Общего? – переспросила Мела.
      – – Ну да. Например, Хамфри.
      Окра хмыкнула, поняв, что дружба дружбой, но окажись некоторые из них в Ксанфе одновременно, ситуация сложилась бы неловкая. А они, похоже, приспособились к наличию общего мужа наилучшим образом.
      В этот миг на пороге появилось какое-то странное существо. Яне вспомнила о своем реноме порядочной девушки и громко взвизгнула.
      Роза рассмеялась.
      – Но тут чудовище! – воскликнула девушка.
      – Это просто песик. Он из созвездия Гончих Псов. Как я понимаю, на него рыкнула Большая Медведица; он с перепугу пустился бежать и добежал до самого Ксанфа. Потом прибился к замку да тут и остался. Вся эта история стоила бедняжке потери памяти: он забыл свою породу и теперь меняет ее каждый день. Все надеется вспомнить настоящую. Сейчас, вижу, он явился со двора, вот и выглядит дворнягой.
      Песик весело вилял хвостом, и при ближайшем рассмотрении показался совсем не страшным. Спутницы принялись его гладить, но тут неожиданно с порога прозвучал голос Софии.
      – Ну что, не пора ли за стол?
      Они вскинули глаза и поняли, что, пока играли с собачкой, Роза исчезла. Уступила место другой жене. Это несколько смущало, но, в конце концов, в каждом замке свои порядки.
      Стол ломился от яств, С тарелок, моргая, таращилась яичница-глазунья, из-под тяжелой, мохнатой шубы выглядывала селедка, щеголяли в расшитых мундирах картофелины, пирожные в виде коротышек в треуголках, важна заложив руки за спину, красовались рядом с толстыми ромовыми бабами.
      Окра поднесла ко рту «наполеона», но замерла под его суровым взглядом.
      – Откуси кусочек, – сказала ей София.
      – А он сам меня в ответ не укусит? Вид у него строгий.
      – Не бойся. Я ведь обыкновенка, и во всех моих блюдах все, кроме названий, обыкновенное. Вся магия сводится к тому, что они выглядят под стать названиям, но никаких чудесных свойств у них нет. Кроме вкуса.
      Продолжая сомневаться, Окра легонько щелкнула человечка по носу и убедилась, что это не более чем фигурка из теста. Успокоившись она отправила фигурку в рот и не пожалела: вкус и вправду оказался чудесным.
      Отведав всего, что было предложено, Мела позволила себе перейти к делу.
      – Большое спасибо за радушный прием и славное угощение, – сказала она. – Мы, обычные просительницы, явились сюда, чтобы получить Ответы Доброго Волшебника, и такого внимания ничем не заслужили.
      – Я прожила с Хамфри много лет, – ответила София. – И, насколько помню, мы всегда любезно принимали просителей. Те, у кого хватило храбрости и сообразительности, чтобы выдержать испытания, несомненно заслуживают уважения.
      В этом имелся определенный резон. Но тут подала голос и Яне.
      – В первую очередь мы заслужили право на встречу с волшебником. Почему бы нам не отправиться к нему прямо сейчас?
      – Боюсь, с этим придется повременить до завтра, – отозвалась София. – Сегодня он не настроен отвечать.
      – Не настроен? – удивилась Окра. – Я думала, что настраивают только музыкальные инструменты.
      – Это так, – с улыбкой ответила София, – настраивать моего мужа бесполезно и пробовать, но так уж повелось, что каждые десять дней у него ухудшается самочувствие, а с ним и настроение. Однако не волнуйтесь: уверена, что завтра все будет в порядке.
      София отвела просительниц в спальню, где чуткий нос Окры тут же уловил на подушках странный запах.
      – Здесь кто-то был, – заявила огрица.
      – Конечно, – согласилась София. – Это ведь комната для наших гостей. В прошлый раз, в смену Даны, здесь ночевали гоблинша, чудная эльфесса и детеныш крылатого кентавра. Эта компания, так же как и ваша, вызвала немалый интерес у тех из нас, которые сейчас пребывают в Пекле.
      – Наша? – удивилась Яне.
      – Конечно. Всем ведь интересно узнать, как разрешится вопрос насчет цвета…
      –..Моих трусиков! – сообразила Мела.
      – Конечно. И насчет того, кто же такая Яне, видимо, оброненная аистом неподалеку от Долины нимф. И какова собой огрица Окра, место которой заняла эльфесса Дженни.
      – Заняла мое место? – переспросила Окра, удивленная не меньше Яне.
      – О, а ты разве не знала? Выбирали между эльфессой и огрицей, но в конце концов выбор пал на Дженни.
      Так и вышло, что она стала Главным Действующим Лицом, а ты осталась второстепенным.
      – Я должна была стать Главным Действующим Лицом? – дрожащим голосом уточнила огрица.
      – Могла стать, окажись ты избранной. Но тебе предпочли другую, так что это уже не имеет значения. Ну ладно, спокойной ночи.
      Мела с Яне взбили подушки, разделись и улеглись, а вот Окре было не до сна. Оказывается, у нее была возможность стать Главным Действующим Лицом, но тут вмешалась какая-то эльфесса. Противная маленькая эльфесса заполучила ее роль. Окра чуяла запах этой особы, он отличался от запаха обычных эльфов, поскольку не имел привычного вязкого привкуса эльфийских вязов. И огрица была уверена, что, попадись ей эта девица, она ее ни с кем не спутает.
      И тут к ней явилась неожиданная мысль: а ведь ответ на ее вопрос Доброму Волшебнику наполовину получен.
      Дженни заполучила роль, предназначавшуюся ей, Окре.
      Выходит, если с этой Дженни что-нибудь случится или она куда-нибудь денется, Окра получит то, что принадлежит ей по праву.
      По существу, у нее остался только один Вопрос: как избавиться от Дженни?
 

***

 
      Поутру София подала им на завтрак гороховую кашу, причем некоторые горошины были горячими, некоторые теплыми и некоторые холодными. Мела предпочла подкрепиться горяченьким, Яне остановилась на остывших, а Окре пришлись по вкусу теплые. Наконец наступило время встречи с Добрым Волшебником. София привела их в малюсенькую, невзрачную, невероятно захламленную комнатушку, где над огромным томом скрючился похожий на гнома человечек.
      – Чего надо? – раздраженно буркнул он, подняв голову.
      Просительницы замялись. Наконец Мела, собравшись с духом, заговорила:
      – У нас.., э.., есть вопросы.., господин…
      – Не называй меня господином! – рявкнул он.
      – Хорошо, государь.
      – И государем не называй. Вообще никак не называй, это пустая трата времени.
      – Э.., наверное… – растерянно пролепетала Мела.
      – Ну, выкладывай, с чем пришла? Что ты как воды в рот набрала, небось не у себя в море?
      Мела набрала воздуху (это производило неизгладимое впечатление, даже когда она была в одежде) и спросила:
      – Как мне найти подходящего мужа?
      – Под «подходящим» ты, надо думать, подразумеваешь самого славного, красивого, мужественного и умного принца, готового ради тебя поселиться на дне морском, – уточнил он, бросив на нее оценивающий взгляд.
      – Конечно.
      – А тебе что приспичило? – обратился волшебник к Яне.
      – Я хотела бы узнать свою судьбу…
      – Все хотели бы! – оборвал девушку Хамфри. – А ты, огрица, зачем пришла?
      – Как мне избавиться от эльфессы Дженни? – решительно выпалила Окра, напугав своих спутниц.
      – Но это невозможно! – воскликнула Мела. – Ведь она Главное Действующее Лицо.
      – Если способ существует, Добрый Волшебник должен его знать! – упрямо заявила Окра.
      – Способ, само собой, существует, – проворчал Хамфри. – Нет Вопросов, на которые не было бы Ответов, только вот вы никаких ответов не получите. Потому что это было бы контрпродуктивно. А теперь ступайте, не мешайте работать.
      – Но… – начали они в один голос.
      – Добрый Волшебник высказался, – мягко, но настойчиво прервала их София. – Спорить с ним нельзя, особенно когда он в таком настроении. Вам придется уйти.
      – Но как же так? – возмутилась Мела. – Нам пришлось пройти испытания, мы даже измазюкались в здешнем гадком рву с противной пресной водой, и что получили? Ты обязан нам ответить.
      Волшебник оставил ее протест без внимания.
      – Не раздражай его, – шепнула София. – А то будет хуже.
      – Хуже некуда! – фыркнула русалка. – Пусть хоть намекнет.
      – Да, – поддержали ее Окра и Яне. – Пусть хотя бы намекнет.
      Волшебник поднял голову, но ничего не сказал.
      – Намекай сейчас же! – сердито выпалила Мела. – А не то…
      – А не то что? – нахмурясь полюбопытствовал Хамфри.
      – А не то… – русалка взялась рукой за юбку, – я покажу тебе свои трусики. И ты выпадешь в осадок.
      София охнула.
      – Если так, ступайте к Наде, принцессе нагов, – с намеком на улыбку проговорил Хамфри и вернулся к своему тому.
      София поспешно вывела их из комнаты.
      – Как все неловко получилось… – расстроено бормотала она.
      – Во всяком случае мы добились намека, – сказала Яне.
      – Вы-то добились, но он теперь будет брюзжать целую неделю. И надо же было такому случиться именно в мою смену.
      – Прости, – сказала Мела. – Наверное, мне не следовало ему угрожать. Но он вел себя не лучшим образом.
      – С ним такое случается, но у него всегда есть на то резоны Видимо, получение вами Ответов могло повлечь за собой какое-нибудь несчастье.
      – Кто будет несчастлив, если я выйду замуж за принца? – возмутилась Мела. – Уж точно не принц.
      И не я.
      – А кому станет хуже оттого, что я узнаю свою судьбу? – спросила Яне.
      – Или я избавлюсь от Дженни? – подхватила Окра.
      – Ну, на последний вопрос ответить нетрудно, – промолвила София. – Хуже станет Дженни, а она девочка славная и не заслуживает дурного обхождения.
      – Но у меня и в мыслях нет дурно с ней обходиться, – запротестовала Окра, для убедительности постучав себя по голове. – Мне только и надо, что избавиться от нее и сделаться Главным Действующим Лицом. Почему бы ей просто не вернуться туда, откуда она явилась?
      – Чего не знаю, того не знаю, – вздохнула София. Я ведь не волшебник, а только его жена.
      На этом разговор закончился, и спутницы покинули замок, получив лишь намек на настоящий ответ.
      Хорошо еще, что волшебник не потребовал с них даже намека на годичную службу.

      Гвенни, Дженни и Че последовали за Годивой в Гоблинов Горб. Маленький кентавр обычно сопровождал Гвенни, когда она отправлялась погостить домой, так что в Горбу бывал неоднократно, но сейчас чувствовал себя не так, как обычно. Он ощущал затаенную враждебность и понимал, отчего она проистекает. Все знали, что Че является спутником Гвенни, наследницы Грыжи, намеренной занять после него пост гоблинатора. Гоблины не любят заглядывать далеко в будущее, и до поры это никого особо не беспокоило, однако теперь вопрос перешел в практическую плоскость, и многих мужчин бесила сама мысль о том, что ими будет командовать девчонка. Гоблинши, возможно, смотрели на эту перспективу иначе, но пока вопрос о наследнике не решился, предпочитали держать язык за зубами. Таким образом, Гвенни была в одиночестве: во всем Горбу она могла рассчитывать лишь на мать.
      В памятных всем покоях Годивы они перекусили (разумеется, без настраивающей на легкомысленный лад шипучки) и гоблинша ввела дочь и ее друзей в курс дела.
      – Когда умер мой муж, поднялась суматоха, – сказала она. – Видимо, в этой неразберихе Горбачу удалось прошмыгнуть в отцовскую спальню. Он хотел что-нибудь своровать, но на нашу беду под руку ему подвернулось драконье ухо.
      – Вот те на! – ахнул Че.
      – Вижу, ты понимаешь, – кивнула Годива. – Драконье ухо, если его правильно приложить, дает его обладателю волшебный слух. Правда, в зависимости от формы уха и породы дракона, слышать он может самые различные вещи, но сведения на сей счет обрывочные и неточные. Драконы неохотно расстаются со своими ушами. Говорят, будто некоторые уши слышат все, что говорится об их владельцах, а другие настраиваются на определенные темы и определенных личностей. Ухо, принадлежавшее покойному Грыже, имело ограниченные возможности: оно позволяло слышать все разговоры, которые велись в Гоблиновом Горбу на определенную тему.
      – Какую именно?
      – Ту, которая больше всего интересовала владельца.
      А моего мужа больше всего интересовали возможные заговоры и козни против него. Только теперь мне стало понятно, как он, не отличаясь особым умом, ухитрялся раскрывать самые хитроумные злоумышления. Я презирала его, но поддерживала, исходя из интересов дочери, а он, оказывается, знал это и не мешал. Мои планы ничуть не угрожали его власти. Грыжа даже допускал меня к делам правления, высвобождая таким образом время для забав с другими гоблиншами. Ну так вот… – Годива собралась с духом и перешла к самому неприятному. – Горбач владел ухом всего час, как только пропажу обнаружили, ухо у него отобрали. Но этого времени вполне хватило: гадкий мальчишка услышал то, что интересовало его больше всего.
      – Тайна Заговора взрослых! – воскликнула Гвенни.
      – Вот именно. Конечно, по-настоящему взрослым за час не станешь, и во все тонкости Горбач наверняка не вник, но успел узнать запрещенные слова.
      Умолкнув, она обвела слушателей взглядом.
      – Вы все, насколько я понимаю, уже присоединились к Заговору.
      – На этом настоял Добрый Волшебник, – ответила Гвенни. – Правда, запрещенных слов мы не слышали, но зато узнали самую суть.
      – Слова.., слова – зная суть, вы поймете их значение сразу, как только услышите. Суть они отражают лишь постольку-поскольку, но для лиц, скажем так, определенного склада, чрезвычайно важны. В них заключена определенная сила, злоупотреблять которой не следует. Естественно, что мужчины частенько ею злоупотребляют.
      – Естественно, – не без иронии согласилась Гвенни.
      – Ну так вот. Горбач затвердил эти слова назубок и теперь грозится прокричать их всем детям Гоблинова Горба. А это недопустимо, ибо подорвет сам Заговор, на котором, можно сказать, зиждется общественное устройство Ксанфа.
      – Да, это недопустимо, – повторила за матерью побледневшая Гвенни.
      – Но что мы можем поделать? – спросила Дженни.
      – Есть у меня задумка, – сказала Годива, – но претворить ее в жизнь можешь только ты, дочка. Потому что согласно обычаю ты можешь претендовать на определенную власть над Горбачом. Ты его старшая сестра: сам он может смотреть на это как угодно, но мужчины Гоблинова Горба не дерзнут отрицать столь очевидный факт. Конечно, мне страшно поручать тебе такое дело, но другого выхода я не вижу.
      – Я готова на все, – сказала Гвенни, хотя на самом деле от таких слов ей стало не по себе. – Но в чем заключается твой план?
      – Ты должна взять волшебную палочку, пользоваться которой умели только я и твоя бабушка Голди. Как с ней обращаться, я тебе покажу. Палочка способна поднять любое существо или предмет в воздух и перемещать его.
      Это даст тебе возможность физического воздействия на Горбача.
      – Но он может выкрикнуть запретные слова и болтаясь на весу, – сказала Гвенни. – На выборы вождя соберутся все гоблины, включая детей. Что толку, если он будет парить перед ними в воздухе: рот ему этим не заткнешь.
      – Ты права, дорогая. Но палочка – это только первый шаг. Тебе придется отправиться в самую глубь самых мрачных подземелий. Здесь, под Горбом, протекает один из рукавов угрюмой реки, которая называется Лета.
      – Река забвения! – воскликнул Че.
      – Вижу, ты поддерживашь славу кентавров как самого образованного народа Ксанфа, – одобрительно промолвила Годива. – Да, речь идет о той самой реке. Она очень опасна, ибо даже пригубивший ее воды позабудет дорогу домой. А выпив побольше, может вообще лишиться памяти. Но если использовать воду забвения как нужно, она может вызвать избирательную забывчивость. Что нам и требуется.
      – Следует сделать так, чтобы Горбач забыл запретные слова! – догадалась Гвенни.
      – Вот именно. Ты должна доставить его туда, побрызгать на него речной водой – нескольких капель будет более чем достаточно – и произнести слова, которые ему следует забыть. Этим ты его обезвредишь.
      – А почему бы не окунуть его в реку с головой, чтобы он забыл даже о своем желании стать вождем? – спросила Дженни.
      – Так делать нельзя, – покачала головой Годива. – Он паршивый мальчишка, но тем не менее член племени и сын вождя, пусть и незаконный… Гвендолин не может начинать правление с нарушения обычаев. Власть дается вождю, чтобы защищать сородичей, а не причинять им вред. Однако если она заставит его забыть то, что ему знать не положено, это пойдет Горбачу только на пользу. Такую процедуру можно рассматривать как лечение.
      – Но как я найду эту реку? – покачала головой Гвенни.
      – Сэмми найдет ее без труда, – сказала Дженни. – Только вот…
      – Только ему не найти обратной дороги, – промолвил Че. – Но беда невелика, у меня прекрасная память, и путь я запомню.
      – Но я не могу просить вас идти со мной, – возразила Гвенни. – Это огромный риск. Мне следует сделать все самой.
      – Я твой спутник, – сказал Че, – и не покину тебя в час нужды.
      – А я спутница Че, – заявила Дженни. – А Сэмми мой спутник. Мы останемся с тобой, Гвенни, во всяком случае до той поры, пока ты не станешь гоблинатором. Ну а что потом – там видно будет. Мне, например, надо будет вернуться в замок Доброго Волшебника.
      – Я и без того обязана вам очень многим, – пыталась стоять на своем Гвенни. – У меня нет права просить вас рисковать жизнью.
      – Так ты нас и не просила, – заметил Че – Мы сами решили.
      Дженни кивнула в знак согласия.
      – Ты лучший из спутников, Че, – промолвила Годива, глядя на юного кентавра с благодарностью. – Благодаря тебе моя дочурка получила возможность прожить два года на поверхности, что было ей в радость и расширило ее кругозор. А благодаря тебе, Дженни, она добыла волшебные линзы, а теперь имеет возможность найти путь к Лете. У меня пока не было возможности отблагодарить вас обоих как следует, но я это непременно сделаю.
      – И я тоже! – промолвила Гвенни, чуть было не прослезившись. Линзы этому ни чуточки не мешали: они вообще ничему не мешали. Глаза ее выглядели совершенно естественно и были очень красивы.
      Че вспомнил, как приятно было ему целоваться с ней, пусть это была только игра. Теперь, будучи посвященным в тайну, он понимал, в чем тут дело. Конечно, их отношения должны были остаться, как говорили старшие кентавры, «платоническими», поскольку они принадлежали к разным видам, а на скрещивание в обществе смотрели косо Кентавры единодушно осудили брак кентаврицы Чем, бабушки Че, с гиппогрифом Ксантом, в результате которого на свет появилась Чеке, первая в Ксанфе крылатая кентаврица. Гоблины ничуть не лучше отнеслись к браку гоблинши Глори с гарпием Гарди, которым аист принес крылатую гоблиншу Глоху. Че смотрел на такие вещи разумно и полагал себя обязанным продолжить род, который едва возник. Правда, для этого требовалась крылатая кентаврица, а где ее найти, Че не имел ни малейшего представления.
      Встряхнув головой, юный кентавр отогнал посторонние мысли и обратился к Годиве.
      – Полагаю, что, болтаясь в воздухе без опоры, Горбач и вправду будет беспомощен, однако путь к Лете будет долгим, и идти придется пещерами. Что, если где-нибудь проход окажется таким узким, что он коснется стены или уступа? Другой вопрос – Гвенни не может обходиться без сна, а кто будет поддерживать его на весу, пока она спит? И третий – поскольку мы не можем морить его голодом, что помешает ему захватить кого-либо из нас, получая еду?
      – Весь путь до Леты мне неведом, – ответила Годива, – но я знаю, что он берет начало от отдушины в донном камне Горба, пройти сквозь которую можно только с помощью волшебной палочки. Когда вы окажетесь по ту сторону, Горбач уже не сможет вернуться назад один: чтобы уразуметь это, его сообразительности хватит. Он будет зависеть от вас, и вы сможете предоставить ему некоторую свободу. Думаю, тащить его всю дорогу в подвешенном состоянии не придется. Конечно, как только вы заснете, этот паршивец наверняка попытается стянуть волшебную палочку, но ему все равно не удастся ею воспользоваться. Нет, меня больше беспокоит не он, а сама Лета и опасности, подстерегающие вас в подземных пещерах. Начать с того, что вам придется пересечь владения свинопотамов.
      – Свинопотамы! – ужаснулась Гвенни.
      Че припомнил, что эти существа походили на гигантских пузатых гоблинов с карикатурно вывернутыми конечностями. Свинопотамы пожирали все, что могли унюхать своими пятачками и засунуть в страшные, зубастые пасти, и отличались такой нечистоплотностью и гнусностью обычаев, что даже гоблины испытывали к ним отвращение.
      – Боюсь, что еще глубже вам могут встретиться опасности и похуже, – вздохнула Годива. – Не хочу никого пугать, но и преуменьшать риск не имею права. Ты, дочка, должна отдавать себе отчет в том, на что идешь. Но зато, если тебе удастся одолеть все препоны, в твоем праве возглавить племя не усомнится никто, кроме разве что Горбача. Но тебе еще не поздно отказаться от притязаний, уступить пост вождя Горбачу и отправиться в изгнание.
      Хуже тебе не станет: крылатые кентавры наверняка будут рады принять тебя под своим кровом.
      – Это точно, – подтвердил Че, но больше не проронил ни слова. Сделать выбор надлежало самой Гвенни.
      – Как жаль, что мой отец не протянул еще хотя бы несколько лет! – воскликнула Гвенни, вовсе не пытаясь изобразить привязанность к умершему. Безвременная кончина отца печалила ее постольку, поскольку она еще не считала себя в достаточной степени подготовленной к правлению. – Но раз уж такое случилось… – тут на ее симпатичном личике появилось решительное выражение, – я исполню свой долг. Я сделаю все, чтобы не допустить разглашения Взрослой Тайны и уберечь наш Горб от пагубного владычества Горбача, а главное, чтобы исполнить свое предназначение и обратить гоблинов на путь добра. Другой вопрос, удастся ли мне это.
      – Я почти надеялась, что ты сделаешь другой выбор, – печально промолвила Годива. – Ну да ладно, сейчас я отведу тебя в сторону и настрою волшебную палочку на тебя. Не обижайтесь, – обернулась она к Че и Дженни, – если моя дочь захочет поделиться с вами этим секретом, на то ее воля. Но я должна держать слово, данное в свое время моей матери.
      – Это само собой, – сказал Че.
      Сохранение секрета волшебной палочки во многом обеспечивало действенность этого магического инструмента. С тех пор как огр Загремел передал палочку гоблинше Голди, магия этого предмета служила лишь ей и ее дочери. Разглашение тайны могло бы побудить многих попытаться завладеть палочкой, тогда как при нынешних обстоятельствах она была бесполезна для всех, кроме истинных владельцев.
      Годива и Гвенни удалились, а Дженни и Че продолжили трапезу.
      – О, шипучка! – воскликнула девочка, открыв одну из бутылок. – Может, побрызгаемся?
      – Боюсь, что раз мы вступили в Заговор, то по закону уже не являемся детьми, – серьезно возразил Че, – а значит, не должны подавать дурных примеров. И вести себя за столом обязаны как следует.
      – Жаль, – печально вздохнула Дженни, – хотя, наверное, ты прав.
      Через некоторое время Гвенни вернулась к друзьям с палочкой в руке.
      – Мне надо ее опробовать, – заявила она, направляя палочку на Дженни. Та немедленно поднялась в воздух.
      Потом Дженни опустилась, и палочка указала на Че. Кентавр взлетел, описал небольшой круг и приземлился на все четыре копыта. Инструмент действовал безупречно.
      – Теперь надо испытать ее на Горбаче, – сказала Гвенни – Удовольствия это не сулит, но надо прибрать его к рукам поскорее, пока он не сообразил, что я вернулась и могу попытаться ему помешать. Мама проследит за тем, чтобы дети не выходили в тоннели, пока мы не уведем Горбача под Горб. А сейчас она укладывает для нас торбы с припасами и снаряжением.
      – Перекуси, – предложил Че. – Возможно, следующий случай выпадет нам нескоро.
      Подкрепившись, Гвенни направилась по петляющим тоннелям к покоям Горбача.
      – Он сидит в своей пещере, объедается выпечкой и ждет не дождется завтрашнего дня. Надеется, что его провозгласят вождем, – сказала она. – Думаю, ему еще неизвестно о моем возвращении, да он и не слишком этого опасается. Считает, что у него есть оружие, обеспечивающее победу.
      – Так оно и есть, – сказал Че. – Но мы постараемся его обезоружить.
      Гвенни шла впереди, за ней с котом на плече следовала Дженни, а замыкал шествие маленький кентавр. Все понимали что дело им предстоит далеко не самое приятное.
      Когда спутники увидели гоблинов, кативших по тоннелю бочку варенья и тащивших корзину печенья, им не пришлось гадать, кому все это предназначается. Они пристроились за носильщиками и проникли в комнату вместе с ними.
      Посреди комнаты на куче всяческой выпечки сидел мальчишка лет двенадцати. Набирая полные пригоршни, он подбрасывал печенье в воздух и смеялся, глядя, как оно крошится, падая на пол Должно быть, он, слопав сколько мог, изводил оставшееся, чтобы никому не досталось. Поступать так мог только настоящий поганец, но этот Горбач и был самым распоганым поганцем.
      – Привет, – сказала Гвенни, подходя к нему. – Я пришла, чтобы положить конец твоим безобразиям.
      – О, привет, сестренка, – хмыкнул он. – Хочешь знать, что я о тебе думаю?
      – Нет, не хочу. Пойдем лучше со мной.
      – А я все-таки скажу. Ты… – и он промолвил ОЧЕНЬ ПЛОХОЕ СЛОВО.
      Такое плохое, что у проходившей мимо гоблинши захватило дух, у многих печенюшек загнулись края, у привычного ко всему гоблина-мужчины отвисла челюсть и даже принадлежавшая к совершенно иной культуре Дженни испытала приступ тошноты Надо сказать, к чести Гвенни, она ухитрилась не покраснеть Как понял Че, она была настолько озабочена угрозой будущему Горба, что не восприняла истинное значение услышанного. А вот Че воспринял, хотя раньше, разумеется, ничего подобного не слышал Теперь это слово намертво засело в его сознании, хотя он, конечно, никогда не собирался его произносить. Будучи причастным ко Взрослой Тайне, он смог выдержать потрясение, но прекрасно понял, какое ужасное воздействие может оказать такое слово на неокрепшие детские души. А ведь паршивец Горбач наверняка заучил их целую прорву.
      – Я тебя по-хорошему прошу, – невозмутимо проговорила Гвенни. – Пойдем со мной и перестань говорить гадости.
      – Гадости? – осклабился Горбач. – Это разве гадости? Настоящих-то ты еще не слышала.
      – Братец, я тебя прошу…
      – Ты мне надоела Теперь держись.
      Он набрал воздуху, разинул рот и заорал:
      – …!»
      Это слово оказалось еще гаже предыдущего. Печенюшки обуглились, от них стали подниматься струйки вонючего дыма. Гоблинша, только-только оправившаяся от первого потрясения, зашаталась и едва не упала. Гоблины-мужчины принялись ухмыляться: гадости были им по праву и такой вождь, пожалуй, пришелся бы по вкусу. Че замутило, а Дженни слегка позеленела.
      – Ну что ж, я тебя предупреждала, – проговорила Гвенни. Голос ее звучал ровно, но по напряженному лицу Че понял, каких усилий стоила ей эта кажущаяся невозмутимость. Взмахнув палочкой, она указала на паршивца, и тот, рассыпая крошки, поднялся в воздух.
      – Эй! – завопил он. – Где ты взяла эту штуковину?!
      – У моей мамы, где же еще, – Гвенни повела палочкой в сторону, и Горбач поплыл в том направлении.
      – Прекрати сейчас же! – завизжал он. – Ты не смеешь меня подвешивать! Ты вздорная девчонка, а я без пяти минут вождь!
      – Глупости, – спокойно ответила. Гвенни – Я старше тебя, и являюсь дочерью гоблинатора и его законной жены. Таким образом, я являюсь наследницей первой очереди и имею перед тобой неоспоримое преимущество. По закону и обычаю вождем буду я. А ты, хочешь того или нет, сейчас отправишься со мной.
      – Нет! Ни за что! Эй, стража! Посадить ее в темницу!
      Однако ни один стражник даже не почесался. Гоблины прекрасно понимали, что претензии Гвенни вполне оправданы и не хотели открыто выступать против законной наследницы. Конечно, им очень нравились гадкие слова, однако, будучи взрослыми, а стало быть, участника ми Заговора, они вовсе не хотели, чтобы дети узнавали нечто подобное раньше времени. Короче говоря, гоблины-стражники предпочитали до поры ни во что не вмешиваться.
      Разъяренный Горбач со всей мочи проорал несколько ОЧЕНЬ ГРЯЗНЫХ слов. Кучка печенья превратилась в мерзкую жижу, и все находившиеся поблизости побледнели, однако, будучи взрослыми, устояли. И тогда паршивец выкрикнул НАИМЕРЗЕЙШЕЕ СЛОВО.
      Желудок Че скрутило узлом, Дженни сделалась зеленее зеленки, Гвенни стиснула челюсти так, что у нее побелели скулы, но палочку удержала, и ее верещащий, бранящийся и плюющийся братец выплыл в дверной проем.
      Поскольку она еще не вполне освоилась с инструментом, мальчишку бросало из стороны в сторону, но ей удалось вывести его наружу, не задев им о косяк или стену.
      – Помогите! – вопил Горбач. – Похищение! Она похищает будущего вождя! Остановите ее!
      – Не приближайтесь! – предостерегла Гвенни стражников, и те нехотя отступили. Направляя Горбача перед собой, она углубилась в тоннель. Дженни и Че последовали за ней.
      Проплывая мимо детской пещеры, где обычно играли и отдыхали гоблинята, Горбач отчаянно проорал одно из СКВЕРНЫХ СЛОВ, однако из-за дверей не донеслось ни звука. По-видимому, Годива позаботилась о том, чтобы оградить детишек от угрозы, удалив их с опасного маршрута. Мерзкий замысел Горбача не удался.
      В глубине тоннеля странную процессию встретила Годива.
      – Вот ваши мешки, – сказала она. – Здесь еда и вода на два дня пути: надеюсь, вы уложитесь в этот срок.
      Если нет, вам придется добывать пропитание под землей.
      Вручив всем троим по котомке, Годива кинула четвертую болтавшемуся на весу Горбачу.
      – Не нужны мне эти отбросы! – буркнул тот.
      – В таком случае можешь отбросить их прочь, – пожала плечами Годива. – Но не надейся, что кто-нибудь станет заботиться о твоем пропитании.
      Поразмыслив, Горбач закинул котомку за спину.
      Затем Гвенни повела всех к выходу из Горба, но не к главному, а нижнему Тоннель выводил на дно глубокого ущелья. В конце его находился валун, закрывавший лаз.
      – Подержите минуточку этого негодника, – попросила Гвенни спутников Че и Дженни крепко схватили его за руки. Не будучи гоблинами, они ничуть не беспокоились о том, подобает ли такое обращение претенденту на верховную власть. Горбач попытался вырваться, выкрикнув одно из ДУРНЫХ СЛОВ. Но он уже произносил это слово раньше, и на сей раз оно оказало меньшее воздействие. По всей видимости, из семи ЗАПРЕТНЫХ СЛОВ мальчишка успел выучить только шесть. И уж конечно, никто не собирался сообщать ему седьмое.
      Гвенни тем временем направила палочку на тяжеленный, вросший в землю валун, и он тут же отлетел в сторону и опустился на небольшом расстоянии от открывшегося темного лаза.
      – Вы что, спятили, туда лезть? – вне себя от ужаса вскричал Горбач. – Это же ход в Свинопотамию.
      – Туда-то нам и надо, – ответила Гвенни.
      – Да нас же сожрут! На помощь! Спасите! – взывал перепуганный Горбач, но на его зов никто не откликнулся.
      Разумеется, немало любопытствующих гоблинов увязалось за компанией, но мешать наследнице гоблинатора никто не собирался. Даже если та тронулась умом и вознамерилась скормить себя свинопотамам вместе с братишкой.
      Открыв проход, Гвенни снова подняла Горбача в воздух. Между тем Че заглянул в черную нору и сказал:
      – Нам бы не помешал факел.
      – Да, там темно, и оттуда тянет сыростью, – промолвила поежившись, Дженни.
      – К тому же свинопотамы боятся открытого огня, хотя и готовят пищу на кострах. Такой уж народ.
      – Нет, – возразила Гвенни. – Сунуться туда с факелом это все равно что возвестить о своем прибытии, а нам бы лучше пробраться незаметно. Конечно, ковылять в темноте радости мало, но мама говорила, что в глубине есть светящийся мох.
      – Эй, свинопотамы! – неожиданно выкрикнул Горбач. – Чешите сюда! Хватайте их!
      – Тебя же первого и сожрут, – заметила Гвенни, Горбач осекся и задумался.
      – Нет, все-таки я их позову, – сказал он через некоторое время. – Все знают, что девчонки вкуснее мальчишек, так что свинопотамы займутся тобой и твоей остроухой подругой в первую очередь. А пока они вас лопают, я сбегу.
      – Как бы не так, – возразила Гвенни. – Нас с Дженни они съедят не сразу, потому что сначала захотят проделать с нами кое-что другое (Че отметил, что о вещах, относящихся к Заговору взрослых, она говорила совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся).
      Конину они не больно жалуют, поэтому Че тоже оставят на потом. А вот ты будешь для них в самый раз: во-первых, разжирел от печенья, во-вторых, обсыпан крошками, в-третьих, не моешься и от тебя воняет, как от выгребной ямы. А свинопотамы обожают смрад.
      Горбач почесал в затылке, но промолчал, видимо, признав ее правоту. Неизвестно, понял ли он правильно, что именно могут проделать свинопотамы с девочками, но разумно решил, что если его сожрут первым, это для него не так уж и важно.
      Они углубились в темный проход, и некоторое время Горбач не осмеливался даже пискнуть. Свет позади постепенно мерк, но зато на скальном полу, как и говорила Годива, появились разноцветные пятна светящегося мха.
      Чем дальше продвигались спутники, тем разнообразнее становился спектр, а пятна слились в сплошной ковер.
      Свет был не слишком ярким, но вполне достаточным, чтобы двигаться, не рискуя споткнуться или налететь на препятствие.
      Однако вскоре тоннель вывел их в просторную пещеру, откуда имелось несколько выходов. Пришло время выпускать кота.
      – Сэмми, найди реку забвения, – сказала Дженни, опустив его на пол, – только не беги.
      Но кот, разумеется, как всегда, побежал. Дженни рванула было за ним, но Че удержал ее.
      – Ты врежешься в сталактит, – предостерег он.
      – Но я потеряю Сэмми.
      – Ничего подобного, – возразил кентавр. – Видишь темные пятна: это отпечатки его лап на мху. По ним мы можем его проследить.
      Разумеется, он оказался прав – кентавры всегда оказываются правы. След кота был совершенно отчетливым, и они могли идти по нему не торопясь. Разумеется, следы оставались и за ними, однако Че знал, что рассчитывать на это при возвращении не стоит: к тому времени пятна наверняка зарастут свежим мхом. Поэтому кентавр следил за дорогой, и старался запомнить ее как можно лучше.
      Неожиданно из глубины подземелья донесся противный звук, такой, словно нечто гадкое занималось чем-то еще более мерзостным, чем оно само. Что наводило на мысль о близости свинопотамов.
      – Может, прибавим шагу? – прошептала Дженни.
      Так они и сделали, но ускорив движение, стали, естественно, производить больше шума. Одновременно усилились и противные звуки. Создавалось впечатление, что к ним приближаются какие-то огромные, неуклюжие твари.
      И тут одно из этих существ оказалось на виду. Выглядело оно еще гаже, чем ожидал Че. Издалека свинопотам походил на человека, но лишь общими очертаниями. Нос картошкой заканчивался свинячьим пятачком, глаза представляли собой мутные щелки, из огромной пасти торчали страшные клыки, в огромный живот можно было запихать все, что угодно, но чуднее всего выглядели конечности. Они были вывернуты задом наперед так, что шагая вперед стопами, это чудище должно было двигаться рылом назад. Впрочем, для свинопотамов это было привычно и двигались они отнюдь не медленно.
      Но куда страшнее безобразной внешности было жуткое зловоние из пасти: там, где смрадное дыхание чудища касалось мха, он покрывался склизкой плесенью. Че понял, что, попав под такой выхлоп, они попросту задохнутся.
      – Надо бежать, – сказал он.
      – Но тогда нам придется свернуть с правильной дороги в какой-нибудь из боковых тоннелей, – возразила Гвенни. – А вдруг мы не сможем найти тропу снова?
      – Правильно, – поддержала ее Дженни. – Лучше подними палочкой в воздух этого урода.
      – Но тогда мой братец удерет.
      – Это вряд ли. Позади нас ковыляет другое чучело.
      Гвенни опустила Горбача на землю: ума для того, чтобы не бежать в лапы свинопотаму, у него хватило. В следующее мгновение она указала палочкой на свинопотама, и чудовище, издав шумный стон (или стонущий шум), отплыло по воздуху в сторону.
      Все четверо устремились в освободившийся проход.
      Свинопотам, надвигавшийся сзади, пустился вдогонку, но его вывороченные ноги не позволяли сравниться с беглецами в скорости. Второе чудовище продолжало удерживаться на весу силой палочки и плыло по воздуху перед ними.
      Тоннель расширился, превратившись в пещеру, за которой открылась галерея, и теперь бегущим пришлось лавировать между колоннами. К счастью, светящийся мох позволял им не налетать на препятствия, и он же позволил увидеть другую опасность. Неожиданно впереди разверзлась пропасть, на краю которой маячил рыжий меховой шарик. Свинопотам завис над самым обрывом.
      Че предположил, что тоннель вывел их к подземному продолжению великого Провала. Обойти такую преграду не представлялось возможным, следовало подумать о том, как перебраться на другую сторону.
      – Сэмми! – крикнула Дженни, склонившись над котом. Кентавр понял, что тот не смог одолеть пропасть и просто ждал, когда его нагонят. По всей видимости, у него хватало ума не рисковать понапрасну.
      Гвенни опустила свинопотама по ту сторону расщелины и направила палочку на Че.
      – Я перенесу тебя туда, – сказала она. – Правда, страшилище может на тебя наброситься, но, думаю, у тебя в торбе найдется нож.
      – Обойдусь без ножа, – заявил кентавр с большей уверенностью, чем испытывал на самом деле. – Хлестну его хвостом для легкости и отброшу.
      Палочка перенесла его через пропасть, и как только Че приземлился, свинопотам с ревом устремился к нему.
      Развернувшись к чудищу задом, Че хлестнул его по морде хвостом и лягнул обоими копытами. Свинопотам полетел прямо в пропасть, и кентавр поначалу огорчился: ему вовсе этого не хотелось. Впрочем, видя, как медленно этот уродец падает, Че успокоился: было ясно, что он не расшибется.
      Гвенни тем временем переправила Горбача и навела палочку на Дженни.
      – Постой, – сказала ей та. – А сама-то ты как переберешься?
      – У нас должна быть веревка, – пробормотал Че, роясь в своей котомке.
      И оказался прав, Годива позаботилась о том, чтобы снабдить их всем необходимым.
      – Лови конец, и я перетащу тебя сюда! – крикнул он, завязав петлю и бросив веревку через расщелину. Однако Гвенни пришлось повернуться к нему спиной, чтобы встретить наступавших по галерее свинопотамов. Подняв в воздух первого из них, она швырнула его на двигавшихся позади, так что образовалась куча-мала из шевелящихся лап, голов и торсов. Дженни поймала веревку и привязала к колонне.
      – Боюсь, это не лучший способ, – сказал Че. – По закрепленной веревке смогут перебраться и чудища. Вдобавок мы не сможем воспользоваться ею на обратном пути.
      – Сможем, – сказала Дженни. – И потом, ты же не вытянешь Гвенни при ее полном весе, а сделать ее легкой с той стороны не сможешь. Закрепи лучше и свой конец.
      Че так и сделал, однако его не оставляли сомнения.
      – Привязать-то я привязал, но… – начал было он, но Дженни уже обернулась к Гвенни.
      – Быстро перебирайся по этой веревке! Давай!
      – Но я не успела переправить тебя.
      – Я переправлюсь последней. Поспеши!
      Спрятав палочку, Гвенни взялась за веревку. Руки у гоблинов цепкие и сильные, так что переправиться ей удалось без особого труда. Как только это случилось, Дженни отвязала конец, а Че выбрал веревку на свою сторону. Но к тому времени некоторым свинопотамам удалось выбраться из барахтавшейся кучи.
      – Берегись – крикнул Че, увидев, как страшилище тянется к девочке корявыми, узловатыми, когтистыми пальцами.
      Дженни отскочила, но лапа все же задела ее, сбив с носа очки. Охнув, девочка пошатнулась и неуверенно, выставив перед собой руки, побрела прямо к обрыву. Свинопотам подхватил очки, недоуменно воззрился на них, а потом с хрустом отправил в пасть.
      Между тем Дженни уже балансировала на самом краю пропасти.
      – Нет! – крикнули в один голос Гвенни и Че, но было поздно. Она оступилась и сорвалась вниз.
      К счастью, спустя мгновение падение прекратилось: с помощью палочки Гвенни перенесла Дженни ко всем остальным. Именно в этом и заключалась идея маленькой эльфессы, позволявшая и переправиться, и уберечь веревку. Идея хорошая, только вот свинопотам едва ее не испортил.
      Как только Дженни приземлилась, Че заключил ее в объятия. Не такая хорошенькая, как Гвенни, она все равно была его лучшим другом, и он от всей души радовался ее спасению.
      – Ха-ха, дуреха четырехглазая, – рассмеялся Горбач. – Очки-то твои тю-тю, свинопотам схрумкал. Теперь ты слепая, как летучая мышь.
      Вне себя от ярости, Че шагнул к гадкому гоблину, но тот уже поднялся в воздух и завис над пропастью. Гвенни разозлилась на него не меньше кентавра.
      – Не урони меня! – в ужасе завопил он. – Не урони! Я ничего такого не хотел!
      – Поставь его на землю, – попросила Дженни. – Что с него взять, он паршивец и ведет себя, как положено паршивцу Гвенни заколебалась. Рука ее от этого задрожала, и Горбач заплясал в воздухе над бездной. Че пришлось взять руку девочки в свою: в конце концов, она не должна была причинять этому гаденышу вред. Долг предписывал ей защищать братца, пусть даже тот позорил Гоблинов Горб Впрочем, кентавра заботил не столько дрянной мальчишка, сколько Дженни, ставшая без очков почти слепой и совершенно беспомощной.
      Когда Гвенни поднесла свободную руку к лицу, Че подумал, что она плачет и хочет утереть слезы. Однако гоблинша вынула из глаза волшебную контактную линзу и протянула подружке.
      – На, вставь. Ты сможешь видеть одним глазом.
      – – Но это твоя линза. Она нужна тебе.
      – У меня осталась другая. Здесь, внизу, можно обойтись и одним глазом, а наверху мы добудем тебе новые очки. Но сейчас мы должны двигаться дальше, а твоя слепота неизбежно нас задержит.
      Признав правоту подруги, Дженни потерла линзу о блузку и поднесла к правому глазу. Линза вставилась на место, девочка заморгала, а потом воскликнула:
      – Видно здорово, не хуже, чем в очках. Только.., что это там у Горбача?
      Че взглянул на мальчишку, но не углядел ничего особенного.
      Гвенни посмотрела на братца левым глазом, в котором оставалась линза, и понимающе кивнула.
      – Это его грезы наяву. Он грезит о шипучке. Ему очень нравятся всякие бесполезности В голосе ее звучала печаль. Предполагалось, что присоединившись к Заговору, она и ее друзья должны разлюбить вкусности, которые полезны только для того, чтобы как следует побеситься, ведь взрослым (если они, конечно, не бесы) беситься не полагается. Это было неизбежно, но чтобы приспособиться к такому лишению, требовалось время.
      – Эй вы……. (последовало ДУРНОЕ СЛОВО)! Никак обо мне толкуете?
      – Ой, шипучка пропала, – удивилась Дженни.
      – Это потому, что Гвенни оторвала его от грез, – пояснил Че, разобравшийся в случившемся, хотя сам никакой шипучки не видел.
      – Горбач, – ледяным тоном сказала Гвенни. – Если ты не перестанешь говорить гадости, я могу передумать и уронить тебя в эту щель.
      Че прекрасно понял, что ее так задело. Употребленное Горбачом слово было очень обидным для девочек, потому что являлось весьма уничижительным по отношению ко всему женскому полу. Недаром Заговор запрещал его употребление.
      Отвернувшись от Горбача, спутники заговорили о деле.
      – Я боюсь пускать Сэмми на поиски рядом с такими расщелинами, – сказала Дженни. – А вдруг он сорвется»?
      – Может быть, привязать к нему веревку? – предложила Гвенни.
      – Нет, ему это не понравится. Кроме того, он может запутаться в ней и даже задушиться. Но нам нужно найти… – она осеклась, заметив что Сэмми уже насторожился и готов пуститься бежать. – Что же делать?
      – А если ты будешь держать его на руках, удастся тебе почувствовать, куда он хочет идти? – поинтересовался Че.
      – Надо попробовать, – обрадовалась такой подсказке Дженни и взяла кота на руки.
      – Слушай, Сэмми, здесь опасно, и я хочу, чтобы ты остался со мной. Но нам нужно найти реку забвения. Так что ты просто посмотри в ту сторону, куда нужно, а я тебя понесу. Ладно?
      Кот, похоже, ничего не имел против того, чтобы оставаться на руках. Мурлыкнув, он посмотрел в глубь тоннеля. Обе девочки проследили за его взглядом.., и подскочили!
      – Вот это да! – восторженно воскликнула Гвенни.
      – Замечательно! – поддержала ее Дженни.
      – Что вы увидели? – спросил заинтригованный Че.
      – Сон Сэмми, – ответила Гвенни. – Он видит весь путь к реке: это как карта с выделенной тропкой. Теперь мы точно знаем, куда идти.
      – Эй, сестренка, – встрял Горбач. – Выходит, эти дурацкие линзы позволяют тебе подсматривать за чужими снами.
      – Вот ведь незадача, – огорчилась Гвенни. – «Не стоило говорить об этом при нем, он непременно раззвонит по всему Горбу.
      – Не раззвонит, – откликнулся Че. – Мы ведь идем к Лете, верно? Стало быть, ему придется забыть еще и это.
      – Вот уж дудки, я ничегошеньки не забуду! – воскликнул Горбач. – Все запомню, и то, что моя… (тут последовало ДУРНОЕ СЛОВО) сестрица на самом деле слепая и хочет обдурить племя своими волшебными линзами, и то, что подсматривает за снами. Не стать ей вождем, нипочем не стать!
      – Если ты сей же момент не заткнешь свой грязный рот, ты забудешь не только это, но и как тебя звать, – сурово предупредила Гвенни.
      Мальчишка смерил ее презрительным взглядом, но, видимо, почувствовав, что сестра не шутит, умолк и лишь сплюнул в сторону. Плевок у него получился и вправду грязный.
      Поскольку теперь вся дорога пролегала перед мысленным взором обеих девочек, шли они быстро и без задержек, но расстояние до реки было слишком велико, чтобы одолеть его за один переход. Остановившись на привал в боковой пещере, спутники перекусили. Когда они по очереди отходили в сторонку облегчиться, Горбача так и подмывало назвать то, что они делали, соответствующим ДУРНЫМ СЛОВОМ, однако ему хватило благоразумия сдержаться.
      – Мы ляжем поспать, – сказала Гвенни братцу. – А тебя я назначаю нести караул. Не сомневаюсь: в случае опасности ты нас разбудишь.
      – А почему я? – возмутился он. – Я что, сам напросился на эту дурацкую прогулку? Подцепили на палку, затащили в подземелье, а теперь еще их и карауль!
      – А потому ты, что в эту, как ты говоришь, «прогулку» нам пришлось отправиться из-за тебя. Из-за твоей угрозы раскрыть Взрослую Тайну.
      – А почем тебе знать: может, пока ты будешь дрыхнуть, я свяжу тебя, стяну твою волшебную палочку и смоюсь?
      – Не надо ничего стягивать, – пожала плечами Гвенни, подавая ему палочку. – На, пользуйся.
      Схватив палочку, мальчишка наставил ее на сестру, взмахнул рукой.., и вытаращил глаза.
      – Она не работает! Никак испортилась?
      – Не испортилась, и прекрасно работает. Просто она не настроена на тебя и воспользоваться ей ты не можешь.
      Вздумаешь нас связать и задать деру – скатертью дорога.
      Только без действующей палочки тебе отсюда не выбраться. Даже если ты сумеешь перебраться через пропасть, на той стороне, я уверена, тебя будет поджидать целое стадо свинопотамов. С разинутыми пастями.
      Горбач умолк. Че прекрасно понимал, что часовой из мальчишки никудышный, но это особого значения не имело. Его поставили у входа в пещеру, и сунься туда любое чудовище, он попал бы ему в зубы первым. А поскольку ни один, даже самый распаршивый паршивец не станет молчать, когда его жуют, крики разбудили бы остальных. После чего Гвенни удалила бы чудовище с помощью волшебной палочки.
      Однако все выспались спокойно. Чудовища не появились, Горбач остался не съеденным и даже не надкушенным, и к палочке прибегать не пришлось.
      Перекусив, компания продолжила путь. Девочки продолжали отчетливо видеть мысленную карту Сэмми: одного глаза для этого вполне хватало и позволило им довольно быстро добраться до места назначения.
      С виду Лета представляла собой обычную полосу темной воды, берущую начало из забытого источника и медленно текущую к такому же забытому устью. Но то была одна из самых опасных рек в Ксанфе. Именно ее вода заставила Доброго Волшебника Хамфри на целых восемьдесят лет позабыть свою жену Розу. Что в известной мере осложнило его жизнь. Особенно после того как память к нему вернулась.
      Не теряя времени, Гвенни зачерпнула в ладошку чуточку водицы и, встав напротив Горбача (тот бы и рад увернуться, но деться ему было некуда) сказала:
      – Забудь эти слова.
      После чего громко произнесла все ЗАПРЕТНЫЕ СЛОВА, которые знал мальчишка. А произнеся, сморщилась с таким видом, словно ей хотелось прополоскать рот.
      Че ее прекрасно понимал. Ему и самому хотелось как следует вымыть уши.
      – Ничего у тебя не вышло! – осклабился Горбач. – Протухла небось водица. Я все помню. Поняла, ты… – он разинул рот, чтобы погромче выкрикнуть одно из ЗАПРЕТНЫХ СЛОВ, растерянно замотал головой, и чуть не разревелся. Потому что все эти слова из этой самой головы напрочь вылетели.
      – А теперь, – промолвила Гвенни, зачерпнув еще чуточку воды, – ты забудешь про мои нелады со зрением, про контактные линзы и про возможность с их помощью видеть сны, – с этими словами она еще раз побрызгала на Горбача.
      – Как же, забуду я, – скривился он. – Держи карман шире! Вот вернусь в Горб, всем расскажу, что… Ох, что же я расскажу? Только что помнил, и надо же…
      – Думаю, наша задача выполнена, – удовлетворенно промолвила Гвенни. – Жаль, что я не могу заодно заставить братца забыть и про его поганый нрав, но тут уж ничего не поделаешь. Без своего поганства он перестанет существовать, потому как оно составляет его суть.
      – Теперь нам осталось лишь благополучно выбраться на поверхность, – сказал Че.
      Неизвестно почему, но ему казалось, что сделать это будет не так-то просто.

      – Тебе и вправду не стоило угрожать ему, – промолвила Яне.
      – Знаю, – вздохнула Мела. – Но я была в отчаянии, и ничего лучшего просто не пришло мне в голову.
      – Вот что любопытно, – задумчиво промолвила Окра. – Как мне показалось, его это не испугало и не рассердило, а скорее позабавило. Хотелось бы понять, почему.
      – По-моему, я сообразила! – воскликнула Яне. – Дело в том, что это связано с Большим Вопросом, на который он не мог дать Ответа. Волшебник просто не мог не поинтересоваться цветом твоих трусиков, а София, которая их видела, наверняка ему рассказала. Он подготовился, не боялся выпасть в осадок.
      – Ох, а я об этом и не подумала! – огорчилась Мела.
      – Так или иначе он послал нас к этой Наде, – сказала Яне. – Интересно, какое отношение может иметь к нам принцесса нагов?
      – Я вообще о ней не слышала, пока ты не рассказала о том, как принц Дольф с ней обручился, – промолвила Окра. – А она знакома с эльфессой Дженни?
      – Думаю, да, – кивнула Мела. – Хотя сомневаюсь, чтобы Нада могла как-то помочь тебе от нее избавиться.
      – – А может она что-нибудь знать о моей судьбе? – спросила Яне.
      – Это вряд ли. Но поскольку все, что мы услышали от волшебника, это предложение отправиться к ней, нам не остается ничего другого, – сказала русалка. – Почему бы не поговорить с милой особой? Как я понимаю, в человеческом облике она одна из самых красивых женщин Ксанфа.
      – А ты? – спросила Яне. – Разве ты ей уступишь?
      – Мне как-то не случалось об этом задумываться, – ответила застигнутая этим вопросом врасплох Мела. – В нормальном-то состоянии у меня никаких ног нет. В нынешнем виде я не более чем русалка, пребывающая не в своей пятнице.
      – В чем?
      – В четверге, вторнике, субботе…
      – А, не в своей среде…
      – Неважно, – хмыкнула Мела, пародируя Метрию, и все рассмеялись.
      – Но где же нам искать эту Наду? – промолвила Яне, озираясь по сторонам.
      – Ну, – ответила, поразмыслив, русалка, – наверное, разумнее всего было бы спросить о ней в замке Ругна.
      Нада бывшая невеста Дольфа, и он наверняка знает, где она живет.
      Возражений не последовало, и вся компания направилась по зачарованной тропе к замку Ругна. Идти по ровной, прямой тропе с удобными площадками для отдыха было легко и приятно. Яне с удовольствием предвкушала встречу с венценосными особами.
      Неожиданно над тропой закружились листья, из которых возникла великолепная женская фигура.
      – Никак вы тут толкуете о красавицах, – промолвила Метрия.
      – Тебя это не касается, – сказала демонессе Яне, – ты можешь принять любой облик, а значит, какой бы ни приняла, он будет ненастоящим.
      – К тому же ты обманщица! – сердито заявила Мела.
      – Я всегда говорю правду! – возмутилась в ответ Метрия. – Если только вопрос не касается моего возраста, потому что это никого кроме меня не касается.
      – Правду, да не всю! Ты не сказала, что мне надо надеть не только трусики.
      – Так ты и не спрашивала. А что вы тут говорили о принцессе оврагов?
      – Чьей принцессе?
      – Архипелагов, бактериофагов, этих, как их…
      – Может, неважно? – фыркнула Яне.
      – Нагов, нагов… – Метрия махнула рукой и лишь тут сообразила, что сама назвала нужное слово. – Эй…
      – А ты знаешь, где она? – прервала ее Яне.
      – Конечно, – ответила демонесса. – Среди моих сородичей.
      Три женщины недоуменно переглянулись.
      – Среди демонов? – недоверчиво переспросила Мела.
      – Ага. Она участвует в осуществлении одного важного проекта.
      – Но она же не демонесса, а принцесса нагов. Что ей могло понадобиться у твоих соплеменников?
      – Ей-то от нас ничего не надо, но деваться ей некуда, – усмехнулась Метрия. – Ее вина в том, что она выпила вина в тыкве. Даже не выпила, а только пригубила, но и это ее чуть не погубило. В Сонном Царстве нельзя ничего есть и пить. Она приговорена к исправительным работам и теперь отбывает свой срок.
      – Постой, – промолвила Яне, – но при чем здесь демоны? Насколько я знаю, Сонное Царство само по себе, а вы сами по себе.
      – Так и есть, но Нага – красавица, и если кому приснится, то дурным сном это никак не назовешь. Поэтому ее сдали демонам в лизинг.
      – Во что?
      Метрия рассмеялась:
      – Тут-то я тебя и поймала. Именно это слово и имелось в виду.
      – Но что это за полизниг такой? Что она там такое лижет, чего сами демоны полизать не могут?
      – Черт его знает! – выругалась Метрия. – А мне, как назло, не говорит. Никто из имеющих отношение к этому делу не хочет говорить мне ни слова. Кто воды в рот наберет, кто в рыбу превратится, чтоб онеметь, но все молчат, как на экзамене. Дело пахнет каким-то прелюбопытнейшим секретом, и наши боятся, как бы я его не разболтала.
      – Так ведь ты бы небось и разболтала. Разве нет?
      – Само собой. Я всем известная болтанка.
      – Может, болтушка?
      – Может быть. Но болтать да сплетничать – моя профессия, и меня бесит, когда мне не дают заниматься главным делом всей жизни.
      Спорить Яне не стала, хотя почему остальные демоны попрятали языки за клыки, прекрасно понимала. Доверить секрет Метрии, это все равно что раструбить о нем по всему Ксанфу.
      И тут в разговор вступила Мела.
      – Слушай, – сказала она. – Нам как раз нужно поговорить с Надой, но мы понятия не имеем, как проникнуть в Царство Демонов. А ты, с другой волны, хочешь…
      – Я с другой чего?
      – Прошу прощения. Мы, морской народ, говорим по-особому. Я хотела сказать «с другой стороны». Ты хочешь узнать, что там творится. Так, может быть, заключим сделку?
      – В том смысле, что я доставлю вас туда, а вы расскажете мне о тамошних делишках?
      – Именно.
      – Так-то оно так, но если они узнают, что вы расскажете мне, то ни за что вам ничего не скажут. – .А если я доставлю вас туда, они мигом смекнут, в чем дело.
      – Но ты ведь можешь превращаться в кого вздумается, – сказала Яне. – Прими человеческий облик и пойдемте нами. Тогда ты сама все увидишь собственными глазами.
      – Сомневаюсь, – отозвалась Метрия. – Мы, демоны, навострились распознавать друг друга под, разными личинами.
      – А тебе надо выбрать такой облик, чтобы он не вызывал подозрений, – предложила Мела. – Сделайся таким существом, в котором никому из ваших и в голову не придет заподозрить демонессу.. Кем-нибудь невинным и безобидным.., например бедной сироткой.
      – Это может сработать, – поддержала идею Яне. – Конечно, они смогут распознать тебя и в этом обличье, но лишь в том случае, если предпримут проверку. А кому охота проверять какую-то сиротку?
      – Хм, звучит заманчиво, – пробормотала Метрия. – Только вот я не слишком хорошо разбираюсь в невинных сиротках. Среди моих знакомых таких не попадалось.
      Они какие?
      Все переглянулись. Знакомых сироток не было ни у кого.
      – Ну, мой наставник Перебрал как-то рассказывал мне историю, – сказала через некоторое время Яне. – Историю про маленькую девочку (она точно была сиротка), которая торговала спичками. Спички, это такие волшебные палочки, которые потрешь – и получается огонь.
      Так вот, эта сиротка была такая бедная, что носила лохмотья, и ей было холодно. А поскольку спички у нее никто не купил, она замерзла и умерла.
      – А почему она не развела огонь и не согрелась? – полюбопытствовала Окра. – У нее же были эти палочки?
      – Не знаю, – пожала плечами Яне. – Может быть, просто не догадалась. Наверное, эта сиротка была не слишком сообразительной.
      – Самая подходящая роль для Метрии, – сказала Мела. – Она-то как раз очень сообразительна, так что в этой дурочке никто ее не узнает.
      – Недурно, – сказала Метрия, явно загоревшаяся этой идеей. – А как назовем сиротку?
      – Несмышленыш, – предложила Окра.
      – Мне нравится, – сказала Метрия, – но это имя для мальчика.
      – Нам нужно что-то непритязательное и запоминающееся. А то ведь если нас разоблачат, это будет ой какая беда.
      – То, что нужно! – воскликнула Яне.
      – Ты о чем?
      – Об имени. Пусть ее зовут Ойбеда.
      Демонесса заклубилась и переформировалась в самую трогательную, маленькую, невинную и бедную сиротку, какую только можно было себе представить. В лохмотьях и с коробочкой тонких щепочек с красными кончиками.
      – Спички, купите спички! – принялась канючить она самым что ни на есть сиротским голосом.
      – Тьфу, ничего не выйдет! – воскликнула Мела. – Мы же в Ксанфе, здесь ни у кого нет денег. Все тугрики и прочие по норам прячутся. Как тут можно что-то продавать и покупать!
      – У нас, демонов, это обычное дело, – заявила Метрия. – Мы делаем что хотим: охота продавать – продаем, охота покупать – покупаем. А деньги, – она взмахнула рукой, и в ней появился:: маленький блестящий кружочек, – делаем из воздуха. Говорят, обыкновены тоже владеют такой магией, но лишь немногие.
      ., – Но разве ваши монеты не превращаются потом обратно в воздух? – поинтересовалась Мела.
      – Это само собой. Как только мы перестаем на них концентрироваться. Ну и что?
      – Но тогда это не торговля, а обман. Надо платить настоящими деньгами.
      – Так ведь и спички у меня ненастоящие.
      – Это еще хуже, потому что может нас выдать, – сказала Яне. – У настоящей сиротки «все должно быть настоящее: и лицо, и одежда, и спички… Прежде всего, конечно, спички.
      Метрия вздохнула, и весь ее коробок испарился.
      – Это точно. Придется делать настоящие.
      Вчетвером они отправились к ближайшей щепочнице, наобдирали щепочек и, найдя нужный источник, принялись окунать их кончики в серу. Любопытно, что, видимо, в силу особой магии, головки спичек получились вовсе не серыми, а красновато-коричневыми.
      – Это должно их расстроить, – сказала демонесса, сотворив новый коробок и укладывая в него настоящие спички.
      – Что? – переспросила Яне.
      – Застроить, пристроить, утроить…
      – А, устроить?
      – Неважно! – сиротка поджала губки.
      Но тут поджала губы и Мела.
      – Так не пойдет, – заявила она. – Разговор у нас должен быть самый простецкий. Ведь предполагается, что эта Ойбеда умом вовсе не блещет.
      – Может, ей просто пищать «Спички! Спички!», а больше ничего не говорить, – предложила Окра.
      – Верно, – согласилась Мела. – Слышь, сиротка, так и поступай.
      – Спички, – жалобно пролепетала Ойбеда, глядя на русалку огромными, полными слез карими глазами. – Спички!
      – То что надо! – воскликнула Яне. – Этакое нытье растопит и каменное сердце.
      – Сейчас посмотрим, – с воодушевлением промолвила сиротка, направляясь к здоровенному валуну, имевшему форму сердца. – Спички, – прохныкала она, вложив в это слово всю душу, что для существа бездушного являлось вершиной сценического перевоплощения.
      Камень начал подтаивать по краям.
      – Пожалуй, у нас дело сладится, – заявила Мела. – Как нам быстрее добраться до вашего Царства?
      – Могу доставить вас в корзинке, – предложила Метрия. – Способ испытанный и надежный. Тут же ниоткуда возникла огромная корзина.
      Яне вспомнила, что именно в корзинке переправили в Пекло принцессу Розу, и эта идея ей не понравилась. А поскольку не понравилась, она нашла резонные возражения.
      – Не годится, чтобы мы попали туда волшебным манером, демоны мигом смекнут, что к этому причастен Кто-то из их числа. Лучше бы прошмыгнуть так, как это могли бы сделать обычные существа.
      – Мысль здравая, – поддержала ее Мела. – Не может быть, чтобы там не имелось тайного хода.
      – Есть, и не один, – хмыкнула сиротка, – только нам не положено рассказывать о них смертным.
      – А другим демонам не ведено рассказывать тебе про их задумки, – напомнила Яне. – Ежели цепляться за все правила…
      – Один ход есть в Провале, – перебила ее демонесса. – Могу отнести вас туда.
      – Нет, лучше мы сами дойдем, – возразила Мела. – Чтобы все было как взаправду. Мы будем всю дорогу называть тебя Ойбедой и обращаться с тобой, как с настоящей сироткой, и ты окончательно войдешь в роль. Это уменьшит вероятность промашки.
      Демонесса согласилась. Они свернули с зачарованной тропы и ступили на указанную боковую дорожку, ведущую на север.
      К тому времени, когда они добрались до Провала, малютка Ойбеда уже воспринималась всеми как взаправдашняя сиротка. Бедняжка с трудом поспевала за остальными, дрожала, хотя день стоял теплый, в своих лохмотьях и в ответ на любой вопрос жалобно стенала: «– .Спички!» Яне, хотя она, конечно, ни за что бы в этом не призналась, начинала испытывать к малютке сочувствие, несмотря на то что прекрасно знала, кем та является на самом деле.
      А вот встреча с Провалом ее устрашила. Разумеется, наставник рассказывал ей об этом ущелье, но она просто не могла представить себе столь устрашающую бездну.
      Увидев эту невероятную пропасть, она решила, что в своих описаниях Перебрал скорее не перебрал, а недобрал. Зрелище потрясало воображение: в Провале, ниже уровня поверхности, плавали облака, словно над ним имелось свое собственное небо.
      К каменной стене Провала лепилась узкая каменистая тропка. Яне очень боялась сорваться с нее и рухнуть вниз, но усилием воли заставила себя пройти по ней к незаметному сверху уступу, где находился вход в пещеру, которая выводила в расщелину, та обрывалась и переходила в тоннель, тянувшийся куда-то в самые земные недра. В тоннеле было темно, но покрывавшая стены плесень испускала слабое зеленоватое свечение.
      – Это старая нора мышки-полевки, – пробормотала Ойбеда. – Демонам такие дырки ни к чему, и они не обратили на лаз внимание, а я его приметила. Когда мышку дразнила.
      – О, – удивилась Мела, – настоящую мышку? Я думала, эти чудища покинули Ксанф, тысячу лет назад.
      – Неужели так давно.., хм, поскольку я гораздо моложе, это, должно быть, была не совсем мышка. А пышка… или еще кто-то.
      Яне задумалась. Тысяча лет срок немалый, но не для демонессы. Хотя, конечно, какой женщине захочется признавать себя старой?
      – И далеко до того места, где находится Нада? – спросила Мела.
      – О, совсем нет. Несколько дней пути по лабиринту.
      Яне и Мела тревожно переглянулись. Демонессе несколько дней скитания по подземельям могли показаться пустяком, но они придерживались на сей счет иного мнения. Их, например, интересовало, чем они будут там питаться. Волшебный бутерброд, конечно, славное подспорье, но хватит ли его троим на все время? К тому же пугала необходимость спать в мрачном тоннеле на холодных камнях. Кто знает, какие чудовища могут скрываться в этом подземелье?
      – А есть там внизу ручьи или реки? – поинтересовалась Окра.
      Яне с надеждой ждала ответа. Вдруг туда можно добраться по подземной реке: тогда имеет смысл смастерить плот или лодку и поберечь ноги.
      – Речек да ручьев там полно, – тонким голосом сиротки пропищала Метрия. – А что?
      Яне и Мела объяснили. Метрия показала, где протекает ближний поток, и где можно найти бревна. Окра, воспользовавшись своей огрской силой, сплела несколько древесных стволов вместе наподобие коврика, так что получился надежный плот. Мало того, она не ободрала с деревьев все ветки, а связала их сверху, так что на плоту получился удобный шалаш.
      – Жаль только, еды нет, – промолвила Яне.
      – Да, смертные – страшные обжоры, – заметила Метрия.
      – Сиротки тоже любят покушать, – строго указала русалка.
      – Ну что ж, – откликнулась демонесса. – – В реке есть слепая рыба, водяные каштаны, кувшинки с молоком и ириски.
      – Отлично, – сказала Мела, свесилась с плота и спустя, несколько мгновений вытащила из воды рыбину. – Она меня даже не увидела, – сказала русалка. – Теперь можно разжечь мокрое полешко и ее приготовить.
      Яне с Окрой сумели нарвать каштанов, ирисок и кувшинок. Но едва компания приступила к трапезе, как раздался ужасный рев. Все встрепенулись.
      – Это что, водопад? – спросила Мела.
      – Нет, всего-навсего водяной дракон.
      – Он опасный?
      – Только для смертных.
      – Но мы же смертные.
      – И правда, а я и забыла. В таком случае вы в опасности.
      Они выглянули из шалаша и увидели Впереди зубастую пасть дракона, явно намеревавшегося схрумкать плот.
      Окра схватила горящее мокрое полено за негорящий конец и запустила его прямо в драконий зев.
      Дракон проглотил полено и несколько удивился. Потом рыгнул. Разумеется, он был не из породы огнедышащих – те воды не любят и по рекам не шастают. Потом дракон хлебнул водицы, и из ушей его повалил пар. Он нырнул и пропал из виду.
      – Неужто ему не известно, что настоящее мокрое полено для водного очага водой не затушишь? – спросила Мела. – Я, как и он, водяная жительница, и мне прекрасно известно, что для таких дровишек вода служит топливом.
      – Откуда ему знать? – откликнулась Яне, не испытывавшая особой симпатии ко всему драконьему племени. – Наверняка у него нет никакого очага. Но как бы он не вернулся.
      – Не вернется, – пропищала сиротка. – Ему потребуется не один день, чтобы переварить это упущение.
      – Что?
      – У прощение, укрощение…
      – Может, угощение?
      – Неважно. Важно, что он не вернется.
      – Извини, что я загубила твое полешко, – сказала Окра.
      – Думаю, обстоятельства тебя оправдывают, – отозвалась Мела, изобразив нечто вроде улыбки. – Ничего, у меня дома другое есть.
      – А другие драконы в этой реке водятся? – поинтересовалась Яне.
      – Других нет, – жалобно ответила Ойбеда. – Боюсь, нас ожидает скучное путешествие.
      – Придется это как-нибудь пережить, – сухо произнесла русалка.
      Весь следующий день (насколько можно было судить о ходе времени при отсутствии луны и солнца) они ели каштаны, сосали ириски и пили молоко из кувшинок. Никто их не тревожил: если в реке и водились другие чудовища, то они, должно быть, уже прослышали, чем на этом плоту угощают.
      Наконец Метрия сообщила, что они прибыли на место. Плот причалил к темному берегу. Вдалеке что-то светилось: не иначе как адское пламя.
      – Они наверняка попытаются вас надуть, облапошить, обдурить, обвести вокруг пальца, – сказала Метрия, – однако (это у них такая забава) попробуют сделать это, не прибегая к прямому вранью. Будьте начеку: как только я начну навязывать кому-то из них спички, стало быть, он норовит вас провести.
      Демонесса привела их в служившую приемной пещеру, где за письменным столом сидел неприветливый с виду клыкастый демон.
      – Кто такие, чего надо? – буркнул он вошедшим.
      – Три женщины с девочкой-сироткой. Пришли повидать Наду.
      – Кто вам сказал, что она здесь?
      – Добрый Волшебник – Хамфри. Он велел нам с ней поговорить.
      В руке демона появилась книга. Он уставился в нее, хмыкнул и пробормотал:
      – Демонесса с таким именем в списках не значится, – Спички! – жалобно пискнула Метрия, достав свой коробок.
      Демон хмуро уставился на нее из-за стола.
      – А это что еще за пискля?
      – Я всего лишь бедная, маленькая, славненькая сиротка Ойбеда, влачу жалкое существование, перебиваясь продажей птичек.
      – Продажей чего? – демон нахмурился еще пуще и один из его клыков задымился.
      Мела смекнула, что Метрия дала маху. Во-первых, заговорила не по-сиротски цветисто, а во-вторых, не правильно произнесла слово.
      – Спичек, – вмешалась в разговор русалка. – Бедная малютка добывает пропитание продажей спичек. Может, и ты купишь хоть одну, чтобы помочь невинной, беззащитной, большеглазой, смышленой крошке.
      Демон задумался, струйка дыма образовала плавающий в воздухе вопросительный знак.
      – Ну что ж, – сказал он, глядя на девочку с подозрением, – пожалуй, одну штучку я куплю, – в его руке появилась золотая монетка.
      – О спасибо тебе, господин демон! – с чувством воскликнула Ойбеда, протягивая ему спичку.
      Демон подбросил ее в воздух и, убедившись, что спичка не обратилась в дым и не растворилась, подхватил ее и ловко чиркнул о столешницу, превратившуюся внезапно из деревянной в мраморную.
      – Он пытается сбить вас с панталыку, – шепнула спутницам Ойбеда.
      Яне растерянно посмотрела под ноги: вот уж не думала, что они на каком-то там панталыке. И что это, вообще, такое? Потом девушка сообразила, что панталык, возможно, это правильный путь. При таком подходе все становилось на место.
      Мела, по всей видимости, размышляла в том же направлении.
      – Речь не о демонессе, – сказала она. – Нам надо повидать смертную Наду, которая из нагов.
      – Ах эту… Она слишком занята и принять посетителей в данный момент не может.
      – Спички! – снова подала голос Ойбеда.
      – Я уже купил одну! – рявкнул демон.
      – Никто не может быть «слишком занят», если посетители направлены не кем-нибудь, а Добрым Волшебником. Мы должны ее увидеть.
      Демон выдохнул облако окрашенного раздражением дыма.
      – Ну ладно. Сейчас вызову дежурного демона, чтобы проводил вас к ней.
      – Спички!
      – Прекрати досаждать мне, крошка Ябеда, иначе я превращу тебя в кусок шпаклевки! – прорычал демон.
      – Только попробуй, василисков дух! – выпалила ощетинившаяся сиротка.
      Все три подруги обступили ее с весьма озабоченным видом.
      – Малютка, наверное, тебя когда-то напугал василиск! – сочувственно проговорила Яне.
      – Бедная сиротка! – закатила глаза Мела.
      – Попадись он мне, разом задавлю, – пообещала Окра.
      Мела повернулась к демону.
      – Наша крошка малость не в себе, – сказала она. – Тяжелое детство, деревянные игрушки. Думаю, когда-то василиск загубил ее ласковую, добрую матушку, и теперь ей повсюду мерещатся эти чудовища. Мы должны поберечь ее, а демоны выглядят весьма устрашающе. Нельзя ли, чтобы нас проводила демонесса?
      – Хоть сама чертова бабушка, лишь бы от вас избавиться! – сообщил демон, выдохнув кольцо черного, с багровой каймой дыма. – Если только найдется дура, которая согласится иметь с вами дело.
      – Может быть, попросить Чудо-в-Перьях? – сказала Окра.
      Брови демона поползли на лоб.
      – Откуда ты знаешь про эту добробессердечную особу? – с подозрением спросил он.
      – Мы знакомы, – пояснила Окра. – Я из Огр-Ызочных огров, и Чудо-в-Перьях частенько помогала моим сородичам устраивать буйные пирушки и разгульные попойки. Она рассказывала мне, что точно так же помогла отпраздновать свадьбу Доброго Волшебника и Розы Ругна.
      Демон перелистал взглядом свою волшебную книгу и удовлетворенно кивнул.
      – Да, Чудо-в-Перьях действительно присутствовала на том историческом привете.
      – На чем? – переспросила Ойбеда.
      – На котлете, клозете, балете…
      – Может, на банкете?
      – Неважно, – отмахнулся демон, но тут подозрения всколыхнулись в нем с новой силой. – Эй, кроха… Я знаю только одну особу, которая…
      – Позови пожалуйста Чудо, – торопливо перебила его Мела. – Уверена, она будет рада нас видеть.
      – Хоть чертову бабушку! – рыкнул демон и щелкнул пальцами, выбив из них искры. – Тут же в пещере материализовалась демонесса, выглядевшая точь-в-точь как взаправдашняя бабулька.
      – Чудушка! – вскликнула Окра, бросаясь ей на шею.
      – Окрошечка моя, как же ты изменилась! – с тем же чувством откликнулась демонесса. – Выглядишь чуть ли не человеком.
      – Это из-за одежды, – смутилась огрица. – «С человеками жить – их одежду носить».
      – Оно конечно. Но тебе идет.
      – Знаю, – Окра смутилась еще сильнее.
      – А кто твои спутницы? Ага, одна из людей, другая русалочка с моря, а третья…
      – Бедная, маленькая, невинная сиротка со спичками! – торопливо выпалила Окра.
      – Ну, конечно, – закивала головой бабулька, похоже, ничуть не обманутая маскарадом. – Сиротки, особливо невинные, они завсегда со спичками. Ну ладно, а куда вас проводить?
      – К Наде, – сказала Мела. – Нас послал Добрый Волшебник.
      – Очень хорошо, это в ту сторону, – демонесса резво направилась к открывшемуся в скале тоннелю.
      Они последовали за ней» первой Мела, потом Окра, потом Яне и последней Ойбеда. Через некоторое время Ойбеда нагнала Яне и сказала:
      – Чудушка меня разоблачила, но она добрая. Не только мухи, но даже и другого демона не обидит. Поэтому и не рассказала про меня привратнику.
      – Может быть, тебе стоило бы взять с нее пример? – пробормотала Яне в ответ.
      – Чего ради? – искренне удивилась Метрия.
      Яне поняла, что наставлять демонессу на путь истинный занятие пустое, потому что путь у каждой из них свой: тот, который больше устраивает. Чуду-в-Перьях нравится быть сердобольной, а Метрии – любопытной и проказливой. Демонессу не переделаешь, и если уж приходится иметь с ней дело, надо принимать ее такой, какой она предпочитает быть. Это, по крайней мере, позволяет знать, чего от нее ждать. Разумеется, постольку поскольку. Поэтому девушка ответила Метрии не так, как собиралась вначале.
      – По-моему, это было бы забавно.
      – Сомневаюсь.
      Яне настаивать не стала.
      Вскоре тоннель вывел их в огромную, просторную пещеру, где повсюду сновали демоны, и творились всяческие прелюбопытные и таинственные дела. В одном углу крылатый дракон отрабатывал на манекене человека приемы нападения. Любопытно, что дракон все время промахивался: как поняла, приглядевшись, Яне, он лишь намечал удары, но не прикасался к жертве. Рядом демоны измеряли ширину троп, стараясь сделать их по возможности узкими, хотя люди могли бы по ним пройти. Другие копали ямы, накрывали их сверху ветками и испытывали на прочность, выясняя, какого веса должен быть путник, чтобы провалился в яму.
      – Это очень похоже на фабрику дурных грез,» заинтересованно пробормотала Ойбеда. – Интересно, уж не собрались ли они открыть свою студию и составить конкуренцию гипнотыкве.
      – А зачем? – поинтересовалась Яне.
      – По-моему, это было бы забавно, – не совсем уверенно отозвалась демонесса.
      – Сомневаюсь, – возразила ее же недавними словами Яне.
      – Ну и ладно. Останемся каждая при своем мнении, – сказала Ойбеда.
      У Яне возникло ощущение, называемое «дежавю», но она не стала заострять на этом внимание, потому что, во-первых, не знала, откуда взялось ощущение, а во-вторых – что значит это слово.
      Провожатая подвела спутниц к молодой женщине в змеиной коже, стоявшей перед вырядившимся по-обыкновенски демоном.
      – Нет, ничего подобного я делать не стану! – возмущенно говорила она.
      – Но как же иначе ты сможешь перебраться через реку? – возразил демон, указывая на нарисованную на земле извилистую синюю полосу.
      Говорил он неубедительно.
      – Надо найти какой-то другой способ. Принцесса не станет раздеваться перед незнакомцем.
      – Стоп, стоп стоп!.. – замахал руками другой демон, клыкастый, рогатый и хвостатый. – Так не пойдет. Ты не должна выдавать эту информацию просто так. Пусть он сначала попросит.
      – Но в сценарии сказано… – попыталась возразить женщина.
      – Надо читать как следует, Нада! – рявкнул демон. – Посмотри снова.
      Она посмотрела и удивленно подняла брови. Надо полагать, в сценарии появились изменения.
      Разговор начался снова.
      – Надо найти какой-нибудь другой способ, – сказала девушка-змея.
      – Но почему? – все так же неубедительно проговорил демон, выряженный обыкновеном.
      – Потому что принцесса не станет раздеваться перед незнакомцем.
      – Какой же я незнакомец, – прочитал по бумажке демон-обыкновен, – мы знакомы уже несколько часов.
      – Неужели? Но если так…
      – Стоп! – рогатый демон опять замахал руками. – Кончай пороть отсебятину! Придерживайся сценария!
      – Но, профессор, сценарий без конца переделывается и к тому же всего не охватывает. Вдруг, например, ему придет в голову меня поцеловать?
      Обыкновен с готовностью обнял девушку за талию: идея его явно вдохновила.
      – В таком случае ты превратишься в змею и уползешь, – сказал клыкастый профессор.
      Обыкновен заключил девушку в объятия и попытался припасть к ее губам. Она вывернулась, превратилась в змею и попробовала уползти.
      – Не уходи! – вскликнул обыкновен, удерживая ее за хвост.
      Змея обернулась и угрожающе разинула пасть.
      – Стоп! – снова прервал действие профессор. – Ты не должна его кусать! По сценарию тебе следует помогать обыкновену.
      – Но обыкновены непредсказуемы, – возразила Нада. – Как я могу предугадать, что придет ему в голову, если не обучу его хорошим манерам?
      – Именно этим мы сейчас и занимаемся: рассматриваем различные варианты развития событий, чтобы не столкнуться с нежелательными сюрпризами Так что давай начнем с начала Ты выходишь из-за изгиба дороги и видишь преграждающую тебе путь реку.
      – Ой, до чего все это утомительно, – вздохнула она, воздев руки.
      Обыкновенский демон привлек ее к себе и стал задирать ей подол. Она истошно завизжала.
      – Но это очень реалистичный эпизод, – заявил демон-актер. – Обыкновен наверняка попытался бы сделать что-то в этом роде.
      – И получил бы по физиономии, – фыркнула Нада. – Могу съездить по твоей, для реалистичности.
      – Змея не может дать по физиономии, – с самодовольной ухмылкой заявил демон – У нее рук нету.
      – Ладно, зато она может откусить нос, – сказала Нада, и ее голова снова стала змеиной.
      – Перерыв! – рявкнул профессор, который был явно сыт по горло препирательствами своих актеров.
      Нада отошла от реки и Чудо-в-Перьях, улучив минутку, подошла к ней.
      – Нада, к тебе посетители.
      – Надеюсь, не из Обыкновении.
      – Нет, мы свои, из Ксанфа, – сказала Мела. – Нас послал к тебе Добрый Волшебник Хамфри.
      – С какой стати'? Я вас не знаю.
      – Он нам ничего не объяснил. Мы пришли к нему с Вопросами, а он отвечать на стал, а вместо этого послал нас к тебе. Чтобы…
      – Так, что тут за разговор? – заявил возникший из ниоткуда профессор. – Ну-ка, давайте разберемся. Прежде всего познакомимся Я профессор Балломут, официальный руководитель этого распотешного проекта. А это Нада, принцесса нагов, исполнительница одной из главных ролей и очень милая особа. Почти всегда. А вы кто такие?
      Он обвел всех по очереди устрашающим взглядом.
      – Мела, морская русалка.
      – Окра, огрица, – Яне, человек.
      – Ты не человек? – нахмурился демон.
      – Человек. Яне – это мое имя.
      – Понятно. А ты?
      – Ойбеда, сиротка.
      – Знаю я, какая ты сиротка, Метрия. Тебе же запрещено здесь появляться.
      Сиротка подняла на Балломута трогательные, полные слез, кукольные глаза.
      – Профессор, но я так хочу узнать, что здесь происходит.
      – Ладно, – буркнул он, – раз уж ты такая настырная, то будь по-твоему. Ты не только узнаешь, что к чему, но и сама примешь участие в осуществлении проекта.
      Секретного, так что рассказать о нем никому не сможешь.
      – Я это… – Метрия запнулась, сбиваясь с сиротского тона на демонический, – не больно-то уверена, что хочу участвовать.
      – Не припоминаю, чтобы кто-нибудь интересовался твоими желаниями! – отрезал профессор, взмахивая хвостом. Сиротку окутали клубы дыма, а когда дым развеялся, Метрия предстала в своем обычном обличий.
      – Ты зачислена, – объявил Балломут. – Я занес тебя в список. Будем надеяться, что никто тебя не выберет.
      – Я сматываюсь, – пробормотала Метрия. Происходящее нравилось ей все меньше и меньше.
      – Да, да, – кивнул профессор. – Мотай на свой участок и доложи о прибытии. Тебе скажут, когда приступать к репетициям. Чудо, отведи ее.
      – Пошли, милая, – сказала бабулька, подойдя к ошарашенной красавице. – Не робей и не расстраивайся: проект и вправду любопытный.
      Обе исчезли.
      – Боюсь, Метрии эта роль может не понравиться, – заметила Нада.
      – Наверняка не понравится, – подтвердил профессор, обнажив клыки в некоем подобии улыбки.
      Яне заподозрила, что Метрия получит такую роль, какую заслужила. А когда говорят, что кто-то «получил по заслугам», ни о чем хорошем, как правило, речь не идет. Даже странно, неужто никто ничего хорошего не заслуживает?
      – Так, теперь вы… – профессор повернулся к троице просительниц. – Хамфри я знаю. Для смертного он малый толковый, и если кого куда посылает, то, как правило, у него есть на это резоны. С какими Вопросами вы к нему заявились?
      – Как заполучить подходящего мужа? – сказала Мела.
      – Как отделаться от эльфессы Дженни? – промолвила Окра.
      – И что у меня за судьба? – заключила Яне.
      – Естественно, что он вас послал.., хм, подальше, – промолвил профессор. – Его Ответы были бы контрпродуктивны.
      – Именно так он и выразился, – призналась Мела. – Но я пригрозила показать ему мои трусики, и тогда Волшебник велел нам поговорить с нагой Надой, Не в том смысле, чтобы с голой, а с принцессой нагов.
      – Это понятно. И с ним все ясно, он действовал, как надо. Нада, тебе пять.
      Прекрасная принцесса вскинула глаза.
      – За что пять, профессор?
      Зрачки Балломута вспыхнули и, – стремительно вращаясь, провалились в глазницы. Потом они вернулись на место, и он сказал:
      – Не «за что пять», а «чего пять». Пять мгновений.
      Даю тебе пять мгновений на разговор с этими посетительницами.
      – Но я даже не поняла…
      – Тебе и не надо, Нада.
      Профессор испарился.
      Принцесса в недоумении воззрилась на просительниц.
      – Мы понимаем не больше твоего, – извиняющимся тоном произнесла Мела. – Надеялись, может, ты прояснишь, в чем дело.
      – Я вообще плохо понимаю, что тут творится, – сказала Нада, описав рукой круг.
      Яне, глядя на стоявших рядом девушку-змею и русалку, не могла решить, кто из них красивее. Если фигурой, то вроде как Мела, а лицом, так Нада. Но с другой стороны…
      – А может тутошняя катавасия иметь отношение к нашим вопросам? – поинтересовалась Окра.
      Нада нахмурилась.
      – К мужу? К эльфессе Дженни? К судьбе? Нет, не думаю.
      – Но ведь требования к мужу у меня самые скромные, – со вздохом промолвила Мела. – Был бы только красивый, умный, мужественный и рассудительный принц.
      Нада задержала на ней внимательный взгляд, но потом, словно не доверяя собственным умозаключениям, обратилась к огрице.
      – А чем тебе не угодила Дженни? Она славная девочка и мухи не обидит. Не то что огрицы.
      – Кто-то выбрал ее Главным Действующим Лицом вместо меня, – пояснила Окра. – А как только она куда-нибудь денется, эта роль перейдет ко мне, и тогда уж со мной не случится ничего плохого.
      – А ты давно путешествуешь с Мелой и Яне?
      – Да уж не один день. Мы даже успели раздобыть для Мелы трусики.
      – Трусики Ты хочешь сказать, что получен Ответ на Главный Вопрос»?
      – Ну да. Трусики у нее…
      – Молчи, о таких вещах лучше не распространяться.
      Но мне кажется, я начинаю понимать ход мысли Доброго Волшебника. И… – тут она обернулась к Яне и воскликнула:
      – Ну надо же! По-моему, я знаю твою судьбу.
      – Правда? В чем же она? – спросила Яне.
      – Это-то мне известно, но вот насчет того, почему волшебник ничего тебе не сказал, остаются сомнения. Поэтому, боюсь, я ничего не могу тебе сказать. У Доброго Волшебника на все есть резоны, и вообще, в его дела лучше не встревать.
      – Но что за беда, если ты…
      Нада покачала головой.
      – Не обессудь, но мне придется промолчать. Однако вполне возможно, что мой брат Налдо сумеет помочь вам всем. Не исключено, что Хамфри послал вас ко мне, чтобы я направила вас к нему. Только вот найти его будет куда труднее, чем меня. Погодите, дайте подумать, как это можно устроить.
      В этот миг, видимо, магическим манером догадавшись, что разговор подходит к концу, поблизости материализовался профессор Нада обернулась к нему, и он, не дожидаясь ее просьбы, сказал:
      – Да, да, я это устрою. А сейчас возьми с них слово не разглашать секрета, и можешь рассказать им, что найдешь нужным.
      С этим словами демон снова исчез.
      – О каком секрете речь? – спросила Мела.
      – Ну, насчет проекта. Вам, наверное, любопытно.
      – О да! – хором воскликнули спутницы. – Тут творится что-то чудное.
      – В таком случае поклянитесь держать язык за зубами. Если честно пообещаете, то профессор не будет связывать вас магией, как он поступил с Метрией.
      Спутницы переглянулись, и Мела кивнула.
      – Мы согласны, – ответила она за всех.
      – Здесь затевается совершенно необычная игра, – сказала Нада, – в которой смогут принять участие обыкновены. Им представится возможность совершить путешествие по Ксанфу в сопровождении компаньонки из числа местных. Мы будем обеспечивать их безопасность.
      В случае удачи обыкновен может выиграть магический талант. Проигравший выбывает.
      – А что тут у вас были за споры насчет раздевания и поцелуев? – спросила Яне.
      – Ну если мне доведется работать с обыкновеном мужского пола, у него может возникнуть желание увидеть мои трусики. Этого допустить нельзя, поэтому, например переправляясь через реку, я должна буду обернуться змеей. Обыкновен может повести себя по-разному: мы репетируем, пытаясь проиграть заранее различные варианты развития событий. Надо быть ко всему готовыми, однако мы только компаньоны, а игроками будут сами обыкновены. Все должно выглядеть естественно: видишь, драконы огнем исходят, пытаясь и пыхать страшно, и манекен не спалить. На деле никто никого убивать не собирается, но обыкновены об этом знать не должны.
      – Да, работенка тебе досталась, не позавидуешь, – сказала Мела. – И это только за то, что ты пригубила чуток вина?
      – Ну, вообще-то здесь забавно, – сказала Нада. – Дома было скучно; с тех пор как я перестала быть невестой Дольфа, у меня не было никакого занятия. Когда игра закончится, я буду свободна, а пока пользуюсь возможностью узнать побольше нового. Профессор Балломут, если познакомиться с ним поближе, не так уж плох.
      – Что?
      Нада подскочила – оказалось, что профессор тут как тут.
      – Я хотела сказать, что ты ужасен, грозен и не имеешь ни малейшего снисхождения к личным слабостям, – протараторила она.
      – Так-то лучше. Ладно, я обо всем позаботился, так что можно отправляться. Вы, три подружки, приготовьтесь.
      – Рада была с вами познакомиться, – сказала Нада. – Не забудьте: вы можете рассказать брату все, что рассказали мне, но не имеете права распространяться о том, чем мы здесь занимаемся.
      – Не забудем, – пообещала Мела.
      Мела, Яне и Окра встали потеснее друг к дружке, и профессор сделал жест.
      В тот же миг они оказались в совершенно ином месте.

      Дженни надеялась, что худшее позади. Пусть Горбач так и остался паршивцем, пусть она и Гвенни по-прежнему имели два действующих глаза на двоих, пусть между ними и поверхностью пролегали владения свинопотамов, но мальчишка забыл ЗАПРЕТНЫЕ ВЗРОСЛЫЕ СЛОВА, а Че запомнил обратную дорогу.
      Перед уходом Гвенни набрала воды из Леты во фляжку и плотно завинтила крышку. Эликсир забвения мог еще пригодиться. Правда, следовало позаботиться о том, чтобы Горбач не стянул его и не воспользовался им в своих интересах, но это проблемы не составило. Она просто брызнула на него еще пару капелек и велела забыть о том, что у них есть забудочная водица.
      По извилистым проходам и галереям они добрались до того места, где делали привал, и там доели остаток своих припасов. Беречь их не имело смысла, ибо вскоре им предстояло или выбраться из опасного подземелья, или самим оказаться в желудках свинопотамов. Горбача снова поставили часовым, потому что сожри его какое-нибудь чудовище, потеря была бы невелика. Теперь, после того как он забыл то, что забыл, иметь с ним дело стало полегче, хотя опасность того, что мальчишка расскажет в Горбу про линзы и про возможность видеть чужие сны, пока сохранялась.
      Дженни очень устала, а потому уснула мгновенно и ничьих снов не видела. Благодаря чему проснулась отдохнувшей и свежей, как и все прочие. Кроме, само собой, Горбача, но поганцы не считаются.
      Возобновив движение, спутники со временем подошли к пропасти, где их, к сожалению, уже поджидала целая прорва уродливых, один страшнее другого, свинопотамов Это существенно осложняло возвращение, поскольку волшебная палочка Гвенни не могла поднять больше одного чудища за раз. А эти твари, при всей своей неуклюжести, как видно, обладали неплохой памятью – за прошедшие два дня про путников они не забыли.
      Впрочем, стоило Дженни подумать об этой, как у нее появилась идея.
      – Слушай, – сказала она Гвенни, отведя ее в сторонку. – А что если побрызгать на них этой водицей и заставить их забыть про нас? Глядишь, они уберутся и освободят нам дорогу.
      – Прекрасная мысль! – обрадовалась Гвенни. – Выходит, не зря я запаслась водой!
      Однако пользоваться забудочным эликсиром в присутствии Горбача ей не хотелось. Конечно, оставалась возможность побрызгать на него снова и заставить опять забыть про воду из Леты, но, во-первых, у нее не было желания расходовать запас впустую, а во-вторых – уверенности в том, что снадобье способно дважды отбить воспоминания, касающиеся одного и того же. Выход опять же подсказала Дженни.
      – Давай мы с Горбачом пойдем и поищем обходной путь, – предложила она. – И вы с Че тоже, только в другой стороне. А потом вернемся и посмотрим, у кого лучше получится.
      – Вот еще, была мне охота шастать по пещерам с эльфийскими девчонками, – пробурчал мальчишка, а потом, подумав, спросил:
      – Слышь, остроухая, а как вышло, что очки с тебя сбили, а ты на стенки не натыкаешься?
      «Да, – подумала Дженни, – паршивец не так-то прост Он смышленее, чем кажется».
      – А с чего ты взял, будто я слепая? – сказала она вслух. – Может, очки мне нужны только для смеху?
      Или для фасону.
      Горбач отмолчался. Как делал всегда, когда его ставили на место.
      Дженни повела его назад по тоннелю, а на первом же перекрестке свернула направо, не забыв при этом нанести на стену метку. Они углубились в боковой проход, изрядно петлявший, но так и не выведший их к ущелью.
      – Похоже, этот тоннель никуда не ведет, – сказала девочка, – можно возвращаться. Неудача ничуть не огорчила ее, поскольку на деле она старалась лишь потянуть время и дать Гвенни возможность избавиться от свинопотамов в отсутствие Горбача.
      – Эй, – сказал он, – а почему ты не велишь поискать выход своему тупому коту?
      – Сам ты тупой! – обиделась Дженни. – Сэмми умница, он и говорить умеет.
      – Да? Пусть тогда чего-нибудь скажет.
      – Рррр! – сказал кот.
      – Это не разговор! – фыркнул паршивец.
      – А вот и разговор, только кошачий. Знай ты, как он тебя назвал, у тебя бы уши увяли, но я переводить не стану. Из жалости.
      Однако про себя она не могла не согласиться, что мыслил мальчишка в правильном направлении.
      – Сэмми, – промолвила девочка, – найди самый безопасный путь наружу.
      Над головой кота снова появилась карта, проложенный на ней маршрут вел к тому самому месту, откуда они явились. Это значило, что Гвенни удалось очистить переправу от свинопотамов.
      – Видишь, ничего твой котяра не знает! – захохотал Горбач.
      – Сам ты ничего не знаешь. Он смотрит назад, а значит, мы идем не в ту сторону. Возможно, Гвенни и Че уже нашли правильный путь – Держи карман шире! – хмыкнул он. – Они небось обнимаются да целуются.
      Очевидно, паршивец не представлял себе, что могли бы делать, оставшись наедине, взрослые. Вместе с запретными словами из его головы вылетели и все относящиеся к ним познания.
      Когда они воротились к пропасти, оказалось, что Че уже перебрался на другую сторону, а Гвенни дожидалась их – Чудовища ушли, – сообщила она. – Должно быть, они про нас забыли.
      – Вот здорово! – воскликнула Дженни.
      – Отроду не слышал, чтобы свинопотамы забывали о своей добыче, – усомнился Горбач.
      – Не может быть, братец, – нежно проворковала Гвенни. – Я хочу сказать, не может быть, чтобы ты, такой любитель слушать всякие гадости, не слышал хоть чего-то о столь мерзких тварях.
      Крыть было нечем, и Горбач по своему обыкновению отмолчался.
      Перебросив веревку, Гвенни легко (перед тем как отправиться на ту сторону Че щелкнул ее хвостом) перебралась через пропасть на руках, а потом перенесла палочкой Дженни и братца. Покончив с переправой, вся компания поспешила дальше, поскольку здесь запросто могли появиться другие чудища. Однако помех на обратном пути не встретилось, и вскоре в конце тоннеля забрезжил свет.
      – А вы знаете, что Джордан Варвар побывал в этом подземелье несколько столетий назад, – заметил Че. – Но он ухитрился найти другой выход.
      – Да, – ответила Гвенни. – После него и остался тот валун, что загораживал вход. То есть вход завалили валуном, чтобы запереть его под землей, но он все же выбрался. Правда, он не искал… – она осеклась, вовремя вспомнив, что о цели похода говорить нельзя.
      Еще несколько мгновений, и спутники вышли на дневной свет, несказанно обрадовавший их после сумрака пещер. Наверху их поджидали гоблины.
      – Ну вот, братец, – сказала Гвенни. – Спасибо, что составил компанию, теперь можешь идти.
      Мальчишка разинул рот, но так и не вспомнил достаточно крепкого словца. А потому плюнул и убежал Вернувшись в покои Годивы, друзья отчитались о результатах похода, как следует поели и отправились в комнату Гвенни, чтобы как следует отдохнуть.
      Все вроде бы шло как надо, не считая того, что в Горбу не нашлось лишней пары очков для Дженни. Вообще-то у нее имелись запасные, но они пропали: не иначе как Горбач нашел их и просто из вредности уничтожил. В результате одна линза осталась у Дженни, но подруги условились, что она будет вести себя так, будто видит плохо. Гоблины не должны были догадаться о волшебных линзах, ибо для Гвенни это сулило бы неприятности.
      На следующий день вся троица прогулялась по горе, причем Гвенни вступала в разговоры с гоблинами, выясняя их настроение. В преддверии провозглашения вождя это могло оказаться очень важным.
      – Как ты относишься к моим притязаниям на власть? – спросила Гвенни у одного из гоблинов.
      – Притязай, коли есть охота. Я не против, – уклончиво ответил тот, однако Дженни отчетливо разглядела над его головой образ Горбача в мантии гоблинатора.
      Очевидно, этот хитрец был сторонником Горбача, но предпочитал не высказываться. На тот случай, если вождем все-таки сделается Гвенни.
      – Как думаешь, гожусь я в гоблинаторы? – обратилась Гвенни к другому.
      – Еще как годишься! – с готовностью ответил тот, но, судя по отчетливому образу котла с кипятком, на деле считал, что эта девчонка прекрасно годится в пищу.
      Стало ясно, что гоблины, во всяком случае значительная их часть, настроены против Гвенни, но боятся заявлять это открыто. Линзы из Сонного Царства действовали как детекторы лжи, поскольку тайные помыслы и желания по своей природе были родственны грезам иди снам. Это свойство могло оказаться весьма полезным: тот факт, что в Ксанфе не нашлось обычных линз и Гвенни пришлось лезть за ними в тыкву, обещал сыграть ей на руку.
      Они опросили уйму народа с самыми разными результатами. Некоторые правдиво (о чем свидетельствовали их видения) говорили, что желают Гвенни успеха, другие утверждали, что вождем предпочтительнее стать мужчине, но, судя по тем же видениям, ничего не имели против Гвенни лично. Ответы были и правдивыми, и лживыми, но в целом выходило: что бы они ни говорили, мужчины по большей части против Гвенни, а женщины – за.
      Потом друзья явились в Кутежную пещеру, где гоблины обычно устраивали пиры. Раньше они туда не заглядывали, поскольку Гвенни вообще предпочитала поменьше выходить из своих покоев из-за плохого зрения, ведь открыто носить в Горбу очки могла только Дженни. Но сейчас следовало заглянуть непременно: будущий вождь не мог избегать общественных мест. Все должны были видеть, что Гвендолин свободно разгуливает, где хочет, и со здоровьем у нее все в порядке.
      Однако сунувшись в Кутежную, девочки ошарашенно отшатнулись. В мечтаниях собравшихся там гоблинов В изобилии присутствовали похожие на нимф обнаженные красотки, с которыми мужчины без конца проделывали действия, относящиеся к Заговору взрослых. Оказалось, что на уме у всех этих мужчин было одно и то же занятие. При этом оставалось совершенно неясным, что же в нем такого заманчивого.
      Переглянувшись, девочки покатились со смеху, потому что увидели и мечты друг дружки. Мечты, в которых все эти глупые мужчины варились в одном булькающем котле.
      Че, ничего такого не видевший, пребывал в недоумении.
      На следующий день настало время испытания, призванного определить способность претендентов на власть править. Два задания для испытуемых были написаны на бумаге и запечатаны в конверты; каждому из испытуемых надлежало вскрыть футляр и выполнить задание.
      Если он не справлялся, то выбывал, если справлялись оба, то переходили к следующему заданию.
      Не дожидаясь приглашения, Горбач выскочил вперед, чтобы первым выбрать задание. Гвенни могла бы возразить, но ей не хотелось быть невежливой. Мальчишка долго не мог выбрать, но наконец решился, распечатал один конверт и с удовлетворением произнес:
      – Я должен раздобыть то, что старуха на хвосте носит. За два дня. Управлюсь за день – мне это раз плюнуть. Пошли со мной, – он поманил двоих гоблинов, поскольку Гвенни тоже имела двух помощников, – нам нужно поспешить в лес гарпий.
      Гвенни распечатала оставшийся конверт и в ужасе уронила руки. Подоспевшая Дженни взяла у нее бумажку и прочитала:
      – Принеси то, что пребывает меж роком и твердью.
      – О чем тут речь? – не поняла Дженни.
      – Это самое трудное задание, – с тяжелым вздохом ответила Гвенни. – Боюсь, мне вообще с ним не справиться, а за два дня тем паче.
      – Погоди сдаваться, давай все обсудим, – возразил Че, беря в руки бумажку. Они удалились в покои Гвенни, где стали держать совет. Прежде всего Че объяснил Дженни смысл задания.
      – В Безымянном замке есть большое каменное гнездо, на котором птица рок высиживает яйцо. Каменное гнездо, ясное дело, твердое, оно и есть твердь. Рок роком и будет, а между ними яйцо. Яйцо-то Гвенни и должна доставить сюда.
      – Но оно, наверное, огромное! – воскликнула Дженни.
      – Не в том загвоздка, с помощью палочки Гвенни поднимет что угодно.
      – Я поняла, дело в птице.
      – Верно, рок просто так яйцо не отдаст. Хотя главная трудность не в этом.
      – А где вообще этот Безымянный замок?
      – То-то и оно, где? – вздохнул Че. – Это решительно никому не известно. По правде сказать, единственное упоминание об этом замке содержится в записях Доброго Волшебника: вроде бы о нем упоминали демоны. Хамфри пытался выяснить его местоположение и точно установил, что на полуострове Ксанф ничего такого нету. После чего занялся другими делами.
      – Тогда откуда ты знаешь про твердь, птицу и яйцо?
      – На сей предмет у Хамфри имеется сноска. Кажется, об этом рассказывал на своих лекциях ученый демон профессор Балломут. Но больше нам ничего не известно.
      – Как же вышло, что Горбачу досталось такое легкое задание, а Гвенни такое трудное? – спросила Дженни.
      – Подозреваю, что Горбач смухлевал, – рассудительно ответил Че. – Вполне возможно, он подменил настоящий конверт своим. Только вот доказать это мы, боюсь, не сможем. Придется выпутываться самим.
      – А если подать жалобу в Совет Горба? – не унималась девочка.
      – А кто в этом Горбсовете заседает? Одни мужчины.
      Дженни вздохнула, поняв, что при гоблинских порядках протесты и жалобы бесполезны.
      – Что же нам Остается делать?
      – Замок искать, что же еще, – ответил Че.
      – Это после того как его не смог найти даже Добрый Волшебник?
      – С чего ты взяла, будто не смог? Он его не нашел, а это не одно и то же. Возможно, его отвлекли дела поважнее.
      – Но как же мы его найдем?
      – Спросим Сэмми.
      Дженни улыбнулась.
      – И то сказать, я совсем забыла. Попробуем, может, и получится.
      Порешив на этом, друзья снова уложили в дорогу свои котомки и покинули Горб. Отойдя подальше, Дженни обратилась к коту.
      – Сэмми, найди, пожалуйста, кратчайший путь к Безымянному замку.
      Она начинала учиться использовать способности своего рыжего помощника более эффективно. До недавних пор ей просто не приходило в голову, что путь, указанный Сэмми, может быть и не самым близким.
      Кот рванул на восток, что было неплохо, поскольку там имелась тропа, и вела она к реке. Правда, они пользовались ее не так уж давно и никаких замков близ нее не приметили. Да и вообще замок не должен был находиться в пределах полуострова, а это наводило на мысль о море и радовало гораздо меньше. У них уже был опыт путешествия на плоту, но река одно дело, а море – совсем другое. А если в открытом море их накроет Тучная Королева…
      Сэмми тем временем остановился у реки. Маршрут на его мысленной карте пролегал не по реке, а через нее, поэтому друзья нашли припрятанный на берегу свой старый плот и спустили его на воду, чтобы переправиться.
      Конечно, вне зачарованной тропы они стали уязвимыми для охотящихся поблизости драконов, однако Дженни решила этот вопрос, затянув песню и втянув в эту песню всех окрестных чудовищ. Че, отталкивавшийся шестом, внимательно следил за тем, чтобы его не сцапали во сне.
      Когда они переправились и нашли подходящее для привала дерево, Гвенни коснулась руки подружки и сказала:
      – Слушай, я сейчас смотрела сон со стороны, не участвуя в нем. Это было здорово!
      За рекой тропа продолжилась, что радовало. Она была широкой и ровной, но зато и Сэмми припустил по ней с такой скоростью, что спутники, поспевая за ним, выбились из сил.
      – Подозрительно все это, – промолвил уже изрядно запыхавшийся Че. – Слишком удобные тропы зачастую ведут прямиком к путанам или в логовища чудовищ. Конечно, Сэмми вроде бы должен вести нас безопасным путем, но тут возможны всякие неожиданности. Скажем, не исключено, что эта тропа безопасна лишь на определенном отрезке, а потом становится очень даже опасной, И идущий по ней оказывается в ловушке.
      – А может быть, она безопасна только днем, а по ночам на ней творятся всякие ужасы, – предположила Гвенни.
      – А может быть, она опасна тем, что слишком длинна, – сказала Дженни. – Пока до конца дотопаем, так ноги сотрем. Не думаю, чтобы Сэмми завел нас в такое уж опасное место, но все равно надо пошевеливаться.
      Времени-то у нас всего два дня.
      Так или иначе задерживаться на тропе никому не хотелось. Че присмотрелся к ней повнимательнее и сказал:
      – Похоже, это серпантин или змеиная дорога, – сказал он. – Гляньте, поверхность у нее маслянисто-зеленая и очень твердая. Видимо когда-то, давным-давно, здесь прополз гигантский змей.
      – Не хотела бы я с ним повстречаться, – пробормотала Гвенни, оценивая размеры следа.
      – Если он прополз в том направлении и не вернулся, этот путь свободен для всякого идущего сзади, – предположила Дженни. – Однако Безымянный замок может находиться очень далеко: Горбач наверняка рассчитывает, что мы не уложимся в отведенный срок.
      – А что, если предпринять отвлекающий маневр? – спросил Че.
      – Чего? – не поняла Дженни.
      – Ну, попросить кота найти что-либо, косвенно способствующее и скорости, и безопасности нашего продвижения.
      – Че, – покачала головой Гвенни. – Вторая фраза у тебя вышла еще непонятнее первой. Ты все больше напоминаешь взрослого кентавра.
      – Я только хотел сказать, что, может быть, Сэмми сумеет найти что-нибудь, что поможет нам добраться быстрее.
      – О, прекрасная мысль! – воскликнула Дженни № обернулась к коту:
      – Сэмми…
      Сэмми рванул в подлесок.
      – Постой! Подожди меня! – закричала Дженни, устремляясь следом. Остальные поспешили за ней.
      Кот прыжками несся сквозь заросли и поля, пока не привел компанию к крестьянской хижине, возле которой забавлялся с кучей всевозможных игрушек черноволосый, голубоглазый и выглядевший весьма смышленым для своего возраста мальчуган лет этак восьми.
      – Ой, зверюшка! – в восторге воскликнул мальчик и погладил кота. Сэмми не уклонился, из чего Дженни заключила: во-первых, Сэмми нашел, что искал, а во-вторых, этот мальчик – человек хороший.
      Завидя приближавшихся, мальчик весело помахал им рукой и похвастался:
      – Смотрите, кого я нашел.
      Дженни, уже посвященная во Взрослую Тайну, понимающе улыбнулась: детская наивность ее умилила.
      – Сэмми, мой кот, – сказала она. – И это не ты его нашел, а он тебя. Видимо, у тебя есть то, что нам нужно.
      – Правда? Берите, что хотите. Я тут понаделал всяких штуковин для забавы.
      Пока Дженни рассматривала множество валявшихся во дворе поделок, к домику подоспели Гвенни и Че. Вещички были интересные, но девочка не могла представить, какая от них может быть польза.
      – Это все ты сделал? – спросила она мальчонку.
      – Да. Такой у меня талант, делать необдуманные.., невдушеудивленные.., не эти, как их…
      – Неодушевленные предметы, – подсказал Че.
      – Неважно. Делаю, и все тут.
      – Возможно, это окажется интересным, – промолвил кентавр. – Давай для начала познакомимся. Меня зовут Че, мне семь лет. А это эльфесса Дженни и гоблинша Гвенни.
      Они постарше нас, но это ничего. Потому что они девочки.
      – Ага, – кивнул мальчик, видимо, признавая логику услышанного. – А меня зовут Даррен и мне уже восемь.
      Так что, Че, я старше тебя.
      – Что правда, то правда. Но зато у меня есть крылья.
      – Здорово, мне бы тоже хотелось. Но самого себя мне не изменить. Вот деревяшки, каменюки и все такое – это сколько угодно.
      Дженни и Гвенни стояли в сторонке, предоставив Че вести разговор. Мальчишки всегда лучше поймут друг друга.
      – Мы путешествуем и очень спешим, – сказал Че. – Нам удалось найти тропу, которая ведет туда, куда нам нужно, но это далеко, а время поджимает. Не можешь ли ты сделать штуковину, которая доставила бы нас туда побыстрее?
      – Конечно, – кивнул Даррен. – Дам вам парусник.
      – Но ведь на парусниках плавают по воде.
      – Глупости. Вот смотри… – мальчик прикоснулся к деревянному чурбану, и тот начал менять очертания, пока не превратился в лодку с мачтой и тонким парусом из фанерного листа, установленную на деревянные колеса. – Выведете парусник на дорогу, поймаете ветер и домчитесь, куда угодно. Я очень люблю на таких кататься, но мама не разрешает заезжать далеко. Говорит, тут водятся драконы.
      – Драконы точно водятся. Мама у тебя умная. И ты молодец, кораблик твой нам подходит. А что бы ты хотел взамен?
      – Этого котика.
      Дженни подпрыгнула и испуганно подхватила Сэмми на руки.
      – Нет, – сказала она, – Сэмми, нам очень нужен. Но, может быть, он найдет для тебя что-нибудь хорошее. Такое, чего тебе очень хочется.
      – Если мне чего и хочется, так это забыть о том, какая скукотища быть ребенком.
      Че взглянул на Гвенни.
      – Ну что ж, как раз это мы, пожалуй, можем уладить.
      Открыв фляжку, Гвенни брызнула на мальчугана одну капельку и сказала:
      – Забудь, что тебе скучно оставаться ребенком.
      Даррен вскинул глаза.
      – Здорово, скажу я вам, быть малышом, – заявил он. – Так бы на всю жизнь и остался. А Заговора этого да всяких там Взрослых Тайн мне даром не надо.
      Дженни отвернулась: еще недавно и сама она была столь же невинной.
      Мальчик, счастливый и довольный, вернулся к своим игрушкам, а Че хлестнул суденышко хвостом и потащил к тропе. Установив лодчонку посреди дороги, все трое забрались в нее, и налетевший ветер тут же задул в фанерный парус. Суденышко задрожало, сдвинулось с места и стало набирать скорость. Спустя несколько мгновений оно уже неслось так быстро, что пассажирам приходилось держаться за борта. Деревья по обе стороны дороги стремительно бежали назад.
      Все бы ничего, но тут Дженни сообразила, что они понятия не имеют о том, как этот парусник остановить.
      Тем временем вокруг потемнело – змей проделал путь по глубокому ущелью – а когда корабль вынырнул из расщелины, лес по сторонам дороги сменился широкой, такой, что не видно было ни конца, ни края, плоской равниной.
      – Где это мы? – Гвенни повысила голос, чтобы перекричать свистящий ветер.
      – Боюсь, что у восточного побережья, – ответил Че.
      – Но ведь этак нас занесет прямо в… – начала Дженни.
      Плюх! Взметнув тучу прибрежного песка, суденышко на полном ходу залетело в воду, так что все трое оказались в ней по пояс.
      –..море, – запоздало закончила Дженни начатую фразу. Теперь она получила ответ на вопрос, как они остановятся. Только вот ответ этот не слишком ее удовлетворил.
      Так или иначе они остались целы и не получили даже ушибов. Вытащив лодчонку на берег, все трое принялись озираться по сторонам, пытаясь сообразить, что делать теперь. Время, по их расчетам, шло к вечеру, а они понятия не имели, далеко ли до цели.
      Впрочем, если вдали от моря смеркалось, то прибрежный песок испускал свет.
      – Интересно, что это за место? – сказала Гвенни.
      – Вон там, кажется, написано, – сказал Че, указывая на табличку.
      Надпись гласила: «САМОСВЕТНЫЙ ПЛЯЖ».
      – Думаю, надо было написать «самоцветный», но надпись делал кто-то не шибко грамотный. Так и вышло, что пляж этот теперь сам светится.
      – Да, грамотность нынче в Ксанфе не та, – согласилась Гвенни.
      Тут Дженни вспомнила об их задаче.
      – Сэмми, – осторожно обратилась она к коту. – Найди путь к замку.
      Девочка была готова пуститься за рыжим проводником бегом, но он сделал несколько шагов и, усевшись на песке, принялся вылизывать лапу. Хотя ничего похожего на замок, даже на песчаный замок, поблизости не было.
      – Может быть, замок внизу? – предположила Гвенни. – Вдруг его занесло песком доверху.
      Это, однако, вызывало сомнения. Кот, во всяком случае, песок не копал.
      – Сэмми, покажи дорогу, – попросила Дженни.
      Появилась мысленная карта. Маршрутная линия вела прямо вверх.
      Все задрали головы, но не увидели ничего, кроме безмятежно плывшего по небу белого облачка.
      – Так, – сказал Че. – Мы знали, что БЕЗЫМЯННОГО ЗАМКА нет в Ксанфе, и решили, что он должен находиться в море, где-нибудь на острове. Но ничто не мешает ему оказаться и над Ксанфом.
      – Мы должны добраться до того облака! – заявила Гвенни.
      – Интересно, как? – сказал Че. – Летать мы не умеем, и я не думаю, что твоя волшебная палочка может переносить на такие расстояния.
      И тут Дженни осенило.
      – Может быть, Че смог бы полететь… – начала она – ..забудь он, что не умеет летать, – подхватила Гвенни и полезла за фляжкой.
      – Это предположение ни на чем не основано, – начал возражать кентавр. – Дело не в том, во что я верю, а в возрасте…
      Гвенни брызнула на него водой из Леты.
      – Ты не можешь летать, – сказала она, подразумевая, что Именно это ему следует забыть.
      –..я слишком мал, и пока у меня не окрепли крылья я не могу… – Кентавр осекся и покачал головой. – Постойте, запамятовал. Что это я не могу?
      – Сейчас важно, что ты можешь, – сказала Дженни. – Мы очень торопимся, так что тебе стоило бы сделать нас очень легкими. Тогда ты, когда полетишь вон к тому облаку, сможешь прихватить нас с собой.
      – Это запросто, – кентавр хлестнул хвостом всех, включая себя и Сэмми, после чего Дженни подхватила кота, и обе девочки крепко взяли Че за руки. Он расправил изрядно окрепшие за последние два года крылья, распушил уже отросшие маховые перья и оторвался от земли.
      Поначалу (как-никак первый полет, да еще с грузом!) кентавр держался в воздухе неуверенно, но спустя мгновение выровнялся и стал по спирали набирать высоту.
      Дженни посмотрела вниз. Земля стремительно удалялась, и девочке стало не по себе. Однако она решила держать себя в руках. В конце концов, идея полета принадлежала именно ей.
      Подняв глаза, она увидела приближающееся облако.
      Выглядело оно совершенно заурядным, и было непонятно, как там может размещаться замок? Разве замки бывают воздушными? Ей доводилось слышать, будто люди, даже обыкновены, способны витать в облаках – но чтоб целый замок!
      Правда, облака плавают в воздухе, а замок, наверное, может на облако опираться. Само собой, не без помощи магии.
      Возле самого края облака запыхавшийся кентавр стал выбиваться из сил.
      – Крылья слабеют, – сказал он. – Боюсь, как бы нам не упасть.
      Дженни потянулась и успела ухватиться за край облака. На ощупь он оказался похожим на хлопчатобумажную ткань. Вцепившись в облако всеми четырьмя пальцами, она ухитрилась удержать от падения и их троих, и Сэмми. Будь пальцев на один меньше, а их на одного больше, ей бы это не удалось.
      Потом до края дотянулась и рука Гвенни, а поскольку все они еще оставались очень легкими, девочки не только смогли выбраться на облако сами, но и затащили туда Че.
      – Спасибо, – сказал им кентавр. – Я уж боялся упасть. Крылья так устали, словно мне отродясь не случалось летать. Хотя… – он замотал головой.
      – Крылышки отдохнут, и все будет в порядке, – торопливо заверила его Дженни. – Ты так устал, потому что тебе пришлось поднимать нас с Гвенни, да еще и Сэмми. С таким грузом тебе точно летать не случалось. Но теперь мы на месте, и можем спокойно поискать, где тут… – девочка подняла глаза и от изумления онемела.
      Остальные, включая кота, тоже разинули рты.
      Прямо перед ними высился Безымянный замок. Будучи облачного цвета и, видимо, сложенным из облачных камней, он тем не менее выглядел вполне солидным и прочным сооружением. У него имелось все, что необходимо настоящему замку: стены, башни с флагами, контрфорсы, амбразуры и тому подобное. Имелся даже ров: чего-чего, а воды на облаке хватало. Над высокими шпилями искрились молнии, что тоже было возможно на облаке.
      Сэмми, не теряя времени, поспешил к подъемному мосту. Который, стоит отметить, было опущен, а опускные решетки ворот подняты. Создавалось впечатление будто в замке ожидали гостей, хотя в это верилось с трудом. Откуда здесь могли знать о каверзе Горбача и о том, что им удастся забраться в такую даль и высь?
      Теперь вот думай, как вернуться назад, да еще с яйцом птицы рок.
      Подъемный мост при всем своем облачном виде легко выдержал их вес: правда, надо признать, что весили, они в настоящий момент не ахти как много, но это сооружение выдержало бы и нагрузку посолиднее. Из любопытства Дженни наклонилась и постучала по мосту пальцами: на ощупь поверхность походила на губчатую, прочную и упругую кору.
      Судя по огромному холлу, в замке мог бы обитать великан. Под стать холлу была и величественная, но тоже совершенно пустая пиршественная зала. Друзья свернули в боковой коридор, но туда выходило такое множество дверей, что, заглядывая в каждую, они потеряли бы уйму времени.
      – Сэмми, найди птицу рок, – велела Дженни.
      Кот рванул вперед, и ей не оставалось ничего другого, как припустить следом, стараясь не терять из виду его хвост. Что оказалось нелегко, поскольку Сэмми мчался по петляющим коридорам, переходам и лестницам, неуклонно поднимаясь наверх. Видимо, обычную для замков широкую центральную лестницу здесь заменяло множество маленьких, скрытых в самых неожиданных местах.
      – Эти лестницы, судя по высоте ступеней, рассчитаны примерно на такой рост, как у нас, – заметил на бегу Че, – в отличие от главных ворот и холла, явно предназначенных для великана. Интересно, в чем тут дело?
      – Может быть, мы идем по лестницам, предназначенным для слуг? – предположила Гвенни.
      – Все возможно, только пока нам никто не встретился. Ни хозяева, ни слуги, ни великаны, ни карлики. Похоже, здесь вообще никого нет, – сказал кентавр.
      – Не считая птицы рок, – поправила его Дженни, и тут же у нее возникло весьма неприятное подозрение. – Послушай, а чем эти птицы питаются?
      – Клюют тех, кого сцапают, – ответил Че. – Ой, ты хочешь сказать, что она склевала всех здешних обитателей?
      – Но птица рок слишком велика, чтобы ловить кого-то по таким коридорчикам да комнатушкам, – резонно сказала Гвенни. – К тому же, устроив охоту на обитателей замка, она неизбежно учинила бы здесь беспорядок, а тут вроде бы все в порядке.
      – Видимо, дело в чем-то другом, – промолвила Дженни, несколько успокоившись. – Возможно, хозяева замка просто его покинули. Мы же не знаем, когда он был построен. Не исключено, что замок опустел сотни лет назад.
      Тем временем лестница вывела их на галерею, опоясывающую огромный зал. С этого кругового балкона им открылось впечатляющее зрелище: в центре зала высилось гранитное гнездо, на котором восседала исполинская птица, чьи перья отливали металлом. Из-под ее огромного тела виднелся краешек сверкавшего, как драгоценный камень, переливавшегося всеми цветами радуги яйца.
      – Если даже краешек его так прекрасен, – восторженно выдохнула Гвенни, – то каково же оно целиком?
      – Наверняка потрясает воображение, – сказал Че.
      Но присмотревшись к птице, друзья отметили, что она не шевелится, даже не дышит.
      – Знаете, – сказал через некоторое время Че, – птица, как я понимаю, не настоящая. Это просто скульптурная композиция «Яйцо меж роком и твердью». Ну что ж, тем легче нам будет это яйцо забрать.
      Обнаружив ведущие вниз сходни, друзья спустились к подножию гнезда и убедились, что догадка кентавра была верна. Перед ними высилась исполинская статуя, выполненная с невероятным искусством. Лишь полная неподвижность позволяла отличить эту птицу от живой.
      – А как выкатить отсюда яйцо? – просила Гвенни. – Оно ведь такое здоровенное, что ни в одну дверь не пролезет.
      – А ведь точно! – ахнула Дженни. – Но как они сами это все сюда затащили?
      – Смотрите, – Че указал на огромное отверстие на потолке. – Предполагается, что эта дыра обеспечивает композиции ситуационное правдоподобие.
      – Че, – покачала головой Гвенни, – опять ты понес кентаврскую заумь. Ну что, скажи на милость, означает это твое ситу.., пра.., даже не выговорить!
      – Я хотел сказать, – смутился Че, – что авторы статуи хотели, чтобы все выглядело, как взаправду. Как будто птица может взлетать с гнезда и прилетать обратно. Для чего и оставили в потолке отверстие!
      – Так или иначе, – сказала Дженни, – эта дырка позволяет нам с помощью волшебной палочки вынести яйцо из замка Ну а потом мы спустим его на землю.
      – Для начала нужно извлечь его из-под птицы, – указала Гвенни – Сделаем так, – предложил Че. – Ты приподнимешь птицу с помощью палочки, а я щелкну яйцо хвостом, чтобы оно стало легким Потом мы с Дженни заберем яйцо из гнезда, а ты опустишь птицу на место.
      К делу приступили без промедления Достав волшебную палочку, Гвенни направила ее на исполинскую птицу, и та плавно поднялась вверх Яйцо предстало перед спутниками во всем своем блистающем великолепии Дженни никогда не доводилось видеть ничего прекраснее. Она и представить себе не могла, что простое яйцо может производить столь ошеломляющее впечатление Хотя, конечно же, это было не просто яйцо, а произведение искусства.
      Часть скульптурной композиции – Дженни, наша очередь действовать, – сказал Че и легонько хлестнул яйцо хвостом.
      В то же мгновение оно озарилось исходящим откуда-то из центра ярким светом. Испускаемые им лучи не слепили, но сообщали радужный оттенок волосам, коже и одежде. Все трое вдруг почувствовали себя важными персонами: так бывает со всяким, кто искупается в лучах славы – О и – испуганно воскликнула Гвенни. И было отчего Доселе неподвижная птица рок расправила крылья, приподнялась и уставилась на них сердито сверкающими глазами.
      И в это же самое время огромные потолочные панели сдвинулись, закрыв небо и путь к отступлению. Послышался стук закрывающихся ворот и скрип механизма поднимающегося моста. Похитители яйца оказались запертыми в замке наедине с разгневанным чудовищем.
      Теперь Дженни поняла, что остальные обитатели замка, видимо, угодили в ту же ловушку. В их помещениях им ничто не грозило, но их манило яйцо, а прикосновение к нему пробуждало страшную птицу. Такова была ловушка Безымянного замка. Не удивительно, что в Ксанфе о нем почти ничего не знали.
      Но вот гнусный гаденыш Горбач откуда-то разузнал о западне и решил погубить сестру. Согласно его подлому, трусливому замыслу она должна была не только не выдержать испытания, но и вовсе не вернуться в Горб.

      Они обнаружили себя в сумрачной пещере. Яне с Окрой стояли на каменной плите, а Мела оказалась у самой кромки воды. Куда и плюхнулась, не сумев удержать равновесия. А плюхнувшись, принялась ругаться и отплевываться, поскольку вода была пресной.
      К счастью, Окра не мешкая вытащила ее за руку, но одежда русалки промокла насквозь.
      – Чудное место, – пробормотала Яне. – Что это такое?
      Окра с Мелой проследили за ее взглядом и увидели груду костей и черепов, над которыми со свода пещеры свисали подозрительно наблюдавшие за ними летучие мыши. Настроенные, судя по виду, не слишком доброжелательно. Хуже, впрочем, было другое: в глубине пещеры на уступе находилось заполненное драгоценными камнями драконье гнездо. А в гнезде сидел дракон.
      Разинув пасть, он приподнялся и плотоядно уставился на неожиданных гостей. Потом его взгляд упал на обтянутую влажной тканью грудь Мелы, и дракон застыл.
      Русалка опустила глаза. Похоже, дракона заворожили вовсе не ее соблазнительные формы, а два сверкавших, как бриллианты, опала. Неужто чудовище решило присоединить камни к своей коллекции?
      – О, похоже у нас гости, – послышался вовсе не драконий голос.
      Мела подняла голову и увидела за спиной дракона большого змея с человеческой головой. То есть одного из нагов.
      – Ты, наверное, Налдо, брат принцессы Нады! – с облегчением воскликнула она.
      – Он самый, – кивнул змей. – Но тебя я не знаю, Как ты попала сюда, в логово дракона Кондрака?
      – Кондрака? – в ужасе переспросила Мела.
      – Так зовут здешнего хозяина, – подтвердил принц. – А ты ожидала найти тут кого-то другого?
      – Он убил моего мужа! – вскричала Мела. – Убил и похитил огневодный опал!
      Дракон потупился. Налдо посмотрел на него и, видимо, поняв, что тот хотел сказать, заговорил снова:
      – Да, но ведь он вернул тебе твой камень и добавил к нему другой, так что теперь у тебя имеется уникальный комплект. Таким образом, Кондрак извинился за то прискорбное происшествие. Камни он узнал сразу, хотя тебя никогда прежде не видел.
      – Да, я получила два камня вместо одного, – вынуждена была признать Мела, – но все равно из-за этого Кондрака оказалась в затруднительном положении. Не вздумай он в тот раз поджарить моего мужа, мне не пришлось бы сейчас искать нового и таскаться по суше на этих не очень-то удобных ногах. Она приподняла край юбки и осторожно, так, чтобы не открылись трусики, показала эти самые ноги.
      – Так ты что, решила искать мужа в логовище дракона? – осведомился Налдо, лукаво приподняв бровь.
      – Нет. Не совсем. Вышло так, что у нас трех имелись Вопросы к Доброму Волшебнику, но он невесть почему отвечать отказался и направил нас к твоей сестре Наде.
      А она к тебе. Здесь мы оказались благодаря одному демону, который переправил нас магическим манером. Но уж поверь, что встречаться с драконом Кондраком мне хотелось не больше, чем плюхнуться в противную пресную воду.
      – Ага, значит ко мне вас направила сестра, – промолвил Налдо. – В таком случае, я должен оказать вам гостеприимство. Кондрак, – обернулся он к дракону. – Наша гостья промокла. Не найдется ли у тебя сухой человечьей одежды, ты ведь вроде бы одежды не ешь.
      Дракон окинул русалку пристальным взглядом и исчез, а через некоторое время появился, держа в зубах женскую одежку.
      – Вот возьми, – сказал Налдо, взяв одежду в руки, и показал Меле. – Наряд не шикарный, но сойдет, пока не высохнет твой собственный. Бери. Я брошу, а ты лови. Можешь переодеться в какой-нибудь укромной пещерке, а потом мы поговорим. Мне кажется, нам будет о чем поговорить.
      Окра поймала на лету брошенную им одежду и передала Меле. Комплект состоял из мохнатого зеленого лифчика, белой шелковой нижней юбки и пары шлепанцев.
      Забравшись в укромный уголок, Мела разделась, вытерлась, натянула запасные сухие трусики и надела новую одежду. Глазомер у дракона оказался что надо, все вещи подошли точно по ее фигуре.
      – Неплохо, – с удовлетворением заявила она, вернувшись в пещеру, – А что это за вещи?
      Налдо перевел ее вопрос дракону и, выслушав ответ, сказал:
      – Эротический комплект. Вязаный лифчик из морских водорослей в сочетании с юбкой в стиле либидо и классическими белыми тапочками создает неподражаемый ансамбль. Эти вещи принадлежали одной исключительно сексуальной красавице с чрезвычайно утонченным вкусом.
      Мела предпочла промолчать: уточнять, какова именно была на вкус та сексуальная красавица, ей почему-то не хотелось.
      Дракон тем временем свесил с уступа хвост и одну за другой поднял всех трех женщин в свое гнездо. Внутри все искрилось, переливалось и сверкало от обилия изумительных самоцветов. Мела не могла не признать, что вкус (и не только гастрономический) у Кондрака есть.
      – Вижу, Кондракова коллекция тебе нравится, – заметил Налдо.
      – Впервые вижу, чтобы что-то на суше могло сравниться по красоте с морскими глубинами, – вздохнула русалка.
      Дракон фыркнул.
      – А вот Кондрак говорит, что ты так же прелестна; как кипящая лава только что извергшегося вулкана, – перевел Налдо.
      – Не может быть, – смутилась польщенная Мела. – Разве что он рассматривает меня как лакомство.
      – Ну, не без того, конечно, – благодушно согласился наг, свернувшись в кольцо и подняв над змеиным телом человеческую голову. – Нужно относиться к чужим вкусам и пристрастиям с пониманием. Именно в силу прискорбного непонимания Кондрак поджарил твоего мужа, и он вовсе не хочет ссориться с тобой. Вообще-то, мы с ним сидели, играли в кости (благо костей тут сколько угодно) и говорили о политике. Нас объединяет вражда с гоблинами, к тому же он получил важное сообщение от крылатых чудовищ. Никаких гостей мы не ждали, а когда вы появились, мне подумалось, что наша встреча может иметь определенную цель.
      – Вот как? – заинтересовалась Мела.
      – Именно. А твои слова убедили меня в этом еще больше. Добрый Волшебник ничего не делает просто так, и раз он послал вас к моей сестре, а она ко мне, на то должны быть причины. Давайте все официально представимся друг другу и постараемся выяснить, что же именно свело нас вместе. Хозяин этой пещеры дракон Кондрак, а я Налдо, принц нагов.
      – Я Мела, морская русалка. Окра у нас огрица, а Яне – человек. Окре хочется стать Главным Действующим Лицом, а для этого необходимо избавиться от эльфессы Дженни. Ну а Яне пытается узнать свою судьбу.
      Все представленные обменялись кивками, но когда Мела обернулась, чтобы представить Яне, та шепнула:
      – Как порядочная девушка не могу молчать. Этот Налдо не сводит глаз с твоего зада.
      Мела провела рукой по названной части тела и установила, что юбка (видать, такова была особенность стиля либидо) задралась, приоткрыв самый краешек трусиков.
      Поняв, что Налдо увидел их, русалка залилась краской и торопливо одернула юбку). Все-таки с хвостом хлопот не в пример меньше.
      Однако одернутая сзади юбка стала задираться сбоку, да и тапочки норовили разъехаться, в результате чего ее ноги стали видны опять же до самых трусиков. Бедная русалка не знала, на чем сосредоточиться, то ли на разговоре, то ли на борьбе со своенравной и невесть чего добивающейся одеждой. В прежние времена ее ничуть не заботило, кто там что у нее видит, но ведь тогда она не носила трусиков. Теперь ей приходилось соблюдать сухопутные обычаи, а в таком наряде это было весьма непросто.
      – – А что за интересные новости от чудовищ? – спросила между тем Окра.
      – А как думаешь, почему Нада послала нас к тебе? – поинтересовалась одновременно с ней Яне.
      – Я постараюсь ответить на оба вопроса, – откликнулся Налдо, отведя глаза от того, что, как надеялась Мела, он толком не рассмотрел. – Но сперва мне хотелось бы узнать о вас чуточку побольше. Окра, почему ты считаешь, что избавление от безобидной девочки улучшит твое положение?
      – Потому, что ее выбрали Главным Действующим Лицом вместо меня. Если ее не станет, роль освободится и достанется мне.
      – Ага, а зла ты ей, стало быть, не желаешь?
      – С чего бы это? Мне только и надо, чтобы она убралась подальше и освободила причитающееся мне место.
      – Правильно ли я понимаю: представься тебе возможность занять желаемое положение, ты оставила бы эту Дженни в покое?
      – Ну, пожалуй, что так. Но если выбирать нужно из нас двоих, я склонна предпочесть свои интересы.
      – Ясно. А ты, Яне. Что там насчет твоей судьбы?
      – Да то, что я спросила об этом Волшебника, который переправил меня к твоей сестре, а та к тебе. Вот я и думаю, может, тебе на сей счет что-нибудь известно. Я-то точно ничего не знаю.
      – То есть сама ты своей судьбы не знаешь, но надеешься на меня?
      – А что мне остается? Раз нас переправили к тебе, на тебя и приходится надеяться. Профессор Балломут, похоже, знает, что тут к чему, но он вроде Доброго Волшебника. Оба долдонят что-то насчет контрпродуктивности.
      Так что кроме тебя нам рассчитывать не на кого.
      Налдо кивнул маячившей на змеиной шее человеческой головой.
      – Да, пожалуй, вы правы. Отвечу на оба вопроса. Насчет известия: нам сообщили, что крылатый кентавр Че попал в беду. Крылатые чудовища приглядывают за ни№, но они не имеют права вмешиваться в происходящее. А между тем, если не принять срочных мер, Че может погибнуть. Вместе со своими спутницами, гоблиншей Гвенни и эльфессой Дженни.
      – Опять эта Дженни! – воскликнула Окра. – А мне и не надо, чтобы она уцелела.
      – А что нам за дело до какого-то, кентавра и гоблинши? – спросила Яне.
      Налдо мрачно улыбнулся, и Мела про себя отметила, что его человеческое лицо довольно красиво. Как и змеиные кольца тела, только иной красотой – Я задал себе тот же вопрос, особенно когда узнал, что в эту компанию затесалась гоблинша, – промолвил принц. – Мы, наги, испокон века не ладим с гоблинами.
      Однако эта девочка может стать первой в истории женщиной-гоблинатором, а это, в свою очередь, способно несколько улучшить нравы и обычаи гоблинов. Что же до Че, то он находится под особым покровительством птицы Симург, и случись с ним неладное, она сильно разгневается Это не стоит допускать, потому что она запросто может дать нашему мирозданию исчезнуть, заменив его на новое, где ей не будут досаждать.
      Мела смекнула, что в определенной степени все это может касаться и их, поскольку они являются хоть и маленькой, но неотъемлемой частью этого мироздания. И исчезать вместе с ним никому неохота Но это ничуть не проясняло вопроса о том, какая связь между ними и неведомой им компанией Че.
      – Послушай, – сказала русалка. – У нас полно своих забот, а из тех, кого ты назвал, мы до сих пор слышали только про Дженни. Совершенно непонятно, почему твоя сестрица направила нас сюда: мы к той компании отношения не имеем и помочь ей ничем не можем.
      – Это как сказать, – улыбнулся Налдо. – Я мог бы попробовать убедить вас с помощью логики, однако воздержусь от этого, тем паче что вы женщины, а женская логика – вещь особая. Поэтому скажу просто мне кажется, что я могу способствовать разрешению всех проблем к вашему удовольствию Но взамен попрошу вас помочь мне разобраться с моей.
      – Ты можешь решить наши проблемы? – возбужденно переспросила Яне.
      – Представь себе, могу. Но не стану, пока вы не сделаете кое-что для меня. Помогите выручить кентавра Че.
      Мне кажется, с этой целью Добрый Волшебник и направил вас к Наде, а через нее сюда.
      – Но коли так, почему нельзя было сразу направить нас к тебе? – спросила Яне.
      – Возможно, Мела не захотела бы отправляться в логово Кондрака, – ответил Налдо. – А ты, – он, посмотрел на Окру, – едва ли была бы рада поспешить на выручку Дженни.
      – Я и сейчас не рвусь ее вызволять, – буркнула огрица.
      – Но ведь ты, как я понял, рвешься стать Главным Действующим Лицом, – напомнил ей принц. – Точно так же, как Яне не терпится узнать свою судьбу, а Меле заполучить мужа. А я – так уж получилось – имею возможность помочь всем вам исполнить свои желания. Правда, за плату, но надеюсь, не столь высокую, как та, что взимает Добрый Волшебник. Вы не будете служить мне целый год, а только поможете выручить Че и его спутниц. При этом вам нет необходимости испытывать к ним добрые чувства Мела, Окра и Яне переглянулись. Русалке услышанное не слишком понравилось, но по здравому размышлению выходило, что если Налдо и вправду может помочь, то имеет смысл пойти ему навстречу. По глазам спутниц она поняла, что они придерживаются того же мнения.
      – Так и быть, – сказала она. – Мы согласны, хотя и считаем, что это нечестно.
      Налдо пожал плечами: учитывая, что тело у него было змеиное, выглядело это своеобразно.
      – По моему, – сказал он, – цена вовсе не чрезмерна.
      Тем более что в вашем положении вряд ли стоит торговаться.
      С этим спорить не приходилось.
      – Хорошо, что мы должны делать? – сказала Мела.
      – Вы должны пойти к Симург и сказать ей, что Роксана собирается съесть Че.
      – К Симург! – в ужасе воскликнула Мела. – Но к ней никто не смеет соваться!
      – Не совсем так, – указал Налдо. – Туда не смеют соваться крылатые чудовища. Все прочие остерегаются делать это из-за менад и Пифона. Но мне кажется, что три девицы, пребывающие в крайней нужде, смогут одолеть эти препоны. Итак, вам надлежит пойти на Парнас и рассказать Симург об угрозе. Потом возвращайтесь, я сдержу свое обещание.
      Мела знала, что у нагов принято держать слово, и в искренности принца не сомневалась. Другое дело, что задание казалось ей трудноосуществимым.
      – Положим, мы отправимся к Парнасу, – сказала она, – но загвоздка в том, что эта гора высится к югу от Провала, а мы нынче находимся с севера. Путь туда, с учетом переправы через пропасть, займет столько времени, что, боюсь, птица рок успеет сто раз склевать тех, за кого ты так хлопочешь.
      – Если идти пешком, то конечно, – согласился Налдо, – но это легко поправить. Сейчас мы выберемся по этому каналу из пещеры, и Кондрак соберет крылатых чудовищ, а они отнесут вас куда надо.
      – Что? – взвизгнула Мела. – Опять лезть в паршивую пресную воду?
      – Иначе отсюда на выбраться, – покачал головой принц. – Надеюсь, плавать вы все умеете?
      Мела переглянулась с подругами. Те кивнули.
      – Невелика хитрость – плавать, – сказала русалка. – Но поди поплавай в этой человечьей одежде.
      – Вы можете раздеться, – сказал Налдо. – Мы с Кондраком ничего не имеем против.
      – Как раз раздеться-то мы при вас и не можем, – возразила русалка. – Вы не должны видеть наши.., короче, не должны, и все тут.
      – Давайте я превращусь в змея, – предложил принц. – Ограничения, о которых вы говорите, не распространяются на животных, так что можно будет считать, будто никто ничего не нарушил.
      Меле эта логика показалась сомнительной, но весомых возражений у нее почему-то не нашлось. Поэтому принц принял змеиное обличье, а все три спутницы разделись, а потом сняли трусики и остались обнаженными, как нимфы. Сложив вещи, они вопросительно посмотрели на змея.
      Змей подтолкнул что-то мордой – как оказалось, веревочную лестницу. Мела сбросила ее с уступа и убедилась, что она прочно закреплена наверху и достает до самого пола пещеры. Должно быть, по ней обычно поднимались наверх драконовы гости. Конечно, представить себе дракона в роли гостеприимного хозяина было не так-то просто, но, с другой стороны, почему бы и нет. В конце концов, известная роковая ссора Кондрака с русалом Руссом, та самая, которая привела к утрате огневодного опала, произошла во время игры в «Огонь – Вода – Песок». Хотя для каждого разумного морского обитателя было очевидно, что вода гасит огонь, песок вытесняет воду, а огонь растапливает песок, дракон почему-то пребывал в уверенности, будто все наоборот: огонь выпаривает воду, вода покрывает песок, а песок тушит огонь. В результате каждый из игроков решил, что противник мухлюет, а за такое, как известно, бьют. Вот до чего доводят азартные игры в сочетании с мужским упрямством и мужской драчливостью. Впрочем, нельзя не признать, что у мужчин имеются и некоторые достоинства: иные из них способны сделать жизнь женщины интересной. Конечно, далеко не в той мере, в какой делает интересной жизнь мужчины женщина, но что тут поделаешь. В жизни и в любви редко находится место справедливости.
      Спутницы по очереди спустились по лестнице к темной воде, над которой вились, видимо, являвшиеся стражами пещеры летучие мыши. Змей соскользнул в воду, и они последовали за ним. Мела сделала это скрепя сердце: силы ей давала лишь надежда заполучить мужа. Когда все закончится, она вернется в море, и уж тогда никто и ни за что не затянет ее в пресную воду.
      Змей плыл впереди, женщины гуськом за ним. Потом он нырнул в заполненный водой тоннель, и Мела последовала его примеру. В тоннеле плавали зубастые и очень злобные с виду рыбы, и русалка пожалела, что не имеет хвоста, который позволил бы ей скоренько от них убраться. Но этого не потребовалось: кусачие страшилища не нападали, видимо, получив на сей счет указания от Кондрака. Гнездо дракона охранялось и с суши, и с воды, и с воздуха. Впрочем, демон сумел переместить спутниц прямо в пещеру, да и гоблины в свое время ухитрились прорваться к драгоценностям. Видимо, неприступных крепостей не существует.
      Проплыв подводным проходом, они оказались в большой пещере. Попавший туда посторонний в жизни бы не сообразил, что здешний водоем представляет собой вход в драконье логовище. Мелу больше удивляло то, что Кондрак, дракон огнедышащий и крылатый, без труда пользовался водным путем. Впрочем, она не считала себя крупным специалистом по драконам. Кроме того, почему бы некоторым летучим огнеметам не уметь плавать, коль скоро представители морского народа, хоть и без удовольствия, но разгуливают по суше.
      На поверхности стоял день, и спутницам пришлось одеться. А поскольку первоначальная одежда Мелы так и не высохла, ей пришлось опять натянуть лифчик из морских водорослей, а поверх трусиков надеть склонную задираться юбку. Лифчиком она была вполне довольна и даже подумывала оставить его себе, когда все закончится. Он ей подходил и по фасону, и по размеру, и по материалу – как-никак морское изделие. А вот юбчонка, похоже, могла поставить ее в затруднительное положение. Она все время норовила задраться и показать то, чего показывать не следовало. Ну а тапочки безусловно подыгрывали юбке.
      Оказалось, что выход из пещеры расположен над отвесным склоном, но прежде чем Мела успела задуматься, как же спуститься вниз, к пещере подлетел грифон. Чудовище с орлиной головой и львиными лапами зависло перед лазом, но широкие крылья не позволяли ему залететь внутрь.
      – Хватайся за его лапы! – сказал ей Налдо, снова принявший облик нага. Поднятый грифоньими крыльями ветер красиво ерошил его волосы.
      – Я.., ээ… – растерянно пролепетала русалка…
      – Не бойся, грифоны дали обет защищать кентавра Че, и кроме того Кондрак договорился с ними, чтобы они доставили вас к горе Парнас. Каждый грифон может нести только одну женщину, и этот, его зовут Грегори, понесет тебя. Возьмешься за лапы, а он подтянет тебя и посадит на спину.
      Нельзя сказать, чтобы слова принца развеяли опасения Мелы, знавшей, что грифоны очень любят всячески терзать таких соблазнительных русалочек, как она. Однако ей следовало подать пример спутницам. Кроме того, коварная юбка уже начала задираться, а тапочки разъезжаться, грозя усадить ее перед грифоном в излишне соблазнительную позу. Подвергать же чудовище лишнему искушению определенно не стоило. Руководствуясь этими соображениями, Мела усилием воли подавила в себе страх, шагнула на самый край уступами, потянувшись, схватила чудовище за передние лапы.
      Грифон взмахнул крыльями и сорвал русалку с уступа. Болтаясь в воздухе, словно язычок колокольчика, она испытала смертельный страх, но прежде чем успела завизжать, чудовище рывком перебросило ее через орлиную голову, так что она, совершив кульбит, приземлилась прямо на львиную спину.
      Переведя дух, Мела решила, что кричать не стоит. Она сидела верхом на грифоне, и теперь, как бы высоко ни задралась юбка, трусиков ее не мог увидеть никто.
      Вцепившись в пышное оперение грифоньей гривы, русалка оглянулась и с облегчением увидела позади еще двух летящих грифонов: один нес Окру, а другой – Яне.
      Взмахивая мощными крыльями, грифоны стремительно неслись на юг. Когда (это случилось на удивление скоро) внизу замаячил Провал, русалка попыталась углядеть пещеру, через которую они проникли в царство демонов, но заметить что либо с такой высоты и на такой скорости было трудно. А вот профессору Балломуту удалось в одно мгновение перенести их из мира демонов в логовище дракона. Вот уж с кем бы ей не хотелось поссориться, так с этим профессором!
      Грифоны тем временем набрали еще большую скорость Внизу огромным ковром расстилался Ксанф с его лесами, реками, полями и озерами. Одно из озер напоминало по форме рот с подставленными для поцелуя губками. Мела тут же узнала Чмок-Поцелуй, где совсем недавно побывала. К югу от озера тянулась линия Люблю-реки, вверх по течению которой поднялась Окра. Следуя вдоль русла, грифоны добрались до другого, более крупного озера. Вне всякого сомнения, то было озеро Огр-Ызок, где обитали донные прокляторы и на берегах которого (о чем свидетельствовал пример Окры) можно было встретить отбившихся от своих огров. Затем крылатые чудовища повернули на юго-запад, промчались над непроходимыми джунглями и, когда впереди замаячила вершина горы, пошли на снижение. Летающие существа не рисковали приближаться к Парнасу, и Мела уже настроилась на то, что ее со спутницами ждет долгий нелегкий путь пешком. Однако, приземлившись, грифоны не ссадили женщин, а продолжили бег к горе на четырех ногах. Русалка поняла, почему Кондрак обратился за помощью именно к этим существам: имея четыре лапы, они могли передвигаться по земле с тем же проворством, что и по воздуху, а стало быть, имели возможность доставить путниц поближе к подножию.
      Наконец грифоны остановились: ступить на Парнас никто из них не осмеливался. Слезая с Грегори, Мела расчувствовалась настолько, что в порыве благодарности чмокнула его в орлиный клюв. Золотистые перья грифона стали красными как свекла, к чему русалка отнеслась с пониманием: ее шаловливая юбчонка тоже порой заставляла ее краснеть. Впрочем, не исключено, что грифон побагровел исключительно по причине невозможности со вкусом расклевать ее нежную плоть Так или иначе грифоны улетели, оставив Мелу, Окру и Яне у подножия горы, путь к вершине которой был чреват опасностью встречи со злобными менадами и чудовищным Пифоном. Прежде чем двинуться вперед, русалка решила свериться со своим справочником, чтобы лучше представлять себе характер угрозы.
      – Просто так взять да подняться у нас не получится, – объявила она. – Менады настолько дикие женщины, что всех, кто им попадается, разрывают на части. А тех, кто не попадается им, пожирает Пифон. Правда, на горе живут еще и музы, но они ни во что и не вмешиваются.
      К тому же нам надо не к ним, а к Симург, которая гнездится на самой вершине.
      – Возможно, если я как следует огрею одну из этих менад, им расхочется нас разрывать, – предположила Окра.
      – Но они не нападают по одной, – резонно сказала Мела. – Огреешь одну – нападут другие. Ты, может быть, и отобьешься, но меня или Яне за это время уже раздерут.
      – А нет ли на горе зачарованной тропы? Или просто такой, возле которой не караулят эти страшилища? – спросила Окра.
      – Наверняка есть! – с воодушевлением заявила Яне. – Вот найдем ее и спокойненько пойдем наверх, не боясь ни менад, ни Пифона.
      Не разделявшая подобного оптимизма Мела хотела было возразить, но передумала. Другого выхода, кроме как лезть на гору, у них все равно не было, так зачем же прежде времени пугать спутниц? Много ли радости от того, что, перед тем как оказаться разорванными или проглоченными, они будут дрожать от страха? Конечно, если верить Окре, с Главными Действующими Лицами ничего дурного не случается, но русалка сомневалась в том, что может причислить себя к последним. И то сказать – разве Главное Действующее Лицо могло бы остаться без мужа? Таким образом, ни одна из спутниц не имела гарантии безопасности. Конечно, им ничего не стоило отказаться от рискованного задания и повернуть назад, но поступить так значило потерять надежду на исполнение их желаний.
      Думая обо всем этом, русалка не могла отделаться от мысли, что Налдо поступил с ними жестоко. Ему следовало не беречь свою змеиную шкуру, а отправиться на гору самому. Возникшее было предположение, будто никаких ответов у него нет, и все его обещания не что иное, как надувательство, Мела отбросила. Наги славились честностью, а принц просто обязан являться лучшим представителем своего народа, поэтому, скорее всего, он не собирался нарушать условия сделки. Что не делало саму сделку менее жестокой.
      Окра и Яне с воодушевлением искали подходящую тропу, но Мела участвовала в этом без особого рвения. Будучи старше и опытнее, русалка знала, какие тяжкие удары обрушивает порой жизнь на беззащитных женщин.
      Взять хотя бы утрату мужа! Но она решила, что лучше оставить этих бедняжек в блаженном неведении, чем огорчать их раньше времени.
      Некоторое время девушки без толку суетились у подножия, но неожиданно Окра радостно воскликнула:
      – Нашла! Нашла! Здесь невидимая тропа!
      – Вот здорово! – с восторгом вскричала Яне.
      – А как ты ее нашла, невидимую-то? – спросила Мела.
      – Я ее унюхала, – с гордостью объявила огрица, указывая на непроходимые заросли топорщившей иголки ежевики.
      – Туда нельзя, мы все исколемся! – возразила Мела.
      – Нет там никакой ежевики, одна видимость. Иллюзия, благодаря которой настоящая ежевика сюда и не суется, думает, будто место уже занято. Этим тропа и хороша: раз никто ее не видит, значит, никто ее и не стережет.
      Вряд ли менадам, какими бы дикими они ни были, захочется оказаться исколотыми иголками. Думаю, тропа идет до самой вершины.
      Мела осторожно прикоснулась пальцем к ощетинившемуся иглами кусту, но рука ее не ощутила никакой преграды. Перед ними действительно находилась мастерски сработанная иллюзия, маскировавшая превосходную тропу.
      Окра двинулась вперед первой, Мела последовала за ней, а замыкала цепочку радостно улыбавшаяся Яне. Да и как ей было не радоваться, ведь это она выразила уверенность в существовании удобной тропы. И оказалась права! Теперь ей казалось, что все пойдет как по маслу, а русалка не хотела лишать ее этой иллюзии. По ее наблюдениям, все лишавшиеся последних иллюзий почему-то становились не слишком приятными в общении.
      Благодаря острому огрскому нюху, Окра легко следовала всем изгибам невидимой тропы, тогда как любой, не обладавший столь великолепным чутьем, наверняка на первом же повороте вломился бы в настоящую ежевику.
      Сама невидимая тропа была ухоженной, ухабов или колдобин, не считая иллюзорных, на ней не попадалось, а вот кто ее проложил и поддерживал в порядке, оставалось тайной.
      Миновав около трети пути к вершине, спутницы услышали истошные вопли, а вскоре увидели стоявшую на поперечной тропе дикую женщину, издававшую их. Совершенно обнаженная, с великолепной фигурой, она походила бы на нимфу, если бы не искаженное гримасой ярости лицо и не буйное облако всклокоченных волос. Вопль ее вовсе не был криком испуга: этим звериным воем она созывала своих соплеменниц на охоту.
      – Бежим! – крикнула Мела, надеясь только на то, что менады не увидят невидимую тропу.
      К счастью, так оно и вышло. В то время как русалка и Яне устремились за Окрой, дикие женщины бросились им наперерез и оказались в самой гуще вовсе не иллюзорной ежевики. Они огласили склон криками, но на сей раз в них слышались не только злоба, но и боль. Попробуйте-ка продираться голышом сквозь колючие кусты, которые вдобавок так и норовят взять вас в ежовые рукавицы. Видимо, им не нравилось, когда их царапают да колют, хотя сами они проделывали такое с другими с превеликим удовольствием. Поразмыслив, можно было припомнить и еще кое-кого со схожим отношением к жизни, но Мела этим заниматься не стала.
      Так или иначе дикие женщины не могли обнаружить тропу, а ломясь сквозь кусты, отстали и вскоре скрылись из виду Сами беглянки тоже изрядно запыхались, однако, не будучи уверенными в том, что окончательно оторвались от преследовательниц, еще долго не сбавляли шагу.
      Когда стало ясно, что менады их не догонят, все еще не верившая в удачу Мела вспомнила, что у Пифона вроде бы тоже неплохое чутье. Однако везение, обычно выпадающее на долю Главных Действующих Лиц, сопутствовало им и дальше, словно кто-то что-то слегка напутал в сценарии. Никто больше не потревожил их до тех пор, пока тропа не уперлась в отвесную каменную стену. Стена эта, похоже, опоясывала всю гору так, что обойти ее было нельзя.
      Следовало найти способ взобраться на эту крутизну.
      – Может быть, Окра выбьет в камне ступеньки, – предложила Яне. Мела хотела было сказать, что такое невозможно, но вовремя вспомнила: огры-мужчины крошат камень с легкостью Конечно, до мужчины Окре далеко, но все-таки она огрица. Удалось ведь ей остановить на Железной горе дракона.
      – Пусть попробует, – согласилась русалка.
      Окра примерилась, нанесла удар – и в камне образовалась выбоина. Осмелев, огрица ударила посильнее, отбив изрядный осколок.
      – Получается! – удивилась она. – Вот уж не думала.
      – Наверное, ты просто никогда раньше не пробовала, – заметила Яне.
      – Точно Боялась кулаки отбить, ведь по нашим огрским меркам они у меня слабенькие.
      – А возможно, ты не знаешь своей истиной силы, – сказала Яне. – Мне кажется, что для наших надобностей ее вполне хватит.
      – Не исключено, – согласилась Окра и, закусив губу, взялась за дело с таким рвением, что обломки и щебень полетели во все стороны.
      Довольно скоро ей удалось выдолбить в стене некое подобие грубой лестницы: цепляясь за выступы руками и упираясь ногами, они могли подняться наверх. Мела не могла не признать, что в этой огрице есть толк.
      С помощью ступеней подруги одолели отвесный участок и выбрались на склон, тянувшийся к подножию росшего на вершине горы исполинского дерева. Прямо над ними высилось Древо Семян.
      Осторожно приблизившись, спутницы узрели сидевшую на ветке птицу со сверкавшим в лучах вечернего солнца переливчато-радужным оперением. Обернувшись, птица окинула новоприбывших взглядом, и Мела ощутила нечто среднее между сильной нервозностью и легкой паникой.
      – КТО ВЫ, ДЕРЗНУВШИЕ ПОДНЯТЬСЯ НА МОЮ ГОРУ? – прозвучало в ее сознании.
      – Мы девы, попавшие в затруднительное положение… – начала Мела.
      – ТЫ НЕ ДЕВА, МОРСКАЯ РУСАЛКА, – прервала ее птица. – ТЫ БЫЛА ЗАМУЖЕМ И ОВДОВЕЛА.
      – Я.., имела в виду.., э.., хотела сказать.., две девы и женщина. Мы пришли сообщить тебе нечто важное.
      – ТРИЖДЫ ЛИЦЕЗРЕЛА Я РОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ ВСЕЛЕННОЙ, – отозвалась Симург. – ЧТО ЖЕ, ПО ТВОЕМУ МНЕНИЮ, МОЖЕТ СТОИТЬ МОЕГО ВНИМАНИЯ?
      – Мое мнение тут ни при чем, – ответила Мела. – Но Налдо послал нас к тебе, чтобы сообщить, что… – она заколебалась, но тут же собралась и продолжила, – что Роксана собирается съесть кентавра Че.
      Выпалив это русалка вздохнула с облегчением.
      – ЧТО? – сила мысли птицы едва не сбила трех женщин с ног.
      – Роксана… – начала было снова Мела.
      – Я ПОНЯЛА ТЕБЯ, ОТВАЖНОЕ СОЗДАНИЕ. ЗЛА, БЕЗУСЛОВНО, ДОПУСКАТЬ НЕЛЬЗЯ, НО ПРЕЖДЕ ВСЕГО МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ УЗНАТЬ ПОБОЛЬШЕ О ВАС.
      КАК ВЫШЛО, ЧТО ВЫ СТАЛИ ВЕСТНИЦАМИ?
      – Мы втроем явились к Доброму Волшебнику с Вопросами, но он, вместо Ответа, отослал нас к принцессе нагов Наде, которая препроводила к своему брату Налдо, а тот сказал, что поможет нам, если мы передадим тебе это известие. Таким образом…
      – КАК НАЛДО ПРОЗНАЛ О РОКСАНЕ?
      – Его друг дракон Кондрак проведал об этом от крылатых чудовищ. Но им не позволено летать на Парнас, и…
      – ПОНЯТНО. А С КАКИМИ ВОПРОСАМИ ОБРАТИЛИСЬ ВЫ К ВОЛШЕБНИКУ?
      – Ну, я лично спрашивала, как заполучить подходящего мужа. В том смысле, чтобы был красивый, и умный, и мужественный и, само собой, принц…
      – МОГУ ОБЕЩАТЬ, ЧТО ТОТ, КТО СТАНЕТ ТВОИМ МУЖЕМ, БУДЕТ ОБЛАДАТЬ ЧУВСТВОМ ЮМОРА.
      – Ну, при наличии у него тех качеств, которые я перечислила, можно смириться и с этим, – хмуро отозвалась Мела, но тут же сообразила, что значат слова птицы, и возликовала. Выходит, муж у нее все-таки будет. Ради такого известия стоило лезть на любую гору.
      – А ТЕПЕРЬ Я ХОЧУ ПОЗНАКОМИТЬСЯ С ТВОИМИ СПУТНИЦАМИ.
      Огромная голова птицы повернулась к Яне и (Мела даже подумала, что это ей померещилось) моргнула.
      Словно от удивления. Это было непонятно: что в милой, дружелюбной, но ничем особым не примечательной девушке могло привлечь внимание могущественного магического существа?
      – КТО ТЫ, ПО-ТВОЕМУ, ТАКАЯ? И ЧТО, ПО-ТВОЕМУ, ТЕБЕ НУЖНО?
      – Я.., по-моему.., меня зовут Яне. Меня воспитали мымры, и мне очень хотелось бы узнать свою судьбу. Хочется верить, что она будет хорошей.
      – ОНА НИЧУТЬ НЕ ХУЖЕ ЛЮБОЙ ДРУГОЙ. НО ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ПОДОЖДАТЬ СВОЕЙ ОЧЕРЕДИ.
      СПЕРВА ТЫ ДОЛЖНА БУДЕШЬ КОЕ-ЧТО СДЕЛАТЬ.
      – Правда? А что?
      – ГОВОРИТЬ ЭТО СЕЙЧАС, НЕВИННАЯ ДЕВА, БЫЛО БЫ КОНТРПРОДУКТИВНО.
      – То же самое я слышала и от Доброго Волшебника, – скуксилась Яне. – И от демона Балломута. Принц Налдо утверждает, будто он что-то знает, но что именно, не говорит. Ни мне, ни моим спутницам. Это дискриминация (она блеснула словечком, подцепленным от Перебрала) или что-то другое?
      – ИЛИ ЧТО-ТО ДРУГОЕ, – подтвердила, усмехнувшись клювом, Симург и перевела взгляд на Окру.
      – А ТЫ?
      – Я огрица Окра, – ответила та. – Желаю одного: избавиться от эльфессы Дженни, чтобы сделаться Главным Действующим Лицом.
      – А ВМЕСТО ЭТОГО ТЕБЕ ПРИХОДИТСЯ ЕЕ СПАСАТЬ. ЗАБАВНО.
      – Вот именно. Чепуха какая-то, – буркнула Окра, и Мела испугалась, как бы это не рассердило птицу. Но та, похоже, ничуть не обиделась.
      – НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ЭТО ТВОЙ ПУТЬ. А СЕЙЧАС ПОДОЙДИ, Я ОСЕМЕНЮ ТЕБЯ.
      – Это как?
      – СЕМЕНАМИ, КАК ЖЕ ЕЩЕ?
      Вырвав клювом из крыла сверкающее перо, Симург коснулась им головы огрицы. Мела не увидела в этом действе никакого смысла: на ее взгляд, с Окрой ничего не произошло.
      – СЕЙЧАС ТЫ ПОЛУЧИШЬ ДВА СЕМЕНИ. ОДНО ОТДАШЬ РОКСАНЕ. ПОДСТАВЬ ЛАДОНЬ.
      Птица качнула дерево, и в раскрытую ладонь упало круглое семечко.
      – ЭТО СЕМЯ ВРЕМЯНИКИ. РОКСАНА ПОЙМЕТ, ЗАЧЕМ ОНО НУЖНО. А ТЕПЕРЬ ПОДСТАВЬ ДРУГУЮ РУКУ.
      Второе семечко оказалось цилиндрическим, заострявшимся на одном конце.
      – ЭТО СЕМЯ РАКЕТНИКА. ОНО ПЕРЕНЕСЕТ ТЕБЯ С ПОДРУГАМИ КУДА НАДО. ЗАЛЕЗАЙТЕ ВНУТРЬ.
      – А… – растерялась Окра, но договорить не успела.
      Семя начало стремительно увеличиваться в размерах.
      Скоро оно уже не умещалось в руке, и огрице пришлось опустить его плоским концом на землю. Однако оно продолжало расти, пока не вымахало настолько, что вполне могло вместить всех трех спутниц. Кожура была полупрозрачной, благодаря чему они видели, что внутри имеется свободное пространство. Сдвинув панель люка, они забрались в семечко: там было тесновато, но разместиться удалось. Люк за ними закрылся сам собой, превратив это чудное семя в темницу.
      Но прежде чем Мела успела по-настоящему испугаться, в нижнем конце этой штуковины громыхнул взрыв.

      Гвендолин в ужасе воззрилась на гигантскую птицу.
      Погнавшись за яйцом, они оказались в западне, лицом к лицу с исполненным праведного гнева чудовищем. Положение казалось безвыходным.
      – Разбегайтесь в разные стороны! – крикнул Че. – Она не сможет схватить всех разом.
      Идея показалась стоящей. Гвенни метнулась в одну сторону, Дженни в другую, а сам кентавр щелкнул себя хвостом и взмыл в воздух. Однако гоблинша заметила, что все трое продолжали слегка искриться. Попав под облучение яйца, они не могли спрятаться, поскольку их выдавало свечение.
      После недолгого колебания птица сосредоточилась на кентавре. Взлететь она не могла, для этого даже огромный зал был слишком тесен, но ей того и не требовалось. Настичь добычу она могла в несколько шагов.
      Дрожа от страха, Гвенни смотрела, как разъяренная мать, которую они приняли за статую, надвигается на крохотного кентавра, стараясь загнать его в угол. У Че не было возможности ни улететь, ни скрыться в боковых коридорах, поскольку и крыша зала, и все внутренние двери замка оказались наглухо закрытыми.
      Ему оставалось одно: уворачиваться от гигантского клюва.
      – Но разве птица рок не считается крылатым чудовищем? – крикнула Дженни с противоположной стороны зала. – Как она может нападать на Че, если они все поклялись его охранять!
      Девочка была права, однако птица, по всей видимости, придерживалась иной точки зрения. Видимо, когда ее сородичи приносили клятву, она на церемонии отсутствовала. Да и то сказать, скорее всего, эта клуша сидит на своем гранитном насесте не одну сотню лет: связи с внешним миром у нее нет, и о требовании Симург ей ничего не известно. И они, увы, не могут убедить ее не есть крылатого кентавра, потому как птицы рок, надо думать, по-человечьи не понимают. Может, через годик-другой до нее дойдут «новости» из Ксанфа, но для них это уже не будет иметь значения.
      «Но если птицу нельзя переубедить, то, может быть, ее удастся отвлечь?» – промелькнуло в голове Гвенни.
      Не теряя времени, девочка метнулась назад к центру зала, навела палочку на яйцо и, заставив его приподняться над гнездом, крикнула:
      – Эй, птичка! Сейчас заберу твое яичко!
      Огромная голова мигом повернулась к ней, и из жуткого клюва вырвался свирепый крик. Похоже, эта птица человеческий язык знала.
      Чудовище шагнуло по направлению к Рвении.
      – Стой на месте, – крикнула девочка, – не то отпущу яйцо. Оно упадет на пол и разобьется, пол-то здесь каменный.
      Птица задумалась. Вообще-то ее порода не отличается богатым воображением. Однако мозги ее медленно, с усилием, но работали, а результат этой работы Гвенни смогла увидеть с помощью линзы. В виде движущейся ментальной картинки.
      В центре картинки находилось подвешенное над гнездом сверкающее яйцо, а по обе стороны от него птица и девочка с палочкой в руках. Потом птица бросилась на девочку и проглотила ее: яйцо упало и разбилось на тысячу осколков. Даже на тысячу и один.
      Картинка накренилась, пошла рябью и исчезла. Вероятно, птицу такой вариант развития событий не устроил.
      Когда картинка возникла снова, птица на ней бросилась не к девочке, а к яйцу.
      – Не надо, Роки! – с этими словами Гвенни повела палочкой, и яйцо отплыло по воздуху от гнезда.
      Картинка снова истаяла и сменилась новой. На ней предстала только птица, причем в каком-то странном, несколько искаженном виде.
      – Наверное, ее зовут не Роки, – подсказала Дженни, тоже видевшая эти картинки благодаря свой линзе.
      – Рокфеллер? – попробовала Гвенни, но изображение затуманилось еще пуще. – Рокабилль? Рокфор? Рококо?
      Толку не было.
      – Попробуй женские имена, – подсказала Дженни.
      – Рокель?… – изображение сделалось отчетливее. – Роксана?
      Птица на картинке стала такой же, как наяву. Имя было угадано.
      – Ты можешь с ней общаться? – спросил Че, приземлившись на почтительном расстоянии. – Тогда попробуй разговорить ее, может быть, она перестанет на нас бросаться – Послушай, Роксана, – сказала Гвенни. – У нас в мыслях не было тебя обидеть: ты сидела так неподвижно, что мы приняли тебя за статую. И яйцу вредить никто не собирается, оно нужно мне на время, чтобы стать вождем.
      Одолжи ненадолго, а мы потом вернем.
      Мысленная картинка Роксаны взорвалась осколками, один из которых пролетел так близко от Гвенни, что ей пришлось уклониться. Видимо, это означало, что яйца взаймы не дают.
      – Тебе что, легче будет, если я его кокнув – выкрикнула Гвенни.
      Птица переступила ногами, не отступая, но и не приближаясь. Похоже, ситуация сделалась тупиковой. Угроза разбить яйцо удерживала Роксану от расправы над незваными гостями, но если оно будет разбито, птица даст волю своей ярости.
      К тому же и ей самой яйцо требовалось целым. Но выпускать их отсюда с добычей Роксана явно не собиралась.
      – Слушай, Роксана, – промолвила Гвенни, желая выиграть время и разрядить обстановку. – А откуда у тебя вообще взялось такое яйцо? Неужто ты сама его снесла?
      В ответ возникла очередная движущаяся картинка.
      Юная Роксана, с каждым взмахом ярко оперенных крыльев преодолевая огромное расстояние, летела над Ксанфом по направлению к вызвавшей ее любопытство высокой горе.
      – Что ты видишь? – поинтересовался Че.
      – Здоровенную гору, увенчанную двумя пиками, – ответила Гвенни. – На вершине ее растет огромное дерево, а у подножия стоит храм.
      – Это Парнас, – заявил Че. – Летать туда строго-настрого заказано.
      – А на дереве, – продолжила девочка, – сидит птица, размером с птицу рок, но радужной окраски. Роксана летит прямиком к ней, видать, приняла за кого-то из сородичей.
      – Это наверняка Симург! – воскликнул кентавр. – Старейшее существо в Ксанфе, трижды созерцавшее рождение и закат Вселенной. Но она не позволяет приближаться к своим владениям.
      Увы, заговорившись и увлекшись картинкой, и девочки, и кентавр забыли о бдительности. И птица не преминула этим воспользоваться: один миг, и Че оказался прижатым к полу когтистой лапой.
      Сначала обе девочки испуганно завизжали. Но быстро перестали, потому что понимали, что визгом дела не поправишь.
      – А ну отпусти его, не то твоему яйцу каюк! – крикнула Гвенни, угрожающе взмахивая палочкой.
      Но Роксана на этот блеф не купилась и показала новую картинку. Яйцо разбивается, и от Че остаются кровавые ошметки.
      Положение оставалось безвыходным, однако чаша весов несколько склонилась в пользу птицы, которая отнесла Че к стоявшей у стены клетке, засунула внутрь и захлопнула клювом дверцу. Че попытался открыть ее, но это ему не удалось. Маленький кентавр не пострадал, только вот оказался взаперти. Выхода Гвенни не видела, а потому решила возобновить разговор. Вдруг ей все-таки удастся понять, чего эта Роксана хочет, и как-то с ней договориться.
      – Роксана, а чем закончилась твоя встреча с Симург, – спросила она, предусмотрительно подвесив яйцо над самым краем гнезда. В случае падения оно бы непременно разбилось, причем содержимое пролилось бы на пол. А для падения была достаточно опустить палочку.
      Или уронить.
      Роксана понимала, что, бросившись на эту девочку, она неминуемо загубит свое сокровище. Правда, – ничто не мешало ей сцапать другую.
      – Дженни, не подпускай птицу к себе, – предупредила Гвенни.
      – Постараюсь, – ответила та и нырнула под лестницу, где ее трудно было схватить.
      Тем временем снова сформировалась картинка. Роксана, по наивности и юношескому неведению, летела прямо к Симург. Радужная птица развернулась ей навстречу и… тут картинка уподобилась настоящему сну. Гвенни стала воспринимать все так, будто это происходило с ней самой, причем ничуть этому не удивилась. Такова уж природа снов: что бы в них ни происходило, пусть даже полнейшая бессмыслица, воспринимается все, как должное. Во всяком случае до пробуждения. Итак, Гвенни показалось, будто она летит над горой Парнас.
      Присмотревшись, девочка обнаружила, что в действительности гора сложена из гигантских свитков и книг.
      Они были потрепанными и запачканными, прямо из обложек росли кусты и деревья, так что со стороны углядеть эти книжки было непросто. Само их наличие девочку не удивило: в конце концов, все знали, что Парнас является обителью муз, а уж они-то наверняка написали целую гору книжек. Роксану ни музы, ни книги не интересовали: она лишь отметила про себя, что вся эта писанина пропала впустую.
      Затем Симург слегка повела одним пером, и в тот же миг крылья Роксаны утратили подъемную силу. Она махала ими изо всех сил, но тщетно: ей едва-едва удалось приземлиться, не разбившись о землю. К которой она – невесть каким способом – оказалась прикованной, ибо взлететь снова, как ни силилась, не могла.
      Птица заковыляла по склону горы, сшибая на ходу деревья. Ноги с непривычки устали, и, приметив пруд, она забралась туда, чтобы их охладить. А заодно решила и попить. Как и поступила, немало удивившись тому, что прохладная вроде бы жидкость, почему-то ее согрела.
      Правда, потом Роксана сообразила, что забрела в винный источник, причем вокруг этого источника сновали крохотные женщины, вроде бы из людского племени. По непонятной причине они пытались наскакивать на Роксану, которая, впрочем, воспринимала это с одобрением: плохо ли, если еда сама в рот лезет. Поймав одну из них клювом, чтобы рассмотреть поближе, птица несколько удивилась тому, что женщина оказалась обнаженной:
      Роксана полагала, что одежда так же характерна для людей, как оперение для птиц. Впрочем, добычу это не портило: птица для лучшего вкуса обмакнула женщину в вино и с удовольствием проглотила. Это место начинало ей нравиться: пусть она не могла отсюда улететь, но смерть от голода и жажды ей не грозила.
      Дикие женщины не прекращали безумных попыток напасть на нее, так что Роксана налопалась до отвала.
      Обожраться сильнее ей случилось лишь раз в жизни, когда она и ее друг Роки слопали на двоих жирного сфинкса. Тогда они отяжелели настолько, что, несколько дней не могли взлететь, и спали на земле. Но еда того стоила.
      Отдохнув, Роксана решила подняться в небо. Она расправила крылья, несколько раз взмахнула ими и подпрыгнула в воздух, но тут же плюхнулась в пруд. Дикие женщины сдуру опять бросились к ней, так что пришлось склевать еще парочку. Выкупавшись и нахлебавшись вдоволь согревающего вина, она выбралась на берег, отряхнулась и снова попыталась оторваться от земли. Тот же плачевный результат. Ей удалось поднять лишь огромную тучу пыли.
      И тут появился большой змей. Очень большой. Настолько большой, что мог считаться не едой, а противником. Роксана изготовилась к бою.
      – Успокойся, – сказал он на птичьем языке. – Я не драться пришел, а дать тебе совет.
      – А где ты нашему языку выучился? – удивилась Роксана.
      – Меня, чтоб ты знала, зовут Пифон Парнасский и я говорю на всех языках, потому как моя обязанность ограждать эту гору от посторонних. А посторонние, они на каких только языках не лопочут. Так вот, менады сообщили, что ты доставляешь им беспокойство.
      – Это те, которые голые? Они вкусные, надо только в вино обмакнуть.
      – Не спорю, но они тоже охраняют гору, поэтому нельзя допустить, чтобы они все повывелись. А то ты так расклевалась, что скоро мне ничего не останется. Будь добра, поумерь свой аппетит.
      – Я бы с радостью, но пока я здесь, мне надо кем-то питаться, а убраться отсюда не получается, потому что крылья не поднимают Я приметила тут у вас на вершине птицу своей породы и хотела познакомиться, но тут со мной приключилось что-то чудное.
      – Это не твоя соплеменница, а птица Симург, древнейшее, чтобы ты знала, существо во всем Ксанфе. Она восседает на Древе Семян, ограждая его и гору от непрошеных гостей с воздуха. Особливо от крылатых чудовищ.
      Ты сунулась без спросу, вот она тебя и заземлила.
      – Ну, это уж слишком! Я всего-то и хотела, что познакомиться. Откуда мне было знать, что она такая привереда.
      – Ну вот, зато теперь знаешь.
      – Ага, только радости мне от этого мало. Слушай, может поговоришь с ней, чтобы она сняла свое заклятие и отпустила меня восвояси. Мне совсем неохота иметь дело с такой врединой.
      – Симург вовсе не вредина, просто у нее много забот, и она серьезно относится к соблюдению правил. А незнание закона не освобождает от ответственности.
      – Так что же мне теперь на всю жизнь оставаться заземленной?! – возмутилась Роксана. – Я же, в конце концов, птица! Птицам положено летать!
      – Я таких вопросов не решаю, – ответил Пифон. – Подай Симург прошение: может быть, она снизойдет к твоему неведению и отменит заземление.
      Так и получилось, что Роксана дотопала пешком до вершины Парнаса и у подножия Древа Семян предстала перед Симург.
      – ЗА НАРУШЕНИЕ ПРАВИЛ ТЫ ПРИГОВАРИВАЕШЬСЯ К ОТРАБОТКЕ, ОТБЫВ КОТОРУЮ, ПОЛУЧИШЬ СВОБОДУ, – прозвучал в ее сознании могучий голос хранительницы Семян. – ТЕБЕ НАДЛЕЖИТ ОТПРАВИТЬСЯ В БЕЗЫМЯННЫЙ ЗАМОК И ВЫСИДЕТЬ ТАМ ЯЙЦО.
      – А где этот замок? – спросила Роксана, но Симург лишь повела пером. И в тот же миг птица рок оказалась в замке, на гранитном гнезде.
      Яйцо было прекрасным, только вот из него ничего не вылуплялось. Птица рок потеряла счет времени, однако полагала, что находится на верном пути к освобождению, Ведь теперь она строго соблюдала все предписания; в частности, ела только тех, кто намеревался приблизиться к;яйцу. А такие находились: одни заявлялись поодиночке, другие целыми компаниями. Когда пришельцев оказывалось несколько, Роксана запирала их в клетках про запас.
      Промежутки между визитами бывали разными, иногда весьма продолжительными, по это не имело значения:
      Роксана попросту погружалась в сон. Служба была не слишком обременительной, но все же порядком поднадоела, и птица с нетерпением ждала, когда все закончится.
      – Сколько времени ты здесь находишься? – поинтересовалась Гвенни.
      Роксанна прикинула, и выяснилось, что по человеческим меркам ей довелось просидеть на гнезде не одно столетие. Впрочем, во сне время летело незаметно; так что сказать точнее было трудно.
      – А ты не знаешь, кто построил этот замок? – спросила девочка. – И кто снес яйцо?
      Но этого Роксана не знала и задаваться такими вопросами не собиралась. Ей хотелось одного: выполнить задание и снова получить возможность летать. А не умничать, рискуя снова рассердить Симург.
      – Но именно по указу Симург кентавр Че находится под защитой крылатых чудовищ, – сказала Гвенни. – Той самой Симург, которая заземлила тебя и отправила сюда на отсидку. Склевав его, ты рассердишь ее так, что дальше некуда.
      Роксана, разумеется, ничего на сей счет не знала, потому как с давних времен безвылазно сидела в замке, а перед тем как съесть очередного пришельца, ни о чем его не расспрашивала. А сейчас резонно полагала, что верить невесть кому на слово у нее нет ни малейших оснований.
      Гвенни озадаченно покачала головой. Соображения птицы не были лишены резонов, и девочка плохо представляла себе, как можно ее переубедить.
      И тут в зале послышалось негромкое пение. Птица, полностью сосредоточившаяся на Гвенни и подвергавшемся опасности яйце, не обратила на это внимания, а вот гоблинша сразу поняла, в чем дело. Дженни пустила в ход свою магию. Ее пение переносило в сон любого, кто этого пения не замечал. Таким образом, на Гвенни чары подействовать не могли, а вот Роксана должна была оказаться в их власти.
      Благодаря своей линзе Гвенни прекрасно видела, как формируется сон. Над головой прятавшейся под лестницей Дженни возникло нечто вроде облачка. Потом внутри возникло изображение: прелестный, как и большинство видений Дженни, пейзаж с горами на заднем плане и чудесными лужайками, деревьями, источниками и цветами – на переднем.
      Гвенни даже пожалела, что сейчас не может позволить себе войти в этот сои. Поступить так значило бы перестать следить за волшебной палочкой. Это привело бы к падению яйца, после чего птице рок не осталось бы ничего другого, как уничтожить пришельцев. Конечно, девочка могла сначала опустить яйцо вниз, но тогда птица забрала бы его и, уже ничего не опасаясь, поймала их с Дженни по очереди. Оставалось одно: наблюдать сон со стороны.
      Тем временем в своем собственном сне появилась сама Дженни. Эльфесса (это относилось к числу любимых ее занятий) гуляла среди цветов, стараясь не наступить ни на один. Наклонившись к пурпурному цветку страсти, она понюхала его, но осторожно, потому как девочкам, даже причастным к Заговору взрослых, не рекомендуется увлекаться такими вещами.
      Затем во сне объявился кот, как и наяву, дремавший рядом с Дженни. Более того, над его головкой тоже возникло маленькое облачко: ему снилось, будто он спит и видит сон. Детали разглядеть не удавалось: возможно, это тоже был сон о том, что он спит и видит сон о том, что спит.., и так до бесконечности.
      Следующей на цветочной поляне возникла весьма удивленная с виду Роксана. Облачко над ее головой показывало два разделенных диагональной чертой равно достоверных изображения. На одном птица находилась в Безымянном замке, а на другом посреди дивного луга, рядом с маленькой эльфессой. И она не знала, чему верить.
      – Привет, Роксана, – произнесла во сне Дженни.
      Гвенни этих слов, разумеется, не слышала, но видела, как подружка раскрыла рот, и догадалась, что она может сказать.
      – Где я? – недоуменно спросила Роксана. Она могла говорить с Дженни напрямую, поскольку во снах все барьеры исчезают, и все существа могут общаться беспрепятственно.
      – Ты в моем сне, – ответила Дженни. – Здесь лучше, чем в действительности, потому что в действительности все как положено, а у меня тут – как хочется.
      – Для меня нигде нет ничего хорошего, потому что хочется мне одного – летать, – буркнула Роксана.
      – Так за чем дело стало, – сказала Дженни. – Здесь ты можешь летать, сколько заблагорассудится.
      Роксана с сомнением покачала головой, но все же решила попробовать. Расправила крылья, подскочила… – и взвилась в темно-голубое небо. Спустя мгновение она уже затеяла игру в пятнашки с пролетавшим мимо облачком.
      Но наблюдать за дальнейшим развитием сна Гвенни было некогда: Дженни предоставила им возможность освободиться, и было бы непростительной глупостью этой возможностью не воспользоваться. С помощью палочки она осторожно опустила яйцо в гнездо, спрятала палочку в котомку и подбежала к находившимся у стены клеткам. Они находились высоко над ее головой, поскольку были рассчитаны на огромный рост Роксаны. Чтобы добраться дотуда, Гвенни пришлось лезть по стене, но, к счастью, цепляться за облачную кладку было довольно удобно.
      К тому же, с того момента как Че хлестнул ее хвостом, прошло не так много времени, и она оставалась довольно легкой.
      Оказавшись вверху, девочка оглянулась, чтобы убедиться, что эльфийский сон не прервался. Все было в порядке: наяву Дженни сидела под лестницей, а Роксана стояла рядом с гнездом, а в висевшем между ними облаке сна царили восторг и веселье. Птица делала петли и кувыркалась. Ее преисполняла радость, ведь она веками оставалась заземленной, даром что пребывала в воздушном замке, витавшем в облаках. Наслаждаясь вновь обретенной способностью летать, птица вовсе не стремилась покинуть чудесный сон.
      Добравшись до дна клетки, где сидел кентавр, она ухватилась за край, подтянулась и, оказавшись лицом к лицу с Че, спросила:
      – Слушай, как открывается эта штуковина?
      – Увы, – печально вздохнул он. – Дверца завязана Гордиевым узлом.
      – Чем? – не поняла девочка.
      – Гордиевым узлом. Он волшебный, и развязать его может только тот, кто завязал. То есть никто, кроме самой птицы рок.
      – А почему он так чудно называется?
      – Кто его знает? Наверное, потому, что он очень гордится своей неразвязываемостыо.
      – Но как же мне тебя освободить?
      – Никак. Боюсь, что и Дженни ты спасти не сможешь. Подумай о том, как удрать самой.
      – Ну уж нет! – возмутилась девочка. – Каким я буду вождем, если начну с того, что брошу в беде ближайших друзей. А может… – она присмотрелась к узлу, – попробовать его разрезать?
      – Ну не знаю…
      Гвенни оглянулась через плечо. Сонная идиллия продолжалась, но Дженни не могла удерживать Роксану во сне вечно. Решившись, гоблинша вытащила из котомки нож и полоснула по узлу.
      Тот завизжал, как зарезанный, и ослепительно вспыхнул. Роксана встрепенулась, пробудилась и, прежде чем Дженни успела спрятаться, схватила ее когтями и потащила к клетке.
      – Беги! – крикнул Че, обращаясь к Гвенни.
      Та отпустила решетку, упала на пол (она еще оставалась легкой, так что приземление оказалось терпимым), метнулась в сторону и спряталась за камень. Впрочем, Роксане было не до нее: птица зашвырнула Дженни в клетку рядом с Че и заново завязала узел. Теперь за решеткой оказались уже двое.
      Чтобы хоть как-то приструнить Роксану, Гвенни должна была вернуть себе контроль над яйцом. Она устремилась к нему, на бегу вытаскивая из торбы палочку, но птица, ноги которой были гораздо длиннее, легко ее опередила. Но подскочив к яйцу, Роксана не уселась на него, а вытащив невесть откуда облачный шнур, привязала его к гнезду Гордиевым узлом. Теперь поднять его над гнездом не представлялось возможным, а само гнездо было намертво вделано в пол. Гвенни лишилась последней возможности как-либо повлиять на птицу. Причем произошло это из-за того, что она, поддавшись панике, стала прятаться, вместо того чтобы воспользоваться палочкой сразу, как только спрыгнула с клети. Похоже, в данном случае Гвенни не продемонстрировала качеств настоящего вождя, но, впрочем, обстоятельства складывались так, что шансов им сделаться у нее оставалось немного. Правда, переживала девочка не столько из-за этого, сколько из-за друзей, попавших в беду, как ей казалось, по ее вине.
      Покончив с узлом, птица уставилась на Гвенни, а потом прыгнула к ней. Гоблинша непроизвольно взмахнула палочкой и (она сама этого не ожидала) подбросила Роксану в воздух и отшвырнула к стене. И в той, и в другой (и в стене и в птице) образовалось по вмятине, а мысленная картинка запестрела закорючками, главным образом вопросительными и восклицательными знаками. Роксана просто не могла понять, что с ней случилось.
      Похоже на то, что у Гвенни снова появился шанс. Поскольку летать птица не могла, в воздухе она оказывалась совершенно беспомощной. Возможно, если как следует поколошматить ее о стенку, она таки образумится?
      Поднявшись с пола, птица снова двинулась на Гвенни.
      На сей раз она не прыгала, а перемещалась шагом, но это ей не помогло. Девочка снова подняла ее и шмякнула о стенку.
      Что послужило ей уроком, но не так, как на то надеялась девочка. Растопырив когти, Роксана вонзила их в облачный пол, так что поднять ее стало невозможно, и направилась к девочке, отцепляя поочередно то одну, то другую ногу.
      Но Гвенни и тут нашла выход: она бросилась вперед, прямо к той ноге, которой птица в данный момент цеплялась за пол. Удивленная Роксана выпростала когти, чтобы схватить девочку, но та оказалась проворней и успела пустить в ход палочку. Но теперь она не стала бросать противницу на стену, а оставила ее в подвешенном состоянии, так что та не могла двинуться.
      В определенном смысле можно было сказать, что Гвенни взяла Роксану в плен, но толку от этого было меньше, чем могло показаться. Во-первых, она не могла удерживать пленницу на весу вечно (надо же ей иногда спать, да и мало ли что…), а во-вторых, ей следовало вернуться с яйцом в Горб в течение дня. Что было бы нелегко сделать, даже сумей она отделаться от птицы, завладеть яйцом и вызволить друзей. После стольких отчаянных действий с той и с другой стороны, положение как было безвыходным, так им и осталось.
      Неожиданно прямо перед носом Гвенни возникло туманное облачко, которое, уплотнившись, приобрело очертания привлекательной женщины в одеянии, призванном всячески подчеркнуть соблазнительность ее фигуры. Напоследок сформировалось и лицо, которое оказалось знакомым.
      – Метрия! – воскликнула Гвенни. – Ты что здесь делаешь?
      – Гоблинша Гвендолин, – откликнулась демонесса, опускаясь на пол. – Я могла бы обратиться к тебе с тем же спросом.
      – С чем?
      – С купоросом, допросом, просом…
      – А, с тем же вопросом.
      – Неважно, – поджала губы Метрия. – Я-то здесь по делу, а насчет тебя думала, что вовсю чешешь домой, чтобы сделаться там губернатором.
      Гвенни решила не исправлять губернатора на гоблинатора, тем более что смысл от этого не менялся.
      – Я уже была дома, – сказала она, – а теперь вот прохожу испытание. Мой младший брат подменил конверт с заданием, и мне пришлось отправиться за тем, что «пребывает меж роком и твердью» Пришлось тащиться сюда за этим хрустальным яйцом, но здесь мы попали в переделку.
      – Интересная история. И как скоро ты рассчитываешь управиться с этим делом?
      – Если я не вернусь в Гоблинов Горб в течение дня, то все пропало. Так что придется управиться за день: другое дело, как?
      Демонесса извлекла откуда-то блокнот с ручкой и стала делать какие-то пометки.
      – Я сейчас работаю под руководством профессора Балломута, и мне поручено наметить маршруты экстремального туризма, которые будут пролегать через экзотические места вроде этого. И установить сигнальный буй. Пожалуй, я доложу профессору, что к следующему году все прояснится. Спасибо за консультацию.
      – Что ты прокладываешь? И что собираешься установить?
      – Что надо, то и установлю. На сей раз это никакая не обмолвка, так что можешь не ехидничать. Но значение сказанного я не могу сообщить тебе по цензурным соображениям. Видишь ли, я тоже угодила в переделку. Мне очень хотелось разнюхать, чем таким интересным занимается с нашими Нада, и любопытство свое я в конце концов удовлетворила, но вот незадача – на этом меня подловил профессор Балломут. А с ним, скажу я тебе, лучше не спорить. Так и получилось, что мне удалось выведать первосортный секрет, но разболтать его я – увы! – не могу. Ужас, до чего досадно!
      – Слушай, но раз тебя все одно сюда занесло, не поможешь ли ты нам? Видишь, Дженни с Че заперты в клетке, а я держу на весу Роксану и не знаю, что делать дальше.
      – Вот те на, а разве спасательная команда еще не прибыла?
      – Какая команда?
      – Та, которую Симург пошлет вам на выручку, когда узнает, что тут творится… Какая же еще? Одно любопытно, узнает ли она вовремя. Ну ладно, мне пора.
      – А что, Симург ничего не знает? – выкрикнула Гвенни, но было уже поздно, демонесса дематериализовалась.
      Гвенни осталась одна, наедине все с теми же неразрешимыми проблемами. Никакой возможности спасти друзей и вернуться в Горб с яйцом, да еще и вовремя, девочка не видела.
      Задумавшись, она пришла к заключению, что становиться вождем ей вовсе не обязательно. С чего она вообще взяла, будто годится в вожди? А вот допустить, чтобы ее друзья превратились в птичий корм, нельзя ни в коем случае.
      – Роксана, – сказала она. – Я признаю, что явилась сюда с целью похищения твоего драгоценного яйца. Правда, оно было нужно мне не навсегда, а только взаймы, но все равно я попыталась взять его без спросу. Но раз ты ни в какую не согласна одолжить его, давай договоримся: я поставлю тебя на пол и оставлю в покое яичко, а ты отпустишь моих друзей.
      Птица призадумалась. Гвенни могла видеть ее мысли, и увиденное девочку ничуть не порадовало: на картинке Гвенни засыпала и роняла палочку, после чего Роксана оставалась и с яйцом, и с кормом.
      – Ах ты так! – взъярилась Гвенни. – Как шандарахну об стену!
      Она закружила птицу в воздухе, однако угрозу свою не выполнила. Роксана уже многому научилась: ей ничего не стоило вцепиться в стену когтями и обрести точку опоры.
      Ища выход, Гвенни огляделась по сторонам и обратила внимание на разложенные по полу камни, за одним из которых она недавно пряталась. При внимательном рассмотрении они оказались разложенными весьма затейливым узором: то был сад камней в стиле рококо. Девочка вспомнила, что в изобразительном искусстве и архитектуре птицы рок привержены именно этому стилю, тогда как в музыке решительно предпочитают рок-н-ролл.
      – Смотри, я все твои камни перемешаю! – пригрозила Гвенни. – От всего рококо одно коко останется!
      Птица разозлилась, но уступать не собиралась. Рассерженная не меньше нее, Гвенни навалилась на ближний камень, но для девочки он оказался слишком тяжелый.
      Да и остальные выглядели не легче.
      Конечно, любой камень ничего не стоило сдвинуть с места палочкой, но чтобы сделать это, пришлось бы отпустить Роксану. Увы, ее угроза оказалась неосуществимой.
      Вконец расстроенная Гвенни села на камень. Свечение, пометившее всех троих, когда они попали под лучи яйца, уже сходило на нет, но теперь это уже не имело никакого значения Двое из них были заперты в клетке, а третья решительно ничего не могла поделать.
      Гвенни почувствовала, как к ее глазам подступили слезы.

      К счастью, когда позади ракетного семени прогрохотал взрыв, Окра крепко обхватила Мелу одной рукой, а Яне другой Семя содрогнулось, а потом оторвалось от земли и поднялось в воздух. От страха Мела и Яне зажмурились, а вот огрице не хватило сообразительности и пугливости последовать их примеру, так что она продолжала смотреть сквозь полупрозрачную оболочку Отталкиваясь от выраставшего из его нижней части дымного столба, семя, набирая скорость, взвилось выше Дерева Семян и устремилось к безмятежно прохлаждавшемуся на небе облачку. Смекнув, что странная штуковина настроена двигаться напролом, облачко попыталось убраться с дороги, но не успело. Уже основательно разогнавшееся семя зацепило его край: от удара облачко завертелось, а от незаслуженной обиды расплакалось, оросив землю дождем. Семя, по-прежнему изрыгая огонь и дым, неслось все выше.
      – ОГРИЦА, – раздался в голове Окры голос, – УПРАВЛЯЙ РАКЕТОЙ. НАПРАВЬ ЕЕ К БЕЗЫМЯННОМУ ЗАМКУ.
      – Да где он, замок-то… – начала было Окра, но тут ее взгляд упал на панель с кнопками, возле каждой из которых имелось изображение. Гора с деревом на одной из вершин явно обозначала Парнас, другая, на которой сидело членистоногое со свистком, ту самую гору, на которую забирается посвистеть рак. Гора, похожая на муравейник, в котором, как муравьишки копошились гоблины, безусловно являлась Гоблиновым Горбом. Кудыкину гору огрица узнала потому.., потому что ее ни с чем не спутаешь.
      Помимо гор, рядом со многими кнопками красовались изображения замков: окруженный гниющими трупами замок зомби, замок Доброго Волшебника, возле башни которого восседал старый сварливый гном, замок Ругна, утопающий в пышном саду, и еще один замок, взгромоздившийся на облако.
      Окра задумалась, потом пошевелила мозгами, потом ими же пораскинула, а когда голова ее стала перегреваться, решила остановиться. И остановилась как раз на том замке, который парил на облаке. «Возможно, – решила она, – раз, в отличие от прочих, у него нет имени, то он и есть Безымянный».
      – БЕЗУПРЕЧНОЕ УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ, – послышалось в еще не успевшей остыть голове. – ТЕПЕРЬ НАЖМИ КНОПКУ У СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ИНДИКАТОРА.
      Окра поморщилась, потому как по ее представлениям индюкатор должен был изображать индюка, однако ломать еще не до конца остывшую голову не стала: ясно ведь, что ей нужно именно в замок. А поскольку руки ее были заняты (она по-прежнему удерживала подруг), огрица ткнула в соответствующую кнопку носом.
      Семечко развернулось. Теперь светилось изображение замка, как надеялась Окра – изображение того места, куда они летели.
      – ВЕРНО, – подтвердила ее догадку Симург. ЧАСТЬ ВАШЕГО ЗАДАНИЯ ВЫПОЛНЕНА.
      – Часть… – буркнула огрица. – Хотелось бы знать, как выполнить его целиком Однако Симург ничего больше не сообщила. Вероятно, у нее имелись более важные дела. Да и с какой бы стати такой важной особе интересоваться второстепенным персонажем, огрицей, пригодной лишь к роли сиюминутного инструмента для достижения ее цели.
      Ракета, как назвала семя Симург, летела над поверхностью Ксанфа особым образом… Окра попыталась вспомнить, как это называется, и в ее памяти всплыло роскошное слово горизонтально. Как и многие чудные слова, это имело значение, ничуть не походившее на звучание ни с горем, ни с горением, ни с зонтами оно не было связано ни малейшим образом и означало, что семя не поднимается и не опускается, а остается на одной высоте над стремительно уносящейся назад поверхностью.
      Похоже, спутницы летели на северо-восток: семя перемещалось в направлении, противоположном тому, в котором их несли грифоны, но гораздо быстрее. Вскоре Окра приметила внизу озеро Огр-Ызок и Люблю-реку, по течению которой она вроде бы поднялась. Однако ракета не следовала руслу, а продолжала нестись на северо-восток над джунглями. Наконец, когда внизу показалось море, семя сбросило скорость и остановилось у края облака. Они прибыли на место назначения.
      – Прилетели, – сказала Окра, разжав объятия и освободив подруг. Затем она открыла люк и впустила внутрь свежий воздух. – Можно вылезать, но будьте осторожны. Как я понимаю, мы на облаке.
      – На облаке? – удивилась Яне. – Как на облаке?
      – Семечко оказалось летучим, и прилетело к Безымянному замку, который оказался на облаке, – пояснила Окра и потыкала в вещество под ногами пальцем. – Но облако вроде бы прочное. Раз выдерживает целый замок, так и нас, надо думать, выдержит.
      – Когда внизу семечка громыхнуло, я решила, что мы сгорим, – призналась, вылезая наружу и поправляя волосы, Мела. – И страшно перепугалась: по мне, так лучше уж утонуть.
      – Но ты же русалка. Разве русалки тонут? – удивилась Окра.
      – Конечно, нет. Потому это и было бы лучше.
      Затем они обозрели высившийся перед ними замок.
      Серовато-белый, он не отличался по цвету от самого облака, а по величине мог вместить в себя целое стадо огров.
      Окра подивилась было тому, что тяжесть такой махины не увлекает облако вниз, но потом решила, что тут явно не обошлось без магии, а там, где замешана магия, ничему удивляться не приходится.
      – Роксана где-то внутри, – сказала Мела. – Должно быть, это очень злобная женщина, раз ей приспичило съесть кентавра.
      – А может быть, она демонесса, – предположила Яне.
      – Или огрица, – высказала свою версию Окра. – Мои соплеменницы в большинстве своем куда как свирепее меня.
      – Вот что меня во всем этом тревожит, – хмуро пробормотала Мела. – Ежели эта Роксана ест кентавров, то она может раскатать губу и на людей. Например, на нас.
      – Но ведь мы принесли ей семя времяники, или как там его, – сказала Яне. – Она не должна нас есть…
      Девушка смутилась и осеклась, поняв что ее слова звучат не слишком убедительно.
      – Разве Симург послала бы нас на съедение? – спросила Окра.
      – Не думаю, – промолвила Мела, слегка успокоившись. – Она наверняка уверена, что мы выкрутимся.
      – Может быть, нам поможет это семя времени? – предположила Яне.
      – Это каким манером? – поинтересовалась Мела.
      – Ну, Симург осеменила Окру, то есть', дала ей семена и, видимо, способность их использовать. Сумела же она прилететь на ракете куда надо.
      Окра с сомнением посмотрела на зажатое в кулаке» зернышко. Может, оно на что-то и годилось, но на что именно, у нее не было ни малейшего представления.
      – Попробуй обратиться к нему мысленно, – предложила Мела. – Оно наверняка волшебное, глядишь и отзовется.
      Окра попробовала. Она обращалась к семечку и мысленно, и вслух, но ничего не происходило.
      – Так не пойдет, – сказала Мела. – Нужно не просто обратиться, а попросить его что-то сделать. Что-то, не зря же оно так названо, связанное со временем.
      – А ну, времяника, меня убыстри-ка, – сказала Окра.
      В первый миг ей показалось, что и сейчас ничего не произошло.
      – Есть еще предложения? – спросила она, но спутницы промолчали. Более того, они застыли в полной неподвижности, прекратив даже моргать. Огрица недоуменно огляделась, подошла к краю облака и посмотрела вниз.
      Весь Ксанф тоже пребывал в полном оцепенении.
      Окре потребовалось некоторое время, чтобы сообразить: семя действует. Оно убыстрило ее настолько, что все окружающее стало казаться неподвижным.
      – А ну-ка, семя, замедли мое время, – сказала она.
      В тот же миг Яне с Мелой принялись стремительно дергаться и неразборчиво тараторить высокими визгливыми голосами. Но что там Яне с Мелой: всегда неторопливое солнце понеслось к горизонту как ошпаренное, хотя, как известно, ошпарить кого угодно оно могло и само. Отбрасываемые замком тени удлинились: прямо на глазах наступал вечер.
      Огрица смекнула, что дело не в Ксанфе, а в ней самой, и попросила семечко вернуть ее в нормальное состояние.
      – Ну у тебя и шуточки, – сказала ей Мела. – Сначала начинаешь мельтешить так, что перед глазами размазываешься, а потом застываешь, точно статуя. Это что, магия семени?
      – Она самая, магия времени, – подтвердила Окра. – Так что если эта Роксана, кем бы она ни была, захочет на нас напасть, мы ускоримся, и ей будет нас не сцапать.
      – Интересно, действует ли оно на других? – спросила Яне – Я о том, может ли оно ускорить или замедлить кого-нибудь кроме нас?
      – Сейчас проверим, – сказала Окра, после чего попросила семечко ускорить Яне и замедлить Мелу.
      Девушка превратилась в размытое облако, а русалка в неподвижную статую. Огрица поспешила вернуть их в прежнее состояние. Обсудив результат опыта, они пришли к выводу, что с помощью семени можно воздействовать на кого угодно. В том числе и на загадочную Роксану.
      – А не замедлить ли нам весь замок разом? – пришло в голову Меле. – Вдруг Роксана уже рот раззявила, чтобы слопать Че. Вот пусть и постоит с отвисшей челюстью, пока мы не явимся к нему на помощь.
      – Годится, – согласилась Окра и, повернувшись лицом к замку, велела семени замедлить всех, находящихся внутри Внешне замок не изменился, но подруги понимали, что это обманчивое впечатление. Они направились к воротам, но те оказались закрытыми, а мост через наполненный водой ров – поднятым Лезть в воду не хотелось, тем более что в замковых рвах обычно обитают ровные чудовища. Однако Окра разрешила эту проблему, приказав времянике замедлить воду. Вода застыла, а когда вода застывает, она, как известно, обращается в лед. Ну а перейти ров по льду совсем нетрудно.
      Однако вопрос о том, как попасть внутрь, оставался открытым. Потому что все ставни, решетки и ворота были закрыты.
      – Попробуй проломить дырку, как выбивала ступеньки в утесе, – предложила Яне Окре.
      Огрица нанесла пробный удар и выбила из стены осколок облачной кладки – Материал не слишком твердый, но упругий и прочный, – сказала она. – Пролом сделать можно, но возиться придется долго.
      – А времени у нас в обрез, – вздохнула Мела.
      – А вот и нет, – возразила Яне. – Надо только ускориться, и времени будет сколько угодно.
      Окра, не мешкая, ускорила всю троицу и принялась молотить стену со страшной скоростью. Сначала ей удалось выдолбить в облачной стене углубление, а потом и дырку. Просунув туда руку, огрица отломала несколько кусков и расширила отверстие настолько, что они смогли пролезть вовнутрь.
      Они оказались в облачном покое с запертой дверью.
      Окра открыла ее толчком, но когда подруги прошли в находившийся за ней коридор, дверь захлопнулась. Огрица подергала ручку, но напрасно видимо, эта дверь открывалась только с одной стороны.
      Спутницы двинулись по коридору до следующей палаты, откуда попали в другой коридор. и так далее, и так далее Замок, с его залами, лестницами и переходами, был воистину огромен. И все двери, сквозь которые они проходили, закрывались за их спинами. Правда, последней двери они не дали захлопнуться, заклинив ее подвернувшейся под руку табуреткой. За ней оказалось просторное помещение, видимо, трапезная, со множеством наглухо закрытых выходов. Совершенно пустое – Видимо, все здешние обитатели где-то наверху, – предположила Яне.
      Это походило на правду, а поскольку выламывать двери и возобновлять бесконечное скитание по коридорам никому не хотелось, Окра свалила в кучу столы и лавки, забралась на них и проломила потолок. Не сразу, конечно, но благодаря ускорению достаточно быстро.
      Проделав дыру необходимых размеров, огрица подтянулась и выбралась на пол невероятных размеров зала.
      Просто чудовищного, тем более что посередине, над огромным каменным гнездом, парило самое настоящее чудовище – птица рок.
      Прежде чем начать выяснять, что тут происходит, Окра вытянула наверх своих спутниц. Они оставались ускоренными, тогда как все существа в замке замедленными, так что торопиться всей троице нужды не было.
      Можно было постоять у дыры, осмотреться и обсудить ситуацию.
      – Надо же! – воскликнула Яна – Вот, оказывается, кто такая Роксана. Роксанна, птица рок.
      На полу, чуть ли не прямо под птицей, стояла довольно хорошенькая юная гоблинша с палочкой в руке. Палочка была направлена на Роксану, и, похоже, она и удерживала птицу в подвешенном состоянии. У стены находилось несколько клеток, в одной из которых сидели маленький крылатый кентавр и эльфийская девочка.
      Надо полагать, это был тот самый Че, ради спасения которого их сюда и послали, и пресловутая эльфесса Дженни.
      При виде девчонки, которая отобрала у нее главную роль, глаза Окры сузились. На взгляд огрицы, соперница не отличалась особой привлекательностью для эльфа она была слишком крупной и довольно нескладной, имела потешные заостренные ушки и – вот уж полная нелепица – на каждой руке у нее недоставало по пальцу.
      И кому могло прийти в голову, сделать такое несуразное существо Главным Действующим Лицом?
      – Та, с палочкой, должно быть, гоблинша Гвендолин, – сказала Мела. – Мне доводилось слышать, будто у гоблинов имеется волшебная палочка, позволяющая поднимать предметы в воздух и перемещать их. Наверное, эта Гвендолин удерживает птицу подвешенной, чтобы та ее не склевала.
      – А двух остальных птица сцапала и посадила в клетку про запас, – согласилась Яне. – Может быть, нам стоит сперва освободить их? Выпустим кентавра с эльфессой, а когда и они, и гоблинша уберутся из этого зала через дырку в полу, отдадим семечко птице.
      Мела нашла это предложение весьма разумным. Окра, по правде сказать, сомневалась в целесообразности освобождения Дженни, но благоразумно оставила свои сомнения при себе Ей, как и всем прочим, хотелось выполнить задание и вернуться к Налдо за обещанными ответами.
      Вся троица направилась к клеткам Хотя они находились довольно высоко над полом, добраться до них по стене не составило проблемы. Залезшая наверх первой Окра увидела на дверце клетки вместо замка путаный узел. Развязать его ей не удалось, и огрица, не долго думая, вонзила в него зубы. Узел заверещал, но Окра не обратила на это внимания: надо было сразу развязываться.
      Когда дверца открылась, огрица взяла перекушенную веревку, обвязала ею кентавра и осторожно спустила его на пол: не ронять же бедолагу с такой высоты. Яне и Мела приняли его снизу. Даже зная, что это лишь видимость, обусловленная воздействием семени, они не могли не удивляться тому, как медленно осуществлялся спуск.
      Веревку они отвязали, и Окра выбрала ее вверх, чтобы спустить эльфессу. Конечно, эту никчемную девчонку лучше было бы просто швырнуть на пол, однако огрица опасалась, что подруги такого поступка не одобрят. Другое дело, если завязать узелок небрежно: он развяжется, Дженни брякнется, но никто не сможет доказать, что это не простая случайность.
      Однако как она ни старалась, пальцы, вопреки ее воле, завязывали узел надежно. Сначала Окра не могла понять, в чем тут дело, но потом сообразила: гадкая Дженни и сейчас оставалась Главным Действующим Лицом, а с такими лицами, как известно, ничего дурного не случается. Если они и попадают в затруднительное положение, то непременно ухитряются выпутаться. Вот и сейчас она, Окра, по иронии судьбы вынуждена помогать похитительнице ее роли. Противно, но никуда не денешься!
      Преодолевая отвращение, Окра осторожно спустила эльфессу на пол следом за кентавром. Конечно, избавляться от нее все равно придется, но всему свое время.
      Спрыгнув вниз, Окра перенесла Дженни и Че к отверстию в потолке. Яне спустилась в нижнее помещение, чтобы снять петлю, и огрица переправила недавних пленников туда. Последней они удалили из зала гоблиншу.
      Внизу все находились в безопасности, поскольку птица рок была слишком велика, чтобы пролезть в дырку. Яне осталась со спасенными пленниками замка, а Мела и Окра собрались с духом, чтобы заняться гигантской птицей. Вздумай она напасть, Окра сумела бы ее замедлить, однако, чтобы выполнить поручение Симург, им следовало пообщаться, а это возможно, лишь когда время течет для всех одинаково.
      – Верни нам нормальную скорость! – велела огрица, держа семя на ладони.
      Увы, она не учла того, что освободившаяся от воздействия волшебной палочки птица уже начала медленно опускаться вниз. Когда магия замедления исчезла, Роксана рухнула на пол, как скала Недаром птицы рок называются и по-другому – птицами рух.
      В полу образовалась здоровенная вмятина, а взъерошенная Роксана растерянно заморгала. И то сказать – только что она видела перед собой гоблиншу с палочкой, и вдруг на ее месте оказалась огрица. Птица вполне могла решить, что одна превратилась в другую.
      Так, видимо, она и решила. А потому прыгнула прямо на Окру.
      – Замедли ее! – велела огрица семечку, и Роксана снова зависла в воздухе. Обойдя вокруг птицы, Окра остановилась позади нее.
      – Дело за тобой, – сказала ей Мела, укрывшаяся под ведущей к запертым дверям лестницей. – Держись позади нее и постарайся втолковать ей, зачем мы явились.
      – А если она меня не поймет?
      – Тогда не знаю. Может быть, нам придется оставить птицу замедленной, а семя просто положить на пол. Надо думать, рано или поздно его сила ослабнет, но мы к тому времени уже смоемся из замка.
      – Сейчас посмотрим, – сказала Окра и опустила семечко на пол В тот же миг Роксана рванулась вперед. Огрица едва успела подхватить семя, после чего птица снова зависла. Стало ясно, что семя повинуется тому, кто держит его в руке, а будучи предоставленным самому себе, не оказывает никакого воздействия. Если они оставят его, Роксана обретет обычную подвижность и склюет их всех, прежде чем они успеют убраться с облака.
      – Похоже, мы влипли, – сказала Мела.
      Но тут Окру посетила новая идея.
      – Семя, ускорь птицу до трех четвертей нормальной быстроты, – сказала она. Вообще-то огры дробных чисел не знают, но Окра, к стыду своему, была недостаточно тупа.
      Роксана закончила прыжок, проехала юзом по полу, царапая его когтями и, поняв, что упустила добычу, огляделась по сторонам. Движения ее были скоординированными, но слишком медленными для хищника.
      – Роксана, – позвала Окра. – Нам надо поговорить.
      Птица развернулась на голос и прыгнула, выставив вперед когти. Действуй она с обычной прытью, огрице пришел бы конец, но при нынешнем раскладе Окра могла уворачиваться без особого труда.
      – Нам нужно поговорить, – повторила она, но Роксана в ответ лишь повторила неудачное нападение. Ей казалось, что уж в следующий-то раз она наверняка закогтит добычу.
      – Ускорься! – крикнула Окре Мела. – И попроси тех, кого мы выручили снова подвесить птицу с помощью палочки. Тогда с ней можно будет поговорить без помех.
      – Дело, – согласилась огрица и ускорилась. Птица снова замерла, а Окра и Мела спустились в дыру.
      – Долго же вы там торчали, я тут уже заждалась, – сказала Яне.
      – Это тебе показалось, из-за ускоренности, – пояснила Мела. – Нам пришлось замедлиться до нормального темпа, чтобы поговорить с птицей, но ничего не вышло.
      Она не желает нас слушать, а желает скушать. Так что нам придется посоветоваться с этой троицей: быть может, они подскажут выход.
      – Ускорь их, – приказала Окра, встав с семенем в руке перед недавними пленниками.
      Те зашевелились и захлопали глазами.
      – Ой, где это мы? – пролепетала эльфийская девчонка. Оказалось, что она держит на руках кота, которого Окра, разглядывая соперницу в упор, как-то проглядела.
      Возможно, по части огровой тупости она не так уж безнадежна?
      – Как я сюда попала? – спросила гоблинша.
      – Кто вы такие? – поинтересовался детеныш крылатого кентавра. Все трое пребывали в некоторой растерянности, впрочем, вполне извинительной. Ведь на своей памяти двое из них только что находились в клетке, а одна – лицом к лицу (то есть к клюву) с птицей рок.
      – Я Окра, – ответила огрица. – Это морская русалка Мела и Яне из человечьего племени. Мы явились сюда, чтобы спасти вас и передать Роксане семечко временники.
      Но глупая птица ни в какую не хочет нас слушать.
      Девочки ошарашенно заморгали, но Че соображал быстро.
      – А из верхнего зала вы нас убрали с помощью магии? – спросил он.
      – Да. Семя, о котором шла речь, имеет свойство ускорять или замедлять ход времени для отдельных существ или предметов. Мы ускорились, и птица не смогла помешать нам забрать вас оттуда. Но вот потолковать с ней у нас не вышло.
      – Думаю, Дженни сможет с ней поговорить, – сказал кентавр. – Не знаю только, как вы собираетесь убедить ее отпустить нас. А без ее дозволения нам из замка не уйти.
      – Возможно, она отпустит всех в обмен на семя, – предположила Мела. – Симург хотела, чтобы Роксана ни в коем случае не причинила тебе вреда. И семя нам вручила, чтобы мы передали его ей. Но не думаю, чтобы мы должны были что-то кому-то отдавать до того, как окажемся в безопасности.
      – Да, – сказал Че. – Я сам крылатое чудовище, и все крылатые чудовища обязались не причинять мне вреда. Только Роксана ничего об этом обязательстве не знала, потому как уже не одно столетие просидела здесь на яйце.
      Хорошо, что вы явились: нам и вправду требовалась помощь.
      – Но уйти – это еще полдела, – встряла Гвенни. – Нам нужно забрать с собой яйцо.
      – Причем не мешкая, – дополнила Дженни. – Потому что Гвенни должна явиться с яйцом в Гоблинов Горб не далее чем завтра. Или… – она неуверенно покачала головой, – или сегодня: мы ведь не знаем, сколько прошло времени.
      Окра нахмурилась: не хватало ей еще помогать всяким противным девчонкам.
      – Мы явились сюда не яйца воровать, а вызволить кентавра и отдать птице семя, – сказала она.
      – Но я спутник Гвендолин и прибыл с ней сюда, чтобы помочь ей получить яйцо, – возразил Че. – Вот и выходит, что для моего спасения необходимо помочь ей.
      – Не очень-то это походит на кентаврскую логику, – сердито сказала Мела.
      – Может быть, но я ведь не взрослый кентавр, а только детеныш. И логика у меня соответствующая.
      – А Дженни моя подружка, к тому же из-за того, что она помогла мне в моем деле, ей придется отслужить год Доброму Волшебнику. Не можете же вы допустить, чтобы она нарушила свое обязательство.
      – Сомневаюсь, что Симург послала нас сюда, чтобы мы вызволяли да выручали всех подряд, – буркнула Окра.
      – Но раз уж так вышло, тебе нужна Дженни, – сказал Че.
      – Вот еще! – чуть не поперхнулась огрица. – Я только о том и думаю, как от нее избавиться.
      – Она права, – промолвила Дженни. – Мне досталась ее роль, а такое никому не понравится.
      Окра уставилась на нее.
      – Так ты знаешь»?
      – Узнала. Должна сказать, что я к этой роли вовсе не стремилась, просто побежала за своим котиком и вдруг, неведомо как, оказалась в Ксанфе. Вероятно, мне нужно вернуться, но сначала необходимо отслужить год у Доброго Волшебника.
      Неприязнь Окры не то чтобы сошла на нет, но несколько поубавилась.
      – Но с чего ты взял, что мне нужна эльфийская девочка? – спросила она кентавра.
      – С того, что ее кот может найти все, что тебе нужно, а сама она способна поговорить с Роксаной с помощью творимых ею снов.
      Окра не могла не признать эти доводы основательными.
      – Ладно, – сказала она. – Мы освобождаем вас троих, вы помогаете нам столковаться с Роксаной, и уносим отсюда ноги.
      – Но ты должна помочь нам вовремя поспеть на Гоблинов Горб, – дополнил Че. – Не сомневаюсь, Симург, посылая вас, имела в виду и это.
      – Да, в его словах есть смысл, – поддержала кентавра Яне.
      Окра хотела было возразить, но возражений, как ни искала, не нашла. А потому нехотя согласилась.
      – Хорошо, давайте покончим с этой историей.
      В результате Дженни поднялась в залу птицы рок вместе с нею и принялась издавать какие-то дурацкие звуки, мурлыканье-курлыканье или что-то в этом роде.
      Видимо, она воображала, будто поет. Окра, естественно, быстро перестала обращать на этот писк какое-либо внимание и, неожиданно оказалась в совершенно ином мире. По огрским понятиям, он был довольно приятным: с твердыми серыми скалами, вихрящимися грозовыми тучами и росшим на переднем плане железным деревом.
      Она решительно не могла понять, как это ей удалось попасть в это славное местечко. Семя оставалось при ней, так что замедлить ее и переместить никто не мог. Да и перемещать было бы далековато: замок находился на облаке, а она явно попала на землю. Приглядевшись, огрица даже приметила замок на одном из висевших над головой облаков. Но кто же спустил ее с небес на землю?
      – Как я здесь оказалась? – спросила она Дженни, находившуюся там же со своим котом.
      – Я поместила тебя сюда. Это мой талант, – ответила та.
      – О, так ты волшебница!
      – Нет, я простая эльфийская девочка. Просто я умею воображать всякие славные места, а если при этом пою, а тот кто слышит, не обращает внимание на мое пение, могу завлечь его в этот воображаемый мир.
      – Наверное, это неплохо, но мне-то что тут делать? – спросила Окра. – Я вроде бы собиралась потолковать с птицей.
      – Вот именно, – подтвердила материализовавшаяся рядом с ними Мела. – Мы с Окрой здесь, но дело наше не движется.
      – Вот попадет Роксана сюда, тогда с ней и поговорите, – сказала Дженни.
      – Что-то ее не видно, – проворчала Окра, озираясь по сторонам.
      – Наверное, еще не успела отвлечься, – пожала плечами Дженни. – Хотя странно, что ее нет до сих пор. Но она уже бывала в моей песне.
      – Кажется, я сообразила! – воскликнула Мела. – Роксана остается замедленной, а мы ускоренными: видимо, это различие сохраняется не только наяву. Этак она сюда и за век не доберется.
      – Возможно, я смогла бы ее ускорить, – сказала Окра, бросив взгляд на семя. – Вопрос в том, не съест ли она нас прямо в этом сне?
      – Не знаю, – покачала головой Дженни.
      – Сейчас выясним, – сказала Окра, донельзя довольная тем, что поставила Главное Действующее Лицо в затруднительное положение. – Эй, семя. Прибавь Роксане быстроты, чтобы она сравнялась с нами.
      – Но… – Мела и Дженни хотели что-то возразить, но тут рядом с ними появилась птица рок.
      – Наконец-то я снова здесь! – вскричала она, расправила огромные крылья и взмыла в небо.
      – Эй, Роксана, – позвала Дженни. – Нам нужно с тобой поговорить.
      – Кому это «нам»? – спросила птица, делая в воздухе петлю.
      – Ну, вообще-то, огрице Окре, – сказала Дженни.
      Окра почувствовала, что оказывается в центре внимания, и это ей не понравилось. Может, они и во сне, но почему-то казалось, что птица рок может склевать ее здесь по-настоящему.
      – Огрице так огрице, – сказала Роксана, – ей, значит, и быть съеденной первой. Не знаю, как тут некоторым удалось выбраться из клетки, но больше такого не произойдет. Потому что съеденная еда уже никуда не выберется.
      С этими словами птица спикировала вниз.
      – Замедли на три четверти! – выкрикнула Окра, подняв семя.
      Скорость полета снизилась, взмахи крыльев замедлились, и Роксана, потеряв высоту и промахнувшись мимо добычи, врезалась в землю.
      – Что такое, – медленно пробормотала она, с трудом выговаривая слова. – Что ты со мной сделала?
      – Замедлила тебя семечком времяники, – пояснила Окра. – Пока на три четверти нормы, но будешь бузить – замедлю еще больше.
      Рок прыгнула на огрицу, но поскольку бросок был замедленным, увернуться от него не составило труда.
      – Что это за семя такое? – спросила птица, смешно растягивая звуки.
      – Симург велела мне передать его тебе. Но ты должна отпустить пленников и не пытаться никого из нас съесть.
      – И отдать яйцо, – напомнила Дженни.
      – Еще чего! – фыркнула Роксана. – Симург приказала мне его высидеть.
      – Но оно нам нужно! – воскликнула Дженни.
      – Мало ли что кому нужно! Не отдам. Без прямого приказа Симург вы его не получите.
      «А ведь птица рассуждает разумно, – подумала Окра. – Вряд ли Симург стала бы заставлять ее веками высиживать яйцо, чтобы потом вот так запросто…»
      – А что вы так носитесь с этим яйцом? – спросила она Дженни. – Зачем оно вам?
      – Дело в том, что Гвенни получила задание принести то, что пребывает меж роком и твердью, – пояснила девочка. – Иначе ей не бывать вождем. А яйцо находится как раз между птицей рок и твердым каменным гнездом.
      – Клювом вам в темечко, а не яйцо! – крикнула Роксана.
      – Погоди, – сказала Окра. – А больше в этом гнезде, «меж роком и твердью», ничего нет?
      – Мы больше ничего не видели, – ответила Дженни.
      – Конечно, ничего, – сказала Роксана. – Неужто я позволила бы подкладывать к такому важному яйцу всякую всячину?
      – А как насчет оброненных перьев? – спросила огрица.
      Дженни раскрыла рот от удивления.
      – Надо же, об этом мы и не подумали. Может быть, никакого яйца нам не требуется.
      – Требуется, не требуется, а украсть его вы пытались, – заявила птица Рок. – А потому подлежите съедению.
      – Но ты не можешь съесть Че, – сказала Окра. – Крылатым чудовищам это строго-настрого запрещено.
      – Это я только с твоих слов знаю, а ты мне не указ. А яйцо воровать он явился с прочими, и такой же съедобный, как другие.
      – Ну, Роксана, – взмолилась Дженни. – Чего тебе стоит отдать нам одно-единственное перышко и отпустить восвояси?
      – Злоумышление должно быть наказано. Покушавшимся на яйцо пощады не будет.
      – А если мы дадим тебе семя? – спросила Окра.
      – Что мне за радость замедляться на три четверти?
      – Так ведь времяника способна не только на это, – сказала Окра. – Штуковина мощная и, скажу я тебе, весьма полезная. Именно с помощью семечка я меняю твою скорость и не даю тебе меня сцапать. Будь он у тебя, ты могла бы… – Окра сделала паузу, осознав сопоставимое по величине с птицей Рок значение того, что только что пришло ей на ум… – ты могла бы ускорить свое яйцо и высидеть его быстро-быстро. А значит, покончить с заземлением и обрести свободу.
      – Свободу? – охнула Роксана.
      – Именно. И все, что для этого нужно, это отпустить нас с перышком, – сказала Окра. – Ты согласна?
      Ясное дело, что упустить возможность высидеть-таки ставшее для нее роковым яйцо птица рок не могла.
      – Если это все, то согласна.
      – Тогда выбираемся из сна и забираем перышко, – сказала Дженни.
      Однако Окра проявляла осторожность.
      – Перемирие? – спросила она птицу.
      – Перемирие, – согласилась та. – Но если попробуете украсть яйцо – всех съем!
      Дженни хлопнула в ладоши и разрушила свой сон.
      Они снова оказались в зале замка. Разговаривать здесь Роксана не могла, но этого больше не требовалось. Все уже поняли друг друга.
      – Я за пером, – сказала Мела. – А ты, Окра, пока будь начеку. На всякий случай.
      Это было разумно: осторожность еще никому не вредила. Мела подошла к яйцу, Роксана двинулась в том же направлении. Правда, она оставалась замедленной на три четверти, что упрощало дело.
      – Ой, тут нет никакого пера! – воскликнула русалка, заглянув в гнездо.
      – Не может быть! – в голосе Дженни прозвучало отчаяние.
      – А что там есть? – деловито поинтересовалась Окра.
      – Только старый сброшенный коготь, – ответила Мела.
      – Сойдет, раз он находится «меж роком и твердью», – казала Окра.
      Мела вытащила здоровенный, длиной в ее рост, коготь. В руках русалки он походил на огромный двуручный меч.
      – Если подумать, так эта штуковина соответствует условиям лучше чего-либо другого, – сказала она. – Ведь он оказывался «меж роком и твердью» даже до того, как упал в гнездо: всякий раз, когда Роксана садилась на что-то твердое или что-то твердое поднимала, – она взглянула на птицу:
      – Можно нам его взять?
      Та кивнула. Похоже, когти у нее отрастали быстро и недостатка в них она не испытывала.
      – Так ты отпустишь нас, получив семя? – спросила Окра.
      Птица неохотно кивнула снова.
      – И ты понимаешь, что в случае нарушения договоренности тебя ждут неприятности со стороны Симург? – уточнила огрица.
      Роксана подскочила. Возможно, у нее была мысль не выполнять соглашение, но теперь, подумав о том, что это и впрямь могло бы рассердить Симург, она решила не рисковать. Возможность получить свободу стоила самого сытного обеда.
      В результате Мела, с трудом справляясь с его тяжестью, оттащила коготь от гнезда, а Окра положила туда семя. В то же мгновение магия семени перестала действовать, и время для всех присутствующих пошло нормально. И одинаково.
      – Все, что тебе нужно, это взять семечко под крыло или в когти и сказать, что ты хочешь замедлить или ускорить, – объяснила огрица. – Если хочешь, проведи испытание и удостоверься, что мы тебя не надули.
      Роксана подошла к гнезду, взяв семечко клювом положила его себе под крыло и что-то хрипло прокаркала. В тот же миг она закружилась в стремительном вихре, превратившись в расплывчатое пятно. Возможно, Роксана ускорила себя, а возможно, замедлила всех остальных Правда, продолжалось это недолго: птица вернула времени обычный ход.
      Все замерли, поскольку теперь всецело находились в ее власти. Роксане ничего не стоило склевать всю компанию, но нарушать соглашение птица не стала.
      – Ну что, мы пошли? – спросила Окра.
      Роксана ответила кивком.
      Спустившись через дыру в потолке, спасители и спасенные направились к выходу, благо все двери оказались открытыми. Окра тащила коготь, для Мелы эта ноша была слишком тяжела. Вскоре они добрались до распахнутых парадных ворот и перешли мост по опущенному подъемному мосту. Замок больше никого не удерживал.
      Размышляя о том, что ей пришлось помочь Дженни, Окра не переставала удивляться себе и этому глупому, но глупому совсем не на огрский манер, поступку. Хорошо еще, если не придется пожалеть о содеянном, но в любом случае к осуществлению своей мечты она не приблизилась. Все произошедшее никоим образом не превращало ее в Главное Действующее Лицо.

      События обрушились на Че столь стремительно, что было отчего растеряться. Только что он и Дженни сидели взаперти в клетке, и вдруг, в одно мгновение оказались на воле, лицом к лицу с очаровательной русалкой, огрицей, отличавшейся от соплеменниц явной нехваткой огромности и безобразия, и молодой женщиной со столь знакомой внешностью, что он едва не принял ее за другую. Однако кентаврам несвойственно впадать в панику, и Че быстро сориентировался в изменившейся обстановке. Русалку Мелу и огрицу Окру он уже видел на гобелене и узнал почти сразу, а они представили свою третью спутницу – весьма порядочную девушку по имени Яне. Как оказалось, эта троица представляла собой команду, направленную птицей Симург для его вызволения. Что они и сделали, выменяв у Роксаны пленников на семечко времяники.
      Таким образом один сложный вопрос был улажен, но оставался другой. Гвенни следовало вернуться в Горб как можно скорее, что было невозможно без помощи трех спасительниц, которые уже выполнили свою задачу и запросто могли отказаться возиться с какими-то там гоблиншами да птичьими когтями и согласились помочь, лишь поддавшись убеждениям маленького кентавра.
      Взрослые не могли бросить ребенка, а Че имел право считаться таковым, несмотря на свою причастность к Заговору. По большому счету эти Взрослые Тайны касались только людей и им подобных, тогда как кентавры обзаводились детьми менее замысловатым способом. Не полагаясь на не слишком надежных аистов. Между тем оказавшись на краю облака, спутники приметили, что день внизу уже на исходе, причем, по всей видимости, то был уже второй день.
      – А поместимся ли мы все в ракете? – озабоченно спросила Мела, одетая, как приметил Че, в весьма легкомысленную и шаловливую юбчонку, постоянно норовившую задраться и показать ее и впрямь заслуживающие внимания трусики. Да и тапочки русалки беспрестанно разъезжались, отчего ее ножки открывались взгляду дотуда.., где они, строго говоря, уже не являлись ножками. И где только ей удалось разжиться таким чудным нарядом?
      – Поместимся, – уверенно заявила Яте. – Это семя вместительное.
      Только теперь Че увидел семечко, о котором шла речь: лежавший на крае облака большущий полупрозрачный цилиндр с закругленным концом и люком на боку.
      Кентавру показалось, что вшестером туда не втиснуться, не говоря уже о том, что он не видел в подобном действии смысла. Их цель состояла в скорейшем прибытии в Горб, а вовсе не во влезании в семена, хоть сто раз разволшебные.
      Окра между тем подошла к семечку поставила его вертикально на плоский конец и, открывши люк, буркнула:
      – Залезайте.
      Ей не слишком хотелось помогать бывшим пленникам, особенно Дженни. И следовало признать, что у нее были на то причины, тогда как побуждения Симург, пославшей ее на выручку ненавистной соперницы, оставались неясными. Неужто древнейшее и мудрейшее существо в Ксанфе вдобавок еще и вредина?
      Внутри семя оказалось значительно больше, чем снаружи, так что все вшестером разместились там без особого труда. Потом огрица закрыла люк и ткнула пальцем в панель перед собой. Послышался страшный грохот, из заднего конца семечка вырвалось, словно стремясь убежать прочь, окутанное дымом пламя. Что, конечно, было гораздо лучше, чем если бы это пламя вознамерилось подпалить семя да сжечь его вместе со всеми забравшимися внутрь. Но семечко – ракета, или как его там – тоже перепугалось и припустило от огня со страшной скоростью. Перепуганные Дженни и Гвенни схватились друг за дружку, тогда как Мела с Яне сохраняли спокойствие. Взглянув на огрицу, Че увидел, что та смотрит на панель со множеством кнопок, каждой из которых соответствовала картинка. Изображение неприглядной горы с рытвинами и ухабами на склонах – не иначе, как Гоблинова Горба – слегка светилось.
      Оторвав взгляд от панели, кентавр сквозь полупрозрачную стену увидел, что семя стремительно несется над Ксанфом. И вот что забавно: в семечке все вроде бы стояли, но по отношению к поверхности земли выходило, будто они лежат носом вниз. С такой интересной магией он еще не сталкивался.
      Облако с Безымянным замком осталось далеко позади, а они летели на северо-запад. Внизу промелькнули остров Иллюзий, Провал и Дракония, впереди уже полыхала Сфера Огня. Не успел Че испугаться – уж не промахнулась ли огрица мимо цели, – как семя, промчавшись над морем пламени, пошло на снижение, приближаясь к Гоблинову Горбу. Похоже, они поспевали вовремя.
      Ракета с громом и дымом приземлилась возле горы, и Че покатился со смеху, глядя на разбегавшихся перепуганных гоблинов. Окра открыла люк.
      – Большое спасибо! – от души промолвила Гвенни, выбираясь наружу. – Вы оказали мне неоценимую услугу.
      – Не стоит нас благодарить, – сказала Мела. – Мы сделали только то, к чему нас подталкивали и Добрый Волшебник, и Нада, и ее брат Налдо, и птица Симург. Такой компании трудно отказать, тем более что после исполнения задания мы рассчитываем получить-таки ответы на свои вопросы. Сейчас мы вернемся к Налдо: хочется верить, что он сдержит слово.
      – Налдо не подведет! – пылко заверила Гвенни. – Когда Горб осадили крылатые чудовища, он явился к нам на помощь, будучи верен давнему союзу, хотя его народ веками враждовал с нашим. Налдо просто прелесть, второго такого во всем Ксанфе не сыщешь.
      Окра по непонятной причине закашлялась.
      – Что это с тобой? – спросил Че.
      – Так, приступ астмы, – отмахнулась огрица. – Должно быть, я слишком резко сбросила высоту. Сейчас пройдет.
      – Так ты что, больна? – не унимался обеспокоенный кентавр.
      – Не то чтобы больна, но временами мне бывает трудно дышать. В последнее время я об этом почти забыла, но вот ведь обида – снова началось.
      – Со здоровьем не шутят, – рассудительно промолвил Че, – мы должны раздобыть для тебя лекарство.
      – Не стоит, само пройдет, – отозвалась огрица. – Тем более что с тех пор, как я покинула дом, это стало случаться со мной гораздо реже. Может, из-за того что я моталась повсюду как угорелая, и недуг за мною не поспевал. Ну ладно… – она снова закашлялась и положила вдруг показавшийся ей тяжелым птичий коготь, – вам пора идти в гору с вашим трофеем.
      Че это не понравилось, однако он понимал, что огрица права: Гвенни следовало появиться в Горбу без задержки.
      – Надеюсь, тебе полегчает, – сказал он. – Ты нам здорово помогла.
      – А ты наверняка придумаешь способ справиться с ее хворью, – со свойственным ей воодушевлением заявила Яне.
      – Это было бы здорово, – кивнула Окра, пытаясь улыбнуться.
      Мела, Яне и Окра забрались обратно в ракету и закрыли люк. Че и девочки торопливо попятились, ожидая огня и дыма. Гвенни замахала рукой начавшим высовываться из нор гоблинам, чтобы те подождали вылезать.
      Но ничего не произошло.
      Через некоторое время огрица снова открыла люк.
      – Не летит да и все, – промолвила она хриплым, усталым голосом. Вид у нее был измученный и больной.
      – Возможно, вы еще не покончили с нашим делом? – предположил Че.
      – Вполне возможно, – согласилась вылезшая следом за Окрой Яне.
      Так или иначе к Горбу они направились вшестером.
      Солнце на западе уже окрашивало деревья, и Гвенни, чтобы уложиться в срок, следовало поторопиться.
      Однако неожиданно их путь преградило здоровенное чудовище со свиным хвостиком, конским крупом, слоновьими ногами, оленьей головой и длинным черным рогом во лбу. Че, шедший первым, резко остановился. Чудовище было бескрылым, а стало быть, вполне могло представлять для него угрозу.
      – В чем дело? – спросил кентавр. – Мы идем своей дорогой, никого не трогаем. Дай нам пройти.
      – Вранье! – решительно заявило чудовище. – Вы идете не своей, а моей дорогой. Дорога платная, так что извольте платить.
      Но тут вперед выступила Гвенни.
      – Я тебя знаю, Рогонос, – заявила она. – Дорога не твоя, а гоблинская, так что убирайся и не стой на пути.
      – Кто это тут вякает? – фыркнул Рогонос и топнул слоновьей ногой так, что задрожала земля.
      – Я Гвендолин, дочь Грыжи, и скоро стану гоблинатором Гоблинова Горба. Убирайся прочь, пока я сама тебя не убрала.
      Чудовище расхохоталось.
      – Ну насмешила, малявка! Она меня уберет! Плати или проваливай!
      Гвенни направила на Рогоноса палочку и взмахнула ею, но у чудища приподнялась лишь одна передняя нога.
      Оно расхохоталось еще пуще.
      – Это все, на что ты способна, пигалица?
      – Что случилось? – спросил Че.
      – Палочка слабеет, – пояснила девочка. – Я растратила много энергии на птицу рок и тому подобное, так что она нуждается в подзарядке. А этот вымогатель слишком тяжел.
      Оглянувшись на заходящее солнце (времени оставалось всего-ничего), Че обеспокоенно спросил:
      – А обходной путь есть?
      – Есть, но длинный. Поспеть вовремя мы можем лишь этой тропой.
      – Именно, – с довольным видом хмыкнул Рогонос. – Ты влипла, гоблетка, так что гони выкуп.
      – Это неслыханно! – топнула ножкой Гвенни. – На гоблинской тропе, и требовать выкуп с гоблинши!
      – И все же, – покачал головой Че, которому все это тоже не нравилось, – нам придется договариваться. Скажи, Рогонос, какой выкуп тебе нужен.
      – Да уж не кое-какой, – осклабилось чудовище. – Я возьму только что-нибудь интересненькое, необычное.
      Вроде этой волшебной палочки.
      – Ни за что! – воскликнула Гвенни.
      – Может быть, я сумею помочь? – со вздохом промолвила Окра, выступая вперед.
      – Ты ведь плохо себя чувствуешь, – возразила Гвенни.
      – Так-то оно так, но я тут задумалась… Дело в том, что от размышлений у меня прогревается голова, и горлу легче становится. Так вот, я задумалась, и у меня вроде бы появилась идея.
      – Как здорово! – воскликнула Яне, с девичьей непосредственностью захлопав в ладоши.
      Че поморщился. Он таких детских восторгов не разделял.
      Окра посмотрела на Рогоноса.
      – У меня как раз есть кое-что необычное, – сказала она. – Может, возьмешь себе в качестве выкупа?
      – А что это? – спросил Рогонос.
      – Моя астма, – сказала она. – Я от нее хриплю.
      Че пришлось придержать челюсть рукой, чтобы она не отвалилась. Неужто она говорила это серьезно?
      – Какая великолепная идея! – как всегда, восхитилась Яне, и кентавр опять поморщился.
      – Хрипишь? – заинтересованно переспросил Рогонос. – А громко? Ну-ка, хрипни!
      Окра хрипнула. Весьма основательно.
      Че нетерпеливо топнул копытом. Время уходило, а они тратили его на какие-то глупости.
      – То, что надо, – заявил Рогонос, – беру.
      На сей раз Че успел подхватить челюсть лишь у самой земли. По части тупости этот Рогонос мог переплюнуть любого огра.
      – Получи, – сказала Окра, уже не хрипя и положила на нос чудища что-то невидимое.
      – Пррроххходите, – прохрипел Рогонос с донельзя довольным видом и покинул тропу. Некоторое время из кустов доносился его радостный удаляющийся хрип.
      – Ну ты даешь, – сказал Че Окре. – Я вижу, в настоящие тупые огрицы ты никак не годишься.
      – Боюсь, ты прав, – печально согласилась она.
      Все поспешили к горе. Караульные гоблины с изумлением уставились на трех незнакомок, но поскольку те сопровождали Гвенни, пропустили их беспрепятственно.
      Правда, чтобы провести новых спутниц в гору, девочке пришлось выбрать самый высокий вход, поскольку и Мела, и Яне, и Окра вдвое превосходили ростом любого гоблина.
      Когда они добрались до главной пещеры, там их уже поджидал окруженный приспешниками Горбач. Паршивец притащил грязное перо из хвоста гарпии, уверяя, что его владелица была самой настоящей старухой. Он был совершенно уверен в том, что Гвенни в Горбе не появится, и, чтобы стать вождем, ему нужно только дождаться вечера. Приятно было посмотреть, как вытянулась его физиономия при виде сестры.
      А вот лицо Годивы просветлело.
      – Гвендолин, наконец-то ты пришла! – воскликнула она, бросаясь навстречу дочери. За ней неотлучно следовали три верных соратника: Придурок, Недоумок и Идиот. Будучи знаком с ними, Че находил их не такими уж плохими ребятами, особенно для гоблинов. Во всяком случае, они всегда соглашались принести детям вместо противных, полезных для здоровья продуктов вкусной шипучки и сластей. Годива, разумеется, догадывалась о сговоре детишек с ее верными телохранителями, но не подавала виду. Для взрослой, и тем более для мамы, она отличалась снисходительностью и полагала, что детей следует иногда баловать. Конечно, не сверх меры.
      Пока Годива обнималась с дочкой, Че представил ее свиту своим новым спутницам.
      – Знакомьтесь: это Придурок, Недоумок и Идиот.
      Нет, нет… – торопливо добавил он, заметив на лицах женщин удивление, – я не обзываюсь. Их так зовут, и имена у них по гоблинским понятиям весьма благозвучные. – А это Мела, Окра и Яне. Они побудут здесь, пока их ракета не будет готова к полету. Кстати, не могли бы вы проследить, чтобы в нее никто не забрался?
      – Ладно, – сказал Придурок и заторопился наружу.
      Остальные, однако, остались на месте. Оба таращились на русалку.
      – Мела, – шепнул ей Че. – Поправь юбку!
      Русалка торопливо схватилась за подол юбчонки, так и норовившей показать краешек ее трусиков. Кентавр подумал, что не мешало бы поговорить с Годивой, мастерицей по части нарядов, насчет более подходящего платья для Мелы. Как-никак в горе полно несовершеннолетних, а такие трусики, как у нее, запросто вышибут мозги и у любого взрослого.
      – Ну и где-то, что находилось «меж роком и твердью»? – ехидно спросил Горбач, снова поднабравшись куража.
      – Здесь, – сказала Гвенни, указывая на коготь, находившийся в руках Окры.
      – Ха, какой-то старый коготь! Речь шла не о нем, а о драгоценном яйце.
      – Речь, – подчеркнуто спокойно произнесла девочка, – шла не о яйце, а о предмете, находящемся «меж роком и твердью». Коготь как раз там и находился, между птицей рок и ее каменным гнездом. Таким образом, задание мною выполнено.
      – Но я имел в виду яйцо! – завопил мальчишка.
      – В каком смысле? – воззрилась на него Гвенни. – Задание составлял не ты, так откуда же тебе знать, что там имелось в виду? Или же ты смухлевал и подсунул мне свою собственную писульку?
      Горбач понял, что спор не сулит ему ничего хорошего, и предпочел сменить тему.
      – Ладно, так и быть. Будем считать, что это задание ты выполнила, но вопрос еще не решен; Завтра поединок, сестричка.
      – Поединок?! – воскликнул Че. – Но девочки не участвуют в поединках.
      – Ага, – кивнул Горбач. – А кто не участвует, тот не выигрывает. А раз не выигрывает, то считается проигравшим. Так что ее можно заранее считать продувшей. А завтра, – он злобно покосился на троих приближенных Годивы, – я разберусь с ее прихлебателями.
      Сплюнув, паршивец вышел из зала.
      – Ну и дела, – вздохнула Гвенни. – Я знала, что стать вождем, как и быть допущенным к Доброму Волшебнику, можно, лишь пройдя три испытания. Первое – проверка происхождения: и я, и Горбач – дети гоблинатора. Второе – выполнение задания, и мы оба с ним справились. Что же до третьего, проверки силы, то я полагала, будто должна буду доказать свою способность удерживать дубинку или что-нибудь в этом роде. А драка…
      Боюсь, это не для меня.
      – Было бы с кем драться, – фыркнула Окра. – Неужто тебе не сладить с этим мелким поганцем? Двинь ему разок по башке.
      – Не могу, – покачала головой Гвенни. – Я воспитанная гоблинская девочка, а воспитанные девочки не дерутся. К тому же только это и придает смысл затее сделать вождем женщину. Забияк хватает и среди наших мужчин.
      Че нашел ее рассуждения убедительными, однако заметил, что на такого пройдоху, как Горбач, нельзя полагаться ни в чем, а потому им необходимо ознакомиться с подлинным документом, который устанавливает правила борьбы за власть.
      Гвенни отвела друзей в маленькую комнатушку и извлекла из шкатулки старый, потрепанный свиток. Все погрузились в чтение.
      – Ха! – воскликнул через некоторое время Че. – Я так и думал, что этот паршивец хитрит. Здесь и точно говорится о поединке, но о поединке «представителей состязающихся сторон».
      – Но ведь мы и есть «состязающиеся стороны», – сказала Гвенни.
      – Правильно, но драться вам самим совсем не обязательно, каждого может представлять боец по его выбору.
      Иными словами, личное участие в бою от тебя не требуется. Да и твой сморчок-братец наверняка выставит вместо себя какого-нибудь гоблина покрепче. – Сделай то же самое.
      – Ни один мужчина не станет сражаться ради того, чтобы я стала вождем, – сокрушенно ответила Гвенни.
      – Да, – почесал в затылке кентавр, – это, пожалуй, ставит нас в затруднительное положение.
      – Но ты, разумеется, найдешь из него выход, – с обычной уверенностью заявила Яне. – Кентавры всегда знают, что и как делать.
      Че собрался было в очередной раз поморщиться, но тут у него и впрямь появилась мысль.
      – А что, если это будет женщина? – спросил он. – У вас, гоблинов, все женщины воспитанные и добрые, но у других народов дело обстоит иначе.
      – Я могу сразиться за тебя! – воскликнула Дженни.
      – Нет, Дженни, нет! – возразила Гвенни. – В таком деле от тебя не больше проку, чем от меня. Ты храбрая девочка, но какая из тебя драчунья?
      – Она права, – сказал Че. – Для этого дела нужна посторонняя особа покрепче тебя.
      – Но кто это может быть? – спросила Гвенни. – Посторонним нет дела до того, кто станет у гоблинов вождем.
      Им вообще нет дела до нашего народа.
      – Кто это, я не знаю, – признался Че. – Но зато знаю, как ее найти.
      – Так говори же скорее! – нетерпеливо воскликнула Дженни. – На то, чтобы доставить ее сюда, у нас меньше дня.
      – – Пока не могу, – улыбнулся кентавр. – А то кое-кто бросится со всех ног на поиски.
      – Понятно, – сказала Дженни. – Сэмми, иди сюда, – девочка взяла кота на руки и, снова обращаясь к Че, продолжила, – с помощью.., определенного устройства, я могу видеть, куда он направляется…
      – Но поспеешь ли ты за ним, если это будет далеко? – прервал ее кентавр. – Наверное, нет, а вот я поспею. Гвенни, – повернулся он к гоблинше, – ты не могла бы раздобыть нам шнур или веревку? Что-нибудь, к чему можно привязать что-то легкое, и тащить с той скоростью, с какой потребуется.
      Гвенни кивнула и подошла к выходу.
      – Придурок, – сказала она караулившему у двери гоблину, – нам нужно раздобыть веревку.
      Тот кивнул, и они удалились.
      – Ну а если он забьется в тесную норку? – спросила Дженни.
      – Нужно организовать дело так, чтобы этого не случилось.
      – О чем это вы толкуете? – не выдержала Мела.
      – Кот Сэмми может найти что угодно, кроме дороги домой, – пояснил Че. – Так что, если мы попросим его найти то, что нам требуется, а я последую за ним, мы и искомое обнаружим, и кота не потеряем. Итак, я отправляюсь на поиски, и некоторое время меня не будет. Но Гвенни позаботится, чтобы вас угостили и отвели вам на ночь комнату. А завтра, глядишь, ваше семечко подзарядится, и вы улетите куда вам нужно. Мы очень благодарны вам за помощь и сожалеем о том, что отвлекли вас от ваших собственных дел.
      – Это очень мило с вашей стороны, – сказала Яне, – однако боюсь, что наша задача связана с вашей: когда вы добьетесь своего, тогда и мы. Во всяком случае, мне так кажется.
      – Все возможно, – пожал плечами Че. – Не исключено даже, что ты потерявшаяся принцесса, и когда все закончится, найдешь свое королевство.
      – А может быть, она чья-то сестра.., даже близнец, – добавила Мела. – Они встретятся и заживут счастливо.
      – А еще, – предположила Окра, – у нее может обнаружиться такой магический талант, что ее признают волшебницей. Он только ждет своего часа, чтобы проявиться.
      – Ох, если бы хоть что-то из этого оказалось правдой, – отозвалась Яне, мечтательно сжимая руки. – Но прежде мы должны помочь Гвенни. Хотя я не сомневаюсь, что Че с этим справится, ведь он такой умный и одаренный.
      Кентавр, разумеется, не поддался этой слишком уж очевидной лести, однако уверенности в нем все же прибавилось. Кто знает, может быть, его замысел не столь уж безумен?
      Тем временем вернулась Гвенни.
      – Не смотрите, что она такая тонкая, – сказала она, показывая моток бечевы. – Это паучья нить, легкая, но прочнее не сыщешь.
      На обоих концах веревки девочки сплели по шлейке: одна предназначалась для Че, другая для Сэмми. Надев их, кентавр с котом оказались соединены в одной упряжке. Хлестнув себя хвостом и сделавшись таким легким, что он едва не поднялся в воздух без помощи крыльев, Че сказал:
      – Я готов.
      – Сэмми, – промолвила Дженни, опустив кота на пол. – Найди женщину, которая сможет и захочет выступить на поединке на стороне Гвенни… И чтобы кто-то из нас смог до нее добраться, – добавила она в последний момент.
      Кот сорвался с места и побежал, волоча за собой стукавшегося о пол и стены Че. Впрочем, кентавр был настолько легким, что все эти толчки не доставляли ему особого беспокойства. Промчавшись по тоннелям, Сэмми выскочил из Горба и помчался куда-то на юг.
      Волочившийся за ним Че вспомнил, что так и не успел попросить Годиву сшить для Мелы более подходящую юбку. Однако решил, что это может подождать до возвращения, ведь его отлучка в горы будет недолгой, Вскоре они уже мчались через эльфийские земли: цветочные эльфы с изумлением воззрились на необычную парочку, со свистом пронесшуюся мимо их вяза. Их облик подтолкнул Че к другому воспоминанию – о необычной внешности Дженни. Хотя девочка несомненно принадлежала к эльфийскому племени, от привычных эльфов Ксанфа ее отличали и заостренные ушки, и четырехпалые ручки, и главное, огромный рост. Здешние эльфы никогда не вырастали больше, чем в четверть человека, тогда как Дженни находилась на уровне пояса среднего человека. Девочка была ростом с гоблина, а то и выше. Но чему тут удивляться, коли она родом из иного, непохожего на Ксанф, мира. Возможно, отслужив положенное у Доброго Волшебника, Дженни еще вернется в свою Двухлунию.
      Это воспоминание, в свою очередь, заставило кентавра вспомнить о том, что он был самым близким другом Дженни с того дня, как она, погнавшись за Сэмми, оказалась в Ксанфе. И она наряду с Гвенни стала его самой близкой подружкой. Втайне кентавр надеялся, что она никогда не вернется в свой мир, однако понимал, что и останься Дженни в Ксанфе, их жизненные пути все равно разойдутся. Они уже посвящены во Взрослую Тайну, а у каждого взрослого своя дорога.
      Так или иначе служба Дженни у Доброго Волшебника станет началом их расставания. Идиллическая детская дружба не может продолжаться вечно, и в этом трагедия взросления. Он чувствовал это, хотя и не знал, в силу какого, кем и для кого писанного закона детские привязанности должны непременно уступать место новым, взрослым знакомствам.
      Темнело. Че охотно провел бы ночь под кровом, но не мог позволить себе терять время. Он считал себя обязанным сделать все возможное, чтобы помочь Дженни, ведь его неудача могла обернуться бедой. Если она не выдержит последнего испытания, гоблины, пожалуй, убьют ее, а их народ так и останется невежественным, злобным племенем А ведь не исключено, что ему предназначено изменить ход истории Ксанфа именно таким образом – способствовать смене власти в Горбу. Гоблины, наряду с драконами, древопутанами и отдельными проявлениями зла вроде Конпутера или Тучной Королевы, представляли собой сущее наказание Ксанфа, однако благотворные перемены в Горбу рано или поздно затронули бы и иные гоблинаты Исправление столь многочисленного народа стоило любых усилий.
      Сэмми стремительно протащил Че по Драконий.
      Сами драконы считали (и не без оснований) своей вотчиной весь Ксанф, однако в этом регионе они были особенно многочисленны. Поскольку уже стемнело, самих чудовищ кентавр не увидел, но приметил бившие в небо огненные струи По всей видимости, несколько драконов-огнеметов решили поджарить любопытное облачко, решившее спуститься пониже, надеясь под покровом ночи остаться незамеченным. Эти облака порой бывали поразительно глупыми.
      Между тем удары о землю стали ощутимее, и Че понял, что к нему начинает возвращаться изначальный вес.
      Он щелкнув себя хвостом и приподнялся в воздух, но как раз тут Сэмми прыгнул в разверзшуюся перед ними пустоту.
      Прямо в Великий Провал.
      Че растопырил крылья и его облегченное тело замедлило падение. Через некоторое время они мягко приземлились на дне пропасти: кот пружинисто опустился на четыре лапы, а кентавр едва коснулся земли. К счастью, Провальный дракон по ночам не охотился: конечно, трогать Че он бы не стал, но поди помешай ему проглотить кота.
      Кот, не снижая скорости, пересек дно Провала и принялся взбираться на противоположную стену по отвесной тропе. Кентавру приходилось поддерживать себя в очень легком состоянии, иначе Сэмми не смог бы затащить его на этакую крутизну. Но из Провала кот не выбрался, где-то, по прикидкам Че, недалеко от вершины, он нырнул в темную пещеру. Чем немало удивил кентавра, считавшего, что у Гвенни нет никаких друзей под землей.
      Однако неутомимый Сэмми увлекал его все глубже и глубже, по лабиринту темных тоннелей, через мрачные пещерные залы Один раз им даже пришлось переправиться через подземную реку. Кентавр недоумевал: неужто Сэмми решил искать для Гвенни защитницу среди свинопотамих или демонесс? Непохоже, чтобы кто-то из них был заинтересован в исправлении гоблинских нравов.
      Через некоторое время тесные темные коридоры сменились более просторными пещерами, освещенными светящимися грибами. С разбегу влетев в одну из них, Сэмми остановился у стены, рядом со свернувшейся кольцом огромной змеей.
      – Так это она нам нужна? – спросил Че. – Эта здоровенная змеюка?
      «Здоровенная змеюка» подняла голову, неожиданно превратившуюся в очаровательную девичью головку.
      – О! – воскликнула она. – Никак Сэмми и Че! Какими судьбами?
      – Нада! – радостно вскричал Че, для которого все неожиданно встало на свои места. Как принцесса нагов Нада была напрямую заинтересована в улучшении гоблинских нравов, ведь гоблины совершали набеги на владения ее народа. Именно это послужило причиной союза нагов с людьми и ее памятного обручения с принцем Дольфом.
      – Нам нужна твоя помощь, – заявил Че и быстро изложил суть дела.
      – Понимаю, – ответила Нада, кивнув человеческой головкой. – Я бы и рада помочь, но у меня своих обязанностей выше головы. Все мое время уходит на подготовку ко Ксанфским играм, о которых собирается написать сама муза Истории. Если я отвлекусь, это скажется на качестве моей подготовки. А случись что-то со мной, организаторам и вовсе придется готовить нового спутника. Разве могу я их так подвести?
      – Спутника? – переспросил Че. – Я вот тоже состою спутником Гвенни.
      – Да, это явления схожего порядка, – сказала Нада. – И ты, надо думать, не считаешь себя вправе забросить обязанности спутника Гвенни даже на время. Скажем, взять выходной.
      – Конечно нет, – ответил Че. – Кентавры никогда не нарушают данных ими обязательств. Я и к тебе-то явился именно как спутник Гвенни, ради ее спасения.
      Нам нужна женщина, которая выступит за нее на поединке. Иначе Гвенни не станет вождем и погибнет, а гоблины станут еще хуже, чем были.
      – Ой, не знаю что и делать, – вздохнула Нала. – При обычных обстоятельствах я непременно выполнила бы твою просьбу: ведь для моего племени нет врага злее, чем гоблины. Но мой контракт связывает меня так же крепко, как и тебя твое слово. Впрочем, Сэмми наверняка не ошибся: я могу направить тебя туда, где тебе смогут помочь куда лучше, чем это удалось бы мне. Правда, если ты ответишь на один вопрос.
      – Какой?
      – Почему ты ищешь именно женщину?
      – Потому что ни один гоблин не согласится… – Че хлопнул себя по лбу. – Надо же, какую я допустил промашку! Это совсем не по-кентаврски. И правда ведь, гоблины гоблинами, но при чем тут мужчины из других народов? Выступить на стороне Гвенни может боец любого пола, было бы желание.
      Нада улыбнулась. Улыбка делала ее прелестной, хотя, по правде, она была хороша в любом обличье – и в змеином, и в человечьем, и в своем природном. Если Гвенни он мог назвать очаровательной, а Мелу (хотя ему и рановато было оценивать женщин с такой точки зрения) соблазнительной, то Нада являлась настоящей красавицей.
      Не удивительно, что юный принц Дольф в свое время по уши в нее влюбился.
      – Правильно, – сказала она. – Мой брат Налдо с удовольствием вам поможет.
      – Здорово! – воскликнул Че, сообразив, что лучшего бойца трудно и пожелать. Несмотря на молодость, принц был умелым воином: ему даже довелось руководить обороной Гоблинова Горба от крылатых чудовищ. Сын короля нагов занимался этим не из любви к гоблинам, а в силу древнего соглашения, обязывавшего сухопутных чудовищ поддерживать друг друга против крылатых, но все равно отнесся к делу со всей ответственностью. Гвенни и ее матушку Годиву принц знал лично, а как принц нагов был политически заинтересован в переменах в Горбу. – А где он?
      Кот рванулся с места, паутина натянулась, точно струна, и Че удалось удержаться, лишь расставив руки в створе тоннеля.
      – Сэмми, я не просил тебя найти Налдо. Я говорил с Надой, а не с тобой, – промолвил маленький кентавр и, уже обращаясь к девушке-змее, добавил:
      – Однако тут есть затруднение. Мы полночи добирались досюда, а завтра в полдень наш боец должен быть на месте. Искать его по всему Ксанфу уже некогда.
      – Думаю, это дело поправимое, – сказала Нада и, словно бы в воздух, проговорила:
      – Уважаемый профессор Балломут, нельзя ли вас на минуточку?
      В пещере полыхнуло огнем, запахло серой, и в клубах дыма появился устрашающего вида демон.
      – Какой безмозглый болван осмелился… – взревел было он, но едва увидел личико Нады, как его взгляд смягчился.
      – О, это ты, милочка? Чем могу быть полезен?
      Че понял, что прелестные женские черты способны смягчить сердце и самого грозного демона. К счастью.
      – Дорогой профессор, – кокетливо-, промолвила Н-ада. – Моим друзьям, кентавру Че и котику Сэмми нужно срочно попасть к Надло. Нельзя ли это устроить?
      Дело в том, что…
      Профессор сделал небрежный жест, и Че с Сэмми оказались в драконьем гнезде. Дракон и наг забавлялись там игрой в кости, а такие игры пользовались дурной славой. Конечно, тем, в чьи кости играли, было уже все равно, однако игра затягивала так, что игроков становилось трудно оторвать от этого занятия. А когда их все же отрывали, они становились очень раздражительными.
      Поэтому как только взгляд дракона упал на Че, тот торопливо закричал:
      – Я крылатое чудовище, как и ты!
      – О, Че! – узнал его Налдо. – Не бойся, Кондрак тебя есть не станет. Он тоже поклялся тебя защищать. Не хочешь ли сыграть с нами? Хотя нет, ты наверняка по делу.
      – Это точно, – сказал Че и кратко изложил нагу, что к чему.
      – Тут и говорить не о чем! – заявил принц. – Само собой я с удовольствием выступлю в защиту Гвендолин.
      Она славная, а приход женщины к власти в Горбу пойдет на пользу моему народу. Будем драться, только сначала мне нужно закончить игру.
      – Но ты должен быть там к полудню!
      – Не беспокойся, когда должен, тогда и буду. Горб не так далеко отсюда, а в змеином обличье я двигаюсь очень быстро. Ты вот что – поставь на месте, где будет проходить поединок, табличку или какой-нибудь указатель.
      Ровно в полдень я там и объявлюсь.
      – Спасибо, – поблагодарил Че. – Теперь я могу вернуться к Гвенни с хорошей новостью. Не знаю только, как мне отсюда выбраться.
      Гнездо находилось в огромной пещере, где имелся пруд, но не было никакого выхода наружу.
      – Сейчас я тебя вытащу, – сказал Налдо. – Садись на меня и держись покрепче.
      Кентавр обхватил руками змеиную спину, и принц нырнул под воду. Че набрал воздуху, надеясь, что тянущийся позади на веревке Сэмми тоже попридержал дыхание. Впрочем, под водой они провели лишь мгновение.
      Налдо вынырнул, вылез из пещеры и легко соскользнул с утеса. Змеиное тело и впрямь позволяло ему двигаться весьма проворно.
      – Скажи им, что я приду по приглашению, и мое появление нельзя рассматривать как вторжение, – сказал Налдо, спустив кентавра на землю. – А то, не ровен час, поймут не так, и опять разразится война.
      – Обязательно скажу, – пообещал кентавр.
      Налдо пополз обратно в Кондракову пещеру доигрывать партию в кости, а Че усадил Сэмми себе на спину и легким галопом припустил на север. Искать дорогу ему приходилось самому: кот возвращался туда, откуда отправился в поиск, а находить обратный путь он не умел.
      Да и устал котик изрядно: поди-ка промчись стрелой от Горба через Великий Провал.
      Сам Че тоже валился с ног, однако чувство долга заставляло его скакать вперед без остановок, со всей возможной скоростью. Вот доберется до горы с доброй вестью, обрадует Гвенни, тогда можно будет и отдохнуть.
      Возле Горба кентавр появился на рассвете. Часовой узнал его и пропустил с радушным гоблинским приветствием.
      – Проходи, уродец с крылышками. Порезвись до полудня, а там тебя на конину пустят.
      Не теряя времени, Че направился в покои Гвенни.
      Идиот, несший караул у ее дверей, похоже, обрадовался появлению кентавра.
      – Надеюсь, у тебя хорошие новости, – сказал он. – А то ведь, если Гвенни проиграет, плохо будет не одной ей.
      «А не такой уж он Идиот», – отметил про себя Че. А вслух сказал:
      – Новости что надо.
      Он постучался, и Гвенни, одетая в ночную рубашку, открыла ему дверь.
      – Ой, Че! Вернулся! – воскликнула она, бросаясь ему на шею.
      – В полдень сюда явится Налдо, – не успев даже отдышаться, выложил кентавр главную новость. – Он будет биться на твоей стороне. Установи метку на том месте, где произойдет поединок.
      С этими словами он рухнул на горку подушек. Че заснул, еще не успев коснуться постели, однако знал, что девочки обо всем позаботятся.

      Яне тревожилась. До полудня оставалось совсем немного, а Налдо так и не появился. Конечно, она не сомневалась в добрых намерениях молодого принца, но мало ли что могло случиться по дороге. А его задержка грозила обернуться бедой.
      Поединок должен был состояться в главной пещере Горба, где вполне хватало места и для обоих участников, и для жадных до крови зрителей. Гоблинши таковыми не считались и в зале не присутствовали, но из боковых коридоров выглядывало немало женских головок. Боец Горбача – устрашающего вида огр – уже был на месте и грыз кости в ожидании начала забавы. В награду за победу Горбач обещал ему годичный запас костей, а в победе огр не сомневался Идиот, Недоумок и Придурок стояли рядом с Гвенни, держа наготове здоровенные, в гоблинов рост, дубины. Однако было ясно, что противостоять сотням свирепых сторонников Горбача этой троице не под силу.
      – Ты его не знаешь? – спросила Яне Окру, указывая на огра.
      – Нет. Это не наш, наверное, из-за Огр-Ограды. Наше племя уже несколько веков почти не имеет с ними связей, однако свирепость и дикость тамошнего народа считаются образцовыми для всех огров.
      – Да, я вижу, что огры не напрасно гордятся свой силой, тупостью и безобразием, – сказала Яне. – Слушай, а как ты к этому относишься? Ты ведь огрица, и твои вкусы должны более-менее соответствовать общепринятым среди твоих сородичей.
      – Так оно и есть, – ответила Окра. Было время, когда она не разделяла пристрастий своего народа, но путешествие сделало ее взрослее, и многое стало видеться по-другому. – Например, этот малый как раз из тех, какие мне нравятся, Но он никогда не обратит на меня внимания, потому что я не безобразная, не тупая и не сильная.
      – Насчет безобразия с тупостью у тебя дело и правда плохо, но насчет силы я бы не сказала. Помнишь, как ты Пробила дыру в стене Безымянного замка?
      – Это благодаря семени. Времяника дала мне возможность долбить сколько нужно, иначе ничего бы не вышло.
      – А помнишь, как ты передышала того дракона? – не унималась Яне. – Там у тебя семечка не было.
      – Это поганская шляпка, – сказала огрица, – совершенно изменила мою натуру. А в обычном состоянии у меня бы это не получилось.
      – Возможно, ты и права, – вынуждена была согласиться Яне. – Похоже, тебе и впрямь недостает многого, что нравится настоящим ограм. А вот мне в тебе нравится как раз то, что у огров считается недостатками.
      – Жаль, что ты не огр, – отозвалась Окра, с тоской поглядывая на грызшего кости поединщика.
      Наступил полдень, а Налдо так и не появился. Гвенни начинала нервничать.
      – Ты точно объяснил ему, где и когда нужно быть? – спросила она у Че, с трудом сумевшего продрать глаза.
      – Ну а как же! А ты оставила для него знак?
      – Конечно. Придурок смастерил табличку. Там написано: «ГОБЛИНОВ ГОРБ. ПОЕДИНОК ПРЕТЕНДЕНТОВ.
      НАЧАЛО В ПОЛДЕНЬ».
      – Пойду-ка проверю, – сказала Мела.
      Стоило ей двинуться, как толпа гоблинов принялась свистеть и улюлюкать, но тут ее шаловливая юбочка показала краешек трусиков. Над толпой пронесся стон: многие гоблины, и поделом им, выпали в осадок. А вот с Придурком, который вел русалку туда, где поставил табличку, ничего не случилось. Потому что он смотрел прямо перед собой.
      – Надо обязательно попросить Годиву сшить ей новую юбку, – , пробормотал Че, стоя рядом с Яне.
      Она не могла не согласиться.
      В этот момент в залу ввалился окруженный толпой приспешников Горбач.
      – Ну что, сестрица, где твой боец? – ехидно поинтересовался он.
      – Он в пути, – ответила Гвенни.
      – Пусть поторопится, а не то будешь драться с огром сама, – со смехом заявил мальчишка, и его приверженцы дружно загоготали.
      – Кто-то сменил табличку! – крикнула с порога вернувшаяся в пещеру Мела. – Насчет поединка и времени все как надо, а в качестве места там обозначена Кудыкина гора.
      – Но это же так далеко отсюда! – воскликнула Гвенни.
      – Должно быть, он прочитал надпись и уполз на Кудыкину гору, – проговорила потрясенная случившимся Яне. – Теперь все пропало: вовремя ему сюда уже не поспеть.
      – Гадкий братец добился-таки своего, – безнадежно вздохнула Гвенни.
      – Полдень! – торжествующе вскричал Горбач. – Давай, Вдребезг! Пора драться!
      Окра подпрыгнула, чего в общей суматохе не заметил никто, кроме стоявшей рядом Яне.
      – Чего это ты скачешь?
      – спросила она.
      – Так ведь Вдребезгом звали того самого огра, за которого я должна была выйти замуж. Он направлялся на Юг, когда я удрала из дома.
      – Выходит, вы встретились посреди дороги. Это хорошая примета.
      – Но ведь я его бросила, – вздохнула Окра. – Не думаю, чтобы это ему понравилось.
      – Но ведь он еще не добрался до озера Огр-Ыз-Ок, – сказала Яне. – Откуда ему об этом знать?
      Это соображение казалось резонным.
      Огр тем временем разгрыз последнюю кость и, тяжело ступая, вышел в середину пещеры.
      – Дерусь не понарошку, всех расшибу в лепешку! – прорычал он, гулко ударив себя в мохнатую грудь корявым кулаком и угрожающе взмахнул огромной дубиной.
      Яне это зрелище не понравилось, а вот Окра прямо-таки облизывалась. Вот уж воистину на вкус и цвет товарищей нет.
      – Ну, где твой боец, сестрица»? – подал голос Горбач. – Давай его сюда, или Вздребезг схрумкает твои косточки.
      И он вовсе не шутил гоблины отличались жестокостью, а огры были всеядны и ели кого угодно. Жизнь Гвенни действительно висела на волоске.
      – Ты подменил табличку – обвинила девочка брата.
      – Ну и что»? Подавай сюда своего бойца или дерись сама, а не то будешь считаться проигравшей, – куражился Горбач, явно довольный тем, как ему удалось облапошить соперницу. Она боролась с ним честно, а он действовал подлостью и обманом, – Видать, мне придется выйти на поединок самой, – упавшим голосом произнесла Гвенни. – На худой конец у меня есть палочка.
      – Эй, никаких палочек! – встрял Горбач. – Правила запрещают использовать магию, действующую на расстоянии.
      – Да, это правда, – подтвердила Гвенни с совершенно убитым видом.
      – Так что же, ему можно обманывать и мошенничать, а тебе нельзя? – спросила Мела.
      – Что делать, если мне не удалось уличить его вовремя, – ответила Гвенни, передавая палочку Годиве.
      – Ну уж нет! – заявила Дженни. – Драться буду я.
      И она, не дожидаясь ответа двинулась к центру пещеры.
      – Эй, смотрите, четырехглазая чешет! – заорал Горбач. – Слепая тетеря драться хочет. Ну и потеха.
      – Она что, и вправду слепая? – спросила Окра.
      – Не совсем, но у нее разбились очки, а достать новые не было времени. Она обладает особым зрением, но в схватке с огром это ей не поможет.
      – Похоже твое желание вот-вот исполнится, – промолвила Мела, печально взглянув на Окру.» – От этой Дженни тебя скоро избавят.
      Неожиданно огрица шагнула вперед и, схватив Дженни за воротник, оттащила от ристалища.
      – Не лезь туда, девочка, – сказала она. – Я для этого дела гожусь лучше.
      – Но ведь это не твое дело! – воскликнула изумленная Яне. – Тебе все равно, кто станет у гоблинов вождем. Да и вряд ли ты справишься со Вдребезгом. Однако, не успев договорить, она подумала, что это не столь уж очевидно.
      – Вряд ли, не вряд ли… – пробормотала Окра, направляясь навстречу противнику с когтем птицы рок в руках, – а кроме меня, уж точно некому.
      – Ты кто такая, огрица смешная? – прогромыхал Вдребезг, воззрившись на нее.
      – Огрица Окра, – ответила она, ткнула его кончиком когтя и добавила ему под стать в рифму:
      – Ты собирался на мне жениться, но теперь нам с тобою выпало биться.
      Вдребезг явно не помнил ее имени: возможно, и не знал (кому интересны такие мелочи, как имя невесты), а возможно, забыл, потому как забывчивость представляет собой неотъемлемую часть прославленной огрской тупости.
      – Тебя, шмакодявку, прихлопну как козявку! – буркнул он и, дернув за коготь, едва не сшиб Окру на пол-.
      Будучи ростом ему по пояс, она не производила впечатления серьезной соперницы.
      Горбач и его приспешники надрывали животики от смеха.
      – Ну умора, – заходился мальчишка. – Это ж надо было выставить на поединок такую пигалицу!
      – Она не пигалица, а огрица, – пробормотал Че. – Причем бескорысгная и бесстрашная.
      Но тут у Яне возникла интересная мысль.
      – Окра, – крикнула она. – Надень шляпку!
      Огрица поняла и быстро вытащила из котомки шляпку от бледной поганки, и тут же побледнела от ярости. А внешность ее сделалась такой поганой, что по огрским меркам она могла считаться самой завидной невестой.
      – Вздумал насмехаться, а сам не умеет драться! – прогромыхала она на совершенно огрский манер, вырвала у противника коготь, и ткнула его кулаком в пузо.
      Изумленный Вдребезг со свистом выпустил воздух.
      Удар, судя по всему, получился отменный.
      – Вот что бывает, когда недооцениваешь соперника, – пробормотал Че.
      Яне почувствовала крепнущую надежду. В конце концов, удалось же Окре отбиться от дракона. Конечно, шляпка от поганки основательно поганила и внешность, и характер, однако для драки чем поганее, тем лучше.
      Вдребезг, похоже, только сейчас сообразил, что ему оказывают сопротивление. Злобно взревев, он взмахнул тяжеленной, весившей наверняка больше Окры, дубиной.
      Однако огрица подставила под удар коготь. Яне смекнула, что этот коготь наверняка должен быть волшебным, ведь ему приходилось выдерживать, не ломаясь, колоссальный вес птицы рок. Выдержал он и столкновение с дубиной. Оружие из него вышло на славу.
      Отбив нападение, Окра перешла в атаку сама и нанесла противнику колющий удар в грудь. Пронзить его ей не удалось, однако он пошатнулся и отступил. После чего получил новый удар, на сей раз в голову.
      Однако Вдребезг знал толк в схватках, и это его не ошеломило. Он снова взмахнул дубиной, а когда Окра парировала ее когтем, нагнулся и, схватив свободной рукой соперницу за волосы, поднял ее в воздух. Шляпка при этом сбилась на бок, но с головы не слетела.
      – А разве это по правилам? – спросила Дженни.
      – Нет, – грустно отозвалась Гвенни. – Но такие поединки проходят без правил.
      – Без правил? – переспросила услышавшая этот разговор Окра. – Значит, я могу делать, что вздумается?
      – А что тебе вздумается, морда волосатая? – загоготал Горбач. – Может, чмокнешь его, а? – он считал это удачной шуткой, потому как при всей своей паршивости оставался ребенком, и к поцелуям относился с презрением.
      Неожиданно Окра согнула обе ноги в коленях и изо всех сил лягнула Вдребезга в подбородок. Выронив ее, он отшатнулся, а она, ловко приземлившись, огрела его когтем между ног. Огр взвыл и упал.
      – Ага, наша берет! – вскричала, увлекшись боем, Дженни. – Против нашей шляпки кишка тонка!
      – Дело в шляпе! – взвизгнул, догадавшись, Горбач. – Тут замешана магия.
      Он выскочил на ристалище позади Окры и, подскочив, сорвал шляпку с ее головы.
      – Эй! – возмутилась Яне. – Это нарушение! Ты не имеешь права вмешиваться в ход поединка.
      – Ага, – рассмеялся мальчишка, бросив шляпку одному из своих приспешников, – не имею. И что ты собираешься по этому поводу предпринять, глупая девчонка?
      Оставшись без шляпы, Окра утратила свою ярость, а с ней и инициативу. У нее не осталось даже астмы, которая была отдана Рогоносу. Стоя над упавшим противником, она явно не знала, что делать, и сомнения в том, что через несколько мгновений Вдребезг сотрет ее в порошок, имелись только у безнадежной оптимистки Яне.
      – Ты все равно победишь, Окра! – воскликнула она.
      Че сокрушено покачал головой. Наивной вере сейчас предстояло столкнуться с жестокой реальностью.
      И тут Окра бросилась прямо на еще не успевшего встать Вздребезга. Повалилась на него. Опустила лицо к его лицу. И прильнула губами к его губам.
      – Вот те на! – вскричала изумленная Мела. – Да она же его целует!
      Несколько мгновений Вдребезг лежал неподвижно.
      Потом он сбросил Окру, поднялся на ноги, ошарашенно выдохнул и пустился бежать с ристалища.
      Гоблины ахнули. Горбач разинул рот.
      – Эй, – крикнула ему Яне. – Она поступила так, как ты предложил. Поцеловала его. А он не выдержал и удрал, так что победа за ней!
      Девушка при этом понимала, что со стороны Окры то была немалая жертва. Она предпочла бы понравиться Вдребезгу, но ради победы пошла на поступок, который должен был внушить ему отвращение.
      – Это нечестно! – заверещал Горбач.
      – А вот и честно! – возразила Гвенни. – Она побила его, внушив столь сильное отвращение, что ему пришлось унести ноги. Он бежал, и тем самым признал поражение. А значит, потерпел поражение и ты. Я одержала верх и теперь я вождь.
      – Нет! – в отчаянии взвыл мальчишка.
      – Теперь все должны повиноваться мне! – заявила Гвенни, обращаясь к собравшимся гоблинам. Арестуйте этого паршивца.
      Большинство гоблинов осталось на месте, однако Придурок, Недоумок и Идиот с решительным видом направились к Горбачу.
      – Не слушайте ее! – крикнул тот своим приятелям. – Девчонки не бывают вождями! Ее надо убить.
      Некоторые из его приспешников двинулись было к Гвенни, но на пути у них выросла Окра.
      – Не доводите меня до белого каления, – предостерегла она гоблинов, взмахнув когтем.
      Повторять не пришлось: приспешники Горбача разбежались кто куда.
      – Ничего ты мне сделаешь, – нахально заявил Горбач. – Шляпки-то поганкиной у тебя нет.
      – Такая погань, как ты, может испоганить настроение хуже любой поганки, – отозвалась Окра, хватая его за шиворот и поднимая в воздух, как недавно Вдребезг поднял ее. – А когда у меня поганое настроение, мне лучше под руку не попадаться.
      И она занесла коготь.
      – Нет! Нет! – заверещал он, беспомощно болтая в воздухе руками и ногами. – Не убивай меня! Не убивай!
      – А почему бы и нет! Ты же собирался убить Гвенни.
      – Подумаешь, Гвенни. Она всего-навсего глупая девчонка!
      – Ага, такая же как и я, – сказала Окра. – А ты всего-навсего паршивый мальчишка, – она помахала кончиком когтя перед его носом.
      Горбач залился слезами.
      – И этого сопляка вы хотели сделать вождем? – спросила Окра гоблинов, после чего сплюнула и отшвырнула мальчишку в сторону.
      Это подействовало: недавние приверженцы Горбача стали один за другим поворачиваться к Гвенни.
      – Ты вождь, – сказал один из них. – Нам это не нравится, но против обычая не попрешь.
      Гвенни кивнула с таким видом, словно приняла это как нечто само собой разумеющееся, и повернулась к Горбачу.
      – А тебя, поганец, я приговариваю к изгнанию из Гоблинова Горба. И не вздумай вернуться: первый жетоблин, которому ты попадешься на глаза, обязан будет тебя убить. Иначе он ответит головой.
      – Погоди у меня! – прошипел Горбач, еще пытаясь бравировать. – Я до тебя доберусь!
      – Смотри, я решила оставить тебя в живых, но могу и передумать, – невозмутимо отозвалась Гвенни.
      Горбач пустился наутек. Гвенни, как будто забыв о его существовании, повелительным тоном позвала:
      – Придурок!
      – Я здесь, вождь! – ответил гоблин, не без робости выступая вперед.
      – Назначаю тебя Главным Громилой. Отныне вся стража переходит в твое подчинение. Будешь следить за порядком в Горбу и отчитываться только передо мной.
      – Ага, вождь, – ответил Придурок в некотором замешательстве.
      – Что? Этот слюнтяй станет Главным Громилой? – презрительно скривился один из гоблинов, и тут же, взлетев в воздух, завис прямо над острым сталагмитом.
      – Ты чем-то недоволен? – вкрадчиво осведомилась Гвенни, поигрывая волшебной палочкой.
      – Н-н-никак н-н-нет, – отозвался гоблин, стуча зубами.
      – Ты уверен? – нежным голоском уточнила она.
      – Т-т-т-ак т-т-точно.
      – Что-то я плохо слышу, – пробормотала Гвенни, аккуратно усадив его на каменный шип.
      – Я ВСЕМ ДОВОЛЕН! – заорал бедняга.
      – Рада это слышать, – отозвалась Гвенни и спустила его на пол. Он, потирая задницу, скрылся за спинами недавних сторонников Горбача, ни один из которых почему-то за него не вступился.
      – Идиот! – позвала Гвенни, и тот выступил вперед.
      – А тебе, – сказала она, – я поручаю возглавить Службу Безопасности.
      – Что же это за служба такая, коли в ней нет никакой опасности, – не понял Идиот.
      – Вот ведь идиот, – вздохнула Гвенни. – Объясняю: ты будешь следить за тем, чтобы у нас в Горбу не заводились подрывные элементы.
      – Это копуши что ли? Прокопии? Так их у нас отроду не бывало.
      – Нет, – тяжело вздохнула Гвенни. – Подрывные элементы – это те, кто подрывает основы государственного устройства и общественной нравственности. Как выявишь такого, устрой ему головомойку.
      – Это как»?
      – Заведешь бак с кипятком и будешь макать туда башкой всякого, кто попадется.
      – Будет исполнено, вождь! (Здесь у Идиота вопросов не возникло.) А как я отличу этих.., подвесных экскрементов, от тех, которые не они?
      – Это проще простого. Кто против вождя или друзей вождя, те подрывают основы государственного устройства. А кто гадок с виду и употребляет грязные слова – посягает на общественную нравственность. Усек?
      – Так точно! – рявкнул Идиот и присмотрелся к компании Горбачевых подручных. – Сдается мне, некоторые из этих ребят больно уж гадки с виду. Да и слова бормочут, кажется… Ох, чую, есть среди них пробивные компоненты.
      – Начни с холодного душа, – распорядилась Гвенни. – Окати каждого холодной водицей и вели прополоскать рот с мылом. Это для начала, а не поможет – ставь котел на огонь. Не сомневаюсь, на общественную нравственность это повлияет более чем благотворно.
      Яне про себя отметила, что Гвенни благодаря то ли природным способностям, то ли матушкиным советам имеет четкое представление об искусстве управления.
      Идиот взялся за дело с подлинно идиотским рвением: спустя несколько минут в залу уже тащили дрова для костра, воду для котла и мыло. Следовало ожидать, что при таком подходе подрывной элемент выведется в Горбу довольно скоро.
      – Недоумок! – возгласила Гвенни, и к ней подошел третий из давних соратников. – А тебя я назначаю Министром Иностранных Дел.
      – Министром Странных Тел? – переспросил тот. – А что с ними делать, с телами этими?
      Гвенни хмыкнула.
      – Ты будешь отвечать за связи с другими народами, какими бы странными ни казались нам их тела.
      – С другими народами? А разве это не дело Главного Громилы'?
      – Теперь нет. Ты организуешь Международную Конференцию с участием всех соседних племен, цветочных эльфов, грифонов и особенно нагов. Теперь мы будем жить с ними в мире.
      – В мире? – изумился Недоумок.
      – Именно. Не исключено, что даже наладим обмен товарами. Я понимаю, что дело это новое, непростое, но ты справишься. Возникнут вопросы – обращайся прямо ко мне.
      Неожиданно в пещеру заполз огромный змей.
      – Эй, как тут у вас дела? – спросил он.
      – Налдо, ты все-таки нас нашел! – воскликнул Че.
      – Найти-то нашел, только боюсь, поздно. Возникла какая-то путаница с табличкой, и меня занесло аж на Кудыкину гору. Я вернулся, как только сообразил что к чему. Ладно, где противник?
      – Уже удрал, – ответила Гвенни. – Это был огр Вдребезг.
      – А, должно быть, тот, которого я встретил по дороге.
      Он мчался, как очумелый, круша все на своем пути. Я спросил его, куда он путь держит и от кого так бежит, а он ответил, что куда направляется, не помнит, да ему и без надобности, а убегает от одной до ужаса симпатичной и сообразительной огрицы.
      – Это от меня, – печально вздохнула Окра. – Я его поцеловала, вот он и дрогнул.
      – Еще как дрогнул, – подтвердил Налдо. – Он все удивлялся тому, что огрица вроде бы ни тупостью не блещет, ни безобразием, а из головы у него никак не идет.
      Окра зарделась.
      – Итак, дело сделано? – спросил Налдо, вновь обернувшись ко Гвенни. – Ты теперь гоблинатор Гоблинова Горба?
      – Да, благодаря тебе, – ответила Гвенни – Ты послал Мелу, Яне и Окру нам на подмогу, и они вызволили нас, а потом Окра еще и победила в поединке. Я перед ними в неоплатном долгу. И перед тобой тоже.
      – Не думаю, – возразил Налдо. – Мне кажется, все со всеми в расчете.
      – Какое там в расчете? Без их помощи у меня бы ничего не вышло.
      – Потерпи чуток, – сказал Налдо. – Думаю, скоро для многих все прояснится. Я удовлетворю ваше любопытство, только… – он огляделся по сторонам, – только прикажи выставить дозорного. Я ожидаю появления одной особы, к которой следует отнестись с почтением Гвенни распорядилась выставить дозор, после чего компания друзей отошла в уголок, подальше от шума и брызг устроенной Идиотом головомойки.
      Свернув кольцами змеиное тело, Налдо поднял человечью голову.
      – Эта троица, – начал он, указав на Мелу, Окру и Яне, – явилась к Доброму Волшебнику с Вопросами, но тот отослал их к моей сестре Наде, а Нада ко мне.
      Поговорив с ними, я понял, почему Хамфри поступил именно так, и сделал то, что должен был сделать.
      – Ага, послал нас к Симург! – вмешалась Яне. – А та отправила нас на выручку кентавру Че. Так все и гоняли от одного к другому. Однако ты обещал, что когда мы выполним задание, ты исполнишь наши желания.
      – Совершенно верно. Именно это я сейчас и сделаю.
      Начнем с Окры. Как я понимаю, ты хотела стать Главным Действующим Лицом?
      – Хотела, – кивнула огрица. – И теперь вижу, Что ты предоставил мне такую возможность. Но я не воспользовалась ею, потому что не смогла избавиться от Дженни.
      – Ты спасла меня! – воскликнула Дженни. – Этот огр стер бы меня в порошок.
      – А можешь ты объяснить, что побудило тебя пожертвовать своим благополучием и помочь своей сопернице?
      – спросил Налдо.
      – Не дело это, чтобы маленькая полуслепая девочка дралась со здоровенным огром, – буркнула Окра. – А кому-то драться следовало, потому что Гвенни обязательно нужно было сделать вождем. Так получилось, что, кроме меня, сделать это было некому. Конечно, жаль, что я не добилась желаемого, ну да ладно. В конце концов, мне и во второстепенной роли не так уж плохо. Может, еще и со Вдребезгом что склеется…
      – Не исключено, – кивнул Налдо, – но это будет уже другая история. А в этой – в этой! – твое желание все-таки исполняется.
      – Но я же сказала, что отказалась и не претендую…
      – А я говорю, что дело не в твоих претензиях, – прервал ее принц. – Дженни вот тоже ни на что не претендовала. Конечно, ее роль тебе не достанется, да она тебе и не подходит, но вакансии Главных Действующих Лиц открываются постоянно. Другой вопрос, что роли раздаются не всем желающим. И это хорошо, потому что иначе у нас тут было бы не продохнуть от обыкновенов. Нет, возможность стать Главным Действующим Лицом предоставляется лишь немногим, а осуществляют ее совсем редко. Я сразу понял, что ты на такую роль годишься, но можешь сыграть ее, лишь совершив благородный поступок, чтобы все увидели в тебе Главное Действующее Лицо.
      Волшебник не мог ответить на твой Вопрос, ибо понимал: на самом деле ты хочешь не того, о чем просишь, а добиться осуществления своего подлинного желания сможешь, лишь не подозревая о значимости поступка. Сама посуди, ведь знай ты, какой будет награда, любой твой поступок уже не мог бы считаться бескорыстным и по-настоящему благородным. Так и вышло, что тебя пришлось держать в неведении до последнего момента. Но зато когда тебе представилась возможность, ты ею воспользовалась.
      – Да ну? – удивилась Окра.
      – Вот тебе и «ну»! Действуя совершенно бескорыстно и с риском для себя, ты спасла Дженни и обеспечила Гвендолин должность вождя. Тебе, может, и невдомек, но то были деяния Главного Действующего Лица, – принц склонил голову и добавил:
      – Приветствую тебя, огрица Окра и поздравляю с ожидающей тебя отныне восхитительной и чарующей жизнью.
      – Неужто это правда? – не веря услышанному, воскликнула Окра. – Разве так бывает?
      – Именно так и бывает! – воскликнула Дженни, бросившись огрице на шею и поцеловав ее в щеку.
      – Дженни знает, что говорит, – промолвил Налдо. – Для нее подобные вещи обычное дело. Вот и нынче она собирается отслужить год у Доброго Волшебника ради своей подруги Гвенни. Порядочность и великодушие – отличительные черты Главных Действующих Лиц. Возможно, теперь вы с ней подружитесь.
      – Конечно, подружатся! – с обычным воодушевлением воскликнула Яне.
      – Что же до тебя, Яне, – сказал принц, обернувшись к девушке, – то ты вообще представляешь собой совершенно исключительный случай. Тебе хотелось узнать свою судьбу, и никаких особых амбиций на сей счет у тебя не было.
      Вышло, однако, так, что о такой судьбе, как твоя, не приходится и мечтать. Но чтобы она могла осуществиться, тебя тоже пришлось до поры оставить в неведении. Как и Окре, тебе была предоставлена возможность.
      – Это прекрасно, но как там насчет судьбы? – спросила совершенно сбитая с толку девушка. – Я так ничего и не знаю.
      – А ты? – Налдо повернулся к Че. – Может быть, ты разъяснишь этот вопрос?
      – А что я? – удивился маленький кентавр. – Я знать ничего не знаю.
      – Но ведь догадки у тебя были?
      – Что догадки… Мне просто так, ни с того ни с сего подумалось, что Яне запросто могла бы оказаться принцессой-потеряшкой, имеющей сестру-близнеца и магический талант масштаба волшебницы. Но мало ли кому что подумается? Это ничего не значит.
      – А вот и значит, – возразил Налдо. – Кое-что я заподозрил, как только ее увидел, но сперва не понял, почему Добрый Волшебник не стал отвечать ей. А потому предположил, что тут все связано воедино, и отложил ответ до выяснения всех подробностей. Теперь они выяснены: Яне оправдывает все высказанные догадки.
      – Что? – пискнула совершенно ошеломленная девушка. – Я принцесса? С сестрой? И талантом волшебницы? Да быть этого не может.
      – Одна моя знакомая, конечно, после того как убедилась в истинности этой невероятной истории, согласилась прийти сюда. Она прибудет с минуты на минуту, и тогда ни у кого не останется никаких сомнений.
      Сразу же после этих слов появился гоблин-дозорный, сопровождавший закутанную в плащ молодую женщину.
      Лицо ее скрывала вуаль, но что-то в ней казалось весьма знакомым.
      – Яне, – сказал Налдо, когда женщина в вуали остановилась рядом с ним. – Время пришло. Прежде всего познакомься со своей сестрой.
      Яне раскрыла рот, но не смогла вымолвить ни слова.
      – А сестра-то кто? – не сдержал любопытства Че.
      Незнакомка подняла вуаль. Все воззрились на нее.
      – Да они на одно лицо! – воскликнула Окра.
      – Точно, – подтвердил Налдо. – Но кое-кому здесь наша гостья знакома.
      – Да это принцесса Айви из замка Ругна! – ахнула Годива.
      – Айви! – только и смогла выговорить Яне.
      Айви взяла ее за руку, а потом обняла.
      – Да, сестричка, – мне самой было трудно в это поверить, но мы проверили все по Гобелену, да к тому же достаточно увидеть нас рядом, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Аист нес в замок Ругна двух девочек-близняшек, но обронил одну по дороге. Так и вышло, что я попала в замок одна и даже не подозревала о твоем существовании.
      – Теперь насчет твоего таланта, – сказал Налдо. – Он сродни усилению, таланту Айви, но действует более тонко.
      И его суть отражена в твоем имени. ЯНЕ означает ясность, непредвзятость и естественность. Если ты ясно, непредвзято и естественно – а ты иначе и не умеешь – выскажешь уверенность в чем бы то ни было, это непременно сбудется.
      – Точно! – воскликнула Мела. – Она сказала, что в шляпке Окра побьет того Вдребезга, так оно и вышло.
      Яне не могла не признать, что это похоже на правду. В конце концов, когда она (тоже, кстати, ясно, непредвзято и естественно) высказала уверенность в том, что Окра одержит победу и без шляпы, так оно и случилось. Все, во что она по-настоящему верила, непременно сбывалось.
      – Но если так, – вступила в разговор Годива, – то она всем волшебницам волшебница, ведь она может добиться всего, чего пожелает! Вообще всего! Столь могучего таланта еще не имел никто в Ксанфе.
      – Не совсем так, – возразил Налдо. – Талант замечательный, спору нет, однако у него имеется существенное ограничение. Для того чтобы какая либо идея осуществилась, она должна быть полностью естественной и непредвзятой, что достижимо лишь при том условии, что она исходит от того, кто не знает об этом таланте.
      – Но Яне-то до сего момента о нем не знала, – указала Мела.
      – Точно. Поэтому она совершенно естественно и непредвзято высказывала идеи, которые непременно сбывались. Но теперь, прознав о своем таланте, она уже не сможет сделать ничего подобного. И мы, здесь присутствующие, не годимся ей в подсказчики – по той же причине. Таким образом, пользоваться этим талантом будет не так-то просто.
      Однако масштаб его не вызывает сомнений. Яне, как и подобает принцессе, должна быть признана волшебницей.
      – Ну а Добрый Волшебник? – спросил Че. – Уж он-то, конечно, знал?
      – Ясное дело, – ответил Налдо. – И он, и профессор Балломут, и Симург. Но они знали и другое, что ее талант необходим, чтобы спасти тебя, Че, и сделать Гвенни вождем. Яне чистосердечная девушка, склонная видеть и в людях, и обстоятельствах только лучшее, и впрямь могла обратить все к лучшему. А без этой ясной, естественной и непредвзятой поддержки перспективы успеха были бы весьма сомнительны. Но теперь дело сделано, и Яне по справедливости должна встретиться со своей судьбой. Она отправится с сестрой в замок Ругна.
      – По-моему, – заметила Яне, – ты узнал меня, когда демон-профессор волшебным манером перенес нас в гнездо дракона Кондрака.
      – Не то что узнал… В первый момент я принял тебя за Айви. А когда понял свою ошибку, то решил, что такое поразительное сходство не может быть случайным. Я начал расследовать это дело, и постепенно все встало на свои места. Однако это открытие пришлось хранить в тайне до тех пор, пока ты не привела Гвенни к победе: дело было столь важным, что никто не имел права им рисковать. Так что не обижайся.
      – Какие обиды, – сказала Яне, – меня другое волнует, А именно то, – она повернулась к Айви, – являлась ли я твоей взаправдашней сестрой до того, как кто-то не знавший о моем таланте совершенно непредвзято высказал подобную догадку, а я, что естественно, захотела, чтобы она оказалась правдивой?
      – Мне кажется, – заявила Айви, – что нам решительно не стоит беспокоиться насчет того, что «могло бы быть, если бы». Теперь, и это свершившийся факт, ты моя сестра. Самая настоящая, пусть даже преждевременное обнаружение твоего таланта и могло бы каким-то образом изменить ход событий в прошлом, настоящем и будущем.
      – Это просто замечательно, – сказала Мела. – Я от души, рада за тебя, Яне. И надеюсь остаться твоей подругой, хотя ты нынче вышла в принцессы и мы с Окрой тебе не ровня.
      – Конечно, мы будем дружить, как раньше! – воскликнула Яне, порываясь обнять русалку и огрицу, но неожиданно сникла.
      – Ой, как же это? Ведь теперь мои пожелания сбываться не будут!
      – Они не будут сбываться магически, – указала Годива. – А для дружбы никакого колдовства не требуется;
      Захотите дружить и будете.
      – Еще как захотим! – воскликнула ничуть не лишившаяся непосредственности и энтузиазма новоиспеченная принцесса. – Но как же с тобой, Мела? Мужа ты не нашла, и теперь я плохо представляю себе, где тебе его взять. И помочь ничем не могу.
      – Не всем же тебе заниматься, – вмешался Налдо. – Я, кажется, обещал исполнение желаний каждой из вас, и до сих пор слово держал. Все будет исполнено, но для проверки я хочу; чтобы Мела еще раз сказала, какой именно муж ее устроит.
      – Да у меня пожелания проще некуда, – смутилась русалка. – Мне нужен всего-навсего красивый, умный, мужественный, обаятельный принц, который не будет против частого купания в море, согласится есть сырую рыбу и станет помогать мне расчесывать волосы. Конечно, некоторые считают, будто хвост чем-то хуже ног, да и зеленые локоны…
      – Вот почему Добрый Волшебник отправил тебя к моей сестре, а та прямиком ко мне, – сказал Налдо. – А твоя игривая юбчонка показала мне твои трусики. Отчего, должен признать, я чуть было не потерял голову. Но мне пришлось взять себя в руки и ждать, пока не закончится вся история и не осуществятся желания твоих подружек.
      – Так ты видел мои трусики! – ахнула, покраснев, Мела. Хотя покраснела она, по большому счету, вовсе не из-за трусиков. Русалка просто-напросто влюбилась в Налдо, точно так же, как Окра в Вдребезга.
      – Только краешек, и то мельком, – ответил Налдо. – Но этого более чем достаточно. Мне ясно, что ты самая соблазнительная из полукровок Ксанфа: о лучшей жене не приходится и мечтать. А я, – он принял человеческий облик и предстал перед собравшимися в виде прекрасного принца, – а я, смею надеяться, вполне подходящий жених. Принц, холостяк, вроде бы не дурак, не трус и не урод. У меня у самого хвост (в подтверждение этих слов он на миг обернулся нагом), так что не одобрять хвостов с моей стороны было бы просто глупостью. Я люблю поплавать, ничего не имею против сырой рыбы, что же до волос… Я буду просто счастлив расчесывать их, если ты в это время будешь сидеть у меня на коленях в своей развеселой юбочке и этих трусиках. Так как, ты согласна выйти за меня замуж?
      Про этом Налдо бросил на нее такой взгляд, что это можно было бы счесть нарушением Заговора взрослых.
      – О да! – воскликнула Мела, покачнувшись и едва не упав в обморок.
      – Моя сестра давно пыталась меня женить, – признался Налдо, – и наконец-то преуспела. Подойди ко мне, милая, давай скрепим нашу помолвку поцелуем.
      Яне не могла не признать, что красивый, сообразительный и храбрый Налдо и впрямь мог стать для ее подружки идеальным мужем. Он задал им всем работенку, но, как оказалось, у него были на то основательные причины.
      Зато теперь Мела выйдет за принца и тоже станет принцессой. А все благодаря юбочке и необычным трусикам.
      Кто бы мог подумать, что цвет ее трусиков столь важен!
      Мела, хотя и готова была лишиться чувств, все же ухитрилась оставить их при себе, поскольку без чувств особо не порадуешься, а она радовалась от всей души. Да и было чему: принц Налдо, безусловно, являлся самым умным, красивым, мужественным и неженатым принцем во всем Ксанфе. До сих пор это было не столь очевидно, поскольку в человеческом облике она его не видела, а змеиную красоту сразу не оценишь, но теперь Никаких сомнений не было. Ее мечта сбылась.
      Налдо обнял ее и поцеловал. В тот момент они представляли собой самую прелестную пару в Ксанфе. Гоблины, глядя на это, малость скуксились, но тут игривая юбочка выдала свою обычную шутку.
      Гоблины полегли штабелями.
      – Ты хочешь знать, люблю ли я море? – спросил Налдо, глядя в ее удивительные, цвета морской воды, глаза. – Видишь, я готов утонуть в нем.
      Русалка чуть не растаяла, хотя это, говорят, привилегия снегурочек. О таком счастье она даже не мечтала.
      На руку Яне тихонько легла чья-то рука. Обернувшись, девушка увидела рядом принцессу Айви.
      – Пойдем, сестричка, – сказала она. – Нам пора в замок Ругна. Тебя ждет твоя семья.
      Только теперь Яне по-настоящему поняла, что и вправду нашла свою судьбу.
      Как и они все.

      – Я пришла, чтобы отслужить положенный год, – заявила Дженни, явившись в замок Доброго Волшебника.
      – Но ты не туда попала, – сказал ей встретивший ее Грей Мэрфи. – Это авторские примечания.
      – Что?
      – Неважно. Твое место в твоей собственной главе, в основной части повествования.
      – Так ведь повествование окончено. Гвенни правит в Горбу, кентавр Че ей помогает, Окра сделалась Главным Действующим Лицом, Яне обзавелась сестрой, стала принцессой и поселилась в замке Ругна, а Мела в данный момент, надо думать, показывает Налдо свои прекрасные…
      – Осторожно! Ты можешь нарушить Заговор!
      – Свои прекрасные опалы. А может, и еще что-нибудь, но это их дело. Так или иначе все уладилось, и теперь я могу взяться за отработку.
      – Ты, вижу, не понимаешь, что такое художественная композиция, – вздохнул Грей. – Да будет тебе известно, муза Истории выстраивает такого рода повествования не абы как, а по правилам. Данное, например, посвящено двум группам персонажей, по три в каждой. Мела, Гвенни, Окра, Че, Яне и ты. Таким образом, получается восемнадцать глав. Я полагаю, это задумано, чтобы поставить в тупик критиков, самых вредных из диких тиков, которые невесть с чего воображают, будто бы знают толк в литературе. Ты должна действовать в главе восемнадцатой.
      – Я ее в упор не вижу, эту главу, – фыркнула Дженни. – Может, эта глава тебе пригрезилась? Тогда понятно, потому как, раздобыв новые очки, я отдала линзу Гвенни и чужих снов больше не вижу.
      – Скажешь тоже, пригрезилась, – досадливо буркнул Грей. – Это последняя глава. Согласно всем художественным принципам, именно в ней должен наличествовать счастливый конец.
      – Так все уже кончилось, причем вполне счастливо.
      Поэтому я здесь и готова приступить к службе. Хотя, признаюсь, предпочла бы остаться с Гвенни и Че.
      Грей махнул рукой.
      – Пошли к Хамфри. Может быть, он втолкует тебе, что к чему.
      Они поднялись в крохотный, загроможденный непонятно чем кабинет.
      – А, Дженни, – промолвил старый гном, подняв голову. – Давно пора, я уже заждался. Что тебя задержало?
      – Но ее место в главе восемнадцатой, – возразил Грей.
      – У Клио произошла накладка, – хмуро проворчал Хамфри. – Глава эта.., короче, она затерялась. Видимо, дело в том, что Дженни из иного мира и не совсем хорошо вписывается в Ксанф. В общем, нет этой главы, и весь сказ.
      – Не правильно это, – покачал головой Грей. – И что же ей теперь делать?
      – Посадим ее разбираться с благодарностями, – ответил Добрый Волшебник.
      Грей поднял руки.
      – Ладно, будет тебе задание. Я отведу тебя в твою комнату, где ты сможешь спокойно заняться благодарностями.
      – Чем?
      – Чем надо. Так положен: некоторые обыкновены подбрасывают кое-какие интересные идеи, – .и их следует благодарить. Ты прочитаешь записи на сей счет и приведешь их в порядок. Ничего сложного.
      Он отвел девочку в отдельную каморку, и она углубилась в чтение. Конечно, она плохо представляла себе, каким образом обыкновены могут подбрасывать «интересные идеи», но вникать особо и не стремилась.
      Волшебникам виднее: ее задача – не умничать, а делать, что ведено.
      Вздохнув, Дженни погрузилась в чтение.
      Оказалось, что козырной куст придумал Тим Хэттл, а дорожного борова Роберт Тербифойл. Имена дочкам Электры дал Эбби Рай, а талант детей огра и медяшки делать что угодно то мягким, то твердым измыслил Джейсон Меперфи. Называть гоблинскую девочку гоблеткой предложил Рональд Фостер.
      Немалый интерес Дженни вызвало сообщение о том, что имя огрице Окре, оказывается, дала Барбара Хэммел, уже подарившая нам прежде Розу Ругна. Та же Барбара описала некоторые причудливые модели трусиков, которые примеряла Мела, а также предложила использовать собаку из созвездия Гончих Псов и семя времяники, способное изменять ход времени.
      Дженни покачала головой: оказывается, Окра была не просто второстепенным персонажем, но и персонажем, придуманным обыкновенной. Неудивительно, что ей так хотелось изменить свой статус.
      Девочка перевела дух, перевернула страницу и узнала, что идея расплатиться за проход астмой принадлежит Карсон Фредерике, а мысль снабдить Гвенни контактными линзами с особыми свойствами – Киту Арнольду, Рене Александеру, Лизе Кэмпбелл и Энн Франклин (как вышло, что целая ватага обыкновенов разом натолкнулась на одну и ту же идею, так и осталось тайной). Прочитав, что Таблицу Умножения придумал Джон Вирр, Дженни вспомнила всю эту катавасию и с убийственной иронией пробормотала:
      – Ну спасибо тебе, Джонни. Удружил так удружил.
      Еще через несколько страниц у нее закружилась голова. Девочка оторвались от чтения и подумала, что некоторым из этих обыкновенов не мешало бы оставить свои странные измышления при себе. В Ксанфе и без того довольно чудес, так что не стоит усугублять.
      Однако упоминание о Зо Селенгит, предложившей шляпку от бледной поганки, заставило ее взглянуть на это несколько иначе. Штуковина-то оказалась весьма полезной, так что возможно, все эти обыкновенские выдумки не такая уж глупость.
      Хотя с другой стороны… Некий Н. Н. Райте описал, как дети с помощью кукол изображают процесс вызова аиста. Вот уж точно глупость, хотя довольно-таки забавная. Пожалуй, даже весьма забавная.
      Из дальнейшего стало ясно, что такая замечательная находка, как нечто пребывающее меж «роком и твердью» (она еще получит развитие в девятнадцатой книге), принадлежит Джону Родригесу; идея шаловливой юбчонки – Синтии Беллах, а мысль спровадить Налдо на Кудыкину гору – Чарльзу И. Брауну. То, что у Айви должна быть сестра-близнец, пришло в голову Джоанне ван Урсшот, и в обыкновенской реальности эта фантазия осуществилась самым неожиданным образом. А именно:
      Пенни, дочь автора, нашла подружку Джоану Джансен, являвшуюся полной ее ровесницей вплоть до дня и чуть ли не часа. Вряд ли это можно назвать случайностью, хотя в таком случае получается, будто Джоанна с двумя «н» придумала не только сестру для Айви, но и Джоану с одним «н».
      Впрочем, Дженни потрясло не столько это, сколько открывшийся ей факт теснейшей взаимосвязи между Ксанфом и Обыкновенией.
      Перечисление имен стало уже нагонять на нее тоску, и она с нетерпением ждала, когда долгий список подойдет к концу. Он и подошел, только вот легче ей не стало; следующий параграф оказался еще хуже.
      …Что же до названия, – прочла она, – то путь к нему был тернист и витиеват. Некогда на заре времен пророк предрек «Зов его трубы», имея в виду трубу архангела Гавриила, возвещающую конец света. Позже (намного позже) Стивен Дональдсон написал роман «Зеркало ее сновидений», а Пауэлл – «Сила ее взгляда». Так дело дошло до названия «Цвета ее тайны». Конечно, серьезную книгу с таким заголовком в свет не выпустишь, но для Ксанфа, может, и сгодится…
      – Может, и сгодится, – кивнула Дженни. – В конце-концов, трусики и связанная с ними тайна помогли русалке Меле подцепить мужа, а в этом и заключалось основное содержание истории. Особого толку в мужьях Дженни пока не видела, но решила, что если когда-нибудь ей все же придет в голову обзавестись таковым, она сможет взять на вооружение опробованную Мелой методику.
      Дальше, правда, пошла уже полная невнятица. Составитель писульки задавался вопросом, можно ли считать цвет шотландки цветом (хороший вопросик, а?), а заодно сообщал, что это будто бы был предполагаемый цвет альманаха Весттаунской Школы в штате Пенсильвания за 1952 г. Вроде как задумано это было в честь преподавательницы Рэйчел Летчуорт, в чьих жилах текла шотландская кровь. Правда, уровень тогдашней полиграфии не позволил воспроизвести шотландку на обложке, и идея оказалась под спудом. Откуда – это ж надо! – выбралась сорок лет спустя.
      Ну а потом Дженни с изумлением прочла о себе. Прочла нечто совершенно ее поразившее:
      …Дженни из Обыкновении, та самая, которая пострадала по вине пьяного водителя и стала прототипом эльфессы Дженни, идет на поправку…
      «Что же получается, – подумала девочка, – И Окра из Обыкновении, и я тоже. И там, в Обыкновении, было решено, кому из нас быть Главным Действующим Лицом?»
      Мысль показалась столь странной, что Дженни отложила ее в сторону и вновь взялась за текст.
      …Теперь Дженни уже может без посторонней помощи пользоваться чашкой, сидеть в кресле и умываться. В клинике, где она по-прежнему находится, ее учат пользоваться компьютером, и девочка делает успехи. Мало того что она связывается по компьютеру с мамой, но и всякий раз взламывает установленный мамой на домашней машине код. Который с каждым разом усложняется, так что Дженни приходится поломать голову. Эта придуманная ею и мамой игра доставляет девочке удовольствие и идет ей на пользу. Речь Дженни тоже улучшается, но для того чтобы она восстановилась полностью, требуется, особая операция.
      По подсчетам мамы, Дженни получила более двух тысяч писем, и они продолжают поступать по три-четыре в день со всех концов света; Ей очень хотелось бы ответить на них, но пока это, увы, невозможно. Однако автор одного из этих писем случайно встретился с Дженни в магазине (о да, покупки можно делать и в инвалидной коляске).
      – Эй, – воскликнул он, – ты ведь Дженни, я тебе писал!
 

***

 
      Послышался стук в дверь, и на пороге появился Грей Мэрфи.
      – Опять у пае накладочка вышла, – смущенно сказал он, – Хамфри совсем забыл, что тебе отведена роль в демонской игре, той, в которой участвует Нада. Это и будет твоя служба.
      – Как хорошо! – обрадовалась девочка. – Нада мне очень нравится. А тут, – она вручила Грею стопку бумаг, – все до невозможности путано и чудно Если принять это на веру, так просто голова кругом пойдет.
      – Это точно, – улыбнулся Грей – Правда, я сам жил в Обыкновении и знаю, как выглядит Ксанф оттуда, но тебе лучше на сей счет не задумываться Забудь всю эту обыкновенщину и пошли к Доброму Волшебнику Он переместит тебя в игровую студию демонов Дженни последовала за молодым Мэрфи по коридорам замка Она предвкушала новые увлекательные приключения, но вот уверенности в том, что все прочитанное забудется, у нее не было