МАЛОВ Владимир
      Поваровка под колпаком
      1. Приглашение в близкое будущее
      Оглушительный взрыв потряс школу, когда в 7 "А" шел урок литературы. Петр Ильич в этот момент, уйдя от основного материала и очень увлекшись, с упоением рассказывал о том, что Александр Сергеевич Пушкин любил сочинять стихи не за письменным столом, как многие другие, а лежа в постели, еще не встав к позднему своему завтраку.
      От громовых раскатов, прокатившихся по школьным коридорам, преподаватель литературы вздрогнул, побледнел, потом процедил сквозь зубы: "Нет, с меня хватит! Надо этого мальчишку Лаэрта за уши, ну сколько же можно!" И наконец он стремглав выскочил из кабинета.
      - Это точно у Лаэрта Анатольевича что-то опять стряслось!!! - крикнул Петр и выскочил в коридор вслед за учителем.
      Костя последовал его примеру. Школа уже наполнилась гулом встревоженных голосов. Со второго этажа, перекрывая весь этот шум, донесся зычный голос директора школы Степана Алексеевича.
      Он отдавал короткие приказания, словно капитан парусного корабля, застигнутого внезапным ураганом.
      - Всем соблюдать спокойствие! - раздавались команды. - Петр Филиппович, вы за мной, к кабинету физики! Нет, пожарных вызывать рано! Лишнее ЧП нам ни к чему, посмотрим, может, и сами справимся! Галина Сергеевна, да успокойте вы Елизавету Петровну!
      Петр и Костя, обогнав Петра Ильича, мигом взлетели на четвертый этаж, где располагался кабинет физики.
      В том, что страшный взрыв прогремел именно там, никаких сомнений и быть не могло. Все последние недели Лаэрт Анатольевич был невероятно задумчивым и рассеянным, его явно осенила какая-то новая изобретательская идея, как это бывало уже многократно.
      Однако до взрывов в школе прежде еще никогда не доходило, и теперь оба друга не на шутку обеспокоились. Взрыв дело серьезное, кто знает, что могло случиться со злополучным Изобретателем?!
      Но в кабинете физики они оказались не первыми. Там уже была белая, как мел преподавательница истории Вера Владимировна. Она без сил сидела на стуле и неподвижным взглядом, широко раскрыв глаза, смотрела на учителя физики.
      А тот, живой и невредимый, сидел на своем преподавательском месте, и лицо у него было почему-то бесконечно счастливым.
      Петр и Костя быстро огляделись. Кабинет физики оказался пустым (у Лаэрта Анатольевича, значит, в этот час по расписанию не было урока) и, удивительное дело, совершенно целым. Запаха гари, порохового дыма тоже не было.
      Но расспросить учителя о том, что произошло, они не успели: в кабинет, тяжело дыша, ворвался грузный краснолицый мужчина в синем халате - завхоз, а также слесарь и столяр по совместительству Виктор Филиппович. С некоторых пор вдобавок он стал еще и учителем труда. А за ним появился и сам Степан Алексеевич вместе с преподавательницей физкультуры Галиной Сергеевной.
      Директор школы, обернувшись, крикнул в коридор, чтобы все остальные оставались на местах и соблюдали спокойствие, и захлопнул за собой дверь.
      Завхоз-слесарь-столяр-учитель, бросив взгляд по углам, с облегчением констатировал:
      - Возгорания вроде нет! Ни дыма, ни огня! И разрушений не видно!
      Степан Алексеевич тоже перевел дух. Он сел за первый стол, где сидят отличники, распустил узел галстука и тоже, как Верочка, стал молча смотреть на Изобретателя.
      Под его взглядом с лица Лаэрта Анатольевича мало-помалу стало сходить счастливое выражение.
      - Ну, рассказывайте, - молвил наконец директор усталым голосом. Многое, сами знаете, бывало у нас в школе. И диплодоки приходили из далекого прошлого, да и сами мы с вашей помощью попутешествовали по времени, есть чего вспомнить... А вот взрывов еще ни разу не было! Так что же, Лаэрт Анатольевич, случилось на этот раз?
      - Взрыва и не было, Степан Алексеевич. - неуверенным голосом ответил преподаватель физики и встал.
      Директор усталым взглядом обвел кабинет физики.
      - Что же такое, в этом случае, все мы слышали? - спросил он с горьким сарказмом. - Вы что-нибудь слышали, Виктор Филиппович?
      - Я как раз в этот момент урок проводил, - с готовностью заговорил завхоз-слесарь-столяр-учитель. - И только я, значит, начал объяснять пятому "Б", как деревянную заготовку в тиски вставляют, и в этот самый момент...
      Договорить он не успел: дверь, несмотря на директорский запрет, распахнулась, и в кабинет физики, потрясая над головой каким-то листом бумаги, ворвался бледный преподаватель литературы.
      Сверкнув взглядом на Лаэрта Анатольевича, он стиснул зубы, а потом срывающимся голосом обратился к Степану Алексеевичу:
      - Все! Ухожу! Только что заявление написал! На пенсию и немедленно! С завтрашнего числа! Мне жизнь дорога! Мне еще внуков воспитывать!
      Директор школы спустил узел галстука еще ниже, скользнул взглядом по заявлению, протянутому Петром Ильичем, и лицо его передернулось.
      - Да подождите вы! - вымолвил он с раздражением и отодвинул лист с неровными строчками в сторону. - Нельзя же так, чуть что и сразу на пенсию! Вы сейчас где урок проводили?
      - В седьмом "А", - растерянно ответил Петр Ильич?
      - Про что объясняли? - поинтересовался директор.
      - Про то, как Пушкин стихи в постели писал, - растерянно отозвался преподаватель литературы.
      - Почему в постели? - вскинув на него взгляд, резко спросил директор.
      - Не знаю, - окончательно растерявшись, ответил Петр Ильич. - Но об этом свидетельствуют Вяземский, Жуковский и... м-м-м... многие другие современники. Еще до того, как позавтракать, а завтракал Александр Сергеевич обычно...
      - Вот идите и объясняйте дальше, - устало оборвал его директор. - И заявление заберите с собой, заберите! На пенсию уходить никогда не поздно. Я, знаете ли, и сам, если б все так близко к сердцу принимал, не то, что на пенсию... на пенсию мне, конечно, возраст еще не позволяет... однако вот в какое-нибудь другое место, сами понимаете, запросто...
      Не договорив, директор остановился, взглянул на Петра Ильича в упор и машинальным движением затянул узел галстука потуже.
      - Ступайте, Петр Ильич, - молвил он, смягчая голос. - Ступайте! А нам тут еще во многом разобраться надо!
      На минуту в кабинете физики повисла тяжелая, густая тишина. Потом Лаэрт Анатольевич неуверенно произнес:
      - Я на пороге такого открытия, Степан Алексеевич! Эпохального! Даже не думал, что все так просто, но вот, оказывается... Правда, работы еще много.
      Он заглянул директору в лицо и дрогнувшим голосом добавил:
      - А взрыва и в самом деле не было. Шумовой эффект, достаточно мощный, не отрицаю, совершенно случайно возник из-за того, что...
      Директор кашлянул и снова потянулся к узлу галстука. Окончательно приведя его в порядок, он одернул пиджак и очень сухо сказал:
      - Я думаю, Лаэрт Анатольевич, все объяснения вы дадите в моем кабинете. Сначала устно, а потом письменно. Прошу вас! Вас же, Вера Владимировна, Виктор Филиппович, Петр Ильич и Галина Сергеевна, прошу вернуться к занятиям. До конца урока еще восемь с половиной минут.
      Степан Алексеевич, снова одернув пиджак, величественно двинулся к двери.
      Лаэрт Анатольевич, начав на ходу что-то сбивчиво объяснять, пошел вслед за ним, заходя к Степану Алексеевичу то с одного бока, то с другого.
      Вера Владимировна, побледнев еще больше, встала со стула и с тревогой смотрела ему вслед.
      Завхоз-слесарь-столяр-учитель с озабоченным лицом обошел все углы кабинета, заглянул в лаборантскую и, окончательно удостоверившись, что возгорания и разрушений нет, тоже вышел в коридор. Галина Сергеевна пожала плечами, бросила неодобрительный взгляд на Петра Ильича, и пошла вслед за Виктором Филипповичем.
      Из коридора донесся ее резкий голос: "Всем разойтись! Ничего не произошло!" Верочка все еще стояла, как вкопанная, и Костя решил ее утешить.
      - Вера Владимировна, - начал он, стараясь, чтобы в голосе звучала одна уверенность, - да не волнуйтесь вы. Не в первый же раз! И теперь тоже все обойдется. Может, вы не замечали, а в глубине души Степан Алексеевич даже гордится тем, что в школе у нас работает такой незаурядный человек, как Лаэрт Анатольевич. Помните, как директор радовался, когда в "Технике-молодежи" о нашем физическом кабинете писали? А еще больше он радовался, когда Лаэрт Анатольевич по телевизору выступал...
      Верочка слабо улыбнулась.
      - Да нет, - ответила она, - в Степане Алексеевиче я как раз не сомневаюсь. Ну напишет Лаэрт... то есть Лаэрт Анатольевич объяснительную записку, а Степан Алексеевич прочет и положит ее в стол. Действительно ведь не в первый раз! Просто очень испугалась, когда взорвалось что-то. Мало ли что могло случиться?! Кто его знает, что он на этот раз изобрел? С него станется!
      - А взрыва-то не было на самом деле, - вставил Петр. - Был какой-то мощный шумовой эффект.
      - Да, взрыва на самом деле не было, - согласилась неуверенным голосом Верочка. - Ладно, пойду продолжать урок.
      Она тоже вышла из физического кабинета.
      Петр Ильич взял со стола свое заявление и очень аккуратно сложил его пополам. Несколько мгновений он о чем-то размышлял, целиком уйдя в себя. Затем сложил заявление еще раз.
      После этого, похоже, он вернулся к жизни и словно бы только сейчас заметил Петра и Костю.
      - Вы ведь из седьмого "А"? - спросил учитель с заметным сомнением. - С моего урока?
      - Пойдемте, Петр Ильич, - со вздохом отозвался Костя. - Еще минут семь до конца урока.
      Однако, как оказалось, полностью Петр Ильич в себя еще не пришел.
      - Нет, друзья мои, - задумчиво проговорил он. - Ничего мы за семь минут не успеем. У вас ведь последний урок? Так идите себе домой, идите! А мне еще о многом подумать надо.
      Учитель литературы в третий раз сложил заявление об уходе на пенсию, убрал маленький бумажный прямоугольничек в карман, но уходить из кабинета физики не стал, а сел за стол для отличников, где только что сидел директор школы, и неподвижным взглядом стал смотреть перед собой.
      Петр и Костя поняли, что сейчас его лучше не трогать, и тихонечко вышли в коридор.
      Теперь он был пуст: учительница физкультуры, разумеется, твердой рукой быстро навела порядок.
      Некоторое время друзья послонялись возле дверей кабинета директора, ожидая Изобретателя, но тот все никак не выходил. Должно быть, объяснения Лаэрту Анатольевичу предстояли долгие.
      Потом прозвенел звонок с урока, коридор вновь наполнился взволнованным шумом. Все от мала до велика продолжали обсуждать неожиданное происшествие, в воздухе так и носились обрывки самых неожиданных версий. Двери директорского кабинета по-прежнему не открывались.
      В конце концов Петр и Костя действительно пошли домой. Можно было попозже связаться с Изобретателем по видеотелефону (оба аппарата, подаренные им Косте и Петру после совместного путешествия в двадцать третий век, до сих пор работали вполне исправно) и узнать, что же такое он изобрел на этот раз, и чем закончилось его объяснение со Степаном Алексеевичем.
      Но в этот день Костю и Петра ожидал еще один сюрприз. Когда они пришли домой к Петру, то увидели, что в знаменитой комнате со шкурами леопардов, африканскими луками и стрелами, боевыми барабанами и прочими экзотическими вещами, привезенными Трофименко-папой и Трофименко-мамой из долгих заграничных командировок, за большим столом по-хозяйски расположились Златко и Бренк.
      Доктор педагогических наук угощала их ароматным дымящимся чаем со смородиновым вареньем, и глаза Александры Михайловны светились от радости.
      Увидев своих друзей из двадцать третьего века, Костя и Петр тоже страшно обрадовались, забыв обо всем на свете. Раз появились Златко и Бренк, значит, впереди какое-то очередное головокружительное приключение.
      Бренк с сияющим лицом поднялся им навстречу.
      - Мы на этот раз к вам без предупреждения, - сказал он, широко улыбаясь. - Решили сюрприз сделать. А то жизнь у вас, как нам кажется, скучная, однообразная.
      - Да нет, - пробормотал в ответ Костя, - как раз сегодня...
      Он хотел было сказать, что мощный шумовой эффект в кабинете физики именно сегодня внес некоторое разнообразие в беспросветную школьную жизнь, но Петр и Бренк уже обнимались, шумно колотя друг друга по плечам и спинам. Костя принялся проделывать то же самое со Златко.
      Доктор педагогических наук смотрела на эту веселую кутерьму с очень большим удовольствием.
      Наконец восторги от неожиданной встречи утихли, все четверо уселись за стол. Бабушка достала еще две чашки.
      - Так мы опять куда-нибудь отправляемся? - спросил Костя с замирающим от предвкушения чего-то необычного сердцем.
      - Конечно, - подмигнул ему Бренк. - Мы здесь, чтобы забрать вас с собой в... на этот раз совсем недалеко, всего на несколько лет вперед от вашего времени.
      - Что же такого там может быть интересного? - спросил Петр с заметным разочарованием. - Всего-то несколько лет!
      - Сами увидите, - неопределенно ответил Златко. - Но одно можем пока сказать: несколько лет спустя человечеству предстоит кое-что пережить. Вот мы и увидим все это своими глазами.
      - Само собой, - вмешался Бренк, - будут и приключения. А иначе и путешествовать во времени не стоит.
      - Когда отправляемся? - не вдаваясь в дальнейшие подробности, спросил Петр.
      - Скоро, совсем скоро, - ответил Златко. - Вернемся же, как обычно, в этот самый день, в эту самую минуту. Никто и не заметит нашего отсутствия.
      Александра Михайловна помешала чай. В наступившей после слов Златко тишине ложка громко звякнула о край чашки.
      Петр взглянул на бабушку и все понял.
      - А взять нам с собой кого-нибудь на этот раз можно? - спросил он.
      - В этот раз мы собираемся взять с собой Лаэрта Анатольевича и Веру Владимировну, - сказал Бренк. - Если Александра Михайловна не против, она тоже может к нам присоединиться.
      - Еще бы, конечно, не против, - тут же ответила доктор педагогических наук. - Кто ж его знает, что там еще у нас стрясется через несколько лет! Никто бы на моем месте не отказался от возможности увидеть все это своими глазами.
      - А почему надо брать с собой Лаэрта? - сгорая от любопытства, спросил Костя.
      - Там увидите, - уклончиво ответил Бренк. - Хотя можем заранее сказать: Лаэрт Анатольевич имеет самое непосредственное отношение к тому, что произойдет. Об этом потом во всех энциклопедиях написано будет, во всех учебниках.
      От таких слов повеяло какой-то тайной. На минуту в комнате воцарилась тишина.
      Потом Костя спохватился.
      - Слушайте! - сказал он. - Вы, конечно, все можете! Нельзя ли как-нибудь прямо сейчас узнать, что там в кабинете Степана Алексеевича происходит? Мы очень беспокоимся. Дело в том, что как раз сегодня Лаэрт Анатольевич...
      - Можем, - с улыбкой оборвал его Златко. - Забегая вперед, скажу: то, что сейчас изобретает Лаэрт Анатольевич, тоже имеет прямое отношение к цели нашего путешествия. Правда, над изобретением ему еще предстоит немало поработать. А заглянуть в кабинет к Степану Алексеевичу? Да ничего нет проще! У нас с собой направляемый симмер с большим радиусом действия.
      Бренк извлек из своей объемистой сумки аппарат, похожий на крошечный телевизор. Экран его осветился, появился директорский стол, на котором сидел Лаэрт Анатольевич, непринужденно поставив ноги на стул.
      Учитель что-то увлеченно чертил на бумажном листе, не переставая одновременно что-то говорить. Даже на крошечном экране прекрасно было видно, насколько увлечен его объяснениями Степан Алексеевич. Директор не мог усидеть в своем кресле, он то и дело вскакивал, ударял Изобретателя по плечу, снова садился и наконец опять все повторялось с начала.
      - Обошлось все у них, - с облегчением молвил Петр. - Зря только Вера Владимировна волновалась! Однако аппаратура у вас! Прямо, как у шпионов! А что ж вы звук не включили?
      Бренк потянулся было к какой-то кнопке на симмере, но тут Петру пришла новая мысль:
      - Послушайте, может, нам и директора с собой взять? Он человек все-таки неплохой, просто его должность иногда обязывает. А вдобавок, если помните, он теперь в соседней квартире живет.
      Бренк и Златко переглянулись.
      - Ну ладно, - сказал потом Златко, - Если хотите, возьмем и вашего директора. Мощности у нас хватит, тут всего-то несколько лет.
      - Можно и не брать, - рассеянно отозвался Костя. Говоря по правде, гораздо больше его волновало сейчас другое. - Так что же такого изобрел на этот раз Лаэрт? - изнывая от жгучего любопытства, спросил он. - Неужели в самом деле что-то такое, о чем потом в энциклопедиях напишут?
      - Подожди, - сказал Златко, - еще немного, и вы все узнаете. Для начала подождем, пока он домой вернется.
      2. Лауреат Нобелевской премии
      Видеотелефон Лаэрта Анатольевича был очень долго занят. Когда же Костя, потерявший терпение, попытался связаться с Верой Владимировной, ее аппарат тоже ответил частыми гудками.
      Сомнений не было: Изобретатель, вернувшийся наконец домой, обсуждал с Верочкой сегодняшнее происшествие. А поскольку преподавателю истории оно стоило немалых душевных сил, ясно было, что беседа окажется не из коротких.
      Однако четверо друзей не теряли времени даром.
      Бренк извлек из сумки карту Подмосковья. Вид у нее оказался очень древним, музейным, однако, как тут же выяснилось из выходных данных, издана она была в начале двадцать первого века.
      Выходило таким образом, что карта дожила до двадцать третьего века, сильно состарившись за двести с лишним лет, а потом вместе со Златко и Бренком оказалась в том времени, когда до ее появления на свет оставалось еще несколько лет.
      Однако, когда дружишь с людьми из далекого будущего, и не такие чудеса оказываются возможными, к подобного рода вещам Костя и Петр уже привыкли.
      Бренк и Златко склонились над картой.
      - Вот куда мы отправимся, - сказал Бренк, ткнув пальцем в одно из названий. - Здесь и должно все происходить.
      - Поваровка, - прочитал Костя. - Да знаю я! Мы туда как-то ездили на лыжах кататься.
      - Поваровка, - повторил Златко. - Местечко на железной дороге, связывающей Москву и Санкт-Петербург. Через несколько лет это название станет знаменитым на весь мир.
      - Что с собой брать? - коротко спросил Петр, человек действия.
      - Ничего не надо, - ответил Бренк, - Все, что потребуется, у нас есть.
      Костя вновь потянулся к видеотелефону, но в тот же момент аппарат сам дал сигнал вызова.
      Маленький цветной экран осветился, на нем возникло сияющее лицо Лаэрта Анатольевича.
      - Костя! - сказал учитель, узнав собеседника. - Ты у Петра, это хорошо! Так я сразу вам обоим объясню, что сегодня произошло. Наверняка вам будет интересно узнать!
      - Еще бы! - искренне ответил Костя. - Но у нас сейчас...
      - Значит, так, - начал было Лаэрт Анатольевич.
      Но в этот момент он и сам увидел на экране своего видеотелефона другие лица.
      - Бренк! - вымолвил он изумленно, - И ты, Златко! Вы снова у нас?! Я сейчас же прямо к вам, немедленно!
      На мгновение учитель запнулся. Костя все понял.
      - Да, да, Лаэрт Анатольевич, - скрывая улыбку, быстро сказал он в видеотелефон, - ребята и Веру Владимировну были бы рады увидеть.
      Изобретатель и Верочка появились в квартире Трофименко через рекордно короткое время. Увидев, как искренне они рады новой встрече с Бренком и Златко, Костя даже почувствовал угрызения совести: два предыдущих приключения прошли без участия Лаэрта Анатольевича и Веры Владимировны, последний раз они общались со своими маленькими друзьями в Москве шестнадцатого века, когда спасали библиотеку Ивана Грозного.
      А разве не захотелось бы двум учителям побывать на необитаемом острове в семнадцатом веке? Да и иллюзор, подаренный Галаксполом за поимку космического преступника Сооло Грина, тоже был бы им небезынтересен, особенно Изобретателю...
      Но тут уж ничего не поделаешь, того, что было уже не вернешь.
      Хотя почему не вернешь, тут же подумал Костя. Иллюзор Изобретатель всегда может увидеть, лежит он у Петра в шкафу и обоим друзьям уже порядком надоел. И разве нельзя вместе с Бренком и Златко, взяв Изобретателя и Верочку, вновь отправиться на необитаемый остров? Наверняка это вполне осуществимо, раз их друзья все могут.
      Однако пока впереди всех их ждало совсем другое приключение.
      - Лаэрт Анатольевич, Вера Владимировна, - напрямик сказал Бренк. - Мы сейчас же должны отправиться на несколько лет вперед и хотим взять вас с собой. Должен сказать, что именно вам это маленькое путешествие окажется особенно интересным. И Александра Михайловна тоже отправляется с нами.
      Изобретатель ответил без запинки:
      - Конечно! Еще бы! - глаза его вспыхнули очень хорошо знакомым Косте и Петру огнем неистребимой любознательности. - Несколько лет спустя, наверное...
      Но тут что-то остановило учителя физики. Он взглянул на учительницу истории.
      - Если, разумеется, Верочка... то есть Вера Владимировна тоже не против, - проговорил он смущенно.
      Верочка вздохнула. По всему было видно, что ей-то не очень хочется отправляться куда-то на несколько лет вперед, в неизвестность. Она посмотрела на Изобретателя и еще раз вздохнула.
      - Разумеется, я тоже с удовольствием составлю вам компанию, - бодро сказала учительница. - Хоть я историк, но будущее кому хочешь интересно.
      - Вам с Лаэртом Анатольевичем оно будет особенно интересным, пообещал Златко. - Не пожалеете.
      - Зовите вашего директора, - распорядился Бренк, - если его тоже хотите взять с собой. Ничего против мы не имеем.
      Петр вышел на лестничную площадку и позвонил в квартиру Степана Алексеевича. У директора школы, открывшего дверь, был очень домашний вид, не то, что в школе. В руке он держал бутерброд с сыром, поверх которого лежал соленый огурчик.
      - А, сосед, - сказал он благодушно. - Милости прошу! Дело какое есть?
      - Нет, Степан Алексеевич, - ответил Петр, - это мы вас просим заглянуть к нам. - И с полной откровенностью, безо всякой предварительной подготовки, он выпалил: - У нас, знаете ли, снова Златко и Бренк, и они приглашают заглянуть на несколько лет вперед. Хотите с нами?
      Директор перестал жевать. Лицо его стало сосредоточенным. Он задумчиво шевельнул пальцами.
      Но Петр и в самом деле не ошибся в этом человеке.
      - А что? - сказал Степан Алексеевич после некоторой паузы. - Почему бы и нет. С этими ребятами из двадцать третьего века не соскучишься. Согласен!
      Петр добавил:
      - А еще с нами отправятся Лаэрт Анатольевич и Вера Владимировна. И бабушка моя тоже.
      При упоминании доктора педагогических наук по лицу директора школы скользнула легкая тень: все-таки Петина бабушка была его всегдашним оппонентом и критиком. Но Степан Алексеевич быстро справился со своими чувствами. Он понимал, что раз уж он изъявил согласие, отступать теперь было бы непедагогично, да и просто не к лицу мужчине.
      - Сейчас, только пиджак одену, - сказал он, и уже минуту спустя присоединился ко всей компании.
      С Бренком и Златко он поздоровался приветливо и радушно, с Верой Владимировной галантно, хотя уже видел ее сегодня в школе, с Лаэртом Анатольевичем уважительно, с Александрой Михайловной несколько настороженно.
      Бренк и Златко, видно, не собирались терять времени даром.
      - Все готовы? - спросил Бренк и запустил руку в свою знаменитую сумку, где всегда носил разные диковинные приборы, в частности, блок хронопереноса. - Тогда отправляемся! Степан Алексеевич, вы, наверное, еще не знаете, но сколько бы мы ни пробыли в недалеком будущем, в свое время вы вернетесь почти в то же самое мгновение. Никто и не заметит вашего отсутствия.
      - Это хорошо, - бодро ответил директор. - А то мне, знаете ли, надо двоюродному брату часиков в девять вечера позвонить, замдиректора зоопарка. Мы с ним вечером в пятницу собираемся...
      Он не договорил - Бренк уже нажимал какие-то кнопки на панели блока хронопереноса.
      Клонившееся к закату зимнее Солнце за окном вдруг померкло и наступила кромешная тьма. Но только на мгновение. Тут же Солнце вспыхнуло вновь.
      Однако теперь оно стояло высоко в зените, а день был летним, очень теплым.
      Легкий ветерок чуть шелестел листьями деревьев. Откуда-то шел дымный запах костра, и слышны были громкие мальчишеские голоса вместе с гулкими ударами по туго накачанному мячу.
      Оказалось, что путешественники во времени стоят на улочке дачного поселка, полого спускающейся вниз, к густому лесу.
      Дома на ней были самыми обычными, дачи, как дачи. Ничто не говорило о том, что совершен рывок на несколько лет вперед, никакие приметы будущего не бросались в глаза. Даже машина, стоящая возле одной из дач, была обыкновенной серой "Волгой" с обыкновенным московским номером.
      - Где это мы? - с сомнением спросил Степан Алексеевич, шумно втягивая носом воздух. - Неужто в самом деле несколько лет прошло?
      - Сейчас сами убедитесь, - ответил Бренк. - Идем!
      Он уверенно двинулся вниз по улочке, потом, на перекрестке, повернул направо.
      И сразу же все увидели над крышей одной из дач странное сооружение, похожее на радиотелескоп.
      - Какая-то гелиоустановка, - определил Лаэрт Анатольевич, и от восхищения его голос даже дрогнул. - И конструкция оригинальная, в наше время таких, вроде, не было. Здорово придумано! Государственное электричество не нужно, энергией обеспечивает Солнце. Если еще предусмотреть аккумуляторную станцию...
      Бренк и Златко по своему обыкновению переглянулись. Костя вдруг подметил, что в глазах обоих сверкнули веселые искорки, будто они заранее предвкушали что-то очень забавное.
      - Пойдемте, пойдемте! - поторопил всех Златко.
      Вблизи дача с гелиоустановкой на крыше удивляла еще больше.
      Сквозь прозрачный забор-частокол легко можно было разглядеть стоящий посреди участка сложный агрегат, в котором легко угадывалась некая чудодейственная универсальная сельскохозяйственная машина, предназначенная как раз для работы на небольших дачных участках.
      - Вот это да! - восхищенно молвил Изобретатель, и глаза у него загорелись.
      Златко и Бренк уже стояли перед воротами. Бренк нажал кнопку звонка.
      - А, нам сюда? - вырвалось у Лаэрта Анатольевича. - Это хорошо! Здесь талантливый человек живет!
      - Вера Владимировна, Лаэрт Анатольевич, - сказал Златко. - Очень прошу вас, не волнуйтесь! Сейчас вы увидите что-то очень для вас удивительное. Но, если подумать, ничего удивительного тут нет.
      Калитка распахнулась, но неясно было кто ее открыл. Вероятно, она была снабжена устройством, управляемым на расстоянии.
      Петр, Костя и все остальные вслед за Златко и Бренком ступили на дачный участок.
      Сразу же за калиткой Изобретатель просто застонал от восторга. Да и все остальные, за исключением только Златко и Бренка, которых, понятно, ничем не проймешь, застыли в немом изумлении.
      Было отчего: слева от дорожки, ведущей к дому, густо росли кусты смородины, усыпанные крупными черными ягодами, и их деловито собирало многолапое механическое существо. Быстро, с ювелирной точностью, лапы перекладывали ягоды в прямоугольный контейнер, стоящий на маленьких рельсах.
      На глазах у всех быстро наполнившийся контейнер двинулся по рельсовому пути к дому, а на смену ему с другой стороны подошел точно такой же, но пустой.
      Справа от дорожки, на небольшой лужайке, тоже было на что посмотреть. Здесь негромко стрекотала маленькая газонокосилка, которой управлял робот, выглядевший точно так же, как этих механических людей описывали в своих книгах фантасты.
      А всеми действиями робота в свою очередь руководил мальчик лет пяти-шести, сидевший за рулем крошечного, но, по всему было видно, вполне настоящего автомобиля.
      - Правее возьми! - указывал он роботу тоненьким детским голоском, нет, так дело не пойдет! Давай начнем сначала!
      Некоторое время в полном молчании все только крутили головами, переводя взгляды с механического уборщика смородины на мальчика с роботом и наоборот.
      Потом Вера Владимировна, сообразив, что лучше все-таки обратиться к живому существу, растерянно позвала:
      - Мальчик! Ты чей? Где твои мама и папа?
      Мальчик обернулся. Вероятно, что-то удивило его в гостях, потому что взгляд его стал столь же растерянным, как голос Веры Владимировны.
      Но сказать он ничего не успел, так как в то же мгновение с террасы сбежал к ним по ступенькам крыльца какой-то всклокоченный бородатый человек и громко воскликнул:
      - Ну наконец-то! Милости просим! Верочка, вот они и появились, иди сюда скорее!
      И Костя с Петром, Александра Михайловна со Степаном Алексеевичем и Лаэрт Анатольевич с Верой Владимировной застыли в глубоком и ни с чем не сравнимом потрясении.
      Оказалось, что человек, спустившийся с террасы, был точной копией Лаэрта Анатольевича, разве казался чуть постарше. А из дверей выглядывала вдобавок и точная копия Веры Владимировны.
      - Ой, - сказала та Вера Владимировна, что была в саду и сильно побледнела. К ней тут же кинулись со взволнованными лицами оба Лаэрта Анатольевича, а Вера Владимировна, стоящая на террасе, крикнула:
      - Вера! Да ней бойся ты ничего! Ведь я это ты и есть, а Лаэрт он и есть Лаэрт.
      - Мать честная! - потрясенно выговорил Степан Алексеевич.
      - Постойте-ка, - хладнокровно сказала доктор педагогических наук. - Я, кажется, что-то начинаю понимать.
      - Правильно! - отозвался тот Лаэрт, что казался постарше. - Тут и понимать нечего. Верочка, да успокойся ты, сейчас тоже все поймешь, - он нежно погладил бледную Веру Владимировну по голове.
      Другой Лаэрт сверкнул было на него глазами, но все же изумление, как видно, оказалось сильнее все других чувств и он, в свою очередь погладив Веру Владимировну и наспех проговорив какие-то неясные ласковые слова, вопрошающе уставился на своего двойника.
      Тот быстро сказал:
      - Мы вас ждали! Ведь я это действительно ты, только несколько лет спустя. И поскольку несколько лет назад я сам был тобой и действительно приходил к себе сегодняшнему, то как раз сегодня и ждал. А Верочка, ну моя жена, это действительно вот эта самая Вера Владимировна, только, конечно, теперь на несколько лет постарше, и она тоже знала, что вот эта Верочка должна как раз сегодня появиться из не очень далекого прошлого, потому что она тоже и была когда-то вот этой самой Верочкой.
      - Ой, - сказала еще раз та Вера Владимировна, что была в саду, а та, что все еще оставалась на террасе, согласно закивала и добавила:
      - Все проще простого, хоть и кажется удивительным. Но вы сейчас быстро ко всему привыкнете и освоитесь. Это мы хорошо знаем, потому что, когда были несколько лет назад вами, все это уже пережили.
      - Мать честная! - в наступившей тишине еще раз громко произнес директор школы.
      Лаэрт Анатольевич, тот, что был помоложе, с напряженным лицом стал размышлять над смыслом слов своего двойника.
      В глазах же той Веры Владимировны, что прибыла в недалекое будущее вместе с ним, вдруг мелькнула какая-то неожиданная мысль.
      - А это кто тогда? - тихо спросила она, оглядываясь на мальчика за рулем мини-автомобиля и отчего-то слегка покраснев.
      Вера Владимировна на террасе всплеснула руками.
      - Как кто? Ах да, - она спохватилась, - ты же не знаешь, да и откуда тебе знать... Это же Михаил, мой... твой... ну наш, в общем, сын. Ему шесть лет будет первого сентября, - добавила она с гордостью. - Михаил! обратилась она к юному шоферу, по лицу которого было видно, что и ему смысл происходящего никак не дается. - Михаил! Это тоже мама твоя, только живет она несколько лет назад, когда тебя еще не было.
      Вера Владимировна, у которой еще не было сына Михаила, сильно покраснела. Украдкой она бросила взгляд сначала на того Лаэрта, что был помоложе, потом на другого.
      Ее будущий сын тоже совсем растерялся и не знал, как ко всему услышанному и увиденному отнестись. Мам в самом деле оказалось вдруг целых две, ну что тут можно было подумать!
      Он крикнул роботу, чтобы тот выключал газонокосилку и убирал ее в сарай, нажал на клаксон, развернулся и быстро укатил по садовой дорожке в неизвестном направлении.
      На какое-то время наступила тишина, только робот негромко позвякивал металлическими суставами, разворачивая газонокосилку к сараю.
      - Все понятно? - спросил потом чуть дрогнувшим голосом тот Лаэрт, что был постарше. - Сейчас вы мигом ко всему привыкнете.
      Первый Лаэрт с ошеломленным видом смотрел теперь в ту сторону, куда укатил на своем автомобиле его будущий сын Михаил Лаэртович.
      Степан Алексеевич разглядывал во все глаза то первого Лаэрта, то второго, словно сравнивал.
      Костя глянул на остолбеневшего Петра и подумал, что сам он, должно, быть, со стороны смотрится точно так же.
      Доктор педагогических наук подошла к Верочке и стала шептать ей что-то на ухо.
      А с лиц Златко и Бренка не сходили улыбки: по всему было видно, что оба откровенно забавляются всем происходящим.
      - Да вы в дом заходите! - крикнула с террасы Верочка-вторая.
      Лаэрт-первый сделал над собой усилие и перевел взгляд на террасу. Затем снизу доверху он оглядел и всю небольшую, но добротную и, судя по всему, содержащуюся в идеальном порядке дачу.
      - Ну ладно, - пробормотал он, - все в конце концов можно понять... и что Михаил уже есть, это вполне естественно. Но ты мне скажи, - он обратил взор сначала на Лаэрта-второго, потом на Верочку-вторую, - скажите, дача-то у вас... у нас... откуда дача-то? Ведь не было ни у меня, ни у Верочки, а заработки учителей, сами должны знать...
      У Лаэрта Анатольевича, живущего несколькими годами спустя, вдруг гордо блеснули глаза.
      - Ах да, ты же не знаешь, да и откуда тебе знать? Могу сообщить, что я... что ты... ну, что, в общем, мы... что год назад мы получили Нобелевскую премию. Вот и дачу смогли купить, обустраиваем, как видишь, помаленьку. Кстати, этого ты тоже еще не знаешь... в школе я... ты... мы больше уже не преподаем. Мы с тобой теперь...
      Он не договорил: Лаэрт-первый после его слов с потрясенным лицом сел прямо в контейнер, уже наполовину наполнившийся смородиной.
      Но уже мгновение спустя глаза его сверкнули с той же гордостью, как совсем недавно глаза Лаэрта-второго.
      - Я знал, - тихо сказал Лаэрт-первый и поднялся. - Я всегда верил. Значит, случилось все-таки!
      И он вдруг бросился Лаэрту-второму на шею. А тот как будто этого только и ждал, потому что добрых несколько минут после этого оба Изобретателя колотили друг друга по спинам и плечам ладонями и обменивались какими-то неясными восклицаниями.
      - Вот оно, значит, как, - выговорил Степан Алексеевич, потрясенный не меньше Лаэрта-первого. - Нобелевского лауреата мы в нашей школе воспитали!
      - Я всегда знала, что Лаэрт Анатольевич многого добьется, - с искренним удовольствием сказала Александра Михайловна.
      Нобелевские лауреаты, будущий и настоящий, прервали свое занятие, но только на мгновение.
      - В Стокгольме премию вручали? - выкрикнул, задыхаясь, Лаэрт-первый и даже всхлипнул от счастья.
      - В Стокгольме, где же еще, - так же задыхаясь, ответил Лаэрт-второй. - И шведский король был, и мантия была, и лекцию нобелевскую я... ты... мы читали!
      - Молодец! Молодцы!! - крикнул Лаэрт-первый и снова принялся колотить Лаэрта-второго.
      Но вскоре он остановился, пораженный внезапной мыслью.
      - Послушай! - вымолвил он, с трудом переводя дыхание. - А за что мне... тебе... за что премию-то нам дали?
      Лаэрт-второй поправил воротник своей рубашки.
      - Скоро все узнаешь, - ответил он с достоинством. - И все узнают. Расскажу и покажу. Но прежде нас ждет обед. Все готово. Мы же знали, что вы именно сегодня появитесь. Перекусим, что там Иван Иванович приготовил, а после обеда посмотрим мою... нашу лабораторию, полистаем лабораторные журналы. Я и сейчас на пороге такого! А еще только вчера...
      Похоже было, что оба Лаэрта, увлекшись общностью взглядов, уже напрочь забыли обо всех остальных, да и вообще обо всем на свете, несмотря на всю фантастичность ситуации.
      И Верочка-вторая, жена Лаэрта-второго, стала наводить порядок.
      - Александра Михайловна, Степан Алексеевич, - позвала она. - Да не обращайте вы внимания на этих нобелевских лауреатов. Каждый день одно и то же! Заходите в дом. Костя. Петр, Златко, Бренк! Вы что стоите?! И ты, Верочка, - голос у Верочки-второй очень заметно потеплел, - заходи, родная! Еще немного, и ты ко всему привыкнешь. Я знаю, я сама тобой была.
      Должно быть, еще никто из прибывших на несколько лет вперед, за исключением, конечно, Златко и Бренка, полностью не пришел в себя, потому что Верочке-второй все повиновались совершенно автоматически, безропотно, не проявляя никаких эмоций.
      Правда, Петр, человек действия, видно, уже немного освоился в этой удивительной обстановке. Он толкнул Костю локтем и недовольно проговорил:
      - Обещали невиданные приключения, а тут пока самый обыкновенный обед. Дома мы, что ли, не могли пообедать! Ну пойдем!
      - Будут приключения, наверняка будут, - пробормотал в ответ Костя. Не могут не быть, раз Бренк и Златко с нами!
      Но в данный момент его поглощала другая мысль.
      - Знаешь, какое у меня самое первое впечатление? - тихо спросил он Петра. - Лаэрт только внешне чуть-чуть изменился, а суть та же. А вот Вера Владимировна за несколько лет стала другой. Ты заметил?
      3. Приключения начинаются
      Обед вопреки опасениям Петра оказался не таким уж и обыкновенным.
      Во-первых, за большим столом на открытой террасе гостям прислуживал тот же самый робот, что прежде косил траву на лужайке. Он с безукоризненной точностью разливал по тарелкам суп из огромной супницы, раскладывал закуски и вторые блюда и вообще безошибочно оказывался как раз в том месте, где был нужен.
      Во-вторых, кушанья нескончаемым потоком поступали к столу по ленте транспортера, змеящегося из маленького окошечка в стене. Следовало полагать, что на кухне полностью царила автоматика, потому что хозяин и хозяйка ни во что не вмешивались.
      Верочка-вторая о чем-то негромко переговаривалась с Верочкой-первой, то и дело с сияющими глазами посматривающей на своего будущего сына Михаила.
      Тот, по всему было видно, еще никак не привык, что мам стало вдруг две, и ел угрюмо, ни на кого не глядя.
      Но и до обеда выдалось кое-что интересное: Лаэрт-второй с гордостью продемонстрировал видеофильм, где было показано, как он получал в Стокгольме Нобелевскую премию. Лица обоих Лаэртов выглядели при этом одинаково счастливыми.
      Верочка-первая тоже смотрела на экран, затаив дыхание. А вот Верочке-второй это зрелище, похоже, уже поднадоело.
      Но Александра Михайловна, Степан Алексеевич, Костя и Петр искренне радовались за обоих Лаэртов.
      Теперь же лауреат Нобелевской премии тоже негромко, но очень увлеченно беседовал с Лаэртом-первым. Иногда на них находило: оба разом отвлекались от еды и, повышая голоса, вилками начинали чертить в воздухе какие-то неведомые формулы.
      То, о чем они говорили в такие мгновения, никому не было понятно. Потом оба Изобретателя спохватывались и возвращались к еде, демонстрируя завидный аппетит.
      Доктор педагогических наук тоже кушала в свое удовольствие. Для Степана Алексеевича впечатления, очевидно, оказались слишком сильными: он как-то притих, молчал и только время от времени смущенно благодарил робота.
      Костю же с Петром разбирало любопытство.
      За что Лаэрт Анатольевич получил Нобелевскую премию? Чем он занимался теперь, раз в школе больше не преподает? А Верочка чем теперь занимается?
      Но и Александрой Михайловной тоже, разумеется, владела обычная ее любознательность. Она первая и начала выяснять обстановку, сначала издали.
      - Удивительно вкусно, - сказала она, с одобрением глядя на Верочку-хозяйку. - Но вот что меня больше всего у вас поражает. Я хорошо знакома с французской кухней, так там удивительно то, что никогда нельзя определить, из чего приготовлен гарнир. Вот, скажем, ясно, что ешь мясо, но с чем? У вас же на столе вовсе ничего не поймешь. Вкус несравненный, но убей меня Бог, если я знаю, что у меня на тарелке.
      - Да и я, признаться, ничего не могу понять, - поддержал ее немного оживившийся от затронутой темы директор школы. - Но вкусно, не оторваться!
      - Это все Иван Иванович экспериментирует, - небрежно отозвалась Верочка-хозяйка. - Но вы, Александра Михайловна, верно определили. Лаэрт первоначально заложил в Иван Ивановича тысячу рецептов именно французской кухни. Лаэрт, объясни!
      Лауреат Нобелевской премии с трудом оторвался от Лаэрта-первого и бросил вопрошающий взгляд на жену.
      Пока он осмысливал, что от него требовалось, доктор педагогических наук спросила:
      - А Иван Иванович кто такой, нельзя ли узнать?
      На этот вопрос Лаэрт-второй среагировал без промедления.
      - Кто такой Иван Иванович, - переспросил он с явным удовольствием. Ну да, вы же не знаете. Иван Иванович, ответь, кто ты такой!
      Робот, хлопотавший у конвейера, по которому опять из окошечка кухни двинулись к столу наполненные тарелки, голосом Лаэрта Анатольевича с достоинством отозвался:
      - Это я Иван Иванович. Мне доверены дом, кухня и сад.
      Робот, кажется, собирался что-то добавить, однако Лаэрт-второй, не утерпев, стал продолжать сам:
      - Иван Иванович - это универсал! Самостоятельно программируется, когда надо! Другого такого робота на свете нет, я вам точно говорю! Сколько я над ним бился! Его схема разработана мной на основе...
      Но тут лауреат Нобелевской премии поймал взгляд Верочки-второй.
      - Ах да, - припомнил он. - Это действительно так, я ввел в него целую книгу рецептов. А он неожиданно увлекся, да так, что из кухни не вытащить, и стал их совершенствовать, трансформировать. Действительно теперь уже не поймешь, что ешь, но вкусно!
      Лаэрт-второй мечтательно закатил глаза.
      - Короче, мы с Верочкой только продукты ему поставляем, и никаких других забот у нас нет. Пробовали мы его и самого в магазин посылать, однако вскоре прекратили. Место тут тихое, дачное, а он все-таки сильно опережает свое время. Хоть мы тут люди довольно известные, но все-таки многие волнуются при виде робота, пугаются. В магазине особенно, и продавцы тоже...
      - Понятно, - невозмутимо отозвалась Александра Михайловна. - Ясно, что с продуктами в этом времени все в порядке. Ну, а вообще-то вы как живете? Хорошо? Плохо? Сами понимаете, нам это небезразлично.
      - Да так как-то так, живем, потихонечку, - неопределенно ответил Лаэрт-второй. - Считайте, пожалуй, все как было, мало что изменилось. Вот разве только...
      Взгляд его затуманился, он явно что-то добросовестно припоминал.
      И вдруг лауреат Нобелевской премии уронил вилку и освободившейся рукой хлопнул себя по лбу.
      - Господи ты Боже мой! - воскликнул он. - Да что это я?! Были за последнее время кое-какие события, были! К нам на Землю инопланетяне прилетали! Я, можно сказать, за них и премию Нобелевскую получил!
      За столом наступила мертвая тишина. Ее нарушало только легкое металлическое позвякивание: Иван Иванович принялся деловито разливать компот.
      Потом доктор педагогических наук невозмутимо поинтересовалась:
      - И с какой же целью они прилетали?
      Снова наступила тишина. Однако прежде, чем Лаэрт-второй собрался было ответить, она взорвалась неописуемой разноголосицей, потому что все теперь заговорили одновременно.
      - Откуда? - вырвалось у Кости.
      - Корабли какие у них были? - с загоревшимися глазами крикнул Лаэрт-первый.
      - Садились на нашей территории или нет? - спросил директор школы.
      - Долго были? Давно улетели? - выпалил Петр.
      - А как они выглядели? - задала свой вопрос Верочка-первая.
      Лауреат Нобелевской премии растерянно переводил взгляд с одного на другого, не зная, кому отвечать. Наконец, он стал отвечать всем сразу:
      - Они случайно к нам залетели, у них в корабле случилась неполадка. Приземлились не у нас, а Южной Африке, прямо на окраине Йоханнесбурга. Они хотели бы вообще скрыть свое пребывание на Земле, потому что, оказывается, нам еще рано вступать в Контакт с другими цивилизациями, но не смогли посадить звездолет незаметно и в безлюдном месте. Так что о них и в газетах писали, и по телевизору все время показывали. Но пробыли они совсем недолго, починили звездолет и улетели. Откуда они, так никто и не узнал, понять их язык никто не смог, да они старались и не общаться ни с кем. Но внешне те инопланетяне были точь-в-точь, как мы, земляне. Меня это больше всего поразило, вот я и изобрел...
      - Что изобрел? - жадно спросил Лаэрт-первый.
      - Аппарат такой изобрел, - ответил Лаэрт-второй. - Мне показалось, они специально приняли облик землян, чтобы ввести нас в заблуждение. Надеялись, может, что мы не обратим на них внимания. Да и в самом деле наверняка не обратили бы, если б их звездолет чуть ли не в самом городе вынужден был опуститься. Вот я и изобрел аппарат, который показывает подлинную внешность любого инопланетянина. Пусть на глаз он выглядит точно так же, как мы, а наведешь аппарат, и на экране появится изображение, какой он на самом деле.
      За столом опять стало очень тихо.
      Ошарашенные информацией о визите инопланетян, все теперь прянялись обдумывать и не менее поразительное сообщение об изобретении Лаэрта Анатольевича.
      - Это как же? - спросила наконец Александра Михайловна. - Внешний вид он и есть внешний вид.
      - Да нет, - горячо заговорил Лаэрт-второй, - у любого существа помимо внешнего облика множество других характеристик. Биологическое поле, магнитное, электрическое, словом, много-много самых разных параметров. Эти-то свойства, как я предположил, и позволяют менять внешний облик, представать таким, каким хочешь выглядеть, в общем, обманывать зрительное восприятие окружающих. Тут очень сложно объяснять, но я специальную большую работу написал. И аппарат построил. Вот его-то уж никак не обманешь, какой есть инопланетянин на самом деле, таким и покажет. И вот за это, договорил он скромно, но не без гордости, - я... мы и получили Нобелевскую премию.
      - Потрясающе! Я об этом пока даже и не думал! - сразу же воскликнул Лаэрт-первый, и за столом опять стало тихо.
      - Позвольте, Лаэрт Анатольевич, - заговорила потом Александра Михайловна. - Кажется, суть я уловила. Инопланетяне могут менять для окружающих свой внешний облик?
      - Не облик, - поправил лауреат Нобелевской премии, - а только зрительное восприятие. Пришельцы остаются, конечно, такими, как на самом деле, но другие видят их, как им хочется.
      - А ваш аппарат, я правильно поняла, показывает, какие они есть, несмотря на все их ухищрения?
      - Конечно! - хором воскликнули сразу оба Лаэрта.
      На лице Степана Алексеевича читалась напряженная работа мысли.
      - Понимаю, - сказал он, - стало быть те, что прилетали в Африку, внешне выглядели, как мы, люди, а ваш аппарат показал, какими они были в действительности?
      - Нет, не показал. - ответил Лаэрт-второй не без досады. - Я его изобрел, когда они уже улетели. Так что не сумел на них опробовать.
      Степан Алексеевич хлопнул себя по колену.
      - Ну и дела! Так, может, ваш аппарат...
      Но Изобретатель не дал ему договорить.
      - Нет, он работает! - сказал он сухо и твердо. - Это изобретение прошло множество комиссий, ему давали оценку виднейшие ученые. Да и Нобелевские премии зря не дают. Нобелевский комитет тоже во всем разобрался.
      - Что же, по-вашему, - вмешался Лаэрт-первый, - в Нобелевском комитете... м-м-м... некомпетентные люди сидят?
      - Да я что, - молвил директор извиняющимся голосом, - разве я что-нибудь такое сказал?
      - Я понимаю, - сказал Лаэрт-второй, - все это может показаться на первый взгляд достаточно необычным. Все же вы отстали от нас на несколько лет, инопланетян еще ни разу не видели - ни в газетах, ни по телевизору. К самой мысли, что они были у нас на Земле, вам пока трудно привыкнуть. Но я сейчас аппарат покажу. Иван Иванович!
      Вышколенный робот выслушал указание и, позванивая металлическими суставами, скрылся в дверях.
      Минуту спустя он появился снова, держа в металлических руках какой-то необычный предмет, отдаленно напоминающий переносной телевизор. Во всяком случае, был у него прямоугольный экран во всю переднюю стенку.
      Иван Иванович поставил аппарат перед Лаэртом-вторым. За столом опять наступило молчание.
      - Вот, собственно, и все, - сказал лауреат Нобелевской премии. Чувствовалось, что он наслаждается произведенным эффектом. - Главное достоинство - простота. Навел на объект, нажал кнопку, и все готово. Это достоинство, - Лаэрт-второй сделал значительную паузу, - это достоинство и сам шведский король отмечал, когда нам премии вручали.
      Лаэрт-первый гордо поднял голову и посмотрел сначала на Верочку-первую, а потом на Степана Алексеевича.
      - Вот со Степана Алексеевича и начнем, - объявил Лаэрт-второй, подметив этот взгляд.
      Он взял аппарат в руки, и тут стало видно, что помимо экрана у него есть и объектив.
      - Посмотрим, Степан Алексеевич, может, вы вовсе и не Степан Алексеевич, - весело сказал лауреат Нобелевской премии и навел объектив на директора школы.
      Прежде чем Степан Алексеевич успел что-либо ответить, экран осветился, по нему волной прошли полосы. Но тут же появилось и отличного качества цветное изображение.
      - Нет, Степан Алексеевич, никакой вы не инопланетянин! - воскликнул Петр, заглянув через плечо Лаэрта-второго.
      - Да будет вам, - смущенно пробормотал директор, - как вам такое в голову только могло придти!
      - Дайте-ка мне! - нетерпеливо молвил Лаэрт-первый.
      Он чуть ли не выхватил аппарат из рук Лаэрта-второго и, недолго думая, навел объектив на Александру Михайловну.
      - Бабушка тоже с Земли! - убежденно сказал Петр. - Я ее сколько лет знаю!
      И в самом деле, Александра Михайловна так и осталась на экране Александрой Михайловной.
      За обеденным столом началась веселая кутерьма: все по очереди вырывали чудо-аппарат друг у друга и наводили объектив один на другого.
      Лаэрт-второй наблюдал за всем происходящим с очень большим удовольствием.
      У Верочки-второй, наоборот, эта сцена не вызвала особой радости.
      - Иван Иванович, кофе подавай! - распорядилась она наконец. - Вроде бы выяснили уже, что инопланетян здесь, как всегда, нет. Знаешь, - обратилась она к Верочке-первой, - он на мне этот аппарат отлаживал, и мне все это так надоело! Электромагнитное поле, биополе... Я для него как лабораторный кролик была!
      Аппарат к этому моменту дошел в конце концов и до Кости Костикова. Поскольку ясно уже было, что все за столом вовсе не пришельцы, а обыкновенные люди, он навел объектив на робота Ивана Ивановича.
      Но и тут не произошло ничего неожиданного. Тогда Костя перевел объектив на улицу за прозрачным забором. Как раз в этот момент, сгибаясь под тяжестью неподъемного рюкзака, по ней проходил бородатый человек в очках, джинсах и ковбойке. На вид самый обыкновенный турист, выбравшийся на природу.
      Однако показал аппарат совсем другое.
      У существа, двигавшегося из одного угла экрана в другой, были четыре ноги, отчего оно было очень похоже на кентавра. Только в отличие от персонажа древнегреческих мифов, были у него и две пары рук, нагруженных какими-то металлическими коробками.
      А вот голова оказалась совсем, как у людей, с двумя глазами, носом, ртом и даже прической на пробор.
      Костя потерял дар речи. Он только вытаращил глаза и переводил их то на лауреата Нобелевской премии, то на экран.
      Лаэрт-первый, почуяв что-то неладное, впился взглядом в экран.
      Лицо Лаэрта-второго сначала окаменело, потом на нем стали быстро сменяться самые разные выражения. Наконец он изо всех сил ударил себя кулаком по колену и крикнул:
      - Работает! Все подтвердилось!! Работает!!!
      Степан Алексеевич, взглянув на экран, вновь растерянно произнес:
      - Мать честная!
      Обе Верочки, увидев, как выглядел турист на самом деле, взвизгнули от испуга. Зрелище и в самом деле было не для робких духом.
      Златко, быстро встав из-за стола, сказал:
      - Все правильно! Именно поэтому мы сюда и прибыли!
      4. Поваровка под колпаком
      В который уже раз Петр доказал, что был человеком действия. Он первым вышел из оцепенения, которое на добрую минуту поразило всех.
      За это время турист с рюкзаком уже скрылся из поля зрения. А упускать его, конечно, не следовало. Поэтому Петр распорядился:
      - Вы все оставайтесь здесь, а мы с Костей пойдем за ним следом. Надо же узнать, куда он направляется! На нас, если будем только вдвоем, он и внимания не обратит, мало ли кто гуляет по дачному поселку. Или вот что... постойте! Златко, Бренк! Вы можете обеспечить эффект кажущегося неприсутствия?
      - Конечно, можем! - ответил Бренк и полез в свою знаменитую сумку, с которой никогда не расставался. - Готово! Мы с вами пойдем.
      Для четверых друзей не изменилось ничего.
      Они по-прежнему отлично видели и слышали друг друга. Но - не в первый же раз! - по опыту они знали, что для других мгновенно стали невидимками, как в сказке.
      Впрочем, у всех остальных тоже был некоторый опыт, все были знакомы с тем, как проявляет себя ЭКН, никто не удивился тому, что Златко, Бренк, Костя и Петр вдруг исчезли.
      Только один маленький Михаил Лаэртович удивленно вытаращил глаза.
      Невидимому Петру пришла еще одна мысль.
      - Включи слышимость на минуту, - сказал он Бренку, и тот опять полез в сумку.
      - Готово!
      - Лаэрт Анатольевич, - сказал Петр Нобелевскому лауреату, - мы ваш аппарат с собой возьмем, можно? Не беспокойтесь, как только я возьму его в руки, он тоже станет невидимым.
      - Конечно, конечно, - растерянно отозвался Лаэрт-второй, вглядываясь в пустоту, из которой послышался голос Петра. - Возможно, в окрестностях и другие инопланетяне есть.
      - Вы пока оставайтесь здесь! А мы не будем терять времени!
      Мгновенно четверо невидимок оказались за воротами. Костя в последний раз оглянулся - все остальные так и сидели на своих местах, как пораженные громом.
      Турист-инопланетянин был уже в конце улочки. И невидимки двинулись за ним следом, пока не решаясь приблизиться вплотную.
      Инопланетянин есть инопланетянин, кто знает, может, он и невидимых людей мог обнаружить с помощью каких-то неведомых органов чувств?
      Однако в поведении его ничего не менялось, шел себе и шел, по-прежнему сгибаясь под рюкзаком, и постепенно Костя и Петр осмелели и прибавили шаг. От них не отставали Златко и Бренк.
      Дачная улочка круто стала спускаться под гору. Здесь поселок уже заканчивался, за последними домами была поляна, усеянная желтыми точками одуванчиков, а за ней опушка густого леса. Но улочка не обрывалась, она переходила в узкую лесную дорогу с двумя глубокими наезженными колеями.
      По ней и пошел инопланетянин.
      Интересно, что у него в рюкзаке, ни с того, ни с сего подумал Костя. Но тут же вспомнил, что на экране аппарата никакого рюкзака и в помине не было, вместо него в подлинном своем облике пришелец тащил в четырех руках какие-то коробки.
      - Дай-ка аппарат, - попросил он Петра и еще раз, не сбавляя шага, навел объектив на псевдо-туриста.
      Ничего не изменилось: аппарат опять показал четырехрукого кентавра. И Костя, ощущая, как от нереальности всего происходящего у него кружится голова, подумал о том, что Лаэрт Анатольевич, как ни крути, самый настоящий гений.
      Ну кто бы еще мог изобрести такой чудо-аппарат, основываясь лишь на одном предположении, на интуитивной догадке, что инопланетяне МОГУТ на самом деле быть совсем не такими, как выглядят! Что они способны маскироваться, скрывая подлинный облик, дабы вводить в заблуждение население той планеты, на которую высадились, и действовать, не привлекая ничьего внимания.
      Нет, Нобелевскую премию бывшему учителю физики дали не зазря!
      Как выразился тот Лаэрт, что прибыл сюда вместе с ними, в Нобелевском комитете действительно сидят вполне компетентные люди...
      Но отвлекаться на размышления особенно не приходилось. Туриста никак нельзя было выпускать из вида. Кто знает, на что еще он способен?
      Вдруг тоже может стать невидимкой и навсегда скрыться с глаз?
      Лесная дорога полого спустилась вниз и наконец нырнула в глубокий овраг. На дне его оказалась маленькая речушка с поросшим кустарником берегами. Дорога пересекала речку по земляной плотине и по другую сторону снова поднималась вверх.
      Псевдо-турист не сворачивал с нее, он шел так уверенно, словно этот путь хорошо ему был знаком.
      Вскоре дорога оказалась в густых кустах малинника. Здесь инопланетянин свернул на едва заметную тропку, уходившую вправо. Петр, Костя, Златко и Бренк двинулись за ним. Идти по тропинке надо было особенно осторожно: невидимость невидимостью, но ненароком можно было задеть куст плечом, хрустнуть сухой веткой под ногами.
      Однако тропинка оказалась, по счастью, короткой, и вскоре глазам открылась небольшая уютная полянка, на которой пришелец и остановился.
      Четверо невидимок тоже остановились и даже затаили дыхание. Было отчего: на поляне оказались и другие туристы.
      Здесь бок о бок стояли две оранжевого цвета палатки, дымился костер, и очень похожие друг на друга бородатые люди а зеленых штормовках занимались обычными туристскими делами.
      Двое варили что-то в котелке, еще трое сидели на ветках хвои, молча глядя на огонь.
      И даже гитара лежала неподалеку от них на траве.
      Теперь Петр нетерпеливо выхватил чудо-аппарат из Костиных рук и навел объектив на туристов. Остальные столь же нетерпеливо заглянули на экран ему через плечо.
      - Значит, их шестеро всего! - оторопело вымолвил Костя.
      В самом деле, все "туристы" вместе с тем, за которым они прошли от самого поселка, оказались на экране кентаврами-инопланетянами.
      Правда, толком понять, чем они занимаются: было невозможно: по экрану густо шли помехи из цветных пятен и полос.
      Не на экране же, а просто перед глазами четверых друзей по-прежнему продолжалась самая обычная туристская действительность. Новопоявившийся турист сбросил рюкзак на траву, подошел к костру, сказал что-то остальным и наконец скрылся в одной из палаток.
      Петр опустил аппарат. Что теперь надо делать дальше, даже он не знал.
      Но зато Костя к этому моменту уже почти полностью вернул себе самообладание.
      И первой здравой мыслью была такая: Златко и Бренк, раз для них этот визит пришельцев дело давнего прошлого, должны бы кое-что о нем знать из учебников истории.
      - Давайте понаблюдаем за ними немного, - предложил он. - Пусть мы для них и невидимы, но все-таки лучше на всякий случай спрятаться вон в тех кустах.
      Златко и Бренк и в самом деле вели себя так, словно были зрителями на спектакле, содержание которого было им известно заранее.
      Так что, расположившись в малиннике, Костя сразу же сказал:
      - Бренк, Златко! А что будет дальше? Вы же знаете, для вас все это уже история. Зачем они прилетели на Землю? Почему маскируются под людей? И что нам делать дальше?
      В глазах Бренка мигом промелькнула веселая искорка, но потом он пожал плечами.
      - Знаем, конечно, но только в самых общих чертах. Давно все это было! Так что, считайте, для нас это такое же приключение, как и для вас. Собственно, ради приключений мы сюда и отправились.
      Костя внимательно оглядел обоих. Ему стало ясно, что Бренк и Златко, даже если знают все не в общих чертах, а гораздо обстоятельнее, ничего больше не скажут, чтобы не портить никому удовольствия. Приключение есть приключение, чего ж хорошего, если заранее все знаешь наперед!
      Но вместе с тем Костя окончательно успокоился.
      Раз в двадцать третьем, два с лишним века спустя, на Земле все осталось благополучно, значит, ничего зловещего визит пришельцев-кентавров человечеству не принес.
      Однако у него сразу возникло много других вопросов. Поведение Златко и Бренка представлялось на этот раз во многом загадочным. Да и некоторые другие обстоятельства всего происходящего могли удивить.
      И устроившись на мягкой траве, ни на секунду не выпуская инопланетян из вида, Костя спросил:
      - А как же быть с поворотом в ходе истории?
      - То есть? - не понял Бренк.
      - Мы все для этого времени чужие, правда? Здесь живут только те, другие Лаэрт Анатольевич и Вера Владимировна.
      - Правильно, - улыбаясь, ответил Бренк. - Живут в этом времени не только они, но и Степан Алексеевич, и Александра Михайловна, да и вы с Петром. Только всем вам на несколько лет побольше.
      - Ой, - оторопело вымолвил Костя, пораженный такой мыслью. Самому ему она еще почему-то не приходила в голову.
      - Так мы и сами с собой можем встретиться? Как Лаэрт с Лаэртом?..
      - Можете, - вмешался Златко, - но сейчас это совершенно ни к чему. Вы, теперешние, сейчас в Москве, занимаетесь тем, чем и должны заниматься в этот год и в это время.
      Костя обхватил голову руками. К мысли о том, что его самого тоже сейчас двое, надо было привыкнуть.
      Какой же он, сейчас, Костя-второй? Что произошло с ним за те годы, которые он перескочил в один миг? Как он живет, что делает?
      У него вдруг сильно заколотилось сердце. Ему до смерти захотелось посмотреть на себя, теперешнего. Может, сесть в электричку, да съездить в Москву? Но тут же ему пришло в голову другое...
      Вот он сегодня здесь, в Поваровке. А тот, другой, ставший старше, в это же самое время в Москве. В Поваровке произойдет что-то такое, говорят Бренк со Златко, что удивит весь мир. И тот, другой Костя. будет наблюдать за всем со стороны, раз сейчас не здесь, а в Москве. Сам же он, тот Костя, что прибыл сюда из своего времени, будет участвовать во всех событиях.
      Значит, пережив все приключения и вернувшись назад, в свое время, он уже будет заранее знать обо всем, что произошло шесть лет спустя? А потом, когда он доживет до появления пришельцев естественным образом, ему будет известно и то, что произойдет дальше, если он уже участвовал во всех последующих событиях?
      Тут получалось что-то не так, от размышлений на такую тему просто голову можно поломать.
      Тогда выходит, раз Лаэрт-второй заранее знал, что в такой-то момент они все должны прибыть к ним из прошлого, то он уже тоже знает, что за приключения ждут впереди?
      Столь сложный вопрос требовал прояснения. Костя сбивчиво и путано изложил свои сомнения Бренку и Златко.
      Но Златко ответил исчерпывающе просто:
      - Ты об этом лучше вообще не думай! На этот счет существуют сложнейшие научные теории, а ты хочешь за один миг разобраться.
      Потом он продолжил, словно прочитав Костины мысли:
      - Вот вернешься назад в свое время, и потом, когда снова доживешь до этого, без переноса, а просто, двигаясь в нем с обычной скоростью, увидишь, что тут на самом деле будет.
      И он добавил совсем уж загадочную фразу:
      - Время оно, знаешь ли, само все исправляет.
      Костя потер переносицу. Наверное, лучше в самом деле об этом не думать.
      А тут еще Бренк добавил тумана:
      - Это раньше у нас, - сказал он, - полагали, что малейшее вмешательство в прошлое может изменить ход истории. Но теперь выяснилось, что ничего подобного. Для истории это, как маленькие камушки для большой реки, отбросит, и никто ничего не заметит. Вот только большую плотину поперек строить нельзя.
      - Так знает ли Лаэрт-второй о том, что теперь будет дальше? - спросил все-таки Костя.
      - Не знает, - коротко ответил Бренк. - И Вера Владимировна тоже не знает. Они усвоили из всего лишь то, что в такой-то день вы должны к ним прибыть. И вы прибыли.
      Костя взглянул на Петра.
      - Ты-то что обо всей этой неразберихе со временем думаешь? - спросил он.
      Но Петр ответил как истинный человек действия.
      - Некогда думать!
      Он снова прильнул к окуляру прибора, превращающего обычных подмосковных туристов во взявшихся неизвестно откуда кентавров.
      - Из вида их нельзя упускать! Кто знает, что в следующую минуту сделают.
      Тут же Косте пришла новая неожиданная мысль, и он задал своим друзьям из двадцать третьего века еще один вопрос:
      - А что ж ЭКН они не могли освоить, как вы? Чего проще - чем внешний вид менять, вообще стать невидимками.
      От такой наивности Бренк даже усмехнулся:
      - Для них это был бы идеальный вариант, но знай: далеко не каждой цивилизации удается освоить такой эффект. На Земле в двадцать третьем веке это удалось, а на тысячах других планет нет. Вот изменить для окружающих внешний вид, дело другое, на это многие способны, потому что гораздо проще. Хотя тоже, конечно, не все могут. Помнишь коллекционеров, что прилетали за библиотекой Ивана Грозного? Тем даже это не под силу.
      Костя глубоко вздохнул.
      Все, раз хоть это он понял, ни о чем другом больше не надо спрашивать. Теперь следовало ждать дальнейшего развития событий, которые, видимо, не заставят себя ждать.
      И точно: туристов-пришельцев словно бы что-то вдруг взволновало. Во всяком случае один из них быстро подхватил гитару и начал перебирать аккорды, мурлыча себе что-то под нос.
      Ясно было, что инопланетяне еще активнее начали создавать видимость обычного, ничем не примечательного туристского лагеря.
      Слышно было, как в лесу кто-то хрустит ветками, продираясь сквозь кустарник. Потом донесся голос, окликающий Костю и Петра. Голос был Лаэрта Анатольевича.
      - Что-то у них произошло, - обеспокоенно сказал Петр, поднимаясь. - Но сюда Лаэрта не надо подпускать, чтобы их не встревожить.
      - Я пойду ему навстречу, - решил Костя. - Бренк, невидимость не снимай, но сделай так, чтобы Лаэрт мой голос слышал.
      Бренк покопался в своей сумке.
      - Готово! Иди!
      Костя осторожно двинулся на голос.
      Лаэрт Анатольевич оказался Лаэртом-вторым. Костя негромко окликнул его, и лауреат Нобелевской премии, сразу же остановившись, начал с очумелым видом озираться по сторонам. Потом хлопнул себя по лбу.
      - Забыл, - молвил он растерянно, - совсем забыл, что вы используете этот, как его... ЭКН. Ты, вроде, судя по голосу, Костя?
      - Костя, - отозвался невидимка, - я в двух шагах от вас. Что-нибудь случилось?
      - Случилось?! - воскликнул Изобретатель. - Конечно, случилось, да еще такое! Только что по телевизору передали сообщение о необъяснимом феномене в нашей Поваровке. Остановилась железная дорога, нет движения по шоссе.
      - Как так? - не понял Костя.
      - Электрички и машины словно бы упираются в невидимую. но твердую преграду, - ответил Лаэрт-второй. - Создается впечатление, что наш поселок накрыли каким-то защитным колпаком, чтобы от внешнего мира огородить. В поселке сейчас такое творится!
      - Костя машинально оглянулся в ту сторону, где разбили лагерь "туристы".
      Хоть и был Костя невидимым, но Изобретатель как будто угадал его взгляд.
      - Нетрудно догадаться, кто это сделал, - сказал он. - Только вот зачем? И что теперь будет дальше?
      Он потер виски ладонями.
      - Ты знаешь, Костя, - произнес Лаэрт-второй озадаченно, - у меня такое ощущение, словно я раньше знал, что должно произойти дальше, а теперь почему-то забыл. С тобой так бывает: кажется, вот-вот вспомнишь то, что надо вспомнить, но никак не получается?
      Костя тяжело вздохнул. Он сразу все понял: ведь только что на эту же тему у него был разговор с Бренком и Златко.
      - В этом даже и не пробуйте разобраться, - ответил он и сокрушенно махнул рукой. - Лучше не ломать голову, все равно нам не понять. Тут проявляются какие-то парадоксы со временем. На этот счет существуют сложнейшие научные теории... не теперь, в далеком будущем... и никому из нас пока не разобраться. Бренк и Златко сказали: нам всем остается только заново узнавать, что теперь дальше будет.
      Лауреат Нобелевской премии напряженно вглядывался в невидимого собеседника. По лицу Лаэрта-второго волной проходили, сменяя друг друга, самые разные чувства, начиная с глубочайшей досады.
      Наконец глаза Изобретателя загорелись так хорошо знакомым Косте огнем неистовой любознательности.
      - Ладно, - сказал бывший учитель, - поживем-увидим. Пока мы уже знаем, что пришельцев минимум шесть, что они маскируются под туристов и разбили лагерь с двумя палатками.
      - Откуда вы это знаете? - удивился Костя. - Вы же только сейчас пришли, поляны еще не видели.
      Сказав это, он вдруг понял, что надо бы удивиться и другому:
      - И вообще, как вам удалось нас найти? Мы ведь невидимы.
      Изобретатель извлек из кармана телевизор размером со спичечную коробку. Ясно было, что смастерил его он сам.
      Экран показывал поляну, две оранжевые палатки и туристов-пришельцев.
      - Я вслед за этим туристом сразу же самонаводящуюся летающую мини-телекамеру послал, - застенчиво объяснил лауреат Нобелевской премии. Сейчас она зависла как раз над поляной. Если эти туристы куда-нибудь переместятся, камера последует за ними. Действует она по принципу мини-вертолета, запаса энергии хватит...
      Было очень похоже, что даже и в этой сверхфантастической ситуации Изобретатель остался самим собой и намеревается пуститься в подробные объяснения.
      - Это хорошо, - поспешно сказал Костя, - хорошо, что вы такую штуку придумали. Теперь они у нас постоянно будут под наблюдением.
      5. Изобретатель уходит в подполье
      Оказалось, возле дачи Лаэрта Анатольевича собралась густая взволнованная толпа. Ясно было, что весть о необъяснимом феномене в Поваровке уже облетела весь поселок.
      Увидев Изобретателя, дачный люд зашумел еще громче, все явно ждали от него разъяснений.
      Тут у Кости екнуло подозрение, что местные жители запросто могли счесть причиной феномена какие-то неведомые научно-технические упражнения самого Лаэрта Анатольевича. И от этого ему стало немного не по себе.
      Шутка ли, дачный поселок остался полностью отрезанным ото всего мира, и неизвестно, чего ждать дальше. Ну ладно, они четверо невидимы, а Изобретатель?
      В такой же точно ситуации где-нибудь на дальнем диком западе и в не столь уж отдаленные времена, не разобравшись, по одному только подозрению толпа запросто могла учинить суд Линча. А во времена инквизиции Лаэрта Анатольевича наверняка ожидал бы прямой путь на костер.
      Однако сразу же стало ясно, что люди, напротив, собрались потому, что лауреат Нобелевской премии пользовался не только широкой известностью, но и огромным авторитетом.
      Кто же еще мог разъяснить феномен, как не человек, широко известный в мире науки и вдобавок даже лично знакомый со шведским королем?
      Но тут Лаэрт-второй проявил неожиданную мудрость и удержался от немедленного сообщения о появившихся в Поваровке пришельцах-кентаврах. Авторитет авторитетом, а есть вещи, которым сразу никто не поверит. Да и реакция на них может оказаться самой непредсказуемой.
      Изобретатель ограничился лишь тем, что пообещал немедленно связаться с Академией наук, чтобы ученые разобрались и приняли меры. Он стал протискиваться к своей калитке, прокладывая дорогу четырем невидимкам.
      Вслед донесся нестройный гул, в котором можно было разобрать отдельные фразы:
      - ...только что я был на станции...
      - ...мне же в Москву надо...
      - ...а когда продукты кончатся...
      - ...послушайте, а если...
      - ...Лаэрт Анатольевич, а как вы сможете с Академией, телефона в поселке...
      - ...это испытания какие-то, я вам точно говорю...
      - ...шею надо намылить этим исследователям...
      - ...дожили, до чего неизвестно...
      - ...знаю, кто все делает...
      - ...они там думают, все можно...
      В дверях террасы Лаэрта-второго встречала взволнованная Верочка-вторая. Лица Лаэрта-первого, Верочки-первой, Александры Михайловны и Степана Алексеевича тоже были обеспокоены.
      Увидев своего нобелевского лауреата целым и невредимым, Верочка-вторая слабо улыбнулась. Но причин для беспокойства у нее было слишком много.
      - Вот уже и за границей про нас знают, - сообщила она, нервно вертя в руках брелок от ключей, который, впрочем, оказался не брелоком, а микротранзистором, тут же заговорившим по-английски.
      Верочка-вторая начала переводить:
      - По последним сообщениям из Москвы... феномен в ее окрестностях не прекращается... в районе подмосковной станции полностью парализовано железнодорожное движение... остановились десятки поездов... все очевидцы единодушно утверждают... дачное место окружено невидимой, но совершенно непреодолимой преградой... как считают некоторые комментаторы, возможно, вышло из-под контроля новое...
      Она не договорила: раздался оглушительный треск радиопомех, и брелок-транзистор замолк.
      - Ах ты, - с досадой сказала Верочка-вторая, - неужели еще что-то случилось?!
      Верочка-первая растерянно и не совсем кстати молвила:
      - Послушай, а когда ты... мы... английский когда же ты успела? Я пока совсем, если ты помнишь...
      - Английский, это один из самых несложных языков на свете, наставительно произнесла Александра Михайловна. - У него жесткая грамматика. Вы, молодые люди, попробовали бы древнегреческий освоить!
      Бренк полез в сумку, нажал кнопку на каком-то неведомом приборе и снял с четырех невидимок эффект кажущегося неприсутствия.
      Когда они неожиданно появились рядом с Лаэртом-вторым, Верочка-вторая даже вздрогнула, видно, у нее совсем сдали нервы.
      - Ой, - сказала она виновато, - отвыкла я совсем от вас! Даже забыла, что вы можете то появляться, то исчезать.
      Лаэрт-второй после общения со злополучными жителями Поваровки, вдруг отрезанными ото всего мира, тоже как-то заметно сдал, вид у него стал потерянным. По всему было видно, что он хоть и лауреат Нобелевской премии, но совершенно не знает, что теперь следует делать дальше.
      Так что Александра Михайловна, как и следовало ожидать, стала брать инициативу в свои руки.
      - Златко, Петр, ребята, - сказала она хладнокровно, - вы еще ничего не сказали о том, куда тот турист делся, который на самом деле выглядит, как древнегреческий кентавр. Где он, что делает? Сдается мне, что этот так называемый феномен имеет к нему самое прямое отношение, раз он инопланетянин.
      - Этих кентавров целых шестеро, - ответил Петр, - и все выглядят, как туристы. Разбили в лесу неподалеку туристский лагерь, сидят и играют на гитаре.
      При его словах лауреат Нобелевской премии спохватился.
      - Ах да! Над ними же висит моя самонаводящаяся мини-телекамера!
      - Телекамера? Значит, их можно увидеть? - хладнокровно поинтересовалась доктор педагогических наук.
      Лаэрт-второй поднял голову.
      - Разумеется, можно, - ответил он с достоинством. - Их вообще теперь не следует выпускать из вида. Так что всех прошу в мою лабораторию, там есть большой монитор. - И не сумев удержаться, он добавил, стараясь, чтобы голос звучал как можно небрежнее: - Кстати, в лабораторию-то мы так пока и не успели еще заглянуть.
      Что и говорить, гордиться оборудованной им лабораторией у лауреата Нобелевской премии были все основания. Это только снаружи его дача выглядела как обыкновенный дом, добротный и ухоженный, но оказалось, что на самом деле он был лишь незначительной пристройкой к величественному храму науки и техники.
      Лаборатория занимала целиком подвальный этаж, куда вела узкая лестница.
      Лаэрт-первый на пороге окаменел от изумления и восторга. Только глаза его перебегали с одной непонятной установки на другую, скользили по стеллажам с приборами неясного назначения, по панелям с неведомыми шкалами и индикаторами, по металлическим шкафам, неизвестно чем наполненными, да губы неясно шевелились, словно он бормотал что-то про себя.
      Костя и Петр полностью разделили его восторг: никогда, даже в самых расфантастическких фильмах, не доводилось им видеть ничего подобного.
      Степан Алексеевич в который уже раз за этот необыкновенный день произнес изумленно:
      - Мать честная!
      Да и Александра Михайловна прошлась по всему научно-техническому интерьеру одобрительным взглядом, но сейчас же вернула всех к самому насущному.
      - Так где тут у вас большой монитор, на котором можно увидеть этот так называемый туристский лагерь? - спросила она.
      Лауреат Нобелевской премии вышел из оцепенения, в которое тоже было впал от наслаждения произведенным впечатлением.
      Он еще раз покосился на восторженное лицо Лаэрта-первого, глянул на Верочку-первую - она-то еще ничего этого не видела, в отличие от Верочки-второй, для которой лаборатория была повседневной реальностью, - и заторопился.
      - Сейчас, сейчас, Александра Михайловна! - Однако без объяснений он никак не мог: - У мини-телекамеры, знаете ли, огромный запас энергии. Но если его все же не хватит, не проблема, направим еще одну телекамеру. Мы, кстати, и весь поселок можем осмотреть прямо отсюда. Вдруг что-то еще где происходит?
      - Это правильно, - решила доктор педагогических наук. Ясно было, что она окончательно освоилась в необыкновенной этой ситуации и, значит, всем остальным оставалось только выполнять ее распоряжения. - Поселок надо осмотреть обязательно. Но для начала взглянем на так называемый туристский лагерь.
      Осветился экран монитора в одном из углов лаборатории. Псевдо-туристы появились на нем довольно в необычном ракурсе - мини-телекамера вела передачу сверху, - но сразу же стало ясно, что никаких изменений в их стане не случилось.
      Пришельцы продолжали вести себя, как самые обычные заправские туристы, любители загородных вылазок. Кто-то из них собирал сухие ветки для костра, кто-то по-прежнему играл на гитаре.
      - Загадка, - задумчиво произнесла Александра Михайловна, обращаясь скорее всего к себе самой. - Интересно, зачем им все это понадобилось?
      Косте при таких словах пришла неожиданная мысль. Телекамера показывала пришельцев обыкновенными людьми-землянами, какими они и хотели казаться.
      А что если глянуть на экран через аппарат, за который Лаэрт Анатольевич получил Нобелевскую премию? Экран - это не реальная действительность, изображение на нем это всего лишь электромагнитные волны, преобразованные особым образом. Что получится?
      Выяснилось, что с помощью чудо-аппарата и на телеэкране кентавры тут же становятся кентаврами.
      Картина в окуляре получилась даже забавной: возле туристских палаток топчется маленький табун, а головы у коней человеческие.
      - Любопытно, - проговорила Александра Михайловна, - что же такое у них в палатках спрятано? И если они из космоса, где же их звездолет? Любопытно!
      - В лесу где-нибудь, - отозвался Петр, - где же еще? Может, пойти поискать? Они нас, когда мы невидимы, не замечают.
      - Подожди, успеем еще, - оборвала внука Александра Михайловна и отдала первое свое распоряжение: - Лаэрт Анатольевич, давайте в самом деле осмотрим окрестности. Интересно, что творится там, где проходит этот самый непреодолимый барьер.
      Лаэрт-второй с готовностью сел за какой-то пульт.
      Было совершенно очевидно: он очень обрадовался тому, что нашелся человек, взявший руководство на себя и способный принимать решения.
      - Вторая мини-телекамера пошла, - на ходу принялся объяснять Изобретатель.
      Теперь он был своей стихии.
      - Переключаю на нее прием сигнала. Веду к станции, посмотрим, что там делается. Потом на шоссе, потом по всему поселку пройдемся...
      Лаэрт-первый с горящими глазами следил за его манипуляциями на пульте и, чувствовалось, вот-вот он начнет задавать вопросы.
      Разумеется, так и случилось.
      - Послушай, а мини-телекамеры эти ты патентовал где-нибудь?
      - Да нет, - отмахнулся Лаэрт-второй. - Для меня это так, развлечение, отдых. Ну и потом сын Михаил постоянно под наблюдением, Верочка может не беспокоиться. Он на своей машине куда только не уезжает. Вдобавок я так устроил, что с помощью телекамеры сам при необходимости могу взять на себя управление. Если надо вернуть его домой, так я сам...
      - Здорово! - восхитился Лаэрт-первый. - Я о таком пока даже не думаю. Сейчас я работаю... В общем, если аккумулировать энергию в один сгусток, то можно с помощью такого заряда легко и просто...
      - Знаю! - подхватил Лаэрт-второй. - Еще бы мне этого не помнить! Взрыв даже в школе однажды был, правильно? Но ты пока и не представляешь, что у нас потом из этой идеи получилось. Тут, брат, такие возможности!
      - Молодые люди! - строго оборвала готовую было начаться научно-техническую беседу Александра Михайловна. - Есть сейчас вещи поважнее! Как я понимаю, то, что сейчас происходит в дачном поселке, уже все мировое сообщество волнует.
      - Включаю видеокамеру, - виновато сказал лауреат Нобелевской премии.
      На мониторе появились крыши дач, сады, улицы. Казалось, телепередача ведется с низко летящего вертолета.
      Лаэрт-второй немного помолчал, но потом опять не сдержался и продолжил объяснения: - Скоростью телекамеры можно управлять. Можно вообще ее остановить.
      И точно, изображение остановилось. На экране застыла шиферная крыша, утопающая в вишневом саду.
      - Здесь Иван Спиридонович Тимофеев живет, он в МАДИ преподает английский язык. А сосед у него, - телекамера зависла над соседним участком, где самым видным объектом был огромный кирпичный гараж, начальник почтового отделения. Вообще у нас в поселке много интересных людей. Кинокритик, тренер команды бобслеистов. Даже композитор, соседям от его рояля житья нет.
      Мини-телекамера медленно двинулась дальше.
      - Вот магазин, сюда Иван Иванович раньше за продуктами ходил. Рядом живет не знаю кто, дальше тоже не знаю. А еще, - лауреат Нобелевской премии оживился, - у нас такой способный парнишка есть! Школу в двенадцать лет закончил, сейчас на втором курсе института, беседуешь с ним и радуешься. Посмотреть на него хотите?
      - Посмотрим, когда понадобится, - отрезала Александра Михайловна.
      Телекамера, подчиняясь манипуляциям Изобретателя на пульте, поднялась выше. На мониторе появилась железнодорожная станция.
      Тут, как и следовало ожидать, творилось что-то несусветное.
      На платформах и на путях было черным-черно от людей. За станцией тоже было полно народу. Но две темные массы были разделены узкой пустой полоской. Так и хотелось назвать ее нейтральной полосой на государственной границе.
      По другую ее сторону на рельсах были не только люди, но и длинная череда стоящих впритык друг к другу электричек.
      Лаэрт-второй опустил камеру ниже, и крупным планом стали видны лица людей.
      По обе стороны нейтральной полосы они были одинаково ошарашенными. Собственно, подумал Костя, какие иные чувства должны испытывать люди, оказавшиеся в подобной ситуации?
      Радости мало: с одной стороны никак не можешь выйти за пределы невидимого кольца, а с другой никак не войдешь. Хотя кому-то сейчас наверняка нужно позарез выбраться наружу, а другим попасть внутрь.
      Люди все-таки пробовали преодолеть преграду: ощупывали невидимый барьер руками, надеясь найти в нем прореху, двигались вдоль него вправо, влево. Со стороны такие движения могли показаться даже забавными: ничего нет, а руки, видно, упираются во что-то твердое, и вообще похоже на какой-то нелепый танец без музыки.
      Кстати, оказалось, что преграда не мешала переговариваться - люди с той и другой стороны, судя по движению губ, обменивались растерянными репликами.
      - Давайте вдоль этой невидимой загородки пройдем, если можно, распорядилась Александра Михайловна, и Лаэрт-второй снова взялся за клавиши пульта.
      Выяснилось, что люди, пытавшиеся одолеть непроходимый барьер, были везде - и и в поле, и на лесной просеке, и на берегах маленькой речки.
      На шоссе Москва-Санкт-Петербург повторилась примерно такая же картина, как на станции, только вместо электричек к горизонту уходила вереница остановившихся автомобилей.
      Потом опять преграда проходила по полям лесам, пересекла в другом месте шоссе, потом железную дорогу - здесь тоже стояли электрички. И наконец круг замкнулся, мини-телекамера вернулась к станции.
      - Неужели так-таки ни одной дырки нет? - вопросил Петр. - Да так не бывает, в любом заборе обязательно есть. Может, в лесу где-нибудь...
      - В этом наверняка нет, - ответила Александра Михайловна. - Этот забор не люди ставили.
      В подвальный этаж-лабораторию откуда-то донесся слабый гул. Было похоже, что над Поваровкой кружит вертолет. Петр, а за ним и Костя мигом опять оказались на открытой террасе. И точно, вертолетов оказалось даже два.
      Темно-зеленые стрекозы, очевидно, хотели совершить посадку внутри невидимого круга, и никак не могли, их тоже сдерживала невидимая преграда, от которой они отскакивали, словно мячики от стенки.
      Покружившись над поселком минут десять, пилоты решили должно быть не испытывать больше судьбу: машины набрали высоту и улетели, гул их скоро замолк вдали.
      - Мы в самой настоящей ловушке, - мрачно констатировал Петр, - отсюда не выберешься. И не знаешь, что теперь надо делать. Вот это хуже всего!
      - Надо ждать, - сказал Костя, - что-нибудь да будет. Должно быть, совсем скоро.
      Оказалось, что он не ошибся, потому что уже в следующую минуту на узкой лестнице, ведущей в подвал-лабораторию, появился всклокоченный и озабоченный Лаэрт-второй.
      - Спускайтесь скорее! - взмахнул он рукой. - Люк надо закрыть, как следует.
      - Еще что-то случилось? - хмуро поинтересовался Петр.
      - Быстрее, быстрее! - не отвечая на вопрос, поторопил Изобретатель. Каждая секунда дорога.
      Спустившись вниз, Петр и Костя застали такую картину: все напряженно смотрели на монитор. На его экране происходило что-то совсем уж удивительное - люди, только что толпившиеся у внутренней стороны невидимого барьера, теперь уходили от него, возвращаясь в поселок.
      Лица у всех были беспредельно отрешенными, друг на друга никто не смотрел, никто ни с кем не разговаривал.
      Те, что остались по другую сторону прозрачной стены, провожали уходивших ошалелыми взглядами. Вскоре на станции и на путях внутри невидимого кольца вообще никого не было.
      Сверху донесся глухой удар, это Лаэрт-второй затворил над собой тяжелый люк.
      Александра Михайловна на мгновение оторвалась от монитора и поймала вопрошающий взгляд внука.
      - Приборы у Лаэрта Анатольевича, - объяснила она, - уловили какое-то излучение совершенно неизвестного происхождения. Бог его знает, как оно может воздействовать на живой организм, так что на всякий случай мы решили экранироваться. Лаэрт Анатольевич говорит, что пол первого этажа у него залит бетоном, возможно, это послужит защитой. Над тем же, откуда излучение направлено, головы, сами понимаете, ломать не надо. Кстати, Лаэрт Анатольевич, не взглянуть ли нам еще раз на наш туристский лагерь?
      На мониторе исчезла опустевшая станция, появилась поляна с двумя палатками.
      Но ничего ровным счетом не изменилось в лагере псевдо-туристов. По-прежнему горел там костер, варилось что-то в котелке, и один из пришельцев перебирал струны гитары.
      Лаэрт-второй медленно вел мини-телекамеру над улицами, над садами и огородами, над дачами Поваровки. Иногда он с ювелирной точностью заводил камеру в раскрытое окно какого-нибудь дома и кружил по комнатам.
      И на экране монитора высвечивались, сменяя друг друга, поразительные картины.
      Казалось, по поселку прошлась молниеносная неведомая эпидемия, поразившая всех без исключения людей необыкновенной болезнью: все они словно бы окаменели и застыли без движения в самых разнообразных позах сидели за столами на террасах или в комнатах, стояли возле своих калиток или прямо посреди улицы.
      Неожиданная напасть сразила местных жителей поодиночке и целыми группами, похоже было, кто-то выключил их из жизни в один и тот же момент.
      Зловещая картина дополнялась замершими автомобилями, сиротливо брошенными детскими игрушками, мячами, ракетками от бадминтона.
      Зрелище было столь удручающим, что даже Лаэрт-второй примолк. Он ничего больше не объяснял, а молча нажимал на пульте клавиши. Подчиняясь его манипуляциям, камера продолжала кружиться над впавшей в столбняк Поваровкой.
      Все остальные, стоя за спиной нобелевского лауреата, тоже подавленно молчали. Кажется, и сама Александра Михайловна слегка растерялась от такого поворота событий и пока не знала, что надо предпринимать.
      Петр первым нарушил молчание.
      - На нейтронную бомбу очень похоже, - сказал он мрачно. - Только зачем это им понадобилось? Неужели Землю завоевать собрались и начали с Поваровки?
      - А на нас излучение не действует, - сообразил Лаэрт-первый. - Значит, бетон и в самом деле экранирует.
      Он с уважением глянул на Лаэрта-второго: надо же, все сумел предусмотреть, даже от неизвестного излучения, напущенного с неизвестной целью пришельцами из космоса, обзавелся защитой.
      - Подождем, что дальше будет, - приняла наконец решение Александра Михайловна, - все равно ничего другого не остается.
      Мини-телекамера продолжала скользить над поселком, фиксируя все новые и новые подробности.
      Вот трое окаменевших мужчин сидят на скамейке рядом с колодцем.
      Вот на футбольном поле застыли в самых разных игровых позах две команды юных игроков. Скорее всего, за игрой они даже и не успели ничего услышать о невидимом барьере, вдруг огородившем Поваровку от внешнего мира.
      Вот в саду окаменевшая старушка строго смотрит на малолетнего внука-несмышленыша, который забрел в грядки клубники и тоже окаменел среди слегка попорченной рассады.
      Но хоть и невеселыми были все эти картины, однако не было ощущения того, что жители дачного места окаменели навсегда. Казалось, вот-вот, и они разом оживут, так что больше всего это было похоже на известную детскую игру "Замри!"
      Только не видно было, кто дал такую команду всему поселку, и кто ее отменит.
      Рядом с монитором на столе перед Лаэртом-вторым теперь постоянно светился экран и обычного телевизора. Когда по нему прошло еще одно сообщение о поваровском феномене - ничего нового не сказали. Да и что нового могли узнать там, снаружи, если внутрь невидимого барьера никто не мог попасть, - нобелевский лауреат спохватился.
      Он вспомнил, что лаборатория вдобавок ко всему снабжена и сконструированным им видеотелефоном, так что в самом деле есть возможность связаться с внешним миром.
      Сообразив это, он даже шлепнул себя по лбу.
      - Ой, да что это я! - молвил Изобретатель виновато. - Я же могу, например, со Всеволодом связаться!
      - Как это связаться? - быстро спросила, оживляясь, Александра Михайловна. - И кто такой этот Всеволод?
      - По видеотелефону, - ответил Лаэрт-второй. - Я совсем про него забыл, потому что почти никогда не пользуюсь. Он специально односторонний: сам могу позвонить, когда захочу, а мне не могут, чтобы не мешали работать. А Всеволод - это старый мой друг. Он член-корр и директор Института с космическим направлением. Как раз такой человек нам сейчас и нужен.
      - Так связывайтесь скорей! - распорядилась Александра Михайловна.
      В лаборатории засветился третий экран, теперь она напоминала Центр управления полетами космических кораблей. Сначала по экрану пошли полосы, а потом появилось очень обеспокоенное молодое бородатое лицо.
      Видимо, перед член-корром тоже был экран видеотелефона, и он сразу же узнал абонента, потому что безо всякого вступления охнул, высоко поднял брови и разразился короткими фразами:
      - Ты с дачи звонишь? Так я и знал! Ну наконец-то! Тут у нас такое творится! Ты что там устроил?!
      - У нас в Поваровке, не поверишь, появились инопланетяне! - выпалил в ответ лауреат Нобелевской премии. - Выглядят, как обычные туристы, а на самом деле, вылитые кентавры. Я на них свой аппарат опробовал. Работает, прекрасно работает!
      У молодого член-корра брови поднялись еще выше. Он встряхнул головой, как человек, отгоняющий наваждение.
      - Пришельцы?! - выдавил он из себя изумленно. - Ну и дела! А я так и не сомневался, что все эти чудеса твоих рук дело. Но к тебе же не дозвониться!
      Член-корр озабоченно потер переносицу.
      - А тут наблюдатели из ООН прибыли, - сообщил он растерянно. Иностранных журналистов тьма, вертолеты вокруг вашей Поваровки носятся, и никто ничего не понимает. Такого же никогда еще на Земле не было!
      - Да нет, это не я, это пришельцы сделали, - ответствовал нобелевский лауреат. - Я бы так, наверное, не смог. Как я полагаю...
      - Постойте, - решительно вмешалась в беседу двух ученых Александра Михайловна. - Вы молодой человек, как я поняла, член-корреспондент Академии наук?
      - И директор института, - растерянно ответил бородач.
      Чувствовалось, что он еще не пришел в себя после ошеломляющего сообщения Лаэрта Анатольевича о появлении пришельцев из космоса. Потом лицо у него вдруг стало совсем изумленным, широко открылись глаза и даже нижняя челюсть отвалилась.
      Костя понял, что бородатый член-корр наконец разглядел на экране своего видеотелефона и Лаэрта-первого, и двух одинаковых Верочек. А такое, конечно, кого хочешь может удивить.
      Петина бабушка тоже сообразила: после сообщения о появлении в поселке инопланетных кентавров, наличие вдобавок к этому двух одинаковых нобелевских лауреатов с двумя одинаковыми женами может стать для ученого Всеволода последней каплей.
      Она мягко сказала:
      - Вы на нас внимания не обращайте, потом мы вам все объясним. Сейчас другое важнее. Понимаете, в настоящее время все без исключения местные жители, как бы это сказать... в общем, они словно бы окаменели и все стоят без движения, подобно статуям. Я понимаю, это трудно представить, но поверьте, что так и есть. И что теперь нам делать, мы понятия не имеем. Ждем совета, помощи...
      Член-корр судорожно глотнул и снова потер переносицу. Было видно, что он совершает огромное усилие, чтобы переварить обрушившийся на него поток невероятной информации и все разложить в голове по полочкам.
      Потом он шумно вздохнул и снова встряхнул головой.
      - Я тоже пока не знаю, что делать дальше, - ответил он растерянно. Вы с этими пришельцами пробовали связаться?
      - Так они и будут с нами связываться! - буркнул нобелевский лауреат. Если они маскируют свой настоящий вид, значит, совсем не желают, чтобы с ними вступали в Контакт.
      Всеволод подумал еще немного.
      - Знаешь что, - признался он чистосердечно. - Я пока еще ничего не понял и только все больше запутываюсь. Почему все остальные стоят без движения, а вы и двигаетесь и говорите?
      - Да потому, что у нас бетон над головами! - понемногу раздражаясь от непонимания самых простых вещей, ответила бабушка. - Бетон гасит излучение, мы в безопасности.
      - Пришельцы-кентавры, - задумчиво повторил член-корр и директор академического института Всеволод, - все стоят без движения, а над вами бетон, который все гасит... Как же, помню, когда ты мне показывал лабораторию, то говорил, припоминаю... Теперь хоть что-то становится ясным. Знаешь, Лаэрт, я сейчас, пожалуй, быстренько тут все у нас разъясню, а то черт знает, что творится. Журналистов вокруг тьма, и вдобавок эти наблюдатели из ООН. Предположения самые невероятные, телефон звонит без умолку. И мы сейчас все вместе что-нибудь придумаем, ты жди!
      Он опять потер переносицу.
      - Слава Богу, теперь все яснее ясного!
      Прежде чем его лицо на экране погасло, Лаэрт-второй успел крикнуть:
      - Ты теперь сам звони, я включил телефон! Нам теперь постоянно надо быть на связи.
      В лаборатории наступила тишина. Потом доктор педагогических наук недовольно проговорила:
      - Директор Института, член-корреспондент Академии наук, а бестолковый какой-то. Самые очевидные вещи не может с первого раза постичь. И шальной. Как он только институтом руководит?
      - Институтом легче руководить, чем средней школой. - задумчиво отозвался Степан Алексеевич, до этого долго хранивший молчание. - Особенно академическим институтом, а не там, где учатся.
      Но оказалось, он хотел сказать не только это.
      - Лаэрт Анатольевич, - позвал директор. - Я заметил, похоже, ваши приборы излучения больше не отмечают?
      - Нет, не отмечают, - рассеянно отозвался лауреат Нобелевской премии, думая о чем-то своем.
      - Тогда пойду посмотрю, что там делается, - сказал Степан Алексеевич. - Может, кому из людей помочь надо. Но вы пока на всякий случай сразу за мной не поднимайтесь. Хоть и нет уже излучения, да мало ли что...
      Степан Алексеевич одернул пиджак и прошагал к лестнице, поднялся по ее ступенькам.
      Только в самый последний момент Лаэрт-второй и Александра Михайловна сообразили, что происходит, и в один голос закричали:
      - Стойте!
      Однако было уже поздно. Люк приоткрылся, в тот же миг в головы всем, кто остался внизу, ударила какая-то темная волна, на мгновение затуманившая сознание, и сейчас же прошла, потому что люк закрылся.
      Степана Алексеевича на лестнице больше не было.
      - Наружу вышел! - потрясенно выговорил Лаэрт-первый.
      Лаэрт-второй в отчаянии обхватил голову руками.
      - Как же он не понял! Это здесь, в лаборатории, приборы излучение не фиксируют, раз мы экранированы. Но снаружи-то оно есть. Что с ним теперь будет?!
      Он сделал такое движение, словно сам собирался броситься к люку. Верочка-вторая поспешно сказала:
      - Лучше телекамеру к нашей двери подведи. Она покажет, что с ним случилось.
      - Верно, - спохватился нобелевский лауреат и приник к пульту.
      По монитору мигом снова пронеслись, как в калейдоскопе, пестрые картины застывшей в летаргическом сне Поваровки, и вот мини-телекамера зависла над участком Лаэрта-второго, скользнула вниз...
      Выяснилось, что ушел Степан Алексеевич совсем недалеко, только до кустов смородины. И теперь, подобно всем остальным злополучным жителям дачного поселка, он стоял в абсолютной неподвижности, высоко подняв голову, словно разглядывал что-то вдали.
      Лицо его было очень сосредоточенным, на нем застыла напряженная работа мысли. Но вместе с тем можно было угадать на нем и безмерное удивление.
      - Эх! - горестно выдохнул Петр. - Не успел я его удержать! Что мы теперь дома скажем, когда вернемся? У него столько родственников, как им после этого в глаза смотреть!
      Костя не выдержал, он взмолился, обращаясь к молчаливым Златко и Бренку, которые продолжали вести себя так, будто были зрителями на увлекательном спектакле.
      - Ну скажите, что дальше будет! Не можем же мы, в самом деле, без него вернуться!
      В глазах Бренка ясно мелькнули озорные искорки.
      - Почему не можете? Если вернуться за секунду до того, как все мы отправились сюда, Степан Алексеевич как раз будет еще на месте, в своем времени. А раз мы больше не станем сюда отправляться, то стало быть все в порядке.
      У Кости отлегло от сердца.
      Но только на одно мгновение, потому что тут же ему пришла другая мысль:
      - Не можем мы вернуться на секунду раньше! Если вернемся, мы с Петром тоже там еще будем. Что же, нас тогда станет по двое? И всех остальных тоже?
      - Молодец, быстро соображаешь! - широко улыбаясь, одобрил Бренк. Давай тогда еще порассуждаем...
      Но тут вмешался Златко, у него было более доброе сердце.
      - Да брось ты, Бренк, - сказал он серьезно. - Видишь, они и так уже на пределе. Ладно, не хотел вмешиваться, но так и быть, успокою вас. Все обойдется, вот увидите! Так что не переживайте и ждите, что будет дальше. Еще много приключений впереди!
      - А знаете, - раздумчиво проговорила доктор педагогических наук, - я как-то теперь даже зауважала Степана Алексеевича. Он людям хотел помочь. Хоть педагогические воззрения у него старомодны... да по правде говоря, нет у него вообще никаких педагогических воззрений, а человек он, оказывается, пылкий, отважный, добрый. Я всегда говорила тебе Петр, что в каждом можно сыскать что-то хорошее.
      В этот момент опять засветился экран видеотелефона. На нем проявилось знакомое бородатое лицо.
      - Знаешь, Лаэрт, - сказал член-корр Всеволод, виновато опуская глаза, - мы тут у нас обсудили положение, но никто пока не знает, что надо делать дальше. Зато журналистов стало еще больше, когда распространилась информация о пришельцах из космоса, и о том, что жители поселка словно бы, как ты говоришь, под действием неизвестного излучения остолбенели. В общем, ажиотаж огромный, в Москву уже летят ученые со всего света. Через два часа в Академии наук специальный симпозиум собирается. Ты, кстати, можешь по видеотелефону интервью дать.
      - Наш директор наружу вышел, - мрачно сказал в видеотелефон Петр из-за плеча Лаэрта-второго, - и теперь он тоже стоит, как статуя. Неужели ваша наука ничего не может поделать?
      Член-корр склонил голову еще ниже.
      - Да пробовали мы уже, - сказал он с досадой. - Пробовали преодолеть этот невидимый барьер, какие только средства не применяли, и все без толку. Лазер пробовали, ультразвук, и так далее. Ничего пока не можем придумать, так что приходится только сидеть и ждать, что будет дальше. Вот вечером ожидается пресс-конференция по телевидению.
      Ученый немного помолчал.
      - А ты, собственно, кто такой, мальчик? - спросил он вдруг. - И вообще, Лаэрт, хотел бы я у тебя узнать...
      Лаэрт-второй горестно вздохнул.
      - Ладно, - оборвал он член-корра Всеволода, - не можете ничего придумать, и не надо. Иди себе на симпозиум, потом на пресс-конференцию. Мы вечером посмотрим по телевизору. И сами во всем разберемся, без посторонней помощи. Верно, Александра Михайловна??
      Он отключил видеосвязь и обернулся к Александре Михайловне.
      - Конечно, разберемся, - ответила доктор педагогических наук, - нет такой ситуации, в которой нельзя было бы разобраться и найти выход. Давайте-ка теперь еще раз на наших туристов глянем.
      - Переключаю сигнал, - ответил Лаэрт-второй.
      С монитора исчезло каменное лицо Степана Алексеевича, всецело поглощенного какой-то своей остановленной на лету мыслью, снова появилась на нем поляна, над которой зависла вторая мини-телекамера.
      Но теперь здесь не было ни палаток, ни туристов.
      Шестеро четвероруких кентавров возились вокруг непонятной решетчатой установки, внутри которой мелькали разноцветные огоньки.
      - Вот это да! - молвил Петр, выражая всеобщее изумление. - Больше не маскируются!
      - А чего им теперь маскироваться, - ответила Александра Михайловна, раз они убеждены, что в поселке все, как один, стоят без движения, и никто теперь не может их увидеть. Вот и приняли свой истинный облик.
      С добрую минуту все молча разглядывали инопланетных кентавров, прилетевших неизвестно откуда и столь активно вмешавшихся в привычную земную жизнь.
      Зачем они все это сделали, что теперь будет дальше?
      Наверное, у каждого, кто был возле монитора, мигом пронеслись в голове эти вопросы.
      Александра Михайловна глубоко вздохнула. У нее явно созревало какое-то решение.
      Но пока, видно, оно еще не сформировалось до конца.
      - А теперь, Лаэрт Анатольевич, - сказала она, - любопытно бы взглянуть, что происходит по другую сторону этого невидимого барьера. Помните, ваш... э-э-э... Всеволод, говорил, что вертолеты летают, иностранных журналистов все больше становится. Можно?
      - Можно, - ответил нобелевский лауреат, - подведу камеру вплотную к внутренней стороне барьера. Через него-то она, сами понимаете, не пройдет...
      Лаэрт-второй опять переключил сигнал на другую телекамеру, и с огромной скоростью она пронеслась через весь пораженный столбняком поселок к железнодорожной станции.
      С внешней стороны невидимого кольца по-прежнему было черным-черно от любопытных людей.
      Однако появились там уже и автобусы с эмблемой TV.
      Два ярко-желтых вертолета явно неотечественного производства стояли на путях, словно делая короткую передышку перед новым вылетом.
      - Ясно, - сказала доктор педагогических наук. - Лаэрт Анатольевич, хочу с вами кое о чем посоветоваться...
      7. В гости к кентаврам
      Костя и Петр примеряли защитную одежду, изготовленную Лаэртом-втором и Лаэртом-первым. Была она очень неуклюжей, очень тяжелой, но обеспечивала, по утверждению нобелевского лауреата, полную безопасность от действия неизвестного излучения, пронизывающего Поваровку.
      Сконструировали ее просто: в лаборатории нашлись два куска брезента, из них скроили плащи-накидки и пропитали жидкой бетонной смесью, которую Лаэрт-второй особым образом приготовил так, чтобы она долго не застывала.
      В наглухо закрытые капюшоны вшили круглые обзорные иллюминаторы из толстого стекла.
      Двигаться в такой бетонированной одежде было невероятно трудно. Дышать под брезентом оказалось вообще невозможно.
      Тогда, подумав, два Лаэрта сконструировали какую-то сложную систему автономного дыхания, включавшую в себя баллоны с кислородом.
      Наконец, когда все было готово, появилась возможность приступить к активным действиям и для начала под прикрытием ЭКН понаблюдать за пришельцами, принявшими свой естественный облик, в непосредственной близости.
      Правда, хоть такая идея и принадлежала ей самой, но все же Александру Михайловну долго мучили сомнения. Одно дело толстый слой бетона над головой и совсем другое накидка на плечах.
      Когда же идти на разведку первыми вызвались Костя с Петром, сомнения одолели ее совсем.
      - Нет, ни за что я вас не пущу! - решительно сказала доктор педагогических наук. - Лучше уж я сама пойду.
      На секунду она остановилась.
      - А что? - сказала бабушка потом. - Раз я это придумала, мне и идти. Видно было, что такая мысль только сейчас пришла ей в голову, и она ей понравилась. - Здесь нужны осторожность, хладнокровие, рассудительность, взвешенность.
      Но Костя с Петром уступать не собирались.
      Даже Бренку, который тут же вызвался идти наверх либо с Костей, либо с Петром, они отказали.
      - Да тебе-то зачем? - удивился Петр. - Ты же все равно заранее знаешь, что дальше будет.
      - Думаешь, мне приключений не хочется? - ответил Бренк. - Или Златко? Ну да ладно уж, идите вдвоем.
      Костя тут же воспользовался его словами.
      - Вот видите, Александра Михайловна, - сказал он. - Бренк и Златко знают, что дальше будет, только нам не говорят, чтобы удовольствия не портить, и сами хотели бы пойти вместе с нами. А значит, и опасности никакой нет. Разве они пошли бы, если б знали, что это опасно?
      - Пожалуй, это верно, - чуть-чуть подумав, согласно качнула головой доктор педагогических наук.
      - Если ты пойдешь, - добавил Петр, - как же ты одновременно всем руководить будешь? Тебе здесь надо оставаться!
      - Ладно уж, идите, - сказала бабушка. - Но все-таки, - голос ее дрогнул, - Петр, Костя, будьте там, как можно осторожнее. Хоть и во многих приключениях вы уже побывали... один необитаемый остров чего стоит... но лишняя осмотрительность никому никогда не вредила.
      Однако родной внук все же есть родной внук. Так что до конца характер Александра Михайловна выдержать не смогла.
      - Златко, - позвала она, заметно смущаясь, - я все понимаю, но... ты уж уважь пожилого человека, ответь, опасности в самом деле нет?
      Златко поколебался. Не хотелось ему по понятным причинам приоткрывать завесу над грядущим, но Александре Михайловне отказать он, конечно, не мог.
      - Все будет хорошо, вот увидите, - отозвался он, отводя взгляд от Бренка. - Пускай идут, ни о чем не беспокойтесь.
      Выразительно пожав плечами, Бренк запустил руку в свою сумку.
      - Включаю эффект кажущегося неприсутствия, - объявил он. - Все, вы стали невидимы. Можете выходить.
      - Ребята, будьте в самом деле поосторожнее, - услышали Костя с Петром напоследок еще одно напутствие - от Верочки-первой.
      - И через люк проходите, как можно быстрее, - подсказал Лаэрт-второй. - Когда Степан Алексеевич наружу выходил, ясно ощущалось действие излучения.
      Петр и Костя были уже на верхних ступеньках лестницы, у люка. Костя бросил последний взгляд на лабораторию, к которой уже привык, и вдруг почувствовал секундную робость.
      Предвкушать приключения, это одно, и совсем другое действительно шагнуть в полную неизвестность, где что-то неведомое превращает людей, только что полных жизни, в застывших в нелепых позах истуканов.
      - Выходим! - решительно сказал самому себе Костя, быстро толкнул люк вверх, мигом выскочил на террасу и как только рядом с ним оказался Петр, сразу же опустил люк на место.
      С минуту друзья постояли на открытой террасе, не двигаясь. Первое, что их поразило, так это абсолютная тишина. Казалось, даже воздух застыл, не чувствовалось ни малейшего ветерка.
      Впрочем, это было понятно: раз дачный поселок полностью скрыт под прозрачным, но неодолимым колпаком, то и ветру сквозь него не пробраться.
      Медленно и осторожно Костя и Петр спустились в сад, мимо кустов смородины подошли к окаменевшему Степану Алексеевичу.
      Вблизи, оказалось, директор школы выглядел так, как выглядела бы его восковая фигура, если б некий искусный мастер решил изготовить ее для музея восковых фигур. Рот у Степана Алексеевича был слегка приоткрыт, казалось, вот-вот директор заговорит.
      Костя даже назвал его по имени, надеясь этим привести в чувство, но он не отвечал. Тогда Костя сообразил, что из-за эффекта кажущегося неприсутствия Степан Алексеевич никак не мог бы ни увидеть его, ни услышать.
      Он осторожно потянул директора за рукав. К огромному его удивлению рука легко подалась, изменила положение.
      - А что, если его в подвал отнести? - предложил Петр. - Там он сразу оживет, раз излучения нет. И не такой уж он тяжелый, справимся.
      - Нет, не стоит, - после короткого размышления ответил Костя. Наверняка у этих кентавров весь поселок под наблюдением. Увидят, что наш директор перемещается из сада в дом, хотя и не должен, заподозрят неладное, и кто знает, что из этого получится.
      - Правильно, - согласился Петр. - Рано или поздно Степан Алексеевич и сам в себя придет. Должно же все это когда-нибудь кончиться.
      Осторожно Костя и Петр вышли за калитку, двинулись по улице.
      Очень странное зрелище являл собой дачный поселок, если оглядывать его не с высоты полета мини-телекамеры, а самому идти по улицам.
      Застывшие без движения, как в какой-нибудь волшебной сказке, местные жители попадались на каждом шагу.
      Больше всего поселок походил на гигантский музей под открытым небом с экспонатами в натуральную величину.
      У Кости вдруг даже промелькнула такая догадка: а что, если это и надо было загадочным пришельцам - превратить Поваровку именно в музей, куда позже будут прилетать экскурсанты с других планет, чтобы посмотреть, как выглядят и как живут обитатели Земли?
      Что ж, пожалуй, такое объяснение вполне подходило, все становилось на свои места. Костя даже припомнил, что читал нечто похожее в какой-то фантастике...
      Но как бы то ни было, ответ надлежало искать на стоянке пришельцев, а туда-то и направлялись два разведчика.
      Улочка стала спускаться вниз, скоро она должна была выйти за пределы дачного поселка и превратиться в лесную дорогу. Поначалу оба почему-то помалкивали, словно опасаясь, что их кто-то услышат, хоть и знали, что этого не может случиться.
      Однако впечатлений от пребывания в недалеком будущем набралось уже с лихвой, и как раз теперь, когда друзья впервые за все время оказались одни, самое время было обменяться впечатлениями.
      Петр сказал:
      - Хорошо, что догадались бабушку сюда взять. Не знаю, что бы мы без нее делали. Все-таки Изобретатель, хоть и стал нобелевским лауреатом, а хорош он только в своей лаборатории, к практической жизни мало пригоден. Повезло ему, что он на Верочке догадался жениться. А как же он раньше жил... то есть, как же он пока еще без нее живет в нашем времени?
      Костя думал о другом.
      - Ты "Войну миров" Уэллса читал? - спросил он.
      - Конечно, - ответил Петр.
      - Вот у меня такое чувство, что здесь происходит нечто похожее. Помнишь, герой идет по Лондону, захваченному марсианами? Пустой город, никого из жителей нет...
      - Да нет, здесь совсем не так, - пробормотал Петр и осторожно обошел мальчика на трехколесном велосипеде, выехавшего из своей калитки и замершего посреди дороги. - Поселок не пустой, вот только двигаться никто не может. А в Лондоне, помнишь, и дома многие были разрушены, и улицы какой-то красной травой поросли. Здесь же все в целости и сохранности...
      - Ну зачем, - вопросил Костя, - зачем они все это делают? И нам что дальше делать? Ладно, в лаборатории мы защищены от излучения и, значит, не окаменеем. Когда в доме Лаэрта Анатольевича кончатся продукты, можем сходить и взять в магазине. Но рано или поздно в магазине тоже ничего не останется. А снаружи помочь нам никто не может.
      - Бабушка обязательно что-нибудь придумает, - твердо пообещал Петр. И Лаэрт-второй тоже должен что-то совершить. Ты припомни: еще до того, как сюда отправиться, Златко и Бренк говорили, что имя Лаэрта-Анатольевича войдет во все энциклопедии, во все учебники. А сама Поваровка станет на весь свет знаменитой. Ты зря, Костя, беспокоишься!
      - Я и сам знаю, что все благополучно кончится, - ответил Костя. - Будь иначе, Златко и Бренк просто и не стали бы нас сюда брать. Но только обидно, что от нас с тобой ничего не зависит. В энциклопедии про Лаэрта напишут... ну, может, и про Александру Михайловну тоже... А мы ровным счетом ничего не можем совершить, будто и нет нас тут. Так, заглянули на несколько лет вперед, посмотрели, что инопланетяне с Поваровкой сделали, узнали, чем все кончится. Никакого личного участия в событиях!
      - Подожди! - ответил Петр и вдруг даже остановился. Его поразила совсем уж неожиданная мысль. - Как это мы с тобой ничего не можем сделать?! А что, если мы, как партизаны, выведем из строя установку, возле которой кентавры сейчас крутятся?! Наверняка именно в ней все дело - и защитным барьером управляет, и столбняк на всех напускает.
      - Нечем нам ее из строя вывести, - пробормотал Костя, слегка растерявшись от такой смелой идеи. - К тому же террор - это самая крайняя мера, вынужденная.
      - А до чего они наших землян из Поваровки довели?! - ответствовал Петр и гневно сжал губы. Чуть помолчав, он добавил: - Сам знаю, что сейчас мы ничего не сможем поделать с установкой. Пока мы идем только в разведку, должны осмотреться. А дальше - обсудим все с бабушкой и с Лаэртом, посмотрим, какое решение они примут. Помнишь взрыв в школе? Златко еще тогда сказал, что новое изобретение Лаэрта имеет самое прямое отношение к тому, что произойдет несколько лет спустя. В общем, думаю, я угадал, и так все оно и будет. Мы в разведке уточняем детали, потом Лаэрт Анатольевич применяет свое изобретение на практике, и все! Именно поэтому его имя входит в энциклопедии и учебники. Костя, вот увидишь, так все и будет! Бабушка, я уверен, вполне способна пойти на самые решительные меры, я ее хорошо знаю!
      - Ладно, посмотрим, - ответил Костя. - Давай пока сосредоточимся на разведке. Туристов собственными глазами мы уже видели, а кентавров еще нет. Вот сейчас и увидим. Вообще, - добавил Костя, чтобы увести разговор от темы, которая ему не очень понравилась, - надо честно признать, что благодаря Златко и Бренку наша с тобой жизнь стала несравненно интереснее, чем у любого другого школьника.
      Дачный поселок закончился, по знакомой дороге Костя и Петр осторожно вошли в лес.
      Дальше по земляной плотине нужно было пересечь маленькую речку, пройти мимо малинника и сразу за ним свернуть вправо на едва заметную тропку.
      Десять минут спустя разведчики, затаив дыхание, остановились на краю поляны, облюбованной кентаврами под лагерь.
      Здесь все выглядело так же, как и на экране монитора в лаборатории Лаэрта, только, разумеется, своими глазами можно увидеть много больше, чем через объектив телекамеры.
      Загадочную решетчатую конструкцию, стоящую как раз там, где прежде были палатки, так и хотелось сравнить с новогодней елкой.
      Во-первых, потому что что форма ее была конусообразной и сужалась кверху. Во-вторых, внутри нее прыгали, меняя места, веселые разноцветные огоньки. В третьих, у подножия конуса, на траве, можно было разглядеть две маленькие фигурки, синего цвета и красного - чем не игрушечные Дед Мороз и Снегурочка, поставленные к елке в новогоднюю ночь? И наконец, сама непонятная работа кентавров возле установки внешне походила на праздничный бал-маскарад.
      Словом, ничего нельзя было понять из того, что происходило на поляне.
      - Надо поближе подойти, - шепотом сказал Петя.
      Очень осторожно Костя и Петр ступили на поляну. Хоть они уже и испытывали на себе многократно действие ЭКН, уверены были, что они абсолютно невидимы и неслышимы, а все же поначалу побаивались пришельцев.
      Но кентавры, как и должно было быть, не обращали на них никакого внимания. Очень скоро невидимки совсем осмелели. Теперь они были в пяти шагах от загадочной конструкции и шестерки кентавров.
      Можно было, наконец, разглядеть их, как следует.
      Лица точно были совсем, как человеческие, только глаза оказались холодными и неподвижными. Туловища кентавров выглядели такими же, как на рисунках к древнегреческим мифам.
      И Костю вдруг осенило: а вдруг эти инопланетяне посещали Землю и в прежние времена? А древние греки их запомнили и, причудливым образом трансформировавшись, эта память отразилась в мифах.
      Однако, подумал Костя тут же, у тех, у древнегреческих кентавров, рук было по две, а у этих по четыре на каждого.
      На одной из правых рук кентавра, отличающегося от других и своеобразной рыжей мастью, была красная повязка, как у капитана футбольной команды.
      Тут Косте стало даже смешно: ну и компания собралась на поляне! Люди Земли, ставшие невидимками, и пришельцы с другой планеты, способные прикидываться людьми, чтобы местные жители не обращали на них никакого внимания.
      А люди Земли вдобавок не только невидимы, но еще и скрыты под неуклюжими, тоже ставшими невидимыми тяжеленными плащами, пропитанными жидким бетоном. Прямо сюрреализм какой-то!
      Но Петр толкнул его локтем, и Костя потерял нить своих размышлений.
      В следующее мгновение он тоже разглядел то, что секундой раньше увидел Петр, и почувствовал, что даже рот у него раскрылся от удивления. Да и было чему поразиться: синяя фигурка у основания решетчатого сооружения оказалось хоть и миниатюрной, но точной копией директора их школы Степана Алексеевича - в той же позе, в какой он стоял сейчас у кустов смородины.
      Красной фигуркой был какой-то мальчишка, неизвестный им, но тоже, бесспорно, житель Земли.
      Обе фигурки казались полупрозрачными, сквозь них свободно проходили блики от прыгающих разноцветных огоньков.
      - Вот это да! - потрясенно вымолвил Петр в полный голос. - Почему у них здесь Степан Алексеевич стоит? И что вообще все это значит?
      - Чувствую, - уныло отозвался Костя, - ничего мы с тобой не поймем. Тут и бабушка твоя не разобралась бы. Никакой логики во всем, что происходит.
      - Нет, надо еще понаблюдать, - возразил Петр, - вдруг что-нибудь произойдет, и сразу все станет понятным.
      Медленно потянулись минуты. Но ничего нового не случалось на поляне, по-прежнему кентавры с виду бестолково топтались вокруг установки, внутри которой не прекращалась веселая суета огоньков.
      На стоящих всего в нескольких шагах от них Костю и Петра пришельцы, понятно, так и не обращали никакого внимания.
      В один из моментов, правда, у Кости пошел холодок по спине: кентавр с капитанской повязкой вдруг повернул голову, и взгляд неподвижных глаз пришелся, казалось, прямо ему в лицо.
      Однако сразу же Костя понял: пришелец смотрит сквозь невидимого человека на опушку леса за его спиной.
      А еще минут десять-пятнадцать спустя произошло новое непонятное событие. Оно запутало все окончательно.
      Высоко-высоко в небе, явно выше невидимого колпака, накрывшего дачный поселок и его окрестности, пронеслась яркая вспышка. Пронеслась и исчезла, а когда разведчики-земляне, проводив ее изумленными взглядами, снова обернулись к кентаврам, тех уже не было.
      Опять красовались на поляне две оранжевые палатки. А рядом с ними шестеро бородатых туристов наслаждались отдыхом на лоне природы.
      8. Одним изобретателем больше
      Запас кислородной смеси подходил к концу, пора было возвращаться. Костя с Петром, бросив последний взгляд на пришельцев, все еще прилежно изображавших из себя туристов, двинулись в обратный путь.
      Под тяжестью бетонированных плащей-накидок оба уже заметно подустали, идти становилось все трудней.
      Но если на поляне с оранжевыми палатками ничего больше не менялось, то по возвращении в дачный поселок двух разведчиков ожидало много поразительных неожиданностей.
      Казалось, кто-то специально подхлестнул ход событий, и ситуации стали быстро меняться.
      Прежде всего оказалось, что хоть на улицах Поваровки все оставалось по-прежнему, но окаменевшего Степана Алексеевича возле дома нобелевского лауреата уже не было.
      Чуть позже Костя и Петр выяснили, что Лаэрту-второму в конце концов пришла здравая мысль отрядить за директором школы робота Ивана Ивановича, которому любое излучение было нипочем. Робот благополучно доставил его в подвал лабораторию, где директор стал быстро возвращаться к жизни.
      И теперь Степан Алексеевич, слегка побледневший от пережитого, сидел на стуле и пил чай со смородиновым вареньем.
      За ним заботливо ухаживали Верочка-первая и Верочка-вторая.
      - Степан Алексеевич! - потрясенно выговорил Петр, сбрасывая на пол опостылевшую одежду, пропитанную бетоном. - С вами все в порядке?
      Директор школы вздрогнул и затравленно огляделся по сторонам. Костя сообразил, что они все еще невидимы и неслышимы, однако Петина накидка, потеряв контакт с его телом, мигом проявилась на полу у ног Степана Алексеевича, и такая неожиданность тяжело подействовала на человека, и так немало пережившего.
      К счастью, Бренк уже понял по движению люка, открывшегося и вновь быстро закрывшегося, что разведчики вернулись, и тут же снял с них ЭКН.
      - Костя, Петр, - слабым голосом произнес Степан Алексеевич и дрогнувшей рукой снова взялся за стакан с чаем.
      - Степан Алексеевич, как вы? - участливо спросил Костя.
      - Ничего, - нервно ответил директор, - сейчас уже ничего.
      - А что же с вами было? Что вы чувствовали?
      - Не знаю, - ответил Степан Алексеевич. - Помню, что в голове стало как-то туманно. А потом было такое такое чувство, будто кто-то что-то высасывает из меня пылесосом.
      - Из вас?! - потрясенно вымолвил Костя.
      - Из моей головы, - уточнил Степан Алексеевич. - А потом я оказался здесь, в лаборатории Лаэрта Анатольевича. Теперь постепенно все проходит.
      Костя, пораженный, призадумался, понять он ничего не мог. Петр же тем временем докладывал Александре Михайловне о результатах разведки:
      - А потом в небе промелькнула какая-то яркая вспышка, - говорил он, и кентавры опять стали выглядеть, как обыкновенные туристы...
      - Это мы знаем, - рассеянно отозвалась доктор педагогических наук, мы ничего не выпускаем из наблюдения.
      В лаборатории тоже кое-что изменилось: Александра Михайловна теперь сама сидела за пультом монитора. Как и следовало ожидать, она решила взять на себя управление мини-телекамерами и наверняка без особого труда освоила такую премудрость.
      А лауреат нобелевской премии теперь стоял рядом с ней в позе секретаря-референта и судя по всему ничего не имел против того, что Александра Михайловна взяла на себя руководство полностью и окончательно.
      - У нас тут, знаете ли, много чего произошло, пока вы отсутствовали, продолжила Петина бабушка. - И кое-что для нас прояснилось.
      - Да, - припомнил Петр, - вот что еще было удивительного. Под этой непонятной решетчатой конструкцией на поляне кентавров мы видели две маленькие статуэтки. И одна из них знаешь, кого изображала? Нашего Степана Алексеевича.
      - Меня? - слабо удивился директор.
      - А вот это уже интересно, - хладнокровно сказала Александра Михайловна. - На мониторе такого не разглядишь, слишком мелкое изображение. Может, Огл чего знает? Лаэрт Анатольевич, будьте добры, соедините меня еще раз с Оглом.
      Костя и Петр недоуменно переглянулись.
      Кто такой этот Огл? Еще какой-нибудь член-корр, друг Лаэрта?
      В следующий момент оба они тоже словно бы остолбенели, растерянно уставившись на экран монитора.
      Было чему удивиться: на нем появилось ромбовидное лицо оранжевого цвета с тремя глазами и едва заметной щелкой рта.
      Странным неземным голосом, со странным акцентом - почему-то очень надолго растягивались шипящие звуки - видеотелефон произнес:
      - Законч-ч-ч-ч-чили обследование невидимой преграды. Нет ни единого пробела в ограж-ж-ж-ж-ждении. У нас нет никакой возмож-ж-ж-ж-жности его снять. Не ожидали встретить невидимую защ-щ-щ-щ-щиту.
      - Кто это?! - оторопело выговорил Петр. - Говорит, а у него рот не двигается...
      - Ах да, вы же ничего не знаете, - спохватилась Александра Михайловна. - Вас не было, когда десант высадился с крейсера. Огл командир патрульного крейсера объединенной галактической инспекции. Сам крейсер сейчас обращается на орбите вокруг нашей планеты, а у Огла есть дела на Земле. Вспышка, которую вы видели, как раз означала, что десантный бот отходит от крейсера. Оглу и его десантникам надо захватить Аргоданала, а они, вы слышали, не в силах преодолеть защитный барьер. Ну да ничего, что-нибудь вместе придумаем.
      - Кого захватить? - растерянно переспросил Костя.
      - Аргонадала, - повторила неизвестное имя бабушка. - Ах да, тоже не знаете. Это тот рыжий кентавр, что отличается мастью от остальных. Остальные - его ассистенты.
      Видеотелефон снова заговорил:
      - Ситуация серьезная. Но пока мы блокируем невидимое кольцо, уйти Аргонадал не смож-ж-ж-ж-жет.
      - Он говорит, а губы не двигаются, - оторопело повторил Петр. Пожалуй, одна эта частность поразила его больше, чем появление патрульного крейсера неизвестно откуда и высадка десанта, которому по неведомой причине нужно было захватить кентавра Аргонадала с его ассистентами.
      - Видишь, перед ним стоит на столе коробочка, - вмешался Лаэрт-второй. - Это универсальное космическое средство общения. Оно улавливает мысли Огла и трансформирует в слова нашего языка.
      - Сам-то он где? - спросил Костя и вдруг почувствовал, что на душе у него стало легко и радостно.
      Необыкновенные приключения получали развитие, да еще какое!
      Впереди, возможно, были головокружительные погони, захваты и прочие волнующие коллизии. Словом, начиналась самая настоящая жизнь. Это тебе, конечно, уже не наблюдение исподтишка за непонятной деятельностью пришельцев при полном отсутствии представления о том, что делать дальше.
      - Огл сейчас вместе со Всеволодом, - ответил Лаэрт-второй. - Уже вся Земля знает, что высадился десант инспекции, и про других пришельцев тоже знает. Я, кстати, - смущаясь, добавил лауреат нобелевской премии, - и сам уже давал интервью по видеотелефону, потом его несколько раз повторяли по телевидению. И представьте, - глаза Изобретателя вдруг сверкнули гордостью, - после этого даже шведский король пожелал со мной связаться, и мы с ним побеседовали. Всеволод свой видеотелефон к дипломатической линии подключал. Да и как шведскому королю не заинтересоваться, ведь не было еще на Земле такого события. Тем более, - Лаэрт-второй скромно потупил взор, мы с ним немного знакомы.
      - А зачем этого Агро... зачем этих кентавров захватывать? - спросил Петр.
      - Они галактические нормы нарушили, - ответил Лаэрт-второй, - правда, как именно, я не знаю, потому что пока Огл в подробности нас особо не посвящал. Чувствую, эти десантники вообще хотели бы провести операцию по захвату кентавров незаметно для нас, землян, но снаружи защитного кольца, сами знаете, вертолеты, машины, телевидение, журналисты, ученые. Так что, разумеется, они сразу себя обнаружили, пришлось вступать с землянами в контакт. И ясно, что Всеволод, будучи директором института, направление которого...
      - Лаэрт Анатольевич, - по-командирски сказала Петина бабушка, - не могли бы вы говорить потише? Я еще не закончила беседу с капитаном Оглом и, боюсь, он меня не поймет, если его коробочка одновременно будет переводить и вас, и меня.
      Лауреат Нобелевской премии виновато кашлянул и отвернулся от Кости и Петра. Рядом с монитором стоял телевизор, картинка у него по-прежнему светилась, а звук был едва слышен.
      Желая совсем его убрать, Лаэрт-второй нечаянно повернул ручку в другую сторону, и диктор в телевизоре сейчас же сказал:
      - Совершенно случайно в эпицентре всех событий оказался ученый с мировым именем, наш соотечественник, лауреат Нобелевской премии Лаэрт Анатольевич Ковригин. В интервью по видеотелефону, а это единственное действующее средство связи с дачным поселком, чье название мгновенно стало известно всему миру, известный ученый заявил...
      Лаэрт-второй, смутившись еще сильнее, выключил звук и еще раз кашлянул.
      Лаэрт-первый, как заметил Костя, напротив, слушал вырвавшуюся из телевизора тираду с нескрываемым удовольствием, даже шея у него вытянулась к экрану.
      Доктор педагогических наук между тем уже обращалась к командиру патрульного крейсера:
      - Капитан Огл, - сказала она, - наши ребята видели под этой решетчатой штуковиной на поляне две маленькие статуэтки. Одна из них непонятным образом изображала... м-м-м... нашего товарища, вот он, рядом со мной. Знаете ли вы, что это может означать?
      Капитан на экране склонил голову набок и моргнул всеми тремя глазами. Видимо, универсальное космическое средство общения переводило ему бабушкины слова, и Огл вникал в их смысл.
      Потом видеотелефон ответил:
      - Не знаю, ч-ч-ч-что это знач-ч-ч-чит. Нам вообщ-щ-щ-щ-ще точ-ч-ч-ч-чно неизвестно, ч-ч-ч-ч-что делает Аргоданал. Могут быть только предполож-ж-ж-ж-жения. Но ясно одно - почему-то ему потребовался локальный уч-ч-ч-ч-часток планеты, раз местность окруж-ж-ж-ж-жена кольцом защ-щ-щ-щ-щиты. Мы только ч-ч-ч-ч-что вновь передали Аргонаданалу требование прекратить свою деятельность и снять защ-щ-щ-щиту, и опять не получ-ч-ч-ч-чили ответа. Видимо, они уверены, ч-ч-ч-ч-ч-что мы не мож-ж-ж-ж-ж-жем преодолеть невидимый барьер. И они правы, потому ч-ч-ч-ч-что действительно не мо-ж-ж-ж-ж-жем.
      - Что же вы намерены делать? - спросила Александра Михайловна.
      Капитан Огл погрузился в размышления. Два его глаза полузакрылись, а третий вдруг загорелся ярко-синим цветом.
      От этого экран видеотелефона приобрел совсем уж фантастический, немыслимый вид.
      Косте вдруг пришло в голову: а что, если и эти десантники выглядят на самом деле совсем не так, а тоже маскируются, чтобы совсем уж сбить с толку бедных землян.
      Он шепотом попросил у Лаэрта-второго его чудо-аппарат и украдкой, из-за плеча нобелевского лауреата (мало ли что, вдруг еще этот Огл обидится, увидев, что его разглядывают в какой-то окуляр), навел на экран.
      Но нет, лицо Огла ничуть не изменилось, значит, таким он был всегда. Похоже, космическая инспекция внушала доверие. Во всяком случае, десантники не маскировались, люди видят их в подлинном облике...
      И Костя вдруг представил, что должны были испытывать те, что остались снаружи невидимого барьера, окружившего Поваровку.
      Сколько необыкновенных событий обрушилось на них в считанные часы: сначала кто-то накрыл дачный поселок защитным колпаком, потом выяснилось, что люди под ним поголовно превратились в живые статуи. А причиной всему излучение, напущенное неведомыми пришельцами из космоса. В довершение всего высаживается десант других пришельцев, чтобы захватить первых.
      Хотя кто их знает, подумал Костя, какими стали люди, живущие несколько лет спустя.
      Я даже не знаю, какой я сам теперь, молнией пронеслось у него в голове. Может, никого ничто уже больше и удивить неспособно, ведь столько разных событий могло произойти за эти неведомые годы.
      Вот, например, даже самый первый прилет инопланетян, побывавших возле Йоханнесбурга, был уже на памяти этих людей, живущих несколько лет спустя. И сколько всего другого, самого разного, должно было наверняка еще случиться...
      Капитан Огл приоткрыл один глаз, потом другой. Синее сияние третьего глаза померкло.
      - Полагаю, Аргоданал вынуж-ж-ж-ж-ж-жден будет рано или поздно принять наши требования. Под наш-ш-ш-шим контролем каж-ж-ж-ж-ждая точка невидимой защ-щ-щ-щ-щ-щитной сферы. Покинуть планету незаметно он не смож-ж-ж-ж-жет.
      - И когда же, по-вашему, он решит, что пора сдаваться? поинтересовалась Александра Михайловна.
      - Не знаю, - подумав, ответил капитан Огл. - Информация, которой я располагаю, характеризует его, как оч-ч-ч-ч-чень одаренное сущ-щ-щ-щ-щество, но вместе с тем оч-ч-ч-ч-чень своеовольное и упрямое. Соверш-ш-ш-ш-ш-шенно непредсказуемое.
      - Значит, и нам тут сидеть под колпаком неизвестно сколько? - спросила Петина бабушка.
      - Преодолеть защиту мы не в состоянии, - с видимым сожалением ответил капитан.
      Лаэрт-первый посмотрел на Лаэрта-второго. Лаэрт-второй взглянул на доктора педагогических наук.
      - Александра Михайловна, - молвил он нерешительно, - вы не позволите, я тоже задам капитану Оглу вопрос.
      - Разумеется, Лаэрт Анатольевич, - ответила бабушка, - о чем вы говорите? Вы же у себя дома.
      Изобретатель кашлянул.
      - Капитан, не могли бы вы прояснить, - начал он, глядя в экран видеотелефона, - какой природы этот защитный барьер?
      - Оч-ч-ч-ч-чень мощ-щ-щ-щ-щный, хоть и тонкий, упругий силовой энергетический слой. Ч-ч-ч-ч-чтобы было понятнее, мож-ж-ж-ж-ж-жно сказать, ч-ч-ч-ч-ч-что стенки защ-щ-щ-щ-щ-щитного купола представляют собой спрессованную энергию неизвестного происхождения. Но такую преграду преодолевают, как вы, без сомнения, и сами понимаете, электромагнитные волны, и поэтому она прозрач-ч-ч-ч-чна и не меш-ш-ш-ш-ш-шает телевизионной связи. Ч-ч-ч-чтобы ее снять, как мне представляется, какое-то специальное устройство долж-ж-ж-ж-ж-но аккумулировать всю энергию. В общ-щ-щ-щ-щем, это одно из изобретений Аргоданала.
      - Так что же, он тоже изобретатель? - вырвалось у Лаэрта-второго.
      - Один из самых выдающ-щ-щ-щ-щихся изобретателей Галактики, - не очень охотно ответил капитан Огл. - Но своеволен, не сч-ч-ч-читается ни с какими галактич-ч-ч-ч-ческими нормами, ж-ж-ж-ж-ж-ж-живет один на собственной планете и целиком поглощ-щ-щ-щ-щ-щен изысканиями. Прич-ч-ч-ч-чем они интересуют его только сами по себе, он не предлагает своих работ ни одной из цивилизаций. Однако результаты его экспериментов соверш-ш-ш-ш-ш-шенно непредсказуемы. Поэтому галактич-ч-ч-ч-ч-ческая инспекция давным-давно держ-ж-ж-ж-ж-жит его под контролем.
      - Значит, он ставит на нашей Земле какой-то очередной эксперимент? быстро спросил Лаэрт-первый.
      - Оч-ч-ч-ч-ч-чевидно, ч-ч-ч-ч-что так, - ответил не очень охотно капитан Огл. - Ваш-ш-ш-ш-ша планета далека от ож-ж-ж-ж-ж-живленных галактич-ч-ч-ч-ческих путей, мож-ж-ж-жно полагать, Аргоданал реш-ш-ш-ш-шил, ч-ч-ч-что сумеет уйти из-под контроля инспекции.
      Он прикрыл другой глаз.
      - Вообщ-щ-щ-щ-ще-то, - сказал он. - нич-ч-ч-ч-чего этого я не долж-ж-ж-ж-жен был вам сообщ-щ-щ-щ-щать. Но вы, как я узнал, выдающ-щ-щ-щ-щийся уч-ч-ч-ченый этой планеты...
      - Вот эгоист! - в сердцах сказала Александра Михайловна. - Нет, не вы, конечно, капитан Огл, а этот... Аргоданал. Изобретения должны служить людям, приносить пользу, а он... Вы согласны, Лаэрт Анатольевич?
      Но лауреат Нобелевской премии не отвечал, он смотрел на Лаэрта-первого.
      - Тебе не кажется, - начал он, обращаясь к учителю физики, - что...
      Тот понял с полуслова.
      - Я же еще не знаю, - пробормотал он в ответ, - как далеко ты... мы... как далеко мы продвинулись в этой разработке. Я пока дальше того взрыва в школе, помнишь, не пошел.
      - Еще бы не помнить! - ответил Лаэрт-второй. - И я думаю, нам теперь самое время посоветоваться. Конечно, мощности у нас пока...
      - Тут надо, как мне кажется, - перебил его Лаэрт-первый, произвести...
      - Если вывести модуль на предел, - сказал, не слушая его, Лаэрт-второй, - тогда...
      Александра Михайловна посмотрела на все больше увлекавшихся двух Лаэртов и покачала головой. Потом она перевела взгляд на видеотелефон и распорядилась:
      - Капитан Огл, продолжайте контролировать каждую точку защитной сферы. Пусть пока все остается, как есть, раз вы больше ничего поделать не можете. Но мне кажется, очень скоро мы снова выйдем на связь.
      9. Капитан Огл ставит точку
      Все дальнейшие события, случившиеся в недалеком будущем, промелькнули, как показалось Косте, совсем уж молниеносно. Главными их участниками стали поначалу Лаэрт-второй и Лаэрт-первый.
      Прежде всего они уединились в самом дальнем углу лаборатории и некоторое время, перебивая один другого, хлопая друг друга по плечам и спинам, отчаянно жестикулируя, что-то обсуждали.
      Лица обоих были одинаково отрешенными и счастливыми.
      Потом Лаэрт-второй не без гордости расчехлил какую-то удивительную машину, похожую одновременно на мощный электродвигатель, и на ракету.
      Лаэрт-первый, как заведенный, начал бегать вокруг нее, охать, ощупывать ладонями металлические бока и, приседая на корточки, осматривать снизу.
      - Мне все это представлялось немного иначе, - сказал он наконец, - но, наверное, поначалу ты думал, как я, а потом, экспериментируя, понял, что надо так, как сейчас. Если бы у меня была возможность для развернутого эксперимента... то есть она есть, но пока я еще...
      - Надо измерить кривизну поля, уточнить разброс силовых линий, оценить плотность, - ответил ему Лаэрт-второй. - Датчики устанавливаем на телекамеру, подводим ее вплотную к барьеру и фиксируем. Ах да, спохватился он с досадой, - разве зафиксируешь ее, когда лопасти все время крутятся!
      - Можно зафиксировать датчики на этом невидимом барьере, используя разность потенциалов, - рассеянно сказал Лаэрт-первый. - Как магнитом притянутся. Но я пока представления не имею, как ты собираешься...
      - Тогда надо что-то такое придумать, чтобы датчики отстрелились от телекамеры, - отозвался Лаэрт-второй. - Они останутся на барьере, камера отойдет в сторону.
      - Хорошо! Хорошо! - одобрил Лаэрт-первый. - А дальше мы с тобой сразу... - он остановился. - Да, но сначала мы каким-то способом должны получить информацию, собранную датчиками. Нужно снабдить их каким-то специальным передатчиком.
      Лаэрт-второй стал думать.
      - Нет, это не проблема, - сказал он потом. - Мы с тобой можем...
      Дальше разговор двух изобретателей стал совершенно непонятным, он состоял из одних неудобоваримых терминов и цифр. Однако лица обоих Лаэртов светлели на глазах.
      Наконец нобелевский лауреат шумно вздохнул, рукавом вытер лоб и твердым голосом обратился к доктору педагогических наук:
      - Александра Михайловна, теперь я снова сяду за монитор.
      Петина бабушка освободила ему место. Нет, командирских полномочий, как поняли все присутствующие, она с себя, разумеется, не снимала. Просто, как опытный руководитель, почувствовала, что наступило время инициативы Лаэрта Анатольевича - в той области, где именно он был в своей тарелке.
      К невидимому барьеру некоторое время спустя ушла еще одна мини-телекамера, напичканная датчиками. Затем - понятно было, что датчики успешно отстрелились от нее и начали свои измерения неведомых параметров невидимого барьера, - по экрану монитора пошли колонки цифр.
      Оба Лаэрта так и впились в них глазами, и лица обоих светлели все больше и больше.
      - Надо начинать, - хрипло сказал наконец Лаэрт-первый. - Тут, спасибо тебе, для меня столько нового открылось! Я даже не подозревал, что я так далеко... что мы так далеко можем пойти, развивая предположение о том... Кстати, помнишь, как оно... мне впервые... как мы с тобой впервые...
      Александра Михайловна сочла нужным вмешаться.
      - Молодые люди, - сказала она, - как я поняла, вы готовы начать какие-то действия. Ну так начинайте! В конце концов не может же этот Аргоданал вечно продолжать свой эксперимент! Сколько же всем этим местным беднягам стоять, как каменные! Если можете помочь капитану Оглу выполнить его миссию, помогайте!
      - Да, - спохватился Лаэрт-второй. - С Оглом нам надо скоординироваться.
      На экране опять появилось оранжевое лицо с тремя глазами. Поначалу полностью открытым был только один глаз, но по мере того, как Лаэрт-второй с помощью Лаэрта-первого сбивчиво излагал капитану свой план, все его три глаза стали одинакового размера. Потом все они зажглись одинаковым ярко-синим огнем.
      Надо честно признаться - научно-техническую суть замысла двух Лаэртов Костя с Петром поняли весьма приблизительно. По всей вероятности, все остальные присутствующие тоже.
      Однако цели были вполне ясны: в результате работы неведомой установки, похожей на динамо-машину и ракету, в энергетическом барьере, поставленном Аргоданалом вокруг злополучного дачного поселка, появлялась брешь. Сквозь нее и должны были пройти десантники капитана Огла.
      В самый последний момент Лаэрту-второму пришло в голову еще одно немаловажное обстоятельство.
      -Да, - задумчиво проговорил он, - чуть было не упустил из вида. Капитан Огл, вам надо будет соорудить рядом с указанным мной местом шлюз из бетона.
      Два глаза капитана моргнули.
      - Ш-ш-ш-ш-ш-шлюз? - спросил видеотелефон.
      - Ну да, - нетерпеливо сказал лауреат Нобелевсккой премии. - Если я просто сниму часть энергии барьера, излучение наверняка вырвется наружу. Кто знает, что тогда будет? Может, вообще вся Земля окаменеет?
      О край стакана с чаем громко звякнула ложка. Видно, у Степана Алексеевича при таких словах дрогнула рука.
      - Понимаю. - ответил видеотелефон. - Мы сооруж-ж-ж-ж-жаем герметич-ч-ч-ч-ческий ш-ш-ш-ш-шлюз, в котором сосредотач-ч-ч-ч-чивается десантный отряд. Вы ж-ж-ж-ж-же обеспеч-ч-ч-ч-чиваете проход точч-ч-ч-ч-чно в этом месте. Мы готовы действовать.
      - Начинайте сооружение шлюза! - распорядилась Александра Михайловна.
      Дальше, казалось, все совершилось в несколько предельно коротких этапов.
      Сначала по ту сторону прозрачного барьера неподалеку от железнодорожной станции, как показала первая мини-телекамера, какая-то многорукая ажурная машина явно неземного происхождения с неимоверной быстротой соорудила из бетонных блоков, взявшихся неизвестно откуда, большую защитную камеру.
      В камере, когда работа завершилась, оказался, опять-таки непонятно откуда, еще один таинственный аппарат, формой похожий на непомерных размеров скалку для теста.
      Потом Лаэрт-второй запустил машину, которую до этого показывал Лаэрту-первому. Она начала мелко дрожать, и наконец издала громкий чавкающий звук.
      Сразу же другая телекамера стала показывать псевдотуристов, все еще сидевших возле костерка. Однако тут был уже и аппарат, похожий на скалку, а рядом с ним десятка полтора фигурок в облегающих золотистых одеяниях.
      Еще через долю секунды бородатые туристы ни с того, ни с того стали кентаврами и под контролем этих фигурок один за другим скрылись в люке скалкообразной машины.
      - Вот здорово! - восхитился Петр. - Как быстро Аргоданала захватили! А эта штука у них, наверное, космический десантный БТР. Как ты думаешь, Коська?
      Лауреат Нобелевской премии уже опять включил первую мини-телекамеру и теперь вел ее над улицами Поваровки. И на экране монитора видно было, как повсюду местные жители выходили из своего каменного оцепенения, как растерянно оглядывались по сторонам, словно искали ответ на вопрос, что же это было за внезапное наваждение, сразившее их, а потом отступившее.
      Костя понял, что вся эта история, ради которой оказались они в недалеком своем будущем, близится к завершению.
      Правда, оставалось еще кое-что прояснить. Кто такой Аргоданал? И что же происходило в Поваровке все это время?
      Но как только Петр открыл люк и поднялся на террасу, оказалось, что на даче Лаэрта-второго уже были два других действующих лица - член-корр и директор института Всеволод и капитан Огл, командир крейсера Галактической инспекции.
      До сих пор Петр, Костя и все остальные видели только их лица на экране видеотелефона. А в действительности Всеволод оказался недопустимо для ученого такого масштаба маленького роста - не выше хрупкой Александры Михайловны. У трехглазого Огла, напротив, руки и ноги, в сравнении с земными мерками были чересчур длинными.
      Огла, похоже, ничем нельзя было удивить.
      Но Всеволод, увидев воочию сразу двух Лаэртов - в этот миг они опять бурно колотили себя по плечам и спинам, радуясь торжеству своих научно-технических идей, - а также двух одинаковых Верочек, заметно изменился в лице.
      - Близнецы, - быстро среагировала Александра Михайловна. - Разве Лаэрт Анатольевич не говорил вам, что у него есть брат-близнец, а у Веры Владимировны - сестра-близнец? Как раз сегодня мы все собрались по-родственному на уик-энд, а тут такая история!
      - Сегодня не уик-энд, - оторопело отозвался член-корр Всеволод. Сегодня среда...
      - Ну не все ли равно, - ответила доктор педагогических наук, главное, что мы собрались все вместе. И это никак не должно вас удивлять.
      Хоть и было утверждение Александры Михайловны вполне правдоподобным, но все же с лица члена-корра никак не сходила тень сомнения. И Петр решил добавить свое слово.
      - Что ж удивительного, что близнецы? - молвил он. - Всего каких-то несколько лет разницы!
      Лицо член-корра вытянулось еще больше. Александра Михайловна, бросив на внука соответственный взгляд, приготовилась было пускаться в дальнейшие разъяснения.
      Но в этот момент послышался приближающийся скрип металлических суставов.
      - У калитки толпа людей с фотоаппаратами, - доложил лауреату Нобелевской премии робот Иван Иванович. - Журналисты. Я пока на всякий случай запер калитку, но, по-моему, они вот-вот через забор полезут. Требуют встречи с вами.
      Лаэрт-второй поморщился.
      - Терпеть не могу журналистов! - сказал он с раздражением. - Столько от них беспокойства! Никаких интервью! Иван Иванович, встань у калитки и проследи, чтобы никто и думать не смел ступить на участок.
      Лаэрт-первый сделал движение.
      - Все равно придется тебе интервью давать, - быстро сказал он. - Такие события! Разве журналистов остановишь?!
      Лаэрт-второй не обратил на его слова никакого внимания. Похоже было, он только теперь заметил капитана Огла и Всеволода.
      Вместе с тем Всеволод явно его никак не заинтересовал, не то, что капитан Огл.
      - Капитан, - бросился с жадным любопытством нобелевский лауреат к инопланетянину. - Так объясните, что происходило?! Что было нужно этому... Аргоданалу? Вы наверняка должны уже знать.
      - Знаем, - не очень охотно ответил пришелец. - В общ-щ-щ-щ-щ-щ-щем, не хотелось бы мне объяснять, потому ч-ч-ч-ч-ч-что рано ещ-щ-щ-щ-щ-ще ваш-ш-ш-ш-ш-шей цивилизации знать, ч-ч-ч-ч-ч-что происходит в больш-ш-ш-ш-ш-шой вселенной.
      Капитан остановился.
      - Но все равно придется объяснять. Инач-ч-ч-ч-че у вас по планете неизвестно, какие домыслы пойдут. А это, мы знаем, гораздо хуж-ж-ж-ж-ж-же.
      Огл опять остановился. Скорее всего, собирался с мыслями, чтобы точнее сформулировать то, что он хотел сказать.
      - Аргоданал собирал ваши идеи. Прич-ч-ч-ч-чем такие, о которых вы сами и не подозреваете.
      - Непонятно, - сказала Александра Михайловна.
      Огл моргнул всеми тремя глазами.
      - Вмдите ли, - сказал он с виноватыми интонациями, - не вы одни такие во Вселенной, но факт есть факт. Вы используете только одну десятую возмож-ж-ж-ж-жностей мозга. Остальные его возмож-ж-ж-ж-ж-жности никак не реализуются.
      - Нам это известно, - ответила Александра Михайловна. - Об этом нередко пишут в научно-популярной литературе. К сожалению, это действительно факт.
      Глаза Огла опять моргнули.
      - Меж-ж-ж-ж-ж-жду тем, и те уч-ч-ч-ч-частки мозга, которые вы не умеете использовать, тож-ж-ж-ж-же постоянно работают. Только этой работы никто из вас не замеч-ч-ч-ч-ч-чает. Не умеете к ней подключч-ч-ч-ч-ч-чаться. А тем временем незаметно, неосознанно для вас рож-ж-ж-ж-ж-ждаются неож-ж-ж-ж-ж-жиданные идеи, оригинальные мысли, и все это как бы впустую, хотя на самом деле мозг всю эту информацию сохраняет.
      Лаэрт-второй привстал со стула.
      - Ну, ну, - начал он нетерпеливо, - и вы хотите сказать, что...
      Огл прикрыл два глаза.
      - Вот Аргоданал и реш-ш-ш-ш-шил собрать все эти неосозноваемые идеи на одной из планет, леж-ж-ж-ж-жащ-щ-щ-щих в стороне от ож-ж-ж-ж-живленных дорог вселенной. Он полагал, здесь это пройдет незамеч-ч-ч-ченным для Галактичч-ч-ч-ч-ческой инспекции. Правда, охватить экспериментом всю планету он, видимо, не смог бы. А вот на уч-ч-ч-ч-частке, огранич-ч-ченном защ-щ-щ-щитным полем... Теперь, кстати, поле он уж-ж-ж-ж-же снял.
      Лаэрт-первый с неописуемым восторгом хлопнул в ладоши.
      - Это означает, когда люди в Поваровке...
      - Соверш-ш-ш-ш-шенно верно, - без особой охоты ответил капитан Огл. Отключ-ч-ч-чались действующ-щ-щ-щ-щие клетки мозга и включ-ч-ч-ч-чались бездействующ-щ-щ-щ-щ-ие. С них и сч-ч-ч-ч-ч-читывалась информация. Поверьте мне, собранные идеи стоят того, ч-ч-ч-ч-чтобы поставить такой опыт. Аргоданал знал, ч-ч-ч-ч-что делал!
      Оба Лаэрта восхищенно переглянулись.
      - Послушай, - начал Лаэрт-первый.
      - Да он просто гений! - перебил его Лаэрт-второй. - И сомневаться нечего! Тысячи готовых идей! Мы ж даже не догадываемся, на что наш мозг способен!
      - Если у меня... тебя... у нас только одна десятая часть мозга столько идей порождает, - воскликнул Лаэрт-первый, - представляешь, чего еще можно от нас ждать!
      - Капитан Огл, - категорически молвил Лаэрт-второй, - я должен... мы обязательно должны побеседовать с Аргоданалом!
      Глаза Огла загорелись синим цветом.
      - Опыты над жителями планет давным-давно запрещ-щ-щ-щ-щены. Аргоданал не посч-ч-ч-ч-читался с запретами. Поэтому и приш-ш-ш-ш-шлось вмеш-ш-ш-ш-шаться инспекции. Теперь он подлежит изоляции. Мы немедленно вернем его на планету, где он ж-ж-ж-ж-живет. На длительный срок он будет лиш-ш-ш-ш-ш-шен возмож-ж-ж-ж-жности ее покидать.
      Были слова капитана столь весомы, что на некоторая время воцарилась полная тишина. Никто не ответил.
      - Нам пора, - сказал потом Огл. - Хорош-ш-ш-ш-шо, ч-ч-ч-что вы сумели нам помочч-ч-ч-ч-чь.
      Но Костя вдруг припомнил кое-что.
      - Капитан Огл, - позвал он нерешительно. - На поляне, где был лагерь Аргоданала, мы видели две статуэтки.
      - Верно, - спохватился Лаэрт-второй. - Я на экране тоже видел.
      - Не можете объяснить, что они обозначали? - договорил Костя.
      - Уж-ж-ж-ж-же мож-ж-ж-ж-жем, - ответил Огл. - Одна из них была копией ч-ч-ч-ч-человека, у которого возмож-ж-ж-ж-жности мозга реализовывались в тот момент наименьш-ш-ш-ш-шим образом, а вторая - копией ч-ч-ч-ч-человека с наибольш-ш-ш-ш-шим коэффициентом реализации.
      - Кто же второй-то был? - вырвалось у Петра.
      - Это я знаю, - растерянно ответил Лаэрт-второй. - Это тот самый парнишка, о котором я говорил, помните? Школу в двенадцать лет закончил, сейчас на втором курсе института.
      Наступила неловкая пауза, потому что все машинально обернулись в ту сторону, где бледный и углубленный в себя Степан Алексеевич все еще пил чай.
      Огл проследил за взглядами и в который уже раз моргнул всеми глазами. Все поняли, что у капитана хорошая память, и он узнал оригинал одной из статуэток.
      И что он хорошо воспитан.
      - Но разница оч-ч-ч-ч-чень небольш-ш-ш-ш-ш-шая, - тут же сказал капитан, - у всех примерно одинаковые показатели использования возмож-ж-ж-ж-ж-жностей мозга. Оч-ч-ч-ч-чень незнач-ч-ч-ч-ч-чительные отклонения в ту или иную сторону. К тому ж-ж-ж-ж-же в разные моменты ч-ч-ч-ч-человек использует мозг по-разному.
      Степан Алексеевич звякнул ложкой о край стакана, и словно бы от этого Лаэрт-второй встрепенулся. Последние слова капитана Огла вновь пробудили у него жгучий интерес к необыкновенному эксперименту кентавра-изобретателя.
      - Капитан, - начал он вкрадчиво, - а можно ли хотя бы узнать, какие именно идеи удалось собрать Аргоданалу? Ну, в виде исключения. Это же так важно! В конце концов, это наши идеи, земные. Нам принадлежат!
      В этот момент на террасе вновь появился робот Иван Иванович.
      - Журналистов еще больше стало, - доложил он Лаэрту-второму. Требуют, чтобы вы вышли. Того и гляди повалят забор. Что делать?
      Нобелевский лауреат поморщился. По всему было видно, что журналистов он недолюбливает. Возможно, связывалось у него с ними что-то не очень приятное.
      - Все равно придется тебе с ними встречаться, - быстро сказал Лаэрт-первый. - Такого же еще не было на Земле!
      Лаэрт-второй бросил на него недовольный взгляд. Но потом лицо его просветлело от неожиданной идеи.
      - Вот, если хочешь, и встречайся вместо меня. Мы с тобой на одно лицо... вернее, ты это и есть я. О чем говорить, не хуже меня знаешь.
      На лице Лаэрта-первого ясно проявилось плохо скрытое удовольствие. Но для вида он все же скромно пробормотал:
      - Я? Но я же никогда... с журналистами...
      - Вот и привыкай, - поощрил его Лаэрт-второй. - У тебя впереди знаешь сколько еще пресс-конференций будет!
      Лаэрт-первый мигом исчез с террасы. И как вдруг оказалось, капитана Огла тоже уже не было. Он скрылся совершенно незаметно; в самом деле видно привыкла работать Галактическая инспекция тихо, скрытно и не особенно вступать в общение с местным населением.
      Лаэрт-второй растерянно оглядывался по сторонам. Конечно, ему было очень жаль, что ничего толком не рассказал загадочный капитан. А еще лучше было бы побеседовать с самим Аргоданалом.
      Но поздно, теперь уже не поговоришь с инопланетянами.
      Не приходилось сомневаться, что Огл вместе со своими десантниками и пленниками не собирался задерживаться на Земле. Может, он уже на своем звездолете. Кто же знает, с какой скоростью способны передвигаться сотрудники Галактической инспекции...
      Костя посмотрел на Бренка и Златко.
      - Златко, - позвал он, - ну что, конец всем событиям?
      Тот кивнул.
      - Да, пора собираться. Вам в свое время, нам в наше. Но ничего, скоро мы снова увидимся. А это приключение закончилось.
      Костя еще раз вздохнул. Он вдруг еще кое-что припомнил.
      - Помнишь, ты говорил: когда мы снова окажемся в этом времени, но уже без переноса, а просто, прожив дальше несколько лет, то увидим, как тут будет на самом деле. Так случится ли все, что мы видели?
      - Придет время, сам увидишь, - ответил вместо Златко Бренк. - Может, будет так, а может, иначе. Время оно само, знаешь ли, делает свой выбор. Но об этом я тоже тебе уже говорил.
      - Нам пора? - поинтересовалась Александра Михайловна и почему-то тоже вздохнула.
      - Сейчас, - сказал Златко. - Вот только подождем, пока Лаэрт Анатольевич даст интервью. Нельзя же лишать человека удовольствия. Когда еще он станет нобелевским лауреатом?..