Глава 2

Когда он наконец смог подняться, было уже поздно. Пропала машина, а в ней исчезла Алия. Так глупо он никогда не выглядел. «Здорово она меня приложила!» — подумал парень, прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения были, прямо сказать, пакостные. Стоял с трудом, голова гудела, спина разламывалась. Вместе с девицей исчезла и ее сумка.

Иван поплелся к подъезду. В лифте передохнул, привалившись к стенке. Выйдя на третьем этаже, пару раз позвонил в свою дверь. Сергей открыл.

— Ты чего, Вань?! — испугался он, увидев друга в таком виде — в грязи, в снегу, глаза дикие.

— Запри дверь, — пробормотал Иван, переступая порог. Он нашел силы дотащиться до дивана в своей комнате и осторожно сел. Сергей уже был рядом, заглядывал ему в лицо:

— Что случилось?!

— Эта дрянь… Девка… Угнала мою тачку…

— Что?!

— То! — Иван прилег, и голова переполнилась мерзкой мутью. — У меня, кажется, сотрясение мозга. Дай полотенце мокрое…

Но и мокрое полотенце не помогло. Его сильно тошнило. Он предпочитал не открывать глаз. И странно, к злобе примешивалось какое-то странное чувство. Почти восхищение, как ни смешно.

Девчонка его обошла. Так просто! И поступила правильно. Он бы сам на ее месте… Сергей молчал. Он соображал.

— Она тебе по голове дала, что ли? — спросил он наконец.

— Ну.

— А чем?

— Откуда я знаю? У нее вроде ничего не было.

Она пару раз дала по почкам, потом вырубила меня. Уложила за минуту. И умотала на моей машине.

— Вот же поганка! — поразился Сергей. — Ну, только никому об этом не рассказывай — смеяться будут. Как она тебя?! В ней же росту — метр пятьдесят, не больше. И на дзюдоистку не тянет.

— Дзюдо ни при чем. Она меня просто избила!

Представляешь?! — ответил Иван. И его вдруг разобрал смех. Он хмыкал, пытаясь не шевелить головой — наплывала муть. Сергей сочувственно заметил:

— Пройдет, не переживай. Тачку жалко — она ее бросит где-нибудь.

— Надеюсь.

— Зато в ментовку не поедет. Гарантия.

— Откуда гарантия? Что ты болтаешь? — рассердился Иван. — Отсюда все равно надо сваливать.

— Подождем хотя бы дня два.

— За два дня многое может случиться.

Сергей не ответил. Он присел на диван и задумался. Потом спросил:

— А работать ты сможешь?

— Посмотрим завтра.

— Завтра будет поздно. Надо сделать одного мужика. Ранним утречком лучше всего. Я уже взял деньги.

— Кто такой? — спросил Иван.

— Коммерсант. Фотка, адрес, номер тачки — погляди!

Иван взял сперва фотографию, равнодушно на нее посмотрел, потом прочитал адрес, — Как же без машины? — спросил он.

— Машина не проблема. Может, и было лучше другую взять, чтобы не примелькаться. Найдем.

Сделай его, и передохнем. Прямо после дела катанем в Эмираты. Позагораем, на верблюдов посмотрим, шашлык покушаем в пустыне. Ну, как?

— Хорошо. — Иван закрыл глаза. — Шашлык из сайгачатины.

— Из чего?

— Задумался. А сюда уже не вернемся?

— Не стоит. Сниму другую хату. — Сергей вдруг рассмеялся. — Слышишь, нас, наверное, соседи везде за гомиков принимают. Два мужика живут вместе, и никого им не надо!

— Станешь гомиком после этой Алии, — пробормотал Иван. — Начнешь от девчонок шарахаться… Ну, уела она меня. Найти бы ее!

— Забудь об этой поганке! — посоветовал Сергей. — Она рано или поздно на нас нарвется!

Иван лежал неподвижно, и было неясно — слушает друга или уже спит. Вдруг он провел правой рукой по карману брюк. Еще раз, еще. Потом проверил левый карман.

— Ты что ищешь, Вань? — встревожился Сергей.

— Погоди! — Иван, не поднимаясь, прощупал карманы куртки и вздохнул:

— Ну, так я и знал.

Нету. Унесла.

— Что унесла? Она тебя еще и обокрала?!

— Книжку унесла. Я у нее записную книжку забрал, а она ее у меня вытащила, пока я на снегу корчился! Так она что — из-за книжки меня долбанула?!

— На черта тебе была ее книжка?

— Сам не знаю. Подразнить хотел. Узнать, кто у нее есть из друзей… А ей, видно, этого не хотелось. При тебе-то она побоялась напасть, выждала, когда мы наедине останемся. Да, не так она проста, как я думал!

* * *

Ранним утром следующего дня частный предприниматель Хлопушин П.В., 1956 года рождения, москвич, был расстрелян из двух автоматов израильского производства в тот момент, когда снимал замок со своего гаража. Несмотря на то что вокруг было довольно оживленное движение, убийцы беспрепятственно скрылись.

* * *

…В Дубаях Иван окончательно пришел в себя.

Голова не кружилась, и тошнота начисто прошла.

Да и мало ли было в его биографии таких ударов!

Алию он не забыл. Беспокоился, рвался обратно в Москву, пока Сергей не разозлился:

— Мы отдыхаем или нет?

— Отдыхаем, — отмахнулся Иван. — Только отдыхай не отдыхай, а машину я хочу найти.

— Приедем — поищем.

— Может, уже нашлась. Я позвоню матери.

Он позвонил ей с улицы, из автомата. Говорил минут десять и вернулся в тайский ресторанчик, где они с Сергеем обедали, с посеревшим лицом.

— Как дома? — приветствовал его Сергей, с трудом отрываясь от даров моря.

— Плохо. — Иван огляделся, но вокруг их столика русских туристов не наблюдалось. И все равно он понизил голос:

— Машина нашлась.

— Поздравить можно?

— Не стоит. Машина была возле метро «Автозаводская». Стекло разбито, магнитолу утащили, все поснимали, вплоть до ковриков. Ну, вообще все.

— Думаешь — она?

— Зачем ей коврики и «дворники»? Скорее, уличная шпана потрудилась. А она просто бросила там тачку и ушла.

— Ну, и фиг с ним, со стеклом, — утешал его Сергей. — Новое поставишь. Магнитолу жалко, но уж как-нибудь на новую разоришься. Долларов за шестьдесят купишь спокойно. Хотя бы и здесь!

Главное — машина цела.

— Лучше бы она сгорела, — убито ответил Иван. — С плеч долой!

— Что ты болтаешь?

— К матери милиция приходила. Участковый и с ним еще какой-то тип. Спрашивали, где я, как меня найти. Мать, ясно, не знала. Я же ей не сообщаю, где живу. Это ментам не понравилось. Велели сразу, как я появлюсь, сообщить. Взяли координаты всей родни.

— А что они заявились? — Сергей тоже огляделся по сторонам. — Против нас ничего нет.

— Есть. Машина.

— Твоя, что ли?

— Да. Менты ее и нашли. Держись за стол, не падай! История простая. Предположительно из моей машины стреляли в одного типа. Мужик этот на телевидении работал, мать мне сказала где, но я уже не слушал. Понял? Заказное убийство — явное! И его сделали из моей «девяточки».

Помолчав, он добавил:

— Я должен найти Алию. Мы летим домой. Я завтра же. Ты — через день. И там мы не встречаемся. Ты меня понял?

Сергей поник:

— Я говорил, что эта поганка устроит веселую жизнь… Пока дело не кончится, работать мы не будем. А дальше что? За тобой теперь будут присматривать…

— Там видно будет.

* * *

…А на другое утро Иван, впервые за последний год, явился домой. Ключей у него давно уже не было. Он нажал кнопку звонка и не отпускал ее, пока мать не открыла.

— Ванюша, ты?! — Она почему-то испугалась, увидев его.

— Привет, мам. — Он суеверно переступил порог с правой ноги и чмокнул мать в жирную от ночного крема щеку. — Ой! Чем это ты мажешься?

— Заходи, заходи… — Мать суетливо запирала дверь, прикладывала ладонь к губам, пугливо разглядывала сына. — Ты все-таки приехал… Есть будешь?

— Буду. — т Иван чувствовал себя неловко в тесной прихожей. Ему почему-то казалось, что квартира стала меньше, чем была. Мебель какая-то неузнаваемая, и неприветливо смотрит большое зеркало на стене… И мать другая. Морщинистая, сутулая… Старая.

— Яичницу? — спрашивала та, все еще не сводя с него испуганных глаз.

— С помидорами, мам?

— Сделаю. С помидорами, со свеженькими…

Как ты любил…

Глаза у нее налились влагой, а он сердито поправил:

— И до сих пор люблю. Не говори про меня, как про покойника.

— Это я так, прости… Давно тебя здесь не было.

Я уже забыла, когда…

— Вот пришел же!

Мать гремела посудой, открывала воду, хлопала дверцей холодильника. Суетилась без толку, нервничала, все у нее валилось из рук. Она делала завтрак, а он, стоя у окна в тесной кухне, рассматривал двор, откинув занавеску. Знакомый двор, большой. Раньше напротив не было ничего, кроме пустыря. На этом пустыре они пацанами жгли костры, гоняли мяч, курили, присев на корточки и озираясь, не идет ли кто из взрослых…

Хорошо тогда было, свободно. А теперь там стоят два новых высотных дома. Прежние дружки — где теперь они? Домовой, Ваньтяй, Косой? Теперь им всем за тридцать, здоровые мужики, женатые, наверное… И тополя во дворе подросли. А за углом его школа — желтая, облезшая. Вон виднеется ограда.

— Садись, кушай! — позвала его мать. — Только руки вымой.

Он усмехнулся:

— Ну, я же не маленький. Да, мам, я тебе привез кое-что, может, надо?

Он сбегал в коридор, расстегнул дорожную сумку, с трудом достал оттуда пухлый черный пакет.

Резко запахло свежевыделанной овчиной.

— Дубленка, — пояснил он. — Ма, иди сюда. Погляди, примерь.

Но мать не обрадовалась, не стала благодарить.

Она стояла на пороге кухни, бессильно опустив руки, глядя сквозь сына.

— Мам, ну ты что? — обиделся он. — В конце концов, могу я тебе что-то подарить?

— Ты мне часто что-нибудь дарил, — как-то безрадостно ответила она. — Никогда меня не забывал. Деньги приносил. Подарки привозил. Ванечка…

— Ну что?!

— Я всегда хотела спросить… Можно?

— Ну?! — Он раздраженно выпрямился, дубленка очень мешала.

— Ты… Кто?

— Тьфу ты! — разозлился он. — Человек я, мам! Твой сын! Чэго тебе еще надо?! А?! Другая бы мать радовалась, ну, я не знаю — хоть бы спасибо сказала!

— Да я благодарна тебе, Ванюш, но…

— Чего — но?! Ну, чего ты все усложняешь?!

Работаю я, понятно?! Ра-бо-таю!

Раньше у них тоже бывали такие объяснения.

Мать никак не могла понять, откуда у ее сына деньги, чтобы менять машины, снимать квартиры, дарить ей подарки… Она пыталась задавать вопросы, но Иван всегда уходил от прямых ответов. Стоило ему повысить голос — и она сникала, отступала, и сцены кончались сами собой. Но теперь она не собиралась сдаваться:

— А кем ты работаешь? Кто ты по профессии?

— Мам! — поразился Иван. — Мне вот-вот тридцать стукнет! Работаю, зарабатываю! Тебе не все равно?

— Как мне может быть все равно?! — Мать задохнулась от волнения. — Когда ты ушел из школы после восьмого класса, мне не было все равно!

Когда ты попал в ту компанию, я тебя оттуда вытаскивала! Я тебя искала вечером на каких-то пустырях! Я в милицию бегала! Я…

Иван фальшиво поклонился ей в ноги:

— Спасибо! Спасибо, мам! За милицию спасибо! Вот спасибо, так спасибо!

Но она не слушала:

— Потом… Когда ты не желал работать… Появились какие-то ужасные девицы. Не могу забыть ту, белую, из овощного магазина… Испитая! Матерщинница жуткая! Лицо дегенератки! А тебе почему-то нравились именно такие! Нормальные девочки тебя не интересовали!

— Ма, это смешно! Я уже и не помню, о ком ты говоришь? Белая из овощного?

— От тебя пахло спиртным! — Та уже плакала. — Я хотела умереть, понимаешь? Умереть хотела! Я даже поехала к твоему отцу! Просила, чтобы он приехал, поговорил! Хоть как-то повлиял!

Вспомнил, что у него есть сын! А он отказался — ему, видите ли, некогда!

Иван в сердцах бросил на пол дубленку;

— Ты к нему ходила?! Нет, правда?! Ты что, мам?! Зачем?!

— А ты не знал… А что ты вообще обо мне знал?!

Что ты хотел знать?! — Мать вдруг стала сползать на пол вдоль косяка, закрыв лицо мокрыми от слез руками. Она уже не говорила, только тихонько подвывала. Иван подхватил ее, поднял. Такая легонькая! Отвел в комнату, уложил на постель. Но та сразу села и яростно продолжала:

— Когда он нас бросил, мне предлагали снова выйти замуж! И не один раз предлагали! Разве ты это знал?!

Иван мрачно посмотрел на нее.

— Но я тебе даже не говорила! Я ведь даже не посоветовалась с тобой, как мне быть — принять предложение или нет? Я не хотела давать тебе отчима! Я не хотела, чтобы тебя кто-то сломал… Ты был такой трудный мальчик, такой сложный… На всех огрызался, как волчонок… Все держал в себе!

Я решила — нет! Будем жить вдвоем, ты да я… Наверное, ошиблась… — Она вытерла глаза. — Уж не говоря о том, как мне трудно было одной… Нет, тебе тоже нужен был мужчина, чтобы ты хоть кого-то уважал! Потому что на меня ты всегда плевал! Да!

— Мам!

— Сколько я унижалась! Сколько мучилась!

Все было напрасно! Все! Ты не пошел работать!

Я записала тебя на работу к подруге… Пусть это была фиктивная работа, но тебе там сделали трудовую книжку! Я взяла эту книжку и отвела тебя в вечернюю школу! Без книжки не брали! Я думала — мой сын умный мальчик, если не хочет пока работать — пусть тогда учится! Я мечтала, что ты все поймешь, постараешься ради меня… Дура старая…

Иван сидел на краю постели, сжав щеки кулаками и смотрел себе под ноги. Сердце билось тяжело и яростно. Он старался не слушать;

— И вот теперь приходила милиция… — проговорила мать. — Что-то они говорили… Про твою машину. Спрашивали, где ты. Я не знала.

— Мам, про этого, с телевидения, правда? — прервал ее Иван.

— Да. Мне этого сразу не сказали. Я сама узнала, у нашего участкового. Мы же с ним знакомы… Еще с тех пор, как ты с той компанией водился. Помнишь Дмитрия Александровича?

Иван фыркнул:

— Все тот же?

— Все тот же. Он уже на пенсию скоро уйдет.

Сперва ничего мне не хотел говорить, потом рассказал. И тут ты звонишь из Эмиратов. Ванечка, но это же не ты сделал?

— Не я, мам.

Мать обняла его за плечи:

— Я знала, что не ты. Я и Дмитрию Александровичу так сказала.

— А он?

— Ничего не ответил… Просил только, чтобы я тебя нашла и к нему направила. Пойдешь к нему? Он хороший человек, разберется обязательно!

— Я пойду.

— Вот и правильно! — обрадовалась мать. — Если не ты — чего бояться?

— Все равно неприятно.

— Конечно, но что делать? Ванечка, а как же это с машиной вышло? Скажешь?

Иван махнул рукой:

— Да нечего говорить! У меня угнали машину.

Как раз перед тем, как в Эмираты ехать. Кто-то воспользовался ею для убийства. Но это был не я!

— И тем ,более нечего милиции бояться! — Мать совсем просветлела лицом. — Если ты был в Эмиратах — как ты мог такое сделать?

— Действительно, — кивнул Иван. — Так что не переживай, мам.

— Ванюш, все-таки покушаешь? — Мать гладила его по плечу. — Голодный ведь.

— А ты дубленку примеришь?

Мать легко, как молодая, спрыгнула с постели и побежала в коридор. Принесла в комнату пакет, развернула его:

— Ой, какая прелесть! И цвет симпатичный!

— Да ты померь, может, плохо, — несколько самодовольно отмахнулся сын.

Мать надела обновку, застегнула пуговицы, покрутилась посреди комнаты:

— Замечательно!

— Ну вот, и носи на здоровье, — кивнул он. — Будет тебе тепло.

Она подошла, прижалась лбом к его макушке, прошептала:

— Ты же хороший у меня! Добрый!

— Да ладно, мам. — Он старался не улыбаться. — Все будет нормально.

* * *

Он не собирался навещать участкового в то же утро, но теперь пошел. Мать что-то в нем разбередила, и ему хотелось скорее покончить с этой историей. Пусть хотя бы она успокоится, а что делать дальше — он сам решит. Дорога в отделение была ему знакома — ноги сами шли. Парень шел и усмехался: «Надо было хоть водки купить, выпили бы, вспомнили былое…»

Участковый был на месте, ждать его не пришлось. Иван стукнул в дверь, вошел:

— Ждали? Это я, Дмитрий Александрович.

Лаврушин Ваня.

— Лаврушин?

Участковый разогнал рукой облако едкого табачного дыма, вгляделся…

— Точно, — протянул он. — Но я б не узнал.

— Неужели так изменился? — Иван старался говорить легко и нагло. — А вы каким были, таким и остались.

— Брось, я почти пенсионер, — самодовольно ответил тот. — Помнишь, как за тобой бегал? Теперь бы не догнал.

— А я б теперь и не побежал. — Иван тряхнул протянутую для пожатия руку и без приглашения уселся.

— Не побежал бы? — спросил Дмитрий Александрович. — Да, ты и в самом деле изменился.

— А что мне бегать? Сам пришел.

— Мать передала?

— Да… Я ей как раз на днях звонил, она мне все рассказала.

— Мать у тебя хорошая. — Дмитрий Александрович подтолкнул к Ивану пачку дешевых сигарет:

— Куришь еще?

— Я свои. — Иван достал «Давидофф» и положил пачку на стол:

— Угощайтесь.

Участковый к сигаретам не притронулся. Он посмотрел на пачку, на куртку Ивана, кивнул:

— Солидный стал.

— Дмитрий Александрович, — раздраженно ответил Иван. — Я к вам вообще-то по делу пришел, а не на вечер воспоминаний. У меня машину угнали, мать сказала — вы нашли.

— Нашли. А еще что тебе мать сказала?

— Ничего хорошего. Будто из этой машины в телевизионщика какого-то стреляли. Это правда?

— Правда.

— Ну, так это был не я! — Иван бросил на стол загранпаспорт. — Смотрите.

— Это еще зачем?

— Да вы смотрите! — Иван схватил паспорт и, раскрыв его, указал пальцем нужную страницу:

— Видите? Вот визы!

Там красовались две овальные печати с арабской вязью. В центре красной печати значилось: «16 NOV1997», в центре синей: «19 NOV1997».

— У меня угнали машину вечером пятнадцатого, — объяснил Иван. — Утром шестнадцатого я был в Эмиратах. Девятнадцатого, то есть сегодня, вернулся. Не нравится такой поворот?

— Ты, Вань, мне свой паспорт не тычь, — спокойно ответил участковый. — И не мельтеши, поговорим спокойно. Я же не утверждаю, что это ты.

— Подумаете!

— Э, брось. — Участковый закурил. — Я этим делом не занимаюсь, сам понимаешь. Но машина в деле твоя, Вань. И это пока наша единственная зацепка. Так что придется тебе понервничать, пока мы тут все не выясним.

— Машина моя где?

— Ее пока еще работают.

— Пальчики снимаете?

— Все, что можно, с нее уже сняли, — пошутил участковый, но Иван даже не улыбнулся. — Да, Ванюш, тебе не повезло. Но ты все же не дергайся, я к тебе претензий не имею.

— Я хочу знать — когда телевизионщика убили? — нервно спросил Иван.

— Тебя это не касается, Вань. Убили его вечером шестнадцатого, когда ты там загорал в Эмиратах. Так что успокойся.

— Ладно, хоть так. А то вы недорого возьмете — пришьете мне дело…

— Выпить хочешь? — неожиданно спросил участковый, отдергивая замусоленную желтую штору и беря с подоконника бутылку. На дне плескались остатки водки.

— Да я, честно говоря, думал захватить сам, — сильно смутился Иван. Его даже бросило в краску. — Но потом…

— Передумал, понятно. Ну, а мы вчера одного из наших поминали. — Участковый достал стаканы, разлил водку. — Молодой парень, вроде тебя.

Хулиганье нож под ребра сунуло. Давай.

Они выпили. Закусывать было нечем. Иван тоже закурил. Он все еще не понимал, чего от него хотят.

— Где сейчас живешь? — опросил Дмитрий Александрович.

— Так… Снимаю.

— Договор есть?

— Какой еще договор?

Участковый покачал головой:

— Здоровый парень, пора бы знать, что квартиру надо снимать с договором.

— Мне хозяин про договор ничего не говорил, — возразил Иван. — Я бы подписал, если надо. Но он не просил.

— Ясное дело, неохота в налоговую инспекцию ходить. Где снимаешь?

Иван слегка подумал и ответил:

— Сейчас уже нигде. У матери живу. А снимал на «Каширской».

— Там и машину держал?

— Да, во дворе стояла.

— А нашли ее наши ребята возле метро «Автозаводская». Получается, недалеко на ней уехали.

— Дальше, чем надо, — хмуро ответил Иван — Теперь хлопот не оберешься.

— Ты сказал, машину вечером угнали?

— Да.

— Как время узнал?

— Да я выглянул вечерком в окно — поглядеть, там она или нет. Спустился, туда-сюда прошелся — нету.

— Почему в милицию не обратился?

— В Эмираты собрался, отдохнуть. Не хотел задерживаться.

— Богатый стал? — прищурился Дмитрий Александрович. — Тебе уже и на машину плевать?

Другой бы сдал путевку и стал искать свое имущество.

— Я не богатый, просто не люблю зря суетиться. Какая разница, когда искать начнут? Через три дня или сразу?

— Разница большая. Это тебе повезло, что машина нашлась.

— Нечего сказать — повезло!

— Дай свой адрес на «Каширской», — потребовал участковый.

— Я же сказал — больше там не живу.

— Все равно — дай. Соседей надо опросить.

Может, видели, кто машину угнал.

Иван наморщил лоб, вздохнул:

— Ну ладно. Пишите.

Он продиктовал адрес — не вымышленный.

Иван действительно, снимал там квартиру перед тем, как переехать на «Сокол». И ключи до сих пор были у него в кармане, хотя там они с Сергеем давно не появлялись. Уплачено было вперед, хозяин не должен был беспокоить еще месяц как минимум. Так что Иван был спокоен — пусть ищут, что хотят.

— Еще что от меня надо? — спросил он.

— Да ты не торопись. — Участковый с сожалением посмотрел на пустую бутылку. — Уж пришел, так поговорим. Ты чем занимаешься?

— Работаю.

— Если не секрет — где?

— Это тоже для дела надо?

— Да нет. — Дмитрий Александрович, видно, слегка обиделся. — Просто интересно знать, что выходит из таких пацанов, каким ты был. Старый я стал. Занудный.

— Ничего особенного. Работаю…

— Матери помогаешь, как я слышал?

— От нее слышали?

— И от соседей. Я же до сих пор по участку хожу.

— А что это вы по службе не продвинулись? — спросил Иван. — Я вас лет двенадцать знаю, а вы все на том же стуле сидите.

— Каждому свое, — отмахнулся тот. — Зарабатываешь ты неплохо, значит. Что ж квартиру не купишь? Или не удается потребности урезать?

Если деньги на ветер швырять, то всю жизнь будешь по съемным хатам шататься. А нужен свой дом, свой!

— А не хочется мне иметь свой дом. Лучше снимать. Ответственности меньше. А купишь, начнешь думать — какой ремонт сделать, какую мебель купить, унитаз чтоб лучше, чем у соседа, и прочее, прочее… — с вызовом ответил Иван. — Мне это не нужно. Я не ради мебели существую.

— Существуешь… Хорошо сказал.

— Ой, да хватит мораль читать! — разозлился парень. — Надоело!

— А ты не злись. И спросить тебя нельзя? — Участковый говорил с ним точно так же, как много лет назад, и это раздражало Ивана. Неужели совсем ничего не изменилось в расположении сил?

И он — все тот же затурканный, бесправный пацан, которого все учат жизни? Он постарался взять себя в руки и смолчал. А Дмитрий Александрович продолжал спокойно расспрашивать:

— Не женился?

— И не собираюсь.

— Почему?

— А опять же — меньше проблем.

— То есть тоже кого-то снимаешь? На время? — спросил тот. — Невесело получается… Что-то не то ты делаешь, Иван.

— Ну, а это уже мое личное дело, — отрезал парень. — Мне все-таки не шестнадцать лет, поздно указывать.

— Ну, прости, если я по старой привычке что не так сказал. С женитьбой, конечно, дело твое. Это у меня, наверное, уже старческое, люблю давать ненужные советы. — Участковый протянул руку:

— Иди. Не думал, что ты придешь.

— Подозревали, значит?

— Не в этом дело. Раньше бы ты точно сам не явился. А ты вон какой стал! Смотреть приятно — серьезный, деловой, при деньгах!

Иван слушал молча, не перебивая. Ему не нравился тон, каким хвалил его участковый, хотелось заорать, грохнуть кулаком, и может, даже не по столу… Но он сдерживался. Из последних сил. Чувствовал, что тот издевается, но терпел. И участковый выдохся. Он закончил беседу: