– Не надо, там наверняка еще снимают отпечатки.

Значит, это не было ограбление?

– Вам лучше знать.

– Нет, вы должны мне помочь. Припомните, ваш муж вчера имел при себе большую сумму денег?

– Не знаю, я его не контролировала.

«Эта дамочка имеет свои достоинства, – подумал инспектор. – В конце концов, что еще можно требовать от жены… И все же его можно понять». Ирен сидела, уставившись куда-то в пространство, водила взглядом по стенам…

– В таком случае приходится предположить, что убили его не из-за денег… – задумчиво сказал он. – А это значит, что женщина была с ним раньше знакома.

– Возможно.

– Да, мадам. Позволите взять отпечатки пальцев у вас?

– Вы… – Она отдернула руку. – Вы меня тоже подозреваете?

– Ни в коем случае, но таков порядок.

– Хорошо. Но имейте в виду, Борис… – Она нервно сглотнула. – Нет, это не ревность. Вы понимаете? Я никогда бы не пошла на это. Я привыкла. Все можно простить! Неужели вы…

– Мадам, мадам…

– Я же вижу, вы меня подозреваете! – воскликнула она. – Я поняла это уже тогда, когда рассказала, как застала его… Но это невозможно!

– Прошу вас…

– Нет, это глупо, наконец! Мне не двадцать лет, чтобы ревновать!

«Это уж точно, – подумал он. – Как: ее успокоить?»

– А если вы думаете, что это из-за денег, то знайте, что половина всех его акций и всего капитала принадлежит мне. У меня рента, которая досталась мне по наследству. В конце концов, я богаче его!

– Мадам Бодо! – повысил он голос.

Она зажала лицо руками, на которых блеснули два тонких кольца с бриллиантами, и заплакала. Плакала молча, только плечи содрогались. Инспектор заерзал в своем кресле, мотнул головой помощнику, который в это время заглянул в столовую, и тот сбегал за водой. Ирен приняла стакан, прикоснулась к его краю губами и отставила его. Глаза у нее покраснели, она выглядела теперь лет на пятьдесят с хвостиком.

– Мадам Бодо, мы с вами продолжим разговор на Кэ д'Орфевр, в полицейском управлении, – сказал инспектор. – А теперь можете быть свободны.

– Я приду со своим адвокатом… – предупредила она, поднимаясь.

– Как вам будет угодно, – поморщился он. – Но мы вас ни в чем не обвиняем.

Среди знакомых мужа, которые могли как-то помочь делу, мадам Бодо назвала двух его сотрудников, повторила имя доктора Годэна – он был самым близким другом Бориса… Поколебалась и назвала еще одно имя.

– А это кто? – наморщил лоб инспектор.

– Мишель Леватон, глава агентства «Космополитэн».

– Друг вашего мужа?

– В какой-то степени.

– Почему вы назвали его, если он не был близким его другом?

– Потому что… Ну да он вам скажет почему. Борис, как я уже сказала, увлекался юными девушками, а Мишель… Словом, был связан с ними по работе.

Борис этим пользовался. Но втайне от приятеля, тот не потерпел бы такого. Я тогда сказала вам не правду… – Она снова сжала руки, этот жест раздражал инспектора. – Я узнала ту девушку, с ним в постели. Это была модель. Но эта история давно окончена.

Инспектор проводил мадам Бодо до дверей. Она на глазах превратилась в прежнюю даму – сухую, сдержанную, отрешенную от всего мира, от всего на свете.

Но он-то знал, что это не так.

Первым на Кэ д'Орфевр явился врач. Он пришел около шести часов. Немного лошадиное лицо, грустные глаза, дорогое легкое пальто, толстая папироса в пожелтевших пальцах. Сел уверенно перед столом инспектора, профессия наверняка заставляла его иметь дело с полицейскими. Сказал, что понятия не имеет, почему Бориса задушили. Что сердце у него было не ахти какое, часто жаловался, однако наотрез отказывался лечиться.

– Я бы все понял, если бы он умер потому, что не хотел вызвать врача, – заметил он. – Это было бы на него похоже Но не знаю, кто мог его ненавидеть. Это не ограбление?

Инспектор закурил, сказал, что нет. Тогда Годэн закурил тоже, посмотрел на свой блестящий ботинок, со вздохом сказал, что некоторые люди все время пытаются догнать свою молодость. Если инспектор понимает, что он имеет в виду. Тот сказал, что понимает.

– Он любил женщин, особенно молоденьких, совсем девчонок, – продолжал Годэн. – Если это кто-то из них… Нет, я не могу назвать никого конкретно, я имен не знал… Но знаю, что в последнее время он встречался только с одной.

– Вы знали ее?

– Нет. Он только обмолвился как-то, что становится ужасно постоянным. Мне кажется, он был даже немного влюблен. Но кто она, как ее зовут – не знаю.

– Он не откровенничал с вами?

– На эти темы? Нет. Я его поругивал за такие похождения, потому что знал, что его сердце… Он не любил, когда его упрекали.

– Какие у него были отношения с женой?

– Ирен – милая женщина, – задумчиво ответил Годэн. – К сожалению, это все.

– А подробней?

– Ну, она закрывала глаза на его похождения, молча страдала, не устраивала сцен, не обыскивала карманов, словом, была идеальной женой. Сами можете представить, как это приятно! Постоянное выражение ангельского терпения на лице, укоризненный взгляд.

Борис говорил, что лучше бы она кидалась на него с кулаками, а то он чувствует себя подлецом.

– Она его сильно ревновала?

– Думаю, да. Но это не она его задушила, – спокойно сказал Годэн. Подписал свои показания и ушел.

Сослуживцы Бориса Бодо явились почти одновременно. Их оторвали от дома, от детей, от ужина, они нервничали, говорили неуверенно, все время повторяя, что им не верится, что это на самом деле случилось.

Они не могут понять почему. Инспектор задал им те же самые вопросы: с кем встречался Борис? Как звали его девушку? Видел ли ее кто-нибудь?

Один сказал, что, кажется, видел, только не уверен, что это она. Инспектор ответил, что он тоже ни в чем не уверен, и велел ее описать. Высокая, сказал тот. Высокая, очень красивая, кажется, не француженка, кажется, не проститутка. Ухоженная девушка, длинные светлые волосы. С такой лестно появиться на людях.

Видел он их в одном ресторане месяц назад или чуть больше… Сможет опознать.

Второй добавил, что Борис как-то рассказал – в двух словах, – что нашел потрясающей красоты подружку. Но просил, чтобы об этом не трепались. По-мужски просил. Но раз он теперь мертв…

Они ушли вместе. Инспектор сказал своему помощнику, что дело такое простое, что даже противно. Помощник ответил, что, поскольку мотивом убийства не является ограбление, красотку быстро найдут. Инспектор на это заметил, что малышке не повезло. Если она действительно иностранка и еще вчера была в Париже, шансов у нее никаких. Правда, мотив пока неясен, но ничего, малышка сама все объяснит.

Мишеля Леватона удалось поймать только по телефону. Узнав о гибели своего знакомого, он что-то пробормотал, потом сказал, что заедет, как только сможет.

Ничего, если это будет поздно?

– Ничего, – сказал инспектор.

Господин Леватон приехал после девяти часов вечера. Инспектор сидел в комнате один, за пишущей машинкой, листал отчет… Пригласил посетителя сесть, ют уселся, поерзал на стуле, сразу начал:

– Из-за чего его убили?

– Не из-за денег, – ответил инспектор. – Его жена сообщила мне, что он очень любил молоденьких моделей. Вот об этом я и хотел бы с вами поговорить.

– Вот оно что. Ясно. Только не думайте, что это я поставлял ему девушек. Он сам их находил. Охотился в моих владениях. Мне это страшно не нравилось. Полгода назад у него вышла история с одной моделью, совсем молоденькой. Для него это был пустяк, а девочка погубила карьеру, репутацию. С тех пор мы почти не разговаривали, только недавно помирились, и…

Тут он сделал паузу. Инспектор с интересом слушал, как тот вздыхает, прежде чем продолжать. Попутно он рассматривал господина Леватона. Жгучий брюнет, огромный галльский нос, красноватое от загара лицо, прекрасная рубашка…

– В последнее время он встречался с какой-нибудь моделью? – спросил инспектор, видя, что Леватон задумался надолго.

– Пожалуй, я мог бы это узнать.

– Но вы не знаете?

– Нет. Кое-что слышал, но конкретно…" Боюсь ошибиться. Но я давно догадался, что он опять взялся за старое. Только, инспектор, я прошу вас – без нужды не публикуйте гадостей про моих девочек! Модель очень трудно сделать и очень просто погубить. Достаточно грязного слуха, сплетни. Я не собираюсь никого покрывать, но все же будьте осторожны!

– Обещаю. Но вы что-то узнаете?

– Да, конечно.

– А не знаете ли вы такой модели… – предположил инспектор. – Высокая, стройная, очень красивая блондинка с длинными волосами? Не француженка, очень молода.

Господин Леватон только развел руками:

– Под это описание подойдет половина всех моделей. Я лучше узнаю имя той девушки… По-моему, она… Нет, простите! Надо уточнить!

И он удалился с большим достоинством. На этом инспектор закончил вечерний отчет и сдал его.

А Ирен тем временем звонила в дверь квартиры на четвертом этаже, на бульваре Распай, в доме напротив кафе «Танго». Ей открыла горничная в черном форменном платье.

– Здравствуйте, Жермен, – рассеянно сказала Ирен, проходя в переднюю. – Как она себя чувствует?

– Очень хорошо, мадам, – с готовностью ответила горничная, помогая ей снять плащ. – Весь день очень веселая. Непонятно почему.

– Да? Что же… Придется ее огорчить… Доктор у нее был?

– Был, мадам.

– По-прежнему?

– Да.

– Она в постели?

– Кто там пришел, Жермен? – закричала из своей комнаты старая мадам Бодо. – Это Борис?

– Нет, это я, Ирен. – Она прошла туда, по пути сжимая руки, чтобы успокоиться. – Это я. Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – разочарованно ответила старуха, откидываясь на подушки. Она сидела в постели, пытаясь что-то читать. – Странно, что это ты.

– Почему?

– Я не привыкла к такому вниманию с твоей стороны.

– На мне дом и дети, – ответила Ирен. – Я пришла… Мне надо вам сообщить…

– Да, ты не зря пришла, – ответила старуха, глядя, как ее сноха кусает губы. – Что случилось? Говори!

– Я только прошу вас, сохраняйте спокойствие… – прошептала Ирен.

– Я спокойна… – испуганно возразила старуха. – Что? С детьми что-то?

– Нет.

– Борис?.. – прошептала та. – Что же ты молчишь? Это он?

Ирен наклонила голову, обхватила ее руками, вмиг растрепав прическу, и молча затряслась от рыданий.

Старуха в ужасе смотрела на нее, вбежала Жермен и застыла у двери.

– Борис… Он… Убит… – выдавила из себя Ирен, когда немного справилась с собой. – Вчера, кажется…

О Боже мой! Только мужайтесь…

Старуха испуганно пискнула, схватилась руками за книгу, которая лежала на постели, и вдруг швырнула ее через всю комнату. Ирен испуганно подняла голову, Жермен открыла рот.

– Кто убил? – спросила старая мадам вполне спокойным голосом. – Ты знаешь?

– Женщина.

– Женщина?

– Одна из…

Жермен, не закрывая рта – теперь в ее взгляде читалось восхищение, – подошла к брошенной книге, подняла ее, положила на стол, налила в стакан воды и подала его старой мадам. Та отказалась, воду выпила Ирен.

– Его любовница? – отчетливо спросила старая мадам. – Что же ты молчишь? Ты ее знала?

– Нет. Не при горничной, прошу вас.

– Выйди! – было приказано Жермен, и та неохотно удалилась.

– Да, любовница.

– Что ты будешь делать?

– Не знаю. Главное, чтобы дети не узнали.

– Газеты все равно раздуют это… – пробормотала старая мадам. – Я не ожидала от него. Не ожидала…

Ирен только подняла плечи, словно защищаясь от удара, и старуха впервые почувствовала жалость к своей снохе.

– И надо же, чтобы это случилось сейчас… – словно про себя, сказала она.

А на другое утро, двенадцатого сентября, на Кэ д'Орфевр позвонил один из сослуживцев Бориса, тот самый, который брался опознать девушку, как только ее увидит.

Он попросил инспектора, который вел дело Бориса. Ему сказали, чтобы он подождал, инспектор сейчас освободится. Их соединили через семь минут.

– Да! – выкрикнул инспектор. – Слушаю!

Во рту у него была сигарета, наполовину изжеванная, настроение было паршивое, руки ломило – не на шутку разыгрался ревматизм.

– Я вчера был у вас, – забормотал тот. Назвал свое имя. – Вы помните, я вам рассказал о девушке в ресторане?

– Так что же?

– Я ее узнал.

– Где вы ее видели? – возбужденно спросил инспектор, забыв о ревматизме. – Когда?

– В журнале. Моя жена купила утром журнал, а там на задней странице – ее лицо. Реклама шампуня.

– Какой журнал?

– Минуточку… «Эль».

– «Эль»?

– Да, последний номер.

– Вы уверены, что это она?

– Да, такое лицо трудно забыть.

– Хорошо, спасибо. – Инспектор повесил трубку, велел срочно найти ему Леватона. Очень срочно!

Его нашли через полтора часа. За это время инспектор успел выпить кофе у моста Сен-Мишель, вернулся в хорошее настроение, потому что поболтал с хозяином заведения. Оба они страстно любили автомобильные гонки. Журнал он купил возле кафе.

– Кто это? – спросил он после некоторого молчания. – Это лицо вам знакомо?

– Да… – выдавил господин Леватон. – Я ее знаю.

– Кто она?

– Русская, ее зовут Олеся Панфилова. Только что снялась в этой рекламе.

– Координаты ее можете достать?

– Я их принес. Да. – Он вздохнул, посмотрел на журнал. – Я все узнал. Это она была любовницей Бодо. Очень жаль. Но, инспектор, вы мне обещали…

По возможности…

Тот кивнул.

– Мы не будем зря марать имена других девушек.

Но боюсь, что эта…

– Это она убила Бодо?

– Не знаю. Сперва надо ее найти. Где она живет?

– На улице Ванв. Я уже звонил туда…

– Зачем? – устало спросил инспектор. – Я вас не просил об этом.

– Верно. Но я подумал… Впрочем, не важно. Я уверен, что это не она.

– Мне тоже хотелось бы верить в это. Красивая девочка. Очень молоденькая.

– Ей всего девятнадцать лет.

– Очень хорошо Можете идти. Я вас, наверное, оторвал от дел. И прошу – никаких звонков этой милочке, никаких предупреждений… И не рассказывайте никому об этом. Все это слишком просто, – сказал инспектор своему помощнику, показывая журнал. – Мне это не нравится.

– Черт! – присвистнул тот, глянув на фотографию. – Вот это да! Девочка что надо.

– Вот бери людей, поезжай на улицу Ванв и привози ее сюда. Ни о чем с ней не говори, тут объяснится. Мне очень хотелось бы, чтобы у нее было алиби.

Потом инспектор занялся другими делами и только спустя час заметил, что его помощник забрал журнал с собой. Выругался – за журнал он уплатил из своего кармана. Выпил наспех сваренный кофе, решил сходить пообедать. Как раз в это время вернулся помощник.

– Никого нет.

– Вещи на месте?

– По-моему, да. Она никуда не уехала, судя по шмоткам. В квартире я оставил ребят.

– Ну и ладно. И хорошо. Верни журнал.

И он протянул руку.

Они пообедали вдвоем, потом он снова сел на телефон и узнал, что девушка не пришла на съемку, ее давно ищут, но никто не знает, где она может быть. Подруг у нее не было. Ни с кем не сошлась. Единственная явная связь – покойный Бодо. Отношения с ним были вроде хорошие. Но никто ничего наверняка не знает. Он позвонил Ирен. Попросил ее купить последний номер журнала «Эль», взглянуть на оборотную сторону, и, если ей что-то захочется сказать, пусть скажет. А если нет, пусть прочитает журнал и выбросит его.

Ирен послала за журналом горничную. Она уже ничего не понимала. Сидела у себя в спальне, пила понемногу коньяк. Пипа она редко, только в самые тяжелые минуты. Например, напилась в тот день, когда увидела Бориса в постели со шлюхой. Горничная принесла журнал, подала ей, Ирен перевернула его, взглянула…

– Это то самое лицо, которое я видела на рекламе шампуня, – сказала она инспектору, когда дозвонилась на Кэ д'Орфевр. – Больше ничего сказать не могу.

– Жаль, – коротко ответил он. – Это бы все упростило.

– Это она?

– Мадам Бодо, я потом все вам сообщу.

И он повесил трубку. Ирен посидела еще немного в спальне, выпила очередную рюмку коньяку. Стало немного легче. Нет, легкостью это нельзя было назвать.

Какая-то тупость. Собственное бессилие. Собственная непригодность. Ко всему на свете.

– Вам звонит мадам, – сказала горничная, осторожно заглядывая в спальню. – Вы возьмете трубку?

Старая мадам Бодо просила ее приехать. Ей одиноко. Она хочет узнать новости. Ирен машинально собралась, причесалась, зачем-то сунула в сумку журнал.

Взяла такси – была слишком пьяна, чтобы вести машину. Через полчаса она вошла в спальню, где в постели сидела старуха.

– Как ты? Как дети? – спросила сноху. – Они уже знают?

– Нет. Пока я ничего не сказала. А я…

, – Сядь! – приказала старуха. – Ничего нового?

Убийцу не нашли?

– Не знаю. Просили меня купить журнал и посмотреть на одну фотографию… Вот. – Ирен открыла сумку, достала журнал и протянула старухе. – Вот.

На оборотной стороне. Реклама шампуня.

Старуха с минуту смотрела на фотографию, потом закрыла глаза, пошевелила бледными губами и вдруг начала заваливаться на бок. Ирен вскочила, вскрикнула. Вбежала горничная – она явно подслушивала.

– О, что случилось?! Мадам?!

– Доктора, – велела Ирен. – Скорей звони!

Жермен бестолково засуетилась, бросилась к телефону, стала кричать в трубку, требовать, чтобы доктор приехал немедленно… У мадам приступ!

Ирен посмотрела в лицо свекрови, потрогала ей пульс, потом встала, вышла в коридор, закурила сигарету. Жермен положила трубку и с упреком посмотрела на нее.

– Это все равно, – тихо ответила Ирен, показывая сигарету. – Уже все равно.

– О Боже…

– Да, – продолжала Ирен, – пройдите туда. Нет.

Будьте у двери. Сейчас приедет доктор.

– О, мадам… О… – Жермен вдруг залилась слезами, она все поняла.

– Неужели?! И мсье, и мадам… У них у обоих было слабое сердце…