Имя – Смерть

– У меня тоже деньги есть, – сказала Муха, залезая в карман пальто и доставая оттуда сверток в белой бумаге.

– Сколько же?

Она отогнула край бумаги и показала ему пачку долларов.

– Восемь тысяч. Это все, что у меня есть, – радостно сказала Муха. – Так что не переживай, я за твой счет жить не буду. Но ты мне так нужен, если бы ты знал…

– Чтобы помочь спрятаться? Или бежать?

– Бежать я не могу, – помрачнела Муха. – Не вовремя это… Мне нужно спрятаться.

– Надолго?

– Не знаю. Я в розыске, а это наверное, надолго. Они будут меня искать до упора. Это вот и плохо, это хуже всего… Ты можешь мне помочь? Можешь хотя бы снять мне квартиру?

– На свое имя?

– Ага. И сам будешь платить за нее хозяевам, а также будешь носить мне продукты, ну, все для меня делать.

Она так просительно смотрела на него, что он рассмеялся:

– А почему ты решила, что я хочу быть твоей нянькой?

– Да потому что ты добрый!

– С чего ты взяла?

– Сразу увидела. Как только мы встретились, еще в аэропорту. Ты не жлоб, как все остальные парни. – Она вздохнула и беспомощно развела руками:

– Ванечка, если ты мне не поможешь – меня сдадут ментам. Первый встречный сдаст. А ты не такой. Я не потому это говорю, что мне больше не к кому идти. Мне есть к кому… Но я не верю этим людям. Они меня ждут… Чтобы продать.

– Ладно, – сказал он, немного сбитый с толку ее речью. – Попробую найти квартиру… Но что дальше будет – не представляю.

Муха потянулась к нему и поцеловала его в шею горячими сухими губами. Машина вильнула – он едва удержал руль.

Глава 12

Иван поехал к знакомому, который промышлял сдачей квартир. Знакомый работал без лицензии, гарантий не давал, зато и брал за свои услуги недорого – не месячную арендную плату, а только половину ее.

Правда, Ивану немного не повезло. На этот час у знакомого не было ни одной однокомнатной квартиры.

Сперва он предложил Ивану подождать сутки – за это время он подыщет однокомнатную. Когда Иван сказал, что ждать не может, тот предложил двухкомнатную, за четыреста долларов, зато с телефоном, холодильником и не слишком далеко – в Царицыне. Иван отдал деньги и получил ключи. Незадолго до полуночи они с Мухой вошли в снятую ими квартиру.

Иван протянул руку, чтобы включить свет в прихожей, но тут же почувствовал прикосновение ее пальцев. Она шепнула:

– Не надо.

– Как же… В темноте? – Он автоматически тоже перешел на шепот.

– Я хочу убедиться, что никто за нами не пришел…

Муха прошла к окну на кухне, постояла, отодвинув штору, глядя вниз с третьего этажа. Потом зашла в обе комнаты поочередно и там тоже долго стояла у окон. Иван в это время курил, сбрасывая пепел в раковину на кухне. Слышались частые удары капель – кран протекал. Поскрипывал паркет под ногами Мухи. Наконец он услышал ее тихий голос:

– Ваня? Иди сюда.

Он вошел в большую комнату, увидел ее силуэт – девушка сидела на краю стула, у окна. На улице было довольно светло – горели фонари, шел снег. Его глаза понемногу привыкли к такому освещению. А ей, похоже, другого света было не нужно.

– Ты так боишься? – спросил он, подходя к ней. – Никто за нами не ехал.

– Я тоже смотрела… Вроде бы никого. Но мне все равно страшно. Ты не представляешь, что я пережила за эти дни…

– Значит, ты боишься? И ты меня нашла, чтобы я помог тебе спрятаться? – Он присел в кресло. – И спокойно призналась, что убила моего друга? А меня ты не боишься?

Муха пошевелилась на стуле и спокойно ответила:

– Твой друг был подонком. Ты сам это знаешь.

– Нет, для меня он подонком не был!

– А для меня был.

– Ладно, но бабка-то его тут при чем?!

– Это и был твой второй вопрос? – Она подняла голову. – Ладно, я отвечу. – Но вместо ответа продолжала молчать.

Иван протянул ей сигареты, она отказалась:

– Не надо, мне просто трудно решиться. Ладно, пусть. Все это из-за того, что ты просмотрел мои паспорта. Там, в машине… Когда вез меня в Москву. Если бы ты этого не сделал, Сергей был бы жив.

И его бабка тоже… Он знал, как меня зовут. И бабке все рассказал…

– Объясни мне…

– Хорошо. Никто, слышишь, никто не должен был знать, кто я! Как меня зовут! И тем более видеть мой второй паспорт!

– На имя Мухи? Или Алии? Ты же Муха?

– Да, я Муха! Не нужно много ума, чтобы допереть, и не так уж мы похожи! – выкрикнула она.

– Тише, ты же сама боишься, что нас найдут.

Разоралась… Уже двенадцать.

– Теперь уже не найдут. Я почти уверена, что за нами не было хвоста.

– Какого же черта ты показала мне документы, если после этого должна была убить Серегу? И почему ты оставила в живых меня? Вколола бы там, во дворе, мне один из своих уколов – и делу конец. Чего ты добивалась?

– Я и тебя хотела убить! Только потом!

– Сейчас? – Он протянул ей руку:

– Давай коли.

Где твой шприц?

– Не ломайся, прошу тебя… – Муха сгорбилась, отвернулась от окна, ее лицо превратилось в темное пятно. – Никто тебя колоть не будет. Все случилось так глупо… Когда ты просмотрел мои документы в машине, мне было все равно. Я еще не знала тогда, что угоню твою тачку. Все вышло само собой. Я даже не думала об этом, пока не оказалась у тебя в квартире. Думала – пересплю с тобой, немного приду в себя. А потом уйду… А вышло так, что вы мне стали угрожать. Мне нужно было вырваться от вас. Ты меня вывел из квартиры… А когда ты отпирал машину, я вдруг решила воспользоваться ею. Ты забрал записную книжку, а мне без этой книжки – просто зарез… Ты не должен был этого делать, тогда бы я и машину не угнала… Я была в истерике, пойми. Я не могла удержаться… Да, я ударила тебя. Я могла тебя убить, я должна была тебя убить, но не во дворе же!

Я угнала твою тачку, а потом… Она перевела дыхание и быстро закончила свой рассказ:

– А потом мне надо было сделать так, чтобы никто не знал, что это именно я угнала тачку. А знали двое – ты и он.

Муха замолчала.

– Если рассказываешь, говори все, – потребовал Иван. – Что ты сделала с тачкой?

– Не важно.

– Не важно? Ладно. Зачем ты вернулась на «Сокол», зачем позвонила в нашу дверь?

– Я думала застать кого-то из вас. Тебя или его.

Или вас двоих.

– А, на этот раз ты пришла замести следы, верно? Твои россказни про то, что решила вернуть мне машину, – вранье?

– Конечно вранье. – Она вдруг рассмеялась. – Я вру как дышу. Не обращай внимания, это у меня с детства. Врожденное.

– Ну и что дальше?

– Он мне открыл дверь. Не хотел пускать на порог. По-моему, он просто остолбенел, не верил своим глазам.

– Его удивила твоя наглость.

– Вроде бы так. Я сказала – дай пройти, я же тебя не трону. Тогда он меня впустил,.. – Муха вздохнула:

– А потом все было почти так, как я тебе говорила. Только сексом заняться предложил не он.

– Ты?

– Да. Я рассчитывала застать вас вместе и перестрелять. У меня хорошая пушка. И стреляю я хорошо. Но это все-таки было рискованно. А когда я поняла, что он один, я решила убить его иначе.

– Ну и говно же ты! – не выдержал Иван. – Я удивляюсь – почему все еще тебя слушаю? Ведь у тебя такая шея тонкая! Взять ее двумя пальцами и сломать на фиг! Значит, ты шла меня убивать, да, сучка?

– Ага, – кивнула она. – А теперь дай сигарету, пожалуйста.

И он дал ей сигарету. Глядя, как она закуривает, как в свете зажигалки дрожат ее ресницы, он снова спросил себя, что его останавливает, что не дает разделаться с ней по заслугам? Но ответить не мог. Муха продолжала – Но прежде чем вколоть ему, я с ним занялась сексом. А перед этим постаралась узнать, где ты, что делаешь, не знает ли еще кто обо мне. Он сказал, что тебя в Москве нет. А когда я спросила, не рассказывал ли он кому про меня, Сергей засмеялся и сказал:

«Конечно, рассказал своей бабке».

– Он пошутил, ты что – не поняла?! Он же пошутил! – закричал Иван.

– Откуда мне знать?

– Ты же говоришь – он смеялся!

– Ну и что… – устало ответила она. – А мне вот было не до смеха. Да и какая разница. Это твой друг, вот ты и психуешь. А когда берешь заказ на убийства, не очень-то думаешь, кто пошутил, а кто нет. Просто идешь и делаешь свое дело, верно?

– Значит, ты тогда сразу догадалась? Прав был Серега?

– Твой друг вообще был умница.

– Умней меня?

– А кто его знает? Теперь вас не сравнишь. Да и плохая примета – сравнивать с покойником… – Муха курила, и огонек сигареты время от времени озарял ее плотно сжатые, ненакрашенные губы – Потом, когда он отключился, я обыскала его сумку, просмотрела паспорт, записную книжку. Выписала все нужные адреса. Я спешила, я боялась, что ты придешь… Потом поехала к его бабке, ну и все.

– Следующим был бы я, верно?

– Ты? Нет, до тебя уже не дошло… – вяло ответила Муха. – Потом у меня было слишком много работы.

– Ладно, а теперь скажи: что ты сделала с моей машиной?

– Покаталась и бросила.

– Ну а пока каталась, чисто для развлечения прихлопнула из моей тачки паренька с телевидения? – спросил он.

Муха пожала плечами:

– С чего ты взял? Я же говорю – бросила машину, и все. А что касается телевидения, так я вообще телевизор не смотрю.

– Серьезно? Я тоже. Где ты бросила машину?

Она задумалась:

– Кажется, в центре.

– Ну? А точнее?

– У Таганской площади.

– А менты ее нашли немного подальше, за углом.

На «Автозаводской».

– Гляди-ка, – удивилась она. – Ну, значит, там я ее и бросила.

– Ну и дрянь же ты, Муха, – с каким-то удивлением проговорил он. – Удивительная дрянь.

– Ты мне уже это говорил, – кивнула она. – Спасибо за добрые слова.

– Правды ты не расскажешь? А чего ради скрывать? – зло спросил он., – Я и так знаю, что мужика с телевидения убила ты. Рассказала бы все по порядку. Я ведь уверен, что ты в розыске не из-за Сереги и его несчастной бабки. Я знаю, кто сейчас тянет лямку за этих двоих.

– Кто же?

– Медсестра, которая ставила укольчики Серегиной бабке. Это ее обвинили.

– А, ты в курсе дела? Молодец, – похвалила она. – А я-то думала, кому это пришьют?

– Думала, я попадусь?

– Нет, я всегда была против этого. Тогда бы ты и меня сдал.

– А мне не хотелось, чтобы менты поймали тебя, милая моя. И по той же причине.

Муха встала и включила свет. Иван зажмурился, прикрыл глаза рукой:

– Хоть бы предупредила.

– Ничего, переживешь.

Она сняла пальто, разулась. Под пальто у нее оказался облегающий деловой костюмчик.

– Мне идет? – спросила она, кокетливо изгибаясь в талии и кладя руки на бедра. – Знаешь, сколько он стоит, а?

– Триста долларов, – сказал Иван.

– Почти угадал. Разбираешься.

– Девушка научила.

– Твоя девушка?

– Да.

– Она красивая?

Иван вдруг не выдержал и рассмеялся:

– Два часа назад она меня расспрашивала про тебя. И задала тот же вопрос. Как будто важно – красивая или нет.

– Для нас, женщин, важно.

– А ты разве женщина? Ты животное.

Муха слегка удивилась:

– А что? Как все…

– Да не как все, – возразил Иван. – Можешь мне поверить.

– Неужели ты знал лучше?

– Да. Многие были лучше.

– Ты в них во всех ошибался, – твердо заявила Муха. – И потом – зачем же ты приехал, когда я тебя позвала?

– Хотел тебе хорошенько врезать по одному месту, – признался Иван.

Муха задумчиво на него взглянула, расстегнула пиджак, сняла его. Потом спустила с бедер облегающую юбку, переступила через нее. Затем освободилась от колготок и трусиков, повернулась к нему спиной и наклонилась:

– На, врежь.

Он молча разглядывал ее, а она, извернувшись, ухватившись рукой за спинку стула, разглядывала его.

Потом нетерпеливо спросила:

– Чего ждешь?

– Смотрю.

– И что видишь?

– Что ты похудела, – спокойно пояснил он. – Наверное, нелегко приходилось?

Она повернулась и села на стул:

– Устала так стоять. Знаешь, в жизни ни перед кем я так не старалась, как перед тобой. И зря я все это делаю. Вот, пожалуйста, результат – ты меня уже презираешь. За проститутку меня принимаешь.

– Вот уж нет!

– А за кого?

– За убийцу!

Муха засмеялась:

– Сам хорош! Мне одеться или подождать, пока ты вдохновишься?

Он не ответил. Муха потянулась за своей сумочкой, достала оттуда пудреницу, провела по лицу губкой, прищурилась:

– И выгляжу я вроде бы неплохо. Постой-постой… А ты меня не боишься в самом деле? Думаешь, я тебе тоже укол поставлю?!

– Кто тебя знает.

– Ты шутишь, – сказала она, вглядевшись в его серьезные глаза. – Ты меня не боишься. Ты никого не боишься.

– Я тюрьмы боюсь.

– Да? – спросила она, захлопывая пудреницу и облизывая губы. – А я сидела. Давно, правда. Я еще девчонкой совсем была.

– Ну и как? Понравилось?

– Ничего страшного. Кормежка, правда, была плохая, и скучно очень. А так – не многим хуже, чем везде… – Муха загрустила и протянула к нему руку:

– Дай покурить.

– Иди сюда, дам.

Она пересела к нему в кресло. Слегка поерзала, устраиваясь на его коленях, обняла его за шею, закурила… Она пускала дым к потолку, вытягивая нежную длинную шею, а он, обхватив ее голые колени, раскачивал ее, как ребенка. Муха заулыбалась:

– Ты добрый, я сразу поняла. Ты меня не бойся, слышишь? Мне, кажется, конец пришел… Что уж меня бояться.

– Засыпалась с телевизионщиком?

Она покачала головой и, уже не пытаясь оправдаться, поправила Ивана:

– С его женой.

– Так ты еще кого-то пришила?

– Ага. Я и приехала в Москву, чтобы заказ выполнить. Ну, стрельнула в этого мужика. Хотела уже уезжать домой, но тут мне говорят – это еще не все.

И денег за работу ни копейки не дали. Заставили ждать… Говорят – заказ будет двойной и оплата тоже двойная. Ну, я сижу и жду… А что мне делать?

У меня даже оружие отобрали, когда поняли, что я нервничаю. Потом говорят – убей теперь бабу. Ну, я по всему поняла, что это его жена. Говорю – давайте деньги вперед, давайте оружие, машину дайте. Все мне дали. Ну, я в нее стреляю. Один раз. Я вообще с одного раза всегда попадаю. А тут мимо.

Я прямо сердцем чувствую, что мимо. Разворачиваюсь, чтобы ее добить, и ты понимаешь – вижу, что меня уже засекли. Менты в своей шикарной тачке в конце улицы видны… Что они тут забыли?! Чего ради меня засекли? Подставили меня мои заказчики! Я в нее еще раз пальнула, уже на автомате, потому что сматываться надо… Попала, но не уверена, совсем ее добила или нет… И умотала. Машину бросила через пять минут, а сама в переулки, в переулки… Немножко отдышалась в убежище – и что выясняется? Что меня ищут. Фоторобот сделали, все мои данные у них есть… Ну, вилы! Надо, чтобы я дала показания против заказчика. А какой там был заказчик – откуда мне знать?! Я в глаза его не видела. Говорила только с посредником…

Муха умолкла.

– Вранье, подружка, – ласково сказал Иван. – Но ты интересно врешь.

– Все правда!

– Нет. – Он продолжал покачивать ее на коленях. – Ты что – профессиональная киллерша?

– Нет, я подрабатываю.

– Странная подработка.

– Да, у тебя такая же точно! А что мне еще делать?

Денег нет, работы никакой. И вообще… Обстоятельства.

– Шла бы в проститутки. У тебя фигура хорошая.

Все-таки более женское занятие.

– Нет, лучше сдохнуть, – очень решительно сказала Муха.

– Все равно ведь спишь с кем придется, – сказал он.

Муха повернулась, и он увидел, какие злые и жесткие у нее глаза.

– Если я спала с тобой, придурок, то это потому, что мне это нравилось!

– А, ясно, мне крупно повезло.

– Пусти! – Она сняла руку с его шеи, но он удержал ее. – Сиди, рассказывай.

– Я все тебе рассказала.

– Значит, ты, малышка, угрохала четырех человек, пока была в Москве? – Он сильно тряхнул ее на коленях. – Так?

Муха развязно ответила:

– А ты скольких?

– Ни одного, дорогая. Я только, подбирал за тобой свежие трупы. И между прочим, вляпался с машиной по уши…

– Почему я должна тебе верить?

Она слезла с его коленей и босиком побрела на кухню. Он видел, что девушка очень устала и еле держится на ногах. На кухне зашумела вода, потом все затихло. Он ждал, что она вернется, но Муха не возвращалась. Тогда он пошел за ней.

Муха плакала, сидя за кухонным столом, опустив голову на руки. Он сел рядом:

– Что было дальше?

– Ничего… Теперь я все понимаю… Меня подставили. Мне дали денег, и я обрадовалась… Я не рассчитывала, что получу так много. Я думала… А, все равно! – Она покачала головой, и ее длинные черные волосы расползлись по столу как змеи. – Что мне теперь делать? Ни поездом, ни самолетом, ни машиной мне отсюда не выбраться. Опознают. Им очень надо, чтобы меня опознали.

– Зачем им это нужно?

– Зачем? А кто укажет на заказчика? Я. Им надо свалить заказчика. А я – только улика против него.

Я не человек, понимаешь? Моя жизнь – ничто.

Меня нужно поймать, чтобы его свалить. А он крепко стоит на ногах, его трудно свалить. Мне будет плохо в любом случае – если за меня возьмется он, если за меня возьмутся они…

– Ты же не знаешь заказчика.

– Но мне называли его имя.

– Кто?

– Посредница.. – .

– Ты говорила – посредник.

После паузы Муха сказала:

– Это женщина.

– Это Дана?

Она резко подняла голову:

– Сколько раз ты у нее был?

– Я с ней говорил один раз. Потом заходил еще, когда обыскал ее комнату. И еще раз, перед этим, когда ты в меня стреляла.

– Я?! Я в тебя не стреляла!

– Ври больше.

Иван сходил в прихожую, принес пакет, вытряхнул на стол ночную рубашку:

– Твоя?

– Моя. И что? Я даже не знала, что ты у нее был!

– Ты там жила!

– Да! Но меня в тот день там не было! Она ,в тебя стреляла?!

– Слепая – и стреляла?? – Иван схватил Муху за плечи, приподнял со стула и резко отпустил.

Она вздрогнула, отшатнулась к стене:

– Это не я… Она могла стрелять в тебя по звуку… Она, конечно, слепая, но все чувствует, все замечает. С ней страшно! Она ориентируется лучше, чем мы!

– Почему же она не попала, когда я разбил лампочку? – поинтересовался Иван. – Если она слепая, ей не нужен свет!

– Я ничего не знаю про лампочку! – прошептала она.

– Это была не ты?

– Не я! Ваня, поверь – чем хочешь поклянусь, это была не я!

– Поклянись сестрой.

Муха взглянула на него со странной улыбкой:

– При чем тут она?

– А при чем тут Дана?

– Дана… – Девушка все еще улыбалась. Как-то странно, неестественно улыбалась. – Дана тут как раз при чем. Она мне давала заказы. И она же посадила на иглу Алияшку. То есть все было наоборот.

Сперва она погубила Алию. Потом взялась за меня.

– Алия жива?

– Не знаю.

– Как не знаешь?

– Да так. Дана все обещала узнать, но так и не узнала. Ты-то откуда столько узнал? – Муха снова положила голову на стол. – Я так устала, я вторую ночь не сплю…

– Рассказывай. Выспаться успеешь.

– На том свете?..

– Ну, пойдем ляжем, и ты все расскажешь.

– Пойдем…

Белье им полагалось от хозяина квартиры. Они нашли в стенке две подушки – большую и маленькую, несколько старых, зашитых простынь, вафельные протертые полотенца, два колючих одеяла. Кое-как постелили постель и легли, погасив свет. Иван лежал с краю. Он курил, далеко отводя руку с сигаретой, чтобы искры не попали в постель, и слушал тихий рассказ.

– Это началось год назад, – говорила Муха, прижавшись к его плечу круглой теплой щекой. – Алия училась в своем институте. Хорошо училась. На пятерки… Она была на четвертом курсе. Тебе об этом, наверное, рассказали девчонки?

– Да, Майгуль и Бахыт.

– Они хорошие девчонки, только очень наивные, домашние. – Муха погладила его по руке. – Ни черта они не понимают. Алия их не любила. У нее вообще не было друзей в институте.

– Застенчивая, что ли?

– Да нет. Интересы другие. Более… Разнообразные, что ли? Она всегда была у нас такая. Умненькая, грамотная, развитая… А я вот считалась тупицей.

Серьезно! – Муха тихо засмеялась. – А когда меня упекли в ИТК, папа сказал: «Надо отправить Алию отсюда подальше, чтобы Муха на нее не влияла».

А как я могла на нее влиять, из колонии, ну? А ее все равно отправили учиться в Москву. Не только из-за меня, конечно. А до этого она на химкомбинате работала, лаборантом. Тоже папа устроил.

– За что ты села? – перебил ее Иван.

Муха без тени смущения ответила:

– За воровство.

– Машины угоняла?

– Нет, что ты… – Муха опять засмеялась. – Я тогда еще и машину толком водить не умела.

Ничего не умела, дура дурой была, хотя мне уже двадцать три стукнуло. Я квартиру обокрала у одного знакомого. А тот догадался, кто это сделал, нашел меня, сперва избил, гад, потом в суд подал. Короче, для родителей позор и для Алияшки тоже. Но она меня всегда любила. Больше всех. Я два года отсидела как паинька, потом родила…

– На зоне?

– Ага. – Муха замолчала.

– От кого же? – спросил Иван. Он даже сигарету затушил. – От надзирателя?

Она промолчала.

– Не в свое дело лезу, что ли?

– Не в свое, – отрезала она, но тут же прижалась к нему:

– Дело прошлое, а мне все равно обидно. За свою глупость обидно. Да от солдата родила, из тех, которые КСП охраняли. Я с ним не ради денег или продуктов сошлась и даже не ради наркоты, как другие. Просто от скуки. Скука была зеленая! Ну, кто же мог знать, что я залечу? – Она вздохнула, отвернулась к стене и дальше рассказывала, не глядя на Ивана:

– Родила недоношенного, ребенок умер. Меня хотели за нарушение режима наказать, но потом пересмотрели дело. У меня здоровье после родов пошатнулось, и очень сильно. Кровотечение горловое один раз было. Думали – тубик, но палочки не нашли. Короче, меня по здоровью освободили. Я домой вернулась, а Алияшка давно уже в Москве. Я так гордилась! Ты себе не представляешь! Ну а потом и я собой занялась. Что мне там было делать? Нечего, прямо скажем. Работы нет, не на химкомбинат же идти Мать давно не работает, отец – по неполной неделе на том же комбинате. И то под угрозой сокращения.

Опять же, я сидела, кому нужна такая? Хотела какой-нибудь работы покрасивее, но ничего не нашла.

– Знакомая история, – сказал Иван. – Только я ни от кого не рожал.

– Ты и не сидел.

– И не буду.

– Не зарекайся, – посоветовала Муха и продолжала:

– А у нас шикарная охота на сайгаков. Ты себе не представляешь! Там, правда, меткость не нужна.

Сгоняют этих красавцев в большую кучу, когда начинается охотничий сезон, и забивают со всех сторон из ружей. Ну, каждый охотник за это потом получает мясо. Мясо можно выгодно продать. А я всегда здорово стреляла. Меня один знакомый, который так подрабатывал, взял на охоту. Я там уложила, наверное, штук пятнадцать сайгаков. Они на сеть бегут, путаются в ней, падают… Кровь рекой. Бойня, кругом мат, крики, все мужики пьяные… А я одна среди них, как дура, – одна баба. Все остальные бабы неподалеку бешбармак варили, из парного мяса. Ну, поохотились мы. Нарядчик всем записал, сколько кому мяса надо отдать. Мне – больше всех. Мужики смеялись, потом меня напоили. Я мяса наелась, водки напилась, мне спать хочется. Так и уснула у костра. Где-то перед рассветом просыпаюсь – а ты знаешь, как холодно в степи? Ну, думаю, обморозилась… Полезла в машину к этому своему знакомому. А он там кемарит, тоже с похмелья. И наверное, с похмелья мне говорит: «Тебе, Муха, с таким глазомером надо киллершей стать. За людей дороже платят, чем за животных».

И опять задрых. А я сижу рядом и думаю – а не послушать ли его? Ведь все равно больше деваться некуда. Но в нашем городке не развернешься. Сам видел… – Она игриво толкнула его в бок:

– А ну-ка, Ванечка, признайся, что ты там делал? Пришил кого?

– Болтушка. – Иван улыбнулся в темноте. – В гости ездил.

– К кому?

– К тебе. Посвататься хотел.

– Ладно, не говори, обойдусь, – обиделась она. – Но только я не болтушка. Это я так, перед смертью разговорилась.

– Перед какой смертью?

– Да мне скоро конец придет. Ты что думаешь – я шучу?

– Рассказывай, тати видно будет.

– Мне Алия письмо написала… – после паузы продолжала Муха. – Писала, что с деньгами неважно и работы она найти не может. У родителей она стеснялась просить денег. Она ведь знала, что у нас с деньгами совсем плохо. Писала; «Может, ты приедешь, я тебя устрою жить в общаге, ты найдешь работу. Будем жить в одной комнате, ты работать, я учиться». Она по мне очень скучала. Я собрала на билет, у меня как раз остались деньги от продажи сайгачатины, и приехала. Пожила в общаге, посмотрела, как там дела. Алияшка была такая худая. Питалась одной капустой и макаронами. Представляешь? Я ей денег дала, стала работу искать. Но меня нигде не брали без прописки. Короче, я уехала, ничего у нас не вышло. Пожила дома, мне там совсем скучно было после Москвы. Даже пообщаться не с кем. И делать нечего. Опять воровать? Опять садиться? Киллером стать? Это просто смешно. У нас же там население – триста тысяч. Найдут сразу.

– Это точно.

– Видишь, не такая уж я тупая оказалась. А тут опять письмо от Алии. Она мне писала: «Приезжай, теперь точно получишь работу». У нее появилась знакомая со связями. Вот эта Дана, будь она проклята…

Хитрая баба, очень хитрая.

– Я заметил, – сказал Иван.

– Главное, что сперва она вызывает жалость, горячо заговорила Муха. – Она Алияшку тем и купила. Алияшка вообще жалостливая. Понимаешь, я приехала и не узнала сестру. Деньги у нее теперь были. Но это не те жалкие три бакса в час, которые ей Дана платила за уход. У нее были большие деньги. Я спрашиваю – откуда? А она мне отвечает: «Дана меня познакомила с богатым парнем, этот парень меня любит и заботится обо мне».

– А, знаю, о ком речь, – усмехнулся Иван. Сын Жумагалиева? Муха вскочила на колени, так что вся постель затряслась:

– Откуда ты знаешь?!

– Тихо, тихо. Ложись.

И когда он заставил ее лечь, она горячо прошептала:

– Да, его сын, Толгат. Он гулял с Алией. Она меня с ним познакомила. Он мне сразу страшно не понравился. Знаешь, как я его прозвала? «Тот гад». Противный мальчишка, много о себе воображает. Но разве ей втолкуешь? И как ее от него оторвать? Она влюбилась.

Первый раз в жизни. У нее до него парней вообще не было. Он ей давал деньги, возил на своей роскошной тачке. У него «вольво», у сопляка. Конечно, у папаши денег полно. Алия, наивная, считала себя его невестой.

Нужна она ему, лимитчица! Но самое худшее все-таки было не это. Она села на иглу.

– Ты вроде бы сказала, что ее посадила на иглу Дана?

– Да! Старая сучка, наркоманка со стажем. Как я ее ненавижу! Ей было противно видеть молодую здоровую девушку. Она решила сломать ей жизнь, подчинить ее себе. Она успела это сделать до моего приезда, иначе бы я помешала. Алия скрывала это от меня, но не очень долго. Когда я все узнала, хотела убить Дану… – Муха тяжело дышала, как будто после бега. – Но это было уже после…

– После чего?

– После того, как я стала на нее работать. Она и меня прибрала к рукам. Алияшка рассказала Дане, как я хорошо стреляю, какая я отчаянная, смелая. Дана узнала и про то, что я сидела. Я ей очень подходила. Она сказала мне: "Убери одного человека. Никакого риска.

Оплата вперед". И дала столько денег, сколько я в руках не держала. В моем родном городе на эти деньги можно купить квартиру двухкомнатную. Но, правда, у нас квартиры дешевые. Я взяла деньги. Сперва взяла, а потом уже стала думать. Но долго думать не пришлось. Дана сама все продумала. Она разработала весь план. Мне осталось только убить.

Она опять замолчала. Иван спросил:

– Ну и как ты после этого?

– А ты как?

Теперь замолчал он. Муха перегнулась через него, нашарила на полу пачку сигарет, закурила и продолжала:

– Первый раз страшно, потом все равно. Я убила еще двоих. Заработала неплохо. Оставила денег Алие и взяла с нее слово, что она попробует соскочить с иглы. Она обещала. Но у нее воля слабая.

Я этого не учла. Я только просила продержаться до моего возвращения. А я сама поехала домой, помочь родителям. У них-то, конечно, вообще денег не было. Приехала, прожила там всего неделю, не больше. А потом вернулась в Москву… А сестры уже нет. Пропала. А «тот гад» уже был далеко.

– В Америке, – закончил Иван.

– Ты и это знаешь? Откуда?

– Я искал тебя, а вместо этого нашел кое-что про Дану и про этих крутых Жумагалиевых, – пояснил Иван. – И заплатил за эти сведения немало. Восемьсот баксов.

Муха вздрогнула:

– И кто тебе все это рассказал? Про Толгата, про Дану?

– Один бывший мент.

– Значит, на них заведено дело?

– Понятия не имею.

– Жумагалиева хотят спихнуть с теплого местечка… – лихорадочно заговорила она. – Но я этого не знала. Алия пропала, я пошла к Дане. Сказала: «Ищи мою сестру, или я тебя убью. Я теперь умею». Она ответила, что делает все, чтобы найти Алияшку. Что Алияшка ей как дочь. Ругала Толгата. Ну, и ничего не сделала. Я не знаю, где Алия, что с ней. Дана говорит – наверное, она вляпалась в какую-нибудь грязную историю… Говорит, что Толгат ее бросил, как раз тогда, когда я уехала домой. За эту неделю они многое успели… Алия будто бы поехала одна в какой-то ночной клуб, где раньше бывала с этим подонком. А там обкололась до бесчувствия и уехала с какими-то незнакомыми парнями… Больше ее никто не видел. Но если она мертва – почему ее до сих пор не нашли? А если она жива… Где она?

– А мне Дана тоже сказала, что Алия мертва.

– Она так думает. А я чувствую – она жива!

– Что там случилось с Жумагалиевым? – спросил Иван, отнимая у девушки сигарету и давя ее в пепельнице. – Ты сейчас всю постель сожжешь.