– Да я уже разжился машинкой…

– Что ж ты сразу меня не вызвал? – удивился Семушкин. – Не пришлось бы сюда бежать!

– Я вызывал, только вы не отзывались, – пожал плечами трюм-мастер, – Вот я и двинул к Главному центру посмотреть, есть ли кто в живых!

Он махнул рукой и направился к выходному шлюзу.

Когда люк шлюза закрылся за трюм-мастером, Семушкин снова повернулся к экрану монитора. Сначала он даже не понял, что произошло. На экране явно что-то было не так, но что? Только через несколько секунд он понял, что маленький прямоугольник, в который свернулась схема третьей палубы, исчез из правого верхнего угла дисплея! Его пальцы мгновенно взмыли над клавиатурой, и на экране возникло требование к компьютеру:

«Немедленно вернуть на дисплей схему третьей палубы!»

Однако вместо выполнения команды компьютер выбросил ярко-красную строку сообщения:

«Связь с телеметрией третьей палубы нарушена. Самостоятельно восстановить ее не имею возможности».

Не успел навигатор-три осмыслить эту информацию, как с экрана его панели управления исчез маленький прямоугольник свернутой схемы первой палубы, а под первой ярко-красной строчкой появилась вторая:

«Связь с телеметрией первой палубы нарушена. Самостоятельно восстановить ее не имею возможности».

«Возможные причины нарушения связи?» – чуть подумав, написал Семушкин.

«Вмешательство извне», – немедленно ответил компьютер. Других вариантов у него не было. Впрочем, и сам Семушкин быстро понял, что их нет.

«Похоже, наши гости начинают разбираться, что на этом… остатке корабля… к чему», – почему-то очень спокойно подумал навигатор-три.

И словно в ответ на его мысль на экране панели управления вспыхнула надпись:

«Нарушение герметичности в первом лифтовом холле второй палубы. Автоматическое заращивание пробоины невозможно, введена полная блокада холла».

– Ширяев!.. – охрипшим голосом проговорил Семушкин, чуть повернув голову в сторону «Эха». – Что там у тебя со скафандрами?..

– Два достал! – откликнулся штурман. – Думаю, получится еще двумя разжиться!

– Хорошо… – с некоторым облегчением выдохнул Семушкин. – Я направил к тебе Емельянова, хотел, чтобы он попытался…

– Я знаю!.. – встревоженно перебил его штурман и замолчал.

– Не пускай его на третью палубу… – после секундной паузы проговорил командир «Северного сияния», – опоздали мы связь с Землей налаживать…

– Так что же нам теперь делать?.. – В голосе Ширяева не было никакой паники, и, видимо, поэтому Семушкин заговорил спокойнее и четче:

– Сначала обязательно наденьте скафандры. Один из вас, сами решите кто, пусть выбирается на обшивку и попытается связаться с челноками. Способ у нас только один – нашлемный фонарь скафандра, но челноки ушли недалеко, так что ребята вполне могут разглядеть его вспышки, и тогда они догадаются переключиться на волну скафандров. Второй пусть попробует добраться до кают-компании и провести наших пассажиров к причальной палубе… Да-да, я знаю, что палуба разрушена, – Семушкин чуть повысил голос, предупреждая возражения штурмана, – но, имея хотя бы еще один скафандр и используя предпалубный тамбур как шлюз, можно вывести людей на обшивку и переправить на челнок.

– Понял! – отозвался Ширяев. – Выполняю!..

Связь отключилась. Семушкин развернул схему второй палубы и несколькими ударами по клавишам укрупнил участок первого лифтового холла. Холл был… пуст. Жирная черта, очерчивавшая залитое красным пространство холла, показывала, что это помещение изолировано от остального пространства палубы, но внутри пока еще никого из тех, кто должен был туда проникнуть, не было. И тут в голове навигатора мелькнула безумная мысль. Его пальцы быстро забегали по клавиатуре панели управления:

«Приказываю! Как только в помещении первого лифтового холла появятся неизвестные формы жизни, продуть его поочередно хлором и смесью инертных газов!»

И тут же появилась новая мысль:

«Если эти… «черепахи»… могут жить в открытом космосе, хлор и инертные газы для них сущие пустяки!.. – Но Семушкин перебил это сомнение: – Попробовать, однако, стоит!»

С минуту он, не отрываясь, смотрел на экран, ожидая, что вот-вот из лифтовой шахты появятся шестилапые полусферы, но холл по-прежнему оставался пустым. Навигатор вернул на экран полную схему второй палубы и увидел, что трюм-мастер добрался до компрессорной подстанции, а по центральному вестибюлю в сторону кают-компании движутся три красные точки.

«Артур добрался до пассажиров, которые отсиживались в каюте, и ведет их в кают-компанию… И им придется пройти совсем рядом с разгерметизированным холлом!» – подумал Семушкин и, чуть повернув голову, негромко проговорил:

– Артур… Исакян, кто с тобой?

В телефоне чуть слышно зашуршало, а затем раздался такой же негромкий голос ассистента штурмана:

– Командир, со мной пани Станислава и господин Яшек. Я передал им «Эхо», но они решили присоединиться к своим товарищам в кают-компании…

– Хорошо… – после секундной паузы проговорил навигатор. – Только имей в виду, что первый лифтовой холл разгерметизирован. Будешь проходить мимо, соблюдай осторожность, а еще лучше, попробуй обойти его через видеозал и библиотеку.

– Понял, командир, – ответил Исакян, но в его голосе Семушкин почувствовал некоторое сомнение.

«Может быть, я действительно слишком большое значение придаю этой разгерметизации?.. – неожиданно подумал командир «Северного сияния. – Может быть, «черепахи» не имеют к этому никакого отношения?.. В конце концов корабль разбит до такой степени, что вполне может развалиться на части и без посторонней помощи!..»

Он протянул руку, чтобы снова вывести на экран увеличенное изображение лифтового холла, но в этот момент экран монитора дважды мигнул и… погас.

Несколько секунд командир транспорта ошарашенно взирал на мертвое зеркало дисплея, а затем лихорадочно пробежал пальцами по клавишам панели управления, пытаясь вновь оживить аппаратуру. И в ответ на его действия на экране вдруг возникла тусклая, едва читаемая надпись:

Герметизация объема Главного компьютера корабля нарушена. Базовая память компьютера выведена из строя. Аналоговая система компьютера выведена из строя. Основные цепи компьютера выведены из строя. Работоспособность компьютера составляет ноль две сотых от номинальной…

Семушкин медленно поднялся из кресла, не отводя глаз от пустого экрана. Случилось то, чего случиться никак не могло, – был уничтожен Главный компьютер корабля, защита которого выдерживала практически любую, самую страшную катастрофу. Считалось, что разрушить оболочку, в которую был заключен компьютер космического корабля, можно только с помощью прямого аннигиляционного взрыва… И вот!..

Командир корабля ухватился обеими руками за спинку кресла и сделал шаг назад, все еще не в силах оторвать глаза от темного, мертвого экрана панели управления… В его голове трепетала одна-единственная мысль:

«Теперь, даже если обломки «Северного сияния» обнаружат, никто не сможет разобраться, что же случилось с этим кораблем!..»

Почему-то эта мысль ужасала его… убивала его волю, лишала смысла любое дальнейшее действие! Колоссальным усилием воли он смог заставить себя разжать пальцы и сделать еще один шаг в сторону шлюза…

В этот момент Главный центр управления наполнился тонким, сверлящим, пронзительным визгом, пол за спиной навигатора вдруг вспучился безобразным горбом. В следующее мгновение этот горб прорвался, впуская в помещение вакуум и холод космического пространства.

Смерть Егора Семушкина была практически мгновенной. Когда в расширяющийся непонятным образом разрыв протиснулась небольшая шестилапая полусфера, тело бывшего командира корабля, сморщенное обезвоживанием и замороженное до состояния камня, лежало у самого выходного шлюза, лишь отдаленно напоминая человеческую фигуру.

Шестилапая тварь утвердилась на вспученном, покореженном полу, застыла на несколько мгновений, посверкивая своими кристаллическими «глазами», а затем неторопливо двинулась в сторону правого шлюза. У самого люка шлюза «черепаха» снова застыла в неподвижности и простояла так около пяти минут, а затем один из ее «глаз» начал наливаться багровым пламенем, из него выметнулся узкий, похожий на прозрачную алую спицу струящийся лучик. Кончик луча лихорадочно забегал по идентификационной пластине, вычерчивая на ней непонятные узоры и временами роняя яркие, истекающие розовым дымком искры, а серебристая пластина под этим лучом покрывалась бархатисто-черной вязью. Спустя несколько секунд шлюз как-то обреченно хлюпнул, и массивная плита медленно поползла вбок. В вестибюле коротко вякнула сирена, предупреждая экипаж о разгерметизации, и смолкла. Шестилапая тварь выбралась в главный вестибюль и медленно двинулась вперед, внимательно изучая новое, захваченное ею пространство. Шлюз за ней закрылся, и главный вестибюль второй палубы начал вновь заполняться воздухом.

Ассистент штурмана «Северного сияния» быстро шагал по главному вестибюлю второй палубы, лихорадочно обдумывая информацию, полученную от командира. Позади четко постукивали по настилу палубы каблучки туфель пани Станиславы. Иржи Яшек шагал рядом с красавицей гидрологом совершенно бесшумно. У первой же развилки Исакян приостановился – если решиться на обход первого лифтового холла, то именно сейчас надо было сворачивать в боковой коридор, ведущий к корабельной библиотеке. Однако после короткого раздумья Артур двинулся дальше по главному вестибюлю палубы – обход занял бы очень много времени, а кроме того, была возможность встретить на обходном пути еще несколько помещений, блокированных из-за разгерметизации. Тогда путь до кают-компании мог бы превратиться в слепое блуждание по разрушенной палубе…

До изолированного лифтового холла оставалось всего два десятка метров, когда лампы на потолке вестибюля вдруг лихорадочно замигали, а затем погасли. И тут же окутавший их мрак прорезал узкий белый луч, ударивший из-за спины Артура. Исакян быстро обернулся и увидел, что пани Станислава сжимает в руке маленький галогенный фонарь.

– Я предусмотрительна… – улыбнулась девушка и повела лучом по стенам вестибюля, а ассистент штурмана вдруг подумал:

«Это я предусмотрителен… Если бы я свернул к библиотеке, мы ни за что не смогли бы в темноте выбраться к кают-компании… Даже с вашим фонарем, пани Станислава!»

Однако вслух он ничего не сказал, только его шаги, когда он снова двинулся вперед, стали гораздо более осторожными… медленными.

Спустя несколько минут справа показалась арка входа в лифтовой холл, перекрытая плитой из некрашеной полиольстали. Луч фонаря прошелся вскользь по стене и замер, высвечивая контуры арки и пропадая на шероховатой светопоглощающей поверхности плиты. Исакян еще больше замедлил шаг, внимательно приглядываясь к герметизирующей вестибюль плите и не находя ни малейших признаков каких-либо повреждений.

Они поравнялись с входной аркой холла, луч фонаря метнулся вперед, и в этот момент с обратной стороны плиты раздался тяжелый, гулкий удар. Артур мгновенно повернулся к плите и с изумлением увидел, как полиольсталь герметизирующей холл плиты выгнулась безобразным бугром. В тот же момент на плиту обрушился второй удар, и чуть выше первого бугра появился второй…

– Это… невозможно… – прошептал Артур одними губами. В этот момент его с силой толкнули в спину, а затем по вестибюлю разнесся высокий вибрирующий голос пани Станиславы:

– Что вы стоите?! Бежим! Нам нужно добраться до следующего блока вестибюля, прежде чем эту плиту пробьют!!!

Из-за спины Артура вынырнули пани Станислава и Иржи Яшек и бросились вперед. Исакян чуть замешкался, не в силах отвести взгляд от изуродованной плиты, пока еще державшейся в направляющих опускного механизма.

Когда он рванулся следом за своими спутниками, на плиту обрушился третий удар, и немедленно следом за ним – четвертый. И тут же Исакян услышал тонкий, пронзительный свист.

«Герметизация нарушена!..» – успел подумать он.

Следующий удар превратил свист в тяжелый глухой рев. Впереди и сзади включились яркие красные вспышки, и мертвый голос автоматики гулко разнесся по вестибюлю:

– Нарушена герметизация шестого отсека главного вестибюля второй палубы. До окончания заращивания пробоины шестой отсек главного вестибюля второй палубы отсекается от остального объема корабля.

Шагах в десяти впереди, в мечущемся луче фонаря, Артур увидел, как из потолка вестибюля начала неспешно выползать матово-серебристая поверхность герметизирующей плиты. Тяжелое полотно, постепенно увеличивая скорость, опускалось к полу, из которого навстречу ей выползала еще одна точно такая же плита. И Артур, уже понимая, что не успевает проскочить между этими плитам, выбросил руки вперед, словно пытаясь дотянуться до спасительной, но быстро уменьшающейся щели хотя бы кончиками пальцев!

Пани Станислава и Иржи Яшек один за другим проскочили между сближающимися плитами блока и, по инерции пробежав еще несколько метров, остановились. Повернувшись, пани Станислава направила луч фонаря назад, и он уперся в светопоглощающую поверхность полиольстальной плиты. Она быстро оглянулась на тяжело дышавшего рядом с ней Яшека и повела лучом из стороны в сторону, мазнув световым пятном по полу вестибюля.

– А где… мальчик?..

Голос пани Станиславы заметно дрогнул, но не сорвался. Астрофизик молча пожал плечами и опустил взгляд. Пани Станислава снова повела лучом фонаря по полиольстальной плите и вдруг медленно двинулась к ней. Яшек протянул ей вслед руку, однако снова ничего не сказал. Девушка подошла вплотную к герметичной перегородке и осторожно положила ладонь на перегораживающую вестибюль плиту, а затем прижалась к ней всем телом, словно надеясь услышать хоть какие-то звуки за этой непреодолимой преградой. Но вокруг царила тишина. Спустя минуту ей на плечо легла ладонь Иржи, и он едва слышно произнес:

– Нам надо идти… Мы уже ничем не сможем ему помочь…

Пани Станислава повернулась к Яшеку, и он увидел, что ее глаза полны слез. Секунду она разглядывала его лицо, словно не узнавая, а затем тряхнула головой и повторила:

– Нам надо идти…

Они двинулись вдоль вестибюля, и шаг их был медленным, неуверенным. Пани Станислава несколько раз оглянулась, и каждый раз ей казалось, что вот-вот из-за плиты, перегораживающей вестибюль, донесутся какие-то звуки, и каждый раз она понимала, что это всего лишь ее пустые надежды. Скоро вестибюль плавно повернул вправо, и плита стала невидна. А еще через несколько минут они подошли к арке входа в большую кают-компанию.

Едва пани Станислава перешагнула порог, как на нее обрушился возмущенный голос профессора Клота:

– …напрасно думает, что это ему просто так пройдет! Я добьюсь его деквалификации, у него отберут навигаторскую лицензию, и не видать ему дальнего космоса как своих ушей! В конце концов у меня достаточно друзей в Высшем Совете Содружества, чтобы привести в чувство зарвавшегося навигатора какого-то там транспорта!!!

В этот момент профессор увидел своих только что вошедших коллег, и его возмущение нашло новый объект:

– А-а-а!!! Госпожа Шиминская и профессор Яшек! Чем, позвольте спросить, таким вы были заняты, что не могли присоединиться к нам, хотя я вас об этом просил еще три часа назад?

Пани Станислава гордо вскинула голову и с некоторым вызовом произнесла:

– Вы, господин Клот, если мне не изменяет память, уже сложили с себя обязанности руководителя экспедиции, так что ваши указания вовсе не обязательны для исполнения!..

– Мы с пани Шиминской продолжали наш давний спор о влиянии магнитного поля Плутона на структуру первичных моренных равнин Цербера… – гораздо более миролюбиво проговорил Иржи Яшек, однако профессор Клот его не услышал. Он уже открыл рот, чтобы разразиться новой гневной тирадой, но пани Станислава перебила его:

– Я согласна, что в нашем положении нам необходим руководитель, однако вы, профессор, совершенно не подходите на эту роль!

– В каком это «нашем» положении?.. – слегка опешил Клот и тут же снова возмутился: – В каком положении?

– А вы что, ничего не знаете?.. – удивленно подняла бровь пани Станислава. – У вас же был ассистент штурмана, он что, ничего вам не рассказал?

– Этот беспардонный мальчишка забежал на минуту, передал нам аппарат связи и тут же помчался дальше! – возмущенно пояснил профессор. – А когда я попробовал по этому аппарату переговорить с командиром этого… транспорта, он наговорил мне какой-то чепухи, по-моему, только для того, чтобы просто отвязаться от меня. Кстати, больше я с ним так и не смог связаться!

– Так, профессор… – Пани Станислава презрительно сощурила глаза. – Значит, Егор Ильич вам все объяснил, но вы, как обычно, не придали его словам никакого значения! Ну как же, это же не вы сказали, а всего лишь какой-то там навигатор-три, мелкая сошка! Должна вас разочаровать – дела обстоят именно так, как вам сказал Семушкин, наш корабль практически перестал существовать, и я не знаю, удастся ли нам остаться в живых!..

– А вы-то откуда это знаете?.. – совершенно растерявшись и утратив все свое возмущение, переспросил профессор.

– Нам обрисовал положение тот… «мальчик», который так быстро вас покинул…

– Кстати, где он?.. – перебил Станиславу Клот.

– Он… – пани Станислава с трудом проглотила комок, вставший в ее горле, – он… погиб…

– Как… погиб?.. – Профессор, не глядя, опустился в стоявшее за его спиной кресло.

Пани Станислава молчала, зато заговорил Иржи Яшек:

– Мы направлялись из каюты пани Станиславы в кают-компанию, ассистент штурмана нас сопровождал… Как я понял, именно такое задание он получил от командира… Нам пришлось идти мимо лифтового холла, который, как оказалось, был разгерметизирован. Когда мы находились рядом с холлом, плита, отделявшая холл от вестибюля, вдруг треснула… По-моему, ее разрушили с другой стороны… во всяком случае, я слышал сильные удары. Автоматика начала герметизацию примыкающего к холлу участка вестибюля и… штурман не успел…

В кают-компании воцарилась тишина, хотя Яшек и не договорил, всем все было ясно. Только спустя минуту один из ученых неуверенно произнес:

– Так что же нам теперь делать?..

– Связаться с командой… – немедленно ответила чуть успокоившаяся пани Станислава.

– Я пробовал связаться с командиром, – брюзгливо, но без прежнего раздражения проговорил профессор Клот, – он не отвечает на вызов, видимо, снова заблокировал свою частоту.

– Станислава Шиминская вызывает штурмана корабля!.. – вдруг проговорила пани Станислава, прижав ладонь к уху и повернув голову вправо, к приколотому к вороту комбинезона «Эху».

И Ширяев сразу же отозвался:

– Слушаю вас, пани Станислава?..

– Олег Викторович, – торопливо заговорила Станислава, – мы, все шестеро, находимся в кают-компании…

– Почему – шестеро? – перебил ее штурман. – С вами должен быть мой ассистент, Артур Исакян!

– Артур… погиб…

Ширяев, похоже, сразу разобрался в сложившейся ситуации.

– Никуда не выходите и ничего не предпринимайте! К вам направляется наш трюм-мастер. Он проводит вас к причальной палубе, а я постараюсь вызвать челнок! – Последовала короткая пауза, а затем штурман с нажимом повторил: – Ждите Емельянова и ничего не предпринимайте!

Связь прервалась. Пани Станислава отняла руку от уха и оглядела кают-компанию. Все молча, с напряженным вниманием смотрели на нее.

– Нам приказано ожидать здесь и ничего не предпринимать. Сюда идет трюм-мастер, он проводит нас к причальной палубе, откуда мы пересядем в челнок.

– Нам что, предлагается покинуть корабль? – воскликнул профессор Клот и обвел негодующе-вопросительным взглядом собравшихся коллег. – С какой стати…

Но пани Станислава жестко перебила профессора:

– Вы ошибаетесь, господин Клот, нам не предлагают, нам приказывают покинуть корабль! Приказывают люди, рискующие ради нас жизнью! И мы выполним этот приказ!

С минуту профессор растерянно вглядывался в суровое лицо красавицы, а затем, как это бывало всегда, когда он встречал отпор, спасовал. Опустив глаза, профессор сбивчиво проговорил:

– Да… конечно… выполним…

И отвернулся.

Ширяев разговаривал с красавицей гидрологом, находясь уже на причальной палубе. Впрочем, самой причальной палубы больше не существовало – взрывом сорвало воротные створки, большая часть настила исчезла, а его жалкие остатки, покореженные и оплавленные, безусловно, не могли принять на себя даже маленький челнок. Однако в огромном пространстве причальной палубы, прикрытой чудом сохранившимся арочным сводом, челнок вполне мог разместиться. Олег, цепляясь за остатки конструкционных элементов, добрался до внешней обшивки транспорта и, включив магнитные держатели на полную мощность, поднялся во весь рост. Над ним раскинулась черная бездна, расцвеченная сияющими иглами звезд, и среди этого сияния своим опытным взглядом штурман немедленно разглядел бортовые огни челнока. Маленький кораблик оказался неожиданно близко к разбитому транспорту.

«А ведь ребята нас ждут! – подумал Олег. – Потому один из них и снизился».

Он включил нашлемный фонарь и, направив его отражатель в сторону челнока, принялся подмигивать короткими вспышками. Спустя минуту красно-зеленые бортовые огни челнока дрогнули, чуть довернулись и двинулись прямо на штурмана.

«Ну, вот нас и заметили, – с облегчением подумал Олег, – теперь осталась самая малость – погрузить пассажиров, сходить за командиром и посмотреть, что там случилось с Артуром…»

Слава Мальков со своей более высокой орбиты тоже заметил короткие вспышки с обшивки разбитого транспорта. Однако вместо того, чтобы, подобно Суджо, бросить свой челнок навстречу этим сигналам, он до максимума увеличил разрешающую способность бортового телескопа и принялся наблюдать за сближением второго челнока с «Северным сиянием». Ему даже удалось разглядеть на обшивке транспорта крошечную фигурку скафандра высшей космической зашиты, но понять, кто же это выбрался на обшивку, он, конечно, не мог.

Челнок Суджо быстро сближался с махиной корабля. Человек, стоявший на обшивке транспорта, перестал сигнализировать нашлемным фонарем и, неуклюже согнувшись, медленно перебирался через разлом обшивки внутрь развороченного причального модуля, надеясь, видимо, что челнок также войдет под арку палубы.

Антонио оставалось пройти до корабля не более трехсот– четырехсот метров, и он начал торможение. В этот момент Мальков заметил, что один из обломков астероида, зависших рядом с разбитым кораблем, вдруг начал движение. Чисто автоматически Вячеслав нажал на пуск записывающего устройства телескопа, стараясь держать в поле зрения и челнок Суджо, и начавший разгон обломок каменной глыбы. Это было довольно сложно, поскольку обломок астероида двигался в сторону от приближающегося челнока. В один из моментов Малькову показалось, что медленно вращающаяся, поблескивающая сколами глыба просто… уступает челноку дорогу, однако он включил связь и, стараясь говорить спокойно, произнес:

– Антонио, говорит Мальков, обрати внимание – справа от тебя на траверсе третьего аварийного люка обломок астероида начал движение…

И Суджо тут же откликнулся:

– Понял тебя… Мне трудно держать передвижения этого обломка под контролем, присмотри за ним сам. В случае чего подскажешь!

«А ведь ему действительно будет сложно выполнять маневрирование при заходе на палубу и держать наблюдение за этой глыбой!» – подумал стажер.

Он включил тягу и направил свой кораблик в сторону транспорта. Затем, снова переведя двигатель на холостой ход и продолжая медленно двигаться по инерции, Мальков все свое внимание сосредоточил на наблюдении за поведением движущегося астероида.

А траектория этого небесного тела вырисовывалась весьма странная. Начав свое движение в сторону от приближающегося челнока, каменная глыба постепенно меняла его направление таким образом, что маленький кораблик Суджо становился вроде бы центром круговой орбиты, на которую выходил астероид. Когда челнок, почти полностью затормозив свое движение, оказался практически над взорванным створом причальной палубы, астероид завис прямо над ним не далее чем в трехстах метрах. При этом скорость его движения упала почти до нуля.

Малькову очень не нравились маневры этого странного каменного обломка, однако прямой угрозы челноку Суджо пока не было. Челнок между тем, включив свои магнитные захваты, медленно входил в развороченное пространство причальной палубы. Ответные захваты, установленные под настилом палубы, конечно же, не работали, так что Антонио приходилось с ювелирной точностью подрабатывать вспомогательными двигателями, а потому челнок двигался очень медленно и предельно осторожно. Тем не менее спустя два десятка минут маленький кораблик более чем наполовину вошел внутрь транспорта.

Именно в этот момент обломок астероида снова пришел в движение, и на этот раз оно было стремительным! Триста метров, отделявшие астероид от челнока, каменная глыба прошла меньше чем за минуту. Мальков успел крикнуть в микрофон связи только несколько бессвязных слов: «Антонио, астероид атакует!»

Этого, однако, было достаточно для того, чтобы Суджо попытался увернуться – носовые двигатели челнока толкнули его навстречу рушившейся каменной глыбе, но удар последней был слишком стремительным. Мальков увидел, как огромная скала врезалась в выползавший из створа причальной палубы челнок точно между хвостовыми стабилизаторами, и тот, словно гигантский клин, вошел в корпус транспорта. А затем раздался чудовищный взрыв – топливные резервуары вспомогательных двигателей челнока не выдержали удара и химическое топливо, смешавшись с окислителем, мгновенно превратилось в неуправляемый энергетический вихрь. А вслед за этим сдетонировало и топливо главного привода.

Челнок вместе с его пилотом и штурманом «Северного сияния», ожидавшим внутри причальной палубы, сгорели мгновенно, а корпус транспорта лопнул, не выдержав взрыва, и начал медленно разваливаться надвое!

Ударная волна от взрыва сотрясла весь старый транспорт. Изношенный каркас не выдержал и двойная броня корпуса дала трещины еще в нескольких местах. Если бы на трюмном мастере «Северного сияния» не был надет скафандр высшей космической защиты, ничто не спасло бы его, когда правую стену и потолок коридора, по которому он продвигался в сторону кают-компании, прорезала неширокая рваная трещина и из внутренних помещений корабля начал со свистом выходить воздух. Мгновенно сработала автоматика скафандра, опустив широкое забрало скафандра и открыв затворы воздушных емкостей.

Немножко отстоявшись, Емельянов включил нашлемный фонарь и, подхватив два выроненных контейнера с уложенными в них скафандрами, снова двинулся вперед. Правда, теперь перед ним встала почти неразрешимая задача – каким образом попасть в ту часть корабля, где еще оставалась атмосфера и где, возможно, находились оставшиеся в живых пассажиры.

А вот пассажирам повезло больше. Кают-компания, располагавшаяся практически в середине корабля, совершенно не пострадала, взрывная волна дошла до нее очень ослабленной, и хотя люди почувствовали ее, разрушений она не принесла. Сразу после того как дрожь, потрясшая темное помещение, успокоилась, пани Станислава попыталась еще раз связаться со штурманом «Северного сияния», однако сделать это ей не удалось. На минуту пятеро мужчин и одна женщина, изолированные в кают-компании, ощутили тоску и страх. Это помещение, казавшееся совсем недавно таким уютным и просторным, стало вдруг совершенно чужим, враждебным, тесным и одновременно… пустым. Казалось, если сказать достаточно громко хотя бы одно слово, оно будет метаться между невидимых в темноте стен долго-долго, доводя до истерики и сводя с ума оставшихся в живых людей. И все-таки Станислава нашла в себе мужество заговорить… заговорить громко:

– Станислава Шиминская вызывает трюм-мастера корабля!.. Станислава Шиминская вызывает трюм-мастера корабля!..

После минутной тишины, во время которой в кают-компании стремительно нарастало напряжение, раздался раздраженный, с нотками истерики голос профессора Клота:

– Пани Шиминская, ваши попытки связаться с кем-то из команды наивны!.. Разве вы не понимаете, что нас здесь просто-напросто бросили!..

И вдруг в ответ Станислава зло прошипела:

– Да заткнитесь вы наконец, профессор!.. Дайте дослушать человека!..

И снова в кают-компании воцарилась тишина, но на этот раз она была наполнена тревожной надеждой. Спустя несколько секунд в темноте кают-компании снова раздался голос Станиславы:

– Штурман не может нам ответить, потому что он сейчас на обшивке транспорта. Вызывает челнок. Оказывается, в момент атаки на «Северное сияние» оба челнока были в пространстве и, значит, остались целы. А к нам идет трюм-мастер транспорта Анатолий Васильевич. У него, правда, возникли некоторые сложности, но он считает, что справится с ними. Надо ждать.

– Опять ждать… – заворчал было Клот, но теперь его перебил Иржи Яшек:

– А вы, профессор, можете предложить какой-то иной план действий?

Ответом астрофизику было молчание, и он, подождав несколько секунд, добавил:

– Никакого плана у вас, как мы поняли, нет. Значит, будем следовать совету пани Станиславы.

Ждать им пришлось недолго. Минут через двадцать все услышали тоненький писк включившегося «Эха» и голос Станиславы:

– Да, Анатолий Васильевич, я вас слышу.

И снова наступило молчание. Пятеро мужчин затаили дыхание, боясь помешать переговорам своей коллеги, помешать собственному спасению. Наконец пани Станислава заговорила опять:

– Я все поняла, Анатолий Васильевич, мы выходим!

Затем в руке красавицы гидролога включился фонарик, и яркий узкий луч обежал ждущие сосредоточенные лица мужчин.

– Может быть, кто-то из вас знает дорогу к медицинскому отсеку? – проговорила из темноты пани Станислава. – Трюммастер объяснил мне, как туда можно добраться, но я боюсь заплутать…

– Сначала объясните, пани, зачем нам надо туда идти? – тут же заспорил бывший руководитель экспедиции на Цербере. Однако ответа на свой вопрос он не получил. Вместо этого вперед шагнул Ян Ковач, низенький гляциолог с невыразительным лицом, и, чуть запинаясь, проговорил: