Игорь протянул руку к своему идентификатору, и в этот момент раздался странно высокий голос Эдельмана:

– Господин нуль-навигатор, я не согласен с вашим решением!

Старик поднял удивленный взгляд на своего первого ассистента, и тот, выпрямившись по стойке «смирно» рядом со своей полосой управления, заговорил торопливо, сбиваясь, глотая окончания слов:

– Через тридцать восемь часов наш корабль упадет на звезду… Мы все погибнем… А вы лишаете нас возможности послать родным последнюю весточку, попрощаться с Землей… Вы лишаете почти две тысячи человек достойно подготовиться к смерти… Какие могут быть секреты, запреты, приказы, когда всего в сутках впереди всех нас ждет гибель!.. Как можно быть столь бесчеловечным перед лицом неминуемой смерти?!

На лице нуль-навигатора промелькнуло некое подобие улыбки, а голос его прозвучал чуть устало:

– Артур Исаевич, поступая на службу в Космофлот, вы должны были понимать, что можете погибнуть в любом полете. Или вы рассчитывали, что Пространство никогда не достанет вас за обшивкой звездолета?.. Если этот так, то вы ошибались – «лицо неминуемой смерти» за плечом каждого космолетчика… и за вашим тоже!..

– Это совсем не та смерть, к которой мы все готовы! – сорвавшимся фальцетом воскликнул флаг-навигатор «Одиссея». – Да, мы всегда готовы к гибели, но не такой бесславной, какая предстоит нам! Вы думаете, хоть кто-то поверит, что линкор сгорел в звездном огне по приказу с Земли, что мы погибли по прихоти руководства Земного Содружества, преследующего неизвестную и непонятную нам цель?! Нет, все, всё человечество решит, что причина гибели «Одиссея» в грубой, чудовищной ошибке, допущенной экипажем! Нас! Вы понимаете, нас самих обвинят в нашей собственной гибели и гибели полутора тысяч десантников!!! Мы должны снять с себя это обвинение! Мы должны…

– Прекратите истерику! – резко оборвал его Старик, вставая со своего места. Его голос вдруг обрел прежние стальные нотки. – И хватит твердить о неминуемой смерти! В нашем распоряжении еще тридцать восемь часов и масса возможностей изменить траекторию разгона! И вы, господин Эдельман, как флаг-навигатор должны это хорошо понимать! Или страх совсем помутил ваш разум?! В таком случае мне придется отстранить вас от несения вахты и изолировать в госпитальной палате!

На секунду флаг-навигатор застыл с открытым ртом и выпученными, остекленевшими глазами, а затем, словно утратив все душевные и физические силы, вяло опустился в свое кресло.

Старик обвел взглядом Главный центр управления и громко спросил:

– Еще кто-то хочет подготовиться к смерти?!

И после секундной паузы, наполненной звенящей тишиной, добавил:

– В таком случае, господа офицеры, вернемся к выполнению своих обязанностей!

Снова усевшись перед панелью управления, Старик резким движением повернул к себе поводок микрофона и, включив общекорабельную связь, заговорил обычным, спокойным, чуть глуховатым голосом:

– Внимание всем членам экипажа. В связи с заданной кораблю необычной разгонной траекторией время вахт изменяется. В промежутке между первой и второй фазой ускорения на дежурство заступает вторая вахта. В промежутке между второй и третьей фазами ускорения заступает третья вахта. Третьего ассистента командира, капитана Вихрова, в третьей вахте замещает четвертый ассистент, младший лейтенант Ежов. Между третьей и четвертой фазой ускорения заступает первая вахта. Капитан Вихров включается в состав первой вахты. Первая вахта несет дежурство до конца разгона и осуществляет первый гиперпрыжок.

Отключив общую связь, Старик задумчиво побарабанил пальцами по панели управления и пробормотал себе под нос:

– Вот так…

Затем он поднялся со своего места и шагнул в сторону третьего шлюза, однако вдруг остановился и, повернувшись в сторону своего первого ассистента, проговорил:

– Артур Исаевич, проводите-ка меня…

При этом нуль-навигатор сделал приглашающий жест в сторону выхода из центра управления и добавил, не глядя на Вихрова:

– Игорь Владимирович, подмените флаг-навигатора, раз уж вы все равно здесь…

Эдельман неуверенно поднялся со своего места и оглядел центр управления словно бы в поисках сочувствия, но все офицеры вахты старательно избегали его взгляда. Флаг-навигатор тряхнул головой, как бы подтверждая некую свою мысль, и шагнул следом за командиром, уже открывавшим шлюзовой люк.

Как только командир корабля и его первый ассистент покинули Главный центр управления, Вихров включил свою полосу управления и немедленно вызвал Главный компьютер линкора. На экране возникла обычная девчачья рожица.

«Прошу выдать основные параметры разгонного цикла», – набрал Вихров письменный запрос.

Рожица исчезла и на экране возникла зеленая таблица.

Ускорение 3,2 g время 6 часов 12 минут

Ускорение 0g время 0 часов 52 минуты

Ускорение 6 g время 8 часов 34 минуты

Ускорение 0 g время 1 час 14 минут

Ускорение 12,6 g время 7 часов 16 минут

Ускорение 0 g время 0 часов 44 минуты

Ускорение 15 g время 8 часов 16 минут

Ускорение 0 g время 1 час 26 минут

Ускорение 7 g время 3 часа 26 минут

Ускорение 0 время 18 минут.

Довольно долго капитан изучал и сопоставлял представленные данные, что-то в них тревожило его, словно некая неуловимая несуразность. Мелькнула досадливая мысль, что первой вахте и ему самому из тридцати восьми часов разгона больше двадцати придется дежурить в центре, но он отогнал ее. И тут ему припомнились слова главного штурмана: «Одиссей» отключает планетарные двигатели через тридцать восемь часов разгона всего лишь в тридцати двух миллионах километров от короны А4 Кастора…»

Вихров положил задрожавшие пальцы на клавиатуру панели управления и, подумав несколько секунд, быстро составил задание для Железного Феликса.

Выведенные на экран монитора данные схлопнулись, а вместо них по экрану побежали короткие строчки заданного расчета. Спустя несколько мгновений расчет был закончен и результат выведен в подмигивающей нижней строке:

«Время полета от момента отключения планетарных двигателей до момента вхождения в корону А4 Кастора 50,04 минуты внутрикорабельного времени».

«А в разгонных данных указано, что последнее нулевое ускорение – полет после окончания разгона длится всего 18 минут! – лихорадочно рассуждал Вихров. – И что же происходит с кораблем после этого?!»

Его пальцы непроизвольно поднялись над клавиатурой, но почти сразу он понял, что не знает, как сформулировать вопрос корабельному компу.

В самом деле корабль разгонялся для выхода в гиперпространство и оказывался в непосредственной близости от звезды. В катастрофической близости от звезды! Скорости для перехода в гиперпространство у него не хватает, но и на звезду он упасть не успевает! Но не может же он просто… исчезнуть?! И как можно спросить у корабельного компьютера, куда девается корабль после окончания разгона?! Или можно?!

И тут новая мысль мелькнула в голове капитана. Его пальцы забегали по клавиатуре, вводя новую задачу.

На этот раз Железный Феликс довольно долго раздумывал над ее выполнением, а может быть, просто сопоставлял вопрос с ограничениями, наложенными на информацию по программе «Звездный лабиринт». Вихров с нетерпением и внутренним беспокойством ожидал дальнейших действий компьютера, и наконец по экрану монитора сверху вниз проползла яркая зеленая полоса, стирая выполненное решение, а вслед за ней, только гораздо медленнее, двинулась еще одна точно такая же полоса. Теперь на экран выводилось графическое изображение орбиты, по которой «Одиссей» разгонялся в системе Кастора.

Когда кривая, обозначающая разгонную орбиту, высветилась полностью, в ее начале вспыхнула яркая искорка, и на экране появились все входящие в систему космические объекты. Четыре звезды засияли ровным зеленоватым свечением, и только убитая людьми планета Гвендлана проступила мрачной, черной точкой на мерцающей поверхности экрана. В левом углу изображения появилась крошечная надпись «Шаг экспонирования – 1 час», и Игорь напрягся, не отрывая глаз от экрана.

В углу экрана между тем появилась еще одна коротенькая надпись «1 час». Искра, мерцавшая в начале кривой, чуть сдвинулась по ней, а четыре зеленые и одна черная точки заметно поменяли свое расположение.

После паузы, длившейся пять секунд, надпись в углу экрана сменилась – «2 часа», и пять точек, за которыми напряженно следил Вихров, снова передвинулись. Спустя еще пять секунд изображение на экране снова изменилось.

С каждым пятисекундным отрезком напряжение молодого офицера возрастало! Когда в углу экрана вспыхнула надпись «25 часов», самая яркая точка – А4 Кастора расположилась практически на продолжении кривой, обозначавшей траекторию «Одиссея», и с каждым «часом» стала приближаться к концу этой кривой, словно бы притягивая яркую искорку, скользящую по ней.

Наконец в углу экрана вспыхнуло «38 часов». Искра, перемещавшаяся по кривой, достигла ее окончания, и ярко-зеленая точка, обозначавшая А4 системы Кастора, почти соприкоснулась, но… Но все-таки между искрой на конце линии и зеленовато мерцавшей точкой виднелся крошечный просвет.

«Что будет с кораблем спустя восемнадцать минут?» – вывел Игорь поверх замершего графика.

Картинка мигнула, и Вихров увидел крошечную красную точку, которой приросла разгонная кривая, еще чуть-чуть приблизив «Одиссея» к А4.

«Что будет с кораблем спустя тридцать минут?» – появился на экране следующий вихровский вопрос.

И тут, словно спохватившись, компьютер выбросил на экран яростно пылающую красным надпись «Информация закрыта по нулевому уровню доступа!»

Игорь шумно выдохнул и, расслабившись, откинулся на спинку кресла, а за его спиной неожиданно раздался спокойный голос нуль-навигатора:

– Весьма интересно!.. Получается, что «Одиссей» все-таки не падает на А4!..

Игорь, мгновенно подобравшись в кресле, пожал плечами:

– Непонятно, куда он вообще девается. Скорости для перехода в гиперпространство явно не хватает, а до А4…

Он не договорил… Хотя и так все было ясно.

Старик протянул руку к клавиатуре и, в свою очередь, задал вопрос корабельному компьютеру:

«Каковы температура и мощность излучения в точке окончания разгона корабля?»

Экран мгновенно очистился и спустя несколько секунд на нем появился ответ:

«В зависимости от активности звезды температура в указанной точке колеблется от 5200°С до 6900°С, гамма-излучение – от пятидесяти двух до шестидесяти шести норм, рентгеновское – от семидесяти до восьмидесяти шести норм, поток атомных ядер и субатомных частиц (солнечный ветер) – в двадцать-тридцать два раза превышает солнечный».

Нуль-навигатор и его третий ассистент молча смотрели на экран, и лишь спустя минуту Старик с холодным спокойствием произнес:

– Ну, вот и ответ на все ваши вопросы, господин капитан. При таком уровне гамма-излучения и солнечного ветра магнитная защита линкора будет полностью подавлена и все живое на борту «Одиссея» будет уничтожено в считанные минуты. Видимо, как раз в те восемнадцать минут, которые «Звездный лабиринт» отпускает нам после окончания разгона. Наши генераторы магнитного поля не предназначены для полетов в такой близости от звезд класса А.

Игорь и без слов командира уже понял, что звезда уничтожит экипаж линкора еще до падения корабля на ее поверхность. Более того, он понимал и то, что Старик не сказал: уничтожение «всего живого» на борту линкора начнется задолго до окончания разгона! Он хотел было спросить у Железного Феликса, в какой точке разгонной орбиты звездное излучение преодолеет защиту корабля, но вдруг ему стало все безразлично. В самом деле, какая разница, на сколько минут больше или меньше он проживет, главное – «Одиссей» и его команда обречены на гибель!

Вихров пробежал взглядом по центру управления, отыскивая Эдельмана, ему вдруг стали ясны мотивы выступления флаг-навигатора против приказа командира, но того не было. Полоса первого ассистента нуль-навигатора была выключена. Игорь вспомнил, что Старик увел своего первого ассистента, но сам нуль-навигатор вернулся и сейчас спокойно сидел в командирском кресле, ведя какой-то диалог с корабельным компьютером, а вот Эдельмана не было.

В этот момент правый шлюз центра, коротко всхлипнув, открылся и в центр управления вошли второй ассистент нуль-навигатора Свен Юриксен в сопровождении второго ассистента главного штурмана. Офицеры, видимо, о чем-то оживленно разговаривали, но, переступив порог Главного центра управления, хлопнули ладонь о ладонь и с улыбкой разошлись по своим местам. Юриксен активизировал свою панель управления и, поискав глазами флаг-навигатора, повернулся к Вихрову. Его лицо было совершенно спокойно и только в глазах сквозило некоторое недоумение.

– А где Эдельман, у кого мне вахту принимать?

– У меня, – устало ответил Игорь, – я его заменяю.

«Однако быстро промелькнули эти шесть часов… – удивленно подумал Вихров, выключая свою полосу управления и поднимаясь с места. – Значит, нам осталось тридцать два часа… Или даже меньше!..»

Покинув Главный центр управления, Игорь подумал было забежать в столовую, но с удивлением понял, что, несмотря на шестичасовую вахту, есть ему совершенно не хочется, а хочется ему отправиться в коннект-узел дальней связи и отправить на Землю пару писем… Но это как раз и было запрещено последним приказом командира «Одиссея», с которым он ознакомился «под роспись». Прикинув оставшееся до начала второго цикла ускорения время, капитан решил вернуться к себе.

До своей каюты он добрался не торопясь и, закрыв за собой дверь, немедленно включил личный узел связи. Монитор засветился, но никаких сообщений на нем не содержалось. Вихров некоторое время смотрел в пустой, матово святящийся прямоугольник, словно ожидая, что в нем снова появится грубое лицо профессора Каппа, а затем разделся и улегся в постель. Спустя десять минут он спал!

Нуль-навигатор тоже покинул Главный центр управления, но в отличие от своего третьего ассистента он не собирался отдыхать. Он знал, что заснуть не сможет, хотя, может быть, ему и надо бы было поспать. Однако, даже не заглянув в спальню, командир «Одиссея» уселся за узлом связи и вызвал коннет-узел дальней связи. На экране монитора появилось лицо совсем молодого лейтенанта. Офицер явно был взволнован вызовом командира, но старался держаться спокойно.

– Дежурный по коннект-узлу дальней связи лейтенант Лееман, – излишне громко доложил он. В другое время нуль-навигатор, возможно, улыбнулся бы, теперь же он не обратил внимания на излишнее рвение молодого офицера.

– Лейтенант, я отправлял на Землю запрос…

Нуль-навигатор сделал крошечную паузу, и дежурный связист тотчас уточнил:

– Ваш запрос, господин нуль-навигатор, ушел четыре часа двадцать шесть минут назад!

Старик недовольно поморщился и продолжил:

– Как только ответ с Земли будет получен, прошу немедленно доложить мне!

– Так точно, господин нуль-навигатор! – отчеканил лейтенант, и командиру «Одиссея» на миг показалось, что его подчиненный сидит в своем кресле по стойке «смирно».

Снова поморщившись, Старик отключил связь и развернулся к письменному столу. Его ждала кипа документов, требовавших, чтобы их разобрали, просмотрели и подписали, однако нуль-навигатор медленно отодвинул их на край стола и, выдвинув ящик, достал из него небольшой стереоскопический снимок. Положив небольшую стеклянно поблескивающую пирамидку перед собой, он провел пальцем по одной из ее граней и над столом возникло объемное изображение молодой улыбающейся женщины. Ее светлые волосы относило в сторону легким ветром, глаза лучились весельем, а губы, казалось, чуть шевелились, словно она силилась что-то сказать.

Нуль-навигатор долго вглядывался в это молодое веселое лицо, а затем его губы тоже начали шевелиться, как будто он вступил в разговор с изображенной на снимке женщиной – разговор, не слышный никому, кроме них двоих. Только последнюю фразу Старик произнес вслух едва слышным голосом:

– Ничего… Теперь уже, наверное, скоро…

Он снова провел задрожавшими пальцами по грани пирамидки, и изображение исчезло. Спрятав снимок в ящик стола, нуль-навигатор придвинул к себе отложенные документы и приступил к своей обычной каждодневной работе.

Вихров проспал почти шесть часов и, проснувшись, сразу же посмотрел на экран узла связи. Тот по-прежнему был пуст.

«А на что ты, собственно говоря, надеялся, – мрачно подумал капитан, обращаясь к самому себе, – или ты решил, что виртуальная копия профессора Каппа будет теперь являться к тебе каждые сутки с докладом о проделанной работе?!»

Умывшись и натянув свежий комбинезон, Вихров снова уселся к монитору узла связи и набрал вызов Главного компьютера корабля. На экране высветилась надпись «Готов к диалогу», и Игорь удивился, а затем невольно усмехнулся – он уже привык к появлению на экранах своих мониторов девчачьей рожицы, а тут такое официальное обращение.

«Прошу пояснить, почему разгонный цикл, выполняемый «Одиссеем», состоит из дискретных фаз, разделенных периодами нулевых ускорений?» – сформулировал Игорь свой вопрос, который интересовал его еще во время дежурства. Вопрос этот не касался вроде бы параметров программы «Звездный лабиринт», так что он рассчитывал на точный ответ. И Железный Феликс, немного подумав, вывел этот ответ на дисплей.

«Расчет периодов разгонного цикла произведен с учетом влияния на линкор звездных масс системы. Паузы между циклами наступают тогда, когда разгон корабля осуществляется силами гравитации, создаваемыми входящими в систему звездами. Это позволяет снизить нагрузки на двигатели и обеспечить значительную экономию топлива».

«Интересно, – подумал Вихров, прочитав это пояснение, – а наш главный штурман учитывал этот прирост скорости или просчитывал траекторию только по периодам ускорений?»

Он совсем уже хотел запросить величину скорости корабля на финише разгонной орбиты, но поостерегся нервировать компьютер – данные эти наверняка были закрыты по «нулевому уровню доступа».

Решив, что с него уже хватит этой проклятой разгонной траектории, что пора уже смотреть на эту проблему спокойнее, раз уж сделать все равно ничего нельзя, Игорь решил сменить тему общения.

«Ты и в самом деле не зарегистрировал разговор на моем узле связи перед стартом корабля?» – немного фамильярно и с некоторой насмешкой поинтересовался он, зная, что Железный Феликс весьма самолюбив во всем, что касается его информационных сетей.

Экран неожиданно замигал, а потом на нем проступила надпись, повергшая Игоря в шок!

«Разговор зарегистрирован, но не подлежит разглашению».

С минуту капитан ошарашенно разглядывал это «признание», а затем задал совершенно ненужный вопрос:

«Он что, тоже закрыт по нулевому уровню доступа?!»

И получил на него совершенно неожиданный ответ:

«Нет, этот разговор некому «секретить», просто по окончании этого разговора был поставлен блок на его распространение».

«Кем?!» – немедленно ввел вопрос Вихров, и снова полученный ответ огорошил его:

«Тобой».

Капитан отвалился от клавиатуры на спинку жесткого стула и, открыв рот, уставился на экран дисплея. В голове у него не было ни одной мысли, ни одного хотя бы и самого невероятного соображения, объясняющего такой ответ!

В себя его привела надпись, сменившая на экране монитора последнее короткое слово:

«Второй период разгонного цикла закончен. Пауза 1 час 14 минут».

Игорь чисто машинально отключил узел связи, поднялся со стула и, развернувшись, потянулся к дверному замку. Однако рука его повисла в воздухе. В голову пришла совершенно невероятная мысль:

«А что, если разговаривавший с ним виртуальный профессор Капп совсем… не виртуален? Что, если Homo Super может обходиться без физического тела и существовать в… энергетическом виде?!»

И тут же он оборвал себя насмешкой:

– А еще эти самые Homo Super могут вселяться в компьютерные сети и пожирать мозги слабонервных пользователей!..

Но голос его в конце собственной шутки дрогнул и сорвался до шепота… трагического шепота! Тряхнув головой, Игорь постарался отогнать и панические мысли, и наигранную веселость.

«Пора сделать перерыв и отвлечься от всех исследований, расчетов, домыслов… От всех этих гвендландских проблем. В конце концов сейчас существует только одна проблема – А4, но и о ней должны думать Старик, Борцов и… и все! А я должен сейчас поесть и постараться отдохнуть перед четырнадцатичасовой вахтой!

Он плотно прижал ладонь к сканирующему устройству и, как только дверь распахнулась, шагнул за порог каюты.

Народу в офицерской столовой было немного. Вихров уселся за пустой столик у стены и набрал на подающем устройстве код одного из дежурных обедов. В ожидании заказа он обвел глазами зал. Из команды линкора никого не было, у противоположной стены сидели трое высших офицеров звездного десанта, а в центре зала за двумя сдвинутыми вместе столами расположились десятка полтора лейтенантов – они, похоже, праздновали какое-то событие или чей-то юбилей.

«Неужели всем им осталось жить меньше суток?.. – подумал Вихров с невольной дрожью. – Нет, Старик обязательно что-нибудь придумает!.. Или… виртуальный Отто Капп!..»

В середине вихровского стола открылся небольшой лючок и манипулятор поставил на стол заказанный Игорем обед. Капитан вздохнул и взялся за ложку.

Не успел он доесть первое, как ему на плечо легла рука и знакомый голос воскликнул над самым ухом:

– Ну! Я же говорил, что мы найдем его в столовой!

Вихров обернулся и его губы невольно расплылись в улыбке в ответ на широкую ухмылку капитана Бабичева, стоявшего за его спиной. А позади капитана, как всегда, виднелась подтянутая фигура его заместителя, старшего лейтенанта Строя, и, как всегда, физиономия у старшего лейтенанта было донельзя серьезной.

Игорь указал на свободные места за своим столом и предложил:

– Присаживайтесь, ребята.

Бабичев обошел стол и уселся напротив Вихрова, поставив локти на столешницу. Строй присел сбоку с таким видом, словно он готов немедленно вскочить со своего места.

– Заказывать что-нибудь будете? – спросил у своих друзей Игорь, протягивая Бабичеву карту, но тот отрицательно помотал головой:

– Нет, мы уже обедали… Прямо в ячейках.

А затем, бросив короткий взгляд на Строя, посерьезнел:

– Ты лучше скажи, почему в наших комплексах отключили обзорные экраны?..

– Какие обзорные экраны? – не понял Вихров.

– Он ни разу в наших казармах не был, – самым серьезным тоном пояснил Строй.

– Да?.. – удивился Сергей. – Но ты хотя бы слышал, что во время ускорения корабля десантники находятся в индивидуальных противоперегрузочных ячейках?

– Конечно, – пожал плечами Игорь, – Железный Феликс говорит об этом при каждом старте.

– Так вот, ячейки эти сгруппированы в комплексы по двести пятьдесят штук, мы называем эти комплексы казармами. И как ты думаешь, чем можно заниматься, лежа в противоперегрузочной ячейке по четыре, восемь, иногда по двенадцать часов?

Вихров молчал, потому что вот так сразу не мог придумать какого-либо занятия. А Сергей Бабичев, похоже, и не ожидал ответа на свой вопрос. Он сам ответил:

– Мы или спим, или смотрим на экраны. В общем-то на экран можно вывести все что угодно: фильм, концерт, запись какой-нибудь смешной программы, но по большей части десант предпочитает смотреть на звездное небо. Во время разгона мы обычно включаем передний обзор и смотрим на звезды… Глядя на звезды, думать хорошо… вспоминать!

Сергей помолчал и закончил:

– Так вот, сейчас наши экраны почему-то не показывают звезды. Может быть, ты знаешь почему?

«Я знаю… – быстро подумал Игорь, переводя взгляд с лица Сергея в свою тарелку. – Только вот сказать вам я не могу!»

– Видимо, командир счел необходимым прикрыть сканирующие пространство камеры защитными пластинами, – проговорил он, ковыряя вилкой в остывавшей еде, – возможно, разгон проходит в… э-э-э… запыленном пространстве, а пыль быстро приводит в негодность оптику…

– Да?.. – с некоторым сомнением переспросил Сергей и вдруг согласился: – Может быть… Только за десять лет моей службы в Звездном десанте такое случается впервые!

Вихров поднял на друга глаза и чуть пожал плечами:

– Система Кастора очень… капризна. Разгон здесь – крайне сложная операция.

– Да?.. Может быть… – повторил Бабичев с некоторым сомнением. – Наверное, поэтому и разгон такой странный… Рваный…

Он посмотрел на ручной хронометр и поднялся из-за стола:

– Нам пора, следующее ускорение начнется через двадцать минут. Ты, кстати, тоже не задерживайся, а то…

Сергей не договорил, улыбнулся, махнул рукой и пошел к выходу из столовой, сопровождаемый, словно тенью, своим заместителем.

«Значит, командир отключил обзорные экраны в помещениях Звездного десанта… – подумал Игорь, прихлебывая темную компотную жидкость. – Старик, как всегда, предусмотрителен – если бы наши десантники увидели А4 на подлете, можно было бы ожидать всего чего угодно!»

Он встал из-за стола и медленно пошел к выходу, думая, чем занять оставшиеся до вахты семь часов. И тут, подойдя к раздвижным дверям столовой, он услышал негромкий, но довольно нервный разговор.

– …А я тебе говорю, он знает что-то еще, но не хочет говорить!.. – яростным шепотом доказывал Майк Строй, отбросив свою всегдашнюю невозмутимость.

– А я тебе говорю, что с этим парнем мы были в таких передрягах, что теперь я верю каждому его слову, – с каким-то странным, злобным высокомерием отвечал Бабичев. – Да и с какой стати он стал бы мне врать?! Даже если командир по какой-то причине намеренно отключил нас от пространства, Игорь может и не знать эту причину!

– А я тебе говорю, надо вернуться и спросить его напрямую, что происходит с линкором! – все тем же яростным шепотом настаивал Строй. – Почему разгон состоит из пяти отрезков с перерывами, такого ведь тоже никогда не было, почему наши экраны отключили от пространства – в центре управления экраны наверняка работают, почему командир не объявил, куда направляется линкор?

– Что это ты стал такой нервный? – неожиданно усмехнулся Бабичев. – Раньше тебе было все равно, куда лететь.

Последовала короткая пауза, и Строй снова заговорил, но теперь его шепот был скорее растерянным:

– После того, что мы видели на Гвендлане, поневоле станешь нервным… Вообрази, что ты начал превращаться в одно из тех чудовищ, что мы там встречали… Они мне ночами снятся…

– Обратись к медикам, они тебе мозги поправят – и думать о Гвендлане забудешь! – снова усмехнулся Бабичев.

– А я не хочу забывать Гвендлану, – неожиданно зло ответил Строй, – я хочу помнить эту планету… этих… монстров!.. Хорошо помнить!

Игорь так резко толкнул дверь, что она возмущенно взвизгнула, и шагнул в вестибюль. Бабичев и Строй оглянулись и, увидев выходящего Вихрова, чуть смутились. Однако тот с улыбкой проговорил:

– Хорошо, что вы не ушли. В вашем комплексе найдется одна свободная ячейка? Мне все равно до следующей паузы в разгоне нечего делать, вот вы и познакомили бы меня с житьем Звездного десанта.

– Пошли! – хлопнул его по плечу Сергей. – Найдется для тебя ячейка!

И они двинулись к антигравитационной шахте, ведущей к палубе, занятой Звездным десантом. В середине шагал высокий, худощавый, одетый в темный рабочий комбинезон звездолетчик, а по бокам два коренастых, невысоких крепыша в светлых, слегка мешковатых брюках и куртках. Походка у них тоже была разной – десантники двигались свободно, даже немного расхлябанно, а Вихров собранно, подтянуто.

Палуба Звездного десанта ничем не отличалась от других палуб линкора – те же серой полиольстали стены, те же врезанные в стены двери, напоминавшие своими скругленными углами люки. Только народу в коридоре было больше, похоже, десантники старались использовать время между ускорениями для прогулок.

Бабичев и Строй едва успевали отвечать на приветствия своих товарищей, а на Вихрова десантники поглядывали с удивлением и интересом, видимо, звездолетчик на палубе десанта был гостем редким.

Наконец Сергей остановился около одной из дверей и проговорил:

– Ну, вот и наша «казарма»!..

Он приложил ладонь к идентификационной пластине и дверь скользнула в сторону. Бабичев шагнул внутрь помещения, за ним последовал Игорь.

«Казарма» оказалась довольно большим помещением с высоким потолком и абсолютно голыми серыми стенами. Пол «казармы» имел уклон от центра к стенам. Посередине помещения, почти до самого потолка возвышалась четырехугольная пирамида, от основания которой к стенам тянулись постепенно увеличивающимися рядами противоперегрузочные ячейки, напоминавшие странной формы полукресла, полукойки, с изголовьями, прикрытыми прозрачными колпаками.

Пока Игорь оглядывал открывшееся перед ним пространство, Бабичев наклонился к Строю и что-то быстро прошептал ему на ухо. Тот кивнул и направился по проходу между ячейками в сторону пирамиды. Добравшись до верхнего ряда ячеек, Строй заговорил с двумя десантниками, стоявшими у самой пирамиды. Те, выслушав старшего лейтенанта, посмотрели в сторону Вихрова и Бабичева, кивнули и, спустившись немного ниже, забрались в ячейки четвертого от пирамиды ряда. А Строй помахал рукой, приглашая своего командира и Игоря подняться к нему.

– Ну, вот и нашлась для тебя ячейка, – улыбнулся Сергей, – пошли.

Он пропустил Игоря вперед, и тот двинулся по проходу в сторону стоявшего у пирамиды Строя.

В этот момент раздался короткий, сухой щелчок и зазвучал голос Железного Феликса:

– Внимание, начинается третий этап разгонного ускорения. Корабль стартует по счету ноль без дополнительного предупреждения. Членов экипажа, не занятых на вахте, прошу оставаться в своих помещениях, а Звездный десант занять личные противоперегрузочные ячейки!