— Нет, — отозвался Брейдер, немного смягчив напряженность обстановки. Затем он склонил голову перед Джулией. — Приношу извинения, но мне нужно переодеться. Я не готов к приему гостей.

Джулия кивком головы дала согласие. Глядя в спину удаляющегося мужа, она ощутила невысказанное им осуждение и нарастающее желание оправдаться. Она не приглашала Джеффри и Гарри в гости, но даже если бы и пригласила, то следовало ли ей отчитываться перед Брейдером в своем решении?

Ее мысли прервал Джеффри. Глаза брата таинственно поблескивали, когда он проворчал себе под нос.

— Интересно. Мне говорили, что Брейдер Вульф не из тех, кому можно стать поперек дороги.

Эти слова ранили Джулию.

— Ты что, собираешься стать ему поперек дороги?

Джеффри одарил сестру ленивой улыбкой.

— С какой стати мне делать это, голубка? Несмотря на то, что он не из нашего круга, он все же мой зять. — Он принял из рук Гарри бокал с виски.

— Уж не испытываешь ли ты к нему привязанность, а, Джулия? — поинтересовался Гарри.

Джулия лишь судорожно стиснула зубы. Она не могла позволить себе дерзко возразить брату на его попытку задеть ее гордость.

Не получив ответа, Джеффри принял серьезный вид, отбросив шутливый тон.

— Надеюсь, ты не собираешься заводить от него потомство, голубка? — грубо и развязно не то спросил, не то заявил он.

Бесцеремонность брата шокировала Джулию.

— Да как ты смеешь!..

Джеффри перебил ее и с ледяной невозмутимостью на лице, чеканя каждое слово, продолжил:

— Смею, дорогая, еще как смею! Не забывай, в твоих венах течет кровь Вильгельма Завоевателя. Уж не думаешь ли ты, что тебе удастся освободиться от брака с плебеем, а я не узнаю об этом?

Заявление брата повергло Джулию в неподдельный ужас.

— Освободиться от брака? А кто сказал, что я собираюсь расторгнуть брачные узы?

Джеффри чинно уселся в кресло, вытянув перед собой длинные ноги. Не выпуская из одной руки бокал, согнутым пальцем другой он ловко открыл табакерку, взял щепотку нюхательного табака на ноготь большого пальца и, поднеся к носу, глубоко вздохнул.

— Послушай, Джефф, никак не могу понять, как тебе это удается с табакеркой. Научи меня своему трюку, — попросил Гарри.

Его несвоевременный интерес к банальной выходке брата еще более раздражающе подействовал на натянутые нервы Джулии. Тем не менее она молчала. Не было смысла торопить Джеффри. Он ведь любил заставлять ждать.

Казалось, только вдохнув табак, Джеффри проявил склонность к откровенности. В его глазах появился необычный блеск.

— Джулия, — с подчеркнутой медлительностью произнес наконец он. — Твой муж — торговец. Все ожидают твоего скорого появления в Лондоне. Ни одна живая душа не поверит, что Джулия Маркхем довольствуется жизнью в деревне.

— Но три года тому назад все уже убедились в том, что я смогу удалиться от общества!

Джеффри исподлобья окинул сестру оценивающим взглядом.

— Кое-что изменилось с того времени. Теперь ты замужем за очень богатым человеком. И если даже тебя не примут в лучших домах, то в любом случае тебе найдется место в Лондоне. Там всегда есть место для богатой и красивой женщины.

Джулия почувствовала, как от недобрых предчувствий у нее засосало под ложечкой. Стараясь не выдать свою тревогу, она ровным голосом уточнила:

— Место, Джефф? Ты думаешь, этого достаточно? Или на дату моего возвращения уже сделаны ставки? А может, мои братья решили пуститься на очередное рискованное предприятие?

На лице Джеффри не дрогнул ни один мускул, но Гарри поежился, как от оплеухи.

Желая сгладить реакцию брата, Джеффри сказал:

— Рискованное предприятие? Как интересно ты назвала нашу заботу о тебе! Послушай, Гарри, пожалуй, стоило поучаствовать в пари. Нужно было поспорить о дате, когда наша сестра родит внебрачного ребенка от Вульфа.

Джулия задохнулась от возмущения:

— Я официально замужем. И мой ребенок не будет незаконнорожденным!

Все притворство мгновенно сползло с исказившегося вдруг лица Джеффри. В его глазах горело негодование, когда он заявил:

— Лично я не признаю этого брака! И тебе придется считаться с моим мнением, как только я стану главой семьи. Слушай внимательно, сестричка, и запоминай! Ты ничем не связана с Вульфом и ничем не обязана ему.

— Ты сошел с ума, Джеффри! — выкрикнула испуганно Джулия.

Он зловеще усмехнулся.

— Неужели тебе не хочется стать свободной, дорогая сестра?

Он вновь принял привычный отрешенный вид, от его сухого беспристрастного голоса повеяло холодом.

— Итак, есть несколько способов избавиться от… назовем это неприятностью. Будет жаль, если я доведу тебя до безумия. Хотя должен заметить, мы сможем объявить всем, что это у нас семейная предрасположенность. — Он от души рассмеялся, крайне довольный своим тонким юмором.

Намерения брата по-прежнему оставались для Джулии загадкой.

— Почему ты преследуешь меня, Джефф? Потому что я опозорила доброе имя семьи? Что же ты сделаешь со мной, если я еще запятнаю честь семьи разводом?

Джеффри поднял брови, изображая удивление.

— Бог мой, Джулия, о чем ты говоришь? О разводе не может быть и речи! Если ты разведешься, тебя не примут в светских кругах. Кроме того, ты потеряешь все деньги. Есть более простые способы избавления от этого ужасного брака.

Если бы он ударил ее, она не была бы потрясена и… обижена сильнее, чем в настоящий момент. Неужели весь Лондон расценивает ее брак с Брейдером как позор и несчастье?

Джулия услышала звук шагов мужа, спускавшегося по лестнице. Бросив на братьев кипящий гневом взгляд, она поспешила ему навстречу.

Братья застыли с видом святой невинности, что еще больше встревожило девушку. Они что-то затевали, решила она. Но как только она снова окажется наедине с ними, она непременно скажет, чтобы они не рассчитывали на ее участие!

Брейдер смыл с лица дорожную пыль и переоделся в пиджак бутылочно-зеленого цвета и обтягивающие бедра кожаные брюки, заправленные в высокие ботинки. Всем своим видом он напоминал типичного провинциального жителя и в то же время показался Джулии головокружительно красивым. Рядом с ним ее братья выглядели легкомысленными щеголями.

Присутствие Брейдера придало Джулии мужества. Что могли ее ленивые братья сделать с таким великаном?

Она с радостью приняла предложенную мужем руку. Он посмотрел на нее проницательным взглядом. Это дало повод Джулии предположить, что он слышал недавний разговор. Но выражение его глаз так быстро изменилось, что она подумала, не померещился ли ей тот мимолетный взгляд. Он вежливо пригласил ее пройти к столу.

Джулия выдавила улыбку, мысленно проклиная свою скованность. Расслабься, приказала она себе.

Следуя за супругами к столу, Джеффри преднамеренно шумно вдохнул воздух.

— Ах, узнаю духи Джулии.

Он уселся в кресло и повернулся к зятю.

— Ты, видимо, уже знаешь, что эти духи созданы специально для нее. Они представляют собой сочетание аромата розы и… что там еще, голубка? Не помню точно. Что-то специфическое… je ne sais quoi?[18]

Она подняла глаза от салфетки, которую лакей услужливо положил на ее колени, и перевела взгляд на брата. Джефф ждал ответа. В прошлом они часто играли в эту игру. Много лет тому назад этими словами он давал понять, что нашел подходящую жертву.

Джулия помнила свою роль, но слова застряли у нее в горле. Чтобы Брейдер не почуял неладное, она должна была во что бы то ни стало ответить. В нем, очевидно, уже зародились подозрения. Внешнее спокойствие Брей-дера могло ввести в заблуждение братьев, но не Джулию. Она знала, насколько он чувствителен к малейшим проявлениям лжи. Его изучающий взгляд был таким же реальным и ощутимым, как физическое прикосновение. Брейдер тоже напряженно ждал ответа.

Она неохотно проронила:

— Миндаль.

— Что? Я не расслышал, что ты сказала? — Джеффри вел себя настолько естественно и спокойно, что постороннему наблюдателю могло показаться: идет спонтанный разговор… если бы, правда, Джулия приняла правила игры.

Она, уже громче, повторила:

— Миндальное масло.

Лицо Джеффри осветила ослепительная улыбка.

— Ага, так вот что придает тебе такой аромат, что слюнки текут! — Глянув на Брейдера, он добавил. — Духи — это козырная карта Джулии. До ее появления в лондонском обществе предметом повального увлечения была Арабелла Хэмртон. Арабелла и ее нюхательный табак. Но Джулия быстро затмила Арабеллу и внешностью и, — он многозначительно замолчал, — воспитанием.

Он улыбнулся.

— Она создала духи, духи «Несравненной» Джулии. И весь Лондон упал к ее ногам.

— Все — чистая правда, — подтвердил Гарри, набив рот бараниной. — Модницы даже пытались подкупить парфюмера, чтобы заполучить заветный рецепт приготовления духов. Женщины и мне не давали прохода.

Джеффри аккуратно отрезал кусочек мяса и посмотрел на сестру.

— Но Джулия так и не выдала секрет, правда, голубка?

— Не называй меня так. Терпеть не могу это прозвище!

Джеффри, казалось, не слышал слов сестры и продолжал, обращаясь к Брейдеру.

— Именно тогда она получила титул Элегантной Джулии. Она была так прекрасна, так хорошо воспитана и обладала таким безупречным вкусом! Настоящая леди никогда не нюхает табак и не позорит имя семьи, правда, голуб… Ой, пардон, Джулия?

Джулии прививали гордость за фамильную родословную с момента, когда она начала ходить. И тот факт, что она нашла счастье в браке с Брейдером и хотела иметь от него ребенка, противоречил здравому смыслу аристократки.

Не смей заводить детей от торговца, таков был смысл слов Джеффри. Но те же слова могли сказать и дед, и бабка, и, конечно, мать… и любой человек из прежнего окружения, с которым она поддерживала отношения. Должно быть, бабушка перевернулась в могиле от подобного кощунства внучки, подумала Джулия.

Ее мучило чувство вины, когда она подняла глаза на мужа, пытаясь определить, способен ли он прочесть ее мысли. Лицо Брейдера посуровело и напряглось, глаза зловеще засверкали. Джулия поспешила отвести взгляд.

Вспомнив, что ее вещи уже заполнили шкаф и ящики комода в комнате Брейдера, Джулкя почувствовала приступ тошноты и отвращение к еде. Черт бы побрал Джеффри, подумала она в отчаянии, будь прокляты все Маркхемы.

Ковыряя вилкой в тарелке, она притворилась, что поглощена едой, втайне надеясь, что никто не заметит ее растерянности.

Брейдер заметил.

— Джули, тебе не нравится ужин? — спросил он, бесцеремонно прерывая на полуслове монолог Гарри о ставках на скачках.

Выдавив улыбку, она виновато извинилась.

— Я не очень люблю баранину.

На долю секунды Брейдер задержал на жене испытующий взгляд, затем ответил:

— Я тоже.

— В таком случае не понимаю, зачем ваш повар готовил ее? — вмешался Гарри. Джулия испытала облегчение, избавившись благодаря бестактности брата от вызнающего взгляда мужа.

— Гарри, ты de trop[19], — сухо подметил Джеффри, чем привлек внимание Брейдера. Лицо ни одного из мужчин не выдавало враждебности, но Джулия не сомневалась, что столкновение характеров неминуемо, оно надвигается.

В гостиной нависла гнетущая тишина.

В безмолвном разговоре было сказано больше, чем могла выдержать Джулия. Она нервно положила вилку на тарелку, стук серебра о фарфор эхом отозвался в комнате.

Явно не признавая поражения, Джеффри первым нарушил затянувшуюся паузу и обратился к сестре:

— Джулия, ты сейчас очень напоминаешь трагическую героиню шекспировской пьесы. Можно подумать, что ты собираешься войти в образ Джульетты, верно, Брейдер?

Не сводя глаз с жены, Вульф поприветствовал Джеффри поднятым бокалом и проронил:

— Или Гамлета.

Его колкое замечание попало в цель. Видимо, муж почувствовал ее нерешительность, подумала Джулия. Она горделиво подняла голову: она не обязана отчитываться ни перед Брейдером, ни перед Джеффом.

Решив покончить с фарсом, она грациозно поднялась с места, сухо улыбнулась и тоном, не терпящим возражений, объявила:

— Надеюсь, джентльмены извинят меня. Я покидаю вас и желаю приятной беседы за бокалом вина.

Не дожидаясь, пока они учтиво встанут или ответят, девушка повернулась к ним спиной и быстро вышла из гостиной.

Но куда же идти? Озадаченная, Джулия остановилась у подножия лестницы. Однако, почувствовав любопытные взгляды лакеев, она заставила себя подняться по ступенькам вверх.

Открывая дверь в комнату Брейдера, она не была уверена, что нашла то, что хотела. Медленно поднимая в отчаянии руки, она прошла на середину комнаты. Кулаки судорожно сжались, словно хотели удержать что-то дорогое, ускользающее сквозь пальцы… воспоминания, радость вчерашнего утра.

За окном, стучась в оконные стекла, завывал ветер, а в камине, потрескивая, ярко горел огонь. Джулия подошла к комоду и достала из ящика фланелевую ночную рубашку.

Собравшись позвать Бетти, она удивилась, что маленькая служанка еще не пришла. Фишер, несомненно, сообщил ей, что хозяйка покинула гостиную. Но затем решив, что не хочет никого видеть, девушка начала расстегивать пуговицы на спине платья.

В этот момент дверь в комнату распахнулась настежь. На пороге молча застыл Брейдер. Несколько мгновений, пока Джулия пыталась подавить дрожь, охватившую тело от его ледяного взгляда, показались мучительно долгими.

Наконец Брейдер, подняв бровь, вежливо поинтересовался:

— Тебе нужна помощь, чтобы раздеться?

— Я сейчас позову Бетти.

Он резким движением захлопнул дверь.

— Когда вчера я покидал тебя, служанка была, — он замолчал, затем, подражая Джеффри, добавил: — de trop.

Джулия попыталась выдавить холодную, надменную улыбку и была потрясена, почувствовав, как уголки рта безвольно опускаются вниз. Затем, к ее ужасу, вырвался стон. Она закрыла лицо руками.

— Джулия… — Брейдер шагнул к ней, но она резко отстранилась. Когда его рука коснулась ее плеча, она, как ужаленная, одним прыжком отскочила в сторону.

— Понятно, — его голос приобрел твердость гранита.

Джулия не ответила. Отвернувшись к стене, она уставилась в одну точку, пытаясь вернуть самообладание.

— Чем он тебя держит?

— Ничем. Но он прав. Существуют правила… — Ее голос дрогнул и оборвался. Продолжить — означало бы оскорбить Брейдера. Она несколько минут помолчала, затем, собравшись с духом, повернулась к мужу. — Извини, Брейдер. Но мои братья просто еще раз напомнили мне…

— О твоих эмоциональных обязанностях? Только не говори, что из-за мнения двух эгоистичных аристократов тебя вдруг начало тошнить от моих прикосновений.

Встревоженная Джулия порывисто шагнула к мужу.

— Я ничего подобного не говорила!

— Или они напомнили, насколько ниже тебя я нахожусь на социальной лестнице?

— Брейдер, это не…

— Джулия, ты — сноб, — брезгливо бросил он.

— Я никогда… — выпалила она и тут же осеклась. Оценив себя и свое поведение с точки зрения опыта, накопленного за прошедшие три года, она не могла не согласиться с ним. Но и признать правду было нелегко. Сочувствие, прозвучавшее в голосе Брейдера, задело ее за живое.

Подобно ребенку, разглядывающему новую игрушку, которая не очень нравилась, но которую жалко было бросить, Джулия склонила голову набок.

— Ну хорошо, если я отброшу гордость, составляющую мое единственное наследство, что же у меня тогда останется?

— Только ты сама сможешь ответить на этот вопрос.

Он неторопливыми движениями снял пиджак, жилет и галстук. Блики от огня в камине танцевали на темных прядях волос и высвечивали изгибы его тела. Ни один мужчина не казался Джулии более мужественным, более желанным и… более далеким.

Он сел на постель.

— Достаточно игр, Джулия. Будем откровенны. Вот дверь. Я тебя не держу. — Его лицо напряглось, в глазах засверкали золотистые искорки. — Но если ты решишь остаться, тебе придется принять меня таким, каков я есть. Принять как равного.

Ультиматум мужа потряс Джулию до глубины души.

— Я не давала повода для подозрений, Брейдер.

— С момента появления твоих братьев ты ни разу не улыбнулась мне. Избегаешь моих прикосновений и с трудом выносишь мое присутствие. — Облокотившись рукой на колено, он наклонился вперед. — Готов биться об заклад, что не будь твои вещи уже перенесены в мою комнату, ты бы не стояла сейчас здесь, притворяясь верной женой.

— Но я, действительно, твоя жена, — вспыхнула она. Жар негодования пробежал по ее телу. Способность Брейдера проникать в самые сокровенные уголки ее сознания поразила Джулию. Она в отчаянии сжала кулаки.

— Как просто и легко ты разложил все по полочкам! Хотелось бы мне знать твои мысли. Нет, не то, что ты говоришь, а то, что ты думаешь. Я брожу по Кимбервуду, и надо мной постоянно висит воображаемая шкала ценностей, при помощи которой ты можешь в любой момент оценить каждое мое слово, каждый взгляд, чтобы определить, соответствую ли я твоим изощренным представлениям о чести.

Подперев бока руками, Джулия решительно подошла к мужу, сидевшему на кровати.

— В моих венах течет королевская кровь, — с гордостью напомнила она. — Но ты то и дело опровергаешь мои слова, ставя мою порядочность под сомнение. Ты сам назначил себя моим судьей и обвинителем…

Брейдер вскочил на ноги так быстро, что Джулии пришлось сделать шаг назад.

— Нет смысла читать мне проповедь о голубой крови!

Казалось, он выплюнул слова.

— Каждый из нас имеет свои корни. Англия превратилась в могущественную мировую державу вовсе не благодаря деятельности таких людей, как твои родители и братья. За этими стенами решаются вопросы жизни и смерти, а я должен сидеть здесь и выслушивать разглагольствования Гарри о скачках. Он поглощен азартными играми с такой же страстью, с какой настоящие люди посвящают свои жизни медицине, технике и религии! Он говорит о лошадях так, как другие об идеях бытия и сознания! Единственное, что вы и вам подобные могут достичь, так это вывести новую расу идиотов!

Джулия замерла с открытым ртом.

— Да как ты смеешь!..

— Похоже, один Джеффри поглощен серьезным занятием. Он напоминает крокодила, скрывающегося в мутных водах Нила. Старается использовать каждое слово, чтобы посеять зерно раздора между нами. Конечно, ты не встречала подобных ужасных существ в своей возвышенной жизни, но заверяю, кровь стынет в жилах жертвы под взглядом безжизненных глаз крокодила. — Он склонил голову набок и добавил. — Но даже в глазах кровожадного крокодила больше жизни, чем в глазах Джеффри. И, думаю, его укус так же опасен…

— Он — мой брат и…

— Мои искренние соболезнования по этому поводу, — сухо заявил Брейдер. — И в то же время наилучшие поздравления. Тебе почти удалось убедить меня в том, что ты отличаешься от бесполезных вымогателей, которых ты называешь своей семьей. Джеффри прав: ты — выдающаяся актриса.

Джулия вздрогнула, словно он ударил ее. Воздух вокруг них, казалось, раскалился от напряжения. Девушка попятилась на несколько шагов. Она с трудом проглотила ком, застрявший в горле, прежде чем сумела выговорить.

— Я не притворялась.

Лицо Брейдера исказила гримаса недоверия.

Чувства неуверенности и подавленности снова нахлынули на нее, как в ту ночь перед домом Тернеров.

— Я не притворяюсь, — повторила она. Подняв глаза на мужа, Джулия подыскивала слова, которые смогли бы объяснить сумятицу ее чувств.

— Я ощущаю себя застрявшей меж двух миров. Я уже знаю, какой из них я хочу выбрать. Но другой… — Она печально покачала головой, боясь, что не хватит слов, чтобы выразить наболевшее. — Другой тянет меня назад. Я так и не сумела порвать ниточку, связывающую меня с семьей… Хотя очень желала этого.

Джулии хотелось, чтобы в ее глазах отразились вся боль, страдания и сомнения. Чтобы Брейдер увидел и понял.

— Я хорошо понимаю, что представляет собой моя семья, Брейдер. И знаю, что сама мало чем отличаюсь от них. Но я знаю и то, что могу выбрать другую жизнь. Последние три года я уже жила другой жизнью. Но иногда мне бывает очень тяжело. Что мне делать?

Гнев Брейдера смягчился, руки разжались, тело расслабилось, но слова были по-прежнему суровыми.

— Ты должна сделать окончательный выбор. Завтра твои братья уезжают. Либо ты отправляешься с ними, либо остаешься со мной. Но если ты останешься со мной, ты примешь меня в качестве мужа таким, какой я есть. И никаких двусмысленностей и игр.

Вчера утром Джулия готова была принять его без колебаний, но сейчас она знала себя лучше.

Брейдер был прав. Она действительно чувствовала собственное превосходство над ним. И единственной причиной тому являлась голубая кровь, та самая кровь, которая текла в венах Джеффа, Лайонела, Гарри и бедного, вечно пьяного Джеймса.

Взвешивая в уме все за и против, девушка неосознанно облизала пересохшие губы. Брейдер жадным взглядом проводил движение языка, и на какое-то мгновение Джулия заметила голод в его глазах. Вырвавшееся наружу неудовлетворенное желание Брейдера напомнило ей, что он сделал ей многообещающее предложение.

На ее губах заиграла робкая улыбка.

— Если я останусь, ты по-прежнему будешь судить каждый мой шаг? Боюсь, сэр, что я уже привыкла время от времени быть слишком своенравной. — Она скрестила перед собой руки. — И для того, чтобы измениться, полностью измениться, мне потребуется время.

Брейдер отбросил настороженность и суровость и ласково заметил:

— Джулия, если ты останешься, я сделаю все, что в моих силах, дабы исполнить любую твою прихоть.

Он его слов у Джулии перехватило дыхание. Она с трудом выдавила:

— Почему?

— Что ты хочешь услышать? Ты хочешь, чтобы я вошел в образ придворного льстеца и пропел оду, восхваляющую твою красоту? Разве ты наслушалась еще недостаточно восторженных слов от других мужчин? Или ты хочешь, чтобы я откровенно признал, что твоя внешность тут ни при чем? Или я должен хвалить твой замечательный, такой покладистый характер?

Он широко улыбнулся.

— Моя жизнь пошла кувырком с тех пор, как я согласился заключить эту проклятую сделку с твоим отцом.

— Ты раскаиваешься? — спросила Джулия, с затаенным дыханием ожидая ответа.

— Раскаиваюсь ли? — Улыбка на его лице померкла, брови сдвинулись к переносице. — Я буду искренне сожалеть, если ты сейчас выйдешь за дверь. Я верю, что между нами появилось хорошее, теплое чувство, Джулия. Но решение остается за тобой. Как ты решишь, так и будет. Здесь нет места сожалениям.

— А что, по-твоему, возникло между нами?

Брейдер без обиняков ответил:

— Очень сильное влечение.

Джулия от удивления и разочарования открыла рот.

— И все?

Он исподлобья бросил на жену изучающий взгляд и передернул плечами.

— Джулия, никогда раньше я не хотел ни одну женщину так сильно, как тебя сейчас. Я тридцать шесть часов не мог думать ни о чем другом, кроме как о тебе и об ощущениях, которые испытывал, находясь с тобой в постели. Что касается всего остального? — Он всплеснул руками и прижал их к бедрам. — Браки держатся на взаимопонимании и доверии. Поэтому я смогу дать тебе столько же, сколько ты дашь мне.

Он улыбнулся.

— Ты можешь не поверить мне, но и у нас, у простых людей без громких титулов тоже есть гордость.

— Значит, я должна поступиться своей семейной гордостью, чтобы стать счастливой в браке?

— А ты сможешь?

Действительно, сможешь ли ты, мысленно повторила Джулия вопрос мужа.

В камине с треском, нарушая тишину, вспыхнуло полено. Тиканье часов в холле отмеряло время. Джулия сделала глубокий вдох, собираясь с духом, и… шагнула к Брейдеру.