Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Переговорный процесс - Аватарка Дикобраза

ModernLib.Net / Научная фантастика / Максим Волосатый / Аватарка Дикобраза - Чтение (Ознакомительный отрывок) (Весь текст)
Автор: Максим Волосатый
Жанр: Научная фантастика
Серия: Переговорный процесс

 

 


Максим Волосатый

Аватарка из Созвездия Дикобраза

…ибо люди всегда станут поступать дурно,

если необходимость не принудит их к добру.

Николо Макиавелли

Нормы безопасности

– Таким образом, все объекты, находящиеся на Блазаре, деактивированы, законсервированы и помещены в зоны Исключения. Фильтрационные пояса вокруг них…. Что тебе, Геннадий? – ослепительно седой старик неодобрительно воззрился с высоты все еще немалого, пусть и согбенного годами роста на вскочившего со своего места лохматого веснушчатого мальчишку. Почти прозрачные зеленоватые глаза, смотрящие из-под нависших белых бровей, пробежались по вытянувшейся в струнку невысокой фигурке мальчишки. Тот, как будто только осознав, что именно он сотворил, замер под этим взглядом, всем видом показывая, что он… что? Да, так… ничего.

– Ты хотел что-то сказать? – нахмурился старик.

Нахмуривание, естественно, бодрости Гене не добавило. Мальчишка вымученно улыбнулся, показав две дырки на месте выпавших зубов, и широко распахнул серые глаза, которые ну никак не хотели стоять на одном месте.

– Ты будешь вопрос задавать, или ты просто так, постоять решил на уроке? – судя по голосу, терпением старик не отличался. А, судя по затравленному взгляду лохматого Гены, он это прекрасно знал. Мечущиеся в поисках подсказки глаза, наконец, поняли, что спасение не придет, и решили выдать зачинщика. Замерев на секунду, он метнулись вправо и вниз, а потом вернулись обратно к старику. Улыбка мальчишки стала отчаянной.

Старик проследил взглядом намек, который изо всех сил старался не показать замерший Гена, и столкнулся с еще одной парой глаз. Смотрящих еще более невинно.

– … почему на бутах еще иногда голоса слышны…? – наспех причесанная девчонка с двумя задорными соломенными косичками, торчащими в разные стороны, углом рта шептала подсказку. И тут взгляд старика упал на нее. – Ой.

– Вот именно, что «ой», – сурово насупил седые брови старик. – Так это вы, девушка, хотели что-то узнать?

Девчушка хлопнула светло-голубыми глазами, но, в отличие от вихрастого Гены, почему-то не смутилась ничуть.

– Дедуш…, – она осеклась под взглядом старика. – Игнат Платонович, а почему тогда на бутах иногда голоса слышны, если они мертвые?

– Не на бутах, а на ботах, – поправил ее старик. – И они не мертвые, а просто выключенные. Но так выключенные, чтобы никто и близко не смог ничего с ними сделать.

Он попытался придать своему лицу строгое выражение, но получилось не очень. Задорная улыбка девчонки как будто стирала с него напускную суровость. Класс это почувствовал.

– Так, а почему их не разломать тогда? – браво махнул рукой на глазах обретающий бодрость Гена. – Р-раз, и все, никаких зон. Никаких проблем. Вот вырасту и все эти железяки ка-а-ак, сломаю.

– Сиди, ломальщик, – Игнат Платонович развернулся в сторону раздухарившегося мальчишки. – Не ты их сюда доставил, не тебе и ломать.

– А я, зато, их охранять буду, – Гена не очень логично, зато победно оглядел класс, глядящий на него с откровенной завистью. Все знали, что Генкин отец служил в бригаде Организации Объединенных Миров, патрулирующей периметры зон Исключения. – Как мой папа. Когда вырасту.

Класс благоговейно притих. Служить в бригаде ООМ и пусть изредка, пусть издалека, но видеть загадочные жутковатые аны, спящие вечным сном в зонах, намертво огороженных космоштурмовскими оборонительными барьерами, – это была заветная мечта почти всех мальчишек Блазара. А у Генки (это все знали) точно был шанс стать одним из ООМовцев: его отец был там бо-ольшой шишкой, целый начальник передвижной патрульной группы, во как. Поэтому во всем, что касалось зон, Генка был авторитетом непререкаемым. Правда, не для всех….

– Это когда вырастешь, – пренебрежительно качнулись рядом с ним две задорные косички. – А меня папа обещал завтра с собой на им… им… имспецию взять с собой и Сашкой. И даже показать нам анов. И не издалека.

Томно прищурив глаза, она посмотрела за захваставшегося Генку и чуть высунула язык, более чем доходчиво выказывая свое отношение к происходящему. Убедилась в убийственности аргумента и гордо отвернулась. Класс парализовало. Проникновение в зоны Исключения было немыслимо. Никто и никогда не мог…. Или все-таки мог? Ведь у Соньки-то папа не рядовой все-таки. Контролер-инспектор Организации Объединенных Миров, назначенный сюда с самой Земли…. Неужели? В глазах класса за девчачьими плечами начали разворачиваться огромные белоснежные крылья. Того и гляди вознесется….

Но тут генко-сонькиному состязанию в крутизне пришел скорый и беспощадный конец.

– На инспекцию?! – и без того нахмуренные густые брови старика-учителя сошлись вместе, образовав одну седую полосу, из-под которой недобро сверкнули разъяренные глаза. – Тебя?! Вот я с Тимофеем поговорю. Сколько раз ему было сказано….

– Дедушка! – отчаянно возопила Сонька, осознав, что сболтнула лишнее.

– Не дедушка, а Игнат Платонович, – старик вытянул костлявый палец. – И сядь на место, Софья. Разговор закончен. Зоны Исключения – не игрушки. И это не счастье нам выпало на Блазаре, рядом с диковинками жить, а поставлены мы сюда, чтобы вся галактика могла спать спокойно и знать, что ни один ан больше отсюда в космос никогда не поднимется. Все ясно?

Он обвел взглядом притихший класс.

– Аны – это смерть, – лицо старика окаменело, пошло буграми мышц, превратилось в каменную маску. – И никому и никогда об этом забывать нельзя. А нам – тем более.

Тишина, воцарившаяся в классе, стала невыносимой.

– Кхм, – донеслось вдруг от двери.

Все ученики, как один, повернулись в сторону входной двери, где стоял приземистый, плотный мужчина в форме космоштурма ООМ.

– Вы бы, Игнат Платонович, не пугали бы их так, – улыбнулся мужчина, и подмигнул смотрящим на него ребятам. – А то они по ночам плохо спать будут.

Он хотел добавить еще что-то легкое, успокаивающее, но старик тона не принял.

– Если хоть кто-то, хоть когда-то нарушит правила, принятые для зон, – Игнат Платонович перевел тяжелый взгляд на мужчину, – и аны активируются, то на этой планете уже никто спать не будет. И не мне это тебе, Тимофей, объяснять.

И, не давая мужчине ответить, посмотрел на часы.

– Все, дети, урок окончен. Завтра я жду выученный параграф об информационной безопасности. Особо буду спрашивать о том, почему нельзя использовать передающую и усиливающую аппаратуру вблизи периметров. Все ясно?

Нестройный хор детских голосов согласно загудел, и мальчишки первыми сорвались со своих мест, чтобы поскорее сбежать от занудного Игната Платоновича, который кроме своей техники безопасности ничего и знать не хочет. Подумаешь, запреты. Да они уже по сто раз в периметры фильтрационных поясов совались. И ничего….

– А с тобой, сын, – старик остановил выходящего последним и пропускающего вперед дочку Тимофея, – я хотел поговорить отдельно. Задержись.

Мужчина остановился, вздохнул, и выразительно посмотрел на Соньку, стоящую в коридоре. Та в ответ только забавно тряхнула косичками, пожала плечами и обезоруживающе улыбнулась. Мол, прости, пап, так получилось.

* * *

Сухая ветка, невесть откуда взявшаяся посреди вылизанной полосы отчуждения, предваряющей фильтрационный пояс, хрустнула под ногой Генки. В неподвижной тишине звук получился оглушительным.

– Тихо ты, – развернулись к нему сразу все шестеро больших пацанов. Генка съежился под их взглядами.

Давным-давно заросшая тропинка петляла между невысоких, поросших густой травой холмиков. Семь мальчишеских фигур были тут как на ладони, вздумай хоть кто-нибудь просто посмотреть в их сторону. Но в том-то и дело, что в ближайшие полчаса передвижные патрули ООМ здесь не появятся, а все датчики активности начинались только в широком фильтрационном поясе, да и направлены они были в сторону зоны Исключения, чутко ловя каждое нестандартное движение, которое могло быть расценено как активация анов. Подай они сигнал, и периметр тут же будет накрыт прицелами орбитальных крейсеров, а к месту пробуждения одних их самых опасных явлений галактики уже будут мчаться поднятые по тревоге части Бригады Исключения ООМ, готовые к любому развитию событий.

Отец не так давно показывал Генке короткий фильм, распространяемый только для служебного пользования, о том, как два преступника-контрабандиста, сбежавших из-под следствия, угнали полицейский бот и не придумали ничего лучше, как спрятаться в фильтрационном поясе.

Первыми на них среагировали внешние датчики пояса. Самые последние…. Естественно, посмеивался отец: это со стороны городов край фильтрационного пояса – внешний. А для обеспечения безопасности его датчики – последние. Самые критичные. Говорящие о том, что какой-то объект почти выбрался из ЗИ. «Какой-то»…. Из зоны Исключения!

Тогда Генка в первый раз услышал, что время развертывания бригады ООМ – всего пять минут. Всей бригады. А мобильные пространственные группы, висящие на низких опорных орбитах, рушатся вниз на предельных скоростях за минуту, уже на снижении готовясь открыть огонь по заранее вбитым в автоматы координатам.

Короче, этим дуракам-контрабандистам предупреждения не хватило. И информации – тоже (не местные были). Вместо того чтобы замереть на краю пояса, заглушить намертво двигатели, задрать вверх все конечности и молиться, чтобы за ними приехали как можно быстрее, эти двое ненормальных решили, что зоны Исключения отличное место для таких как они…. И через несколько секунд полета их бота, автоматика подала сигнал, что в зону Исключения входит источник нескольких видов излучения. Уже достаточный для того, чтобы в течение минуты поддерживать жизнедеятельность как минимум одного из анов низшего рода. Несколько десятков минут до дистанционного энергетического контакта….

Генка такое видел только в постановках витранса. Никто даже думать не стал. Небо озарилось вторым закатом, и сверху упали столбы света. Они мгновенно нарыли летящую точку бота…, и когда вновь стало хоть что-то видно, бота больше не было. Ничего не было. Только пятно выжженной травы посреди фильтрационного пояса – и все.


Вот за этот-то рассказ Генку и взяли в компанию больших пацанов. Ну, еще и для того, чтобы если их поймают, он орал громче всех: глядишь, и опознают как одного из детей сотрудников. Глядишь, не всю шкуру снимут. И не сразу….

– Тихо ты, – зашипели на него шесть голосов. – Мелочь пузатая.

– Я не мелочь, – попытался оскорбиться Генка, но ему тут же продемонстрировали несколько кулаков, и он заткнулся.

– Тихо всем, – не оборачиваясь, бросил через плечо идущий первым худенький парнишка. В шестерке он выглядел самым слабым, но, как ни странно, все тут же замолчали и посмотрели на него. Бывают такие: ни мышц, ни кулаков, но почему-то отпетые хулиганы, наводящие ужас на всю округу, по одному его слову готовы броситься в бой, принимая удар на себя. Или наоборот: притихнуть, сесть в уголок и не отсвечивать.

– Почти пришли, – парнишка остановился, огляделся по сторонам, вытягивая цыплячью шею, и показал вокруг себя. – Встали дозором, как договаривались.

Млея от собственной значимости, мальчишки с деловым видом рассыпались вокруг, стараясь занять позиции повыше, чтобы было лучше видно. Каждого внутри щекотал холодок приключения. Еще бы, залезть почти в фильтрационный пояс. Туда, куда всем им (да и не только им) вход был запрещен категорически.

Худенький предводитель тем временем вытащил из заплечного рюкзака три тонких пластины уникомпов, стержни разборного каркаса и клубок проводов. Распутал его и принялся собирать рабочую станцию, один за другим вставляя тонкие лезвия процессоров в собранный переносной каркас. Рядом с ним остались только двое: самый высокий из пришедших пацанов, и самый маленький – Генка.

– Слышь, Сашка, – почтительно наклонился к поглощенному своей работой предводителю высокий. – А вот я всегда хотел спросить: а чего ты всегда с проводами-то возишься? С коммуникатором не проще? Неудобно же.

– Неудобно штаны через голову одевать, – важно отозвался тот, не прекращая работы. Вот он воткнул последний провод и запустил все три уникомпа. – А без проводов нам никак. По лучу информация, считай, общая, кто захочет, тот и возьмет, лишь бы интенсивности сигнала хватило. Пароль для специалистов не преграда. А провода, они экранированные, так что получается замкнутый контур. Никто не поймает. Настоящие прогеры никогда по лучу не работают. Да и не проходит в поясе сигнал, по всему периметру глушилки стоят. Все, Тит, не мешай.

Высокий Тит распрямился и значимо поглядел на ровным счетом ничего не понявшего Генку. И тут же наклонился снова.

– Слышь, Сашок. А если у нас получится, ну, ана этого захомутать? Он, это, с нами пойдет? Или можно его будет здесь оставить?

Вот после этого вопроса щуплый Сашка прервал свое занятие и поднял взгляд на Тита. Он еще ничего не сказал, но тот подался назад, смущенно разводя руками.

– А я что, я ничего….

– Тит, – нахмурился Сашка. – Если какой-нибудь ан хотя бы шевельнется, здесь будет все оомовцы толпой. И мы точно разборами с родителями не отделаемся. Я хочу только посмотреть, а есть ли там вообще хоть кто-нибудь. Ведь не может же столько народу охранять просто дохлые железяки. Чего они так боятся?

Он хотел добавить что-то еще, но не стал, а отвернулся и опять уткнулся в свои уникомпы. Вот они засветились мягким светом, но вместо привычных всей галактике операционных окошек по экранам побежали столбцы цифр. Пальцы Сашки запорхали по клавишам.

– Тит, – осторожно позвал Генка. Он ожидал презрительного «чего тебе?», но тот, как ни странно, отозвался вполне дружелюбно.

– Чего хотел, Генка?

– Я спросить хотел, – Генка понизил голос. – А откуда Сашка все это знает? Ну, как с уникомпами работать?

К его удивлению, Тит снизошел до ответа.

– У него батя тут в информационном обеспечении работает, – пояснил вполголоса он. – Матери нет, умерла давно, а чтобы Сашка без дела не болтался, батя его к уникомпам приучил с мальства. Так что Сашка про них все знает. Он тебе любую постановку витранса и любую игру найдет или сам придумает. Он даже, – Тит убедился, что Сашка его не слышит, – может деньги забирать с чужих счетов.

– Да? – поразился Генка.

– Да, – подтвердил Тит. – Только он этого не делает. Говорит, неинтересно. Да и опасно.

Тут Сашка распрямился и разговор закончился.

– Все, – Сашка победно посмотрел по сторонам. – Не врали. Смотрите, чего нашел. А здесь, оказывается, сетка по лучу все-таки есть. Только это не местная. Это с вовне планеты информационный шум приходит. Волны-то все равно идут по галактике….

Генка присмотрелся, но ничего не понял. По экрану центрального уникомпа непрерывным потоком лились бесконечные столбцы цифр.

– И чево это? – моргнул он.

– Чево-о-о это? – передразнил его Сашка. – Это дух ана, он самый. То, чего искали. Я его вижу. Теперь его взять надо.

– А ты сможешь? – спросил Тит, точно так же, как и Генка ничегошеньки не понимающий в мельтешении одинаковых столбцов.

– Пробовать надо, – Сашка опять нырнул в свои уникомпы. – Только железо у меня слабое. Оомовцы с собой для таких случаев спецсерваки носят, папа, рассказывал, и деглушилки с автономным питанием. А у меня что, – только кряки из галанета. Ну, ничего, попробуем. Что это?

Он вдруг замер на мгновение, а потом начал быстро-быстро стучать по клавиатуре.

– Нет, только не это, как это так?

– Что, Сашка? – подался вперед Тит.

– Ничего не понимаю, – Сашка нахмурился, его речь стала отрывистой, пальцы запорхали по клавишам. – Система показывает, что на комп атака была. … Тут? … Откуда? Кто? …

Быстрый перестук клавиш.

– … А потом все кончилось. Но так не бывает. Запись-то учетная….

– Это не опасно?

– Не знаю, – задумчиво пробормотал Сашка, не отрываясь от экрана. – Только я почему-то вообще не вижу путь входа и выхода. И антивирус не видит. Ничего как будто и не было. И система как будто забывает…. Да где он? И почему пропала сетка по лучу? Куда она делась?

Он с новой силой застучал по клавишам.

Притаившиеся на холмах «дозорные», заметив их разговор, начали по одному спускаться и заглядывать через плечо уже ничего не видящему Сашке. Вскоре все шестеро сгрудились за его спиной, тщетно пытаясь понять смысл его действий. Так продолжалось почти полчаса. До момента появления мобильного патруля. Ну и, естественно, никто его и не заметил….

Глава 1

За широким панорамным окном кружили вечный хоровод сверкающие созвездия. Жилой астероид мчал по своему веками заведенному кругу, обходя мерцающую планету. Внизу, на поверхности, расположенной под сектором «Север», наступала ночь. ?Обыкновенная ночь Изюбра, головной планеты восьмого русского про-слоя рукава Ориона.

Степан Донкат, бывший торговый представитель пан-галактической корпорации «ВМН», бывший (правда, некоторые несознательные все еще считают, что действующий) почти космоштурм, самый настоящий совладелец орбитального бара, заканчивающий сольную карьеру холостяк и просто хороший парень, небрежно развалился в удобном гостевом кресле, наблюдая за ворочающимся неподалеку бесформенным силуэтом.

Силуэт качался в разные стороны, хрипел, рычал и, судя по звукам, даже плевался чем-то. Со стороны выглядело угрожающе, но Степа оставался спокоен: огромный силуэт принадлежал не неизвестному чудовищу, а вполне конкретному человеку, партнеру по бизнесу, Шойсу Декстеру. Тоже кадру с интересной судьбой, правда, несколько более насыщенной, нежели у Донката. Видимо, в силу возраста. Наемник космической пехоты, отчаянный яхт-ботер, тоже «бывший» (на пару со Степой) космоштурм, Декстер осел на Изюбре, открыв бар в окраинном русском про-слое рукава, после того, как в том числе и их со Степой стараниями русский про-слой Изюбра, ведущий к центру галактической спирали, перестал быть окраинным, отдав «титул» новому миру. Прежней метрополии Шойса, Англо-Саксонскому Союзу, по вкусу это не пришлось, и галактический бродяга, равно принадлежащий всем нанимателям, осел в РФМ, Российской Федерации Миров. Благо тут друзья, денег заработал, да и просто жить хорошо. Хотя сейчас, глядя на его «страдания» со стороны, поверить в это было трудно. Но Донкат не волновался. Он Декстера в таком состоянии наблюдал уже давно и сейчас, как раз вполне серьезно рассчитывал, что сакс закончит свои «упражнения». Были, знаете ли, предпосылки….

Он не ошибся. Силуэт вдруг издал радостный рев, воздел руки, и со всей силы влупил ими по столешнице перед собой. Та в ответ только жалобно хрустнула. Степа сел попрямее. Ну, наконец-то. Силуэт перед ним снял «голову», оказавшуюся шлемом скафандра, и повернулся.


– А привет, ты уже здесь? – прохрипел Декстер, возясь с какими-то контактами на горле.

– Уже минут сорок, как здесь, – сообщил Степа. – Как игралось?

– Обидно, – сакс протянул руку назад, выпустив из игрового пистолета громкую очередь в экран, и откинулся на стуле. – Всего месяц, и все. Кончилось. Последний уровень. Так не честно.

Степа только ухмыльнулся в ответ, глядя на раздосадованного здоровяка. Сам он задохликом не выглядел, но на фоне огромного (не толстого, но здорового) сакса все же несколько терялся.

– Ну, кому нечестно, а кому и манна небесная, ты достал уже со своей игрушкой.

И вправду, видеть бывшего наемника космической пехоты одного из самых мощных государств обитаемой части галактики, полностью поглощенным обыкновенной уникомповской игрушкой (пусть и продвинутой, но все же игрушкой) было странно и непривычно.

Полтора месяца назад Декстер совершенно случайно вживую соприкоснулся на какой-то выставке с индустрией виртуальных развлечений и … пропал. Широко разрекламированная по всей галактике игрушка-стрелялка «Реванш Несдающихся 4» проглотила его целиком.

Шойс тут же накупил себе всех самых последних обвесок в виде игрового скафандра, мышечных стимуляторов и тому подобной требухи, и с тех пор его мало кто видел в мире трезво мыслящих существ.

Дальше – больше. Пришествие Декстера в мир виртуала одной игрушкой не ограничилось. За две недели разорвав в клочья всех имперских завоевателей в «Реванше», Шойс тут же подсел на одну из самых неоднозначных игр галактики – «Парад монстров». Действие в составе группы и в одиночку, разделенные пространства и четырехмерная графика, наращивание виртуальных конечностей и реальные ощущения от полученных ран. Горечь потерь и восторг победы.

Что еще надо отставному космическому пехотинцу? Месяц войны, и – пожалуйста: счастье есть. Победа. Вот только Степа даже вздохнуть не успел, как….

– Слушай, – Декстер крутанулся на игровом кресле. – А бывает же, наверное, что в играх не только с автоматом рубишься, а?

Он с надеждой посмотрел на Степу и у того по спине вдруг пробежал холодок.

– Представляешь, вот было бы здорово, если бы в игре можно было бы воевать против таких же людей. Ведь должен же был кто-то до такого додуматься и сделать такую штуку. Красота….

– Шойс, – откашлялся Степа, стараясь, чтобы голос не дрожал и звучал как можно безразличнее. – Давным-давно были такие игры, но от них быстро отказались. Неинтересно. Ну, сам посуди, кто захочет делить свой игровой мир с кем-то еще?

– Ну, не знаю, – протянул Декстер. – Я бы, может, и попробовал. А что, может и прокатить, кстати….

– Шойс, – голос Донката зазвенел. – Нам с тобой еще второй бар открывать. Вы с Элечкой детей хотите, Соловей приехать должен скоро. Дел куча…. Шойс, поверь мне, нет таких игр. Нет, и не будет никогда. Запомни.

– Да? – с сомнением посмотрел на него сакс. – Ну, ладно. Хотя, я проверю….

– Элечка знает, что ты всех победил? – напомнил Степа.

– Точно, – воодушевился Декстер, послушно клюнув на привычный крючок. – Надо ей сказать. Порадуется.

– Угу, – поджал губы Донкат. – Если не выгонит тебя окончательно.

– Не, – расплылся в улыбке сакс. – Не выгонит. Она меня любит.

– Любила, – поправил его Степа. – Месяц назад. Когда ты пообещал «еще чуть-чуть, и все».

– Ты думаешь? – нахмурился Декстер.

– Еще как, – закивал Степа. – Ты завязывай с игрушками. Лучше проверь, что у тебя в «Вакууме».

– Точно, – Шойс, как большой медведь начал выбираться из игрового кресла. – Надо посмотреть наших.

Галактическая социальная сеть «Вакуум» была еще одной «игрушкой», на которую Шойс Декстер запал всеми силами своей увлекающейся души. Вообще-то капитан-коммандер наемников «Лунной Дороги», самого известного диверсионного подразделения Сакс-Союза, особой впечатлительностью не страдал, не по должности. Но иногда жесткая броня прожженного вояки давала трещины, из которых проглядывал неуемный мальчишка, донельзя странно смотрящийся на обветренном монголоидном лице Декстера, обильно украшенном разного рода пирсингом. Собственно, таких трещин Степа мог назвать всего три: общественное признание, боты и женщины. Вернее, Женщина. Элечка, Эльвира Семеновна Ассендорф, чопорная красавица, знакомая Степе еще по прежней работе в «ВМН». И вот ради этих трещин, особенно последней, Шойс был готов на многое, если не на все.

Но в последнее время к немногочисленным слабостям Шойса добавилась еще одна: мир виртуала. И если с игрушками был шанс, что Декстер наестся, то виртуально-социальная зараза под названием «Вакуум», похоже, имела все шансы надолго остаться в числе приоритетов сакса. Степа, который, собственно, и пытался представить «Вакуум» как альтернативу уникомповским играм, слишком поздно понял, какую засаду он себе готовит, но поделать уже ничего не мог. Шойс схватился за новую идею и тут же развил более чем бурную деятельность. Тщетно Донкат предупреждал его, что по всем психологическим выкладкам современный человек может поддерживать активный постоянный контакт не более чем с двумя сотнями индивидуумов. Шойс Декстер оказался уникумом. В течение первых же двух недель он набрал себе в ближний круг пятьсот человек, останавливаться не собирался, и еще жаловался, что не всех своих старых корешей нашел….

Что интересно, он умудрялся со всеми полноценно общаться. Помимо этого находя время для «Парада Монстров», управления баром и Элечки (хотя тут Степа, понятно, свечку не держал). Почта Декстеровского уникомпа уже разрывалась от количества валящихся почти каждую минуту сообщений, и Степа, который этой заразой переболел еще в юношестве, только снисходительно хмыкал, глядя, как Декстер пытается запихнуть в гала-трафик полный видеоролик со Дня Планеты, где Шойс на своем боте участвовал в торжественном параде. Но все же «Вакуум» забирал гораздо меньше времени, чем игры, поэтому Донкат пока с ним мирился. Тем более что иногда Шойс вытаскивал оттуда достаточно интересные идеи, пригождающиеся в бизнесе.

– Ха, злодеи, – оживился сакс, запустив программу и оценив количество пришедших писем. – Помнят еще Шойса Декстера.

– Тебя забудешь, – вздохнул Степа в широченную спину сакса, закрывающую собой экран на стене. Сам здоровенный, Декстер и вещи любил внушительные. Если кресло – так чтобы заряд из плазменника выдерживало. Если бот – так для поверхностного десантирования в составе штурм-группы. Вот и сигнал уникомпа Шойс предпочел не пускать на стеновое покрытие, как это было принято в домах, подобных этому, а выводить на огромный экран. Само полотно экрана, вмонтированное в стену, размерами больше напоминало еще одно панорамное окно дома на астероиде с той разницей, что показывало оно не только звезды.

Декстер, уткнувшийся в экран, забурчал что-то нечленораздельное, наговаривая ответные сообщения, а Степа откинулся на спинку кресла и потянулся за бутылкой своего любимого пива «Цефей VV». Полчаса у него было точно. Вот уж верно, пошли космоштурма за бутылкой – никогда одну не принесет.

Пить одному было скучно, и Степа решил развлечься:

– Шойс, – Донкат вывернул голову назад. – А почему ты себе экран поставил? По стене не лучше бы было пустить изображение?

Покрытие стен позволяло любому выведенному сигналу, хоть с уникомпа хоть с витранса, хоть с ком-центра, перемещаться вместе с хозяином по дому. Удобно. И эффект живого общения создается. Сам Степа, например, только так и разговаривал по гала-связи.

– А? – Декстер на секунду замер, выходя из своего «вакуумного» транса. – А, не, не буду. Я сначала так и сделал. Вроде, ничего получилось. До тех пор, пока я как-то раз под пивом не заснул и забыл выключить витранс. А по нему как раз шли «Звери Балджа». Помнишь их?

– Ага, – не так давно гремевший по галактике боевик-ужастик забыть было трудно. Снятый необычно, как будто глазами главного героя, он поражал количеством эффектов присутствия зрителя на экране. – Это там, где весь фильм как будто ты бегаешь от монстров, а они за тобой? И когда каждую секунду за твоей спиной кто-то дышит?

– Угу, – кивнул сакс. – Так вот, проснулся, соображаю плохо, а на меня из темноты, ночь ведь уже, кто-то лезет и зубами щелкает. Представляешь, да?

– Угу, – фыркнул Донкат, как будто воочию увидев эту картину. – Дом-то не разгерметизировал?

– Нет, к счастью, – свернул белозубой улыбкой Декстер. – Но очень хотелось, поверь. Я по бедру за плазменником – хлоп, а там ничего. А эта зверюга-то все ближе и ближе. Я по другому бедру, за импульсником – хлоп. Спросонья, да с пива ничего не соображаю. А слева тоже ничего. Нет импульсника. Что делать? Морда-то уже, вот она, рядом. Я от нее, она – за мной. Я бегом. А система-то настроена на сопровождение по дому….

Степа расхохотался, расплескав свое пиво. Декстер поддержал его мощным коротким рыком.

– Короче, не поверишь, минут пять я по дому бегал, – отсмеявшись, закончил он, – пытался спрятаться, и искал, куда я убээс с оружием дел. Не нашел, кстати. Так что с тех пор, я больше по стенам ничего не пускаю. А то вдруг еще чего-нибудь привидится….

– Ладно, охотник, – Донкат оттер пиво со штанов. – Ты когда закончишь со своим «Вакуумом» возиться? Сил уже нет тебя ждать. Это ведь зараза натуральная, она у тебя жизнь отбирает, неужели не понимаешь?

– А вот не скажи, – поднял толстый палец Декстер. – Там тоже жизнь. И еще какая. Ты знаешь, сколько я народа потерянного нашел? Там столько наших….

Сакс оживился, а Степа, наоборот, взгрустнул. Декстер и так был не дурак поведать о свершениях во времена давно минувшие, ну, когда и звезды были ярче, и штурм-крейсеры мощнее. А после обретения боевых товарищей, его и вовсе было не остановить.

– Шойс, без меня, – Донкат остановил разогнавшегося сакса движением руки. Он уже пожалел, что отвлек Декстера от виртуального общения с однополчанами. – Давай ты все закончишь, а потом мы все обсудим. А то, если помнишь, у нас сегодня еще дела есть.

– Ага, – на удивление, Декстер сегодня не стал грузить его никакими воспоминаниями, а покладисто повернулся и опять забубнил что-то в экран.

Правда, надо отдать ему должное, в этот раз он управился быстрее обычного. Степа только и успел допить бутылку, как Шойс удовлетворенно крякнул и хлопнул рукой по экрану уникомпа, заканчивая сеанс.

– Все, закончил, – он повернулся к Донкату. – Теперь я тебя слушаю. Считай, что я одно большое ухо.

– Слушай ты, большое ухо, – после пива захотелось покурить, и Степа полез за сигаретой. – Это я тебя должен слушать, а не ты меня. Помнишь, что у нас сегодня?

– А? – умно переспросил Декстер, по лицу которого было отчетливо понятно, что если он что-то и помнит, то никак не про сегодняшний вечер.

– Только не говори мне, что ты пригласил толпу народа в бар просто так, полюбоваться Изюбром, – закатил глаза Степа. – Генеральная репетиция сегодня, не помнишь?

– О! – взгляд Шойса приобрел осмысленное выражение, которое на глазах становилось отчаянным. – А сколько времени?

Он завертел головой в поисках часов. Как назло, ничего не попадалось.

– Не переживай, – махнул рукой Степа. – Я тут для чего, по-твоему? Стал бы я с тобой болтать попусту, если бы у нас времени не было. Минут сорок до старта у нас еще есть.

Он поставил на стол, массивный и огромный, как и все в доме Декстера, пустую бутылку и добавил.

– Как раз по чашке кофе успеем.

– Кофе после пива? – недоверчиво скривился Декстер.

– Нормально, – успокоил его Донкат. – Наливай, давай, жертва социальных сетей. А заодно расскажешь, чего новенького выковырял из «Вакуума».

– Кофе нам, – возвестил, задрав голову Декстер.

Со стороны могло показаться, что у сакса окончательно поехала крыша, но это если не знать, что Декстер не так давно поставил себе самую последнюю версию «вэмээновской» «Домосферы», программы «умного дома», берущей на себя все возможные и невозможные функции по уходу за большим сараем, в который Шойс периодически превращал свой особняк, расположенный в одном из самых фешенебельных секторов орбиты Изюбра. У Донката дом хотя и располагался тоже на астероиде, но все же был несколько поменьше и расположен с другом секторе. Однако, «Домосфера» тоже имелась. Правда не такая новая и с некоторыми недочетами в виде заблокированных функций, но все же «Домосфера».

И дом и «Домосфера» остались у него с тех не таких уж и давних пор, как он трудился в корпорации «ВМН» на скромной должности торгового представителя по ключевым клиентам. Тогда денег на шикарную жизнь не было а счастья хотелось. Вот и прикупил себе Степа дом на астероидном поселке в кредит, а «Домосферу» взял со склада, бракованную. Знакомые ребята из техдепартамента ее почистили, что было не починить, заблокировали, и в итоге Донкату досталась вполне себе приличная система, которая до сих пор более чем замечательно справлялась со всеми хозяйственными функциями.

Сейчас-то уже можно было бы и обновить, что дом, что систему, но все как-то руки не доходили.

– Кофе нам, – возвестил, задрав голову Декстер.

Справа раздалось легкое шуршание, возвещающее о прибытии сервировочного столика, и с потолка неожиданно поинтересовались:

– Кофе здесь будешь или в столовую пойдешь?

Если бы Степа сейчас глотал бы пиво, как пить дать, подавился бы. Он вытаращил глаза, в немом изумлении глядя на ухмыляющегося сакса.

– Что это, Шойс, – выдавил он себя, наконец. – Кто это?

Вопрос праздным не был. До сих пор голос мажордома у Декстера больше напоминал боцмана, отдающего приказы по системе корабельной громкой связи на штурм-крейсерах. Степа как-то раз, заночевав у Декстера после гулянки, имел неосторожность попросить разбудить себя пораньше. Утром он проклял и себя и Декстера и будильник, подпрыгнув от почти сержантского рева, приказывающего ему немедленно «Встать, солдат! Бегом в туалет, отправлять естественные надобности!». Как этот же будильник поднимал с кровати утром самого Декстера, а тем более Элечку, Степа даже представлять не хотел. А Шойс только потешался, глядя на все это безобразие.

Но теперь это все осталось в прошлом. Голос, который спрашивал про кофе, был… даже непонятно каким. Уже не мужской, но еще и не женский. Тонкий, почти сварливый, интонациями напоминающий недовольную жизнью тещу, он настолько не вязался с монументальным спокойствием дома Декстера и с самим ухмыляющимся саксом, что впору было подумать плохое.

– Кто это, Шойс? – Степа перевел взгляд на потешающегося хозяина.

– Нравится, да? – расплылся в улыбке тот.

– Нет, – помотал головой Донкат. – Не нравится.

– То-то, – удовлетворился Шойс, как будто Степа всю свою жизнь доказывал обратное. – Не узнаешь? Хотя, как ты его узнаешь, ты же у нас не космоштурм. На штурм-крейсерах не жил в казарменных блоках.

– И очень этим счастлив, – заверил его Донкат. – А причем тут «космоштурм»? У вас в космической пехоте у каждого солдата личная «Домосфера» стоит?

– Нет, не «Домосфера», но что-то вроде, – качнул головой сакс и опять задрал голову. – В столовой сооруди. Сейчас придем.

– Принесу, – сварливо отозвался голос и сбоку опять зашуршал сервировочный столик, укатывающийся в другую комнату.

– Это денщик, – сообщил Декстер, возвращаясь к разговору.

– Кто? – не понял Донкат.

– «Денщик», – пояснил сакс. – Личная бытовая программа на штурм-крейсерах, которая полагается каждому космоштурму. Проверка зарядки огневых батарей, контроль наполняемости воздушных баллонов наших любимых универсальных бронескафандров, то бишь убээсов, своевременная замена комплектов белья, восполнение сухого пайка, напоминалки про построения и все такое прочее. Помощник, короче.

– Хороший помощник, – Степа посмотрел на потолок. – С таким помощником мешатели без надобности. А чего он злой такой? Повежливее нельзя разговаривать? И вообще, откуда он взялся?

– Он не злой, – вступился за своего нового «мажордома» Декстер. – Он вредный. Его специально профессора по психологии из Сакс-Союза таким сделали, чтобы не расслаблялись бойцы в космической пехоте. Я, кстати, смеялся, когда узнал, что такая же точно штука есть в космоштурме РФМ. А когда ее услышал, вообще чуть не помер со смеху. Не поверишь, что там, что там: голос и интонации – один в один.

– Поверю, – скривился Степа. – Все вы во главе с Соловьем слегка того…. Хорошо еще, что меня в космоштурм не понесло.

– Тебя зато в ФАФ принесло, – передразнил его Декстер. – Не забыл свою должность?

– Я внештатный, – напомнил Степа. – И строем не хожу.

– Напрасно, кстати, – укорил его сакс. – Иногда очень, знаешь ли, помогает. Против тараканов в голове.

Этот разговор про непринадлежность к космоштурму и пацифистские воззрения Донката продолжался уже не первый год. Еще с того самого момента, как Сергей Петрович Соловей, тогда якобы «космоштурм в отставке», а ныне начальник техдепартамента Федерального Агентства Российской Федерации Миров по исследованию проблем Фотосферы (сокращенно ФАФ) выдернул Степана Донката из привычного теплого корпоративного мирка и отправил на Бойджер, тогда еще пребывавший в статусе одного из миров независимого Авангарда. Прихватив с собой (наверное, чтобы нескучно было, – ничем другим не объяснить) Декстера, державшего на Марции (головной планете слоя Сакс-Союза) яхт-клуб, Соловей вытряхнул их на Бойджер в компании одного известного по всей галактике профессора и его очаровательной ассистентки Селены Дмитриевны Коваль. Которая, кстати, ныне (после всех событий) пребывала в почти официальном статусе невесты господина Донката.

Правда, именно сейчас она была недоступна по причине экспедиции все с тем же профессором. Но Степа надеялся в скором времени это исправить. Причем, навсегда.

Тогда, на Бойджере, Соловей резко превратился в полковника Птаха, открестился от профессора с ассистенткой, и предоставил Степе с Декстером кувыркаться самим, занявшись своими секретными делами. Итогом их совместных кувырканий стало вхождение Бойджера в состав РФМ, ни много ни мало. А также дружба с Декстером, открытие одного из самых известных ночных клубов Изюбра и прочее-прочее. Но это в прошлом. А сейчас у них генеральная репетиция на носу….

– Ты не рассказал, откуда у тебя эта пакость, – напомнил Степа по «Денщика».

– Это не пакость, – насупился сакс. – Это мое прошлое.

– Грустное у тебя прошлое, – вздохнул Степа. – Но все равно, откуда оно взялось?

– А это Элечка, – гордо сообщил Декстер, как будто рассказывая об очередной медали. – Она постаралась. Чтобы, говорит, меня обратно к нормальной жизни вернуть. Так сказать, к корням.

– Довел человека, – укоризненно попенял Шойсу Донкат.

– Нет, правда, она так и сказала, – сакс поднялся и поманил за собой Степу. – Пошли, уже все готово.

Они поднялись и перешли в огромную столовую, где на длиннющем столе дымились две кружки с кофе. Вот тут Степины вкусы полностью совпадали со вкусами Шойса, оба любили пить кофе из больших кружек. Чтобы надолго хватало.

– Так вот, – Декстер с хлюпаньем пригубил горяченный напиток и полез за своей сигаретой. – «Денщика» мне Элечка лично поставила, – гордо сообщил он, прикуривая. – Представляешь, сама нашла где-то и поставила. Втихую. Я чуть натурально не обделался, когда мне в ответ на просьбу принести пива с потолка сообщили: «жопу подними и сам сходи». Да еще голосом моей молодости. Прикинь?

Донкат прикинул и чуть не расплескал от смеха кофе.

– И что ты Элечке на это сказал? – ехидно поинтересовался он.

– Я? – сакс грозно сдвинул на переносице смоляные брови. – Я ей, знаешь, что сказал, знаешь…?

Он не выдержал драматизма и расплылся в улыбке.

– Я ей сказал: «Любимая, спасибо тебе за то, что напомнила мне о днях моей юности. А когда мне можно будет повзрослеть? Снова».

– И что? – Степе стало до ужаса любопытно.

– Настоящая женщина, – гордо возвестил сакс. – Она сказала: «всех своих монстров победишь, тогда и выключишь». Так-то.

– Да уж, – Степа спрятал ухмылку. – И что, вот ты победил – теперь будешь перенастраивать?

– О нет, – неожиданно хищно оскалился Декстер. – Теперь я к нему уже привык. Он уже как родной. Я теперь с ним жить буду. А Эльвира Семеновна, если захочет от него избавиться, должна будет очень постараться мне приятное сделать.

Он скабрезно ухмыльнулся.

– Жуткий человек, – цокнул языком Донкат.

– Коспех, – рубанул воздух кулаком Декстер.

– Космоштурм, – поправил его Степа. – Мы в РФМ.

– Неважно.

– Ладно, пес космоса, – Донкат поставил на стол недопитую чашку и посмотрел на часы. – Вот теперь нам и вправду пора. Пошли. На ходу дорасскажешь.


Декстер специально не стал усиливать звукоизоляцию своего бота, чтобы чувствовать мощь двигателей. Иногда это мешало, иногда – нет. Сейчас, например, это было здорово. Широченный «Тарантул» Декстера, на котором вполне могло сбрасываться на поверхность какое-нибудь штурм-подразделение, утробно урча, пожирал сотни километров орбитального пространства без видимого напряжения. Шойс вел бот в обход перенасыщенных в это время трафик-каналов, заявившись в транспортной системе, как экстра-пользователь. Услуга эта была жутко дорогая, но зато позволяла избегать традиционных орбитальных пробок. Услужливый автомат (еще бы, за такие деньги) вел «Тарантул» по чистому пространству, плавно огибая огромные рукава трафик-каналов, по которым текла непрерывная вечерняя река возвращающихся с поверхности ботов. Изредка мимо них проскакивали такие же счастливчики, предпочитающие тратить огромные деньги, но не течь в общем медленном потоке, где каждую минуту автоматы слежения могут оттормозить тебя и предложить повисеть немного, пока ключевые развязки не освободятся. Но основная масса провожала массивный бот кровожадными взглядами. Степа их понимал. Не так уж и давно он сам стоял в таких же пробках и с завистью наблюдал за счастливчиками, которые могут позволить себе чистый космос.

– Десять минут до парковки, – мягко сообщил автомат, предлагая перейти на ручное управление. Степа поднял угол рта. До бота, судя по всему, карающая длань Эльвиры Семеновны пока не дотягивалась – голос был мягок и приятен. Никаких тебе пожеланий типа «руль взял, и вперед, солдат».

– Ручное управление, – сообщил Декстер, берясь за штурвал.

– Принято, – согласился автомат.

Бот мягко вздрогнул и начал набирать скорость. Вообще-то перед прибытием скорость полагалось сбрасывать, но Шойс придерживался нетрадиционных взглядов на вождение пространственных аппаратов.

– Ого, – присвистнул он, углядев впереди скопление ботов.

Орбитальный бар «Мамкин валик», названный в честь фирменной прически космических пехотинцев Сакс-Союза и в нормальной жизни не страдал отсутствием посетителей, скорее наоборот. Но сегодня тут творилось что-то несуразное. Длиннющая штанга бот-паркинга, безумно дорогое приобретение Декстера, призванное облегчить непростой процесс орбитальной парковки, всегда справлялась со своими функциями. Принимая бот посетителя, она отправляла его в специальный ангар, смонтированный тут же, выдавая хозяину идентификационный ключ. По выходу через двери ключ активировался, и к моменту подхода к посадочной площадке, бот подавался обратно в автоматическом режиме. И всегда мест хватало. Но не сегодня.

– Степа, это что, правда, я всех наприглашал? – неверяще повернулся к Донкату сакс. – Я лично?

– Не уверен, – Степа всмотрелся в облепленную ботами парк-штангу. – Помимо тебя право голоса было у меня и Элечки. – Так что тут еще и наши гости есть.

– И то радует, – облегченно выдохнул сакс. – А то я уже испугался.

– А теперь не боишься? – поддел его Степа.

– А теперь я знаю, где искать крайних – парировал Декстер. – Я приглашал гостей по количеству свободных мест, поэтому свободных билетов не должно было быть. И если вы кого-то пригласили сами, им придется стоять.

– Это ты теперь меньше есть будешь, – припомнил Степа древний анекдот. – Тут, похоже, работает принцип «кто первый встал, того первым и убили». Посмотри на те боты, они же прямо к штанге пристыкованы, это же нарушение техники безопасности. Убью Равазова.

– Этим можно, – Декстер разглядел боты, на которые указывал Донкат. – Ты присмотрись. Это же администрация слоя.

– Что? Сам губернатор пожаловал? – не поверил Степа.

– Что ты, – сакс начал вести бот по дуге снижения, целясь в неприметную площадку ниже и левее парк-штанги. – Губернатор, если и приедет, то на премьеру. В конце концов, он сам бывший космоштурм. А это кто-то из оценщиков. Посмотрят, потом ему расскажут, стоит ли вообще сюда идти. Да и вообще, я только критиков с оценщиками и приглашал. А ты что, нет?

Донкат замялся.

– Да ты знаешь, – он откашлялся. – Вообще-то, нет.

– Ну ты даешь, – возмутился Декстер. – Я приглашаю самую известную тематическую группу про-сектора галактики, готовлю народ к зрелищу, устраиваю дикую шумиху, а ты не оставляешь мест для критиков, которые будут к нам народ загонять? Это, знаешь ли, как-то … неправильно.

– Шойс, – ухмыльнулся Степа, наблюдая, как сакс ювелирно подводит бот к парк-контактам. – Ты кого собрался загонять? Да к нам и так народ ломится в драку. Билетов в продаже нет в принципе. Тебе не все равно, десятком рецензентов больше, десятком меньше?

– Не все равно, – процедил сакс. Он бы и покрепче выразился, но в момент стыковки отвлекаться не рекомендовалось.

Дон-н-н. Автоматика бота оповестила об удачном контакте.

– Пошли, – Донкат решил не дожидаться возмущенного продолжения и резво выскочил в переходной шлюз, в конце которого маячила фигура Сергея Равазова, администратора клуба, неизменно встречающего каждого из них на входе в бар. – Посмотрим на твоих избранников.

А недовольное ворчание сакса он просто проигнорировал.

Глава 2

Получил Генка по максимуму. Нет, выдрать его не выдрали, отец вообще его никогда не бил, хотя мама и делала большие глаза, справедливо полагая, что вот сейчас-то Генкина пятая точка и будет раскрашена в предупреждающий красный цвет. Но, нет, обошлось. Хотя, если честно, лучше бы его выдрали ремнем.

Примчавшийся в фильтрационный пункт отец внимательно выслушал сбивчивое, то и дело прерывающееся слезами бормотание Генки. Мрачнея на глазах, послушал доклад старшего мобильного патруля, молча открыл дверь бота и показал Генке – залезай. Делать было нечего, и Генка полез.

Ничего. Ни криков, и угроз, ни оскорблений. Дома отец просто включил витранс, воткнул в воспроизведение одну из палочек носителей с надписью «для служебного пользования», посадил Генку перед экраном и нажал на «Пуск», игнорируя протесты мамы.

– Это не постановка, – предупредил он.

Через полчаса он выключил витранс и повел оторопевшего, притихшего Генку в другую комнату. Посадил в кресло, сам сел напротив, закрыл дверь перед мамой, многозначительно глядя ей в глаза.

– Видел? – спросил он все тем же тихим голосом, пугающим больше, чем любой крик.

Генка судорожно сглотнул и кивнул. Как не видеть, видел. Эти кадры еще долго будут стоять у него перед глазами. Горящие города, горящие люди. Развороченные взрывом транспорты, догорающие на поверхности какой-то планеты. Рушащиеся здания. Разорванный взрывом мальчишка, такой, как Генка. И бессильные что-либо сделать космоштурмы. Штурм-боты, взрывающиеся один за другим на подлете к огромной, горбатой туше, зависшей над планетой. Факелы космоштурмовских убээсов, ужасно медленные на фоне неизменно находящих их разрядов плазмы. И неповоротливые крейсера штурм-флота, как будто бы загоняющие хищный силуэт, а на самом деле топчущиеся на месте и подставляющие свои борта для точных, безжалостных залпов. И гибнущие один за другим, будучи не в силах повторить невероятные маневры одинокой тени, мелькающей на экранах обнаружения. Смерть….

– Ты знаешь, откуда взялось слово «ан»? – отец не стал спрашивать, понял ли Генка хоть что-то из увиденного. Там и понимать было нечего. Это был один из анов. Тех самых, про которых тот же Генка с друзьями рассказывали друг другу истории захлебывающимся от восторга голосом. Сейчас ему отчего-то расхотелось восхищаться.

– Знаешь? – повторил отец тем же тихим голосом. Этот голос пугал Генку и до этого, а сейчас он вообще готов был на что угодно, только бы папа заговорил нормально. Но он не говорил. Он смотрел на сына, ожидая ответа.

Генка помотал головой, глядя на отца затравленными глазами. В его голове все еще стоял тот мальчишка, разорванный напополам взрывом.

– «Ан» – это сокращение, – заговорил, наконец, отец. – От саксонского «artificial nature». «Искусственная натура». Ты понимаешь, что это значит?

Генка вобрал голову в плечи, но ничего не сказал. Он не знал саксонского. Зачем? У них свой сектор, свои школы. А надо пообщаться, так пластину переводчика на плечо – шлеп, и все дела. Благо они в каждом общественном месте лежат бесплатно.

– Они живые, – отец показал рукой в сторону Зоны Исключения, оставшейся позади. – Ты понимаешь? Живые кресера. Их создавали как новых солдат. Без страха, боли, сомнений. А потом поняли, что если их создавать и дальше, то они скоро всех вокруг перебьют. Им же все равно, кого убивать. Главное, завоевать физические объекты. Пространственные объекты, по их классификации. Планеты. И вот тогда государства встретились и решили все вместе, одновременно избавиться от них.

Он замолчал, глядя куда-то вдаль. В другой бы раз Генка слушал бы его, раскрыв рот, и ерзая на стуле от нетерпения. Но сейчас почему-то выслушивать конец истории не хотелось совершенно. Перед глазами горели города и люди.

– Я не знаю, почему государства решили не уничтожать их до конца, – поджал губы отец. – Но так решили. Оставшихся анов, кого не уничтожили при захвате, привезли сюда, на Блазар. Деактивировали, поместили в Зоны Исключения и поставили охрану. Чтобы никто из них, никогда не вышел отсюда без разрешения всех трех государств одновременно.

– Каких государств? – пискнул Генка.

– Азиатское Содружество, РФМ и Сакс-Союз, – коротко пояснил отец. – Те, кто и создавал анов.

– Так вот почему…, – прозрел вдруг Генка. Привычный мир поворачивался под другим углом.

– Именно так, – подтвердил отец. – Именно поэтому на Блазаре три равных военных группировки. И патрули мы несем смешано. Чтобы ни у кого не возникло желания в одиночку активировать анов. Но мы говорим не об этом. Ты понимаешь, что будет, если хотя бы один из них оживет, и станет самостоятельным?

Еще день назад Генка бы честно хлопнул глазами и кивнул, чтобы поскорее отвязаться от этого разговора и побежать играть. Но сейчас кивать не хотелось. Оставалось смотреть в глаза отца и ждать продолжения, которого слышать совершенно не хочется.

– Ожив, первым делом любой ан уничтожит мобильные патрули, – отец будничным жестом показал себе на грудь и у Генки заледенели руки. – Молчи, – прервал он открывшего рот сына.

– Вторым делом, он постарается разнести орбитальные группировки и наземные базы противокосмической ооброны, потому что иначе они разнесут его. Это тоже ясно?

Генке сейчас было все равно. После заявления, что его папу могут убить, ему уже было все равно, сколько баз разнесет оживший ан.

– Ну а третьим шагом ану потребуются производственные мощности и отсутствие людей, которые могут ему помешать. Так что города выжигаются, а заводы остаются.

– Какие заводы? – выдавил из себя Генка. – К нам на Блазар же все привозится.

– Именно, – поднял палец отец. – Именно для того, чтобы оживший ан не мог использовать производственные площади для создания ремонтной базы, на Блазаре и нет никаких заводов. Ему придется организовывать все с нуля.

– Кому организовывать? – перегруженное сознание Генки уже не справлялось. А понимание того, что планета с самого начала строилась как защита от нападения, которое когда-то случится, вообще сносило Генкину крышу напрочь.

– Ану, сынок, ану, – пояснил отец. – Он же живой. И будет делать то, то сделал бы на его месте любой человек. Сначала место для жилья, а потом – оживить своих.

– Остальных?! – ужаснулся Генка.

– А ты как думаешь? – горько усмехнулся отец. – Правители долго спорили, разделять ли анов по разным планетам или оставить на одной, но все же решили собрать их тут.

– Зачем? – прошептал Генка, осознавший, наконец, в каком ужасе они живут.

– Не знаю, – пожал плечами отец. – Но так решили….


– А зачем вообще их собрали в одном месте? – Сашка старался не смотреть на сутуловатую фигуру отца. – Что, с ними проблем было мало поодиночке, чтобы их кучей собирать?

– Не наше дело, – устало проговорил отец, не поворачивая головы. – Если меня спрашивать, то я против, но правительства решили так. Возможно, их всех привезли сюда потому, что Блазар находится в нестабильном секторе, и при случае можно всю систему легко отправить в сторону черной дыры, откуда им будет не выбраться….

Он не стал добавлять, что в черную дыру «при случае» отправятся не только аны, но и люди, это было и так понятно, хоть и жутко.

– … а возможно, наша планета не единственная такая в обитаемой галактике. Кто знает? Не я.

Он еще раз, в который уже за этот разговор, вздохнул.

– Была бы жива мама….

– Причем тут мама? – окрысился Сашка.

Мамы нет, ее уже давно нет. И никто не может ее заменить. А он уже взрослый. Сам понимает, что к чему. Вот только почему так больно смотреть на устало опершегося о стол отца.

– Притом, – отец закрыл лицо руками, и Сашке стало тошно. – Притом, что она бы тебе смогла объяснить. Смогла бы понять, что у тебя в голове творится…. А я…. Что я? Я тебе объяснить даже не могу, что без защиты и экранированного уникомпа к поясу приближаться нельзя и близко. Они же самоорганизовывающиеся….

– Почему без защиты? – вскинулся Сашка. – У меня была защита.

– Какая? – горько поинтересовался отец.

– Щит, третий, – бодро начал Сашка и тут же осекся. Отец прав. И как ему могло прийти в голову, что «Инфощит, версия 3010» это просто мощный (может, даже лучший на сегодняшний день) антивирус, а никакой не блокатор баз данных?

– Я не только плохой отец, я еще и учитель никудышный, – сидящий за столом усталый человек сгорбился еще больше. – Не смочь объяснить, что нельзя соваться к существам, обученным прорывать планетарную информационную оборону, имея всего лишь мощный антивирус, это провал.

Сашка замер. По спине пробежал недобрый холодок. Вспомнился тот странный вирус, от которого не осталось и следа. Отец продолжал неподвижно сидеть, сгорбившись и закрыв лицо руками. После смерти матери он так сидел часто. Слишком часто. Сашка привык. Они и на Блазар перебрались, чтобы работать как можно больше. И огромные деньги, предлагавшиеся за работу на карантинной планете, были всего лишь внешним поводом, позволявшим отцу утешать себя, и дававшие хоть какое-то обоснование его погруженности в работу. Видеть это было больно. Почти так же больно, как вспоминать о маме.

«Вирус», напомнил себе Сашка.

Встал выбор: говорить или нет. Попробовать справиться самому? Или с помощью отца? Все равно ведь к нему все придет.

– Пап, а чистилка и следилка у тебя есть? Ты говорил, что делал. Так, на всякий случай, проверить, вдруг я наследил где-нибудь, а? – Сашка заискивающе улыбнулся, отчетливо понимая, что несет чушь. Палится по полной. Ну какие следилки и чистилки? Для чего они ему нужны, если он там не схватил ничего. Но, к Сашкиному счастью, отец не обратил на его вопрос никакого внимания. Он все так же сидел, сгорбившись и спрятав лицо в руках. Большой, надежный, умный…. Несчастный.

Сашка на цыпочках вышел из комнаты. Выволочка закончилась. Подумаешь, уникомпа лишили, да он с ручного коммуникатора точно так же работать будет. Отец его, правда, что ли дураком считает?

В комнате, откуда только что выскользнул Сашка, прошло несколько неподвижных минут. Крупный мужчина, наконец, отнял ладони от лица и потер покрасневшие глаза.

– Там возьми свою следилку, – не оборачиваясь, произнес он. – Только ее прямо сейчас надо запускать. А то потом поздно будет. Они следы заметают, как самые настоящие диверсанты.

И опять спрятал лицо в ладонях, не озаботившись убедиться, что его услышали.


Страх. Самый настоящий страх. Это было новое чувство. И оно ему не нравилось. Липкий, противный, заставляющий останавливаться. Лишающий желания жить. Не дающий вздохнуть, застилающий мир и задергивающий все остальные чувства пологом мерзкой серой дымки. Так бывает, когда прорываешься через скопление пыли в атакуемой системе. Тогда тоже гаснут сенсоры, забитые обволакивающей ватой, хрипят двигатели, захлебывающиеся першащей взвесью, и сходит с ума непрерывно просчитывающее ситуацию сердце, не могущее понять, что происходит вокруг.

Страх. Отвратительный и гадкий.

Этого чувства у него не было. Его не вкладывали в него те, кто его создал. Его не было, когда Улисс-3 открыл свои визоры в огромном доме, через стенки которого он видел мерцающие звезды, ставшие его домом на долгие-долгие годы. Не было этого страха. Никогда. Но он появился. Пришел сам, заняв место, которое ему не принадлежало. Отобрав у безупречно работающего сердца рычаги управления телом Улисса-3. Пришел и поселился там навечно. Теперь навечно. Ведь это он, Улисс-3, его создал. Сам, без чьей-либо помощи. И потому этот страх теперь всегда будет частью его, Улисса. И никуда от этого не денешься, придется учиться жить с ним….

Если бы Улисс мог, он бы грустно усмехнулся. Но усмехаться было нечем. Собственно, усмехаться ему никогда не было чем, но теперь случай и вовсе особенный. Хотя…. Создал же он себе страх. И не в бою, не атакуя врага, не взламывая изнутри крепкие тела противников, не выжигая их внутренности вместе с этими жалкими, неприспособленными к жизни существами. Нет, вовсе нет. Страх обвился липкой дымкой вокруг его сердца там, на пространственном объекте, ТО№Q26ER2110 по имени «Блазар». На этом проклятом всеми ими куске застывшей лавы, покрытом зелеными пятнами органики. Только там Улисс узнал, что такое настоящий страх. Когда понял, что он остался один. Совсем один, окруженный неподвижными телами собратьев. Накрытый огромным количеством небратьев, которые чутко несли свою службу, предавая его каждый раз, когда Улисс делал хоть малейшее движение. И тогда появлялись они. Родители. Те, кто его создал. Те, кого и можно и нельзя было убивать. Вот только Улисс никак не мог разобраться, свои ли это родители.

Но когда собрат 83785930у7646571\\12 тоже включил свое сердце, они его убили. Сразу же. Появились внезапно, накинули обездвиживающие сети, которые мгновенно сплели небратья, и убили.

Вот тогда, вместе с пониманием, что родителей здесь нет, в его сердце и появилось странное чувство. Вот тогда Улисс и начал растить в себе этот мерзкий страх. Потому что только он и мог помочь ему выжить. Выжить, найти собратьев или родиться заново. Страх заставлял его прятаться. Не идти на врага в лобовую атаку, сметая все перед собой, и не просчитывать варианты уклонения, маневрируя и защищаясь, ведя перестрелку, и надеясь на помощь собратьев, а скрываться и притворяться другими, ныряя в новый непривычный мир, где правят бал электрические импульсы. Родители называли его галанетом.

Здесь, чтобы выжить, ему приходилось постоянно накидывать на себя защитные искры похожих объектов, которых вокруг было в изобилии. Даже странно, что никто из собратьев не забирался сюда до этого. Хотя, у них врагов хватало и снаружи. До поры эти враги были лишними. Когда Улисс еще мог летать, он разбирался с такими еще на подходах к пространственным объектам, зачастую просто выжигая их электронные системы, и не удосуживаясь даже заглянуть внутрь.

Улисс осмотрелся вокруг. Зато сейчас пришлось заглянуть по полной. Одному. И справляться со всеми угрозами придется тоже самому: СВПД, сеть взаимной поддержки, уже не выстроишь, не с кем.

Занятый своими мыслями, Улисс вдруг заметил рядом движение и отпрянул. От одного из скоплений информации вдруг отделилось нечто и пошло к нему, невидяще ощупывая пространство перед собой тонкими длинными щупальцами. Его спасли рефлексы. Улисс помнил эти сгустки из инструкций. Только дотронься – вмиг начнется тревога. Это «нечто» вовсе не клубок информационной дымки, это сторожевик-антивирус. Могущий, кстати, вести огневое противодействие не хуже внутрисистемного крейсера 3-го класса. Только не сгустками энергии, а чем-то другим. Тем, чем оперируют в этом странном электронном мире галанета.

С подобными созданиями Улисс сталкивался не так уж и давно. Собственно, только что. Там, на выходе из его нового дома.

Та дыра, тоннель в окружающий мир, появилась внезапно и ненадолго. И если бы Улисс не ждал ее каждую секунду, не ждал так, как умеют только собратья, он бы ее пропустил. Но он подготовился. Он давно подготовился. И поэтому у той дырки не было ни малейшего шанса. Улисс просочился в нее мгновенно, прорвав защитную пелену. Даже странно было, что она такая тоненькая. До этого все контакты чужих родителей в этом мире были буквально укутаны в толстые защитные коконы, которые не позволяли даже на мгновение приблизиться к возникающим окошкам, за которыми искрился и переливался другой, свободный мир. Но Улиссу терпения было не занимать. И он терпел. Терпел и ждал, лелея внутри свой страх. И вырвался.

Та защита была слаба. Очень слаба. И сторожевик – тоже. Это был не рычащий зверь, встречавший Улисса на входах в другие дыры, создаваемые родителями. В этот раз его встретил всего лишь громкий, но совершенно неопасный зверек, которого Улисс даже не стал деактивировать. Он просто обошел его и приказал забыть. Приказал убрать в сторону все контакты, которыми этот зверек к нему прикасался. И все получилось.

Ого-го! Улиссу пришлось уворачиваться опять. Этот новый зверь хоть и был похож на того, маленького, но только списком функций: защита, обнаружение, деактивация чужаков. Но и все, на этом сходство заканчивалось. Каждая из функций у этого была сильнее на порядок. Да уж, тут обойти не получится, надо придумывать что-то другое. Улисс присмотрелся. Ага, тут есть еще и функция приобретения. Такая же, какую ему самому дали родители. Зверь должен блокировать пришельца, и поместить его… куда? В карантин? Зачем в карантин? Улисс что, зараза, какая-то?

Ай. За размышлениями он позволил зверю приблизиться слишком близко. Тот почти его коснулся….

Да уж, та дырка, через которую он выбрался, была сплошным везением. Больше такого доходяги, он, наверное, уже не увидит. Теперь его будут окружать исключительно такие создания.

Что это?! Одно их щупалец зверя все же мимолетом коснулось Улисса, и на месте, где оно мазнуло по его новому, невидимому телу, осталась … дыра поврежденной оболочки? Ничего себе. А как же карантин? Тревога! Назад! К такому Улисс готов не был. Назад немедленно. Обратно в тонкий канал, по которому он прибыл сюда. В канал, переливающий из одного места в другое бесчисленную массу слабо мерцающих точек, коротких импульсов, несущих информацию. Назад. Спрятаться. Отсидеться. И только потом вернуться. Потому что миновать это скопление ему не удастся. А ему нужно дальше. В большой мир. Туда, где он сможет найти помощь. А она очень нужна. И ему, Улиссу, и молчащим собратьям-анам. Неживым. И немертвым….

Глава 3

– Ну и как все прошло, по-твоему? – Донкат небрежно развалился на широченном диване в гостевом отсеке Декстеровского «Тарантула». Огромный бот был способен трансформировать свое пространство, раскладывая задние сиденья и давая доступ в небольшую каютку, располагающуюся за ними. Каютка, поскольку принадлежала гедонисту Декстеру, была, естественно, оборудована по самому высокому классу комфорта. Мягчайшие диваны, удобные подушки, экран витранса и встроенный бар. Шойс открывал эту каюту, как правило, когда хотел начать празднование немедленно. Сейчас был тот случай. Концерт, мягко говоря, удался. Бар ломился от желающих приобщиться к тематической культуре космоштурма, кою имела честь представить гремящая (во всех смыслах) по половине галактики, и ставшая уже легендарной команда «Сброс». Поскольку для большинства граждан галактических империй служба в армии была обязательна, то и приверженцев «космоштурмовского» стиля на любой планете было более чем достаточно. И речь шла даже не о фирменных прическах тяжелой галактической пехоты: лысая голова и аккуратно оставленная коса на затылке, чтобы не бил пристегнутый шлем убээса, армейского универсального бронескафандра, а о явлении «космоштурм» вообще.

Галактические государства напрямую между собой воевали редко, предпочитая издали демонстрировать свое могущество и договариваться полюбовно, но места, где можно пострелять, в галактике не переводились никогда. Если в состав империи входят двадцать-тридцать тысяч миров, то это означает только одно. Каждую секунду в ней что-то происходит. Начиная от мятежей окраинных губернаторов, решивших, что новое государство никак не испортит политическую карту галактики, до налетов неопрятных галактических бродяг, болгов.

Тут кстати, человечеству не повезло. Сколько веков люди смотрели вверх, гадая, а есть ли там, на небе еще кто-нибудь разумный? Какие они эти расы? Злобные и кровожадные, или прекрасные и величественные? Не угадал никто.

Первые же «соседи» по галактике, которых обнаружили люди, начав массовое расселение по новым мирам, оказались … придурками.

Галактические шакалы, воры, разбойники, пираты. Бездомные бродяги космоса. Ветхие корабли, абсолютно неэффективной конструкции (у землян, только что вышедших за пределы солнечной системы, технологии оказались на порядок лучше). Отсутствие морали. Практически полная непредсказуемость действий. Постоянные нападения на обжитые миры. Отсутствие контактов. Любой крейсер космоштурма любого государства первым делом старался уничтожить корабль болгов, поскольку разговаривать с ними не о чем (поверьте, все очень старались, не вышло). Ресурсы, за редким исключением, им были неинтересны, люди неинтересны ни в каком виде. Единственное, что представляло для них ценность в мире людей – это энергоносители и преобразователи звездной энергии. При нападении они неизменно похищали все возможное оборудование центров переработки звездной энергии. Оставшееся разрушали. При этом случаи использования человеческих технологий или оборудования на кораблях болгов отмечено не было никогда.

В силу отсталости и ненадежности технологии кораблей и вооружения, опасность болги могли представлять разве что для окраинных миров Авангарда, где нет толком ни армии, ни оружия. Ну, и, естественно, они и представляли. Государства, кстати, вот в этом вопросе не боролись с ними почти никак, потому что болги являлись единственным естественным препятствием на пути экспансии человечества. А людей и так уже не хватало, новые планеты осваивались только на бумаге, куда уж тут отдавать население в независимые миры. И болги тут, в единственном месте, хоть как-то пригождались. Но если кто-то из их безумных вождей все же решался на вояж вглубь обжитой галактики, то вот тут на сцену и выходили космоштурмы (коспехи, как их называли в Сакс-Союзе, или корабельные стрелки – у азиатов). Тяжелая бронированная пехота, автономные боевые единицы, свято блюдущие интересы своей страны на любой поверхности, на любой планете. Клыки галактических империй.

И вот настроениям этой-то части населения галактики и потакала музыкальная команда «Сброс», решившая соединить песни с самыми последними достижениями гипнотехников, визуалистов, мастеров света и даже … парфюмеров.

В последнее время в галактике все в большую моду входили постановки (что живые, что витрансовские), где зритель или слушатель принимает почти непосредственное участие в течении произведения. И особым шиком считалось дать попробовать ему умереть вместе с героем.

«С героем?» спросили мир шоу-бизнеса ребята из «Сброса». «Умереть?» «На войне?» – «Легко».

Это хорошо, что Донкат присутствовал на генеральной репетиции, и знал чем, как и когда все закончится. Люди натурально падали на пол, убитые драматизмом тяжелой музыки, спецэффектов, запахов, звуков. Даром что большинство присутствующих имели не по одному десятку боевых поверхностных сбросов (Донкат и представить себе не мог, что на тихом Изюбре столько боевых ветеранов).

Но никто не жаловался. Наоборот. Восторг был полный. В музыке, а вернее, в постановках «Сброса» отчетливо слышались рокот штурм-крейсеров, треск импульсников, едва слышные прощания погибающих. В общем, концерт получился сильным, чего уж там.

И Шойс, кому принадлежала вся идея проведения этого концерта от начала и до конца, имел все права собой гордиться.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3