Как и прежде, в Храме Черного Колодца, переливы цветов вдруг прекратились и раздвинулись, словно занавес. И опять, как и раньше, показалась женщина в волшебном саду. Она смотрела в круглое окно оракула, будто заглядывала в чей-то дом.
      Зеленый цвет этого сада хлынул в дождливую ночь. Женщина выглядела точно так же, как в первый раз: длинные черные волосы, узкое лезвие смуглого лица, облегающее белое одеяние с раструбами для рук и ног. Йама почувствовал, что больше ее не боится. В пространстве оракулов обитали твари и пострашнее, одну из них он покорил, покорит и других.
      - Вот и ты, - произнесла женщина. - Ты действительно здесь. Я все время тебя искала с тех пор, как видела в последний раз. Ты многому научился, Йамаманама. Я рада. Два раза я тебя видела в громадной горе в старом городе, но не могла заговорить. Большая часть этих окон не работает совсем, а оставшиеся в основном действуют односторонне. Я видела, как ты шел мимо, окликнула тебя, но ты не услышал. Но это, к счастью, работает. Ты позвал меня, и я здесь. Где ты находишься? Как нашел это место?
      - Значит, это не ты спасла мне жизнь?
      - Подожди. - Женщина прикрыла глаза, медленно улыбнулась и потом опять их открыла. - Теперь я знаю, где мы. Я тебе уже говорила, что оракулы на той стороне реки все еще действуют. Во всяком случае, некоторые! По крайней мере этот. Какой ты молодец, что нашел его! Ты думаешь, я спасла тебе жизнь?
      Йама рассказал, что случилось с людьми, которые хотели убить его. Когда он закончил, женщина мрачно покачала головой:
      - Тебе не следует вмешиваться в то, чего ты не понимаешь, Йамаманама, сказала она, - ты все еще молод, и я могу очень многому тебя научить. Знаешь ли ты, кто эти существа, те, кого ты называешь термитами?
      Йама вспомнил, что рассказывал ему Тельмон, вспомнил урок из биологии.
      - Общественные насекомые. Они живут сообществами, как пчелы и муравьи, - ответил он.
      - Думаю, что когда-то они и правда были насекомыми. Они подверглись изменениям точно так же, как были преобразованы оригиналы других рас вашей ойкумены, когда их сюда перенесли. Термиты сохранили свою социальную структуру - королеву, мужских производителей, миллионы дочерей-работниц, солдат, строителей, - но их подтолкнули в социальном развитии. Каждый замок является действующим процессором, а все вместе они составляют единую громадную архитектурную конструкцию. Как миллионы насекомых в каждой колонии объединены в один замок, так тысячи замков входят в единую мегаструктуру.
      - Я ощущал их мысли. Чувствовал, что в замках идет мыслительный процесс, но я не знаю, о чем они думают.
      Женщина улыбнулась и сказала:
      - Я тоже не знаю. Но они отозвались на твой призыв, так что не бойся их. Они убили твоих врагов и, вполне возможно, создали ливень, загасивший костер. Это дело не сложное, надо просто изменить относительную разность электрического заряда между землей и воздухом. Твое могущество растет, Йамаманама. Я могу помочь тебе добраться до самых его пределов. Дорогой! Вдвоем мы сможем совершить великие дела! Прекратить эту глупую войну. Можем обрушить месть на головы тех, кто разрушил твой дом.
      - Я как раз думал, известно ли тебе об этих событиях, - сказал Йама, вспомнив, о чем ему поведал эдил. - Подозреваю, что ты пользовалась оракулом в Храме Эолиса.
      - Иногда я там тебя видела, но никогда не могла с тобой поговорить. Это меня так угнетало, зато теперь ты можешь разбудить оракулов полностью. Мы станем понимать друг друга. Ты жаждешь мести. Ты желаешь воссоединиться со своей настоящей семьей. Я хочу закончить войну. С моими знаниями и с твоей властью мы способны все это осуществить и добиться гораздо большего.
      Йама вспомнил о человеке, который дал ему первую монету. Впоследствии ее отобрали у него в Департаменте Туземных Проблем.
      - А тот отшельник - одно из твоих созданий? - спросил он.
      - Я никого не создаю. Я не владею ничем, кроме знаний. Множество файлов теперь повреждено, но, к счастью, сохранившаяся часть очень велика. Безусловно, я знаю больше, чем любой другой в вашем странном мире.
      - У тебя есть знания, но нет власти, а я, наоборот, обладаю могуществом, но не знаю, как им воспользоваться, как управлять. Можно сказать, что я переполнен силами, которые пользуются мною, как воспользовались термитами или псом преисподней. Возможно, и ты пользуешься мною посредством этой силы.
      - Ты - мой тайный сообщник. Если помнишь, ты сам вызвал меня в храме. А когда ты оказался связанным в самом сердце костра, к кому ты воззвал?
      - Как ты узнала про костер?
      - Ну как же! Мне сообщили термиты. Ты взывал ко мне?
      - Наверное, я взывал к Хранителям.
      Женщина улыбнулась, показав мелкие белые и ровные зубы.
      - Может, и к ним, но они не отозвались. И никогда не отзовутся, правда? Просто не могут. Они удалились туда, откуда свет не может выбраться до самого конца времен, когда испарится горизонт их Вселенной. О, разумеется, в стародавние времена их аватары могли слышать ваши молитвы и доводили их до Хранителей, но Хранители никогда не отвечали, просто не могли. Как известно, свет может падать в гравитационный Колодец Черной Дыры, но выйти оттуда нет. Йама знал. Об этом говорилось в последней суре Пуран.
      - Мне довелось исследовать множество мест внутри этих окон, - сказала женщина. - Но нигде я не встретила и тени аватар. Вместе со мной они были здесь очень недолго, а теперь ушли. Ушли и следов не оставили.
      - Их вытеснили еретики.
      - Аватары уже были очень слабы, дорогой. В этой сети ужасно много древних разрушений. Еще задолго до еретиков здесь была война между машинами, которые отказывались служить, и теми, что остались верны своим создателям. Война нанесла куда больше ущерба, чем все действия еретиков, вместе взятые. Но мы можем возродить этот мир, ты и я. Возможно, тебе даже удастся вернуть аватар. Подумай об этом, а что касается твоего спасения, я думаю, ты обратился к собственному "я". Если в тебя действительно вселилась какая-то сила, она, вероятно, является такой же твоей частью, как я - часть оракула. Я не могу существовать вне пространства оракулов, пока не могу, а то, что ты называешь своей силой, не может жить вне тебя. Следовательно, ты должен ей доверять, ведь ее жизнь зависит от твоей. Если бы она могла, то сделала бы тебя вечным.
      Йама рассмеялся от этого явного богохульства. Теперь он ясно понимал, насколько ничтожна власть этой женщины. Одни слова, и она не знает, как ими на Йаму воздействовать. Он ее больше совсем не боялся.
      - Все, кого создали Хранители, конечно, умрут, - сказал он, - но в последний, беспредельный момент времени они снова вернутся к жизни, к жизни вечной. Однако в первой жизни никто не вечен.
      - Ты, может быть, станешь вечным. Я знаю о внедренном субстрате, который несут в себе все преображенные расы, но должна признаться, что суть его функций выходит за пределы моего понимания. Вероятно, он содействует накоплению информации внутри скрытых пространственных измерений. Мы знаем, что теоретически такое возможно, однако не владеем методикой проникновения в эти измерения и управления ими.
      Тем не менее имеется много вариантов существования. Например, женщина оригинал моей личности множество раз умирала и возрождалась до того, как оказалась выброшена на этот чужой дикий берег. Здесь она умерла, но родится где-нибудь еще. А перед смертью она поселила свою копию в пространство оракулов. Эта копия - я. Меня должны были стереть, уничтожить, но за моим оригиналом пришли раньше, чем я выполнила свою задачу.
      Женщина подняла руки, словно желая коснуться пальцами плеч. Что-то вроде жеста недоумения.
      - Мой оригинал убили, ее корабль улетел, а я осталась влачить свои дни здесь и буду жить, пока существует мир. Мне так тяжело смотреть в этот мир и не быть в состоянии оказать ему помощь. Но все же, наверное, легче, чем иметь власть, чтобы помочь, и не уметь ею распорядиться.
      - Значит, ты когда-то была живой?
      - Ты меня не слушаешь? Я никогда не жила. Я - только копия с оригинала, а сама она тоже была копией с матрицы оригинала женщины, с которой мы все скопированы. Женщина-оригинал родилась миллионы лет назад. Она давным-давно умерла, но продолжает жить в целой цепочке копий. Она умирала и возрождалась множество раз. Вполне вероятно, что, когда Хранители замкнули пространство вокруг себя, она оказалась последним поистине человеческим существом. Мы надеялись, что это не так, и, может быть, корабль и правда сумеет найти остатки человечества где-нибудь в другом месте Галактики, но поиск может потребовать тысячи лет, даже если корабль клонировать.
      Йама мало что понимал из ее речей, но думал, что, если женщину разговорить, она может ненароком сказать что-нибудь полезное.
      Он сказал:
      - Дождь сюда не попадает, что-то его удерживает, но мне хотелось бы развести костер. Свет не дает тепла, а я замерз. Слишком замерз, чтобы спать, а сил нет и спать хочется. Поговори со мной, я боюсь, что, если засну, уже не проснусь.
      Он думал об отце, лежащем под целым ворохом меховых одеял в жарко натопленной маленькой комнате, о том, как холодны его руки. Туника Йамы все еще оставалась сырой, но он тем не менее ее надел и обхватил руками плечи.
      - Поговори со мной, - снова попросил он. - Расскажи про ту женщину, оригинал. Она из Древней Расы? Я однажды встретил человека, который мне описал двоих из них. Сам он их не видел, видел его отец. Их одежда была похожа на твою.
      - Я уже объяснила, кем она была. Вернее, кто она есть.
      - Последняя из людей. Но здесь у нас так много типов людей.
      - Она была последней из настоящих, первичных людей. Ты - не человек. Вы все - не люди. Вам придали сходную с людьми форму, но и только. Насколько я знаю, вашими предками могли быть метанодышащие болотные котики или же водородные пузыри, питающиеся за счет фотосинтеза и обитающие в верхних слоях атмосферы планет-гигантов. Но те, кого вы называете Древней Расой, были действительно людьми. Все они являлись различными аспектами одной-единственной индивидуальности, а мой оригинал - синтезом их всех, то есть истинная копия, чья родословная тянулась на миллионы лет и восходила к давно умершему человеку.
      - Зачем люди Древней Расы сюда приходили и почему они ушли?
      - Их доставил сюда корабль. Сами они очень долго пребывали в состоянии сна, нет, не сна, но и не смерти. Они были в анабиозе, а это не жизнь и не смерть, а существование вроде того, что ведет написанная на книжных страницах история: она оживает, только когда кто-нибудь снимает книгу с полки, открывает ее и читает. Тебе никогда не приходило в голову, что когда ты откладываешь книгу, не дочитав, время в ней останавливается до тех пор, пока ее снова не начинают читать?
      Йама задумался. В библиотеке замка хранятся книги, которые не открывали так долго, что страницы их сплавились в монолит. Для этих книг время остановилось или исчезло; слова их рассказов повисли в небытие или же все протекающее в них время слилось в одно бесконечное мгновение и существует повсюду одновременно, как при начале и конце Вселенной.
      Йама запальчиво возразил:
      - В рассказе между одним предложением и тем, что за ним следует, могут пройти столетия. Будь это рассказом, я мог бы спокойно уйти и через минуту оказаться у себя в постели, в тепле и безопасности.
      - Или же обнаружить, что твоя роль в рассказе закончена и ты больше не существуешь, - насмешливо бросила женщина.
      - Тогда мне, видимо, придется подождать, пока кто-нибудь начнет читать этот рассказ сначала. Ты говоришь, что тебя создали здесь, но такое впечатление, что ты помнишь о многом, случившемся до твоего появления.
      На это женщина ответила:
      - В моем языке, на котором закодирована моя индивидуальность, а не на том, который я выучила здесь, чтобы общаться с тобой и разбираться в архивных записях вашего мира, мое имя означает "вестница". Оно принадлежит моему оригиналу, а значит, и мне тоже. Она принесла в ваш мир весть, хотя в тот момент сама этого не осознавала. Она создала меня, чтобы разобраться, почему она, не имея такого намерения, меняет окружающий ее мир. Совсем как ты, Йама. Я похожа на отражение, которое вместо того, чтобы повторять движения реального существа, начинает действовать по собственному почину и входит в мир за пределами зеркала. Я ведь копия, а потому помню кое-что из случившегося до того, как была написана моя роль.
      - Расскажи мне, что ты помнишь. Мне хочется послушать твою историю.
      - Тогда слушай. Миллионы лет назад, когда сообщество, впоследствии ставшее человечеством, проживало на девяти планетах, тысяче лун и астероидов одинарной звезды в том рукаве Галактики, который носит название Небесный Охотник, существовала религия, утверждавшая, что индивидуумы не должны никогда умирать. Она принимала любые взгляды и технологии, которые могли содействовать осуществлению этой идеи. Религия эта не признавала никаких богов, исключая вероятность того, что в самом конце бытия Вселенной все последователи этого учения могут слиться в единую общность, которая получит доступ к бесконечному количеству энергии и, таким образом, будет иметь возможность восстановить все вероятности событий, включая и воскрешение любого человека, который когда-либо жил или мог жить. Именно эта религия повлекла человека от звезды к звезде. Индивидуумы создавали копии своих личностей в компьютерах, клонировали их, рассредоточивали в птичьих стаях, дробили в рыбных косяках и даже среди общественных насекомых вроде твоих термитов. Они называли себя трансценденталами, ибо верили, что могут превзойти человеческую природу.
      За два миллиона лет вся Галактика была полностью исследована, еще через три - - полностью заселена, и началась великая переделка. Изменялась каждая звезда и планета. Однажды моя праматерь собрала конференцию у одной из окраинных звезд в нескольких тысячах световых лет от плоскости Галактики. Целое столетие в мире, всю поверхность которого преобразили в равнину великолепного сада вроде моего, клан, состоящий из миллионов копий, ста различных поколений, проводил встречи и обменивался опытом.
      Но в этой религии был один изъян. Клонированные индивидуумы и их копии, копии этих копий и клоны этих копий - все они отличались от оригинала, потому что обладали различным жизненным опытом, с ними происходили отличные друг от друга события, они встречались с разными явлениями. Через миллион лет многие уже не были человеческими существами ни по форме, ни по образу мысли, разве что могли, поколение за поколением, проследить свое происхождение от единственного человеческого предка. Таким образом отдельный индивидуум превратился в сообщество или союз миллионов различных разумов. Некоторые даже стали основателями народов и империй, в которых каждый мог проследить свою родословную к одному и тому же человеку.
      Конференция, организованная моей праматерью, была одной из первых и наиболее успешных. Многие закончились страшными войнами из-за разногласий в вопросах родословной. В те времена ремесло экспертов по вопросам родства и происхождения было самым выгодным делом в Галактике, так как возникло множество самозванцев, претендовавших на честь принадлежать к первичной родословной ветви каждого клана. В результате этих войн власть трансценденталов стала слабеть, а миры обычных людей начали поднимать голову. Они тоже воевали между собой за контроль над развалинами империй этих сверхчеловеков. В этот период значительная доля архитектурной организации четырехсот миллиардов звезд Галактики была утеряна или разрушена. Миллионы звезд стали сверхновыми, миллионы других сошли со своих орбит и улетели за пределы Галактики. Войны длились два миллиона лет, восстановление после них - еще два, но к концу этого срока большая часть трансценденталов погибла. Выжившие человеческие общины чувствовали, что в них заключена опасность для разнообразия и мощи типов эволюционного развития, как среди отдельных цивилизаций Галактики, так и между ними.
      Моя праматерь, которая когда-то правила империей из миллионов планетных систем, вынуждена была бежать от репрессий против трансценденталов. Она скопировала себя в центральную нервную систему корабля, укомплектовала его экипаж своими неполными копиями и отправилась в путешествие между своей Галактикой и Туманностью Андромеды, которое длилось два миллиона лет. Ей нужны были по-настоящему надежные цивилизации-союзники, но она никого не нашла и решила вернуться. Во время пути домой, пока сама она пребывала в таком же сне-небытие, как рассказ в закрытой книге, ее корабль обнаружил изменение в Большом Магеллановом Облаке, галактике-спутнице нашей родной Галактики. Все звезды этой галактики падали к ее гравитационному центру. Их масса служила источником энергии большой черной дыре, наверное, самой большой во всей Вселенной. Корабль изменил курс, и когда моя праматерь вернулась к жизни, он уже приближался к этому странному миру - искусственной ойкумене, населенной брошенными игрушками тех, кем стало человечество за четыре с половиной миллиона лет ее отсутствия.
      Все, я заканчиваю. А теперь ты должен решать, что будешь делать. Если мы объединимся в стремлении к общей цели, то сможем закончить войну. И это самое малое... Только для начала...
      Йама знал, что он должен делать, но все еще хотел побольше узнать от нее, а потому спросил:
      - Расскажи конец этой истории. Что произошло, когда она сюда прибыла? Что она делала, куда делась? - Это ты можешь прочитать сам. Я вложила это в твою книгу. Больше я не собираюсь говорить, чтобы скрасить тебе ночь, разве что ты решишься мне помочь. Если тебе требуется тепло, то твои товарищи поделятся им.
      Женщина указала за плечо Йамы. Он обернулся и, пораженный, увидел множество разных зверей, собравшихся у границы зеленоватого свечения оракула. Тут была небольшая стая страусов, их маленькие головки беспокойно вертелись на длинных шеях, перья обвисли от дождя. Дикие свиньи - пекари и тапиры стояли плотным стадом, плечом к плечу, одна самка разлеглась на голой скале и кормила парочку поросят. Два гигантских ленивца присели на корточки, обхватив лапами друг друга за мохнатые плечи, как влюбленные молодожены. Свесив вниз голову с тяжелыми рогами, в одиночестве стоял громадный буйвол; в его прекрасных больших глазах играли зеленые блики, две белые утки устроились на его широкой мускулистой спине. Стая рыжих лисиц сидела особняком, их длинные уши вытянулись вперед, напряженно вслушиваясь в звуки ночи. Кучкой сухих веток лежал богомол, повернув крохотную слепую мордочку к экрану. Тут же собрались и мелкие твари: мыши, горные даманы, кроты, казуары, кузнечики, извивающаяся масса степных гадюк. А впереди этой пестрой аудитории на сухом пятачке скалы лежала огромная львица, она напряженно смотрела в окно оракула, скрестив перед собой лапы с такими острыми когтями, что одним ударом она могла располосовать Йаме живот сверху донизу.
      Все животные не смотрели на Йаму, а только в оракул. Одна львица, когда Йама на нее взглянул, на мгновение перевела на него свой горячий желтый глаз. Йама вновь повернулся к женщине и, вспомнив про дальний берег, спросил:
      - Они что, пришли молиться?
      - А разве не ты их собрал?
      - Не думаю, нет, не знаю.
      Как только он это проговорил, все животные встали, вытянули шеи, потрясли или покачали головами и затрусили в темноту. Осталась одна львица, она зевнула, показав клыкастую розовую пасть и большой розовый язык, лежащий между двух рядов белых зубов. Воздух наполнился глухим шумом, но таким низким, что Йама скорее ощущал его костным мозгом через подошвы, чем слышал ушами. Львица мурлыкала. Йама вспомнил кошек из замка и почесал ее за ухом. Она боднула его лбом и лизнула руку своим сухим шершавым языком.
      Женщина в белом сказала:
      - Мы можем приручить весь мир, ты и я. Только согласись, дорогой, и я открою тебе самые невероятные чудеса.
      - Нет, - ответил Йама. - Ты более точная копия своей праматери, чем сама полагаешь. Тебе, как и ей, нужна власть, и для этой цели ты готова на все. Она начала войну, которую ты жаждешь прекратить. Я не стану ни твоим слугой, ни рупором.
      - Но мы сделаем это вместе. Не из собственных интересов, а на благо всего мира.
      - Никто из рвущихся к власти не желает ее делить, - заявил Йама.
      Внешность женщины не переменилась, но ее экзотическая красота вдруг затянулась какой-то зловещей пеленой. Она воскликнула:
      - Оракулы - это не только окна. Я могу сделать и послать в ваш мир такое, что ты содрогнешься от ужаса. Я рассказала тебе далеко не все, что знаю. Например, то, как ты сюда явился. Так или иначе, ты будешь мне помогать!
      - Да ты ведь даже не можешь заговорить со мной без моей помощи, бросил Йама и вызвал создание, которого он прежде боялся не меньше этого заброшенного фантома.
      Синий огонь сверкнул в диске оракула. Женщина не успела даже вскрикнуть.
      Йама до сих пор до конца не понимал, как ему удалось ускорить преображение в младенце зеркального племени. Теперь, пока он спал, прижавшись к теплому боку львицы, ему приснилось, будто он летит над темным городом, в котором светится только одно окно. Он покружил над горбатыми крышами и увидел комнату, освещенную единственной горящей точкой. Внутри за простым столом сидела женщина. Она читала его экземпляр Пуран. Она подняла голову, и Йама увидел, что над ее головой горит светлячок, белая смышленая звездочка, которая тотчас рванулась к нему. Ее сияние залило его нестерпимым светом и он проснулся.
      Дождь прекратился. Под серым покрывалом облаков становилось светлее. В оракуле все еще стояла неземная картина чужого зеленого сада, но женщина исчезла. На ее месте стоял пес преисподней, он охранял Йаму всю ночь. Йама поблагодарил его, и он удалился, сжавшись в яркую точку, вобравшую в себя весь свет из оракула, и тогда тот превратился в слепой черный диск.
      Йама заметил, что пальцы его мертвой хваткой сжимают монету и их свело судорогой. Он встал, чувствуя как затекли все суставы, ощущая ушибы и обожженный след веревки вокруг груди. Руку саднило там, где его схватил сын констебля Унтанка. Львица лежала, положив тяжелую голову на скрещенные лапы, и смотрела, как Йама выполняет упражнения, чтобы размять связки и согреть одеревеневшие мышцы. Вдруг ее уши дрогнули, и через мгновение Йама услышал, как кто-то выкрикивает его имя. Он обернулся и увидел, как к нему по морю травы приближаются люди, обходя высокие плиты термитных гнезд.
      Львица поднялась и лениво затрусила прочь, рассекая высокие травы, словно занавес. А с другой стороны к нему бежала Тамора, и на Йаму обрушилась тупая тяжелая уверенность, что эдил мертв.
      23. АНЖЕЛА
      - Там был лев, - говорила Тамора, - лев или пантера. Прямо рядом с ним, а потом лев убежал. Он летел вдоль края света, как стрела.
      Пандарас заметил:
      - Скорее всего это была лишь обычная кошка. Женщины Болотного Племени любят держать их для забавы, и одна могла пойти за моим господином. Я заметил, они держатся от тебя подальше, ты наверняка спугнула ту, которая решила составить ему компанию.
      - Я знаю, что видела, - заявила Тамора с угрюмым упорством. - Там еще был оракул. Живой. А в нем сад и голубое пламя, когда я подошла ближе, сад исчез, а оракул стал черным, как твой язык.
      Когда наемница была в мрачном настроении, от нее шел тяжелый дух, который заставлял сердце Пандараса колотиться от страха, и он мечтал спрятаться где-нибудь подальше, опасаясь, что она прикончит его одним ударом или откусит голову, просто так, чтобы перекусить или заткнуть ему рот. Однако ее упрямство настолько раздражало Пандараса, что он не мог удержаться от возражений. Как и вообще свойственно его расе, Пандарас предпочитал высказаться и расхлебывать последствия, а не промолчать и потом сожалеть, что упустил случай вставить хлесткое словцо. И вместо того чтобы прикусить язык, он заметил:
      - Думаю, сад отправился следом за львицей.
      - Я знаю, что видела, - повторила Тамора и сплюнула через парапет в темную воду.
      "Соболь" с парусом, полным свежего попутного ветра, скользил прочь от плотных зарослей ризофоры, которые окаймляли отмели и разделяли болотистые низины вдоль берега. Впереди расстилался простор свободной воды. Река сияла в лучах заходящего солнца, и медленно дрейфующие смоковницы вырисовывались черными силуэтами на ее глади. В четырех лигах от "Соболя" виднелись две караки, но ни крейсера, ни пакетбота, преследовавшего их от сожженного города до плавучего леса, не было.
      Далеко за разбегающимся по воде кильватерным следом "Соболя" поднимался к синему небу, извивался и таял дым от углей погребального костра эдила. Костер сложили на самом гребне вдоль старой береговой линии на платформе. Вымытое и умасленное нардом и особыми кремами тело положили на ковер из цветов. Йама сам поднес к нему факел. Порох и сера в основании костра вспыхнули с яростной силой, потом схватились и затрещали стволы камедных деревьев, посылая вверх клубы плотного, ароматного белого дыма.
      Внезапно, в самом сердце костра тело эдила приняло сидячую позу, так часто бывает, когда мышцы иссохнут и сократятся от жара, но и тогда Йама не дрогнул, сохранив на лице бесстрастную маску. Он, не мигая, с ожесточенным вниманием смотрел на костер, машинально бросая в огонь ароматические соли и масло, пока тело его отца не растворилось в огне.
      Костер горел несколько часов. Позже, когда Йама склонился над пепелищем, чтобы собрать в урну белый прах и остатки костей, сержант Роден вдруг издал резкий крик. Он отбросил в сторону головешки и поднял из горячего пепла сердце эдила, черное, ссохшееся, но не сгоревшее. Сержант Роден сильно обжег руки, ведь оно было раскаленным, как тлеющий уголь, но он даже не поморщился от боли.
      - Я сам увезу его, - сказал он Йаме, - и похороню в саду нашего замка.
      Поставили парус, Йама развеял прах своего отца по водам реки, а капитан Лорквиталь читала суру из Пуран, где говорится о воскрешении мертвых в конце времен. Теперь он сидел на палубе полубака, листая бумаги, которые оставил ему отец, Тамора все не оставляла спор о том, что она видела.
      - Я могу посчитать людей на палубах тех торговых кораблей, а ты можешь? - говорила она Пандарасу. - Если не можешь, то не смей сомневаться в том, что я видела.
      Пандарас смягчился:
      - Кто сомневается, ведь у тебя нет ни капельки воображения. Если он способен приручать женщин и мужчин, то, полагаю, сможет приручить и зверей.
      - Я бы сказала, что второе проще, чем первое. Единственный способ приручить человека - это сломить его дух и превратить в раба.
      - Тем не менее ты идешь за ним. И капитан Лорквиталь тоже, иначе почему бы она повела корабль к этому берегу и ждала два дня? Ему даже просить не пришлось, она увидела, что ему нужно, и осталась. А ведь могла бы на всех парусах умчаться с этого проклятого места.
      - Я - его раба, - ответила Тамора, - а про тебя и остальных - не знаю.
      - Не обязательно быть рабом, чтобы за кем-то следовать. Можно идти по собственной воле и все же посвятить свою жизнь другому. Любящие постоянно так делают, но я, конечно, не знаю, можно ли назвать любовью то, что происходит в твоем племени на почве секса. Мой народ привык служить другим, потому я и замечаю, чем дышит любой человек на борту, а ты это отрицаешь.
      - Ничего я не отрицаю. Это трусость. Кроме того, если Йама владеет чарами, значит, Элифас им не поддается.
      - У меня тоже есть подозрения насчет старого хмыря. Мой господин предпочитает доверяться его рассказам о затерянном городе дальше устья реки, но это не значит, что я тоже должен верить. Он что-то уж очень дружен с капитаном, и вообще у него слишком хитрый и таинственный взгляд. Думаю, у него свои расчеты.
      - Я не спускаю с него глаз, - заявила Тамора. - Я послежу за всеми. А ты занимайся стиркой и зашивай рубашки.
      - Тебе не приходило в голову, что наш хозяин сам в состоянии себя уберечь? Конечно, его похитили, но он сумел спастись, а раньше ему помогли рыбари.
      Тамора пожала плечами:
      - Почему бы им нам не помочь? Ведь у нас общий враг. К тому же они ведь аборигены. На них подействовать не сложнее, чем на попугая или на ручную обезьяну. Неужели люди в твоей расе такие суеверные, что видят вмешательство невидимой руки во всем, что происходит? Сержант Роден не пошел за Йамой, никто из прислуги эдила тоже не пошел. Если согласиться с тобой, то все должны быть околдованы, ведь он прожил с ними всю жизнь. А раз не околдованы, значит, нет тут никакого чародейства. В нашем мире нет магии, только древние технологии, про которые все забыли. Пандарас ответил:
      - На корабле едва ли хватит места солдатам эдила. Может, они последуют за нами на другом, а может, господин сам не хочет, чтобы они его сопровождали. Я бы на его месте...
      - Ты имеешь нахальство думать, что понимаешь его? Ха! Ты слишком высоко себя ставишь.
      Пандарас просительным жестом дотронулся пальцем до своих губ.
      - Я не хочу с тобой ссориться, Тамора, и не хочу соперничать из-за привязанности нашего господина. Просто я счастлив, что могу служить ему изо всех сил. Я буду рад, если обо мне вспомнят в паре песен, и все. И даже это - больше, чем заслуживает простой трактирный слуга. Я оставил прежнюю жизнь и свою семью. И думаю, что мой господин... Наш господин поступил так же. Тамора снова сплюнула за борт.
      - Ты - слуга по рождению, а я посвятила ему свою жизнь. Тут есть разница. Ты занимаешься его бельем, а я охраняю его жизнь ценой своей собственной.
      Она проговорила это с такой яростью, что Пандарас не мог не почувствовать всей глубины той любви, которую она никак не хотела признать. Он сменил тему:
      - Как ты думаешь, он расскажет о пропавших людях?
      - Я без труда прошла по их следу. В конце я нашла остатки большого костра и никаких следов этих людей. Ни единой капельки крови. Как будто они сквозь землю провалились.
      - Может, и провалились, - задумчиво сказал Пандарас.
      - Скорее всего они испугались и убежали. Этот народ - хвастуны и забияки, но твердости в них нет. По дороге в лагерь Йама сказал мне не больше трех-четырех слов, а сама я не спрашивала. Да и какое мое дело?
      - Я слышал, они хотели его убить, чтобы отомстить за свой сожженный город. Ты же не можешь отрицать, что они отравили пиво, чтобы нас усыпить. У меня весь день потом голова просто раскалывалась. Они его утащили, он убежал, а они исчезли. Тут какая-то тайна. Может, это твоя львица их съела.