Классика детектива - Десять баллов с острова Наварон

      - Да кому они вообще нужны, - резонно заметил Миллер.
      - Во всяком случае, не нам, - безразличным тоном произнес Меллори и улыбнулся. - Не могу отказать себе в удовольствии сказать вам кое-что на прощание, гауптман Нойфельд. Вам будет о чем подумать, пока вас случайно не обнаружат. - Он многозначительно посмотрел на молчащего Нойфельда и продолжал: - Я имею в виду ту информацию, которую передал вам сегодня утром.
      Нойфельд тревожно посмотрел на него.
      - При чем здесь ваша информация?
      - Боюсь, что она была несколько неточной. Дело в том, что Вукалович ожидает наступление не с юга, через мост, а с севера, через ущелье Зеницы. Сейчас, насколько нам известно, в лесу, севернее ущелья, дислоцировано около двухсот ваших танков. Но к двум часам ночи, то есть ко времени, когда намечено наступление, от них уже ничего не останется. Я связался с базой бомбардировщиков в Италии. Представляете, какая замечательная цель две сотни танков на площади в сто пятьдесят ярдов в ширину и не более трехсот в длину! Английские бомбардировщики будут ровно в 1.30, а к 2 часам с танками будет покончено!
      Нойфельд посмотрел на него долгим застывшим взглядом. Потом медленно и тихо произнес:
      - Черт бы вас побрал! Проклятье!
      - За это вас по головке не погладят, это уж как пить дать, согласился Меллори. - К тому времени, когда вас обнаружат, если это вообще произойдет, все будет кончено. До встречи после войны.
      Андреа запер Нойфельда и Дрошного в боковой комнате и повесил ключ на тот же крючок, где висел ключ от камеры. Затем они вышли, закрыли наружную дверь, повесив ключ на вбитый рядом гвоздь, и двинулись в путь. Гроувс и Рейнольдс оседлали двух новых лошадей и поскакали вслед за своим отрядом. Впереди с компасом и картой в руках ехал Меллори.
      Некоторое время они ехали по краю поляны, вдоль опушки леса. Они проехали около полумили, когда Андреа остановил лошадь, спешился и начал внимательно осматривать правое переднее копыто лошади. Затем перевел взгляд на подъехавших к нему товарищей.
      - Камень попал в подкову, - объяснил он. - Дело плохо, придется его удалять. Не ждите, я догоню вас через несколько минут.
      Меллори кивнул и двинулся вперед, сделав знак остальным. Андреа вытащил нож, поднял копыто и усердно изображал, как он вытаскивает застрявший камень. Спустя пару минут он оглянулся и увидел, что замыкающие Рейнольдс и Гроувс скрылись за поворотом. Андреа убрал нож, отпустил лошадь, которая и не думала хромать, привязал ее к дереву и пошел пешком обратно, по направлению к блокгаузу. Присев за стволом подходящей сосны, он достал из футляра бинокль.
      Ему не пришлось долго ждать. На противоположном конце поляны из-за дерева выглянул человек. Андреа, растянувшись на снегу, поднял к глазам бинокль. Он сразу узнал сержанта Баера, чье лунообразное лицо и добрые тридцать килограммов лишнего веса при маленьком росте не давали возможности спутать его с кем-либо.
      Баер, осмотрев поляну, скрылся в лесу и тотчас же появился снова, ведя за собой лошадей. У первой к седлу был приторочен какой-то груз в большом брезентовом мешке. Две другие лошади везли седоков со связанными сзади руками. Без сомнения, это были Мария и Петар. За ними из леса выехали четверо солдат. Процессия с сержантом Баером во главе пересекла поляну и скрылась за блокгаузом. Андреа задумчиво осмотрел опустевшую поляну, раскурил новую сигару и поспешил к своей лошади.
      Сержант Баер подошел к двери блокгауза и достал из кармана ключ. Тут он обратил внимание на другой ключ, висящий на гвозде снаружи. Снял его, спрятав свой обратно в карман, открыл дверь и зашел внутрь. Он огляделся, снял со стены второй ключ и открыл боковую комнату. Оттуда вышел гауптман Нойфельд, взглянул на часы и улыбнулся.
      - Вы пунктуальны, как всегда, сержант Баер. Передатчик прихватили?
      - Конечно. Он на улице.
      - Прекрасно, прекрасно. - Нойфельд взглянул на Дрошного и снова улыбнулся. - Пора нам побывать на плато Ивеничи.
      Сержант Баер подобострастно произнес:
      - Вы так уверены, что речь идет о плато Ивеничи, герр гауптман? Позвольте спросить, на чем основана ваша уверенность?
      - На чем основана? Все очень просто, дорогой Баер. Дело в том, что Мария... Кстати, вы привезли ее с собой?
      - Конечно, герр гауптман.
      - Так вот, Мария мне сказала. Это плато Ивеничи. Ночь опустилась на плато Ивеничи, но колонна выбивающихся из сил людей продолжала свое дело. Снег на предполагаемой посадочной полосе был уже примят, оставалось лишь поплотнее утрамбовать его. Работа куда менее сложная физически, но люди уже настолько измотались, что едва передвигали онемевшие ноги. Даже свежие силы пятисот человек, прибывших на подмогу, не смогли существенно изменить положение.
      Колонна, правда, несколько изменила систему построения. Теперь она вытянулась в длину: пятьдесят шеренг по двадцать человек в каждой. Снег под крыльями самолета был уже достаточно примят, дело было за тем, чтобы добиться как можно более твердой поверхности для шасси.
      Яркая луна низко висела над вершинами гор. Редкие облака медленно плыли с севера. Когда они пересекали лунный диск, по белой поверхности покрытого снегом плато лениво ползли черные тени, погружая на несколько мгновений колонну людей в кромешную темноту. В этом сказочном чередовании света и тьмы было что-то зловещее, рождавшее суеверные страхи. Как прозаически заметил полковник Вис, обращаясь к капитану Влановичу: "Похоже на Дантов ад, только на сотню градусов прохладней". "По крайней мере, на сотню", - подумал Вис.
      Насколько в аду жарко, он мог только догадываться.
      Именно эта картина открылась взору Меллори и его товарищей, когда они, преодолев последний затяжной подъем, остановили коней на вершине каменистой гряды, отделяющей западную оконечность плато от крутого скалистого склона. Было без двадцати девять вечера. Какое-то время они не могли сдвинуться с места, завороженные открывшейся перед ними фантастической картиной. Тысяча усталых людей, мерно бредущих по снежной равнине, - они понимали, что ничего подобного никогда в жизни не видели и больше не увидят. Меллори первому удалось сбросить с себя оцепенение. Он посмотрел на Миллера и Андреа и медленно покачал головой с выражением глубокого изумления, как бы отказываясь верить собственным глазам. Миллер и Андреа были также потрясены. Меллори пришпорил коня и свернул на едва заметную тропинку, ведущую вниз вдоль склона.
      Через десять минут их приветствовал полковник Вис.
      - Не ожидал вас увидеть, капитан Меллори, - энергично тряся его руку, сказал Вис. - Бог свидетель, не ждал вас. У вас и ваших людей потрясающая способность выходить сухими из воды.
      - Повторите это через несколько часов, - сухо заметил Меллори, - и мне будет действительно приятно услышать ваши слова.
      - Но ведь все уже кончено. Мы ожидаем самолет, - Вис посмотрел на часы, - ровно через восемь минут. У нас здесь достаточно места для приземления и для взлета. Вы сделали все, ради чего прилетели, и весьма преуспели в этом. Вам здорово повезло.
      - Повторите через несколько часов, - Меллори опять сказал.
      - Простите, - Вис не мог скрыть удивления, - боитесь, что самолет не долетит?
      - Я абсолютно уверен в самолете. Просто то, что было, что сделано... Это только начало.
      - Начало?
      - Я вам объясню.
      Нойфельд, Дрошный и сержант Баер привязали лошадей на опушке леса и пошли к вершине гряды пешком. Сержанту Баеру приходилось особенно туго взбираться по снегу с переносным передатчиком в большом рюкзаке за спиной человеку его комплекции было не просто. Добравшись до вершины гряды, откуда открывался вид на плато, они залегли в снег. Нойфельд достал было бинокль, но сразу отложил его: луна появилась из-за черных облаков, осветив все происходящее на плато до мельчайших деталей - черные фигуры людей настолько ярко выделялись на белом в лунном свете снегу, что бинокль совершенно не требовался.
      Справа стояли палатки Виса и наспех сооруженная полевая кухня. Рядом с меньшей палаткой стояла группа из десяти - двенадцати человек, занятая, судя по всему, оживленной беседой. Прямо напротив своего наблюдательного поста они увидели колонну людей, которая, развернувшись на краю плато, начала медленно двигаться в противоположном направлении. Люди шли медленно, едва переставляя ноги по свежеутрамбованному снегу. Так же, как незадолго до этого Меллори и его друзей, Нойфельда, Дрошного и Баера поразила величественная необычность происходящего в полумраке таинства. Нойфельду пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд от ползущей колонны и вернуться к действительности.
      - Как мило, - прошептал он, - со стороны наших югославских друзей предпринять такие грандиозные усилия ради нас. - Он повернулся к Баеру и указал на передатчик. - Свяжитесь с генералом.
      Баер расчехлил передатчик, установил его прямо на снегу, выдвинул телескопическую антенну и стал крутить ручку настройки. Он быстро настроился на нужную частоту, передал Нойфельду микрофон. Нойфельд надел наушники и снова посмотрел вниз, где тысяча людей, мужчины и женщины, словно муравьи, медленно передвигались по снежной равнине. Внезапно в наушниках послышался треск. Нойфельд встрепенулся.
      - Герр генерал?
      - Это вы, гауптман Нойфельд, - голос генерала в наушниках звучал негромко, но чисто, без искажений и помех. - Ну как, оправдались мои предположения относительно психологии англичан?
      - Вы настоящий психолог, герр генерал. Все произошло в точности так, как вы предсказывали. Вам будет интересно узнать, что британские ВВС планируют начать массированную бомбардировку ущелья Зеницы сегодня ночью, ровно в 1.30.
      - Ну, ну, - задумчиво произнес Циммерман. - Это интересно, хотя и неудивительно.
      - Так точно, герр генерал. - Нойфельд поднял глаза на Дрошного, который тронул его за рукав и указал на север, - Минутку, герр генерал.
      Нойфельд снял наушники и посмотрел в направлении, которое указывал Дрошный. Он поднес к глазам бинокль, но так ничего и не заметил. Однако все явственней был слышен гул приближающегося самолета. Нойфельд водрузил наушники на прежнее место.
      - За пунктуальность надо поставить англичанам пятерку. Самолет уже на подходе.
      - Отлично. Держите меня в курсе.
      Нойфельд сдвинул наушники и обратил взгляд на север. Непроглядная тьма. Ошибки быть не могло - звук самолетных двигателей становился все отчетливей. Внезапно внизу, в районе плато, прозвучали три резких сигнала. В мгновение ока человеческая колонна рассыпалась.
      Мужчины и женщины, освобождая взлетную полосу, бросились в глубокий снег с восточной стороны плато. Осталось, видимо, по предварительной договоренности, человек восемьдесят, которые перешли на противоположную сторону полосы.
      - Должен сказать, они неплохо организованы, - произнес Нойфельд с видимым удовольствием.
      Дрошный по-волчьи оскалился:
      - Тем лучше для нас, верно?
      - По-моему, все сегодня стараются изо всех сил, чтобы помочь нам, согласился Нойфельд.
      Темная громадная туча медленно проплыла к югу, и белая луна осветила плато. Нойфельд сразу увидел самолет, совсем близко, не более чем в миле. Его очертания резко выделялись в мерцающем свете луны, пока он опускался на дальний конец взлетной полосы. Вновь прозвучал сигнальный свист, и в ту же секунду люди по обеим сторонам взлетной дорожки одновременно включили карманные фонари, что было необязательно при ярком лунном свете, но совершенно необходимо в том случае, если луна опять спрячется за тучу.
      - Посадка закончена, - сказал в микрофон Нойфельд. - Это бомбардировщик "Веллингтон".
      - Будем надеяться, что посадка прошла удачно, - сказал Циммерман.
      - Будем надеяться, герр генерал.
      "Веллингтон" совершил успешную посадку. Настолько успешную, насколько возможно было в таких труднейших условиях. Сначала он быстро снижал скорость, но затем, приземлившись, покатился вперед, как будто не тормозя.
      Нойфельд произнес в микрофон:
      - Посадка закончена, герр генерал.
      - Почему он не останавливается? - удивился Дрошный.
      - Нельзя сажать самолет на снег так же, как на бетонную полосу, объяснил Нойфельд.' - Им потребуется каждый ярд полосы при взлете.
      Было видно, что пилот "Веллингтона" придерживается того же мнения. Когда ему оставалось ярдов пятьдесят до конца дорожки, две группы людей выделились из рядов, огородивших взлетную полосу. Одна группа бросилась к уже открытой двери самолета, а другая - в хвост. Обе группы подбежали к бомбардировщику, когда он выруливал на стоянку в конце полосы. Дюжина человек схватилась за хвост машины, поворачивая ее на 180°.
      Дрошный был потрясен.
      - Клянусь Богом, они не теряют времени.
      - Они не имеют права терять ни секунды. Если самолет остановится даже на самое короткое время, то начнет погружаться в снег, - Нойфельд поднял к глазам бинокль и сказал в микрофон:
      - Они садятся в самолет, мой генерал. Один, два, три... семь, восемь, девять. Есть, девять! - Нойфельд вздохнул с облегчением. - Примите мои поздравления, мой генерал. Девять!
      Самолет тем временем уже развернулся в ту сторону, откуда прилетел. Пилот, не отпуская тормозов, запустил двигатели на полную мощность, и через двадцать секунд машина уже опять бежала по взлетной полосе. Пилот не допускал случайностей. Он дотянул "Веллингтон" до самого конца полосы, и только после этого самолет взмыл в ночное небо.
      - Взлет завершен, герр генерал, - доложил Нойфельд. - Все точно по плану. - Он прикрыл микрофон рукой, посмотрел вслед удаляющемуся бомбардировщику и улыбнулся Дрошному. - Я думаю, мы могли бы пожелать им "счастливого пути".
      Меллори в числе сотен людей, окружавших взлетную площадку, опустил бинокль:
      - Счастливого пути.
      Полковник Вис печально покачал головой:
      - И все эти усилия только для того, чтобы отправить пятерых моих людей на каникулы в Италию.
      - Видит Бог, они заслужили отдых, - возразил Меллори.
      - Бог с ними. Лучше подумаем о себе, - произнес Рейнольдс требовательно. Несмотря на тон, лицо его не выражало злобы. Он был всего лишь расстроен и слегка удивлен: - В этом чертовом самолете должны были сидеть мы!
      - Будет вам. Я просто передумал.
      - Черт бы вас побрал с вашими вечными фокусами, - в сердцах выпалил Рейнольдс.
      На борту "Веллингтона" усатый майор оглядел трех своих товарищей и пятерых партизан, покачал головой и повернулся к сидящему рядом капитану:
      - Просто удивительно!
      - Очень странно, сэр, - сказал капитан. Он бросил взгляд на бумаги в руке майора, - Что у вас там?
      - Карты и документы, которые я должен отдать какому-то бородатому моряку, когда мы приземлимся в Италии. Странный малый этот Меллори.
      - Так точно, сэр, очень странный, - согласился капитан.
      Вис, Вланович и Меллори со своей группой отделились от толпы и стояли у входа в палатку Виса.
      Меллори обратился к Вису:
      - Вы приготовили веревки? Мы должны немедленно отправляться.
      - К чему вся эта спешка, сэр? - поинтересовался Гроувс. Так же, как у Рейнольдса, его обида сменилась замешательством. - Все как-то неожиданно.
      - Петар и Мария, - угрюмо произнес Меллори. - Это из-за них надо спешить.
      - А что с Петаром и Марией? - подозрительно осведомился Рейнольдс.
      - Их держат взаперти в блокгаузе. А когда Нойфельд и Дрошный вернутся туда...
      - Вернутся? - изумился Гроувс. - Что вы имеете в виду? Мы же их заперли. И каким образом, господи помилуй, вам стало известно, что Петара и Марию держат в блокгаузе? Как это может быть? Ведь их же не было там, когда мы уходили... а это было совсем недавно.
      - Когда Андреа сказал, что его лошадь поранила копыто о камень по пути сюда из блокгауза, дело было совсем не в этом. Андреа установил наблюдение.
      - Видите ли, - объяснил Миллер, - Андреа никому не доверяет.
      - Он видел, как сержант Баер вел туда Петара и Марию, - продолжал Меллори. - Они были связаны. Баер освободил Нойфельда и Дрошного, и, бьюсь об заклад, наша драгоценная парочка следила, действительно ли мы улетели.
      - Вы не все нам рассказываете, правда, сэр? - с горечью отметил Рейнольдс.
      - Вот что я вам скажу, - уверенно отчеканил Меллори. - Если мы не попадем туда как можно скорее, Марии и Петару придется туго. Нойфельд и Дрошный еще не знают, но уже, должно быть, предполагают, что именно Мария сообщила мне, где скрывают этих четырех связных. Они всегда знали, кто мы, - Мария сказала им. Теперь они знают, кто такая Мария. Как раз перед тем, как Дрошный убил Саундерса...
      - Дрошный? - лицо Рейнольдса выражало полную растерянность. - Мария?
      - Я ошибся, - в голосе Меллори слышалась усталость. - Мы все понаделали ошибок, но эта была самая серьезная. - Он улыбнулся, но глаза оставались серьезными. - Вспомните те резкие слова, которые вы бросили в адрес Андреа, когда он затеял драку с Дрошным у столовой в лагере Нойфельда.
      - Конечно, я помню. Это была глупейшая история...
      - Вы сможете извиниться перед Андреа, когда представится возможность, - перебил Меллори. - Андреа провоцировал Дрошного, потому что я его об этом просил. Я знал, что Нойфельд и Дрошный о чемто договаривались в столовой, когда мы вышли, и искал момент, чтобы спросить Марию, что именно они обсуждали. Она сказала, что они намеревались послать пару четников за нами в лагерь Брозника, тайно, конечно, чтобы сообщить о нас. Это были те двое наших "проводников" в грузовике. Андреа и Миллер убили их.
      - Теперь понятно, - протянул Гроувс. - Андреа и Миллер убили их.
      - Чего я не знал, так это того, что Дрошный тоже шел за нами по пятам. Он видел нас с Марией вместе, - Меллори посмотрел на Рейнольдса. Так же, как и вы. Я не знал в то время, что он нас видел, но теперь мне это известно. С самого утра Мария все время находится под угрозой смерти. Но я ничего не мог сделать. Вплоть до последнего момента. Если бы я только высунулся, с нами было бы все кончено.
      Рейнольдс покачал головой.
      - Но вы сами только что сказали, что Мария предала нас...
      - Мария, - сказал Меллори, - высококвалифицированный агент английской разведки. Отец - англичанин, мать - югославка. Она жила в этой стране еще до прихода немцев. Была студенткой в Белграде. Примкнула к партизанам, которые обучили ее как радистку, а затем организовали для нее побег к четникам. У четников в это время находилась в плену радистка одной из британских миссий. Немцы главным образом обучили Марию абсолютно достоверно копировать почерк этой радистки: ведь каждый радист имеет свой собственный почерк. И, конечно, тут сыграл роль ее безупречный английский. Таким образом, она оказалась в непосредственном контакте с нашими разведцентрами как в Северной Африке, так и в Италии. Немцы считали, что полностью околпачили нас. На самом деле все было наоборот. Миллер сказал с упреком:
      - Ты мне тоже всего этого не говорил.
      - Мне надо было все обдумать. Ее ведь все-таки уличили в том, что она принимала участие в заброске последних четырех связных. Она, конечно, сообщила об этом немцам. А эти связные приносили информацию, укрепляющую веру немцев в то, что второй фронт, - а на самом деле настоящее вторжение в Югославию - дело первостепенной важности.
      Рейнольдс произнес медленно, почти по слогам:
      - О нашем прибытии они тоже знали?
      - Безусловно. Они знали о нас все, кроме одного:
      они не знали, что мы знали о том, что они знали. Поэтому то, что они знали, было только наполовину достоверно.
      Рейнольдс с явным трудом усвоил услышанное и тихо произнес: - Сэр!
      - Да?
      - Я был неправ, сэр.
      - Это случается, - успокоил его Меллори. - Иногда это случается. Вы были неправы, сержант, но вы ошибались из лучших побуждений. Это моя вина. Только моя. Но у меня были связаны руки. - Меллори похлопал его по плечу. - Я думаю, теперь вы найдете в себе силы простить меня.
      - А Петар? - спросил Гроувс. - Он не ее брат?
      - Петар - это Петар. И ничего больше. Чист, как стекло.
      - И все-таки еще много неясного... - начал Рейнольдс, но Меллори перебил его.
      - Отложим разговоры. Полковник Вис, прошу вас, карту. - Капитан Вланович вынес карту из палатки, и Меллори указал на флажок: - Взгляните сюда. Плотина на Неретве и Клеть Зеницы. Я сообщил Нойфельду то, что сказал мне Брозник, - партизаны уверены, что наступление начнется с юга через Неретвинский мост. Но, как я уже говорил, Нойфельд знал - и еще до нашего прибытия, - кто мы такие на самом деле. Поэтому он был убежден, что я лгу. Он был также убежден в моей осведомленности в том, что наступление готовится через ущелье Зеницы на севере. Уверяю вас, что были весьма веские причины так думать: там сосредоточены двести немецких танков. Вис был потрясен:
      - Двести!
      - Сто девяносто из них сделаны из фанеры, хотя Нойфельд и Дрошный предполагают, что это нам неизвестно. Германское командование заинтересовано в том, чтобы информация о якобы готовящемся наступлении с севера попала в Италию, и единственный способ в этом убедиться - дать нам улететь отсюда. Что они с удовольствием и сделали, поочередно устраняя с нашего пути все возможные препятствия. Они, несомненно, понимали, что нам прежде всего необходимо любым способом попасть в блокгауз. Дали нам возможность освободить английских связных, но при этом задержали единственного человека, который мог помочь нам, - Марию. И, естественно, предупредили сержанта Баера, который потом их и освободил.
      - Понятно. - Для всех было очевидно, что полковнику Вису ничего не понятно. - Вы упоминали массированную воздушную атаку на северное ущелье Зеницы. Теперь, конечно, целью станет мост через Неретву?
      - Никоим образом. Вы же не захотите, чтобы мы нарушили слово, данное вермахту. Как и обещано, воздушная атака будет произведена на ущелье Зеницы. Чтобы убедить немцев на случай, если у них остались последние сомнения на наш счет. Кроме того, вы знаете так же хорошо, как и я, что к этому мосту невозможно подступиться с воздуха. Он должен быть ликвидирован другим способом.
      - Каким именно?
      - Что-нибудь придумаем. Утро вечера мудренее. И последнее, полковник Вис. В полночь прибудет еще один "Веллингтон", затем еще один в три часа утра. Отпустите обоих. Следующий прибудет в шесть часов утра - вот его задержите до нашего возвращения. Лучше сказать, до нашего предполагаемого возвращения. Если повезет, мы улетим до рассвета.
      - Если повезет, - мрачно повторил Вис.
      - И радируйте генералу Вукаловичу. Сообщите ему все, что услышали от меня. Обрисуйте обстановку и скажите, чтобы в час ночи открыл массированный огонь из стрелкового оружия на северном перевале.
      - А по какой цели?
      - Хоть по луне. - Меллори вскочил на лошадь. - По коням и в путь.
      - Луна, конечно, незавидная мишень, - согласился генерал Вукалович, и притом очень далекая. Но если это нужно нашим друзьям, мы готовы. Вукалович помолчал и посмотрел на полковника Янцы, сидевшего рядом на упавшем дереве. Они находились в лесу, к югу от ущелья Зеницы. Затем он опять проговорил в микрофон: - И все-таки танков много, полковник Вис. Вы не хотите, чтобы мы находились в непосредственной близости к этому месту после часа ночи? Не беспокойтесь, нас там не будет. - Вукалович снял наушники и повернулся к Янци. - Снимаемся в полночь. Тихо и осторожно. Оставим несколько человек, пусть устроят побольше шума.
      - Это те, которые будут палить в луну?
      - Именно. Свяжитесь с полковником Ласло на Неретве. Сообщите ему, что мы присоединимся к нему до начала наступления. Затем соединитесь с майором Стефаном. Скажите, чтобы оставил позицию и пробирался в штаб полковника Ласло. - Вукалович задумался. - Немного развлечемся, верно?
      - Есть ли какой-нибудь шанс у этого Меллори? - в самом вопросе Янци слышался ответ.
      - Давайте рассуждать, - начал Вукалович. - Конечно, шанс есть. Должен быть. В конце концов это ведь дело случая. А выбора нет у нас.
      Янцы не ответил, но несколько раз кивнул, как будто Вукалович провозгласил некую мудрую истину.
      ГЛАВА 9
      ПЯТНИЦА 21.15 - СУББОТА 00.40
      Меллори и его люди спустились на лошадях по поросшему густым лесом холму от плато Ивеничи до блокгауза в четыре раза быстрее, чем поднялись, скользя по обледенелой поверхности склона, покрытой глубоким снегом, они всякий раз рисковали наткнуться на густо растущие сосны. Ни один из пяти всадников не был опытным наездником, и поэтому неизбежные падения и столкновения были столь же частыми, сколь и болезненными. Ни один из них не смог избежать весьма чувствительного падения из седла в глубокий снег. Но именно этот толстый снежный покров, да еще привычка к подобным переходам их горных лошадей спасали от серьезных травм. К счастью, ни один из них не переломал себе костей.
      Показался блокгауз. Когда они находились в двухстах ярдах от цели, Меллори предупреждающе поднял руку. Он спешился, привязал свою лошадь к стволу сосны и жестом пригласил остальных последовать его примеру.
      Миллер пожаловался:
      - Я устал от этой чертовой лошади, но еще больше мне не хочется волочиться пешком по снегу. Почему бы нам до конца не доехать на лошадях?
      - Потому что за блокгаузом конюшня, и лошади начнут беспокоиться и ржать, если почуят своих.
      - Они и так могут заржать.
      - Но там еще и часовые на постах, - заметил Андреа. - Я не думаю, капрал Миллер, что мы должны быть настолько безрассудны, чтобы появиться перед ними верхом на лошадях.
      - Часовые? Зачем? Кого им опасаться? Нойфельд и его компания должны быть уверены, что мы уже пол-Адриатики пролетели.
      - Андреа прав, - сказал Меллори. - О Нойфельде можно говорить что угодно, но он первоклассный офицер и учитывает все. Там будет охрана, - Он поднял голову к ночному небу. Небольшая туча приближалась к лунному диску. - Видите?
      - Вижу, - жалобно протянул Миллер.
      - В нашем распоряжении тридцать секунд. Бежим к дальнему торцу блокгауза - там нет амбразур. И, когда мы будем там, сохрани вас господи, вымолвить хоть слово. Полная тишина. Если они что-нибудь услышат, если только заподозрят, что мы здесь, то забаррикадируют вход и используют Петара и Марию как заложников. Тогда придется ими пожертвовать.
      - И вы бы на это пошли, сэр? - изумился Рейнольдс.
      - И я бы на это пошел. Хотя с большей радостью дал бы отрубить себе правую руку, но я бы на это пошел. У меня нет выбора, сержант.
      - Да, сэр. Я понимаю.
      Луна скрылась за тучей. Пятеро людей вышли из укрытия и бросились вниз по склону, с трудом преодолевая густой снежный покров. Не доходя тридцати метров до блокгауза, они по сигналу Меллори замедлили шаг, чтобы не быть услышанными часовыми. Затем продолжили движение, осторожно ступая след в след. Наконец, они достигли нужного места. Луна все еще была скрыта за тучей, и они остались незамеченными. Меллори не стал поздравлять ни себя, ни своих товарищей с успехом. Он быстро опустился на четвереньки и пополз за угол блокгауза, прижимаясь к стене. В пяти футах от угла располагалась первая амбразура. Меллори не пришлось закапываться глубже в снег - стены были так толсты, что он уже находился в мертвой зоне. Он старался производить как можно меньше шума. И небезуспешно. Ему удалось совершенно беззвучно миновать амбразуру. Остальные четверо тоже удачно справились с этой нелегкой задачей, несмотря на то, что в последний момент луна уже выползла из-за тучи.
      Меллори добрался до входа. Он сделал знак Миллеру, Рейнольдсу и Гроувсу оставаться на своих местах, в то время как они с Андреа прильнули к двери.
      И сразу же услышали голос Дрошного, угрожающий и полный ненависти.
      - Предательница. Вот кто она такая. Расстрелять ее. Немедленно!
      - Зачем вы это сделали, Мария? - голос Нойфельда в противоположность Дрошного был спокойным и даже мягким.
      - Зачем она это сделала? - прорычал Дрошный. - Из-за денег. Вот зачем. Что же еще?
      - Почему? - Нойфельд продолжал мягко настаивать. - Разве капитан Меллори грозился убить вашего брата?
      - Хуже. - Они должны были напрягаться, чтобы услышать тихий голос Марии. - Он хотел убить меня. Кто бы тогда ухаживал за моим слепым братом?
      - Мы теряем время, - Дрошный был в нетерпении. - Разрешите мне их вывести в расход обоих.
      - Нет. - Спокойный голос Нойфельда не допускал возражений. - Слепой мальчик, испуганная девочка. Вы же человек!
      - Я четник!
      - А я офицер вермахта.
      Андреа прошептал на ухо Меллори:
      - В любую минуту кто-нибудь может заметить наши следы на снегу.
      Меллори кивнул и отступил в сторону. У него не было никаких иллюзий относительно реакции вооруженных до зубов людей, когда они с Андреа ворвутся в комнату. Поэтому он пустил вперед Андреа. Никто лучше его не справился бы с таким делом. И Андреа незамедлительно это доказал. Быстрый поворот дверной ручки, мгновенное движение правой ноги - и вот уже Андреа стоит в дверном проеме. Дверь еще не до конца распахнулась, а в комнате уже звучало ровное стаккато "шмайссера" Андреа. Выглянув из-за его плеча, Меллори сквозь образовавшуюся дымовую завесу увидел, как с застывшим удивлением на лицах, скорчившись, падали на пол двое немецких солдат. Подняв свой автомат, Меллори вошел в комнату вслед за Андреа.
      В "шмайссере" больше не было нужды. Остальные солдаты были безоружны. Дрошный и Нойфельд двигались. Они были совершенно потрясены происходящим и к тому же понимали бесполезность самоубийственного сопротивления.
      Меллори обратился к Нойфельду:
      - Вы только что купили себе жизнь. - Затем он повернулся к Марии, подождал, пока она и ее брат выйдут из дома, и снова посмотрел на Дрошного и Нойфельда: - Ваше оружие.
      Нойфельд, с трудом двигая губами, вымолвил:
      - Во имя господа Бога...
      Но Меллори не был расположен к беседе. Он поднял свой "шмайссер":
      - Ваше оружие.
      Нойфельд и Дрошный, как во сне, отстегнули свои пистолеты и бросили на пол.
      - Ключи. - Дрошный и Нойфельд смотрели на него молча и с полным непониманием. - Ключи, - повторил Меллори. - Немедленно! Или они уже не понадобятся.
      На несколько секунд в комнате воцарилось полное молчание. Затем Нойфельд повернулся к Дрошному и кивнул.