Свалка началась страшная.
      Но Джексон не стал ждать, чем она кончится.
      * * *
      У Крамера ужасно болел левый локоть, ещё сильнее, чем ребра. Он содрогнулся.
      - Так вы полагаете, дело плохо? - ворчал Стридом, извлекая ещё один осколок стекла.
      Крамер не отвечал - врачи и так надоели ему, сравнивая его раны с тем, как страдали другие, и конечно же - не в его пользу.
      - Господи, видели бы вы Элси Робертса, - продолжал Стридом. - Его правый глаз похож на раздавленный плод гуавы.
      - Болван...
      - Ну, лейтенант, нельзя же так! Он хотел вам помочь. Думал...
      - Теперь нам никогда не взять Джексона.
      - Похоже, полковник иного мнения.
      - Я так и вижу, как он и Ван Ниекерк носятся по управлению, организуя свои дурацкие заставы на дорогах и похлопывая друг друга по плечу. У них нет никаких шансов.
      - Почему же?
      - Не знают, как он выглядит.
      - А как насчет машины?
      - Муса швырнул кирпич ему в заднее стекло - но все равно он его сменит.
      - Кто бросил?
      - Один индус.
      - Жаль, что не в лобовое. Но эти кули - они не для вас, они все трусы.
      - Гм...
      - Но все равно не беспокойтесь. Заполучили брата, и кое-кого еще, как я слышал.
      - Да?
      - Нет, я не пытаюсь что-то выведать. Полковник говорит, что вы уж слишком засекретили дело, но он весьма доволен.
      - Тяжелое дело. Толковых документов нет, прижать всю эту банду нечем, наймут приличных адвокатов, а те помогут им вдруг потерять память.
      - Послушайте, но что ещё вы могли сделать?
      - Добраться до говнюков, стоящих за всем этим.
      - Так там не только Джексон?
      Дежурная сестра, войдя, покашляла в ля-миноре.
      - Простите, доктор, - начала она, - но там какой-то тип хочет говорить с этим пациентом.
      - Зонди? - спросил Крамер.
      - Говорит, он из полиции.
      - Ладно, пошлите его сюда, сестра. Я уже почти закончил.
      - Спасибо, доктор.
      Зонди, деликатно потупив глаза, подал Крамеру листочек бумаги. На нем его рукой было нацарапано: "Полковник сказал Ван Ниекерку, что Ферпоссон может вот-вот умереть. 21.00."
      Это было именно то, чего ждал Крамер - и его единственная возможность, не возбуждая подозрений, добыть информацию. Теперь, когда Ленни был мертв, а Джексон бежал, он знал всего лишь о пяти мужчинах, отреагировавших на его реплику о "паровом катке". И четверо из них уже категорически отрицали, что знают что-то о его значении, к тому же им ничто не угрожало. Пятый - другое дело.
      Крамер благодарно подмигнул своему преданному подчиненному и отпустил его. То, что он испытал в следующие пять минут, было большей мукой, чем страдания от безжалостных пальцев доктора Стридома. Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем он доковылял до соседней палаты и пристал к сидевшей у постели Фер-поссона медсестре, чтобы та оставила их одних. В доказательство представил себя его единственным сыном.
      Наконец, не выдержав, та ушла. В палате была всего одна кровать.
      - Я умираю, - произнес Ферпоссон и закашлялся.
      Крамер мог слышать его слова, только склонившись вплотную. На самом деле выглядел Ферпоссон не так уж плохо, но, пожалуй, было и к лучшему, что он так думал - так будет легче.
      - Вы меня помните? - спросил Крамер.
      - А-а?
      - Не припоминаете?
      - Вы консультант?
      - Попробуйте ещё раз.
      - Брат... Джек?
      - Подсказать?
      Ферпоссон кивнул с готовностью ребенка, ждущего сказку.
      - Я от "парового катка", помните?
      На бледном восковом лице появилась странная улыбка.
      Передайте ей привет, моей маленькой...
      У Крамера вытянулось лицо.
      - Кому?..
      - Ей. Моей маленькой-даваленькой.
      Но я сказал "паровой каток".
      Фергюссон так и засиял.
      - Она умерла.
      - Кто?
      - Что-то вы такой непонятливый, - усмехнулся Ферпоссон, вдруг совсем пришедший в себя. - Мы все её так звали "каточком", придумал это Дерек. Ну и посмеялись же мы! Да, она любила покататься-поваляться, одно удовольствие. Господи!
      - Господи! - повторил за ним Крамер.
      - Никто не знал, кто это - "Каток", понимаете?
      Могли спокойно обсуждать её в клубе и никто ни о чем не догадывался.
      - Но почему "паровой"?
      - Очень здорово. Это я сказал "паровой каток". - Уф-уф-уф - как паровая машина! Да, она умела поддать пару! - Уф-уф-уф, - и все это в ритме музыки. Так что "паровой" мы добавляли только для смеха. Вроде шифра.
      И Фергюссон, немного задыхаясь, вдруг замурлыкал "зеленые манжеты", и совершенно отчетливо - в ритме паровоза, как сразу заметил Крамер.
      - Какие же вы свиньи! - сказал он.
      - Но всем это так нравилось!
      - Верно. - Крамер тут же ушел.
      - Господи! - повторял он уже на ходу. Медсестра, возвращавшаяся с чашкой чая, окинула его недоуменным взглядом.
      Ему просто делалось плохо при мысли, о том, что ломая голову над тайной названия, он даже представить не мог, что речь может идти о чьем-то прозвище. Неудивительно, что ему никто и не собирался объяснять - речь шла о той же девушке и все были уверены, что он давно обо всем догадался. Никто и не придал этому значения.
      Кроме Шу-Шу, который тоже ничего не понял. И вот куда это его привело. Боже, какими катастрофическими могли быть последствия, попади это полковнику в коллекцию его спичей.
      Черт бы его побрал. Джексона тот все равно не поймает, так что никогда ничего не узнает. Дурак чертов.
      Крамер вышел во тьму и торопливо направился к ресторану "Тюдор". Из-за какой-то цветной плюшки из Дурбана, умевшей классно разводить пары столько мороки!
      Но дело того стоило.