Паровой каток

      - При чем здесь это? - взорвался Крамер, теряя терпение.
      - Я... я не знаю. Только я все время о ней думала.
      - Почему вы солгали сержанту?
      - Потому что я боялась сказать ему правду. Ведь я... Цветным нельзя .совать нос в такие дела...
      Миссис Джонсон вообще слишком уже подчеркивала свои рассовые проблемы. Это, а также некоторые слабые места в её истории возбудили у Крамера сомнение, не был ли он все-таки прав и не сбежала ли она в тот грязный сортир для цветных только чтобы укрыться от него.
      - . У вас есть с собой какие-то документы, подтверждающие, кто вы и где живете?
      - Нет, никаких. Извините.
      Крамер нахмурился но не рассердился. Миссис Джонсон была первым звеном цепочки, ведшей от мисс Ле Руке, и от неё явно можно было кое-чего добиться. Но основной проблемой было время. С момента появления сообщения в прессе началась гонка. Каждый прошедший час был в пользу убийцы. А судя по тому, как шли дела, ему до ночи не добиться от миссис Джонсон всего, что она знала. Жаль, что она такая старенькая и хрупкая.
      Крамер понимал, в каком он положении. Были дни, когда он мог насладиться допросом, словно симфонией; с разнородными часами, четким контрапунктом и заключительным победным и ликующим финалом. Но были и другие дни, когда ему нужна была правда и только правда. Гершвин имел случай узнать, что это такое.
      И миссис Джонсон, как показалось, тоже это почувствовала. Поставив на колени сумку, словно пытаясь защититься, она с возрастающей тревогой смотрела на молчащую фигуру рядом. Неожиданно лицо Крамера озарила спасительная мысль.
      - Тело ещё не было формально идентифицировано, - сказал он. - Вы говорите, что знали мисс Ле Руке - поедем посмотрим, она ли это.
      После долгого молчания женщина кивнула.
      Крамер включил рацию. Узел связи отозвался почти сразу.
      - Говорит лейтенант Крамер. Нужно передать срочное указание в похоронную контору Аббота. Указания следующие: через десять минут приготовить Ле Руке для формального опознания. Пусть приготовят стол. И передайте им, что это от меня. Ясно?
      Дежурный подтвердил прием и отключился.
      Формальное опознание было рутинной процедурой и не предполагало ничего чрезвычайного. Но если использовать стол вместо выдвижного ящика, то под безжалостным светом результаты деятельности доктора Стри-дома предстанут во всей красе. И это должно вызвать шок.
      * * *
      Телефонограмму принял Фартинг, ибо Аббот обедал в своем клубе. Это его весьма расстроило. Настолько расстроило, что он снова закинул ноги на письменный стол и решил не делать вообще ничего, пока у него не кончится обеденный перерыв. Последнее время ему приходилось нелегко, ведь он ещё и учился по вечерам. Пожалуй, это было даже потруднее, чем раньше, когда он работал санитаром.
      Кроме того, он только что получил из Британского института бальзамирования новое пособие и глава о бактериологии его весьма заинтересовала. Придется ему предупредить шефа о том, как тот рискует, проделывая некоторые вещи.
      Но тут его начала мучить совесть и он наскоро пролистал главу о хирургической реконструкции, чтобы взглянуть на иллюстрации. Они были прекрасны.
      - Ну-ну, - твердил он сам себе; бродя по моргу, - а они-то: - Этого тебе никогда не сделать, Фартинг, образование не то... Посмотрим!
      Он как раз открывал холодильник, когда вошли Крамер с миссис Джонсон. То, что он увидел, Крамеру не понравилось. Ему не нравилось, когда не выполнялись его приказы, и ему не нравился этот молодой человек. Слишком молод и слишком фамильярен.
      И тут события приобрели совершенно неожиданный оборот. Фартинг выдвинул ящик. Миссис Джонсон удивительно торопливо кинулась к нему. Фартинг осторожно откинул простыню. Старушка тихо вздохнула.
      При взгляде на неё что-то приковало Крамера к месту. Он понимал, что где-то уже видел это выражение лица, видел у кого-то другого, но никак не мог вспомнить, где; это было выражение крайнего отчаяния, такого глубокого, что становилось даже больно.
      Фартинг заметил, что женщина пытается о чем-то спросить.
      - Простите? - хотел он ей помочь.
      - Остались... на её теле остались какие-то следы? Крамер одним прыжком оказался возле неё и схватил за руку.
      - Почему вы об этом спрашиваете? Миссис Джонсон вырвала руку, лицо её залилось злым румянцем.
      - Я вам уже говорила, молодой человек - у неё была дивная кожа.
      И тут Крамер заметил, что и у неё прекрасная кожа, особенно когда её оживил этот румянец. И ещё он заметил такое, что перехватило дыхание. Увидев их вместе, мертвую девушку и старую женщину, стоявшую рядом, он понял, насколько они похожи, не целиком, но множеством мелких черточек.
      - Вы её мать?
      - Да. - Гордо прозвучало в ответ. Фартинг немного подождал, потом снова накинул простыню.
      - На теле её не было никаких следов, миссис Джонсон, - спокойно сказал Крамер.
      * * *
      Гопал вовсе не был рад снова увидеть Зонди, но Муса - был. Четверг, заявил он, для него самый тяжелый день. На Траард Стрит собирается слишком много торговцев и слишком много коптящих грузовиков, - почему, он и сам не знает. Обычно он как-то сносит рев клаксонов и крики торговцев, но в четверг они его слишком отвлекают, так что трудно становится штудировать довоенное издание энциклопедии, которое он перечитывает уже в третий раз. И хотя он уже одолел главу "Ископаемые" и с нетерпением ожидал, когда наступит черед главы "Ислам", в четверг всегда разумно предпочитал углубиться в американские комиксы.
      Зонди продолжал свою речь и объяснил ему судьбу Гершвина и двух его подручных. Они за решеткой, и на этот раз надолго.
      - Грязная работа, - ворчал Муса, - чертовски грязная. Ты уже сказал об этом Гопалу?
      - Он не любит видеть в своем магазине черных, если, разумеется, они не пришли тратить деньги. Муса вздохнул.
      - Он крутой. Он очень крутой. Зонди позволил ему поразмышлять над недостатком хозяйского характера, а потом философски обронил:
      - Есть работа и работа.
      - Что вы хотите сказать, сержант?
      - Существует множество разных занятий, чтобы заработать деньги.
      - Ага, деньги! Только их Гопал считает главным. А я что, нет, двести раз ему говорю, что человека создает образование. Ему же только и нужно, чтобы в пальцах шуршали бумажки.
      - Серьезно?
      - Точно, точно. Он такой жадный, что когда я в тот вечер взял с полки пакетик бурских орешков, то их тоже вписал в свою расходную книгу.
      - И ждет, что ты ему за них заплатишь? Муса рассмеялся смехом грустного клоуна.
      - И все равно, откуда берутся деньга, а, Муса? Индус искоса взглянул на Зонди.
      - Я не при чем, - мрачно заявил он и дал понять, что огорчен, когда Зонди расхохотался.
      - Ты, конечно, человек образованный, Муса?
      - Я изучаю жизнь,
      - У тебя зоркий глаз и хороший слух? Можешь интеллигентно рассуждать?
      - Этим я отличался всегда.
      - Ладно. Хотел бы ты получить такую работу, где бы сам распоряжался своим временем - и даже тем, чем тебе заниматься?
      - Нужно сказать, это очень интересно, сержант. А что за работа?
      - Сейчас мы проверим твои способности, - ответил Зонди. - Будь внимателен.
      Муса вначале не понял. Но до него сразу дошло, когда Зонди достал из кармана две однорандовых банкноты и сунул их меж страниц "Энциклопедии".
      - Приличные деньги и никаких налогов, - шутливо подчеркнул Зонди.
      - И чертовски опасные. Я мыслитель, а не человек действия, сержант.
      - Это ерунда, Муса, нечего бояться. Я не думаю, что человек с твоим умом может попасться тем типам, что меня интересуют.
      Муса поморщился.
      - Всякое случается - протянул он полыценно, но осторожно.
      - Но вряд ли случится снова, особенно теперь, когда ты столькому научился. Ну, как? Для тебя это может быть и маленькой местью, если договоримся.
      Муса пролистал том до банкнот.
      - А это за что? - спросил он.
      - За подсказку насчет машины из Лесото.
      - Так это вам помогло?
      - Пока ещё нет - нужно узнать побольше, и быстро. Так что наш маленький подарок можешь считать залогом, если хочешь.
      Говоря это, Зонди взял какую-то книжонку и удивленно взглянул иа обложку.
      - Джеймс Бонд, - заметил Муса. - Ты о нем что-нибудь читал? Неплохо.
      - Я о нем слышал, - ответил Зонди и небрежно воткнул книгу на место.
      Муса надолго задержал взгляд на блондинке, сомлевшей в объятиях Бонда.
      - Ну, мне нужно возвращаться, - бросил Зонди от дверей. - Ас этим делом надо бы поскорее. Может, ты успеешь до вечера, а, Муса?
      * * *
      Запах цветов был слишком силен. Крамера начинало от него тошнить, пока на складе похоронной конторы сидел возле миссис Джонсон, дожидаясь, пока та выплачется. Потом он решил зайти к фартингу, заодно и записать его показания.
      - Ей там удобно? - спросил Фартинг, когда он подошел к стойке. - Меня так удивило, когда вы сказали, что наш выставочный зал не подходит. Никогда бы не подумал!
      - Имя? - невозмутимо спросил Крамер.
      - Джонатан Фартинг.
      - Адрес?
      - Я живу здесь, за магазином.
      - Вы забирали ту девушку с Барнато Стрит?
      - Да, я организовывал перевозку.
      - Один?
      - У нас есть одна из самых современных каталок, с поручнями и колесами.
      - Понимаю. В связи с этим вы ничего не припоминаете?
      - Все шло очень гладко. Там я её погрузил, тут выгрузил.
      - Мне кажется, вы не относитесь всерьез к своей профессии?
      - Честно говоря, лейтенант, меня эта сторона дела не слишком занимает. Меня скорее интересует...
      - Меня это не интересует, Фартинг. Расскажите мне, что вы видели в доме.
      - Ну, все обставлено было со вкусом, да? В спальне - очень красивые шторы, я Бог весть сколько ищу такие. Крамер тяжело вздохнул.
      - А девушка? Ну, меня удивило, что она лежит так спокойно и аккуратно: и покрывало на постели, и все вокруг нетронуто. Да, ещё я чуть не забыл - я погасил её ночник.
      - Он был включен?
      - Да, но только он один. Только потом я заметил, что все остальное выключено.
      - Но отпечатков пальцев вы не оставили. Как это?
      - Можно сказать, разница между старой и новой школами. Я всегда в перчатках.
      - Ага. - Крамер закрыл блокнот.
      - Пожалуй, все, Фартинг. Но вот что скажите мне: почему вы не занялись мисс Ле Руке сами, а оставили это Абботу?
      - Ну, на холоде это не к спеху. Кроме того ...
      - Да-да?
      - Я лично предпочитаю с женщинами не работать.
      - А Аббот?
      Но в эту минуту вошли три местных почтальона, у которых был выходной, все трое примерно одного роста, собираясь переодеться в форму носильщиков и заработать себе на пиво. Извинились за четвертого, который не смог прийти, - заболел.
      Крамеру пришлось оставить Фартинга, в панике кинувшегося искать замену, и вернуться взглянуть, как там миссис Джонсон. Та сидела совершенно прямо, глаза сухие, уже без шляпки.
      - Кто-то мою девоньку убил, - встретила она его.
      - Да. И теперь вы поможете нам выяснить, кто это был?
      - Если смогу.
      - Спасибо, миссис Джонсон.
      - На самом деле меня зовут Френсис. Джонсон - моя девичья фамилия.
      - Но все-таки Гледис?
      - Да.
      - Отлично, Гледис, так будет лучше. Ваша дочь выдавала себя за белую.
      Миссис Френсис едва заметно улыбнулась.
      - Можно это назвать и так.
      - Ловко у неё получалось, - заметил Крамер. - Нигде в доме - никаких следов её прошлого. И шпион бы не сумел лучше. Единственное, что я нашел маленькая фотография.
      - Где она была?
      В медальоне сердечком.
      Женщина закусила губу.
      - На ней был её отец.
      - Послушайте, Гледис, было бы лучше начать с самого начала.
      - Это необходимо? .
      - Мне это может помочь понять все остальное. На неё это явно произвело впечатление. Крамер уселся в кресло, которое Фартинг притащил из часовни, и начал писать.
      - Родились вы в Кейптауне?
      Ее невеселый смех весьма удивил его.
      - Почему вы, белые, считаете, что все цветные родились в Кейптауне?
      - А где тогда?
      - В Дурбане.
      - И - ?
      И авторучка Крамера уже почти коснулась бумаги, чтобы записать дату рождения. Но через миг рука его упала вниз.
      - И родилась я белой, - сказала миссис Френсис. - Все мы родились белыми. Вся семья. И так белыми мы и жили.
      ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
      За эти годы Крамеру случалось записывать самые невероятные показания. От бессвязных нареканий на поведение соседских псов до коротких покаянных признаний родителей, не уследивших за своими детьми при купании. Не раз ему приходилось вносить в свой блокнот еле слышные, произносимые в агонии последние слова умирающих. Это должно было бы приучить его в любых обстоятельствах вести себя прежде всего как профессионалу - но тут он сдался уже после десятка страниц. Дал миссис Френсис выговориться, и только временами кое-что помечал. Мозг его требовал отдыха. Нельзя сказать, что он его получил.
      - Через год после того, как мы поженились, переехали в квартиру на Эспланаде, - рассказывала миссис Френсис. - Это называлось "Пальмовый двор" - один из тех небоскребов, где на верандах полно морского песка. Там постоянно носилось много детей, было немножко шумно, но хорошо.
      Тесси была нашим первым ребенком. Чудная девочка, хотя часто по ночам плакала. Пат сказал - "и довольно!" - и если учесть, что занимал весьма скромный пост в автопарке, его можно понять. Леона мы не планировали, просто так получилось, если вы понимаете, что я имею ввиду, но кое-как мы справились. Пока они были маленькими, ничего. Но потом им стало требоваться все больше. Прежде всего Тесси. У неё нашли большие способности к музыке, пришлось купить пианино. Тогда я начала шить, чтобы хоть немного подработать.
      Ну а Тесси делала большие успехи. Однажды ко мне пришла учительница музыки, некая миссис Кларк, и сказала, что пора Тесси взять другого учителя. Я была потрясена. "- Почему, Господи, - спросила я, - что Тесси натворила?" Тут миссис Кларк рассмеялась. "- Вы что, не понимаете? Тесси сдала все экзамены и получила столько отличий от Королевской академии музыки, что уже достигла моего уровня."
      - Вы хотите сказать, что она могла преподавать музыку? - спросил Крамер.
      - Да, вот именно. Миссис Кларк, эта милая старая дама, научила Тесси всему, что умела сама. Больше она ничего дать ей не могла. И вот я сказала Тесси, что случилось, а она заявила, что лучшим учителем для неё был бы один бельгиец из оркестра - я имею ввиду из городского оркестра. На другой же день я отправилась к нему, и он согласился, раз мы могли платить, и немало, поверьте.
      Пат и я обсудили все это и решили, что следует дать ей шанс. Я возьму ещё работу и рассчитаю служанку, а Пат попытается набрать сверхурочных.
      - И вы так и сделали?
      - Да. Но тут начал злиться Ленни - Леон. Тогда еще, правда, ничего серьезного. Он хотел стать пилотом, понимаете, но отставал по математике. Спросил отца, не могли бы мы нанять репетитора, и тот согласился. Тесси ведь брала уроки, правда?
      - Он завидовал сестре? Миссис Френсис рассмеялась.
      - Временами он срывался, но в семье ведь всякое бывает.
      Крамер трижды подчеркнул слова о зависти.
      - Продолжайте. Что же было дальше? Он сдал экзамены?
      - Такой возможности у него уже не было.
      - Почему? Где он учился?
      - В средней школе в Дурбане. Но это тут не при чем. От того, что он слишком много работал, Пат в конце концов заболел. Дела шли все хуже и ему пришлось ехать в Эддингтон, где врачи сказали, что это туберкулез.
      И тут миссис Френсис умолкла, как отрезало. Испугавшись, что она не сможет продолжать, Крамер сорвал гвоздику и поднес ей.
      - Понюхайте, чудный запах...
      - Как странно, - проборматала миссис Френсис, - в больнице всегда было полно гвоздик. Наверно, потому что на улице ими торговало множество индийской детворы.
      О чем это я говорила? Ах, да. Пат отправился на очередное обследование, и вдруг нам оттуда прислали записку, что он переведен в другую больницу. Помню, как я это прочитала и побежала к соседям, чтобы от них позвонить.
      - Но почему?
      - Думала, что произошла ошибка. Сказала девушке в Эддинггоне, что хочу знать, где мой муж. Спросив его имя, она надолго отошла от телефона. Когда вернулась, спросила, получила ли я записку. "- Потому и звоню" - сказала я, ведь там написано, что Пат отправлен в больницу для туземцев.
      Крамеру некуда было смотреть, кроме прямо на нее.
      - Ну, тут мбя соседка не выдержала, вырвала у меня трубку и начала высказывать той девице все, что думала. И вдруг сразу умолкла и положила трубку.
      - Что случилось, - спросила я её. Я уже плакала, не знаю почему. Она тоже начала плакать. Это было ужасно, мы вдвоем в таком состоянии. И сколько я не спрашивала, что ей сказали, она только качала головой.
      Потом пришел домой её муж и спросил это сам. И она...
      - Да?
      Миссис Френсис снова взяла себя в руки.
      - Когда Пат был в больнице, врачи что-то обнаружили, не знаю что, но в результате его зачислили в цветные.
      Крамер мог представить, каково ей было - такое случилось с его школьным другом. Как взрыв бомбы. Но закон есть закон и он перешел на официальный тон.
      - Вам позднее сообщили об этом официально?
      - Да.
      - Вас вызывали в отдел по классификации населения?
      - И меня, и детей. И нас всех перевели в цветные.
      - А ваш муж?
      - В больнице он покончил с собой - резиновым жгутом.
      В дверь постучали и вошел Фартиг.
      - Простите за беспокойство, - он отобрал кое-какие цветы.
      - Хозяин уже вернулся, если он вам нужен, лейтенант.
      Крамер покачал головой, ожидая, когда он исчезнет.
      - А та соседка, ну помните? - спросила миссис Френсис. - Она уже никогда больше со мной не заговаривала, никогда. Ведь мы теперь были цветными.
      Ну вот, собрали мы вещи и переехали в Клермон. Все там относились к нам хорошо, кроме двух-трех человек, как обычно. Мне удалось сохранить своих прежних заказчиц и даже найти новых.
      - И ничего не попало в газеты?
      - Несколько строк, и гораздо позднее, из-за Пата. Их никто и не заметил.
      Такое случалось. Журналисты часто черпали материал из законченных дел в канцелярии прокурора.
      - А дети?
      Кончиками дрожащих пальцев она коснулась лица.
      - Это было ужасно. Я делала что могла, но без толку. Прежде всего им пришлось оставить школы. Тесси было легче, у неё осталась музыка, но Ленни так многого собирался добиться...
      - В Клермоне ведь были школы.
      - Но он хотел стать пилотом; эта профессия - только для белых, его это просто сломало.
      Теперь она словно повторяла слова какого-то адвоката.
      - Ленни попал в неприятности?
      - Откуда вы знаете?
      - Это вас не касается. Рассказывайте.
      - Занялся кражами на пляжах - связался с какой-то бандой, бывшей в Клермоне. Никого не поймали, только его. Я все объяснила судье, и мистер Гольдер тоже. А судья! Обещал быть снисходительным, но отправил Ленни в исправительную колонию.
      - Мог назначить ещё и телесные наказания, - заметил Краммер.
      - Пожалуй, вы правы.
      - Разумеется. Но что стало с Тесси? Она продолжала учиться музыке?
      - Тот проклятый бельгиец меня доконал!
      Неожиданный взрыв эмоций подействовал на неё благотворно. Миссис Френсис даже улыбнулась. Крамер наклонился к ней.
      - Я уверена, если бы не он, ничего подобного бы не случилось.
      - Поэтому я все должен знать. Она кивнула.
      - Поймите, очень тяжело рассказывать такие вещи о собственной дочери... Крамер ждал.
      - Я пошла к тому человеку и сказала, что Тесси уже не сможет ходить на уроки, потому что у нас больше нет денег. Он, казалось, был потрясен, что такое могло произойти, и сказал мне, что будет давать Тесси уроки даром. Я знала, что как большинство иностранцев, он либерал, но такое было уже слишком. Он говорил, его долг художника, то есть музыканта, не дать пропасть таланту Тесси. В конце концов, сказал он, есть вещи важнее денег. Я часто думала о его словах. Ох, как он был прав.
      Под её пристальным взглядом Крамер даже сгорбился, чувствуя себя как-то неловко. Эта старая женщина странно влияла на него.
      - Я все понял. Как вы узнали?
      - Мне сказала жена того бельгийца. Заявила, что если это повторится, сообщит в полицию. И донесла бы, я знаю этот тип женщин.
      - И что было дальше?
      - Мне нужно было решать все самой, не так ли? В тот же вечер я заперлась с Тесси и выложила ей все начистоту. Если бы вы видели... просто ужасно. Я не узнавала свою Тесси.
      - Что она сказала, Гледис?
      - Уже не помню. Что ей все равно... что ей теперь ничего не нужно. Что будет спать с любым мужчиной, если он может дать то, что ей нужно. Что Жизнь её кончена, что никогда ей не добиться того, о чем мечтала. Она проклинала меня за то, что произвела её на свет.
      - Это ужасно. Но ведь это не ваша вина?
      - У вас есть дети? Крамер покачал головой.
      - Тогда вам меня не понять. А тут вдруг соседка как-то в шутку сказала, что, мол, мы корчим из себя белых, и я вдруг увидела в этом известный шанс для Тесси.
      - А что об этом думала она?
      - Была в восторге. Снова стала моей прежней девочкой, и все говорила о тех чудных вещах, которые она сможет себе купить. Я обещала ей, что не буду пытаться встретиться с ней.
      - Для вас это должно было быть тяжело.
      - Нет. Я сказала себе, что так искупаю свою вину.
      - И что дальше?
      - Тесси просто уехала. Два года назад. Я не спрашивала, куда.
      - А Ленин? Что он делал? Как на все это отреагировал?
      - Тогда он ещё был в колонии. Когда вернулся, я рассказала, и он был вне себя. Грозил убить её за то, что меня бросила.
      Крамер небрежно спросил:
      - У вашего Ленни бурный темперамент, да?
      - И ещё какой! В жизни такого не видела. Не знаю, в кого он, мой Пат был спокойнейшим человеком на свете. Но Ленни любил свою мамочку и считал поступок Тесси предательством. Но только до тех пор, пока я ему не рассказала.
      - И как он это воспринял?
      - Долго молчал, очень долго. Потом пришел ко мне в кухню и сказал, что это и к лучшему, что она уехала. Что в семье уже хватает несчастий...
      У Крамера затекло все тело. Встав, он потянулся и снова упал в кресло. Ободряюще улыбнулся.
      - Пожалуй, пора заканчивать, Гледис. Многое мы уже Выяснили. Скажите, как вы узнали, что Тереза Ле Руке - ваша дочь?
      Миссис Френсис горько усмехнулась.
      - Потому что это имя я сама ей выбрала. Только этого я от неё хотела. Хотела знать, если вдруг с ней что-то случится, или если вдруг станет знаменитой.
      - И,вы прочитали заметку в "Газетт"?
      - Нет, я газет не получаю. Ленни пришел и сказал мне.
      - Так он тоже ушел из дому?
      - Он за белого себя не выдавал, если вы это имеете ввиду.
      - Нет, не это.
      - Ленни - хороший мальчик. Но он уже взрослый, и ему нужен свой дом.
      - Понятно.
      - Как я уже сказала, Ленни пришел ко мне позавчера утром и рассказал о траурном объявлении. Я просила, чтобы он сразу отвез меня на машине, чтобы успеть на похороны, но он не согласился.
      - Почему же?
      - Потому, - сказал он, - что мы могли нарваться на неприятности. Что нам может сделать полиция? - спросила его я. А он - мол лучше будет, если я не поеду, хотя мне и тяжело. Я знала, что он боится за место.
      - Ага. Где он работает?
      - Не знаю точно, он мне никогда не говорил. Знаете, я думаю, он немного стесняется - видно, какая-то типичная работа для цветных. Потому я его никогда прямо и не спрашивала. У него такие же права на личную жизнь, как и у сестры - но вам обязательно все это нужно знать? .
      - Лучше досказывайте все поскорее, Гледис.
      - Ладно. Ленни говорил, чтобы я не расстраивалась, он, мол, устроит, чтобы в крематорий от меня доставили цветы. Что можно оставить их там без визитки и никто ничего не узнает. Он хорошо ко мне относится. Но потом он уехал и я одна пошла в церковь.
      Крамер достал газетную вырезку и положил ей на колени.
      - Это тоже он вам показал? Она медленно подняла листок.
      - Ленни я больше не видела. Нет, это получилось вот как: вчера утром я решила достать ту газету с траурным объявлением. Хотелось иметь хоть что-то, что можно видеть.
      Спросила в городе, где достать треккерсбургские газеты, мне сказали, на вокзале. Я была так взволнованна, понимаете, что даже не подумала, что её давно похоронили и в газетах ничего не будет. И тут я заметила это...
      - Да, это было потрясением. Вы постарались найти Ленни?
      - Нет, он никогда бы не дал мне приехать, но я должна была, должна... все выяснить. Кроме того, я не знала, где он живет.
      Вот оно что. Она принесла ещё одну жертву, позволила ему уединиться. Оба чудных ребенка оставили её.
      - Ленни будет вне себя, когда узнает, что произошло, - спокойно добавила миссис Френсис.
      * * *
      Муса уже больше с часа расхаживали по комнате взад-вперед. По крайней мере Гопал так судил по тем глухим, тяжелым звукам, что доносились сверху. Стоя за прилавком, он как завороженный смотрел на потолок. Тот пока держался, но одна из неоновых ламп от сотрясения начала подмаргивать. Случилось что-то исключительное - обычно жилец был настолько ленив, что даже горшок оставался в шкафу.
      В лавку вошел покупатель, белый парень в модной рубашке, джинсах и ботинках дорогой шведской кожи. Гопалу он был незнаком.
      - Мне винограду, пожалуйста.
      - Фунт или два?
      - Фунт.
      Виноград ему нужен не был, Гопал это знал. Но в хозяйстве всякая мелочь пригодится. Бросив кисть на грязную чашку весов, он её взвесил и уложил в коричневый бумажный пакет.
      - Что еще, сэр?
      Известное дело, Гопал прекрасно понимал, как смущал юношу его презрительный взгляд, но, несомненно, это было лучше, чем осуждающий взгляд продавца в аптеке.
      - Два, пожалуйста.
      Гопал полез под прилавок, нащупал пару презервативов и сунул их в пакет с виноградом.
      - Один ранд пятьдесят, сэр.
      Юноша молча заплатил.
      Гопал с удовольствием проводил его взглядом до сверкавшего лаком автомобиля на другой стороне Тричаард Стрит, который с ревом сорвался с места. Эти всегда так нервничают.
      Топот наверху прекратился. Гопал отвернулся от окна как раз вовремя, чтобы увидеть как Муса, вырядившись в лучший костюм, снимает с полки пакет арахиса. Не иначе спустился сверху на цыпочках, как Фантом-Мститель из этих его комиксов.
      - Стой! - Гопал, щелкнув пальцами, протянул руку. К его огромному изумлению Муса вложил в неё одно-рандовую бумажку.
      - На мой счет, - небрежно бросил Муса. Прошел к выходу и уже распахнул дверь, когда Гопал опомнился.
      - Куда, черт возьми, ты собрался?
      - Так, небольшое дельце, - ответил Муса. - Иду насчет машины.
      Это было уже чересчур.
      * * *
      Когда Крамер с миссис Френсис вернулся в свой кабинет, он знал только одно - что голоден. Такой дикий голод, что ощущение пустоты подступало к самому горлу, вызывая приступы тошноты. Это напоминало ему о детстве и было просто непереносимо.
      Также непереносимо было смотреть на Ван Ниекерка, убиравшего остатки позднего обеда с письменного стола, покрытого большой белой салфеткой. Жена сержанта сумела приготовить шикарное меню. Посредине стоял термос с широким горлом, и в нем остатки гусиной печенки. Вокруг - целый набор прозрачных пластмассовых плошек, похожих на лабораторные, и в каждой - остатки салатов и закусок.
      - Теперь вам нужен только микроскоп - и все в порядке, - проворчал Крамер.
      - Что вы сказали, лейтенант?
      - Ёам что, больше нечем заняться?
      - Уже два часа, лейтенант. У меня тут кое-что для вас есть.
      - Не сейчас. Где Зонди?
      - Сейчас вернется, он пошел за кофе. Крамер повернулся к миссис Френсис, которая упорно скрывалась от Ван Ниекерка за его спиной.
      - Я отведу вас туда, где вы сможете побыть одна. Наш черный сержант принесет вам перекусить.
      Зонди умудрился большую часть кофе вылить Ван Ниекерку на тарелку. Стоял весьма смущенный, но довольный его возмущенным причитанием. Тут вернулся Крамер.
      - Поесть!
      - Что, шеф?
      - Сбегай в греческую харчевню и принеси мне большую порцию мяса с карри и двойную порцию риса. - Он дал Зонди денег. - И ещё купи по сендвичу для себя и для нашей гостьи.
      - Спасибо, шеф. Кофе тоже?
      - Не хочется мне пить эту дрянь. Но возьми два чая, ладно?
      Ван Ниекерк довольно ухмыльнулся вслед уходящему Зонди и принялся укладывать остатки обеда в сумку с рекламой авиалинии.
      - Вы сами там были? - спросил Крамер, ткнув в надпись "Нью-Йорк".
      - Нет, это просто так продается, - пояснил Ван Ниекерк.
      - Ага...
      - г Теперь хотите услышать, на что я наткнулся?
      - Ладно, давайте.
      Ван Ниекерк встал из-за стола и показал на освободившийся стул.
      - Вам он понадобился, чтобы поесть.
      Крамер что-то буркнул, но сел. А Ван-Ниекерк, обеспечив тем самым внимание начальника, достал свой блокнот.
      - Я обзврнил все фирмы в алфавитном порядке, по телефонной книге. Последними оказались Уэббер и Сворт с Бачер Стрит. Говорил с мистером Уэббером лично и он мне сказал, что действительно выписал пару контактных линз, таких, как я описал.
      - Он делал их сам?
      - Нет, выписал из Германии.
      - Понимаю. Продолжайте. Их купила та девушка?
      - Заказчица назвала фамилию Филлипс, лейтенант, - но мы уверены, что это мисс Ле - Руке. Я велел ему оставаться в конторе и не уходить.
      - Ладно. Попозже я заеду туда с фотографией. А когда это было?
      - Заказ она получила три недели назад. Крамер тихонько присвистнул.
      - Совсем недавно! А как она объяснила, зачем они ей?