Бедная красотка, находившаяся рядом с ним в кровати, забилась еще глубже в постель.

Робби наконец удалось совладать с приступом смеха, и теперь его лицо с разинутым, как у рыбы на берегу, ртом маячило над головой тетушки Глэдис. Он подмигивал Джеймсу и несколько раз выразительно провел рукой по горлу. Тот не очень понял своего друга, но перерезать кому-нибудь горло, а лучше всего самому Робби, показалось ему удачной мыслью.

– Робби, будь добр, проводи вниз тетушку Глэдис и леди Аманду. И закрой за собой дверь.

– Но Джеймс...

– Тетушка, я спущусь сразу за вами. А сейчас, прошу вас, идите с Робби.

Когда дверь наконец закрылась, Джеймс облегченно вздохнул и повернулся к девушке. Она все еще пряталась под одеялом, как испуганный зверек, настороженно следя за ним огромными глазами. Для проститутки она определенно вела себя довольно странно.

– Только, пожалуйста, больше не кричите, – попросил он. – У меня и так уже в ушах звенит.

– А вы не делайте ничего такого. – Она взглянула на его грудь и поспешно перевела взгляд на лицо. – На вас есть какая-нибудь одежда?

– Нет, – честно ответил Джеймс. – А на вас?

Стыдливый румянец мгновенно залил ее лицо и быстро распространился на открытые шею и плечи. Ему страшно хотелось посмотреть, не заалело ли так же все ее тело, но для этого не было времени. Тетушка Глэдис не станет долго ждать – если он сейчас же не спустится вниз, она снова поднимется сюда и выгонит его из постели, не дожидаясь, пока он оденется.

Внезапно герцог задумался. Теперь, когда уже можно было не опасаться, что в него запустят подушкой, он обратил внимание на голос девушки – мягкий, мелодичный. Речь ее казалась речью образованного человека, ничем не напоминая болтовню местных проституток и даже дорогостоящих дам сомнительного поведения из Лондона.

– Вы говорите, как американка.

– Я и есть американка. – Девушка старалась смотреть прямо в лицо Джеймсу, заметно смущаясь видом его открытого торса, что тоже было необычным для проститутки. – Я только что приехала из Филадельфии.

– Вижу, милочка, вы проделали довольно длинный путь, чтобы посетить «Грин мэн». Мы, конечно, очень гордимся нашей гостиницей, но я не думал, что ее слава докатилась до вас через всю Атлантику.

– Я приехала сюда вовсе не для того, чтобы остановиться в вашей дурацкой гостинице, – отрезала она, – и должна вам сказать, она не произвела на меня сильного впечатления, раз уж у нее двери даже без щеколды!

Джеймс засмеялся.

– Что ж, если вы приехали не для того, чтобы насладиться сомнительным гостеприимством «Грин мэн», как же вы здесь оказались?

– Приехала в гости к своему дяде. Вчера почтовая карета добралась сюда слишком поздно, и я сочла невежливым являться к нему ночью.

Джеймс отлично знал всех людей в округе, но не слышал, чтобы у кого-нибудь из них была племянница в Америке.

– Приехали к дяде? И кто же это?

– Граф Уэстбрук.

Джеймс удивленно вытаращил глаза:

– Уэстбрук – ваш дядя?

– Ну да.

В светло-карих глазах девушки Джеймс увидел вспыхнувшие огоньки достоинства.

– Меня зовут Сара Гамильтон, и мой отец был младшим сыном графа.

– Дэвид! Да, да, он ведь уехал в Америку, – вспомнил Джеймс. – Значит, вы прибыли навестить графа Уэстбрука...

Он улыбнулся, потом у него вырвался короткий смех, а в следующее мгновение он рухнул спиной на подушку и разразился неудержимым хохотом.

– Ой, не могу! Господи! – задыхаясь от смеха, выговорил он. – Граф Уэстбрук! Поверить не могу!

Крепко прижимая к себе одеяло, Сара во все глаза смотрела на человека, который содрогался от хохота. Что за странное утро! А если он сумасшедший? Хотя она и была совсем голой, ей все же следовало броситься к тем пожилым леди и просить у них защиты, а теперь она упустила эту возможность.

– Не понимаю, что здесь смешного!

– Откуда вам это понять! – Мужчина сел в кровати, все еще усмехаясь. – По сути дела, я должен был бы плакать, а не смеяться. Но не думайте, я вовсе не расстроен. Этот необычный инцидент может оказаться самым замечательным из всего, что случилось со мной за долгое время.

Сара старалась не отводить взгляда от его лица. Ей было бы легче, если бы он проявил хоть малейшее смущение от своей наготы, но после ухода леди он, видимо, чувствовал себя совершенно естественно. Одеяло сползло ему до бедер, обнажив торс, покрытый легким золотистым пушком, чуть темнее цвета его волос. Пушок покрывал скульптурной красоты широкую грудную клетку и плоский мускулистый живот. Сару поразило и смутило внезапное желание провести ладонью по его телу, и, покраснев от своих тайных мыслей, она подняла голову и встретилась с его изучающим взглядом.

– Милочка, я с удовольствием позволил бы вам делать все, что вы пожелаете, но если я не оденусь и сейчас же не спущусь вниз, тетушка Глэдис примчится в комнату мне на помощь.

– Понятия не имею, о чем вы говорите!

– В самом деле? Значит, это мое грязное воображение подсказало мне, какими чудесными вещами мы могли бы с вами заняться, если бы мне не нужно было идти к тетушке.:. И разумеется, если бы вы не оказались леди. – Он повернулся и опустил ноги на пол. Сара успела поразиться игре мускулов на его широкой спине, но тут же спохватилась и с головой нырнула под одеяло. Она слышала, как он смеется, двигаясь по комнате.

– Берег чист! – вскоре сообщил он. – Я подожду за дверью, пока вы оденетесь.

Услышав, как щелкнула защелка двери, Сара откинула одеяло. Что ж, теперь она хотя бы знает, кто этот загадочный Джеймс... то есть знает, как он выглядит. Да, вдруг подумалось ей, пожалуй, она даже слишком хорошо знает, как он выглядит!

Но ей неизвестна его фамилия. Как ей его называть? Только не Джеймс! За всю жизнь она ни одного мужчину не называла по имени. Правда, до сих пор ей ни разу не приходилось спать по соседству с обнаженным мужчиной. Ужас какой, они лежали обнаженные рядом! Сара буквально сгорала со стыда. Она выскользнула из кровати и быстро пробежала к камину забрать свои вещи.

И все-таки если уж ей суждено обнаружить у себя в кровати мужчину, то ей определенно попался отличный экземпляр. Сестры Абингтон наверняка упрекнули бы ее за то, что она обратила внимание на подобные вещи, но ведь она не слепая, а только слепая не сочла бы настоящим красавцем этого мужчину с глазами цвета янтаря, с белокурыми волосами, в которых перемежаются светлые пряди и темные, и с такими широкими плечами. А какой у него голос! Он напоминал ей теплый мед – сочный, глубокий, чарующий...

Натянув платье, Сара вытащила из ридикюля гребень и с отчаянием уставилась в зеркало на свои волосы. Нужно было вчера заплести их в косу, но тогда они не высохли бы. А теперь – вот он, результат! На голове у нее творилось что-то невообразимое. Она стала протаскивать гребень сквозь спутанные рыжие кудри, вспомнив, как сестры Абингтон частенько сокрушались по поводу неудачного цвета ее волос.

– Может, с возрастом они потемнеют, – вздыхала Кларисса Абингтон, когда девочке было лет тринадцать, – и станут больше походить на волосы твоего отца.

– А ты надвинь капор пониже, и никто их не заметит, – шепотом советовала Абигайль.

– Дело в том, Сара, что мужчины считают рыжеволосых девушек легкомысленными особами. Так что имей в виду, тебе нужно быть особенно осторожной! – Кларисса трясла своим толстым пальцем перед носом Сары. – Рыжие волосы – это проклятие. Мужчины всегда будут принимать тебя за проститутку.

Рука Сары с зажатым в ней гребнем замерла. Уж не подумал ли этот человек, что она проститутка? Сердце у нее бешено заколотилось, и, ослабев, она оперлась на стену. Что именно случилось с ней в эту ночь?

Подавляя панический ужас, она постаралась рассуждать как можно хладнокровнее. Осталась ли она по-прежнему невинной? Но она, наверное, поняла бы, если бы это было не так... Наверное, она чувствовала бы себя... как-то иначе, по-другому.

Но ведь она и в самом деле чувствовала себя иначе, когда проснулась. Неужели одного этого достаточно? Никому и в голову не приходило ознакомить ее с механикой зарождения потомства – сестры Абингтон строго следили за тем, чтобы ни одна из учениц их школы не оставалась наедине с визитером мужского пола.

Сара приложила руки к пылающим щекам. Она ни разу не сидела за столом с чаем в школьной гостиной наедине с мужчиной, а тут лежала с ним в одной кровати ночью! Даже без ночной рубашки!

Сара приложила дрожащие руки к животу. Что, если в ней уже начинает расти дитя?

И почему этот мужчина так захохотал, когда она сказала ему, что является племянницей графа Уэстбрука? Кажется, он ей поверил. Теперь он должен понять, что она отнюдь не проститутка.

Сара глубоко вздохнула и постаралась успокоиться; она решила не поддаваться панике, в которую ее ввергало взволнованное воображение. Нужно держать себя в руках, подумала она, тем более что сейчас ей все равно ничего не удастся сделать.

Уложив волосы в тяжелый узел на затылке, она сколола его шпильками и внимательно оглядела себя в зеркале. Конечно, прическа очень скромная и незатейливая, зато голова ее больше не напоминает пылающий в свете заката стог сена.

Мужчина ждал ее в коридоре, как и обещал. Теперь, одевшись, он выглядел очень элегантным и отчужденным.

– Ну вот и вы наконец. – Он предложил Саре опереться на его руку. – Пойдемте вниз и да не убоимся ожидающих нас драконов!

Сара нерешительно приблизилась к нему, удивляясь, что при своем росте рядом с ним кажется маленькой, едва доставая головой до его плеча.

– Джеймс, уж не собираешься ли ты представить ее своей тетушке? – раздался позади чей-то голос. – Я могу увести ее по задней лестнице и где-нибудь укрыть, если сейчас у тебя нет времени.

Сара вздрогнула, увидев в коридоре еще одного человека – это был вчерашний рыжеватый лорд, который разместил ее в комнате своего друга. Она хотела было отчитать его, но Джеймс заговорил первым:

– Мы во всем разберемся внизу, Робби. Я не намерен обсуждать свои дела в коридоре, тем более возвращаться к этому лишний раз.

– Но, Джеймс, ты же не можешь...

Спутник Сары предостерегающе поднял руку:

– Поосторожнее, Робби! Боюсь, тебе придется пожалеть о том, что ты собирался сказать.

Робби изумленно взглянул на него, потом пожал плечами.

– Как хочешь! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

В этот момент открылась еще одна дверь, и в коридор вышел третий мужчина – он оказался ниже ростом и полнее, чем двое других, с вьющимися каштановыми волосами.

– Доброе утро, Джеймс, Робби, мэм! Я был свидетелем... гм... утренней суматохи. Могу я взять на себя заботу о... гм... о леди?

– Доброе утро, Чарлз. Идем с нами. – Джеймс взглянул на Сару с высоты своего роста. – Простите, дорогая, что я не стал тратить время, чтобы представиться вам, но поверьте, лучше немного подождать, пока мы с вами не окажемся одни.

Сара только кивнула. Она не имела понятия, что происходит, и пока решила помолчать. От нее не укрылось, что Чарлз бросил на Робби вопрошающий взгляд, на что тот лишь пожал плечами.

Все вместе они прошли по коридору и спустились вниз, где остановились перед закрытой дверью.

– Мужайтесь! – шепнул ей Джеймс, слегка коснувшись ее руки.

Сара и сопровождающие ее мужчины вошли в просторную гостиную. Высокая, старшая по возрасту леди и ее низенькая компаньонка, сидевшие за чаем, разом подняли головы. Компаньонка сморщила нос, как будто вдруг очутилась в свинарнике.

Джеймс улыбнулся Саре, и в его глазах сверкнули веселые искорки, словно он задумал грандиозную шутку.

– Тетушка, леди Аманда, позвольте представить вам мисс Сару Гамильтон из Филадельфии. Сара, это моя тетя, леди Глэдис Раньон, и ее компаньонка, леди Аманда Уоллен-Смит.

– Черт побери!

Сара оглянулась, чтобы узнать, кто это выбранился. Чарлз, похоже, впал в полное замешательство, а Робби, казалось, готов был упасть в обморок.

Ноздри леди Аманды раздулись от негодования, как если бы воображаемая свинья вырвалась из своего загона и настолько обнаглела, что принялась рыть землю своим грязным пятачком у самых ее юбок.

– Элворд, мне все равно, если ты выписал себе про...

Леди Глэдис жестом остановила леди Аманду.

– Ты сказал, Сара Гамильтон?

– Да, тетушка. Она приехала навестить графа Уэстбрука. Видите ли, они родственники.

Робби застонал.

Джеймс... мистер Элворд, поправила себя Сара, выглядел положительно радостным и веселым, когда начал знакомить ее со своими друзьями:

– Мисс Гамильтон, это майор Чарлз Дрейсмит.

Дрейсмит поклонился.

– Рад познакомиться, мисс Гамильтон.

– А это, – сказал Джеймс и улыбнулся еще шире, – Роберт, Робби Гамильтон, граф Уэстбрук!

Сара ахнула. Лорд Уэстбрук отвесил неловкий поклон.

– Но вы не можете быть моим дядей – для этого вы слишком молоды!

Робби провел рукой по волосам, которые сильно напоминали волосы ее отца.

– К сожалению, я действительно не ваш дядя, а ваш двоюродный брат. Мой отец умер в прошлом году, и мы только недавно сняли по нему траур. – Он слегка улыбнулся.

– Значит, вы дочь Дэвида Гамильтона, девочка? – сказала леди Глэдис.

Сара обернулась:

– Да, мэм.

Леди Глэдис кивнула.

– Сейчас, когда я гляжу на вас, я вижу сходство с ним. Гамильтоны всегда были породистыми. А где же ваш отец – он, конечно, сопровождал вас в путешествии через Атлантику?

– Папа умер в начале декабря.

– Сожалею, дитя мое. – Леди Глэдис казалась опечаленной: – Мне всегда нравился ваш отец. В нем была какая-то энергия, которая очень привлекала. А ваша мать? Она тоже скончалась?

– Да, мэм.

– Но почему вы покинули Америку так скоро после смерти отца? – Леди Аманда с подозрением уставилась на нее.

Сара сразу решила, что не имеет смысла скрывать свое положение – все равно рано или поздно ей придется обо всем рассказать. Судя по всему, кузен не сможет принять ее в свой дом, так что ей нужно будет искать работу.

– Мой бедный отец очень активно занимался политикой и при этом был очень уважаемым врачом, но, к сожалению, в житейских вопросах ориентировался не слишком хорошо. Он легко раздавал деньги в долг и не требовал, чтобы пациенты оплачивали его услуги, поэтому теперь, после его ухода из жизни, в Филадельфии мне практически не на что жить. К тому же я не могла оставаться там еще по одной причине – я обещала отцу, что вернусь в Англию, к его брату.

Леди Глэдис покачала головой:

– Что ж, очень сочувствую вашему горю, мисс Гамильтон; но, простите, это не объясняет того, что вы оказались в постели моего племянника. Не думаю, чтобы подобное было принято в колониях.

Покраснев, Сара вызывающе подняла голову:

– Я считала, что это моя постель. Мистер Элворд явился позднее. Я так же удивилась, застав его рядом, как и вы.

– Мистер Элворд? Джеймс, в чем дело?

– Спокойно, тетушка, скоро мы во всем разберемся. А сейчас мне хотелось бы понять, почему вы сочли для себя возможным ворваться в мою комнату?

Леди Глэдис всплеснула руками, но Сара заметила, что она слегка покраснела.

– Ведь вчера ты не пришел домой ночевать, и я очень волновалась!

– Мадам, мне уже двадцать восемь лет! На войне я рисковал жизнью ради своей страны, и если мне однажды вздумалось ночевать вне дома, полагаю, это мое личное дело!

– Но ты никогда так не делал, Джеймс, – я имею в виду, ты всегда спал дома. И ты даже не предупредил нас, что тебя не будет, – это при твоей-то ответственности! А помня о Ричарде, я встревожилась еще больше – ты мог быть серьезно ранен...

Джеймс сокрушенно развел руками, отметив про себя, что тетушка в курсе его проблем с Ричардом. «Министерству иностранных дел есть чему поучиться у нее и леди Аманды, – подумал он. – Их шпионская сеть работает более эффективно, чем британская или французская».

– Но разве вы не могли спросить про меня у хозяина гостиницы?

– Говорю тебе, Джеймс, я очень встревожилась, и мне было не до расспросов. Да и как он мог знать, не случилось ли чего с тобой ночью?

– Кажется, и без того ясно, что ночью с ним кое-что случилось... – раздался рядом ехидный голос, но Джеймс предпочел не обращать внимание на ядовитое замечание леди Аманды.

– И все же, мадам, – обратился он к тетушке, – неужели вы не могли сначала постучаться?

– Постучаться? Но я думала, что ты умираешь, и у меня не было времени стучатся. – Леди Глэдис кашлянула и отвела взгляд в сторону, а ее щеки порозовели. – Надо сказать... я была... гм... крайне удивлена тем, что увидела...

– Да, да, это понятно, – перебил ее Джеймс, не желая, чтобы она увела разговор в это русло.

– И ты понимаешь, что должен поступить благородно, не так ли? – Глэдис указала на Робби. – Как глава своей семьи, этот дурачок должен теперь этого потребовать.

У Робби чуть волосы не встали дыбом; он угрожающе прищурил глаза и заговорил:

– Джеймс...

– Успокойся, Робби, я с радостью хоть сейчас женюсь на мисс Гамильтон. – Герцог засмеялся. – А заодно это избавит меня от Мраморной королевы, верно?

– Жениться на мне? – едва выговорила Сара.

– Вы слишком скомпрометированы, дитя мое, – холодно заметила леди Глэдис. – Полстраны видели вас совершенно обнаженной в постели с моим племянником.

– Но ведь ничего не произошло! – Сара нахмурила брови и неуверенно закончила: – Во всяком случае, я надеюсь, что ничего не произошло.

Робби и Чарлза вдруг одолел приступ кашля, а леди Глэдис и леди Аманда посмотрели на Сару так, как будто она вдруг сошла с ума.

– Произошло что-то или нет, не имеет значения, юная леди. Не буду делать вид, что знаю, как в таких случаях поступают в колониях, но в Англии, когда джентльмен компрометирует леди – а поверьте мне, вы, несомненно, скомпрометированы, – он обязан на ней жениться, и Джеймс это отлично понимает.

– Да, тетушка, разумеется, я понимаю...

Сара обернулась к Джеймсу.

– Но ведь все произошло совершенно случайно! – испуганно воскликнула она.

Герцог успокаивающе улыбнулся ей, затем посмотрел на тетку:

– Может, будет лучше, если мы с мисс Гамильтон на минутку выйдем, чтобы во всем разобраться?

Леди Глэдис насмешливо отрезала:

– Не в чем здесь разбираться!

– Тем не менее нам не помешает побеседовать с глазу на глаз. – Джеймс перевел взгляд на Сару. – Мисс Гамильтон, вы не откажетесь немного пройтись со мной? Буквально в двух шагах отсюда протекает очаровательный ручей. Я предлагаю полюбоваться им.

Сара кивнула, хотя отчетливо понимала, что ее согласия не требуется.

Джеймс поклонился присутствующим и быстро увлек ее из комнаты.

– Простите за всю эту путаницу, – сказал он, когда они достаточно удалились от гостиницы. – Получилась настоящая комедия ошибок, не так ли?

– Вот только я не знаю, стоит ли все это считать комедией или трагедией, мистер Элворд.

– Называйте меня просто Джеймс.

– Но я едва вас знаю. Вряд ли мне прилично называть вас по имени.

– Разумеется, прилично. Лично я намерен называть вас Сарой.

Она недовольно взглянула на него, но герцог только усмехнулся в ответ.

– Во всяком случае, обращаться ко мне «мистер Элворд» неправильно. Моя фамилия Раньон. Элворд – это мой титул.

– Ваш титул?

– Я был уверен, Сара, что ваш республиканский дух этого не одобряет, поэтому не торопился сообщить вам, что мое полное имя звучит следующим образом: Джеймс Рэндольф Раньон, герцог Элворд, маркиз Уолтингем, граф Саутгейт, виконт Балмер, барон Лекстер.

– Не может быть! – Сара отпрянула от него, и ее глаза округлились от удивления.

Джеймс сокрушенно покачал головой:

– Увы, это действительно так.

Сара попыталась припомнить всю цепочку титулов и остановилась на первом.

– Итак, вы герцог?

– Да, герцог Элворд.

– То есть я должна называть вас «милорд»?

– Правильнее было бы обращаться ко мне «ваша светлость».

– Моя светлость?

Джеймс усмехнулся.

– Я бы вовсе не возражал стать вашей светлостью. Сара немного подумала и решительно качнула головой:

– Я не могу этого сделать.

– Вот и отлично. Я предпочитаю, чтобы вы обращались ко мне просто по имени – Джеймс.

– Гм... А можно вместо этого мистер Раньон?

– Боюсь, это прозвучит слишком революционно. Не так давно мадам Гильотина отделила тела наших французских собратьев от их голов. Лишите нас, британских пэров, титулов, и плечи у нас содрогнутся от дурных предчувствий.

Сара посмотрела на Джеймса уголком глаза:

– А вы не из тех лордов, которые разорились?

– Нет, мое состояние цело и невредимо, но... Почему вы подумали, что я испытываю лишения?

– Вы не можете себе позволить ночную рубашку.

– Ночную рубашку? – небрежно фыркнул. – Да у меня их целая куча. Просто я их не ношу.

– Но почему? Мой отец всегда надевал ночную рубашку. Разве англичане их не носят?

– Понятия не имею. Я просто не слежу за тем, что касается всей нации. Кстати – только не подумайте, что я этим недоволен! – на вас тоже не было ночной рубашки, когда мы с вами познакомились.

Сара покраснела:

– Это потому, что с моим сундучком в Ливерпуле произошел несчастный случай – матросы уронили его в воду, когда разгружали пароход. То, что вы видите на мне, единственная одежда, которой я располагаю.

Тем временем они добрели до извилистого ручейка, который струился под тенистыми деревьями, и Джеймс подвел свою спутницу к поваленному дереву. Сара уселась на него, а он встал рядом, опершись на ствол ногой.

– Расскажите мне, что с вами произошло вчера ночью, – попросил он. – Как вы оказались в моей комнате?

– Я же не знала, что эта комната – ваша!

Джеймс улыбнулся. I

– Ну хорошо, тогда расскажите, как вы очутились в той комнате.

– На самом деле тут нет ничего таинственного, но, уверяю вас, этого не должно было случиться. Вчера я приехала сюда в почтовой карете поздно вечером, и со мной не было ни горничной, ни багажа; возможно, поэтому хозяин гостиницы наотрез отказался предоставить мне комнату и даже стал гнать меня... когда, к счастью, появился ваш друг и мой кузен. – Она посмотрела вниз, на землю. – Я видела, что Робби пьян, но до такой степени устала... Вот почему я не стала задавать ему вопросов и только думала о том, чтобы получить комнату с кроватью. – Она подняла взгляд на Джеймса. – Не очень-то хороший моряк из меня получился: я не спала всю дорогу до самого Ливерпуля; а поскольку денег у меня немного, я воспользовалась почтовой каретой, которая направлялась в Лондон, и проехала в ней бог знает сколько времени без единой остановки. Так что вчера я впервые за два месяца провела ночь в кровати и без всякой качки. Джеймс улыбнулся:

– Бедное дитя! Когда я вошел в комнату и попытался вас разбудить, мне это не удалось. Я понял, что вы слишком утомлены, и решил дать вам выспаться.

Сара неуверенно улыбнулась в ответ.

– А ваша тетушка обычно всегда врывается к вам без стука?

– Разумеется, нет. – Джеймс пожал плечами. – Хотя она отчасти права. Обычно я ночую дома, и в этот раз не предупредил ее, что могу где-нибудь остаться.

Сара недоумевающе нахмурила брови.

– Мне кажется, это уж слишком – впадать в панику по поводу того, что вас не было дома всего одну ночь. Вы ведь не мальчик!

Джеймс вздохнул.

– Да, но тетушка об этом забывает. Она растила меня со смерти моей матери, когда мне исполнилось всего одиннадцать лет, и все никак не может привыкнуть к тому, что я стал взрослым. От старых привычек трудно отвыкать.

– Да, понимаю. – Сара поерзала на бревне. – А теперь не могу ли я... То есть мне нужно кое-что узнать.

– Вот как? – Джеймс усмехнулся. – Надеюсь, это не имеет отношения к ночным рубашкам?

– Ну, не совсем. – Она прикусила губу. – Только не смейтесь.

– Постараюсь.

– Ваша тетя сказала, что я сильно скомпрометирована.

– Верно. Боюсь, это не подлежит сомнению.

– А насколько сильно?

Джеймс засмеялся:

– Чрезвычайно! Теперь вам действительно придется выйти за меня замуж.

Сара судорожно вздохнула и стиснула руки.

– Значит, у меня будет ребенок?

– Что? – Челюсть Джеймса непроизвольно дернулась; затем он все понял и быстро прикрыл рот рукой, а его плечи мелко затряслись.

– Вы же обещали, что не будете смеяться!

Джеймс энергично закивал, не в силах произнести ни слова.

– Конечно, глупо, что я ничего не смыслю в таких вещах, хотя мой отец был врачом, но что же делать? У меня обо всем этом только смутное представление. Послушайте, ведь мы с вами спали в одной кровати, на нас не было никакой одежды, и вы меня поцеловали. Разве этого недостаточно?

Продолжая трястись от смеха, Джеймс отрицательно покачал головой.

– Но если я не беременна, то как я могу быть скомпрометирована, да еще чрезвычайно? – Сара сосредоточенно свела брови. – Я все еще невинна?

– Вы не отдали мне свою невинность.

– А если я не беременна и не потеряла невинность, значит, вам и нет нужды на мне жениться, разве я не права?

– Увы, не так все просто.

– Почему это? – Сара сложила руки на груди. – Мы с вами не сделали ничего плохою, так за что же нас наказывать?

– Дело не в том, Сара, что мы сделали что-то плохое, а в том, что все думают, будто мы это сделали.

– Но это же нелепо!

– Возможно, но так уж устроен мир... или, во всяком случае, данная часть мира. К тому же я не могу поверить, что в обществе Филадельфии иначе расценили бы подобную ситуацию.

– Ну, не знаю. Я не принадлежала к обществу Филадельфии. – Сара вдруг просветленно улыбнулась. – поскольку я не испытываю желания принадлежать и к английскому свету, моя репутация не имеет значения, верно?

Джеймс озабоченно нахмурился.

– И что же в таком случае вы намерены делать, Сара? Судя по тому, что вы сказали тете Глэдис, вы порвали все связи с Америкой.

– Да, действительно, я не могу туда вернуться. Даже если бы я нашла деньги на обратную дорогу, там мне некуда идти, практически некуда.

Тут Сара подумала о сестрах Абингтон. Они-то, конечно, согласились бы, чтобы она и дальше с утра до ночи работала на них в принадлежащей им частной школе для молодых леди, но ради этого она точно не решится второй раз пересечь океан.

– Честно говоря, я мечтала только о том, чтобы поскорее добраться сюда, и не заглядывала вперед. Отец так умолял меня ехать в Англию. Наверное, я надеялась, что мне поможет граф, а теперь этот Робби... Он ведь не женат, да?

– Нет, неженат. Сара вздохнула.

– Тогда здесь не на что рассчитывать. Мне нельзя у него жить – даже я это понимаю; а значит, мне нужна работа. У меня есть кое-какой опыт в преподавании. Вы не знаете, не требуется ли учительница в какую-нибудь школу для девушек или в семью, которая ищет гувернантку для своих детей? Я занималась больше преподаванием классических предметов, чем рисованием и музыкой, но если ребенок достаточно мал, я уверена, что справлюсь и с этим.

Джеймс присел рядом и взял ее за руку:

– Сара, учительнице добрая репутация необходима больше чем кому бы то ни было! Не думаю, чтобы какая-нибудь мать доверила воспитание своих дочерей женщине, которой есть что скрывать в своем прошлом, – а у вас появилась тайна, и очень серьезная. Мы-то с вами знаем, что произошло – или не произошло – в той комнате, но попробуйте объяснить это посторонним! Ни одна мать не посмотрит сквозь пальцы на ситуацию, когда речь идет об обнаженной девушке, проведшей ночь наедине с мужчиной, да еще с герцогом Элвордом. Нет, милая, если вы намерены оставаться в Англии, вам придется следить за своей репутацией. И потом, вы в самом деле считаете, что брак со мной будет для вас наказанием?

Сара задумчиво смотрела в осененные густыми длинными ресницами янтарные глаза, наполненные участливой теплотой. Наказанием? Не мог же он не понимать, что каждая женщина мечтает иметь такого мужа.

Она пожала плечами.

– Как я могу это знать – мы ведь совсем не знакомы. Может, вы неисправимый картежник или жестоко обращаетесь с женщинами.

– Категорически отвергаю оба обвинения! – улыбнулся Джеймс. – Впрочем, поскольку у меня еще не было жены, последнее обвинение я не могу опровергнуть с полной уверенностью, но клятвенно заверяю, что за всю жизнь ни разу не причинил женщине физического вреда – а уж вас обижать у меня и в мыслях нет! – Он мягко взял ее за обе руки. – Послушайте, Сара, мое предложение для каждого из нас имеет положительные стороны. Выйдя за меня замуж, вы получаете дом и готовую семью – тетушку Глэдис, у которой поистине золотое сердце, мою сестренку Лиззи и в придачу леди Аманду. Когда-нибудь, если нам повезет, у нас появятся дети. К тому же вы будете жить неподалеку от своего кузена – Робби живет практически рядом.

Лицо Сары залилось краской смущения. У нее захватило дух от перспективы иметь детей от этого мужчины. Его предложение звучало очень заманчиво. Собственно, она не знала, что такое жить в семье – ее мать умерла при родах братишки, который не прожил без нее и двух дней. Тогда Сара была совсем маленькой, а отца настолько поглощала работа и политика, что он предоставил растить Сару старым девам, сестрам Абингтон. Сейчас у нее больно сжалось сердце от застарелой тоски по семье.

Но ведь Джеймс ее не любит – и она его тоже, поспешила напомнить себе Сара. А без любви – с какой стати английскому герцогу брать в жены американку, у которой за душой ни пенни?