Эмме стало любопытно, ведь, кроме Чарлза, ее никто не целовал. Поэтому она решила выяснить, поцелуй сам по себе увлекательное занятие или все дело в умении того, кто тебя целует.
С маркизом Высокомерие ей сейчас точно не хотелось целоваться. Не внесет ли мистер Стокли приятное разнообразие? Может даже, он станет противоядием, которое избавит ее от досадного влечения к лорду Пустой Голове.
Ничего не вышло.
От мистера Стокли несло луком и капустой, а еще потом. Он больно сжимал руки и чуть не кусал губы. Ничего хотя бы отдаленно напоминающего то чудесное жаркое чувство, что испытывала она в объятиях Чарлза. Ей было скучно и неудобно. Надо уходить. Она плотно сжала губы. Скорее бы он закончил.
– Приходите ночью ко мне в спальню. – В устах мистера Стокли слова прозвучали особенно пошло. – Я вывешу на дверь специальный знак, чтобы вам меня отыскать. – Его руки принялись блуждать по ее телу. Эмма попыталась выскользнуть, но сопротивление, казалось, его лишь раззадорило. Девушка испугалась.
– Эмма?
Мистер Стокли отдернул руки и отскочил, словно ужаленный.
– Вы здесь, Эмма?
– Да. – Эмме пришлось откашляться и сделать пару глубоких вдохов, чтобы голос обрел обычное звучание. – Да, лорд Найтсдейл. Я здесь с мистером Стокли.
У входа в грот появился Чарлз. Казалось, он оценивает расстояние между нею и мистером Стокли. Она проглотила стоящий в горле комок.
– Мы просто це… хм… целую гору камешков отсюда убрали, чтобы никто не споткнулся. – Она посмотрела вниз, чтобы найти подтверждение своим словам, но, как назло, под ногами не было даже крошечной гальки. – Мистер Стокли очень интересуется старыми де… деревьями. А еще всякими скульптурами. Я поры… хм… помогала ему найти здесь, знаете ли, какую-нибудь интересную… статую, что ли.
Она чувствовала, что заливается краской, а щеки пылают так, что вполне могут осветить самый дальний уголок темного грота. Чарлз и мистер Стокли посмотрели на нее во все глаза. Эмма невинно улыбнулась.
Потом Чарлз повернулся к статуе Посейдона.
– А эту статую в центре вы заметили?
– Заметили. Но мы хотели найти другие, – ответила Эмма и опустила глаза.
Чарлз осмотрел маленькую пещерку.
– Здесь, внутри?
– Нет, конечно, нет. Я имела в виду – вообще. Как-нибудь потом. То есть где-нибудь еще.
– Да, где-нибудь еще, когда-нибудь потом. – Мистер Стокли поклонился. – Позвольте удалиться, милорд.
Чарлз кивнул. Мистер Стокли выскочил из грота.
– Эмма, – сказал Чарлз, когда они остались одни, – будьте любезны, объясните, что вы тут наговорили?
Эмма широко улыбнулась:
– Ничего.
Что-то здесь было не так. Эмма явно нервничала, словно необъезженная лошадь. Чем же они тут с мистером Стокли занимались? Неужели она целовалась с этим болваном?
Чарлз шагнул к ней. Эмма отступила.
– Эмма, с вами все в порядке?
– Конечно, все прекрасно. Разве может быть иначе?
– Не знаю. Вам, кажется, не по себе? Неужели Стокли вас чем-то смутил?
– Нет! – Эмма глубоко вздохнула, отчего ее грудь соблазнительно приподнялась. – Клянусь вам, мистер Стокли нисколько меня не смутил. Все было замечательно. Что за странные мысли у вас, милорд?
– Хм… и он не пытался вас поцеловать?
– Поцеловать? – Эмма сорвалась на крик, когда Чарлз сделал еще шаг вперед. Она отступила и уперлась спиной в стену грота.
– Теперь вам некуда идти, дорогая.
– Что за чепуха? Я вовсе не собиралась уходить.
– Нет? – Он наклонился вперед, и его ладони оперлись о стену по обе стороны от лица. – Рад слышать, милая. Нам как раз нужно поговорить! Почему вы меня ударили?
Эмма рассматривала его галстук.
– Простите. Глупая выходка с моей стороны.
– Вы не ответили на мой вопрос, Эмма. – Ребром ладони он приподнял ее подбородок. – Я не оскорбил вас тогда?
– Нет, конечно, нет. – Она храбро встретилась с ним взглядом, потом опустила глаза и сказала тихо, почти шепотом: – Не следует ли нам вернуться к остальным? Леди Каролина наверняка гадает, куда вы пропали.
– Я уверен, что так и есть. Весьма вероятно даже, что в эту самую минуту она топает по тропинке прямо сюда. Взяла след.
Эмма права – их могут найти с минуты на минуту. Его ладонь скользнула по щеке девушки. Может быть, еще миг – и кто-нибудь нарушит их уединение. Зачем терять драгоценные мгновения на разговоры? Он еще успеет выяснить, отчего она дала ему пощечину. Чарлз улыбнулся. Пусть лучше ударит снова. Он готов заплатить такую цену. Глупо быть рядом, наедине, и не сорвать поцелуй.
Он склонился к ее губам, вдыхая ее аромат, сладкий, свежий. Она пахла лимоном и лавандой. Какая мягкая у нее кожа! И как изящно очерчен подбородок! Он пощекотал языком ее губы, и она тихонько застонала. Ее руки легли ему на грудь. Сначала он далее немного испугался – не собирается ли она толкнуть его? Затем пальцы Эммы поднялись вверх, к шее, потом запутались в его волосах.
Он привлек ее к себе. Мягкие груди распластались по его груди. Он очертил ее губы языком, дразня и лаская. Она раскрыла рот, и его язык скользнул внутрь.
У нее был чудесный ротик. Теплый и влажный. Язык Чарлза скользил по восхитительному нёбу, а затем вдоль ее языка. Она была слишком невинна и не знала, что делать. Зато он знал и был готов научить. Поцелуи сделались настойчивее, и она тихо, но страстно застонала. Ее голова откинулась назад, на его руку, рот раскрылся шире, приглашая продолжать увлекательное путешествие.
Она была такая… щедрая.
На своем веку он повидал и доступных девиц, и благовоспитанных вдовушек. Приятные встречи-соития для удовлетворения похоти и ради наслаждения. Что в них было? Иногда дружба. Чаще – жажда плотских удовольствий. Но щедрость? Искреннее желание отдать ему всю себя, доверие… Никогда не испытывал он ничего подобного.
И это возбуждало.
Губы Чарлза двинулись ниже, чтобы поцеловать ее шею, за ушком. Может, расстегнуть наконец проклятый воротник? Черт, у него нет на это времени! Стокли охотно расскажет всем желающим, где можно отыскать господина маркиза.
Совсем нет времени! Услышав шорох шагов на дорожке, Чарлз выпрямился.
– Эмма!
– Да?
– Эмма, любовь моя, у нас скоро будут посетители.
– Какие посетители?
– Сюда идут. – Он крепко поцеловал ее в губы. – Давайте продолжим нашу очень интересную… беседу позже, Если, конечно, вы не хотите шокировать того, кто вот-вот ворвется к нам в этот уютный грот. Вам бы принять вид посерьезнее – иначе сразу поймут, что я вас целовал.
Эмма широко раскрыла глаза и выпрямилась. Вовремя – голос леди Каролины, окликающий Чарлза, раздался прямо у нее над ухом.
Эмме оставалось лишь надеяться, что выглядит она не столь растрепанно, как ее смятенные чувства. Леди Каролина действительно наградила ее пристальным взглядом, но тут же обратилась к Чарлзу:
– Милорд, мы без вас соскучились.
– Зачем льстить, леди Каролина? Вы не видели меня всего несколько минут.
– Минута без вас кажется вечностью, милорд.
Эмма осмотрела Каролину с ног до головы. Ее не беспокоило, что та заметит непочтительность: леди не сводила глаз с Чарлза. Вряд ли Эмма вообще для нее существовала сейчас. Это на руку. Ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя.
Что ж, она получила ответ на вопрос, целоваться с мистером Стокли так же приятно, как вылить на себя нечистоты из горшка. А вот целоваться с Чарлзом…
О Боже! Совсем не скуку испытывала Эмма, когда их губы соприкасались. По правде говоря, она совсем растерялась, когда Чарлз появился в гроте. Достаточно было увидеть его – и прощай, здравый смысл. Он ведь хотел поговорить? Так почему же она не высказала все, что на самом деле думает о его предложении руки и сердца – если, конечно, это можно так назвать?
Куда делась ее рассудительность? Стоило увидеть Чарлза, как все в ней затрепетало. Рот перестал быть органом речи, он нужен был ей совсем для другого. Когда мистер Стокли наконец удалился и они остались с Чарлзом наедине, у нее захватило дух. Сердце билось, словно птица в клетке, рвущаяся на свободу. И еще эта странная теплая влага – стыдно даже подумать…
Да что с ней творится? Ведь она зла на этого человека! Предложить замужество удобства ради, а вовсе не потому, что он ее любит! Подвернулась особа женского пола, простая и доступная, которая может заполнить брешь в его жизни, притом без особых усилий с его стороны. Ей легко сделать ребенка, а потом оставить в деревне.
Сделать ребенка – вот как! Когда он прижимал ее к себе, она была готова на что угодно. Прикажи он, и она пошла бы в Лондон пешком, вперед спиной. И уж конечно, не отказала бы ему в главном. Должно быть, он уверен: она не будет сопротивляться и безропотно выполнит все его прихоти, когда он захочет сделать ребенка. Неужели у нее совсем нет гордости?
Значит, нет. Эмма стояла между леди Каролиной и статуей Посейдона и смотрела на Чарлза, чувствуя загадочную теплую влагу. Как она могла – сначала дать пощечину, а в следующую минуту судорожно обнимать его за шею, словно боясь потерять? Безмозглая дура!
– Не вернуться ли нам к гостям, леди Каролина?
Эмма прищурилась. Если он способен любезничать с этой змеей, может любезничать с кем угодно. Даже с подругой детских забав. Вот что ей следует помнить. Он законченный дамский угодник. И ведь не в книгах же почерпнул он подобное умение. И не в битвах с Наполеоном. Нет, это годы практики.
Что ж, пусть оттачивает искусство обольщения на ком-нибудь другом. Но только бы не на леди Каролине! Нельзя допустить, чтобы он женился на этой гарпии. Иначе Изабелл и Клер придется туго. Нельзя ему жениться и на мисс Оулдстон – по той же причине. Мисс Пелем? Только не это! Ее мать просто злобная фурия. Если дочка пошла в матушку… А бедняжка мисс Фрамптон прыщава, как и ее брат.
Вот разве что мисс Хейверфорд. Ведет себя мило, и возражений, пожалуй, у Эммы к ней нет. Разве что несколько пресновата. Но возможно, с возрастом она выработает характер.
– Мисс Петерсон…
Чарлз смотрел на нее выжидательно – похоже, он уже давно пытается привлечь ее внимание. Эмма улыбнулась и приняла предложенную руку. На другой руке повисла леди Каролина.
– Не скучаете ли вы по Лондону, лорд Найтсдейл? – поинтересовалась леди Каролина. – Театры, приемы, балы… – Краем глаза она взглянула на Эмму: – Простите, мисс Петерсон, вы бывали в Лондоне?
Эмма скрипнула зубами.
– Нет, леди Каролина. Не довелось испытать такого счастья.
– Нет? – Леди Каролина пыталась изобразить сочувствие, но ее выдавал злобный взгляд маленьких глазок. – Вот жалость. Могу, однако, предположить, что жизнь в деревне имеет свои преимущества. Не так ли? Никакой спешки, привычный круг обязанностей. Это, должно быть, очень… удобно, – она посмотрела на Чарлза, – для некоторых людей.
«Да, например, для таких старых дев, как я», – подумала Эмма. Леди Каролина, конечно же, не произнесла вслух эти слова, но и так было понятно, на что она намекает.
Чарлз рассмеялся:
– Я очень люблю деревенскую жизнь, леди Каролина. Я, знаете ли, как-то устал от Лондона. – Он улыбнулся Эмме: – Тем не менее, мисс Петерсон, я уверен – поездка в Лондон вам бы понравилась. Возможно, это даже произойдет весьма скоро.
Леди Каролина бросила на Эмму взгляд, который мог бы убить на месте. Эмма ответила:
– Не думаю, милорд, что в будущем мне светит такая поездка.
– Готов поспорить, мисс Петерсон. Я бы даже заключил пари.
– Вы хотите показать город племянницам, милорд? – Леди Каролина оскалила зубы. – Это так познавательно: музеи, Опера, Тауэр. Вам понравится, мисс Петерсон. Для простой гувернантки это будет райское удовольствие!
Чарлз фыркнул.
– Именно. – В его глазах скакали чертики. – Мисс Петерсон, ради вашего самообразования я далее готов преподать несколько уроков.
Разумеется, готов, подумала Эмма. Но вот что это будут за уроки? Вроде того, что он преподал ей только что в гроте? Тогда она будет вынуждена выйти за него. Интересно, как тогда изменится лицо драгоценной леди Каролины?
Не сошла ли она с ума? Что за мысли лезут в голову! Никаких уроков от лорда Найтсдейла!
– Изабелл! Я нашла шляпу!
– Хорошо. А щетку?
Клер оглядела туалетный столик Эммы.
– Вот она. Какая-то некрасивая…
– Не важно. Вечером она ей все равно понадобится. Идем, положим ее в спальне дяди Чарлза.
Изабелл открыла дверь, соединяющую обе спальни, и чуть не столкнулась с Хендерсоном. Лакей развешивал галстуки. Девочка быстро шагнула назад, наступив на ногу младшей сестре.
– Ай!
Лакей поднял голову.
– Вам что-нибудь нужно, леди Изабелл?
Девочке пришлось выйти к нему.
– Мы просто искали дядю Чарлза.
– Да? А что вы собираетесь делать со шляпой мисс Петерсон?
– Она некрасивая, – ответила Клер, напяливая шляпу себе на голову. – Вам не кажется, что она как ведро?
Хендерсон скривился, словно учуяв дурной запах.
– Не мое дело судить о нарядах мисс Петерсон.
– А все же, мистер Хендерсон? – спросила Изабелл. – Правда, не слишком модная шляпа?
Помявшись, Хендерсон вздохнул и сказал:
– Не могу сказать, что мне нравится фасон этой шляпы.
– Думаю, она не украсит мисс Петерсон. Как вам кажется?
– Леди Изабелл!
– Просто мы не хотим, чтобы она выглядела плохо рядом с лондонскими дамами, мистер Хендерсон, – пояснила Клер.
– Я понимаю…
– А лондонские дамы – злюки!
Изабелл улыбнулась и подтолкнула сестру к двери в комнату мисс Петерсон.
– Ну, раз дяди Чарлза тут нет, мы пойдем. До свидания, мистер Хендерсон. – Она захлопнула дверь и вздохнула: – Не повезло. Если бы не мистер Хендерсон…
Клер пожала плечами:
– Пока вы разговаривали, я сунула щетку мамы Петерсон под бумаги на столе папы Чарлза.
Изабелл просияла:
– Ты молодец!
Клер вприпрыжку понеслась к холлу, размахивая шляпой.
– Спорим, мисс Рассел будет рада заполучить наряд для огородного пугала в своем саду?
Глава 8
Эмма увидела миссис Грэм в ту же минуту, как вошла в дом, вернувшись с прогулки к озеру. Женщина стояла вместе с ее отцом в холле поместья Найтсдейл и смеялась.
Эмма почувствовала, как у нее сжалось сердце. Леди Каролина не единственная гарпия, что летает по имению, высматривая добычу.
– Благодарю за чудесную прогулку, милорд, – послышался, гол ос леди Каролины за спиной. Эмма обернулась. Нахалка хлопала ресницами, приложив руку к своей внушительной груди. Другой рукой она все еще цеплялась за Чарлза. – Однако я немного утомилась.
Полагаю, мне стоит пойти вздремнуть.
Может, она ждет, что Чарлз отправится вместе с ней?
– Идем, Каро. – Мисс Оулдстон была раздосадована не меньше Эммы.
– Еще увидимся, милорд. – Леди Каролина прошуршала юбками мимо Эммы и прошла наверх за мисс Оулдстон.
Эмма стиснула зубы. Жаль, нет у нее с собой колючих репьев, которые на прогулке украшали брюки мистера Щекача. Она бы воткнула парочку в окорока леди Каролины.
Эмма испустила глубокий вздох. Что за ребячество! Разве можно предаваться столь недостойным мыслям?
Эмма взглянула на миссис Грэм и снова разозлилась. Эта женщина имеет наглость ей улыбаться! Точно глупая леди Каролина. Хотя что Эмме делить с миссис Харриет Грэм? Совершенно нечего. Кроме папы. Он улыбнулся миссис Грэм, и у Эммы снова сжалось сердце. Не надо нервничать, это простая вежливость. Он не приведет в семью эту женщину. Он этого не сделает.
– Преподобный Петерсон, а я как раз хотел с вами поговорить! – воскликнул Чарлз. – Миссис Грэм, добро пожаловать в Найтсдейл! Не возражаете, если я украду вашего спутника на несколько минут? Мне необходимо обсудить с ним одно важное дело.
– Разумеется, не возражаю, милорд. – Миссис Грэм улыбнулась Чарлзу. Только что ресницами не захлопала.
– Прекрасно. Ламберт! – Чарлз позвал лакея, который околачивался поблизости. – Проводите миссис Грэм в Голубую гостиную. – Он снова ей улыбнулся. – Это не займет много времени, мадам.
– Как вам будет угодно, милорд. Я вас не тороплю. – Миссис Грэм взглянула на Эмму, и та еще крепче стиснула зубы. – Составите мне компанию, Эмма?
– Нет.
Эмма видела, что Чарлз замер. Отец нахмурился. Наверное, она слишком резка.
– Нет, благодарю. Я немного устала. – Она что, берет пример с леди Каролины? Как низко пала! – Простите, просто…
– Хорошо, Эмма, – поспешила успокоить ее миссис Грэм. – Я посижу одна.
– Мадам, в гостиной леди Беатрис и пожилые дамы, – заметил Ламберт.
Чарлз нахмурился:
– Дамы, Ламберт? Не хочешь ли сказать, дамы из Общества содействия процветанию и образованию женщин?
– Да, милорд. – Ламберт деликатно кашлянул. – Я взял на себя смелость спрятать бренди, милорд.
– Отлично.
Отец смотрел на Эмму укоризненно. И ей стало стыдно. Это ведь ее папа!
– Хорошо, я смогу найти несколько минут и составить компанию миссис Грэм. С вашего позволения, папа.
Отец благодарно улыбнулся. Эмма пошла за миссис Грэм в Голубую гостиную.
– Могу предложить вам бренди, викарий. – Чарлз провел преподобного Петерсона в кабинет.
– Полагаете, мне не помешает, милорд?
Чарлз усмехнулся:
– Не знаю.
– Тогда, пожалуй, я выпью стаканчик.
Чарлз подал ему стакан и жестом попросил садиться. Сам же отвернулся к камину. Ему вдруг стало не по себе. Не усидеть ему сейчас на месте. Он и не предполагал, что так разнервничается.
Викарий сделал глоток. Чарлз чувствовал на себе его пристальный взгляд.
– Лорд Найтсдейл, я не собираюсь спрашивать у вас склонения, не нужно также спрягать глаголы или переводить речи Цезаря.
Чарлз рассмеялся:
– Вот и хорошо. Вряд ли удалось бы вас порадовать.
– Чепуха. Вы были отличным учеником. Когда старались. Полагаю, вы и в университете неплохо справлялись?
Чарлз пожал плечами. Он собирался говорить вовсе не о латыни.
– Сэр, причина, по которой я хотел вас видеть… то есть поговорить… Я хотел бы просить вашего разрешения…
– Ну же? Смелее, мальчик мой. Вы ведь не хотите сказать ничего дурного, не так ли?
– Сэр, я хотел бы жениться на вашей дочери.
Преподобный Петерсон выпрямился. Его лицо застыло.
– На Эмме?
– Разумеется, на Эмме. Мэг еще слишком молода.
– Не так уж и молода, но, согласен, Эмма подходит больше. Насколько могу судить, Мэг вообще не интересует замужество. Эмму – да, хотя она не хочет в этом признаться.
– Значит, вы позволите мне посвататься?
– Конечно. Хотя решать все равно Эмме.
– Разумеется. Но я пока не готов ее спрашивать.
– Боитесь, откажет?
Чарлз улыбнулся:
– По правде говоря, он уже отказала, но со временем, надеюсь, я смогу ее уговорить.
Преподобный Петерсон кивнул:
– Вы же знаете, она обожала вас много лет назад.
– Да-да. Я знаю. Но сейчас она ведет себя вовсе не как влюбленная женщина.
Преподобный Петерсон вздохнул:
– Эмма не очень счастлива, лорд Найтсдейл, и, боюсь, тут есть моя вина.
– О чем вы, сэр?
Теперь в замешательстве был викарий. Ему пришлось сделать глоток бренди – большой.
– Вы знаете, что моя жена умерла, когда Мэг не было и года. Роды были тяжелые, и Кэтрин так и не оправилась. Я был в отчаянии, как и Эмма, разумеется. Ей тогда едва исполнилось девять, но она взяла на себя обязанности матери и хозяйки дома. Ей пришлось заботиться о Мэг, вести хозяйство. Мне не следовало этого допускать. Но с другой стороны, время было такое – ей нужно было чем-то себя занять. Понимаете? И я…
Викарий закрыл глаза и сжал губы, словно от приступа резкой боли.
– Сэр, ненужно… Преподобный Петерсон поднял руку:
– Нет, милорд, нужно. – Он вздохнул и поставил стакан на стол. – Я не хотел приводить в дом новую жену. Эмма оказалась прекрасной хозяйкой, а я. с головой ушел в научные изыскания, у меня были мои греческие и римские писатели. Мне казалось, что я счастлив. А еще – что Эмма и Мэг счастливы тоже.
– Уверен, так и было..
– Может быть. Но жизнь идет своим чередом. Все меняется. Не слишком оригинальное замечание, но это так. В деревне появилась Харриет – ей достался небольшой дом в наследство, и она переехала сюда после смерти мужа. Когда я увидел ее впервые после службы… Во мне ожили чувства, которые, казалось, ушли безвозвратно. Она вызвалась помогать в церкви. Не для того, чтобы выделиться. Ей нравилось работать с цветами, украшать алтарь и все остальное. Работа приносила ей покой, умиротворение. Мы подружились. А потом дружба перешла в иное чувство.
– Понимаю, сэр. Не нужно вдаваться в подробности, о которых вы бы предпочли умолчать.
Викарий рассмеялся и слегка покраснел.
– Не бойтесь, я не собираюсь этого делать. – Он покачал головой. – Мы не нарушали законов церкви. Но с каждым днем нам становится труднее сдерживать чувства. Уверен, вы меня понимаете.
Чарлз улыбнулся:
– Полагаю, да.
Викарий улыбнулся в ответ.
– Значит, вам не кажется, что… что я слишком стар, чтобы… Ладно, это к слову. Дело в том, что я хотел бы жениться на Харриет. И она хотела бы выйти за меня. Но Эмма ее невзлюбила! Я чувствую себя предателем по отношению к дочке.
– Действительно. Могу подтвердить, что она не питает теплых чувств к миссис Грэм.
Викарий фыркнул:
– Мягко сказано. – Он пригладил седеющие волосы. – Мы с Харриет говорили об этом. Мы не совсем понимаем почему… Харриет уверена – она не сделала ничего, чтобы обидеть Эмму. Скажу больше – они были в дружеских отношениях, пока наш взаимный интерес друг к другу не стал очевиден.
– А что о вашем браке думает Мэг? Она знает, что вы хотели бы пожениться?
– Да. Мэг относится иначе. Но это понятно, ей ведь не пришлось взваливать на себя обязанности хозяйки дома. Думаю, Мэг по большому счету все равно, лишь бы наш брак не помешал ей и дальше собирать травки да корешки. В этом отношении она пошла в меня, с той разницей, что моя страсть – античная литература, а ее – ботаника. – Преподобный Петерсон смущенно заерзал в своем кресле, – Я думал… то есть и сейчас так думаю… – Отец Эммы посмотрел Чарлзу прямо в глаза: – Не поймите меня превратно, молодой человек. Речь не о том, чтобы вы позволили что-то лишнее в отношении моей дочери. Но я прихожу к мысли, что Эмме не помешало бы побольше узнать о том, что такое любовь мужчины и женщины. Тогда она, возможно, поймет меня. Если ей доведется узнать… влечение… к мужчине, может быть, тогда она согласится, что брак – нечто большее, чем… поймет, что такое любовь в браке. Что любовь, которую мы с Харриет питаем друг к другу, никоим образом, не умаляет любви к ней и ее сестре. Я не предаю память о ее матери и по-прежнему благодарен за тот нелегкий труд, на который обрек ее после смерти жены, – место Эммы в моем сердце не займет никто – для этого, нет нужды продолжать следить за хозяйством.
Чарлз сел напротив викария.
– У Эммы никогда не было возлюбленного?
– Нет. Я не лгал, когда говорил вам, что она вас обожала. – Викарий вздохнул. – Нужно было, настоять, чтобы она провела сезон в Лондоне. Одна из моих сестер была рада взять ее под свое крыло. Но Эмма не хотела оставлять Мэг, а мне не хотелось менять что-то в привычном укладе жизни. – Он горько добавил: – Вот расплата за мой эгоизм.
– Нет, сэр, не корите себя, прошу вас. В какой-то мере вы даже оказали мне услугу. Считаю, мы с Эммой отлично поладим. – Чарлз улыбнулся. – Осталось лишь убедить ее в этом.
Зачем она туда идет, недоумевала Эмма. Но мистер Ламберт уже распахнул двери Голубой гостиной. Делать нечего – придется войти вслед за миссис Грэм. Сразу надо было подумать, как только мистер Ламберт объявил, что в гостиной дамы – члены Общества. Неужели чувство вины затмило ей разум?
– Харриет! – Миссис Бегли приветственно подняла чайную чашку, завидев миссис Грэм с Эммой. – И мисс Петерсон! Чудесно. Леди Беатрис, вы знакомы с миссис Грэм?
Эмма оглядела комнату. Кажется, мистер Ламберт сказал, что спрятал бренди под замок? Что-то у дам подозрительно ярко блестят глаза. Близняшки Фартингтон сидят бок о бок на кушетке и хихикают. Мисс Рассел блаженно улыбается, глядя на розы в вазе.
– Рада познакомиться, миссис Грэм. – На леди Беатрис был желто-зеленый наряд со сливовыми вставками. В общем и целом она производила впечатление подгнившей сливы. – Не хотите ли чаю, дамы?
– Да, благодарю вас, – отозвалась миссис Грэм. – Это было бы чудесно.
Леди Беатрис разлила чай и сунула руку в корзинку. На свет явилась бутылка бренди.
– Не добавить ли капельку французских сливок?
Миссис Грэм рассмеялась:
– Не стоит! А то засну с недопитым чаем в руке.
Эмма, нахмурившись, убрала свою чашку.
– Мистер Ламберт сказал, что спрятал бренди. – Она прикусила губу. Не ее дело наводить здесь порядок.
Леди Беатрис пожала плечами и убрала бутылку назад в корзину.
– Может быть, мистер Ламберт и отличный дворецкий, но куда ему до меня, если я задумала пошалить!
– Полно вам, мисс Петерсон! Не расстраивайтесь вы так, – заметила миссис Бегли. – Мы ведь не каждый день. Вчера, например, не выпили ни капли. Правда, леди?
– Ни капли! – Мисс Эстер Фартингтон грустно покачала головой.
– И сегодня только одну каплю, не больше, – вздохнула мисс Рейчел Фартингтон.
Мисс Рассел улыбалась розам.
– Позволю себе заметить, мисс Петерсон, вы слишком часто тревожитесь по пустякам. – Миссис Бегли указала чашкой на-Эмму, и близнецы согласно закивали. – Вам всего двадцать шесть, а не шестьдесят шесть. Но ведете вы себя как старуха.
Близнецы внезапно перестали кивать. На их лицах появилась совершенно одинаковая гримаса.
– Лавиния, шестьдесят шесть – это не старушечий возраст. – Мисс Эстер со стуком поставила чашку на стол. – Нам семьдесят, но мы далеко не старухи.
– И я так считаю! – Мисс Рейчел погрозила пальцем. – Восемьдесят шесть – куда ни шло, но не шестьдесят шесть!
Миссис Бегли от волнения чуть не перевернула свою чашку.
– Я хотела сказать, мисс Петерсон, что вы не замужем, хотя вы привлекательная, умная, достойная, поэтому ведете себя… – С каждым словом близнецы надувались все больше, напоминая сердитых воробьев со взъерошенными перьями. Миссис Бегли тревожно взглянула на них. – Я имею в виду – вы еще достаточно молоды – слишком молоды, чтобы следить за приличиями.
Миссис Грэм хмыкнула:
– Я считала, что как раз молодым девушкам и нужно заботиться о соблюдении приличий, Лавиния.
– Я не такая уж и молодая, – возразила Эмма. Что за глупости! – Вот моя сестра Мэг – та действительно совсем молоденькая.
– Ваша сестра Мэг – сущее дитя. Дети ее возраста нуждаются в том, чтобы ими руководили. А вы… – Миссис Бегли замолчала, чашка звякнула о зубы.
– Вы распустившийся бутон, – произнесла мисс Рассел.
Все изумленно воззрились на нее, словно заговорил один из стульев. Мисс Рассел сохраняла невозмутимость.
– Что ты имеешь в виду, Бланш? – спросила миссис Бегли.
– Мисс Петерсон, ваши лепестки уже распустились, совсем немного. Не так плотно сжаты и макушка раскрылась.
Леди Беатрис фыркнула:
– Что-то не похоже.
– А я поняла, что хочет сказать Бланш, – возразила мисс Рассел. – И она права.
Мисс Эстер закивала:
– Мэг – нераскрывшийся бутон, тугой…
– А Эмма уже побыла на солнце. Качалась на ветерке.
– И к ней прилетали пчелы!
Миссис Грэм возмутилась:
– Мисс Эстер! Не понимаю, к чему вы клоните, но ваша метафора звучит не совсем прилично.
Миссис Бегли возразила:
– Они только хотят сказать, что Эмма достаточно опытна, чтобы казаться интересной, – и добавила: – Я с этим согласна!
Эмма сидела как на иголках.
– И в чем же моя опытность?
– Разумеется, речь не о делах интимного свойства. По крайней мере я говорила не об этом…
– Лавиния!
– Согласитесь, Харриет, что она старше и опытнее сестры, – продолжила миссис Бегли.
Уши. Эммы горели огнем – слово «интимный» все еще звенело, в ее голове. Она фыркнула, чтобы дамам показалось, что она следит за ходом разговора:
– Да, я прожила больше на девять лет.
– И каждый год из этих девяти значит многое, мисс. Знаете ли, брак совершается не на простынях. С мужчиной нужно не только спать, но и есть, разговаривать, читать газеты. Гораздо приятнее иметь жену, в голове которой водятся интересные мысли. Или которого, если мы говорим о кандидатах в мужья.
Простыни? Эмма чувствовала, что покраснела до самой шеи. Вспомнился лорд Найтсдейл, едва прикрытый простыней, в ту ночь, когда в детской объявилось привидение.
– Вы… пикантны, мисс Петерсон, – продолжала миссис Бегли, – и намного привлекательнее для мужчины с развитым вкусом.
– Миссис Бегли, – снова вмешалась миссис Грэм, – вы говорите об Эмме, словно она бифштекс.
– Надо и мне добавить пикантности, а то я уже что-то ничего не понимаю. – Леди Беатрис подлила бренди в чай. – Лавиния права, мисс Петерсон. Вас слишком заботят приличия. А вам нужно расслабиться! Вы не юная дебютантка, знаю-знаю. Вас ни разу не выводили в свет, но дело не в этом. Общество, по крайней мере здесь, в деревне, дает вам некоторую свободу. А вы не хотите ею воспользоваться. – Она взмахнула краденой бутылкой. – Небольшое приключение – вот что вам нужно, мисс Петерсон! Ужасно скучна та женщина, которая ни на минуту не забывает о приличиях.
– А мужчины терпеть не могут зануд, – добавила миссис Бегли.
– Особенно мой племянник, – уточнила леди Беатрис.
Эмма поперхнулась чаем.
– Я что-то пропустила? – спросила миссис Грэм.
– Нет. Ничего вы не пропустили. Совсем ничего. Леди Беатрис налила в чай слишком много бренди. Она все перепутала. Плохо понимает, что говорит.
Эмма была в ужасе. Теперь Общество в полном составе знает о матримониальных планах тетки Чарлза. Дамы, у которых язык что помело.
