Кто же может бродить по потайным ходам, размышляла Эмма, пока Бетти – горничная леди Элизабет – укладывала ей волосы перед балом. Чарлз был уверен, что это мистер Стокли. Возможно, из-за того, что недолюбливал этого человека. Эмме мистер Стокли тоже не нравился, но это же не говорит о том, что это именно он ходит по Найтсдейлу, вынашивая коварный план. Да, она видела – он ведет себя странно. Зачем гостю обшаривать стены под портретами? А ломать руку статуе в гроте? Словно он что-то искал. Но что?
      Жаль, леди Беатрис никак не вспомнит, что же лорд Рэндалл говорил о Стокли много лет назад.
      – Вы недовольны прической, мисс?
      – Нет, Бетти. Вы справились чудесно. – Очнувшись от раздумий, Эмма взглянула на себя в зеркало и ахнула: – О Боже! Не просто чудесно, Бетти! Потрясающе!
      – Ну, я так и старалась.
      Эмма едва расслышала слова девушки. Она, не отрываясь, смотрела на собственное отражение в зеркале. Леди Беатрис хотела послать Эмме свою Клодетту. К счастью, рядом стояла Лиззи, которая заметила выражение лица Эммы и поспешила на помощь, предложив свою горничную Бетти. Слава Богу! Эмме совсем не хотелось выглядеть на своем первом балу как тетя Беатрис. Но такого чуда она не ожидала!
      – Мне пора, мисс. Нужно причесать леди Маргарет и леди Элизабет.
      – Идите, Бетти. Вы просто волшебница. Спасибо.
      Бетти вышла, а Эмма так и сидела, не в силах отвести взгляда от своего отражения в зеркале. Должно быть, девушка посчитала ее деревенской простушкой. Но ей все равно!
      Она никогда не думала, что может так выглядеть. И представить не могла, что когда-нибудь будет такой красавицей. Бетти укротила ее непослушные кудри, и прическа стала выглядеть элегантно и даже… игриво. Волосы были уложены так искусно и в то же время естественно, что казалось, они только и ждут, когда придет мужчина, вытащит шпильку-другую, и они обрушатся на плечи и грудь роскошным каскадом. Эмма покраснела. Она подумала о мужчине, который мог бы это сделать.
      Пусть голубому атласному платью уже четыре года, но оно такое красивое… Вот только понравится ли Чарлзу? Соблазнит ли его глубокий вырез на груди? Эмма закрыла глаза. Ей этого очень хотелось. Будет так чудесно почувствовать его руки на своих плечах, груди. Она представила – вот его пальцы скользят по ее обнаженной коже, губы спускаются все ниже… Ее соски отвердели, по телу прошла дрожь.
      – Отличный способ встречать меня, милая!
      Эмма почувствовала его теплое дыхание над своей ключицей. Пальцы проникли под лиф и принялись ласкать соски. Она жаждала прикосновения его губ. Повернулась к нему – его брюки были прямо возле ее щеки. Его плотно облегающие брюки. Они ничего не скрывали. Эмма улыбнулась и положила на брюки свою ладонь.
      Чарлз вздрогнул и отстранился.
      – Эмма, вы так смелы…
      – Простите, что…
      – Не извиняйтесь. Мне нравится ваша смелость. Но к несчастью, мы не можем дать ей волю. Пора идти на бал, а на балу нужно выглядеть пристойно. Никаких подозрительных складок или пятен. – Он усмехнулся. – Но после бала будьте как можно смелее, прошу вас. А если вам откажет воображение, я буду счастлив подсказать что-то. – Он прикусил мочку ее уха. – Эмма, приходите сегодня ко мне. Будем любить друг друга на родовой постели Дрейсмитов.
      – Хорошо. – У Эммы голова шла кругом, она была во власти желания. – Зачем нам вообще идти сегодня на бал?
      – Потому что это наш бал. И люди будут весьма удивлены, если я, хозяин дома, не появлюсь там. А еще мы хотим сообщить вашему отцу, что собираемся пожениться. Думаю, ему будет приятно узнать.
      – Ах да. – Эмма грустно вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок и не думать о Чарлзе и о том, что скрывают его чудесные брюки.
      – Эмма!
      – Да?
      Его голос посерьезнел.
      – На балу будет и миссис Грэм.
      – Вот как? – Упоминание имени миссис Грэм обычно всегда вызывало в ней неприятные чувства. Но не сейчас. Страсть не оставила места в ее душе ни для чего больше. – Миссис Грэм, ну и что? – Ей было все равно. Вспомнилось даже, как миссис Грэм защищала ее в Голубой гостиной от кавалерийских наскоков Общества.
      – Думаю, вашего отца обрадует, если вы будете милы с миссис Грэм. Полагаю, он ждет вашего благословения – хотя бы одобрения – его брака с миссис Грэм.
      Брака с миссис Грэм? Совершенно никаких уколов ревности. Эмме даже стало приятно – она подумала о собственной свадьбе.
      – Хорошо.
      Может быть, она снова разозлится, когда увидит миссис Грэм?
 
      Чарлз предпочел бы сорвать с Эммы ее чудесное платье и опустить ее на постель вместо того, чтобы… Однако стоило соблюсти приличия и появиться перед гостями. Тем более что было необходимо увидеться с отцом Эммы и договориться о церковном оглашении, которое Чарлзу хотелось устроить как можно раньше. Кольцо Найтсдейлов – это одно, но ведь надо надеть на палец Эммы и обручальное кольцо, прежде чем в ее чреве зародится наследник. Хотя вряд ли это получится. Он ведь не будет спать один. Ну ничего, бывает же, что малыши рождаются восьмимесячными.
      Как она прекрасна сегодня! Когда он вошел к Эмме, она сидела с закрытыми глазами, откинув голову назад. Ее грудь поднялась, под тонким атласом явственно проступали соски. А потом она положила руку ему меж бедер.
      Как ему выдержать эту пытку? А этот голубой атлас – просто наваждение. Платье не давало мужчине повода для воображения – вся красота женского тела была перед его глазами. И Чарлз залюбовался, с трудом оторвав себя от мыслей о простынях и обнаженной Эмме.
      – Эмма, я принес вам подарок. – Он вытащил из кармана ожерелье. – Оно подходит к кольцу. Есть еще браслет и диадема, но, думаю, сегодня этого будет вполне достаточно.
      Сапфиры легли ей на шею. Чарлз щелкнул замочком.
      – Чарлз! – Пальцы Эммы прошлись по сверкающим камням. – Оно прекрасно! Но я не могу его принять.
      – Разумеется, можете. Скоро вы станете моей женой, маркизой.
      Скажи ему в Лондоне кто-нибудь, что он вскоре произнесет слова «жена» и «маркиза» без содрогания! Он вызвал бы нахала на дуэль. Как все изменилось!
      – Могу вас успокоить. Ожерелье ваше лишь на время. Оно прилагается к титулу. Когда-нибудь вам придется отдать его жене нашего сына.
      – Это меняет дело. Но все равно мне нужно хорошенько подумать.
      – Не ломайте себе голову. Просто улыбнитесь и носите ожерелье.
      Он привлек ее к себе, стараясь не помять платье, и поцеловал в губы.
      – Пойдемте посмотрим, не приехал ли ваш отец.
 
      Эмма удивилась, когда поняла – она еще способна чувствовать что-то, помимо желания. Она стояла около двери в кабинет, сжимая руку Чарлза. Волнение, тревога, смущение и раскаяние – все смешалось в ее душе.
      – Спасибо, что позвали отца в кабинет. Я бы просто не выдержала, если бы нас слышал кто-то еще.
      – Вероятно, с ним миссис Грэм. Может, стоит попросить ее выйти?
      – Да. Нет. Ох, не знаю. – Эмма прикусила губу. – Сама не понимаю, что со мной.
      – Тогда, полагаю, нам пора туда войти. Думаю, отец поймет ваши чувства. Но может быть, вы хотите поговорить с ним без меня?
      – Ни за что.
      – Отлично. Входите первая, мисс Петерсон.
      Эмма вдруг остановилась, преградив ему дорогу.
      – Может, нам следует сначала постучать? То есть, если они…
      Чарлз усмехнулся:
      – Вряд ли ваш отец станет заниматься в моем кабинете чем-то таким, Эмма. Тем более что там есть моя библиотека.
      – Вы полагаете? Дверь-то закрыта.
      – Уверен. К тому же они нас ждут, так что вряд ли им сейчас придет в голову целоваться. Зато у меня возник вопрос. Не намекаете ли вы, что моя добродетель будет подвергаться покушению каждый раз, как мы окажемся за закрытой дверью?
      – Разумеется, нет!
      – Я разочарован.
      Чарлз распахнул дверь. Эмма переступила через порог. Отец был один. Он стоял возле стола, убрав руки в карманы. Он показался ей одиноким и немного грустным. Она заметила, что он уже совсем седой. Конечно, он не мог поседеть так быстро, за то время, что она прожила в Найтсдейле.
      Когда в последний раз она смотрела на него внимательно? И смотрела ли вообще?
      – Папа!
      Он повернулся к ней и улыбнулся:
      – Эмма! Лорд Найтсдейл…
      – Прошу вас, сэр. Называйте меня по имени. Вы ведь станете моим тестем, и говорить «милорд» все время будет очень неудобно.
      Лицо отца просияло.
      – Эмма, ты выходишь замуж за Чарлза?
      – Да, папа.
      Отчего же ей кажется, что ноги приросли к полу? Ей бы броситься к отцу в объятия. Наверняка он этого ждал.
      – А где же миссис Грэм?
      – В соседней комнате. Она подумала… она ведь не член семьи.
      – И напрасно.
      Отец застыл на месте:
      – Что ты сказала?
      – Я сказала, что ей следует войти в нашу семью, папа, если ты ее любишь. А ведь ты ее любишь, правда?
      Отец глубоко вздохнул:
      – Да, я ее люблю. Но ни я, ни она не хотим… Ты моя дочь, Эмма. Мой главный долг – беречь тебя.
      – Нет. – Эмма говорила, не веря собственным ушам. Неужели это ее собственные слова? И она сама отпускает отца на свободу? – Нет, папа, я думаю, прежде всего ты должен думать о себе. По крайней мере, в этом вопросе. И о миссис Грэм. Харриет. – Она перевела дух. – Мэг тоже считает, что ты должен жениться на Харриет. Она поняла это раньше меня. Заметила, что ты стал чаще улыбаться, стал счастливее.
      – Эмма!
      – Тебя теперь радуют не только пыльные книги. Думаю, Мэг права. Мне тоже следовало это понять, но я думала только о себе. Поступай, как велит тебе сердце. Я не встану на твоем пути.
      По ее лицу текли слезы. Растаял ледяной комок в груди. Отец раскрыл ей объятия, и она бросилась к нему, не чуя под собой ног. Она обняла его крепко-крепко. Взглянула в лицо – оно было мокрым от слез.
 
      – Как… интересно, мисс Петерсон! – Слова давались леди Оулдстон нелегко. Так Королева Бесс выплевывала из глотки комок шерсти.
      – В самом деле, – фыркнула миссис Пелем. – Кто бы мог подумать! Но ведь вы подруга детства, не так ли?
      – Да, очень давняя подруга, – улыбнулась леди Оулдстон, делая ударение на слове «давняя». – Старые друзья – это так романтично, не правда ли?
      Мисс Оулдстон и миссис Пелем молча таращили глаза. Эмма натянуто улыбалась.
      Зато радовалось Общество. Дамы окружили Эмму, оттеснив лондонских леди.
      – Дело сделано, – сказала миссис Бегли. – Рада, что вы последовали моему совету.
      – Через девять месяцев ждем наследника, – сообщила мисс Рейчел Фартингтон.
      – Или раньше. – Мисс Эстер подтолкнула сестру локтем. Обе захихикали.
      – Вижу, в кабинете вы не теряли времени понапрасну, – шепнула мисс Рассел. – Вот он идет!
      – Соблюдайте приличия, дамы! – сказала миссис Бегли. Все стали смотреть на Чарлза и улыбаться. Его бровь удивленно поднялась, но он заставил себя улыбнуться в ответ:
      – Добрый вечер, дамы. Прошу отпустить Эмму. Нам с ней пора открывать бал..
      – Разумеется.
      – Вперед!
      – Конечно. О Боже!
      – А брюки на нем сидят и вправду хорошо. – Замечание леди Эстер понеслось им вдогонку сквозь шум бального зала. Музыканты взялись за инструменты.
      – Кажется, я краснею, – заметил Чарлз, приглашая Эмму на танец.
      – Но ведь она права. – Эмма представила то, что скрывали эти туго обтягивающие брюки. Голос Чарлза опустился до шепота.
      – Как очаровательно вы сами покраснели! Интересно, что за мысль пришла вам в голову? Скажите мне.
      – Нет, не могу. – Эмме казалось, если она признается, то ее поразит молния или, что еще хуже, подслушает леди Оулдстон или миссис Пелем.
      – Зато я знаю, о чем думаю я. Как вы прекрасны в этом платье! Но без него вы будете еще прекраснее.
      – Чарлз!
      – Представляю, как вы будете лежать в моей постели нагая.
      – Чарлз! – Она, должно быть, разговаривала слишком громко, потому что на нее обернулся герцог Олворд, а герцогиня улыбнулась.
      – Ваша молочно-белая кожа на фоне простыней, чудесные кудри струятся по подушке…
      – Чарлз! – Эмма испуганно оглянулась по сторонам.
      Не подслушивает ли кто?
      – Ваши чудесные полные груди умоляют о поцелуе…
      У Эммы подкашивались ноги.
      – А ваша талия! Бедра! И тот островок между ножек, покрытый чудесными завитками. Ах, эти ножки! Гладкие, белые, они раздвигаются, приветствуя, приглашая…
      – Чарлз, – шепнула Эмма. Она едва смогла выговорить его имя. Что за вещи он говорит ей прямо тут, в бальном зале, где их могут услышать…
      – Я хочу зарыться туда лицом, вдыхать ваш запах, пробовать на вкус…
      – Чарлз, если ты сейчас же не замолчишь, я… я… не знаю, что именно я сделаю, но в любом случае нечто очень непристойное. Крайне возмутительное.
      – Правда? Заманчиво.
      – Чарлз…
      – Не беспокойтесь. Я буду вести себя подобающе. Но позже, в постели… – он приблизил губы к ее уху, – буду таким неприличным, что вы и представить себе не можете.
      Лицо Эммы залила краска.
 
      За время бала она танцевала с лордом Уэстбруком и герцогом Олвордом, а один танец подарила сквайру Бегли, один – отцу. А потом к ней подошел мистер Стокли.
      – Примите мои поздравления, мисс Петерсон. Значит, вам достался главный приз?
      – Простите?
      – Теперь я понимаю, почему вы не пришли в мою комнату. Были слишком заняты в спальне лорда Найтсдейла?
      – Мистер Стокли, вы забываетесь!
      Мистер Стокли пожал плечами:
      – Ах, простите! И в мыслях не было вас оскорбить. Просто восхищен вашей ловкостью. – Его взгляд задержался на ее шее. – Красивое ожерелье.
      Этот взгляд мог бы смутить Эмму. Но она понимала – Стокли смотрит только на ожерелье.
      – Благодарю вас.
      – Подарок к помолвке?
      – Да. Это часть гарнитура.
      – Вот как?
      Музыка вновь заиграла. Каждый раз, когда Эмма проносилась в танце мимо мистера Стокли, его глаза сверкали, как сапфиры Найтсдейлов. Ей стало неуютно. Она даже обрадовалась, когда танец закончился. Неприятно чувствовать себя витриной музея. Хотя вряд ли в мире нашелся бы экспонат, который сумел бы отвлечь мистера Стокли от созерцания ожерелья на ее шее.
 
      Эмма стояла у окна в сад, когда слуга принес ей записку.
      – Благодарю вас. – Она взяла с подноса сложенный вчетверо листок бумаги. – Лицо лакея было ей незнакомо. Наверное, это временный слуга, нанятый для праздника.
      Почерк был ей также незнаком. Но сейчас было не до почерка – ее встревожило содержание записки:
      «Идите в детскую к Клер. Приходите немедленно».
      Почему в детскую? Клер не должна быть в детской в столь поздний час. В. чем дело? И где няня?
      Не важно. Нужно идти, если ее зовет Клер. Может быть, малышке просто стало грустно. Она поцелует ее на ночь, пожелает спокойной ночи. И никто не заметит – Эмма вернется через несколько минут. Никто ее не хватится.
      Она побежала вверх по лестнице.
      – Клер! Клер! Это мама Петерсон! Где ты?
      В детской было темно и тихо. Что-то не так. Эмма перевела дух. Она стояла в детской совершенно одна. Нужно было предупредить Чарлза, куда она идет. Или отправиться наверх вместе с ним. В крайнем случае он мог бы задержаться возле няниной комнаты. Эмма повернулась, чтобы выйти.
      – Не торопитесь. – Рука мистера Стокли закрыла ей рот. Другой рукой он прижал ее к себе. Он оказался на удивление силен для такого тщедушного мужчины. – Мисс Петерсон, у меня нож.
      Что-то острое кольнуло ее бок под левой грудью.
      – Только пикните – и я воткну его в вас. Кивните если вам понятно.
      Эмма кивнула.
      – Отлично. – Он ослабил хватку, продолжая держать нож возле ее тела. – А теперь снимайте это чудесное ожерелье.
      Эмма не могла справиться с застежкой.
      – Это вы выходили из стены, мистер Стокли?
      – Да, но толку из этого не вышло. Скорее! Чего вы копаетесь?
      – Замочек расстегивается тяжело. – Пальцы Эммы дрожали, и ей никак было не справиться. – А где Клер?
      – Клер?
      – Я получила записку…
      – Только так можно было выманить вас наверх. Насколько мне известно, малышка Клер крепко спит в собственной кроватке. Да быстрей же!
      Нож мистера Стокли надавил сильнее. Эмма закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Наконец замочек щелкнул. Мистер Стокли схватил вожделенную драгоценность.
      – Теперь говорите, откуда Найтсдейл взял ожерелье. – Еще один укол ножом. – Где сейф?
      – Не знаю. Ожерелье было у него в кармане. Я не видела никакого сейфа.
      – Тогда придется спросить его самого. – Он схватил ее правую руку и завернул ей за спину, не отнимая ножа от груди. – Полагаю, у нас выйдет чудная беседа.
      Только не поддаваться панике!
      – Я не понимаю. Если вы вор…
      Мистер Стокли дернул ее руку, и она замолчала, хватая ртом воздух.
      – Я не просто вор. Я вообще не вор. Это принадлежит мне.
      – Ожерелье?
      – Нет. – Он потащил ее в глубь детской. – Не только ожерелье. Все остальное тоже. Ожерелья, серьги, булавки, кольца, тиары. Не могу их найти! Но ведь я искал. Черт возьми, я искал! Я знаю, они где-то рядом. Я заставлю Найтсдейла сказать. Покажу ему ожерелье и скажу: ему не увидеть вас больше, если не отдаст мне драгоценности. Думаю, он заговорит очень быстро. Я видел, как он на вас смотрит.
      Эмма попыталась замедлить их движение. Куда он ее тащит?
      – Я пока не все поняла. В Найтсдейле спрятаны сокровища?
      – Да. Рэндалл украл их у моего отца.
      – Вы уверены? – На одной из полок она заметила увесистый подсвечник. Нельзя ли…
      Он снова дернул ее за руку.
      – Вам незачем знать. Пока я не собираюсь вас убивать, но убью, если придет нужда. Я убивал и раньше. Так что рука у меня не дрогнет.
      Мистер Стокли отодвинул от стены тяжелое кресло.
      – Но вы не могли убить лорда Рэндалла! Вы были тогда слишком малы.
      Он толкнул Эмму к стене, придавив своим телом. Левой рукой он пошарил за полками.
      – Разумеется, его убил не я. Мой отец.
      – А где Уильям? – Эмме стало дурно. Неужели мистер Стокли убил лакея, которого Чарлз приставил следить за ним?
      – Лакей? Я просто его оглушил. Такие здоровяки, как ваш Уильям, часто недооценивают мою силу и ловкость. Я надежно запер его в своем гардеробе. Ага!
      Стена раскрылась. Эмма смотрела в грязный, темный коридор, несомненно, населенный пауками. Неужели мистер Стокли запрет ее здесь?
      – Наверное, вы уже догадались, что это я убил брата нынешнего маркиза. Убил его жену и слуг. Я хорошо заплатил Атуэрту, чтобы он следил за ними. Он сказал, что они взяли драгоценности с собой в Италию. Я вывернул карету наизнанку, но ничего не нашел. Атуэрт солгал. Он хотел сам украсть драгоценности. Он сознался, прежде чем я его заколол.
      Нож мистера Стокли кольнул опять. Эмма была уверена – сейчас потечет кровь. – Понятно.
      – Я скоро вернусь.
      Он втолкнул ее в проход, и она упала.
      – Надеюсь, вы не боитесь темноты, мисс Петерсон. Я забыл принести свечу.
      – Вы не можете…
      – Очень даже могу.
      Дверь захлопнулась перед ее носом. Она слышала, как скрипит тяжелое кресло, которое Стокли поставил на место.
      Эмма кусала губы. Она не доставит мистеру Стокли такого удовольствия. Она не закричит.

      Куда, черт возьми, подевалась Эмма? Чарлз кружил по бальному залу. Никак не найти ее среди гостей. Она ведь такая крошка.
      – Тетя, вы не видели Эмму?
      – Нет. Действительно, что-то я ее давно не вижу. Может, пошла в дамскую комнату? Уверена, она скоро появится.
      Чарлз кивнул и продолжил исполнять роль хозяина, пригласив на танец мисс Рассел. Он уже протанцевал с обеими сестрами Фартингтон. То есть скорее всего с обеими, а не дважды с одной и той же. Сегодня они нарядились одинаково. Даже ленты в волосах одного цвета.
      Мисс Рассел то ли из робости, то ли из деликатности не стала упрекать Чарлза, что он вместо танца принялся в очередной раз высматривать среди гостей Эмму. Нет ее! Не может же она битых полчаса отдыхать в дамской комнате?
      Стокли тоже не видно. Проклятие! Хорошо, что его сторожит Уильям, боксер-любитель. Случись что, он справится. Тем не менее отсутствие безобразной физиономии Стокли в бальном зале настораживало.
      Он сдал мисс Рассел на руки близняшкам Фартингтон. Нужно отыскать герцогиню Олворд. Пусть она посмотрит в дамской комнате.
      Сара стояла вместе с мужем и Робби.
      – А, молодожен, – приветствовал его Джеймс. – Прими поздравления. Очень рад, что ты теперь женатый человек. Это отличный статус. Всем рекомендую.
      Робби сделал страшные глаза:
      – Видимо, мне придется обзаводиться новыми друзьями. Вы оба становитесь скучны, как отчет управляющего.
      Джеймс усмехнулся:
      – А не последовать ли тебе нашему примеру?
      Робби отчаянно замотал головой:
      – Ни за что. Я слишком молод, чтобы доставаться на ужин кошке. – Он засмеялся. – Чарлз, а где Эмма? Странно, что она не с тобой.
      – Сам удивляюсь. Вы ее не видели?
      – Нет. – Сара нахмурилась. – Может, мне пойти поискать ее в дамской комнате?
      – Прошу вас!
      – Чарлз, ты не боишься, что с ней что-то случилось? – спросил герцог, когда его жена вышла из зала.
      – Нет. То есть да. И Стокли я тоже не вижу… – Хоть мошенника караулит Уильям, на сердце у Чарлза все равно было тревожно.
      – Ты решил, что Эмма может предпочесть тебе Стокли? – Робби взял у лакея очередной бокал шампанского. – Разве она сумасшедшая?
      – Нет. Дело не в этом.
      – Думаешь, Стокли может быть опасен? – резко спросил Джеймс.
      – Возможно.
      Не иначе как Джеймс припомнил кузена Ричарда, подумал Чарлз. Весной негодяй предпринял попытку похитить Сару и чуть не обесчестил ее.
      – Уверен, это не то, что довелось пережить тебе. Просто этот человек мне не нравится.
      Где же Эмма? Он снова обвел взглядом бальный зал. Эмме давно пора вернуться.
      – И? – спросил Робби.
      – Что?
      – Очевидно, ты чего-то недоговариваешь.
      Чарлз пожал плечами:
      – Понимаешь, в доме происходит что-то непонятное.
      – Непонятное? – Брови Джеймса поползли вверх.
      – Именно. Кто-то разгуливает по потайным ходам Найтсдейла.
      Робби поперхнулся шампанским.
      – Не знал, что в Найтсдейле действительно есть потайные ходы.
      – Я и сам не знал. Но кто бы там ни бродил, этот человек явно знает мое имение лучше меня.
      – Ну, это неудивительно. – Робби сделал щедрый глоток. – И отец, и брат не посвящали тебя в семейные тайны.
      – Честно признаться, я и не интересовался.
      Чарлза дернули за рукав. Сара! Почему с ней нет Эммы?
      – Простите, Чарлз. Я не смогла ее найти. Зато я расспросила слугу. Он говорит, что полчаса назад она получила записку и поспешно убежала.
      – Черт! Ах, простите, Сара!
      Ему решительно не нравилось, что Стокли не было в зале! Кто бы мог прислать ей записку? Джеймс дотронулся до его плеча:
      – Чем мы можем помочь, Чарлз? Робби и я готовы отправиться на поиски Эммы.
      – Или Стокли, – добавил Робби.
      – Нет. Надеюсь, это простое совпадение, что их обоих нет. Скорее всего Эмма срочно понадобилась одной из моих племянниц. Пойду наверх. Уверен, мы зря беспокоимся.
      – Хорошо, – сказал Джеймс. – Если через полчаса вы оба не вернетесь, мы с Робби идем тебя искать.
      – Я вернусь. Но если нет… Рассчитываю на вашу помощь.
      Нарочито спокойной походкой Чарлз вышел из бального зала. Незачем давать пищу для сплетен леди Оулдстон, миссис Пелем и остальным. Все равно, что свору собак спустить на лакомую кость. Вот и лестница. Теперь бегом.
      Он помчался наверх, перепрыгивая через две ступени.
      Добравшись до длинной галереи, он остановился. В грудь ему целился пистолет. Мистер Стокли улыбнулся:
      – А я как раз вас искал.
 
      Эмма медленно досчитала до десяти. Потом принялась ощупывать стену. Где же рычаг, о котором говорил Чарлз? Жаль, она не расспросила как следует. Чарлз сказал, что рычаг располагается ниже, чем он ожидал. Но он выше ее ростом. Где же этот проклятый рычаг?
      Ее рука наткнулась на что-то ползающее. Эмма взвизгнула и отскочила, ударившись спиной о грязную стену коридора. Что-то скользкое опустилось ей на лицо.
      Боже всемогущий! Пауки. Она не могла подумать о них без содрогания. Да и стоит ли ей сейчас о них думать? Стокли – вот истинный паук. Если она не найдет выход, Стокли заманит Чарлза в свою паутину. Этот человек одержим! Он убийца! Не может она терять время, мучаясь пустыми страхами.
      Эмма снова подошла к двери и осторожно провела рукой по стене. Вот что-то справа. Рычаг! Чарлз говорил, его нужно толкать книзу, не вверх. Рукоять повернулась совсем легко. Дверь приоткрылась – чуть-чуть. Эмма налегла на нее изо всех сил.
      Бесполезно. Ни на дюйм шире. Путь надежно закрывало тяжелое кресло, которое поставил сюда сначала Чарлз, а потом мистер Стокли.
      Она могла бы закричать, но на всем этаже никого нет. Никто не услышит до утра, когда сюда поднимутся няня с девочками. Но утром будет поздно. Стокли сбежит, а Чарлз… Ей не хотелось думать, что будет с Чарлзом.
      Придется выбираться самой, а значит, искать другую дверь, еще идти по длинному темному коридору, где полным-полно пауков.
      Возможно, от успеха ее предприятия зависит жизнь Чарлза.
      Она тщательно ощупала стену вокруг двери. В кромешной тьме ей ничего не увидеть, так что действовать нужно на ощупь.
      Ну почему она тогда не спросила Чарлза, есть ли на этом уровне другие двери? Маловероятно – если потайной ход предназначался для того, чтобы хозяин и его семья могли спастись. На этом этаже нет других комнат, предназначенных для членов семьи. Значит, она должна попасть на этаж ниже. Не обязательно, что там будут ступеньки. Возможно, придется спускаться по лестнице. Платье будет мешать.
      Хорошо, что вырез бального платья такой глубокий. Легче из него выбраться. Правда, оно представляло собой хоть какую-то защиту от пауков. Но ничего не поделаешь. Сейчас не время думать о пауках. Она вспомнит о них позже, после того как предупредит Чарлза.
      Эмма медленно двинулась в направлении холла, ведя ладонью по стене. То есть она надеялась, что попадет в холл. Очень легко заблудиться во тьме!
      Эту мысль она также прогнала.
      Как медленно она перемещается! Однако терпение. Вряд ли она поможет Чарлзу, если бросится вперед и свернет себе шею.
      Хорошо, что Эмма была осторожна. Через минуту ее нога повисла в пустоте. Она быстро отскочила и прижалась к стене, чтобы успокоить тяжелый стук сердца.
      Как только ноги перестали дрожать, Эмма встала на четвереньки и принялась ощупывать пол. Вот и лестница.
      Судорожно вцепившись в лестницу, Эмма начала осторожно спускаться. Темнота вокруг стала кромешной. Наконец ее нога коснулась пола. Эмма облегченно вздохнула. Минуту она простояла возле лестницы, переводя дух. Затем сделала шаг вперед.
      И попала прямо в центр огромной паутины.
 
      Чарлз мог бы поклясться, что слышал крик Эммы. Но Стокли если его и слышал, то виду не подал. Наверное, Чарлзу показалось. Когда стоишь перед дулом пистолета, может почудиться что угодно.
      – Где Эмма?
      Стокли пожал плечами:
      – Наверху. Я не тронул ее… Пока. Помогите мне, и она останется цела и невредима.
      Чарлз негодовал и едва сдерживал ярость.
      – Что вам нужно?
      Надо отвлечь внимание негодяя разговорами. Через полчаса сюда примчатся Робби с Джеймсом. Друзья умеют держать слово.
      – Мне нужны драгоценности, которые Рэндалл украл у моего отца.
      – Драгоценности? Стокли, я не знаю, о чем вы говорите.
      – Не лгите.
      Чарлзу очень не нравилось, что Стокли водил пистолетом туда-сюда. Оставалось лишь надеяться, что курок у него достаточно тугой.
      – Я не лгу. Я и вправду не понимаю, о чем вы толкуете. Мне было всего семь лет, когда Рэндалл умер. Он приходился мне двоюродным дедушкой и большую часть жизни провел в море, – Чарлз осторожно отодвигался подальше от пистолета. – А вы, похоже, знаете Найтсдейл гораздо лучше меня. Например, про потайные ходы. Я и не подозревал, что они существуют на самом деле. Зато вы, кажется, знаете их, как свои пять пальцев. Откуда?