– Я буду свидетелем, поверьте мне, буду! – объявила она со всем пылом, который ещё оставался в её истощенном теле.

Бринган, собиравший свои инструменты, засмеялся:

– Да если бы у нас на пути возникли какие-то препятствия, Зебара выбросился бы за борт и отправился обратно своим ходом. У него аллергия на пиратов. А о возврате кровавой эпидемии пиратства он вообще слышать спокойно не может. У меня такое впечатление, что стоило в прошлом веке кому-то отыскать действительно хорошее местечко, как пираты оказывались тут как тут, чтобы вырвать его из рук первооткрывателей, которым оно принадлежало по праву. Коренные обитатели при этом считались кем-то вроде домашних кошек.

– Бринган, – осторожно полюбопытствовала Лунзи, – а что за человек Зебара?

– Вас интересует, свойствен ли ему типичный для «тяжеловесов» шовинизм?

Нет. Это хороший командир и хороший друг. Я его тридцать лет знаю. Да вы скоро в этом убедитесь и сами. Но следите, когда он начнет скалиться.

Тогда ждите неприятностей.

Лунзи вопросительно посмотрела на Брингана, приподнимая бровь:

– Вы имеете в виду такую акулью рожу? Я уже видела.

– Хо-хо! Надеюсь, это предназначалось не вам! – Ксенобиолог поднялся. – Ну, вам, я вижу, полегчало. Пойдемте со мной, посмотрим, куда бы вас пристроить. Вам необходимо отдохнуть, чтобы все ваши раны начали поскорее заживать.

– Когда мы покинем «АРКТ-10»? – спросила Лунзи. Она шла следом за Бринганом, стараясь не очень шататься на едва державших её ногах.

«Интересно, успели оказать той рикси помощь до того, как легкое смялось, или нет?»

– Как только Зебара вернется на корабль.

Пока они добирались до свободной койки, Бринган в нескольких словах рассказал Лунзи об остальных членах команды катера. Кроме связистки Флор, рожденной на «АРКТ» и бывшей по совместительству историком, и ксенобиолога Брингана, в состав судового экипажа входили ещё семеро. Дондара и Поллили, супружеская чета «тяжеловесов» с Дипло, служили в разведкоманде Зебары восемь лет. Подлили была телеметристом, Дондара – геологом. В отличие от подавляющего большинства «тяжеловесов», которые, отслужив определенный срок, возвращались на свои холодные, суровые и мощно притягивающие, в прямом смысле этого слова, планеты, они намеревались и далее оставаться на судне Зебары. Один-два месяца в году они проводили на борту «АРКТ-10», занимаясь интенсивными тренировками в секторе повышенной гравитации – для поддержания физической формы. Остальные пять членов команды были обычными людьми: Скарран, темнокожий и близорукий, – системный технолог; Вир, представитель боковой ветви златокожего племени с тяжелыми веками, – специалист по средам обитания, делил служебные обязанности с Дондарой;

Элесса, обаятельная, хотя и не слишком привлекательная внешне, – ботаник и одновременно техник по обслуживанию синтезаторов; Тимминс – химик и Венделл – пилот, в настоящий момент находившийся вместе с Зебарой на борту «АРКТ-10».

Специальности каждого частично перекрывались, и, таким образом, даже в непредвиденной ситуации, когда кто-то по тем или иным причинам исполнять свои обязанности не мог, вынужденно малочисленная команда разведчика могла обходиться своими силами. Маленький корабль был компактен, но, как это ни удивительно, не вызывал ощущения стесненности. Гидропонные стеллажи с «плантациями» пригодных в пищу растений располагались где только возможно, и от дополнительного освещения комнаты казались более веселыми и привлекательными. Бринган объяснил, что корабль может либо неограниченно долго перемещаться с субсветовой скоростью при самообеспечении энергией, либо совершить разовый подпространственный прыжок на относительно небольшое расстояние, после чего требуется восполнение энергоресурсов.

Амброзия находилась на самом краю исследованной области космоса, довольно далеко от «АРКТ». Экипаж разведчика ни в коей мере не мог рассчитывать на то, что найдет для себя что-либо съедобное на планетах, которые окажутся у него на пути, в силу чего должен был иметь возможность обеспечить себя углеводородным сырьем для синтезаторов.

Лунзи определили в каюту Элессы. Она улеглась на свою койку, бережно придерживая руку, прибинтованную к груди, глядя на полку, висевшую у неё над головой. Бринган приказал отдыхать, однако ей было не до сна. Она радовалась своему спасению, но ей почему-то не давало покоя, что её спасителем оказался «тяжеловес». Хотя он и произвел на неё неплохое впечатление. Лунзи никак не могла преодолеть подозрение, что Зебара только и ждет, когда они выйдут в космос, чтобы выбросить её через шлюзовую камеру. Такого не вычислишь – при такой разношерстной команде, каждый член которой беззаветно предан капитану.

Однако действие адреналина, который так долго поддерживал Лунзи, наконец-то подошло к концу.

– Да что там, мне на самом деле следует быть ему благодарной, – упрекнула она себя. – К тому же на него значительное давление оказывает команда. Это все из-за Квинады! Я уже привыкала к «тяжеловесам», когда нарвалась на такую, как она. Но, надо думать, в семье не без урода. – И со смутным беспокойством в душе Лунзи погрузилась в сон.

Она вздрогнула во сне и проснулась. На неё смотрел Зебара. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, где она находится.

– Мы на ходу, – сообщил он без какой-либо преамбулы. – Я легко добился вашего перевода в свою команду. Никто больше не старался надавить на наших маленьких хозяев, чтобы примкнуть к этому путешествию, поэтому либо ваши противники махнули на вас рукой, либо… против всех нас замышляется какая-то скверная штука.

– Ну, утешили, – шутливо заметила Лунзи, решаясь изменить своё отношение по крайней мере к «тяжеловесу» по имени Зебара. – Сколько я проспала?

Капитан-»тяжеловес» развел руками:

– Откуда мне знать? Мы на ходу порядка пяти часов. Бринган сказал, чтобы я дал вам отдохнуть, что я и сделал, но теперь мне нужно с вами поговорить. Вы достаточно хорошо себя чувствуете?

Лунзи потянулась и села. Предплечье болело, но зато теперь она могла шевелить пальцами. Наложенная Бринганом повязка удерживала руку в неподвижном состоянии, не сдавливая мышцы. Все тело её ломило, словно по ней каток проехал, но, впрочем, после отдыха она чувствовала себя уже получше.

– Поговорить? Хорошо, сейчас я встану.

– Приходите в мою каюту. Там мы сможем поговорить с глазу на глаз.

– В какой-то мере я ожидал, что на меня попытаются оказать давление на «АРКТ-10», – признался Зебара, наливая две рюмки сверуланского коньяка.

Его каюта из одной комнаты была достаточно просторна – восемь на десять шагов вместо обычных восьми на четыре. К системному блоку его компьютера был подсоединен прибор, в котором Лунзи узнала запоминающее устройство для секретной информации. Никто на корабле не имел доступа к его записям – ни напрямую, ни посредством судовой коммуникационной сети. – Точное местоположение Амброзии известно только мне и моей команде. И, к прискорбию, руководству «АРКТ».

– Канал, по которому информация утекает прямо к администрации ИОК? – В сознании Лунзи фрагменты головоломки начали складываться в целостную картину, объяснявшую её появление здесь. И картина эта, в свою очередь, являлась одним из звеньев головоломки гораздо большего масштаба.

– Это игра, в которую я должен вступить. Если пираты нападут на нас по пути на Амброзию, можно будет с уверенностью утверждать, что информацию о точном местонахождении планеты передали им именно сейчас. Я хочу заручиться поддержкой со стороны Флота – да, но я также заинтересован и в том, чтобы пираты клюнули на эту удочку и обнаружили себя. Тогда они могли бы накрыть шпиона в кабинетах администрации. – Зебара наморщил нос.

– Шпион может оказаться слишком высокопоставленным, чтобы выйти на его след. А не пойман – не вор.

«Как, несомненно, и выйдет с сетти с Фомальгаута», – мысленно добавила она и торопливо отхлебнула из рюмки. Жидкость мягким теплом разлилась у неё в груди. Зебара знал толк в спиртных напитках.

– В прошлом, – медленно продолжила Лунзи, – именно «тяжеловесам» перепадал основной доход от подобного вида пиратства. Может ли вообще ФОП поверить, что вы в самом деле рассказали им, где искать эту планету? – Лунзи увидела дикий оскал на его лице, и у неё затряслись поджилки. – Поймите, – поспешила добавить она, – я поступаю как завзятая спорщица, но если даже у меня возникли предположения, относительно тайного сговора, то, безусловно, точно так же подозрения могут возникнуть и у других. Хотя бы только для того, чтобы отвести удар от себя.

– Возможная интерпретация, согласен с вами. Но позвольте сказать в своё оправдание, что мне глубоко неприятна мысль, что мой народ считают в той или иной степени повинным в массовых убийствах. – Зебара осушил свою рюмку и налил им по второй.

«В такой рюмашке искупаться можно! – подумала Лунзи. – Он должен обладать поистине потрясающей выносливостью». Тем не менее она сделала глубокий глоток – чтобы согреться, конечно.

– Я считаю своим долгом объяснить вам, что несколько лет считала свою дочь погибшей от рук пиратов во время инцидента на Фениксе, – сказала она.

– Первое, что тогда стало общеизвестным, – это что признанная законной колония исчезла, а на планете поселились «тяжеловесы». И я затаила глубокое чувство обиды, что они обосновались на той распрекрасной новой планете, в то время как я горевала о своей дочери. С тех пор это накладывает определенный отпечаток на мои трезвые суждения. – Лунзи ещё глотнула коньяку. – Прошу меня извинить, что позволила себе столь пристрастное обобщение. Это я пиратов должна ненавидеть. И я ненавижу их.

Зебара криво улыбнулся:

– Ценю вашу прямоту и благодарю за объяснение. Но пристрастными обобщениями ваше племя не ограничивается. Меня возмущает, что «легковесы», как часть расы, постоянно держат мой народ в подчиненном положении, считая нас ниже себя. Нам предназначается самое худшее, то, от чего отказались все остальные. В лучшем случае мы можем рассчитывать на работу в смешанной группе под началом «легковеса». На мой взгляд, при распределении планет под заселение равенством даже и не пахнет. Многие из нас, особенно уроженцы Дипло, полагали, что Феникс должен быть предоставлен нам прежде, чем кому-либо другому. Никто не может опровергнуть того, что одна из областей, в которой мы достигли вершин мастерства, – добыча и переработка минерального сырья. Согласно разведданным, которыми располагает мое сообщество, «тяжеловесы», высадившиеся на Фениксе, заплатили немалую сумму торговому брокеру, и тот заверил их, что планета свободна, а разработок на ней не производилось. Их обманули! – в сердцах воскликнул Зебара. – Им обещали трансурановые. Но планету обчистили до того, как они туда добрались. Она оказалась не более чем просто местом для жизни, и после незначительных усилий её можно было использовать лишь в качестве объекта для продажи в галактическом сообществе.

– В таком случае кто-то получил на афере с Фениксом двойную выгоду. И даже тройную, если принять в расчет личное имущество и оборудование, которое привезли с собой первые поселенцы. – Коньяк раскрепостил Лунзи достаточно, чтобы она не испытывала угрызений совести по поводу очередного наполнения её рюмки. – Вы знаете Парчандри?

Зебара презрительно махнул рукой:

– Спекулянты до мозга костей. Каждый последний прохиндей непременно окажется одним из них, а семейство это весьма многочисленное. Большинство Парчандри – слабаки, даже по «легковесным» стандартам, но они слишком бесхребетны, чтобы убивать с жестокостью, которую проявляют пираты.

Зато сетти могли быть безжалостными, но Лунзи не имела достаточных оснований приписать им роль, которая, к несчастью, очень подходила «тяжеловесам».

– Тогда кто они? Люди-предатели? Капитан Илок полагал, что они базируются где-то недалеко от Альфы Центавра.

– Илок – себе на уме, но я был бы удивлен, если бы центавряне оказались в этом замешаны. Они слишком озабочены внешним блеском, слишком цивилизованны и, главное, слишком предусмотрительны. – В глубине души Лунзи не могла не согласиться с такой точкой зрения. – Центавряне думают только о выгоде. Каждый человек – человек-машина, шестеренка в механизме, которая делает и делает деньги.

Лунзи глотнула теплой коричневой жидкости и уставилась на своё отражение в пучине рюмки.

– Вы уловили самую суть. В том мире живут все потомки моей дочери. Я никогда в жизни не встречала столь жалкого скопления косных, нетерпимых, близоруких ослов. Я пришла в полный ужас, тем более что моя дочь совершенно иная. Она из тех, кто добивается своего и не боится рискнуть…

– Как и её мать, – добавил Зебара. Лунзи с удивлением подняла глаза на своего нового командира. Тот смотрел на неё доброжелательно, без тени сарказма или снисходительности.

– Ну, спасибо, капитан. Только меня мучает, что все её потомки, кроме одного, имеют несчастье жить в техногенных дебрях, загрязненных и тесных, да ещё тиражируя свою посредственность.

– Самодовольство и невежество, – подсказал Зебара, наливая ещё коньяку.

– Отличный способ, чтобы держать громадные количества народа в узде, не имея хлопот с бунтами.

– Но они лишены космоса и в прямом, и в переносном смысле слова. Им некуда расти, и они не осознают, насколько они обездолены. И меня глубоко печалит, что они так счастливы в своем невежестве. Но я сбежала с Альфы Центавра так быстро, как только было возможно, и не только потому, что моя жизнь находилась в опасности. Беды преследуют меня, и я продолжаю терять тех, кого люблю, одного за другим… – Лунзи запнулась, испугавшись своего бессвязного бормотания. – Простите. Это коньяк? Или пентотал натрия? Я, конечно, не собираюсь взваливать на вас свои личные проблемы.

Капитан покачал головой:

– Ваши слова прозвучали так, словно у вас очень давно не было никого, с кем вы могли бы поговорить. Поймите, – продолжал он, размышляя вслух, – эти не задающие вопросов шестеренки способны раскрутить огромный и сложный механизм. Пираты – это не просто один корабль. И даже не целая эскадра.

Суда требуется приводить в порядок, обеспечивать провиантом, укомплектовывать специально обученным персоналом. – Он не обратил внимания на то, как Лунзи непроизвольно вздрогнула, вспомнив об этом самом обучении. – И для всего этого требуются недюжинные организаторские способности, а не только владение информацией.

Лунзи задумчиво смотрела на собеседника. Она почувствовала в его словах ту же самую паранойю, что не давала покоя и ей, он не доверял никому и ничему.

– Все это становится слишком туго закрученным! – Коньяк явно не пошел на пользу её дикции. – Я не уверена, что смогу со всем этим справиться.

Зебара рассмеялся:

– Мне кажется, вы справляетесь так, что лучше некуда. Ведь вы все ещё в живых!

– Я в живых уже сто девять с половиной лет! – Коньяк давал о себе знать. – Но я учусь. Я учусь. Я хорошо учусь. – Лунзи погрозила ему указательным пальцем. – Я мало-помалу учусь воспринимать каждого как личность, а не только как представителя своей подгруппы или вида. Каждое существо имеет индивидуальность, и его (или её) нельзя смешивать в общую кучу со всем его (или её) видом или подгруппой. Думаю, мой мастер, обучавший меня медитации, мог бы гордиться мною сейчас. Я усвоила урок, который он вколачивал в меня чуть ли не с руганью. – Она допила остававшийся в рюмке коньяк и вонзилась взглядом в невозмутимое лицо Зебары. – Так, значит, капитан, мы направляемся к Амброзии. И что, вы думаете, мы там найдем?

– Змеекошек, гоняющихся друг за другом в кронах деревьев. Вот и все, что мы можем там найти. Но мы будем готовы к любым сюрпризам. – Капитан встал и подал руку Лунзи, предпринимавшей малоуспешные попытки выбраться из глубокого кресла. – Сможете добраться до своей койки?

– Капитан Зебара, Меспилы прославились в веках тем, что уж если чего выпили, то назад ни в жизнь не отдадут. Черт, отменный коньяк. Спасибо, капитан. И за то, что выслушали.