Глава 7

Размещение и обустройство вспомогательных баз заняли у экспедиции всю следующую неделю. Вариан выкроила время, чтобы слетать к рыбной скале и привезти оттуда для Тризейна несколько маленьких бахромок, которые она после долгих раздумий решила называть скатами. Этот человек не вылезал из своей лаборатории, и однажды Ланзи нашла его спящим за рабочим столом. Она заставила его сделать перерыв, поесть и поспать. Он с неохотой подчинился, а когда проснулся, пошел, спотыкаясь, обратно, ничего не замечая спросонья.

Впрочем, один раз он все-таки остановился — встреча с Денди привела его в изумление.

Маленький зверек стал совсем ручным, и, когда Клейти или Боннард были рядом, его спокойно выпускали из загона. Вариан решила оставить его в лагере, так как на воле у сироты не было защитников. Кай согласился с ее решением — он уже давно понял, что звереныш никогда не вырастет до гигантских размеров и не доставит экспедиции особых хлопот. Денди был тихоней от природы и ходил за детьми как привязанный. Казалось, мольба и испуг застыли в его влажных глазах навсегда. В глубине души Кай надеялся, что их питомец будет более бойким и шаловливым, но Денди ни разу не выказал признаков буйного нрава. И Каю он казался очень невзрачным.

Золотые авиаторы появлялись в небесах ежедневно, словно умеющие летать пришельцы, как заметила однажды вечером Вариан, и люди вызывали у них не меньше любопытства, чем то, которое проявляла к ним сама экспедиция. Вариан очень позабавила реакция Вырла, когда он узнал об их существовании.

Прослушав в медленном темпе запись его гневной речи, она поняла, что Рикси усомнился в достоверности ее отчета, заявив, что ни на одной планете ни при каких условиях не могут быть найдены никакие разумные птицы: Рикси уникальные и таковыми останутся. Более того, если кто-нибудь посмеет занять их главенствующее положение в Федерации, Рикси примут самые строгие меры.

Вырл предположил, что все это глупый розыгрыш двуногих, о котором лучше забыть, от которого нужно отказаться, отречься навсегда — иначе он посоветует своему руководству ужесточить все дальнейшие контакты между Рикси и гуманоидами.

Карты животного мира, выполненные Териллой, разошлись по рукам, и между Танегли и Габером возникла ссора — каждый претендовал на ее руки и свободное время. Страсти разгорелись нешуточные, и Каю с Вариан пришлось вмешаться.

Смущенная тем, что ее раздирают на части, Терилла робко заметила, что вообще-то ее интересуют не карты и не звери, а растения. Улыбаясь, Вариан показала Каю карту, которую девочка нарисовала для Танегли: на ней были изображены растущие на равнинах и болотах цветы, трава и кустарник.

Составили расписание: три дня Терилла помогала одному ученому, три другому. Утренние часы оставались ее личным временем. Так как работы прибавилось, Кай дал Боннарду и Клейти такие же ответственные задания, как и остальным участникам экспедиции. Ботаник Танегли часто брал их с собой в поле, когда Терилла была занята. Иногда хозяйственные заботы не позволяли Каю выехать на геологическую съемку, и тогда напарником гравитанта Баккуна становился Боннард. Он следил за показаниями приборов.

В эти дни Клейти поступала в распоряжение Ланзи, изучавшей неизвестные людям лечебные свойства почвы и растительности Айреты.

К тому времени, как два дополнительных лагеря были сооружены и обжиты, Каю стало ясно, что для исследования восточных земель понадобится третья база. Кай наметил провести большую часть экспедиционного времени в восточном полушарии. Он надеялся, что из-за пятнадцатиградусного наклона земной оси в восточном полушарии на полюсах должно быть немного прохладнее и, обосновавшись в нормальных условиях на этой третьей дополнительной базе, люди благополучно закончат исследования в западном полушарии.

За эту неделю он еще два раза выходил на связь с Тхеками. Никаких новостей — о древних датчиках не было сказано ни слова, сообщение с ИК не восстановилось. Все разумные сроки прошли. Заручившись поддержкой Вариан, Кай приготовился к неприятным расспросам. Когда наконец Дименон поинтересовался, почему ИК так долго не отвечает, Кай стал с таким уверенным видом разглагольствовать о космической буре, что Дименону даже не пришло в голову спросить, сколько всего отчетов было снято со спутника.

— Хотел бы я знать, когда они наконец начнут задавать вопросы, пожаловался Кай Вариан.

— Загружай их работой, пусть себе считают доходы от рудников, тогда будут меньше спрашивать.

— Это богатейшая планета, Вариан!

— Вот как? Значит, ИК должен быть заинтересован в контакте с нами ведь они захотят воспользоваться найденными нами энергетическими ресурсами.

Они знают, где нас искать. — Вариан пристально посмотрела на Кая и вздернула бровь. — Неужели ты веришь глупой болтовне Габера?

— Я никак не могу отделаться от неприятных мыслей, — сказал Кай, потирая кончик носа. Глупо, конечно, но ему стало легче, когда Вариан с таким пренебрежением отмахнулась от этой темы.

— Н-да, понятно. Иногда я тоже об этом думаю. А Рикси хоть раз объявлялись?

— Нет. — Кай улыбнулся. — А ты хочешь с ними пообщаться?

— Отнюдь. — Она расхохоталась. — Они такие… напыщенные придурки. Как будто другие разумные птицы им чем-то угрожают. Я хочу сказать, что Гиффы такую кличку дала она золотым птицам — хотя и разумные существа, но настолько отстали от Рикси, что глупо на них обижаться. — Вариан вздохнула.

— Как бы мне хотелось оценить уровень их развития!

— Ну и что же тебе мешает?

— Разве ты не агитируешь за переселение на восточную базу?

— Ну, а как насчет следующего выходного дня? Устроим маленькую передышку. Съездим да понаблюдаем за ними! Чем не отдых?

— Правда? — Вариан просияла. — Я могла бы взять грузовой флиппер и заночевать прямо в нем. Как они летают, мы уже засняли; на то, как они ловят рыбу, тоже насмотрелись вдоволь, но я ничего не знаю об их повседневной жизни, например, о том, как у них проходят утренние часы. И я обнаружила только одно место, где растет их любимая трава. Уже известно, что для сетей они используют болотные травы, но я никогда не видела, как они их плетут.

Это же настоящее произведение искусства! Решено, — заявила она. — Едем вместе в следующий выходной! Паскутти и Ланзи нас заменят.

— А вдруг в этот день и у Гиффов будет выходной? — пошутил Кай.

— Не исключено, — засмеялась Вариан. Кай сам удивился тому, с каким нетерпением ждал выходного дня. Похоже, Вариан права — он страшно устал от повседневной рутины. Ланзи всей душой поддержала их затею: оказалось, она как раз собиралась посоветовать им обоим хоть немного отдохнуть. Правда, она не была уверена, что наблюдение за Гиффами с близкого расстояния можно назвать полноценным отдыхом, но ей и самой было страшно интересно побольше узнать о них.

Поужинав, они остались за столом с наполненными фруктовым вином мензурками.

— А все-таки что же нас так восхищает в этих крылатых существах? спросила Ланзи.

— Может, их независимость? — отозвался Кай.

— Рожденный ползать летать не может, — тонким гнусавым голоском пропела Вариан, а потом продолжила уже нормальным голосом:

— Наверное, свобода, а может, способность парить в воздухе, обозревать дали, ощущать бесконечность пространства… Вам, кораблянам, не понять, что такое просторы, а мне, мне… очень нужен простор, радующий глаза… и душу.

— Жизнь в замкнутом пространстве, добровольная или принудительная, пагубно действует на настроение и психику и часто кончается серьезными заболеваниями, — сказала Ланзи. — Именно поэтому мы стараемся как можно чаще посылать молодежь на планеты.

Кай хранил молчание. Кому, как не ему, знать, что такое приступы агорафобии.

— У нас есть заменители крыльев, — продолжала Ланзи, — в тех же агентствах, где получают флипперы и пояса-подъемники…

— Которые отнюдь не дают ощущения полной свободы, — медленно проговорил Кай. Интересно, что бы он чувствовал, если бы мог летать без искусственных приспособлений — если бы мог нырять, пикировать, парить, ни на минуту не задумываясь о таких вещах, как перепады давления, ограниченность топлива и усталость металла?

— Надо же, Кай, — сказала Вариан, с радостным удивлением глядя на него, — вот уж не думала, что ты это поймешь.

— Наверное, вы, планетяне, недооцениваете кораблян, — ответил он с насмешливой улыбкой.

Дименон, который в этот вечер был явно в ударе — днем они с Маргит нашли ручей с золотыми самородками и саму материнскую жилу, — притащил гармошку и начал наяривать бравурную балладу с нескончаемыми куплетами и глупыми припевами без слов. Он пел так заразительно, что все стали подпевать. К удивлению Кая, даже гравитанты дружно забасили, громко хлопая в ладоши и притопывая тяжелыми бутсами по пластиковому полу.

Маргит захотела поплясать и вытащила Кая на середину, уговаривая Дименона бросить бесконечные куплеты и сыграть что-нибудь более приличное.

Праздничная гулянка закончилась глубокой ночью. Кай так и не заметил, когда исчезли гравитанты.

Утром он проснулся раньше всех — его разбудило предчувствие неясной опасности. Он выбрался из спального мешка и подошел к окну своей палатки. На улице все было спокойно. Мирно посапывал в своем загончике спящий Денди.

Стояла тишина. День уже начинался. На востоке, над вершинами пологих холмов, облака были чуть светлее — за ними всходило солнце. На первый взгляд никаких оснований для беспокойства не было.

Но тревога не утихала, сон ушел, и Кай начал одеваться. Он натянул чистый комбинезон, вставил в ботинки новые стельки и крепко зашнуровал их. В его жилище был маленький холодильник, и, вскрывая баночку с завтраком, он подумал, что хорошо бы сегодня вместе с Ланзи проверить, сколько продовольствия осталось у них на складе. Кай никак не мог избавиться от ощущения, что что-то не так, поэтому решил обойти лагерь.

В столовой все было в порядке. Габер спокойно спал. Во всех остальных палатках стекла были занавешены, и Кай решил не беспокоить спящих. Вспомнив о привычке Тризейна работать по ночам, он быстрым шагом направился к шаттлу и вошел внутрь, оставив лепестки люка открытыми настежь. Глотнул кондиционированного воздуха и замер. Он только сейчас понял, что забыл вставить в ноздри фильтры. Почему же тогда он не почувствовал вони Айреты?

— Ничего себе! — вырвалось у него. — Значит, я уже начинаю привыкать.

Его негромкое восклицание эхом разнеслось по пустому кубрику шаттла.

Кай стремительно зашагал к лаборатории Тризейна, раздвинул дверцы и ворвался внутрь. Тихонько жужжала аппаратура, мигали всевозможные датчики — значит, опыты шли своим чередом. Сам Тризейн спал на раскладушке как убитый.

Возвращаясь из лаборатории, Кай заметил, что дверца кладовой не заперта. Надо сделать Тризейну выговор. Именно там Ланзи хранила фруктовый самогон. Кай вспомнил, что прошлой ночью Тризейн накачался подозрительно быстро, а когда Маргит сказала, что ему уже давно пора остановиться, вдруг начал буянить. «Скорее всего, — подумал Кай, — этот упрямец решил на всякий случай запастись внушительной флягой, чтобы прикладываться к ней долгими вечерами на новой базе». Кай никогда не одобрял вредных привычек своих подчиненных и будет бороться с ними и дальше.

Хотя беглая проверка убедила его в том, что ничего страшного не случилось, чувство смутной тревоги не покидало его до тех пор, пока он наконец не углубился в работу. К тому времени, когда в лагере началось шевеление, он уже управился с накопившейся за неделю документацией. Так что ранний подъем пошел ему на пользу.

Несмотря на вчерашнюю попойку, Дименон выглядел бодро. Он появился в столовой под руку с Маргит, оба были одеты в рабочие комбинезоны и готовы к вылету на новую базу. Они хотели пораньше вернуться с полевых работ, поэтому поели наспех, но перед самым отлетом Дименон задержался, чтобы спросить у Кая, когда он собирается в следующий раз связываться с Тхеками. Кай ответил ему, что сеанс связи ожидается через три дня, и у Дименона это не вызвало никаких подозрений.

— Ладно, тогда расскажешь нам, как ИК оценил наши труды на этой вонючей планете. Хотя… — Дименон нахмурился и пошевелил ноздрями, — вот черт!

Опять забыл вставить их!

— Что-нибудь чувствуешь? — лукаво спросил Кай.

Глаза Дименона расширились, челюсть отвисла от изумления.

— Я уже привык к этой вони! — не веря самому себе, возмущенно завопил он. — Кай, пожалуйста, когда свяжешься с ИК, попроси их поскорее забрать нас отсюда. Пожалуйста, а то я уже принюхался к этой гидротеллуридовой вонючке!

— Он схватился за горло, лицо его исказилось, словно в смертельной агонии. Я этого не вынесу! Я этого просто не вынесу!

Доверчивая Ланзи с перекошенным от страха лицом бросилась ему на помощь. Кай начал ее успокаивать. Всех позабавила разыгранная Дименоном истерика, только гравитанты, равнодушно взглянув на геолога, продолжали о чем-то вполголоса переговариваться. Ланзи все еще не понимала, что Дименон паясничает. Вдруг он схватил ее за плечи.

— Скажи мне, Ланзи, что еще не все потеряно! Ведь обоняние вернется ко мне, правда? Когда я снова буду дышать приличным воздухом? О, только не говори, что больше никогда не почувствую этого запаха.

— Ничего страшного, это акклиматизация. Если и не пройдет, на корабле ты сможешь с помощью кондиционеров наполнить свою комнату воздухом Айреты и дышать сколько угодно, — на полном серьезе ответила Ланзи.

Дименон ужаснулся — он не сразу понял, что доктор шутит.

— Давай шевелись, напарничек, тебе уже лучше, — сказала Маргит, взяв его за руку. — Лучше подышим сладким воздухом новой находки…

— А что, мы и вправду можем настолько привыкнуть к вони Айреты, что навсегда потеряем способность дышать нормальным воздухом? — глядя вслед двум геологам, взволнованно спросил Боннард.

— Нет, — усмехнувшись, ответила Ланзи. — Запах очень сильный, но вряд ли чувствительность потеряна навсегда. Надо воспринимать это временное явление как благо. Ты тоже ничего не чувствуешь?

Боннард неуверенно кивнул.

— Но пока Дименон не сказал об этом, я ничего не замечал.

Это ее тревожило.

— Сегодня ты выезжаешь на природу. И так как теперь ты уже привык к этой страшной вони, посмотрим, сгложешь ли ты различать другие запахи, которых прежде не чувствовал.

— Еще более противные? — ужаснулся Боннард.

— А я чувствую разницу в запахах здешних цветов, — сказала Терилла. Некоторые листочки тоже пахнут, если их помять. И запах совсем не противный, правда, — простодушно добавила она.

Этим утром Кай спросил у Ланзи об остающихся в резерве продуктах. Ланзи была не из тех, кто отделывается туманными ответами, поэтому они вместе отправились в хранилище.

— Если тебя волнует фруктовое зелье, Кай, будь спокоен, у меня каждая капля на учете, — с обычной прямотой заявила она. — Концентратов израсходовано тоже немного. Я потихоньку заменяю их местными белками.

— Разве? — Кай был удивлен.

— И ты не заметил? — Ланзи сделала небольшое ударение на личном местоимении и торжествующе улыбнулась — ее старания явно увенчались успехом.

— Меня волнует другое: теряются кое-какие инструменты, причем подозрительно часто.

— Инструменты?

— Ножи, ножницы для пленки и бумаги, запасные батарейки для поясов-подъемников…

— Может, мы перевезли их на дополнительные базы?

— Но ведь не в таком же количестве? Столько инструментов я не выдавала.

Хотя, скорее всего, ребята не сообщали о потерях и, если я была занята чем-то другим, сами здесь хозяйничали. — Это звучало вполне правдоподобно. Если позволишь, официально назначу Клейти ответственной за имущество и тогда, если кому-то срочно потребуется какой-то инструмент, она заменит меня на складе. И имущество будет под контролем, и ни у кого не возникнет обиды…

«Или подозрения», — подумал Кай. Но потом решил, что у него снова разыгрывается воображение. Конечно, от усталости. Выходной ему просто необходим.

Накануне выходного дня не менее измотанная Вариан вернулась в лагерь после очередной вылазки раньше времени. Она нашла Кая в его домике: он нервно копался в разбросанных на столе рулонах сейсмических карт, пытаясь найти распечатку со схемой вулканической деятельности в северо-западном районе. Наконец он нашел то, что его интересовало. Горы подступали к самому краю длиннющей извилистой трещины, что было признаком скорого землетрясения.

Он надеялся, что им удастся стать свидетелями грандиозного природного феномена.

— Завязывай с этим, Кай. Отчеты надо писать на свежую голову.

— Но еще рано…

— Ну и наплевать! Я специально прилетела пораньше, чтобы вытащить тебя на волю, пока не вернулись ребята и не обрушили на твою бедную голову свои блистательные отчеты. Ведь ты должен будешь выслушать их всех. — Она пошла к выходу. — Клейти! Ты все приготовила? А где Боннард? — Кай не услышал ответа, но увидел, как Вариан удовлетворенно кивнула. — Если он уверен, что ничего не забыл, скажи, чтобы сложил все во флиппер рядом с моими вещами.

Кай, ты взял свой спальный мешок? Ха! Так я и думала. Ну ладно, что будешь брать с собой?

Вариан кинулась к его бельевому шкафу, и Кай, чтобы остановить ее, вскочил так резко, что чуть не опрокинул стул. Он быстро засунул вещи в спальный мешок и проверил защитные устройства комбинезона, затем махнул рукой, подтверждая свою готовность.

— Я знала, что ты забудешь о наших планах, — с грустью в голосе призналась Вариан.

— Тогда что ж не напомнила? — с улыбкой спросил Кай и первым вышел наружу. В раздумье помедлив, он заблокировал дверной замок. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь даже случайно заглянул в записи его разговоров с Тхеками.

Вариан подняла грузовой флиппер в воздух и, когда тот завис над лагерным куполом, ворчливо произнесла:

— Надо было прихватить с собой небольшой силовой аппарат — на вечер.

Ведь спать придется в одних защитных поясах!

— Мы можем лечь на палубе флиппера, — сказал Боннард, оценивая взглядом внутреннее помещение машины. — Если положить вещи на переднее сиденье и сдвинуть скамейки, места вполне хватит. Телтейл включать?

— Пусть немного помолчит, — сказала Вариан. — Поблизости от лагеря не осталось ни одного непомеченного животного.

Все трое наслаждались уютной тишиной, пока впереди не замаячило желанное озеро. Как раз в это время бледно-серая клякса, как называл местное солнце Боннард, начала сползать к краю скучных небес. Вариан высмотрела удобную площадку на скальном выступе, чуть ниже и левее того места, где жили Гиффы; отсюда как на ладони был виден тот выступ на вершине скалы, куда птицы приносили сети с рыбой.

Первый час после захода солнца был краткой передышкой — дневные насекомые утихомирились, уступая очередь ночным тварям. Вариан разогрела ужин, а затем вытащила из грузового отсека флиппера кучу сухих веток и разожгла небольшой костер.

— Вы, корабляне, считаете костер атавизмом, но на самом деле это очень удобная штука. В экспедициях мы с отцом разводили костер каждый вечер.

— Он очень мил, — неуверенно проговорил Боннард и вопросительно посмотрел на Кая.

Кай улыбнулся и приказал себе расслабиться. Пожар на борту космического корабля — страшное бедствие, поэтому первым его порывом было схватить любой попавшийся под руку предмет и загасить язычки пламени, но, глядя на маленький уютный костер, который здесь не представлял никакой угрозы, он потихоньку проникался очарованием танцующего огня. Костер давал свет и тепло и отпугивал насекомых.

— Самый древний в мире защитный купол, — сказала Вариан, подбрасывая в костер новые ветки. — На Протеоне отлично разбираются в дровах, выбирают особенные, с приятным ароматом. Там любят не только свет и тепло, но и запах костра. Но на Айрете не стоит рисковать.

— А почему бы и нет? — спросил Боннард, не отрывая глаз от языков пламени. — Терилла сказала, что некоторые растения неплохо пахнут — по меркам Айреты. Знаешь, Вариан, мне кажется, запах Айреты никогда не выветрится из меня. Как ты думаешь, Ланзи не могла ошибиться, я не потерял обоняния?

Оба — и Вариан и Кай — расхохотались.

— Вот вернемся на ИК, тогда и проверишь, — ответила ему Вариан.

— Ну вот! — Напоминание о скором возвращении явно не обрадовало Боннарда.

— Тебе не хочется уезжать отсюда?

— Конечно нет, Кай. И не только из-за Денди. Здесь есть чем заняться!

Конечно, смотреть видеофильмы тоже здорово — то есть лучше, чем ничего, но в этой поездке я узнал массу интересных вещей. Увидел своими глазами.

— Перед тем как практиковаться, нужно пройти основательную теоретическую подготовку, — сказала Вариан, но Боннард небрежно отмахнулся от ее слов.

— Я изучал теорию до посинения, но это совсем не то, что быть здесь и делать то, что я делаю! — Для убедительности Боннард постучал кулаком по коленке. — Этот костер, да и все остальное. Черт, да если увидишь на корабле огонь, сразу же хватаешься за огнетушитель!

Вариан улыбнулась Каю и увидела, что он загрустил.

— Принимается, Боннард, — сказала она. — Мне кажется, после того как мы с Каем представим окончательный отчет, ты можешь не раздумывая попроситься в другую экспедицию. Баккун дал высокую оценку твоей работе.

— Правда? — Лицо Боннарда, опечаленное при мысли о неизбежном возвращении на корабль, просияло от такой радужной перспективы. — Ты ему доверяешь? — Он перевел взгляд на Кая.

— Настолько, насколько можно доверять гравитанту.

— А другие экспедиции планируются, Вариан? — допытывался Боннард.

— Постольку-поскольку, — уклончиво ответила она, встретившись взглядом с Каем. — До моего назначения сюда я служила четыре года. За это время ксенобов набирали в три экспедиции. Тебя вполне могут послать в качестве ассистента. Разумеется, ты можешь стать и геологом.

— Я люблю животных, — неуверенно протянул Боннард, боясь обидеть второго командира, — но вообще-то мне нравится заниматься любыми исследованиями…

— Наверно, тебе надо стать оператором, тогда ты сможешь исследовать все что угодно, — пришла ему на выручку Вариан.

— Ты так думаешь?

Судя по его реакции, сам процесс наблюдения и съемки привлекал мальчика больше, чем какая-то определенная область знаний. Они просидели у костра почти до утра, и в конце концов двое командиров совсем заговорили Боннарда, надавав ему обещаний почаще сажать за приборы, чтобы его научные интересы окончательно определились.

Под защитным куполом флиппера они спокойно проспали остаток ночи. Ни одна ночная тварь Айреты не осмелилась нарушить их покой.

Утром Вариан разбудило осторожное прикосновение. Вскоре кто-то снова дотронулся до ее плеча, на этот раз более настойчиво. Она услышала свое имя, произнесенное тихим шепотом:

— Вариан! Вариан! Проснись. У нас гости. Она с трудом разлепила веки и тут же, не веря себе, снова закрыла глаза.

— Вариан, немедленно проснись! — взволнованно шептал Боннард.

— Я проснулась. Я уже видела.

— Ну и что мы будем делать?

— А ты уже шевелился?

— Нет. Только чтобы толкнуть тебя. Что, больно?

— Нет. — Она тоже говорила едва слышно. — Ты можешь разбудить Кая?

— Я не знаю, как он просыпается.

Боннард был прав. Не стоит будить человека, который выскакивает из спальника, как торпеда. А как просыпается Вариан, Боннард уже знал — он не раз будил ее в первые дни после появления Денди.

— Если ты разбудишь Кая так же деликатно, как и меня, он будет вести себя тихо.

Вариан улыбнулась. Она не жалела, что взяла Боннарда в эту поездку: ночной разговор показал, как сильно нуждается мальчик в заряде бодрости.

Кроме того, ему редко представлялась возможность поговорить откровенно, не заботясь о том, что могут подумать о нем другие взрослые или две девчонки.

Вчера вечером она поняла, что Каю хотелось совершить эту прогулку вдвоем, чтобы хоть на короткое время забыть об обязанностях командира. Ну ничего, если один раз ей удалось оторвать его от рабочего стола, удастся и еще раз, и тогда они поедут без третьего лишнего.

Они спали валетом, так что пока Боннард тыкал носком ноги в плечо Кая, Вариан предостерегающе шептала:

— Кай, просыпайся, только не шевелись. За наблюдателями наблюдают.

Она осторожно повернула голову. Гиффы таким плотным кольцом окружили флиппер, что она увидела над своей головой только ряд черных блестящих глаз.

Она чуть не рассмеялась, когда острый оранжевый клюв постучал о пластиковый купол флиппера, причем постучал очень деликатно, словно Гифф боялся испугать спящих.

— Мухлах! — тихо ругнулся Кай. Его голос дрожал от сдерживаемого смеха.

— А что будет, если я посмотрю на них? — хриплым шепотом спросил Боннард.

— Почему бы и нет? Ведь они на нас смотрят!

— А они могут пробраться внутрь? — волновался Боннард.

— Сомневаюсь, — невозмутимо ответила Вариан. Она не могла гарантировать, что пластиковый купол выдержит массированную атаку мощных клювов взрослых птиц, но, похоже, Гиффы и не собирались нападать.

— Кажется, ты хотела посмотреть, чем они занимаются по утрам, Вариан, сказал Кай, осторожно вытаскивая руку из спального мешка. Но смотрел он не на Вариан, а на таращившиеся на нее морды, покрытые золотистой шерстью.

— Да, тебе правильно кажется.

— Насколько я помню, я спросил тебя, не будет ли и у них выходного?

Вариан прыснула, Боннард тоже захохотал. Он не сводил глаз с Гиффов.

— Ты хочешь сказать, они тоже взяли выходной, чтобы понаблюдать за нами?

— Во всяком случае, день они начинают именно с этого, — сказала Вариан, медленно вылезая из спальника.

Птицы стояли вплотную к флипперу и без устали махали крыльями.

— Ого, они могут вращать крыльями в области запястья…

— Да, Боннард, я заметила. — Вариан тоже видела три подвижных пальца с желтоватыми когтями на кончиках. Большой и маленький пальцы были соединены с крыльями, и Вариан никак не могла понять, как же они плетут сети этими тремя перстами.

— Ого, это еще не вся братия, — сказал Боннард. Ни один из Гиффов так и не поднялся на пластиковый купол флиппера, так что небо было открыто для обзора. На фоне облаков четко вырисовалась целая эскадрилья Гиффов, летящая в юго-восточном направлении.

— Наверно, здесь у нас только молодежь, — сказала Вариан.

— Да, совсем малыши, — согласился Кай, указывая на след коричневатой слизи, стекающей по обшивке наружного борта флиппера.

Боннард издал сдавленный смешок.

— Ну и что мы будем делать? Я голоден.

— Значит, будем завтракать, — сказала Вариан и начала вытаскивать из спальника ноги — медленно-медленно, чтобы не испугать Гиффов. — Да, это птенцы, — сказала она, так же медленно вставая во весь рост и вглядываясь в прижавшиеся к флипперу маленькие тела.

Теперь, глядя на гостей с высоты своего роста, она поняла, что ни одна из птиц не достигла размеров взрослой особи. Кончик самого высокого гребешка доходил только до ее запястья. Она уже знала, что взрослый Гифф должен быть ростом с высокого человека, а размах крыльев у него — от восьми до десяти метров.

— Так что мы будем делать? — повторил Боннард.

— Сиди смирно. Завтракать будешь прямо в спальном мешке, — сказала она, осторожно продвигаясь к своему рюкзаку.

Кай подтянулся, сел и благодарно принял из ее рук банку с горячим питьем.

— Завтрак на сцене, — сказал он, делая глоток.