Через Украину

      ЧАРЛИ: Этот человек попался мне на глаза где-то после полуночи. Я был усталый, раздраженный и больше всего хотел пересечь, наконец, эту границу — мы вели переговоры с пограничниками и чиновниками уже 11 часов, и каждый следующий раунд был длиннее и утомительнее предыдущего. Поначалу ругаться с упрямыми бюрократами, совершенно не такими, как на Западе, было даже интересно. Но теперь я грезил только о въезде на Украину, хотя бы только для того, чтобы залезть в койку. И тут я увидел, что он за мной наблюдает.
      Это был явно богатый человек, но в то же время богатство его в глаза не бросалось. Значит, деньги у него появились уже довольно давно. Дорогая, но не броская одежда, модная стрижка. Короткие волосы, седеющие на висках. Лет сорок, похож на успешного бизнесмена, но у его BMW были красные номера. Дипломатическими, как мы потом узнали. Он лично знал всех здешних пограничников, полицейских и чиновников, и что самое странное — он нами явно заинтересовался. Разговаривая с пограничниками в белом свете флуоресцентных ламп здания таможни, он время от времени поглядывал на нашу группку. Мы с Рассом и Дэвидом стояли почти в полной темноте — нам светили только фары грузовиков. Эван сидел на обочине неподалеку, завернувшись в спальный мешок, пытаясь поспать и дыша дизельными парами, извергаемыми стоящими рядом фурами. «Наверное, это какой-то украинский бизнесмен, пытающийся вызволить свою машину, в которой искали наркоту или еще какую-нибудь контрабанду», — подумал я. А он, повернувшись ко мне, пожал плечами. Я тоже пожал плечами. «Уф-ф-ф», — сказал я в надежде, что это общепринятое выражение фразы «И что тут поделаешь?» на Украине имело такое же значение. «Точно, — сказал он по-английски с очень сильным акцентом. — Импортировать дешевле».
      Я подумал, что он имел в виду низкую пошлину на разбитую машину, и снова повернулся к Рассу. Хотелось обсудить с ним гораздо более важный вопрос: где мы сегодня будем спать? На границу мы приехали где-то в середине дня и в этот же день собирались остановиться в украинском городе Ужгороде — он находится примерно в 8 км от границы. Но вот уже середина ночи, и про гостиницу в следующем пункте маршрута, похоже, можно забыть.
      «У меня свой отель, — сказал этот бизнесмен, снова обернувшись к нам. — «Камелот». Отсюда недалеко. Ночуйте у меня».
      Он вручил нам рекламный проспект. Отель выглядел шикарным и недешевым, в новом русском стиле. Мне в голову пришло сравнение с дорогим публичным домом — этаким питейным дворцом, куда приезжают богатые бизнесмены, политики и чиновники высокого ранга с любовницами, чтобы несколько дней ублажать себя сексом, икрой и водкой. Но все же это был отель, а нам этой ночью негде было спать.
      «Остановитесь у меня, — предложил бизнесмен. — Это близко. Ужином накормлю. Утром спите, сколько хотите. Парковка и гараж — не проблема».
      Я знал: нельзя вот так сразу соглашаться. Нам многие говорили, и не только тот старик в золотых очках, что на Украине одна сплошная мафия. «Хоть этот господин на бандита совсем не похож, но все равно он как-то связан с мафией», — подумал я. Если у тебя есть большой отель на Украине, значит, есть и «крыша».
      Я подошел к Эвану, изо всех сил пытающемуся поспать, и рассказал о предложении.
      «А зачем этому парню нам помогать, он же нас совсем не знает?» — спросил Эван. Хороший вопрос. И если мы не станем искать на него ответ, то нарушим первое правило курса по выживанию во враждебной среде.
 
      ЭВАН: Джейми Лоутер-Пинкертон словно сошел со страниц учебника для английских военных офицеров. Высокий, жилистый, благородный и внушающий уважение, он вел трехдневные курсы по поведению в экстремальных ситуациях. Джейми преподавал эту науку бизнесменам, журналистам, добровольцам из гуманитарных организаций и правительственным чиновникам, отправляющимся в горячие точки планеты, в том числе в страны, где идут войны, гражданские беспорядки и процветает террор. Преподавал он ее и нам.
      Мы были уверены, что раньше Джейми служил в САС (специальной авиадесантной службе Великобритании), хотя сам он этих предположений никогда не подтверждал и сразу менял тему разговора, если об этом вдруг заходила речь. Стены загородного дома, где проходил курс, были увешаны фотографиями Джейми с разными людьми — он познакомился с ними во время службы «в полку» или «в Херефорде». Вот Джейми с сослуживцами в водолазных костюмах, вот он в джунглях, грязный и опасный, а вот за спиной у королевы-матери на официальном приеме. Эти ребята всегда ставили машины на парковке так, чтобы оттуда получилось быстро убраться в случае чего. И в разговоре Джейми постоянно упоминал «отличных парней», которые «были сложены, как кирпичная кладка» и «работали в… ну, в общем, в Управлении», что в нашем понимании однозначно расшифровывалось как ЦРУ. Мы никогда не допытывались, чем Джейми занимался в прошлом или чем сейчас. Нам было только известно, что это как-то связано с «безопасностью». Чарли несколько раз пытался вывести разговор на САС. «А как точно расшифровывается САС? — спросил он как-то раз. — Это ведь…»
      «Специальная авиадесантная служба», — встрял я, надеясь, что Джейми что-нибудь добавит.
      «Ну… да… ээ… Специальная авиадесантная служба… точно», — сказал Джейми, запинаясь. Он всегда так делал, чтобы отвязаться от наших приставаний. «Ага… а может, Скандинавская авиадесантная служба… или еще что-нибудь».
      И мы возвращались к рассматриваемому вопросу. Как узнать, что под машиной заложена бомба, как уйти от слежки, укрыться от артобстрела, отбиться от нападения, как разговаривать с похитителем или как вести себя на минном поле. Устные лекции подкреплялись курсом медицинской практики, где нам показывали жуткие фотографии огнестрельных ранений, порезов от мачете и оторванных противопехотными минами конечностей. Казалось, в жизни не было такой угрозы или членовредительсва, которые не встречались бы Джейми. Складывалось впечатление, что он мог разобраться со всеми проблемами бесстрастно и умело — в его биографии были даже встречи с медведями в Сибири и на Аляске — пункте, который нас особенно интересовал.
 
 
      «Однажды я столкнулся с… не знаю точно, что это был за медведь, — рассказывал Джейми. — Я бы сказал, что это гризли, но в них не разбираюсь. Дело было у одной реки на Аляске. Мы только забрались на гору Мак-Кинли, и тут…»
      «Это самая высокая гора в Северной Америке, да? Это на ней тренируются перед восхождением на Эверест?» — спросил Чарли.
      «Э-э… ну да, ну да. Так вот, нам дали отдохнуть пару дней, а я люблю порыбачить, знаете ли. Ну, спустились мы на полуостров Сьюарда с приятелем — его звали Фил Летучая мышь, потому что у него один глаз был полуприкрыт, он был ростом метра под два, парень из САС, и все такое…» И Джейми пустился в очередную захватывающую историю.
      За трехдневный курс Джейми внушил нам: есть несколько железных правил, которые ни в коем случае нельзя нарушать во время путешествия через Центральную и Восточную Азию.
      «Я бы сказал, что не стоит ехать ночью или ранним утром. Это то самое время, когда у людей — ну, вы понимаете, я сейчас говорю про те далекие места — в общем, когда у плохих ребят руки чешутся. Для них это обычная деловая операция. Ограбив кого-нибудь, вас, например, они бы предпочли уносить добро незаметно, то есть под покровом ночи. Так что советую путешествовать только днем», — говорил Джейми.
      «Одевайтесь скромно, старайтесь никого не обидеть, — учил Джейми поведению на границе. — Если нужно час стоять в очереди — стойте. Не надо шустрить. И никогда — это очень важно — никогда ни с кем на границе не заговаривайте».
 
      ЧАРЛИ: Проторчав полдня на границе, мы совсем раскисли. По сравнению с попыткой въехать на Украину, пересечение словацкой границы теперь казалось неутомительным пустячком. Мы предъявили кипу документов, и в британском посольстве в Киеве за нас хлопотали уже семь часов — но все без толку. Украинские власти принимали только оригиналы регистрационных документов на транспортные средства — то есть на наши мотоциклы и машины техподдержки. Ксерокопии их не устраивали.
      Мы уже позвонили в филиал BMW в Англии — те отправили e-mail, потом еще в главный офис BMW в Мюнхене — те пообщались с московским представительством BMW, а оттуда был отправлен факс Киевскому BMW. Они связались с пограничниками и предоставили гарантии, что мотоциклы действительно принадлежат компании BMW и что на территории Украины их никто продавать не собирается. Никакого эффекта.
      На границе нас встретил наш русский связной Сергей Грабовец — веселый, крепкий парень, бывший спецназовец, и Василий Нисиченко — высокий, немногословный русский врач, ни на минуту не перестающий курить. С этого момента они должны были присоединиться к команде и помогать Дэвиду и Рассу. Сергей тут же принялся за дело и связался со своим братом из-под Волгограда. Тот был большим полицейским начальником и мог помочь нам пересечь границу. Мы слышали, что к решению проблемы подключили даже КГБ: человек ночью выехал из Киева, до которого отсюда было 730 км, только чтобы поговорить с пограничниками. И все равно ничего.
      «Не волнуйтесь. Все устроится», — говорил Сергей.
      «Так мы все-таки поедем дальше или нет?» — спрашивал я. «Поедем. Максимум через десять минут».
      Через четыре часа, после пяти вызовов для ответов на вопросы, мы все еще торчали на границе. Потом, наконец, поступили долгожданные хорошие новости. Два генерала, один из Львова, а другой из Киева, дали нам разрешение на въезд на Украину. Под напором огромной толпы людей, которая за нас ходатайствовала, пограничники и чиновники сдались.
      Через два часа мы стояли уже в другой конторе и наблюдали за таможенниками, которые жевали обед и обсуждали, что им теперь с нами делать. Разрешение генералов дало нам право только на проход через зону иммиграционного и паспортного контроля. И теперь еще нужно было пройти таможню, которой заведовали совершенно другие люди. Конечно, они ничего о наших проблемах не знали. Все началось сначала.
      «Предъявите оригиналы документов на мотоциклы, — хором запели таможенники до боли знакомую песню. — И еще: не мог бы Эван подписать пару открыток, пожалуйста?»
      Клаудио вел съемку, используя приборы ночного видения и прячась для конспирации за дурно пахнущим зданием туалета. Он сделал потрясающе мудрое замечание: «Нужно ждать — больше ничего не остается. Рано или поздно им это тоже надоест».
      В конце концов, когда мы уже почти дошли до ручки, чиновники тоже устали и согласились выдать нам транзитное разрешение, с которым можно было пересечь территорию Украины. Таможенник распечатал десять копий документа, который мы не могли прочитать, поставил печать на лицевой стороне каждой из них, перевернул пачку другой стороной, пропечатал обратную сторону всех бумажек и вручил нам счет. Мы с Дэвидом потащились вниз, оплатили его в кассе, забрали чек, сходили за очередной печатью для него и пошли наверх, где таможенник уже трудился над второй стопкой из десяти копий документа. Потом вся процедура повторилась еще раз. Вниз со счетом на вторую пачку, касса, чек и так далее — пока мы не оплатили пять полных наборов документов, по одному на каждый из трех мотоциклов и на каждую машину техподдержки. Потом эти пять пачек с документами нужно было отнести еще в четыре ведомства и поставить там уже другие печати. Наконец, еще через два с половиной часа, нам разрешили пересечь границу. «Ну вот, впереди Украина, а потом — Россия!» — триумфально воскликнул Эван по интеркому с интонацией генерала-завоевателя. Было около трех часов ночи.
 
      ЭВАН: Мы устали как собаки, дико хотели есть и спать, но все равно были очень довольны. Я, правда, считаю, что задержки и препятствия делают поездку только интереснее. Ведь путешествовать — это не только сидеть за рулем мотоцикла. Мотоцикл всего лишь помогает доехать от одного интересного события до другого. Я с самого начала знал, что дольше всего буду потом помнить именно задержки и неудачи. То, что было сегодня, — как раз тот случай.
      На самом деле, я наслаждался каждой минутой изматывающего процесса. Все эти переговоры меня просто завораживали. А пока Чарли и Дэвид торговались с чиновниками, я наблюдал, как к пограничному посту подъехал большой старый черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Открылась дверь, и из машины вышел мужчина в кожаном пиджаке, широких брюках и черных кожаных ботинках. Высокий и сухощавый, с торчащей изо рта сигаретой, он был похож на куницу. Я в жизни своей не видел человека более жесткого и устрашающего вида: тощий, костлявый, но одновременно весь какой-то сморщенный и действительно пугающий. Он направился в мою сторону, посмотрел на мотоциклы с явным неодобрением — сигаретка во рту слегка покачалась — развернулся и пошел обратно к пограничникам. Опустилось боковое стекло машины. Из него выглянул еще один парень. Я увидел второго самого страшного человека в своей жизни. Там были такие лица, что я как-то сразу почувствовал: убить человека для этих людей — пустяк. Они бы справились даже без каких-либо эмоций, кроме, разве что, раздражения.
      Человек-куница забрал свой паспорт и залез обратно в «Мерседес». Но прежде чем сесть на сиденье, он повернулся и устроил солдату, который помыкал нами сегодня весь день, жуткий разнос — только искры сыпались. Размазал его по асфальту. Жуткое зрелище. Мы перед этим солдатом бегали весь день на задних лапках, а теперь он стоял перед человеком-куницей, как наказанный школьник, опустив голову, испуганный и подобострастный. Потом страшный человек сел в машину и удалился. Все свидетели этой сцены с облегчением вздохнули. Жуткий, просто жуткий человек.
      Поэтому, когда перед последней проверкой нарисовался Роман (так звали того владельца отеля, с которым познакомился Чарли), я разрывался между желанием нормально поспать и сильнейшими подозрениями относительно его мотивов. Мы сели на мотоциклы и в сопровождении наших машин техподдержки медленно проехали через последние кордоны. Увидев длиннющую очередь из легковушек и грузовиков, по несколько дней ожидавших разрешения на выезд из Украины, мы почувствовали себя победителями. Нам удалось поработать вместе как единая команда. Метания Дэвида и Расса на словацкой границе уступили место спокойному профессионализму. В первую очередь именно их усилиями мы победили систему. Наши документы оказались не на высоте, но Дэвид и Расс убедили украинские власти уступить и впустить нас. Радость успеха несколько заглушало гораздо более простое чувство, которое лучше всех выразил Чарли: «Я так устал, что уже визжать хочется».
      Я размышлял, можно ли доверять Роману, и тут вспомнил слова Джейми Лоутер-Пинкертона, сказанные им при расставании. «И последнее, — сказал он много месяцев назад, когда мы сидели в объятиях мягких диванов в его уютном загородном доме. — Верьте своим инстинктам. Первое впечатление, как правило, оказывается самым верным — это особенно касается ситуаций на чужой территории. Не могу передать, насколько это важно. Если есть хоть тень сомнений, остановитесь, осмотритесь, и потом поезжайте в противоположном направлении. В любой обстановке».
      И вот теперь, когда нужно было принять жизненно важное решение, я слишком устал и не мог нормально соображать. Меня несколько беспокоило, что Чарли так просто сошелся в очереди с совершенно незнакомым человеком. Который еще, плюс ко всему, буксировал обратно на Украину машину, до того обысканную и «раздетую» пограничниками. И теперь этот махинатор говорит, что у него есть собственный отель, в который он нас и зазывает. Откуда мы знаем, есть ли он у него на самом деле? Я считал, что поездка туда могла оказаться верхом глупости, но моего мнения никто не спрашивал. Это ответственное решение Чарли принял единолично. Конечно, глупо устраивать конференции каждые пять минут, но иногда посоветоваться с друзьями все же неплохо. А тут тебе быстренько сообщают куда ехать — и все. Но таков уж Чарли.
      Сергей советовал не принимать приглашение. Дэвид и Расс не знали, что думать, но Чарли был полон решимости. «Все нормально, — заявил он. — У меня хорошие предчувствия. Поехали».
 
      ЧАРЛИ: Мы ехали ночью, в кромешной тьме. Роман сказал, что это место всего в девяти километрах, но по нашим ощущениям позади было уже километров восемнадцать. И чем дальше, тем сильнее я начинал нервничать. Было как-то странно. У меня стали появляться разные мысли. «Черт, плохо дело, — думал я. — Он нас сейчас куда-нибудь завезет, убьет и заберет машины и оборудование».
      И совсем уж только я решил, что пора делать ноги, как машина Романа свернула с дороги на Ужгород. Я посмотрел на GPS. Она показывала, что сворачивать с главной дороги нельзя. Мне уже хотелось свалить, пока не поздно, но Василий, наш доктор, сидел в машине Романа. Несколько бесконечно долгих, изматывающих минут мы ехали вглубь леса. У меня душа совсем в пятки ушла. Мы переехали мост, и едва я успел подумать о том, что мы попали в заботливо расставленную ловушку, как увидел огромное здание розового цвета. Отель был подсвечен прожекторами, его окружали домики, и декорирован он был в средневековом стиле — видимо, чтобы оправдать название «Камелот». Неподалеку стоял гаражный блок: безопасная стоянка, как нам и обещали. Роман выскочил из машины, воплощая собой гостеприимство, а нас окружили три охранника в униформе. «Пойдемте внутрь», — прокричал Роман и повел нас с Эваном вверх по лестнице.
      Мы словно вошли в замок — разве что он лучше подошел бы какому-нибудь тематическому парку, а не настоящим рыцарям Круглого стола. Там были крепостные валы, толстые каменные стены, арки и башенки. С сумками на плече мы поднялись по нескольким пролетам лестницы и у дверей своих номеров наткнулись на Дэвида. «Парни, вы не поверите», — сказал он, вытаращив от удивления глаза.
      Эван настоял, чтобы я взял себе большую комнату — точнее ее было бы назвать королевским люксом, комнат там было несколько. В столовой стоял стол на восьмерых. В гостиной имелись кожаные диван и два кресла, огромный телевизор, принимающий абсолютно все порноканалы планеты. Стены были увешаны репродукциями картин старых мастеров, а в огромной ванной комнате стояли джакузи и душевая кабинка. Действительно, похоже было на настоящий отель, но меня все еще грызли сомнения.
      «Ты можешь во все это поверить?» — спросил я Эвана, когда он ввалился в мой номер.
      «Нисколько, ни капельки, — ответил он. — Сначала я сижу, завернувшись в спальник, на обочине дороги, рядом с грузовиками, дышу их выхлопами, слушаю чужие голоса. И вот я уже здесь, после странного переезда во тьме, как в какой-то непонятной компьютерной игрушке. Тут правда есть подвох, или мне только кажется? Можно ли во все это поверить?..»
      Я все еще считал, что во сне нас всех убьют. А пока откармливали перед забоем, как гусей. Думая, что тут подслушивают, мы пошли в ванную обсуждать передрягу, в которой оказались.
      «Как-то все это нехорошо, — сказал Эван. — Но может, я слишком подозрительный? Может, нельзя быть настолько циничным. Наверное, мы просто раньше никогда не сталкивались с такими проявлениями щедрости. Но все равно, не перестаю удивляться, на кой это все ему самому надо и во что мы тут вляпались?»
      Добрые чувства, которые я испытывал к нашему щедрому хозяину, сменились нервной тревогой. Потом я подумал: в «Камелот» он вбухал кучу денег и, наверное, теперь хотел его кому-то продемонстрировать. «Не знаю, — сказал я. — Но конечный результат такой: ты больше не спишь на траве рядом с фурами, а вместо пограничников здесь бродят два или три охранника».
      «А может, мы спустимся вниз, и он откроет какую-нибудь дверь, а под землей — еще один этаж, там окажется казино со всякими бандитами с сигарами и женщинами в облегающих зеленых платьях с блестками, и все они будут играть в кости?» — спросил Эван.
      Я недолго искал подтверждение того, что «Камелот» был обычным отелем, и почти сразу сказал: «Смотри, здесь есть женские и мужские полотенца».
      «А еще он меня обнял, — снова заговорил Эван. — Я поставил сумки на пол, развел руки в знак благодарности, а он просто взял и обнял меня, будто бы говоря: «Ну, вот вы и дома».
      «Да ты что, честно, что ли? А может, он тебя узнал».
      «Он нормальный парень», — заключил Эван.
      Роман разбудил своих работников и заставил их приготовить поесть. В четыре часа утра для нас был устроен пир из трех перемен блюд; мы сидели в ночном клубе в подвальном этаже отеля, который был декорирован под подземную тюрьму — вот только с потолка в этой «тюрьме» свисали зеркальные шары, разбрасывая блики и создавая психоделические световые эффекты.
      «Наверное, больше таких мест, как это, нигде нет», — сказал я Сергею. Тот явно валился с ног от усталости после борьбы на границе и сидел с красными, опухшими глазами. «Китч чистейшей воды».
      «Нет-нет, — ответил он, — для России и Украины это совершенно нормально».
      Роман страстно жаждал с нами пофотографироваться, но Расс уже отведал водки и требовал сначала хорошенько отпраздновать пересечение границы. Я жутко устал и, наоборот, хотел отдохнуть, поэтому откололся от компании и пошел спать. Шел и все еще испытывал смутное беспокойство, что ночью нас тут всех поубивают. В номере я поискал скрытые камеры во всех лампах и картинах на стенах, но ничего не нашел. Потом открыл шкаф. На самом видном месте там лежал набор кремов для чистки обуви и маленькая обувная лопатка. Вот тут я и поверил: это действительно отель, а Роман на самом деле необычайно приятный парень. Он выполнил все свои обещания. Чувствуя себя виноватым за глупые подозрения, я включил телевизор, посмотрел его несколько минут и уснул прямо в кресле. Наконец-то.
 
      ЭВАН: Утром я встал поздно и пошел на улицу. При свете дня стало понятно: «логово мафии», где нам собирались перерезать глотки и ограбить, в действительности было самым обычным отелем. Я чувствовал себя немного неловко из-за того, что мы сначала не верили в гостеприимство Романа. Прошлой ночью отель ассоциировался у нас с глупой криминальной драмой — похоже, мы слишком много фильмов насмотрелись. Я упрекнул себя за излишний цинизм. Наверное, жизнь в мегаполисе, таком как Лондон, учит бояться незнакомцев. Пора избавляться от этой привычки.
      Бродя по пустому зданию, пока Чарли и все остальные еще спали, я увидел на стене большую карту мира. При взгляде на нее у меня даже дух захватило. Мы еще так мало проехали по сравнению с тем расстоянием, которое было впереди. Это лишь самое начало путешествия, а я уже чувствовал: если бы пришлось сегодня вернуться домой, уже можно было бы рассказать друзьям о долгой дороге и безумно интересно проведенном времени. Даже сейчас невозможно до конца осознать масштаб затеи. Много месяцев я смотрел на эту карту и обсуждал ее с разными людьми. И вот теперь еду на мотоцикле по ней. Мы провели в дороге чуть больше недели и, кажется, начали уже воспринимать ее как что-то привычное. Каждый день словно примеривали на себя и пытались понять: подходит ли нам то, что предстоит пережить в следующие несколько месяцев. Но лежащее впереди расстояние все еще не укладывалось в моей голове. Я подумал, что лучше будет воспринимать путешествие небольшими отрезками. С утра — до перерыва на кофе. С перерыва на кофе — до завтрака. С завтрака — до обеда. Надеюсь, к тому моменту мы доедем до следующего пункта назначения. Если нет, придется немного продлить этот отрезок — до того как начнет темнеть. Если «распилить» поездку на части, она покажется более реальной. Но как только я начинал представлять более общую картину — что через несколько дней мы въедем в Россию, а потом, еще через несколько дней, в Казахстан — масштаб начинал давить, вызывая панику.
      И я все еще тосковал по дому — интересно, так будет всю дорогу? Хорошо хоть, что исчез тот комок в горле, который был у меня первые несколько дней. Поездка на мотоцикле — это чаще всего, когда ты уезжаешь из дома утром и возвращаешься обратно к обеду. Или едешь на трек в Доннингтон и приезжаешь домой на следующий день. То есть всегда возвращаешься туда, откуда выехал. А сейчас впереди лежала длинная дорога. Мы будем ехать по ней все время на восток, проезжать разные места и знать, что никогда туда больше не вернемся. Странное это чувство. И с каждой милей все дальше остаются дом, родные, и вдали от жены я чувствовал себя все более и более одиноким.
      Конечно, были не только моменты душевных переживаний, но и изумительные мгновения. И еще ощущения, что на наших глазах творится волшебство. Например, когда мы ехали в конце дня, и солнце, садившееся на западе, грело спины и отбрасывало наши тени на дорогу впереди. Это было движение на восток, в погоне за собственными тенями. Мы едем вокруг света, чтобы вернуться домой.
      Волшебство не прекратилось и в тот день, когда мы снова двинулись в путь. На Западной Украине время словно остановилось. За последние полвека здесь, кажется, ничего не изменилось: ни ландшафт, ни образ жизни людей. Это был исключительно сельскохозяйственный край. Мы проезжали мимо маленьких деревень и ферм, видели лошадей в поле, запряженных в плуг, много женщин, которые работали на земле, пока мужчины сидели на обочине и задумчиво наблюдали за проезжающими мимо машинами. Дороги были плохие, гравийные, с бесконечными ухабами. Сначала ехать по ним было тяжело, но потом мы привыкли и даже стали получать от этого удовольствие. Казалось, украинцы все свои деньги тратили на обеспечение страны мобильной связью и совсем забыли про дороги, но нашим мотоциклам даже это было нипочем. И тут по радиосвязи мы услышали Дэвида: «Внимание: на пути первая большая неприятность».
      Дорога на выезде из одной деревни была перекрыта. Рядом стояла будка, а возле нее — человек. Мы не знали, кто это — полицейский, солдат, чиновник или же просто местный бандит.
      «Они только документы проверят, — спокойно сказал Сергей. — Ничего страшного».
      Оказалось, это местная дорожная полиция. Они потребовали регистрационные документы на транспорт, и снова ксерокопии их не устраивали. Опять нужны были оригиналы. Я подумал, что мы застрянем здесь часов на двенадцать, как на границе, но был этому даже рад. Мне хотелось поспать. «Неплохое местечко», — подумал я. У дороги растут деревья, и можно вздремнуть под ними. Мы уселись на обочине, закурили, чтобы убить время, и стали ждать чего-нибудь, что поможет нам выбраться из тупика. Стало понятно: задержки начнут подстерегать теперь не только на границе. Остановки и контрольные проверки будут и на территории каждой страны, пока мы не доберемся до самого Тихого океана.