Глава 37

Сомервилл проводил меня до входной двери, извинился за усталость и пожелал спокойной ночи. Его жена так и не вышла.

Я посидел с минуту в машине, глядя на город, представлявший собой черную карту с огоньками, растянувшуюся до горизонта. Было непросто прочитать ее — она все время менялась. Эти светлые черточки, точки, завихрения следовало толковать как абстрактную живопись — следы человеческой памяти. Мысль о том, что где-то в этом лабиринте затерялась Лорел, ударила меня, как током.

В задней части гаража открылась дверь, выплеснув поток света. Появился Смит и, наступая на пятки своей длинной тени, двинулся ко мне. Я вышел ему навстречу.

— Я хотел спросить вас, не нашлась ли миссис Лорел?

— Нет, — сказал я. — Ищем.

— Вы мистер Арчер, так?

Я сказал, что это так.

Чернокожий человек сунул руку в карман брюк и вытащил пластмассовую трубочку-флакончик дюйма три-четыре длиной.

— Ваша?

Я зашел с ней в освещенную мастерскую в задней части гаража. На флакончике этикетка аптеки, где я обычно покупал лекарства. На ярлычке была отчетливо напечатана моя фамилия.

«Лу Арчер. По одной таблетке перед отходом ко сну. Доктор Драммонд. Нембутал 3/4 гр. № 100».

Недоумение быстро прошло: это же тот самый нембутал, что Лорел взяла из моей аптечки! Флакончик был пуст. В моей груди столкнулись страх и надежда. Я обернулся к Смиту.

— Где вы это взяли?

— Валялось в корзинке — в ванной, что при мастерской.

— Пустая?

— Ну да. Я ничего оттуда не брал и не клал. Там было лекарство?

— Снотворное, — ответил я. — То, что Лорел взяла у меня.

— Опасное?

— Вполне. Покажите, где вы это нашли.

Он открыл крашенную в зеленый цвет дверь в ванную. Там были унитаз и умывальник. Над умывальником зеркало, а под умывальником белая пластмассовая мусорная корзинка.

В корзинке больше ничего не было. В комнате никаких следов Лорел. Я посмотрел в зеркало, словно на стекле могло отпечататься и изображение. Вместо этого я увидел у себя за спиной смутно вырисовывающуюся темную физиономию Смита.

— Когда вы нашли флакончик?

— Да только что, сразу как вернулся из Пойнта. Я сначала подумал, что это все ерунда, но потом увидел вашу фамилию. Значит, она побывала здесь, так?

— Похоже. Надеюсь. Кто бывает в этой ванной?

— Я и еще садовник.

— Он живет в доме?

— Нет, приходящий. Он мексиканец. Живет по соседству.

— Когда вы последний раз заходили сюда — до того как нашли флакончик?

Смит задумался, прикусив губу сверкнувшими золотом зубами.

— Рано утром.

— Вы тогда не заглядывали в корзину?

— Нет, но я бы увидел флакончик, если бы он там лежал.

— Значит, по-вашему, его там не было?

— Готов присягнуть, что не было.

— Когда в последний раз вы выбрасывали мусор?

— Вчера вечером.

— Значит, с тех пор Лорел могла здесь побывать.

— Да, хотя я провел тут почти все время между двумя поездками в Пойнт — утром и вечером. — Смит искоса поглядел на меня. — Вы, надеюсь, не думаете, что я сделал что-то такое...

— Не похоже.

— Рад слышать это. — Но в голосе его было недоверие и никаких следов радости.

Я направился к дому. Смит шел за мной по пятам. Он открыл парадную дверь ключом и впустил меня. Внутри было темно и тихо, и я почувствовал себя взломщиком.

В холле появилась Элизабет. Она была совершенно одета, и вид у нее был вовсе не заспанный.

— Арчер? Разве вы уже не уехали?

— Собирался, но Смит нашел кое-что любопытное. — Я показал ей пустой флакончик и объяснил, в чем дело. — Не хочу вселять в вас излишние надежды, но это означает, что Лорел была здесь в течение последних суток, возможно, даже сегодня вечером.

— Но там нет таблеток. Что это значит?

— Не знаю. И это меня смущает.

Глаза Элизабет почернели.

— Думаете, она проглотила таблетки?

— Возможно.

— Она может быть где-то рядом. А вдруг она умирает?

Из багажника машины я достал фонарик. Смит включил все фонари на территории. Втроем мы обшарили под деревьями, под мокрыми кустарниками и в любимых убежищах Лорел.

Труп крысы все еще валялся в крови на полу насосной. Сквозь треснувшее стекло портрета на стене кладовой на меня глядел капитан. Портрет словно напоминал о человеке, скончавшемся давным-давно где-то за океаном.

Смит вошел в кладовую, когда я стоял перед портретом. Он встал рядом и сказал с чувством:

— Это был лучший капитан на моей памяти. Ума не приложу, почему у него не вышло с карьерой.

— Почему на «Ханаане» случился тогда пожар? Вы ведь, кажется, были там вместе с капитаном?

Смит посмотрел на свою искалеченную руку.

— Был, верно. Но не спрашивайте меня, почему начался пожар. Есть люди, которым всю жизнь не везет. Сначала у него лопнула цистерна, а теперь вот авария на вышке. Капитан все делает по инструкциям, но цистернам и нефтяным вышкам плевать на инструкции. Чтобы с ними справиться, нужно везение, а вот с этим у капитана плохо. Лучше бы он делал то, что всегда хотел — преподавал в Аннаполисе[5].

Когда мы возвращались к дому, огорченные и с пустыми руками, навстречу нам вышла Мариан. Ее седоватые волосы были растрепаны, а платье перекручено на коленях, так, словно она одевала его в потемках и в спешке. Она стала озираться с диким видом.

— Что происходит?

— Похоже, Лорел нанесла нам сегодня визит, — сказала Элизабет. — Но не задержалась.

Я рассказал матери Лорел о находке Смита и о том, что это могло значить. Она схватила меня за плечи и потрясла. Она оказалась на удивление сильной, как сражающаяся за жизнь кошка.

— Вы должны ее отыскать.

— Этим я и занимаюсь, миссис Леннокс.

— Где она, по-вашему, сейчас?

— Не знаю. Может, вернулась домой.

— Домой куда?

— Вам лучше знать. Вы ее мать.

Она ринулась в дом. Я поспешил за ней. Она была в кабинете капитана, звонила по телефону.

— Вы должны помочь нам найти ее, мистер Рассо, — говорила она в трубку. Она была на грани истерики. Я взял у нее трубку и спросил Тома:

— Вы не видели ее? Не получали никаких вестей?

— Нет. Думаете, мне надо поехать поискать ее?

— Город большой, Том. Лучше остаться дома. Она может позвонить.

— Ладно, останусь дома.

— Вы больше не видели Глорию?

— Нет, с тех пор как довез ее до Редондо-Бича. Получается, что они обе пропали.

— По крайней мере, есть надежда, что Лорел жива, — сказал я и повесил трубку.

Мариан подошла ко мне вплотную.

— Вы посоветовали ему остаться дома, потому что она может позвонить. Она может позвонить и мне. Я все-таки ей мать.

— Это точно.

— А что, если она приедет к нам, а в доме никого нет? Мне надо вернуться.

— Ты устала, дорогая, — сказала Элизабет. — Тебе нужно поспать.

— Нет, я все равно не засну. Я теперь прекрасно обхожусь без сна. Одолжите мне машину?

— Тебе нельзя сейчас вести машину, — сказала Элизабет.

Я хотел вызваться отвезти ее, но так устал, что сам себе не доверял. Смит сказал, что отвезет ее в Пасифик-Пойнт.

Мариан обещала дать мне знать, если что-то узнает о Лорел.

Спускаясь с холма по дороге домой, я обнаружил, что город выглядит несколько иначе. Больше, светлее, менее абстрактно. Он раскинулся между горами и морем, словно живая субстанция, которая может причинять и испытывать боль.

Я отключил способность думать и чувствовать и доехал до дому на автопилоте.

Глава 38

Моя квартира выглядела так, словно прошли годы, а не тридцать часов с тех пор, как в ней побывала Лорел. Свет казался каким-то тусклым, воздух спертым. Потом я с горечью осознал, что изменилась не квартира, но я сам.

Я сел на диван и прикрыл глаза, пытаясь отделить себя от комнаты и освещения. Чернота. А с ней и мысль, повторявшаяся снова и снова. Лорел исчезла давно, и ее, возможно, нет в живых. Пустой флакончик в гараже Сомервиллов мог быть нарочно подброшен, чтобы сбить нас со следа. Я пытался объяснить себе, как это могло произойти, но усталость взяла свое. Я прилег на подушку и погрузился в забытье.

Телефонный звонок извлек меня из пучин сна. Я встал, прошел по комнате и взял трубку. Это была моя телефонная служба.

— Мистер Арчер? С вами хочет поговорить женщина. Я сказала, что еще очень рано, но она настаивает.

— Какая женщина?

— Она не назвалась.

— Она просила что-то передать?

— Сказала что-то насчет дочери, которая вернулась домой... вы с ней вроде бы хотели поговорить.

— Она сказала, что дочь вернулась?

— Кажется, да. Она говорила невнятно. Как пьяная.

Я поблагодарил телефонистку, побрился, сменил рубашку и вышел на улицу. Серое раннее утро. Машин в Уилшире почти не было. Я выехал на Пико, доехал почти до океана, а затем свернул на север, на шоссе.

Желтый смог, оставленный вчерашним днем, еще висел над берегом и над океаном. Утренний свет, пробивавшийся сквозь него, был безжалостен по отношению к Топанга-Корт. Разрушающаяся гора и холмик осыпи у ее подножья превращали это место в подобие заброшенного шахтерского поселка, город призраков, в центре которого гора шлака.

Вспомнив, что у Гарольда есть оружие и готовность пустить его в ход, я оставил машину футах в двухстах от мотеля на шоссе. Проходя к мотелю, я увидел на обочине машину, полную детей. Это был старый кадиллак с техасским номером и помятыми бамперами. На заднем бампере красовался плакат: «Если любишь Всевышнего, гуди!» Черные детские глаза вопросительно глядели на меня: неужели это и есть земля обетованная?

Зеленый «фалькон» Глории стоял под навесом за мотелем. Его номер был заляпан грязью, судя по всему, специально наложенной, чтобы его невозможно было прочитать. Я обогнул здание, подошел к главному входу.

Внутри горел свет. Сквозь шум машин на шоссе я смог различить бормотание голосов.

Я подергал за ручку двери. Заперто. Затем послышались шаги, и через стекло на меня уставилась миссис Мунган. Если Топанга-Корт выглядел как заброшенный шахтерский поселок, она напоминала призрак шахтера, пытающегося в последний раз взглянуть на белый свет из завала.

Миссис Мунган отперла дверь и отошла в сторону. Звякнул колокольчик. От нес пахло виски, но взгляд у нее был абсолютно трезвый.

— Получили мое послание?

— Да. Спасибо.

— Долго же вас не было! Я с трудом удерживаю Глорию. Она напугана до смерти.

— Ее можно понять. Она замешана в киднеппинге.

— Она это отрицает. Говорит, что даже не видела Лорел.

— Могу я поговорить с ней, миссис Мунган?

— Ну да. Я этого и хотела. Иначе с чего бы мне вам звонить? — Она поглядела на желтое небо. — Я прекрасно понимаю, что мы попали в беду.

Глория ждала меня в комнате за аркой. Когда я вошел, она встала и прижала кулаки к груди, словно боялась, что я на нее наброшусь.

— Доброе утро, Глория.

— Доброе утро, — мрачно проговорила она.

Она утратила и свою жизнерадостность, и миловидность. Она была из тех женщин, что кажутся хорошенькими в хорошем настроении и уродливыми, когда им плохо. Она обернулась к матери, хмуря брови.

— Марта, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.

— Но ты же мне все рассказала! — Мать посмотрела на нее с подозрением. — Или не все?

— Конечно, все, но не в этом дело. Просто мне неловко.

Когда миссис Мунган удалилась, затворив за собой дверь, Глория сказала:

— Мать хочет как лучше, но у нес хватает своих проблем, особенно когда от нас ушел отец. Я, по сути дела, сама стала ей матерью, с тех пор как мне исполнилось двенадцать лет. Ее проблемы казались такими серьезными, что я как-то забывала, что у меня есть и мои собственные...

За этим эмоциональным всплеском последовал спад, и она заговорила очень медленно. Я не вмешивался. У каждого свидетеля своя манера продвигаться к истине.

— Нелегко, когда мать алкоголичка. Марта пила, сколько я ее помню. С тех пор как умерла тетя Элли. Вы про нес знаете?

— Знаю, что ее убили. Вы сами рассказали мне про это вчера утром. Не помните?

— Вчера утром? Это было так давно — все равно что год назад. Но теперь я узнала больше. Ее застрелил один из мужчин в ее жизни. Тот, кого она отвергла.

— Откуда вам это стало известно?

— Гарольд рассказал. Тогда, в мотеле.

— В Редондо-Биче?

— Нет, потом мы переехали в другой. Гарольд боялся, что доктор донесет на него.

— Гарольд все еще там?

— Уже нет.

— Где же он?

Она растерянно посмотрела на меня. Она слишком многое вложила в Гарольда, и хотя их отношения рушились, ей было не так-то просто оборвать эмоциональную связь.

— Скажите, где он, Глория. Гарольд — ключ ко всему этому делу.

— Неправда, — возразила она. — Гарольд никого не похищал. И он ни в кого не стрелял.

— Кто вам это сказал?

— Он, и я ему верю. Он только хотел, чтобы убийце тети Элли воздали по справедливости.

— Вы имеете в виду Нельсона Бэгли?

Глория кивнула.

— Стрелял он. Но в этом были замешаны и другие, они его покрывали.

— Кто?

Гарольд просил меня не говорить. Он сказал, что сам с ними разберется.

— Это капитан Сомервилл? — спросил я.

— Я этого не говорила.

— Но зачем же иначе было привозить сюда Бэгли и показывать ему по телевизору капитана?

Она отвернулась и уставилась на телевизор, словно он должен был ответить за нее. Но экран был темный, потухший.

— Если вы все знаете, — буркнула Глория, — то зачем расспрашиваете меня?

— Хорошо. Я вам скажу, как все могло быть. Сомервилл был возлюбленный вашей тети Элли. Бэгли либо был до него, либо хотел стать ее любовником. Но она отвергла его и завела другого. Бэгли застрелил ее. Сомервилл использовал свое влияние, чтобы замять дело. Возможно, он боялся огласки. Но Гарольд снова стал раскапывать это. Ну что, похоже?

— Вы знаете больше, чем я.

— Но вы провели вчера много времени с Гарольдом. Что он вам рассказал? Он не объяснил, как получил ранение?

— Он сказал, что отец Л орел пытался его убить.

— За что?

— Он сказал, что Ленноксы всегда его ненавидели.

— Он не объяснил причины?

— Нет.

— И не сказал, что сам пытался убить отца Лорел?

— Нет, — но в ее широко раскрытых глазах было заметно сомнение. Она еше раз возвращалась памятью к ночи, проведенной с Гарольдом, и убеждалась, как все сказанное им теперь меняет смысл.

— Как Гарольд объяснил коробку с деньгами?

— Сказал, что реализовал все свои ценные бумаги. От отца у него много акций, облигаций и так далее. Он хотел уехать из страны и взять меня с собой.

Выдумки Гарольда и нежелание Глории трезво отнестись к ним порядком меня раздражали.

— Послушайте, Глория. Вы мне позвонили, и я приехал, полагая, что вы хотите все выложить начистоту. Зачем же запираться?

— Я вам не звонила.

— Тем не менее я здесь. А вы играете в молчанку.

— Что вы хотите от меня услышать?

— Где сейчас Гарольд?

— Не знаю и знать не хочу.

— Где вы его оставили?

— Это он меня оставил.

— Как? Кто-то приехал и забрал его?

— Не скажу.

Но я понял многое по интонациям ее голоса и по тому, как она наклонила голову — словно ее ударила невидимая рука — или собиралась ударить.

— Это была другая женщина?

— Да, — сказала она после паузы. — Гарольд велел мне не подсматривать, но я все же выглянула из окна и видела ее. Она старше меня.

— Какого возраста?

— Примерно как Марта. В большом «мерседесе». Гарольд забрался в багажник и так поехал с деньгами.

— С деньгами?

— Да, он взял их с собой.

— А оружие?

Она мрачно кивнула.

— Что я за человек, — сказала она. — Почему мне всегда попадаются такие вот мужчины? — Она сидела, сгорбившись, словно пыталась родить новую жизнь. — Если кто мне и был нужен — это мой кузен Том. Но он с детства ждал свою Лорел.

Я не сразу осознал смысл ее слов.

— С детства?

— Да.

— Он так давно знает Лорел?

— Очень давно, — подтвердила Глория. — Они вместе играли, когда ему было четыре года, а ей три. Потом, после смерти матери, он потерял с ней связь, а снова увидел лишь пару лет назад. Как-то раз она зашла в аптеку в Вествуде и попросила его отпустить лекарство по рецепту. Он увидел на рецепте ее имя и сразу ее вспомнил, хотя и прошло много лет. Но когда Том понял, что это та самая Лорел Леннокс, она уже вышла из аптеки, и он помчался ей вдогонку. Он догнал ее на стоянке и сказал, кто он такой, и она тоже вспомнила. А еще через два месяца они поженились.

Конец этой истории я уже слышал.

— Кто вам это рассказал, Глория?

— Том. И не один раз, — добавила она с горечью. Но к горечи этой примешивались и иные, более положительные, чувства — среди них и сентиментальность подружки невесты. Встреча Лорел и кузена Глории, возможно, стала самым романтическим событием в анналах семьи Рассо.

Меня, однако, интересовали его менее романтические аспекты.

— Как получилось, что Том и Лорел играли вместе в детстве?

— Не знаю. Я об этом как-то не задумывалась. Может, знает Марта...

Глория приоткрыла дверь и крикнула мать, которая появилась в облаке винных паров. Несмотря на то, что у нее начался запой, глаза глядели пронзительно, как у гадалки.

— Он забирает тебя? — миссис Мунган посмотрела на меня. — Вам обязательно надо се забирать?

— В общем-то нет. Но было бы неплохо, если бы Глория сама пошла в полицию и все рассказала. У вас есть знакомые в службе шерифа?

Мать и дочь переглянулись. Затем мать сказала:

— Стилсон всегда хорошо к тебе относился.

— Пойдете к Стилсону? — спросил я Глорию.

Она сжала кулачки и потрясла ими. Дрожь пробежала по всему ее телу.

— Я не знаю, что ему сказать.

— Правду — то, что рассказали мне. И попросите его связаться с капитаном Доланом в Пасифик-Пойнте. Он работает в тамошней службе шерифа.

В ее глазах показались слезы.

— Я не хочу доносить на Гарольда.

— Придется, Глория. Лучше вам сделать это до того, как я сдам его им.

— Вы собираетесь это сделать?

— Да.

— И вы знаете, где он?

— Догадываюсь.

— Где? — она сделала шаг мне навстречу.

— Не могу вам сказать. — Я обернулся к ее матери. — Глория говорит, что ее кузен Том в детстве играл с Лорел. Вы что-нибудь знаете об этом, миссис Мунган?

— Что-то смутно помню. А что?

— Вы знаете, как это произошло?

— Нет, пожалуй. — Она обернулась к Глории и быстро проговорила: — Если ты собираешься к шерифу, то умойся и переоденься.

Глория с вызовом посмотрела на мать, но послушно вышла из комнаты.

— Не хочу, чтобы она это слышала, — пояснила мне миссис Мунган. — Не помню, говорила я вам в прошлый раз о моей сестре и капитане Бенджамене Сомервилле.

— Нет. Так что он?

— В него-то и влюбилась Элли там, в Бремертоне. Она надеялась одно время, что он поможет ей получить развод и женится на ней. Но он взял и женился на девице вдвое его моложе — ее семья занималась нефтяным бизнесом. Это была Элизабет Леннокс, тетка Лорел.

Она посмотрела на меня с удовлетворением математика, решившего уравнение. Затем по ее лицу пробежала тень, словно результат уравнения испугал ее.

— Я все вспомнила, — сообщила она мне. — Когда Элли ушла от мужа и приехала из Бремертона, у нее было плохо с деньгами. Мы с Мунганом помогали ей, как могли, но расходы у нее были большие — дом как-никак, и она еле сводила концы с концами. Тогда я посоветовала ей обратиться к Сомервиллу — пусть, мол, поможет. В конце концов из-за него и поломался ее брак. А поскольку мы торговали недвижимостью, то знали, что он только что выложил пятьдесят тысяч за новый дом в Бельэре. Тогда, весной сорок пятого, это были огромные деньги.

Элли потом рассказывала, что приехала к нему, но его дома не было. Он был в море. Она говорила с его новой молодой женой, и та дала ей кое-что. Но денег хватило на несколько недель, а потом она снова оказалась на мели.

Мы с Мунганом не могли помочь ей. Тогда наше дело стало разваливаться и в конце концов развалилось. Элли снова навестила Сомервилла. Тогда его жены там уже не было, но зато был ее брат. Его-то мы и видели по телевизору во вторник вместе с капитаном. Брат и его жена наняли ее сидеть с их ребенком. Там Элли и работала — до самой смерти. Вот так познакомились ее Том и их девочка.

Она стояла, покачиваясь, словно вслушиваясь в эхо рассказанной ею истории. Но в глазах оставалось непонимание. Она сейчас была скорее не математиком, но идиотом, помнившим все детали жизни, связанные с ее сестрой, — но не способным увидеть во всем этом какой бы то ни было смысл.

Глава 39

Я выехал на скоростную автомагистраль и поехал в сторону Пасифик-Пойнта, затем свернул на старое шоссе. Когда оно шло вдоль океана, я видел тонкую нефтяную пленку на воде, сверкавшую всеми цветами радуги, и обильно выпачканный черным берег.

На озере Сэндхилл не было ни души. Вокруг зданий охотничьего клуба я не видел ни полицейских машин, ни людей шерифа. Потом я вспомнил кое-что, чего не следовало бы забывать. У въезда в Эль-Ранчо были вооруженные охранник и шлагбаум. Я никак не мог обратиться к матери Гарольда с просьбой, чтобы меня пропустили. Я попросил охранника позвонить в дом Ленноксов. Слуга подозвал к телефону Конни Хэпгуд.

— Мистер Арчер? Я хотела с вами связаться. Пропал Уильям.

— Давно?

— С час. Когда я вошла разбудить его, кровать оказалась пуста. Все его машины на месте. Значит, кто-то увез его, так? — спросила она прерывистым голосом.

— Что значит, увез?

— Я сама не знаю. Но это меня испугало, а я не из тех, кто легко пугается. Дом стал какой-то пустой и мертвый.

— Он мог уехать по своей воле. Он чуть было не сделал этого вчера.

— Это меня особенно беспокоит, — сказала она. — У нас большой участок, места холмистые, а его сердце в неважном состоянии. А он не знает меры, и если ушел пешком... — Она оставила фразу неоконченной.

— Я появлюсь у вас, как только освобожусь. Но это будет не сию минуту.

— Куда вы сначала? — в голосе ее послышались резкие нотки и что-то похожее на ревность.

— Я напал на след Лорел, — сказал я и повесил трубку. Охранник поднял шлагбаум и махнул мне рукой, чтобы я проезжал.

Я остановил машину на Лоренцо-драйв у живой изгороди дома миссис Шерри и пошел пешком по аллее. Подъем оказался слишком крутым и для моих мускулов и для нервов. Гарольд был вооружен и не настолько тяжело ранен, чтобы не быть в состоянии спустить курок.

Я глянул в окна — не сверкнет ли пистолет, не шевельнется ли кто. Но все вокруг словно застыло, если не считать парочки колибри, занимавшихся любовными играми в воздухе.

Я обошел дом с тыла и, как и накануне, заглянул в гараж. Там мало что изменилось. Пожилой серый «мерседес» по-прежнему стоял на своем месте, но крышка багажника была поднята. Заглянув внутрь, я увидел следы крови.

Скрипнула задняя дверь дома. Миссис Шерри вышла и как-то крадучись двинулась к гаражу. Увидев меня, она вздрогнула. Но у нее хватило здравого смысла подойти ко мне поближе и заговорить шепотом.

— Что вы тут делаете?

— Хочу поговорить с Гарольдом.

— Его здесь нет. Я же вам вчера сказала.

— Тогда почему мы с вами шепчемся?

Она тронула рот пальцами, словно он ее ненароком выдал, но все равно не нашла в себе сил повысить голос.

— У меня всегда был тихий голос, — прошелестела она.

Стараясь сохранять полную невозмутимость, она прошла мимо меня к машине и бесшумно закрыла багажник. Но движения ее были скованными и неловкими, и она постоянно озиралась на меня. За прошедшую ночь взгляд ее сделался ярче и глубже.

— Где он, миссис Шерри?

— Не знаю. По-моему, мы уже обсуждали это вчера. Я рассказала все, что знала. — Она развела руками, словно демонстрируя, насколько они чисты и пусты.

— Мало ли что было вчера. Гарольд теперь здесь, так?

На фоне глубоких ярких глаз лицо се выглядело каким-то поблекшим и унылым. Она ответила уклончиво: — Какой-то немецкий философ, кажется, Ницше, сказал, что история постоянно повторяется. Как старая заезженная пластинка. Когда я впервые услышала это в колледже, то не увидела никакого смысла. Но теперь я понимаю, как он был прав. Это история моей жизни.

— В чем же она заключается?

Миссис Шерри покачала головой.

— Самое странное во всем этом, что я и сама не могу понять ее смысл. Она постоянно повторяется — и всякий раз застает меня врасплох.

— Это верно в отношении всех нас, миссис Шерри. Но не у всех есть сыновья.

— Жаль, что я родила сына. — Но ее неумолимые пальцы тотчас же стиснули рот. — Нет, не так. Я не то сказала. Я не хочу его смерти. Я знаю, что если бы у меня не было Гарольда, мне было бы куда труднее ощутить себя живым человеком.

— Как он себя чувствует, миссис Шерри?

— У него температура. Надо бы вызвать доктора. Как вы думаете, приедет сюда доктор Брокау из Лонг-Бича?

— Позвоните ему. Но по-моему, достаточно будет и местного врача.

— Нет. — Ее лицо как-то сморщилось. — Все это станет мгновенно известно в округе.

— Огласки не избежать. Об этом и так все знают, хотя и без фамилий и адресов. Лучшее, что вы можете сделать для Гарольда, это заставить его пойти на добровольное признание, прежде чем из него так или иначе его добудут. Если он скажет, где находится Лорел Рассо, полиция примет это во внимание.

Лицо миссис Шерри вытянулось, как кусок теста.

— Он не знает, где Лорел. Я спрашивала.

— Не знает?

— Нет. Они не виделись несколько дней.

— Он лжет.

— Может быть. — Признание далось ей нелегко. — Я не могу понять, когда он врет, когда нет.

— Где он?

— В доме. У себя в комнате.

— Вооружен?

— Был вооружен. Но я забрала его пистолет. Ночью он страшно возбудился. Наверное, поднялась температура. Он ругал меня на чем свет стоит и размахивал пистолетом. Я отобрала его у Гарольда. — В ее голосе появились стыдливые нотки, словно она обманом лишила сына атрибутов его мужской силы.

— Что вы сделали с пистолетом?

— Заперла в шкафу. Предварительно вынув патроны. Их я спрятала в корзинку для белья в ванной.

— Разумно. Вы все же разрешите мне поговорить с ним?

На ее лицо набежала тень предстоящей утраты. Глаза потускнели.

— Он мне этого никогда не простит.

— Из сложившейся ситуации нет выхода, миссис Шерри. Может случиться все, что угодно. Я удивляюсь, что здесь еще нет полицейских. А когда они сюда заявятся, вас привлекут к ответственности за укрывательство.

— Но я же мать!..

— Вот и пустите меня к нему. А пока мы будем разговаривать, вызовите врача. Кто тут местный врач?