Мы с Шепердом направились по Моньюмент #8209;роуд на восток и дошли до перекрестка. Тут Моньюмент #8209;роуд пересекалась с дорогой, шедшей с севера на юг. Увидев мою машину, Рэнди попятился: она могла в два счета домчать его до тюрьмы.
      - Зарубите себе на носу, Рэнди, мне нужны не вы, а то, что вы знаете.
      - А мне #8209;то с этого какая корысть?
      - Чего вы хотите?
      - Хочу, чтоб хоть раз в жизни подвернулось выгодное дельце, - ответил он не задумываясь, с пылом человека, обойденного жизнью. - И хочу, чтоб денег было вдоволь. Думаете, когда карманы пусты, легко соблюдать законы?
      - Резонный вопрос.
      - Если б меня не обошли, - продолжал он, - я б теперь богачом был. Не стал бы одни маисовые лепешки да перец жрать.
      - Как я понимаю, речь идет о деньгах Элдона Свейна?
      - Не Свейна это деньги. Они того, кто их найдет. Да и срок давности много лет как истек, - сказал он, щеголяя юридической эрудицией, приобретенной за годы отсидок. - Так что теперь эти деньги того, кто до них первым доберется.
      - Где они?
      - Где #8209;то тут, - он широким жестом обвел высохшее русло и пустынные поля. - Я в этих местах лет двадцать ковыряюсь. Знаю тут все как свои пять пальцев. - Он мне напомнил старателя, который потерял разум, безуспешно взрывая пустыню в поисках золота. - Мне в немного удачи, и я б всенепременно нашел их месторасположение. Ведь я Элдону Свейну законный наследник.
      - Это почему же?
      - Уговор у нас такой был. Он интересовался одной родственницей моей. - Очевидно, он говорил о дочери. - Вот мы с ним и уговорились.
      Эти воспоминания подбодрили его, и, закинув тюк на заднее сиденье, он без пререканий сел в машину.
      - Куда теперь поедем? - сказал он.
      - Для начала можем и здесь постоять.
      - А потом?
      - Потом разойдемся каждый своей дорогой.
      Он быстро глянул на меня, словно хотел по лицу определить, не шучу ли я:
      - На пушку берете?
      - Поживем - увидим. Прежде всего выясним одно: зачем вы сегодня приходили к Джин Траск?
      - Помидоры ей привез.
      - А замок зачем отмычкой открыли?
      - Думал, она спит. Ее не добудишься, особенно когда надерется. Не знал я, что ее убили. Хотел поговорить.
      - О Сиднее Хэрроу?
      - Не только о нем. Я знал, шпики будут ей вопросы о нем задавать. А если правду сказать, мисс Джин с Сиднеем я познакомил. Вот и хотел просить ее, чтоб она об этом шпикам не говорила.
      - Потому что вас подозревали в убийстве Свейна?
      - Не только. Я понимал, что они до этого докопаются. А как меня снова в газетах пропечатают, так доберутся до моих делишек со Свейном - и опять заграбастают. Да я со Свейном лет уж тридцать как знаком.
       - И поэтому вы не опознали тела?
      - Ага.
      - Не сказали Джин, что ее отец мертв, и не препятствовали ей искать его?
      - Для ее же пользы, - сказал он. - Так она никогда не узнает, как он помер.
      - Кто его застрелил?
      - Не знаю. Ей #8209;ей, не знаю. Только не я это был.
      - Вы упоминали о похищении ребенка.
      - Это правда. Вот тут #8209;то наши пути и разошлись. Скрывать не стану, по мелочишке я таскал, но крупные дела не по моей части. А как Свейн задумал похищение, я тут же дал задний ход. Когда в пятьдесят четвертом Свейн вернулся из Мексики, - добавил задумчиво Шеперд, - он был уж не тот. Верно, свихнулся там.
      - Свейн похитил Ника Чалмерса?
      - Да вроде бы его. Сам #8209;то я мальца и в глаза не видел. К тому времени мы со Свейном уже расплевались. И газеты ничего не печатали. Родители небось замяли.
      - Зачем человеку, у которого в кармане полмиллиона долларов, похищать ребенка?
      - Откуда мне знать, Свейн и сам отвечал по #8209;разному. Иной раз говорил, что у него есть полмиллиона, а иной раз, что нету. А то говорит, были у меня деньги, да сплыли. А раз сказал, что его обчистили пограничники. А еще нес разные небылицы про мистера Роулинсона. Роулинсон был председателем банка, где Элдон работал. Так вот он заливал, будто Роулинсон присвоил денежки, а вину на него свалил.
      - Могло быть такое?
      - Не возьму в толк, к чему мистеру Роулинсону свой банк разорять? И потом, он сам с тех пор сидит без гроша. Мне это доподлинно известно - родственница у него моя работает.
      - Ваша бывшая жена.
      - Ну и быстрый вы парень, - сказал он удивленно. - А вы с ней говорили?
      - Немного.
      - Что она обо мне рассказывала? - спросил он, заинтересованно наклонившись ко мне.
      - Мы о вас не говорили.
      Шеперд огорчился, словно от него утаили нечто важное.
      - Я иногда с ней вижусь. Я на нее зла не держу, хоть она и развелась со мной, когда я в каталажке сидел. Да я и сам не прочь был с ней развязаться, - сказал он уныло, - в ней ведь есть капля дегтя, вы небось и сами заметили. Ну, а мне такая жена не к чести.
      - Мы говорили о деньгах, - напомнил я ему. - Вы уверены, что, после того как Свейн их похитил, они остались у него?
      - Уверен. Когда он у Кончиты жил, он их при себе держал. А он к ней поехал сразу, как деньги спер.
      - Вы видели деньги?
      - Я знаю человека, который их видел.
      - Это ваша дочь?
      - Нет. Не касайтесь до моей дочери, - добавил он угрожающе, - она не таковская.
      - Где она сейчас?
      - В Мексике. Она уехала со Свейном в Мексику, да там и застряла, - бойко ответил он, и я усомнился в его словах.
      - Почему Свейн вернулся?
      - Я так думаю, он с самого начала не собирался там оставаться. Деньги он по эту сторону границы спрятал, он мне сам не раз говорил. Звал меня в партнеры, обещал долю выделить, если я соглашусь его возить и расходы оплачивать. Я уж вам сказал: он вернулся из Мексики совсем не тот. По правде говоря, за ним надо было приглядывать.
      - И вы за ним приглядывали?
      - Верно. Я ведь у него в долгу сидел. Элдон #8209;то Свейн когда #8209;то славным парнем был. Когда мне вкатили условно, меня никуда брать не хотели, а он садовником взял к себе в Сан #8209;Марино. Шикарный он там себе домик отгрохал. Я ему розы выращивал с кулак величиной - ну точно георгины. И кто бы мог подумать, что такого человека пристрелят как собаку у железнодорожных складов.
      - Вы отвезли Свейна в Пасифик #8209;Пойнт в пятьдесят четвертом году?
      - Врать не буду - я. Но только он тогда еще и не заикался, что хочет украсть мальчонку. Я в на такое дело его не повез. Ну я тогда сразу дал деру из города. Не хотел мараться.
      - А перед тем как удрать, вы часом не застрелили его?
      - Нет, сэр, - возмутился он. - Плохо вы меня знаете. Я насильничать не люблю. Для меня первое дело - подальше от беды да от тюрьмы. Я на том твердо стою.
      - За что вас посадили?
      - За кражу автомобиля. Взлом и проникновение. Но револьвера я отродясь на дело не брал.
      - А может быть, Свейна застрелил кто #8209;нибудь другой, а вы только сожгли ему руки?
      - Скажете тоже. Чего ради мне такое делать?
      - А того ради, чтоб через Свейна не выследили вас. Предположим, что вы у Свейна отняли выкуп?
      - Какой еще такой выкуп? Никакого выкупа я и в глаза не видел. Когда он мальчонку украл, я уж давно на границе торчал.
      - А что - Элдона Свейна к детям тянуло?
      - Возможное дело. - Шеперд искоса посмотрел на небо. - Он и раньше был до молоденьких охоч, ну а с годами и подавно - чем моложе, тем ему лучше. Тут #8209;то и была его погибель.
      Я не верил Шеперду. И не мог ему не верить. Умишко, проглядывавший в его мутных глазах, напоминал воду, которая постоянно вспенивалась страхами, вымыслами и алчными планами. Он состарился в отчаянной надежде разбогатеть и теперь был готов на все, лишь бы эта надежда осуществилась.
      - Куда вы теперь направляетесь, Рэнди? В Мексику?
      Он на миг примолк и посмотрел на солнце, клонившееся к западу.
      Реактивный самолет военно #8209;морских сил ласточкой пронесся над нами, оставив позади оглушающий грохот товарного поезда.
      Шеперд следил за самолетом, пока он не скрылся из виду, словно тот уносил с собой его счастье.
      - Лучше мне не говорить вам, мистер, куда я иду. Если нам нужно будет свидеться, я сам вас разыщу. Только не думайте, что вам удастся пришить мне убийство мисс Джин. Ну, видели вы меня в доме мисс Джин, так ведь выходит, что вы и сами там были.
      - Не совсем так. Но я вас не собираюсь выдавать полиции, если не найду для того веских причин.
      - Ничего вам не найти. Я чист как стеклышко, И потом, вы же белый человек, - добавил он, взывая к единственному, что у нас было общего, хотя гордиться, на мой взгляд, тут было нечем.
      - Как насчет денег на дорожные расходы?
      Я дал ему пятьдесят долларов и визитную карточку. Он, похоже, остался доволен, вылез из машины, взял свой тючок, встал у обочины дороги - и стоял там, пока я не перестал видеть его в зеркале машины.
      Я вернулся в «Хижины Кончиты» и застал миссис Вильямс за уборкой бывшей комнаты Шеперда. Опустив щетку, она радостно приветствовала меня.
      - Вот уж не думала, что вы вернетесь, - сказала она. - Вам, наверно, не удалось его разыскать?
      - Я его нашел, и мы поговорили.
      - Рэнди любит почесать языком.
      Она запнулась, не решаясь спросить, получит ли остальные деньги. Я дал ей еще пятьдесят долларов. Она жеманно взяла бумажку кончиками пальцев, словно поймала редкую бабочку или мотылька, потом сунула ее в лифчик.
      - Очень вам благодарна. Мне эти деньги ох как нужны. Да вы и сами знаете, как туго иной раз приходится.
      - Знаю, конечно. А вы не хотите мне что #8209;нибудь еще сообщить, миссис Вильямс?
      - Что угодно, кроме моего возраста, - улыбнулась она и плюхнулась на ободранный матрас. Под ее тяжестью он застонал и осел. Я опустился на единственный стул. Луч солнца проник в окно и лег между нами ярким зайчиком на потертый линолеум пола; в его свете засверкали мириады блестящих пылинок.
      - Что вы хотите узнать?
      - Сколько лет Шеперд жил у вас?
      - Да он тут с самой войны околачивается. Приезжает, уезжает. Иной раз как до ручки дойдет, так бродит со сборщиками овощей. А то заколачивает доллар #8209;другой тем, что нанимается сады полоть. Он ведь раньше садовником служил.
      - Он мне говорил. Шеперд работал в Сан #8209;Марино, у некоего мистера Свейна. Он при вас упоминал когда #8209;нибудь Элдона Свейна?
      Мои вопросы огорчили ее. Она опустила глаза и принялась теребить юбку.
      - Хотите, чтоб я вам все по правде сказала, как ребята говорят?
      - Да, очень вас прошу.
      - Так вот, меня это тоже не с очень #8209;то хорошей стороны показывает. В нашем деле какая беда: с годами за деньги начинаешь делать такие вещи, за какие в молодости никогда в не взялась. Да за деньги на все пойдешь.
      - Это мне известно. К чему вы клоните, Флоренс?
      Она затараторила, словно рассчитывала, что от быстрого рассказа ее вина покажется мне не столь значительной.
      - Элдон Свейн здесь останавливался со своей девушкой. Она Рэнди Шеперду дочкой приходилась. Вот почему Рэнди тогда, еще в первый раз, сюда и заявился.
      - Когда это было?
      - Дайте вспомнить. Как раз перед этой историей с деньгами, перед тем как мистеру Свейну в Мексику сбежать. Я числа плохо помню, но война уже шла к концу, это точно, - и, подумав, добавила: - Тогда велись бои за Окинаву. Мы с Вильямсом следили за боями, ведь у нас много морячков тогда останавливалось.
      Я не дал ей отвлечься.
      - Что произошло, когда Шеперд к вам явился?
      - Ничего особенного. Покричали и перестали. Я волей #8209;неволей их слышала, хоть и не все, конечно. Рэнди требовал, чтобы Свейн ему заплатил за дочку. Он только о деньгах и думал.
      - Ну, а что вы скажете о дочке Шеперда?
      - Прелестная девочка. - Глаза миссис Вильямс подернулись влагой: старой сводне были не чужды материнские чувства. - Смуглая и очень нежная. Не возьму в толк, почему такая девушка убежала с человеком вдвое старше. - Она уселась поудобнее, старые пружины ритмично зарокотали. - Ясно дело, девчонка на денежки польстилась.
      - Но вы ведь сказали, что они останавливались у вас до того, как Свейн похитил деньги?
      - Так #8209;то оно так, но Свейн уже давно задумал их похитить.
      - Откуда вам это известно, миссис Вильямс?
      - Полицейские так говорили. Через неделю после того, как он сбежал, сюда понаехало видимо #8209;невидимо полицейских. Вот они и говорили, будто Свейн похищение еще за год замыслил, не меньше. А мою гостиницу выбрал как отправной пункт для переправы в Мексику.
      - Как он перешел через границу?
      - Это выяснить не удалось. Может, перемахнул через колючую проволоку, а может, пересек границу под чужим именем. Кое #8209;кто из полицейских думал, что он деньги поблизости припрятал. Наверное, они #8209;то и навели Рэнди на мысль искать деньги здесь.
      - Что случилось с девушкой?
      - Никто не знает.
      - Даже ее отец?
      - Вот именно. От такого отца, как Рэнди, любая девушка постарается держаться подальше. Да и жена Рэнди так же к нему относится. Она с ним развелась, когда он в тюрьму в последний раз угодил, так что он, как вышел, сразу сюда явился. И с тех пор уезжает #8209;приезжает, но живет здесь.
      Мы немного помолчали. Зайчик на полу заметно удлинился, напоминая нам, что время идет и земля вращается вокруг своей оси.
      - Рэнди сюда вернется, как вы считаете? - спросила она меня.
      - Не знаю, миссис Вильямс.
      - Хорошо бы вернулся. В нем много плохого. Но когда мужчина столько лет рядом живет, привыкаешь к тому, что он тут, под боком. А уж какой он там, тебе все равно.
      - Да и, кроме того, он ведь ваш предпоследний постоялец, - сказал я.
      - Вы откуда знаете?
      - Сами сказали.
      - Верно. Да, продала в я свое заведение, если б покупатель нашелся.
      Я встал и пошел к двери.
      - А кто ваш последний постоялец?
      - Да вы его не можете знать.
      - Не скажите.
      - Молодой совсем паренек, Сидней Хэрроу его зовут. Только и он вот уже неделю глаз не кажет. Его Рэнди Шеперд куда #8209;то послал, у него ведь одна затея глупее другой.
      Я вынул фотографию Ника.
      - Шеперд дал такую фотографию Хэрроу, миссис Вильямс?
      - Может, и дал. Я помню, что Рэнди показывал мне такую карточку. Спрашивал, кого мне напоминает этот паренек.
      - Ну и как?
      - Ничего не могу сказать. Я лиц не запоминаю.
 

 
      Я вернулся в Сан #8209;Диего и поехал по Бейвью #8209;авеню, к дому Джорджа Траска.
      Солнце только что село, и все вокруг казалось багровым, словно в краски заката подмешали крови, растекавшейся по кухне Трасков.
      На подъездной дорожке у дома Трасков стоял черный «фольксваген» с помятым крылом. Я где #8209;то видел его, но не мог вспомнить где. У обочины я заметил полицейскую машину с сан #8209;диегским номером. Я не стал останавливаться и вернулся в больницу.
      В справочном столе мне сообщили, что Ник находится в 211 палате, на третьем этаже.
      - Но к нему пускают только близких родственников.
      Я все же решил подняться. В холле напротив лифта читала журнал миссис Смизерэм, жена психиатра. Через спинку стула было переброшено пальто, подкладкой наружу. Увидев ее, я обрадовался сам не знаю чему, пересек холл и сел рядом с ней.
      Оказалось, она не читает, а просто держит журнал. Миссис Смизерэм смотрела на меня невидящим взглядом. В ее голубых глазах отражалась напряженная работа мысли, отчего красивое лицо ее сразу стало строгим. Сначала она только отметила, что в комнату вошли, потом узнала меня.
      - Мистер Арчер!
      - И я не ожидал вас здесь увидеть.
      - Мне захотелось прокатиться, вот я и приехала, - сказала она. - В войну я несколько лет прожила в Сан #8209;Диего, а потом здесь не бывала.
      - С тех пор много воды утекло.
      Она опустила голову.
      - Я сейчас вспомнила эти годы и все с ними связанное. Но вас вряд ли интересует моя биография.
      - Интересует, и даже очень. Вы были замужем, когда жили здесь?
      - И да и нет. Муж почти все время был в плавании. Он служил военным врачом на конвойном авианосце, - в голосе ее звучала невеселая гордость, видно, относившаяся к далекому прошлому.
      - А вы, оказывается, старше, чем я думал.
      - Я рано вышла замуж. Слишком рано.
      Женщина мне нравилась, и потом захотелось хоть раз в кои веки поговорить о чем #8209;то, не имеющем отношения к убийствам. Но она вновь вернула разговор к надоевшей теме:
      - Судя по последним прогнозам, Ник выкарабкается. Вопрос только, какие будут последствия.
      - А что думает ваш муж?
      - Ральф пока еще не может ничего сказать. Сейчас он совещается с нейрохирургом и невропатологом.
      - Разве при отравлении снотворным делают операции мозга? Поправьте меня, если я ошибаюсь.
      - Увы, у Ника не только отравление, но еще и сотрясение мозга. Он, должно быть, ударился затылком при падении.
      - А может, его ударили?
      - И это возможно. Кстати, как он попал в Сан #8209;Диего?
      - Не знаю.
      - Муж говорил, что в больницу его привезли вы.
      - Верно. Но в Сан #8209;Диего я его не привозил.
      - Где вы его нашли?
      Я промолчал.
      - Не хотите сказать?
      - Совершенно верно. Родители Ника здесь? - не слишком ловко переменил я тему.
      - Мать дежурит около него. Отец скоро прибудет. Ему ни вы, ни я ничем помочь не можем.
      Я встал:
      - Мы могли бы пообедать.
      - Где?
      - В здешнем кафе, если не возражаете. Кормят тут прилично.
      Она скорчила гримаску.
      - Я по горло сыта больничными обедами.
      - Я думал, может, вам не хочется заходить далеко, - фраза прозвучала двусмысленно: мы оба это заметили.
      - Отчего бы и нет? - сказала она. - Ральф освободится не скоро. Почему бы нам не съездить в Ла #8209;Джоллу?
      - Вы там жили во время войны?
      - От вас ничего не скроешь.
      Я подал ей пальто; серо #8209;голубая норка выгодно оттеняла седую прядь. В лифте она сказала:
      - Ставлю одно условие: не спрашивайте меня о Нике и его семействе. На некоторые вопросы я не могу отвечать - так же, как и вы, так что не стоит портить друг другу настроение.
      - Я не собираюсь портить вам настроение, миссис Смизерэм.
      - Меня зовут Мойра.
      За обедом она рассказала, что родилась в Чикаго и окончила университетские курсы по психиатрии для работников социального обеспечения при мичиганской больнице. Там она познакомилась с Ральфом Смизерэмом, который заканчивал ординатуру по психиатрии. Потом его призвали во флот, он получил назначение в санд #8209;иегский военно #8209;морской госпиталь, и она переехала в Калифорнию вслед за ним.
      - Мы жили здесь, в Ла #8209;Джолле, в стареньком отеле. Отель был не из лучших, но мне он нравился. Я хочу после обеда сходить посмотреть, не снесли ли его.
      - Мы можем сходить вместе.
      - Я пошла на риск, вернувшись в эти края. Вы не можете даже представить, какая здесь была красота. Я в первый раз увидела океан. Когда на заре мы приходили в эту бухточку, я чувствовала себя Евой в раю. Такое тут было приволье, таким все казалось свежим и новым. Не то что здесь.
      И она пренебрежительно обвела рукой зал: пошлый псевдогавайский интерьер, официантов в черных фраках, ретрансляторы, из которых лилась музыка, - обязательный гарнир к пятнадцатидолларовым бифштексам.
      - Да, эту часть города не узнать, - согласился я.
      - А вы помните Ла #8209;Джоллу в сороковые годы?
      - Помню и в тридцатые. Я тогда жил на Лонг #8209;Бич. А сюда и в Сан #8209;Онофре мы приезжали заниматься серфингом.
      - Мы - это вы с женой?
      - С приятелями, - сказал я, - жена серфингом не интересовалась.
      - Прошедшее время?
      - Доисторическое. Она развелась со мной в тех самых сороковых. Я ее не виню. Ей хотелось размеренной жизни и оседлого мужа, а не вечного странника.
      Мойра выслушала меня молча и немного погодя сказала, обращаясь скорее к себе:
      - Кажется, все б отдала, чтобы развестись тогда, - и, посмотрев мне в глаза, спросила: - Ну а вы чего вы хотите?
      - Вот этого.
      - Вы имеете в виду - быть здесь, со мной? - Мне показалось, она набивается на комплимент, но потом я понял: она меня поддразнивала. - В качестве награды за труды всей жизни я не гожусь.
      - Жизнь сама по себе награда, - парировал я. - Мне нравится вторгаться в жизнь людей, а потом расставаться с ними навсегда. Мне быстро наскучило бы жить в одном месте и постоянно видеть одни и те же лица.
      - Но ведь не из #8209;за этого же вы выбрали свою профессию. Я знаю людей вашего склада. Не отрицайте, вами движет тайная страсть к справедливости.
      - Мною движет тайная страсть к милосердию, - сказал я. - Но жизнь устроена так, что от справедливости никому не уйти.
      Склонившись ко мне, она сказала с тем женским ехидством, которым обычно маскируют интерес к собеседнику:
      - Знаете, чем вы кончите? Состаритесь и превратитесь в дряхлую развалину. Ну, и как вы считаете, это будет справедливо?
      - Я умру раньше. И не знаю, будет ли это справедливо, но милосердно, во всяком случае, будет.
      - В вас ужасно много детского, вам это известно?
      - Ужасно много.
      - Неужели я вас не разозлила?
      - Я злюсь, когда ко мне враждебны. А вы не враждебны. Напротив, вами руководит обычное в женщине желание нянчить мужчину. Вы, собственно, хотели сказать, что мне пора жениться, не то некому будет нянчить меня и лелеять мою одинокую старость.
      - Ах, вы… - выпалила она, но, не договорив, расхохоталась.
      Пообедав, мы оставили машину у ресторана и пошли по главной улице к морю. Прибой выл, то набегая на берег, то отступая, как морж, испугавшийся собственного рева.
      Почти у самого берега мы повернули направо и, миновав недавно построенное многоэтажное административное здание, подошли к мотелю, стоявшему на углу следующего квартала. Мойра остановилась как вкопанная и долго смотрела на мотель.
      - Мне казалось, это тот самый угол. Видно, я ошиблась. Никакого мотеля здесь тогда не было, - но тут ее осенило: - Ну конечно, мы стоим на том же углу, верно? Просто наш отель снесли, а на его месте построили мотель, - сказала она горько, словно вместе со старым зданием ушла в небытие частичка ее прошлого.
      - Это не тот, что назывался «Магнолия»?
      - Он самый, «Магнолия». Вы здесь останавливались?
      - Нет, - сказал я, - но, видно, в вашей жизни он много значил.
      - Значил и значит. Я здесь прожила два года, после того как Ральф ушел в плавание. Теперь мне кажется, что только тогда я и жила настоящей жизнью. Я никому никогда об этом не рассказывала.
      - Даже мужу?
      - Еще бы, - отрезала она. - Когда пытаешься что #8209;то объяснить Ральфу, он тебя не слышит. Он вникает в твои побуждения, вернее, в то, что ему кажется твоими побуждениями. Кое #8209;как вникает в подтекст. Но тебя он просто #8209;напросто не слышит. Это профессиональная болезнь психиатров.
      - Вы недовольны мужем.
      - И вы туда же! - Однако она продолжала: - Да, недовольна и им, и собой. И это недовольство давно во мне накапливается.
      Она замолчала и, схватив меня за руку, потащила через освещенный перекресток и дальше - вниз по склону - к морю. Водяная пыль радужными облаками клубилась вокруг разбросанных там и сям фонарей. На поросшей травой пустоши и прибрежной тропке не было ни души. Мы спустились на тропку.
      - Сначала я грызла себя за то, - снова заговорила она, - что поступаю нехорошо. Мне едва исполнилось девятнадцать, и меня терзало чувство вины - обычная вещь в молодости. А потом за то, что не довела все до логического конца.
      - Вы что #8209;то утаиваете.
      Она подняла воротник шубки, защищаясь от брызг. Воротник полумаской закрыл лицо Мойры, придавая ей разбойничий вид.
      - Так оно и есть.
      - А мне кажется, вам хочется излить душу.
      - Что толку? Все это в далеком прошлом, куда возврата нет, - сказала она горько и быстрыми шагами пошла прочь.
      Я бросился за ней. Ее настроение то и дело менялось. С женщинами, пытающимися на склоне лет отыскать смысл своей жизни, такое случается.
      На темной и узкой тропе можно было ненароком оступиться и рухнуть с кручи в бурлящее море. Я догнал миссис Смизерэм уже в бухте, свидетельнице счастливых дней ее молодости. Белые гребни разбивались о крутой берег. Мойра сняла туфли, я спустился по ступенькам вслед за ней. Мы остановились у самой кромки прибоя.
      - Держи меня.
      Я не понял, к кому она обращалась: ко мне или к тому, другому.
      - Вы любили человека, который погиб на войне?
      - Нет. Просто мальчика - он работал на почте.
      - Это с ним вы сюда приходили, с ним чувствовали себя Евой в раю?
      - С ним. И меня до сих пор гложет вина. Я жила здесь с тем мальчиком, пока Ральф сражался за родину. - Когда она говорила о муже, в голосе ее звучали саркастические нотки.
      - Ральф писал мне длинные - как и положено мужу - письма, но это ничего не меняло. Мне только хотелось сбить с него спесь - такой он был самоуверенный, такой всезнайка. Думаете, я немного сумасшедшая?
      - Нет.
      - Знаете, а Сынок был сумасшедший. По #8209;настоящему.
      - Сынок?
      - Ну, тот мальчик, с которым я жила в «Магнолии». Он ведь был пациентом Ральфа, я через мужа с ним познакомилась. Ральф просил меня приглядывать за ним. Вот вам ирония судьбы.
      - Остановитесь, Мойра. Вы накличете беду.
      - Некоторые могут сами накликать беду. Других она настигает. Если б можно было вернуть то время, я бы, наверное, поступила иначе…
      - Что бы вы изменили?
      - Не знаю, - сказала она уныло, - давайте не будем больше об этом говорить. - И зашагала прочь. От ее обнаженных ступней на песке оставались следы, посредине узенькие, словно осиная талия. Я залюбовался ее грациозной походкой, но она тут же неуклюже пошла на меня спиной. Она пятилась назад, тщетно стараясь попадать в свои следы. Вскоре она налетела на меня, и моя рука уткнулась в ее прикрытую мехом грудь. Я обнял Мойру и притянул ее к себе. Лицо ее было мокрым - от брызг или от слез, не знаю. Во всяком случае, я почувствовал на губах вкус соли.
 

 
      Когда мы возвращались к машине, ярко освещенная улица уже опустела. Звезды были расставлены по местам и казались очень близкими. Так и не встретив никого на своем пути, я вошел в ресторан и позвонил Джорджу Траску.
      Он тотчас снял трубку.
      - Квартира Траска, - сказал он плачущим усталым голосом. Я представился и сказал, что хотел бы поговорить с ним о его жене.
      - Моя жена погибла.
      - Очень сожалею. Но, может быть, вы разрешите мне приехать. Я хочу задать вам несколько вопросов.
      - Пожалуйста. - Видно, ему некуда было девать время.
      Из машины, как серо #8209;голубая кошка из норы, выглядывала Мойра.
      - Отвезти вас в больницу? Мне придется поехать по делу.
      - Возьмите меня с собой.
      - Дело малоприятное.
      - Мне все равно.
      - Если б вы развелись с мужем и вышли за меня, вам было бы не все равно. Я почти все вечера так провожу.
      Она похлопала меня по колену.
      - Знаю, что не гарантирована от страданий. Я сама подставляю себя под удар. Но до смерти надоело осторожничать, чтоб не дай бог не нарушить профессиональную этику.
      Я взял ее с собой. На Бейвью #8209;авеню полицейской машины уже не было. У дома Трасков по #8209;прежнему стоял черный «фольксваген» с помятым крылом. Теперь я вспомнил, где видел его: в Пасадене, под ржавым навесом миссис Свейн.
      Я постучал, дверь открыл долговязый Джордж Траск, в темном, как и подобает случаю, костюме и черном галстуке. Держался он незаметно и услужливо, как держатся гробовщики. Только по его покрасневшим глазам и по тому, что он меня не узнал, я понял, как он потрясен.
      - Мистер Траск, познакомьтесь с миссис Смизерэм. Она психиатр и занимается социальным обеспечением.
      - Как мило, что вы пришли, - сказал ей Траск. - Но мне не нужна помощь. Все налажено. Может быть, пройдем в гостиную, поговорим? К сожалению, не могу предложить вам кофе, мне не разрешают ходить в кухню. Да и потом, - продолжал он, и мне показалось, будто голос его доносится откуда #8209;то издалека, - в то утро, когда убили мою жену, испортился кофейник.
      - Очень вам сочувствую, - сказала Мойра.
      Мы прошли вслед за Джорджем Траском в гостиную и сели рядышком напротив него. За неплотно задернутыми шторами виднелись городские огни, отражающиеся в воде. Их красота и красота женщины рядом лишний раз напомнили мне о страданиях Джорджа Траска, сравнить которые можно было лишь с пожизненным одиночным заключением.