— И вас.

— И меня. Мне приходится защищать мою репутацию, хотя я и не совершал никаких преступлений.

— Конечно. Вы очень хорошо умеете устраиваться, чтобы за вас отдувались другие. Вы ведь использовали Элен вместо приманки, не правда ли?

— Не понял. — Но вид его свидетельствовал об обратном.

— Вы несколько раз появились с Элен на людях, распустили слух о том, что собираетесь жениться на ней, хотя уже были женаты на Лауре. А Элен вы ненавидели, и не без причин.

— Это неправда. Несмотря на ее претензии, мы сохраняли дружеские отношения. Она была моим старым другом, и я сочувствовал ей.

— Ваше сочувствие привело к тому, что она получила пулю в лоб. Точно так же, как Констанция Макги. Лауру могла бы постигнуть та же участь, если бы вовремя не подставили Элен.

— По-моему, вы слишком все усложняете.

— Неужели это сложно для вашей многогранной натуры?

Он затравленно оглядел комнату, как бы в замешательстве перед парадоксами собственного характера.

— Вам никогда не удастся доказать мое участие в убийстве Элен. Для меня оно было полной неожиданностью. Как и признание Легации.

— Отчего же? Разве вы не знали, что она убила Констанцию Макги?

— Я ничего не знал об этом до субботы. Признаюсь, у меня были подозрения. Ти всегда была страшно ревнива. Я десять лет существовал с этими страшными подозрениями, надеясь и молясь, что это не так...

— Почему вы ее прямо не спросили?

— Я бы не перенес ее признания. Отношения между нами и так были слишком напряженными. А мой вопрос означал бы, что я признаю, что любил Кони. — Он вдруг осознал смысл произнесенного. Взгляд его уткнулся в пол, как будто перед ним впервые разверзлась бездна его собственной души. — А я действительно любил ее. Ее смерть чуть не убила меня.

— Но вы пережили ее и полюбили снова.

— Как любой нормальный мужчина. Я отношусь к тому роду людей, которые не могут жить без любви. Я любил Ти так долго, насколько это было возможно. Но она состарилась.

Миссис Делони фыркнула.

— Я мечтал, чтобы моя жена родила мне детей.

— Ты бы их бросил, как бросил мою сестру. Ты нарушил все свои обещания.

— Это случается со всеми. Я не виноват, что полюбил Кони. Это произошло само собой. Я совершенно случайно познакомился с ней в приемной доктора Годвина. Но ведь я не бросил вашу сестру. Я ее никогда не бросал. Я сделал для нее гораздо больше, чем она для меня.

— Моя сестра подняла тебя из грязи. Кем ты был? Жалким лифтером.

— У меня была приличная семья, и я мог пользоваться ее доходами, если бы захотел.

— Да-да, твоя драгоценная мамочка...

— Оставьте в покое мою маму.

В его словах прозвучала холодная угроза, и это остановило миссис Делони. Это был один из моментов, когда я почувствовал, что они ведут сложную шахматную партию — игру честолюбий на невидимой доске. Мне предстояло разгадать ее. Но прежде всего надо было закончить дело и, пока Брэдшоу соглашался говорить, нельзя было отвлекаться на посторонние сюжеты.

— Мне не очень ясна судьба револьвера, — произнес я. — Полиция установила, что Кони Макги и Элен были убиты из одного и того же оружия — револьвера, который первоначально принадлежал сестре Констанции Алисе. Каким образом он попал к Ти?

— Я не знаю.

— У вас должны быть какие-то предположения. Алиса Дженкс не могла передать его Ти?

— Вполне возможно.

— Ну это же чушь, Брэдшоу, и вы сами прекрасно это знаете. Револьвер был украден из дома Алисы. Кто его украл?

— Я все скажу вам, если миссис Делони выйдет.

— С какой стати? — спросила она, не вставая. — Я думаю, мои уши вынесут то, что пришлось пережить моей сестре.

— Я забочусь не о вас, а о себе.

Она заколебалась. Это было настоящее единоборство воль. Брэдшоу встал и открыл дверь в соседнюю комнату. Там находилась роскошно меблированная спальня.

Миссис Делони с недовольным видом прошествовала в спальню. Брэдшоу поспешно закрыл за ней дверь.

— Я начинаю испытывать ненависть к пожилым женщинам, — произнес он.

— Вы собирались рассказать мне историю револьвера.

— Мне нужна была какая-то поддержка. С Летицией было непросто. Она иногда сводила меня с ума своей животной силой и своими претензиями. Но теперь все кончено. — Последняя фраза прозвучала полувопросительно, полуумоляюше.

— Я не могу вам ничего обещать. Рассказывайте все с начала до конца, а потом подумаем. Каким образом к Ти попал револьвер Алисы?

— Его передала мне Кони. Нам в голову пришла безумная мысль, как можно развязать этот гордиев узел.

— Вы собирались убить Ти?

— Это был чистый бред. Ни я, ни Кони никогда бы не решились на убийство, как бы плохо нам ни было. Вы не представляете, в каком кошмаре я жил, деля себя между двумя женами, двумя любовницами — старой и жадной, молодой и страстной. Джим Годвин предупреждал меня, что мне грозит духовная гибель.

— Единственным спасением от которой было физическое убийство.

— Но я не совершал его. Я бы не смог. Я понял это благодаря Джиму. Я не насильник.

Однако именно теперь я чувствовал, что он на это способен, такая ненависть ко мне проглядывала сквозь его непоколебимо учтивую манеру поведения, к которой он привык, как привыкают к корсету. Я ведь выуживал из Брэдшоу все его тайны.

— Что стало дальше с револьвером?

— Я спрятал его в надежное место, как мне казалось, но Ти, вероятно, нашла его.

— В вашем доме?

— В доме мамы. Она иногда бывала там, когда не было мамы.

— Она была у вас, когда к вам заходил Макги?

— Да. — Он посмотрел мне в глаза. — Как странно, что вы сосредоточились на этом дне. Вы очень внимательны. Это был день, когда все и произошло. Ти обнаружила в ящике моего стола револьвер. До этого она, вероятно, подслушала Макги, который сетовал на мою связь с его женой. Она взяла револьвер и убила Констанцию. Наверное, в этом была даже своеобразная, романтически понятая справедливость.

— Вы продолжаете утверждать, что не знали все эти годы, что Ти убила Констанцию?

— Я не признавался себе в этом. Я считал, что револьвер просто исчез. Его мог взять и Макги, пока он был один в кабинете. Предъявленное ему обвинение казалось мне доказательным.

— Теперь вам известно, что оно было сфабриковано. Сейчас меня больше всего волнуют Макги и его дочь. И я не успокоюсь, пока они не будут полностью оправданы.

— Но это можно сделать и не требуя выдачи Летиции из Бразилии.

— У меня нет никаких доказательств, что она в Бразилии, кроме ваших показаний. Даже миссис Делони впервые слышит об этом.

— Господи, неужели вы мне не верите? Я вывернул перед вами все потроха.

— Если бы у вас не было причин на это, вы бы не стали это делать. Я думаю, что вы лжете, Брэдшоу. Я думаю, что вы один из тех виртуозов, которые умеют искусно перемешивать правду и ложь, чтобы их рассказы выглядели достоверными. Но ваш страдает одним существенным недостатком. Если бы Ти была в безопасности в Бразилии, вы бы никогда не сказали мне об этом. Я уверен, что она в Калифорнии.

— Вы ошибаетесь.

Он наклонился ко мне. Его взгляд был открытым и искренним, как бывает лишь у хороших актеров. Мы бы еще долго играли в гляделки, если бы в соседней комнате на зазвонил телефон. Брэдшоу кинулся к аппарату. Но я оказался быстрее; прижав его к косяку, я схватил трубку:

— Алло.

— Это ты, милый? — Это была Лаура. — Рой, я боюсь.

Она все знает. Она только что звонила мне и сказала, что сейчас приедет.

— Закройте дверь. А лучше всего вызовите полицию.

— Это не Рой? Кто это?

Рой стоял у меня за спиной. Я повернулся к нему в тот момент, когда медная кочерга уже опускалась мне на голову. Последнее, что осталось в памяти, — желтый отблеск меди.

Примечания