Ладно, черт с ним.
      Он полез в словарь, нашел «локон Аньези» и улыбнулся. Этим геометрическим термином называлась плоская кривая, симметричная относительно оси ординат и асимптотически приближающаяся к оси абсцисс. Слово «асимптотически» Гарри не совсем понял, полез в «Вебстер» снова, но так и не понял до конца. Что-то такое, связанное с бесконечностью.
      Гарри добавил локон к другим принципам, которыми, как было известно, владеют инопланетяне: закон Фарадея об электромагнитной индукции, теорема Коши, различные варианты гипергеометрического уравнения Гаусса, функции Бесселя и так далее. Ни один из этих терминов Гарри ничего не говорил. Но они вызывали вопрос: когда алтейцы скажут нам что-то, чего мы еще не знаем?
      Было очевидно, что Белый дом теряет терпение. Реакция на нежелание администрации снять завесу секретности тоже становилась интенсивнее. Даже на родине лишь несколько правых газет поддерживали позицию президента, а телевизионные каналы бросались в атаку каждый вечер. Движение каролингов, названное так по обществу взбунтовавшихся историков, которые сорвали конференцию в Пенсильванском университете, мелькало в заголовках всех газет. Каждое утро звонили возмущенные граждане, и каждый день та или иная научная группа выступала с антипрезидентским заявлением.
      Кое-где забрасывали камнями американские посольства. Госдепартамент создал специальную группу для ответа на официальные протесты, которые шли практически отовсюду, даже от ближайших союзников. Воздержались только Великобритания и Германия, хотя английский астрофизик Эван Холкрам лично выступил по Би-би-си с критикой политики президента - акция, которая, по мнению Гарри, имела больше веса, чем любое официальное заявление. В ООН каждый день правительство пригвождали к позорному столбу. И на все это президент мало что мог ответить: аналитики Гринбелта нашли пока что лишь известные математические упражнения, нынче дополненные еще и локоном Аньези.
      Постепенно Гарри стал возмущать его ежедневный доклад. Кажется, уже все об этом докладе знали, и почему-то с ним ассоциировалась доля виновности и сговора. На Гарри лично никто не нападал лишь потому, что он слишком мелкая сошка. В отличие от Гамбини, которому все время доставалось в научных и академических журналах, Гарри был просто шестеркой, недостойной даже презрения тех, кто понимал его роль.
      Гарри понимал, что Харли просто отдал себя на милость Гамбини. Если у руководителя проекта лопнет терпение и он выйдет на публику, администрация не оберется хлопот. Но президент явно доверял Гамбини, как доверял ему и Гарри. И все же Гарри понимал, что любое открытие военного значения, такое, которое может касаться безопасности Соединенных Штатов, увеличит шансы, что проект у него отберут. А это уничтожит любую возможность, что правительство даст ему желаемое: обнародование протоколов. Следовательно, если сделают такое открытие, у ГамбиНи будет соблазн его скрыть.
      Гарри знал, а президент не мог не догадываться, что Гамбини находится под страшным давлением со стороны коллег, которые после окончания работы в Гринбелте никак не встретили бы его с распростертыми объятиями. Не проходило и недели, чтобы какой-нибудь крупный деятель не нападал на Гамбини, требуя от него отказа сотрудничать с «параноидальными» политиками, его нанимателями. Эд не давал себе труда отвечать и никогда публично не критиковал президента. - Но когда работа кончится, он окажется парией.
      Эдна позвонила в зуммер.
      - Тед Паркинсон на линии. Гарри нажал кнопку.
      - Да, Тед?
      - Гарри, я думаю, надо на время закрыть гостевой центр. Может быть, даже очистить его.
      - Почему?
      - Там публика становится похуже. Появилось больше демонстрантов, и какие-то студенты с каролингскими эмблемами. Сегодня уже была парочка инцидентов.
      - Есть пострадавшие?
      - Пока нет. Но это только вопрос времени. У многих студентов с собой алкоголь. И простого способа этому помешать нет. Охранники выставляют тех, кого поймают, но от этого только хуже становится. Час назад здесь один тип размахивал пистолетом.
      - Стрельбы не было?
      - Нет, к счастью. Пока нет.
      - Я бы хотел избежать закрытия, Тед. Это будет похоже, будто мы засели в осаде, а тогда появится еще больше демонстрантов.
      - Гарри, дело может стать еще хуже. Пару минут назад мне звонила Касс Вудбери. Она сказала, что Бобби из Блэквудза и несколько автобусов его сторонников появятся здесь после обеда.
      - Ты шутишь?
      - Хочешь узнать самое интересное?
      - Давай.
      - В этот раз он на нашей стороне.
      - Ага, - согласился Гарри. - Как и должно быть. Он же не хочет, чтобы китайцы получили хоть что-нибудь из того, что у нас есть. И вообще этогопрезидента он всю дорогу поддерживал. Они одинаково думают. Харли просто чуть более утонченный.
      - Я дам знать службе безопасности.
      - Да, им сегодня будет работка. Когда он должен приехать?
      - Около трех.
      - Станет хитом вечерних новостей. Фримен не дурак. Ему нравится смотреть, как исследователи вцепляются друг другу в глотки. Тут ему шанс и повеселиться, и получить рекламу в масштабе страны. Мы можем на него рассчитывать - он сделает все, что в его силах, чтобы внести побольше неразберихи. - Гарри глянул на часы. - Ладно, Тед. Пока ничего не делай. Я подойду попозже. Вряд ли Фримен захочет с нами говорить, но если да, то поаккуратнее с ним. Он здорово умеет выворачивать слова наизнанку.
      - Кстати, - сказал Паркинсон. - Я слыхал, что в институте Ферми неладно. Сейчас, пока мы разговариваем, у них собрание, где они решают, что делать. До меня дошла весть, что формальный протест - дело предрешенное, и обсуждается только, насколько жестко вести себя с правительством.
      - Дураки, они сами себе носы прищемят, - ответил Гарри. - Кому какое дело, закроют или нет ускоритель в Иллинойсе? Уж точно не широкой публике. А значит, и не президенту.
      Было восемь сорок пять. У Гарри оставалось время только пойти поговорить с Гамбини. Может быть, наконец появится что-то новое в долгой серии отрицательных докладов Белому дому.
 
      Корд Маевский не мог бы сказать, когда понял, что строчки цифр составляют какой-то порядок. Он узнал основную конструкцию из соленоидов и датчиков. Вроде бы это были нагревательные и охлаждающие элементы с таймером.
      - А все остальное, - сказал он Гамбини, - я пока еще определить не могу.
      Он нарисовал грубую схему, но она не была похожа ни на что знакомое.
      - Работающую модель можем построить? Маевский заморгал и почесал переносицу.
      - Может быть, - ответил он.
      - А в чем дело?
      - Я не могу найти никаких спецификаций питания, Эд. Как ты думаешь, сколько надо будет, чтобы эта штука заработала?
      Гамбини усмехнулся.
      - Начни с бытового напряжения. Посмотри, сложится ли, Корд. Только этой работе присвой низкий приоритет. Я хочу полезть в перевод глубже.
      - Насколько глубже? - Маевский не скрывал разочарования.
       -  Очень глубоко.Что мы действительно хотим знать, так это - кто там?
      - На это могут уйти годы, Эд. Материала целая куча.
      - Я думаю, справимся быстрее. Но пока что отложи эту штуку подальше. Вернешься к ней, когда сможешь.
 

* * *

 
      Гарри нашел Лесли в кафетерии. Она задумчиво жевала сандвич с тунцом и не заметила Гарри, пока он не сел рядом.
      - Привет, Гарри! Как жизнь?
      - Нормально. Я не знал, что ты опять здесь.
      - Приехала вчера вечером. И видимо, как раз вовремя. Слышала я, что Бобби Фримен собирается нанести нам сегодня визит.
      - Значит, это известно?
      - По всем каналам передают.
      - Его ожидают сегодня в гостевом центре. - Гарри не мог понять, серьезно она говорит или нет. - Ты интересуешься Фрименом?
      - Гарри, - сказала она, - на одном этом человеке можно изучать психологию толпы. Он никогда не сказал ни одного слова, имеющего смысл, и все же два миллиона американцев считают, что он может ходить по водам.
      - Блэквудз Бобби - живое доказательство, что в этой стране можно прийти к власти, не имея мозгов. Уродом быть нельзя, но если ты дурак, это никого не волнует.
      - Ты сгущаешь краски, - добродушно заметила она. - По каким стандартам он дурак? Если удается сбить его с религиозных тем, он вроде бы достаточно разумен. А если учесть, в каких параметрах он работает, то он просто замечательно им соответствует. Если Библия должна считаться божественным откровением, то он поумнее нас выходит.
      - Ты чушь несешь, - отмахнулся Гарри.
      - Конечно. - Лесли хитро улыбнулась. - Ты, наверное, слышал, что вчера было что-то вроде прорыва.
      - Здесь нельзя о таком говорить, - напомнил Гарри. - Секретность - душа режима. Так что случилось?
      Она кивнула.
      - Кажется, мы все пленники века. Я просто не знаю, что стала бы делать на месте Харли. Хотя я не так уж уверена, что следует волноваться насчет чертежей оружия. Я думаю, что •бы я почувствовала, если бы мы узнали, что эти существа все как один гении. Если рядом с ними Бейнс - болван.
      Гарри извинился и пошел за кофе.
      - Бейнс - болван? - переспросил он, вернувшись. - Ему бы это понравилось.
      - А может быть, мы неправильно поняли фигуру из палочек. Может, они все выглядят как ангелы. И окажется, что они устроены куда лучше нас.
      - К чему ты клонишь, Лесли?
      - Сама не знаю. Я думаю, что содержание передачи опасно, но не по тем причинам, по которым все думают. Что с нами случится, если выяснится, что мы в чем-то безнадежно ниже их?
      - А ничего. С некоторыми из нас - никогда и ни за что.
      - С Бобби, например?
      - Пример хороший.
      - А с Эдом? - спросила Лесли. - Как он отреагирует? Скажем, если на том конце окажется потрясающий гений?
      - Я не думаю, что Эда легко напугать. Он был бы очень рад найти конгениальный разум. Кого-то, с кем можно разговаривать. Не могу себе представить его запуганным чем бы то ни было. А вот Бейнсу, наверное, это бы не очень понравилось.
      - Может, ты и прав, - согласилась она. - Я думаю, больше всего Бейнс хочет узнать, будет ли жить модель Римфорда. А ты, Гарри? Что бы ты хотел увидеть?
      - Конец всего этого. Слишком много неприятных ощущений. На нас нападают со всех сторон. Я устал от этой враждебности.
      - Представляю.
       -  Представляешь?Хочешь просидеть день на моем месте, отвечая на звонки?
      - Нет, спасибо. И все равно, Гарри, это интересно. Мы участвуем в самом главном приключении века - так что радуйся. Ты еще много лет будешь вспоминать это время и говорить «ага, самые замечательные события за всю историю человечества - и я был в самом центре».
      - Прямо сейчас это скорее грызня и склока. Последние сведения - намечается собрание, созванное исследователями на контракте. Они угрожают уходом.
      - Так вот, - сказала она, будто угроза забастовки была сущей ерундой, - мы начинаем немного схватывать структуру языка. Но что-то в ней есть очень странное.
      - Послушай, Лес, странного будет еще чертова уйма, пока доберемся до конца.
      - Странное не в смысле необычное, а в смысле иррациональное. Очень неуклюжий язык, Гарри, настолько неуклюжий, что его даже трудно назвать языком.
      - Неуклюжий?
      - Громоздкий. Например, степени сравнения выражаются числовыми значениями, положительными и отрицательными. Как будто ты оцениваешь прилагательное «хороший» по десятибальной шкале, не вводя даже понятий «лучше» или «наилучший».
      - Зато дает разумную точность.
      - Да, точность есть. И еще какая! То же самое с прилагательными. Например, ничто не бывает темным. Устанавливаются количественные стандарты для освещенности и дается способ определения такого стандарта. Но что меня сильнее всего поразило - это то, что при переводе на английский получается весьма впечатляющая поэзия. Это, конечно, не поэзия, но я не знаю, как еще назвать. - Она озадаченно покачала головой. - Одно я тебе скажу, Гарри: в той форме, тем способом, которым они его передают, - это не естественный язык. Слишком он математизирован.
      - Ты думаешь, они создали его специально для передачи?
      - Вероятно. И если это так, то мы теряем огромный источник информации о них. Есть прямая связь между языком и свойствами его носителей. Гарри, нам действительно необходимо это все открыть. Я знаю многих людей самых разных профессий, которые должны на это взглянуть. Слишком много областей, где я не могу быть экспертом, где у меня даже надежных рабочих знаний нет. И вот так сидеть здесь закупоренной - это меня бесит.
      - Понимаю. Но теперь многое переменится. Пришли допуски, и можно будет привлечь людей побольше.
      - Это код, Гарри. Код, и больше ничего. И знаешь, что во всем этом самое странное? Мымогли бы сделать лучше. Ладно, главное, что мы начали его читать. Это пока медленно, потому что еще многое надо сделать. - Тут она увидела свой сандвич, почти нетронутый, и откусила кусок. - Думаю, Харли будет разочарован.
      - Почему?
      - Пока что основная масса материала, которую нам удалось расколоть, похожа на философию. И я думаю, что начало технологического скачка, который он рассчитывал получить…
      - А он рассчитывал именно на это?
      - Не сомневайся. Читать надо между строк, Гарри. В массовой прессе, в научных журналах полно рассуждений на тему, что можетзаключаться в передаче. И ты не думаешь, что у него до сих пор слюнки текут?
      - А это все - философия?
      - Ну, уверенности быть не может, потому что мы большинство терминов не понимаем, а может, и не поймем никогда. Я даже не знаю, не прислали ли нам какое-то межзвездное евангелие.
      У Гарри поплыли образы перед глазами - он представил себе, как могут на это реагировать президент и Бобби Фримен. И он осклабился.
      - Может быть, этот вариант для нас лучший из всех.
      - Гарри, я рада, что тебе весело, потому что там этой философии до черта.
      - А история их есть? Они что-нибудь о себе рассказывают?
      - Ничего, что нам удалось бы обнаружить. Есть комментарии, но абстрактные, и мы не можем по-настоящему понять, к чему они относятся. Есть длинные математические разделы. Кажется, мы нашли описание их солнечной системы. Если мы прочли правильно, то у них шесть планет, и у их родной планеты действительно есть кольца. Кстати, она кружит вокруг желтого солнца.
      - Гамма.
      - Верно, Гамма. - Лесли состроила гримасу. - Но все остальное… они пишут широкими мазками, Гарри. Судя по тому, что я видела, они не очень интересуются тем, из чего делается оружие. Знаешь, что я думаю об этой передаче? Что она представляет в своей основе?
      Гарри не знал.
      - Серию пространных эссе о добре, истине и красоте.
      - Ты шутишь.
      - Мы знаем, что они интересуются космологией. Они достаточно знают физику, чтобы ставить Эда в тупик. Они дают математическое описание процессов всех видов, включая много такого материала, который мы еще не начали идентифицировать. Может быть, мы действительно узнаем, что держит атомы вместе, Почему вода замерзает при нуле Цельсия и как возникают галактики. Но текст вызывает такое чувство, будто все это… - она поискала слово, - …случайно. Тривиально. Так они, наверное, вручают свои верительные грамоты. А что им на самом деле интересно, и, как мне кажется, они говорят всерьез вот в этих разделах рассуждений.
      - Вполне правдоподобно, - согласился Гарри. - А что мы могли бы ожидать от столь развитой расы?
      - Я тебе скажу. Помнишь, мы упоминали энциклопедию? Так вот, это все больше и больше на нее похоже. Полное хранилище их знаний. Все, что они считают существенным.
 
      Гарри начинал понимать, как приятно было ему проводить с ней время. Ее смех радовал его, ободрял, и когда ему нужно было говорить, она слушала. Ее готовность бросить практику в Филадельфии и по малейшему капризу съездить в Гринбелт говорила не только о профессиональной гибкости, но и о том, что дома у нее нет сильных эмоциональных якорей. Конечно, в лоб он не спрашивал, поскольку это могло бы быть неправильно понято. Лесли была слишком прозаической женщиной, чтобы затевать романтические истории. И все же он безотчетно радовался своему умозаключению, что в ее жизни нет мужчины.
      Они вместе пошли в лабораторию, и Гарри тщательно держал нужную дистанцию, но с теплым чувством осознавал, быть может, впервые, ее физическую привлекательность. Ей надо было почти два шага на его один, но она не отставала, и они продолжали разговор. Она заключила, что у алтейцев был о эстетическое чувство, и сейчас думала вслух, должно ли это качество быть неотъемлемым свойством разума. И если да, то почему? В конце концов, трудно видеть, в каком смысле оно способствует выживанию.
      Они прошли через тусклый пейзаж под серо-белым декабрьским небом, с которого в любую секунду грозил посыпаться снег. В лаборатории Лесли поспешила к кабинету в глубине корпуса, который она за собой закрепила, а Гарри пошел говорить с Питом Уиллером.
      Священник сидел за компьютером, тщательно вбивая символы с листков блокнота. Он явно был рад поводу оторваться.
      - Привет, Гарри! - сказал он. - Идешь на кмоховское собрание?
      - Еще не решил.
      - Там будет разогретая публика. И достаточно враждебная. Ты знаешь, что даже на Бейнса уже начинают давить? К нему вчера вечером явилась целая делегация. Джексон, Чанг и Гропнер среди прочих. Они хотят, чтобы он отказался от дальнейшего сотрудничества с проектом. И выступил вместе с ними перед общественностью.
      - Каким чертом можно давить на Бейнса?
      - Прямо - никак. Но ты же его знаешь. Он терпеть не может, когда о нем кто-нибудь плохо думает. Особенно люди, с которыми он работал всю жизнь. И что еще хуже, он сочувствует обеим сторонам.
      - А ты?
      - Нашлись люди, которые пожаловались аббату. Он говорит, что на него несколько давит американская церковь, но поощряет меня держаться и решать самому. Они попали меж двух огней - не хотят, чтобы их считали пособниками тех, кто скрывает информацию, а с другой стороны - не хотят быть камнем на пути прогресса.
      - Галилей, - напомнил Гарри.
      - Вот именно.
      - У тебя встревоженный вид.
      - Я все думаю, как это должно выглядеть в глазах Харли. Он в ситуации, где невозможен выигрыш, и его будут проклинать, как бы ни повернулось дело. Хочешь знать, Гарри, что я на самом деле думаю? - Он потер затылок. - История показывает, что правительства не умеют хранить тайны. Особенно в области технологий. Единственная известная мне страна, которая умела сохранить контроль над передовым оружием достаточно долго, это Константинополь.
      - Греческий огонь? - спросил Гарри.
      - Греческий огонь. И другого случая я не могу вспомнить за всю историю человечества. Что бы ни привелось нам узнать, Гарри, что бы ни оказалось в тексте, все это рано или поздно станет общим достоянием. - Темные глаза Уиллера смотрели тревожно. - Если Харли прав и мы откроем способ создания новой бомбы или нового вируса, то лишь вопрос времени, когда этот способ узнают китайцы, ИРА или какая-нибудь другая кучка психов на этой планете.
      Но я не думаю, что это реальная опасность, по крайней мере в ближайшем будущем. Гарри, почти наверняка нас скоро захлестнет культура иной планеты. На этот раз мы окажемся островитянами Южных морей. - Он выключил монитор. - Помнишь, как пару лет назад Эд с Бейнсом и Брейкерсом вели нескончаемые споры о количестве цивилизаций в Млечном Пути? И Брейкере всегда говорил, что, если бы они были, мы бы какие-то из них слышали. Они бы нам что-нибудь передавали. - Уиллер снял диск, с которым работал, и уставился на него. - Так вот, теперь мы получили визитную карточку, и я не уверен, что в ней окажется добрая информация.
      - А если там есть лекарство от рака? - спросил Гарри.
      - Приятно было бы. Но это вряд ли. - Уиллер положил диск и встал. - Мне надо подышать свежим воздухом. Пойдешь со мной?
      - Я только пришел, - ответил Гарри, но все-таки последовал за священником, думая о Брейкерсе. Это был старый циничный хмырь из Гарварда, и он умер за пару недель до первой передачи из Геркулеса. Чуть-чуть не дотянул.
      - Бейнс недавно опубликовал статью, - продолжал Уиллер, - с названием «Синдром капитана Кука» и в ней утверждает, что мудрая культура может осознать, что контакт с более примитивным обществом, пусть с самыми лучшими намерениями, для более слабой стороны не создаст ничего, кроме проблем.
      - Главная мораль «Звездного пути».
      - Вот именно. Даже сведения о существовании более передовой культуры могут обернуться бедой. Опрокинуть религиозные воззрения, например. И потому Бейнс предположил, что есть что-то вроде согласованной этики, требующей от всех отказа от использования радио. Если вообще между развитыми обществами имеется связь, то осуществляется она с помощью более тонких технологий.
      А наши инопланетяне болтают. И не просто болтают, а используют радио. И они нам рассказывают все. Зачем бы это? Эд считает, что они не слишком умные. Может быть, так на них подействовала изоляция в межгалактическом пространстве. Помнишь, мы обсуждали небеса без звезд? Это ведь значит, что какая бы развитая технология у тебя ни была, тебе некуда лететь. Абсолютно некуда. Так что алтейцы, быть может, несколько свихнулись. И неудивительно - сидеть в полной изоляции миллионы лет.
      - Я об этом не подумал, - сказал Гарри.
      - Эд также убежден, что они запутали код передачи, сделали его труднее, чем нужно. Это подразумевает, что они могут быть несообразительными. Неумелыми.
      - Как так? Они же управляют пульсаром?
      - Может быть, это была заслуга их предков. Может быть, для передачи нужно было всего лишь выполнить бюрократическую процедуру и нажать на кнопку.
      - Нет, - сказал Гарри, - не верю я, что они тупицы. Слишком сильная натяжка.
      - Какова бы ни была реальность, Гарри, но мы на пороге вторжения, что так же верно, как если бы зеленые человечки прилетели в летающих блюдцах и побежали бы по земле на своих треножниках. Мы только начинаем сейчас расшифровывать передачу, и я тебе гарантирую: что бы там ни было, оно изменит нас до неузнаваемости. Не только наши знания, но и наш образ мышления. Не могу сказать, что я радуюсь такой перспективе.
      - Пит, если ты так думаешь, зачем ты участвуешь?
      - По той же причине, что и все прочие. Я хочу узнать, кто они такие. Что они имеют нам сказать. И быть может, приложить руку к смягчению эффекта, хотя на этот счет я не питаю оптимизма. И больше меня сейчас ничего не интересует, Гарри. Как и всех остальных. Все остальное кажется мне мелочами, и это возвращает нас обратно к собранию, которое созывает Кмох. И почему столько народу так взволновано. Если бы я был вне проекта, я бы тоже волновался. Поэтому все участники проекта испытывают сильное давление со стороны.
      - Кмох говорит о забастовке.
      - И не он один. Но если ты туда сегодня пойдешь, тебе повезет, если к тебе не полезут драться. Народ стал очень вспыльчивым.
      С северо-запада потянул сильный холодный ветер. Гарри заметил падающие хлопья. За оградой три человека ходили по крыше двухэтажного дома, меняя шифер. Рядом во дворе двое подростков разгружали дрова с грузовика.
      На голове Уиллера сидела уродливая зеленая шапка, не по размеру большая.
      - Она принадлежала одному студенту, который был у меня в Принстоне несколько лет назад в семинаре по космологии. Я ею восхищался, наверное. Слишком открыто. И в конце семестра он мне ее подарил.
      Козырек выдавался далеко вперед.
      - Выглядит так, будто ты ее у балаганного актера взял. Они остановились на перекрестке, пропуская почтовый грузовик.
      - Я тебе должен сказать одну вещь, - объявил священник. Гарри повернулся спиной к ветру.
      - Я нашел в тексте некоторые уравнения, описывающие планетные магнитные поля. Почему они возникают, как действуют. Что-то из этого нам известно, что-то нет. Там много подробностей, и это не совсем моя специальность. Но я думаю, что вижу способ черпать энергию из магнитного поля Земли. Много энергии.
      - И это можно сделать на практике? - спросил Гарри. - Использовать энергию магнитного поля?
      - Вполне, - ответил Уиллер. - И легко. Все, что для этого нужно, - запустить несколько спутников, преобразовать энергию, например, в лазерный луч и направить на наземные приемники. Если получится, наши проблемы практически могут решиться на бесконечный срок. И энергия будет чистой.
      - Насколько ты уверен?
      У Гарри сердце заколотилось быстрее. Наконец что-то, чем можно подсластить ежедневный доклад.
      - В разумной степени. Я хочу сегодня рассказать Эду.
      - Ты вроде сомневаешься.
      - Сомневаюсь, Гарри. И сам не знаю почему. Решение проблемы энергии, избавление от геологического топлива и атомных станций кажется очень заманчивым. Но мне хотелось бы лучше понимать, как подобная вещь, возникшая вдруг откуда ни возьмись, может потрясти существующее положение вещей. Может быть, нам нужен экономист.
      - Слишком много беспокоишься, - сказал Гарри. - Именно такая информация нам и нужна - нечто полезное. Добро, истина и красота - это прекрасно для разговора за обедом, но налогоплательщики больше заинтересуются тем, что понизит счета за электричество.
      - Это да. И все же я не думаю, что стоит это сейчас обнародовать, Пока мы не будем знать точно.
      - Пит, - сказал Гарри, - ты абсолютно прав. Но это и есть причина, почему сегодня Адриан Кмох начинает бунт.
      Гарри позвонил по закрытому номеру Белого дома.
      - Пожалуйста, сообщите ему, что у нас кое-что есть. Голос на другом конце провода принадлежал одному из
      помощников.
      - Вы не хотите мне сказать, в чем дело, чтобы я мог его проинформировать?
      - Нет, - ответил Гарри. - Мне надо его видеть. Скажите, что дело стоит его времени.
      Наступила долгая пауза, и потом в линии возник другой голос, молодой и женский.
      - Мистер Кармайкл? Приезжайте сегодня вечером. К семи часам.
 

МОНИТОР

 

      Звезды безмолвны.
      Путник среди темных гаваней, я слушаю, но полночный ветер доносит только шелест деревьев и плеск воды о борт да еще одинокий крик ночной ласточки.
      Рассвета нет. Не парит солнце ни на западе, ни на востоке. Скалы над Калумелем не серебрятся, и огромный круглый мир плывет в пустоте.

      Строфа 32 из НД-87 Вольный перевод Лесли Дэвис (Рассекречено)
 

Глава одиннадцатая