Глава двадцать третья

Наутро после посещения Башни Ветров кардинал Бенелли едва поднялся с постели. Он чувствовал себя очень скверно. И не только потому, что упал с лестницы на Башне, — настоящей причиной был страх. В дверь постучали. Вошел секретарь, принес бумаги на подпись. А как же, жизнь должна продолжаться! Бенелли подписал, не читая.

Секретарь откашлялся.

— Ваше высокопреосвященство интересовались здоровьем кардинала Вышинского. Он по-прежнему болен.

Бенелли подождал, пока за секретарем закроется дверь. Происходит что-то ужасное. Грациани умер, Вышинский тяжело болен. Кто следующий? Но то, что обнаружилось вчера в Башне Ветров, вызывало еще большую тревогу.

Каждая из монет была квинтэссенцией предательства. Иуда предал Спасителя, и, если последние слова Сильвестра II, которые он произнес на смертном одре, правда, то один из нас предаст папу. Пожалуйста, Боже, избавь меня от этого тяжкого греха!

Кардинал устало прикрыл глаза. Сребреник еще не возник в этом мире, но он уже чувствовал его присутствие — потерял сон, потому что, как только закрывал глаза, начинались шепоты, богохульства, искушения, дьявольский хохот прямо в ухо. Но все это пока атака извне. Конечно, изматывает, но с этим как-то можно мириться. А что будет, когда они проникнут внутрь?

В комнату вошел отец исповедник. Бенелли пригласил его сесть в кресло.

— Кардинал, я пришел вас проведать.

— Скажите, а с вами это тоже происходит? — неожиданно спросил Бенелли.

— Да, — спокойно ответил отец исповедник.

— Я имею в виду кошмарные сны, шепоты, искушения?

Священник кивнул.

— Но с этим не следует бороться. Постарайтесь их не замечать, и они постепенно вас оставят.

— Вы можете видеть духов? — спросил Бенелли.

— Некоторых.

Кардинал поежился. Единственный дух к нему явился в Башне. А что случится, если их будет много? Ведь они сильнее, чем те, с которыми кардиналу приходилось встречаться прежде, — напали, не побоялись даже благословленного папой распятия.

— Я очень боюсь, — признался он.

— Я тоже, — тихо ответил отец исповедник. В его спокойных голубых глазах читалось сочувствие.

— Что же нас ждет?

— Сила монеты нарастает очень быстро, — сказал отец исповедник. — Нам нужно ее нейтрализовать, пока не поздно. Но до сих пор неизвестно, где она находится, хотя человека, которым она управляет, уже видели.

— Кто видел?

— Катерина из Бенедетто. Но, к сожалению, она не знает, откуда этот человек. Она пыталась его остановить, не получилось.

— Почему?

— Монета очень мощная.

— Этот человек понимает истинную природу монеты?

— Нет. Но скоро поймет.

— Но мы должны что-то делать, — глухо произнес Бенелли. — Нельзя просто ждать. Неужели его невозможно найти?

— Во многом это зависит от вас.

— От меня? — Бенелли встрепенулся. — Каким образом я могу это знать? Монахиня, вы, ну и, разумеется, святой отец — это другое дело. А я не мистик, а всего лишь кардинал.

— Но вам было откровение.

— Это правда, — согласился Бенелли. — Было. Я почувствовал появление в мире монеты, несущей огромное зло, и не осмелился сказать об этом святому отцу, потому что не верил, что легенда о сребрениках Иуды правда. Но это было только предчувствие.

— В откровениях содержится много больше, чем мы можем постигнуть. Из истории известно, что появление в мире монеты часто сопровождается природными катаклизмами. Может быть, вы вспомните какой-нибудь намек на это?

— Нет, — смущенно ответил Бенелли. — А монахиня Катерина ничего больше не видела?

— К сожалению, нет. — Отец исповедник поднялся. — Мне пора идти. — Он положил на стол газету. — Это вам.

Бенелли посмотрел название: «Нью-Йорк таймс». Он никогда ее не читал, предпочитая итальянские газеты.

Днем его посетил доктор, осмотрел, дал успокоительное, порекомендовал пораньше лечь спать.

Пришел вечер. Бенелли, последовав его совету, лег в постель и тут же заснул. Сны сменяли один другой. Он был в Башне Ветров, падал с лестницы, смотрел на звезды…

Кардинал неожиданно проснулся, включил лампу. Он увидел нечто, что может указать местонахождение монеты, попытался вспомнить что — и не мог.

Бенелли пошевелился в постели, и газета сползла на пол. Кардинал раскрыл последнюю страницу и замер.

«В окрестностях Сан-Франциско зарегистрированы подземные толчки. Ученые прогнозируют землетрясение».

Глава двадцать четвертая

— Я думала, что ты уже никогда не придешь. — Сьюзенн прижалась к Полу.

— Были дела. — Он поморщился. — Вначале этот посредственный актер со своим непутевым сынком, потом… ездил в тюрьму.

Сьюзенн потащила его в спальню. На ней была короткая красная юбка и блузка из лайкры. Впрочем, она ее тут же сбросила. Пол залюбовался рассыпавшимися по ее спине дивными черными волосами, великолепной полной грудью, нежной белизной кожи.

— А почему ты не пришел на занятия? Все тебя ждали.

— Я же говорю, были дела, — ответил он раздеваясь. — Но ведь все обошлось?

— Да. Мы пооколачивались у аудитории минут пятнадцать, а потом пришла секретарша из деканата и сказала, что лекции не будет. — Она посмотрела на Пола. — Ты поговорил с женой?

— Еще нет.

Он толкнул ее на постель. Снял юбку. А потом они занимались любовью, еще и еще. Много раз.

— Может, немного поспишь? — спросила Сьюзенн, когда он наконец устало откинулся на спину.

— Нет, пойду домой. — Пол помрачнел. — Я уже сутки не видел Мэри. Она ночевала у друзей.

— Но ты по ней не скучаешь, верно?

— Нет, — ответил он после непродолжительного раздумья, — не скучаю.

Странно, но судьба жены его совершенно не интересовала. Мысли о ней отодвинулись куда-то в самую дальнюю часть сознания.

— Пожалуйста, побудь со мной еще. Пожалуйста. — Сьюзенн осыпала его поцелуями, затем перевернулась на живот.

Пол начал лениво гладить ее сладостные ягодицы и вдруг заметил на одной странную татуировку. Скорее это было похоже на тавро, каким метят быков — какой-то античный символ.

— Что это у тебя?

— Где? — Сьюзенн повернула голову.

— Здесь. Какая-то отметина. — Пол пробежал по ней пальцами.

— Какая отметина? — Она потрогала правую ягодицу. — Нет никакой отметины.

— Сьюзенн, там есть отметина. Я же вижу.

Она недоуменно посмотрела на него, и он понял — девушка действительно не знает о существовании татуировки. Чудно.

Сьюзенн прижалась к нему. Снова начались ласки.

— Послушай, — тихо проговорил Пол, — тогда в тюрьме, в коридоре, стояла женщина. Позади меня.

— Какая женщина?

— Перестань придуриваться. Там была женщина в белом халате. Она подавала Крамеру какие-то знаки, чтобы он тебя отпустил. По своей воле он бы этого не сделал. У нее были белокурые волосы. Ее зовут Хелен. Да ладно тебе, Сьюзенн, ты должна была ее видеть.

— Пол, я не видела никакой женщины. И вообще, хватит об этом. Я хочу к тебе.

— Но там была женщина, и мне кажется, эта метка у тебя как-то связана с ней.

— Перестань выдумывать. — Ее язык медленно проник к нему в рот. — Лучше иди ко мне. Я хочу.

Совокупление было бурным, после чего Пол заснул и увидел Хелен.

Они стояли рядом на утесе, похожем на тот, что пригрезился ему на вечеринке у Ингельманнов. Только теперь напротив высился другой такой же утес. Между ними зияла глубокая пропасть. Пол не успел ничего подумать, как оказался внизу.

— Эту реальность создает монета, — объяснила Хелен.

В его руке возникла монета. Пол понятия не имел, как она туда попала. Он огляделся: ущелье было много шире, чем казалось сверху, по нему текла полноводная река, без порогов и перекатов. Пол ощущал, что река эта бескрайняя, как океан.

— Где мы?

— На седьмом астрале, — сказала Хелен. — Сюда удается попасть очень немногим смертным, только настоящим колдунам. Посмотри на реку.

В темно-голубой пучине он разглядел контуры иных миров. Они вращались, перемещались, трансформировались один в другой. Мириады никогда не повторяющихся изменений, причем для каждого человеческого существа они были разные.

Почему он может все это видеть, знала только Хелен.

В тридцати сребрениках Иуды содержалась глубочайшая мудрость. Мудрость, исходящая из глубины тысячелетий, когда еще не существовало человека, земли крови, прежде чем были задуманы сами ангелы, когда сатана в образе небожителя Люцифера был рядом с Богом.

Хелен сейчас представала его взору тоже иной. Она была прекрасна, и ее красота оставалась за пределами человеческого понимания. Волосы уже не белокурые, а мерцающие, серебристые. Лицо почти ангельское. Этой красоте позавидовала бы даже Елена Троянская.

— Это река забвения, — сказала Хелен. — Греки называли ее Летой. По ней плывут человеческие души из одного мира в другой. Все попадающие туда забывают прошлое. Только ты можешь войти и вернуться обратно. Эту способность дает тебе монета, потому что в ней заключена мудрость, существовавшая еще до образования самой реки. Вечная, нетленная мудрость. Здесь ты можешь обозревать всю историю рода человеческого.

— Всю?

— Да, всю, за исключением эпизодов с теми, кто обладает большей духовной силой, чем ты сейчас.

— А что там дальше?

— Дальше, за девятым астралом, начинаются ангельские чины. Туда не может проникнуть ни единый смертный.

— А ты?

— И я не могу, — сказала она, — поскольку пока, последние две тысячи лет, нахожусь в человеческом теле. Правда, не всегда в одном и том же. — Хелен посмотрела на Пола. — А вот ты можешь выйти за пределы девятого астрала. Если решишь это сделать.

— Почему?

— Потому что тебе позволит тот, кто тебя любит. Это его сила заключена в монете. Теперь давай немного попутешествуем по времени.

— И по будущему тоже?

— Нет. В будущее нельзя. Оно неизвестно даже архангелам.

— Разве они существуют? — Хелен улыбнулась.

— Об этом сказано в Священном Писании. Некоторое время Пол любовался рекой, страстно желая окунуться. Затем повернулся к Хелен.

— Я хочу спросить тебя насчет Сьюзенн.

— Что?

— Это ты ее пометила?

— Да. — Хелен кивнула. — Она принадлежит мне.

— И ты можешь заставить ее делать все, что пожелаешь?

— Конечно. Душами можно владеть точно так же, как вещами. Ты ее хочешь? — Она посмотрела на него. — Я знаю, Сьюзенн доставляет тебе удовольствие. Что ж, я тебе ее дарю. Бери.

— А Крамер?

— Он тоже принадлежит мне, — сказала Хелен.

— Значит, он и Сьюзенн нужны были, чтобы привести меня сюда?

— Да, я так задумала.

Хелен не стала ему говорить, что она лишь хранительница сребреника Иуды. А настоящий хозяин — ангел тьмы.

— Зачем тебе это было надо?

— Чтобы спасти тебя, глупый. Но теперь ты можешь выбирать. Тебе разрешено все.

— Кем?

— Тем, кто тебя любит.

Пол пожал плечами. Он чувствовал, что Хелен от него что-то скрывает, но сейчас это было безразлично. Желание познать все, что находится даже за пределами человеческого познания, переполнило его до краев, начисто вытеснив даже любовь к дочери. Эту жажду космической мудрости нельзя было смирить никакими человеческими доводами.

Он нырнул в реку.

Пол плавал по спокойным, тихим водам. Очень долго. Никакого беспокойства, ощущения времени, обязательств, ответственности — просто наслаждение в чистом виде. Он ощущал себя листиком на ровной поверхности пруда.

Прошло несколько миллиардов лет, и он перевоплотился в ветку, покачивающуюся над водой. Миновало еще несколько вечностей, и вот он уже снежинка, медленно падающая с облака. А затем все завертелось быстрее и быстрее, и он наконец вылетел обратно, в человеческую реальность.

— Где мы?

— Не знаю, — ответила Хелен. — Ведь путешествуешь ты, а не я.

Пол оказался в мансарде небольшого особняка у озера. Лето. Много книг. Солидный письменный стол из красного дерева, витражные окна, курительные трубки на подставке. Он просмотрел названия книг — психиатрия, философия, астрология, религия.

Пол проник во двор и увидел старика. В плетеном кресле, ноги покоятся на скамеечке. Лицо вроде знакомое. Он заглянул в кабинет, посмотрел на календарь на стене. 15 мая 1958 года. Надписи по-французски. Все прояснил бланк, лежащий на столе. Это был дом Карла Юнга в Беллинцоне, Швейцария.

Потрясающе. Он видел перед собой своего кумира, гуру, человека, книги которого он изучал почти всю сознательную жизнь. Юнг сидел в кресле, попыхивая трубкой, и читал книгу. Пол посмотрел название: «Неисследованная Самость».

Хелен усмехнулась.

— Лично я предпочитаю Фрейда. Он так интересно говорит о сексе. — Она тронула Пола за плечо. — Ладно, пошли. Теперь моя очередь выбирать место.

Они перенеслись в цирк Нерона, огромный стадион между двумя римскими холмами — солидное сооружение тысяч на сто зрителей. В этот теплый июльский день шли гонки колесниц, последний утренний заезд. Лошади мчались с выпученными глазами, наездники свирепо хлестали их кнутами. Люди на трибунах дико орали, подбадривая фаворитов.

— Я часто здесь бывала. — Хелен вздохнула. — Какое это было замечательное время! Люди умели получать удовольствие.

Пол с балкона рассматривал толпу. Здесь собрался весь Рим: император, сенаторы, центурионы, торговцы, простой люд. У нижней аркады цирка продавали дешевое вино и фрукты. Повсюду сновали проститутки, мужчины и женщины, взрослые и дети всех цветов кожи со всех концов империи.

Сейчас должно было начаться главное зрелище, гвоздь программы. Вот уже повели обреченных на заклание рабов. Большинство молодые, обнаженные тела для эффекта натерты маслом. Когда их всех собрали в центре арены, те, что постарше, попытались образовать кольцо вокруг женщин и детей.

Вот прозвучали фанфары, и толпа затихла. Все взоры были устремлены на огромные металлические решетки в северной и южной частях цирка, которые начали медленно подниматься. По трибунам пронесся ропот восторга — на арену выбежали львы.

А затем началась забава.

От группы рабов отделили белокурую девочку лет семи и кнутами погнали вперед. Она побежала. Плебеи следили за ней с равнодушным интересом, потягивая вино.

Львица у северных ворот припала к земле и через секунду ринулась за девочкой. Публика восторженно загоготала. Девочка бежала что есть мочи. Суть игры состояла в том, чтобы добежать до обелиска в начале стадиона, и тогда жертва была бы спасена. Но до него было невероятно далеко. А это прекрасное животное, созданное для преследования добычи, было необыкновенно проворным.

Расстояние между охотником и дичью катастрофически сокращалось. Девочка в ужасе оглянулась, и в этот момент львица подняла в воздух двести сорок килограмм своего веса и, ухватив ее зубами за правое плечо, поволокла тело по ярко-желтому песку.

Затем остановилась, вонзила клыки в горло девочки и рывком оторвала голову. Из раны хлынула струя крови. Голодная львица начала трапезу.

Публика ревела.

— Habet! Она ее настигла! Так быстро!

Остальные рабы оцепенело наблюдали за происходящим. А к ним уже подступали львы. Публика жаждала крови.

— Iugula! Убей его! Verbera! Прыгай! Давай же, давай!

— В этот день я сидела вон там, — Хелен. — Недалеко от императорской ложи.

Это место было подернуто дымкой, и Пол не мог разглядеть лица ее спутника.

— А с кем ты была? — спросил он.

— Что-то не припомню, — поспешно ответила Хелен. — Да и какое это имеет значение! Лучше посмотри, вон император Нерон. А это его мать, Агриппина. По другую сторону сидит эта стерва Клавдия.

— Кто?

— Его последняя пассия. Я ее терпеть не могла. Впрочем, он с ней тешился недолго. Ладно, мы вернемся сюда вечером, когда начнут распинать христиан. Нерон всегда самое интересное приберегает ближе к ночи. Кстати, среди них будет и этот старик рыбак. Историческая личность.

Неожиданно Хелен охнула, и ее лицо исказила гримаса боли.

— Я теряю силу! Силу!..

Моментально все окутал густой туман. Пола подхватил, закрутил, завертел вихрь.

И он проснулся в комнате Сьюзенн. Она лежала рядом, спала.

Хелен в это время уже была в доме Пола, чтобы встретить Мэри и отца Дэвида.

Пол полежал с минуту, затем сбросил одеяло. Метка на правой ягодице Сьюзенн была уже другая.

Его переполнил восторг. Ведь это означало, что теперь он ее хозяин. И ее тела, и ее души.

Глава двадцать пятая

Отец Дэвид вывел машину на шоссе. О своих опасениях он решил Мэри пока не говорить — зачем зря тревожить и без того напуганную женщину! Тем более что это может быть ошибкой. Два дня назад из Ватикана пришло предписание ему и другим экспертам по изгнанию нечистой силы, немедленно сообщать кардиналу Бенелли о любых случаях одержимости, так или иначе связанных с монетой. К сожалению, лично с кардиналом связаться не удалось. Нелюбезный чиновник сказал, что глава святой палаты болен. Пришлось оставить сообщение.

Однако отец Дэвид, находящийся в самом низу церковной иерархии, мало надеялся, что кардинал Бенелли обратит на это сообщение внимание.

— Извините, но машина у меня не комфортабельная. Ее подарил один прихожанин, за что я ему очень благодарен.

— Вам не нужно извиняться, — сказала Мэри.

— У вас славная дочка.

— Да, я ее обожаю.

— А ваш супруг, он любит детей?

— Конечно. Ее он любит больше всего на свете.

— Я читал несколько его статей, — сказал отец Дэвид. — Мне кажется, он не слишком большой приверженец религии.

Мэри смутилась.

— Да. Пол убежденный атеист.

— Что ж, он имеет на это право. А вы?

— Я, конечно, верю.

— Почему?

— Почему? — Вопрос поставил Мэри в тупик. — Просто знаю, что Бог существует. Это внутри меня. Впрочем, религиозную литературу я не читаю. Только молюсь каждый вечер. Этого недостаточно?

Отец Дэвид рассмеялся.

— Дело не в количестве книг, которые вы прочли. И даже не в том, сколько времени вы каждый день уделяете молитвам. Главное — верить и соблюдать Божьи заповеди.

— А что это за монета, которую мы с Рейчел видели?

Отец Дэвид помрачнел.

— Пожалуй, сейчас об этом нам говорить не следует.

Впереди показался дом Стафферов.

— Очень впечатляет, — пробормотал отец Дэвид, сворачивая на подъездную дорожку.

Действительно, дом был большой, двухэтажный. Он стоял на собственной земле, в элитной части города. Стиль был современный, функциональный — стекло и дерево. Его спроектировал один из самых известных калифорнийских архитекторов.

— Да, — согласилась Мэри. — Мы живем здесь четыре года. Мне он так нравился, а теперь… — Ее голос дрогнул. — А теперь в нем невозможно жить.

— Скоро снова все будет хорошо, — успокоил ее отец Дэвид, вылезая из машины.

Он был готов к работе.

Церковь признавала существование злых духов и их способность влиять на людей и животных. В Библии можно найти упоминания о подобных случаях. Например, в Евангелии от Матфея описано, как Христос изгнал бесов из двух одержимых, вселил их в свиней, которые тут же бросились с крутого берега в озеро. Однако современная церковь подходит к вопросу о демонах очень осторожно, потому что подавляющее большинство якобы одержимых демонами оказывались психически больными или мистификаторами.

Но с очень ранних времен церковь начала готовить священнослужителей для изгнания нечистой силы. Это были тщательно отобранные люди, обладающие особыми способностями. В наши дни они подчинялись лично кардиналу Бенелли.

— Ваш муж дома? — спросил отец Дэвид.

— Нет, — ответила Мэри. — Обычно он поздно возвращается из университета. У него много дел.

— Могу себе представить.

Они вошли в холл, прислушались.

Вообще-то одержимость человека демонами определить достаточно просто. Обычно злые духи реагируют на прикосновение креста или другого божественного предмета, как будто их облили кипятком. Они чувствуют божественный дух, которым пропитан этот предмет. Однако в некоторых случаях этого бывает недостаточно, поскольку злые духи необыкновенно разнообразны, и определенная их часть может оказаться нечувствительна к священным предметам.

Главное — обнаружить демона. В мире возникает довольно много необъяснимых явлений, однако с нечистой силой связаны далеко не все. Отцу Дэвиду приходилось встречаться с детьми, говорившими на древних, давно умерших языках, наблюдать левитацию тяжелых предметов, загадочные надписи на стенах и полу и многое другое. Порой, чтобы увидеть демонов, ему было достаточно закрыть глаза, а затем он благополучно их изгонял. Чаще всего это были жалкие существа, съежившиеся, с печальными глазами загнанного животного.

Но были и другие силы зла, более мощные, которые могли менять форму и свободно странствовать по миру. Они были способны управлять сознанием людей, вызывая у них тяжелейшие галлюцинации. Человек уверен, что он идет по улице, в то время как это край пропасти. Женщина считает, что кормит свое дитя, а на самом деле его душит. Ребенок думает, что он играет с младшим братом или сестрой, а на самом деле его топит.

А потом эти человеческие существа, в которых вселились злые духи, ничего из содеянного не помнят. Это настоящие зомби, души которых искалечены. И спасти их может только покаяние или смерть.

Но очень сильные существа, такие, как ангел тьмы, в этот мир проникали крайне редко. И это спасало человечество.

— Я включу везде свет, — сказала Мэри с тревогой в голосе.

— Хорошо. — Отец Дэвид ободряюще улыбнулся и поставил на пол сумку.

В доме ничего не было, он уже не сомневался. Ничего таинственного, неземного. Обычно он сразу чувствовал присутствие злого духа, иногда даже по запаху. Но здесь все было чисто.

— У вас есть собака? — спросил он. Собаки и кошки обычно чуяли нечистую силу и вели себя беспокойно.

— К сожалению, наш Лабрадор пропал, — ответила Мэри. — А о коте я вам рассказала.

Она вошла в кухню. Здесь тоже вроде все было нормально.

— Я пойду наверх, — сказал отец Дэвид. — Где вы видели монету?

— В нашей спальне, слева.

Отец Дэвид начал подниматься по лестнице, оставив сумку в холле. На полдороге свет погас.

— Мэри, не волнуйтесь. Это, наверное, выбило пробки.

Он спустился, прошел в гостиную. Мэри уже сняла трубку, собралась звонить.

— Мэри, — произнес он очень спокойно, — ничего особенного не произошло. Пожалуйста, не пугайтесь. Где у вас электрощиток?

— В подвале. Вход туда через кухню.

— Посидите здесь, я скоро вернусь. Хорошо?

Отец Дэвид прошел через кухню, открыл подвальную дверь, посветил вниз фонариком, затем принялся спускаться по деревянным ступеням. Мэри сидела на диване не шелохнувшись, потому что вокруг нее начало происходить что-то странное.

Стало заметно темнее, но эта темнота была не ночная. В комнату проникла глубокая чернота в виде густого тумана. Как ни напрягала Мэри зрение, она не могла разглядеть даже свою руку. Попыталась крикнуть — тоже не получилось.

— Отец Дэ… — прошептала она задыхаясь.

Монах осмотрел подвал, проходящий по всей длине дома. Он был пуст, только в одном углу виднелось несколько картонных коробок. Найти распределительный щиток оказалось не трудно.

— Сейчас сделаем, — пробормотал он.

Отец Дэвид задвинул на место предохранители. Свет вспыхнул, но вскоре замигал. В этот момент на стене начал возникать дьявольский знак.

— Мэри, уходите отсюда, скорее! — в ужасе крикнул он, но она не могла его слышать.

Свет снова погас, а затем мощный смерч подхватил монаха в воздух и с силой швырнул о стену. Раздался противный хруст ломающихся костей.

Отец Дэвид застыл, парализованный страхом. Электричество теперь было не нужно, потому что подвал осветил неприятный призрачный свет. На стене продолжала формироваться огромная магическая фигура. Он попытался произнести начальные слова заклинания нечистой силы, но не смог. Злой дух на этот раз оказался намного сильнее, и против него защиты не было.

Магическая фигура наконец вспыхнула сатанинским огнем. Отец Дэвид не сводил с нее глаз.

— Мэри, — прохрипел он.

Дрожа всем телом, монах поднял небольшой флакон со святой водой, но он раскололся в его руке, вода с шипением расплескалась вокруг. Несколько капель попали на кожу и обожгли, как кипяток. Достав из кармана крест, отец Дэвид пополз к лестнице. В это время внутри магической фигуры возникли рунические письмена. Он ухватился за перила и начал шепотом читать Двадцать второй псалом:

Продолжить не удалось — начались галлюцинации. Он был в океане, на судне, во время тайфуна. Прямо на него неслась огромная водная лавина. Она должна была его раздавить, но он был уже на крыше небоскреба. На самом краю. Еще шаг — и упадет в бездну. Отец Дэвид лег на спину, отчаянно сопротивляясь, но невидимые руки продолжали его тащить.

Галлюцинации накатывали, одна причудливее другой.

Он в густом темном лесу, со всех сторон обложенный стаей свирепых волков. Дальше бежать некуда, он тонет в вонючем, гнилостном озере, увлекаемый на дно тяжелыми камнями, привязанными к ногам, хватает ртом воздух, умирает.

Ощущения были настолько реальные, что отец Дэвид корчился в страшных мучениях, то терял сознание, то приходил в себя. Его противник был намного сильнее, он просто играл с ним. Крест выпал из руки монаха.

Мэри нашла отца Дэвида у двери в подвал. В его сумке оказалась еще бутылочка святой воды, которой она окропила ему голову, затем потащила к входной двери. Ее тоже охватывал ужас, но она знала, что должна ему помочь.

Неожиданно где-то рядом с сердцем поднялся жар, обжигающий, как пламя. И в сознании вспыхнули слова заклинания нечистой силы. Она выкрикнула их, даже не понимая смысла:

— Я заклинаю тебя, дьявол, судом живых и мертвых и Создателем мира, который посылает тебя в ад. Так поди же прочь от этого слуги Божьего!

В нескольких тысячах миль отсюда, в маленьком итальянском монастыре, находящаяся в глубочайшем трансе монахиня увидела происходящее в доме Стафферов. Ее дух вошел в сознание Мэри и произнес заклинание. Началось сражение.

Катерина из Бенедетто встретилась с врагом на седьмом астрале. Два мощных духа: один вооруженный злом, другой — светом. Для Хелен не составило труда расправиться с каким-то заурядным священнослужителем. Другое дело было столкнуться лицом к лицу с живой святой. Хелен знала, что без помощи сребреника Иуды она не сможет противостоять монахине. Мало того, борьба существенно ее ослабит. Конечно, можно было извлечь монету и с ее помощью убить монахиню, но тогда пришлось бы отказаться от Пола, что невозможно.

Повторяя заклинание, в кромешной тьме Мэри тащила отца Дэвида через кухню в холл. Не видно было ни дверей, ни стен. Из мглы вылезали извивающиеся змеи с глазами, наполненными человечьей злобой. А позади проступало святилище каких-то колдунов — на стенах магические знаки, руны, у алтаря люди, которых пытали огнем. К ней приближался демон. Мэри не решилась поднять глаза, только взмолилась:

— Спаси меня, о Боже!

В этот момент Катерина из Бенедетто разбила дьявольские чары, и Мэри окатила волна запредельной радости. Любовь монахини вошла в ее душу, изгоняя смертельный страх. Она вскрикнула и упала без чувств.

Сознание вернулось через несколько минут. В доме горел свет, она лежала на полу в холле, рядом отец Дэвид в тяжелом состоянии.

В голове прозвучал негромкий приказ:

— А теперь уходи. Быстро.

В тысячах миль от Сан-Франциско Катерина из Бенедетто поднялась от алтаря. Она видела истинную личину Хелен — чудовище. Видела также у нее в руке сребреник Иуды. Но Катерина знала, что владеет им не Хелен, а совсем другой, более темный и могущественный дух, который обитает за границами астральных уровней. Катерина не смогла увидеть его лицо, но он становился все ближе и ближе, готовясь войти в мир людей.