Глава 11

— Что, черт побери, это означает? — удивленно пробормотала Mapa, обнаружив у себя в каюте на койке мужскую сорочку.

— Это мое, — непринужденно ответил Николя, неведомо откуда взявшийся в дверях. Он вошел и закрыл за собой дверь с таким видом, словно намеревался остаться здесь на ночь.

— А ты не ошибся дверью? — вежливо спросила Mapa, недоуменно приподняв бровь и со все возрастающей тревогой наблюдая за тем, как Николя шагнул к койке, на ходу снимая сюртук.

— Нет, — без тени смущения ответил он, сбросил сюртук и принялся расстегивать жилет.

— Нет? Это все, что ты можешь мне сказать? — скептически отозвалась Mapa. — И все же это моя каюта.

— В действительности каюта эта наша, — с улыбкой ответил Николя.

— Черт побери! — воскликнула Mapa, вспыхивая от возмущения.

— До чего же милая у тебя манера выражать свои чувства! — рассмеялся Николя. — Изволь, я объясню. Поскольку я не знал заранее, что ты поедешь со мной, я забронировал всего одну каюту. — С билетами было очень тяжело, и мне удалось достать еще только одну, которую заняли Пэдди и твоя служанка. — Николя продолжал раздеваться и слегка поморщился от боли, снимая рубашку. На его смуглом плече белела повязка. Mapa готова была поклясться, что он украдкой наблюдает за тем, как она реагирует на его слова. — И потом, раз уж мы когда-то делили постель, неужели теперь не сможем ужиться в одной каюте?

От такой беззастенчивой наглости Mapa опешила и не нашлась что ответить. Она лишь молча смотрела на Николя, застыв в позе возмущенной справедливости.

— Я вижу, что шокировал тебя. Пожалуй, стоит подумать над какими-нибудь еще сюрпризами для тебя. Видеть тебя безмолвствующей очень странно и невероятно приятно, — усмехнулся он, самодовольно поглядывая на Мару, которая тщетно пыталась разгадать его тайный замысел. — Кроме того, надо же кому-то взять на себя роль твоей горничной, коль скоро Джэми сломала руку и не может выполнять свои обязанности. Как, интересно знать, ты справишься с крючками и завязками на своем платье без посторонней помощи?

— Уж не ты ли решил стать моей горничной? — с трудом сдерживая ярость, поинтересовалась Mapa.

— А кто же еще? — с неподдельным изумлением спросил Николя. — По-моему, я прекрасно с этим справлюсь.

— Я придерживаюсь другого мнения, месье, — высокомерно отозвалась Mapa. — При необходимости я сама могу о себе позаботиться и в ваших услугах не нуждаюсь. Мне жаль расстраивать ваши планы, но советую вам поискать на пароходе другую даму для развлечений.

— Ты меня вполне устраиваешь, Mapa. Но впрочем, можно будет приглядеться… — небрежно пожал плечом Николя и налил в тазик для умывания воды, после чего повернулся к Маре спиной и принялся шумно плескаться.

Mapa продолжала наблюдать за ним, стараясь угадать, чем вызвано такое изменение его отношения к ней.

— Я думала, ты просто хочешь, чтобы я не оставалась в Сан-Франциско, — бросила вызов Mapa, желая докопаться до сути его намерений. — А оказывается, тебе просто не с кем спать. Я ожидала, что ты поступишь честнее, сказав мне правду с самого начала.

— Мне всегда импонировала твоя прямота, моя дорогая, — фыркнул Николя.

— Так, значит, это правда? — спросила Mapa, уже не сомневаясь, что в основе его благодеяния лежала отвратительная похоть.

— Правда заключается в том, что я хотел увезти тебя из Сан-Франциско. Хотя я не уверен, что если тебя и Шведа будут разделять два океана, он сможет чувствовать себя в безопасности. А что касается остального… — В его зеленых глазах загорелся хитроватый огонек. — Раз уж мы вынуждены отправиться в плавание в одной каюте, то почему бы не извлечь из этого удовольствие?

— Ах, вот оно что! — рассвирепела Mapa. — А с чего ты взял, что удовольствие будет обоюдным? Вы слишком самонадеянны, месье. Я не давала вам повода думать, что мне приятно было бы с вами в постели.

— Извините, мадемуазель, но ведь это так естественно, — задумчиво ответил Николя. — По крайней мере, когда дело касается мужчины и женщины, испытывающих взаимное влечение.

— Выходит, я ошибалась, — насмешливо вымолвила Mapa. — Мне всегда казалось, что ты испытываешь ко мне лишь неприязнь и недоверие. Неужели ты так кардинально изменил свое отношение ко мне?

— Теперь, когда я знаю Мару О'Флинн близко, а не понаслышке, как это было много лет назад, у меня создалось у ней более полное впечатление, — улыбнулся Николя. — И на кое-какие издержки ее характера я могу смотреть сквозь пальцы.

— А вот я, напротив, после того как узнала ближе Николя Шанталя, поняла, что некоторые черты его характера игнорировать не могу. И прежде всего самовлюбленность, самонадеянность, пренебрежение к людям и эгоизм!

— Раз ты теперь так хорошо меня знаешь, Mapa, то не можешь не понимать, что я, в конце концов, своего добьюсь, — равнодушно парировал Николя взрыв ее негодования.

— А чего ты хочешь добиться, Николя? — вдруг с интересом спросила Mapa.

Николя прищурился, оглядел ее с ног до головы и после минутного раздумья ответил:

— В точности еще не знаю. Возможно, познакомиться с настоящей Марой О'Флинн. Я все еще не оставил надежды когда-нибудь понять тебя до конца.

— И не пытайся, — надменно отозвалась она.

— И все же я попробую, — мягко возразил Николя, и в его глазах отразилась решимость. Он не мог не заметить, что она противостоит ему, испытывая при этом огромное внутреннее волнение, которому он пока не мог найти объяснения. — Тебе есть из-за чего волноваться, моя радость. Ты прекрасно умеешь читать в сердцах людей, а значит, не могла не понять, что я на редкость упорный человек, особенно в тех случаях, когда мне бросает вызов хорошенькая женщина. Готов признать, что ты очаровала меня еще в тот момент, когда я впервые увидел твой портрет на медальоне. Ты слишком долго занимала мои мысли. Но предупреждаю. — Он сделал паузу, вытер лицо сухим полотенцем и подошел к ней вплотную. — Я не уступлю тебе ни дюйма. Я очень упрямый и настойчивый.

Mapa не пошевельнулась, хотя он был так близко, что она чувствовала у себя на лбу его дыхание. Отступить, попятиться означало бы проявить слабость. Mapa взглянула на него и утонула в изумрудной глубине его сияющих глаз. Они притягивали и манили ее, и Маре пришлось силой заставить себя не поддаться его чарам.

— Ты все еще думаешь, что сможешь противиться мне? — издалека донесся до нее звук его голоса. Николя нагнулся и поцеловал ее в шею, затем коснулся щекой ее щеки и вдруг отстранился. — Даже в трауре ты будешь выглядеть прекраснее, чем другие женщины в самых красочных и роскошных нарядах, какие только существуют в их фантазиях. Отсутствие ярких цветов, ленточек и кружева даже подчеркнет природную красоту и изящество твоих черт.

Mapa почувствовала, как щеки ее запылали от смущения. Она никогда не испытывала на себе таких изысканных приемов соблазнения и решила, что не уступит. Насмешливо приподняв уголки губ и кокетливо склонив голову набок, Mapa смело взглянула ему в глаза. Николя невольно отшатнулся, потрясенный тем, что перед ним вдруг оказалось живое воплощение портрета с медальона.

— А вот ты ничем не отличаешься от прочих мужчин, — с оттенком сожаления в голосе ответила она. — Ты раб своей похоти настолько, что она затмевает твой разум. Это очень прискорбно. Я думала, ты сделан из более крепкого материала, чем остальные. По крайней мере, сам ты утверждаешь именно так.

— Вы ошибаетесь, мадемуазель, если думаете, что я такой, как все, — Николя приподнял ее лицо за подбородок и пристально посмотрел в глаза. — Я не юнец, готовый потерять голову от вашей красоты, и не толстый буржуа, который тает только потому, что никогда в жизни не видел столько кружавчиков на женщине, — мрачно заявил он, проводя пальцем по ее губе. — Тебе не обмануть меня, Mapa. Может быть, я и хочу насладиться твоим телом, но иллюзий на твой счет я не питаю.

— Я на твой тоже, Николя, — ответила Mapa и оттолкнула его руку.

— Поединок обещает быть захватывающим, — с усмешкой заметил Николя. Судя по его крайне самодовольному виду, он только и ждал очередного столкновения.

— Поскольку нам придется терпеть друг друга до самого Нового Орлеана, будет лучше, если наши отношения останутся прежними, — сказала Mapa. — Мне бы не хотелось быть постоянной жертвой твоих насмешек.

— Я совсем не собирался насмехаться над тобой, моя дорогая. Но неужели ты предполагаешь, что мы сможем спать на одной койке и не заниматься любовью? Либо ты слишком доверчива, либо опасно наивна. Тебя не поймешь. — Казалось, он не был ни рассержен, ни разочарован ее упорством. — Однако твердость твоего духа не может не внушать восхищение. — С этими словами он надел чистую рубашку, сюртук и вышел из каюты, оставив Мару в одиночестве.

Однако заявить о своей непреклонной решимости избежать близости оказалось гораздо легче, чем осуществить ее на практике. Mapa столкнулась с этим сразу же, как только принялась готовиться ко сну. Каюта была слишком мала для двоих людей, если они хотели держаться друг от друга на приличном расстоянии.

В первую ночь Николя вернулся в каюту, уже тогда, когда Mapa надела ночную рубашку и заняла свою половину узкой койки, отвернувшись лицом к стенке и соорудив из скатанного одеяла подобие барьера. Mapa притворилась спящей, когда Николя вошел, и услышала, как он тихо фыркнул при виде незатейливой демаркационной линии. Однако она подействовала, и Mapa за всю ночь лишь раз ощутила нечаянное прикосновение к ноге прохладной ступни Николя. Она проснулась утром хорошо отдохнувшая и посвежевшая, но повернувшись, увидела, что вторая половина кровати пуста.

Она стояла посреди каюты в одном нижнем белье, когда Николя вернулся. Его щеки покраснели от ветра, а волосы растрепались и перепугались. Николя сбросил пальто и хмуро взглянул на Мару. Он был мрачен, как человек, проведший беспокойную ночь и плохо выспавшийся. Mapa молча наблюдала за тем, как он уселся в кресло и, раскрыв книгу, погрузился в чтение. С самодовольной усмешкой Mapa принялась одеваться, но стоило ей натянуть платье, как ощущение превосходства в ее душе стало понемногу таять и сменилось неуверенностью. Mapa тщетно пыталась застегнуть платье сзади, и по истечении пяти минут ей удалось осилить лишь несколько крючков, да и то лишь те, которые были расположены удобнее всего. Она сдалась и нерешительно окинула взглядом широкую спину Николя, который читал, не обращая на нее ни малейшего внимания. От досады Mapa прикусила губу и даже легонько топнула ножкой в изящной шелковой туфельке. Но делать было нечего, и она все же решилась поступиться собственной независимостью и обратиться к нему за помощью.

— Похоже, мне все же придется прибегнуть к вашим услугам, — сказала она и повернулась к Николя спиной.

Он не ожидал такого поворота событий и резко обернулся, не поднимаясь с кресла. Его взгляду предстала обнаженная спина Мары, полуприкрытая расходящимися в две стороны полотнами ткани. В глубине его зеленых глаз зажглись дьявольские искорки при виде треугольника золотистой кожи, увенчанного копной великолепных шелковистых волос.

— Конечно, с удовольствием, — ответил Шанталь, поднимаясь и подходя к Маре. Он соединил края выреза и с улыбкой добавил: — Однако теперь мои услуги не будут бесплатными. Я желал бы получить вознаграждение.

— Но у тебя есть хорошенькие губки. Один поцелуй, я думаю, будет достаточной платой за мои труды и потраченное время, — ласково отозвался Николя, глядя в ее подернувшиеся влажной пеленой глаза.

Mapa молча отвернулась, предоставив Николя возможность беспрепятственно закончить ее туалет. Она чувствовала прикосновения его пальцев, как ей показалось, более частые и продолжительные, чем это было необходимо. Наконец Николя застегнул последний верхний крючок и ласково, но твердо положил ей руку на плечо. Mapa собралась с духом и повернулась к нему, изобразив на лице благонравную строгость.

— Ну так как же? Я получу обещанную плату?

Mapa честно призналась себе в том, что в продолжительных уговорах не нуждается, однако сделала все, чтобы Николя не догадался об этом. Она отклонилась, словно избегая его близости, запрокинула голову и задумчиво поджала губы.

— Хм-м… Пожалуй, да, — ответила она после паузы.

— Вы очень добры, мадемуазель. Я благодарю вас за оказанную честь, — насмешливо отозвался Николя, — хотя по глазам его было видно, что он не ожидал такого быстрого согласия. С этими словами он притянул ее к себе и жадно приник к ее губам, не отводя взора от ее глаз, томно полуприкрытых пушистыми ресницами. Mapa потянулась к нему, приоткрыла рот и с наслаждением упивалась сладостью его дыхания.

— Я буду с нетерпением ждать сегодняшнего обеда у капитана, перед которым тебе снова придется переодеться, — сказал он, выпуская ее из своих объятий.

В тот день Mapa ждала прихода Джэми с небывалым нетерпением. Джэми, которая считала своим долгом быть в курсе всех дел О'Флиннов, казалось, вовсе не интересовалась развитием отношений между Николя и Марой. Узнав о том, кто в какой каюте будет жить, Джэми сначала удивилась, затем насторожилась и в итоге едва ли не обрадовалась, чем повергла Мару в замешательство.

— Я решительно не понимаю твоего отношения к этому, Джэми, — с укором обратилась к ней Mapa. — Я предполагала, что ты не любишь Николя Шанталя. Разве тебя не беспокоит, что я вынуждена ехать в одной с ним каюте?

— Нет, — беспечно покачала головой Джэми. — Как я могу любить или не любить человека, если совсем его не знаю? А что там происходит между вами, это не моего ума дело. Кроме того, я считаю, что пора уже вам образумиться и иметь подле себя мужчину, тем более такого порядочного и надежного, как этот месье. Он прекрасный человек и не раз доказывал вам, что на него можно положиться. Разве не он спас Пэдди? Сдается мне, что здесь не обошлось без провидения. Подумать только! Сначала эта история с его лондонским племянником, потом он разыскивал вас по всему свету и, наконец, нашел в Калифорнии. Похоже, сама судьба позаботилась о том, чтобы ваши пути-дорожки пересеклись. Как бы то ни было, женщина должна иметь рядом мужчину, особенно такая красавица, как вы. А то и до беды недалеко. С мужчиной надежнее, спокойнее, ведь… — Джэми осеклась, но Mapa и без слов поняла, что она хотела сказать. Рядом с ними больше не было Брендана, и его отсутствие оказалось очень ощутимым. Им всем была необходима мужская защита и опора.

— В таком случае, миссис Джэймсон, если вам так пришелся по душе наш благодетель, может быть, вы вместо меня будете делить с ним каюту и койку? — возмущенно предложила Mapa, заставив Джэми покраснеть до корней волос от смущения.

— Я?! Никогда! — выпалила Джэми. — Как бы я хотела, чтобы нашелся человек, который заставил бы вас следить за своим острым язычком! Вы переняли от своей покойной матушки — упокой, Господи, ее душу — самое худшее. Она тоже могла кого угодно припечатать к стенке одним словом!

— Я вовсе не собираюсь идти по ее стопам, Джэми, — ответила Mapa, охваченная внезапным испугом при упоминании о плачевной судьбе своей матери.

— А у вас это и не получится, — уверенно успокоила ее Джэми. — Вы гораздо сильнее, чем была в свое время Мод.

Mapa искренне хотела бы; чтобы слова Джэми оказались правдой. Она всегда отличалась завидной силой духа и решительностью, но в том, что касалось Николя, чувствовала себя слабой и безвольной. Если бы Николя знал, каких усилий ей стоит их противостояние, насколько беззащитной она ощущает себя рядом с ним, то никакого противостояния давно бы уже не было и в помине!

— Mapa! — В каюту вошел Пэдди, прижимая к груди коробку с солдатиками. — Ты поиграешь со мной? — ревниво и требовательно спросил он, прерывая разговор женщин об этом человеке, который и без того владел почти всем свободным временем Мары.