Глава 9

— Mapa! Проснитесь, Mapa! — проник в глубину сновидения настойчивый шепот. Mapa зарылась глубже в подушку, натянула на голову одеяло и постаралась таким образом оградить себя от нежеланного вторжения.

— Отстаньте! — пробормотала девушка, отталкивая от себя руки, безжалостно тормошившие ее за плечо. — Какого черта!

Наконец она села в кровати и выжидающе воззрилась на Дженни.

— Mapa, там внизу кое-кто хочет срочно поговорить с тобой. По-моему, это важно. Тебе лучше с ней поскорее увидеться.

— С ней? — проворчала Mapa недовольно и спустила ноги с кровати. Дженни зажгла лампу, и в тусклом свете, заливающем комнату, Mapa с трудом нашла пеньюар, который набросила поверх ночной рубашки. Дженни стала торопливо спускаться по лестнице, Mapa поплелась следом за ней.

В холле их ждала женщина в темной накидке и шляпке с широкими полями, из-под которой почти не было видно лица. Mapa внимательнее всмотрелась и поняла, что не знакома с ней. Заслышав их шаги на лестнице, незнакомка с облегчением вздохнула и бросилась навстречу, нервно потирая красные, обветренные руки.

— Вы Mapa О'Флинн? — спросила она взволнованно.

— Да, — ответила Mapa, с любопытством разглядывая ее и теряясь в догадках о том, какое дело могло привести женщину сюда среди ночи. — Кто вы? И что вам угодно?

— Это он послал меня к вам.

— Кто он? — Mapa и Дженни недоуменно переглянулись.

— Вашего брата зовут Брендан О'Флинн, не так ли? Он очень болен. Готова поклясться, ему так плохо, что хуже не бывает. С самого вечера он сам не свой, хотя выиграл целую кучу денег. Но его это, похоже, совсем не волнует. Когда он вернулся в отель, то сразу рухнул в постель как подкошенный. Таким я его никогда не видела. Я не люблю вмешиваться в чужие дела, но Брендан… он настоящий джентльмен, не то что другие! Он обращается с любой женщиной как с леди, даже если платит ей. Брендан попросил меня найти вас и сказал: «Приведи Мару. Я должен увидеться с ней немедленно». Так и сказал, слово в слово.

В лице у Мары не было ни кровинки. Она чувствовала, что незнакомка говорит правду.

— Я должна идти, — еле живая от волнения, вымолвила она. — Дженни, вы не могли бы присмотреть за Пэдди? Я хочу взять с собой Джэми.

— Разумеется. Если вам еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать тут же, хорошо?

— Ну ладно. Мне пора, — заявила незнакомка, натягивая перчатки.

— Спасибо. Подождите минуту. Я хочу отблагодарить вас. — Mapa собиралась вернуться в комнату за кошельком, чтобы вознаградить женщину за труды. Ведь та могла оставить без внимания просьбу Брендана.

— Это ни к чему, — пожала плечом незнакомка. — Я оказала ему дружескую услугу, только и всего. К тому же ваш брат щедро заплатил мне. Я же говорю, что он истинный джентльмен, а не какой-нибудь прощелыга. Надеюсь, он скоро поправится. Доброй ночи, — с этими словами она растворилась в глухой темноте улицы.

Mapa разбудила Джэми, быстро оделась, и они отправились в гостиницу к Брендану. Город спал, на улицах было безлюдно. Только из окон казино и борделей лился мягкий свет, отражавшийся в лужах на тротуарах. Женщины добрались до места без неприятных приключений, поскольку в предрассветные часы все злоумышленники обычно проводят время в обществе проституток или спят мертвецки пьяным сном. В просторном холле гостиницы, где за конторкой дремал клерк в съехавшем на кончик носа пенсне, а несколько вульгарных и крикливо одетых дам безуспешно пытались прорваться через кордон в лице внушительного швейцара, они также не натолкнулись на нежелательные препятствия.

— В первый раз в жизни Брендан поступил согласно здравому смыслу и снял номер в приличном месте,

— У него всегда был хороший вкус, — ответила Mapa. — Просто теперь он может себе позволить так жить.

Она остановилась у двери и осторожно постучала. Подождав с минуту и не услышав ответа, они нерешительно вошли.

Светильники с розовыми абажурами освещали комнату мягко и неназойливо. На каминной полке мирно тикали часы. Атмосфера покоя и благополучия окутала вошедших, но что-то внушало мысль о том, что эта безмятежность обманчива. Вскоре Mapa обнаружила источник тревоги. На угловой софе, неловко свернувшись и подтянув колени к голове, лежал Брендан. Из его горла вырывались еле слышные стоны. Mapa бросилась к брату и в ужасе увидела, что с него ручьями льет холодный пот, а все тело охвачено ознобом. Лоб Брендана пылал от жара, губы потрескались, а дыхание было сбивчивым и тяжелым.

— Брендан, — тихо позвала Mapa, убирая с его потного лба влажную прядь волос.

— Надо немедленно уложить его в постель, хорошенько укутать и раздобыть грелку, — сказала Джэми. — И еще не помешает дать ему чего-нибудь согревающего. Вечно его тянуло играть под дождем, никогда не мог усидеть дома. Готова поклясться, он никогда не изменится, дурачок.

Брендан оказался тяжелее, чем они предполагали, но им вдвоем удалось перенести ero в спальню и уложить в постель. Mapa придвинула к кровати кресло и, устало опустившись в него, не сводила с брата обеспокоенного взгляда. Он продолжал дрожать от холода, несмотря на то что Джэми достала где-то целый ворох толстых одеял и укрыла его до подбородка. То и дело его тщедушное тело сотрясали приступы кашля. В эти моменты Брендан почти задыхался, а губы его мертвенно синели.

Он пробыл в состоянии бредовой горячки всю ночь и весь следующий день. Джэми и Mapa, сменяя друг друга, не отходили от Брендана ни на шаг. Тяжелые бархатные гардины, которыми были плотно задернуты окна, не пропускали в комнату солнечный свет, и Mapa вскоре потеряла счет времени, не представляя себе даже, день сейчас или ночь. Звуки также почти не проникали в комнату, с улицы постоянно доносился какой-то неразборчивый шум, и только на рассвете все вокруг замирало.

Утром первого дня в гостиницу пришла Дженни и принесла Маре все необходимое — одежду и личные вещи, а также успокоила ее насчет Пэдди, о котором пообещала позаботиться. Она привела с собой Шведа, который неловко опустился на край софы, не зная чем помочь и что сказать в утешение Маре, и только не сводил с нее тревожного взгляда.

— Если я могу быть вам чем-нибудь полезным — не стесняйтесь, — сказал он ей на прощание. — Я с радостью помогу вам.

— Спасибо, Швед, — горько улыбнулась она в ответ. — Я ценю ваше внимание, но не представляю, какую помощь вы могли бы мне оказать. Дженни, расскажите о Пэдди. Как он?

— Не беспокойтесь, Mapa. Он здоров и в полном порядке, — заверила ее подруга. — Они с Горди и Паулем играют целыми днями. А вчера Швед водил их всех в порт смотреть на корабли.

— Спасибо, вы оба так добры ко мне, — прослезилась Mapa. — Скажите, а в городе ничего о нас не слышно? — непринужденно поинтересовалась она.

— А что о вас должно быть слышно?

— Ну, если вы не в курсе, значит, все в порядке, — с облегчением вздохнула Mapa.

Уже на пороге Швед задержался и смущенно добавил:

— До меня дошли кое-какие слухи, Mapa. Но если вы думаете, что их распускает Николя, то глубоко заблуждаетесь.

— Значит, все-таки началось, — прикусив губу от досады, вымолвила Mapa. — Я знаю, что Шанталь здесь ни при чем. Он презирает меня и временами открыто выражает свою ненависть ко мне, но действовать исподтишка он не станет. Нападать сзади не его стиль.

— Это верно. — Швед в глубине души порадовался тому, что Mapa не утратила веру в Николя, что любовь к нему еще не превратилась в ее сердце в слепую ненависть. Поклонившись Маре, он предложил руку Дженни, и они ушли.

Mapa внезапно задремала и проснулась оттого, что часы в соседней комнате начали глухо отбивать время. Она насчитала пять ударов. Это означало, что скоро рассветет и останется позади еще одна страшная ночь. Mapa прислушалась и обратила внимание на то, что Дыхание Брендана изменилось — если раньше оно было тяжелым и сиплым, то теперь, казалось, для того, чтобы втянуть в себя воздух, ему приходилось невероятным усилием воли приводить в движение огромный поршень, заключенный в легких. Mapa поднялась с кресла, подошла к Брендану и, склонившись, взглянула в его осунувшееся лицо с запавшими глазами и синевой вокруг тонких губ. Она коснулась его щеки и едва не отдернула руку от неожиданности — на ощупь кожа стала похожа на пергамент, пролежавший во льду бог знает сколько времени. Вдруг Брендан открыл глаза и молча воззрился на сестру. Впервые за более чем двое суток наступил период просветления в его сознании.

— Mapa, — прошептал он беззвучно.

Девушка поспешно налила в бокал воды и, приподняв голову брата, помогла ему выпить. Брендан благодарно улыбнулся и откинулся на подушку.

— Виски мне, конечно, не положено? — пошутил он, в тот же миг напомнив Маре прежнего весельчака и кутилу.

— Нет. По крайней мере до тех пор, пока ты совсем не поправишься, — ответила она. — Хотя я понимаю, что вынуждена вести себя жестоко по отношению к ирландцу, для которого без глотка виски жизнь теряет свою прелесть.

— Я очень устал, Mapa, — признался Брендан. — Каждая частичка моего тела изнывает от боли. — Он закашлялся и стал царапать грудь скрюченными пальцами. Стоило ему повернуть голову набок, как на подушке появилось маленькое красно-бурое пятнышко.

Mapa взяла полотенце и, обмакнув его в таз с холодной водой, приложила к пылающему лбу Брендана. Он молча наблюдал за ее действиями и после долгой паузы сказал:

— Никогда не думал, что смогу так быстро потратить деньги и получить от этого столько удовольствия. Я собирался вернуться в Сьерру и найти еще золото. Поверь, моя радость, я знаю, где его искать. А потом, мы могли бы вернуться в Ирландию. Я хорошо представляю, как мы приезжаем в Дублин и выкупаем старый отцовский дом. Конечно, нам по карману будет и более роскошное жилище. А что, если нам повезет и на продажу выставят отцовское поместье? Подумай только, Mapa! Мы, его незаконнорожденные дети, купим поместье. Это будет справедливым возмездием за все, что нам пришлось пережить по вине отца. — Брендан вздохнул и мечтательно прикрыл глаза. — Подожди немногими ты сама увидишь, как мы замечательно заживем. Брендан О'Флинн привык держать свои обещания. Мы разбогатеем и будем жить по-королевски. Заведем дом в Лондоне на Гросвенор-сквер и особняк в Басе — лучшего местечка для балов и приемов не сыскать. А наша роскошная конюшня будет вызывать зависть у половины Лондона. Как респектабельно мы будем выглядеть, выезжая по утрам на верховую прогулку по Роттен-роу! А в мужья тебе мы подыщем какого-нибудь маркиза или даже лорда! Радость моя, что это будет за жизнь! Никакой головной боли по поводу того, где взять денег, чтобы заплатить по счетам. Прохожие будут почтительно снимать передо мной шляпу и говорить друг другу: «Это Брендан О'Флинн, самый респектабельный джентльмен в Лондоне!» — Он глубоко и удовлетворенно вздохнул.

Mapa аккуратно убрала непослушные пряди волос с его лба, и подоткнула со всех сторон одеяло. Прежде чем занять свое обычное место в кресле, она ласково коснулась губами щеки брата, который мирно задремал. Mapa взяла со столика книгу и, раскрыв ее, попробовала почитать, однако из этого ничего не вышло, поскольку мысли ее были заняты совсем другим. Прошло не более получаса, a Mapa уже крепко спала, уронив книгу на пол.

Она проснулась внезапно, ощутив странный внутренний толчок, заставивший сердце подпрыгнуть в груди, а затем провалиться в немую бездну. В комнату сквозь неплотно задернутые шторы проникал свет. Давно рассвело, и с улицы доносились привычные приглушенные звуки. В самой же комнате царила неестественная гнетущая тишина. Маре достаточно было бросить лишь взгляд на Брендана, чтобы по его заострившимся чертам догадаться, что он умер. Даже после смерти на его губах застыла самодовольная улыбка. Mapa не могла двинуться с места, и все внутри у нее похолодело от ужаса. В горле застыл комок; с трудом проглотив его, она в последний раз прошептала имя брата.

Через полчаса, когда Джэми пришла сменить Мару, она нашла ее в том же положении, в каком ее застала смерть Брендана. По оцепеневшему лицу девушки Джэми догадалась о случившемся, и спустя мгновение комнату огласил ее безутешный вопль. Плач Джэми натолкнулся на каменную стену безмолвия, в которую превратилась Mapa. Она еще долго неотрывно смотрела в лицо Брендана, вкладывая в этот любящий взгляд всю свою боль и скорбь. Затем, решительно подойдя к кровати, она закрыла лицо брата простыней и, не оглядываясь на сломленную горем фигуру Джэми, припавшую к телу Брендана, вышла из комнаты. Однако плач Джэми настиг ее и в коридоре, и Mapa с проклятием заткнула уши, чтобы его не слышать. Он рождал в ней воспоминания о том далеком дне, когда умерла их мать.

Не в обычаях ирландцев скрывать свое горе. В ночь накануне похорон друзья и знакомые Брендана пришли отдать ему последнюю дань уважения. Среди них было множество его соотечественников, но некоторых людей, собравшихся у гроба Брендана, Mapa видела впервые. Их привела сюда тоска по дому, по старинным обычаям родины. Они жаждали найти утешение в стаканчике виски и в монотонном бормотании священника-ирландца, читающего Писание над усопшим.

Mapa осознавала, что является объектом любопытных взглядов и тихих пересудов, но ни единым жестом не подавала виду, что это ее беспокоит. Всю ночь до рассвета она провела возле гроба брата, не сомкнув глаз, не проронив ни слезинки и отвечая на соболезнования скупыми изъявлениями благодарности. Брендана любили при жизни, и он бы радовался, увидев столько народу на своих похоронах. Глядя на лица многих старателей, нетрудно было предположить, что большинство из них вскоре постигнет несчастная судьба Брендана, о. чем свидетельствовали худые, изможденные тела, болезненно-желтоватые лица и мутные от пьянства глаза.

На следующее утро, когда вокруг свежей могилы на Русском холме, где нашел свой последний приют Брендан Майкл О'Флинн, собрались его друзья и близкие, серость мрачного неба прорезал одинокий солнечный луч. Земля Калифорнии, сулившая покойному исполнение самых заветных желаний, приняла его в себя.

Затянутая в черный креп, скрывающая лицо под вуалью, Mapa походила на неподвижную статую. Лишь несколько раз она позволила себе шелохнуться, и то только для того, чтобы плотнее закутаться в накидку, которую распахнул ветер. Ошеломленный до глубины души, Пэдди стоял рядом с ней и крепко держался за ее руку, торжественно наблюдая за происходящим и хмурясь оттого, что не понимал, о чем говорил священник, читающий по-латыни. Джэми держала малыша за другую руку и то и дело начинала всхлипывать, утыкаясь в кружевной платочек. Mapa с удивлением отметила, что за последние дни Джэми сильно постарела. Дженни и ее старшие мальчики тоже пришли на похороны. Дети были потрясены величественностью траурной церемонии, но не она, а присутствие рядом Шведа являлось главной причиной их безупречного поведения.

Случайно бросив взгляд в сторону, Mapa вдруг пришла в неописуемую ярость. Она встретилась глазами с Молли О'Флинн, одетую в черное и публично демонстрирующую безутешную скорбь вдовы. В первый раз с момента смерти брата она дала волю искреннему чувству, и это была ненависть. Mapa невольно сжала маленькую ладошку Пэдди и с отвращением отвернулась от Молли, чтобы ее не видеть. Жак д'Арси сочувственно поддерживал Молли под локоть и искоса поглядывал на Мару. Когда церемония подошла к концу, Mapa нагнулась, чтобы бросить в открытую могилу горсть земли, и вдруг ощутила, что у нее подкашиваются ноги. Если бы не поддержка Шведа, который, как добрый ангел, всегда появлялся в нужный момент, она потеряла бы сознание. Не обращая внимания на Молли, Mapa направилась прочь с кладбища в обществе Шведа и Дженни, которые вызвались проводить ее домой.

— Вы были так добры к нам, — сказала Mapa, когда они все вместе подошли к двери пансиона. — Я никогда не забуду всего, что вы для меня сделали, никогда. Не знаю, как бы я пережила смерть Брендана, если бы не вы. Извините меня, но теперь я хотела бы побыть одна, если вы не против.

— Можно я останусь поиграть с Паулем и Горди? — тихо попросил Пэдди, умоляюще глядя в покрасневшие от слез глаза Мары. — Я буду хорошо себя вести.

— Пусть малыш немного развеется, — вмешался Швед. — Я побуду здесь и присмотрю за детьми. Идите к себе, Mapa. Вам нужно отдохнуть, поспать немного. Все образуется, поверьте мне.