Сэр Морган деликатно откашлялся, что наконец позволило ему привлечь к себе внимание всех троих участников сцены, застывших подобно каменным изваяниям.

– По-моему, мне будет лучше удалиться. Это, без сомнения, чисто семейное дело. – Он искренне надеялся, что это прозвучит достаточно естественно. – Я, право же, чувствую себя неловко. Будьте совершенно уверены, что все, чему я стал невольным свидетелем, не покинет пределов этой комнаты. Клянусь хранить полное молчание, – заверил он их.

– Благодарю вас, сэр Морган, я никогда не сомневалась в вашей порядочности, – отозвалась Рея, повернулась к нему и протянула сэру Моргану руку. – Не знаю, как и благодарить вас за доброту.

– Был счастлив служить вам, леди Рея, – отозвался сэр Морган с несвойственной ему галантностью. Он низко склонился над ее рукой. – Не знаю, посчастливится ли мне засвидетельствовать свое почтение еще раз, поэтому на всякий случай хочу попрощаться с вами. Позвольте пожелать вам счастья, леди Рея.

– Благодарю вас, сэр Морган. Надеюсь, что вы ошибаетесь и мы еще будем иметь честь принять вас в нашем доме. Уверена, мама и отец присоединятся к моей просьбе обязательно навестить нас в замке Камейр.

– Благодарю вас, это большая честь для меня. – Сэр Морган невольно бросил взгляд на герцога Камейра и Данте Лейтона – оба все еще продолжали хранить молчание. – Ваша светлость, счастлив был познакомиться. – Сэр Морган коротко кивнул на прощание, прежде чем обернуться к Данте. – Капитан, конечно, это не совсем то, на что я надеялся, когда думал о том, как мы с вами простимся. Но думаю, вы согласитесь, что такое расставание все-таки лучше, чем если бы один из нас пошел на корм рыбам. Не хочу лукавить, знакомство с вами не всегда было приятным, но оно всегда было честью для меня, – признал он.

– Капитан. – Данте Лейтон вскинул руку в дружеском приветствии. Он глубоко уважал капитана «Портикуллиса» и сейчас чувствовал немалое облегчение оттого, что больше они никогда не встретятся как враги. – Желаю вам всего наилучшего.

– Спасибо. Будем надеяться, что к вашим пожеланиям присоединится и Берти Маккей, когда я вернусь в Каролину. Кстати, судя по тому, что я слышал внизу, вам не меньше волнений доставляет некий горячий ирландец, – усмехнулся сэр Морган. Еще раз учтиво поклонившись, он направился к двери.

Но на полдороге его остановил недовольный голос герцога:

– Вы еще пробудете в Лондоне какое-то время?

Сэр Морган резко остановился. Это прозвучало как приказ. Обернувшись, капитан с недоумением взглянул на герцога.

– Нет, по правде сказать, я собираюсь уехать через день-другой. Отправляюсь в Портсмут, а потом, если позволит время, и домой, в Уэльс.

Похоже, Люсьен Доминик медлил, не зная, на что решиться. Он то и дело бросал растерянные взгляды на дочь, как бы до сих пор не в силах поверить ее словам, принять неожиданный поворот судьбы.

– Мне хотелось бы поговорить с вами наедине, сэр Морган, поскольку вы были в колониях одновременно с моей дочерью и, надеюсь, сможете мне кое-что объяснить. Не согласитесь ли подождать меня внизу? Я задержу вас ненадолго, только для того, чтобы задать несколько вопросов, которые, признаюсь, волнуют меня, – отозвался герцог, голос его уже звучал не столь властно.

Сэр Морган кивнул, бросив исподлобья взгляд на Данте Лейтона, который замер на месте, ошеломленный известием о скоропалительном отъезде жены.

– С удовольствием подожду вас внизу, ваша светлость.

– Благодарю, сэр Морган. Я спущусь через пару минут.

Как только дверь за сэром Морганом захлопнулась, Люсьен Доминик повернулся к дочери и протянул к ней руки. Теперь его лицо смягчилось.

– Это правда? – спросил он просто.

– Да, отец. Поверь, я действительно не хотела, чтобы ты узнал обо всем в таких обстоятельствах. Ни о моей свадьбе, ни о том, что я жду ребенка. Я думала, что расскажу все вам с мамой, когда приеду в Камейр. Мне так хотелось, чтобы вы оба убедились, как я счастлива. Честно говоря, даже Данте до этой минуты не знал, что я беременна, – добавила она, бросив на мужа робкий взгляд. К сожалению, Рея до сих пор не поняла, как муж отнесся к новости о будущем ребенке.

Теперь и Данте почувствовал, что события начинают выходить из-под контроля.

– Похоже, за то время, что я отсутствовал, тут многое изменилось, – медленно произнес он, и Рея заметила, что из глаз его все еще не исчезло ошеломленное выражение. – Это правда? Ты действительно собираешься уехать вместе с отцом? – Голос Данте звучал требовательно, но лицо умоляло.

Рея кивнула, и худшие его подозрения подтвердились.

– Данте, моя мать больна. Я должна немедленно ехать к ней. Когда вы с сэром Морганом вошли в комнату, отец как раз рассказывал мне о ней. Пожалуйста, постарайся понять. Я не могу остаться. Мама должна знать, что со мной все в порядке. – Взгляд Реи был умоляющим, но по голосу Данте понял, что все решено. Она уедет вместе с отцом, и что бы он ни сделал, что бы ни сказал, уже не сможет остановить ее.

В глазах герцога сверкнул огонек радости.

– Я пошлю девушку уложить твои вещи. Ты, конечно, захочешь переодеться, – добавил он, брезгливо сморщившись, когда его взгляд упал на юбку, сшитую из лоскутков оленьей кожи, и странные сандалии с длинными шнурками, которые ловко обхватывали изящные щиколотки стройных ножек Реи. – В карете довольно холодно, – добавил он коротко. – Мой экипаж стоит у дверей. Не пройдет и часа, как мы уже будем за пределами Лондона, если, конечно, поторопимся, – заключил он резко, и его взгляд остановился на неподвижной фигуре зятя. – По дороге в гостиницах нас будут ожидать свежие лошади. Я заранее побеспокоился об этом, чтобы ты могла увидеться с матерью как можно быстрее. Да и Френсис с Робином, и близнецы сгорают от желания увидеть тебя, – добавил герцог.

– А им известно о моем возвращении? – нетерпеливо спросила Рея.

– Никто ничего не знает, кроме меня. Не хотелось заранее волновать их. До тех пор пока я не приехал в Лондон, а точнее, пока не увидел тебя собственными глазами, я и сам до конца не был уверен, что ты вернулась в Англию. Конечно, я собирался узнать у капитана, куда ты отправилась, в том случае если не найду тебя на корабле, – объяснил герцог. – Я сообщу кучеру, что мы едем. Пусть пришлет парочку лакеев снести вниз наши вещи, – продолжал он, незаметно меняя тему разговора. Похоже, он постарался предусмотреть все. За исключением, может быть, одного.

А тот, кто был неподвластен ему, как раз располагался за столом поудобнее. У него было свое мнение относительно того, как следует поступить, и сейчас он пристально разглядывал герцога, размышляя, не попробует ли тот и его выставить вон из комнаты. Его бы это не слишком удивило: Данте был уверен, что для тестя не было бы ничего слаще, чем послать капитана «Морского дракона» укладывать вещи или вообще заставить его убраться подальше.

– Надеюсь, если я перекинусь парочкой слов с моей женой, вас это не слишком задержит, ваша светлость? – очень тихо спросил Данте, злой сарказм в его голосе резанул слух герцога как острие кинжала.

Первым порывом Люсьена Доминика было отказать. Он уставился на бывшего пирата с таким выражением, как будто тот попросил подарить ему луну с неба.

– Я уверен, что лакеи, посланные за нашими вещами, как раз поднимаются вверх по лестнице. Думаю, они не станут возражать, если я попрошу их подождать пару минут возле дверей. Да и вы будете спокойны, что я не покину эту комнату, сопровождаемый своей женой, – с горькой усмешкой произнес Данте. – На этот счет можете не волноваться, ваша светлость. Кроме того, я уверен, что отыщу Рею, куда бы вы ни увезли ее.

– Прошу тебя, отец, – повернулась к нему Рея. – Данте – мой супруг и отец моего будущего ребенка. Я тоже хотела бы побыть с ним наедине, – попросила она. – В любом случае мне нужно переодеться, а ты хотел поговорить с сэром Морганом. Он ждет тебя внизу, отец, – напомнила ему Рея. В голосе ее были отчетливо слышны властные нотки. Сейчас было видно, как она похожа на отца.

– Ладно, только недолго, – неохотно согласился герцог, признавая временное поражение. Но перспектива оставить их вдвоем не слишком его обрадовала, и Данте каким-то чутьем понимал это. Он прекрасно осознавал, что сражение еще далеко не окончено, и потому его не слишком удивил прощальный выпад герцога. – Мои люди ждут за дверью, – напомнил тот, выразительно глядя на Рею. – Тебе стоит только позвать.

Рея смотрела вслед отцу и, только когда высокая представительная фигура скрылась за дверью, отвела взгляд. Лишь в это мгновение Данте заметил, как дрожат ее плечи, и с ужасом понял, что она плачет.

– Рея? – В его взволнованном голосе прозвучала нежность. – Ты не заболела? Может быть, позвать за доктором? Или за твоим отцом?

– Нет, – хрипло прошептала Рея. – Напротив, я счастлива. До сих пор мне все казалось, что я сплю и вижу во сне, что вернулась в Англию. Все было как-то нереально, пока я не увидела стоявшего в дверях отца и не услышала его любящий голос. И только тогда я наконец поняла, что кошмар позади. Я почувствовала, как слезы душат меня. Понимаешь, я на самом деле вернулась домой! До сих пор поверить этому не могу. – Рея устало склонила голову на плечо мужа, чувствуя умиротворение и усталость.

Глаза ее были закрыты, и поэтому она не заметила странного выражения на лице возлюбленного.

– Тебе ведь спокойно и хорошо со мной, правда, Рея? Она изумленно взглянула ему в глаза:

– Ну конечно.

– И ты по-прежнему не жалеешь, что согласилась стать моей женой?

– Ни одной минуты!

– А о том, что носишь моего ребенка?

– Я так счастлива, что и передать тебе не могу, – не задумываясь ответила Рея. Одно бесконечное мгновение ее глаза не отрывались от его лица, пока она наконец не поймала странное выражение, промелькнувшее в его светло-серых глазах. Значит, мысль о будущем ребенке не оставила его равнодушным, подумала она.

– Хорошо. Впрочем, даже если бы твои чувства ко мне изменились, сейчас уже поздно что-то менять. Теперь ты – леди Рея Клер Джейкоби, и ребенок, которого ты скоро родишь, будет носить наше имя – Лейтон. Ты больше не принадлежишь к семейству Доминик. И замок Камейр теперь не твой дом. Запомни это хорошенько, Рея Клер, – предупредил Данте. Его напряженный взгляд напугал ее до смерти.

Тем не менее Рея постаралась, чтобы ее голос не дрожал, когда она заговорила вновь:

– Я все это знала, когда дала слово стать твоей женой, Данте. Я люблю тебя и всегда буду любить, до последнего вздоха, пожалуйста, помни об этом, – мягко добавила она, с облегчением чувствуя, как немного расслабилось все его мускулистое, сильное тело.

– Ловлю тебя на слове, – угрожающе произнес Данте.

– Милый, ты рад, что у нас будет ребенок? – смущенно спросила Рея.

Но никакие слова не могли бы сказать ей больше, чем нежность, теплой волной разлившаяся по лицу Данте Лейтона. Исчезло выражение, которое делало его таким грозным.

– Теперь тебе никуда от меня не деться, – пробормотал он глухо. Прижавшись долгим поцелуем к ее губам, он сжал жену в объятиях, и они замерли, упиваясь своим счастьем.

– Я не смогла бы убежать, даже если бы и хотела. Ведь очень скоро я стану толстой и неповоротливой, так что и вставать на ноги буду с трудом, куда уж тут думать о побеге, – хихикнула Рея. Правда, припомнив, в какую гору превратилась Сара, жена ее дяди Ричарда, когда ожидала первенца, она не слишком обрадовалась. И как только эта мысль пришла ей в голову, Рея сообразила, что так и не узнала в конце концов, кого же та родила, мальчика или девочку. И ведь еще много разных событий произошло в семье за этот год, о которых она даже не подозревала. Сколько же всего интересного расскажет ей отец, пока они будут добираться до Камейра!

– Я не вправе требовать, чтобы ты осталась, – мягко сказал Данте, осторожно покусывая ее губы. – Обещаю, что надолго не задержусь. Но ты ведь сама понимаешь, что ребятам не терпится узнать, что ждет их впереди, ведь жизнь каждого теперь изменится.

– Пожалуйста, Данте, не усложняй, все и так уже достаточно сложно, – мягко попросила Рея. Она чувствовала, что ноги ее подкашиваются, – так бывало всегда, стоило лишь ей ощутить знакомое тепло его тела. – Мне пора идти. – Она решительно высвободилась из его объятий.

– Я буду скучать по тебе, – прошептал Данте, окунув лицо в ароматные волны ее волос. – Уже много месяцев я не спал один. Кто же согреет меня?

– Не беспокойся, я предупрежу служанок, чтобы не забывали класть лишнюю грелку тебе в постель, но это все, что я могу для тебя сделать, – пообещала Рея, согревая его теплым светом глаз. Она чувствовала, как слабеет под этими ласковыми прикосновениями.

В комнате воцарилось молчание. Внезапно в коридоре послышался шум чьих-то шагов, похоже, человек направлялся к двери их комнаты. Только тогда Рея нашла в себе силы оторваться от губ Данте.

– Прошу тебя, мне показалось, кто-то подошел.

Капитан тяжело вздохнул, не в силах сосчитать, сколько же раз им мешали с тех пор, когда они остановились в этой проклятой гостинице. Он неохотно разжал руки, и Рея выскользнула из его объятий.

– Вне всякого сомнения, твой отец послал одну из своих ищеек, – злобно буркнул он, бросив неприязненный взгляд в сторону двери.

Широко расставив ноги, словно на палубе своего корабля, Лейтон стоял, наблюдая за пляшущими языками пламени в камине. За его спиной сновали две проворные горничные, укладывая в сундуки роскошные туалеты, которыми они так восхищались накануне. Поворачиваться ему не хотелось, словно он боялся стать свидетелем приготовлений к отъезду жены. Только услышав, как восторженно ахнули служанки, Данте не смог удержаться и бросил быстрый взгляд через плечо.

Рея, одетая в бледно-зеленое платье, украшенное вышивкой из луговых цветов и бабочек по подолу пышной юбки, казалось, принесла в полутемную комнату свежесть и аромат весеннего утра. Роскошные золотистые волосы были убраны в скромный узел на затылке, и Данте с внезапным, щемящим сердце чувством смотрел, как под голубым бархатом накидки исчезли ее нежные плечи цвета слоновой кости, которыми он недавно любовался.

Он снова повернулся к камину и уставился в огонь. Данте не чувствовал обжигающего жара, он вообще ничего не чувствовал в эту минуту, кроме страшной и безнадежной уверенности в том, что, отвезя дочь в Камейр, герцог сделает все, чтобы разорвать этот ненавистный для него брак.

Почувствовав нежное прикосновение, Данте взглянул на маленькую руку, которую украшало его кольцо.

– Ты действительно скоро приедешь? – спросила Рея, читая в его душе, словно в открытой книге.

– Так скоро, как только смогу. Надеюсь, ты будешь ждать меня. Тем более я совсем не уверен, что твой отец распахнет передо мной ворота замка, – пробурчал Данте.

– Мне очень жаль, что ваша первая встреча с отцом прошла так неудачно, но ты ведь сам понимаешь, что обстоятельства, при которых состоялась наша свадьба, были несколько необычны. Ты должен простить его. Только подумай, что он испытал, узнав, что я замужем за человеком, которого он привык считать моим мучителем! – Рея все еще лелеяла надежду, что в один прекрасный день ее муж и отец смогут лучше понять друг друга. – Дай ему время, чтобы он смог привыкнуть к этой мысли и лучше узнать тебя. Едва он поймет, как сильно мы любим друг друга, поверь, у него не останется больше никаких возражений против нашего брака. А вся остальная семья будет счастлива принять тебя, особенно мама. Ты непременно полюбишь ее, Данте. Она такая же чудесная, как отец, только суровости в ней совсем нет. На самом деле она единственная, кто отваживается дразнить его, и я не помню случая, чтобы ей не удалось вызвать улыбку на его лице, – продолжала Рея. Она говорила о семье и чувствовала, как безумно соскучилась по родным.

– В самом деле? – недоверчиво усмехнулся Данте. – Ну тогда твоя мать поистине замечательная женщина. Горю желанием познакомиться с ней как можно скорее.

– Я уверена, что вы с ней отлично поладите. Конечно, если ты не разозлишь ее с первой же минуты. Она, кстати, женщина с характером. Только очень милая и никогда не сердится подолгу. Даже если Робин… – Рея осеклась на полуслове, словно внезапно о чем-то вспомнив. – Конни!

– Не волнуйся, он внизу. Как обычно, слушает рассказы Лонгэйкра, так что у тебя будет возможность попрощаться с парнем перед отъездом, – сообразив, в чем дело, успокоил ее Данте.

– Но что я скажу ему? Честно говоря, я даже не представляю, как уеду из Лондона без него. Ведь я собиралась взять его с собой в Камейр, и он сам тоже очень хотел поехать. К тому же я обещала. Ну что ж, остается надеяться, что он поймет, – разволновалась Рея, не зная, что беспокоит ее сильнее: мысль о том, как воспримет мальчик ее внезапный отъезд, или боязнь оставить его в Лондоне без присмотра.

– Ты слишком переживаешь из-за него, Рея. Конечно же, он всего лишь мальчишка, но у него есть характер. Кроме этого, – добавил Данте, – ты можешь быть уверена, что я с него глаз не спущу. А когда я в конце концов приеду в Камейр за тобой, Конни непременно будет сопровождать меня. Даю слово, я никогда его не брошу. У меня есть кое-какие интересные планы по поводу будущего этого мальчика, так что ты можешь быть совершенно спокойна. Да, и вот еще что, – добавил Данте, и Рея вновь увидела дьявольскую усмешку на его лице, живо напомнившую ей о незабываемых днях на борту «Морского дракона». – Там, внизу, полно людей, которые горят желанием засвидетельствовать тебе свое почтение. Надеюсь, ты не будешь возражать и спустишься, чтобы попрощаться с ними?

Грустная улыбка скользнула по печальному личику Реи.

– Конечно, ведь они мои друзья, – ответила она. – Я никогда не забуду те дни, которые мы провели вместе на «Морском драконе».

– Я уверен в этом, – сказал Данте, нежно привлекая Рею к себе. Сжав любимую в своих объятиях, он страстно мечтал, чтобы они вновь оказались на прогретом солнцем песке пещеры, там, где когда-то нашли свою любовь. Любовь, которая родилась из жестокости и насилия и волею судьбы подвергнется величайшему испытанию на диком берегу другой страны – именно здесь решится, станет ли она сильнее или умрет навсегда…

Неторопливо потягивая эль из третьей по счету кружки, Хьюстон Кирби не сводил глаз с двери. Любопытство его еще более возросло и стало уже совсем нестерпимым, когда он увидел, как по лестнице спустился вниз сэр Морган. Судя по его смущенному виду, капитан, похоже, чувствовал себя довольно неловко. Войдя в пивную, он уселся за стол возле самых дверей и приказал принести бренди, который и опрокинул в себя одним глотком. Кирби подивился, кого это с таким нетерпением ожидает сэр Морган. Ему не пришлось долго теряться в догадках. Спустя короткое время по лестнице спустился пожилой джентльмен весьма благородной внешности, закутанный в длинный темный плащ из струящегося шелка. С первого взгляда было понятно, что плащ сшит из самой дорогой ткани. Но больше всего маленького дворецкого заинтересовал безобразный шрам на лице этого господина. Чем-то он был мучительно знаком Кирби, но сколько тот ни рылся в своей памяти, так и не смог вспомнить, где видел человека со шрамом.

К величайшему изумлению Кирби, этот человек, чье присутствие казалось совершенно неуместным в шумном пивном зале маленького постоялого двора, устроился за столом вместе с сэром Морганом. И величайшая почтительность, написанная на лице капитана флота его величества, указывала на то, что его изуродованный собеседник ничуть не менее знатен, чем сам король Георг.

Теряясь в догадках, Хьюстон Кирби уставился в свою кружку. Что-то происходит, почувствовал он, и настолько неприятное, что ему показалось, будто волосы зашевелились на голове. На душе у него стало еще тревожнее, когда благородный господин со шрамом, перекинувшись парой слов с сэром Морганом, вдруг окинул взглядом весь зал. Хищные прищуренные глаза задерживались на лице каждого матроса из команды «Морского дракона», и Кирби невольно вздрогнул, почувствовав, как угрюмый взгляд ощупывает и его лицо. Холодок пробежал по спине старого слуги, когда он почувствовал ненависть, которую, казалось, просто излучал этот человек.

– Высокомерный ублюдок, – пробормотал Кирби, пригнувшись над полной до краев кружкой. Он вдруг ощутил себя молодым неловким слугой, который много лет назад так же корчился под уничтожающим взглядом старого маркиза. Он все еще размышлял, вспоминая прошлое и пытаясь представить, что сказал бы старый маркиз о странной жизни своего внука и наследника, когда заметил, что слуги с трудом тащат вниз по лестнице тяжело нагруженные сундуки с вещами леди Реи. Его любопытство было уже возбуждено до крайности, когда парочка здоровенных лакеев в совершенно незнакомых ливреях забрали сундуки и вынесли их из гостиницы.

Хьюстон Кирби ринулся к дверям и чуть было не столкнулся с капитаном и леди Реей, которые только что спустились вниз по лестнице. Коротышка потерял дар речи, заметив, что леди Рея закутана в накидку, будто отправлялась в путешествие.

– Капитан? Миледи? – неуверенно промямлил Кирби, растерявшись при виде слез на щеках леди.

– Рея. – Голос, который произнес имя его госпожи, раздался где-то за спиной Кирби. Оглянувшись, слуга поднял глаза и прямо перед собой увидел изуродованную шрамом щеку пожилого джентльмена, закутанного в плащ из травчатого шелка.

– Отец, я уже почти готова ехать.

Хьюстон Кирби почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. «О Господи, – подумал он в растерянности, – неужели же это сам герцог Камейр?!»

– Я хочу попрощаться со своими друзьями, отец. Это займет всего несколько минут, – сказала Рея со своей прелестной улыбкой, которая всегда так неотразимо действовала на него. – Ах, Кирби! Это мой отец, Люсьен Доминик, герцог Камейр! Папа, познакомься с Хьюстоном Кирби. Он стюард с «Морского дракона» и самый добрый, самый милый человек, которого я когда-либо встречала. Он спас мне жизнь, когда я заболела и чуть было не умерла. Он варил мне такой бульон, что даже наша Роули почернела бы от зависти! – с жаром сказала Рея, улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям.

– Ваша светлость, – отозвался Кирби, низко кланяясь. Лицо его побагровело при мысли о тех словах, которые невольно вырвались у него в адрес герцога всего несколько мгновений назад.

– Мистер Кирби, – вежливо отозвался герцог, абсолютно уверенный в том, что дочь не покривила душой, описывая, чем обязана этому человеку. – Я ваш вечный должник и никогда не забуду того, что вы сделали для моей дочери, – глубоким проникновенным голосом продолжал он, донельзя удивленный тем, что вынужден благодарить человека, который в его представлении был недостоин даже презрения и которого, обернись все по-другому, он попросту приказал бы заковать в кандалы.

Хьюстон Кирби отделался какой-то пустой фразой и внезапно вспомнил, откуда ему знакомо это лицо. Открытие настолько ошеломило его, что старик не задумываясь заговорил, чувствуя, как от волнения судорогой перехватило горло:

– С позволения вашей светлости должен сказать, что вы ни чуточки не изменились с тех пор, когда я имел честь видеть вас двадцать пять лет назад. – Заметив, что высокородный дворянин строптиво вздернул брови, Кирби быстро продолжил, вдруг испугавшись, что его сочтут лжецом: – Я был лакеем у лорда Мертона Джейкоби, десятого маркиза. Я хорошо помню, как его светлость назвали вас молодым жеребцом и хохотали до упаду. Он сказал, что такого молодчика никто не сможет взнуздать, тем более та титулованная вдовушка, хоть она и тешит себя подобной надеждой. Его светлость сказал еще, что не завидует тому, кто осмелится встать у вас на пути.

Вслед за весьма откровенными воспоминаниями Кирби воцарилась такая тишина, что потрясенный дворецкий, не на шутку перепугавшись, мечтал только о том, чтобы земля разверзлась под его ногами. Боже правый, он слишком долго прожил в колониях! Кирби решил было, что ослышался, когда вдруг услышал, как герцог весело захохотал. Даже на лицах Реи и капитана было написано недоумение.

– Да, конечно, я прекрасно помню старого маркиза Джейкоби. Он был страшно похож на моего деда, такой же тиран!

Острый взгляд Люсьена Доминика полоснул по лицу Данте, будто впервые по-другому увидев его. Хьюстон Кирби даже не понял, что его замечание всколыхнуло старые воспоминания: герцог припомнил стройного молодого человека, которым ненавистный капитан был в те далекие годы, и ту не совсем достойную репутацию, которую сам он вполне заслужил своими похождениями.

Но не только нежностью и сожалением повеяло на него из далекого прошлого. Мысль о том, что дочь связана нерушимыми узами брака с человеком, который вел такую же жизнь, что и он сам когда-то, а может быть, и превосходил его в беспутных выходках, заставила сжаться его сердце.

– Леди Рея Клер!

Кто-то в переполненном зале заметил наконец маленькую группу, застывшую у самой лестницы, и окликнул Рею.

К величайшему негодованию герцога, его благородная дочь не только не сделала вид, будто не признала нахала, но, казалось, была рада поздороваться с неотесанным матросом. Не иначе как он из команды этого проклятого корабля! Герцог заметил, как человек направился к Рее, слегка покачиваясь, словно ступая по шаткой палубе. И не только это выдавало в нем моряка. С растущим раздражением герцог подумал, что по одежде его можно счесть настоящим пиратом.

Но прежде чем этот тип с кудахтающим смехом и почти беззубым ртом добрался до того места, где стояла Рея, на ее пути появился Алек Макдональд с тем же решительным видом, что был, верно, у него, когда он сражался у Каллодина рядом с ее прадедушкой. Этот хоть по крайней мере выглядит как цивилизованный человек, подумал герцог. Он по-прежнему не сводил подозрительного взгляда с морщинистого лица незнакомца, из кармана которого выглядывала рукоятка ножа.

– Леди Рея Клер, мы так благодарны, что вы нашли время повидаться с нами! – срывающимся от возбуждения голосом проговорил Алек. Однако от его внимательного взгляда не ускользнуло как то, что за спиной девушки маячила мрачная фигура мужчины, так и враждебность сопровождавших Рею джентльменов. Против капитана он, конечно, ничего не имел, но вот другого господина видел впервые, и нельзя сказать, чтобы уродливый шрам на лице внушал расположение. Так что храбрый шотландец решил, что капитан вряд ли обойдется без его помощи.

Однако сама Рея, похоже, ничего не опасалась и встретила Макдональда самой милой улыбкой.

– Мистер Макдональд, это мой отец. Роскошные усы Макдональда судорожно дернулись.

– Ваша светлость, – пробормотал он, но шотландская гордость не позволила ему поклониться или хотя бы из вежливости кивнуть.

– Отец, мистер Макдональд сражался бок о бок с прадедушкой в битве при Каллодине. Он помнит маму и тетю Мэри. Я сказала ему, что дядюшка Робин восстановил замок и проводит там добрую половину года.

– Из уважения к памяти Макданавела я готов сражаться на стороне любого из его потомков, которому угрожает опасность, – с чувством собственного достоинства заявил Алек Макдональд. – Прекрасный был человек! Пришел когда-то мне на помощь и приютил в своем доме в Тимердалохе. Это огромная честь для меня – познакомиться с его правнучкой.

Из груди Люсьена Доминика вырвался вздох. Он почувствовал себя обманутым, потому что в который раз у него отняли возможность презирать и ненавидеть этих людей. Из чувства долга или просто по зову сердца, но все они были добры к его дочери.

– Благодарю вас, мистер Макдональд, – ответил герцог. Легкая улыбка, такая же редкая, как луч солнца в холодный зимний день в горах Шотландии, немного смягчила суровые черты его лица. – Моя жена всегда страшно гордилась своими предками-горцами. Она будет очень признательна, когда узнает, как вы были добры к нашей дочери.

Густые усы шотландца снова дрогнули, но на сей раз под ними скрывалась широкая усмешка.

– А ведь я хорошо ее помню, да! Волосы у нее были чернее ночи. Ну и дикая же была девчушка! Ну чисто горная козочка! Так ведь у нее же была сестра, рыженькая такая, у нее еще был настоящий дар. Да что там, я немало слышал про нее… – Внезапно Алек заметил сурово сдвинутые брови и неловко осекся. Смущенно откашлявшись, он продолжал, обращаясь к леди Рее: – Ну, так вот что я хотел сказать – команда «Морского дракона» в моем лице горячо благодарит вас за ту удачу, что вы принесли нам всем!

– Боюсь, что моя помощь сводилась к тому, чтобы не путаться все время у вас под ногами. Но все равно я навеки сохраню в памяти это плавание и всех вас, друзья мои. Храни вас Господь! – произнесла Рея; ее теплые слова были встречены растроганным гулом голосов мужчин, собравшихся вокруг закутанной в накидку фигурки.

Один из них отделился от остальных моряков и шагнул вперед, склонившись в глубоком поклоне. Его темные глаза ярко блеснули.

– Что и говорить, жаль нам прощаться с такой очаровательной леди. И для того чтобы она никогда не забывала добрых друзей со старого «Морского дракона», мы просим принять на память маленький подарок. – Произнеся тщательно заученную и отрепетированную речь, он преподнес ей маленькую кожаную коробочку.

Под взглядами затаивших дыхание матросов Рея открыла футляр, затем полными слез глазами обвела суровые обветренные лица людей, которые стали ее друзьями.

– Вы так добры! – пробормотала она. Ее пальцы нерешительно коснулись усыпанной драгоценными камнями броши в виде золотого кораблика с парусами из сверкающих бриллиантов. Лента из сапфиров и изумрудов обвивала нос корабля, а на нем застыла крохотная фигурка дракона, выложенная яркими рубинами.

От восторга Рея онемела. Она не ожидала от своих грубоватых, простых друзей такой чуткости. А они были счастливы, видя, как она тронута.

– Мы все в этом участвовали, – сообщил Алистер Марлоу, с трудом проталкиваясь сквозь толпу примолкших моряков.

– Спасибо, – хрипло сказала Рея. – Я буду всегда хранить его как самое большое сокровище, – пообещала она. И прежде чем Алистер догадался, что она собирается сделать, Рея запечатлела нежный поцелуй на его щеке.

Побагровев от смущения, Марлоу неловко отошел в сторону, а остальные моряки гурьбой обступили Рею, надеясь, что и на их долю выпадет такое же счастье. Так и случилось. Подобной чести удостоилась даже сморщенная, как печеное яблоко, физиономия старого Лонгэйкра. Перецеловав всех до одного, Рея с тревогой оглянулась и беспокойно оглядела знакомые лица. Здесь не было одного человека, с которым она хотела попрощаться больше, чем с кем-либо. Но темноволосая головка так и не попалась ей на глаза.