- Женщины любят цветы, - сказала миссис Травайл. - Анни была хорошим работником.
      - А где она работала до винного магазина?
      - В мебельном салоне "Герман Додсон".
      - Вы случайно не знаете, что она там делала?
      - Работала продавщицей.
      - Почему она оттуда ушла?
      - Не знаю. Мы никогда об этом не говорили. Думаю, что ей там мало платили.
      - Как она оказалась в винном магазине?
      - Не знаю, кажется, где-то прочитала объявление.
      - Ясно.
      - Как, по-вашему, мистер Клинг, кто мог это сделать?
      - Пока не представляю себе. Мы ведь только-только начали расследование, миссис Травайл. Иногда на это уходит довольно много времени.
      - Да, я понимаю.
      - Не могли бы вы дать мне её записную книжку?
      - Конечно. Анни держала её у себя в комнате, на письменном столе. Сейчас принесу.
      Миссис Травайл ещё раз промокнула свои разрисованные щеки и вышла из комнаты. Клинг сидел и ждал. Когда отворилась входная дверь, он машинально повернулся к ней, а рука его потянулась к револьверу 38-го калибра детективы обычно носят оружие на ремне под мышкой. Увидев, кто вошел, он тут же опустил руку.
      - Здрасьте, - сказала девочка с рыжими косичками.
      - Здравствуй, Моника, - с улыбкой ответил Клинг. Девочка явно смутилась, она была славная: стройные прямые ножки, ровные зубки, одета в клетчатую юбочку и белую кофточку. Уставившись на Клинга с наивным любопытством, она спросила:
      - Откуда вы знаете, как меня зовут?
      - Это тайна, - сказал Клинг.
      - А бабуля дома?
      - Да, она пошла взять кое-что для меня из мамочкиной комнаты.
      - Я не зову её мамочкой, - поправила его девочка. - Бабуле это не нравится. Я зову её мамой.
      - А почему тогда ты не зовешь бабулю бабушкой?
      - Зову, но только при ней. - Девочка хихикнула, прикрыла рот ладошкой и спросила: - А вас как зовут?
      - Берт.
      - Вы мамин знакомый?
      - Нет, - сказал Клинг.
      - А кто вы?
      - Полицейский.
      - Как в кино?
      - Гораздо лучше, - скромно ответил Клинг.
      - А оружие у вас есть?
      - Еще бы.
      - Можно посмотреть?
      Клинг вытащил револьвер и проверил, поставлен ли он на предохранитель. Моника подошла к нему поближе.
      - Настоящий?
      - А то нет!
      - А где вы его взяли?
      - Нашел в коробке с конфетами.
      - Неправда!
      - Я пошутил. Сколько тебе лет, Моника?
      - Пять. А скоро будет шесть. Клинг спрятал револьвер.
      - Ты пришла из школы?
      - Да. Я хожу в школу на полдня, а вообще-то я ещё в садике. Но на следующий год пойду в первый класс. Тогда я буду ходить уже на целый день, и у меня будут книжки. Я в первый раз познакомилась с полицейским.
      - А я в первый раз познакомился с молодой особой, которая ходит в детский сад.
      - Во мне нет ничего особенного.
      - В каждом из нас, Моника, есть что-то особенное.
      - А зачем вы пришли?
      - Делаю обход. Проверка.
      - В фильме тоже так говорили. А кого вы проверяете?
      - Пятилетних малышек, которые ходят в детский сад.
      - Зачем? - серьезно осведомилась Моника. - Кто-то плохо себя ведет?
      Клинг расхохотался.
      - Нет, милая, - сказал он. - Я просто пошутил.
      - Тогда зачем вы пришли?
      - Так надо, - сказал он.
      Нет, это совершенно не входило в его обязанности. Не для того он пошел в детективы, чтобы сообщать пятилетним девочкам, что их мать застрелил неизвестный. Поступая в полицию, он принял присягу, он служил честно и вроде бы неплохо, но такое он делать не обязан. Может быть, Стив Карелла посадил бы малышку к себе на колени и мягко объяснил ей, что кто-то выстрелил четыре раза в её маму. Клинг знал, что ему это не под силу. Не исключено, что когда-нибудь в другой раз, через несколько лет. Но только не сейчас!
      - А почему так надо? - продолжала допрос Моника. Клинг несказанно обрадовался, когда увидел, что в комнату входит миссис Травайл.
      - Вот вам её записная... - Она увидела Монику и тревожно взглянула на Клинга. - Девочка ещё не...
      - Нет, нет, - поспешил успокоить её Клинг.
      - Чего "еще не"? - заинтересовалась Моника.
      - Ничего, дорогая. Ты иознакомилась с детективом Клин-гом?
      - Его зовут Берт.
      - Значит, вы уже подружились?
      - Да, он совершает обход. Проверка.
      - Разумеется, - подтвердила миссис Травайл. - А что было в школе?
      - Бредятина.
      - Моника!
      Клинг с трудом подавил улыбку.
      - Почему бы тебе не пойти в свою комнату, Моника? - предложила миссис Травайл. - Нам с мистером Клингом необходимо кое-что обсудить.
      - Ладно, - сказала Моника. И, повернувшись к Берту Клин-гу, спросила: - А где Фрэнк Смит?
      - В квадрате триста шестьдесят пять, - ответил он, и Моника залилась смехом.
      - Ты мне скажешь, когда вы закончите, бабушка? - вежливо поинтересовалась девочка.
      - Конечно, моя хорошая.
      - Тогда до свидания, мистер Клинг. Надеюсь, что вы его найдете.
      - Я тоже надеюсь.
      Моника вышла из комнаты. Миссис Травайл подождала, пока за ней закроется дверь, и тревожно спросила:
      - Полагаю, она не имела в виду...
      - Нет, нет. Это такая шутка. Она видела фильм про полицию.
      - Как, по-вашему, какая-нибудь женщина могла убить мою дочь?
      - Вполне возможно.
      - Вот записная книжка. Здесь все её подруги. - Она передала блокнотик Клингу.
      - Спасибо, миссис Травайл, - сказал он. - Я вам очень благодарен за содействие.
      Когда Клинг был уже в дверях, миссис Травайл спросила:
      - Вы собираетесь говорить с Теодором?
      - Обязательно.
      - Он не мог этого сделать, - ровным голосом проговорила женщина. Всего доброго, мистер Клинг.
      ГЛАВА IV
      Компания "ГЕРМАН ДОДСОН" Мебель высшего качества
      12 июня 1957 г. Детективу Бертраму Клингу 87-й полицейский участок 457 Парк-сайд
      Уважаемый детектив Клинг!
      Получив от вас запрос по телефону, я попросил нашего начальника отдела кадров подобрать документы, связанные с работой у нас Анни Каролины Бун. Он подготовил для меня полный отчет, каковой я переправляю вам в надежде, что он окажется для вас полезным.
      Миссис Бун откликнулась на объявление, напечатанное в Цветной ежедневной газете в воскресенье 13 марта 1955 года. Привожу текст объявления:
      Требуется
      опытная продавщица для работы в мебельном салоне.
      Оплата труда: жалованье плюс премиальные.
      Телефон: Патрик 3-7021.
      Миссис Бун позвонила нам и была приглашена на собеседование. Как оказалось, до этого она никогда не работала в мебельных магазинах, и наш начальник отдела кадров выразил сомнение, следует ли нам нанимать её. Однако, как вы, вероятно, знаете, незадолго до этого миссис Бун развелась с мужем и ей нужно было зарабатывать на жизнь. Кроме того, её привлекательная наружность, открытый общительный характер и приятная манера держаться говорили в её пользу. Поэтому мы предложили ей работу в отделе современной мебели, где она отработала шестимесячный испытательный срок. Ее начальное жалованье составляло 45 долларов в неделю, не считая, естественно, премиальных. Мы дали ей понять, что если её отношение к работе нас устроит, то к концу испытательного срока она получит прибавку - 5 долларов в неделю.
      Как оказалось, мы не ошиблись в отношении миссис Бун. Она зарекомендовала себя с наилучшей стороны и вполне освоила специфику нашей работы. У неё установились хорошие отношения с сотрудниками отдела современной мебели и электротоваров на шестом этаже, она получила самые лестные характеристики от заведующего отделом.
      Когда в прошлом году она приняла решение уйти из нашей фирмы, мы были в высшей степени огорчены. Понимая, однако, что ей предложили работу, более оплачиваемую, мы не препятствовали её выбору.
      Могу уверить вас, мистер Клинг, что известие о её смерти было воспринято сотрудниками компании "Герман Додсон" с глубочайшим прискорбием. Миссис Бун была замечательной женщиной, работа с которой доставляла нам удовольствие. На её долю выпало суровое испытание в семейной жизни, но она никогда не позволяла личным переживаниям отражаться на взаимоотношениях как с товарищами по работе, так и с клиентами.
      Желаю успеха в вашем расследовании. Если в дальнейшем я могу быть вам полезен, дайте мне знать.
      С наилучшими пожеланиями
      Искренне ваш
      Ральф Додсон.
      Прочитав послание Ральфа Додсона, Клинг удивленно подумал: кому же понадобилось убивать Анни Каролину Бун и вдобавок учинять дебош в винном магазине? Какой во всем этом смысл? Пожав плечами, Клинг пододвинул к себе телефонный справочник Изолы и начал проглядывать фамилии на букву "Б". Теодор Бун, фотограф, Холл-авеню, 495. Он попросил дежурного сержанта соединить его с городом и набрал номер. Тотчас же на том конце провода взяли трубку.
      - Доброе утро, это студия Теодора Буна, - услышал Клинг жизнерадостное чириканье.
      - Позовите, пожалуйста, мистера Буна, - попросил Клинг.
      - Кто его спрашивает?
      - Детектив Берт Клинг из восемьдесят седьмого полицейского участка.
      Голос прощебетал что-то неопределенное.
      - Он у себя?
      - Не знаю, сэр. Минуточку.
      Клинг погрузился в ожидание. Потянулось время, он нарисовал на листочке бородатого человека, затем пририсовал ему очки и спортивную рубашку в горошек. Он уже собирался нажать на рычаг и ещё раз набрать номер, когда в трубке снова раздался голос - на сей раз глубокий, приятный, настоящий.
      - Я слушаю.
      - Мистер Бун?
      - Да.
      - Говорит детектив Клинг из восемьдесят седьмого полицейского участка.
      - Я ждал вашего звонка, - сказал Бун. - Вы насчет Анни?
      - Именно так.
      - Чем могу помочь? - осведомился Бун.
      - Я бы хотел поговорить с вами, мистер Бун. Могли бы мы увидеться сегодня днем?
      - Минуточку, я посмотрю свое расписание. В три часа вас устроит?
      - Вполне.
      - Надеюсь, мы уложимся в полчаса, мистер Клинг? Вы только правильно меня поймите: у меня на три тридцать назначена съемка.
      Не беспокойтесь, - заверил его Клинг. - Я приду ровно в три.
      Отлично. Буду рад вас видеть, - сказал Бун, и на этом разговор окончился.
      Некоторое время Клинг задумчиво держал трубку в руках, затем положил её на рычаг. Он посмотрел на часы, подошел к столу, где стучал на машинке Мейер, и сказал:
      Послушай, кули не пора ли обедать?
      - Уже? - удивился Мейер и взглянул на стенные часы. - Господи! заворчал он. - Мы только и знаем, что лопать, лопать, лопать!
      Тем не менее он надел пиджак и в одной из забегаловок в соседнем переулке наголову разгромил Клинга в соревновании обжор, - а это нелегко было сделать.
      Как и Коттон Хейвз, Питер Крониг тоже недавно был переведен в управление, но в отличие от Хейвза не из другого участка. Когда-то Питер был полицейским фотографом, а потом он перешел под начало Сэма Гроссмана, который возглавлял, пожалуй, одну из лучших лабораторий криминалистики во всей Америке. Впрочем, и раньше, работая фотографом, Питер Крониг проявлял интерес к криминалистике - из-за этого, собственно, его и перевели в лабораторию. Хорошие лаборанты на дороге не валяются, и, когда Сэм Гроссман понял, что Питера Кронига и впрямь интересует эта работа, он, не долго думая, взял его к ceбe.
      Угодив в лапы Сэма Гроссмана, Питер Крониг быстро понял, что криминалистика - это не совсем то же, что проявлять пленки и печатать фотокарточки. В сияющем белизной огромном помещении, занимающем первый этаж здания Главного управления на Хай-стоит, Крониг не раз встречал детективов, которые расследуют особо тяжкие преступления. С Кареллой он познакомился раньше, когда в его обязанности входило фотографировать покойников. Детектив Карелла нравился Питеру - всегда готов посмеяться, хорошо знал свое дело, не задавал дурацких вопросов и умел осадить когда надо очередного высокомерного олуха. Но с этим Коттоном Хейвзом - надо же проидумать такое имя! - судя по всему, не так-то просто поладить. Крониг не любил состязаний в интеллекте, да к тому же тепла в Хейвзе было примерно столько же, сколько внутри холодильника.
      Этот ледяной холод выводил Кронига из себя. Хоть он и был детективом третьего класса, ему не хотелось бы встретиться с Хейвзом в темном переулке.
      - Вам, надо полагать, известно, что по пуле можно определить марку и калибр оружия? - спросил Крониг.
      - За этим мы и пришли, - сухо отозвался Хейвз.
      - Разумеется, - согласился Крониг. - Прежде всего надо изучить бороздки на пуле - их количество, ширину, направление и шаг спирали. Этим мы и занимаемся.
      - Из какого же оружия убита Анни Бун? - спросил Хейвз.
      - Я как раз и собирался перейти к этому.
      - Мы вас внимательно слушаем, - буркнул Хейвз, Карелла удивленно посмотрел на него, но тот и бровью не повел.
      - Поле нареза, - говорил между тем слегка уязвленный Крониг, - это гладкая поверхность между нарезами в стволе оружия. В большинстве пистолетов четное число спиралей. Существует только восемь видов автоматического оружия...
      - С пятью нарезами, - продолжил за него Хейвз. - Из какого оружия стрелял убийца?
      - Сейчас я к этому перейду, - произнес Крониг. - У большинства пистолетов двадцать пятого калибра - шесть нарезов. Два пистолета с одинаковым числом полей можно различить по направлению нареза. Вправо или влево. Вы меня понимаете?
      - Вполне, - сказал Хейвз.
      - У автоматических пистолетов практически не бывает правосторонней нарезки...
      - Бывает, - сказал Хейвз. - Например, у испанских пистолетов "каморе" двадцать пятого и тридцать второго калибров левосторонняя нарезка.
      - Да, вы правы. А также у "баярда" и кольта двадцать пятого калибра.
      - Почему ты все время упоминаешь этот калибр? - заинтересовался Карелла.
      - Потому что у исследованной нами пули шесть полей, шаг спирали шестнадцать дюймов влево, диаметр двадцать пять сотых дюйма.
      - Вот, вот, оно самое, - сказал Хейвз.
      - Мы просмотрели таблицы, - продолжал Крониг, - изучили бороздки, направление нареза, шаг спирали, диаметр и определили калибр и марку оружия, которым пользовался убийца.
      - А именно?
      - Кольт 25-го калибра.
      - Давай немного подробнее. Пит, - попросил Карелла.
      - Тут мало что можно добавить. Вы сами знаете, что это за штука. Пистолет-малютка, весит всего триста семьдесят граммов, длина около десяти сантиметров. Шесть патронов в обойме. Вороненая сталь или никелировка. Рукоятка перламутровая, слоновой кости или орехового дерева. Но бьет наповал. Отправить из него на тот свет можно не хуже, чем из сорокапятки.
      - Пистолет-малютка, - повторил Карелла.
      - Легкий, как пушинка, - добавил Хейвз. - Можно носить в кармане пиджака. Или в дамской сумочке.
      - Разве это не женский пистолет, Пит? - спросил Карелла.
      - Совсем не обязательно, Стив, - отозвался Крониг. - Конечно, женщины им пользуются. Но и мужчины тоже. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Зато уж кольт сорок пятого калибра точно не для женщин.
      - Значит, либо женщина, либо мужчина? - мрачно произнес Карелла.
      - М-да, - протянул Крониг и, взглянув на Кареллу, добавил с улыбкой: Другие варианты мы решительно отметаем.
      Когда детективы вышли из Главного управления, Карелла обратился к напарнику:
      - Тебе раньше приходилось иметь дело с криминалистами?
      - Случалось, - сказал Хейвз.
      - Тогда почему ты был так суров с Питом?
      - Разве? Я и не заметил.
      - И все-таки тебя что-то рассердило.
      - Ученая лекция о баллистике, - сказал Хейвз.
      - Это его работа.
      - Его работа - сообщить нам марку и калибр оружия, из которого застрелили Анни Бун. Меня не интересует, каким образом он пришел к своим выводам. А наша работа - искать убийцу, а не слушать, развесив уши, лекции о том, как работают криминалисты.
      - Иногда и лекции бывает полезно послушать, - сказал Карелла.
      - Ты собираешься податься в криминалисты?
      - Нет, но если ты точно представляешь себе, что делает профессионал, ты не станешь требовать от него невозможного.
      - Благородная позиция, - сказал Хейвз. - Но я не люблю тратить время попусту.
      - Иногда, чтобы раскрыть убийство, приходится тратить время. Теперь мы знаем, что стреляли из кольта двадцать пятого калибра. Не самый распространенный калибр. А воры и грабители, с которыми мы имеем дело, предпочитают тридцать второй или тридцать восьмой. У вас в тридцатом участке было по-другому9
      - Да нет, примерно то же самое.
      - Стало быть, надо покопаться в картотеке оружия. Пит прочитал нам лекцию, но я не в претензии, слушал с удовольствием.
      - Каждому свое, - обронил Хейвз.
      - Правильно. Там, в тридцатом, тебе часто приходилось расследовать убийства?
      - Не очень.
      - Не очень?
      - Там вообще редко случались убийства.
      - Серьезно?
      - Серьезно.
      - И все-таки как часто?
      - Ну что ты пристал, Карелла?
      - Мне просто интересно.
      - По части убийств я вам в подметки не гожусь.
      - Почему?
      - Ты не хуже моего знаешь, что такое тридцатый участок. Там живут богачи. Большие шикарные дома со швейцарами. Типичное преступление квартирная кража. Ну, и уличное ограбление. Бывают попытки самоубийства, иногда удачные, проституция - на высоком уровне. Но с убийствами туговато.
      - Сколько их через тебя прошло?
      - Вряд ли можно считать те случаи, когда грабитель запсиховал. и убил хозяина квартиры, а мы его застукали на месте преступления. Если же говорить о настоящих убийствах...
      - Конечно, о настоящих. И сколько их было?
      - Шесть.
      - В неделю?
      - Нет.
      - В месяц, что ли?
      - Да нет же. Я проработал в тридцатом участке четыре года. За это время у нас было шесть таких убийств.
      - Ты шутишь?
      - Нет.
      - И сколько из них ты расследовал?
      - Ни одного.
      - Ясно, - сказал Карелла и улыбнулся.
      - Ты доволен?
      - Чем?
      - Тем, что доказал.
      - Что доказал?
      - То, что я в этом ни черта не смыслю.
      - Ничего я не собирался доказывать.
      - Насчет убийств у меня опыта маловато, это верно. Почему-то мне всегда казалось, что убивают только в северном и южном районах.
      - Если бы мы все убийства, что происходят в нашем восемьдесят седьмом участке, подарили ребятам из Главного управления, им пришлось бы объявлять дополнительный набор.
      - Ладно. В убийствах я профан. Договорились?
      - Договорились. Чего ещё ты не знаешь?
      - Восемьдесят седьмого участка.
      - Понятно.
      - И тебя тоже.
      - Стивен Луис Карелла. Детектив второго класса, тридцать четыре года, работаю в полиции тринадцать лет. Женат на Тедди, она глухонемая. Мы очень счастливы. Я люблю свою работу. Принимал участие в расследовании сорока одного убийства и прочих преступлений, которые совершаются в этом городе. За свою жизнь я совершил две грубейшие ошибки: наступил на гранату в Италии и позволил подстрелить себя в прошлое Рождество. Оба раза я выжил, но впредь таких глупостей не совершу. Рапорт окончен.
      - Да ты молодец!
      - Среди овец.
      - Учился в колледже?
      - Два с половиной года. Но Шекспир с Чосером меня доконали.
      - Из армии тебя уволили по состоянию здоровья?
      - Да. А как ты догадался?
      - Если человек работает в полиции тринадцать лет и два с половиной года он проучился в колледже, на армию у него остается немного времени. В семнадцать ты окончил школу, год проучился в колледже, был призван в армию, получил ранение, был комиссован, затем ещё полтора года в колледже, потом поступил в полицию. Верно?
      - Ты прямо читаешь мою анкету, - не без удивления сказал Карелла.
      - Ну что ж, теперь я знаю, кто такой детектив Стив Карелла.
      - Пожалуй. А кто такой детектив Коттон Хейвз?
      - Интересного мало, - сказал Хейвз.
      - Но все-таки?
      - Скучно рассказывать.
      - Так же скучно, как и слушать Пита Кронига?
      - Примерно.
      - Я хочу дать тебе один совет, Хейвз.
      - Какой совет?
      - Я, наверное, не самый лучший полицейский в мире, - сказал Карелла. Просто я стараюсь делать свое дело, вот и все. Но мне доводилось расследовать убийства, и Сэм Гроссман с лаборантами очень часто мне помогали, хотя иногда их помощь ни к чему. Случается, что все зависит от твоих ног, от осведомителей, от своих арифметических способностей. Но бывает и так, что все делают криминалисты, а тебе только остается пойти и арестовать убийцу. Поэтому, когда говорит специалист, я слушаю и слушаю внимательно.
      - Что ты хочешь этим сказать? - спросил Хейвз.
      - То, что уши есть и у тебя. А теперь не выпить ли нам по чашке кофе?
      ГЛАВА V
      Дом 495 по Холл-авеню представлял собой роскошное здание с огромным вестибюлем и четырнадцатью лифтами. Он расположился в самом сердце издательского мира, между двумя огромными универмагами.
      У Клинга было такое ощущение, будто он умер и вознесся на небеса.
      Он был счастлив выбраться из 87-го участка. Оказавшись в центре Изолы, он испытывал почти забытое радостное чувство. Правда, перед Рождеством он приезжал сюда за покупками со своей невестой Клер; но сейчас стоял июнь, и казалось, что Рождество было сто лет назад. Приятно было вновь оказаться на Холл-авеню, смотреть на деловых мужчин с портфелями, на спешащих в конторы симпатичных аккуратных мс лодых женщин в хорошо сшитых костюмах. Это была прек раснейшая часть города, и каждый, оказавшись здесь, понимал, что находится в центре огромного совершенного города.
      Погода стояла идеальная. Лето ещё толком не началось, и воздух был по-весеннему свеж. Так и хотелось снять туфли и пошлепать босиком по мокрой траве. Клинг с сожалением вспомнил, что пришел сюда по делу. Но так или иначе он был рад оказаться на Холл-авеню.
      Он вошел в дом под номером 495 и подошел к указателю Теодор Бун, комната 1804. Клинг взглянул на часы. Было два часа пятьдесят минут. Он двинулся к лифту. Клинг совершенно не бьы похож на полицейского. Одетый в серые брюки И легкий пиджак в полоску, светловолосый и широкоплечий, с уверенной и размашистой походкой, он напоминал скорее молодого скандинава, приехавшего в Америку изучать банковское дело.
      Он подошел к лифтам. Миновав те, которые везли до 12-го этажа, он подошел к скоростной секции, откуда можно было добраться на этажи с 14-го по 22-й. Клинг усмехнулся: в современном деловом здании в центре современного города суеверно отсутствует тринадцатый этаж.
      Он вошел в ближайший лифт и сказал:
      - Восемнадцатый, пожалуйста.
      Лифтер нажал кнопку и спросил:
      - Как там погодка?
      - Просто блеск.
      - Я никогда не бываю на свежем воздухе. Сижу день-деньской взаперти. С восьми утра до пяти вечера. Как в тюрьме: света белого не вижу. Я и обедаю здесь же. Приношу еду с собой и съедаю в нашей каморке. Я крот.
      Клинг сочувственно покивал головой.
      - Это город кротов, да будет вам известно. Я знаю людей, которые приезжают на работу подземкой и через подземный переход попадают к себе. Я-то по меньшей мере дважды в день, утром и вечером, прохожу два квартала. А они вообще никогда не ходят. В любую погоду - хоть тебе солнце, хоть дождь - идут подземным переходом, потому что так быстрее. Обедают в кафе под землей, а потом кончают работу и опять шагают подземным переходом к поезду. Они вообще не бывают в городе. Я хоть прохожу два квартала. Ну, как там на улице?
      - Отлично, - сказал Клинг.
      - Значит, на восемнадцатый?
      - Именно.
      - И вот так день-деньской, - сказал лифтер. - Вверх-вниз, вверх-вниз. Только вверх и вниз и больше никуда. Я крот. Вертикальный крот. Лучше уж быть кондуктором на подземке. Тогда бы я стал горизонтальным кротом. Они хоть изредка видят белый свет. В Калм-Пойнте или в Риверхеде поезд выходит на поверхность. Я же только и знаю, что катаюсь вверх и вниз. Значит, на улице хорошо?
      - Очень хорошо, - сказал Клинг.
      - Когда я шел на работу, тоже было неплохо. Вы работаете на свежем воздухе?
      - Время от времени.
      - Это здорово, - сказал лифтер. - Непременно подыщу себе такую работу, чтоб не взаперти. Например, дворником. Все на свежем воздухе.
      - Зимой холодновато, - сказал Клинг. Это прозвучало для лифтера откровением.
      - Вообще-то верно, ничего не скажешь. - Лифт плавно остановился. Восемнадцатый этаж! - возвестил лифтер. Дверь распахнулась.
      - Благодарю вас, - сказал Клинг и вышел из лифта.
      - Не за что, - крикнул ему вдогонку лифтер. Дверь снова закрылась, и лифт двинулся вниз.
      Клинг улыбнулся и отправился на поиски комнаты 1804. Он прошел по коридору и остановился перед двустворчатой застекленной дверью. Открыв одну из створок, он вошел в приемную, маленькую, но изысканно обставленную. За столом в углу сидела секретарша.
      - Мне к мистеру Буну, - сказал ей Клинг.
      - Как доложить?
      - Скажите, что пришел детектив Клинг. Девушка вскинула на него глаза:
      - Вы действительно детектив?
      - Да.
      - Одну минутку.
      Нажимая на кнопку на переговорном устройстве, она по-прежнему не спускала с Клинга глаз.
      - Я слушаю, - раздался голос, по которому Клинг сразу узнал Теодора Буна.
      - К вам детектив Клинг, сэр, - сообщила секретарша, по-прежнему поедая его взглядом.
      - Скажите, что я жду его в студии.
      - Слушаю, сэр. - Она выключила переговорное устройство и сказала: Пожалуйста, мистер Клинг. Вот сюда и прямо по коридору, последняя дверь.
      - Благодарю вас, - отозвался Клинг. - Направо или налево?
      - Что?
      - Я говорю: направо или налево по коридору?
      - А! - улыбнулась девушка. - По коридору налево.
      - Благодарю, - ещё раз повторил Клинг.
      Он вышел из приемной, повернул налево и прошел по коридору до самого конца. Там он открыл дверь и оказался в большой комнате. У дальней её ^стены было возвышение, задрапированное черным бархатом. На бархате возлежала девушка в леопардовой шкуре. На неё были направлены шесть прожекторов и камера. С камерой возился человек. Другой человек расдравлял? бархатные складки. Слева от камеры, скрестив руки на груди, стоял третий.
      - Хорошо бы снять её снизу, Тед, - сказал тот, что стоял скрестив руки.
      - Я сделаю так, как ты мне скажешь, - ответил Тед. - Это же твоя реклама.
      - Да, снизу будет лучше. Пусть у читателя создастся впечатление, будто она глядит на него сверху.
      - Зачем?
      - Мне так больше нравится.
      - Но в рекламе сказано: "Смотрит с обожанием на тех, кто после бритья пользуется лосьоном "Леопард", - сказал Бун. - Стало быть, надо снимать сверху.
      - Пожалуй, ты прав, - согласился человек со скрещенными руками.
      - А почему бы мне не смотреть снизу вверх? - подала голос девица в леопардовой шкуре. - Я так лучше получаюсь.
      - А я хочу, чтобы ты смотрела сверху вниз.
      - Но это же глупо! - возразила девица.
      - Прелесть моя, - сказал человек со скрещенными руками. - Тебе платят сорок долларов в час, чтобы ты позировала, а не занималась художественным руководством. Когда я сочту, что тебе лучше смотреть снизу вверх, я тебе об этом скажу, а пока я хочу, чтобы ты смотрела сверху вниз на того, кто откроет журнал, и мой друг мистер Бун снимает тебя снизу, чтобы подчеркнуть это впечатление.
      - Для меня это какая-то загадка, - не унималась девица. - В рекламе же ясно сказано: "Смотрит с обожанием". Значит, снизу вверх.
      Клинг кашлянул.
      Бун повернул голову.
      Никто не назвал бы его красавцем, но все же лицо у него было привлекательным. Ростом он, скорей всего, не вышел, волосы слишком темные и густые, а черты лица неправильные, как у боксера. Но повернулся он с такой удивительной легкостью, что Клинг понял: у этого гибкого и широкоплечего человека отличная координация движений и, надо полагать, хорошо тренированное тело десантника. Глядя прямо на Клинга блестящими карими глазами, Бун быстро направился к нему, протягивая РУКУ.
      - Детектив Клинг? - осведомился он.
      - Да, - сказал Клинг. - Надеюсь, я не помешал?
      - Ни в коем случае! - сказал Бун и, обернувшись, спросил: - Карл, ты не против, если мы сделаем маленький перерыв?
      - Я плачу королеве джунглей всего-навсего сорок долларов в час, заметил тот, что стоял, скрестив руки на груди.
      - А я бы с удовольствием сделала перерыв, - откликнулась девица. - Это очень утомительно - все время таращиться в пол.
      - Давайте, валяйте, - сказал Карл, опуская руки. - Делайте перерывы. Учитесь смотреть сверху вниз. Учитесь смотреть сверху вниз, создавая впечатление, будто вы смотрите снизу вверх.
      - Для этого надо быть циркачом, - вставила девица.
      - Порой мне кажется, что я и есть циркач, - сказал Карл. Клинг с Буном отошли в сторону. Бун вытащил из кармана пачку сигарет и протянул Клингу.
      - Хотите?
      - Спасибо, нет.
      Бун вытряс из пачки сигарету и закурил. Он выпустил кольцо дыма, вздохнул и сказал:
      - Кто её убил?
      - Мы не знаем? - признался Клинг.
      - Чем я могу помочь?
      - Вы можете помочь, ответив на кое-какие вопросы, если, конечно, ничего не имеете против.
      - Нет, отчего же, - сказал Бун и затянулся. - Начинайте.
      - Сколько времени вы были женаты?
      Бун не стал долго подсчитывать и тотчас ответил:
      - Пять лет, два месяца и одиннадцать дней.
      - Вы все так точно помните?
      - Это было самое счастливое время в моей ждзни.
      - Правда?
      Лицо Клинга оставалось непроницаемым. Он вспомнил, что говорила ему миссис Травайл, но и бровью не повел.
      - Совершенная правда, - сказал Бун.
      - Почему же вы развелись?
      - Я ей надоел.
      - Разрешите уточнить, - сказал Клинг. - Это она попросила развод?
      - Да.
      - Почему?
      - Не знаю. Я очень удивился. Мне казалось, что мы прекрасно ладим. Я любил её, видит Бог!
      - Начнем-ка сначала, - предложил Клинг.