Американский детектив

      - Три недели назад. - Произнеся столь длинную фразу. Бак рисковал получить репутацию болтуна.
      - Кто был заказчиком?
      - Один парень.
      - Вы знаете его имя?
      - Там, - сказал Бак и кивнул головой в направлении конторы. Когда они втроем двинулись туда, Карелла шепнул Хейвзу:
      - Не заставляй его говорить слишком много, а то он совсем выдохнется, бедняга.
      - Угу, - отозвался Хейвз.
      В конторе Бак не проронил ни слова, пока не нашел нужную квитанцию. Он протянул её Карелле и вымолвил:
      - Вот!
      Карелла взглянул на бумагу.
      - Чарлз Феттерик, - прочитал он. - Вы его прежде когда-нибудь встречали?
      - Нет, - сказал Бак.
      - Он пришел прямо с улицы?
      - Да.
      - Машина побывала в аварии?
      - Нет.
      - Краденая?
      - Проверял, все в порядке, - вновь последовал пространный ответ.
      - Значит, просто хотел её перекрасить, - подвел итог Хейвз. - Странно.
      - Машину могли засечь при его предыдущем налете, - предположил Карелла. Он снова взглянул на бумагу. - Значит, его
      адрес Боксер-лейн, сто двадцать семь. Это недалеко отсюда. Давай-ка навестим его.
      - Может, сначала пропустим данные через компьютер?
      - Зачем?
      Всегда полезно знать, с кем имеешь дело, - заметил Хейвз.
      - Пока мы установим, вступал ли этот парень в конфликт с законом, он уже будет гулять где-нибудь в Калифорнии, - сказал Карелла. - Давай-ка познакомимся с ним, и поскорее. Если, конечно, это его настоящий адрес.
      - Как скажешь, - согласился Хейвз и добавил, повернувшись к Баку: Премного благодарны.
      - Не за что, - сказал Бак.
      В тот день Стив Карелла остался в живых по чистейшей случайности. Когда все уже осталось позади, он мог бы сказать спасибо Коттону Хейвзу за мимолетное свидание с черным ангелом. Впрочем, когда все осталось позади, ему было не до благодарностей. Он только сказал: "Сукин ты сын!", хотя и сам Хейвз получил изрядную порцию синяков и шишек и валялся на полу в коридоре жилого дома.
      Они вышли из здания фирмы "Ригал Олдсмобил" без десяти двенадцать. Хейвз предложил сделать перерыв и перекусить, но Карелле не терпелось поскорее увидеть Феттерика, и Хейвз уступил.
      Многоэтажные здания по Боксер-лейн выглядели, пожалуй, лучше домов, расположенных на территории 87-го участка. В многоэтажках восемьдесят седьмого нет горячей воды и обогреваются квартиры керосиновыми печками. Из-за этих самых печек пожарная команда здесь получает в год по две с половиной тысячи вызовов, по большей части в зимнее время. На Боксер-лейн есть паровое отопление. Во всем остальном разница невелика. Многоэтажки они и есть многоэтажки.
      Ну, а полицейские - это полицейские. Они привыкли к многоэтажкам. Привыкли к полутемным подъездам и поломанным почтовым ящикам. К мусорным бакам на первом этаже и узким лестницам. Многоэтажный дом, в котором жил преступник Чарлз Феттерик, как две капли воды был похож на любую другую многоэтажку.
      Отыскав фамилию преступника на помятом почтовом ящике и выяснив, что он живет в 34-й квартире, детективы Хейвз и Карелла двинулись по узкой лестнице на третий этаж в надежде арестовать негодяя.
      На втором этаже они повстречали старика. Тот сразу сообразил, что за птицы к ним пожаловали. Даже беглого взгляда хватило ему, чтобы понять: это сыщики. Он долго смотрел им вслед, размышляя, что же привело их сюда.
      На площадке третьего этажа Карелла вынул из кобуры свой револьвер. Увидев это, Хейвз с каменным выражением лица сделал то же самое. Карелла снял револьвер с предохранителя. Хейвз поступил точно так же. В полумраке они отыскали квартиру № 34. Карелла приложил ухо к замочной скважине. В квартире стояла тишина. Тогда Карелла отошел от двери и прислонился спиной к противоположной стене, намереваясь левым каблуком выбить замок. Он помнил, что Чарлз Феттерик толкнул Хэвиленда в витрину, став его вольным или невольным убийцей. А Хэвиленд не отличался хрупкостью сложения, и нужно немного напрячься, чтобы сбить его с ног. Карелла, наконец, помнил, что дома у него жена Тедди, которую он не хотел бы оставить молодой вдовой. Поэтому-то Карелла зажал в правой руке револьвер со взведенным курком и прислонился к стене, готовясь ударом каблука высадить дверь, - операция, которую за годы работы в полиции он проделывал шестьдесят тысяч, 'а может, и шестьдесят миллионов раз, и проделать её казалось ему ничуть не сложней, чем снять телефонную трубку и сказать: "Восемьдесят седьмой участок, детектив Карелла слушает".
      Когда Хейвз постучал в дверь, Карелла досадливо поморщился. А когда Хейвз, не дожидаясь ответа, крикнул; "Феттерик, это полиция, откройте!" Карелла просто остолбенел. И тем не менее он уже занес ногу, чтобы вышибить дверь, но в этот момент в квартире загрохотали выстрелы. Дверь покрылась отверстиями, рядом с Кареллой засвистели пули, и со стены, к которой он прислонился, полетели куски штукатурки. "Падай!" - мелькнуло у Кареллы в голове, и он бросился на пол, по-прежнему сжимая в руке револьвер. В этот момент дверь распахнулась, и в проеме возник Чарлз Феттерик - или кто-то другой. Человек ещё раз выстрелил, а Хейвз, широко разинув рот, стоял столбом. Увидеэ Хейвза, Феттерик без лишних слов двинул его пистолетом по голове. Из раны хлынула кровь, заливая глаза. Не успел Хейвз поднять руку, чтобы вытереть кровь, как Феттерик (или кто-то другой) снова ударил его пистолетом, на сей раз разбив ему нос. От удара Хейвз грохнулся на пол и зацепился за распростертого на полу Кареллу, который тщетно пытался поймать на мушку преступника. Куда там! Хейвз придавил Карелле правую руку. Не теряя времени даром, Феттерик (или кто-то другой) съездил здоровенным ботинком по лицу Хейвза, разбив ему губы, и опрометью ринулся вниз. Когда Карелле удалось наконец выбраться из-под Хейвза, встать на ноги и броситься вдогонку, Феттерика и след простыл: он уже успел, наверное, пробежать добрую милю. Преследовать его было бессмысленно, и Карелла вернулся. В стене, у которой он стоял несколько минут назад, как раз на уровне головы, остались четыре пулевых отверстия. Хейвз лежал на полу, лицо его было залито кровью.
      - Сукин ты сын, - только и сказал ему Карелла. - Ты хоть живой?
      ГЛАВА IX
      Когда в конторе появляется новый сотрудник, ему обязательно перемоют косточки, обсудят его привычки и вынесут приговор. А если новичок вносит разнообразие в размеренное течение будней, то сослуживцы и дома продолжают обсуждать его личность, привлекая к дискуссии родных и близких. Анализ продолжается у семейного очага.
      Полицейские мало чем отличаются от других людей. Появление Коттона Хейвза всколыхнуло жизнь 87-го полицейского участка, и потому вечером этого дня...
      - Он хорошо воспитан, тут ничего не скажешь, - говорил Мейер Мейер своей жене, разрезая запеченное мясо. - Что есть, то есть. Если ты вежлив, то это надолго. Нельзя отделить человека от его манер. Это уже в крови, верно я говорю?
      Сара Мейер кивнула и стала накладывать детям на тарелки картофельное пюре. У неё были каштановые волосы и такие же, как у мужа, голубые глаза. Сидевшие за столом Алан, Сузи и Джефф являли собой сильно уменьшенные голубоглазые копии родителей.
      - Но не будем забывать, что вежливость, - продолжал Мейер, перекладывая первый кусок на тарелку жены, - вещь опасная.
      После этого Мейер положил второй кусок дочери, затем настала очередь мальчишек, а себе он взял мясо последним. Дети сложили руки и склонили головы. Мейер тоже склонил голову и произнес:
      - Благодарю тебя, Господи, за хлеб насущный! - и продолжил, держа вилку зубцами вверх: - Может, это и вежливо стучаться в дверь и говорить: "Прошу прощения, сэр, но мы из полиции, не будете ли вы так любезны открыть нам?" Может, в тридцатом участке все такие вежливые. Может, у тамошних бандитов есть дворецкие, которые отворяют двери полицейским. Может, у них это так принято...
      - Стива не ранило? - перебила его Сара.
      - Слава Богу, нет. Но этот Коттон Хейвз как раз сделал все, чтобы Стива подстрелили. Можете мне поверить!
      И Мейер энергично закивал головой.
      - Какое глупое имя - Коттон! - фыркнул восьмилетний Джефф.
      - Тебя никто не спрашивает, - осадил его отец. - Как это Стив уцелел, уму непостижимо. Ему просто повезло. Сара, передай мне, пожалуйста, зеленую фасоль.
      - Постучал в дверь! - не унимался Мейер. - Подумать только - постучал в дверь!
      - А чего тут плохого - стучаться? - поинтересовался Алан, которому было одиннадцать.
      - Если ты подходишь к нашей с мамой спальне, а дверь закрыта, ты обязательно должен постучаться, - нравоучительно произнес Мейер. - Так поступают все воспитанные люди. И если ты приходишь в чужой дом, тоже надо постучать в дверь. Но сейчас мы обсуждаем не твои манеры, Алан. И не манеры Сузи и Джеффа.
      - А чьи же тогда? - спросила десятилетняя Сузи.
      - Сотрудника полиции, - пояснил Мейер. - А самыми лучшими сотрудниками в полиции считаются те, у которых вообще нет манер.
      - Мейер! - предупредила его Сара. - Тут дети!
      - Мы уже провели границу между детьми и полицейскими, - сказал Мейер. - Будь добра, передай мне хлеб. Кроме того. дети прекрасно знают: все, что говорится за этим столом, - семейная тайна и она должна умереть в четырех стенах. Верно, дети?
      - Да, папа, - ответил Джозеф.
      Сузи и Алан закивали с таким видом, словно им были доверены секретные чертежи новой атомной подводной лодки. Мейер оглядел стол в надежде обнаружить масло.
      - Ох уж эта кошерная пища! - сказал он. - Будь добра, дорогая, дай мне масла.
      - Язычник! - усмехнулась Сара и встала из-за стола.
      - Язычник! - повторил Мейер, пожав плечами. - Я прежде всего полицейский. Мне надо быть в хорошей форме. Кто знает, вдруг когда-нибудь мы окажемся на дежурстве с мистером Коттоном и встретим того самого преступника, которого разыскивают в двадцати штатах, и вдруг Коттон протянет ему свой револьвер и попросит: "Будьте так любезны, подержите его минуточку'" Вот тогда мне очень даже потребуется сила!
      - Он не должен был стучать, папочка? - спросила Сузи.
      - Радость моя, - сказал Мейер, - человека, который жил в той квартире, разыскивали за убийство. Когда человека разыскивают за убийство, стучать надо исключительно ему по башке.
      Сузи захихикала, а Сара крикнула из кухни:
      - Мейер! у - А что, я должен учить их миндальничать с убийцами? Сара вошла с столовую.
      - Не в этом дело, - возразила она. - Но лучше не шутить, что кого-то надо стучать по голове.
      - Ладно, больше никаких шуток на эту тему, - согласился Мейер. - Но этот Хейвз просто ходячий анекдот. Видели бы вы его! Сотня царапин, и из каждой течет кровь...
      - Мейер! - резко оборвала его Сара.
      - Но так оно и было на самом деле! Почему я не имею права сказать, что у него текла кровь?
      - Потому что мы едим.
      - Это точно. Отличное мясо. Хейвза пришлось отправить в больницу. Ничего серьезного. Но его всего обмотали бинтами, и он стал похож на человека-невидимку. Псих. Придумал приключение на свою голову. Стучать в дверь!
      - Стив очень сердился?
      - Не знаю. Он особо не распространялся. Этот самый мистер Коттон должен завести визитные карточки и на каждой напечатать: "К вам пришел в гости мистер Коттон Хейвз". Постучит и просунет карточку под дверь. Если он и дальше будет действовать в том же духе, то больше трех дней не протянет. Потом мы с трудом опознаем его в одном из утопленников, что находят в реке Дике.
      - Мейер!
      - Все, все, не буду! - сказал Мейер и примирительно улыбнулся. - Будь так добра, Сара, милая, передай соль!
      Лейтенант Бирнс обедал вместе с женой Харриет и сыном Ларри. Бирнс был плотным человеком с плотной круглой головой. На его обветренном, морщинистом лице, совсем рядом с крючковатым носом, притаились крошечные голубые глазки. Верхняя губа казалась чуть безвольной, зато в нижней чувствовалась сила: слегка выдаваясь вперед, она придавала лицу сердитое выражение. Подбородок напоминал камень с ямочкой посередине. На короткой толстой шее аккуратно сидела голова. Казалось, если надо, он может втянуть её, как черепаха. У него были тяжелые мозолистые руки человека, честно трудившегося всю жизнь.
      Присутствие Бирнса за столом не располагало к разговору, и Харриет молча наблюдала за ним. Тишину нарушало только чавканье восемнадцатилетнего Ларри, уплетавшего обед за обе Щеки.
      - Ну, ладно, - наконец сказала Харриет. - Выкладывай, что у вас стряслось.
      - Я люблю Стива Кареллу, - заговорил Бирнс. - Честное слово, люблю. В прошлое Рождество его чуть было не подстрелили, и я был огорчен.
      - Он что-то натворил? - спросила Харриет.
      - Он-то как раз не натворил, - ответив Бирнс, покачав головой. - К нему нет претензий. Повторяю, я очень люблю Стива и его жену тоже. Она мне все равно что родная дочь. Конечно, если ты начальник, то не должен иметь любимчиков, но Стив Карелла мне нравится.
      Ларри Бирнс не проронил ни слова. Он, казалось, был полностью поглощен трапезой. Еще недавно Ларри питал страсть к совсем иным утехам. Он-то помнил прекрасно, что в прошлое Рождество Карелла чуть не погиб, распутывая дело о наркотиках, в котором он, Ларри, тоже был замешан. Сейчас в семье Бирнсов старались не вспоминать об этом, но Ларри ничего не забыл и прекрасно понимал, отчего любимым полицейским его отца был Стив Карелла. А любимым полицейским Ларри с прошлого Рождества стал лейтенант Питер Бирнс. Вот почему он самым внимательным образом слушал отца, ухитряясь в то же время с упоением поглощать еду.
      - Мне тоже нравится Стив, - сказала Харриет. - Что же с ним произошло?
      - Сегодня его чуть было не отправили на тот свет, - объявил Бирнс.
      - Что?
      - То, что сказал, - четыре выстрела, и все в каких-то сантиметрах от его головы.
      - Как же это получилось?
      - Это все Хейвз, - сказал Бирнс. - Коттон Хейвз. Им, видите ли, понадобилось прислать его ко мне. Из всех полицейских участков города они выбрали мой. Его забирают из института благородных девиц, иначе именуемого тридцатым участком, и посылают в восемьдесят седьмой. Подумать только! За что мне такое наказание? Что я такого сделал, чтобы послать мне человека, который стучится в дверь к убийце и сообщает, что к нему пришла полиция?
      - Он действительно постучался в дверь к убийце? - изумилась Харриет.
      - Конечно!
      - И что было дальше?
      - Этот тип сразу открыл огонь. Чуть не снес Стиву башку. А потом избил Хейвза, живого места на нем не оставил. Что мне с ним теперь делать? Бросить на розыск пропавших велосипедов? Мне ведь позарез нужны люди, и чем больше, тем лучше. Хэвиленд как человек был, честно говоря, так себе, но свое дело он знал, тут сомнений быть не может. Случалось, конечно, что и рукам волю давал, я этого никогда не одобрял, но все равно он был неплохим полицейским. Не совершал дурацких ошибок. Я не могу позволить себе роскошь терять таких ребят, как Карелла, из-за болванов вроде Коттона Хейвза.
      - Это он убил Хэвиленда? Тот, кто стрелял?
      - Скорее всего, он.
      - А Коттон Хейвз, значит, постучался в дверь?
      - Да! Уму непостижимо. Скажи мне, Харриет, скажи положа руку на сердце, - ты бы постучалась на его месте?
      - Я выбила бы дверь, - спокойно ответила Харриет, - и потом палила бы по всему, что шевелится.
      - Молодец! - похвалил её Бирнс. - Может, ты поступишь на работу в полицию?
      - Я уже однажды поступила в полицию - в тот самый день, когда вышла за тебя замуж, - сказала Харриет с улыбкой.
      Бирнс тоже улыбнулся. Потом взглянул на Ларри и тяжело вздохнул:
      - Сын, я тоже слышал, что в этом году ожидается голод. Но все-таки попробуй немного полегче. У нас в подвале большие запасы съестного.
      Клер Таунсенд, хозяйка квартиры, и детектив Берт Клинг обнимались в гостиной.
      Обниматься в гостиной оказалось куда приятнее, чем на заднем сиденье автомобиля. Ральф Таунсенд, отец Клер, отправился спать в половине одиннадцатого, предоставив гостиную "детям". С теми, кто помолвлен, считал он, ничего предосудительного случиться не может. В тот вечер родителям Клер и впрямь нечего было опасаться, потому что Берт Клинг не был особенно расположен к флирту. Приятный полумрак в гостиной и тихая музыка проигрывателя никак не могли отвлечь Берта Клинга от сегодняшнего подвига Коттона Хейвза.
      - Стучит в дверь, - говорит он. - Это я. Блюститель Закона. Бах, бах! Бах, бах! Четыре выстрела, дверь в дырках. Еще чуть-чуть и родственники Стива могли бы обращаться за страховкой.
      - Мы весь вечер будем говорить об этом твоем Коттоне Хейвзе?
      - Этот человек опасен, - продолжал Берт Клинг. - Дьявольски опасен. Я очень надеюсь, что его не поставят со мной в пару.
      - Он новенький. Еще научится.
      - Когда? Когда перебьют всех ребят в отделе? Нет, Клер этот человек опасен.
      - Жаль, что ты сегодня совсем не опасен.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - А ты подумай.
      - Вот оно что! - сказал Клинг и небрежно поцеловал свою невесту. - Но разве можно быть таким бестолковым? Разве можно всерьез...
      - А что тут плохого, если полицейские стучатся в дверь?
      - Это чудесно, когда полицейские стучатся в дверь, - сказ, Клинг. - Но не тогда, когда в квартире живет человек, которого подозревают в убийстве.
      - А того человека подозревали в убийстве?
      - Он толкнул Роджера Хэвиленда в витрину.
      - Вот оно что...
      - Скажи, а ты бы постучала? - спросил Берт.
      - Я бы сказала: "Поцелуй меня, любимый!"
      - Что?
      - Поцелуй меня, любимый! - повторила Клер.
      И Берт поцеловал её.
      В тот вечер на Коттона Хейвза не жаловался только Стив Карелла. Когда он оказывался рядом с Тедди, все остальное для него не имело значения. Он не любил приносить домой служебные заботы. За часы дежурства ему приходилось виде такое, от чего воротило с души. Но, подобно многим другим полицейским, он привык вытирать ноги у порога своей квартиры, оставляя уголовную грязь на коврике. Тедди была прелесть. Тедди была его женой. Карелла рассказывал ей о своих дела только когда попадался слишком крепкий орешек. Кроме того сегодняшнее происшествие успело стать для него седым прошлым. Да, он угодил в переплет, но теперь все уже позади, он цел и невредим. Вдобавок он надеялся, что это послужит Хейвзу хорошим уроком. Конечно, урок получился бы ещё нагляднее, если бы он, Карелла, получил пулю в лоб, но на нет и суда нет. Придется Коттону Хейвзу усваивать науку без такси наглядного пособия.
      Стив Карелла поцеловал жену. Целоваться с ней было одно удовольствие. В комнате было совсем темно, и только через открытые окна проникал свет фонарей. Стив Карелла не стал ничего рассказывать Тедди.
      Его занимали вещи поважнее...
      ГЛАВА Х
      По Боксер-лейн шел человек, который чувствовал себя полным идиотом.
      Полоски пластыря почти полностью закрывали его лицо. Ростом человек был без малого метр девяносто, весил восемьдесят пять килограммов. У него были голубые глаза, тяжелая нижняя челюсть и подбородок с ямочкой. В рыжих волосах бросалась в глаза седая прядь - над левым виском, куда однажды его ранили ножом.
      Человека звали Коттон Хейвз.
      Он уже отдежурил свое и мог бы уйти домой, однако пришел на Боксер-лейн, потому что хотел побольше узнать о типе, который четырежды выстрелил в дверь, а потом так отделал его. Этот человек нанес чувствительный удар по самолюбию Хейвза, разбил ему все лицо, но главное заставил почувствовать себя круглым идиотом. А это хуже смерти. Даже если бы Стив Карелла был убит на месте, Хейвз не чувствовал бы себя так глупо. Он снова и снова прокручивал в голове недавние события: постучал в дверь, болван несчастный, после чего раздались четыре выстрела, и хорошо еще, что Карелла сообразил упасть на пол. Карелла мог сегодня погибнуть, думал Хейвз. Погибнуть из-за меня.
      Мысли были не из приятных. Да, Хейвз был слишком самонадеянным, да, он набирался опыта в участке, где убийства случались редко, да, он проявлял порой заносчивость и высокомерие - но он очень любил свою профессию, и сердце у него было огромным, как Большой Каньон. Мысль о том, что из-за него мог погибнуть Карелла, сводила его с ума, словно мысль о собственной смерти. Какую идиотскую ошибку он сегодня совершил! Зачем он так поторопился, почему сначала не пораскинул мозгами? Неумение быстро принимать решение до добра не доведет, особенно если работаешь в таком участке, как восемьдесят седьмой. Только теперь он начал понимать, насколько этот район отличается от прежнего. И, как ни странно, он уже видел что-то привлекательное в таком вызове судьбы. В конце концов, он стал полицейским, потому что хотел бороться с преступностью. В тридцатом участке, конечно, тоже случались преступления, но по сравнению с тем, что творилось в восемьдесят седьмом" они были как стакан лимонада и двойная порция виски.
      Хейвз понимал, что в восемьдесят седьмом участке он может многому научиться и лучшего учителя, чем Стив Карелла, ему не найти. Конечно, он не собирался признаваться в этом Карелле. Сегодняшний его подвиг был не из тех, что укрепляют дружбу, - по крайней мере, так считал сам Хейвз. Он и не подозревал, что Карелла уже выкинул это происшествие из головы. Если бы Хейвз был знаком с Кареллой получше, то знал бы, что тот не злопамятен и никогда не держит камня за пазухой. Сам же он пребывал пока на той ступени возмущения, когда камень за пазухой воспринимался вполне естественно. Подходя к окружающим со своей меркой, Хейвз полагал, что Карелла ещё долго будет помнить сегодняшний случай.
      А между тем Хейвзу очень хотелось работать с Кареллой. Постигать под его руководством тонкости ремесла и заслужить его расположение. Но об этом нечего и мечтать, пока он, Хейвз, будет выглядеть в глазах Кареллы полным идиотом.
      Примерно такие соображения и привели Хейвза на Бок-сер-лейн вечером пятнадцатого июня. Была суббота, и молодой человек тридцати двух лет вполне мог бы найти себе более приятное занятие, но Хейвз твердо вознамерился хотя бы отчасти исправить совершенные днем ошибки. Да уж, сегодня наломал он дров! Карелла предложил отвезти Хейвза в больницу, но тот отказался наотрез. Теперь-то он понимал, что это было очередной глупостью. При обыске квартиры Феттерика от Хейвза было мало толку, и он не сомневался, что Карелла считает его ослом. Не прошло и десяти минут с начала обыска, как Карелла подошел к нему и сказал:
      - Слушай, Хейвз, ты весь в крови, и без доктора тебе не обойтись. Если будешь упрямиться, придется тебя оглушить и отправить в больницу в бессознательном состоянии. Ну что, применить крайние меры?
      Хейвз кротко покачал головой, и Карелла отвез его в больницу. Из-за этого они не успели допросить жильцов, и теперь Хейвз решил восполнить досадное упущение.
      В комнатке подвального этажа он отыскал техника-смотрителя. Тот валялся на кровати, уткнувшись носом в подушку. В комнате воняло перегаром. Хейвз подошел к кровати и потряс старика за плечо. Тот перевернулся на спину.
      - Ч-что такое? - пробормотал он. - Ч-чего нужно?
      - Полиция, - тормошил его Хейвз. - Проснись. Старик сел, протирая заспанные глаза.
      - Н-ну, что там стряслось? - наконец сказал он. - Чего тебе нужно?
      - Задать несколько вопросов.
      - А который час?
      - Половина девятого.
      - Какая рань. Можно бы ещё поспать.
      - Сейчас не утро, а вечер. Чарлз Феттерик давно здесь живет? - спросил Хейвз.
      - Покажи значок, - потребовал старик.
      - Я уже был здесь днем, - сказал Хейвз, но тем не менее
      приоткрыл бумажник и показал пришпиленный внутри значок детектива. Ты что - пьян?
      - Я трезв, как судья, - обиделся старик.
      - И можешь отвечать на мои вопросы?
      - Запросто.
      - Давно здесь живет Феттерик?
      - Месяц, может, два. Не больше. А что он натворил такого? А, понимаю!
      - Что ты понимаешь?
      Старик ткнул костлявым пальцем чуть не в глаз Хейвза.
      - Ты тот самый полицейский, которого он сегодня отколошматил, правильно?
      - Тот самый, - признался Хейвз.
      - Значит, вы хотите его за это привлечь?
      - За ним числится кое-что похуже.
      - А что?
      - Не важно. У него в доме есть друзья?
      - Не знаю. Я в дела жильцов не лезу. Мое дело - отопление, сантехника, электричество и все такое прочее. Я в приятели им не набиваюсь. Не желаю ни с кем корешиться.
      - Феттерик женат?
      - Нет.
      - Видел его с девицами?
      - С девицами?
      - Да, да, с девицами. Старик пожал плечами.
      - Не обращал внимания. Пока жилец не начинает колотить по батареям отопления, я в его жизнь не вмешиваюсь. Я тут не хозяин. Мое дело следить за трубами, за отоплением, санузлами...
      - Это я уже понял.
      - Ты бы спросил жильцов с его этажа. Вдруг они чего-то знают. Я в дела жильцов не лезу. Мое дело - трубы...
      - Все ясно, - сказал Хейвз. - Большое спасибо.
      - Рад был помочь, - буркнул старик и, не успел Хейвз выйти из комнаты, снова плюхнулся на кровать.
      Хейвз поднялся на третий этаж и постучал в квартиру № 31. Потом ещё раз, сильнее. Никто не отозвался. Он продолжал стучать. Отворилась дверь, но не та, в которую он стучал, а соседней квартиры № 32. На пороге стояла девушка.
      - Там никого нет, - сказала она.
      На ней были черные брюки и черный свитер, светлые волосы собраны в конский хвост. На первый взгляд она казалась здесь посторонней. Ее легко было представить в зимнем саду элегантного особняка с бокалом мартини.
      - Я из полиции, - представился Хейвз. - Могу я задать вам несколько вопросов?
      - Вы же стучались в тридцать первую квартиру, - сказала девушка. - А я из тридцать второй.
      - Вообще-то мне нужна тридцать четвертая, - уточнил Хейвз.
      Девушка мрачно посмотрела на него.
      - Насчет Феттерика, что ли? - спросила она.
      - Да.
      - Проходите.
      Хейвз вошел за ней в квартиру. Только теперь он заметил, что свитер бь1л протерт на локтях. Девушка зажгла свет.
      - Выпить не хотите? - спросила она.
      - Нет, спасибо.
      - Скучно живете. Суббота, вечер, люди на свидания ходят.
      - Да... - пробормотал Хейвз. - Так я насчет Феттерика.
      - Ничтожество, - отрезала девушка и передернула плечами.
      - Вы его знали?
      - Так, разговаривала. - Она опять передернула плечами. - Мы вместе брали молоко. Оно, во всяком случае, было не краденое.
      - Так что он собой представлял?
      - Говорю вам, ничтожество, - сказала девушка. - К тому же страдает комплексом неполноценности. Похоже, мечтал спать с мамочкой, когда был подростком. Или что-то в этом духе.
      - То есть? - не понял Хейвз.
      - Эдипов комплекс, - пояснила девушка. - Причем в тяжелой форме. Чувствовал свою неполноценность. Отец его был здоровенным детиной. Видать, на сынка это плохо подействовало.
      - Это он вам рассказал?
      - Нет, я сама вычислила. Путем умозаключений. А что он натворил?
      - Думаем, что убил полицейского.
      - Тогда плохи его дела. Если он вам попадется, вы же на нем живого места не оставите.
      - Откуда вы знаете?
      - Все так говорят. "Так, значит, убил одного из наших? Ах ты, гад!" и раз в морду. А вам сколько лет?
      - Тридцать два.
      - Хороший возраст. Женаты?
      - Нет.
      - М-да, - произнесла девица и задумчиво посмотрела на Хейвза.
      - Значит, эдипов комплекс, - сказал Хейвз. - В тяжелой форме.
      - Ага, - ответила она и вдруг улыбнулась. - Что я вижу? Полицейский с чувством юмора. Вот чудеса! Вы уверены, что не хотите выпить?
      - Уверен, - ответил Хейвз.
      - А я немножко выпью, - сказала девушка. - Меня зовут Дженни. Дженни Пеленко.
      - Очень приятно.
      - Субботний вечер, у всех свидания. Какая скука... - она подошла к столу и налила себе виски. - Пожалуй, надерусь-ка я сегодня. Не желаете составить компанию?
      - Спасибо, но не могу.
      - А чего вы боитесь? - удивилась девушка. - Мужа сейчас дома нет.
      - Где же он?
      - Далеко-далеко. На Тихом океане. Служит во флоте.
      - Так что же насчет Феттерика?
      - С ним мне надираться никогда не хотелось.
      - Я не о том. Что вы о нем знаете?
      - А что вас интересует? Спросите Дженни Пеленко. Я как жена парикмахера. Это итальянское выражение. Смысл его такой: жена парикмахера знает все, что происходит в городе, потому что узнает новости от мужа. Улавливаете?
      - С трудом. Вы знаете, чем занимался Феттерик?
      - Нет, он не рассказывал.
      - Когда-нибудь он уходил из дома в перчатках?
      - Вроде бы. Да, уходил. Это важно?
      - Не очень. Он никогда не говорил, где работает?
      - Нет. Он либо просто мошенник, либо чернорабочий. Копает канавы. Или кирпичи кладет.
      - Значит, он не говорил, где работает?
      - Нет.
      - Вы не замечали, когда он утром идет на работу?
      - Замечала.
      - Когда же?
      - В восемь - полдевятого.
      - Он работает в Риверхеде?
      - Понятия не имею. Я ещё себе налью, ладно?
      - Пожалуйста. А друзья у него есть? Кто-нибудь заходил к нему в квартиру?
      - Он одинокий волк, - изрекла девушка и выпила стакан залпом. Пожалуй, надо немного полегче, - сказала она с улыбкой. - А то я делаюсь буйной, когда напиваюсь.
      Хейвз пробормотал что-то невнятное.
      - Когда я напиваюсь, меня начинают обуревать желания, - пояснила она с той же улыбкой.
      - Тогда вам и впрямь надо полегче, - согласился Хейвз. - Можете ещё что-нибудь сказать о Феттерике?
      - Нет. Вульгарное ничтожество. Мошенник. Копатель канав. Как-то раз я пригласила его зайти выпить. Отказался. Самое настоящее ничтожество.
      - У него есть знакомые женщины?
      - Никогда не видела. Ничтожество. Красивая молодая женщина приглашает его к себе выпить, а он отказывается. Чего, спрашивается, он испугался?
      - Понятия не имею, - сказал Хейвз. - Значит, женщины к нему не приходят?
      - Нет. Кому нужен чернорабочий? Пожалуй, налью-ка я себе еще. Не желаете?
      - Нет.
      - Располагайтесь поудобнее, - предложила девушка.
      - Мне ещё надо кое-кого опросить...
      - Какая скука! Это надо же, работать в субботу вечером. А вы что, вообще не пьете?