День третий, 2:00 пополудни

Я нашла Рэйчел в реабилитационном центре, где она с хмурым видом просматривала схемы расположения станции на экране библиотечного монитора.

– Вы сейчас ничем не заняты?

Она мрачно взглянула на меня.

– Неужели я похожа на человека, у которого дел по горло?

– Честно говоря, все это меня очень угнетает. Я знаю, что никогда не догоню время, не достигну современного уровня научных знаний, и вряд ли даже стоит пытаться сделать это. Ганнибал очень доволен уже тем, что одолел начальную ступень вашего образования, Эриэль только и делает, что развлекается с этим журналистом…

Мы шли по тихим коридорам зоны «Гамма». Казалось, невозможно было остановить поток слов Рэйчел, ее как будто прорвало.

– С Флоридой?

– Да. Может быть, я использовала не то слово. Он, конечно, не развлекается, но все это похоже на пустую забаву. Эриэль стал комментатором на канале Флориды.

Похоже, один из оставшихся в живых членов экипажа «Калипсо» нашел свое место в жизни. Причем я никогда бы не подумала, что первым в новой обстановке адаптируется именно Эриэль.

– Я знаю, что мы все оказались здесь в опасной ситуации, и это заставляет меня ощущать собственное бессилие. Я не испытывала данного чувства с тех пор… с тех пор как на Землю прибыли инвиди.

– Они заставили вас ощутить собственное бессилие?

– Именно так я чувствовала себя в самом начале, – сказала Рэйчел. – Каждый из нас помнит, что делал, чем занимался, когда инвиди прибыли на Землю. То есть все мы идентифицировали себя с поколением, пережившим первый контакт человечества с инопланетянами. Лично я в это время как раз начала участие в проекте «Солнечная линия» и находилась в Брюсселе, где должна была получить кое-какое оборудование, которое мы заказали в Европе. Я сидела в кафе на улице Хофманн – название навсегда врезалось мне в память. Черный кофе и нектарины на завтрак… Все говорили одновременно, перебивая друг друга, и шикали, толпясь у телеэкрана. Я выглянула в окно и вдруг увидела вдали в отблеске солнечных лучей один из кораблей инвиди. Я помню, какие чувства меня охватили. Это были страх, радость и недоверие – эмоции достаточно сильные, их очень трудно передать словами… Но к ним примешивалось еще одно чувство – такое, наверное, испытывает дичь, которую заманивают в ловушку, и она об этом знает. Это ощущение затем так и не прошло.

– Как вы считаете, почему у вас появилось это чувство?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Возможно, я выражаюсь неточно… Но их появление предопределило путь нашего развития, с которого мы отныне не можем сойти.

Мы достигли двери, ведущей в аварийную шлюзовую камеру. Рэйчел приостановилась на пороге и сказала:

– Возможно, именно поэтому я решила принять участие в экспедиции «Калипсо». Мне очень хотелось избавиться от этого чувства.

Мы вошли в камеру, и я показала Рэйчел высотно-компенсационные скафандры, которые висели здесь вдоль стены. Дежурный офицер Земного Флота, отвечавшая за них, одарила нас столь очаровательной улыбкой, словно была продавщицей в дорогом бутике.

– Вы уверены, что они выдержат прогулку в открытом космосе? – спросила я.

– Вы уверены, что это безопасно?

Раздавшийся в наушниках голос Рэйчел казался хрипловатым. Остаточные частицы хвоста кометы негативно воздействовали на системы связи, вмонтированные в скафандры, которые были старыми, видавшими виды и имели портативные кислородные пакеты.

– Абсолютно уверена, – заверила я. – Сэрасы никогда не стреляли в того, кто передвигался на скутере. Мы постоянно используем их для ремонтных работ…

Она так крепко обхватила меня за талию, что я невольно оглядела себя, чтобы убедиться, что на моем скафандре не расстегнулись застежки.

– Готовы?

– Да.

Я открыла ворота шлюза, и скутер покинул камеру.

Мы скользили над поверхностью кольца, достаточно близко от него, чтобы разглядеть темные полосы – места, где обшивка была восстановлена в ходе ремонтных работ после обстрела сэрасами. Рэйчел слегка ослабила свою хватку.

– Как здорово! – воскликнула она.

– Угу, – откликнулась я, надеясь на то, что мы недаром тратим драгоценное топливо.

– Каким образом можно было поместить диск гиперперехода на «Калипсо» без нашего ведома? – почти обиженно спросила Рэйчел.

– Таким же самым, каким они скрывали эту информацию от нас, – вероятно, у них есть какое-то маскировочное поле.

Мы повернули в сторону от кольца и направились к технической платформе. Ее плоские контуры вырисовывались над нами, и привязанная к ней громада «Калипсо» казалась еще более грандиозной, чем на экране.

Отсветы наших фонарей плясали на обломках. Расположение главной рубки «Калипсо» было мне хорошо знакомо – я давно уже изучила его по схемам.

Космический робот во время спасательных работ удалил отсюда все колющие и острые предметы, так что разгерметизация нам не грозила – в отличие от радиации.

Счетчик радиоактивных частиц на моем рукаве уже начал медленно менять свой обычный зеленый цвет на оранжевый. Когда он окрасится в ярко-алый, надо будет срочно уходить. Мы не могли рассчитывать на курс дерадиационной терапии по возвращении на Иокасту, так как немногие еще остававшиеся в нашем распоряжении поглотители радиации сохранялись для чрезвычайных ситуаций.

Главная рубка походила на холодную пещеру, полную призраков. Я с уважением посмотрела на Рэйчел, увидев ее теперь в новом свете. Какие чувства испытывала она, добровольно соглашаясь на то, чтобы ее усыпили в этом жутком месте на корабле, мчащемся в темноту межзвездного пространства?..

Рэйчел повернула голову внутри шлема скафандра, оглядываясь вокруг.

– Боже, какой беспорядок. Я не могу поверить, что мы жили здесь…

– Где машинное отделение? – спросила я.

Почерневшие поверхности, обломки и мерцающий свет – все это путало меня, мешало ориентироваться.

Рэйчел медленно повернулась, а затем, оттолкнувшись от «пола», поплыла по направлению к какой-то точке, расположенной рядом с грудой искореженного металла. Эта груда, должно быть, и являлась когда-то пультом управления. Она ласково погладила рукой, одетой в перчатку, обломки, унесясь мыслями в прошлое.

– Моя малышка… Я бы собственными руками убила ублюдков, которые придумали эти мины.

– Их давно уже нет. Во всяком случае, в этом районе пространства. – Я с трудом справлялась со своим волнением. Учащенное дыхание причиняло боль, подобную той, которую доставлял мне имплантат. – Одна из наиболее внушительных побед Конфедерации. Я говорила вам о минах-ловушках, с которыми мы столкнулись, как только нам передали станцию.

Я достала из кармана устройство инвиди и провела им поверх обломков в надежде что-нибудь обнаружить.

Ничего.

– Что это?

– Я надеюсь, что эта штука поможет мне найти диск перехода. Вы здесь хорошо ориентируетесь?

Она остановилась перед почерневшей от огня, но неповрежденной панелью в задней стене кабины.

– Я знаю, где было машинное отделение. Но что касается остального… – Ее голос звучал напряженно сквозь потрескивания в наушниках моего шлема. – А вы узнаете диск инвиди, если увидите его?

Это был удар наповал. Я поднесла яйцеобразный предмет к панели, но все мои усилия были тщетны. Я уже начала думать, что мне придется разбирать этот корабль модуль за модулем.

– Я хочу, чтобы «Калипсо» признали нашей собственностью, – сказала Рэйчел. – Мы ведь вправе требовать это?

– Полагаю, что да. Впрочем, подождите. Вы хотите, чтобы и диск перехода принадлежал также вам? – Теоретически это было вполне возможно.

– О Боже, нет. Я хочу владеть только кораблем.

– Но зачем он вам? Он требует серьезного ремонта.

– Но у меня, кроме него, ничего нет! – воскликнула Рэйчел. – В крайнем случае я смогу продавать его по частям. Или мы могли бы выставить его на всеобщее обозрение и брать с людей деньги за показ. Знаете, это было бы такое шоу: столетние уродцы и их допотопный корабль… Я могла бы залезть для наглядности в макет криокапсулы, а Эриэль рекламировал бы шоу по каналу Флориды.

Горечь ее слов смутила меня.

– Мне очень жаль, что вы чувствуете себя здесь, на Иокасте, несчастной. Когда мы избавимся от сэрасов…

Рэйчел рассмеялась.

– Вы напоминаете мне моего дедушку. Его мечты о будущем сводились к одной фразе: «Когда евреи наконец уедут…» Когда евреи наконец уедут, мы построим дома на горе. Когда евреи наконец уедут, мы перекуем наши пушки на что-нибудь более полезное. Когда евреи наконец уедут, у нас появится достаточно денег, чтобы послать наших дочерей учиться в колледж, а наши сыновья не будут уезжать в военно-тренировочные лагеря… Дорогой дедуля, у нас есть для тебя одна новость: евреи так и не уехали.

Рэйчел начала в тишине кружиться по кабине. Из-за бликов и отсветов я не могла разглядеть выражения ее лица. Когда она остановилась и вновь заговорила, ее голос звучал менее самоуверенно.

– Простите. Я просто хотела сказать, что не люблю откладывать дела в долгий ящик, я хочу жить уже сегодня. И если это имеет какое-либо значение для вас, я вовсе не чувствую себя здесь несчастной.

В этот момент «яйцо» трепыхнулось в моей руке. Сначала я не поняла, что произошло. А затем, затаив дыхание, вновь поднесла его к тому месту, на которое оно прореагировало.

Небольшая квадратная секция схемы внезапно изменилась. Я осторожно выпустила «яйцо» из руки, и оно, покачиваясь, повисло в пространстве рядом со мной. Затем я дотянулась до схемы и, взломав ее, сняла верхний, похожий на изоляционный, слой толщиной сантиметра в три.

Под ним была… область, находившаяся в состоянии непрерывного изменения. Возможно, схема. А может, и плазма. Эта область имела глубину и, вероятно, размеры небольшой камеры. Она изменяла свой цвет в пределах всего спектра.

Рэйчел заглянула через мое плечо и ахнула. Ее вздох удивления слился с моим.

Я поймала парящее устройство и поднесла его к меняющей свой цвет пустоте, расположив на одном уровне с ней. «Яйцо» снова задрожало, и в ответ на его движение произошло изменение цвета. «Яйцо» как будто тянуло меня за собой, и, последовав за его импульсом, я поднесла его к краю открывшегося «окна». Я выпустила его из рук, и оно прилипло, как металлическая стружка к магниту.

Цветовой узор изменился. Он стал упорядоченным, математически точным.

Так вот как «Калипсо» добралась сюда. Ничего сложного, ничего таинственного.

– Это то, что мы ищем? – В голосе Рэйчел слышался благоговейный трепет.

– Похоже, что да. Грузовое судно нукени вряд ли было бы оборудовано чем-либо подобным.

Я почти не слышала собственного голоса, так слаб он был.

Узор повторялся, но на этот раз я сумела уловить еле заметные различия в нем. Так, во всяком случае, мне показалось.

Не информация о диске перехода, а сам диск, вот чем на самом деле было нлитри. Брин неправильно перевел это Понятие.

Наконец-то у меня в руках то, что хотел заполучить Эн Барик, – доказательство, что инвиди помогали людям, что Эн Серат передал «Девяти Мирам» технологию, которая была для нас под запретом. Какой бы причиной ни руководствовался Серат, он помог нам в противостоянии «Четырем Мирам». Неудивительно, что другие инвиди ополчились против него.

Я вскинула руки вверх, подпрыгнула и громко засмеялась. В эту минуту я, должно быть, выглядела как полная идиотка.

– Что могло вас так рассмешить? – удивилась Рэйчел. – Что забавного в этой ситуации?

– Забавно то, что теперь мы владеем доказательством вмешательства инвиди в дела землян. Теперь у меня есть козырная карта, которую я могу использовать против Нового Совета! Теперь мы можем не зависеть от кораблей «Четырех Миров» и не обращаться к ним по всякому ничтожному поводу…

Внезапно мне расхотелось смеяться. В том, что я говорила, в действительности не было ничего забавного. Просто я получила потенциальную возможность изменить все в нашей жизни. Я помнила, что говорил Геноит.

Это было то, о чем мечтали его соратники. В настоящее время «Четыре Мира» контролировали распределение всех ресурсов и распространение технологий, но если бы кто-нибудь из «Девятки» владел технологией перехода в гиперпространство, Новый Совет мог бы без особого труда достичь своей цели – более справедливого представительства в органах управления Конфедерации и большей автономии для членов «Девятки».

– Ну и прекрасно, – сказала Рэйчел довольно безразличным тоном.

– Прекрасно? И только? Да это настоящий прорыв в технологии Земли, величайшее достижение с тех пор, как мы начали использовать научные знания внеземных цивилизаций!

– Величайшее достижение… Забавно. В мое время величайшими достижениями называли то, что изобрело само человечество.

Я промолчала. Она была права, но я не могла согласиться с ней. Во всяком случае, сейчас.

– Не знаю, помните ли вы, но транспортное средство, которое Эн Серат самым бессовестным образом использовал для того, чтобы доставить сюда этот замечательный диск перехода, имело на своем борту пассажиров. Мы и не предполагали, что выступаем в роли пассажиров, мы считали, что мы – члены экипажа, исследователи, но это не имеет отношения к делу, не так ли?

Она замолчала, чтобы перевести дыхание.

Я воспользовалась паузой, чтобы вставить слово.

– В чем дело, Рэйчел? Вы чувствуете, что вас предали, но я не понимаю вас. Эн Серат, очевидно, пытается помочь «Девяти Мирам», хотя мы не знаем, по каким причинам. Или, может быть, помогая нам, он преследует какие-то свои цели, о которых мы ничего не знаем. В любом случае нам это выгодно.

– А тем, кто погиб на борту «Калипсо», это тоже выгодно? – парировала она. – Моим друзьям и коллегам, которые не дожили до сегодняшнего дня? Неужели вы думаете, что Эн Серат не знал о мине в точке перехода? Можете ли вы, положа руку на сердце, утверждать, что он действительно заботится о жизни и безопасности людей?

Я покачала головой. Я была почти уверена, что инвиди, по существу, нет никакого дела до нас.

– Нет? И я так считаю, – сказала Рэйчел, заметив мою реакцию. – Поэтому не надо ожидать от меня восторгов по поводу какого-то внеземного устройства, ради которого мы рисковали жизнью, а многие мои товарищи даже поплатились ею.

– Мне надо осмотреть находку, – сказала я после неловкой паузы.

У нас оставалось всего лишь несколько минут, уровень радиации вот-вот должен был достичь критической точки. Для дальнейшего исследования мне достаточно было сосканировать несколько последовательных изменений, происходящих в системе. Затем я извлекла «яйцо», которое покинуло «окно» без всякого сопротивления, и оно – «окно» – немедленно потемнело. Когда я оглянулась назад, то увидела лишь участок обожженной панели, такой же, как и все другие.

По дороге на станцию мы молчали.

Мы со вздохом облегчения сняли наши скафандры, и я, морщась от отвращения, опять надела свою грязную униформу поверх влажного от пота нижнего белья.

Рэйчел казалась подавленной, она с непроницаемым выражением лица молча возилась с застежками скафандра. Я старалась сосредоточиться на мыслях о нашей находке. Мы не были готовы увидеть того, кто появился перед нами, когда дверь шлюзовой камеры открылась.

Это был Эн Барик собственной персоной, одетый в скафандр, в складках которого мерцали отблески света. Его огромная фигура, казалось, заполнила собой весь небольшой тамбур перед шлюзовой камерой.

– Командир Хэлли!

Транслятор Барика был настроен на более громкое звучание, чем обычно, и мы с Рэйчел невольно вздрогнули, услышав его слова.

– Что-то случилось?

Мой голос звучал неуверенно и слабо, но я опустила вежливое обращение «Мастер».

– Да.

Его скафандр ходил ходуном, и я представила, как под ним шевелятся его щупальца.

– Хэлли? Вы здесь?.. – послышался голос Мердока, и через мгновение он появился на пороге тамбура. – Мне сказали, что вы… – Он был здоров и невредим и, по-видимому, находился в хорошем расположении духа. – Полковник Геноит сообщил, что вы отправились на поврежденный корабль. Нашли что-нибудь интересное?

Рэйчел фыркнула. Мердок в сопровождении Геноита вошел в тамбур. Хотя начальник службы безопасности говорил о моем бывшем муже спокойным тоном, чувствовалось, что между ними существует напряженность. В тамбуре было теперь так тесно, что мы едва могли двигаться.

– У вас есть то, что принадлежит ему, – громко заявил Барик.

Скорее всего имелось в виду небольшое устройство, которое он передал Квотермейну, – «яйцо», оттягивавшее мне сейчас карман брюк.

– Как вы узнали об этом?

– Оно само сообщает ему о своем присутствии. Где оно?

Возможно, Барик хочет сказать, что «яйцо» послало ему сигнал, когда я использовала его на «Калипсо». Я не подумала о такой возможности.

– Я оставила его на корабле.

– Вы лжете.

Мердок в замешательстве поглядывал то на меня, то на инвиди.

– Хэлли, какого… – начал было он, но я не дослушала его.

– Да, я солгала, – сказала я инвиди.

Я и не надеялась, что он поверит мне.

Барик приблизился ко мне вплотную, стоявшая рядом со мной Рэйчел отшатнулась.

– Отдайте нлитри.

Он сказал «нлитри», а не «диск перехода».

– Вы же сами не знаете, что это такое, не правда ли? Так или иначе, но я не отдам его вам.

Скафандр инвиди слегка колыхался.

– Вы должны отдать. Вы не понимаете всех последствий. Отдайте немедленно, иначе будет слишком поздно.

Его слова заставили меня задуматься на мгновение. Возможно, он действительно «видел» ужасающие последствия моих действий, которые могли еще более ухудшить и без того сложную ситуацию. Искушение сдаться и отдать инвиди его нлитри было велико, но тут я вспомнила слова Эна Барика о том, что личности сами прокладывают пути в соответствии со своей природой.

– Отдайте нлитри.

Мастер выпустил щупальце с удивительной быстротой, но Геноит был еще быстрее. Он бросился вперед, молниеносно схватил меня за руку и оттащил в сторону.

Барик замер на месте, не предпринимая больше никаких действий.

– Это не ее личная вещь, и она не может отдать вам то, о чем вы просите, – с вызовом сказала Рэйчел, скрестив руки на груди и вскинув подбородок. – Это принадлежит нам, поскольку находится на нашем корабле. И вы не имеете никакого права на нашу собственность.

Теоретически она была права. Но время теоретических дискуссий прошло.

– Вы не сможете сопротивляться. – Смоделированный голос Эна Барика звучал огорченно, но в нем не слышалось и тени страха. – Скоро здесь будут вооруженные силы Конфедерации. Он вызвал их.

Значит, все это время Барик стремился только к одному – заполучить диск перехода. Или скорее не дать нам завладеть им. Теперь, когда к нему поступил сигнал, он вызвал корабли Конфлота.

– Мои силы тоже ожидают приказа прибыть сюда, – сказал Геноит. Он повернулся ко мне, его пальцы все еще сжимали мое предплечье. – Дай мне диск, Хэлли. Я смогу уйти, прежде чем Конфлот появится здесь. Мы не должны допустить, чтобы он достался им.

– О да, конечно. И ты оставишь нас на произвол судьбы, один на один с сэрасами и силами Конфедерации. Вот в кого ты превратился за это время!

Я вырвала у него свою руку и отступила за спину Мердока. Я чувствовала, что меня одурачили. Ведь я думала, что мы с Геноитом на этот раз действуем на одной стороне.

– Мы действительно стремились к союзу с тобой и были готовы заплатить за это разумную цену. Но мы не можем рисковать, вступая в прямой конфликт с Конфедерацией. Пока не можем. – Теперь Геноит говорил холодным отчужденным тоном. – Немедленно отдай мне диск… или я сам возьму его.

– Ты не сможешь сделать этого, – сказала я, разъяренная его словами. – Он установлен на борту «Калипсо». И даже не пытайся достать его. Я установила в системе диска взрывное устройство.

Я старалась не смотреть на Рэйчел и надеялась, что ей хватит ума оставаться невозмутимой.

– Вы снова лжете. – В голосе Эна Барика слышалось беспокойство. – Вы бы никогда не подвергли риску станцию. Это не в вашем характере.

– Да, но мы все ведем себя сегодня не так, как обычно, не правда ли? Я считала, что инвиди – наши друзья. – Я чувствовала, что мой голос звучит очень сердито, но не стала усмирять свой гнев. – При взрыве «Калипсо» станция не будет разрушена. А легкие повреждения, которые она получит, мы как-нибудь устраним.

Мердок повернулся ко мне и пристально посмотрел мне в глаза. Я надеялась, он поймет, что я блефую. Я обратилась к Барику:

– Нам надо сесть и серьезно поговорить. Наши условия таковы: что бы ни произошло с диском, эта станция является нейтральной. Мы объявляем полную независимость от Конфедерации.

– Это недопустимо.

Впервые я слышала от него столь недвусмысленное определенное заявление.

– В таком случае что вы намерены предпринять против нас? – спросила я, но Рэйчел не дала Барику ответить, вступив в разговор.

– Если вы не хотели, чтобы люди получили этот диск, то почему инвиди установил его на нашем корабле, причем устроил все так, что мы оказались здесь?

Мы замерли, ожидая, что ответит Барик, но он долго молчал, а его серебристый скафандр продолжал колыхаться.

– Эна Серата ввели в заблуждение. Он не пользуется широкой поддержкой у нас, – наконец заговорил инвиди.

– Серат все еще жив? – спросила Рэйчел.

В этот момент прозвучал сигнал вызова в моем коммуникаторе, который я носила на запястье.

– Хэлли слушает. – Я отвернулась от инвиди и хдига, зная, что Мердок будет следить за ними.

Раздался голос лейтенанта Баудина, который почти заглушали необычно громкие фоновые вибрации:

– Сэрасы очень близко подошли к нам. Они хотят, чтобы вы прибыли к ним на корабль.

Все присутствующие затаили дыхание.

– О Господи, этого еще не хватало, – пробормотал Мердок.

– Никто не должен покидать станцию, – распорядилась я, обращаясь к нему, хотя прекрасно понимала, что в моих приказах мало толку: Мердок вряд ли сможет удержать этих двоих. – Поставьте охрану у всех шлюзовых камер, ведущих к платформам, и не пускайте никого в спицы. Нельзя никому позволить даже дотронуться до «Калипсо»…

– А вам нельзя туда идти, – сказал Мердок.

Я с недоумением взглянула на него. Если я не сделаю этого, сэрасы уничтожат нас.

– А разве у меня есть выбор?

– Вы говорили, что они читают ваши мысли.

– Нет. Я воспринимаю посылаемые ими образы и произношу вслух… О черт! – Я зажала рот дрожащими руками. – Диск перехода…

– Вы уверены, что они не могут читать ваши мысли? – допытывался Мердок.

В его голосе слышалось отчаяние. То же чувство испытывала и я.

– Не знаю.

– В чем дело? – спросила Рэйчел, хмуро поглядывая на нас.

– Возможно, он им вовсе не нужен, если у них уже есть нечто подобное диску перехода в гиперпространство… – промолвил Мердок и растерянно замолчал.

Мы оба хорошо понимали, что дело было вовсе не в этом. У нас в руках была тайна, обладание которой могло позволить освободиться из-под власти «Четырех Миров». Но теперь этой тайной могли завладеть наши враги. И сэрасы были достаточно развиты, чтобы все понять и суметь использовать диск перехода против нас.

Мы могли попросить помочь нам Эна Барика, но пока Кон-флот прибудет сюда, сэрасы уже успеют расправиться с нами. В любом случае мы теряем диск перехода… Мы могли бы заключать сделку с Новым Советом, использовав диск в качестве цены за наше избавление от сэрасов, но на проведение этой операции у нас тоже уже не оставалось времени.

Мердок от ярости сжимал кулаки.

– Давайте уничтожим его. Бац – и больше никаких проблем. – Он знал, что я думала по этому поводу. При одной мысли об уничтожении диска мне становилось плохо: мы не могли потерять технологию, о которой так долго мечтали.

– Если мы не уничтожим диск и я отправлюсь к сэрасам, они могут заставить меня рассказать им обо всем… Впрочем, я не уверена, что все произойдет именно так.

– А вы можете взять на себя такой риск?

– Если мы даже уничтожим его, они могут воспринять образ диска из моей памяти и атаковать станцию из мести за содеянное нами.

Внезапно раздался глухой удар, от которого дрогнули стены и палуба. Мы переглянулись.

– Что это?

Еще один, более сильный, толчок потряс станцию. Мердок закачался, нас с Рэйчел отбросило к инвиди, от которого Рэйчел тут же в ужасе отскочила.

– Хэлли вызывает командный пункт. Что происходит?

– Это сэрасы… они попали во внешний отражатель и в старую платформу переработки, – прозвучал сдавленный голос Баудина на фоне аварийных сирен.

– Вы подтвердили, что мы получили их сообщение? Передали им, что я немедленно направляюсь на их корабль?

– Да.

– Они становятся нетерпеливыми, – проворчал Мердок.

– Пошлите еще одно подтверждение… Баудин, вы меня слышите?

– Да, мэм.

И тут же связь прервалась.

Почему сэрасы ведут себя столь нетерпеливо? Обычно они спокойно ждали, пока я не подготовлю шаттл и не отправлюсь к ним. Как правило, через час они посылали нам повторный вызов.

Сегодня же сэрасы дали мне так мало времени, что его едва бы хватило на то, чтобы добраться до доков. Было ли это просто напоминание? Но мне не нужно напоминать о том, что я у них на крючке и что моя станция является заложником, которого они держат неизвестно для какой цели.

– Хэлли!.. – Ко мне быстро подошел Геноит. – Ты должна отдать мне нлитри, это подможет нам разгадать тайну диска.

Я попятилась от него.

– Оставь меня в покое… Что вы будете делать с этой штуковиной? Вы ничего не поймете в ее устройстве.

– Пусть лучше она будет у нас, чем у них.

Он указал подбородком в сторону инвиди. Рука Геноита скользнула в карман моих брюк.

Как он догадался, что «яйцо» находится там?

– Отстань от меня…

Я попыталась ускользнуть от него, но Геноит схватил меня за руку, однако тут же отпустил.

– Посадите его в тюремную камеру, – распорядился Мердок, обращаясь к двум констеблям, появившимся на пороге.

Один из них наставил на Геноита дуло своего оружия, а другой подошел к нему и взял за локоть.

Геноит посмотрел на них, а затем перевел взгляд на меня.

– Я даю тебе последний шанс вступить с нами в союз. Отдай мне диск.