Глава третья

— Съеден? Что вы понимаете под словом съеден? — воскликнул Алан Мэйсон. — Инспектор, люди не могут быть съедены прямо в своей кровати, в центре Кента.

Нейл Брэдшоу несколько секунд смотрел на Алана прежде чем ответить. Когда доктора сказали ему, он тоже не мог поверить. За все тридцать лет работы в помещении он не видел ничего похожего на останки Дэна Мэйсона.

— Мистер Мэйсон, — оборвал он наконец паузу. — Я исхожу только из фактов. Но согласно поступившим рапортам, заключению нашей лаборатории и медэкспертизе, тело вашего отца было обглодано до костей. И это послужило причиной смерти.

— Но кем он был растерзан?

Инспектор пожал плечами.

— Бог знает. Мы ничего не нашли. Окно было открыто, вероятно, кто-то проник через него. Но никаких следов. Мы обнаружили кровь на ковре вокруг кровати и несколько кровавых полос на подоконнике. Ничего более.

Алан провел рукой по волосам.

— Я не верю этому, — наконец произнес Алан. — Я все же не верю.

Брэдшоу молчал.

Алан читал лекцию в университете в тот момент, когда было получено известие из полиции. Его мать приняла сильное успокаивающее, он поехал в Кент.

— Инспектор, — сказал Алан, повернув голову, — могу я увидеть своего отца?

Брэдшоу тяжело вздохнул.

— Я не знаю. Это не... Это не совсем нормально. Я имею в виду тело, — он торопливо кивнул.

Алан сузил глаза и чуть скрипнул зубами.

— Инспектор Брэдшоу, я спокоен. Я — биолог. Я изучаю анатомию, резал тела и знаю, что значит смерть.

Час спустя Алан вышел из полицейского морга. Его лицо было белым; чтобы никто не заметил, как трясутся его руки, он засунул их глубоко в карманы.

— Увидимся позже, — сказал он, увидев Брэдшоу и заводя машину. — Вы правы. Это ужасно.

Брэдшоу смотрел вслед отъезжающему Алану. Можно было сказать, что Мэйсон — стойкий человек. Брэдшоу, который по долгу профессии часто наблюдал за людскими характерами, отнес бы его к этому типу. Алан, как и его отец, был высокого роста. Квадратная челюсть, синие глаза, коротко остриженные волосы делали его похожим на футболиста. Инспектору почему-то показалось, что такой человек может побороть горе и пережить несчастье.

Он подождал, пока машина уехала, и снова направился в морг, надеясь получить какие-нибудь новые подробности.

Почувствовав внезапный импульс, Алан направил свою машину к поместью Дрэгона. Душевно и физически он просто онемел от того, что увидел.

Инспектор был прав в суждении об Алане. До сих пор Алан Мэйсон не принимал жизненные неудачи близко к сердцу. Он часто говорил, что жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться или страдать от чего-то. В свои двадцать девять он получал удовольствие и от пинты пива, выпитой за ленчем со студентами, и от официальных обедов с профессорами и академиками и был популярен в университете как среди студентов, так и среди преподавателей.

Его никоим образом нельзя было назвать слабым. Он увлекался спортом и гордился своими физическими возможностями.

Но в данный момент, проезжая по живописным окрестностям Кента, он чувствовал себя несчастным.

Подумать только, эта куча костей, вымазанных кровью — все, что осталось от его пожилого отца! Он очень беспокоился, и не за себя. Он — все-таки мужчина, он должен выдержать. Он беспокоился за свою мать. У нее ничего не осталось. Все ее планы разрушились. Он уже представлял себе, с какими проблемами столкнется, когда она выйдет из шока.

Полиция все еще была в поместном доме, когда подъехал Алан. Проходя через кухню, он увидел открытый чемодан отца, который лежал на кресле.

— Кто рылся здесь? — спросил он полицейского, стоящего рядом.

— Это мы, — ответил молодой констебль. — На случай, если что-нибудь украли.

Алан кивнул и бегло осмотрел одежду. Они могли бы удивиться, ведь он был сыном погибшего, но живя отдельно почти восемь лет, посещая родителей только по выходным, и праздникам, он не знал, что носит его отец, и одежда отца ничего не значила для него.

На дне чемодана он нашел наполовину пустую бутылку бренди и улыбнулся. Это было то, в чем они с отцом походили друг на друга. Любовь к крепким напиткам. Не напиваться до бесчувствия — Дэн во всем знал меру — но для того, чтобы расслабиться. Дэн называл это «разумной выпивкой».

Он откупорил бутылку, нашел чашку и налил себе немного. Почувствовав, как тепло разливается по его телу, он ободрился и с чашкой в руке пошел в спальню.

Два детектива производили заключительный обыск спальной комнаты. Они кивнули ему и продолжили осматривать ковер.

Алан взглянул на кровать, покрытую темно-красными пятнами, затем — на открытое окно. Подойдя к нему, он выглянул в сад, заметил расчищенную дорожку. «Похоже на отца», — подумал он с любовью. Дэн, наверное, смог бы жить в палатке, лишь бы иметь свой сад.

Он хотел уже отвернуться, когда заметил маленькую темную вещь в углу на подоконнике. Алан наклонился, чтобы получше рассмотреть это поближе. Что-то тоненькое, согнутое, похожее на букву "L". Он улыбнулся, когда увидел, что это — лапка паука. Почувствовав себя ученым, он подошел и стал рассматривать ее. Думая, что ему легко удастся идентифицировать ее, но он ошибся.

— Интересно, — бормотал он. — Очень интересно.

— Извините, сэр? — спросил один из детективов. — Вы что-то сказали?

Алан покачал головой.

— Нет — нет. Я просто нашел кое-что.

Оба полицейских вопросительно посмотрели на него.

— Извините, — улыбнулся он. — Ничего интересного для вас. Просто ножка паука. Я — биолог, — объяснил он. — Такие вещи меня интересуют.

Детективы рассмеялись.

— Где же ее хозяин? — спросил один из них.

— Наверное, сидит где-нибудь под камнем, отращивает новую.

— Вы — шутник.

— О, нет. Пауки могут сами отрывать себе лапки, если это необходимо, — сказал Алан. Когда они в опасности, прежде всего. Но эта какая-то необычная. Я никогда таких не видел. Какие-то странные коготки, — объяснил он, рассматривая лапку, которая лежала у него на ладони.

Детективы переглянулись.

— Никогда не видел, чтобы люди интересовались такими вещами, — сказал один с усмешкой. — Для меня паук и есть паук. Они все одинаковы для меня. Мерзкие маленькие твари.

Алан рассмеялся. Сейчас он не обратил внимания, но сколько раз за последующие недели и месяцы он будет вспоминать эти слова!

Алан бродил вокруг дома около часа. Он ничего не мог поделать. Допив бутылку бренди, он поехал во временный центр управления, который Брэдшоу разместил в соседнем поселке.

— Все в порядке? — спросил инспектор, когда Алан садился в маленьком офисе, который был обставлен как полицейский участок. Он кивнул.

— Все хорошо, насколько можно этого ожидать. Что-нибудь новое?

— Нет, — Брэдшоу покачал головой. — Ах, да, извините. Есть одна вещь, но я не могу пока ее объяснить. Патологоанатом обнаружил огромное количество яда в останках тела.

— Яда? — переспросил Алан. — Какого?

— Неизвестного, — вздохнул Брэдшоу.

Алан взглянул на него.

— Последняя наша версия состоит в том, что ваш отец был подвержен действию какого-то яда, который буквально поглотил его плоть, — продолжал Брэдшоу. — Я не знаю, — сказал он, покачивая головой. — Все дело в том, что я пока не могу сделать никаких выводов из этого.

— А что насчет крови на подоконнике? — спросил Алан.

— Ваш отец мог подходить к окну по какой-то причине.

— А потом вернуться в кровать? Я не могу себе этого представить. Я, конечно, не полицейский, но этого не могло быть.

Брэдшоу кивнул.

— Действительно. Этого не могло быть.

Инспектор выглядел усталым. Он на ногах уже с шести утра, когда поступил первый вызов. Рабочий с соседней фермы увидел, что в спальне горит свет, и вызвал полицию. Он подумал, что кто-то забрался в пустующий дом. Рабочий знал, что дом приготовлен для продажи и что туда еще никто не въехал.

Полиция прибыла туда в 5. 30, вскоре после этого был вызван Брэдшоу. Он тер глаза и мечтал о горячем душе, который примет, когда вернется. Ему было около пятидесяти, когда он покинул свой до того высокий пост в Лондоне и возглавил местное полицейское отделение в Кенте. Ростом немного выше, чем Алан, он начал лысеть на макушке. Но его вытянутое, худое лицо свидетельствовало о чертах характера, которые вызывают уважение.

Из-за длинных рук инспектора возникало ощущение, что одежда ему коротка, что делало его несколько неуклюжим. Но после недолгого общения с ним Алан уже понял, что инспектор — очень твердый и уверенный в себе человек.

Сейчас инспектор был в замешательстве. Даже в самых сложных случаях, которые ему приходилось расследовать, он находил какую-нибудь ниточку. Но случай с Дэном Мэйсоном сбил его с толку. Он не мог спать, чувствовал себя усталым и раздраженным.

— Чем вы занимаетесь сейчас? — спросил Алан.

— Мы продолжаем расследование, опрашиваем всех в округе. Кто видел вашего отца? Когда? Что он делал? Не казался ли он чем-нибудь расстроенным? И так далее. Обычный материал, — прокомментировал он, чувствуя, что не должен ничего скрывать от Алана. — Честно говоря, Алан, случай безнадежный. Я просто не знаю что делать.

Алан кивнул.

— Может быть, что-нибудь еще выяснится.

Он сам удивился, что больше не раздражался и даже испытывал сочувствие к инспектору. Он проникся уважением к этому честному, рассудительному человеку, который, похоже никогда не работал на публику.

— Если выяснится еще что-нибудь, я... — Его прервал телефонный звонок. Брэдшоу прижал трубку к уху.

— Да? — сказал он резко, другой рукой делая знак Алану, призывая его остаться. — Что? Где? Я буду на месте через десять минут. — Он положил трубку и взглянул на Алана. — Это невероятно, — воскликнул он, стукнув кулаком по столу.

Алан сидел тихо, ждал.

— Пожар. Два трупа, — продолжил инспектор. — Но не по причине пожара. Жеенщину нашли в ванне, а мужчину — в саду. Местный сержант сказал, что все выглядело так, как будто их обоих съели. Их тела обглоданы.

Брэдшоу поднялся и сказал:

— Я должен выехать туда.

— Могу я сопровождать вас? — машинально задал вопрос Алан, сам не понимая, почему он это сделал.

Брэдшоу немного помедлил.

— Хорошо, поедемте, — согласился он. — Как ученый, вы можете оказаться полезным.

Они ехали молча и через несколько минут прибыли на место. Полицейские машины стояли прямо на подъездной дороге к дому Марфи. Пожарные расположились рядом с гаражом, от которого остались лишь дымящиеся руины.

Алан и Брэдшоу подошли к сержанту.

— Где тела? — коротко спросил Брэдшоу.

— Одно лежит в том кустарнике, другое — наверху, в ванной комнате.

— Вы можете остаться здесь, если хотите, — сказал инспектор, обернувшись к Алану. — Я пойду взгляну на них. Это моя работа.

Алан покачал головой, и они вместе направились к тому месту, где лежало тело Джона Марфи, накрытое простыней. Корпус был еще более странно обглодан, чем в случае с его отцом. Чувствуя приступ тошноты, Алан отошел в сторону.

Но все же он последовал за Брэдшоу и в ванную комнату, где было обнаружено тело Элисон Марфи. Она лежала с застывшим от ужаса лицом, одна рука перевесилась через край ванны. Вернее это было то, что осталось от ее руки.

Инспектор стал выслушивать предварительную версию того, что здесь произошло. Алан, чувствуя свою бесполезность, вышел из дома и направился к гаражу. Пожарные уже почти закончили, и Алан прогуливался вокруг чадивших обломков. Найдя низкую стенку, он сел на нее, и, обхватив голову, пытался разобраться во всем, что увидел.

Внезапно он очнулся. Прямо перед собой он увидел темный тонкий предмет, очень похожий на тот, что он нашел в поместье Дрэгона. Он поднял это. Да, действительно, лапка паука, но уже крупнее и толще, и щетинки на ней тверже. Коготки, которыми заканчивалась конечность, были почти плоскими, пара сильных клешней были приспособлены как для передвижения, так и для хватания.

Он поискал еще вокруг, но полицейские и пожарники вытоптали все окружающее пространство, и он ничего не нашел.

Алан вернулся в дом и стал изучать свою находку при свете. Он не слышал, как подошел Брэдшоу и с удивлением смотрел на него.

— Странные люди, эти ученые, — сказал инспектор.

Алан продолжал вертеть в руках необычную конечность.

— Вы прекратите, наконец? — спросил, улыбаясь, Брэдшоу. — Два ужасных убийства за один день, а вы рассматриваете лапку какого-то паучка. Вы, ученые, живете своей собственной жизнью, в своем отдельном мире.

Алан кивнул. Его лицо было серьезным и спокойным. В его сознании возникла какая-то странная теория...

Глава четвертая

Как только ей исполнилось шестнадцать Сюзи Картер почувствовала себя полностью самостоятельной. В тот день, когда она покинула школу, школьная форма полетела в мусорный ящик, а Сюзи купила себе кое-какую новую одежду и осветлила волосы. Потом она направилась в местный универмаг — один из двух в их небольшом городке в Кенте — и получила работу кассирши.

Работа была только первым пунктом в плане, который наметила для себя Сюзи. Она собиралась поехать в Лондон, только там можно было заработать настоящие деньги. Как только она накопит достаточно, она упакует вещи и покинет город.

Сюзи часто видела молодых девушек на обложках журналов мод, в телевизионных передачах.

Она решила, что она красивее многих на этих рекламах. И в чем-то была права.

Ее кожа была бледной, мягкой и ровной. В косметике она явно не нуждалась, но всегда красилась очень яркой помадой, пользовалась тушью и тенями.

Глаза, ярко-синие и большие, придавали ей наивный вид, который привлекал и мужчин, и молодых парней. Она часто капризно надувала свои чувственные губки. Нос у нее был маленький и прямой. Ее лицо можно было назвать совершенным.

Да и фигура у нее была что надо. Особо гордилась Сюзи ногами. Они были длинными и стройными.

Таким образом, Сюзи была красивой шестнадцатилетней девушкой. Природа одарила ее всем, что можно только пожелать.

Несмотря на то, что ей было всего лишь шестнадцать с половиной, она уже полностью сформировалась. Ей нужен был любовник. Мужчина, который повидал мир, который путешествовал по Франции и Италии. Мужчина, который разбудит ее страсть, который понравится ей и удовлетворит ее. И он нашелся.

Связь Сюзи стала ее тайной. Связь, которая объединяет мужчину и женщину. Она должна была оставаться тайной: ее любовником стал местный школьный учитель, один из тех, что учили ее. Давиду Принглу было около тридцати. Его жена была на несколько лет моложе.

Прингл каждую субботу ходил за покупками в универмаг. На этой почве два месяца спустя и расцвела их любовь.

Сюзи расценивала эту связь как рискованное приключение, и кроме того, она поверила, что влюбилась настоящей женской любовью. Почему бы Принглу не предпочесть ее своей жене?

Перемены, которые произошли в Сюзи, выразились прежде всего в ее высокомерии по отношению к родителям и друзьям. Она игнорировала замечания отца по поводу поздних возвращений и просьбы матери одеться поприличнее. Что они могли знать о ее жизни?

Она заглядывала вперед только на один вечер. Сегодня она опять встретится со своим любимым в лесу недалеко от города. Будет лежать в этом шелковом платье и смеяться над собственной испорченностью, скидывая трусики. Давид Прингл был не из тех мужчин, что любят попусту тратить время.

Она спустилась вниз и просунула голову в гостиную, чуть приоткрыв дверь.

— Я ухожу, — сказала она родителям, которые смотрели телевизор.

— Возвращайся не слишком поздно, — произнес отец, не отрывая глаз от экрана.

— Ты прилично оделась? — обернувшись, спросила мать.

— Прекрасно, — сказала Сюзи и захлопнула за собой дверь.

Ночь стояла ясная. Было полнолуние. Она шла по маленькой освещенной луной улочке и думала, насколько правдивы истории, которые рассказывают люди о полной луне. Ускорив шаги, она поспешила вдоль пустынного переулка и вскоре была на окраине города.

Свет луны отбрасывал длинные тени от веток деревьев и кустарника. Сюзи вздрогнула, у нее даже перехватило дыхание, когда неподалеку раздался треск ветки. Сюзи не любила темноты и сейчас находила странным, что согласилась с Принглом встречаться здесь по ночам. Правда, когда они летом занимались здесь любовью, все казалось другим, не таким угрожающим.

Она взглянула на луну, белую как череп. Теперь это казалось Сюзи зловещим, а не романтичным, как летом. Шум и какой-то звук справа от нее заставил Сюзи вскрикнуть. Но затем она поняла, что это всего лишь птица и приказала себе не быть такой глупой.

Наконец она дошла до места свидания — полянки, где в центре рос большой старый дуб. Она с некоторым облегчением выбежала на открытое пространство, встала под деревом, горько сожалея, что Прингл не пришел первым. Она стояла очень тихо, сжимая в руках свою сумочку и прислушиваясь, не раздадутся ли шаги ее любимого. Но все, что она слышала, были лишь звуки ночного леса — шелест деревьев, чириканье птиц, потревоженных в гнезде, голоса каких-то животных.

— Пожалуйста, приходи скорее, Давид. О боже сделай так, чтобы он пришел скорее. Мне страшно. Я боюсь темноты, — молила она.

Сюзи закрыла глаза, желая услышать его шаги, его голос, но не уловила ничего, кроме обычных ночных звуков. Хотя что-то еще она слышала — какой-то шелест, царапанье, почти шепот.

Она взглянула на луну, увидела ее мрачный жутковатый свет и опять вспомнила все страшные истории, которые слышала раньше. Ее сердце сжалось.

— О боже, Давид, где же ты?

Когда Сюзи услышала треск веток позади себя, она была не в силах оглянуться.

— Извини, дорогая, я на несколько минут опоздал, — прозвучал вдруг голос Прингла.

Она бросилась в его объятия, все еще вздрагивая от пережитого страха.

— Эй, эй, — нежно сказал Прингл. — Да ты вся трясешься. Что случилось?

— Темно... Я боюсь темноты, — пробормотала Сюзи. — Мне страшно.

Он привлек ее к себе и жадно прижался к ее губам. Близость его тела развеяли все ее страхи, она безрассудно захотела Прингла и медленно повлекла его к земле. Он остановился на мгновение, снял свою кожаную куртку и постелил ее на траву.

Прижавшись к Принглу, Сюзи чувствовала, как его сильные руки нежно ласкают ее тело. Прингл застонал, она приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на его лицо — бледное с маленькими глазами и тонкими губами. Почувствовав приближение оргазма, она оторвала руки от спины Прингла и прижала ладони к холодной влажной земле. И вот она забылась, захваченная волной страсти.

Потом она услышала, как Прингл вскрикнул и, думая, что он переживает то же, что и она, прижалась к нему. Крики Прингла становились все громче. Она открыла глаза и вдруг похолодела от ужаса. В нескольких футах от ее лица, блестя в холодном свете луны, стоял паук. Он был на много больше тех, что она видела раньше. Все его восемь глаз неподвижно уставились на них.

Давид! Давид! — закричала она, инстинктивно закрываясь руками.

Прингл дико смотрел куда-то наверх, она взглянула туда же. Сначала она не могла понять, что случилось. Луна была почти не видна из-за сотен маленьких темных существ, слетавших с веток дуба, возвышающегося над ними, В следующую секунду Сюзи разглядела, что это пауки, висящие на тонких почти невидимых нитях. Один за другим они быстро спускались на спину Прингла. Она почувствовала, как что-то зашевелилось в ее волосах. Рукой нащупала колючее тело паука, с содроганием вытащила и отбросила его, затем попыталась освободиться от извивающегося и корчившегося тела Прингла. Но он был Слишком тяжел. Затравленно озираясь, она увидела черную массу, которая, переливаясь как лава, спускалась с ближайших кустов на землю прямо перед ними.

Прингл, дергаясь в конвульсиях боли, скатился с нее. Она подобрала ноги и села, прижавшись спиной к стволу дерева, не в силах шевельнуться, как в кошмарном сне. Горло у нее сжалось, сердце стучало, глаза не могли оторваться от Прингла, облепленного массой этих бешеных пауков. Он катался по земле, все еще крича, а пауки карабкались и карабкались на его открытое тело.

Сюзи почувствовала какое-то движение на своей ноге. По ее прекрасной голени полз паук! Сбросив его рукой, она как слепая, наугад, ринулась в лес и понеслась не останавливаясь, натыкаясь на деревья, оставляя обрывки платья на ветках и сучьях. На берегу маленького ручейка она упала без сил.

Доносившиеся до нее крики Прингла внезапно оборвались. Воцарилась зловещая тишина. В темноте ничего не двигалось. Сюзи огляделась, что-то зашевелилось в кустах около нее. Не спускаются ли первые жуткие насекомые?!

Снова почувствовав приступ страха, она вскочила и побежала вниз по течению ручья. Через несколько ярдов она упала, силы опять покинули ее. Сюзи казалось, что не может даже пошевелиться, но когда что-то коснулось ее лица, она молниеносно сбросила это. Лист зашуршал в ее руке.

Она поднялась. Инстинкт двигал ее вперед. Увязая по щиколотки в грязи, она стремилась уйти от этого ужаса, который оставила позади себя. Каждый звук, раздававшийся в лесу, вызывал у нее новый приступ паники.

Перед ее глазами все еще стояла страшная картина: пауки ползают по голому телу ее любимого. Она все еще ощущала в своей руке колючее насекомое, которое вытащила из волос, его лапки, вцепившиеся в ногу.

— Пауки. Пауки. Пауки, — как в бреду повторяла она на бегу. Она ненавидела пауков, их паутину и вообще все, что с ними связано.

Наконец, она вышла из леса на недавно вспаханное поле, опустилась на черную холодную землю и прижавшись к ней щекой затряслась в рыданиях.

Услышав какой-то шум в лесу позади себя, она очнулась. Перейдя поле, обнаружила тропинку. Снова инстинкт вел ее, она брела по дорожке, серебряной от света луны.

Через десять минут она была на окраине своего городка. Улицы были безлюдны. Сюзи бежала и бежала вперед, не осознавая уже, что с ней происходит. Она не слышала, как позади нее затормозила машина. Кто-то подхватил ее и усадил на заднее сидение. Через несколько минут ей помогли выйти у полицейского участка. Сюзи все еще была не в себе и не понимала, где она. Но когда полицейский ударил ее по щеке, пытаясь привести в чувство, она ощутила боль и услышала какой-то голос:

— Я только что подобрал ее. Она бежала прямо по дороге.

— Это — Сюзи Картер, — сказал сержант. — Мы должны позвонить ее родителям. Выглядит так, как будто на нее напали.

— Пауки. Пауки. Пауки, — бормотала Сюзи, до нее медленно доходило, что она жива.

— Вы что-то сказали, мисс? — спросил сержант, грузный, могучий мужчина.

— Пауки. Пауки. Пауки...

— Да, да. Все в порядке теперь. Вот чай, — сказал полицейский, ставя чашку на столик перед ней.

Они сидели в маленькой приемной. Сбоку от главного входа в полицейский участок констебль, который принес чай, спросил, позвонить ли ему родителям Сюзи.

— Да, конечно, — ответил сержант. — Скажи, что с ней произошло несчастье, не рассказывай подробности. Мы еще сами не разобрались, что случилось.

Сюзи глядела прямо перед собой, будто пыталась что-то сказать.

— Ну, мисс, вы можете теперь рассказать?

Сюзи покачала головой, что-то невнятно пробормотала.

— Я думаю, вам лучше выйти, — сказал сержант, обращаясь к мужчине, который ее привел. — Может быть она не хочет говорить в вашем присутствии. Перед тем, как уйти, подойдите к человеку за столом и опишите ему все детали.

Вдруг Сюзи вскрикнула, ее тело стало медленно оседать, она опять потеряла сознание. Сержант снова дал ей пощечину, она очнулась, испуганно озираясь вокруг.

Вошла в комнату женщина-полицейский.

— Мне сказали, я вам нужна. В чем дело?

Сержант кивнул в сторону Сюзи.

— Она не хочет рассказывать, что с ней случилось.

В этот момент Сюзи заговорила.

— Пауки. Огромные пауки, — прошептала она. — Их тысячи. Они съели Давида. А-а-а! — она закончила криком.

Полицейские переглянулись. Сюзи обхватила себя руками.

— Пауки? — спросила женщина. — Пауки напали на вас и вашего друга? Где?

— В лесу. В лесу. Тысячи пауков. Огромных пауков. Огромных пауков. Съели Давида. Съели... — ее голос опять сорвался.

Сержант взглянул на женщину.

— Наверное, у нее помутился рассудок. Плотоядные пауки! Бедная девочка. Ее нужно обследовать, — сказал он, понизив голос. — Наверное, ее изнасиловали.

Женщина кивнула.

— Почему бы вам не оставить нас вдвоем? Я попытаюсь с ней поговорить, — попросила она.

Сержант вышел.

— А теперь, Сюзи, — начала женщина. — Забудь о пауках. Если кто-то напал на вас, расскажи об этом. Мы задержим его, он может напасть на кого-нибудь.

— Пауки. Пауки. В лесу. Большие пауки. Съели Давида. Давид мертв. Давид мертв. Его нет.

Она опять сорвалась и замолчала.

Женщина оставалась возле Сюзи около получаса. Приехали родители и ожидали около приемной. Наконец женщина вышла поговорить с сержантом.

— Она все еще твердит о пауках, которые напали на нее и ее друга. Кажется, его звали Давид. Она трет рукой ногу, я вызвала доктора и дала ей успокоительного. Может, она расскажет все завтра.