Глава первая

Дэн Мэйсон с удовольствием опустился в кресло-качалку в викторианском стиле. Лучи осеннего солнца проникали сквозь отделанные свинцом окна. Это придавало старомодной фермерской кухне теплоту и уют. Улыбаясь, он оглядел комнату, закопченные дубовые балки потолка. Он несколько нахмурился, когда заметил черную металлическую плиту в нише: «Это здесь лишнее», — решил он. Грубо оштукатуренные стены, одна из них была покрашена белой краской, нуждались в ремонте. И окна, как понял Дэн, несмотря на то, что выглядели хорошо, придется заменить.

Но в конце концов он пришел к выводу, что совершил стоящую покупку. Несомненно, он принял правильное решение. С одобрительной усмешкой он вспомнил молодого, полного энтузиазма агента по продаже Домов и земельных участков, честолюбивого парня лет двадцати пяти, в полосатом костюме, что называется, с иголочки, с черным кожаным портфелем в руках.

— Это чудо, мистер Мэйсон, просто чудо, — говорил агент.

— Стоит вам совсем недолго пожить в доме с садом, и вы почувствуете себя как во дворце, — добавил он улыбаясь. — Да, как во дворце. Это, может быть, одно из последних имений в Кенте.

У Дэна была куча свободного времени и он отнюдь не был этому рад, поскольку никогда не уклонялся от постоянной работы. Но в 67 году он был вынужден уйти на пенсию и оставить административную должность в области сахарной промышленности.

В последующую пару лет пришлось тяжко. За тридцать четыре года, проведенных в компании — лучшие годы, считал он, — Дэн завел много друзей, как на предприятиях, где прессовали сахарную свеклу, так и на фермах, где ее выращивали.

Работа заставляла мотаться по всей Англии: в его обязанности входило контролировать продукцию, и ему это даже нравилось. Дэну ни с кем не было так весело, как с фермерами. Ему нравилось разговаривать с ними, он понимал их проблемы. Он любил называть себя стогом сена в городских джунглях, сожалея, что должен проводить много времени в Лондоне, так как входил в руководство фирмой.

Если бы Дэн Мэйсон мог получить имение, будучи главой предприятия! Его любимым занятием было садоводство, и не смотря на то, что Мэйсоны имели только небольшой клочок земли вокруг дома в Фулхэме, Дэн ухитрялся осуществлять свои ботанические мечты. Вокруг дома был разбит пестрый цветник, а его овощи всегда служили поводом для разговоров и зависти соседей.

Кроме того, Дэн был страстным любителем тенниса и в течение лета всегда посещал теннисный клуб, а на протяжении зимы занимался бадминтоном. На фирме его прозвали Чарли Атласом, и он гордился этим, потому что мог провести несколько сетов в теннис с молодыми служащими, не пропустив ни одного мяча.

Рост под шесть футов, светлые волосы, темно-синие глаза, округлое румяное лицо — все это придавало Дэну вид доброго заслуживающего доверия человека. Его жена Мэри постоянно шутила, что, судя по его внешним данным, он будет прекрасным дедушкой.

Мэри замечательно подходила Дэну. Лишенная всяких амбиций, незакомплексованная, она была совершенно довольна своей жизнью. За тридцать пять лет совместной жизни у них не случалось серьезных разладов. Мэри никогда не задавала лишних вопросов: Дэн — ее муж, все, что он делает, так и должно быть, не иначе.

Никаких излишних чувств, фантазий или требований. Она никогда не имела другого мужчины, никогда не чувствовала в этом необходимости, да и не позволяла себе попадать в подобные двусмысленные ситуации. Дэн и Мэри жили спокойной, размеренной жизнью без потрясений, и оба ценили это.

В день, когда Дэн уходил на пенсию, ему подарили золотые часы и набор ножей из нержавеющей стали. Фотограф снял супругов для семейного альбома. Вечером они стали обсуждать, как им провести остаток жизни.

— Было бы прекрасно жить за городом, — сказал Дэн.

— Конечно не хочется уезжать слишком далеко от Лондона. Наши друзья и, конечно, Алан смогли бы приезжать к нам в любое время. Мэри согласилась. Ей все равно, где жить, лишь бы иметь возможность видеть сына. Алан был биологом, однако Мэри не могла понять, чем он занимается. Она знала, что он имеет дело с животными и растениями, и судя по научным журналам, которые он время от времени приносил домой, наметил для себя блестящую карьеру.

Когда кто-нибудь спрашивал, чем занимается Алан, Мэри просто отвечала: «Он читает лекции в университете». Это обрывало расспросы.

Но одну вещь она все же как-то узнала и полностью одобрила — последнюю девушку Алана Луизу Робертс, лаборантку, с которой он познакомился в университете.

«Переезд может оказаться очень своевременным, — думала Мэри, — прекрасный, большой дом за городом очень пригодится, когда будут маленькие дети».

Несколько недель Мэйсоны оформляли необходимые документы и подыскивали имение согласно своему бюджету. Увидев этот старый фермерский дом с прилегающим к нему участком в треть акра, они остались довольны. Дэн даже удивился, как мог такой дом пустовать около года.

— Вы сами знаете, мистер Мэйсон, что современные дома похожи друг на друга, — оживленно говорил агент. — Все они, как квадратные коробки, — продолжал он, с досадой покачивая головой. — Молодежь не любит атмосферы традиционной значительности. Это необходимо человеку ваших лет, который разбирается в таких вещах и ценит их. Дэн проигнорировал замечание относительно своего возраста, понимая, что молодой человек просто старается как можно быстрее продать дом.

— Не сомневайтесь! — продолжал агент с тем же энтузиазмом. — Имение Дрэгона имеет такую атмосферу, какой нет в тысяче новостроек. — А почему это место называется имением Дрэгона? — спросила Мэри. "Я думаю, по названию местности — Дрэгон-Хилл. Существует несколько странных легенд, связанных с этим названием, но все это происходило несколько столетий назад. Так что повода для беспокойства нет, — улыбнулся агент.

Единственным желанием Дэна было поскорее приобрести это имение и его ни в коей мере не интересовали бабушкины сказки или легенды. С прошлым фермы Дрэгона давно покончено, главное сейчас продать дом в Лондоне и переехать.

И вот он, счастливый, как ребенок, сходит в Кенте. Были только два момента, которые беспокоили Мэйсона как не терпящие отлагательства. Ферма Дрэгона нуждалась в центральном отоплении и необходимо было привести в порядок сад. Участок земли мог бы и подождать до следующей весны, но осень была идеальной для возделывания грядок и подготовки почвы на следующий год.

Сад был в запущенном состоянии, и даже вымощенная камнем дорожка была едва видна из-за густой, дикой травы. Все заполонили сорняки. Это были и высокие, которые стелились по земле, и лесная земляника, и высокие кусты чертополоха.

Прежде чем начать разрабатывать участок, Дэн прикинул, что нужно сделать. Одного дня хорошей, напряженной работы ему должно было хватить. Он решил, что завтра, в воскресение он встанет пораньше, чтобы успеть поработать на участке, ведь он обещал Мэри вернуться в понедельник — помочь закончить упаковку вещей.

Он приготовил легкий ужин, который состоял из солонины и жареного картофеля, выпил пива. Затем, прибив на кухне полочку, лег спать. Лежа он думал о Мэри. Ему хотелось бы поговорить с ней, но на ферме не было телефона. Он почувствовал себя очень одиноким и стал думать о предстоящем понедельнике...

Дэну снилась капуста размером с футбольный мяч; огурцы, длинные как трости; сливы, сладкие как мед и салат, хрустящий, как снег ясным зимним утром.

Следующий день оказался как по заказу для работы в саду. Бодрящий свежий воздух окрасил румянцем Щеки Дэна, когда он очищал землю от сорняков. Затем он старую деревянную изгородь перенес подальше от парадного входа в дом. За изгородью было то, что осталось от сада — куча ломаных веток и стволы засохших деревьев.

Около полудня Дэн сделал перерыв для ленча. Он был доволен результатами своей утренней работы. Небо было по-прежнему синим и погода отличной. Не было ни малейшего ветерка, в саду было очень тихо.

Дэн приоткрыл кухонную дверь и наслаждался тишиной, царившей в саду. Это было абсолютное безмолвие — не слышно было ни птиц, ни белок или кроликов, грызущих деревья.

Он знал, что ближайшее имение находится на расстоянии четырех миль, и поэтому не надеялся встретить здесь людей. Но ему показалось странным, что не было слышно вообще никаких звуков.

Пожав плечами, он вышел в сад, чтобы продолжить свою работу и остановился перед небольшим участком земли, полностью заросшим сорняками. Прекрасное место для картофельных грядок, если его выполоть! Участок зарос земляникой, которую оплел вьюнок, а в центре возвышался куст дикой розы. Солнце стояло высоко, пот выступил на лбу у Дэна. Он закатал рукава рубашки, но его руки были горячими и липкими под садовыми рукавицами.

Вытерев лоб тыльной частью руки, он продолжил работу, схватил разросшийся густой корень и попытался его выдернуть. Корень не поддался. Дэн выругался, ему не хотелось идти за вилами, которые он оставил в другом конце сада, затем снова с силой потянул корень из земли.

В конце концов, потеряв кучу времени и измучившись, он вытащил этот длинный, белый, запутанный корень, комья земли полетели в разные стороны. Дэн выпрямился. Целая армия насекомых — черных блестящих жуков, древесных блох, сороконожек, червяков и других мелких садовых вредителей — копошилась кругом, напуганная причиненным беспорядком.

Дэн наблюдал за ними несколько минут, пока все не расползлись. «Мелкие твари, — подумал он. — Наверное, они прятались в разветвлениях корня».

Большой пучок бурой травы слева от только что очищенной площадки бросился ему в глаза. Дэн ухватился за него. Потянув к себе он понял, что сорняк — очень упругий. В раздражении он все же решил очистить оставшийся участок и снова с силой дернул траву.

Она поддалась неожиданно легко, и Дэн потерял равновесие. Он упал, ударившись спиной и все еще держа в руках пучок этой несчастной травы. В другой раз он бы просто рассмеялся, но сейчас, устав от целого дня напряженной работы, он был не расположен к шуткам.

Посмотрев на темное пятно земли там, где рос этот сорняк, он удивился, что не увидел ни одного насекомого, но приглядевшись пристальнее, заметил целую дюжину отверстий, похожих на те, которые оставляют земляные черви. Но эти были намного крупнее и их можно было принять за норы.

Он хотел уже подняться, когда заметил какое-то движение, в одной из нор. Снова наклонившись вперед, он с изумлением обнаружил паука, его черное съежившееся туловище появилось из норы. В пасти он держал корчившегося жука. Дэн никогда не видел ничего подобного. Он и не знал, что пауки таскают с собой свою жертву. Кроме того, это существо совсем не походило на обычного садового паука — зеленоватого оттенка, с длинными тонкими ножками. Эта сцена с пауком и его полуживой жертвой вызвало чувство отвращения у Дэна. Он слегка толкнул их рукой в перчатке. Странное существо откатилось к краю расчищенной полянки, выпустив при падении жука.

На удивление, паук не побежал прочь и не спрятался в нору, а повернулся и, как показалось Дэну, посмотрел прямо на него. Дэн встал на колени, наклонился вперед и придавил паука пальцем.

Через перчатку он почувствовал его спину — круглую и твердую. В замешательстве он с силой прижал насекомое к земле. Затем он отвел руку, ожидая увидеть раздавленные остатки.

Невероятно, но паук был все еще жив. Он поджал ножки под туловище, и лежал, похожий на маленький, подрагивающий шар. Через несколько секунд он поднялся и распрямил ноги, его толстое туловище все еще подрагивало.

— Дурацкое существо! — воскликнул Дэн, отбросив паука рукой. Паук приземлился около куста земляники, полежал несколько секунд, не двигаясь, потом медленно пополз обратно к Дэну. — Черт возьми! — усмехнулся Дэн. — Ты не отступаешь? Хорошо, считай, что ты победил. Я посажу тебя обратно вместе с твоим обедом.

Он взял его в руку, поискал жука, но не смог его найти.

Паук неподвижно сидел на его перчатке. «Это действительно странно», — подумал Дэн и стал его рассматривать. На спине у паука твердый панцирь, как у летающих жуков, все восемь его лапок покрыты густыми щетинками, как куст розы шипами. В нижней части головы — две челюсти, непомерно большие для его размеров.

И тут Дэн вдруг ощутил тревогу. Он заметил, что странное насекомое неотрывно смотрит на него. Объяснить это было невозможно, но Дэн понял, что это существо ненавидит его.

Дэн поднял руку, чтобы отбросить паука, но насекомое, словно поняв его намерения, быстро перепрыгнуло на незащищенную часть руки и Дэн почувствовал острую боль. Вздрогнув от укуса, он сбросил паука на землю и громко выругавшись, быстро придавил паука каблуком ботинка. Десятки поблескивающих глаз незаметно следили за ним из темных отверстий в земле...

Дэн работал пока не стемнело. Тогда он направился в дом. Упаковал сумку, приготовил одежду, которую наденет утром, чтобы успеть на первый утренний поезд.

Он принял холодный душ, думая о том дне, когда благодаря центральному отоплению, они будут пользоваться горячей водой. Устав до изнеможения и не чувствуя голода, Дэн лег в кровать, когда еще не было десяти. Уже засыпая, он подумал о странных звуках, доносящихся снаружи, но усталость взяла свое, и он погрузился в сон.

Проснулся Дэн внезапно, спать больше не хотелось. Вокруг было совершенно темно. Сквозь открытое окно доносился шелест ветвей. Но помимо этого можно было услышать еще какой-то шум: скрежет, царапание, даже тихий шепот.

Правая рука Дэна вздрогнула, потом он почувствовал, как что-то мягкое коснулось другой руки. Он хотел схватить это, но острая колющая боль остановила его.

Он вскрикнул и попытался встать. Сердце бешено заколотилось: что-то мешало ему подняться, словно какая-то тонкая невидимая нить обвила его и тянула назад. Сильно рванувшись, он услышал, как что-то оборвалось но не освободился. Ничего не понимая, он вглядывался в темноту. На мгновение боль в руке забылась, он снова услышал эти странные звуки: шуршание, царапание, шепот.

Мурашки пробежали по его спине, он был почти в шоке от страха. Больше всего его пугала неизвестность. Шаря руками в темноте, он искал лампу, высокий, старомодный светильник, который стоял где-то около кровати. Дрожащими пальцами он нащупал его и попытался его включить, и сразу же в ужасе отдернул руку: на подставке светильника он почувствовал какие-то твердые щетинки, похожие на шипы розы. Они двигались!

Собравшись с силами и пытаясь не обращать внимания на странный шорох, он опять протянул руку, нащупал включатель и нажал на него.

Круг света вспыхнул над кроватью, углы комнаты и окно поглотила тьма. Дэна затрясло от страха: бледно-зеленый ковер на полу был покрыт черной, беспокойной массой, которая волнами придвигалась к его кровати. Пауки!

Яркий свет на мгновение остановил их. Потом несколько пауков стало карабкаться на левую руку Дэна. Их прикосновение к ногам привело его в чувство. Вскинув правую руку, он попытался сбросить насекомых и тут увидел, что стало с его рукой. Он закричал от ужаса. Начиная от локтя вся рука была в три раза больше своих нормальных размеров, разбухла, как подушка и покрылась волдырями. Больше всего Дэна поразил цвет. Темно-синий, местами он имел зеленоватые и красные оттенки. К тому же рука судорожно вздрагивала, подобно лапке умирающей лягушки.

В отчаянии Дэн попытался вскочить с кровати, но это было невозможно. Грудь опоясывал толстый слой паутины, а вокруг ног пауки сплели такую прочную шелковую сеть, что ее немыслимо было порвать.

Его глаза широко раскрылись от ужаса, слюна текла из уголков рта, сознание померкло. Он чувствовал только страх, который пронизывал все тело. Он смотрел в раскрытое окно, темнота поглотила его крик.

Будто из мрака ночи на подоконнике появилось темное существо, размером с крупного краба. В комнате все стихло. Даже пауки на руке Дэна замерли. Дэн не мог отвести глаз от этого зловещего черного силуэта на окне. Он увидел, как насекомое подняло два щупальца и медленно качнуло ими из стороны в сторону.

Это послужило своеобразным сигналом. Пауки начали карабкаться на кровать, послышались все те же тихие звуки. Они забирались на Дэна, медленно, волна за волной, продвигаясь вперед.

Он почувствовал нестерпимую колючую боль в руках, в ногах, животе и даже на лице. Его веки налились тяжестью, он попытался закрыть глаза, но чувствуя мучительную боль, не смог этого сделать. Он обезумел от страданий, но не мог пошевелиться, он был не в силах даже поднять руку.

Прежде чем пауки оплели его лицо и он потерял сознание, Дэн увидел как черное существо сползло с подоконника и тихо исчезло в полутьме коридора...

Когда утреннее солнце проникло сквозь открытое окно в спальную комнату, отбрасывая тень на декоративную розу у противоположной стены, не было видно ни насекомых, ни паутины. Только скелет, с обрывками одежды, висящими на костях, глядел пустыми глазницами в потолок. Зловещая тишина вновь царила вокруг имения Дрэгона.

Глава вторая

Джон Марфи возбужденно смотрел на нескончаемый ряд огней вдоль дороги. Его желудок свело, как будто он страдал от гриппа. Он был обеспокоен более чем когда-либо в своей жизни. Все зашло слишком далеко. Он находился в ситуации, которую уже не мог сам контролировать, ничего уже нельзя было сделать.

Он ехал на машине по грунтовой дороге Лондон — Кент, рассчитывая через час прибыть на место. Неожиданно начался сильный ливень. Мощные потоки грязи размывали дорогу. Вечером, за несколько миль от машины Марфи перевернулся грузовик с лесоматериалами, перегородив движение. Возникла пробка.

В сердцах он вытер ветровое стекло рукавом рубашки и закурил сигарету, глубоко затягиваясь. Последние месяцы он выкуривал по шесть сигарет в день, хотя понимал, что этим медленно губит свое здоровье.

Все еще нервничая, он достал из кармана серебряную флягу с жидкостью, отхлебнул виски, но это не успокоило.

Пепел от сигареты упал ему на брюки, он машинально стряхнул его.

Марфи взглянул на часы и отметил, что пройдет по крайней мере часа два, прежде чем он попадет домой — в небольшой поселок на юге Кента. Элисон, его жена, подвергнет его настоящему допросу. Он подумал о ее нескончаемых вопросах, неизменном сарказме. Все это выводило его из себя.

В родном поселке Марфи имел собственный гараж. Он никогда не испытывал особой нужды в деньгах, гараж давал приличную прибыль. Когда ему было двадцать лет, он женился на Элисон. В то время он только открывал свое дело, подбирая постоянных клиентов.

В основном, Джон Марфи был доволен судьбой. Они купили дом, завели хорошие знакомства в обществе. Не имея детей, могли проводить время в свое удовольствие. До сих пор он оставался привлекательным мужчиной. Джон любил повторять: «Я — рабочий человек и я останусь им всю свою жизнь». Мнение Элисон его не интересовало.

Элисон и ее семья считали, что она вышла замуж за человека ниже ее по положению в обществе. Ее отец был управляющим банком в соседнем городке. Элисон познакомилась с Джоном, когда тот еще не демобилизовался, и позднее, приводя горькие аргументы в очередной ссоре, она говорила: «Я полюбила тогда не тебя, а твою форму». Очень привередливо она следила за чистотой в доме и была готова вытирать пыль через каждые пять минут. Неспособная иметь детей, она заполняла пустоту жизни участием в различных комитетах и благотворительных организациях, но ей никак не удавалось привлечь к подобной деятельности мужа. «Это не моя стихия, дорогая», — говорил он ей.

Их супружеская жизнь протекала тихо и размеренно. Еще в первые годы совместной жизни секс превратился для них в регулярную обязанность по средам ночью, в воскресенье по утрам (выбирала Элисон), о чем Элисон по секрету поделилась со своей подругой Бэтти. Вскоре и эти отношения прекратились. Теперь они спали в раздельных спальнях, и казалось, вся страсть Элисон перенеслась на их дом, который она каждый год обставляла по-новому.

Нельзя было сказать, что Элисон лишена привлекательности. Невысокого роста, с длинными темными волосами и пышной фигурой, она не нуждалась ни в какой косметике. У нее были красивые карие глаза и маленький нежный рот. Единственным ее недостатком, по мнению Марфи, была склонность к полноте. Конечно, она имела отвратительный характер: часто придиралась по мелочам, ворчала по поводу чистоты в доме, раздражалась из-за его опозданий. Но Марфи понимал, что выбор мог оказаться еще хуже. С тех пор как с сексом было покончено, ему ни разу не пришло в голову попытать счастья на стороне. Для Джона Марфи комфорт и спокойствие, значили слишком много, что бы рисковать этим ради минутного удовольствия. До последнего времени Джона в общем и целом устраивала его судьба. Он успокаивал себя тем, что, если даже не испытывает любви к своей жене, то, по крайней мере, находится с ней в добрых дружеских отношениях.

Но несколько месяцев назад Джон повстречал Марианну Хэндерсон. Однажды поздно ночью в его автомастерскую поступил вызов. Недалеко от поселка на дороге сломалась машина. Джон поехал посмотреть, что случилось. Это было летом, и ночь стояла теплая. В свете фар своей машины Джон увидел небольшой спортивный автомобиль. Он слегка удивился — сначала ему показалось, что за рулем сидит девушка-подросток.

Подойдя поближе, он понял, что ошибся. Ей было около тридцати. Ее волосы, почти черные, были подстрижены по последней моде — коротко и пышно. На ее прекрасном овальном лице он заметил со вкусом, как в журналах мод, наложенную косметику, синие глаза, маленький, слегка курносый нос, и полные чувственные губы, дополняли впечатление. На ней были сиреневого цвета слаксы и джемпер. Он подумал, что это дорогие вещи. Она благодарно улыбнулась, когда он выходил из машины. «Я вам очень признательна. Я думала, пропаду здесь». Голос был низкий, грудной, чуть с хрипотцой. Одним словом, шикарный голос.

Марфи занялся ремонтом. Поломка была небольшая, и он легко с ней справился. Как всегда, стараясь заработать как можно больше денег, он предложил перегнать машину в свой гараж для полного техосмотра.

— О, конечно, — кивнула она. Но не могли бы вы осмотреть ее у нас дома. У нас с мужем коттедж в соседнем поселке. Я очень плохо ориентируюсь и могу заблудиться, — попросила она, улыбаясь одними глазами.

Марфи отвел глаза, смутившись от такой просьбы.

— Хорошо, можно и так, — пробормотал он и записал адрес.

В ту ночь он не мог заснуть. Он думал о Марианне, ее привлекательности, ее чувственности, о том, что когда они прощались, она задержала его руку на мгновение дольше, чем было необходимо. Он чувствовал себя возбужденным и подавленным одновременно. Возбужденным, от того что считал себя обделенным в этой области, и подавленным, так как никогда не попадал в подобные ситуации и боялся последствий. Боялся, что Элисон станет все известно.

На следующий день Марианна была одна. Муж, по ее словам, уехал в Лондон. Для вида он повозился с машиной, поковырялся в карбюраторе, проверил зажигание. Когда мотор заработал равномерно, он спросил, где можно вымыть руки. Она провела его в ванную комнату, стала в дверях и рассеянно смотрела, как он оттирает свои руки.

— Вы женаты? — поинтересовалась она.

Он кивнул.

— Счастливы?

— Насколько может быть счастлив человек...

— Хотите переспать со мной — улыбнулась она.

Он ожидал этого, но постарался не выдать себя. — Почему бы и нет? — он рассмеялся, но сердце его сильно забилось. В спальне она быстро разделась и остановилась перед ним. Ее груди имели прекрасную форму. Он хотел что-то сказать, но почувствовал, что мысли его путаются. Марфи стоял, не в силах отвести от нее глаз, и чувствовал себя неловко, сознавая свою неопытность.

Мечтательно улыбаясь и не говоря ни слова, она медленно сняла с него одежду прежде чем притянуть к себе. Он нервничал и слишком торопился. Ему показалось, что он разочаровал ее.

После они выкурили по сигарете и выпили бренди. Он одевался излишне торопливо, затем нерешительно стал в стороне от кровати. Она повернулась к нему, вытянула ноги.

— Я вас еще увижу? — спросил он, запинаясь. Вопрос вырвался сам, помимо его воли.

Она кивнула, взяла его руку и провела ею по своему телу. — Конечно, Джон. Мне нравятся сильные мужчины.

Он ехал домой медленно, пытаясь разобраться в своих чувствах. Несмотря на все то, что он испытал с Марианной, он вдруг почувствовал себя несчастным, выйдя из ее дома: это не имело ничего общего с любовью.

В этот вечер он выпил больше, чем обычно. Вдруг Элисон догадается. Вдруг она почувствует, что он изменился? Он где-то читал, что женщины понимают такие вещи инстинктивно.

Они стали встречаться в ее коттедже. Каждый раз Марфи давал себе клятву, что это больше не повторится: встречи грозили опасностью разоблачения. Переживая, он стал больше курить и пить.

И вот Марианна пригласила его в Лондон на уик-энд. Сначала он отказался, но она, как всегда, настаивала и уговорила его. Ее муж уехал за границу. «Мы отлично проведем время в Лондоне», — говорила она.

Жене Марфи сказал, что едет на конференцию владельцев авторемонтных мастерских. Ее реакция была ледяной.

«Раньше ты никуда не ездил, — возмущалась она, — почему же теперь ты должен ехать?»

Марфи опасался, что она догадается, но отступать было поздно. Он на ходу сочинил что-то о новых налогообложениях в его отрасли. Элисон фыркнула и подозрительно посмотрела на него. «Я уверена, ты хочешь отдохнуть без меня. Все ночи напролет ты будешь пьянствовать, пойдешь в стриптизное шоу».

Он пожал плечами и не ответил... Уик-энд, как он и предполагал, оказался просто катастрофой. Он не мог спокойно отдыхать, постоянно звоня Элисон и изображая, что страшно занят на конференции. Когда наступил воскресный вечер и он собрался уезжать, Марианна применила испытанную женскую тактику, чтобы задержать его в Лондоне. Она начала плакать, уверяя, что он ей очень нужен.

Он обнял ее, почувствовал у себя на груди тепло ее лица, она прижалась к нему и они опять занялись любовью. Так наступил понедельник, он проснулся, испытывая угрызения совести и тревогу. Смог выехать только после ленча. Оба понимали, что зашли слишком далеко.

И теперь он был здесь, торчал в дорожной пробке, с ужасом представляя, что ожидает его дома. Он глотнул еще виски из фляги, почувствовав, что она пуста, бросил ее в багажник.

Элисон смотрела на часы через каждые десять минут. Пять часов вечера.

Где же Джон? Она была не столько сердита, сколько возмущена. Это рушит их образцовую семейную жизнь, жизнь которую они вели последние двенадцать лет. Элисон знала, что она вышла замуж по любви, и что несколько лет спустя все проявления любви потеряли для них значение. Но она, как дочь управляющего банком, была очень гордой. Она разочаровала своих родителей, пошла против их воли и теперь ни за что не признается, что ошиблась. Она содержит в порядке дом, вкусно кормит мужа и поддерживает мнение, что счастлива в браке. Никогда она не позволит, чтобы на нее показывали пальцем.

Сейчас она была несчастна, потому что чувствовала, как рушится размеренная структура ее семейной жизни, которую она так долго и старательно создавала. И поэтому очень переживала, что Джон не вернулся, как обещал в воскресенье. Странно, почему же он опоздал? Ей хотелось, чтобы причиной оказались деловые хлопоты.

Устав сидеть без дела, она решила навестить свою подругу Бетти, которая жила в соседнем доме.

Они выпили немного мартини, поговорили на тривиальные темы, потом Элисон осторожно намекнула на опоздание Джона.

Бетти попыталась предположить существование другой женщины, но Элисон не дала ей договорить. Она не могла даже представить этого, женатый человек в сорок лет не способен на такое.

Но когда она вернулась домой, ее стали мучить подозрения. Вдруг он все же повстречал кого-нибудь?

В досаде, что думает о таких вещах, она сказала себе, что слишком мнительна и что наверняка зря нервничает из-за такого незначительного происшествия. Она захотела принять ванну, надеясь, что это успокоит ее.

В ванной комнате она разделась перед зеркалом и стала медленно изучать свое отражение. Повода для беспокойства не было. Она начала полнеть, но для женщины сорока лет у нее прекрасная фигура. Волосы всегда были ее гордостью. «Лицо немного полновато», — подумала она и распустила волосы.

Секс потерял для нее все свое волшебство, когда она поняла, что не может иметь детей. Она всегда говорила себе, что бесполезна как женщина, но никогда не заводила разговор об этом с Джоном. Элисон чувствовала, что он понял все сам.

Она аккуратно развесила одежду, выключила воду. Ванна была уже полной и она медленно погрузилась в нее, с блаженством ощущая тепло воды. Вскоре она совершенно расслабилась и впала в полудремотное состояние.

Разглядывая ванную комнату, она осталась довольна цветом, который выбрала год назад. Все было на своем месте. Зубные щетки аккуратно висели над раковиной. Тюбик с пастой, насухо вытертый, лежал на полочке. Полотенца — Джона и ее — были заботливо приготовлены для купания. Даже флакон с туалетной водой имел специально отведенное для него место.

Вдруг она почувствовала, что продрогла. Сквозняком тянуло от наполовину раскрытой двери. Не вылезая из ванны, она попыталась дотянуться и закрыть ее. Неожиданно она заметила какое-то темное существо на полу около двери. Рука ее застыла. Она с отвращением смотрела, как насекомое медленно ползет по ковру в коридоре. Это был паук! Элисон ненавидела пауков. Ненавидела и боялась. При виде их она испытывала гадливое чувство. Чуть не плача и неловко себя чувствуя из-за того, что была раздета, она схватила кусок мыла и швырнула его в паука.

На несколько мгновений насекомое остановилось — мыло преградило ему путь, затем обогнув мыло оно продолжало свое движение к ванне.

— Нет, нет, нет! — закричала Элисон, нее перехватило дыхание.

Она хотела вскочить и выбежать из ванной, но насекомое было между ней и дверью. Ей нужно было хотя бы накинуть халат, но он висел в прихожей.

И в этот момент она увидела их. Целая полоса черных существ двигалась к ванной комнате. Миллиарды глаз блестели при электрическом свете, сотни тонких ножек поднимались и опускались. Они приближались к ванне, в которой она лежала.

Ледяной ужас охватил Элисон, когда первые ряды насекомых переступили порог — колеблющаяся масса черных тел. Эти мерзкие насекомые всегда внушали ей страх. Это было больше, чем она могла вынести — она представила себе, как они ползут по ней, касаясь кожи своими грязными телами. Ее сознание затуманилось, голова медленно погрузилась под воду, правая рука безжизненно свесилась через край ванны.

Бесшумно двигаясь и скользя, пауки забирались по стенкам ванны, пока не достигли ее руки. Они ползали по ней, сталкиваясь и мешая друг другу, но вода мешала им продвинуться дальше.

Джон достиг поселка около пяти, в это время Элисон была у Бетти. Желая хоть как-то ободрить себя перед встречей с женой, он завернул в местный бар, чтобы выпить виски.

Его руки дрожали, когда он заказывал себе скотч. Бармен попытался завести разговор, но Марфи не поддержал его. Выпив виски одним глотком, он заказывал еще и еще. Через некоторое время он вышел и, покачиваясь, направился к машине. В карман была засунута новая бутылка, из которой он отпил перед тем как включить мотор.

Дождь прекратился, ночь стояла ясная и светлая. Доехав до дома, он завернул прямо в гараж. Погасил фары, пытаясь сохранить контроль над своими неуверенными движениями, затем откупорил бутылку снова и отпил из горлышка. Все еще испытывая неуверенность, он приблизился к дому. Все окна были темными, он наморщил лоб, пытаясь понять, что могло случиться.

«Бетти! Вот где может быть Элисон. Наверное жалуется на меня», — подумал он и направился к соседнему дому. Марфи позвонил, чувствуя, как в нем вскипает злость. Зачем Элисон посвящает Бэтти в их семейные дела?

Когда Бэтти открыла дверь, он чуть не толкнул ее, пытаясь войти.

— Где она? — спросил он.

— Кто?

— Элисон. Где она?

— Она уже давно ушла. Она дома, — с раздражением ответила Бетти. — Вы пьяны? Как вам не стыдно! Отправились в Лондон, развлеклись там, теперь напились.

Марфи молча развернулся и пошел. Он пошарил в кармане, ища бутылку, но вспомнил, что оставил ее в машине. Гараж, как и дом, погрузился в тьму, он ударился о дверцу машины, пытаясь нащупать ручку.

— Хорошо отделался, — сказал он. — Если она ушла, я могу жить как мне вздумается. Могу приводить к себе женщин.

Он нашел виски и жадно приложился к бутылке, жидкость тоненькой струйкой текла по подбородку. Джон стоял у входа в гараж, тупо глядя на асфальтированную дорожку, с трудом пытаясь сохранить равновесие.

Вскоре он заметил черное пятно, которое медленно отделилось от стены дома.

— Черт возьми, что это? При свете фонаря он с отвращением увидел, как целая куча пауков движется к нему. Он выругался и попятился.

Как и Элисон он не любил пауков, но не боялся убивать, давить их. Однако даже в состояние сильного опьянения он понял, что их слишком много.

Он бросился в гараж, пытаясь добежать до машины. Пауки, число которых уже удвоилось, двинулись за ним. Пытаясь сосредоточиться, он искал, чем можно обороняться. На полке он увидел канистру с бензином.

— Я сейчас сожгу этих ублюдков! — закричал он, схватил канистру и, открыв ее, выскочил из "гаража.

Пауки были всего в десяти футах. Джон начал тонкой струей бензина поливать наступавших насекомых. Потом, бросив канистру, он начал искать по всем карманам спички. Найдя их, он попытался зажечь одну.

— Я покажу вам! — бормотал он, не в состоянии зажечь огонь. — Я покажу вам. Я покажу вам... Боже мой, что это? — он вдруг почувствовал острую боль в ноге. Взглянув вниз, он заметил, что несколько насекомых уже забрались по его ботинкам под брюки.

— Боже мой! — закричал он и, бросив канистру, отступил назад.

— Прочь! Идите прочь! — кричал Марфи уже в истерике. Горючее вытекало из канистры и скапливалось под машиной. Дрожащие пальцы наконец зажгли спичку, обжегшись, он бросил ее. Высокое пламя вспыхнуло прямо перед ним, мгновенно охватив машину.

В странный момент затишья Марфи увидел пламя вокруг своего автомобиля. Даже пауки застыли без движения. Затем, очнувшись, Марфи бросился из гаража, пытаясь перескочить эту живую преграду.

Было уже поздно. Раздался оглушительный грохот, гараж рухнул, оставив под открытым небом взорвавшуюся машину. Марфи отбросило в густой кустарник. Он остался лежать без движения.

Придя в себя, он почувствовал какое-то движение на своей спине, повернул голову и увидел, что все его тело покрыто пауками. Покалывало в ногах. И почти сразу Марфи увидел, как целая группа насекомых спускается на него с веток кустарника.

Опьянение, шок после взрыва и боль в спине и ногах — это были его последние ощущения. Пауки уже не отрываясь продолжали терзать на куски его тело.

Когда полиция и пожарная команда двенадцатью минутами позднее прибыли на место происшествия, они нашли мертвую женщину в ванне. Ее рука, обглоданная до кости, свешивалась через край. Они увидели сгоревший гараж и машину, и уже потом обнаружили останки мужчины, лежащего в кустах. Его тело было растерзано до неузнаваемости.

Никто не обратил ни малейшего внимания на множество раздавленных и обгоревших насекомых, которые лежали вокруг гаража.

Глава третья

— Съеден? Что вы понимаете под словом съеден? — воскликнул Алан Мэйсон. — Инспектор, люди не могут быть съедены прямо в своей кровати, в центре Кента.

Нейл Брэдшоу несколько секунд смотрел на Алана прежде чем ответить. Когда доктора сказали ему, он тоже не мог поверить. За все тридцать лет работы в помещении он не видел ничего похожего на останки Дэна Мэйсона.

— Мистер Мэйсон, — оборвал он наконец паузу. — Я исхожу только из фактов. Но согласно поступившим рапортам, заключению нашей лаборатории и медэкспертизе, тело вашего отца было обглодано до костей. И это послужило причиной смерти.

— Но кем он был растерзан?

Инспектор пожал плечами.

— Бог знает. Мы ничего не нашли. Окно было открыто, вероятно, кто-то проник через него. Но никаких следов. Мы обнаружили кровь на ковре вокруг кровати и несколько кровавых полос на подоконнике. Ничего более.

Алан провел рукой по волосам.

— Я не верю этому, — наконец произнес Алан. — Я все же не верю.

Брэдшоу молчал.

Алан читал лекцию в университете в тот момент, когда было получено известие из полиции. Его мать приняла сильное успокаивающее, он поехал в Кент.

— Инспектор, — сказал Алан, повернув голову, — могу я увидеть своего отца?

Брэдшоу тяжело вздохнул.

— Я не знаю. Это не... Это не совсем нормально. Я имею в виду тело, — он торопливо кивнул.

Алан сузил глаза и чуть скрипнул зубами.

— Инспектор Брэдшоу, я спокоен. Я — биолог. Я изучаю анатомию, резал тела и знаю, что значит смерть.

Час спустя Алан вышел из полицейского морга. Его лицо было белым; чтобы никто не заметил, как трясутся его руки, он засунул их глубоко в карманы.

— Увидимся позже, — сказал он, увидев Брэдшоу и заводя машину. — Вы правы. Это ужасно.

Брэдшоу смотрел вслед отъезжающему Алану. Можно было сказать, что Мэйсон — стойкий человек. Брэдшоу, который по долгу профессии часто наблюдал за людскими характерами, отнес бы его к этому типу. Алан, как и его отец, был высокого роста. Квадратная челюсть, синие глаза, коротко остриженные волосы делали его похожим на футболиста. Инспектору почему-то показалось, что такой человек может побороть горе и пережить несчастье.

Он подождал, пока машина уехала, и снова направился в морг, надеясь получить какие-нибудь новые подробности.

Почувствовав внезапный импульс, Алан направил свою машину к поместью Дрэгона. Душевно и физически он просто онемел от того, что увидел.

Инспектор был прав в суждении об Алане. До сих пор Алан Мэйсон не принимал жизненные неудачи близко к сердцу. Он часто говорил, что жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться или страдать от чего-то. В свои двадцать девять он получал удовольствие и от пинты пива, выпитой за ленчем со студентами, и от официальных обедов с профессорами и академиками и был популярен в университете как среди студентов, так и среди преподавателей.

Его никоим образом нельзя было назвать слабым. Он увлекался спортом и гордился своими физическими возможностями.

Но в данный момент, проезжая по живописным окрестностям Кента, он чувствовал себя несчастным.

Подумать только, эта куча костей, вымазанных кровью — все, что осталось от его пожилого отца! Он очень беспокоился, и не за себя. Он — все-таки мужчина, он должен выдержать. Он беспокоился за свою мать. У нее ничего не осталось. Все ее планы разрушились. Он уже представлял себе, с какими проблемами столкнется, когда она выйдет из шока.

Полиция все еще была в поместном доме, когда подъехал Алан. Проходя через кухню, он увидел открытый чемодан отца, который лежал на кресле.

— Кто рылся здесь? — спросил он полицейского, стоящего рядом.

— Это мы, — ответил молодой констебль. — На случай, если что-нибудь украли.

Алан кивнул и бегло осмотрел одежду. Они могли бы удивиться, ведь он был сыном погибшего, но живя отдельно почти восемь лет, посещая родителей только по выходным, и праздникам, он не знал, что носит его отец, и одежда отца ничего не значила для него.

На дне чемодана он нашел наполовину пустую бутылку бренди и улыбнулся. Это было то, в чем они с отцом походили друг на друга. Любовь к крепким напиткам. Не напиваться до бесчувствия — Дэн во всем знал меру — но для того, чтобы расслабиться. Дэн называл это «разумной выпивкой».

Он откупорил бутылку, нашел чашку и налил себе немного. Почувствовав, как тепло разливается по его телу, он ободрился и с чашкой в руке пошел в спальню.

Два детектива производили заключительный обыск спальной комнаты. Они кивнули ему и продолжили осматривать ковер.

Алан взглянул на кровать, покрытую темно-красными пятнами, затем — на открытое окно. Подойдя к нему, он выглянул в сад, заметил расчищенную дорожку. «Похоже на отца», — подумал он с любовью. Дэн, наверное, смог бы жить в палатке, лишь бы иметь свой сад.

Он хотел уже отвернуться, когда заметил маленькую темную вещь в углу на подоконнике. Алан наклонился, чтобы получше рассмотреть это поближе. Что-то тоненькое, согнутое, похожее на букву "L". Он улыбнулся, когда увидел, что это — лапка паука. Почувствовав себя ученым, он подошел и стал рассматривать ее. Думая, что ему легко удастся идентифицировать ее, но он ошибся.

— Интересно, — бормотал он. — Очень интересно.

— Извините, сэр? — спросил один из детективов. — Вы что-то сказали?

Алан покачал головой.

— Нет — нет. Я просто нашел кое-что.

Оба полицейских вопросительно посмотрели на него.

— Извините, — улыбнулся он. — Ничего интересного для вас. Просто ножка паука. Я — биолог, — объяснил он. — Такие вещи меня интересуют.

Детективы рассмеялись.

— Где же ее хозяин? — спросил один из них.

— Наверное, сидит где-нибудь под камнем, отращивает новую.

— Вы — шутник.

— О, нет. Пауки могут сами отрывать себе лапки, если это необходимо, — сказал Алан. Когда они в опасности, прежде всего. Но эта какая-то необычная. Я никогда таких не видел. Какие-то странные коготки, — объяснил он, рассматривая лапку, которая лежала у него на ладони.

Детективы переглянулись.

— Никогда не видел, чтобы люди интересовались такими вещами, — сказал один с усмешкой. — Для меня паук и есть паук. Они все одинаковы для меня. Мерзкие маленькие твари.

Алан рассмеялся. Сейчас он не обратил внимания, но сколько раз за последующие недели и месяцы он будет вспоминать эти слова!

Алан бродил вокруг дома около часа. Он ничего не мог поделать. Допив бутылку бренди, он поехал во временный центр управления, который Брэдшоу разместил в соседнем поселке.

— Все в порядке? — спросил инспектор, когда Алан садился в маленьком офисе, который был обставлен как полицейский участок. Он кивнул.

— Все хорошо, насколько можно этого ожидать. Что-нибудь новое?

— Нет, — Брэдшоу покачал головой. — Ах, да, извините. Есть одна вещь, но я не могу пока ее объяснить. Патологоанатом обнаружил огромное количество яда в останках тела.

— Яда? — переспросил Алан. — Какого?

— Неизвестного, — вздохнул Брэдшоу.

Алан взглянул на него.

— Последняя наша версия состоит в том, что ваш отец был подвержен действию какого-то яда, который буквально поглотил его плоть, — продолжал Брэдшоу. — Я не знаю, — сказал он, покачивая головой. — Все дело в том, что я пока не могу сделать никаких выводов из этого.

— А что насчет крови на подоконнике? — спросил Алан.

— Ваш отец мог подходить к окну по какой-то причине.

— А потом вернуться в кровать? Я не могу себе этого представить. Я, конечно, не полицейский, но этого не могло быть.

Брэдшоу кивнул.

— Действительно. Этого не могло быть.

Инспектор выглядел усталым. Он на ногах уже с шести утра, когда поступил первый вызов. Рабочий с соседней фермы увидел, что в спальне горит свет, и вызвал полицию. Он подумал, что кто-то забрался в пустующий дом. Рабочий знал, что дом приготовлен для продажи и что туда еще никто не въехал.

Полиция прибыла туда в 5. 30, вскоре после этого был вызван Брэдшоу. Он тер глаза и мечтал о горячем душе, который примет, когда вернется. Ему было около пятидесяти, когда он покинул свой до того высокий пост в Лондоне и возглавил местное полицейское отделение в Кенте. Ростом немного выше, чем Алан, он начал лысеть на макушке. Но его вытянутое, худое лицо свидетельствовало о чертах характера, которые вызывают уважение.

Из-за длинных рук инспектора возникало ощущение, что одежда ему коротка, что делало его несколько неуклюжим. Но после недолгого общения с ним Алан уже понял, что инспектор — очень твердый и уверенный в себе человек.

Сейчас инспектор был в замешательстве. Даже в самых сложных случаях, которые ему приходилось расследовать, он находил какую-нибудь ниточку. Но случай с Дэном Мэйсоном сбил его с толку. Он не мог спать, чувствовал себя усталым и раздраженным.

— Чем вы занимаетесь сейчас? — спросил Алан.

— Мы продолжаем расследование, опрашиваем всех в округе. Кто видел вашего отца? Когда? Что он делал? Не казался ли он чем-нибудь расстроенным? И так далее. Обычный материал, — прокомментировал он, чувствуя, что не должен ничего скрывать от Алана. — Честно говоря, Алан, случай безнадежный. Я просто не знаю что делать.

Алан кивнул.

— Может быть, что-нибудь еще выяснится.

Он сам удивился, что больше не раздражался и даже испытывал сочувствие к инспектору. Он проникся уважением к этому честному, рассудительному человеку, который, похоже никогда не работал на публику.

— Если выяснится еще что-нибудь, я... — Его прервал телефонный звонок. Брэдшоу прижал трубку к уху.

— Да? — сказал он резко, другой рукой делая знак Алану, призывая его остаться. — Что? Где? Я буду на месте через десять минут. — Он положил трубку и взглянул на Алана. — Это невероятно, — воскликнул он, стукнув кулаком по столу.

Алан сидел тихо, ждал.

— Пожар. Два трупа, — продолжил инспектор. — Но не по причине пожара. Жеенщину нашли в ванне, а мужчину — в саду. Местный сержант сказал, что все выглядело так, как будто их обоих съели. Их тела обглоданы.

Брэдшоу поднялся и сказал:

— Я должен выехать туда.

— Могу я сопровождать вас? — машинально задал вопрос Алан, сам не понимая, почему он это сделал.

Брэдшоу немного помедлил.

— Хорошо, поедемте, — согласился он. — Как ученый, вы можете оказаться полезным.

Они ехали молча и через несколько минут прибыли на место. Полицейские машины стояли прямо на подъездной дороге к дому Марфи. Пожарные расположились рядом с гаражом, от которого остались лишь дымящиеся руины.

Алан и Брэдшоу подошли к сержанту.

— Где тела? — коротко спросил Брэдшоу.

— Одно лежит в том кустарнике, другое — наверху, в ванной комнате.

— Вы можете остаться здесь, если хотите, — сказал инспектор, обернувшись к Алану. — Я пойду взгляну на них. Это моя работа.

Алан покачал головой, и они вместе направились к тому месту, где лежало тело Джона Марфи, накрытое простыней. Корпус был еще более странно обглодан, чем в случае с его отцом. Чувствуя приступ тошноты, Алан отошел в сторону.

Но все же он последовал за Брэдшоу и в ванную комнату, где было обнаружено тело Элисон Марфи. Она лежала с застывшим от ужаса лицом, одна рука перевесилась через край ванны. Вернее это было то, что осталось от ее руки.

Инспектор стал выслушивать предварительную версию того, что здесь произошло. Алан, чувствуя свою бесполезность, вышел из дома и направился к гаражу. Пожарные уже почти закончили, и Алан прогуливался вокруг чадивших обломков. Найдя низкую стенку, он сел на нее, и, обхватив голову, пытался разобраться во всем, что увидел.

Внезапно он очнулся. Прямо перед собой он увидел темный тонкий предмет, очень похожий на тот, что он нашел в поместье Дрэгона. Он поднял это. Да, действительно, лапка паука, но уже крупнее и толще, и щетинки на ней тверже. Коготки, которыми заканчивалась конечность, были почти плоскими, пара сильных клешней были приспособлены как для передвижения, так и для хватания.

Он поискал еще вокруг, но полицейские и пожарники вытоптали все окружающее пространство, и он ничего не нашел.

Алан вернулся в дом и стал изучать свою находку при свете. Он не слышал, как подошел Брэдшоу и с удивлением смотрел на него.

— Странные люди, эти ученые, — сказал инспектор.

Алан продолжал вертеть в руках необычную конечность.

— Вы прекратите, наконец? — спросил, улыбаясь, Брэдшоу. — Два ужасных убийства за один день, а вы рассматриваете лапку какого-то паучка. Вы, ученые, живете своей собственной жизнью, в своем отдельном мире.

Алан кивнул. Его лицо было серьезным и спокойным. В его сознании возникла какая-то странная теория...

Глава четвертая

Как только ей исполнилось шестнадцать Сюзи Картер почувствовала себя полностью самостоятельной. В тот день, когда она покинула школу, школьная форма полетела в мусорный ящик, а Сюзи купила себе кое-какую новую одежду и осветлила волосы. Потом она направилась в местный универмаг — один из двух в их небольшом городке в Кенте — и получила работу кассирши.

Работа была только первым пунктом в плане, который наметила для себя Сюзи. Она собиралась поехать в Лондон, только там можно было заработать настоящие деньги. Как только она накопит достаточно, она упакует вещи и покинет город.

Сюзи часто видела молодых девушек на обложках журналов мод, в телевизионных передачах.

Она решила, что она красивее многих на этих рекламах. И в чем-то была права.

Ее кожа была бледной, мягкой и ровной. В косметике она явно не нуждалась, но всегда красилась очень яркой помадой, пользовалась тушью и тенями.

Глаза, ярко-синие и большие, придавали ей наивный вид, который привлекал и мужчин, и молодых парней. Она часто капризно надувала свои чувственные губки. Нос у нее был маленький и прямой. Ее лицо можно было назвать совершенным.

Да и фигура у нее была что надо. Особо гордилась Сюзи ногами. Они были длинными и стройными.

Таким образом, Сюзи была красивой шестнадцатилетней девушкой. Природа одарила ее всем, что можно только пожелать.

Несмотря на то, что ей было всего лишь шестнадцать с половиной, она уже полностью сформировалась. Ей нужен был любовник. Мужчина, который повидал мир, который путешествовал по Франции и Италии. Мужчина, который разбудит ее страсть, который понравится ей и удовлетворит ее. И он нашелся.

Связь Сюзи стала ее тайной. Связь, которая объединяет мужчину и женщину. Она должна была оставаться тайной: ее любовником стал местный школьный учитель, один из тех, что учили ее. Давиду Принглу было около тридцати. Его жена была на несколько лет моложе.

Прингл каждую субботу ходил за покупками в универмаг. На этой почве два месяца спустя и расцвела их любовь.

Сюзи расценивала эту связь как рискованное приключение, и кроме того, она поверила, что влюбилась настоящей женской любовью. Почему бы Принглу не предпочесть ее своей жене?

Перемены, которые произошли в Сюзи, выразились прежде всего в ее высокомерии по отношению к родителям и друзьям. Она игнорировала замечания отца по поводу поздних возвращений и просьбы матери одеться поприличнее. Что они могли знать о ее жизни?

Она заглядывала вперед только на один вечер. Сегодня она опять встретится со своим любимым в лесу недалеко от города. Будет лежать в этом шелковом платье и смеяться над собственной испорченностью, скидывая трусики. Давид Прингл был не из тех мужчин, что любят попусту тратить время.

Она спустилась вниз и просунула голову в гостиную, чуть приоткрыв дверь.

— Я ухожу, — сказала она родителям, которые смотрели телевизор.

— Возвращайся не слишком поздно, — произнес отец, не отрывая глаз от экрана.

— Ты прилично оделась? — обернувшись, спросила мать.

— Прекрасно, — сказала Сюзи и захлопнула за собой дверь.

Ночь стояла ясная. Было полнолуние. Она шла по маленькой освещенной луной улочке и думала, насколько правдивы истории, которые рассказывают люди о полной луне. Ускорив шаги, она поспешила вдоль пустынного переулка и вскоре была на окраине города.

Свет луны отбрасывал длинные тени от веток деревьев и кустарника. Сюзи вздрогнула, у нее даже перехватило дыхание, когда неподалеку раздался треск ветки. Сюзи не любила темноты и сейчас находила странным, что согласилась с Принглом встречаться здесь по ночам. Правда, когда они летом занимались здесь любовью, все казалось другим, не таким угрожающим.

Она взглянула на луну, белую как череп. Теперь это казалось Сюзи зловещим, а не романтичным, как летом. Шум и какой-то звук справа от нее заставил Сюзи вскрикнуть. Но затем она поняла, что это всего лишь птица и приказала себе не быть такой глупой.

Наконец она дошла до места свидания — полянки, где в центре рос большой старый дуб. Она с некоторым облегчением выбежала на открытое пространство, встала под деревом, горько сожалея, что Прингл не пришел первым. Она стояла очень тихо, сжимая в руках свою сумочку и прислушиваясь, не раздадутся ли шаги ее любимого. Но все, что она слышала, были лишь звуки ночного леса — шелест деревьев, чириканье птиц, потревоженных в гнезде, голоса каких-то животных.

— Пожалуйста, приходи скорее, Давид. О боже сделай так, чтобы он пришел скорее. Мне страшно. Я боюсь темноты, — молила она.

Сюзи закрыла глаза, желая услышать его шаги, его голос, но не уловила ничего, кроме обычных ночных звуков. Хотя что-то еще она слышала — какой-то шелест, царапанье, почти шепот.

Она взглянула на луну, увидела ее мрачный жутковатый свет и опять вспомнила все страшные истории, которые слышала раньше. Ее сердце сжалось.

— О боже, Давид, где же ты?

Когда Сюзи услышала треск веток позади себя, она была не в силах оглянуться.

— Извини, дорогая, я на несколько минут опоздал, — прозвучал вдруг голос Прингла.

Она бросилась в его объятия, все еще вздрагивая от пережитого страха.

— Эй, эй, — нежно сказал Прингл. — Да ты вся трясешься. Что случилось?

— Темно... Я боюсь темноты, — пробормотала Сюзи. — Мне страшно.

Он привлек ее к себе и жадно прижался к ее губам. Близость его тела развеяли все ее страхи, она безрассудно захотела Прингла и медленно повлекла его к земле. Он остановился на мгновение, снял свою кожаную куртку и постелил ее на траву.

Прижавшись к Принглу, Сюзи чувствовала, как его сильные руки нежно ласкают ее тело. Прингл застонал, она приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на его лицо — бледное с маленькими глазами и тонкими губами. Почувствовав приближение оргазма, она оторвала руки от спины Прингла и прижала ладони к холодной влажной земле. И вот она забылась, захваченная волной страсти.

Потом она услышала, как Прингл вскрикнул и, думая, что он переживает то же, что и она, прижалась к нему. Крики Прингла становились все громче. Она открыла глаза и вдруг похолодела от ужаса. В нескольких футах от ее лица, блестя в холодном свете луны, стоял паук. Он был на много больше тех, что она видела раньше. Все его восемь глаз неподвижно уставились на них.

Давид! Давид! — закричала она, инстинктивно закрываясь руками.

Прингл дико смотрел куда-то наверх, она взглянула туда же. Сначала она не могла понять, что случилось. Луна была почти не видна из-за сотен маленьких темных существ, слетавших с веток дуба, возвышающегося над ними, В следующую секунду Сюзи разглядела, что это пауки, висящие на тонких почти невидимых нитях. Один за другим они быстро спускались на спину Прингла. Она почувствовала, как что-то зашевелилось в ее волосах. Рукой нащупала колючее тело паука, с содроганием вытащила и отбросила его, затем попыталась освободиться от извивающегося и корчившегося тела Прингла. Но он был Слишком тяжел. Затравленно озираясь, она увидела черную массу, которая, переливаясь как лава, спускалась с ближайших кустов на землю прямо перед ними.

Прингл, дергаясь в конвульсиях боли, скатился с нее. Она подобрала ноги и села, прижавшись спиной к стволу дерева, не в силах шевельнуться, как в кошмарном сне. Горло у нее сжалось, сердце стучало, глаза не могли оторваться от Прингла, облепленного массой этих бешеных пауков. Он катался по земле, все еще крича, а пауки карабкались и карабкались на его открытое тело.

Сюзи почувствовала какое-то движение на своей ноге. По ее прекрасной голени полз паук! Сбросив его рукой, она как слепая, наугад, ринулась в лес и понеслась не останавливаясь, натыкаясь на деревья, оставляя обрывки платья на ветках и сучьях. На берегу маленького ручейка она упала без сил.

Доносившиеся до нее крики Прингла внезапно оборвались. Воцарилась зловещая тишина. В темноте ничего не двигалось. Сюзи огляделась, что-то зашевелилось в кустах около нее. Не спускаются ли первые жуткие насекомые?!

Снова почувствовав приступ страха, она вскочила и побежала вниз по течению ручья. Через несколько ярдов она упала, силы опять покинули ее. Сюзи казалось, что не может даже пошевелиться, но когда что-то коснулось ее лица, она молниеносно сбросила это. Лист зашуршал в ее руке.

Она поднялась. Инстинкт двигал ее вперед. Увязая по щиколотки в грязи, она стремилась уйти от этого ужаса, который оставила позади себя. Каждый звук, раздававшийся в лесу, вызывал у нее новый приступ паники.

Перед ее глазами все еще стояла страшная картина: пауки ползают по голому телу ее любимого. Она все еще ощущала в своей руке колючее насекомое, которое вытащила из волос, его лапки, вцепившиеся в ногу.

— Пауки. Пауки. Пауки, — как в бреду повторяла она на бегу. Она ненавидела пауков, их паутину и вообще все, что с ними связано.

Наконец, она вышла из леса на недавно вспаханное поле, опустилась на черную холодную землю и прижавшись к ней щекой затряслась в рыданиях.

Услышав какой-то шум в лесу позади себя, она очнулась. Перейдя поле, обнаружила тропинку. Снова инстинкт вел ее, она брела по дорожке, серебряной от света луны.

Через десять минут она была на окраине своего городка. Улицы были безлюдны. Сюзи бежала и бежала вперед, не осознавая уже, что с ней происходит. Она не слышала, как позади нее затормозила машина. Кто-то подхватил ее и усадил на заднее сидение. Через несколько минут ей помогли выйти у полицейского участка. Сюзи все еще была не в себе и не понимала, где она. Но когда полицейский ударил ее по щеке, пытаясь привести в чувство, она ощутила боль и услышала какой-то голос:

— Я только что подобрал ее. Она бежала прямо по дороге.

— Это — Сюзи Картер, — сказал сержант. — Мы должны позвонить ее родителям. Выглядит так, как будто на нее напали.

— Пауки. Пауки. Пауки, — бормотала Сюзи, до нее медленно доходило, что она жива.

— Вы что-то сказали, мисс? — спросил сержант, грузный, могучий мужчина.

— Пауки. Пауки. Пауки...

— Да, да. Все в порядке теперь. Вот чай, — сказал полицейский, ставя чашку на столик перед ней.

Они сидели в маленькой приемной. Сбоку от главного входа в полицейский участок констебль, который принес чай, спросил, позвонить ли ему родителям Сюзи.

— Да, конечно, — ответил сержант. — Скажи, что с ней произошло несчастье, не рассказывай подробности. Мы еще сами не разобрались, что случилось.

Сюзи глядела прямо перед собой, будто пыталась что-то сказать.

— Ну, мисс, вы можете теперь рассказать?

Сюзи покачала головой, что-то невнятно пробормотала.

— Я думаю, вам лучше выйти, — сказал сержант, обращаясь к мужчине, который ее привел. — Может быть она не хочет говорить в вашем присутствии. Перед тем, как уйти, подойдите к человеку за столом и опишите ему все детали.

Вдруг Сюзи вскрикнула, ее тело стало медленно оседать, она опять потеряла сознание. Сержант снова дал ей пощечину, она очнулась, испуганно озираясь вокруг.

Вошла в комнату женщина-полицейский.

— Мне сказали, я вам нужна. В чем дело?

Сержант кивнул в сторону Сюзи.

— Она не хочет рассказывать, что с ней случилось.

В этот момент Сюзи заговорила.

— Пауки. Огромные пауки, — прошептала она. — Их тысячи. Они съели Давида. А-а-а! — она закончила криком.

Полицейские переглянулись. Сюзи обхватила себя руками.

— Пауки? — спросила женщина. — Пауки напали на вас и вашего друга? Где?

— В лесу. В лесу. Тысячи пауков. Огромных пауков. Огромных пауков. Съели Давида. Съели... — ее голос опять сорвался.

Сержант взглянул на женщину.

— Наверное, у нее помутился рассудок. Плотоядные пауки! Бедная девочка. Ее нужно обследовать, — сказал он, понизив голос. — Наверное, ее изнасиловали.

Женщина кивнула.

— Почему бы вам не оставить нас вдвоем? Я попытаюсь с ней поговорить, — попросила она.

Сержант вышел.

— А теперь, Сюзи, — начала женщина. — Забудь о пауках. Если кто-то напал на вас, расскажи об этом. Мы задержим его, он может напасть на кого-нибудь.

— Пауки. Пауки. В лесу. Большие пауки. Съели Давида. Давид мертв. Давид мертв. Его нет.

Она опять сорвалась и замолчала.

Женщина оставалась возле Сюзи около получаса. Приехали родители и ожидали около приемной. Наконец женщина вышла поговорить с сержантом.

— Она все еще твердит о пауках, которые напали на нее и ее друга. Кажется, его звали Давид. Она трет рукой ногу, я вызвала доктора и дала ей успокоительного. Может, она расскажет все завтра.

— Доктор уже здесь, — сказал сержант. — Она сказала, какой лес?

— Я думаю, это — в полумиле от ее дома.

— Мы все-таки взглянем на это место. Если ее изнасиловали, доктор нам скажет.

Сержант хмыкнул.

— Пауки! Это что-то новенькое. Наверное, не хочет, чтобы родители узнали о том, что произошло в лесу. Насколько я слышал, она — маленькая потаскушка, как теперь говорят, — добавил он, ухмыляясь. — Хорошо, мы все-таки съездим. Я поеду с констеблем Джонсом. Двоих будет достаточно. Я бы взял нескольких мух-убийц, на случай, если встретятся гигантские насекомые, — пошутил он.

Но час спустя сержант уже не смеялся, стоя в лесу рядом с полицейским фотографом и рассматривая до неузнаваемости изуродованные останки Давида Прингла.

Его тело было обглодано до костей. Но не только при виде этого истерзанного тела сержанту Уилкису стало страшно. На примятой траве лежал раздавленный паук. Это был очень крупный паук.

Глава пятая

В понедельник, после того, как было найдено тело Марфи, Алан остался ночевать в Кенте. Он почти ничего не ел, только пил. Почувствовав, что люди в барс при гостинице ему мешают, он поднялся в свою комнату. И там, шагая из угла в угол, выпил бутылку бренди. Через каждые десять минут он брал в руки найденные им лапки пауков и рассмотрев их в очередной раз, клал на кофейный столик.

— Интересно... интересно... — повторял он, постукивая своими тонкими изящными пальцами по столику.

Он принял душ и пораньше лег спать, надеясь, что алкоголь поможет ему заснуть. Но лежал без сна, неотрывно думая об этих лапках. В них было что-то ненормальное. Как только он вернется в Лондон, он выяснит, в чем дело. Уже засыпая, он вспомнил, что не позвонил Луизе и матери. Ладно, это будет первое, что он сделает утром.

Проснулся он только около полудня. Голова кружилась, все тело ломило. Сначала он удивился, что за вечер выпил целую бутылку, но взглянув на кофейный столик, все вспомнил.

После горячего душа и кофейника черного кофе ему стало лучше и он позвонил в Лондон. Мать все еще находилась под действием успокоительного. Луиза сказала, что останется на своей квартире. И они встретятся позже. Следующий звонок был инспектору Брэдшоу.

— Есть что-нибудь новое по делу Марфи? — спросил он.

— Нет. Но случай аналогичный, случаю с вашим отцом. Патологоанатомы вновь обнаружили в останках яд. На этом, кажется, дело закончится. Я удивлюсь, если произойдет еще одно убийство.

— Дайте мне знать, если выяснится что-то новое. Я возвращаюсь в Лондон. И буду поддерживать с вами контакт.

Он дал телефонный номер своей квартиры и квартиры Луизы.

Около трех Алан был уже в Лондоне и сразу направился в университетскую лабораторию. Разглядывая паучьи ножки под микроскопом он сверял их структуру с классификацией Кестнера. Дважды проведя свои исследования, он все же не мог поверить в то, что обнаружил.

Алан провел руками по волосам, эта его привычка означала, что он в замешательстве. Чувствуя необходимость в мнении другого эксперта, позвонил своему другу Питеру Уитли в отделение истории природы, настоящему эксперту по насекомым.

Изучив лапки, Уитли с удивлением взглянул на Алана.

— Ты хочешь сказать, что нашел их здесь, в нашей области? Это невозможно.

— Я подумал то же самое. Но эти лапки были найдены в Кенте.

— Тебе их кто-то принес?

Алан покачал головой.

— Не хочу вдаваться в подробности, но они обнаружены примерно в трех милях друг от друга.

Алан не стал рассказывать Уитли всю историю, чтобы его друг не посчитал его сумасшедшим.

— Эти лапки выглядят так, как будто они принадлежат стегодафисам, — продолжил Уитли. — Но это семейство пауков живет только в Пакистане. Они охотятся группами, нескольких сотен в одной группе. Если ты нашел их в нашей области, высоки шансы, что их очень много.

Алан вскинул брови.

— Ты — настоящий бриллиант. Я дал бы тебе Нобелевскую премию. Но, Питер, — уже серьезно продолжил Алан, — рассмотри когти на лапках. У стегодафисов таких нет. Они приспособлены для ходьбы, а не для висения на паутине. А шипы слишком твердые для особей из Пакистана.

Уитли взял лапки в руку, чтобы рассмотреть поближе. Это был невысокого роста мужчина, типичный представитель науки. Его одежда всегда была измята, он мог надеть на званый обед ботинки разного цвета. Его лицо было наполовину скрыто целой шапкой вьющихся волос и на удивление косматой бородой.

Но он был настоящим бриллиантом, и шутка Алана насчет Нобелевской премии не была далека от истины.

— Ты прав, — сказал он. — Разговор о стегодафисах — сплошное сумасшествие! Конечно, пакистанские пауки не могут разгуливать по Кенту. Он энергично кивнул. — Это совершенно другие. Классификация Кестнера хороша только для типичных случаев. Но ведь могли возникнуть тысячи других видов. Новый вид может появиться в любой день, просто мы ничего о них не знаем. Не исключение, что эти лапки принадлежат пауку какого-то нового вида. Но нельзя делать выводы только по двум лапкам. Так что не стоит пока волноваться.

Алан ответил не сразу.

— Ты пришел к выводу, Питер, — сказал он медленно, — что эти лапки похожи на лапки стегодафисов из Пакистана?

— Да, да, — ответил Уитли, теребя свою бороду. — Но это глупо. Если бы они принадлежали стегодафисам, их бы уже кто-нибудь увидел. Эти насекомые живут группами — сотнями, тысячами.

Алан пожал плечами, вздохнул.

— Я думаю, ты прав. Но... есть несколько вопросов. Чем они питаются?

Уитли покачал головой.

— Это не вопрос. Им нужен живой корм, — сказал он. — Если они его не получают, они могут есть что-нибудь другое. Вспомни суматоху вокруг красных пауков-убийц, которые были завезены к нам с грузом бананов.

Алан кивнул.

— Но почему тогда лапки были найдены на таком большом расстоянии друг от друга?

— Может быть, их разнесли птицы. Может, одна из них схватила паука и с ним в клюве перелетела на другое место. Откуда я знаю?

Алан потер глаза.

— Ты выглядишь усталым, Алан, — улыбнулся Питер. — Опять кутил вчера?

— Нет, на этот раз нет, — сухо ответил Алан. — Вчера был убит мой отец.

Уитли побледнел.

— Твой... Боже! Извини, я не знал. Убит? Как?

Алан несколько мгновений молча смотрел на Уитли, странная улыбка играла на его губах.

— Пауки, — коротко сказал он, вздрогнув при звуке своего голоса, произнесшего это.

Луиза, как и обещала, ждала его у себя. Стоя у двери, она смотрела, как он проходит в комнату, как садится в ее легкое плетеное кресло.

— Подойди, глупышка, — улыбнулся он. — Я не собираюсь устраивать истерику или что-нибудь в этом роде.

Он протянул к ней руки, и она, сев к нему на колени, уткнулась лицом в его грудь. Он почувствовал сладкий запах ее духов и стал медленно поглаживать рукой ее волосы.

— Я чувствую себя беспомощной, — шепнула она. — Я не знаю, что делать... что сказать.

— Для начала дай мне что-нибудь выпить.

Она встала и мягко ступая подошла к белому деревянному серванту, вытащила бутылку виски и два бокала.

Она не была классически красива, но, как говорил Алан, обладала «естественной» привлекательностью, каким-то необъяснимым качеством, которое притягивало к ней мужчин. Сначала он думал, что это — ее глаза, зеленые, всегда веселые, несмотря на то, что они могли становиться напуганными, когда она беспокоилась особенно за своих друзей.

Она была невысокой — около пяти футов — и очень ладно скроенной. Худенькая, она никогда не пользовалась никакими диетами.

Ее волосы были мягкими, рыжего цвета, длиной до плеч. Обычно она укладывала их сама, не желая тратить время на парикмахерские. Но когда собиралась в гости, она всегда выглядела потрясающе и была похожа на маленькую девочку.

— Тебе положить лед? — спросила она, повернув к нему лицо, обрамленное живыми волнами волос.

Алан отказался, и она поставила бокалы на столик. Луиза села у его ног, прижавшись к его коленям. Так они сидели около получаса, медленно потягивая виски. Луиза ни о чем не спрашивала. Она знала, что он ей все расскажет сам.

Когда стемнело, они не стали зажигать свет. Алан заговорил о том, что он узнал и увидел. Она положила свою горячую ладонь на его руку. В отсветах уличных фонарей он увидел, что ее глаза полны слез. И понял, что хочет ее сейчас больше, чем когда-либо.

Луиза встала и, все еще держа свою маленькую ручку в его руках, повлекла его за собой в спальню, где они мягко и нежно отдались друг другу.

Алан проснулся от резкого телефонного звонка. Луиза зашевелилась во сне. Он посмотрел на часы, было семь утра.

— Да? Кто это? — спросил он недовольным голосом.

— Брэдшоу. Извините за ранний звонок. Непредвиденные обстоятельства.

— Что случилось?

— Еще один труп. В четырех милях от дома Марфи. Мужчина в лесу. Но на этот раз у нас есть свидетель, хотя кое-что мы не можем объяснить.

— Продолжайте, — волнуясь попросил Алан.

— Его подружка рассказала, что они подверглись нападению... Я знаю, что это звучит невероятно, но она сказала, что на них напали пауки!

Алан почувствовал, как внутри у него все сжалось.

— Как раз это вы и не можете объяснить? — спросил он хриплым голосом.

— Да. Мы нашли мертвого паука около тела. Он очень больших размеров, — сказал Брэдшоу. — Он раздавлен, но вы, как биолог, могли бы разобраться. Его уже везут в вашу лабораторию.

Алан почувствовал, что рука Луизы поглаживает его живот и оттолкнул ее.

— Инспектор, — спокойно сказал Алан. — Я думаю, мне лучше приехать на место, и поговорить с вами. Я дам распоряжение, чтобы паука исследовали. Надеюсь, что ошибся, и вы можете считать меня сумасшедшим после того, как я расскажу вам, какие у меня подозрения.

— Подозрения?

— У меня возникла наполовину сформулировавшаяся, обрывочная теория. При встрече я вам ее изложу.

Он позвонил Питеру Уитли, попросил его исследовать паука и результаты доложить в Кент, дал ему номер Брэдшоу.

Одним глотком выпил чашку кофе и, уже уходя, пообещал Луизе держать ее в курсе событий.

Алан не знал, что когда приедет в Кент, его обрывочная теория станет уже неоспоримым фактом.

Глава шестая

Утро в понедельник началось для семьи Грантов как обычно. Джимми Грант был недоволен отсутствием почты. Его жена Шейла в раздражении из-за его ворчания предложила ему пожаловаться в Скотланд-Ярд.

Их трехлетний сын Джим отказывался завтракать, требуя чего-нибудь сладкого. Когда Джимми дал сыну шоколадку, Шейла вышла из комнаты, причитая на тему о «непомерных требованиях этих избалованных детей». Семимесячная дочурка плакала у нее на руках, прося молока.

Шейла еще кормила малышку, когда Джимми заглянул к ней в комнату и пошутил:

— Неразумная мать, ты что же, хочешь, чтобы твой ребенок стал жирным?

В общем, это было обычное утро для семьи Грантов.

Семья жила в Уэльсе только несколько недель. Раньше Джимми был старшим преподавателем в Абердинском университете, а Шейла, которая была моложе его на десять лет, ей недавно исполнилось двадцать, была одной из его студенток.

Несмотря на кричащие разногласия, которые возникали у них почти каждый день, они были счастливы друг с другом.

Седьмой год работал Джимми в Университете. А по давней традиции, на каждый седьмой год преподаватели освобождаются от лекций.

— Вы знаете, что наступил момент, и вы, мистер Грант, на целый год освобождаетесь от лекций? — серьезно спросил его профессор.

— Конечно, сэр, — ответил Джимми. — Это позволяет заняться научными проблемами и ознакомиться с новейшей литературой, — продолжил он, думая о том, что мог бы провести несколько месяцев на юге Испании.

— Хорошо, я надеюсь по истечении этого срока получить от вас интересные, новые исследовательские работы, — так же серьезно закончил профессор.

— Конечно, сэр.

Выйдя из приемной профессора, Джимми направился в местную гостиницу и заказал банкетный зал, чтобы через несколько дней организовать там прощальную вечеринку.

Он не придавал особого значения словам о научной работе. Джимми, как и другие преподаватели, знал, что старый профессор последние двадцать лет говорит одно и то же всем работающим седьмой год. Но еще ни один не возвратился с чем-нибудь стоящим для науки. Большинство из них считало этот период возможностью хорошенько отдохнуть.

В конце концов Гранты решили, что Испания для них не годится. Дочка была еще слишком мала.

Джимми был разочарован, он еще никогда не был в Испании. Но Шейла, упрямая женщина, настояла на своем.

— Почему бы нам не съездить в Кент, и не повидать наших друзей, ведь ты сам жаловался, что давно не встречался с ними? — спросила она. — А если мы удачно снимем квартиру, то сможем ездить в Лондон и посещать разные шоу.

— Стриптизные шоу? — улыбнулся Джимми. Шейла сердито вскинула брови.

Когда они прибыли в Кент, друг нашел для них дешевый дом на окраине Уэльса. Хозяева на год уехали за границу и не хотели, чтобы дом пустовал.

Это было большое здание, построенное без всякого плана, его окружал большой сад. Дом был слишком велик для забот Шейлы, но, по счастью, здесь продолжала работать горничная, которая приходила каждый день и приводила в порядок комнаты. Оказалось, что она до безумия любит маленьких детей, так что была настоящей находкой для Грантов.

— Она, наверное, согласится посидеть с детьми, когда мы отправимся в Лондон, — сказал Джимми Шейле. И оказался прав. Миссис Дженкинс была только рада провести вечер с детьми и дать родителям возможность отдохнуть в Лондоне.

Днем, огорчившись, что дети такие избалованные и несносные, Джимми решил закрыться от всех забот в кабинете и взял с полки томик Всемирной истории. Вскоре он так погрузился в этот исторический труд, что глубоко заснул.

Шейла, поиграв с детьми, стала укладывать их спать. Окна детской выходили в сад. Дэмин долго не мог уснуть, несколько раз пытался выскользнуть из кровати, но под конец затих, посасывая палец и укоризненно глядя на свою маму. Малышка уже заснула, и Шейла тихо выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь, и направилась на кухню, собираясь готовить ужин. Она включила радио и вскоре заслушалась приятной мелодией.

Дэмин не собирался спать. Тихо посапывая, он рассматривал деревья через открытое окно. Две птички шумно чирикая, перелетали с ветки на ветку. Потом он увидел черного паука, ползущего по подоконнику, и засмеялся: паук напомнил ему какую-то детскую сказку из одной его книжки с картинками.

Он сел на кровати, вынув палец изо рта.

— Пида, пида, — позвал он, припомнив прочитанную ему мамой историю о маленькой мисс Маффет. Зачарованный, Дэмин наблюдал, как все больше и больше пауков ползли по подоконнику и быстро спускались в комнату. Он смеялся, когда они заползли на ковер и там замерли. Толстое черное насекомое спрыгнуло с подоконника и проползло в центр спальни, остановившись как раз между колыбелью малышки и кроваткой Дэмина.

— Пида, пида, — повторял он, перегнувшись через край кроватки. Насекомые все еще стояли без движения. Он не мог понять, что за необычное черное существо снова вскарабкалось на подоконник. Оно выглядело как паук, но даже по детскому понятию о размерах, было намного больше других. С улыбкой Дэмин наблюдал, как великан поднял две лапки и покачал ими из стороны в сторону. Дэмин смотрел, как солнце отражается на его матовой спинке и черных блестящих челюстях, улыбался необычной игре света.

Он не заметил, как пятно пауков разделилось на две части, одна двигалась к колыбели, другая — к его кроватке. Он перестал улыбаться только, когда увидел, как первые черные насекомые забрались на кровать и поползли по пододеяльнику. Один из них прыгнул ребенку на руку. Дэмин почувствовал острую боль от укуса. Другие пауки тоже стали карабкаться на ребенка. Он закричал.

Шейла была все еще на кухне. Она скорее почувствовала, чем услышала, крик своего ребенка, выключила радио и сразу до нее донесся душераздирающий вопль сына.

Ее сердце страшно забилось, Шейла поспешила в комнату и с разбега распахнула дверь. Комната была наполнена массой черных насекомых, которые все еще продолжали прибывать, спускаясь с подоконника. Маленькая кроватка была полностью покрыта ими. Она смогла разглядеть только макушку Дэмина. И одну руку, которой он еще пытался отбиваться от пауков.

В ужасе она повернулась к колыбели, и увидела, что и там кишат сотни этих жутких существ. Бросившись вперед, Шейла закричала:

— Дэмин! Трисия! О боже!.. Джимми! Джимми!

Она пыталась пройти к колыбели давя ногами твердые туловища насекомых, прокладывая себе дорогу среди них. Огромный паук взобрался и ужалил ее, Видя своих детей в опасности и чувствуя резкую нестерпимую боль, она кричала все громче, но у нее перехватывало горло. Шейла хотела выбежать, но уже целая куча маленьких насекомых карабкалась по ее ногам и кусала, жалила, терзала ее тело. Она споткнулась и упала лицом вниз, издав при этом последний безнадежный крик, от которого проснулся, наконец, Джимми и поспешил в детскую.

Для Шейлы это было уже тоже слишком поздно. Когда она почувствовала, как эти мерзкие насекомые ползают по ее телу, рассудок ее помутился и сердце остановилось в груди, В этот момент Джимми распахнул дверь. Сначала он ничего не мог понять. Потом сквозь черноту, кишевшую на полу, увидел тело Шейлы. Его желудок свело, он почувствовал приступ тошноты. Инстинктивно он взглянул на кроватку Дэмина и пошатнулся в отчаянии.

Джимми развернулся, чтобы выбежать в коридор. Пауки двинулись за ним. Вот они карабкаются по его ботинкам, ползут по ногам, он ощутил боль от их укусов. Когда гиганты, каждый размером с краба, двинулись к нему, остальные мелкие насекомые оставили тело Шейлы и тоже поползли в сторону Джимми. Больше он не мог вынести. Потеряв сознание, медленно осел на пол, а пауки продолжали терзать его тело. Закончив, черная масса пауков, извиваясь как лента, потекла обратно через подоконник в сад.

В этот момент миссис Дженкинс приближалась к дому, нагруженная продуктами и сладостями для детей. Корзинка уже оттянула ей руку. Миссис Дженкинс никогда не пользовалась парадной дверью, она проходила через боковую, которая вела на кухню. Выйдя из-за угла дома, она увидела целый поток пауков, движущийся из окон детской в сад. Она бросила корзинку и смотрела на это, не в силах пошевелиться. Чуть не потеряв рассудок от того, что увидела, миссис Дженкинс бросилась к ближайшему автомату. Ее лицо покрылось пятнами. Почти в истерике дрожащими пальцами она набрала номер и вызвала полицию.

Когда прибыл наряд полиции, миссис Дженкинс все еще находилась в телефонной будке. Трясясь от страха, она рассказала о том, что видела.

Прибыл инспектор Брэдшоу. Он первым вошел в детскую комнату. Его лицо было белым как полотно, когда он выходил из дома. В руках он нес небольшой пластиковый пакетик с телами трех раздавленных пауков, которые были найдены под растерзанным корпусом Шейлы Грант.

Глава седьмая

Алан Мэйсон взглянул на три экземпляра, которые инспектор выложил перед ним на кухонный стол.

— Теперь нет сомнений, — сказал Брэдшоу. — Эти мелкие твари и были причиной всех смертей. У нас есть свидетель, она еще не пришла в себя. Но я не удивлюсь, если все, что она рассказала — правда.

— Да, — вздохнул Алан, переворачивая одно из паучьих тел, — они не такие маленькие. Невероятно, абсолютно невероятно, — добавил он распрямившись.

— Что вы о них знаете? — спросил инспектор.

— Почти ничего. Я никогда не видел таких прежде, — ответил он, присаживаясь и складывая трупы насекомых обратно в пластиковый пакетик. — Мои худшие опасения подтвердились. Когда я нашел те две лапки в совершенно разных домах, лапки, которые трудно было идентифицировать, я еще не мог поверить, что мы имеем дело с новым видом плотоядных пауков. Я боялся рассказать вам о моих предположениях, думал, что вы сочтете меня сумасшедшим.

Брэдшоу не удивился. Действительно, если бы кто-нибудь сказал ему раньше, что в Кенте появилась целая армия пауков-людоедов, он подумал бы, что человек не в себе.

— А миссис Дженкинс, — спросил Алан, — что она говорит?

— Она страшно напугана, можете себе представить, — ответил инспектор. — Доктор дал ей что-то успокоительное, но она еще в состоянии шока. Бормочет о миллионах пауков, выползающих из дома. Это возможно?

— Может быть, это преувеличение. Но я хочу вам сказать, — он остановился, взглянув прямо в глаза полицейскому. — Их должно быть очень много, они ведь уничтожили семью из четырех человек.

Брэдшоу уставился на Алана.

— О боже! — вдруг воскликнул Алан, сузив глаза.

— Что случилось?

— Размножение, — сказал он, — они же размножаются. А вы знаете, что это значит?

Инспектор медленно покачал головой.

— Самки пауков откладывают яички. Каждая из них может наплодить тысячи. А так как они передвигаются, то, по всей видимости, они оставляют что-то вроде колоний, где выводок вылупляется. Шансы найти эти колонии очень малы. Я бы даже сказал, что это невозможно, разве только...

— Что? — резко спросил Брэдшоу.

— Если только самки не сходны с самцами и не носят яички с собой на спине, там, где находится место, продуцирующее шелк для паутины. — Алан замолчал на мгновение. — В этом случае они размножаются и распространяются одновременно.

— Черт возьми!

— Действительно, — сказал Алан. — Но может быть, все не так плохо. Я возьму эти экземпляры в лабораторию. Мы проведем полное исследование, посоветуемся с коллегами. Я думаю, завтра мы скажем вам что-то более определенное.

— Они могут снова напасть?

Алан пожал плечами.

— Я не знаю. Они могут вернуться в свое гнездо, могут затаиться где-нибудь в лесу, Мы ведь изучали обыкновенных пауков, а теперь имеем дело с монстрами. Пока нельзя ничего сказать точно.

Алан поехал в Лондон, предварительно позвонив Луизе, и попросил ее придти в лабораторию к Питеру Уитли. По дороге он еще раз обдумал все, о чем разговаривал с инспектором, и почувствовал страх.

Уитли, Алан и Луиза работали всю ночь. Один из пауков сохранился почти полностью, и они решили, что он, вероятно, был задушен, а не раздавлен. Они начали с него.

— Ты был прав насчет стегодафисов, — сказал Уитли, когда они рассмотрели его туловище под увеличительным стеклом, — но это неординарный экземпляр, как ты и говорил. Давайте посмотрим, на что он похож внутри, — добавил он и достал набор инструментов для вскрытия.

— Луиза, ты могла бы пока рассмотреть под микроскопом те две лапки, а я начну вскрытие, — улыбнулся Уитли.

Алан еще не рассказал Питеру, откуда он взял этих пауков. «Теперь, — подумал он, — пришло время сделать это».

— Питер я не сказал тебе еще ничего об этих насекомых. О том, что задействована полиция.

Питер вопросительно взглянул на него.

— Что ты хочешь сказать? При чем здесь полиция?

Алан заметил, что и Луиза пристально смотрит на него. Он глубоко вздохнул и начал рассказывать им обо всех убийствах, о своих находках и находках полиции.

— Черт возьми, — вырвалось у Питера, когда он закончил.

— То же самое сказал Брэдшоу, — прокомментировал Алан, но лицо его оставалось серьезным.

— Это... Это ужасно, — сказала Луиза. Ее руки тряслись. — Три случая убийств — это еще ничего не значит, но их тысячи! — Ее голос оборвался, она попыталась представить себе массу этих насекомых и покачала головой. Ее волосы заблестели на свету.

— Давайте продолжим работу, — оборвал их Алан. — Мы не можем терять ни минуты.

Питер Уитли производил вскрытие, в то время как Алан — химический анализ других пауков. Луиза помогала обоим, когда они в ней нуждались, готовила кофе и делала необходимые записи.

К четырем утра ученые закончили все исследования, которые могли сделать с помощью ограниченного количества оборудования. По напряженному тону их голосов можно было догадаться о беспокойстве, которое они чувствовали. Луиза знала, что все глубоко встревожены, и старалась скрыть собственную нервозность.

— Начнем с головы или щитка, — заговорил Питер, — два глаза в центре показывают, что мы имеет дело с пауками-охотниками, их визуальные возможности приспособлены для видения своей жертвы.

— Они все похожи на этого? — спросила Луиза.

— Нет, некоторые пауки ориентируются осязанием. Они сидят на краю паутины или в центре и ждут, пока что-нибудь не запутается в ней. Большинство же пауков-охотников имеют два крупных глаза и еще четыре или шесть поменьше, расположенных в разных местах в зависимости от строения тела. Они могут пользоваться всеми глазами одновременно.

Алан нетерпеливо постучал пальцами по краю стола.

— Хорошо, хорошо, Алан, — Питер попытался улыбнуться. — Я знаю, что все это тебе уже известно. Сейчас расскажу, что я еще обнаружил от головы до рта, или до челюсти, если тебе так больше нравится.

— Извини меня, — произнес Алан. — Я просто подумал, где эти твари сейчас. Продолжай, продолжай, пожалуйста.

— Хорошо. Это внешняя часть головы. Теперь заглянем внутрь. Здесь уже интереснее. Наверное, не то слово? Этот маленький красивый мозг гораздо больше, чем я когда-либо видел у пауков таких размеров. При нормальной структуре мозг гораздо меньше, а свободное пространство занимает желудок, ядовитые железы или что-либо еще.

Он остановился и заметил, что Алан больше не постукивает пальцами, а рассматривает его эскиз.

— Хорошо, — продолжил он. — Мозг в два раза превышает размеры мозга обычных пауков...

— Это означает, что они могут думать? — спросила Луиза.

Питер покачал головой.

— Необязательно. Мы знаем, что они бегают стаей, для этого не нужно особого ума.

— Хорошее замечание, — сказал Алан. — Я бы даже сказал, что у них нет разума, потому что они охотятся целой сворой.

— Я согласен, — продолжил Питер. — Но мы рассматриваем факты, а не рассчитываем долю их разума. Как я уже сказал, в передней части насекомого грудной желудок — у пауков два желудка, — обратился он к Луизе, — грудной желудок меньше, чем полагается, но ядовитые железы — крупнее. Рот и челюсти удобно расположены и очень сильные. Это опять свидетельствует о том, что мы имеем дело с пауками-охотниками.

Алан вздрогнул.

— Извини, Алан, — сказал Питер. — Твой отец...

— Ничего. Продолжай.

— Как вы знаете, сердце паука имеет форму большой трубки, расположенной в незащищенной части живота. Ниже расположен другой желудок, который вмещает пищеварительные железы. Здесь как раз есть отклонения. Я никогда не видел так много пищеварительных желез и никогда не видел такого огромного второго желудка — он опять не соответствует размерам насекомого. Сердце имеет более плоскую форму и освобождает больше места для желудка, — он сделал паузу.

— Какие ты делаешь выводы, — спросил Алан.

— Этот экземпляр приспособлен для поглощения большого количества пищи, — объяснил Уитли.

— Что-нибудь еще? — спросил Алан.

— Есть еще несколько отличий, но они не такие значительные, — ответил Питер. — Половые железы, железы для производства нитей и так далее. Да, еще одна вещь. Этот паук имеет прекрасный набор зубов.

— Что ты говоришь? — не поверил Алан.

— Я имею в виду, что во рту у него целый ряд острых зубов на нижней и верхней челюсти. Это признак плотоядных. Теперь все. А что дал химический анализ?

Алан развел руками.

— Ничего сверхобычного. Яд содержит токсин, влияющий на нервы. Невозможно точно сказать, вызывает ли яд столбняк. Я взял пробы и пошлю их в Оксфорд для более подробного анализа. Полиция обнаружила этот яд в останках моего отца и остальных жертв, так что ничего нового не обнаружено.

Несколько минут все трое сидели молча, немного разочарованные тем, что выяснить удалось не слишком много. Их охватило чувство, похожее на депрессию, будто они узнали о существовании атомной бомбы, которая вышла из-под контроля и может взорваться в любой момент. Алан прервал их тягостные размышления.

— Выводы, Питер. Какие будут выводы?

Питер смотрел на Алана несколько секунд прежде чем ответить. Он знал, что Алан затеял этот разговор просто, чтобы не молчать. Он знал, также, через что прошел его друг, и не мог его обидеть.

— В наших руках мутант, ответил он. — Какая-то злая шутка природы. Как и почему это получилось, я не знаю. Чем-то он напоминает стегодафисов. Но если бы еще вчера меня спросили возможно ли существование подобного насекомого, я бы сказал, что нет. Такого экземпляра нельзя найти ни в одном существующем справочнике, — заключил он.

— Сумасшествие! Настоящее сумасшествие. Мы провели полночи, изучая что-то, чего вообще не должно быть. И к чему мы пришли? — спросил Алан, уже со злостью в голосе. — Да ни к чему! Мы ничего не узнали о размножении, о том, как они убивают, как они едят, имеем мы дело со взрослыми особями или с молодняком. И бог знает, что делают сейчас эти твари!

— Алан, пожалуйста, — Луиза нежно погладила его по руке. — Мы все устали. Ты пережил очень много. Это еще не причина так кричать.

— Ты права, — сказал Алан через мгновение, посмотрев ей в глаза. — Извините. — Он жалко улыбнулся.

Питер сидел, уставившись в стол, за которым они сидели. Потом, понизив голос он сказал:

— Мы сделали все, что могли. Теперь есть только одна возможность получить новую информацию.

Даже Луиза поняла ход его мыслей. Кому-то, как-то нужно было поймать живой экземпляр.

Они возвратились к Алану на квартиру. После нескольких часов сна Алан позвонил инспектору Брэдшоу, чтобы отчитаться о проделанных исследованиях.

— Ваша терминология для меня ничего не значит, — сказал полицейский, — но насколько я понял, мы имеем дело с каким-то новым типом плотоядных пауков, которые питаются теплокровными существами, и вы хотели бы получить живую особь.

— Да, все правильно.

— Я хотел бы вам пообещать, но мы не знаем даже, где они сейчас находятся. Да, кстати, — добавил Брэдшоу, — мои люди все утро прочесывали окрестности. Ни одного гнезда не удалось обнаружить.

— Проклятье! Вероятно — самки все-таки носят яички с собой, — сказал Алан. — Не появилось никакой информации в газетах?

— Ничего. Я стараюсь, чтобы ничего не просочилось в прессу. Но долго я наверно не смогу их сдерживать.

— Хорошо. Дайте мне знать, если что-нибудь случится. Если ваши люди испугаются охотиться за одним из монстров, я сам попытаюсь это сделать.

— Я позвоню сразу же, если будет какая-нибудь информация. Может быть вы успеете увидеть последних из них, поспешив на место происшествия.

Алан не отреагировал на это, он только сказал, что, когда ему передадут результаты исследований из Оксфорда, он сразу же сообщит о них.

Повесил трубку он с каким-то предчувствием. Часом позже, когда позвонил Брэдшоу, он понял, что инстинкт его не подвел.

— Их обнаружили! — чуть не кричал Брэдшоу. — Фермер видел их на своем поле. Они напали на стадо коров. Не пропустите возможность!

— Где? — спросил Алан. — Где это случилось?

— Недалеко от Лейсх... — голос инспектора прервался.

— Инспектор Брэдшоу? Вы меня слышите? Где сейчас пауки?

— Они опять исчезли. Не спрашивайте меня, как. Это уже ваша работа. — Его голос был едва слышен.

— Что случилось, инспектор? Я вас не слышу! — Алан терялся в догадках.

— Вы поняли? — теперь голос Брэдшоу звучал громче, но как-то напряженно. — Вы не видите? Они двигаются на север! Они приближаются к Лондону.

Глава восьмая

Брэдшоу оказался прав в своих предположениях относительно прессы. Вскоре журналисты кое-что разнюхали об этой истории, и короткие заметки запестрели на последних страницах газет. Но никто не воспринял серьезно нападение пауков на стадо коров. Пока никто не видел никакой связи этого происшествия с убийствами людей. С помощью репортеров голодные пауки были занесены в тот же класс, что и собаки, которые кусают людей.

Но потом шутки прекратились и сообщения стали появляться на первых страницах. Началось с сообщения о молочнике, который подвергся нападению стаи пауков в нескольких милях от Севенока. Теперь возникла масса свидетелей, которые давали интервью прессе, радио, телевидению. Каждый из них украшал историю какими-то выдуманными подробностями.

Репортеры рассказывали своим согражданам о существовании очевидцев, видевших «пауков размером с черепах», а один утверждал, что видел молочника с откушенной рукой. Несмотря на то что истории были сильно преувеличены, нельзя было оспаривать существование двух фактов: молочник был покусан пауками, и Севенок расположен ближе к Лондону. Уже этих фактов было достаточно. Они могли стать семенами, из которых разрастется всенародная паника.

Алан Мэйсон вновь поехал в Кент, место последних событий. Он опять напомнил Брэдшоу о настоятельной необходимости поймать живого паука.

— Я вам уже говорил вчера, что готов помочь, — сказал Брэдшоу. — Но они снова исчезли. Не понимаю, как может бесследно исчезнуть целая стая пауков?

— Это очень просто, — сказал Алан. — Забудьте истории о существах, больших, как черепахи. Насекомые просто немного больше обычных размеров. Пауки всегда отдыхают после своих охотничьих вылазок или просто после приема пищи, — объяснил он. — Вы сам это видели. Паук сидит ночью в своей паутине на освещенном окне и жрет мух и других насекомых, а днем прячется в какой-нибудь щели или под камнями.

— Но ведь теперь их тысячи, — возразил Брэдшоу.

— Да, но ведь в данный момент, например, в этом саду — сотни пауков, если вы будете искать, я думаю, вряд ли найдете хотя бы одного.

— Да?

— Да, я вам точно говорю: пауки спрятались где-то в лесу или в каком-нибудь старом сарае. Вы сами знаете, что там многие ночуют, и никто об этом не знает.

Брэдшоу кивнул.

— Да, конечно.

— Вообразите себе сеновал, сверху донизу заполненный пауками. Прикиньте их размеры и вы поймете, что на относительно небольшом пространстве могут поместиться сотни тысяч пауков.

— Если мы найдем место, где они отдыхают, мы сможем их уничтожить?

— Вероятно, но я сомневаюсь. Наверное, существует уже не одна группа. Подумайте, сколько их может разместиться на большом развесистом дубе и представьте себе размеры проблемы.

— Мы ничего не можем поделать с ними, — мрачно произнес Брэдшоу. — Опять моим людям придется прочесывать огромные территории. И, по вашим словам мы вряд ли найдем хотя бы сотню. Что же теперь будет?

— Я не знаю, инспектор.

За два последующих дня ничего не случилось. Не появлялось сообщений о внезапных исчезновениях людей или животных. Газеты опять переключились на другие, более важные, новости, такие, как повышение цен на чай и кофе.

Алан получил результаты исследования яда пауков из Оксфорда. Вновь яд, похожий на уже существующие, имел значительные отличия. Чтобы проверить влияние яда, ученые вводили его разным животным.

Все теплокровные животные реагировали одинаково. Вначале никакой реакции, потом наступала сонливость и страшная опухоль вокруг того места, куда был введен яд. Казалось, яд имеет способность разрушать лимфатическую систему, клетки, которые противостоят заболеваниям. Таким образом, возникает мутация, страшные клетки, быстро размножаясь, порождают" огромную опухоль. Предоставленные себе, эти клетки разрастаются, проникают в мозг. Мозг так же разбухает и давит на череп.

История медицины еще не знала яда, подобного этому, не было и антидотов, способных хоть немного противостоять поражению.

Алан позвонил Брэдшоу и передал полученную информацию. Голос Брэдшоу звучал устало.

— Значительные новости, Алан, — сказал он с сарказмом. — Мы их не только не можем найти, но и не сможем даже защититься если они появятся и нападут. Ужасающе.

Алан молчал.

— Никаких известий о них?

— Нет. Это сводит меня с ума.

— Не забудьте позвонить мне сразу же, если что-то случится. Нам нужен один из них живым, — напомнил Алан и повесил трубку.

Все понятия о безопасности были разрушены страшным происшествием. Начальная школа на севере от Севенока была уничтожена пауками среди бела дня. Большинству детей по счастливой случайности удалось убежать, но некоторых все же покусали. Смертельных случаев было 34, включая двух учителей. Когда репортеры посетили детей в госпитале, описали их медленный, мучительный конец, среди населения началась паника.

Собрался ученый совет, на котором присутствовали Брэдшоу и Алан.

— Теперь мы точно знаем, в каком направлении они двигаются, — сказал Алан, когда они с Брэдшоу стояли около злосчастной школы. — Да, они все еще двигаются на север. Мы сможем их выследить если будем действовать осторожно.

Брэдшоу отобрал двадцать человек для выполнения специального задания: в полицию сообщили, что кто-то видел стаю пауков, двигающуюся по направлению к заброшенному гаражу. Гараж находился в двух милях ют последнего места событий.

— Хорошо, — бодро сказал Брэдшоу, всю усталость его как рукой сняло, — мы выезжаем.

— Вы приготовили все, как я просил? — спросил Алан.

— Да, — ответил Брэдшоу, подходя к белому автомобилю.

Уже по дороге они надели огнезащитные костюмы из толстого серебристого пластика. На головах были шлемы, на руках — толстые рукавицы. Алан надеялся, что это защитит их от клешней и челюстей пауков.

Через несколько минут они достигли гаража. Два полицейских фургона стояли поодаль на безопасном расстоянии. Был час дня. Гараж, находившийся рядом с руинами дома, выглядел живописно. Его окружали поля. Черная почва была недавно вспахана. При других обстоятельствах это была бы замечательная сельская картина.

Алан достал баллон, наполненный газообразным эфиром. Вчетвером они осторожно приблизились к строению. Стояла зловещая тишина. «Пауки сожрали всех птиц и другую лесную живность в округе», — подумал Алан.

У входа в гараж они остановились. Дверь, висевшая на ржавых петлях, была открыта. Перед тем как шагнуть вперед, Алан вгляделся в темноту, заметил старую, пыльную паутину. «Вероятно, она принадлежала не этим паукам-убийцам», — подумал он. Потом дал знак полицейским с огнеметами, которые шли за ним и вошел в гараж.

Сначала из-за темноты нельзя было ничего разглядеть, но потом глаза привыкли, и он стал осматриваться вокруг.

Все четыре стены были покрыты пауками. Черная масса спускалась со стен и двигалась к выходу. Люди направили на них свет. Темная лавина остановилась, покачнулась, потом попятилась. Алан почувствовал, как твердые тельца пауков начали падать на него с крыши, большинство из них опускались на своих нитях. Стекло его шлема покрылось неистово дергающимися насекомыми.

Скидывая их рукой в перчатке, он поставил баллон с эфиром около себя. Весь пол кишел насекомыми. Давя их, Алан шагнул вперед. При свете прожекторов он видел, как десятки пауков цепляются за его костюм, пытаясь прокусить его. Проигнорировав это, он сосредоточил свое внимание на струе света, бившей из прожектора в его руках.

Вдруг он заметил четырех огромных насекомых, которые медленно ползли, размером выделяясь среди других, мелких пауков. Сначала он не мог поверить, что это тоже пауки. Но когда они приблизились, уже не оставалось никаких сомнений. Их округлое тело было покрыто щетинками, двигались они немного покачиваясь, поднимая и опуская по очереди шесть своих симметрично расположенных лап.

Вот они оказались прямо перед Аланом. Один из четырех гигантов поднял в воздух переднюю пару лапок и покачал ими из стороны в сторону. Алан, как зачарованный, смотрел на этот странный ритуал. Инстинктивно он почувствовал опасность. Огромные челюсти стали открываться и закрываться, гигант продолжил свое движение к нему. Подавив острое желание бежать, Алан вытащил шланг, приготовился нажать на кнопку пуска. Паук не останавливался.

Держа шланг, Алан подождал, пока расстояние до паука не сократилось до одного фута, и пустил струю эфира. Насекомое погрузилось в дымку. Когда Алан убрал шланг, он увидел, что паук лежит без движения. Трех других не было видно. Алан достал плотный пластиковый пакет, засунул туда это существо и туго затянул шнуром.

Похоже, это пришествие озлобило мелких пауков, и они бросились на людей, карабкались по костюмам, пытаясь найти незащищенные места.

Алан жестом показал, что пора уходить. Он уже собирался выйти, когда обнаружил, что оставшиеся три гиганта преградили им путь к выходу. Когда они поползли к нему, он понял, что эти челюсти способны прокусить защитный костюм и спастись не осталось никаких шансов.

Один из полицейских, только что заметивший гигантов, направил на них свет от своего прожектора. Никакой реакции. Он взмахнул прожектором, снова ничего. Брэдшоу и другие полицейские, которые светом отпугивали от себя целые орды мелких насекомых, ничего не видели. Алан, дико озираясь при свете прожектора, искал другой выход, но его не было.

Потом он с ужасом увидел, как полицейский взял свой прожектор под мышку и снял рукавицы, чтобы что-то наладить.

— Сейчас же одень рукавицы! Не глупи! — закричал Алан, но это было бесполезно, шлемы не пропускали звук.

Алан увидел, как десяток пауков мгновенно бросился на руки полицейского, вгрызаясь в его кожу. Тот откинул прожектор и попытался стряхнуть пауков, но они уже присосались как пиявки. Три огромных паука, которые на мгновение было остановились, почуяли запах крови. Они двинулись к несчастному полицейскому, молниеносно перенося свои жирные, тяжелые тела.

Алан оказался прав. Он содрогнулся, когда увидел, как легко, словно бумагу, рвут они материал защитного костюма. Человек упал, и они начали терзать его ноги. Маленькие пауки жадно набрасывались на кровоточащие раны. Окровавленные куски кожи с кровью исчезали в их челюстях.

Брэдшоу и другие полицейские стояли почти рядом, с фонарями в руках, понимая, что не в силах помочь, и с ужасом глядели на корчившегося на полу полицейского.

Алан, почувствовав приступ тошноты, бросился вон из гаража. Через несколько минут оттуда вышел и Брэдшоу со своими людьми, черный столб дыма вырвался вслед за ними.

Алан сорвал свой шлем, когда мужчины подошли к нему.

— Что там? — воскликнул он.

Брэдшоу тоже снял шлем. Его лицо было белым.

— Мы сожгли его. Вы бы видели его глаза сквозь стекло шлема, когда эти твари жрали его. У нас не было выбора. Мы сожгли его, — повторил он.

Полицейские молча ждали своего шефа. Только звуки пылающего гаража нарушали тишину. Инспектора Брэдшоу мучительно рвало.

Глава девятая

Чарли, как Алан окрестил гигантского паука — свой мрачный трофей, зловеще глядел из клетки. Все его восемь глаз сфокусировались на спине Алана, склонившегося над столом. В кабинете были также Луиза и индийский доктор Карен Патим — эксперт-токсиколог, специализирующийся на ядах.

Все трое выглядели очень устало. Они работали без перерыва уже почти двое суток, пытаясь найти антидот к яду паука. Безуспешно. Вошел Питер Уитли. Он принес кофе. Выражение разочарования не сходило с его лица.

Время летело быстро. Изучая маленьких пауков, принесенных Аланом, они пришли к выводу, что самки, действительно, не откладывают яички, а носят их с собой. И хуже всего то, что каждая из них имеет около 400 яиц. Если у них постоянное воспроизводство, то вряд ли их можно уничтожить. Питер подсчитал: если они будут нормально размножаться, то через три месяца весь юго-восток Англии будет кишеть этими страшными насекомыми.

Эта информация была передана премьер-министру, тот недолго думая, сообщил это прессе. Среди населения началась паника. Пауки неумолимо продвигались к Лондону, нападали в любое время дня. Это было еще одно отклонение. Уитли обратил внимание, что до сих пор насекомые охотились только ночью.

Любое живое существо, попавшееся на их пути, пауки уничтожали. Коровы, овцы, даже целые конюшни лошадей мгновенно поедались. Там, где они проходили не оставалось даже птиц, мертвая тишина стояла после них.

Люди в Фарнборо, Орлингтоне, Кройдоне, Брюмлее подвергались нападениям пауков в своих домах. Даже те, кто получал лишь укусы, вскоре умирали, распухнув до неузнаваемости.

Поезд, следовавший в Севенок сошел с рельс: водитель был искусан и растерзан. Пока поезд двигался без управления, эта стая убийц успела пробежаться по вагонам. Когда состав перевернулся, пассажиров раскидало в разные стороны. Они лежали как поломанные куклы. Пауки забирались на них и терзали, рвали на куски.

Жители в суматохе покидали эти районы. Официальные службы что-то обещали, просили не уезжать. Им, конечно, никто не верил. Насекомые продвигались на север, и, казалось, их уже ничто не остановит.

Паника росла, у людей все вызывало подозрение, и это было самое худшее. Малейшее движение вызывало страх. Каждый куст, дерево — все, где могли спрятаться пауки, пугало людей. Мужчины, женщины, дети боялись гулять по улицам Лондона, вдруг стая пауков вылетит из водосточной трубы. Те, чьи дома были расположены вблизи парков, скверов, жили в постоянном страхе. Листья, сорванные с деревьев ветром, вызывали ужас.

Даже владельцы квартир в высотных домах не могли жить спокойно. Лифты казались им клетками, в которых их караулит смерть, после того как пауки забрались в один офис в Кройдоне и замкнули электрическую систему. Лифт, полный людей, которые собирались домой, застрял между этажами. Пауки забрались туда сквозь щели в потолке и спускались на головы своих кричавших от ужаса жертв. Когда полиции удалось наконец спустить лифт, там остались только скелеты.

Матери забирали своих детей из школ, мужчины заколачивали полиэтиленом все окна и щели в своих домах; рестораны, кинотеатры закрывались.

Лондон словно обезумел.

Пауков уже видели в Блэклете, в десяти милях от столицы. Лондон стал напоминать город, захваченный войной. Машины нескончаемым потоком неслись на север, оставляя город. Сфера услуг, телефонная сеть, электричество работали с перебоями. Королевская семья вылетела в Канаду — еще один сигнал отчаяния для людей, которые вскоре обнаружили этот факт, несмотря на попытки скрыть его. Врачи и медсестры оставались на рабочих постах день и ночь, но все равно больницы были переполнены кричащими, стонущими, умирающими жертвами пауков.

Всем стало ясно, что продолжающуюся резню не остановить.

Алан и Группа действий по борьбе с пауками оставались в Лондоне. Работая сутками, люди пытались найти выход из сложившегося кризиса. Лучшее, на что они могли надеяться, — найти антидот к яду. Алан, как и другие, жил на нервах, сознавая, что любая щель в стене, пространство под дверьми может послужить ходом для пауков.

Спать было почти невозможно; для Алана, как и для других оставшихся в Лондоне, темнота была новой причиной для страха. Закрыв глаза, можно было пропустить подозрительное движение в тени.

— Мы забираем вас отсюда. Соберите свои материалы и будьте готовы завтра к 11 утра.

Алан вопросительно посмотрел на сэра Стенли Джонсона, старшего гражданского служащего, члена Совета действий по борьбе с пауками, руководящего их группой. Ему очень не нравился Джонсон, раздражали его постоянные требования придерживаться инструкции несмотря на обстоятельства.

— Но зачем? — спросил Алан. — Все, что нам нужно, мы имеем и здесь.

— Премьер-министр считает, что вы будете в большей безопасности в здании северной части Лондона.

— Почему? Неужели вы думаете, что пауки не смогут перебраться через Темзу? Для них это не составит труда. Нам и здесь хорошо работается. И мы не нуждаемся в переселении. Я уверен, что могу ответить за всех. Оставьте при себе свои рекомендации.

Сэр Стенли Джонсон затрясся от возмущения. Алан никогда еще не видел его в таком состоянии. Он улыбнулся, с трудом удерживая приступ смеха. Гражданский служащий стоял, раздувая ноздри. Его лицо покраснело, руки тряслись. Алан наслаждался его видом.

Наконец сэр Стенли Джонсон успокоился.

— Мне кажется, вы не читаете ежедневный бюллетень, который вам присылают каждое утро из Комитета?

Сэр Стенли с благоговением произнес это название.

— Я никогда не заглядываю в них, — признался Алан. — Слишком сложно. И теперь...

— Тогда наверняка вы не знаете утренних новостей, — перебил его сэр Стенли.

Алан покачал головой, опасаясь услышать о новых инструкциях.

— Несмотря на наши попытки удержать пауков, им удалось перебраться через Темзу.

— Как? Где? — воскликнул Алан, весь его юмор исчез.

— Мы не уверены, но думаем, что где-то около Гравсенда.

— Они не умеют плавать. Они бы потонули.

— Когда вода спадает, можно перебраться на ту сторону по более или менее сухой почве. У них была целая ночь на это.

— Боже! — воскликнул Алан, слабость охватила его тело. — Теперь нам конец!

— Мне кажется, нет никакой разницы, — Джэнсон повернулся к Алану, голос его понизился, — не имеет значения, где они перебрались через Темзу. Они могли попасть в Северный Лондон и с запада, или как-нибудь еще.

— Это значит, пауки могут захватить всю страну.

— Вы правы, Мэйсон. Если вы теперь готовы переехать, пожалуйста.

Алан кивнул.

— Мы подготовимся, — сказал он сухо, не представляя, какой смысл мог иметь этот переезд.

На следующий день они переехали в современное, застекленное четырехэтажное здание. Прежде оно принадлежало химической мануфактурной компании, и Алан должен был признать, что выбор был хороший. С охраной при входе ученые могли спокойно работать, при необходимости здесь можно было переночевать. Захваченных пауков они перевезли с собой, Чарли мог гордиться местом у окна.

Каждый день приходили сообщения о пауках в округе. Лондон стал городом призраков, судя по поведению людей, живших в нем.

Берт Джексон налил себе огромную кружку чая. Наступило вечернее время, которым он всегда наслаждался. Животные утихли. Теперь он мог расслабиться в своем офисе, вытянуть ноги и смотреть все, что передают по телевидению. Тишина воцарилась над Домом собак. Это все, что нужно было Берту. Он включил телевизор, но успел посмотреть только окончание ночных новостей: станция прекратила работу. Разочарованный, он взял какой-то детектив и вскоре погрузился в него.

В полночь ему захотелось еще чая. Он как раз собирался зажечь газ, когда услышал лай собак. Лай не прекращался.

— Что могло случиться? — проворчал он и поставил чайник.

К тому времени, как он дошел до конца коридора, который вел к клеткам, ему уже казалось, что все собаки в здании лают и рычат. Это были не нормальные звуки, а какой-то ужасный вой.

Открыв дверь в первую секцию, он подошел к крайней клетке. Сначала он увидел, что собака, рыча и воя, почему-то яростно бросается на дверь клетки. А потом он увидел их. Пауков. Они ползали по клеткам, нападая на запертых животных. Заметив движение на дальней стене, Берт понял, как они сюда попали. Вентиляционное окошечко наверху было открыто. Бесконечный поток двигался из него.

— О боже, — прошептал он. — Боже милостивый! — Он любил своих животных.

Берт огляделся, но ничего нельзя было поделать. Он с ужасом смотрел на своего любимца Элсатина. Его голова и живот были покрыты черными насекомыми. Он все еще бросался на стенки своей клетки, рыча и воя в бессильной ярости. Кровь текла из его открытой пасти.

В следующей клетке лежала на боку дворняжка. Ее тело было растерзано. Внутренности вывалились. Берта вырвало, при виде пауков, выползавших из ее живота.

Везде он видел одинаковые жуткие картины. Это была настоящая резня. У животных не было никаких шансов. Берт тихо вышел и плотно закрыл за собой дверь. Потом он бросился в свой офис и позвонил в полицию.

К тому времени как полицейские приехали, над собачьим домом вновь воцарилась тишина.

Подобные истории поступали из Кента, Суррея и Хампшира — там были съедены целые семьи. Наиболее состоятельные люди собирались покинуть страну. Остальным оставалось уповать только на бога.

Однажды убийства прекратились. На следующий день тоже не поступало никаких сообщений. Ни один человек или животное не подвергались нападениям. Никакие новые пространства не были заняты пауками. Казалось, эти насекомые исчезли с лица земли.

Авторы первых статей призывали не тешить себя напрасными надеждами. Но еще через день и они решили, что наступило затишье.

Ни одного паука не было видно неделю, две недели, потом месяц. Человеческая натура оставалась все той же. Население Лондона и округи с облегчением вздохнуло. Стали возвращаться беженцы. Жизнь начала принимать свое прежнее течение. Открылись рестораны, несколько театров начали свои представления. Газеты, телевидение, радио стали посвящать целые страницы, передачи размышлениям, что же могло случиться с насекомыми.

Почти все поверили, что пришло избавление. Но не Алан Мэйсон.

Глава десятая

— Я не думаю, что они исчезли, — сказал Алан инспектору Брэдшоу. — Их слишком много. Что бы ни случилось, мне кажется, мы их еще увидим.

— Их не было видно уже почти месяц. Даже если у них сейчас время размножения, они бы нуждались в корме для молодняка, разве не так?

Алан покачал головой.

— Нет, есть виды пауков, у которых самки выкармливают только что вылупившихся особей. Наши могут принадлежать как раз к этому типу.

Оба находились у Алана дома. Они продолжали встречаться даже после того как неделю назад была распущена Действенная группа.

— Хорошо, все знающий мистер Мэйсон, — пошутил Брэдшоу. — У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, что случилось?

Алан взглянул на инспектора, и что-то мелькнуло в его глазах.

— Да, у меня есть предположения.

— Так давайте их послушаем, — с нарочитой важностью сказал инспектор.

Луиза, улыбаясь, принесла кофе и бисквиты. Свет позади нее превратил ее волосы в сияющий ореол вокруг головы. Мужчины залюбовались ею.

С тех пор как начались несчастья, она во всем поддерживала Алана. Ему это нравилось. Ее неустанная работоспособность, ее юмор, ее безоговорочная вера в него укрепили его любовь к ней. Алан не мог себе представить жизнь без нее, и она переехала в его квартиру после их возвращения из лаборатории Группы в Северном Лондоне. Каждое утро, просыпаясь, он с волнением смотрел, как она лежит рядом с ним, ее руки откинули пододеяльник, полные губы шевелятся во сне.

Нежным прикосновением он будил ее, и в этом состоянии полусна они занимались любовью. Алану все казалось новым и каким-то почти сказочным; часто, когда они сидели дома и читали или работали, он останавливался и смотрел на нее, с восхищением разглядывая нежные черты ее лица, ее зеленые, смеющиеся глаза, мягкие волосы.

Одним словом, он почувствовал настоящую любовь к женщине.

Об этом он как раз сейчас и думал, глядя, как она расставляет кофейные чашечки, и подмигнул ей, когда она протянула одну ему.

— Хорошо, а теперь послушаем теорию, — напомнил Брэдшоу. — Как могло произойти, по-вашему, что после всего происшедшего эти мелкие бестии затихли.

— Очень просто, — начал Алан. — Кроме того, что они размножаются, пауки сейчас отдыхают, набираются сил...

— Как же они могут набираться сил без корма?

— Могут. Не забывайте, что мы имеем дело с гибридами, которые вобрали в себя свойства разумных видов пауков. Это выразилось даже в разнообразии их размеров. Известно, что некоторые пауки существуют около тридцати дней без корма, пользуясь накоплениями жира в своих телах. И если представить, сколько они уже съели, можно не задаваться вопросом, как долго они проживут без корма.

Брэдшоу молчал, долгим взглядом смотрел он на Алана.

— Дай бог, чтобы вы ошиблись, — произнес он наконец расстроенным голосом.

На следующее утро в воскресенье Алан и Луиза лежали в кровати, наслаждаясь завтраком, который он только что приготовил.

— Не плохо, — сказала Луиза, набив рот яичницей с беконом. — Но однажды тебе понадобится хорошая хозяйка.

— Да? Может быть, — сказал он.

— Ты ведь совсем не умеешь вести хозяйство. Если бы не я, здесь был бы настоящий свинарник, — улыбнулась она.

— Ты намекаешь на то, что я — свинья?

— Я не намекаю, мой дорогой. Я так считаю.

— Поставь поднос на пол, — попросил Алан.

Луиза подсунула поднос под кровать, понимая, что сейчас произойдет. Алан повалил се, грубо схватил руками, губами прижимаясь к ее нагому телу.

— Если я — животное, я так и буду себя вести, — сказал он. — Будут какие-нибудь возражения?

Она сжала его голову ладонями и поцеловала, не дав договорить. Она почувствовала, что его руки уже не такие грубые, он нежно гладил ее грудь.

Она застонала и отдалась его ласкам. Она почувствовала, что слезы текут по ее щекам. Это были слезы счастья.

Вечером они посетили мать Алана, которая, казалось, смирилась со своей утратой. На обратном пути они заехали к Питеру Уитли.

Питер разделял мнение Алана о пауках. Он тоже считал, что через некоторое время они снова дадут о себе знать. Конечно же они опять говорили о насекомых.

— Совет все еще отказывается затопить канализацию? — спросил Алан.

Несмотря на уверения правительства и Совета, работающие в системе канализации угрожали устроить забастовку и не спускаться под землю, пока не убедятся, что пауков больше не существует. Для этого они хотели получить достаточные доказательства.

— Насколько я знаю, — продолжал Алан, — пауки могут быть в любом другом месте, а не только в сточных трубах. Наше правительство совершенно бесполезно. Я им советовал призвать всех дееспособных мужчин на поиски насекомых. Но нет, они сказали, что убийства прекратились, пауки исчезли, так почему они должны тратить общественные деньги на то, чего нет.

Питер покачал головой.

— Да, ты прав. Знаешь, этот кретин Стэнли Джонсон совершенно серьезно заявил, что это была ошибка природы, и природа сама справилась со своей проблемой! — сердито сказал он. — Слепые. Они должны понести ответственность за свою слепоту.

— Тише, тише, джентльмены! — с улыбкой сказала Луиза. — Успокойтесь! В конце концов, даже если пауки появятся, мы нашли антидот к их яду. Теперь их укусы не будут уносить столько жизней.

Дело в том, что Алан, Питер и Нарен Патим продолжали работать с ядом, даже когда было объявлено, что опасность миновала. Передышка дала им возможность работать без давления сверху. Через несколько дней появилась первая надежда, и вскоре мужчины обнаружили требующийся антидот к страшному яду.

Это было событие, которое несколько недель назад принесло бы им восторги сограждан, поздравления правительства, их имена вошли бы в учебники истории. Но пауки исчезли, и они получили только сухую официальную благодарность за свою работу: две строчки в «Таймсе». Их лекарство было отложено в сторону и почти чуть ли не забыто.

Преподобный Фредерик Дж. Бодли, глава английской церкви, стоял, улыбаясь и кивая. Он приветствовал прихожан, входивших в его церковь. Стоял ясный день, хотя несколько туч на западе угрожали дождем. Часы пробили 10 и в центральную часть церкви прошел министр. То было благоприятное событие для духовенства. Почти все места были заняты. «Если бы всегда так, как в это воскресенье», — подумал преподобный Бодли.

Это была идея архиепископа — национальный день благодарения богу за освобождение от пауков. Римский католический епископ принял эту идею благосклонно. Королева и королевская семья собиралась посетить специальную службу в Вестминстерском аббатстве.

Преподобный Бодли плотно прикрыл за собой толстую дубовую дверь.

По его мнению, пауки были посланы господом прежде всего, чтобы вернуть людей к правде церкви.

У приземистого, с тяжелой челюстью пятидесятилетнего Бодли был на удивление ясный взгляд. Взгляд человека, всегда говорящего правду. Когда он в то воскресенье взошел на алтарь, карие глаза его излучали такую радость, которая вызывает только доверие.

Он оглядел церковь. Мужчины, женщины, дети с ожиданием уставились на него. Здесь были даже семьи, которых он не видел в церкви с самого рождества.

Убедившись, что органист Боб Рилей на месте, Бодли начал объяснять своим прихожанам, почему они здесь сегодня собрались. Он процитировал библию, часть 12, спасение Петра. Когда он говорил о том, что слово Божие растет и множится, какой-то малыш заплакал, но Бодли, облокотившись о край алтаря, во весь голос продолжал свою речь, прихожане ловили каждое его слово. Он спросил, разве не похожи пауки на десять бедствий, посланных Богом на язычника Фараона. Прихожане молча кивнули. Это был трогательный момент.

Преподобный Бодли дал знак органисту и тот заиграл.

— Мы споем псалом 20, псалом о спасении и избавлении, — Бодли произнес это нараспев и подождал, пока прихожане откроют нужную страницу.

Боб Рилей сосредоточился на нотах, лежавших перед ним. Музыка разнеслась по всей церкви, прихожане пели громко и чисто. Весь поглощенный мелодией, Рилей не заметил, как черная тень выползла из-под одной из клавиш органа и быстро движется к его руке, к пальцам, летавшим по клавишам. Секунда и паук бросился вперед, челюсти были наготове, он укусил Рилея в кисть левой руки.

Рилей вскочил со стула.

— Нет, нет. О, Боже мой! — закричал он, музыка оборвалась. Он тряс рукой, пока паук не упал. Он хотел бежать, но замер на месте, горло его перехватило от страха; он увидел целую стаю пауков, выползавших из-под клавиш и по органу двигавшихся к нему.

Не прошло и полминуты, как они покрыли его тело. Дико размахивая руками, он побежал к выходу с галереи. В отчаянии чуть не упав за перила, он выскочил к испуганным прихожанам.

Когда музыка оборвалась, преподобный Бодли взглянул на галерею, но сначала не мог понять смысла неистовых движений Рилея. Когда же смог разглядеть пауков на теле обезумевшего человека, Бодли запаниковал.

— Двери! Двери! Откройте двери! — закричал он.

Но было уже слишком поздно. Вниз, с высокой крыши собора, подобно страшному дождю падали тысячи пауков.

Бодли беспомощно стоял над кричащей от страха толпой. Он видел, как мать, прижав к себе двоих маленьких детей, пытается добежать до выхода.

Но только нескольким удалось добраться до дверей и распахнуть их. Выбежавшие на улицу срывали пауков, вцепившихся в их тела.

Бодли отошел в сторону и встал на колени перед огромным распятием. Сложив руки и подняв глаза для молитвы, он с ужасом остановился: лицо Христа было в крови. Он не мог понять, что это черные насекомые ползают по скульптуре, оставляя кровавые следы.

Поняв все Бодли стал повторять отрывки из молитв снова и снова. Он не пошевелился, когда первые пауки забрались на его мантию, заползли на руки, кусая и терзая их. Только когда один паук глубоко впился в вену, он наконец отреагировал. Упав вперед, он вытянул руки к распятию. Это сделало его еще более уязвимым для пауков, которые очень быстро закончили свою разрушительную работу.

Через десять минут кровавая резня была закончена. Под конец можно было услышать только слабый стон или случайное всхлипывание. Потом — тишина. Как дым растворяется в пустыне, пауки тихо выползли из церкви и исчезли среди окружавших ее деревьев, кустов, высокой травы.

Пауки вернулись.

Телефон на квартире Алана зазвонил как раз, когда они вернулись домой. Это был Брэдшоу.

— Вы были правы, — сказал он. — Они вернулись. Поступило сообщение о восьмидесяти трупах.

Алан почувствовал слабость и плюхнулся в кресло рядом с телефоном.

— Где?

— Хампстед. В церкви. У прихожан не было никаких шансов. Вы не могли бы сюда приехать?

— Да, конечно, — тихо сказал Алан.

Через пятнадцать минут двое мужчин стояли около церкви в Хампстед-Хилл, глядя на десятки скелетов, обглоданных до белых костей.

— Как это случилось? — спросил Алан у полицейского.

— На сколько мы можем судить по словам одного или двоих, оставшихся в живых, прихожане оказались в западне, — сказал он. — Как видите, вход только один, да и тот оказался заперт. По-видимому, пауки были на крыше и напали оттуда.

Алан взглянул наверх и медленно кивнул.

— Да, там их могло поместиться несколько тысяч.

— ...некуда бежать, — из церкви вышел Брэдшоу, голос его звучал безжизненно. — Они и не думали... Мужчины, женщины, дети. Я был там, но я не хотел бы больше увидеть подобную картину.

Возникла страшная паника. Люди сплошным потоком уходили, уезжали из Лондона. Официальным сообщениям о том, что меры по уничтожению пауков приняты, больше никто не верил.

Вырабатывались планы ночной эвакуации жителей Лондона, но даже их авторы признавали это бесполезным занятием, которое займет слишком много времени.

Да и куда, спрашивали они, могут поехать люди.

Глава одиннадцатая

Воздух в маленькой комнатке был синим от дыма. Алан наблюдал, как мужчины кричали друг на друга, размахивая руками, стуча по столу, вокруг которого сидели.

Комитет и Группа действий по борьбе с пауками собрались в конференц-зале Министерства по охране окружающей среды. Алан и Нейл Брэдшоу, сидевшие рядом, смотрели на детский спор, разыгравшийся у них на глазах.

— И эти люди возглавляют страну! — шепнул Брэдшоу, покачивая головой. Алан сурово смотрел прямо перед собой, прищурив глаза и стиснув зубы.

Сэр Стэнли Джонсон постучал по столу пепельницей.

— Джентльмены, пожалуйста! Немного потише! Мы ведем себя хуже чем уличная толпа! — прокричал он. — Я прибыл только что от премьер-министра, который делает нам честь принять все необходимые меры, которые положат конец бесчинствам пауков. Какие у вас будут предложения, пожалуйста!

Генерал Джордж Хартер, выступавший за использование армии в этом деле, был за довольно простое разрешение проблемы:

— Мы могли бы разнести в клочки этих бестий, — сказал он. — У нас достаточно оружия, чтобы стереть их с лица земли. Мы начнем с бомб, зажигательных устройств, а может быть применим... — он остановился, не уверенный, нужно ли ему продолжать.

— Атомное оружие? — кто-то помог ему закончить.

— Если это будет необходимо, — сказал генерал. — Если обычные методы не сработают, у нас просто не будет выбора.

Собрание молчало. За последний месяц кризис страшно разросся. Но использование хотя бы одной небольшой атомной бомбы могло бы привести к еще более непредсказуемым последствиям.

— Есть какие-нибудь другие предложения? — холодно спросил сэр Стэнли.

— Я не вижу причин, почему мы не могли бы распылить в Лондоне и его округе ядовитый газ — радиусом около 50 миль, — предложил Чарли Поллок, биохимик.

— Какой газ вы могли бы предложить? — спросил Алан.

— Который разрушает клетки. У нас есть один такой, вы ведь знаете.

— Несомненно, — цинично ответил Алан. — Но ведь этот газ разрушает все живые клетки? Не так ли?

Поллок с энтузиазмом кивнул:

— Вы совершенно правы, — сказал он.

— Включая все растения и даже траву?

Поллок опять кивнул, но на этот раз не так уверенно.

— А миллионы червей и других мелких насекомых, удобряющих землю?

Поллок с неохотой согласился.

— Тогда я не думаю, что это осуществимая идея, — продолжил Алан. — Как вам пришло в голову разрушить 6, 5 квадратных миль Англии, которые впоследствии на десятки лет будут непригодны для жизни.

Люди, сидящие вокруг стола, зашумели.

— Но из-за пауков эта земля все равно становится бесполезной, — возразил Поллок, которому не нравилось, что его план так просто разбили.

— Совершенно верно, — поддержал его генерал Харпер.

— Я согласен, — кивнул Алан. — Но давайте рассмотрим подробнее это предложение. Можете ли вы быть уверены, что мы уничтожим всех пауков? Где вы проведете границу? Вы сказали 50 миль? Хорошо. А что, если хотя бы несколько пауков находятся уже на расстоянии 75 миль от Лондона, Я думаю, мне можно не продолжать, джентльмены. Вспомните, как они размножаются. Единственная возможность избавиться таким путем от пауков — заполнить всю территорию Англии ядовитым газом, уничтожив все живое на этом пространстве, — подчеркнул он. — И те же самые возражения относятся к плану генерала Хартера. Где гарантии, что вы убьете их всех, не подняв на воздух с помощью ядерных взрывов, всю нашу страну.

Никто не пошевелился. Сэр Стэнли взглянул на Алана. Его лицо побледнело. Дрогнувшим голосом он спросил о других альтернативах.

— Может их попробовать отравить? — предложил кто-то. Сэр Стенли вопросительно посмотрел на Алана, качавшего головой.

— Пауки едят только живую пищу, — уточнил он, приглаживая рукой волосы. — А яд убьет животных, прежде чем пауки нападут на них. Они не тронут падаль. Если бы мы могли загнать их куда-то, где нет ничего живого, они бы съели друг друга. Но это, конечно, невозможно из-за их огромного количества.

Поступило еще несколько предложений, которые мгновенно отвергались. Первое — сжечь Лондон. Но это было невозможно, так как насекомые могли расползтись по всей стране. Кто-то предложил поднять воду в Темзе и затопить Лондон.

— Если вам посчастливится, вы убьете тысячу пауков, — сказал Алан. — Но ведь в центре Лондона огромное количество небоскребов. Их же невозможно затопить. Пауки скроются в одном из них и подождут, пока спадет вода.

Когда сэр Стэнли в очередной раз спросил о предложениях, ответом ему была тишина, В конце концов он повернулся к Алану.

— Мэйсон, — начал он. — Вы отвергли все предложения, прозвучавшие здесь. А каковы ваши идеи по уничтожению угрозы?

— Никаких, — ответил Алан. — Но я бы очень хотел их иметь.

На этом собрание закончилось.

Алан возвратился в лабораторию, оборудованную в северной части Лондона и начал читать последние сообщения о нашествиях пауков.

— Черт побери их! — выругался он и взглянул на Чарли. Гигантский паук буравил его глазами. Чарли и его мелкие сотоварищи были оставлены в живых для предстоящих экспериментов. Металлическая клетка была еще сверху застеклена и только к одному углу подходила прочная трубка, по которой в клетку попадали мыши и крысы, служившие пищей для чудовища.

Алан со злостью замахнулся на паука бюллетенем.

— Кто вы такие? — закричал он. — Откуда вы взялись?

Он ударил кулаком в стенку клетки. Чарли стал оглядываться, пытаясь выяснить причину толчка. В бюллетене снова были страшные новости. Казалось, пауки размножаются теперь еще быстрее и становятся еще прожорливее. Согласно сообщениям, в радиусе десяти миль от Лондона почти не осталось птиц и лесных зверей.

Алан снова разглядывал Чарли. Даже за несколько недель работы с пауками он не смог привыкнуть к виду этого гиганта. Его громадное туловище срослось с короткой жирной шеей. Восемь ног, покрытых щетинками, двигались медленно и упорно.

Его глаза вызывали у Алана чувство страха. Два больших по центру черной волосатой морды и шесть других — вокруг них. Они всегда глядели на вас — холодно, злобно, безжизненно. Это были глаза смерти.

Он обошел вокруг клетки, разглядывая паука, затем вновь ударил кулаком по крышке.

— Вы, бестии! Вы нас уже достали! — кричал он. — Боже, как я хочу узнать откуда вы взялись! Как вы возникли... — и вдруг он замолчал.

Он подбежал к крупномасштабной карте юго-востока Англии, висевшей на стене. Красными точками пометил все места нападений пауков. Расположение этих точек многое ему открыло.

Он позвонил инспектору Брэдшоу.

— Может еще рано говорить, но мне кажется, я кое-что понял, — сказал он чуть не уронив телефон. — Вы можете сейчас же приехать?

Брэдшоу был в лаборатории через двенадцать минут. Алан подвел его к карте.

— Взгляните на эти точки, Нейл, — сказал он. — Вы видите что-нибудь?

— Точки. Больше ничего. Просто точки, — ответил инспектор, ошеломленный вопросом.

— Да, да. Конечно, — подтвердил Алан. — Но здесь есть рисунок. Все они как бы выходят из одного места, расположенного по центру. Это старое имение, которое купили мои родители. Посмотрите. Все убийства происходили сначала на этом маленьком пространстве. — Брэдшоу задумчиво смотрел на Алана.

— И ты позвонил, вызвал меня сюда, чтобы сказать это? Да, убийства начались с поместья Дрэгона. Но мы все это знаем. Это очевидно.

— Я знаю, что это очевидно! — перебил его Алан, сжав кулаки от волнения. — И наверное потому, что это так чертовски очевидно, мы пропустили этот момент!

Брэдшоу положил свою руку на руку Алана.

— Алан, пожалуйста, помедленнее! Я не понимаю, о чем вы говорите. Повторите все с начала.

Алан пригладил волосы и начал все снова.

— Нейл, разве вы не видите? Пауки должны были откуда-то появиться. Если мы найдем это злосчастное место, может быть нам удастся выяснить причины возникновения этих мутантов. И это место должно находиться где-то рядом с поместьем Дрэгона!

Брэдшоу погрузился в раздумья.

— Что же нам теперь делать? — быстро спросил он, заражаясь волнением Алана.

— Найдите протоколы всех происшествий в этом районе за... скажем, за последние 50 лет. И постарайтесь связаться с людьми, которые в то время там жили. Вы сможете это сделать?

— Конечно, смогу! — сказал Брэдшоу, направляясь к телефону. — Это уже мои обязанности. Наконец-то мы получили направление для работы.

— Подожди минутку, — сказал Алан. — Когда вы найдете протоколы, поищите в них что-нибудь необычное.

— Например?

— Питер Уитли однажды предположил, что пауки могли попасть к нам из-за границы. Посмотрите, может туда импортировали бананы или другие фрукты? Или иностранную технику, — добавил он.

— А что бы вы хотели узнать от людей, проживавших в этом поместье и в округе?

— Что-нибудь. Какие-нибудь странные происшествия. Необычные заболевания овец или коров. В этой части Кента в основном расположены фермы. А вдруг кто-то что-нибудь заметил.

Брэдшоу посадил десятки подчиненных просматривать старые протоколы: его люди пытались выяснить что-нибудь о бывших владельцах поместья. Радио и телевидение каждый час обращалось к жителям Кента с просьбой оказать помощь полиции. Все газеты Печатали на первых страницах обращения Брэдшоу с просьбами к людям пойти им навстречу.

Через сорок восемь часов полиция собрала информацию, в которой нуждался Алан. Но когда он взглянул на дату, его худшие опасения подтвердились...

Протоколы показали, что в пяти милях от поместья Дрэгона раньше функционировал Государственный Научный Центр, построенный после войны. Он просуществовал с 1950 по 1960 год. Через генерала Хартера они смогли узнать кое-что.

— Биологические исследования, — сказал Алану инспектор.

— Другими словами биологическое оружие, — прокомментировал Алан. — Ядовитые химикаты и газы.

Брэдшоу кивнул.

— Они не сказали, над чем работали?

Инспектор покачал головой.

— Я думаю, они сами не все знали. Мы пытаемся найти ученого, который руководил исследованиями.

— Боже, — сказал Алан почти беззвучно. — Что они могли там делать? Это могло быть все. Возможно, они создали этих мутантов, — он кивнул в сторону клетки Чарли, — при помощи радиации или каких-нибудь химических элементов.

— Но что значит «создали»? Не собрали же по частям? — спросил Брэдшоу.

— Конечно нет. Они могли испытывать различные газы на пауках, наблюдать их реакцию. И после каких-нибудь опытов случайно появился паук-мутант.

— Но почему же они не убили его?

— Я не знаю, — ответил Алан. — Есть только один путь выяснить это.

— Какой?

— Кто-нибудь из них спустится сюда и посмотрит...

Глава двенадцатая

Алан сам вызвался съездить в Кент и осмотреть заброшенное государственное сооружение. Но поездка на некоторое время была отложена. Брэдшоу нашел человека, бывшего одним из руководителей центра — профессора Колина Бойда. Бойд проживал на севере Скотланда, где поселился несколько лет назад, уйдя в отставку. Брэдшоу договорился, что Бойд приедет в Лондон.

Невероятно, но профессор ничего не слышал о нашествии пауков. Не имел ни радио, ни телевизора, старый отшельник даже не читал газет. А его потревожили только после того, как был объявлен национальный розыск, и какой-то местный полицейский случайно вспомнил о «странном отшельнике», жившем в одном из коттеджей в его округе.

— Он показался мне очень сложным человеком, — сказал Брэдшоу.

— Правда? После всех жестокостей, которые он, вероятно, видел в связи со своей работой и живя в абсолютной изоляции, он мог просто свихнуться, — предположил Алан. — Вы можете вообразить. Кто-то посвятил всю свою жизнь изучению химикатов, которые калечат, убивают, разрушают. Не стал бы он по меньшей мере странным?

— Я тоже так думаю, — согласился Брэдшоу. — Хотите просмотреть последние сообщения, полученные от людей, живущих поблизости от поместья?

Алан покачал головой.

— Я уже достаточно наслушался. Они все говорят почти одни и те же вещи. Хотя, почему ни один из них не принял никаких мер, это выше моего понимания. Ягнята, птицы, телята, даже пара диких коз, однажды пропавшие, позднее были найдены обглоданными до костей. Это меня беспокоит.

— И среди фермеров попадаются разные люди, — ответил инспектор. — Как вы, наверно, уже читали, один из них предположил, что виной всему дикая собака. Все они хотели изловить это животное и считали, что проблему можно решить собственными силами. И их не в чем винить. Мы же сами сначала не могли поверить, что все это вытворяют пауки, не правда ли?

Алан вынужден был согласиться.

Профессор Бойд прибыл на следующий день. Это был высокий, худощавый мужчина. В молодости он, видимо, отличался приятной внешностью. Сейчас его лицо было испещрено морщинами и обрамлено аккуратной белой бородкой. Такие бородки чаще бывают у молодых капитанов, чем у старых биохимиков.

Но глаза ученого были странными. Они постоянно нервно перебегали с предмета на предмет. Алан понял, что это не было проявлением хитрости. Человек слишком много пережил. Глаза отражали его воспоминания.

Бойд сидел в маленькой лаборатории спиной к клеткам с пауками. Когда Алан показал ему насекомых, пожилой человек чуть не упал в обморок.

— Это — наша оплошность, — бормотал он, глядя прямо перед собой и не слыша как Алан предлагает ему стул. — Но мы даже не могли себе представить! Мы не знали.

После этого он как будто опасался глядеть в их сторону. Он сидел, отвечал на вопросы, которыми его буквально засыпали Брэдшоу и Алан. Тело его вздрагивало, руки бессильно висели. Стенографистка из полиции делала краткие записи их беседы.

— Давайте начнем с самого начала, профессор Бойд, — сказал Брэдшоу.

— Начало? А где оно — начало? — заволновался старик. — Начало было положено тогда, когда человечество почувствовало потребность убивать как можно в больших размерах. Вот начало.

Инспектор нетерпеливо заерзал в кресле. Он взглянул на Алана, тот тихо сказал:

— Пусть он рассказывает в таком порядке, какой ему удобнее.

— После того, как бойня второй мировой войны закончилась, правительство собрало разных ученых в местечке поблизости от Хова. Физиков, химиков, биохимиков, атомщиков — всех вместе, — продолжал Бойд.

— Мы поклялись, что сохраним в секрете это собрание, и все, о чем здесь будет говориться, в течение трех дней.

Речь держал какой-то представитель армии — я забыл, как его имя, это был главнокомандующий. Он говорил о холодной войне и условиях военного равновесия, о необходимости выработки единой оборонительной стратегии для всей Европы против России. И мы получили инструкции, — старик замолчал. Брэдшоу и Алан смотрели на него, ожидая продолжения.

— Русские были врагами номер один. Этот военный поведал нам, что за событиями в Греции и Италии стояли русские. Он сообщил, что у красных огромные запасы ядерного оружия, они открыли новые, более совершенные методы передвижения в пространстве ядерных боеголовок.

И еще он сказал, что русские не так глупы, чтобы захватить полмира, оставив другую половину насыщенной радиацией. Согласно донесениям военной разведки — я думаю, он имел в виду шпионов — коммунисты уже несколько лет ведут исследования в области биохимического оружия.

— Вы считаете, что химическое оружие тоже относится к военной технике? — спросил Алан.

— Называйте его, как хотите, — тихо ответил Бойд. — Использование токсинов и газа нейтрализует врага. Во всяком случае, мы решили, что должны развивать собственную систему в этом направлении. Деньги не имели значения. Ах да, еще, американцы работали вместе с нами. Не в физическом смысле, конечно, они вели собственные исследования, но у нас был постоянный обмен информацией.

— Каковы же были цели? — спросил Алан.

— Вы должны помнить, что мы все только что пережили войну, какой еще не знало человечество. Мы верили, что если мы разработаем нашу систему не возникнет ситуация, какая была в 1939 году, когда Англия и ее союзники оказались совершенно неподготовленными к войне. Нам казалось, что мы можем предотвратить следующую войну.

Алан кивнул. Ему было интересно, как бы он поступил в подобной ситуации.

— Итак, ученые-атомщики приступили к разработке новых типов атомных бомб, а химики и биологи должны были создать совершенно новый вид оружия. Но этого не произошло до 1952 года, до тех пор пока правительство не построило для нас научный центр в Кенте. Они решили, что Кент достаточно отдален от Лондона, и если что-нибудь случится, это не вызовет недовольства населения. Выходит, центр находился все-таки очень близко.

Алан хмуро взглянул на Брэдшоу. Профессор Бойд так спокойно описывал подробности, как будто речь шла об изобретении нового рецепта бисквита.

— Да, профессор, — перебил его инспектор. — Все это очень интересно. Но пока мы здесь сидим, тысячи, если не миллионы пауков продолжают разрушать нашу страну. Мы бы хотели узнать конкретно, чем вы занимались в этом научном центре?

— Я как раз подхожу к этому, — сказал старик, подняв руку к лицу. — Извините, все это оказалось для меня как гром среди ясного неба. Я — просто в шоке...

— Да, конечно, — сказал Брэдшоу безо всякой симпатии. — Мы все сейчас в шоке. Продолжайте пожалуйста.

— Основная идея была — продвинуть вперед военную промышленность с помощью особого вида газа, который убивает человеческие существа, но сохраняет окружающую природную среду. Это было основное. Это означало, что человеческое население может быть истреблено, но такие живые существа, как коровы, овцы, а также насекомые и растения, необходимые для поддержания экологического баланса, сохраняются. Армия может возвращаться в свою страну и работать в области экономики, промышленности, сельского хозяйства.

— Черт возьми, — пробормотал Алан.

— Невозможно, — сказал Брэдшоу.

— Невозможно? Вы говорите невозможно? — спросил Бойд, широко раскрыв глаза. — О, да. Мы тоже так думали. Но позвольте мне рассказать вам к чему мы пришли, претворяя в жизнь эти инструкции. Да, мы почти достигли успеха, почти достигли... — его голос сорвался. Он дрожал.

Брэдшоу посмотрел на Алана. Тот сидел с каменным лицом и не находил слов прощения для Бойда. Он всю свою жизнь посвятил биологии, изучению живых организмов, а этот человек хладнокровно описывает, как он почти обнаружил разрушительный химикат, по своей гибельной силе превышающий атомную бомбу.

Нет, он не мог сочувствовать Бойду. В процессе рассказа ему не раз хотелось ударить старика.

Нет, не мужчины пришли на помощь профессору. Это сделала стенографистка, девятнадцатилетняя девушка. Она налила воды в чашку и протянула ее Бойду. Она не совсем понимала, о чем идет речь.

— Извините... Извините меня, — бормотал он. — Это было так давно. Сейчас я вижу все в другом свете.

Выражение лица Алана не изменилось.

— Что, собственно, вам удалось создать? — спросил он сухо.

— Мы пытались синтезировать газ, который выделяется в процессе прессования специальной химической смеси, находившейся в пулях. Мы использовали обычное оружие. Но газ не действовал достаточным образом. Один из конституентов задерживал химическую реакцию...

— Подождите! Минутку! — Алан впился глазами в Бойда. — На чем или на ком вы испытывали свой газ?

Профессор опустил голову и задвигал ногами.

— Я бы лучше не отвечал на этот вопрос, — пробормотал он. — Нет, нет, Я не хочу отвечать.

— Отвечайте же! — воскликнул Брэдшоу, устав от уклончивых ответов Бойда. Он хотел встать. Алан схватил инспектора за локоть и удержал его.

— Так мы ничего не добьемся, — сказал он тихо. — Помните, он же не обыкновенный преступник. Может быть, он просто не понимал, что делал.

— О да, молодой человек, — глухо зазвучал голос Бойда, он продолжал сидеть, прижав подбородок к груди. — О да, мы знали, что делали, но мы были уверены, что все это во благо человечеству.

Брэдшоу откинулся на спинку стула.

— Вы собираетесь ответить на вопрос? На чем вы испытывали свой газ?

Бойд закашлялся.

— Я думаю, так или иначе, правда выйдет наружу. Мы... Мы испытывали его на людях.

— Боже милостивый! — прошептал Брэдшоу. Алан почувствовал, как силы оставляют его. Даже стенографистка прервала свои записи и недоверчиво взглянула на старика.

— Да мы ставили опыты с газом на людях, — повторил он, как будто был не уверен, что все его услышали. — Это были сумасшедшие, не имевшие надежды на выздоровление, раковые больные, которым оставалось жить несколько дней или недель, солдаты-инвалиды. Мы были очень разборчивы.

Алан вскипел от ненависти. Он вцепился в ручки кресла, лицо его побелело. Только одно желание охватило его — убить этого старика, сидевшего перед ним.

Брэдшоу с силой сжал его руку и прошептал:

— Успокойся! Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но нам еще нужно узнать, что же произошло. Около пяти миллионов жизней зависят от того, что он сейчас нам расскажет.

Алан обдумал эти рассуждения и сел.

— Еще одну вещь я хотел бы узнать, — сказал он, скрипя зубами. — Скольких... Скольких вы убили?

— Около двадцати или тридцати, — ответил Бойд. — Я уже не помню... Центром руководило пять человек — трое ученых и двое военных. Двое моих коллег уже умерли. Что случилось с военными, я не знаю, — добавил он, вдруг подняв свои заблестевшие глаза, — Но выслушайте меня, прежде чем проклясть! — сказал он. — Все эти мужчины и женщины, да, и женщины, были обречены. Для некоторых их последние дни превратились просто в кошмар. Я видел солдат без рук и ног, с обожженными до неузнаваемости лицами. Смерть была для них только облегчением. Я видел маньяков с улыбкой встречавших свое избавление от жизни. Не проклинайте меня, ведь ваше поколение уже простило использование напалма против ни в чем неповинных жителей!

Бойд сел поглубже в кресло. Казалось, вся его энергия была исчерпана.

— Я не простил этого, — произнес Алан, все же сознавая, что в словах Бойда есть доля правды.

— Мы не могли бы вернуться к паукам? — холодно сказал Брэдшоу. — Что вы можете еще сказать о вашем газе?

— Люди на него реагировали так, как нужно. Они умирали буквально через минуту. Крупный рогатый скот от газа не погибал, как и было запланировано. Мелкие насекомые, такие как мухи, мотыльки, бабочки, вымирали, но не пауки, — закончил он медленно.

— Но не пауки, — повторил Алан. — Только то, что служило для них кормом, другие мелкие насекомые.

— А где вы испытывали газ? — автоматически задавал вопросы Брэдшоу, как истый полицейский.

— О, у нас было специальное отделение под землей, — ответил Бойд.

— А что вы делали после того, как открыли, что газ не отвечает всем требованиям, что он бесполезен? — спросил Алан.

— Он не был бесполезным. Просто нам нужно было исправить некоторые недостатки, — пояснил профессор. — Мы собрали столько пауков, сколько смогли, и пытались выяснить, в чем секрет их иммунитета. У нас работал один биолог, он привез нескольких пауков из-за границы, на них, как объяснил он, легче ставить опыты...

— Это были пауки из Пакистана, стегодафисы?

— Да, кажется так они назывались. У нас были все виды пауков. Видите ли, это не моя область. Я не знаю даже, сколько этих видов было. Но мы заметили одну странную вещь, — добавил Бойд. — Второе поколение английских пауков — отпрыски тех, на которых мы испытывали газ — имели более жесткие и более крупные тела.

— Когда все это произошло? — спросил Брэдшоу.

— В середине 60-х. Как раз перед тем, как Центр был закрыт.

— Благодарю. Это для рапорта, — автоматически объяснил он. — Продолжайте.

— По-видимому, газ повлиял на гормоны пауков, произошла мутация.

— Таким образом, — кивнул Алан, обращаясь к Брэдшоу, — пауки выросли по причине мутации гормонов, — объяснил он.

— Мы ставили разнообразные опыты, но нам не удалось разгадать секрет иммунитета пауков. Единственное, что нам удалось сделать, это внести какие-то изменения в их ядовитые железы... Хотя я не знаю точно, в чем они заключались, — старик покачал головой.

— Мы до сих пор не имеем точных сведений о яде пауков, — пробормотал Алан неразборчиво, как будто сам для себя. — Возможно, тогда и произошли какие-то изменения в яде, кто знает? Я не думаю, что теперь это имеет какое-то значение.

— Что же произошло с вашим Центром? — спросил он Бойда.

— Да. Произошла одна вещь. Центр сгорел от пожара. Военные думали, что это — саботаж, но правду уже никто не узнает. Практически все сгорело, и, как мы думали, пауки, над которыми мы экспериментировали, тоже сгорели. Теперь ясно, что они уцелели каким-то образом. После этого центр был закрыт, а нас разослали по другим районам страны.

— Это все, джентльмены, что я мог рассказать вам, — закончил профессор Бойд. Его глаза перебегали с одного своего собеседника на другого.

Несколько минут все сидели молча. Алан пытался проанализировать то, что сказал им профессор. Брэдшоу был просто поражен. Стенографистка отложила ручку.

— Спасибо, профессор Бойд, — наконец сказал Брэдшоу. — Я не знаю, насколько нам это поможет, но, по крайней мере, мы теперь знаем, в каком направлении действовать. А теперь, извините нас...

— Конечно, конечно, — перебил его Бойд. — Можно, я немного посижу здесь. Я не очень хорошо себя чувствую.

Брэдшоу кивнул и знаком попросил Алана выйти вместе с ним из комнаты. Оба последовали в коридор. Вслед за ними вышла стенографистка.

— Напечатайте, пожалуйста, как можно скорее, — проинструктировал девушку Брэдшоу. — Где мы сможем поговорить с глазу на глаз? — спросил он, обращаясь к Алану.

— Здесь, показал Алан на дверь слева. — Это — мой кабинет.

Они вошли в маленькую, заставленную книгами комнатку. Стол был завален бумагами, на полочках — ряды баночек с заспиртованными пауками.

— Что вы думаете обо всем этом, Алан? Выдумки вздорного старика? Или все так и произошло?

— Я думаю, что он немного не в себе, но не более, чем все политиканы и военные, которые устроили все это. После того, что он сделал, можно понять, почему он отгородился от всего мира.

— Вы правы. Но что с пауками? Что случилось с ними, почему они стали такими?

— Профессор был прав, когда сказал, что они не все погибли во время пожара, — сказал Алан, отсутствующим взглядом глядя прямо перед собой. — Видимо пауки разных видов разбежались по окружающей Центр территории. Новые пауки-мутанты стали пожирать других пауков, и по какой-то необъяснимой причине все эти пауки из Пакистана, Англии и бог знает откуда, стали скрещиваться между собой.

Алан замолчал, пытаясь осознать то, что произошло так много лет назад, когда пауки-мутанты, чьи половые железы и гормоны были затронуты газом, начали размножаться.

— Конечно, понадобилось несколько лет, прежде чем возник совершенно иной вид пауков. Им понадобилось адаптироваться к новым условиям, изменить свою структуру.

— А что насчет их корма? — спросил инспектор, в ужасе от той картины, которую представил ему Алан. — Мыши, мотыльки, птицы, крысы — все, что они могли получить, используя свой яд, а также свои открытые, терзающие плоть зубы.

— Видимо когда они сожрали всех насекомых, птиц, мелких грызунов в округе, они стали искать другую пищу. Собаки, кошки, ягнята, телята, козы — все, о чем мы уже слышали от местных жителей.

— Что же нам делать теперь? — спросил Брэдшоу.

— Я бы хотел встретиться с прежними хозяевами поместья Дрэгона, которые жили там до того, как мои родители купили его. Они внезапно выехали оттуда около года назад. А почему? — Алан взглянул на Брэдшоу. — Вы могли бы это организовать? — Инспектор кивнул.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Еще я собираюсь съездить и осмотреть здание этого экс-центра. Я хочу увидеть... — Он был прерван криком, донесшимся из лаборатории. Они вбежали в помещение. Брэдшоу инстинктивно выхватил револьвер.

В углу, около клеток, лежал профессор Бойд. На нем, вонзив свои клыки в его горло сидел огромный, подрагивающий паук.

Брэдшоу встал на колено, прицелился. В лаборатории раздался оглушительный выстрел, паук отлетел к стене и упал на пол. Лапки волосатого чудовища подергались, и он затих.

Алан наклонился к профессору. Жизнь покидала этого человека. Кровь струей хлестала из его горла. Слезы текли по щекам. Старик схватил руку Алана, попытался встать, но упал без сознания на пол. Голова его откинулась. Он был мертв.

Алан поднялся и подошел к клетке.

— Взгляни, — сказал он с дрожью в голосе. Брэдшоу посмотрел на крышку клетки. Она была разбита.

— Он сделал это сознательно, — почти прошептал Алан. — Он покончил с собой. Он хотел умереть.

— После того, что он нам рассказал, ты обвиняешь его?

Алан не ответил. Он был поражен: сколько людей жертвуют жизнью во имя науки!

Глава тринадцатая

Брэдшоу занялся поисками бывших владельцев поместья. Алан направился домой. Он заглянул в гостиную, но не найдя там Луизы, прошел в спальню.

Сжав руки, она сидела на кровати. Видно было, что Луиза была чем-то обеспокоена.

— Что случилось, любимая? — спросил Алан.

— Мама, — коротко ответила она.

— Что с ней? — Алан не мог скрыть тревоги в голосе. Он только несколько раз видел мать Луизы, когда они гостили у нее в Сейле недалеко от Манчестера, но уже успел полюбить эту пожилую женщину.

— Пока ничего не случилось, — сказала Луиза, покачав головой. — Просто она живет в постоянном страхе. Боится даже выйти из дома. Я очень беспокоюсь за нее. Боже, если бы отец был жив!

— Почему она боится выходить из дома? — спросил он, уже зная, что она ответит. Он сел рядом, взял ее за руку.

— Из-за пауков, конечно. Она говорит, что они ей постоянно мерещатся. Она не может уснуть ночью. А если пытается задремать днем, ей снится, что сотни пауков ползают по ней. Ей плохо, Алан. Ей действительно очень плохо.

— Что мы можем сделать для нее?

— Я не знаю. Но чувствую, что должна ее навестить. В конце концов, я хотя бы успокою ее тем, что у меня все в порядке.

Алан расстроился.

— Хорошо. Если ты должна... Но ты так нужна мне здесь. Не только мне, но и на работе. У нас кое-что произошло.

Он пересказал ей историю профессора и описал происшествие в лаборатории.

— Я бы хотела, чтобы мама улетела в Монреаль. Там живет ее сестра. Когда эти кошмары кончатся, она сможет вернуться, — сказала Луиза, теснее прижимаясь к Алану. Он почувствовал запах ее духов.

— Хорошая идея. А что думает насчет этого она?

— Она не может купить билет. Люди толпами стоят в аэропорту в Манчестере, надеясь вылететь за границу. Сегодня передали по радио, что люди записываются на билеты на год вперед.

— Это не проблема, — уверенно сказал Алан. — Я подключу к этому делу сэра Стенли. Мы добудем билет для нее. Это в его силах.

Луиза ожила.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно, — ответил он.

— Поезжай, навести ее. Проводишь ее до аэропорта. Ты можешь воспользоваться моей машиной — но не открывай окон! Всю дорогу держи их плотно закрытыми. Я опасаюсь за тебя из-за этих волосатых бестий.

Луиза благодарно поцеловала его и стала готовиться к предстоящей поездке. Алан смотрел, как она отъезжает и посылает воздушный поцелуй. Так как большинство заправочных станций было закрыто, она подъехала к станции самообслуживания и сама заполнила бак. Сначала улицы были пустынны, но подъезжая к окраине Лондона, она заметила толпу людей, которые бежали по улицам, били витрины, грабили дома.

Воспользовавшись Северной Окружной дорогой, она автоматически остановилась перед светофором, ожидая, когда загорится зеленый свет. Полдюжины подростков, одетых в черные кожаные куртки, с бутылками вина в руках выскочили неожиданно из-за угла дома и направились к ее машине. Двое из них встали перед машиной, в то время как остальные стали раскачивать ее из стороны в сторону.

Она закричала. Это вызвало громкий смех у подростков. Они пытались открыть дверцы машины. Луиза благодарила бога, что она закрыла окна.

Машина сильно раскачивалась, и Луиза поняла, что скоро ее просто перевернут. Она взглянула на двух пьяных юнцов, преградивших ей путь. Выбора не было. Она завела мотор, и машина медленно двинулась вперед.

Один из подростков отскочил в сторону. Но другой все еще стоял перед ней. Он схватился одной рукой за зеркальце, а другой пытался разбить окошко, замахнувшись винной бутылкой.

Она нажала на газ. Внезапный рывок машины отбросил парня. Он упал на дорогу. Прежде чем он успел встать, машина переехала его. Луиза почувствовала хруст костей юнца. Взглянув в зеркало, она увидела, что он лежит в луже крови, держась за живот.

Как сумасшедшая, она пролетела несколько миль, не останавливаясь, не глядя на огни светофоров. Только потом, несколько опомнившись, она припарковала машину, вышла, ее начало рвать. Чём дальше отъезжала она от Лондона, тем более дорога оказалась переполненной. Луиза была вынуждена ползти с черепашьей скоростью. Поняв, что таким образом она доберется до Манчестера не раньше чем через десять часов. Луиза притормозила около одной из полицейских машин, которые пытались регулировать движение.

Она предъявила свои документы и показала удостоверение на ветровом стекле машины, подтверждающее ее принадлежность к Группе действий по борьбе с пауками.

— Я не знаю, чем мы можем помочь вам мисс, — сказал полицейский. — Вы сами видите, что творится на дорогах. Но я сейчас поговорю со старшим.

Через десять минут полицейский возвратился с пожилым человеком с серебряными эполетами на темной униформе.

— Добрый день, мисс, — сказал пожилой человек. — Я — суперинтендант Браун. Я только что соединялся с Лондоном, и они объяснили мне, кто вы. Я поговорил с инспектором Брэдшоу и пообещал ему, что мы доставим вас в Манчестер так быстро, как только сможем.

Луиза улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. — Но как? — и показала на переполненную дорогу.

— Мы используем аварийную трассу. Сержант Вилкинс поедет впереди на своей машине, а вы последуете за ним. Счастливого пути!

Поездка оказалась изнурительной. Полицейская машина с сиреной расчищала путь для Луизы, проезжая впереди.

Наконец она попала в Сейл. Мать с опаской открыла дверь и, увидев Луизу, разразилась слезами.

Домик показался Луизе еще меньше, чем раньше. К тому же было душно. Она хотела открыть окно.

— Не надо! — закричала мать. — Пауки! Они могут вползти.

Луиза оставила в покое окно и помогла матери уложить вещи. Алан уже позвонил заранее и сказал миссис Робертс, что билет для нее заказан.

Они прибыли в аэропорт за девятнадцать минут до отлета самолета, указанного в расписании. Луиза не представляла, как трудно подъехать к аэропорту. Это были уже не транспортные проблемы, задержали люди. Огромная толпа окружала аэропорт. Пришлось оставить машину и последние полмили проделать пешком. Медленно пробирались они между палаток, тентов, костров. Это был лагерь отчаяния. В ночном воздухе не было слышно ни смеха, ни музыки. Все знали, что через некоторое время пауки доберутся и сюда. По некоторым оценкам это должно было произойти через месяц. Другие говорили, что скорее. Но судя по выражению лиц людей, собравшихся вокруг аэропорта, каждый боялся, что это может случиться уже завтра.

Наконец Луиза и ее мать вошли в здание. Но и здесь им приходилось прокладывать себе путь среди спящих прямо на полу людей.

— У нас заказан билет на имя миссис Дафны Робертс, направление на Монреаль, — сказала Луиза девушке в кассе.

— Подождите, я проверю, — усталым голосом ответила девушка.

— Специальный заказ из Лондона? — спросила она.

— Да, от сэра Стенли Джонсона, — кивнула Луиза.

— Подпишитесь здесь, пожалуйста, — сказала девушка, протягивая бумаги.

Миссис Робертс расписалась, ее руки тряслись.

Девушка наклонилась к ним.

— Полет состоится через полчаса, — шепнула она. — Я не буду объявлять это в микрофон. А то вскочит вся эта толпа, — взглядом показала она. — Мы объявили один полет компании Транс-Атлантик, и все они бросились к самолету. Мы были вынуждены вызвать полицию, прежде чем самолет смог взлететь. Поэтому теперь полицейские стоят у каждой двери.

Луиза оглядела зал. Действительно, полицейских было очень много.

— Спасибо, — сказала она. — Мы вовремя будем готовы.

— У вас есть паспорт? — спросила девушка.

Миссис Робертс кивнула и полезла в сумочку.

— Мне он не нужен. Его предъявите перед посадкой. У нас уже было несколько случаев убийств из-за билетов.

Луиза почувствовала боль, прощаясь с матерью. Она смотрела, как та проходит мимо полицейских, приближаясь к самолету.

С трудом Луиза нашла свою машину. Отъехав несколько миль, она остановилась и оглянулась назад: ей захотелось взглянуть на самолет, который доставит ее мать в безопасное место.

Помимо пауков, больше всего на свете миссис Робертс боялась самолетов. Прежде она один лишь раз летала в Испанию, в свадебное путешествие. Но тогда Дуглас был рядом, держал ее за руку и успокаивал.

Теперь же она была одна. Как ей хотелось, чтобы полет уже закончился, чтобы она сидела и пила чай со своей сестрой, которую не видела уже восемь лет. Миссис Робертс судорожно сжимала ручки своей сумочки. Она думала о Луизе и молилась, чтобы та не пострадала от пауков. Эти раздумья еще усиливали ее страх.

Машина взревела, и она вздрогнула. Самолет шел но взлетной полосе. Она в десятый раз проверила свои ремни и вцепилась в ручки кресла.

— Слава богу, мы выбрались из этой кутерьмы, правда? — сказал ее сосед, высокий, хорошо одетый мужчина.

Миссис Робертс молча кивнула.

— Нервничаете?

Она опять кивнула.

— Не беспокойтесь. Это большой самолет. Раньше на таких часто летали.

Раньше! Смысл этой фразы не ускользнул от миссис Робертс.

— Во всяком случае, — продолжил мужчина, — это лучше, чем быть съеденными заживо пауками.

Он рассмеялся.

Миссис Робертс изобразила мужественную улыбку.

— Да, я полагаю, вы правы, — сказала она, стараясь не думать о возвращавшейся в Лондон Луизе.

Когда самолет взлетал, миссис Робертс затаила дыхание от страха. Но рев мотора вскоре стих и перешел в тихий ровный гул, когда машина выровнялась.

— Добрый вечер, леди и джентльмены, — прозвучал на весь салон голос. — Это говорит капитан Мак-Грегор. Я приветствую вас на борту нашего самолета и желаю вам приятного полета до Монреаля. По пути мы приземлимся на полчаса для перезаправки. Я буду информировать вас время от времени о найдем местоположении. Счастливого пути!

Сосед миссис Робертс кивнул.

— Вероятно, мы приземлимся во Франции или Голландии. Черт бы побрал все эти перезаправки.

Миссис Робертс была с ним согласна.

Заправка в Манчестере была прекращена по двум причинам. Во-первых, самолеты стояли на взлетной полосе по нескольку часов. Это было слишком долго, чтобы сдерживать толпы людей, рвавшихся теперь к самолетам. Полиции было недостаточно для этого.

Во-вторых, некоторые люди пробирались на борт самолетов, одевшись в униформу механиков, которую они каким-то образом доставали. Они проходили мимо всех контрольных постов, проникали в самолет и отказывались выйти. Некоторые имели оружие, и тогда даже полиция оказывалась бессильна.

Пилоты хранили в тайне от пассажиров место перезаправки. Посадка должна была состояться не во Франции и Голландии, как считало большинство людей, а в опустевшем Хитроу, который был закрыт после нашествия пауков. Местные власти заверили, что эта территория теперь свободна от пауков: насекомые двигались на север, им не было причин оставаться в этом теперь безлюдном месте, где уже не оставалось никакой живой пищи для них. И Хитроу стал использоваться как станция заправки самолетов. Во избежание паники это скрывалось от пассажиров. Перед отправкой за границу самолеты приземлялись здесь и получали необходимое горючее.

Миссис Робертс облокотилась на спинку кресла и попыталась заснуть, надеясь, что, когда проснется, они будут уже в Канаде.

Там, внизу Луиза посмотрела на огни набиравшего высоту самолета. Она улыбнулась и продолжила свой путь к Лондону по свободной в обратном направлении дороге.

Миссис Робертс проснулась, когда шасси самолета коснулись бетонной дорожки в Хитроу. Сначала она не могла понять, что происходит, но потом вспомнила слова пилота о заправке горючим.

— Мы во Франции? — спросила она своего массивного соседа.

Он пожал плечами.

— Трудно сказать. Уже стемнело, и ничего не видно, — сказал он, выглядывая в окно, и пошутил, — английские воздушные компании повсюду имеют свои точки, так что мы в надежных руках.

Операция по заправке была разработана до мелочей. Пилоты по рации сообщили о своем прибытии. Сразу после приземления к самолету подъехало несколько танкеров. Их окна были закрыты алюминиевыми щитками, дверцы открывались только изнутри. Механик, одетый в защитный костюм из огнеупорной ткани, выпрыгнул из одного танкера и присоединил шланг к самолету. Проверив соединение и убедившись, что горючее течет нормально тотчас же вернулся в танкер. Как только баки пустели, танкеры уезжали.

Наступила ночь. Небо было покрыто дождевыми облаками. Два механика сидели в кабине танкера и по показаниям приборов следили за уровнем горючего в самолете. Как только уровень достиг оптимума, один из них выпрыгнул и отвинтил длинный, толстый шланг. Начало моросить, он поспешил обратно в танкер, своими фарами светивший в темноту. Он оглянулся на самолет и помигал фарами, но усилившийся дождь сделал совершенно невидимым пространство. Если бы не было дождя, он заметил бы, что странная черная полоса, похожая на ленту, движется к хвосту самолета и через все щели и отверстия проникает внутрь.

Была темная ночь...

Самолет мягко взлетел. Они пролетели только пять миль, когда один из моторов застучал и сбавил скорость.

— Черт! — выругался капитан. — Похоже, какая-нибудь дурацкая птица попала в двигатель, — сказал он и попытался сладить с неисправностью. Через несколько секунд мотор вновь заработал нормально, и капитан сел обратно в кресло. Затем, нажав на кнопку, он вызвал стюардессу, чтобы попросить принести им кофе. Но она не пришла. Удивляясь, что могло произойти с девушкой, он взглянул на своего сменщика и пожал плечами. Сейчас она придет, говорил он себе.

Миссис Робертс сидела на последнем ряду салона, ближе к хвосту. Прислушиваясь к тихому гулу самолета, она вспоминала прошлое. Миссис Робертс никогда не запрашивала многого от жизни. Она выросла в семье, которая владела небольшим агентством новостей и кондитерским магазином. Она никогда не испытывала голода, но и не знала роскоши. Когда умерли родители, Денег, оставшихся от них по наследству, хватило только на покупку маленького, первого их с мужем, домика.

Мистер Робертс скоропостижно умер несколько лет назад от сердечного приступа. Оставшись одна, она начала новую жизнь, посещая клубы пенсионеров и занимаясь благотворительной деятельностью. Она гордилась Луизой, своим единственным ребёнком, мечтала о ее замужестве. Ей хотелось увидеть своих.

Миссис Робертс не чувствовала антипатии к своему преклонному возрасту. Она достигла понимания, что со временем все амбиции становятся просто словами, а надежды — реальностью.

Она открыла сумочку и достала работу. Вязание всегда ее успокаивало. А будущий джемпер пригодится холодной зимой в Канаде.

Она сверяла вязание с образцом рисунка, который также достала из сумочки. Зрение у нее за последние годы немного испортилось и ей приходилось прищуривать глаза. Несмотря на седые волосы, по которым только и можно было догадаться о ее возрасте, она выглядела лет на десять моложе.

Стюардесса, приятная молодая канадка со светлыми волосами, с улыбкой остановилась около миссис Робертс.

— У вас все в порядке? — спросила она.

— О да, спасибо. Все не так плохо как могло бы быть, — ответила она с небольшой гримасой.

— Вы хотите держать свои ремни пристегнутыми на протяжении всего полета? — улыбнулась девушка.

— О да, мне так спокойнее.

— Хорошо, но позвольте мне ослабить их немного, вы почувствуете себя удобнее, — сказала стюардесса и, нагнувшись, ослабила ремни. — Все. Так не очень тесно?

— Нет. Спасибо. Мне очень удобно, — кивнула миссис Робертс.

— Желаю удачи в вашем вязании, — сказала девушка и прошла по салону, проверяя, все ли в порядке у пассажиров.

Миссис Робертс наклонилась, чтобы поставить на пол сумочку. Клубок соскользнул с ее колен и разматываясь, покатился в хвост самолета.

Она заворчала, глядя, как клубок катится от нее. Он остановился около двери в туалет.

Миссис Робертс хотела уже вызвать стюардессу, чтобы та помогла ей. И в этот момент она увидела как что-то выползает из-под двери. Что-то черное, похожее на разлитую нефть, двигалось как раз к ее креслу.

Она прищурила глаза, чтобы получше разглядеть эти неясные черные очертания. Пауки!

Она начала задыхаться, но все же закричала, когда увидела, что пауки всего в четырех футах от ее ног. Она попыталась встать, но не могла. Ремни были пристегнуты.

— Пауки! Пауки! — кричала она.

Несколько секунд стояла гробовая тишина, затем разразилась паника. Мужчина, сидевший рядом с миссис Робертс, вскочил, хотел куда-то побежать, но споткнувшись о ее ноги, упал на пол.

Стюардесса, та, что разговаривала с миссис Робертс, схватила огнетушитель. Густая белая струя на мгновение остановила пауков. Но для миссис Робертс было уже слишком поздно. Наступавшая черная орда уже достигла ее.

Она почувствовала, как пауки движутся по ее ногам.

Один из них добрался до ее колен. Остальные начали кусать щиколотки. Она кричала, пока у нее хватало дыхания. Потом без сил стала медленно сползать по креслу, голова упала на грудь, из уголка рта потекла струйка крови. Глаза затуманились и закрылись.

Пауки продолжали расползаться по салону среди носившихся в истерике пассажиров. Люди пытались открыть аварийный люк. Стюардессу, которая не давала этого сделать, ударили по лицу и толкнули так, что она упала на пол, где на нее жадно набросились насекомые.

Мужчины и женщины в панике, расталкивая друг друга, носились по салону. Они знали, что надежды нет. Бежать было некуда. Один мужчина пытался кулаком разбить двойное застекленное окошко, но только отбил себе руку. Наконец все забились в секцию первого класса. Другая стюардесса, пытаясь хоть как-то задержать пауков, тоже схватила огнетушитель и пошла с ним вперед. Она поливала пауков пеной, но они, казалось, игнорировали это и наступали на нее, забираясь по ногам на ее тело.

Она с криком бросилась назад, расталкивая пассажиров в кабину пилотов. Капитан, пилот и бортинженер подняли глаза от своих приборов.

Они слышали, что стюардесса что-то кричит, но не могли разобрать, что. Но это уже не было нужно. Они увидели пауков на ее форме и все поняли.

Толпа обезумевших пассажиров рвалась в кабину. Они хотели хоть здесь получить спасение. Капитан Мак-Грегор пробовал вытолкнуть их обратно, но кто-то пихнул его локтем в живот, и он упал обратно в свое кресло. Поглядев вниз, он заметил несколько черных насекомых, ползающих под его ногами.

Один из пассажиров в истерике начал нажимать на все кнопки. Самолет начало бросать из стороны в сторону. Люди в кабине попадали друг на друга.

— Пропустите меня к управлению! — кричал Мак-Грегор. — Через несколько минут мы будем в Бристоле. Сейчас мы еще над морем!

Но никто его не замечал. Пилот лежал на полу, из его горла хлестала кровь. Бортинженера не было видно под грудой упавших тел. Мак-Грегор пробрался к рации.

"Майди! Майди! Полет БА 421. Майди! На нас напали пауки! На нас напали пауки! Я пытаюсь... " — его голос оборвался, он увидел свет Бристоля, быстро надвигавшийся на него...

Самолет охватило огнем. Он разорвался еще до того, как коснулся земли, сея смерть и разрушения в городе.

Не спасся никто. Даже пауки.

Глава четырнадцатая

— Тебе не в чем себя винить, — мягко сказал Алан. — Ты не знала. Ты просто не могла знать. Открыть аэропорт Хитроу! У меня просто нет слов, — он со злостью покачал головой.

— А все эти несчастные люди в Бристоле, — плакала Луиза. Глаза ее были красны от слез. — Это так ужасно. Если бы я уговорила маму остаться.

Погибли 110 человек в Бристоле, плюс все, кто был в самолете — 450 пассажиров и 10 человек экипажа.

Луиза взглянула на Алана с кровати, где она без сил лежала, услышав известие о смерти матери.

— Что бы вы ни делали, чтобы остановить этих жутких насекомых, я хочу участвовать во всем, — сказала она.

— Конечно, моя любимая, конечно, — ответил он, нежно гладя ее волосы. — Я расскажу тебе все, что произошло во время твоей поездки в Манчестер.

Она покачала головой.

— Нет, заметки, растворы, кофе, — этого мало, я хочу большего, хочу активной работы, — объяснила она.

— Я не знаю, что ты можешь делать, — сказал Алан. — Я вообще не знаю, что мы можем сделать, — добавил он.

Луиза не обиделась.

— Я хочу пройти с тобой весь путь, — глаза ее наполнились слезами. — Идти туда, куда и ты, делать то, что и ты. Эти монстры убили мою мать!

— И моего отца, — сурово сказал Алан и прижался щекой к ее теплому, залитому слезами лицу.

Еще до того как пришло известие о катастрофе, Алану позвонил Брэдшоу и сообщил, что они нашли бывших владельцев поместья Дрэгона.

— Но есть одно препятствие, — добавил он. — Они отказываются ехать в Лондон. Они говорят, что никогда не покидают своего поместья. И если ты хочешь их увидеть, придется поехать в Уэльс.

— Уэльс? — переспросил Алан. — Только в одну сторону дорога займет целый день!

— Да, это так. Но они не выезжая живут в одном месте и никуда не поедут. Я даже не с ними разговаривал по телефону. Я получил это сообщение от их местного инспектора. В общем, все зависит от вас, Алан, — сказал инспектор. — Если сочтете нужным, я закажу машину.

Алан подумал несколько секунд. Кроме рассказа Бойда, новостей больше не было. Может, здесь найдутся какие-то зацепки.

— Хорошо. Поедем завтра, — сказал он.

Авария самолета сбила его планы. Но когда Алан сказал Луизе, что собирается в Уэльс на следующий день, она вызвалась сопровождать его. Он согласился, решив, что поездка отвлечет ее от горестных мыслей.

В уютном уголке северного Уэльса, Кендриксы, прежние владельцы поместья Дрэгона, приобрели участок и старались привести его в порядок.

Кендриксы были гордой, независимой семьей. Франк Кендрикс, глава семьи, высокий, статный мужчина, с большими рабочими руками крестьянина, потомственный фермер был человеком, который постоянно и много трудится и никогда не спрашивает, почему.

О его жене, Маргарет, можно было сказать то же самое. Она также выросла в фермерской семье. Она была невысокого роста, полная. Они имели четырех детей — трех сыновей и дочь.

Все жили с родителями, помогая им вести хозяйство, и таким образом продолжали традиции семьи.

Но когда Алан, Брэдшоу и Луиза подъехали к поместью, Франка Кендрикса не оказалось дома.

— Он объезжает поля, — сказала им Маргарет Кендрикс. — Вы можете подождать его, но я, к сожалению, не могу составить вам компанию. Я готовлю ужин.

Они, улыбаясь, переглянулись. Брэдшоу ничего не заметил. Но Луиза сказала, что им не предложат здесь даже чашки чая.

— Все зависит от того, понравимся ли мы Франку, — объяснил Брэдшоу. — Он глава дома, хозяин. Если он позволит выпить чаю, то нас пригласят.

Они вернулись в машину, и там стали ожидать возвращения хозяина.

Франк Кендрик вернулся через два часа. Сапоги его были в грязи, в руках он нес большой деревянный молоток.

Он не обратил никакого внимания на машину и направился прямо в дом. Они последовали за ним.

— Мистер Кендрикс? — спросил Брэдшоу.

— Да, это я, — ответил могучий фермер. — Что вы хотели?

— Мы хотели бы поговорить с вами о поместье Дрэгона, — обратился к нему инспектор.

Прежде чем ответить, Кендрик скользнул взглядом по Алану и Луизе.

— Я не хочу разговаривать об этом, — отвернувшись и собираясь уходить сказал он. — Вы зря тратите время. Прощайте.

— Мистер Кендрикс, мы проделали длинный путь, — объяснил Брэдшоу. — Мы — из Лондона.

— Это ваши проблемы, а не мои, — грубо ответил Кендрикс. — Я не буду разговаривать об этом поместье.

— Почему? — спросил Алан.

— Потому что мне уже хватило. Из-за...

— Из-за пауков? — договорил за него Алан. Кендрик глубоко вздохнул и мгновенно кивнул. — Да, и из-за других вещей.

— Других вещей! — Брэдшоу и Алан переглянулись.

— Да, и из-за других вещей, — повторил он. — Но я не собираюсь ничего рассказывать. Я уже закончил. Все.

— Мистер Кендрикс, — быстро проговорила Луиза. — Но все еще не закончилось. И еще долго не закончится. И если так будет продолжаться, вскоре на земле вообще никого не останется: ни животных, ни мужчин, ни женщин, ни даже... — Она взглянула через окно на детей Кендрикс.

Франк Кендрикс задумчиво посмотрел на Луизу и указал всем на кресла.

— Садитесь, — сказал он. — Я расскажу вам, что знаю.

— Вы замечали что-нибудь необычное последние несколько лет? — спросил Алан, пока они рассаживались.

— О, да, — Кендрикс медленно кивнул. — Мы видели все это. Мы видели пауков. Мы видели, как они убивают наш скот.

— Вы их видели! И вы не заявили об этом. Я не могу поверить! — сказал Алан со злостью в голосе. — Вы знаете, что случилось? — Франк Кендрикс посмотрел на Алана. Его глаза казались спокойными и непроницаемыми.

— Я знал. Но позвольте мне рассказать все. — Он взглянул на жену. — Маргарет, ты, наверное, не захочешь услышать все это еще раз. Почему бы тебе не пойти на кухню и не приготовить нам чай.

Маргарет Кендрикс выскользнула из комнаты.

— А что, собственно, вы видели? — спросил Брэдшоу.

— Как я уже сказал, — пауков. Однажды утром сотни пауков напали на новорожденного ягненка. Его мать носилась как бешеная собака, когда я подошел, пауки начали забираться и на нее. Я охотился на кроликов в это время, в руках было ружье, я пристрелил бедное животное и закопал. Я думал, что с пауками покончено, но однажды утром нашел то, что осталось от нашей собаки, и я понял, что пауки опять здесь.

— Как давно это произошло? — осведомился Брэдшоу.

— Около года назад, как раз перед тем, как мы переехали.

— Почему вы переехали, и почему вы не заявили в полицию о появлении пауков? — спросил Алан.

Кендрикс усмехнулся.

— Вы — городские жители, все равно не поймете! — сказал он. — Мой отец, дед, прадед возделывали эту землю. А тут наедет людей из города, на машинах! Вытопчут всю траву, цветы. Наполнят воздух ядовитым газом, — он замолчал.

Все затихли, задумавшись над его доводами.

— Из-за этого все выйдет из равновесия. Земля изменится, почва больше не будет урожайной. Как видите, мы на стороне природы. Это в нашей крови. Мы почувствовали: что-то произошло, но не представляли, что это примет такие размеры. Мы знали: если не загрязнять природу, ничего не случится, — сказал он, глядя на Алана. — И никто не имеет права вмешиваться в путь природы, сэр.

Это был эмоциональный, нелогичный аргумент в пользу экологии, речь о натуральном балансе всего живого на земле. Алан видел недостатки этой теории, но не хотел говорить о них фермеру. Где-то в глубине души он был согласен с Кендриксом. Нельзя вносить свои поправки в природу.

— Что же заставило вас решиться на переезд? — спросил он.

Кендрикс взглянул на кухонную дверь прежде чем ответить.

— Я не хочу, чтобы Маргарет снова услышала эту историю. Она слишком много тогда пережила, — объяснил он. — Два года назад она родила еще одного ребенка — девочку. Однажды коляска стояла в саду. Я не знаю, как это случилось. Я был в поле, но я услышал крик Маргарет на расстоянии мили оттуда. Пауки сожрали малышку, — сухо сказал он. — А Маргарет видела это. Они сожрали ее, так я понял. Всего этого нам хватило. Мы потеряли почти все — пауки убивали наш скот, это мы еще терпели, но рисковать жизнью остальных детей мы не могли. Теперь вы знаете все. Вы все еще обвиняете нас? Или вы что-нибудь еще не поняли?

Алан вцепился в ручки кресла. Он понял все слишком хорошо. Он заметил, как побелела Луиза, в глазах ее стояли слезы, видимо, она представила, что пауки съели ее малыша. Она бы захотела отомстить им. Так же, как и Кендриксы.

Только Брэдшоу казался невозмутимым. Он продолжал задавать вопросы.

— Вы что-то говорили о «других вещах» — что вы имели в виду?

— Это произошло вскоре после того, как я увидел убитого теленка. Однажды утром я пошел в поле. Мне нужно было перевести быка с одного места на другое. И вдруг увидел, что он лежит на боку, по нему ползают пауки. Но животное было живо и пауки не ели его мясо. Они были другие — не черные, а светло-кричневые. Я выстрелил в воздух, они разбежались. Я наклонился к быку. Он все еще лежал, но кроме нескольких укусов ничего больше не было, мне показалось, что с ним все в порядке.

— А какого размера были эти пауки? — спросил Алан.

— О, они были огромные. Размером с человеческий кулак. В конце концов бык поднялся, и я отвел его на другое поле. На следующее утро я пришел взглянуть на него. Насколько мне показалось, с ним ничего не произошло. Я подумал, что безопаснее будет поставить его в стойло к коровам. Вечером я зашел выгнать коров для дойки. Три из них были мертвы, их животы были изодраны в клочья. А четвертая лежала, издыхая: бык раздирал ее внутренности. Я принес ружье и убил животное. После всего этого мы покинули поместье Дрэгона, — закончил он.

Только тиканье будильника раздавалось, когда Франк Кендрикс закончил свой рассказ. Вошла его жена, она принесла чай и пирожки, но никто не мог притронуться к еде.

Вскоре они распрощались и поехали в Лондон. Почти всю дорогу они промолчали.

Глава пятнадцатая

Комитет действий по борьбе с пауками нервно переговаривался. Собралась только половина из официально числившихся сорока его членов. Другие под давлением своих семей подали в отставку или просто перестали появляться. Все сидели в конференц-зале здания бывшей химической компании, где теперь размещалась группа.

Специальное собрание было созвано для доклада Алана о новых находках. По последним сводкам, пауки двигались вдоль Темзы и достигли Букингемшира и Хертфоршира, Лондон оказался окруженным, пауки наступали со всех сторон.

Большинство населения покинуло Лондон. На улицах можно было увидеть только танки и бронетранспортеры, да солдат из спецотделений, а также полицейских в защитных костюмах, стрелявших в хулиганов без предупреждения.

Тела относились к реке в парке Баттерси, и там оставались нетронутыми. Пауков интересовали только живые жертвы.

Судя по сообщениям, число пауков увеличилось. Напряженность в Комитете возрастала с каждой минутой.

Инспектор Брэдшоу проинформировал Комитет о последних открытиях, включая то, что рассказал им при встрече Франк Кендрикс.

— Идиот! — воскликнул генерал Хартер. — Если бы он сообщил об этом сразу, ничего бы не случилось.

— Да. Я уверен, что все с вами согласны, генерал, — кивнул Брэдшоу. — Но теперь уж ничего не поделаешь. Что более всего неприятно в этом рассказе, это то, что мы будем иметь дело еще с одним, совершенно другим видом пауков. Алан, объясни всем пожалуйста.

Алан встал. Темные круги под глазами свидетельствовали о том, как мало он спал последнее время. Он оперся руками о стол и заговорил твердым, решительным голосом.

— Инспектор Брэдшоу совершенно прав, Теперь нам предстоит сражаться не только с массой черных пауков и кучкой «гигантов». Мы знаем о другом виде пауков, которые проявили себя, нападая на скот Франка Кендрикса. Эти пауки — крупнее, светло-коричневые по цвету. Они не едят своих жертв по наблюдениям Кендрикса. Они жалят их своим ядом и оставляют. Этот феномен еще не известен в истории природы.

— Я — не ученый, Мэйсон, — перебил его сэр Стенли Джонсон. — Я не все понял. Этот вид пауков парализует своим ядом жертву? Но такие виды уже были известны?

— Да, именно так. Но те виды делают это, чтобы позже было легче расправиться с добычей. В этих случаях яд служит для того, чтобы сломить сопротивление жертвы, лишает ее возможности двигаться. Но я боюсь, в нашем случае, это совершенно другое... И это очень беспокоит меня. Существование еще одной, совершенно отличной разновидности, свидетельствует о том, что размножение, ведущее к страшным мутациям, продолжается.

— Еще одно замечание, — подал голос Генерал Хартер. — Какая для нас разница, отличается один вид от другого или нет. Как я понял из вашего рассказа, фермер пытался бороться с ними с помощью своего ружья. Я все еще считаю, что мы могли бы их уничтожить, используя оружие. Алан сделал вид, что не слышал этого предложения. — Итак, мы знаем, что это — другой вид. По словам Кендрикса, они не нанесли видимых повреждений быку. Животное встало и бродило вокруг почти день.

— Почему же их не видели до сих пор? — спросил кто-то.

Алан давно уже задавал себе этот вопрос.

— Действительно, джентльмены, мне это пока также непонятно. Но я собираюсь выяснить это. — Как?

— Я собираюсь осмотреть здание бывшего научного центра...

В лесу в нескольких милях от поместья Дрэгона царила тишина. Отсюда и начался весь этот кошмар. Позднее осеннее солнце освещало деревья и опавшую листву, превращая ее в золотой с коричневым ковер. Не было ни насекомых, ползающих по сухим листьям, ни пения птиц, ни белок, прыгающих с ветки на ветку. Лес погрузился в тишину, но это не придавало ему красоты.

Посреди леса, покрытые сорняками, возвышались остатки здания. Обуглившиеся балки, обвалившаяся крыша говорили о пожаре, происшедшем когда-то давно, когда здание было белым, его окружал сад. Ржавые обломки изгороди показывали, где кончалась территория центра. Пройдя вдоль них, можно было обнаружить ворота и прочитать наполовину стершиеся буквы: «Собственность государства». Но уже много лет никто не посещал эти руины.

Место было выбрано с большой осторожностью. Подальше от местной детворы и в стороне от дорожек и тропинок, чтобы не забрели сюда случайно туристы или просто прогуливающиеся люди. Последним человеком, бродившим по этому лесу, был Франк Кендрикс, охотившийся когда-то на кроликов. Конечно, теперь здесь не было ни одного кролика.

Но все же какое-то движение можно было заметить в этом мрачном лесу. Что-то еще копошилось на земле, задевая сухие листья...

Вокруг руин кишели пауки — по размеру чуть больше обычных — они несли в передних лапах куски, а иногда и целых насекомых, парализованных ядом. Они ползли по траве между камнями по осколкам стекла и сквозь огромную дыру в стене проникали вглубь полуразрушенного здания. В темноте насекомые бросали то, что они принесли, затем разворачивались и вновь выползали наружу, чтобы продолжить свой нескончаемый поиск живого корма. Будь они большими или мелкими, пока их жертвы имеют плоть и кровь, их больше ничего не интересует.

А когда эти пауки-охотники уходили, огромные, темные существа — некоторые размером с гигантских черепах, некоторые — с человеческий кулак — медленно выползали из темноты и пожирали принесенный корм.

Потом эти темные, иногда черные, иногда светло-коричневые существа возвращались к своим детенышам — или уже вылупившимся, или вот-вот готовым появиться на свет из яйцевидных шелковых коконов.

Время ничего не значило для насекомых. Они продолжали свой цикл от рождения до смерти. Вид пауков-охотников, по-видимому, был наиболее сходен со своими предками. Огромные же черные пауки существовали годами, некоторые остались в живых еще со времен пожара.

Когда много лет назад начался пожар, большинство пауков находилось на первом этаже. Их клетки располагались вдоль длинной стены лаборатории. Когда здание начало рушиться от огня, стена обвалилась, клетки стали падать на пол, под тяжестью обломков они ломались.

Когда вокруг забушевал огонь, пауки начали выползать из здания. Южно-Американские, пакистанские, австралийские, африканские так же, как и местные английские, выбегали из полыхающих руин и исчезали в траве, кустах.

Пауки наблюдали, как люди тщетно пытались потушить огонь. Потом они видели, как люди уехали. После ни один не вернулся. Руины были предоставлены в распоряжение пауков.

Корма было достаточно, но вскоре все насекомые в округе были уничтожены. Авикуляры — пауки, поедающие птиц, из тропиков, стали уничтожать лесных птиц. Другие пауки следовали за ними, подбирая остатки. Черные, английские пауки, чьи гормоны были подвержены воздействию газа, начали поедать другие виды пауков, и также питались остатками от птиц, белок, кроликов, убитых их ближайшими родственниками.

Тропические пауки вернулись в руины здания и сделали свое гнездо в подвале, в котором было теплее, чем в лесу. И начали размножаться, причем скрещивались разные виды пауков, и в результате возникали такие особи, которые впоследствии поражали биологов и ученых.

Новое поколение английских пауков-мутантов стало крупнее, их тела стали жесткими, и они тоже скрещивались со своими тропическими родственниками. Свои свойства внесли также пакистанские стегодафисы. Эти насекомые размножались очень быстро и жили целыми коммунами. Целыми группами они плели на деревьях такие паутины, которые были способны удержать птиц и мелких животных. Жертвы убивались сотнями пауков, охотившихся на массивной сети.

В результате все окружающее пространство было опустошено. Пауки стали группами нападать на более крупных животных. Всех, что попадались на их пути — коров, овец, собак, свиней. А затем — людей.

В конце концов возник окончательный гибрид — настоящий убийца, охотник, обладающий новым видом яда.

Движимые не умом, а инстинктом, они объединялись в группы и охотились сообща.

Используя передние лапки, пауки подкапывались под руины и поэтому зимой жили в тепле.

Все дворы были оплетены слоем паутины. Под руинами возник целый лабиринт, который занимал площадь около мили.

Именно это место намеревался посетить Алан Мэйсон...

Глава шестнадцатая

Алан сообщил Брэдшоу и Луизе, что еще не знает, что может дать ему осмотр старого научного центра.

— Но, в конце концов, я хотя бы посмотрю, что он из себя представляет. Как я уже сказал, может быть новая волна мутантов получилась в результате размножения пауков в старом здании. В скором времени они дадут о себе знать. Если их там нет, будет ясно, что целые армии пауков попадают к нам откуда-то извне.

Питер Уитли, стоявший в дверях, тоже включился в разговор.

— Я тоже думаю, что нужно съездить в этот Центр. Таким образом, мы узнаем, там они размножаются или нет. Конечно, они могли создать новые гнезда по всей стране, но даже если здание научного центра пустует... Кстати говоря, я поеду с тобой.

— Извини, но я собираюсь сделать это один, — возразил Алан.

— Как бы не так! — воскликнул Брэдшоу. — Я пойду туда. Люди Хартера и другие тоже, как я слышал.

— Забудьте об этом, — сказал Алан. — Если целая армия появится там, пауки снова спрячутся. Нет, так не пойдет. Отправимся максимум вдвоем.

— Хорошо, — сказала Луиза. — Я поеду с тобой.

— Уж ты-то точно не поедешь, — решительно сказал Алан. Луиза хитро улыбнулась и пробормотала:

— Хорошо, мы еще увидим.

Брэдшоу и Уитли ушли из лаборатории. Брэдшоу отправился готовить специальную машину для этого опасного путешествия. По словам Алана, машина должна быть герметичной, снабженной рацией и на 100% предохранить их от пауков.

Алан взглянул на Луизу, когда те двое ушли.

— Я думаю, любимая, тебе не стоит ехать с нами.

— Конечно, — улыбнулась она. — Ты считаешь, мы еще должны держать этих насекомых? — спросила она, показывая на клетки, где все еще жили когда-то пойманные пауки. Она хотела поменять тему разговора.

— Конечно, мы должны, — подтвердил Алан. — Мы можем что-нибудь обнаружить. Хотя бог знает что, — добавил он расстроенным голосом.

— Хорошо, хорошо. Я просто так спросила, — сказала Луиза, приглаживая руками волосы, потом она потерла глаза.

— Ты устала, дорогая. Почему бы не сделать перерыв? Я как раз собирался посмотреть газеты.

— Со мной все в порядке. Говоря по правде, последнее время я не очень хорошо себя чувствовала. Ломило тело, побаливала голова.

— Ты что-нибудь приняла?

— Пакетик аспирина. Я почувствовала себя лучше. Наверно, я приму еще немного, — сказала она, вставая со стула.

Алан подошел к ней, и стал нежно целовать ее руки.

— Будь здорова, любимая. Ты же знаешь какое место занимаешь в моих планах на будущее.

Она улыбнулась и поцеловала его.

— Ну как ты, в порядке? — спросил он позднее.

— Да, спасибо. Я приняла еще несколько таблеток, — ответила она. — Я надеюсь, что не подхватила этот новый вирус, эпидемия которого сейчас в Голландии. Его называют голландским вирусом.

— О не думай так, дорогая, — пробормотал Алан, уже погрузившись в изучение каких-то документов. Луиза сидела на стуле и наблюдала как он роется в бумагах. Она все еще не очень хорошо себя чувствовала, но не хотела рассказывать об этом Алану. Она думала, что у него и без этого хватает проблем.

Внезапно Алан подбросил в воздух свои бумаги и вскочил.

— Это как раз то, что нужно! — закричал он. — Черт возьми, как раз это!

Луиза удивленно уставилась на него.

— Что ты только что сказала? — спросил ом.

— Что... Да я вообще ничего не говорила, — она пожала плечами. — Я только что приняла две таблетки, это все.

— Нет, нет! После этого! Об инфекции! — Алан все еще кричал, и Луиза почувствовала замешательство.

— Да, я сказала, что появился новый вирус, называемый голландским. Тысячи людей заболели в Голландии. Я сказала, надеюсь, что не подхватила его, — быстро повторила она.

— Дорогая, дорогая! — воскликнул Алан, прижимая ее к себе. — Ты — гений!

Он отпустил ее и, пританцовывая и хлопая в ладоши, забегал по лаборатории. Он громко рассмеялся и стукнул кулаком по столу.

Луиза недоумевающе глядела, на то, что он выделывает.

— Алан, что с тобой? — наконец спросила она, но он не ответил.

Вместо ответа он бросился к телефону.

— Позовите сэра Стенли Джонсона! Да, прямо сейчас! Скорее! Даже если бы сейчас была ночь! — кричал он в трубку. — С кем он? Даже лучше! Я понял, что с премьер-министром. Да, конечно, я хочу прервать их разговор. Перестаньте терять время и соедините меня с сэром Стенли! — потребовал он и бросил трубку.

— Ты мне скажешь наконец? — с нетерпением спросила Луиза.

Щеки Алана горели, глаза просто сияли, когда он отвечал.

— Я думаю, что нашел способ, — сказал он. — Я думаю, мы сможем уничтожить этих бестий.

— Как?

— С помощью... — но телефонный звонок прервал его.

— Я расскажу тебе через минуту, — сказал он и схватил трубку.

— Сэр Стенли? Да, это я, Мэйсон. Мне кажется, я обнаружил кое-что. Послушайте, что я вам скажу. Вы не могли бы достать пробу вируса из Голландии, новый вид. Я понимаю, что это звучит нелепо, но, может быть он спасет население Англии. Да, еще одно. Я хотел бы получить сконцентрированный вирус. Что? Я не знаю, как это сделать. Это ваша забота, не моя. Используйте все, что только в ваших силах. Но доставьте мне препарат как можно быстрее!

Алан плюхнулся в кресло.

— Ну теперь ты можешь сказать мне, в чем дело? — задала тот же вопрос Луиза. Алан кивнул.

— Конечно, конечно. Новая инфекция. Пауки не имеют иммунитета к этому вирусу, — объяснил он.

— Ты уверен? — спросила Луиза, все еще веря, что пауки непобедимы.

— Нет, я не уверен, — его голос вернулся наконец к своему обычному состоянию. — Но мы узнаем это, как только получим препарат из Голландии.

Следующие полсуток Алан провел без сна. Конечно, он рассказал свою теорию Брэдшоу и Питеру Уитли, просил сохранить все в тайне, пока не будут известны результаты эксперимента.

На следующее утро пробы вируса были доставлены.

Алан уже приготовил клетку с одним из пауков-гигантов, взял кусочек мяса и начинил его препаратом, состоящим из концентрированного вируса, затем бросил этот кусочек в клетку. Паук не обратил на него внимания.

— Боже! Я же совсем забыл! — воскликнул Алан. — Живой корм! Нам нужен живой корм!

Питер Уитли принес из соседнего кабинета белую мышь. Алан сделал ей инъекцию препарата, а затем впустил в клетку. Сначала паук разглядывал мышь, ползая вокруг нее. Мышь бегала по клетке, не замечая насекомое. Вдруг паук подскочил и запустил свои ядовитые клыки ей в шею, мышь попыталась освободиться, но вскоре упала и затихла, яд начал действовать. Паук заработал челюстями, снова и снова отрывая кусочки мяса.

Эта расправа продолжалась около десяти минут. Затем паук, утолив свой голод, пополз в угол клетки, медленно передвигая свое отяжелевшее тело. Его глаза неподвижно уставились куда-то, как у дохлой рыбы.

В нетерпении и ожидании Алан вел себя как сумасшедший. Он бегал по лаборатории, через каждые десять минут подходя к клетке и приходя в отчаяние видя, что насекомое двигается. Питер Уитли предложил ему пойти немного поспать и обещал разбудить его сразу же, если что-нибудь случится.

Но Алан просидел здесь еще два часа, не в силах сомкнуть глаз.

Он без конца пил кофе и вновь и вновь заглядывал в клетку, ожидая, не умрет ли паук. Прошло сорок часов но паук все еще ползал по клетке, обследовал останки мыши и, увидев что она мертва, стал искать новую пищу. Алан в раздражении стукнул по столу.

— Почему ты, тварь, не хочешь умирать!

Питер взглянул на Луизу, которая опять пришла к ним, проспав несколько часов. У нее был насморк, и голос звучал очень глухо.

— У пауков тоже бывает насморк, когда они простужаются? — спросила она, надеясь немного разрядить напряженную атмосферу в лаборатории.

— Нет, они, наверное, считают, что умирать слишком глупо! — воскликнул Алан.

Позднее приехал Брэдшоу. Он сразу же подошел к клетке. Паук все еще ползал и выглядел так же, как и в прошлую ночь.

— Не действует?

— Подождем еще часов десять, — предложил Питер. — Если он останется жив, значит мы ошиблись.

Алан направился в спальню, не желая показывать другим свое разочарование. Немного поспав, он вернулся в лабораторию. Питер все еще наблюдал за пауком. Брэдшоу сидел у телефона и слушал последние сводки о передвижении пауков по Англии.

Алан поспешил к клетке, хотя по лицу Питера можно было понять, что паук еще жив.

— Посмотрите! Посмотрите!

Луиза, сидевшая поблизости, спросила тихо:

— Что, Алан?

Алан не слышал вопроса. Широко раскрыв глаза, он уставился на клетку.

— Взгляните! С ним что-то происходит. Его задние лапки. Они дергаются. Наверное, он не может шевелить ими.

Все подбежали к клетке. Алан был прав. Задние лапы паука отнялись. Он кругами ползал по клетке, двигаясь рывками.

— Мы сделали это! — закричал Питер.

Они сияющими глазами смотрели друг на друга. Алан протанцевал по всему кабинету, слезы струились по его щекам. Это произошло!

— Мы сделали это! Мы победили этих тварей, — смеялся он. — Мы выиграли!

Питер выбежал и вернулся с бутылкой виски и четырьмя бокалами. Пока они пили за свой успех, паук затих. Он был мертв.

Так вчетвером, с бокалами в руках, они стояли и молча смотрели на его тело. Напряжение и волнение последних суток совсем обессилело их. Но вскоре энергия вернулась к ним.

— Есть еще сыворотка? — спросил Алан.

— Да, сэр Стенли достал огромную партию. Она здесь.

— Слава богу, хоть что-то он сделал правильно! — сказал Алан. — Принесите все сюда, я положу препарат в остальные клетки, мы должны убедиться, что все они умрут.

— Они умрут, — улыбнулся Питер и отправился за сывороткой и мышами.

Алан пинцетом взял мертвого паука и положил его в баночку.

— Я собираюсь навестить сэра Стенли вместе с этим. Нейл, скажи, пожалуйста, тому генералу, не помню как его зовут, чтобы он подготовил грузовые самолеты.

Брэдшоу кивнул и отправился отдавать распоряжения.

Алан откинулся на кресле.

— Мы сделали это, Луиза, — сказал он с улыбкой. — Ты понимаешь? Мы выиграли, любимая!

— Ты сделал это, Алан, — сказала она, чувствуя бескрайнюю любовь к нему.

Питер вернулся с сывороткой и маленькой коробочкой с двумя белыми мышами. Алан подпрыгнул.

— Здорово! Сейчас мы покончим с остальными! — сказал он, взяв коробочку и сыворотку.

— Пока вы сделаете это, я немного посплю. Сутки оказались очень длинными, — сказал Питер.

— Да, конечно, — ответил ему Алан, открывая пакетик с сывороткой.

— Да, еще Питер, — добавил он неожиданно. Питер оглянулся.

— Спасибо!

— За что?

— Просто спасибо!

Питер вышел. Он чувствовал себя усталым и окрыленным одновременно. Он гордился, что участвовал в этом величайшем историческом открытии в науке.

Алан разбил две капсулы с сывороткой, ввел их вырывавшейся мыши и положил ее обратно в коробочку.

— А теперь для остальных тварей, — пробормотал он. С большими предосторожностями пересадил он всех пауков в одну клетку.

— И ты тоже, Чарли, — сказал он, осторожно перенося гиганта в клетку.

Луиза рассмеялась.

— Чего смешного? — улыбнулся он.

— Ты напоминаешь мне профессора в фильме-ужасов, — сказала она ему.

— Да, но это конец ужаса, бэби, — закончил он на американский манер.

Перед тем как посадить в клетку последнего паука, он посмотрел на Луизу. Она сидела, сжав кисти рук коленями, и улыбалась ему.

— Ты не могла бы узнать серийные номера сыворотки и их композиционную идентификацию. Нам понадобится это на будущее.

Луиза кивнула. В этот момент вошел Брэдшоу.

— Внизу ждет машина. Если хотите, я отвезу вас к сэру Стенли. У него сейчас премьер-министр. Я объехал большинство членов Комитета, они ждут распоряжений. Вы еще долго?

— Нет. Я поеду с вами, — ответил Алан. Он встряхнул баночкой и последний паук упал в клетку. Взяв в руки коробочку с мышью, он помедлил.

— Я сам не знаю, что я сейчас чувствую, — сказал он задумчиво, и бросил мышь внутрь.

— Прощайте, вы, мелкие твари. Прощай, Чарли.

— Все, я готов, — сказал он наконец. — Это я захвачу с собой, — он взял баночку с мертвым пауком.

— И это, — добавил он, снимая со стены цветную диаграмму паука на стене.

— И еще поцеловать мою любимую и попрощаться с ней, — шутливо сказал он и поцеловал Луизу.

Луиза все еще улыбалась, когда он выскользнул за дверь. Через секунду он снова появился.

— Не забудь выяснить то, что я просил о сыворотке.

— Не беспокойся! Я сделаю это.

— Я люблю тебя, — шепнул он.

— Я тоже люблю тебя! — Услышав, как он пробежал по коридору, Луиза взяла упаковку сыворотки. Она заметила краем глаза что пауки уже напали на мышь, и отвернулась, почувствовав тошноту.

Чувствуя легкость, которой не было последние месяцы, она погрузилась в работу: стала переписывать номера, написанные на бутылочке с сывороткой.

Она не услышала, как сдвинулась с места крышка клетки: Алан в спешке неплотно закрыл ее, когда запускал туда мышь. Чарли с легкостью справился с нею.

Луиза все еще сидела, склонившись над столом, и писала. Она не заметила тихого потока пауков, следовавших за гигантом Чарли. По полу лаборатории они двигались к ее стулу.

Насекомые разделились на две группы. Одна быстро карабкалась по ножкам стула, другая, во главе с Чарли, забралась на торшер позади Луизы.

Лишь когда Чарли прыгнул ей на голову Луиза почувствовала что-то и провела рукой по волосам. Тут же монстр забрался на ее руку, его ядовитые клыки глубоко вонзились в ладонь. Луиза почувствовала еще десятки укусов сквозь нейлоновые колготки и рабочий халат.

Закричав, она попыталась встать, но стул опрокинулся, и она упала на пол. Чарли забрался на ее лицо и впился в щеку.

Она звала Алана до тех пор, пока пауки не взобрались ей на шею и не прокусили сонную артерию. Она замолчала уже навсегда.

Когда двое солдат, дежуривших у входа, ворвались в лабораторию, они увидели, что Луиза уже мертва. Кровь лилась из ее горла.

Чарли стоял поодаль, как будто торжествуя свою победу.

Солдаты бросились назад, захлопнув за собой двери, Питер Уитли с другими учеными бежал по коридору. Он открыл дверь, быстро взглянул и захлопнул ее. Когда он обернулся к поджидавшим его людям, его лицо было белым.

— Не открывайте дверь, — сказал он с трудом, — Она мертва. Пауки уже не убегут. Окна... Окна закрыты. Пауки тоже скоро умрут.

Он глубоко вздохнул.

— Луиза говорила мне, что у нее голландский вирус.

Глава семнадцатая

В то время как Питер Уитли стоял, глядя на растерзанное тело Луизы, Алан находился в помещении на верхнем этаже высокого строения в Уэмбли. Здесь размещалась штаб-квартира правительства. Он был в личном кабинете премьер-министра, большой комнате, которая вместила в себя нескольких оставшихся членов Комитета. Премьер-министр сидел неподалеку от двери, внимательно слушая то, что рассказывал Алан.

Алан стоял возле диаграммы с изображением тела паука, указывая на различные части, которых он касался по ходу рассуждений. Он докладывал, а люди, находившиеся в комнате, ловили каждое его слово.

— Как я уже говорил, теория о том, что пауки не имеют иммунитета против нового голландского вируса, доказана, — сказал он. — Сейчас дело только в введении вируса в их пищу. Как только они съедают пищу, вирус проникает в их тела. Он оказывает влияние на их нервную систему, контролирующую все тело — сердце, мозг. Он разрушает миепин — жидкость, которая входит в состав нервных клеток. Таким образом, разрушается нервная система, и насекомое умирает. Люди имеют иммунитет, и поэтому не так часто умирают от инфлуэнцы. Но пожилые люди, антитела которых не так сильны, могут умереть и от простуды, и от воспаления легких.

Итак, у пауков нет необходимых антител. Они обречены.

— А что насчет яиц? Выводок выживет?

— Думаю, что нет, — сказал Алан. — Вирус, надеюсь, проникнет во все яйца, если самка уже поражена, и они умрут еще до рождения. Так же как и у людей, вирус от матери передается ее еще неродившемуся ребенку. А совсем молодые, только что появившиеся на свет пауки, так же заразятся, так как мы узнали, что в большинстве случаев они съедают самку, выносившую их.

Он сделал паузу и огляделся.

— Я могу вам сказать, джентльмены, что мы решили проблему. Нам остается только подготовить достаточно сыворотки и инфицированного корма для того, чтобы подбросить его паукам.

Он сел. Несколько минут мужчины молчали, затем раздались аплодисменты, поздравления. Ему трясли руку, пока он не подумал, что сейчас она отвалится. Все улыбались. Даже премьер-министр изобразил что-то подобное улыбке чеширского кота.

Никто не заметил, как в помещение вошел какой-то незнакомый мужчина. Он приблизился к премьер-министру и прошептал ему что-то на ухо.

— Джентльмены, извините, — сказал он сурово, улыбка сошла с его лица. — Я должен поговорить с Аланом Мэйсоном наедине.

Он пошел к двери, Алан последовал за ним.

— Сюда, — показал премьер-министр на соседнюю комнату. Они вошли.

Через несколько минут премьер-министр вернулся, чем-то потрясенный.

Он плотно прикрыл за собой дверь, чтобы приглушить звуки рыданий Алана.

Алан отказался от отдыха, говоря, что он еще очень много должен сделать. Он спал только шесть часов из сорока восьми, работая как одержимый. Он был похож на робота, делал все автоматически и казалось, ничего при этом не чувствовал.

Брэдшоу и Питер Уитли пытались поговорить с ним, но он отказывался слушать их, занимаясь только уничтожением пауков. Они видели, что бесполезно предлагать ему хотя бы помощь в приготовлении препаратов для истребления.

— Наверное, лучше было бы, если бы он работал с нами, — сказал Брэдшоу Уитли. — Это отвлекло бы его мысли от Луизы.

— Вы смеетесь? Посмотрите на него, — ответил ему Питер. — Он занят своей личной местью. Мысль о Луизе — это единственное, что поддерживает его силы.

Брэдшоу пожал плечами, понимая, что Питер прав.

Сыворотка собиралась по всему миру и переправлялась в Англию. Новая штаб-квартира была размещена на стадионе Уэмбли. Армия, воздушные силы и полиция напряженно трудились, налаживая самолеты для разбрасывания инфицированного корма для пауков.

Грузовые самолеты и вертолеты поддерживались в состоянии боевой готовности сутками. Все передвижения населения были приостановлены до полного уничтожения пауков.

Алан, Питер и Брэдшоу определяли места, где должен был быть разбросан корм.

— У нас есть план их продвижения, — говорил Алан. — Я думаю, мы должны сбрасывать это на территории от поместья Дрэгона до Кента через каждые две мили, а также в те места, где происходили нападения, — говорил он, ставя на карте жирные точки.

— А что насчет приманки? — спросил Алан.

— Она должна быть живой.

— Мы собрали почти всех бродячих кошек и собак в стране, — ответил Брэдшоу. — Ветеринары и медсестры делают им сейчас инъекции.

Алан взглянул на него, его лицо было как из камня.

— Когда мы начинаем действовать? — спросил он.

— Завтра утром, если у тебя не будет возражений.

— Прекрасно. Я хочу сам участвовать в разбрасывании первой партии.

— Ты считаешь, это разумно? — спросил Питер.

— Я не обсуждаю, разумно это или нет, — оборвал его Алан. — Я просто сказал, что хотел бы участвовать в первом вылете. Нейл, вы можете это организовать?

Брэдшоу взглянул на Питера, его брови вздернулись.

— Хорошо. Вы будете участвовать.

— Спасибо, — сказал Алан и сурово сжал губы. — Я только парень, открывший этот путь чертовски поздно! — сорвался он.

— Алан...

— Не надо! Я думал лишь о себе и поэтому не закрыл крышку как следует. Вы знаете это, и я знаю. Я могу сказать! — закричал он. — Я убил ее! Да я! Меня распирала гордость, мне не терпелось рассказать о своем открытии премьер-министру. Если бы я остался в лаборатории, Луиза была бы жива.

Он рассмеялся, но его смех испугал Брэдшоу и Питера. Это был демонический смех, смех сумасшедшего человека.

— Знаете? — усмехнулся он печально. — Она войдет в историю. Она будет последней жертвой пауков.

После этого он выбежал. Двое мужчин молча смотрели вслед. Брэдшоу, полицейский, который видел в жизни больше несчастий, чем любой другой человек, и Питер, ученый, для которого жизнь и смерть были обычным явлением, оба были беспомощны перед лицом отчаяния Алана. Но они хотели бы разделить его несчастье.

Огромный грузовой вертолет стоял на взлетной полосе, его лопасти крутились. Еще десяток вертолетов выстроился справа от него, а в конце взлетной дорожки стоял грузовой самолет, его дверцы были распахнуты. Было решено, что самолет будет использоваться только как дублер, так как он не имеет такой подвижности как вертолеты.

Алан стоял около первого вертолета, молча наблюдая, как погружают собак и кошек. Животные, которым сутки назад была введена сыворотка, нервничали и пытались освободиться от своих повязок, когда их помещали в специально отведенный для них отсек в нижнем отделении вертолета.

Некоторые животные запутались в своих повязках. Шум был почти оглушающий. Они лаяли и выли от страха, как будто что-то предчувствовали.

Брэдшоу подошел к Алану.

— Думаешь, этого будет достаточно? — спросил он, кивнув на бушующих животных. — Да, наверно, хватит. Куда мы полетим? — спросил Алан почти безучастно.

— В округ Латона. Это крайняя северная точка, которой достигли пауки, — сказал ему Брэдшоу.

Алан направился к вертолету. Вся подготовка к этой операции — сбор сыворотки, переправка се в Англию, инъекции животным — заняла около пяти дней, но эти дни казались Алану вечностью.

После несчастья он впал в шоковое состояние, его поместили в ближайшую больницу, ему дали успокаивающее. Алан проспал тридцать шесть часов подряд, но когда проснулся, не почувствовал себя лучше. Его мысли не давали покоя, он постоянно находился в полушоке.

Он забрался в кабину для пассажиров и сел на жесткое кресло около окна. Брэдшоу и еще несколько человек из Группы, включая генерала Хартера, поспешили за ним, двери закрылись.

Пропеллеры взревели, машина поднялась в воздух. Алан посмотрел вниз на животных, которые беспомощно налетали друг на друга в своей клетке. Из-за шума винтов он не мог слышать их лай и вой, но он видел их испуганные, укоряющие глаза, видел, как они открывают свои пасти, судорожно глотая воздух.

Он работал, играл с животными, похожими на этих почти всю свою жизнь. А теперь обрекал их на гибель. Это напоминало ему эксперименты профессора Бойда. "Но в конце концов я делаю это ради жизни людей. " В его голове возникли образы отца, Луизы.

Он снова взглянул на животных в клетке. Что сделано, то сделано. Выбора не было.

И вот они достигли Латона.

Вертолет летел низко, чуть не задевая крыши домов, верхушки деревьев. Когда он заметил черное пятно пауков, покрывавшее почву, пилот опустил машину еще ниже. Затем нажал на кнопку, и дверца, закрывавшая клетку с животными, распахнулась.

Собаки стали выпрыгивать, они лаяли и махали хвостами, снова чувствуя себя на свободе. Несколько минут они бегали, но потом остановились, обнаружив опасность, и попытались защитить себя. Пауки уже начали карабкаться на них.

Это была страшная бойня. У животных не было шансов на спасение. Собаки подпрыгивали, пытаясь стряхнуть с себя целые орды нападавших насекомых. Но вскоре все животные без сил лежали на земле, дочерна покрытые пауками, терзавшими их тела, и медленно умирали.

В вертолете, возвращавшемся в Белфорд царила тишина. Не было ни смеха, ни даже улыбок. Зловещая сцена, которую они только что пережили, шокировала их. Но подобные же сцены им придется наблюдать еще и еще — в пустующих парках, на улицах. Операция продолжалась...

— Я уже решил. Бесполезно пытаться переубедить меня, — решительно говорил Алан, обращаясь к инспектору Брэдшоу и генералу Хартеру. — Я пойду в это здание. Я увижу, откуда все началось и, может быть, разгадаю, каким образом это исправить.

— Я не спорю с вами, — сказал Хартер. — Но это просто сумасшествие — идти туда одному. Вы ведь не знаете, что вас там ожидает. Я бы посоветовал вам взять хотя бы нескольких моих людей.

— Он прав, Алан, — поддержал его Брэдшоу.

— Хорошо, хорошо, — кивнул Алан. — Но, как я уже говорил прежде, я не хочу, чтобы туда прибыл целый батальон. Не больше двенадцати, ладно?

— Что ж, — согласился генерал. — Я сам отберу людей.

— Тогда вам нужно только одиннадцать. Я тоже поеду, — сказал Брэдшоу.

— Как хотите, — пожал плечами Хартер. — Мои люди будут готовы через час.

Операции по инфицированию пауков продолжались, После выброса первой партии зараженной пищи, пауки в районе Латона уже начали умирать. Вертолеты делали свою работу, разбрасывая инфицированных животных в нужных местах. Единственной проблемой была возможная нехватка собак и кошек для введения сыворотки. Но премьер-министр отдал распоряжение, разрешающее в случае необходимости конфискацию домашних питомцев.

"По счастью, — думал Алан, уже знавший о приказе, — пока необходимости нет. "

Две машины, заказанные Аланом, были готовы. Он и Брэдшоу вместе с пятью солдатами сели в первую. Остальные шесть военных разместились во второй.

Когда генерал Хартер увидел, что они отъехали, он обратился к стоявшему рядом майору:

— Подождите еще полчаса и пошлите вслед за ними самое крупное орудие. У меня такое предчувствие, что оно понадобится.

...Алан, чувствуя некоторое неудобство, пошевелился в своем защитном костюме. Машина быстро ехала по пустынному городу, и вскоре они были уже в Блэкхите. Через маленькое окошко Алан увидел вдруг лису видимо, скитавшуюся в поисках пищи, которой здесь не было.

— Скоро у нее будет много еды, — сказал Брэдшоу. Его голос зазвучал в наушниках, находившихся в шлеме Алана.

Только инспектор и Алан могли общаться таким образом. Уже не было времени снабдить всех переговорным устройством, но Алан проинструктировал военных перед отъездом.

— Помните, — сказал он, — мы собираемся только посмотреть, что там. Если почувствуете что-то неладное, выбегайте. Эти твари очень злы.

Мужчины были с ним согласны. Никто не хотел умирать.

Хартер сделал хороший выбор. Все они служили раньше во флоте, все были выносливы и опытны.

Никто не разговаривал. Сняв шлемы и положив их на колени, все смотрели на дорогу. Машина приближалась к Кенту.

Наконец они поехали уже по окрестностям поместья Дрэгона. Здесь было очень красиво. Когда-то это место приглянулось старому Дэну Мэйсону.

— Куда теперь, сэр? — спросил шофер.

— Здесь должна быть небольшая дорожка, которая ведет через лес к самому научному центру, — сказал Брэдшоу. — Наверное, она уже заросла, но хотя бы укажет нам направление.

Он достал карту этой местности.

— Похоже, она здесь. Посмотрите, может быть нам удастся отыскать ее, — сказал он, протягивая карту шоферу.

Они обогнули поместье и проехали около мили по сельской дороге. Свернув налево, шофер воспользовался старой взлетной дорожкой. Брэдшоу заметил, что она начала разрушаться и заросла сорняками.

Когда машина стала прокладывать свой путь через лес, все мужчины одели свои шлемы.

— Ты меня слышишь? — еще раз проверил свое устройство Брэдшоу.

— Громко и четко, — ответил Алан.

Вскоре проехать на машине стало невозможно. Они остановились. Все вышли и стали ждать второй экипаж.

Наконец инспектор махнул рукой и команда последовала за ним, оставив шоферов в своих машинах.

Ветра не было, все было тихо. Внезапно Алан остановился, знаками подзывая к себе. Поток маленьких пауков торопился в том же направлении в каком шли люди.

— Посмотри сюда, — сказал он Брэдшоу.

Нескончаемая цепь больших пауков-охотников торопливо двигалась по земле, неся свои жертвы. Они не обратили внимания на людей, движимые инстинктом, они ползли к руинам здания.

Пробираясь через высокую траву, люди достигли центрального научного здания и стали в сторонке, наблюдая, как бесконечная лента пауков заползает внутрь через дыру в уцелевшей стене. Другая часть пауков двигалась в обратном направлении.

Они все еще размножались здесь. Алан понял, что его опасения подтвердились.

— Все проверено? — спросил он коротко. Он увидел, как Брэдшоу кивнул.

Солдаты взяли в одну руку прожектор, крепившийся к ним ремнем, и мощный факел в другую, у каждого на груди висели автоматы и ледорубы на случай, если придется прорубаться сквозь стены или обвалившиеся обломки здания.

У Алана тоже был прожектор и цилиндр с газом, который, как он надеялся, способен парализовать или даже убить пауков. У него тоже была кирка, но не было оружия.

— Нельзя ли сжечь эти колонны движущихся туда и обратно пауков? — сказал Алан Брэдшоу. — Таким образом, остальные смогут беспрепятственно войти.

Брэдшоу дал необходимый сигнал, и двое солдат, с огнеметами наготове, медленно вошли в здание. Приблизившись к линии пауков, они направили струю пламени прямо на насекомых. Сухие листья мгновенно вспыхнули, пауки сначала бросились врассыпную. Но затем остановились. Они стояли, готовые опять продолжить свой путь. Ими двигал слепой инстинкт. Но люди сдерживали их. Встав спиной к спине, они сеяли смерть в отступавших и наступавших колоннах.

Алан повел остальных мужчин в развалины. По толстым, крошившимся стенам и черным дырам окон нельзя было представить что же происходит за ними. По их поверхностям не ползали пауки, на ржавых, облупившихся рамах не было ни одной паутины.

«Слишком тихо», — подумал Алан, проходя сквозь дыру в стене, которая раньше служила входом. Он шагнул через порог и погрузился в темноту. Он попытался двинуться вперед, но ощутил что-то мягкое. Его руки и ноги попали в огромную паутину, натянутую сразу же за дверным проемом.

Он освободился. Вот почему строение выглядит снаружи таким темным: все двери и окна затянуты толстым слоем паутины. Она оплела руины. Это гигантский кокон, и Алан понял, почему сотни пауков пользовались только одним входом, только он и был оставлен открытым.

Голос Брэдшоу зазвучал в наушниках:

— Не двигайся! Мы сожжем паутину.

Когда проход освободился, он осторожно двинулся в комнату, которая на протяжении двух десятилетий не слышала шагов человека. Он направил свет фонаря в коридор.

И почувствовал ужас. Здесь лежали сотни костей — останки животных, добытых для пищи. Черепа всех форм и размеров бросились ему в глаза. Он не стал изучать их слишком тщательно, испытывая страх перед тем, что мог найти. Обведя фонарем вокруг себя, оглядел комнату. Повсюду валялись кости и обрывки шкур и шерсти.

Но никакого намека на пауков. Он пересек комнату.

— Я собираюсь пройти к центру здания, — сказал он в микрофон.

— Мы следуем за тобой, — проинформировал его Брэдшоу. — На твоем месте я бы держал наготове газ.

— Да, я сделаю это, — сказал Алан и снял баллон с ремня.

Перешагивая через кости, он прошел сквозь следующее дверное отверстие.

Перед ним открылось большое помещение. И тут он увидел их. Мелкие пауки-охотники ползли откуда-то справа, исчезая в дыре во внешней стене. Сквозь это отверстие Алан увидел отблеск от прожекторов солдат стоявших снаружи. Он направил фонарь на то место, откуда появлялись пауки и затаил дыхание, увидев открытую дверь со ступеньками, ведущими в подвал.

— Подвал, — сказал он спокойно. — Вот где они. Я спускаюсь.

— Ради бога, будь осторожнее! — услышал он обеспокоенный голос Брэдшоу в наушниках.

Стоя на верхней ступеньке, Алан посветил вниз. Несколько людей шли за ним и, следуя его примеру, освещали пространство вокруг себя. Все было покрыто остатками кровавого пиршества пауков. Брэдшоу схватил Алана за руку, когда свет упал на что-то похожее на груду больших неподвижных тел. Они были почти прозрачными, как привидения.

— Сгнившие шкуры, — объяснил Алан. — Это значит, что гигантские пауки где-то поблизости.

Они осветили фонарями все помещение, здесь было еще больше костей, но снова никакого намека на присутствие огромных пауков — только мелкие пауки-охотники.

Алан начал спускаться по ступенькам, ставя ноги очень осторожно, чтобы не поскользнуться на кусочках зеленого, гнилого мяса. Он чувствовал, что давит ногами липких пауков. Эти злобные насекомые уже начали карабкаться по его защитному костюму, ища место, куда можно вонзить свои клыки. Пауки-охотники спускались с потолка и закрывали стекло на его шлеме.

Алан, откидывая их прочь, вышел на средину комнаты и стал освещать пространство вокруг.

— Посмотри! — показал он. — На стенах вокруг! Туннели! Целая серия проходов, около трех футов высотой и восьми шириной.

Почти онемев от страха, Алан понял, что это такое.

— Возвращайтесь! — крикнул он. — Нам нужно выйти! Эти туннели ведут...

Его перебил Брэдшоу.

— Уходи! Уходи! — закричал инспектор.

Один из солдат поскользнулся на лестнице и упал прямо к ногам Алана. Он приземлился на каменный пол, попытался встать и не смог: сломал ногу. Сотни пауков-охотников начали карабкаться на него.

Два других солдата спустились к нему, чтобы помочь. Алан с ужасом видел как десятки пар толстых, массивных лап начали появляться из нор, прорытых в стенах. Это были самые громадные из всех виденных пауков — настоящие монстры.

Он схватил руку Брэдшоу и не в силах говорить, кивнул в их сторону. Медленно пауки выползали из своих нор. Люди были окружены.

В ужасе они наблюдали, как огромные твари медленно появляются прямо перед ними. Эти монстры были пяти футов шириной и три фута высотой. Их щетинистые черные тела были вытянуты в длину почти на шесть футов. Животы почти волочились по земле.

Брэдшоу очнулся первым. Пламя его огнемета полыхнуло в сторону ближайшего к нему. Страшное насекомое только на несколько секунд замешкалось, а потом продолжило свое движение. Брэдшоу поднял огнемет выше и направил огонь прямо на его голову, теперь насекомое упало на землю, подрагивая лапами. Но к ужасу инспектора, из этой же норы показался еще паук. При свете фонаря он увидел еще одного позади...

Люди сжались в тесный кружок, направляя пламя своих огнеметов во все стороны. Казалось, надежды не было: как только убивали одного, на его месте возникал другой. Алан начал использовать свой нервно-паралитический газ и вывел из строя двоих прямо перед собой. Он понял, что огонь и газ скоро иссякнут.

— К лестнице! — крикнул он. — Двигаемся к лестнице!

Брэдшоу махнул рукой и тесным строем все двинулись к ступенькам.

Алан почувствовал, как пот струится по его спине. Он думал, что потеряет сознание, но все двигались вместе, подхватив раненого солдата, и он, прижатый к Брэдшоу продолжал свой путь к лестнице.

Вдруг паук настиг одного из отступавших людей и вонзил свои клыки в его плечо. Он отхватил всю руку — кровь хлынула из раны.

Шедший впереди солдат обернулся, поднял огнемет на убийцу, но огонь чуть загоревшись, сразу потух. Солдат схватился за автомат, но паук добрался до него быстрее и вцепился в ногу. Тот упал, и пауки начали терзать его тело.

Солдаты стали поливать огнем автоматов все вокруг, но пауки наступали. Вот еще один солдат вскрикнул и упал, автомат его заглох. Паук уже вонзил свои клыки в его шею.

Брэдшоу был уже на лестнице, неистово призывая всех следовать за ним. Алан начал подниматься по ступеням, но замешкался, глядя на погибающих солдат, уже покрытых мелкими пауками-охотниками.

Тут путь ему преградил один из монстров. Алан поднял газовый баллон, но паук ухватился за него своими огромными челюстями и раскусил стальную тубу, как бумажную. Алан увидел, с какой ненавистью смотрят злобные глаза паука, надвигающегося на него, в отчаянии он выхватил кирку и с силой ударил по телу монстра. Но она отскочила, не причинив тому никакого вреда.

Паук уже поднял голову, готовясь укусить. Слезы страха текли у Алана по щекам, он вновь поднял кирку и прицелился в один из больших центральных глаз насекомого, почувствовал, как инструмент погрузился во что-то мягкое, и увидел, что паук оседает: видимо кирка повредила мозг. Перешагнув через паука, Алан бросился наверх.

Совершенно обессиленные, в горе от потери товарищей, люди направились к ожидавшим их машинам. Вскоре они были уже у старого поместья.

Здесь они обнаружили генерала Хартера и дюжину артиллеристов, кативших орудие.

Алан сорвал шлем.

— Как вы кстати! — закричал он. — Разрушьте это немедленно! Бог знает, сколько их там! У них прокопаны туннели под землей. Вы должны подорвать здесь все на расстоянии двух миль вокруг этого места.

Он почти задыхался.

Генерал не стал терять времени, и сейчас же приказал зарядить орудие.

Алана посадили в машину. Как сквозь вату, он слышал грохот взрывов. «Если некоторые из них останутся в живых, думал он, они все равно вскоре будут уничтожены с помощью инфицированной пищи».

И это было последнее, что он успел себе сказать, перед тем как потерять сознание.

Алан возвращался в Лондон с генералом и Брэдшоу.

— Теперь Лондон — вне опасности, — сказал Хартер. — Можете зайти и забрать свои вещи из лаборатории, если вы, конечно, в состоянии сейчас, Алан.

Алан знал, что он вернется когда-нибудь в лабораторию. «Можно это сделать и сегодня,» — думал он. Он больше не испытывал никаких чувств. В нем все словно онемело после этих страшных происшествий.

— Подвезите меня туда сейчас, — сказал он.

Ряды автомобилей окружали лабораторию. Когда Алан вылезал из машины, генерал выглянул наружу.

— Поздравляю, Алан, — сказал он ему вслед. — Мы сделали это. Мы выиграли войну.

Алан медленно поднялся по ступенькам, подошел к спальне здесь когда-то они с Луизой любили друг друга...

Он стоял, глядя на халат Луизы, брошенный на кровать. Слезы выступили у него на глазах. Он пытался вспомнить слова, которые слышал всего год назад.

Что-то о победе в войне, но проигрыше в битве...

Эпилог

Через три дня после уничтожения бывшего научного центра пауки прекратили свое существование. Многие из них выползали умирать на улицы и дороги. Солдаты, полиция, добровольцы из населения несли дозоры по Лондону, опасаясь появления живых пауков. Но они больше не появлялись.

Лондон возвратился к нормальной жизни.

Прошло время. Ужасы, связанные с пауками, были забыты.

Природа медленно залечивала свои раны. Пригород опять наполнился пением птиц, и лес зажил своей прежней жизнью.

Через год было распущено общество, занимавшееся пауками-убийцами.

Но Алан Мэйсон, теперь профессор, в ужасные бессонные ночи, часто настигающие его, не может не тревожиться, не думать, вдруг кто-то сейчас спасает свою жизнь... вдруг сейчас в одном, из садов Англии пауки-убийцы вновь начали свое размножение...