Композиционная поэтика текста

Междисциплинарный характер стилистики стал ее неотъемлемым признаком, вобрав в себя психолингвистику, теорию коммуникации, лингвистику текста, прагматику и другие научные направления из гуманитарного комплекса. Научные полномочия стилистики расширились, но о растворении в смежных гуманитарных науках речь не идет. Напротив, это положение оценивается как перспективное в русле современных функционально-стилистических исследований.

Две филологические школы – испанская и русская – среди других участвуют в этом диалоге, причем позиции их крайне противоречивы: испанские ученые предсказывают гибель, а русские – новое возрождение. И на примере этих двух школ можно хорошо представить себе сложившуюся ситуацию.

Стилистика Ш. Балли стала точкой отсчета (единственной) для испанской стилистики. Испанский лексикограф Х. Касарес, разделяя в основном точку зрения Ш. Балли, главную цель стилистики видел в анализе выразительных средств с целью выделения в них неконцептуальных элементов, «если таковые имеются»[27].

А под неконцептуальными элементами он понимает такие, которые не выражают логического содержания понятия, т. е. эмоциональные и оценочные.

По наблюдениям испанских ученых, до ХХ века вся работа в области стиля ограничивалась лишь внешней стороной литературных произведений, «как если бы можно было отрешиться от духовного и идейного содержания»[28]. Однако отрешиться от взаимосвязи и взаимопроникновения всех элементов художественного произведения можно было только до поры до времени, пока в филологии не накопился опыт системного отношения к тексту, который свидетельствовал: «.все элементы художественного произведения – от самых глубоких мотивов, обусловивших идейный замысел, до самых незначительных выразительных деталей – тесно связаны между собой»[29]. Это способствовало переходу стилистики на новую ступень познания текста, на которой исследование его во всей сложности взаимосвязей и взаимозависимостей стало неоспоримым требованием.

Неоднократно цитируя слова А. Алонсо о том, что стилистика «.хочет войти в интимный мир литературного произведения или создателя этого произведения, изучая его стиль»[30], ученые отмечают невероятную популярность идей стилистического учения. Современная испанская стилистика, наблюдая за речевыми проявлениями текстов, «старается проникнуть в психологическую глубину», из которой они возникли, и восстановить процесс художественного творчества, открывая пути, по которым они развивались. К анализу привлекается экспрессивная речь, иными словами, все, что выходит за пределы нормы и свидетельствует о проявлении авторской индивидуальности. Еще более широкий взгляд на предмет исследования объединяет ученых, изучающих «стиль языка» как «стиль народа», характерный для каждого национального мышления.

Лингвистическая ситуация в современной испанской филологической школе довольно сложная. С одной стороны, колоссальный опыт лингвистического комментирования текстов художественной литературы, разработка поэтапного исследования их эстетической значимости, оригинальные работы в области поэтической стилистики и т. д. (работы А. Алонсо, Д. Алонсо, Х.М. Диес Борке, Ф.Л. Карретера, Ф. Маркоса, Э. Корреа и др.). А с другой стороны, традиционно популярный в испанской филологии формальный подход к тексту, оторванное от лингвистической почвы понимание стиля, которое сдерживает ученых и не позволяет перейти от уровневых исследований к системным.

Объективную и емкую характеристику научной ситуации в современной испанской филологии дает академик Фернандо Ласаро Карретер. Он пишет: «…по нашей филологической традиции, как и по традиции других западных филологических школ, понятие «стиль» связывается с художественной литературой и с характеристикой авторов, произведений, школ и литературных эпох. При этом используется формальный подход к тексту. В настоящее время наша традиционная стилистика переживает тяжелый кризис и находится в поиске новых путей, которые помогли бы ей преодолеть тот субъективизм, на котором она зиждилась до сих пор. Именно этими причинами объясняется тот факт, что для некоторых наших ученых даже само понятие «стиль» – нечто вроде эфира для старой физики: они либо сомневаются в самом его существовании, либо признают его бытие, но не связывают с лингвистической формой, считая стиль сложным слиянием формальных по своему содержанию элементов. Одного автора наши исследователи идентифицируют не только по тому, как он обращается с языком, но и по движению его ума, и оба эти компонента действуют, по их мнению, солидарно»[31].

Субъективизм, формальный подход к тексту, слишком ограниченное толкование понятия «стиль», расплывчатость понятия «стилистика» – вот основные, по мнению испанских ученых, симптомы «болезни» стилистики, обусловившие ее сегодняшний кризис. Попытки выделить научный объект с более конкретными характеристиками обусловили включение стилистического аспекта исследований в другие науки, например текстуальную типологию[32], новую риторику[33], семиотику литературы[34]. Появились работы, отрицающие научный статус стилистики и утверждающие ее принадлежность к прикладной сфере – методологии семиостилистического анализа[35]. Проблема эта решается по-разному.

Испанский филолог Х.М. Пас Гаго опубликовал статью с шокирующим названием: «Покончить со стилистикой во имя прагматики литературы»[36]. Правда, испанской филологической школе не свойственна такая категоричность, о чем можно судить даже по публикациям в научных изданиях переводной литературы, представляющей самые различные, порой даже непопулярные для испанской школы работы из опыта мирового языкознания. В том числе – по стилистике. Такая категоричность могла, казалось бы, закрыть дискуссию по данной проблеме. Но, к счастью, этого не случилось.

Испанские ученые продолжают идти своим путем, но не прекращают интересоваться другими направлениями в области стилистики, в том числе представленными в работах русской филологической школы. И, быть может, стоит внимательнее вчитаться и вдуматься в слова испанского исследователя М.А. Гарридо Гайардо, отнюдь не отстаивающего оптимистических взглядов на будущее стилистики, однако предлагающего философски мудрое решение этого вопроса: «Если для того, чтобы избежать всякой двусмысленности, мы рассматриваем стилистику как предмет, который изучает литературный язык, то «состояние вопроса», которое мы представили, навязывает нам запрет движения по уже преодоленным путям, и прежде всего навязывает направления, в которых будущие исследования могли бы оказаться эффективными. Дефиниция литературного текста – это дефиниция социальная – языка (в конце концов, в самом широком смысле) и экстра-лингвистическая»[37].

Действие закона функциональной целесообразности прослеживается во всех языках, а стилистическая дифференциация признана их универсальным свойством. Этим объясняется обострившийся в мировом языкознании интерес к стилистическим исследованиям.

В наши дни все ощутимее становится необходимость создания общей теории стилистики, какой бы объемной она ни оказалась[38]. К обобщению накопленных знаний стремятся ученые разных лингвистических школ и работающие в разных областях лингвистической науки. Мысль о важности обмена опытом в филологии настойчиво звучит в научной литературе. Испанский филолог Э. Бернардес, работающий в области лингвистики текста, отмечает один из «курьезов» слабого обмена знаниями: так, в толковании понятия «текст» как единицы коммуникации, современные лингвисты лишь возвращаются к точке зрения советского ученого М.М. Бахтина, высказанной еще в 1930 году[39]. К сожалению, в области стилистики картина примерно такая же: работы русских филологов мало известны коллегам из других стран, а лингвистическая школа нашей функциональной стилистики практически не известна вообще.

Для мирового языкознания характерен многоаспектный подход к изучению и трактовке лингвистических явлений. И в стилистике – составной части общей теории языкознания – комплексные исследования стиля являются перспективными. Основные направления, сложившиеся в современной стилистике, – это стилистика средств (или ресурсов) языка и функциональная стилистика. Функциональный (или речеведческий) аспект лингвистики разрабатывается в различных теориях мирового языкознания: в «функциональной» и «практической» стилистиках, в социолингвистике, в «теории языкового существования», «культуре речи» и т. д.

Функциональная стилистика как новое научное направление в западной школе пока еще не выделилась окончательно из общей стилистики. Становление ее идет буквально на наших глазах: ученые пытаются определить понятия и категории, лежащие в основе функциональной стилистики, такие как «функциональный стиль», «язык и речь», «речевой контекст» и другие. Спорными моментами остаются принципы классификации системы стилей, место в ней стиля художественной литературы, функции разговорной речи в развитии стилистических систем современных литературных языков и т. д. Разработка нового направления ведется во многих странах, и функциональная стилистика сейчас переживает период становления и роста в процессе дискуссий и поиска.

В разработке теории функциональной стилистики особую роль сыграли две лингвистические школы – чехословацкая и российская. Заслуга чехословацких ученых – в провозглашении функционального принципа в языкознании. Начиная с тезисов «Пражского кружка» (1929)[40], в которых впервые был выдвинут этот принцип, чехословацкие лингвисты разрабатывают фундаментальные проблемы функциональной стилистики.

Основные достижения чехословацкой школы – определение принципов классификации стилей, разработка проблемы экстралингвистических факторов и внелингвистического контекста в речевой деятельности, углубление теории субъективных и объективных стилеобразующих факторов, что, в свою очередь, привело к теории субъективных (индивидуальных) и объективных (функциональных) стилей, и разработка направления практической стилистики. Из наиболее значительных работ европейских ученых в области функциональной стилистики большой интерес представляют труды Ш. Балли, Ж. Марузо, П. Гиро, Р. Якобсона, М. Риффатера и др.[41]

Русская лингвистическая школа также богата работами в области функциональной стилистики. Оригинальные методики функциональных исследований, глубокие разработки специфики отдельных функциональных стилей, обобщения и теоретические обоснования речевых законов – все это мы встречаем в работах Е.А. Земской, Г.А. Золотовой, М.Н. Кожиной, О.Б. Сиротининой, Д.Н. Шмелева и многих других.

Особое внимание в работах конца ХХ века уделялось уточнению дефиниции понятия «стиль», разработке принципов его классификации, определению основных понятий и категорий стилистики, выявлению границ функциональных исследований и взаимоотношений культуры речи и стилистики, соотношению функциональных разновидностей языка и речи и их взаимообусловленности с формой речи (как письменной, так и устной), выявлению места художественного стиля и разговорной речи в общей стилистической системе языка, исследованию проблем сопоставительной стилистики, включению функциональной стилистики в методику преподавания русского языка как иностранного.

Работы русских и зарубежных филологов свидетельствуют об огромном интересе мирового языкознания к функциональным исследованиям речи. Однако в настоящее время в этой области еще очень много неясного. К примеру, отечественные филологи возражают против выдвинутого в работах чехословацких исследователей понятия поэтической функции языка[42]. Нерешенные проблемы теории общей стилистики, как эхо, отражаются во всех ее звеньях, в том числе в функциональной стилистике.

Зародившись в середине 50-х годов, исследования функциональной стилистики в нашей стране к началу нового века оказывают огромное влияние на изучение языка и речи в самых различных направлениях. Концепция функциональной дифференциации языка оказалась действенной и всепроникающей. Суть функционального подхода к языку в том, что каждая из разновидностей общелитературного языка характеризуется «.особой, специфической организацией общеязыковых средств, обусловленной ее функциональной направленностью и уже затем некоторым специфическим набором языковых средств, причем обособленность, степень «специфичности» этого набора совсем не одинакова для различных разновидностей»[43].

На наш взгляд, разграничение языка и речи нельзя понимать прямолинейно: и стиль языка, и стиль речи – не антиподы. Эти понятия отражают двуединое диалектическое целое – язык и речь. Понимание (по В.В. Виноградову) соотношения стилистики речи и стилистики языка лежит в основе представления о системе современной русской речи, в которой разновидности языка как стилистические категории принадлежат речи, а как функциональные – имеют выход в язык[44].

Есть несколько базовых моментов в современном толковании системы функциональных стилей. Один из них: функциональные стили – категории объективные, сложившиеся исторически под влиянием функций, необходимых в процессе общения. Сфера человеческой деятельности, условия общения – вот объективные причины выделения функциональных стилей. Другой важный момент состоит в том, что «стилистические средства не формируют стиль, а в известном смысле сами формируются им, то есть приобретают стилистическую значимость в соответствии с той сферой или сферами общения, с которыми они связаны в сознании говорящих»[45].

Диалектический взгляд на систему стилей – определяющий принцип. Стиль – это не мертвая, навсегда закрепленная схема, и сама возможность развития стилей кроется в их незамкнутости, взаимопроникновении, в подвижности границ и подверженности влиянию стихии разговорной речи. При всем многообразии точек зрения на природу стилей эти факторы являются основополагающими для представления современного состояния функциональной стилистики.

Развитие стилистики неразрывно связано с развитием национальной речевой культуры. Учение о выразительных средствах языка, о наиболее эффективных формах выражения мысли, о функционировании лингвистических средств в различных условиях общения – весь этот широкий круг проблем, изучаемых стилистикой, безусловно, создавал трудности для выделения ее как объекта науки, стирая границы между стилистикой и культурой речи, стилистикой и теорией современного русского языка.

Выделение культуры речи в самостоятельное научное направление[46] позволило конкретизировать объект исследования стилистики русского языка. Ни у кого не вызывает сомнения, что стилистика и культура речи – близкие, стыкующиеся дисциплины, однако каждая из них имеет свой объект исследования, свои цели, задачи, методы анализа материала. И на этом новом этапе развития стилистики объектами ее внимания становятся изучение типизированных форм речи, принципы отбора при этом средств языка, характер организации языкового материала в структуре высказывания.

Объект внимания – композиция

Разработанная В.В. Одинцовым оригинальная теория «стилистики текста»[47] впервые в истории стилистики делает композицию специальным объектом исследования лингвистов. Но к этому мы еще вернемся.

Интересы стилистики сосредоточились в современных исследованиях на изучении текста как продукта функционально-речевой деятельности, феномена употребления языка. Логика рассуждений ученых такова: в конкретных «языковых произведениях» (текстах, речевых ситуациях) складываются типизированные формы применения языка, приемы реализации информации, выражения определенного отношения к предмету речи.

В тексте отражаются и жанровые особенности произведения (способ изображения, характер авторской ориентации и т. д.). А речевое своеобразие, в свою очередь, предопределяет жанровую отмеченность конкретного произведения – его стилевую данность[48]. Сам жанр – это сигнал о том, где, в каких условиях и с какой целью использованы определенные языковые реалии. Иными словами, научное понятие «функциональный стиль» проявляется в конкретных текстах, фиксируя не только нормы литературного языка, но и стилистический отбор.

Функциональная стилистика опирается на теорию трехступенчатого деления стилистических систем: функциональный стиль, жанровый и стиль типов текста[49]. Соотношения между ними – это последовательное подчинение, потому что «каждый функциональный стиль охватывает несколько жанровых стилей, каждый жанровый стиль включает в себя набор стилей типов текста»[50]. Вывод: функциональная стилистика развивается как лингвистическая наука, изучающая особенности и закономерности употребления языка в разных условиях и сферах человеческой деятельности.

Становление теории функциональной стилистики в различных школах – предмет особого разговора[51]. Остановлюсь здесь лишь на краткой характеристике лингвистической ситуации, сложившейся в русской филологии, которая оказалась благодатной почвой для стилистики текста, для развития стилистической концепции композиции и методологии композиционного анализа.

Стилистика текста выросла на поле функциональных стилистических исследований, здесь ее корни и теоретическая база. По утверждению ее создателя В. Одинцова, она «…учитывая стилистическую значимость языковых единиц, стремится определить и описать стилистические эффекты, возникающие в речи благодаря структурной организации текста, функционирование языковых средств в процессе коммуникации»[52]. Что же нового предлагает стилистика текста, и почему мы связываем надежды на новые открытия в области композиции именно с этим направлением в современной филологии? Ответ, на мой взгляд, содержится в самой работе В. Одинцова, основные положения которой мы ранее обещали прокомментировать[53].

Итак, предмет изучения стилистики текста: «Стилистика текста изучает структурно-стилистические возможности речевых произведений (включая литературно-художественные), композиционно-стилистические типы и формы, конструктивные приемы и функционирование в речи языковых средств. Стилистика текста, входя в состав стилистики речи, опирается на данные стилистики языка, с ней связана и разнообразно соотнесена. Понятие «текст» соотносится с понятием «язык» через функциональный стиль. Методологической основой стилистики текста служит представление о неразрывном единстве формы и содержания, об их диалектической взаимообусловленности и взаимоотнесенности. Стилистика текста, учитывая стилистическую значимость языковых единиц, стремится определить и описать стилистические эффекты, возникающие в речи благодаря структурной организации текста, функционирование языковых средств в процессе коммуникации»[54].

Выделение композиции как объекта лингвистического исследования базируется на следующей научной гипотезе: «Различие между существующими направлениями в изучении стилей и стилистикой текста состоит в том, что основу последней должна составить теория композиции. Проблемы композиции – вот что отличает принципиально стилистику текста. При этом под композицией понимаются не только формы соотнесенности различных стилевых пластов внутри текста, но и типовые схемы развертывания тезиса»[55].

И теперь – самый сложный, на наш взгляд, момент – концепция В. Одинцова о характере соотнесенности компонентов композиции. Каждый из этих компонентов категории содержания и категории формы отдельно изучается особыми областями филологии. Например, язык изучает стилистика языка, композицию – поэтика; тему и материал – литературоведение (для художественной литературы, а для иных текстов – «новая риторика», теория коммуникации). Стилистика речи (внутри нее – стилистика текста) изучает характер их соотнесенности. В системности, по В. Одинцову, собственно и заключается новизна подхода: рассматривается не каждый кирпичик структуры текста в отдельности, а их функциональная зависимость и взаимообусловленность.

Учение о композиции развивается сегодня под влиянием функционально-системного стиля научного мышления. Взгляд на текст как на продукт функционально-речевой деятельности и как на феномен употребления языка помог глубоко понять и оценить роль композиции в диалектическом соотношении его содержательной и конструктивной сторон. Это придало ей статус нового научного объекта, изучение которого ведется стилистикой текста.

Стилистическая концепция композиции приводит в соответствие приемы и принципы организации текста с ведущим композиционно-стилистическим типом изложения содержания. И – что особенно ценно – позволяет вести исследование любого (не только художественного) текста на современном научном уровне, с учетом универсальных свойств текста и его функциональной специфики.

Новый этап в развитии стилистической концепции композиции связан с ее исследованием в жанрово-коммуникативном аспекте на материале документальных газетных жанров, которые по устоявшейся классификации принадлежат или тяготеют к газетной публицистике и в которых ярко выражена авторская позиция, – эссе, памфлет, фельетон, статья, репортаж и др.[56] Изучение типологии движения мысли публициста привело к выводу о его специфике в информационных и аналитических жанрах, о взаимосвязи формы выражения авторского «я» со структурой конкретного типа текста и к определению основных семантических типов композиционно-речевых структур. При этом были также найдены лингвистические аргументы, подтверждающие коммуникативный принцип документальной системы, – установку на однозначное восприятие читателя.

Роль композиции в публицистическом тексте, как показали результаты проведенного исследования, состоит в осуществлении логического единства темы и идеи. Активное авторское начало как раз и проявляется в умении включить композицию в создание жизнеспособной модели будущего произведения, а полное раскрытие темы достигается согласованностью всех компонентов публицистического текста, когда композиция возникает одновременно с замыслом текста, отражая авторскую идею.

Тексто-образующая роль стилистической категории «позиция автора» в документальной системе чрезвычайно важна. Дальнейшая разработка стилистической концепции композиции позволяет интенсифицировать исследовательский процесс, углубить анализ композиционно-речевой структуры публицистических текстов. Теоретические выводы о специфике жанров, сделанные в этом направлении, могут быть использованы в развитии современной стилистической концепции композиции.

Научный фонд знаний о композиции пополняется постоянно. И по-прежнему разноречивы определения, многообразны подходы и существуют различные точки зрения на природу явления. Однако справедливо и то, что, отстаивая ту или иную точку зрения на роль композиции в создании целостного произведения, ученые практически во всех областях искусства, литературы и средств массовой коммуникации открывают новые свойства этой категории, углубляя теорию и определяя возможности практического ее использования.

Осмысление роли монтажа, функций мотива, специфики выражения авторского «я», функциональное использование любого «строительного материала», в том числе слова, – это не вскрытие причины, а следствие интуитивно или со знанием дела изображенного отношения к произведениям человеческой деятельности как целостной системы. В этом состоит необходимость серьезного и всестороннего изучения композиции как сложной системы, сосредоточившей в себе и эстетические свойства целого объекта, и конкретной жанровой специфики. Современный научный интерес к объекту объясняется открывшейся перед исследователями заманчивой перспективой функционального использования знаний о композиции в решении практических задач усиления эстетического воздействия произведений на тех, для кого они предназначены.

В лингвистической науке о нехудожественном тексте – газетной публицистике, документальной в отечественной культуре, – своя история, свои пути исследования и свои открытия. Приоткроем и эти страницы.

Первые наблюдения над языком газеты были сделаны в рамках общих работ по лексикологии и истории литературного языка. Так, Г.О. Винокур, по сути дела, первым в отечественном языкознании предпринял попытку изучить лингвистическую специфику газетной речи[57]. С позиций современного языкознания небесспорны некоторые его положения (например, о тотальной стандартизированности газетной речи), однако сама идея дифференцированного подхода к языку газеты впоследствии привлекла внимание исследователей к функциональному аспекту.

Г.О. Винокур подсказал новое направление в изучении лингвистической природы языка газеты и сформулировал конкретные задачи: установить признаки письменной речи в отличие от речи вообще и речи устной в частности, а также установить специфические признаки газетной речи среди различных жанров письменной речи вообще[58]. Правда, намеченное Г.О. Винокуром еще в 20-е годы функционально-стилистическое направление долгие годы не получало развития.

Интерес к исследованию газетной речи в функциональном аспекте проснулся лишь в 60-70-е годы. Теоретическая база бурно развивающейся с 50-х годов функциональной стилистики помогла исследователям отдельных стилей сориентироваться в выборе объекта анализа, принципов и приемов его ведения. Однако особый характер газетной речи долгое время не позволял ученым прийти к единодушному мнению о необходимости объединить его жанровую многоголосицу в понятие функционального стиля. Появились работы, в которых доказывалась необходимость изучать язык и стиль газеты как особую систему, прослеживалась история развития функционального подхода к языку прессы, намечалась методика[59].

Первым специальным монографическим исследованием газетно-публицистического стиля в аспекте функциональной стилистики стала работа В.Г. Костомарова «Русский язык на газетной полосе»[60]. Плодотворность идей автора в том, что он изучил публицистический стиль в его данности, а не применял общеязыковые (или общеречевые) критерии в его оценке. Главный конструктивный принцип В.Г. Костомаров видит в сопряжении экспрессии и стандарта, и анализ текстов ведет с учетом экстралингвистической специфики газеты, в рамках которой любой текст выполняет определенную функцию, сориентирован на определенную аудиторию.

Сейчас в изучении публицистического стиля уже накоплен богатый опыт, отраженный в обширной литературе. Язык газеты изучается и в системе средств массовой информации, и как разновидность функционального стиля, а русский язык анализируется в газетном материале, который, в свою очередь, изучается как функционально-речевая разновидность русского языка. Газетный текст рассматривается с разных позиций. Одни исследователи придерживаются упоминавшейся выше концепции В.Г. Костомарова, другие следуют точке зрения Г.Я. Солганика, считающего социальную оценочность языка газеты определяющей[61].

В мировом языкознании еще не накоплен опыт изучения газетной речи. Напротив, некоторые лингвистические школы (к примеру, пражская) оспаривают необходимость изучения стиля публицистики и прессы. В других лингвистических школах (например, во французской) язык газеты считается чуть ли не посягательством на чистоту национального языка, что, безусловно, мешает развитию функциональных исследований.

Наибольший интерес к функциональному изучению языка прессы чувствуется в испанской лингвистической школе[62]. Испанские ученые пытаются выявить экстралингвистические условия его существования и место в системе испанского литературного языка, влияние политической тематики на лингвистический строй газетных материалов, степень открытости влиянию разговорной речи и т. д. Испанские филологи ищут ответ на вопрос: в чем же истинное, глубокое отличие «языка прессы» от литературного языка, да и вообще имеет ли «язык прессы» статус самостоятельности? Отмечая, что оба понятия – «язык прессы» и «литературный язык» – «широкие и туманные, потому что относятся к таким сложным сферам, как журналистика и литература»[63], ученые пытаются выявить лингвистические особенности языка газеты, хотя и ведут анализ в основном только на лексическом уровне.

Статья «Язык прессы между языком литературным, административным и вульгарным» Ф.Л. Карретера[64], известного испанского филолога, академика, представляет для нас особый интерес, так как в ней явно выражен функциональный принцип анализа. На мой взгляд, продуктивны идеи Ф.Л. Карретера о различиях в функциях коммуникации журналистского текста и художественного; об авторской запрограммированности жанрового восприятия материала; подвижности границ жанровых форм как объективном факте и постановке проблемы «культурной миссии прессы» и роли журналиста в ее осуществлении.

Здесь мы вплотную подходим к проблеме образа автора, разрабатываемой и в русской лингвистике. С одной стороны, это близкий, известный читателю конкретный человек, со своими индивидуальными чертами характера, взглядами, манерами поведения и т. д., а с другой – это именно образ автора в стилистической структуре произведения.

Образ автора-журналиста не идентичен образу автора-писателя. И в этом – одна из главных отличительных черт газетной речи: ярко проявляющаяся активность автора в выражении своей позиции, что может быть достигнуто как эксплицитными, так и имплицитными средствами. Причем происходит это на всех уровнях речи, включая композиционный.