...Чтобы переписать эту статью из журнала для включения в сборник своих статей, который Мандельштам собирался издавать, было, конечно, не очень тактично брать ее именно у Пунина.
      10.12.1927
      В "Tristia" Мандельштама АА посвящено:
      1. В стихотворении "Твое чудесное произношение" (2-я строфа, последняя строка "Я тоже на земле живу"). Фраза эта была сказана АА в разговоре с Мандельштамом, и он ее вставил в стихотворение.
      2. Стихотворение "В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа". АА была на концерте в консерватории вместе с Мандельштамом, слушали Шуберта.
      3. В стихотворении "Что поют часы-кузнечик" 1-я строфа.
      Это все говорил Мандельштам.
      АА ставит резкую грань между одержимым "священным безумием" Мандельштамом и Ходасевичем, желчность и болезненность которого повлияли и на его психику.
      11.06.1927
      Замятин вообще никогда - не было такого случая - не замечает за АА никаких литературных заслуг. Он совершенно игнорирует ее как поэта. Ничего в этом нет удивительного: Замятин не знает поэтов, никогда их не читал, не знает Пушкина. Эта большая узость в нем есть... Замятин считает, что если АА "когда-то писала какие-то там стишки" - то разве это настоящее, писательское? Ведь она же не печатается в "Круге", в Госиздате и т. д. Разве можно принимать ее всерьез?
      АА не помнит, чтобы у нее когда-нибудь был с Замятиным разговор на серьезную литературную тему. Замятин относится к АА поэтому с каким-то поразительным мужским и литературным высокомерием... Разговоры на серьезные литературные темы, иногда начатые АА, всегда прекращались сразу же, при этом у АА появлялось убеждение, что Замятин в затронутом вопросе несведущ, а у Замятина, что тема скучна и неинтересна.
      Несмотря на это, она Замятина любит за честность, прямоту и многие качества и очень близко дружит с его женой...
      28.03.1925
      О Тютчеве, Анненском, Фете. АА очень любит И. Анненского.
      Я: "Какую симпатию возбуждает каждое слово Анненского!" АА: "Немногим поэтам дано каждым словом возбуждать симпатии". Я: "Фет, например, не возбуждает симпатии". АА: "Никакой, совершенно". Я: "Вот Тютчев возбуждает... И посмотрите-ка, это оправдано биографией". АА соглашается: "Тютчев больше Анненского, больше как поэт... - произносит это, но любит больше Анненского. - Но подумайте при всем этом, как Анненский исполнял все правила общежития. Все, как будто бы он для этого был создан... Когда (моего брата?) перевели из Севастопольской гимназии в Царское Село, у него должна была быть переэкзаменовка. Тогда папа поехал к Иннокентию Федоровичу думал, что он поможет устроить так, чтобы не было переэкзаменовки, и Иннокентий Федорович через несколько дней отдал папе визит... Подумайте!"
      6.11.1927
      1902 или 1903 г. Анненский читал в университете доклад о К. Бальмонте. Доклад этот был крайне неудачен. Старые университетские профессора тогда еще не приняли модерниста Бальмонта. Анненский был разруган ими до последнего предела. Тем более что доклад Анненского мог быть уязвим по своим формальным качествам. АА помнит, как к ним, в Царское Село, пришел с этого доклада крайне возбужденный С. В. Штейн и рассказал о неудаче Анненского.
      Рассказывая мне этот случай, АА добавила, что это одно из самых ранних ее "литературных впечатлений".
      Потом сказала, что читала в "Фамире-кифарэд" то место, где Анненский говорит: "И сладость неудачи". Она всегда почему-то сопоставляет этот случай с его докладом в университете.
      12.01.1925
      По поводу дурных отзывов М. Лозинского о Л. Рейснер. АА: "Меня удивило, как Лозинский прошлый раз говорил о Рейснер..." Я: "А вы знаете, какова она на самом деле?" АА: "Нет, я ничего не знаю. Знаю, что она писала стихи, совершенно безвкусные. Но она все-таки была настолько умна, что бросила писать их".
      3.03.1925
      О стихах Ходасевича отзывается очень сдержанно. Когда я спросил в упор: "Любите?" - ответила принужденно: "Есть хорошие стихи, но все это какое-то деланное, неоправданное..."
      6.12.1925
      ...Говорили о работе1. ...Разговор прерывался минутами молчания, когда мы смотрели на красные угли, когда по очереди мешали их, когда думали, думали. "В вазах было томленье умирающих лилий..." "Это стихотворение об Анненском, - сказала АА и стала мне доказывать и доказала. Потом говорили о биографии Николая Степановича - о том, что мне надо учесть все масштабы. АА сказала, что, по ее мнению, для биографии Николая Степановича нужно самое большее 20 точных дат... "Как вы думаете?" И АА спросила меня, на какое место я поставил бы Гумилева в историко-литературном плане. Между какими величинами? Я ответил, подумав: "Баратынский значительнее его". АА наклонила голову и ответила утвердительно. Я продолжал: "Языков?.. меньше". "А Дельвиг?" - спросила АА. Я не смог ответить на этот вопрос, и АА заговорила о применительном к Дельвигу масштабе биографии... "Сколько точных дат для биографии Дельвига нам нужно? Дат 10 - не больше..." Я стал спорить, что больше и что больше надо и для Николая Степановича: надо дату свадьбы, дату рождения Левы... АА посмотрела на меня в упор и промолвила: "Я не знаю, когда Пушкин женился... И вы не знаете!.." И добавила, что не знает также и точной даты, когда у Пушкина родились дети...
      Я спросил: "Ну, а какой масштаб вы предпочитаете, например, для Шенье?" - "Шенье прекрасный поэт... больше Баратынского... гораздо!.." И когда АА высказалась о Шенье, я спросил о том, кого она ставит выше - Блока или Баратынского. АА ответила, что "напевная сила" у Блока больше, чем у Баратынского... "А вообще, ведь вы знаете - Блок самый высокий поэт времени..." Я спросил: "На какое же место вы ставите Блока?" АА подумала и медленно проговорила: "За Тютчевым... а Николай Степанович - около Дельвига..."
      9.07.1926
      Об Эйхенбауме. АА "Лермонтова" считает лучшей его книжкой. "Он может мне ее принести без стыда". Эйхенбауму Тынянов говорил, что АА заинтересовалась этой книжкой, и он мне сказал, что хочет принести ее АА.
      Шли по Фонтанке. Говорила, что Пастернак по 3 - 4 года не пишет стихов, Мандельштам тоже, Асеев и т. д. и т. д. - тоже.
      Есть какие-то "пределы". Если их перейти - то некоторые люди, наиболее чуткие, начинают задыхаться. И тогда им кажется страшным, что вообще можно писать стихи, кажется, что писать стихи немыслимо, и они не пишут, молчат по 3, по 5 лет... И когда потом неожиданно для них самих к ним приходит волнующая минута вдохновенья и они пишут стихи - они делают это с таким чувством, как будто в их поступке есть какая-то "греховность".
      А разговор начался с того, что я сказал о том, что Н. Тихонов перестал писать стихи - вчера говорил мне - и хочет теперь писать прозу.
      15.12.1927
      Получила письмо от Е. Данько из Царского Села. Пишет, что Голлербах хочет стать эккерманом2 Сологуба...
      ...Из всех встреч с Сологубом вынесла впечатление, что Сологуб ненавидел Пушкина и Л. Толстого. Да и вообще почти ни о ком хорошо не отзывался. Никакой системы в его мнениях нельзя было заметить. Блока называл немцем... Анненский остался вовсе не замеченным Сологубом. Помнит только один настоящий разговор - о Лермонтове, из которого можно было заключить, что Сологуб любил Лермонтова. По-видимому, любил и Достоевского.
      20.03.1928
      Я спросил, читала ли она книжку Вагинова. Ответила, что не читала, и спросила мое мнение о ней. Я сказал, что, по моему мнению, стихи несамостоятельны, есть чужие влияния --Мандельштама, В. Иванова, Ходасевича, - но культурны и мне нравятся. Сказала: "Теперь луду читать, когда вы сказали..."
      23.03.1928
      Когда я пришел в Мр. Дв., Шилейко сказал мне: "Попадет вам от АА за легкомысленное суждение о Вагинове!" Перед моим приходом в Мр. Дв., сегодня, АА читала книжку Вагинова вслух - Шилейко слушал и очень зло, в прах раскритиковал ее, и АА к его мнению вполне присоединилась, потому что он приводил справедливые и совершенно неоспоримые доводы...
      АА рассказала мне, что говорила (вчера? сегодня утром?) с Мандельштамом по телефону, и между прочим о книжке Вагинова (просила его мнения, потому что сама она еще не прочла книжку). "Оська задыхается!" Сравнил стихи Вагинова с итальянской оперой, назвал Вагинова гипнотизером. Восхищался безмерно. Заявил, что напишет статью о Вагинове, в которой будут фигурировать и гипнотические способности Вагинова, и итальянская опера, и еще тысяча других хороших вещей. АА объясняет мне, что Оська всегда очаровывался - когда-то он так же очаровывался Липскеровым, потом были еще ..два каких-то "гениальных поэта", и что она нисколько не удивлена мнением Мандельштама о стихах Вагинова. Тем более понятно восхищение Мандельштама, что Вагинов - его ученик.
      И АА сказала, что написанная Мандельштамом статья о Вагинове будет, вероятно, одной из его блестящих, но ни к чему не обязывающих "curieux"1.
      Кое-что об Acumian'е"
      Ахматова, видя страсть Павла Николаевича к собирательству литературных документов, понимала, что в его руках документы будут тщательно и надежно хранимы, потому она часто дарила ему что-нибудь из своего архива: книги, надписанные ей; письма поэтов и писателей к ней; письма родных, близких; письма знакомых и малознакомых людей; письма иностранных корреспондентов; письма поклонников и поклонниц; отдала много официальных писем-приглашений, адресованных не ей, но касающихся ее или оказавшихся у нее. С легкостью отдавала стихи, посвященные ей, среди которых рукописная поэма Цветаевой "На красном коне" с дарственной надписью Ахматовой. Кстати, в цветаевском сборнике Большой серии "Библиотеки поэта" ошибочно сказано, что подлинник не сохранился. Подарила тетрадь с переводами ее стихотворений на немецкий язык (50 стихотворений, перевод В. Гельмерсона). На автографах со стихами М. Кузмина рукой Лукницкого помечено: "Подарено мне А. Ахматовой 21.VI.1925. Мраморный дворец". На сборничке ахматовского "слова" на юбилее Ф. Сологуба пометка: "Подарено мне АА XII.1927 утром в Мр. Дв. При разборке бумаг"... Она дарила ему много фотографий со своими надписями и охотно давала ему возможность часто фотографировать ее...
      Живет в старинной круглой коробке из-под пудры рашель "Коти" автоскульптура Ахматовой, выполненная специально в подарок Павлу Николаевичу в 1927 году. А еще - подаренный автопортрет, выполненный ею углем, он рядом с портретом, сделанным Бушеном в 1914 году, и здесь же засушенные в рамке под стеклом цветы 1966-го, из тех, что принесли, провожая ее в последний путь...
      ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО
      30.03.1926
      Вчера я отпечатал для АА фотографии - две снятые мною в Мр. Дв. (в 2 экз. каждый) и "сфинкса" (в 1 экз.). Отдал их ей. "Сфинкса" она передала для Пастернака, надписав ее предварительно. Надписывая, АА несколько раз стирала резинкой что-то, писала снова. О том, что хуже муки, чем процесс писания, для АА нет, я знаю давно, но каждый раз, когда она что-нибудь пишет, я с любопытством слежу за той мучительностью, с какой она это делает.
      27.03.1925
      АА разбирала книги Блока с его надписью "А. А. Гумилевой" (1913 г.). Потом - "Сестра моя жизнь" Пастернака. Дарственная надпись АА заняла две страницы сверху донизу. Усмехнулась: "Вот как люди надписывают!"
      АА разбирала свой архив в комнате. Кое-какие бумаги показывала мне... Попался автограф Блока - четверостишие... АА сказала, что сама не знает, откуда оно у нее (оно не от Блока). "Может быть, от Артура Лурье? - он собирал автографы..."
      Показывала старинное издание Сафо - подарок Б. В. Анрепа, с его надписью; показав мне надпись, сказала: "Вот из-за чего я берегу эту книжку..."
      Показала фотографии А. Лурье1, Недоброво2...
      Я прошу АА подарить мне автограф. Говорит, что у нее нет почти рукописей. Я говорю, что пусть она мне подарит то, что я вытащу наугад из пачки бумаг ее архива. Соглашается. Вытаскиваю наугад стихотворение АА "В городе райского ключаря...".
      В городе райского ключаря,
      В городе мертвого царя
      Майские зори красны и желты,
      Церкви белы, высоки мосты.
      И в темном саду между старых лип
      Мачт корабельных слышится скрип.
      А за окошком моим река
      Никто не знает, как глубока.
      Я вольно выбрала дивный град,
      Жаркое сердце зимних отрад,
      И все мне казалось, что в раю
      Я песню последнюю пою.
      ("Жаркое сердце" - первоначально было: "Тайное сердце". В предпоследней строке слово "все" вставлено потом.)
      Я: "У вас много ненапечатанных стихотворений последнего времени?" АА: "Есть..." Я спрашиваю о стихотворении АА, подаренном мне, - "В городе райского ключаря". АА отвечает, что это отрывок из поэмы, которую она писала в 1917 году. Поэма не была дописана до конца, существовало несколько отрывков, и подаренный мне - один из них. Николай Степанович очень хотел, чтобы АА дописала до конца эту поэму, часто повторял ей это.
      АА говорила, что когда Николай Степанович жил один (в 1918 г.), у него был однажды вечер, когда к нему пришли и пили чай Лозинский, Срезневские и она, АА: "Николай Степанович просил...(много перед этим просил), а тут говорит: "Вот мы поедем в Бежецк, я ее там заставлю! Живая или мертвая, но она напишет эту поэму". Лозинский сказал: "...Ездок доскакал, в руках его мертвый младенец лежал!.." Потом Лозинский все время спрашивал: "А где Шилей?", а потом продекламировал: "Зачем король не средь гостей, зачем изменник не на плахе". Это из "Полтавы" - вы помните? Это было очень удачно сказано". (Имело особый отпечаток смысла при том положении, какое тогда было.)
      АА надписывает и дарит мене и "Четки", 1-е издание. На книге "Четки", "Гиперборей", 1914, С.-Петербург, написано:
      "Владимиру Александровичу Пясту, Анна Ахматова.
      Отлетала от меня удача,
      Поглядела взглядом ястребиным
      На лицо, померкшее от плача,
      И на рану, ставшую рубином
      На груди моей.
      Петербург. Весна. 1914 г."
      "Я купила эту книгу осенью 1922 года в книжной лавке на Литейном. Ахм.".
      Затем: "Павлу Николаевичу Лукницкому перед моим отъездом в Царское Село в марте 1925 г. Ахматова. 27.III. Мр. Дв.".
      Даты, поставленные в книжках Ахматовой, не всегда верны. По поводу подаренного Лукницкому стихотворения она сказала: есть точная дата этого стихотворения". Павел Николаевич удивился. Тогда она пояснила: "Ведь у меня нет рукописей..."
      Она дарила их, теряла, выбрасывала. Рассказывала, что Шилейко ставил однажды самовар рукописью "Подорожника" - "со злости, конечно".
      Многие стихи диктовала прямо приходившим из редакций, журналов...
      В день именин подарила Лукницкому свой автограф - два стихотворения : I
      Н. В. Н.
      И в Киевском храме Премудрости Бога,
      Припав к... я тебе поклялась,
      Что будет моею твоя дорога,
      Где бы они ни вилась.
      То слышали ангелы золотые
      И в белом гробу Ярослав,
      Как голуби, вьются слова простые
      И нынче у солнечных глав. II
      Справа Днепр, а слева клены,
      Высь небес тепла.
      В день прохладный и зеленый
      Я сюда пришла.
      Без котомки, без ребенка,
      Даже без клюки,
      Был со мной лишь голос звонкий
      Ласковой тоски.
      Не спеша летали пчелки
      По большим цветам,
      И дивились богомолки
      Синим куполам.
      8.12.1927
      В 12 пришел к АА (перед этим она мне звонила), чтоб идти в Мр. Дв. Взяли корзинку и пошли пешком мимо Инженерного замка. Мягкая зимняя погода, но серо. Разобрав книги и бумаги, с нагруженной корзинкой пришли домой. Проводив АА, я ушел в Дом Печати... В 9 вечера пришел, принес полного английского Шекспира, в подарок - сегодня трехлетие со дня нашего знакомства, принес груш, маслин - она их любит. Пробыл у нее до 12. Дома никого не было. Пунин играет у брата в шахматы, а Пунина на ночном дежурстве.
      ...Сначала АА, сидя на полу, разбирала свой архив и безжалостно вырезала из писем марки. На полу было холодно, и АА перебралась на диван. Показывала мне разные бумаги и письма, некоторые подарила мне... в честь трехлетия нашего знакомства.
      8.12.1929
      4-го был с АА у Шилейко. Он бледен, обильно кашляет кровью - ему недолго осталось жить. Квартира его умирает также - его выселяют, ибо дом перешел в другое ведомство. Но Шилейко уезжает в Москву. Он поручает АА вывезти его вещи и книги вместе с ее вещами и книгами в Шереметьевский дом. Коридор Мраморного дворца грязен, забросан мусором...
      На следующий день, пятого, с утра я с АА возились в пыли до трех часов, разбирая книги и вещи. АА устала смертельно, но дело сделали: отдельными кучками на полу лежат книги Шилейко, АА, мои, ненужные, архивы Судейкиной, А. Лурье... Тряпки, ошметки, окурки, пепел, пыль, пустые папиросные коробки, обрывки бумаги, рвань, моль, бутылки, склянки, таблетки вавилонской клинописи из собрания Н. П. Лихачева...
      В субботу 7-го Шилейко уехал в Москву. АА провожала его с убеждением, что прощается с ним навсегда.
      А вчера, в воскресенье, с утра, я вместе с АА отправился в Мраморный дворец закончить "похороны" квартиры. Разобрали последние вещи. В 12 явились упаковщики (за упаковку и перевозку взяли 75 рублей, а увезли все на одной подводе).
      Сломанные, ветхие - красного дерева - бюрцо, кровать, два кресла, трюмо, столик, буфетик со стеклом...
      Когда до революции АА поселилась в Петрограде, одними из первых, у кого она стала бывать, были Судейкины. Вот эта их мебель стояла тогда там, АА глядела на нее и не думала, что через много лет она будет вывозить эти вещи из квартиры Судейкиных. А вот еще через пять лет вывожу их я. И пять лет назад разве мог я думать, что будет так? Книги - в ящики, мебель - так. Составляли сначала все это на улице, я стерег, и слова прохожих: "Тоже имущество называется!" - презрительно гражданин. "Вещи-то старые, бедные... Куда их везут - продавать, что ли?" - соболезнующим тоном женщина.
      Вывезли все, кроме того, что принадлежит дому (даже тарелку, принадлежащую дому, АА не захотела взять).
      Мокрый, пасмурный день. Теплый воздух... "Как зима в Париже, совсем так бывает зимою в Париже", - сказала АА, когда утром мы шли через Марсово поле. Зеленая трава, о снеге город еще не мечтает.
      А еще, когда шли утром, после моих слов о том, что 8 декабря 1924 года, в день моего знакомства с АА, я впервые вошел в Мраморный дворец, а сегодня 8 декабря 1929 года, через пять лет, войду туда в последний раз, - АА сказала: "Это страшно... Сейчас я в кругу каких-то мистических цифр..." - и объяснила: в 1921 году погибли ее брат и бывший муж, и это страшно и странно.
      Вообще АА в состоянии духовного упадка.
      Судьба выдумывает странные юбилеи...
      ИЗ ПИСЬМА ЛУКНИЦКОГО - АХМАТОВОЙ
      1962
      Я живо представляю себе Вашу поэму1 таким аметистово-фиолетовым, кристально прозрачным, полным музыкально чистого звучания кубом, сквозь который весь хорошо знакомый мир видится правдивым, истинным, строго реалистическим, но преображенным силой вольного духа...
      Я рад неделе общения с Вами, после стольких лет разнобережной жизни. Мне как-то отвычно было уже погружаться в эпоху поэзии начала века (изученную мною благодаря Вам), а потом в эпоху двадцатых годов (пережитых мною в частом и тесном духовном общении с Вами, облагородившем меня, определившем для меня многие принципы на всю последовавшую мою жизнь).
      Отвычно: лесные чащи Акумы и Серого Оленя, и даже Лагуны Акумбалы (в моей, неопытной рукой сделанной, поэме 1928 года), - утонули в глубинах "общей" истории. Я оказался занят всем на свете другим. Казалось, где-то бесконечно далеко - и Вы (та, прежняя), - за водораздельным хребтом разных мироощущения и миропонимания.
      Причина тому понятна: с 1930 года, с Памира, с путешествий моих, с захватившей меня всецело, но по-новому крылатой для меня жизни, началось формирование моего нового мировоззрения.
      Между мною и Вами появилась тектоническая трещина внутреннего, никогда мною не высказанного вслух, несогласия в отношении Вашем и в отношении моем к окружающей нас "современности".
      Мне показалось, что Вы не поймете того, что по мере общения с тысячами различнейших людей, в различных социальных слоях населения (чего были лишены Вы) открывалось все шире мне, не переступите через трагизм и боль нанесенных Вам этим новым миром обид и не преодолеете давящую боль, скорбь.
      Но оказалось все иначе... Сила Ваша оказалась поистине удивительной. Вы нашли в себе мужество, волю и разум подчинить личное общему. Вы поняли в новом главное: в порой диком и страшном облике - животворный, способный к высочайшему взлету - дух.
      Огромное благородство, подвиг самоотверженности понадобились от Вас для этого, и еще больший подвиг - для того чтобы, поняв это главное, перейти в иную эпоху, встретившую было Вас ураганным, противным ветром, - перейти, не потеряв себя, не изменив ни себе, ни единому принципу Человечности, ни родной России, той, которая во все времена и эпохи прошлого, настоящего и будущего - едина величием своего народа.
      Не с покаянной (как многие лицемерно каявшиеся), а с гордо поднятой (потому что и не в чем Вам было каяться, - каяться надо было перед Вами) головой, свободная из свободных, смело и уверенно, - как мусульманский праведник, по волоску пророка идущий над бездной в рай, - вошли Вы в эпоху новую... Вошли победительницей. Позади Вас остался висячий, качающийся под ногами, но прочный мост через мироздание - мост на пути из забвения в грядущее...
      И потому - стихи Отечественной войны. Потому - признательность к Вам тех, кто сражался и умирал за Родину, побеждая врага. Потому - злобные вопли тех, кто был источен бациллой приспособленчества, предательского равнодушия, обывательского эгослужения и кое-чего еще.
      Я думаю, именно тогда Вы проникли в понимание всего - и ужасного, и величественного.
      Вот из нелицеприятного, гордого, мудрого проникновения в суть ужасного и величественного, характеризующего нашу поразительную и многообещающую эпоху, и родилась, как я полагаю, "Поэма без героя", и Вы наверняка хорошо знаете, что Герой в этой поэме все-таки есть, этот Герой - Россия.
      Оглавление
      Часть первая. ПОИСКИ СЕБЯ 9
      И нету праздного досуга... 9
      Истоки 15
      Ровесник века 18
      Так начинают жить стихом 34
      Память наполнится воздухом, ветром сырым... 44
      Я вернулся в мой город, знакомый до слез 67
      Памир-30 76
      Памир-31 82
      Памир 32, в который вклинивается... Мончетундра 89
      Как делаются чудеса 92
      Нет, никогда не оторвусь я от той тропы 98
      Как мы теперь среди гранитов 111
      Жесткая честная дружба с пространством земли 113
      Часть вторая. ЧАС МУЖЕСТВА 130
      Ленинград, 1941 - 1944 132
      Югославия 155
      Венгрия 159
      Чехословакия 163
      Часть третья. ИЗ ДВУХ ТЫСЯЧ ВСТРЕЧ (ACUMIANA) 166
      Около Ахматовой 170
      О Гумилеве 196
      О гении 204
      О поэтах 215
      Кое-что об "Acumian'e" 221
      На 1 стр. обложки:
      Павел Николаевич Лукницкий... Геологи, землепроходцы знают его как путешественника, исследователя, члена географического общества СССР. Фронтовики помнят Лукницкого как храброго воина, блокадники - как летописца беспримерной ленинградской эпопеи... Читатели нескольких поколений знают писателя Лукницкого - автора трех десятков книг, в частности романа "Ниссо", ставшего классическим произведением о советском Востоке.
      На 2 стр. обложки
      Молодость Павла Лукницкого была осенена дружбой с Анной Андреевной Ахматовой. Верный своему правилу - записывать все, - он оставил нам бесценные страницы дневников. Отрывки из них читайте в третьей части этой книги.
      На последней странице обложки
      Десятки тысяч кадров любительских фотопленок с 1917 года; десятки тысяч страниц, исписанных мелким почерком; в папках тысячи писем- личных, семейных, деловых - начиная с ХIХ века; сотни подлинных документов по исследованию Памира, Сибири, Севера; сброшюрованы сотни военных корреспонденций с Ленинградского, Волховского, 2-го и 3-го Украинских фронтов; десятки написанных им книг, умноженные переводами на десятки языков; этнографические экспонаты и разные коллекции...
      1 Конно-артиллерийский полк.
      1 На передовых его кормили. А за полтора месяца пребывания в Ленинграде слег до полного истощения. ТАСС не обеспечил вовремя аттестатом и некоторый период - период оформления в штате Политуправления фронта - Лукницкий оказался вообще без довольствия.
      2 Дом по каналу Грибоедова, 9, где в верхних этажах располагались писательские квартиры.
      1 Осколок вазы из Петергофского дворца с изображением на нем синей птицы - символа возрождения - хранится в семейной коллекции.
      1 "Acumiana" - так Лукницкий назвал свой архив по Ахматовой. Может быть, от слова "акума" - "дьяволица", "нечистый дух", как называли ее в доме Н. Н. Пунина, а может быть, от слов "акмеизм", "акмэ" - апогей, высшее развитие (греч.), что Лукницкому в отношении Ахматовой было, конечно, ближе.
      1 А. А. Гизетти - литературный критик, публицист.
      2 Лев Николаевич Гумилев (1912 -1992) - доктор исторических наук и географических наук, сын Н. С. Гумилева и А. А. Ахматовой
      3 Александра Степановна Сверчкова - сводная сестра Н. С. Гумилева.
      3
      1 Анна Николаевна Энгельгардт - вторая жена Гумилева.
      2 Павел Елисеевич Щеголев (1877 - 1931) - литературовед и историк.
      1 Мать Н.С. Гумилева
      2 Ольга Афанасьевна Судейкина (1885 - 1945) - балерина, подруга Ахматовой.
      1 Сокращенно в дневнике часто помечается как "Мр. Дв.".
      1 Лев Владимирович Горнунг - поэт, литературовед.
      2 Георгий Александрович Шенгели (1891 - 1956) - поэт, переводчик.
      1 Лидия Ивановна Микулич (Веселитская) (1857 - 1936) - писательница.
      2 "Путь конквистадоров" - название первой книги стихов Н. Гумилева (СПб., 1905).
      3 Ольга Алексеевна Мочалова (1898 - 1981) - поэтесса, приятельница Н. С. Гумилева.
      4 Маргарита Марьяновна Тумповская (1891-1942)- поэтесса, переводчица
      5 Ольга Алексеевна Мочалова (1898-1981)- поэтесса, приятельница Гумилева
      6 Вера Монина - подруга О. А. Мочаловой.
      7 Владимир Иванович Нарбут (1888 - 1944) - поэт-акмеист
      8 Михаил Александрович Зенкевич (1891-1973)- поэт- акмеист, переводчик
      9 В.А. Павлов (?)- морской офицер, поэт, знакомый Гумилева
      1 Георгий Иванович Чулков (1879 - 1939) - поэт, критик, беллетрист.
      2 Сотрудник Ленинградского отделения Всероссийского Союза поэтов
      3 Изабелла Аркадьевна Гриневская (1854 - 1944) - поэтесса, писательница.
      1 ШД - Шереметьевский дом - бывший особняк графов Шереметьевых на Фонтанке. Потому его еще называли Фонтанным домом. Туда, в семью Пунина, из квартиры Шилейко переехала Ахматова.
      1 Валерия Николаевна Тюльпанова, в замужестве Срезневская, - подруга Ахматовой с детства.. Жили в одном доме в Царском Селе.
      1 Формально был секретарем литбюро федерации.
      2 Ленинградская ассоциация пролетарских писателей.
      1 Эрих Федорович Голлербах (1895-1942)-председатель Ленинградского общества библиофилов. К тому времени выпустил антологию "Образ Ахматовой" (издание ЛОБ, 1925).
      2 Известно, что Ахматова иногда ставила ложные посвящения и неверные даты к своим стихам.
      1 Сборник "Волчец" вышел в 1926 году (датирован 1927-м). Второй и последний - "Переход" - в 1931-м.
      1 Рыбаковы - Иосиф Израилевич, коллекционер, искусствовед, и Лидия Яковлевна, его жена, - друзья Ахматовой.
      1 Мария Владимировна Рыкова - сестра Н. В. Гуковской, приятельница Ахматовой.
      2 Вера Константиновна - жена Шилейко, урожденная Андреева.
      1 Маня - домашняя работница.
      1Этот том хранится ныне в литературном музее Пушкинского дома
      1 Сергей Владимирович фон Штейн (1882 - 1955) - филолог, муж старшей сестры Ахматовой.
      2 Е. Колесова - вторая жена Штейна, впоследствии жена Голлербаха.
      3 "Гондла" (1917 г.) - драматическая поэма Н. Гумилева. Шла на сцене Ростовского театра в 1921 году.
      4 "Шатер" - название книги стихов Н. Гумилева. Было два издания: в Севастополе в 1921 году и в Ревеле (Таллинне) в 1921 году.
      1 Валентин Иннокентьевич Кривич - сын И. Ф. Анненского.
      1 Ольга Николаевна Арбенина - актриса и художница, подруга Гумилева и его второй жены - Анны Николаевны.
      1 Вольное философское общество, существовавшее в начале века в Петербурге.
      1 Имеется в виду работа В. Ф. Ходасевича "Поэтическое хозяйство Пушкина".
      1 "Anno Domini" - пятый сборник стихов Ахматовой.
      1 Абрам Маркович Эфрос (1888 - 1954) - искусствовед, литературовед, переводчик.
      1 "Письма о русской поэзии" - сборник статей Н. С. Гумилева.
      2 "Tristia" - второй сборник стихов О. Мандельштама.
      1 Имеется в виду работа по биографии Н. С. Гумилева.
      2 Имеется в виду Иоганн Петер Эккерман (1792 - 1854), личный секретарь Гете, автора известных мемуаров "Разговоры с Гете".
      1 Непринужденный разговор (франц).
      1 Артур Сергеевич Лурье (1893 - 1966) - композитор.
      2 Николай Владимирович Недоброво (1882 - 1919) - литературовед.
      1 Имеется в виду "Поэма без героя".