– Из лощины потянуло дымком. Я пойду на разведку. Подержите Трея до моего возвращения. И не позволяйте Измаилу ржать, если он учует других лошадей.

Передав ей поводья вьючных лошадей, Калеб растворился в темноте.

Виллоу ждала возвращения Калеба со все возрастающим беспокойством. Минуты текли так медленно, как тает лед в холодный весенний день. И лишь когда она решила, что с ним что-то случилось, Калеб бесшумно возник рядом с ней. По его знаку она отъехала назад, удаляясь от встречи с какой-то опасностью впереди. Через сотню ярдов Калеб развернул своего мерина и поехал рядом с Виллоу.

– Какая-то опасность? – спросила она еле слышно.

Калеб притянул ее еще ближе и заговорил так тихо, что его невозможно было услыхать на расстоянии фута.

– Два человека в грязной одежде, но с чистыми ружьями и быстрыми лошадьми… Похваляются, что они сделают с деньгами, когда продадут ваших чудо-коней.

Они обсуждали также привязанность Виллоу к дамским седлам и вопрос о том, стоит ли ее переучивать. Впрочем, Калеб не упомянул об этом. От страстного желания пресечь эти раздумья его удержало лишь опасение, что выстрелы будут слышны далеко, а гарантии того, что поблизости нет Других бандитов, у него не было.

– Они из банды Слейтера?

– Вряд ли. Они с Севера. Слейтер – продукт южный. – С минуту Калеб прислушивался к ночным звукам, затем продолжил:

– В нескольких сотнях ярдов отсюда есть другая лощина. Нам придется спешиться, чтобы наши силуэты не вырисовывались на фоне неба. Вы сможете идти в темноте пешком, не спотыкаясь на каждом шагу? И бесшумно, потому что нет ветра, который скрыл бы шум шагов?

– Мне частенько приходилось пробираться мимо солдат, – сказала Виллоу. – Кроме одного случая, всякий раз успешно.

Калеб на миг представил, как могли поступить солдаты с девушкой, попавшей им в лапы, и почувствовал холодную ярость. Не явился ли этот случай причиной того, что Виллоу ступила на скользкий путь? Ведь потерянную девственность не вернуть. После этого никто не может знать, сколько мужчин было у женщины, и многие дочери Евы пользуются этой ситуацией. В том числе и многие вдовы.

Быстрым движением Калеб повесил дробовик дулом вниз на плечо Виллоу.

– Дробовик заряжен, – предупредил он. – Стреляйте в любого, кто к вам приблизится. Вы меня слышите?

Вздрогнув, Виллоу прошептала:

– Да.

Что-то бормоча себе под нос, Калеб проверил ружье, заодно убедившись в том, что оно вынимается из чехла без задержек. Он направил мерина к тому месту, которое темнело на фоне освещенной луной земли. Калеб перевел Дьюса на шаг и двигался, зорко вглядываясь вперед и держа руку наготове у пояса. За ним шли шесть остальных лошадей. Налетал порывами ветерок, однако эти легкие дуновения едва ли могли заглушить топот стольких копыт.

«Это все равно, что пытаться среди ночи незаметно протащить зарю», – с раздражением подумал Калеб.

Он бросил взгляд на небо. Облака не сгущались, свет луны был так же ярок. Неглубокий овраг, по которому они двигались, не был для всадников надежным укрытием.

Калеб спешился и вынул автоматическое ружье. Держа в левой руке оружие, он бесшумно продвигался вперед. Дьюс следовал за ним без понуканий. Идущие в связке кобылы едва не наступали друг на друга и неизбежно производили больше шума, чем лошадь, идущая отдельно.

Виллоу показалось, что минуло полночи, когда они в конце концов вышли из оврага и Калеб помог ей снова сесть на Измаила.

– Хотите оставить у себя дробовик? – негромко спросил он.

– Да, пожалуй… Если не возражаете.

– Я заберу чехол.

Несколькими минутами позже Калеб свернул на север и пустил лошадь быстрым шагом. Отъехав на такое расстояние, что их уже не могли услышать те двое, Калеб пришпорил Дьюса. Они шли легким галопом, пока позволяли дорога и освещение. После того как луна скрылась за облаками, перешли на рысь. И лишь когда начался крутой подъем, Калеб сбавил скорость.

Несколько раз Калеб спешивался, давая отдых лошадям. Он хотел как можно дальше уйти до зари от тех людей, которые охотились за ними и у костра строили планы, как распорядиться судьбами Калеба, Виллоу и лошадей.

Ночные часы тянулись томительно. Виллоу прижималась к седлу, стремясь вписаться в ритм движений Измаила. Никогда еще первые еле приметные признаки зари не приносили ей такой радости. Она отмечала каждый знак превращения ночи в день. Когда Калеб свернул к небольшому ручью, Виллоу едва удержалась, чтобы не застонать при мысли о горячей пище и возможности отдохнуть, растянувшись на земле. Спешившись, она несколько мгновений постояла, держась за Измаила, прежде чем направиться к ближайшим кустам.

Калеб видел, какой неверной, скованной походкой шла Виллоу, и задумался, нельзя ли продлить эту короткую стоянку. Он вспомнил о мускулистых, крепких мустангах, которых видел на привязи недалеко от костра, и понял, что выбора нет. Мустанги были широкогрудые, длинноногие, в превосходной форме и могли скакать целый день. Их же лошади проделали долгий и утомительный путь.

Переложив седло Виллоу на одну из гнедых, Калеб поменял верховое и вьючное седла на своих лошадях. Когда появилась Виллоу, он был готов скакать дальше. Увидев, что бивака не предвидится, Виллоу в отчаянии закусила губу.

Попытка Виллоу самостоятельно взобраться на лошадь оказалась неудачной, после чего в седло ее усадил Калеб.

– Оторваться от преследователей мы можем только одним способом: тратить на езду больше времени, чем они, – пояснил он.

– Вы в самом деле думаете, что они слышали, как мы уходили оврагом? – спросила Виллоу.

Калеб внимательно посмотрел в лицо девушки, пытаясь определить, на сколько у нее хватит сил. При свете зари были заметны темные круги под глазами Виллоу – безмолвные свидетели усталости. После паузы он сказал:

– Может быть, пара лошадей могла бы проскользнуть незаметно… Пусть три лошади. Но семь?! Никакого шанса, черт побери! Чуть свет эти люди бросятся на поиски наших следов. И самое большее через десять минут найдут их… Земля сырая и хорошо сохраняет следы. Семь лошадей оставляют такой след, что даже новичок его увидит. А эти люди не новички.

Виллоу посмотрела на своих скакунов и поняла то, что недоговаривал Калеб. Без ее лошадей шансы уйти от погони резко возрастали. Лишние лошади замедляли общую скорость передвижения и к тому же оставляли слишком много следов.

– Наш единственный шанс, – продолжал Калеб, – двигаться вперед и молиться, чтобы разразилась хорошая буря и смыла наши следы.

Он потянулся к сумке и достал из нее темный платок, в котором были завернуты остатки еды. – Здесь мясо и хлеб, – сказал он, бросая ей узел. – Поешьте, когда представится возможность. Вода для питья во фляге у вашего седла.

– А что будете есть вы?

– То же, что и вы. Только попозже.

Не дожидаясь, что скажет Виллоу, Калеб тронул шпорами лошадь и пустил ее рысью.

Переход ночи в день совершился столь плавно, что Виллоу не могла определить, когда это произошло. Густые облака не пропускали солнечных лучей. Вдали видны были только поросшие соснами склоны гор, вершины которых скрывали облака.

Дорога поднималась вверх, облака, наоборот, снижались, и вскоре пелена, затягивающая небо, повисла над путешественниками как крыша. Временами шел, дождь, но он не мог смыть следы семи лошадей, карабкающихся все выше и выше по кряжу Скалистых гор.

Деревья на косогорах появлялись все чаще. На смену тополю, который Виллоу привыкла видеть на берегах ручьев, пришли елки и сосенки, которые тянулись вверх, к серому небу, словно желая пробиться сквозь марево туч к солнцу. Следы копыт стали не столь заметны. Это несколько утешало Виллоу, хотя и не слишком.

Калеба, по всей видимости, это нисколько не настраивало на оптимистический лад, ибо он продолжал двигаться, не снижая скорости и очень редко давая отдых лошадям, несмотря на крутизну подъема. Многовековой слой хвои, устлавшей землю, заглушал топот копыт. Какой-то неестественной казалась эта тишина, когда двигалась кавалькада из семи лошадей. Лишь изредка поскрипывали седла и фыркали лошади, да откуда-то издалека порывы ветра доносили иногда то ли раскаты грома, то ли шум водопада.

А однажды Виллоу – в этом она не сомневалась – услышала далекие выстрелы.

По мере продвижения вверх воздух становился все прохладнее, ветер все неприятнее. Виллоу подтянула завязки у шляпы и глубже угнездилась в седле. Мимо мелькали деревья и видно было, как позади земля уходила вниз. Лошади дышали тяжело даже тогда, когда шли шагом. Наконец они вскарабкались на уступ горы, вершина которой скрывалась за завесой тумана и дождя.

Калеб достал из сумки бинокль в латунной оправе и посмотрел назад. Виллоу остановила Измаила рядом с Калебом У нее захватило дух, когда она увидела перспективу, открывающуюся с облюбованного Калебом наблюдательного пункта. Местность казалась совершенно пустынной. Над лесом не было видно ни дымка. Ни дорожного фургона, ни всадника. Ни построек, ни вспаханных полей. Ни ствола, ни пня со следами топора.

– А это что? – спросила она, заметив темный след на светлом лугу в тысяче футов внизу.

– Это семь лошадей истолкли траву, – мрачно сказал Калеб. – Даже если те два типа где-то потеряют наш след, они смогут найти его снова на лугу. Кстати, нам повезет, если не нарвемся на ютов. Обычно у меня не было с ними проблем, но и приманки в виде нескольких лошадей тоже не было.

– Я не совсем понимаю… – В голосе Виллоу прозвучала тревога. Она не подозревала, что в этой стране любой след можно было сравнить с пожаром, который мог погасить лишь сильный ливень.

Калеб опустил бинокль и посмотрел на обеспокоенное лицо молодой женщины, которая находилась так близко, что было слышно ее дыхание. В неясном утреннем свете ее глаза казались серебристыми. Губы ее походили на нежную розу, чуть обветренные щеки слегка румянились, а косы были цвета солнца, которое сейчас скрывалось за тучами. Калеб попытался представить себе, как будут выглядеть эти волосы, если их рассыпать по обнаженным плечам.

Молча обругав себя за неумение управлять страстями, Калеб сложил бинокль и пустил лошадь вперед. Выбранный им маршрут пролегал через лес, окаймлявший луга, и перелесье, которое Виллоу не ожидала встретить в этой дикой стране. Окружали их окутанные облаками горы, которые с каждой милей все круче вздымались вверх. Здесь и там по склонам сбегали, кипя и пенясь, бойкие ручьи

Вскоре дождь разошелся не на шутку. Виллоу поначалу обрадовалась, надеясь, что потоки воды смоют их следы, но затем пришла к заключению, что их продвижение сильно замедлится. Ехать в ненастье по накатанной и в общем-то ровной деревенской дороге – это одно дело, и совсем другое дело – карабкаться по крутому каменистому склону.

Плотный шерстяной жакет Виллоу долго не пропускал воду, но в конце концов промок и он, равно как и джинсы. Вода стекала с полей ее шляпы на седло. Нижние ветви деревьев вносили свою лепту в то, чтобы осложнить жизнь, при малейшем прикосновении изливая на путешественников потоки воды. Время от времени из темной зелени хвойных деревьев выступали призрачно-тонкие стволы осин. Светло-зеленые сверху и серебристые снизу, их листья трепетали под ударами дождя. Порой деревья росли так густо, что Калебу приходилось выискивать пути для объезда, чтобы не застряли в первую очередь вьючные лошади

Холодный ветер дул сверху вниз по склону, разрывая плотную завесу облаков. Подъем становился все круче. Где-то левее, внизу, шумел ручей. Его не было видно за стеной дождя, но Виллоу знала, что ручей должен быть. Потоки воды, бегущие сверху, были тому гарантией.

Как-то неожиданно облака расступились. На землю хлынули солнечные лучи, и мириады маленьких солнц зажглись в каждой дождевой капле.

Калеб бросил взгляд вокруг, но ему было не до красот. Он знал, что последует за этим, знал, что Виллоу будет возражать. Но у него не было иного выбора. После того, как Виллоу отказалась оставить лошадей в Денвере, а затем у Вулфа Лоунтри, он предвидел, что такой момент может наступить

Калеб с мрачным лицом направил мерина к опушке перелеска. Подобных живописных мест в Скалистых горах было много, в том числе и на большой высоте. Наблюдая за окрестностями, Калеб ждал, когда подъедет Виллоу. На другом конце поляны за ним, в свою очередь, наблюдали олени. Выждав некоторое время, грациозные животные снова принялись щипать траву

Омытый дождем, искрящийся под лучами солнца изумрудный луг, рассеченный голубой лентой ручья, был настолько красив, что подъехавшая к Калебу Виллоу ахнула от восхищения. Затем она подняла взгляд на открывшиеся громады гор – и оцепенела, ошеломленная их величием.

Исхлестанные снегом, обдуваемые ветром, полностью лишенные растительности на своих гранитных вершинах, они господствовали не только в небе, но и над всей землей. Ничего более впечатляющего Виллоу никогда не видела.

– Это все равно, что увидеть лик божий, – сказала она срывающимся голосом.

Калеб переживал почти такие же чувства. Он любил эти горы больше жизни, считая, что он принадлежит им, а они ему. Он не только любил, но и глубоко понимал их

Горы всегда были для человека чем-то особенным.

Человек же не был чем-то особенным для гор.

Калеб спешился. Он брал поводья каждой из арабских лошадей и наматывал ей вокруг шеи, намереваясь предоставить им возможность двигаться дальше без привязи.

– У Измаила есть любимая кобыла? – спросил он.

– Дав. Гнедая, которая шла за вами.

– Слезайте. Я оседлаю ее для вас, хотя Измаил и так пойдет за вами как на привязи.

– Не понимаю.

– Знаю, что не понимаете, – сурово сказал Калеб. Ему страшно не хотелось делать то, что он собирался сделать. – Ваши арабские лошади сильны, быстроноги и натренированны. Теперь мы посмотрим, насколько они умны. Если они умны, они пойдут без всякой привязи и повода, как бы ни устали и какой бы трудной ни была дорога… Ну, а если нет… – Калеб пожал плечами, – так тому и быть… Я не намерен губить вас и себя из-за лошадей, будь они хоть какие красавцы.

– Но ливень наверняка смыл наши следы, – горячо сказала Виллоу. – Мы сможем уйти от любых преследователей, если только они не знают местность так же хорошо, как и вы.

– Сомневаюсь, что знают, но дело не в этом.

– А в чем же?

– Дело в том, – жестко сказал Калеб, – что вести лошадей на привязи дальше чертовски опасно. Начиная отсюда, дорога становится тяжелой.

– Становится?! – не веря своим ушам, воскликнула Виллоу.

– Именно, южная леди. – Он устремил на нее пронзительный взгляд золотых глаз. – Пока что мы встретили лишь несколько скал посреди долин и лужаек… Ничего особенного… Лошадь может сбиться с шага, споткнуться, упасть, подняться и пойти дальше. – Калеб снял шляпу, взъерошил волосы и снова надел ее. – Там, куда мы направляемся, все иначе… Может стоить жизни, если собьешься с ноги… Есть такие места, где можно долго слышать крик сорвавшегося человека, прежде чем он ударится о землю.

Виллоу окинула взглядом своих лошадей. Высота и изнурительный путь сказались на них. Они похудели, устали. Сейчас они жадно щипали траву. Арабские скакуны, безусловно, были крепкими и волевыми, но они росли и жили внизу. Так же, как и сама она, хотя она всегда трудилась в поте лица своего.

Ничего не сказав, Виллоу снова оглядела долину и величественные, безучастные вершины, со всех сторон закрывавшие небо.

– А через них можно пройти? – шепотом спросила она.

– Да. С этого места не видно, но тем не менее дорога существует. Найти ее – не проблема. Важно достичь перевала, пока нас не настигли те два головореза.

Виллоу с надеждой посмотрела в глаза Калеба.

– Разве дождь не смыл наши следы?

– Может, смыл, а может, и не смыл. Зависит от того, насколько следы глубокие. Но я не хочу полагаться на случай и рисковать вашей жизнью.

Виллоу закрыла глаза, чтобы не показать, чего ей стоит это кажущееся спокойствие. Спорить с Калебом – но какой смысл? Она отказалась оставить лошадей. Теперь ей приходится расплачиваться за это.

В крайнем случае, здесь вдоволь подножного корма. Даже если арабские скакуны откажутся идти без привязи, они не погибнут от голода. Она вернется с Мэтом за ними.

Эта мысль как-то согрела Виллоу, и она спешилась.

– Я возьму Дав.

Калеб из-под шляпы наблюдал за тем, как Виллоу подошла к кобылам, любовно похлопала одну, затем другую по холке, все время негромко беседуя с ними. Он ожидал более резких возражений со стороны Виллоу. Этого не произошло. Она лишь посмотрела на горы, а потом на него взглядом, от которого у него сжалось сердце, слезла с Измаила и направилась к кобылам.

Калебу потребовалось совсем немного времени, чтобы поменять седла у Измаила и Дав. Несмотря на высоту и тяжелый маршрут, у кобылы хватило энергии игриво коснуться губами рукава Калеба, когда он седлал ее. Он улыбнулся и легонько оттолкнул мягкую морду, однако Дав повторила игру. Пока он затягивал подпругу, Дав с сопением обнюхивала шерстяную ткань рукава.

– Ты прямо как твоя хозяйка, – сказал он, поглаживая бархатистую морду Дав. – Маленькая, но боевая.

– Я вовсе не маленькая, – раздался голос Виллоу из-за спины Калеба.

Он повернулся, взял Виллоу за подбородок и приподнял ее лицо.

– Если Измаил не пойдет, вы пожелаете поехать на нем вместо Дав?

Виллоу поняла то, что не было сказано словами: если лошади не пойдут, какую из них она предпочтет спасти?

Она закрыла глаза. Ее ресницы дрожали, пока она боролась с подступавшими слезами.

– Да, – хрипло сказала она и быстро отвернулась, чтобы не встретиться со взглядом Калеба. – Тогда я поеду на Измаиле.

– Думаю, так будет правильно, – согласился Калеб. – Здесь немало диких лошадей. Кобылы долго не останутся одни. Какой-нибудь жеребец приведет сюда свой табун на летний выпас… Он позаботится о ваших кобылах… Измаил тоже попытался бы, но он вырос в загоне и ничего не знает о высокогорье и горных львах.

Виллоу кивнула, ничего не сказав.

Калеб подставил руки, сложив их в виде стремени.

– Пора отправляться.

Виллоу хотела было сказать, что может взобраться на лошадь без его помощи, но для этого требовалось слишком много усилий. Поэтому она ступила ногой на подставленные руки и мгновенно оказалась в седле.

Долина осталась далеко позади, когда Калеб остановился у небольшого ручья, чтобы посмотреть, как идут арабские скакуны. Он поджал губы, увидев, что Виллоу едет шестой по счету, позади кобыл, оставив Измаила замыкающим.

Калеб вынужден был признать, что кобылы идут неплохо, хотя ему не понравилось, что Виллоу оказалась так далеко. Его озабоченность скрасила метаморфоза, произошедшая с Измаилом. Спущенный с привязи, он почувствовал себя хозяином. Он шел как на пружинах, рыскал из стороны в сторону, где это позволяла дорога, нюхал воздух – словом, вел себя как настоящий дикий жеребец, опекающий свой табун. У кобылы пропадало желание замедлять шаг, когда Измаил, прижав уши, кусал отставшую за круп.

Поровнявшись с Калебом, кобылы присоединились к его лошадям, которые жадно пили из ручья. Калеб достал из сумки кусок вяленого мяса и протянул Виллоу.

– Когда двинемся дальше, поезжайте сразу за мной, – сказал Калеб. – Наши преследователи могут догнать нас до захода солнца.

Виллоу закусила губу и замутненным взглядом посмотрела на кобыл.

– Не переживайте, – успокоил он. – Этот боевой жеребец не дает им расслабляться. Дьявол, а не конь! Какой-нибудь другой с равнины уже давно бы скис. А Измаил – молодчина! У него еще и молнии блещут в глазах, и гром идет от копыт. Хорошо бы свести его с монтановскими кобылами и посмотреть, что мы получим.

Виллоу посмотрела на Дьюса и Трея и еле приметно улыбнулась.

– Не знаю уж, как вам сказать, но ваши монтановские лошади – это мерины, а не кобылы.

Калеб взглянул на Виллоу и громко расхохотался. Услышать сейчас от нее шутку было для него так же удивительно, как и убедиться в неукротимости духа арабских скакунов. Он нагнулся и слегка потянул ее за косу.

– А как вы определили? – спросил Калеб, хитро улыбаясь. – Объясните, голубушка.

Виллоу засмеялась и одновременно вспыхнула.

Звук ее смеха слился с журчаньем ручья и вздохами ветра и стал частью красоты этой дикой страны. Что-то шевельнулось в Калебе, он снова испытал такое же острое чувство, как некогда при первой встрече с горами.

Калеб медленно пропустил золотистую косу между пальцами, сожалея, что в перчатках он не может ощутить шелковистости волос. Когда он заговорил, голос его прозвучал сурово, почти грубо.

– Если вы упадете где-то далеко, позади своих кобыл, мне придется возвращаться, чтобы помочь вам. Уйдет уйма времени…

Не дожидаясь ответа, Калеб коснулся шпорами боков мерина и пустил его легким галопом через луг.

За долиной дорога снова круто пошла вверх. Лошади карабкались в гору, и Виллоу стало казаться, что ее голова уже касается облаков. Скорость движения резко упала. Вил-лоу часто с беспокойством посматривала через плечо, всякий раз ожидая позади увидеть всадников на темных лошадях.

Полдень пришел и ушел незамеченным. Склон, по которому они двигались, был настолько крутым, что приходилось идти зигзагами. Даже монтановские лошади надсадно дышали и двигались экономными маленькими шагами. Движение осложнили скользкие голые породы и хвоя под ногами. В оврагах журчали крохотные ручейки, кое-где попадались чахлые ивы и осинки – такие тонкие и гибкие, что напоминали бледно-зеленые языки пламени на белых фитилях.

Если перевал где-то впереди и был, Виллоу его признаков не видела. Гора, по которой они карабкались, поднималась все выше и выше и терялась где-то в тумане. Ее склоны были изрезаны бороздами – следами движения лавин, окаймленными низкими кустами и молодой порослью осин. Чуть пониже облаков веером, словно гигантские карты в руке игрока, расходились другие вершины.

Не было больше долин и привлекательных лужаек между скал, не видно было просветов в скалистых бастионах. Маршрут все чаще проходил по унылым каменистым местам, где к пасмурному небу тянули розовые венчики одни лишь сорняки. Наконец остались только камни да щебень – и еще группа темных елей и бледных осин впереди, чудом нашедших свое убежище в какой-то защищенной складке земли.

Дав мучительно, со свистом втягивала воздух. Должно быть, в сотый раз Виллоу подавила в себе желание потребовать, чтобы Калеб сделал остановку и Дав могла восстановить дыхание.

«Калеб не жестокий человек. Он должен видеть, как изнурена Дав. Если бы не было опасности, он бы остановился».

Виллоу повторяла про себя эти слова целый час, в течение которого лошади карабкались вверх, держа курс к группе деревьев, что росли между скал. Как только Калеб достиг цели, он спешился, снял ботинки и натянул высокие, до колен, мокасины.

Когда подъехала Дав, Калеб в руках держал автоматическое ружье и проверял, не попала ли влага в ударный механизм. Перчатки он засунул в карман куртки. Несмотря на холод и ветер, движения его рук были быстрыми и уверенными. Когда он поднял глаза, Виллоу прочитала в них беспокойство

– Как ваши лошади ведут себя при стрельбе? – спросил он.

– Их использовали на войне… Мы когда-нибудь остановимся?

– У нас нет выбора. Нам понадобилось полчаса, чтобы пройти три мили и подняться на пятьсот футов. Нам предстоит подняться еще на тысячу футов. Без отдыха ваши кобылы не потянут

Виллоу против этого не возразила

– Я хочу посмотреть, что делается позади нас, – продолжал Калеб. – А вы отдохните! Иначе вас скоро снесет ветром

Он двинулся к камням, ступая по ненадежной каменистой породе бесшумно и уверенно. Мягкие подошвы мокасин позволяли ему определить степень надежности той точки, куда он собирался перенести свой вес. Затем остановился у группы валунов, которые могли служить ему укрытием и откуда можно вести огонь по нападавшим снизу Обосновавшись за камнями, Калеб пристроил ствол ружья в выемке между валунами и начал изучать местность.

Минут через пятнадцать он услышал негромкий голос Виллоу

– Калеб, где вы?

– Я здесь, – отозвался он.

Виллоу спустилась и увидела, что Калеб лежит между валунами, словно в небольшом каменном гнезде. Его широкие плечи занимали почти все пространство.

– Почему вы не отдыхаете? – спросил он.

– Я подумала, вдруг вы хотите пить. – Виллоу запыхалась, пока дошла до него. Протиснувшись к нему, она протянула флягу – Вам некогда было попить.

Он отвинтил крышку, поднес флягу к губам и почувствовал дразнящий запах мяты.

– А вы пили?

– Что? – недоуменно спросила Виллоу, устраиваясь на каменном основании

– Вы пили отсюда. Я почувствовал привкус.

Виллоу продолжала с недоумением смотреть на Калеба.

– Привкус мяты, – пояснил он.

Ее щеки заполыхали, когда она поняла, что имеет в виду Калеб.

– Простите. Я не…

Он приложил палец к ее губам, прервав на полуслове

– Мне нравится ваш аромат, Виллоу

На какое-то мгновение установилась такая тишина, что Калеб слышал гулкие удары ее сердца. Уголки его рта приподнялись, изобразив улыбку. Прикосновение его пальца к нижней губе Виллоу стало ощутимей, оно перешло в ласку столь же нежданную, сколь чувственную. Внезапно Калеб убрал руку, оставив Виллоу в растерянности. Он поднес палец к своим губам, лизнул его и улыбнулся.

– Мята.

Виллоу судорожно вздохнула, пытаясь разобраться в охвативших ее чувствах. Белый ряд зубов на фоне черной бороды Калеба казался несказанно красивым. Золотые глаза, сверлившие ее, похоже, были в состоянии прожечь насквозь.

Калеб отвернулся и вынул бинокль, пытаясь направить свои мысли в практическое русло. Он стал методично осматривать все подступы. Буквально через несколько мгновений он разразился проклятьями.

Далеко внизу, следуя той же дорогой, которой прошли Калеб и Виллоу, быстрым аллюром двигался всадник. Расстояние пока было слишком большим, чтобы опознать его. Калеб подождал. Из леса появился второй всадник. Под ним также была темная поджарая лошадь.

Калеб продолжал наблюдение, но больше никто не появлялся. Чувствовалось, что люди и лошади проделали большой и нелегкий путь. Это были те самые преследователи, которых Калеб видел ночью у костра. В этом у него не было никакого сомнения.

– Высота замедлила их движение, но недостаточно, – сказал Калеб.

– Высота?

– Мы на высоте более восьми тысяч футов. Поэтому вы и задыхаетесь после нескольких шагов ходьбы. То же и с лошадьми. Мои лошади – горные как и у них. А ваши – нет.

– Что же мы будем делать?

Калеб поднял ружье и прицелился. Пока что всадники были вне досягаемости ружейного выстрела. Но Калеб ружье не опустил. Он просто стал ждать.

Спокойствие и выдержка Калеба напоминали собранность кота перед прыжком. Далеко внизу всадники легким галопом пересекали долину. Калеб дослал в патронник патрон и навел дуло на одного из всадников.

– Вы собираетесь стрелять, даже не выяснив, кто они? – напряженным голосом спросила Виллоу

– Я знаю, кто они.

– Но…

– Посмотрите на эти горы, – резко оборвал ее Калеб – Вы видите какое-нибудь укрытие для человека, не говоря уже о семи лошадях, если начнут стрелять снизу?

– Нет, – признала Виллоу.

– Задумайтесь об этом, южная леди. Рано или поздно нам придется покинуть рощицу, где сейчас укрываются лошади.

Виллоу крепко сцепила пальцы, пытаясь скрыть дрожь, пока Калеб, не спуская глаз с всадников, выбирал более удобную позицию.

– Может быть, – продолжал Калеб, – вы считаете, что перед нами два богобоязненных, регулярно посещающих церковь молодых человека, которые предприняли это путешествие исключительно для того, чтобы подвергнуть себя трудному испытанию?

– Нет, – прошептала она.

Улыбка Калеба была суровой.

– Не вздыхайте так тяжело, голубушка. Я был бы рад подойти поближе к ним, чтобы попугать. – Он держал на прицеле второго всадника, однако не делал попыток нажать на спусковой крючок. – Если бы рядом был Вулф! Это настоящий дьявол с ружьем.

Начал накрапывать мелкий дождь, когда преследователи скрылись в лесу. Если предположить, что они идут по следам Калеба и Виллоу, то можно было их ждать у подножия склона минут через двадцать. Опустив ружье, Калеб повернулся к Виллоу.

– Вам будет лучше вернуться в рощу. Если у одного из этих бандитов крупнокалиберный Шарпе, здесь может быть жарко.

– На таком расстоянии?

– Я видел, как из Шарпса убивали людей на расстоянии восьмисот ярдов.

– Сколько ярдов до этого леса? – спросила Виллоу

– Меньше тысячи напрямик. А до того места, откуда они должны выйти, около шестисот. Для Вулфа это не было бы проблемой, но я не такой отличный стрелок. Так что идите лучше к роще.

Виллоу зашевелилась, чтобы встать, когда Калеб рывком вернул ее на землю.

– Эти шакалы пошли напрямик! Они побоялись потерять наш след из-за дождя!

Всадники вынырнули из леса в девятистах ярдах и, пришпоривая лошадей, стали взбираться вверх по борозде, образованной лавиной Калеб вел второго всадника, но не стрелял. Бандиты срезали путь и очень скоро могли оказаться на позиции, с которой рощица, где прятались лошади, становилась уязвимой для их выстрелов.

– Пригните голову, – приказал Калеб.

Спрятавшись за валунами, Виллоу могла наблюдать лишь за Калебом Блэком. Он не шевелился, расслабленно держал ружье подпуская преследователей поближе Взгляд у него был как у хищной птицы – сосредоточенный, внимательный. И в то же время не ощущалось напряженности в его руках или лице Сколько раз, подумала Виллоу, сидел он вот таким же образом в засаде во время войны, ожидая, когда к нему подойдут поближе

Снова оценив крутизну склона и плотность дождевой завесы, Калеб нажал на спусковой крючок. Ружье дернулось в его руках. До того, как эхо отразилось от гор, он выстрелил еще несколько раз, быстро досылая патроны в патронник

Один из всадников завопил и схватился за правую руку Другой вытащил ружье из чехла, но тут же выронил его и ухватился обеими руками за луку седла, поскольку его лошадь рванулась что есть мочи вниз по склону Пули завывали и отскакивали от скалы, обдавая каменными осколками лошадей. Взбрыкивая и становясь на дыбы, лошади несли всадников вниз.