– Никого не видно? – спросил Рено.

– Нет, – ответили одновременно Калеб и Виллоу.

– Хорошо. Как на тебя действует вид крови, Вилли? В обморок не падаешь?

– После тринадцати лет отношусь спокойно.

– Тогда найди место и перевяжи своего будущего мужа, пока я понаблюдаю за лугом.

В первый момент Виллоу не поняла. Когда до нее дошел смысл сказанных слов, она круто повернулась и уставилась на Калеба, который находился менее чем в двух футах от нее. Она негромко охнула, увидев пропитанный алой кровью левый рукав.

– Боже мой, Калеб! – голос Виллоу задрожал.

– Не упади в обморок, южная леди. Не хватало еще, чтобы ты сейчас сознание потеряла.

Суровый тон Калеба подействовал на Виллоу отрезвляюще. Она подошла поближе и осмотрела руку, ибо именно это требовалось от нее, если судить по строгому взгляду карих глаз.

– Вот, – сказал Калеб, доставая нож из-за спины, куда он сдвинул его, чтобы было удобнее ползти. – Тебе он понадобится.

Дрожащей рукой Виллоу взяла нож. Увидев на нем следы крови, она украдкой снова взглянула на Калеба, соображая, куда еще он может быть ранен.

– Это не моя кровь, – пояснил Калеб.

Виллоу с облегчением вздохнула и ничего не сказала.

– Ты разочарована? – спросил он с сардонической улыбкой.

Она слегка вздрогнула, взяла нож и поддела лезвием обшлаг рукава.

– Стой спокойно.

– Не беспокойся, южная леди. Я не дам тебе повода прибавить к моей ране еще одну.

Нож легко разрезал ткань. Виллоу сдвинула остатки рукава в сторону, открыв рану в области предплечья. Она закусила нижнюю губу, увидев кровоточащую борозду от пули.

– Калеб, я так сожалею, – прошептала она.

– Ты должна сожалеть, – сурово сказал Калеб. – Нас всех могли убить из-за твоих девчоночьих представлений о любви.

Виллоу посмотрела на Калеба и тут же отвела взгляд. Она увидела глаза хищной птицы, внимательные и беспощадные. Сейчас как никогда он был похож на мрачного ангела возмездия.

Ничто не изменилось. Ничто не изменится, да и не может измениться. Она влюбилась в человека, для которого главное – соблюсти баланс добра и зла, у которого строгие представления о долге и необходимости. Но у нее были собственные представления о добре и зле, долге и необходимости, и, по ее понятиям, нельзя заставлять человека вступать в брак лишь потому, что брат невесты столь хорошо владеет шестизарядным револьвером.

– Ты не единственный, у кого есть чувство долга, – сказала Виллоу. Она повернулась и поддела ножом обшлаг другого рукава. Когда Виллоу говорила, ее голос был похож на звук разрываемой материи. – Я не могу спокойно думать о том, что ты вступаешь со мной в брак только из-за того, что Мэт очень ловко обращается с оружием!

– Меня вынуждает вступить в брак револьвер твоего брата! – саркастически произнес Калеб. – Очень мило с твоей стороны считать меня трусом и к тому же соблазнителем, который превращает невинную девушку в шлюху!

– Соблазнителем? Не будь смешным! – сказала Виллоу, отчеканивая каждый слог и перевязывая рану с осторожностью, которая никак не вязалась с ее резким тоном. – Да еще до того, как ты поцеловал меня, я хотела тебя, и меня волновал даже воздух, которым ты дышал!

Тело Калеба напряглось, словно его ударили кнутом.

– Прости, – быстро сказала Виллоу, полагая, что причинила боль при перевязке. – Не хотела сделать тебе больно. А что касается трусости, то человек, способный пробраться средь бела дня в лагерь Джеда Слейтера, не может быть трусом. Ты просто очень практичен. Зачем тебе идти на явную смерть или сбегать? Ты выбрал брак. – Она отодвинулась от Калеба. – В этом все дело.

– Означает ли это, что ты закончила перевязывать? – сухо спросил Калеб, оглядывая руку. – Если так, то пора к Слейтеру.

Раздался предупреждающий крик Рено. Калеб повернулся и выхватил револьвер с такой скоростью, что Виллоу трудно было уследить за его движениями. Гром выстрелов прозвучал слева и справа от Виллоу, когда Калеб и Рено одновременно разрядили свои револьверы в двух появившихся из оврага людей в шестидесяти футах от них. Братья Слейтеры выстрелили в ответ наобум и заметались в поисках укрытия. Но укрытия поблизости не было. Калеб и Рено были меткими стрелками. Поняв, что спасения нет, Джед Слейтер повернулся и выстрелил.

Однако целился он не в мужчин, а в Виллоу.

Боль обожгла голову Виллоу, бросила ее на колени. С неба спустилась тьма и окутала ее. Виллоу услышала Калеба, окликающего ее, и потянулась к нему как к чему-то единственно незыблемому и надежному в этом черном вращающемся мире. Она почувствовала, как могучие руки подхватили ее, но и они не смогли вырвать ее из объятий внезапно наступившей ночи.

Тщетно пыталась Виллоу произнести имя Калеба. Ночь сгустилась и окутала ее тьмой и безмолвием.

Калеб почувствовал, как обмякло тело Виллоу, увидел кровь, струящуюся из-под волос. Напрасно повторял он полным отчаяния голосом ее имя.

Ответа не было. Да Калеб и не ожидал его. Дрожащими руками он коснулся кровавой раны и прижал Виллоу к себе – молча, как человек, не умеющий плакать.

Подъехав, Вулф увидел, что Рено и Калеб сидят в ажурной тени деревьев, а Виллоу лежит между ними. Калеб бросил беглый взгляд на Вулфа и лошадей и снова повернулся к Виллоу, словно боясь, что она исчезнет, если он оторвет от нее взор. Калеб держал в ладони и тихонько поглаживал ее руку, словно желая лишний раз удостовериться в том, что Виллоу жива.

Рено встал и подошел к Вулфу.

– Я слышал выстрелы… Виллоу ранена? – спросил, епе-шиваясь, Вулф.

– Да.

– Тяжело?

– Мы не знаем. Пульс у нее ровный, хорошего наполнения, но она без сознания.

Вулф прищурил глаза. Он в раздумье посмотрел на девушку, которая лежала неподвижно, и мужчину, который гладил ей руку с нежностью, какой Вулф не ожидал от Калеба.

– Что произошло? – спросил Вулф, отводя глаза в сторону, ибо почувствовал себя так, словно нарушил уединение Калеба.

– Слейтер и его братец вылезли из оврага. Я их засек, когда они были в шестидесяти футах. – Голос Рено звучал устало. – Виллоу перевязывала руку Калебу, не было времени увести ее отсюда. Когда Джед Слейтер понял, что его песенка спета, он выстрелил в нее… Да попадет его душа в ад!

– Аминь! – вздохнул Вулф. – А что с Щенком Койота?

– Мертв.

Рено взглянул на лошадей, которых привел Вулф. Среди них был и Измаил. Голову он держал высоко, ступал уверенно. Кроме легкого налета высохшей пены на шерсти, других следов тяжелой гонки на нем не было видно.

– Спасибо, что захватил жеребца, – с хрипотцой проговорил Рено. – Она так любит его.

– Не стоит благодарности. Я бы убил любого бандита в лагере, который поднял бы руку на этого гнедого красавца, – спокойно сказал Вулф. Он подождал, ожидая подробностей о состоянии Виллоу. – Крови много было? Может, из-за этого она сознание потеряла?

Рено поколебался, затем беспомощно махнул левой рукой.

– Ранение в голову… Калеб говорит, что рана неглубокая, поверхностная… Он говорит, что видел людей, которые ходили с пулей в голове. – Устало чертыхнувшись, он добавил:

– Но он также говорит, что видел, как люди умирали, не приходя в сознание, хотя рана у них была такая же, как у нее.

Вулф также негромко чертыхнулся и крепко сжал поводья.

– Похоже, придется разбивать лагерь здесь.

– Слишком близко к банде Слейтера.

– Они все разбежались, – уверенно сказал Вулф – Автоматическое ружье Калеба – настоящее чудо. Не нужно снимать его с плеча для перезарядки… Просто вставляешь сбоку пули и продолжаешь стрелять. Да оно дает сто очков вперед двум автоматическим ружьям Слейтера!

– Это потому, что стрелял ты, – заметил Рено. – Разве кто-нибудь сравнится с тобой в стрельбе из ружья.

– А с тобой в стрельбе из револьвера… За исключением, может быть, Калеба.

На лице Рено появилась еле заметная улыбка.

– Да, сноровистый парень этот Человек из Юмы! Пока я заряжал, он уже успел расстрелять весь магазин. И при том очень разумно действовал: сразу понял, что Щенок Койота – это мешок с дерьмом и перепуган до чертиков, поэтому все шесть пуль всадил в Джеда, а Щенка Койота оставил мне.

Вулф кивнул.

– Я видел, как стреляет Калеб… Он делает это нечасто, но когда делает, можно на него положиться… Очень рад, что у тебя с ним все разрешилось без оружия.

Рено задумчиво посмотрел на Вулфа.

– Да, начало нашего знакомства не сулило ничего хорошего… Сейчас-то я знаю, что человек он правильный… Вот только зря казнит себя за то, что произошло с Вилли. Не его вина, что этот подлый и поразительно живучий тип, после того, как получил шесть пуль, сумел выстрелить. – Рено сердито махнул рукой. – Но он не слушает меня. Ты не можешь его образумить?

– Я попробую, хотя и сомневаюсь в успехе. Я пришел к выводу, что мужчины перестают разумно рассуждать, когда дело касается их женщины. В особенности такие мужчины, как Калеб Блэк. Глубокие реки текут спокойно, но помогай бог тому глупцу, который попытается изменить их течение.

Вулф подошел поближе к Виллоу. Когда Калеб поднял глаза, слова, которые хотел произнести Вулф, застряли у него в горле. Калеб был похож на человека, который утратил веру во все, даже в бога.

– Чем я могу помочь? – спросил тихо Вулф.

– Приведи ее кобыл, – сказал Калеб, снова опуская глаза на Виллоу. Тыльной стороной ладони он тихонько поглаживал ей щеку. – Я хочу, чтобы, проснувшись, она увидела, что все ее лошади пасутся неподалеку. Я хочу, чтобы она открыла глаза и увидела…

Калеб замолчал. Вулф положил руку на плечо Калеба, сжал его и, ничего не сказав, удалился. Не существовало слов, которые могли бы вернуть блеск глазам Калеба.

Калеб не поднял головы, когда Вулф отъехал. Он не поднял головы, когда Рено соорудил огромную постель из лапника. Но когда Рено хотел перенести Виллоу, Калеб оттолкнул его руки и поднял Виллоу сам, несмотря на раненую руку. Боль в руке не имела никакого значения, она лишь, напомнила ему о том, что он был жив, а вот Виллоу…

– Я пойду на тот холм, – сказал Рено. – Мне будет легче охранять оттуда.

Калеб кивнул, опять же не поднимая головы. Со всеми предосторожностями он положил Виллоу на постель, подоткнул одеяла и лег рядом. Его пальцы снова отыскали запястье Виллоу, чтобы слышать пульс. Ровное биение пульса – это было то, что стояло между Калебом и темнотой, о существовании которой он и не подозревал до того момента, когда обернулся на крик Виллоу и увидел, что она падает.

Но Виллоу знала о существовании такой темноты. Он увидел ее в глазах Виллоу прошлой ночью, когда она стояла, освещенная луной, и называла себя шлюхой. Он был в гневе на нее за то, что она так уничижительно думала о себе, о нем, о том, что их соединяло. Ее ярость по силе не уступала его гневу и той страсти, которую они вместе переживали.

Но, несмотря на боль и гнев, Калеб слышал, как она в тишине произносит его имя, и спрашивал себя, почему то, что начиналось в солнечном свете и ликовании, кончается страшной чернотой. Он задавал себе этот вопрос с того момента, когда узнал, что она была сестрой Рено.

Калеб не получал ответа, была только боль, которая становилась все сильнее при мысли о том, что любовь неизбежно кончится и превратится в ненависть.

И это случилось.

Калеб закрыл глаза, словно это могло помочь ему избавиться от бередящих душу воспоминаний.

«Калеб, в чем дело, Калеб! Что произошло? Почему ты не отвечаешь мне? Калеб!»

И вдруг он понял, что это не воспоминания и что Виллоу произносит его имя.

– Калеб!

Он медленно открыл глаза, боясь, что ему все снится.

Виллоу тревожно смотрела на Калеба, ее сердце сжималось при виде его измученного лица. Поморщившись от неизвестно откуда взявшейся головной боли, она дрожащими пальцами коснулась его щеки, чтобы убрать боль, которая была видна в его глазах.

– Ты ранен, – сказала Виллоу, словно впервые увидев пропитанную кровью повязку.

– Да, пулей. – Калеб внимательно смотрел на нее, удивляясь нежности ее взгляда, словно вообще не было прошедшей ночи. – И ты тоже ранена.

Ее глаза широко раскрылись, в них заиграли оттенки голубого и зеленого, янтарного и серого цветов. Напряжение Калеба еще больше спало, когда он увидел, как сократились ее зрачки, когда на лицо Виллоу упали лучи. У человека, который умирал от раны в голову, оба глаза не реагировали на свет.

– Ранена? – переспросила она. – Как? Когда? Не помню…

– Не вставай! – сказал Калеб, но было уже поздно.

Виллоу застонала. Калеб осторожно опустил ее на постель.

– У меня болит голова.

– Это ты наткнулась на пулю. – Он нежно поцеловал ее и потрепал по щеке. Увидев, что она не отстранилась, а даже потерлась о его ладонь, Калеб почувствовал невыразимое облегчение. Он прикоснулся к ее губам и сказал шепотом:

– Лежи спокойно, любовь моя. Ты слабая, как котенок.

– Когда все это случилось?

Калеб посмотрел на часы и был поражен, как мало прошло времени. Ему казалось, что он уже долгие месяцы видит Виллву в забытьи.

– Меньше часа назад, – ответил он.

Она нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить.

– А Мэт? С ним все в порядке? А как ты себя чувствуешь?

– Твой брат охраняет нас на холме. Моя рана пустячная. Вулф поехал за твоими кобылами. Он уже привел Измаила Все складывается отлично. Вот только с тобой случилась беда Что ты еще помнишь?

В голосе Калеба прозвучала надежда. Ранение в голову нередко сопровождается потерей памяти – амнезией. Он много отдал бы за то, чтобы Виллоу забыла все, что произошло прошлой ночью.

Калеб точно зафиксировал тот момент, когда Виллоу все вспомнила. Ласковый свет и любовь погасли в ее глазах. Она медленно отвернула лицо, и его пальцы перестали касаться ее щеки.

– Я помню, как сбежала, чтобы ты не женился на мне под револьвером Мэта, – сказала наконец Виллоу.

– Да, я вижу, что ты это помнишь… Что еще? – ровным, бесстрастным голосом спросил Калеб.

Виллоу нагнулась, поднесла руку к вискам и потерла их, пытаясь снять боль.

– Еще я помню, как я долго и очень быстро скакала на Измаиле.

– Измаил показал себя молодцом. Джед Слейтер плевать хотел на людей вообще и на женщин в частности, но он известный коннозаводчик в Кентукки. И он лично распорядился, чтобы Измаилу дали как следует остыть… А что еще ты помнишь?

– Как я дралась с мужчиной, который схватил меня… Но не помогло… Он так ударил по щеке, что у меня потемнело в глазах…

Калеб стиснул зубы.

– Все же ты сумела хорошо разукрасить ему физиономию.

– Да, я помню его лицо… Он охранял меня. – Выражение лица Виллоу изменилось, когда она вспомнила кровь на ноже Калеба. – Я думала, что он заснул… но это ведь не так?

– Что еще ты помнишь?

– Тебя, – просто сказала Виллоу. – Ты освободил меня, полз позади меня, а когда началась стрельба, закрыл своим телом. – Она посмотрела на него через частокол янтарных ресниц. – Это тогда тебя ранило? Я почувствовала, как ты дернулся.

– Что еще ты помнишь?

– Мне очень жаль, Калеб, – прошептала Виллоу, как бы не слыша его вопроса. – Я не хотела причинять тебе неприятности. Я была соблазнительница, а не соблазненная… Я видела, что Мэт этого не понимает. И поэтому я убежала. Мой брат великолепный стрелок.

Она запнулась, дыхание ее прервалось. Перед ее глазами возникла сцена, когда Калеб мгновенно развернулся, выхватил пистолет, и с двух сторон одновременно прозвучали выстрелы.

– Ты такой же быстрый, как и мой брат.

– Возможно, но вероятнее всего нет, – спокойно сказал Калеб. – В любом случае быстрота – это еще не все. Важнее то, что ты способен поразить цель и готов принять пулю в ответ.

– Ты принял…

Виллоу вздохнула и вернулась к теме, которая была для нее самой важной.

– Ты не боишься ружья Мэта, тогда почему же ты предпочел жениться на мне, а не иметь дело с братом?

– Я не хотел убивать человека, которого ты любишь, – ответил Калеб. – Ты любишь брата. Ты сказала, что любишь меня… Один из нас был бы убит… А скорее всего – оба Именно это случается, когда два стоящих друг друга человека достаточно глупы или невезучи и вынуждены скрестить оружие… Поскольку я в любом случае намеревался жениться на тебе, было глупо драться с Рено.

– А когда… – Виллоу проглотила комок в горле, – когда ты узнал, что Мэт блестяще владеет оружием?

– В ту минуту, когда Бекки назвала имя Рено. У твоего брата репутация человека, с которым лучше не встречаться на узкой тропе. Он не прилагал специальных усилий к тому, чтобы создать себе такую репутацию, но… людская молва летела впереди него. Вулф предупреждал меня, что Рено и я скорее всего убьем друг друга.

– И ты, зная это, продолжал идти по его следу?

Калеб нахмурился.

– Конечно. Если я уклонюсь, кто еще позаботится о том, чтобы впредь не соблазняли невинных девушек и не бросали их потом, когда им пришла пора родить?

– Мэт никогда не сделал бы такой вещи!

– Я знаю. Теперь… И я тоже не сделаю этого. Мы женимся с тобой, Виллоу.

– Ты меня не соблазнял! – сказала она сквозь стиснутые зубы.

– Чушь собачья, – грубовато возразил Калеб. Он коснулся щеки Виллоу, как бы принося ей извинения. – Душа моя, ты пойми, что еще ни один мужчина не подбирался к девушке так целеустремленно, как я. Сочетание невинности и страсти в тебе сводило меня с ума. Я был преисполнен желания иметь тебя, но еще больше хотел, чтобы ты попросила меня об этом. Моя гордость не могла смириться с тем, чтобы кто-то сказал, что я взял тебя вопреки твоему желанию.

– Ах, вот почему ты просил, чтобы я оттолкнула тебя, – сказала тихо Виллоу, начиная кое-что понимать.

– Не поэтому, – ответил негромко Калеб. – Я только что узнал, что ты была сестрой человека, которого я поклялся убить. Я понимал, что, если я возьму тебя, ты возненавидишь себя, как и меня, когда увидишь мертвое тело Рено. Я не хотел этого, но в то же время я настолько желал тебя, что не смог совладать со своим желанием.

Глаза Виллоу в смятении расширились, когда она поняла, что Калеб пытался пощадить ее, но даже при его железной выдержке не сумел этого сделать.

– Вот тогда-то я и попросил тебя оттолкнуть меня, – прошептал Калеб. – Когда узнал, что ты сестра Рено Мысль о том, что ты возненавидишь меня, ложилась мне свинцом на сердце, но я не знал, как выйти из тупика Я не мог жить, если бы позволил Рено уйти и продолжать свое грязное дело.. И в то же время я так желал тебя что не мог потерять. Так и эдак я проигрывал

Виллоу вспомнила свои терзания, когда стала перед выбором: либо выйти замуж за человека, который ее не любил, либо стать свидетелем смерти от руки брата че ловека, которого она любила. Любой из этих вариантов был неприемлем, поэтому она предпочла просто убежать чтобы не стоять перед выбором У Калеба не было даже такого выхода. Долг, страсть, смерть сплелись в неразрывный узел.

Виллоу не знала, что бы она сделала на его месте. Она тихонько застонала, с болью осознав, что Калеб заплатил непомерно высокую цену за недолгие дни радости.

Длинные пальцы снова коснулись щеки Виллоу и тут же убежали, ибо Калеб боялся ее реакции.

– Я взял тебя, потому что не мог совладать с собой, – признался Калеб. – И ничего не требовал от тебя, потому что не мог… Я никогда не чувствовал себя с женщиной так хорошо, как с тобой… Здесь были и страсть, и покой, и смех – все вместе. Благодаря тебе я понял, как многого мне недоставало… И каждый час, каждое мгновение я мучился оттого, что потеряю тебя, как только встречу Рено.

Калеб проглотил комок в горле и глубоко вздохнул, чтобы снять напряжение. Все было тщетно. Тяжесть не покидала его с того самого момента, когда он узнал, что Виллоу сестра Рено.

– А потом ты назвала себя шлюхой, – шепотом сказал Калеб. – Ты словно перечеркнула все светлое между нами… Ведь мы не просто два незнакомца, которые наткнулись друг на друга в темноте, удовлетворили свою похоть и разбежались… Для меня то, что было между нами, – прекрасно.

Тяжелая складка пересекла его лоб – свидетельство того, что за внешним спокойствием скрывался ураган чувств.

– И вот я дал тебе то, что ты просила, – продолжал Калеб. – Я дал тебе возможность спать одной, оттолкнуть меня… А поутру я обнаружил, что, хоть я и не убил твоего брата, ты возненавидела меня до такой степени, что готова погибнуть, лишь бы не выходить за меня замуж.

– Не правда! – сказала Виллоу, вставая. На мгновение боль сдавила ей голову, и она прикрыла глаза, но боль тут же прошла, растворилась, по всей видимости, из-за острой необходимости объяснить нечто важное Калебу – Я не собиралась погибать! Я просто не хотела всю жизнь прожить с человеком, который думает, что между мужчиной и женщиной все сводится к простейшей форме торговли: она гасит его зуд, а он одаривает ее либо браком, либо пригоршней серебра… Это в зависимости от сорта женщины… По такой логике все женщины одинаковы: они все шлюхи.

Калеб сел, пытаясь вернуть себе хладнокровие – качест во, которое всегда было присуще ему до встречи с Виллоу Моран. Он склонил лицо к ее шее, легонько, чтобы не причинить боли, обнял ее.

– Я никогда так не думал, – хрипло произнес Калеб – Когда ты отдалась мне. – Его голос угас, затем снова появился, но стал еще более хриплым – Это был самый лучший подарок, который я когда-либо получал Я ничего не мог дать тебе взамен, кроме смерти брата. Или моей Мне оставалось лишь одно: подарить тебе такое наслаждение, чтобы ты все-таки не смогла меня возненавидеть, что бы ни случилось после того, как я найду твоего брата.

Калеб заставил себя сделать глубокий, ровный вдох Это не помогало. Острая боль не проходила.

– Когда я узнал, что Рено не соблазнял мою сесгру, я подумал, что бог услыхал мои молитвы. Я выбрался из ловушки! Но ты все равно меня ненавидела. – Калеб снова глубоко вздохнул. Он закрыл глаза, собирая силы для того, чтобы успеть сказать все, что должен был сказать. – Возможно, ты уже понесла моего ребенка. Я не могу позволить тебе уйти одной. Мы собираемся пожениться. Мы должны сделать это ради ребенка, которого, возможно, зачали Согласись с этим, Виллоу Не возражай мне больше. Ты только причинишь боль себе

– Долг, – сказала Виллоу, пытаясь скрыть горечь, хотя ей это не удалось. – Проклятый долг! – прошептала она в отчаянии. – Целая жизнь, в которой нет ничего, кроме холодного долга! Я не хочу этого! И поэтому я убежала Я не хочу, чтобы брак был простой оплатой долга!

Волна дрожи пробежала по телу Калеба, и его голос стал еще более грубым и хриплым.

– Мне очень жаль, Виллоу Я тоже хотел большего Я хотел, чтобы ты спала в моих объятиях и я пробуждался, видя твою улыбку. Я хотел встречать любовь в твоих глазах Я хотел построить дом для тебя и подарить тебе детей Я хотел страсти настолько глубокой, чтобы мог утонуть в твоей душе, а ты – в моей. Я хотел… всего

– И я тоже, – прошептала она.

– Мы еще можем все это иметь, – сказал Калеб – Ты можешь простить и снова полюбить меня? Я нуждаюсь в этом… Я люблю тебя так сильно, что не могу без тебя дышать.

Виллоу вздрогнула и хотела воскликнуть, что это долг маскируется под любовь, но у нее не хватило на это сил. У нее не было сил даже для того, чтобы сидеть, не опираясь на человека, который всегда был сильнее и тверже ее, ни в чем не нуждался и знал лишь себя, бога и долг.

– Не надо, – устало вздохнула Виллоу. – Не надо рассказывать мне сладкие сказочки про любовь, чтобы уложить меня в постель. Я больше не глупая девчонка, я…

– Не продолжай, Виллоу, – тихо перебил ее Калеб. – Я не хочу, чтобы ты снова называла себя шлюхой… Я знаю, что ты ненавидишь меня. Знаю, что не должен был соблазнять тебя, но я не могу изменить то, что произошло. Все, что я могу, – это жить с тобой и стараться больше не причинять тебе боли.

– Долг, – подытожила Виллоу.

– Да причем здесь долг, – застонал Калеб. – Я люблю тебя!

Виллоу почувствовала одну-единственную каплю на своей щеке и вздрогнула. Она считала, что более не способна на слезы. Но когда она подняла руку, чтобы стереть свидетельство своего отчаяния, она поняла, что ее щеку обожгла совсем не ее слеза.

Нерешительно, боясь в это поверить, дрожащей рукой Виллоу дотронулась до щеки Калеба. И эти горячие слезы внезапно открыли ей истину. Чувство долга способно подвигнуть человека на месть за сестру с риском для собственной жизни. Чувство долга способно заставить его рисковать жизнью ради спасения захваченной бандитами женщины. Чувство долга способно вынудить его вступить в брак с соблазненной девушкой. Но чувство долга не может выжать слезу из такого твердокаменного человека, как Калеб Блэк.

Потрясенная открытием, Виллоу прислонилась щекой к лицу Калеба, повернулась и поцеловала его, ощутив горьковатый вкус своих и его слез. Два шепота, два счастливых голоса слились в один. Это были голоса мужчины и женщины, которых соединило необоримое чувство. А имя ему – любовь.