- Мой страх усугубил бы положение Виллоу. Я не могла себе это позволить. - Каким-то особо доверительным тоном она добавила: - Ты прав, Вулф: она редкая и замечательная женщина!.. А после того, как я видела ее роды, ее боль и потом ее радость, я стала гораздо меньше бояться.
      Улыбнувшись, Вулф тыльной стороной ладони погладил щеки Джессики. Она слегка повернула голову и поймала указательный палец губами. Быстрый вдох Вулфа, когда она лизнула его кожу, сказал ей о его благодарной реакции.
      - И Калеб научил меня кое-чему, - продолжила Джессика.
      - Правда?
      - Угу.
      Вулф замер, когда ощутил кончик ее языка между пальцами.
      - Когда я увидела Калеба с сыном, я поняла, что наследники нужны людям не только для того, чтобы было кому передать титулы и имения.
      Вулф с трудом понимал то, что она говорит. Он раньше и вообразить не мог, чтобы Джессика вот так ласкала и покусывала его.
      - Ты тоже научил меня кое-чему.
      - Еще, - прошептал он.
      - Что?
      - Покусай меня, эльф.
      Улыбнувшись, она скользнула зубами по чувствительным местам пальцев. Дойдя до их основания, она сунула между ними язык.
      - Я тебя не учил этому, - сказал он хрипло.
      - Но ты научил меня иному, более важному.
      - Разве?
      - Да, - шепнула она. - Я увидела в тебе благоговение и желание вот так же держать на руках собственного ребенка... Вулф, позволь мне подарить тебе ребенка...
      Он окаменел.
      - Люби меня, Вулф... Позволь мне любить тебя... Позволь мне вернуть часть той красоты, которую ты подарил мне...
      - Джесси, - вздохнул он, приложив большой палец к ее губам. - Все в порядке. Тебе не нужно платить мне тем же.
      - Но я хочу!
      Он грустно улыбнулся.
      - Ты проснулась от страшных кошмаров.
      - Это не старые кошмары. Это новый.
      - Ты помнишь его?
      - Господи, все очень просто. Ты ушел, и я осталась одна, а ветер настойчиво повторял мне, какая я никчемная женщина.
      Руки Вулфа напряглись.
      - Ты не никчемная.
      - Тогда почему ты не хочешь сделать наш брак настоящим?
      - Джесси, эльф...
      Она ждала, глядя на него с надеждой, которая, словно заря, светилась в ее глазах.
      - Сладкая моя девочка, - шептал Вулф, целуя Джессику между словами, дело не в том, чего я хочу или не хочу. Просто нет общего будущего у шотландской аристократки и американца-полукровки. Ты не рождена для условий Дикого Запада. А я рожден. Я родился не для изысканных гостиных Лондона. А ты именно для них. Тебе нужен более цивилизованный муж, чем я. А я... - Его голос прервался. - Когда-нибудь ты признаешь, что мы не подходим друг для друга, и попросишь развода.
      Джессика открыла было рот, чтобы возразить, но Вулф крепко поцеловал ее - настолько крепко, что она застонала
      - А до того дня, - шепотом продолжил он, оторвавшись от губ Джессики, мы можем наслаждаться друг другом так, что твоя девственность останется нетронутой для того лорда, которого ты в конце концов получишь в мужья в полном смысле этого слова.
      - Никогда у меня не будет другого мужа, кроме тебя
      - Будет, - мягко возразил Вулф. - В тебе слишком много страсти, чтобы вести жизнь монашенки, и теперь ты сама это знаешь. И, слава богу, я тоже. Я едва не теряю сознание, когда ощущаю твой аромат, твое тело, слышу твои стоны во время поцелуя.
      Не дожидаясь ответа, Вулф припал к ее губам, возбуждая ее движением языка. Он скользнул ладонями по груди и круговыми движениями пальцев расправил и напряг бархатные соски. Из горла Джессики вырвался прерывистый стон Вулф поднял голову, опасаясь, что его пыл испугал ее.
      - Страх или удовольствие? - спросил он глухо.
      - Что? - переспросила она, прислушиваясь к блаженному теплу, разливающемуся по всему ее телу.
      Руки Вулфа продолжали покачивать упругие груди, и тепло в ее теле превращалось в сладостное жжение. Она сделала движение навстречу ему. Из ее уст вырвались неясные звуки, и можно было разобрать лишь его имя.
      - Вулф...
      - Джесси, - выдохнул он. Его пальцы ласкали затвердевшие маковки грудей, обращая соски в гордые, дерзкие короны. - Твое тело говорит мне все, что мне хочется знать сейчас.
      Ее мысли путались и разбегались по мере того, как золотое пламя охватывало ее. Она ощутила дыхание Вулфа на сосках и поняла, что сейчас его рот втянет в себя ее грудь и она поплывет в истоме...
      - Погоди, - сказала она, задыхаясь. - Я хочу... - Но она не могла найти слов, чтобы выразить свое желание.
      - Все хорошо, - пробормотал Вулф, трогая губами твердый бархатный сосок. - Я знаю, чего ты хочешь. Я тоже хочу этого.
      - Ты тоже?
      Вопрос Джессики вынудил Вулфа поднять голову, хотя ему не хотелось отрываться от ее груди.
      - Разве тебе это не ясно? - шепотом спросил он.
      - Не вполне.
      Щеки Джессики были пунцовыми не только от зари, но все же она заговорила. Желание узнать было не меньше, чем жажда наслаждения.
      - Если ты ласкаешь меня, ты даришь мне солнце, - начала она.
      Взгляд Вулфа был многообещающим и жарким, как и его улыбка.
      - Я надеюсь, что так... Мне нравится наблюдать тебя в истоме.
      - Но я не знаю, как подарить солнце тебе!..
      Некоторое время Вулф молчал. Он не мог говорить. Его сердце готово было вырваться из груди.
      - Ты хочешь узнать, как это делается?
      - А это возможно? Я могу подарить тебе солнце?
      - Это не только возможно. Это чертовски просто... Одна мысль о твоих руках... - Дрожь желания пронизала Вулфа.
      - Мои руки? Где, как, Вулф? Научи меня!
      Искушение было огромное. Он провел много времени, пылая огненной страстью к Джессике. Он не верил, что в состоянии выдержать прикосновения ее рук, не теряя контроля над собой. И в то же время не мог примириться с мыслью о том, что оттолкнет Джессику в тот момент, когда будет испытывать величайшее наслаждение.
      - Моя реакция может... быть неприятна тебе, - сказал он просто. - Тебе не следует это делать. Несмотря на жалобы, ни один мужчина еще не умер от неудовлетворенного
      желания.
      - А разве моя реакция тебе неприятна? - спросила
      Джессика с любопытством.
      Его улыбка была медленной и ленивой, однако глаза засветились воспоминаниями.
      - Нет ничего прекраснее тебя в момент наслаждения.
      Руки Джессики скользнули к волосам Вулфа, притянули голову для поцелуя, которому он научил ее и от которого у них обоих кружилась голова. Он ответил ей столь горячо, что это возбудило ее не меньше, чем ласка груди.
      - Научи, как заставить тебя гореть, - выдохнула она.
      Вулф снял ее руки со своих волос, поцеловал ей ладони, довольно свирепо куснул кожу между пальцами и продолжительно вздохнул.
      - Я думаю, нам лучше двигаться не спеша. В этом случае мы можем остановиться в любой момент, когда ты пожелаешь. - Вулф посмотрел на нее проницательными, ясными глазами. - Я так думаю, Джесси. Меня пугает даже мысль о том, что что-то может показаться тебе... противным.
      Слезы блеснули в глазах Джессики, когда она еще раз поняла, как тяжело ранила Вулфа, в гневе сказав, что он ей отвратителен.
      - Никогда, Вулф! Ты не можешь быть мне противным!
      - Держу пари, что кое-что может потрясти тебя, - произнес он сухо.
      Она улыбнулась дрожащими губами.
      - Мой дорогой Вулф, ты уже потряс меня до глубины
      души.
      Черные брови Вулфа поднялись в немом вопросе.
      - Всякий раз, когда ты касаешься меня, я испытываю потрясающее удовольствие!
      Вулф с силой втянул в легкие воздух.
      - Это правда, Джесси?
      Она протянула ему руку, чтобы он увидел дрожь.
      - Это не от страха или отвращения. Это происходит всякий раз, когда ты касаешься меня или когда я вспоминаю твои прикосновения.
      Вулф осторожно поднес руку Джессики к губам и нежно поцеловал ее.
      - Почему бы тебе не коснуться меня там же, где мои руки приятны тебе? предложил он.
      Джессика припрдняла голову. Хотя простыня прикрывала, начиная от талии, нижнюю половину его тела, нельзя было не увидеть, что он являет собой эталон мужской красоты и мощи. Когда она заглянула в его внимательные глаза, он улыбнулся чувственной и шаловливой улыбкой.
      - Думаю, здесь есть маленькая проблема. - Ее лицо слегка зарумянилось, она кашлянула, чтобы прочистить внезапно охрипшее горло. - И даже не маленькая, а... очень даже большая.
      - Что же это за проблема?
      Дразнящая ленивая улыбка Вулфа подействовала на Джессику так, как если бы он стал гладить ее. Это было и приятно, и одновременно вселяло некоторое беспокойство.
      - Ты человек с орлиным зрением, когда смотришь через дуло ружья, пробормотала она. - Но, боюсь, ты несколько слеп, когда речь идет о предметах более близких.
      - Как это понять? - спросил он, наслаждаясь густым румянцем смущения на ее щеках.
      - А еще называешь невинной меня. Разве ты не знаешь, мой Вулф? Мы не везде одинаковы, и поэтому мне трудно выполнить твое предложение.
      - У нас обоих есть уши, - сказал он вкрадчиво.
      - Значит ли это, что я могу их покусать?
      Не успев ответить, Вулф почувствовал тепло дыхания на своем ухе, жар ее языка и деликатное покусывание зубами. Он издал стон удовлетворения, когда ее язык стал описывать спирали, посылая волны сладостного холодка к позвоночнику. Он поднял голову и увидел темные глаза, блестящие при свете зари.
      - Тебе понравилось это?
      - Да. - Он широко улыбнулся.
      - Замечательно, - пробормотала она, снова наклоняясь к нему - Мне тоже.
      Джессика исследовала различные части уха с помощью языка, зубов и губ. Когда из груди Вулфа вырвался еще один стон, она поцеловала его за ухом.
      - У нас обоих есть шея, - сказала она.
      - Что?
      - Шея, - повторила Джессика. - У обоих есть. Мне было приятно чувствовать твой рот на шее. Значит ли это, что ты...
      - Да, - ответил он быстро. - Пожалуйста.
      Она с улыбкой придвинулась к нему, не замечая, что верх ее ночной рубашки раскрыт руками Вулфа. Белые кружева сдвинулись, открывая взгляду покачивающиеся груди, пока она исследовала мощные сухожилия и упругие мышцы его шеи. Тело было крепким, словно отполированное дерево, но в то же время гибким. В нем вполне осязаемо пульсировала жизнь.
      - Твоя шея гораздо сильнее моей.
      - Конечно. У меня нет твоей лепестковой мягкости, - согласился Вулф. Покусай меня, эльф. Дай мне ощутить твои зубки и тепло твоего маленького язычка. Не бойся, ты не причинишь мне боли.
      Упоенная Джессика коснулась его шеи губами. Ее горячее желание доставить ему удовольствие возбуждало едва ли не больше, чем сама ласка. Сознавая, что ему не следует полностью доверять себе и трогать ее, Вулф тем не менее сдвинул ночную рубашку с одной груди, чтобы полюбоваться ее живой упругостью. Указательным пальцем он описал круг по атласной коже в том месте, где она начинает собираться в розовый бархат соска.
      По телу Джессики пробежал трепет, и ее зубки сомкнулись довольно энергично на его напряженном плече. Он почувствовал жар во всем теле. Захватив пальцами маковку ее груди, он легонько и нежно покрутил ее. Джессика ахнула и вонзила ногти в его грудь.
      Почувствовав еле заметный подъем его сосков, она после некоторого колебания прочертила круги около этих узелков, которые так неожиданно проявили себя.
      - Да, у нас обоих есть груди, - сказал Вулф с невольной улыбкой, несмотря на желание, которое сводило его мышцы. - Только твои удивительно мягкие, шелковистые и красивые.
      - Мне больше нравятся твои.
      Тонкие пальцы скользили по груди Вулфа, перебирая черные завитки, очерчивая круги возле чувствительных сосков. Затем она нагнула голову, накрыв его волной благоухающих волос. Прежде чем она успела коснуться его губами, он заметил кончик ее языка. Она с любопытством котенка пробовала на вкус его сосок. Он провел пальцами по ее волосам, прижал ее к себе.
      - Помнишь, как я целовал тебя? - спросил он почти строго.
      - Да.
      - Тебе понравилось?
      Ее смех был таким же осязаемо чувственным, как и тепло ее языка.
      - Я понимаю так: ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя таким же образом.
      - Если только ты хочешь сама.
      В ответ Джессика изменила форму ласки. Она открыла губы, дразня и доставляя ему удовольствие, перемещая рот с места на место. Ее зубки легко покусывали Вулфа. Напряжение в его теле было ей и наградой, и приманкой. Она взяла сосок в рот и пососала его. В ответ Вулф издал приглушенный стон. Сердце его забилось сильнее, волна тепла распространилась по телу. Джессика поняла, что это доставило ему удовольствие.
      Трепет пробежал по телу Джессики. Она не могла предположить, что ее прикосновения могут оказывать такое воздействие на могучее тело Вулфа. Как не предполагала и того, что прикосновения к нему возбудят и ее самое, вызовут приятные ощущения. Она поймала себя на том, что ей хочется трогать его повсюду и одновременно, наполнить им все свои чувства и ощущения, чтобы ничего, кроме Вулфа, не существовало в ее мире.
      Что-то мурлыча, Джессика приложила сперва одну, затем другую щеку к груди Вулфа, лаская его, ощущая тепло его тела. Она поняла наконец, что именно этого хотела так давно, что не помнила, когда родилось желание.
      А сейчас он лежал, отдаваясь прикосновениям ее руки, и у нее кружилась голова, когда она думала о его мужской красоте и силе.
      Рука Джессики скользнула вниз по простыне, чтобы погладить ноги Вулфа. Помня, какой огонь зажгла его рука, двигаясь между ее ногами, она просунула пальцы под простыню, желая подарить ему такие же ощущения, которые она испытала сама. Однако, когда она попробовала прочертить пальцами линию от колена вверх, она обнаружила, что плотно сжатые ноги не пускали ее пальцы.
      - Ты не хочешь, чтобы я потрогала тебя? - спросила Джессика.
      Вулф не решился заговорить. Он просто раздвинул ноги и помолился о том, чтобы самоконтроль не подвел его и на сей раз.
      Мужская плоть, которую обнаружила Джессика, была для нее совершенно незнакомой; мягкая раздвоенность легла ей на ладонь, все остальное было напряженным и настолько чувствительным, что дыхание Вулфа прервалось, когда она попробовала эту плоть исследовать. Она решила отступить. Вулф рукой накрыл ее руку, придержал ее ладонь на своем теле, по которому пробегала дрожь.
      Внезапно Вулф осознал, что он сделал.
      - Прости меня, - сказал он возбужденно. - Я не хотел тебя насильно заставлять делать то, что ты не хочешь.
      Джессика нежно поцеловала упругую кожу его живота.
      - Я очень хочу потрогать тебя. Просто не знаю как. Помнишь, ты учил меня в пятнадцать лет, как лучше защищаться? С твоих слов я знаю, как мужчина здесь уязвим.
      - Что? А-а, - протянул Вулф, вспомнив. - Ты имеешь в виду тот дикий прием?
      - Этот прием спас меня от лорда Гора.
      - Как это понять?
      - Он так прижал меня к стене, что я не могла ни дышать, ни стонать, ни кричать. Если бы я не ударила его коленом, он изнасиловал бы меня прямо на полу в зале
      - Джесси...
      Он приподнялся, чтобы видеть ее лицо. Он увидел полуприкрытую грудь, огненные отсветы зари на распущенных волосах и пленительный рот, который находился так близко от ноющей плоти, что при дыхании поток тепла проникал сквозь простыню. Он погладил рассыпавшиеся длинные волосы.
      - У тебя дрожит рука, - прошептала она.
      - Да, - согласился он глухо. - Ты продолжаешь удивлять меня. У тебя так мало оснований доверять мужчинам, однако ты в своей чувственности щедрее любой другой.
      - Это только с тобой. Ты всегда относишься ко мне иначе, чем другие мужчины. Ты мой лорд Вулф, Дерево Стоящее Одиноко, Заклинатель Грома по поручению перепуганного эльфа.
      Джессика коснулась губами его тела. Он положил пальць на ее губы. Она встрепенулась от воспоминаний.
      - У тебя есть еще одно имя, - шепнула она.
      - Я знаю. Виконтов дикарь.
      - Нет! - В наказание она куснула кожу на его животе. - Никакой не дикарь. Для меня твое настоящее имя - Дарящий Мне Солнце.
      Вулф подумал: сколько же раз Джессика будет удивлять его? И она тотчас же удивила его тем, что стянула простыню и поцеловала ту столь отличающуюся плоть, которую возбудила.
      Поцелуй был легким, как прикосновение крыла бабочки, и в то же время он жег, как ничто другое. Затем Джессика подняла свои роскошные волосы и расположилась над его животом. Он чувствовал, как его ласкают шелковистые пряди.
      - Научи, как трогать тебя, - прошептала Джессика, чуть поглаживая руками Вулфа. - Скажи мне, где ты наиболее чувствителен.
      Неповинующимися губами он произнес ее имя. Это было все, что он мог сказать, пытаясь контролировать токи, которые подводили его к порогу экстаза. Несколько мгновений он боролся, не сознавая, что Джессика наблюдает за ним глазами, затуманенными дымкой страсти. Наконец он издал долгий, прерывистый вздох.
      - Ты лишила меня возможности дышать, - признался Вулф.
      - Я отдам тебе свое дыхание.
      Джессика приблизила свое лицо к его лицу и выдохнула повторяя имя Вулфа, в его рот, после чего последовал долгий, горячий поцелуй. Он медленно накрыл ее руки и притянул их к своему ноющему телу. В предвкушении она поцеловала уголок его рта, бешено пульсирующую жилку на шее, мужественную выпуклость его груди. А в это время ее руки летали над его вздыбленной плотью, овевая ее теплом.
      Когда Вулф смог наконец говорить, его голос зазвучал резко, мучительно, и она поняла, насколько он напряжен
      - Потрогай меня здесь, где зарождается огонь, - сказал он, помещая маленькую ручку между своих ног
      Джессика принялась нежно ласкать Вулфа, ощущая трепет в его теле. Он поднял ее руку повыше, помог ей обхватить плоть, затем направил трепещущую руку от основания вверх
      - Здесь, - произнес он хрипло. - Здесь я наиболее чувствителен. И здесь я мог бы почувствовать миг твоего экстаза наиболее остро.
      Из горла Джессики вырвался всхлип. Она с любопытством и деликатностью исследовала незнакомую плоть. Вулф почувствовал, как дрожит ее рука, и улыбнулся.
      - Что-нибудь еще хочешь узнать?
      - Да.
      - Что же именно?
      - Я хочу знать, что я испытаю, когда почувствую тебя
      в себе.
      - Это невозможно... А вот это... да, вот так... мне сейчас нужны твои руки, Джесси, как никогда раньше.
      Ее руки ритмично двигались, и сладость нарастала в теле Вулфа. Она целовала изгиб его бедер, излучающий тепло живот и загадочную впадинку пупка.
      Полузакрыв глаза, Вулф наблюдал, как она любит его тем единственным способом, который он мог позволить. Тишина в комнате сгустилась и стала такой напряженной, какая бывает за мгновение до разряда молнии, которая соединит небо
      и землю.
      Явное удовольствие, которое Джессика получала от его тела, и отсутствие страха с ее стороны расслабило его. Лишь ценой большого волевого усилия он преодолел желание заключить ее в объятия и вернуть ей ласки. Но он знал, что если тронет ее, то не сможет остановиться до тех пор, пока не погрузится в нее не ощутит в ней дрожь наслаждения, которая подарит ему солнце.
      Джессика коснулась ртом его кожи, и он крепко сжал рукой концы ее волос. Он не должен был смотреть на нее. Он закрыл глаза, чтобы легче было бороться с неукротимым желанием, которое угрожало выйти из-под контроля. Когда он мечтал о своем эльфе, он не мог и предположить, что его тело вызовет столь откровенный интерес и доставит удовольствие Джессике. Никогда раньше не испытывал он такого возбуждения.
      Внезапно язык Джессики коснулся окончания его возбужденной плоти Он издал стон человека, испытывающего неимоверные муки. Джессика быстро подняла голову, бросив на него копну волос. Легко, как вздох, и горячо, как пламя, волосы коснулись его бедер. Трепет пробежал по телу Вулфа.
      - Вулф, я причинила тебе боль?
      Он улыбнулся, несмотря на пытку неотступного желания.
      - Ты боишься причинить мне боль?
      Она кивнула. Это ее движение добавило огня его возбужденной плоти. Он едва подавил стон.
      - Сладостная Джесси, боль появляется лишь тогда, когда ты прекращаешь ласку.
      - Но как мне трогать тебя? Ведь мы такие разные.
      - Я никогда не просил женщин об этом. - Вулф взглянул на Джессику сверкающими глазами. - А уж обращаться с такой просьбой к невинному эльфу это слишком.
      - Наверное, стыдно в этом признаваться, но я скорее похожа на распутницу, чем на невинную. Я поняла, что я очень... любопытная.
      - А я понял, что никогда не чувствовал большего возбуждения. Интересно, сколько еще я могу выдержать? - Он громко вздохнул. - Мы будем вместе учиться.
      - Но для тебя это не может быть новым!
      Он задумчиво улыбнулся.
      - Но это так.
      - А твои герцогини...
      - К черту герцогинь! - произнес Вулф грубо. - Они не принадлежали мне, и я не принадлежал им. Я был для них просто дикарем. Ни одна из них не зажгла во мне ничего, это были холодные, расчетливые совокупления. Ни одна из них не доставила и половины того наслаждения, которое доставляешь ты.
      - Я доставляю? - прошептала Джессика. - Когда касаюсь того места, где мы больше всего отличаемся?
      Вулф улыбнулся и погладил большим пальцем ее губы - единственное прикосновение к ней, которое он позволил себе
      - И тогда, и раньше, когда ты блуждала по моему телу словно я был теплой волной, а ты купалась во мне.
      - Но ты и есть теплая волна. - Джессика приложила щеку к возбужденной мужской плоти, сосредоточившей в себе желание. - И я купаюсь в тебе.
      - Купаешься?
      - Да. - Она повернула голову и приласкалась другой
      щекой.
      - Если ты будешь продолжать в том же духе, - сказал он глухим голосом, - это будет уже не метафора, а факт.
      Джессика помолчала, затем, что-то поняв, улыбнулась.
      - Это было бы справедливо.
      - Нет.
      - Да. - Ее голова качнулась, и теперь она ласкала его не щекой, а ртом. - А ты разве не купаешься во мне?
      Когда его тело напряглось, Вулф пробормотал что-то по-чейеннски.
      - Ты очень напряжен, мой Вулф.
      Он сдавленно застонал. Хорошо, что не прозвучало слово, которое могло бы шокировать Джессику.
      - Ты очень теплый, - шептала она, касаясь плоти кончиком языка.
      - Ты озорница, - проговорил он низким голосом
      - Правда? Как энергично пульсирует у тебя здесь кровь. Я ощущаю это. Джессика дрожала от возбуждения. - Гораздо энергичней, чем на шее.
      Вулф не отвечал. Он был не в состоянии. Он не мог представить себе, как это возбуждало - познавать себя глазами Джессики, с помощью ее рук и слов.
      Затем его плоть ощутила нежное, воспламеняющее тепло рта. Джессика издала мурлыкающий звук удовольствия и удивления. Вулф вцепился в одеяло, когда волна невыразимого наслаждения взорвалась внутри него. Он попытался побороть ее, однако быстро понял, что в этой борьбе он победы не одержит
      У Вулфа едва хватило сил оторвать Джессику от своего тела и погрузить язык в ее рот. Он вкусил ее и застонал, как если бы его рвали на части.
      Подергивание и содрогание мужской плоти в ее руке привело Джессику в состояние трепета. Она почувствовала обволакивающее шелковистое тепло разрешившегося напряжения и поняла, что прикасается к началу самой жизни. Она стала исступленно целовать Вулфа, страстно желая, чтобы эта жизнь началась в ней.
      - Я не хотел так шокировать тебя, - сказал он, когда наконец сумел вздохнуть. - От твоего рта - там - я потерял контроль над собой.
      - Но ты нисколько меня не шокировал.
      - Как бы не так... Ты, кажется, попробовала меня на вкус.
      - Да! - горячо зашептала Джессика. - И это было чудесно! По вкусу ты напоминаешь слезы, только шелковистей и таинственней.
      Ее слова перевернули душу Вулфа, обновив его за одно мгновенье.
      - Благодаря тебе я стал другим, эльф, - признался он хрипло. - Но я хочу отплатить тебе той же монетой.
      Джессика поняла его лишь тогда, когда почувствовала, как он втянул ртом маковку ее груди, а рука его скользнула вниз в поисках лепестков цветка, который раскрывался только для него. Она была податливой, знойной, жаждущей, поскольку, лаская его, она возбудилась до предела. Первое прикосновение его пальцев к лепесткам цветка заставило Джессику задохнуться, второе вскрикнуть. Третье прикосновение породило тепло, которое разлилось и обволокло обоих.
      Четвертое подарило ей солнце.
      16
      Хотя выражение лица Вулфа было довольно суровым, когда он входил в дом, вид жены, разливающей в миски суп, подействовал на него благотворно. Медленная, мужская улыбка, которой он одарил ее, снимая кожаные рабочие рукавицы, сказала Джессике, что он помнит, что произошло между ними на заре три дня назад и затем повторялось каждую ночь.
      Принимая миску из рук Джессики, Вулф незаметно положил ладони на тыльную сторону ее пальцев. Поскольку здесь были другие люди, он не наклонился к ней для поцелуя. Однако ему очень хотелось это сделать, и по ее прерывистому дыханию он понял, что она хочет того же.
      - Как поживает маленький мужчина? - спросил Вулф, поворачиваясь к Виллоу, чтобы губы Джессики не искушали его.
      Виллоу занималась ответственным делом: она купала малыша, который, кажется, получал немалое удовольствие от теплой ванны и прикосновения материнских рук.
      - Этан Калеб Блэк поживает отлично, - ответила с улыбкой Виллоу
      - Этан, говоришь? Значит, определились наконец.
      - Так звали отца Калеба.
      - Традиция, - сказал Вулф. Он одобрительно взглянул на Виллоу. - А ты не слишком быстро поднялась и принялась за работу?
      - Валяться в постели - удел больных. А я здорова.
      Нахмурившись, Джессика оторвалась от противня с кукурузным хлебом.
      - В Англии женщина соблюдает особый режим несколько недель после родов.
      - Экие неженки, - отреагировал Вулф. В его голосе прозвучало нескрываемое отвращение к аристократам Великобритании. - И ведь бесполезные, как соски у борова.
      Виллоу просто сказала:
      - Чем дольше ты пролежишь в постели, тем слабее будешь, когда поднимешься.
      - Ты выглядишь утомленной, - возразила Джессика.
      - Я была бы еще больше утомлена, если бы не Калеб Он помогает мне во всем. - Она подняла малыша и, продолжая разговор, завернула его в мягкую фланелевую пеленку. - Этан и я славно поспали сегодня утром... Правда же, кнопка? А после ленча мы еще поспим.
      Вулф молча покачал головой, но в этом чувствовалось скорее восхищение, чем несогласие.
      - Калеб, должно быть, родился под счастливой звездой если встретил тебя. Даже под несколькими.
      Джессика наклонилась над противнем с хлебом, положила на него чистое полотенце, чтобы не уходило тепло. Впрочем, это было не так уж и необходимо, но зато давало ей возможность скрыть лицо, пока она не сможет овладеть собой. Даже зная, что Вулф не хотел нанести ей обиду, она не могла не испытывать горечи.
      Она начала надеяться, что Вулф признает их брак. После той ночи, когда Вулф узнал, почему она боялась замужества и родов, он стал ее заботливым и предупредительным другом. Он был также сдержанным, щедрым учителем древнего искусства любви.
      Но сейчас Джессика поняла, что он не воспринимает ее в качестве жены. И, вероятно, не воспримет. Презрение к аристократам у него было глубоко в крови.
      Джессика родилась среди аристократии. Вулф никогда не забывал об этом, даже в момент страсти к ней. Вот почему после трех ночей огненных ласк Джессика оставалась девственницей. Вулф пылал к ней страстью, как к женщине, но не верил, что она может быть ему верным другом.
      Ветер бился о стены, сотрясая дом. Он свирепо швырял в окно частицы льда и песка. Мужчины перестали есть и обменялись тревожными взглядами.
      Ничего не говоря, Вулф встал и вышел через заднюю дверь. Не обращая внимания на колючий ветер, он отошел от дома, чтобы взглянуть на небо над горными вершинами.
      Хотя был лишь полдень, слышался вой волков, вышедших из лесу на охоту.
      В течение некоторого времени Вулф молча наблюдал за природой. Когда он вернулся в дом, лицо его было бесстрастным, но глаза невеселыми.
      Калеб подождал, пока Вулф сел.
      - Ну? - спросил он негромко.
      Поколебавшись, Вулф пожал плечами.
      - Будет сильный снегопад.
      Калеб пробормотал себе под нос несколько слов, которые Джессика предпочла бы не слышать. Она поставила на стол второй противень хлеба и новую миску супа.
      - Говоришь, сильный? - переспросил Калеб.
      - Будет сущий ад. - Голос Вулфа звучал спокойно и твердо.
      - Тогда никто не поедет, кроме меня. В этой пурге легко заблудиться.
      - Я начну собирать коров и телок, - сказал Рейф, как будто не слыша слов Калеба. - Мой бич пугает лошадей, зато очень нравится этим животным.
      - Я поеду с дробовиком, - сказал Рено. - Слава богу, пока не очень много коров отелилось. Телятам будет безопаснее в утробе матери. Кобылы уже начали жеребиться?
      - Нет, - ответил Вулф. - Моя стальная будет, наверное, первой. Ну, а за ней тут же пойдут другие. Если они начнут жеребиться в пургу...
      Калеб прищурил глаза, но промолчал. Да и мог ли он найти такое слово, которое повернуло бы холодный северный ветер вспять?
      - Если мы заарканим моего мустанга, - продолжил Вулф, - Измаил сможет увести остальной табун за собой.
      - Я недавно пытался это сделать. Но эта твоя чертовка просто описывала круги возле меня, - пожаловался Калеб.
      - Да, быстронога... И умна, очень умна!.. - Затем улыбка у Вулфа погасла. - Если не удастся поговорить с ней...
      - Поговорить? - удивилась Джессика.
      Калеб улыбнулся.
      - По-чейеннски... Это самая загадочная вещь, которую я когда-нибудь видел. Вулф может подойти к мустангу, что-то сказать ему, и тот сразу же идет за ним, словно большая собака.
      - Чейенны их так и зовут - Большие Собаки, - пояснил Вулф спокойно. Затем его голос изменился. - Если стальная не проявит благоразумия и мы не сможем подойти к ней, я вынужден буду оглушить ее пулей.