В ответ Джессика подобрала волосы над головой, открывая шею и ухо для его рта. С решительной улыбкой Вулф принял приглашение. Его язык снова коснулся уха, идя по спирали вовнутрь.. Он продолжал ритмичные движения, пока она не произнесла его имя. Он поднял голову, любуясь видом полузакрытых глаз и волос, лежащих веером на подушке.
      - Это все? - спросила Джессика с сожалением.
      Тихонько засмеявшись, Вулф покачал головой.
      - Куда поцеловать тебя теперь?
      - А где еще будет так же приятно?
      - Есть места, где ощущения даже острее.
      Джессика еще шире открыла глаза, удостоверившись, что он говорит вполне серьезно.
      - Правда?
      - Да. - Вулф перевел взгляд с ее приоткрытых пухлых губ на волнующие изгибы тела под покрывалом. - Но ты должна и впредь помогать мне.
      - Значит ли это, что я должна покусать тебя за ухо?
      Сочетание легкого озорства и невинной страсти в голосе Джессики заставило Вулфа засмеяться, несмотря на напряжение во всем теле.
      - Это значит, что ты должна и впредь говорить мне, что ты чувствуешь, когда я трогаю тебя, - объяснил Вулф.
      - Я бы лучше куснула твое ухо.
      Он засмеялся, восхищенный игривостью в ее глазах.
      - Пока не надо, Джесси. Это слишком сильно, и я боюсь не сдержаться.
      - Сильно - это когда бабочки начинают шевелиться под ложечкой?
      - В какой-то степени. Этот трепет крыльев - начало страсти, а страсть чертовски отвлекает.
      Джессика поколебалась, глядя на него из-под приспущенных ресниц, затем сказала:
      - Вот этого я и боялась... Быть страстной...
      - Ты и сейчас боишься?
      - Не с тобой.
      Вулф нежно поцеловал ее.
      - Хорошо, потому что я, кажется, никогда не знал более страстной женщины. Но исследование твоей страсти требует физической близости. Не просто оформления брачных отношений. Именно близости... Той близости, которая вызывала у тебя раньше отвращение.
      - Ты имеешь в виду... - Джессика покраснела и запнулась - После того как ты искупал меня, когда ты...
      - Да, когда я положил тебе руку между ног.
      Джессика закрыла пылающие щеки ладонями.
      - Господи, Вулф. Я не знаю, могу ли я говорить о таких вещах.
      - Слишком противно? - спросил он нейтральным тоном.
      Она покачала головой.
      - Рассказывай мне все, Джессика. Меньше всего я хочу напугать или оттолкнуть тебя.
      - Ты должен понять, что я стесняюсь, - пробормотала она.
      - Я понимаю. - Вулф снова посмотрел на изгибы ее тела под меховым покрывалом. - Я буду помнить об этом. А теперь рассказывай.
      - Рассказывать? - переспросила она в смятении. - Я стесняюсь даже думать о том, что ты можешь трогать меня таким образом... Я вспоминаю, как случайно поймала твою руку между ног в ванне... Твоя рука была гораздо приятнее, чем губка... При этом воспоминании у меня замирает сердце, и я не могу дышать из-за бархатных бабочек внутри... А ты просишь меня вести беседу, как будто мы в библиотеке лорда Роберта обсуждаем достоинства поэзии Китса и Шелли.
      Когда Вулф уяснил смысл этого потока слов, он улыбнулся и поцеловал руки Джессики, которыми она закрывала лицо.
      - Ты была невероятно добра ко мне и в ванне, и на кровати, - сказал Вулф. - Прикасаясь к тебе, я испытывал замиранье сердца и с трудом мог дышать.
      Джессика медленно опустила руки.
      - А это не выводит тебя из равновесия?
      - Наверное, но я думаю о том, какое это удовольствие - касаться тебя, произнес он раздумчиво. - И какая ты мужественная, если доверяешься мне, несмотря на свои страхи.
      - По-моему, ты хочешь сказать, что у меня не больше здравого смысла, чем у весенней нераспустившейся розы.
      - По-моему, я говорю, что у меня не больше разума, чем у солнца, которое раскрывает розу. - Вулф наклонился к губам Джессики, так что ощутил ее легкое дыхание. - Ты позволишь мне касаться тебя так, как солнце лучами касается весеннего бутона?
      - А как оно касается бутона? - Джессика затаила дыхание.
      - Нежно... Жарко... Всюду...
      Она выдохнула воздух, и Вулф ощутил тепло этого выдоха, потому что его рот находился рядом с ее губами. Когда язык Вулфа коснулся чувствительного края ее губ, она удивленно приоткрыла рот. Его язык скользнул внутрь. Неожиданная волна удовольствия набежала на Джессику.
      - Я боялся шокировать тебя, - сказал Вулф, касаясь губами ее губ. - Я предупреждал, что это будет интимно.
      - Это не ты. Это сделали бабочки.
      - Бабочки?
      - Ты не оглядывайся, но попугай сзади.
      - Бог с ним, с попугаем. - Вулф нежно прикусил ее нижнюю губу. Расскажи мне о бабочках.
      - Я думаю, что они из огня, а не из бархата.
      - Ты хочешь это выяснить?
      - Да, только пойми меня правильно, если я вздрогну и отпряну, проговорила Джессика тихо. - Знай, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
      - Милая маленькая лгунья! Любой из братьев Виллоу красивее меня.
      - Дерево Стоящее Одиноко, ты ослеп! Когда ты входишь в комнату, все мужчины оказываются в твоей тени. Свет падает только на тебя.
      Джессика почувствовала, как по телу Вулфа пробежала волна, и поняла, как ее слова тронули его.
      - Означает ли это, что ты позволишь снова интимно поцеловать тебя? спросил он, когда к нему вернулась способность говорить.
      - Да, - прошептала она. - Пожалуйста.
      Тепло поцелуя Вулфа родило острое ощущение во всем теле Джессики. Она прижала пальцы к его волосам, стремясь как можно полнее ощутить его, испытать всю полноту надвигающегося удовольствия.
      Поцелуй был продолжительным и крепким. Вулф пил влажное тепло, идущее изо рта Джессики, до тех пор, пока мир не сузился и не стал медленно вращаться вокруг нее. Ощущение было новое, но не пугающее, поскольку с ней, совсем рядом, был Вулф...
      Он был ее дыханием.
      Она крепко обвила руками шею Вулфа, зная, что у него хватит сил защитить ее в том мире, который он сотворил своим поцелуем, в мире томления, тепла и бабочек с огненными крыльями. Когда он попытался поднять голову, она запротестовала и отыскала его язык своим, желая, чтобы поцелуй никогда не кончался.
      Сильные руки приподняли ее над кроватью. Гибкие движения его тела были еще одной разновидностью огненной ласки. Ощущать кожу его груди, рук и спины было даже приятней, чем мех, на котором она теперь лежала. Она оценила мощь его торса, коснувшись кончиками пальцев упругих мышц и слегка поцарапав их ногтями.
      Неистовое желание охватило Вулфа, его мускулы натянулись и зазвучали, как струна, под пальцами Джессики, и он глухо застонал.
      - Вулф, - шепнула Джессика, - что-то не так?
      - Нет, просто я узнал, что у эльфов есть крохотные золотые коготки, вот и все.
      - Что?
      Он глухо засмеялся, посмотрев на ее изумленные, огромные глаза и пылающие губы.
      - Ты пахнешь бренди, - сказал он.
      - Ты тоже.
      - У меня привкус тебя. Лизни мои губы, Джесси. Дай мне снова почувствовать твой язычок во рту.
      - Я и не знала, - удивилась она.
      Вместо вопроса Вулф издал горловой звук, похожий на
      мурлыканье.
      - Поцелуй, - прошептала она. - Я и не знала, насколько он интимен. Я попробовала тебя.
      - Бренди было твое.
      - А все остальное нет. Ты такой теплый, и чуть соленый, и немножко сладкий... Как вино, вкус которого с каждым
      днем меняется.
      - Джесси, - сказал Вулф низким грудным голосом, - ты, кажется, сожжешь меня заживо.
      Когда руки Вулфа напряглись, сжимая Джессику, она не сопротивлялась. Он подразнил ее, слегка отодвигая от себя и целомудренно целуя, и тогда она сама обвила его шею, пытаясь крепче прижаться к нему, чтобы вновь испытать поцелуй, которому он ее научил.
      Но ей трудно было преодолеть сопротивление Вулфа. Он продолжал легко касаться губами ее губ.
      - Вулф?
      Он снова издал мурлыкающий звук, который разбередил ей нервы, но в его глазах она не заметила и признаков лени. Они сверкали сквозь густые ресницы.
      - Поцелуй меня снова, как раньше, - взмолилась Джессика. - Чтобы я ощутила тебя языком.
      Вулф со стоном захватил ее рот и слился с ней в длительном, горячем поцелуе, самом возбуждающем и страстном из всех, которые он когда-либо вкушал. Его руки скользили по волосам, по спине, по округлостям бедер, оглаживая молодое девственное тело. Шелк ночной рубашки скорее дразнил, чем служил преградой его пальцам, ибо ткань была настолько тонка и прозрачна, что не скрывала белизны тела и позволяла ощущать его тепло. Когда он наконец завершил поцелуй, она задрожала, словно от озноба, хотя кожа ее была горячей, а лицо пылало румянцем.
      Вулф перевел взгляд с лица Джессики на пульсирующую жилку на шее, затем еще ниже. Тонкая ночная рубашка не могла скрыть крепких грудей. Темно-розовые соски соблазнительно просвечивали сквозь прозрачную ткань.
      - Ты помнишь о бутоне и солнечном свете? - спросил Вулф грудным голосом. - Помнишь, как я предупреждал тебя, что страсть - вещь интимная?
      - Кажется, мне это нравится... С тобой...
      - Хорошо, потому что теперь начинаются интимные вещи.
      - Начинаются? - Джессика широко раскрыла глаза. - Ты говоришь, начинаются?
      - Маленький сладкий попугай, - пробормотал он. - Да, начинаются. Скоро. Тебе понравится. Будет даже лучше, чем во время поцелуя.
      Рука Вулфа, приласкав шею, скользнула к ключицам и ниже. Дыхание Джессики прервалось, и она внезапно почувствовала вес своих грудей. Он горячо прижался к ее губам, Джессика отдала ему свой рот и в ответ потребовала его. Лишь тогда рука скользнула под рубашку, отыскала упругие груди и стала гладить и ласкать их в том же неторопливом ритме, что и его язык.
      - Ты словно плененная птичка в моей руке, - сказал Вулф. - У тебя сердце не бьется, а колотится. Я напугал тебя?
      Джессика попыталась что-то сказать, но из ее груди вырвался лишь какой-то сдавленный звук. Нервные окончания, о существовании которых она не подозревала, отзывались на медленные движения пальцев Вулфа. Огненная сеть покрыла ее от груди до колен, не давая дышать.
      - Помоги мне, Джесси... Дай мне услышать твои слова. Дай мне услышать, как прерывается твое дыхание, если тебе приятно.
      Кончики пальцев Вулфа двигались вокруг бархатного венчика девичьей груди. Он легонько трогал сосок, прислушиваясь к прерывистому дыханию Джессики, произносившей его имя, чувствовал, как сосок твердел и напрягался, упираясь в легкий шелк ночной рубашки.
      - Я думаю, - сказал Вулф хрипло, - бутон не боится солнца.
      Кончики его пальцев продолжали блуждать по груди. Он услышал, как из горла Джессики вырвался тоненький вскрик. Когда он оторвал взгляд от жаждущего розового бутона, он увидел, что Джессика смотрит на него широко раскрытыми глазами.
      - Ты дрожишь, - сказал Вулф.
      - Я ничего не могу поделать с собой, когда ты смотришь на меня так, как сейчас.
      - Как я смотрю на тебя?
      - Как если бы ты хотел...
      Голос Джессики прервался.
      - Как если бы я хотел?.. - спросил он хрипло.
      - Поцеловать меня, - прошептала она. - Там.
      - Да. Держись за меня, Джесси. Сейчас это начинается.
      Не веря и одновременно ожидая, Джессика почувствовала, как тело Вулфа сдвинулось вниз, ощутила его теплое дыхание на коже и прикосновение сперва одной, затем другой щеки к ее груди. Она поняла также, что его руки скользят вниз по ее телу. Завязки ночной рубашки разошлись, шелк соскользнул; ее пронизала дрожь, а соски напряглись еще сильней.
      Она поняла, что он хочет совсем раздеть ее.
      - Вулф, - произнесла она взволнованно.
      - Это необходимо для интимности... Я не причиню тебе боли, Джесси... Ты позволишь мне раздеть тебя?
      Она не сказала, а выдохнула из груди:
      - Да.
      Последовала тишина, нарушаемая только шуршанием снимаемой ночной рубашки. Джессика заметно дрожала, но не делала попыток прикрыть наготу, когда прохладный комнатный воздух омыл упруго покачивающиеся груди.
      - Как совершенны твои формы, - сказал приглушенно Вулф. И через несколько мгновений добавил: - Я мечтал видеть тебя такой, как сейчас, с тех пор, когда тебе исполнилось пятнадцать.
      Густой голос Вулфа и его синие глаза, пожирающие наготу Джессики, разволновали ее и одновременно сделали еще более прекрасной. В этот момент до нее дошел смысл сказанных им слов.
      - Когда мне было пятнадцать? - переспросила она негромко.
      - Леди Виктория была права. Я мечтал о тебе, хотя старался не смотреть на тебя как на женщину. Но я не мог управлять своими мечтами. - Голос Вулфа стал совсем низким. - В своих фантазиях я приходил к тебе, раздевал, ласкал. Мои мечты и выгнали меня из Англии.
      - А разве не скандал с герцогиней?
      Не ответив, Вулф пробежал кончиками пальцев по обнаженному телу Джессики от пульсирующей жилки на шее до пышной рощицы у основания бедер, затем обратно. Он услышал, что Джессика произносит его имя, и улыбнулся, несмотря на усиливающееся желание.
      Было время, когда Вулф должен был здесь остановиться, чтобы не утратить контроль над собой. Когда-то, но не теперь. Ему стоило только подумать о том, какое тяжелое прошлое было у Джессики, и это уносило боль неудовлетворенного желания, давая ему силы наслаждаться ею без притязаний на нее.
      Тем не менее желание оставалось и все время усиливалось.
      - Герцогиня была попыткой бегства, - сказал Вулф просто, снова прочерчивая огненную линию на теле Джессики. - Я думал, что если появится любовница, я смогу справиться с собой.
      - И ты смог?
      При этих словах Джессика почувствовала комок в горле. Ей хотелось укрыться и спрятаться... и в то же время выгнуться, подобно кошке, под рукой Вулфа. Эти разноречивые желания пронзали ее огненными стрелами.
      - Нет. Помнишь, как мы с тобой однажды спрятались от дождя под дубом. Ты промокла. Платье прилипло к твоей груди, и я видел затвердевшие соски.
      Вулф наклонился и поцеловал пульсирующую жилку на шее Джессики.
      - Я тогда подумал: поднимутся ли они вот так когда-нибудь для меня?
      Он услышал тихий возглас Джессики. Нагнувшись, он легонько куснул ей шею в том месте, где она переходила в плечо.
      - Ты постоянно преследовала меня, - продолжал Вулф. - Я пытался убедить себя, что причина в моем возрасте, в моих связях с аристократками, в неумении контролировать себя. Я говорил себе все, кроме правды. Я желал тебя так, что возбуждался при одном лишь взгляде на тебя.
      Его рот опустился ниже, исследуя теплую ложбинку между грудей Джессики. Ее сердце бешено колотилось. В трепет ее приводили и слова Вулфа, и его обжигающее дыхание на ее груди. Кончиком языка он провел горячую линию по ее телу.
      - На вкус ты похожа на розу, - прошептал он.
      Он прижался лицом к ее телу, наслаждаясь идущим от Джессики теплом и ароматом, и она замерла, почти не дыша. Не отдавая себе отчета, она пошевелилась под ним, повернулась навстречу его ласкающему рту.
      - Ты жжешь меня, - сказал он шепотом.
      - Это ты меня жжешь. Твой рот как огонь.
      Острое желание пронизало тело Вулфа и держало его в напряжении, пока не разрешилось в продолжительном и беззвучном вдохе.
      - Ты жгла меня много лет, - говорил он. - Я пытался объяснить свой отъезд из Англии скандалом, который закатила герцогиня, когда я уклонился от ее ложа. В конце концов лорд Роберт согласился какое-то время обходиться без моего общества.
      Смуглая щека Вулфа коснулась упругого холмика ее груди. Джессика подняла руку, но не оттолкнула его. Его слова обезоружили ее, хотя эта ласка разжигала в ней тихое пламя Она погрузила пальцы в его волосы, тихонько поскребла ногтем его кожу.
      - Я рыдала, когда услышала о твоем отъезде, - прошептала она.
      - Разве? Я видел только насмешливую улыбку на твоем лице да слышал ядовитые реплики по поводу моего вкуса и по адресу герцогини.
      - Я была очень сердита.
      - Ты ревновала меня, Джесси... Как ревнует женщина своего мужчину. Леди Виктория видела это.. Как видела и то, что я скрывал даже от себя.
      - А что именно?
      - Я не мог спокойно слышать твой голос, не мог спокойно относиться к запаху розы, твоему запаху, не мог находиться в комнате, где ты только что побывала. Я испытывал адские муки. Этому не было видно конца, не приносила облегчения другая женщина... И мне ничего не оставалось, как уехать.
      Вуяф смотрел на Джессику, не пытаясь скрыть желание, которое так глубоко укоренилось в нем за долгие годы, что он замечал его не больше, чем воздух, которым дышал.
      - Я этого не знала.
      Джессика взволнованно посмотрела в глаза Вулфа. Она прочитала в них страсть, которая обожгла ее.
      - Я скрывал свое желание от тебя даже сильнее, чем от себя, - сказал он.
      Вулф повернул голову. Его всякий раз поражал контраст между ослепительно белой кожей Джессики и приглушенным пламенем ее волос. Его пьянила полнота груди и бедер, точеные, стройные ноги.
      - Ты забрал краски и свет у неба, когда уехал, - прошептала Джессика. Я так сильно тосковала по тебе, что боялась, что умру... Я так любила тебя! Я тебя всегда любила...
      На какой-то миг его сердце замерло, а затем забилось с удвоенной силой
      - Не люби меня, Джесси. Это лишь причинит тебе боль. Мне надо было скрыть свое желание от тебя и сейчас. Но я не могу... Ты такая красивая, а я мечтал о тебе так долго.
      Вулф наклонился к девичьей груди. Его язык очертил круг в том месте, где атласная кожа переходила в розовый венчик. Он легонько сжал его зубами, заставив Джессику еле слышно вскрикнуть Ее пальцы снова погрузились в густые волосы Вулфа
      - Не бойся. Я не пьяный лорд, который способен истязать до крови. Я полукровка, который всю жизнь ждал момента, когда сможет ласкать тебя.
      Не успев что-либо ответить, Джессика увидела, как губы Вулфа раскрылись, и снова почувствовала огненное прикосновение языка к соску, ощутила жар его рта, который втянул в себя маковку ее груди. Сладостный трепет пробежал по ее телу, и она непроизвольно выгнула спину, повторяя шепотом имя Вулфа, а он продолжал ртом ласкать грудь, разливая неимоверную сладость во всем теле.
      Вулф потрогал языком жесткую горошину соска Джессика стонала и выгибалась под ним. Огонь разрастался, захватывая ее всю, и она издала прерывистый, страстный крик Лишь когда ее дыхание прервалось и она зашевелилась, Вулф медленно оторвался от ее груди и с восхищением посмотрел на ее набухший, напряженный сосок.
      - Он поднялся сейчас даже больше, чем тогда, под дождем.
      - Что? - спросила она удивленно.
      - А вот смотри. - Вулф взял руку Джессики и приложил ее к груди. Ощути свою страсть... Какая бархатная
      твердость!
      Она в смятении широко раскрыла глаза.
      Тихонько засмеявшись, Вулф поцеловал ее ладонь, потом слегка куснул и почувствовал, как Джессика вздрогнула от удовольствия. Он зажал соски пальцами и слегка подергал их. И Джессика снова забыла обо всем, кроме сладостных ощущений, которые пронизывали ее, как солнечный свет пронизывает сад.
      Когда рука Вулфа скользнула по ее телу вниз, Джессика не протестовала. Тепло руки, гладящей ее ноги, было частью огненной сети, которая с каждым его прикосновением все плотнее окутывала ее. Она не заметила, как его ладони постепенно смещаясь, накрыли нежный мягкий холмик.
      - Ты помнишь, как солнце касается бутона? - спросил
      Вулф.
      Его голос был низкий, теплый и тяжелый, как и его рука, покоящаяся на огненно-каштановых шелковистых завитках.
      - Нежно, - прошептала Джессика - Жарко.
      - Всюду.
      Она поняла, и...
      - Боже мой, Вулф! Даже там?
      - Там в особенности. Ты раскроешься мне, как раскрывает в первый раз роза свои лепестки навстречу солнцу.
      Не двигаясь, Джессика смотрела в манящие глубины мужских глаз.
      - Тебе не следует бояться, - сказал он. - Ты этого хочешь. Я вижу это, если даже ты не видишь сама. Ты уже раскрываешься для меня.
      Из ее уст вырвался вздох, который мог означать его имя, когда она ощутила, что его рука скользнула ниже.
      - Не напрягай ноги, - попросил он. - Я хочу увидеть это.
      Рука Вулфа была неподвижна, он лежал возле Джессики, ожидая ее решения.
      - Вулф... - прошептала она, не будучи в состоянии сказать что-либо еще.
      - Стыдливая роза!..
      Он поцеловал ее в плечо, затем кусиул ее в том месте, где было средоточие нервов. Она издала возглас удивления и радости.
      - Я знаю, ты жаждешь солнца, - сказал Вулф. - Позволь мне подарить его тебе.
      Нежное покусывание плеча было и чувственным подтверждением, и чувственным обещанием. Джессика сделала медленный выдох и расслабила ноги. В награду за это ладонь Вулфа стала тихонько поглаживать ее бедра, живот, шелковистый холмик. Его рот ласкал груди, разливая сладостные токи по всему телу, набрасывая на нее огненную сеть.
      Когда Вулф слегка царапнул внутреннюю поверхность бедер Джессики, страсть окончательно охватила ее, и она издала тихий стон. Его пальцы обхватили девичье бедро изнутри. Он ласкал его медленно всей ладонью, шаг за шагом продвигаясь все выше. На этот раз Джессика не оказывала противодействия, готовно раскрывая бедра.
      - Джесси... - не сказал, а выдохнул Вулф, потрясенный ее доверием.
      Его ладонь гладила шелковистые завитки. Ему хотелось зарыться в них с головой, застонать. Он знал: благоуханная плоть под ними ждет его ласки. Его рука скользнула между ног, легла на теплый девичий холмик, а его пальцы коснулись места, где шелковистые завитки более не закрывали вход в таинственный грот Джессики.
      Когда она почувствовала его прикосновения, она издала вздох, напоминающий звук разрываемого шелка. Его рука отыскала лепестки и с нежностью дотронулась до них, вливая в каждый из них трепет жизни.
      - Какой красоты цветок, - произнес он грудным голосом. - Есть у него нектар внутри?
      Джессика не сразу поняла, что имел в виду Вулф, пока не почувствовала, что ее как бы раскрывают. Скользящее проникновение пальца в ее лоно, могло, пожалуй, привести ее в смятение, однако верх взяло острое ощущение, которое захватило ее, нежно взорвало, бросило в сладостную дрожь
      - Вулф...
      - Я знаю, - ответил он хрипло. - Это во сто крат горячей, чем в мечтах.
      Его рука скользнула в грот, и ее ответ опалил обоих. Она приподнялась навстречу его руке, испытывая неодолимую потребность снова почувствовать разливающее сладость дви жение внутри себя. Вулф ощутил хрупкость девственности осудил себя и стал уходить из блаженного влажного грота хотя ему мучительно хотелось остаться.
      - Пожалуйста, - прошептала Джессика, стараясь удержать его внутри себя. - Прошу тебя, трогай меня еще
      - Только не так.
      - А это тебе... может, тебе это... противно?
      Вулф хрипло засмеялся и возобновил осторожные попытки проникнуть внутрь, чтобы ощутить влажное, обволакивающее тепло. Джессика лежала с открытыми глазами, наблюдая за его действиями, и то, что она видела, ее одновременно и приводило в смятение, и воспламеняло.
      - Да, Джесси, смотри и запоминай, что ты чувствуешь при моих поцелуях, как они омывают тебя, словно теплый дождь, - прошептал он горячо.
      Какое-то прекрасное и чуть тревожное чувство овладело Джессикой. Она попыталась побороть его, но с таким же успехом можно было дуть, пытаясь остудить солнце
      - Что происходит со мной? - спросила Джессика - Вулф, я не могу... Вулф...
      Она со стоном повторяла его имя, а ее тело конвульсивно дергалось, прижималось к нему, молило о новых прикосновениях, и знойный дождь страсти омывал его руку.
      Желание клокотало в Вулфе, выдавив из него стон, когда он уходил из лона Джессики. Чтобы утолить его жар, он стал ласкать узелок страсти, и она кричала от удивления и неимоверного наслаждения. Кончики его пальцев описывали круги по ее возбужденной, чувствительной плоти, и она жаждала и искала все новых прикосновений.
      Джессика на практике познавала то, чему учил ее Вулф: удовольствие может быть настолько всеобъемлющим, что по яркости превосходит боль, оно более неудержимо и представляет собой чувственную молнию проникающую до самых глубин души.
      Вулф блуждал взглядом по распростертой Джессике, стараясь запомнить вид ее обольстительного тела, ее лицо, искаженное экстазом, который он в ней вызвал. Ему хотелось вновь оказаться в ней, почувствовать знойные бархатные крылья в ней в момент ее разрядки. Он знал, что есть риск нарушить тонкую защиту девственности, но не мог сдержаться.
      Его рука снова осторожно и нежно скользнула в ее лоно. Медленное погружение вызвало в Джессике дрожь удовольствия, и она застонала.
      - Твоя девственность такая хрупкая, - зашептал Вулф - Ты потеряешь ее без боли - ты будешь только наслаждаться
      Вулф медленно двигал пальцем вокруг лепестков; сладостные токи пробегали по ее телу, и она тихонько вскрикивала
      - Я не лишу тебя девственности, - говорил Вулф, наклоняясь к ней, - но я познаю тебя таким способом, каким не познавал ни одну женщину - Продолжая ласкать ее, он приблизил рот к ней - Отдайся мне, Джесси. Позволь мне узнать вкус экстаза
      Наслаждение сжигало Джессику Со сдавленным криком она отдавалась Вулфу, деля с ним восторг, когда его рот жадно скользил, познавая ее в страстном молчании, пока она не откинулась назад, в изнеможении и изумлении шепча его имя
      После этого Вулф крепко прижал к себе Джессику и сказал себе, что он глупец. Он вызвал к жизни огненную страсть у аристократической девушки, которая никогда не сможет быть ему истинным другом. Он желал ее гораздо больше, чем раньше, но не мог обладать ею. Он не должен
      был.
      Они не подходили друг для друга. Ничто не изменилось.
      "От плохого к худшему. Вот и вся перемена".
      Прошло очень много времени, прежде чем Вулф заснул.
      14
      - Что-то не похоже на весну, - сказала Виллоу, рассеянно потирая спину. - То растает, то замерзнет, то повалит снег, то снова растает, а сейчас и ясно, да ветер северный. Слышишь?
      - Трудно не услышать, - отозвалась Джессика.
      Продолжительные дикие завывания ветра звучали так, как в детстве в Шотландии. Но хотя ее пальцы по старой привычке касались медальона с изображением Вулфа, она знала, что ветер больше не имеет над ней прежней власти. Возможно, она никогда не будет испытывать удовольствия от душераздирающих завываний бури, но и никогда впредь она не будет плакать от страха. Она наконец познала разницу между реальностью, ночными кошмарами и мрачными воспоминаниями детства.
      "Я обязана этим Вулфу".
      Воспоминания о минувшей ночи пронеслись в мозгу Джессики, оставив за собой огненный след. Она даже не представляла, что можно испытывать такое наслаждение и что ее тело может быть его источником Не верила она больше и в то, что все дети, за исключением первого, рождаются вопреки желанию жен по настоянию мужей. Были риск беременности и опасность родов, но была и радость любви
      Она знала. Вулф показал ей это. И он обнимал ее до тех пор, пока не высохла последняя слеза восторга и не замерло последнее содрогание.
      "Как много дал мне Вулф, а я... не дала ему ничего"
      - Какая недружная весна, - вновь повторила Виллоу, вглядываясь в окно и вздыхая.
      Джессика тоже посмотрела в окно. Из-под подтаявшего снега пробивалась трава. Кусты и деревья приобрели зеленоватый оттенок. Ручей в овраге за конюшней искрился серебром струй, несмотря на студеный воздух.
      Ни холод, который все еще царил в природе, ни дикие вопли ветра не беспокоили Джессику минувшей ночью. Она узнала, что страсть приносит наслаждение, а не боль, и уснула в объятиях Вулфа, уткнувшись лицом в его грудь.
      Ощущение близости Вулфа и идущее от него тепло сделали ее сон глубоким и спокойным, изгнав все страхи из ее души.
      "Интимность... Боже милостивый! - Джессика вздрогнула от воспоминаний. - До этой ночи я даже не подозревала, что такое интимность".
      - Джесси!
      Она прищурилась и посмотрела на Виллоу.
      - Да?
      - Не переживай из-за того, что произошло вчера вечером.
      На какое-то время Джессике показалось, что Виллоу как-то догадалась о том, что происходило в тиши спальни. Ее лицо вспыхнуло, прежде чем она вспомнила, что вчера вечером произошло также и другое - Вулф прилюдно предъявил ей счет за ее недостатки.
      - Вулф извинился перед всеми сегодня утром, - продолжила Виллоу, поэтому я думаю, что он извинился и перед тобой.
      - Да, конечно, - ответила Джессика, чувствуя жар на щеках.
      Виллоу улыбнулась, хотя и вынуждена была сказать непривычную для себя банальность:
      - Таковы радости брака. Примирения такие же страстные, как и споры.
      - А ты с Калебом споришь?
      - Тут нечему удивляться. Ты, наверное, заметила, что мой муж может быть упрям, как осел. - Виллоу слегка улыбнулась. - Конечно, мы спорим.
      - В тебе, конечно, совсем нет упрямства, - сказала Джессика довольно кисло.
      - Конечно, нет, - откликнулась Виллоу невинно. - Я хилый маленький цветок. Разве я могу позволить себе не соглашаться с этим великаном, за которым замужем?
      Джессика засмеялась.
      - Если бы Калеб слышал тебя!
      - Да. Если бы...
      Виллоу сделала ударение на последних словах.
      - А что-нибудь не в порядке?
      - Ветер. Холод... Калеб сказал вчера, что лошади могут начать жеребиться в любой момент.
      - Да, я знаю. Вульф разбудил меня перед уходом и сказал о животных, которые кочуют перед бурей. Он очень беспокоился о жеребых кобылах.
      - Мы не успели огородить пастбище для лошадей, - нахмурилась Виллоу. Кобыл охраняет Измаил, мой жеребец. Но он воспитан в конюшне и при запорах. Места к югу отсюда совершенно дикие, и если буря загонит лошадей туда, понадобится уйма времени, чтобы разыскать их... Ветер ледяной. Если кобылы начали жеребиться...
      Виллоу замолчала. Она неподвижно стояла у окна, прислушиваясь к неуемному завыванию ветра.
      Джессика подошла и обняла Виллоу, желая успокоить ее
      - Мужчины отыщут кобыл.
      - Кобылы, коровы, годовалые бычки... Мы можем все потерять из-за этого проклятого ветра. Как бы я хотела сейчас работать рядом с Калебом! Нам так нужны рабочие руки! А я чувствую себя никчемной. Я...