Глава 21

Просторные господские покои замка Блэкторн были убраны роскошно и со вкусом. На стенах висели богатые драпировки самых чистых и красивых оттенков — темно-вишневые, зеленые, как драгоценный нефрит, и темно-голубые, как ляпис-лазурь. По краям роскошные ткани были обшиты золотой тесьмой, вспыхивающей огненными искрами.

Драпировки, как и ковры, покрывавшие пол, были привезены из Святой Земли. В комнате витал свежий запах трав и пряностей — запах этот нравился леди Маргарет, хозяйке покоев.

Пряный аромат нравился и Ариане. За те десять дней, что она провела в Блэкторне, ее не переставал удивлять приятный запах сухих трав, рассыпанных по полу и шуршащих под ногами. И теперь, сидя у окна просторной комнаты, Ариана раза два глубоко вздохнула, наслаждаясь причудливой игрой незнакомых ароматов.

Ее пальцы пробежали по струнам арфы, пытаясь подобрать мелодию, подходящую к этой странной комнате: судя по убранству и размерам, она должна была бы принадлежать мужчине, но разлитый в ней аромат цветущего сада не оставлял никаких сомнений, что хозяйка комнаты — женщина.

Ариана продолжала наигрывать на арфе, и отдельные ноты вскоре превратились в аккорды. Звуки, кружась, поднимались к высоким сводам комнаты — казалось, они стали сверкающими и почти осязаемыми. Они пели о том времени, когда мужчина и женщина соединили здесь свои судьбы… и о том, что этот союз поднял их над всеми горестями и бедами, придав им сил и вселив в них надежду на счастье.

Ариана на секунду остановилась, вновь окидывая взглядом роскошные покои, и вдруг услышала мелодичный перезвон, приближающийся к ее двери.

Ариана отвернулась от окна и встала навстречу гостье, уверенная, что это Мэг, и никто другой — только хозяйка Блэкторна носила сладкозвучные золотые колокольчики.

— С добрым утром, леди Маргарет, — произнесла Ариана.

— С добрым утром, — улыбнулась Мэг. — Хорошо тебе спалось сегодня?

Губы Арианы тронула печальная усмешка.

— Да, хорошо, — тихо ответила она.

Ариана не сказала только, что с каждой ночью засыпать ей становится все труднее. По пути к Блэкторну она делила с Саймоном одну постель — скорее из необходимости, чем по особому желанию с его стороны. Ариана полагала, что в Блэкторне ей предоставят отдельные покои, ибо было совершенно ясно, что Саймон не выказывает никаких намерений закрепить их брачный союз.

«Желаю приятных сновидений, моя любезная супруга. Впредь можете не опасаться моих прикосновений, которые вам столь отвратительны. Я не притронусь к вам больше никогда».

Но в замке было не так уж много свободных покоев, чтобы выделить целых две комнаты в распоряжение супружеской четы, и Саймон с Арианой занимали теперь комнату рядом с купальней. Раньше, до свадьбы Мэг с Домиником Ле Сабром, она принадлежала ей. Остальные комнаты на этом этаже срочно переделывались — в семействе Доминика ожидалось прибавление.

Саймон мог бы спать с рыцарями Доминика, но свободного места у них не нашлось — все было переполнено. Доминик вербовал рыцарей, вернувшихся из Крестового похода, стражников, оруженосцев, конюших. Вместе с тем ему приходилось нанимать все новых слуг, так как обитателей в Блэкторне прибавлялось.

Хотя Ариана и понимала, что жесткая необходимость заставила хозяина замка выделить им всего одну комнату, ей было трудно засыпать рядом с мужчиной, одно дыхание которого вызывало в ней волнующий горячий отклик. Этот человек пришел к ней в волшебном сне и зажег пламя страсти в ее душе. И в то же время в его сдержанность она верила безоговорочно. Да и как ей было не доверять ему? Его ведь обожали даже кошки. А при виде кошачьей грации его движений сердце ее билось сильнее.

Но не от страха — совсем не от страха.

«Да и как можно бояться мужчину, на чьей кольчуге резвятся, шаловливые котята?»

Ответ на этот вопрос пришел к ней быстро и неизбежно.

«Узнай Саймон, что я не девственница, что меня уже грубо использовал бесчестный подонок, называющий себя рыцарем, он будет безжалостен.

И тогда… найду ли я наконец смерть, которую когда-то так страстно желала?»

Да, когда-то она хотела умереть — так было. Но сейчас перед Арианой забрезжил неясный свет надежды, и радужные краски жизни вновь пробудили ее душу.

Каким-то чудом целительный сон и душистый бальзам излечили ее душу от яда былого предательства и насилия. Теперь ночные кошмары посещали Ариану все реже, хотя что-то внутри нее еще отчаянно сопротивлялось новому ощущению, которое пришло им на смену.

Как в тот вечер, когда она, сидя у Саймона на коленях, внезапно открыла для себя, что пламя страсти может быть горячее костра.

Горькие складки залегли в уголках ее губ — она вспомнила, как закричала и вцепилась Саймону в руки. Ей казалось, что, отказав ему тогда, она почти явственно ощутила его гнев, оскорбленное самолюбие и боль.

Она никак не могла ему объяснить, что отвергала не его, а ужас, преследующий ее с той страшной ночи.

«Я должна сказать ему.

И чем скорее, тем лучше.

Но когда же? Сегодня вечером?»

Ариана вздрогнула при мысли о том, как поведет себя Саймон, узнав правду. Судьба дала ему в жены девушку, над чувствами и телом которой надругался мерзавец, но Саймон заслуживал лучшего.

Но и Ариана заслуживала лучшего обращения, чем насилие и предательство со стороны человека, который должен был защищать и оберегать ее.

«Я не могу рассказать ему.

Не сегодня.

Он должен узнать меня получше, и, может быть, тогда он поверит, что я потеряла невинность не по своей воле.

Но в это не поверил даже мой отец».

— Леди Ариана, — мягко произнесла Мэг. — Может, вам лучше присесть? Вы так бледны.

Ариана расправила плечи и с трудом перевела дух. Ее пальцы беспокойно перебирали тонкие струны старинной арфы.

Инструмент отозвался аккордом, скорее печальным, нежели гармоничным.

— Мне уже лучше, — ответила Ариана бесстрастным тоном. — Я почти здорова благодаря вашим с Кассандрой снадобьям.

— Почти, но не совсем.

— Почему ты так решила?

— Я слышу, как ты играешь, — сказала Мэг. — Твоя музыка мрачнее, чем глаза Саймона.

— Ну вот, даже моя арфа меня предает.

Слова вырвались у нее сами собой, хотя Ариана и не думала произносить их вслух.

— Мужчины все еще на охоте? — быстро спросила она, пытаясь переменить тему разговора.

— Нет, мы только что вернулись.

Ариана вдруг поняла, что ее в отличие от Мэг не разбудили на рассвете и не пригласили на соколиную охоту, которую она так любила.

Это в общем-то не должно было бы ее задеть, но ей почему-то стало больно от такого явного пренебрежения.

— Саймон сказал нам, что ты плохо спала этой ночью, и не стал будить тебя, — пояснила Мэг.

В ответ на эти слова несколько протестующих нот раздались в тишине комнаты.

— Охота была удачной? — вежливо спросила Ариана, чтобы как-то поддержать разговор.

— Да, можно сказать, даже очень удачной. Сокол Доминика поймал столько жирных куропаток, что их хватило бы для большого праздничного пиршества. Да и сокол Саймона тоже отличился. Птицы получили в награду столько свежей дичи, что едва смогли потом подняться ввысь.

Ариана выдавила из себя улыбку.

— Скайленс — лучший сокол на свете, и он достоин Саймона.

Тон, которым были сказаны эти слова, говорил о большем — о том, что жена Саймона гораздо менее достойна своего супруга.

Мэг слегка расширила изумрудные колдовские глаза — она всматривалась в душу Арианы, как это умели делать только глендруиды. То, что увидела Мэг, встревожило ее: Ариана действительно считала, что в брачной сделке Саймона обманули.

А что касается самого Саймона… Мэг не нужно было прибегать к своему особому дару, чтобы заметить, что он рассержен, как дикая кошка, запертая в клетку.

— Леди Ариана, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила Мэг.

Ариана метнула удивленный взгляд на глендруидскую колдунью.

— Это я должна помогать вам, леди Маргарет, — возразила она. — Вы хозяйка замка, да к тому же ждете ребенка. А я всего лишь ваша гостья.

— Нет, ты не права, — горячо откликнулась Мэг. — Твоя свадьба с Саймоном спасла Блэкторн и Спорные Земли.

Ариана молча кивнула, слегка пощипывая струны арфы.

— И смерть не распростерла свои черные крылья над моими людьми, — настойчиво продолжала глендруидская колдунья.

Ариана снова кивнула.

— Но если ваш брак с Саймоном всего лишь холодный и расчетливый союз, скрепленный Богом и церковью, боюсь, нас ждут страшные беды, — напряженно произнесла Мэг. — Я видела вещий сон.

Ариана застыла от тягостного предчувствия.

— О чем был тот сон?

— О двух половинках, которые отказываются соединиться в единое целое. О боли и предательстве. О черных воронах, которые клюют глаза моего еще не родившегося ребенка.

Испуганный вскрик сорвался с губ Арианы. Горло ее сжалось от невысказанных чувств, о которых все равно было бесполезно говорить. Ничто не сможет предотвратить ужасные сны глендруидской колдуньи.

— Что я должна сделать? — еле слышно спросила Ариана.

Ее голос внезапно стал хриплым.

— Переступи же наконец через препятствие, которое лежит между тобой и Саймоном, — жестко сказала Мэг. — Ведь вы и есть те самые строптивые половинки, которые мешают Блэк-торну и Спорным Землям стать единым целым.

— Разве все зависит только от меня? А Саймон? — возразила Ариана.

Мэг сжала пухлые губы, так что они превратились в тонкую алую линию.

— Саймон сказал мне, что сделал все, что в его силах. И я ему верю.

Ариана опустила глаза и ничего не ответила.

— Я хорошо знаю брата моего мужа, — спокойно продолжала Мэг. — Саймон гордый, упрямый и вспыльчивый. Но он верен тем, кого любит, как никто из живущих на земле. Он верен Доминику.

— Да, — прошептала Ариана. — Такая верность — благословение Божье…

Не договорив, чуть дыша, она прикрыла глаза — ей показалось, что она сказала слишком много.

Как уже было однажды.

— Если надо будет сделать что-либо для Доминика, Саймон выполнит это без колебаний, — коротко сказала Мэг.

Ариана кивнула, с трудом подавив комок в горле при мысли о верности Саймона. Ей казалось, она сейчас закричит — горькая печаль переполняла ее и была готова пролиться слезами.

Но это невозможно — она ведь ни разу не плакала после той страшной ночи. И сейчас не заплачет. Женские слезы вызывают у мужчин только презрение, будь они священниками, родственниками или бесчестными рыцарями.

— Значит, — продолжала Мэг безжалостным тоном, — все и вправду зависит только от тебя.

— Да, это так, — прошептала Ариана.

Мэг молча ждала ее дальнейших слов, в комнате повисла мертвая тишина.

— Я снова спрашиваю вас, леди Ариана, чем я могу вам помочь?

Голос Мэг звучал настойчиво, даже требовательно.

— Сможешь ли ты изменить что-либо в отношениях между мужчинами и женщинами и избавить мир от предательства? — спросила в свою очередь Ариана.

— Нет.

— Тогда ничто не сможет мне помочь, и брак Саймона ничто не спасет.

— Но это же и твой брак, — сухо заметила Мэг.

— Да.

— Ты спишь ночью рядом с Саймоном, но в то же время вы дальше друг от друга, чем Спорные Земли и святой Иерусалим.

Ариана искоса взглянула на хозяйку Блэкторна.

— Не нужно быть колдуньей, чтобы заметить холодную отчужденность, которая пролегла между вами. А люди в замке говорят и еще кое-что, — резко сказала Мэг. — Черт возьми, Ариана, что случилось?

— То, что никогда не удастся поправить.

Мэг застыла от удивления.

— Что ты имеешь в виду? Объясни.

— Ты стремишься излечить неудачный брак, вынося его на всеобщее обсуждение, — произнесла Ариана, чеканя каждое слово. — А я говорю тебе, что такое «лечение» приведет к той самой беде, которой ты стремишься избежать.

В комнате воцарилось тягостное молчание — Мэг обдумывала неожиданные слова Арианы.

— Я не совсем поняла тебя, — осторожно сказала она.

— Твое счастье. А вот я слишком хорошо знаю и понимаю, что такое предательство. Худшего проклятия, чем такое знание, наверное, не существует — я бы не пожелала его даже самому сатане, не то что Саймону Верному.

— Хватит недомолвок, — отрезала Мэг. — А то я уже начинаю бояться за мое неродившееся дитя!

Ариана испуганно посмотрела на маленькую женщину, чьи зеленые глаза так и метали гневные искры. Впервые Ариана поняла, что ярость глендруидов подобна самой весне: только непокорный огонь смог бы растопить ледяные путы зимы и зажечь жизнь в мерзлой земле.

— Я не хотела тебя обидеть, — тихо произнесла Ариана.

— Тогда скажи мне то, что я должна знать!

Ариана прикрыла глаза, и ее руки крепко стиснули гладкое, холодное дерево арфы. В тишине было слышно, как потрескивает огонь в очаге да чуть-чуть звенят туго натянутые струны инструмента.

— Скажи мне, глендруидская колдунья, смогла бы ты превратить разбитое яйцо в целое?

— Нет.

— Тогда ответь, не все ли тебе равно, где, когда и почему это яйцо разбито?

— Но ты ведь не яйцо, — нетерпеливо возразила Мэг.

— Да, конечно. Я просто вещь, которую сначала отдали одному владельцу, затем другому. Для мужчин я не более чем игрушка, которой они тешат свое самолюбие. Я та самая «упрямая половинка», которая никогда не сольется с другой и не станет единым целым.

Внезапно Ариаиа отпустила струны — арфа издала звук, похожий на резкий крик.

— Саймон знает истинную причину твоего упрямства? — спросила Мэг.

— Нет.

— Открой ее ему.

— Если бы ты только знала, что… — начала Ариана.

— Но я этого не знаю и знать не хочу, — яростно оборвала ее Мэг. — Скажи это Саймону, а не мне. Он горы свернет, чтобы помочь Доминику.

— Ты требуешь от Саймона слишком многого. Это несправедливо.

— Вороны не заботятся о справедливости или чувствах своих жертв. Как и глендруидские целители.

Прежде чем Ариана успела возразить, она услышала, как в большой зал вошли Доминик и Саймон. Они смеялись и переговаривались друг с другом, сравнивая достоинства своих ловчих соколов.

— Расскажи ему все, — сказала Мэг так тихо, чтобы ее могла слышать только Ариана. — Или это сделаю я.

— Сейчас? Нет! Это касается только меня!

— Смерть тоже встречает свою жертву один на один, — возразила Мэг. Потом, переведя дух добавила: — Я даю тебе время подумать об этом до завтрашнего утра. И ни минутой позже — мои сны день ото дня становятся все более зловещими.

— Я не могу. Мне нужно собраться с мыслями.

— Ты должна это сделать. У тебя нет в запасе вечности — только время до завтрашнего утра.

— Еще слишком рано, — прошептала Ариана.

— Нет, — резко возразила Мэг. — Я боюсь, уже слишком поздно.

Ариана увидела во взгляде Мэг твердую решимость и поняла, что ей не удастся избежать настойчивых требований глендру-идской колдуньи.

С замершим сердцем Ариана смотрела, как Саймон и Доминик входят в господские покои. Они принесли с собой запах солнца, сухой травы и холодного осеннего воздуха. Плащи трепетали при каждом движении их мускулистых плеч. На их запястьях гордо восседали соколы в колпачках.

Доминик пересадил свою птицу с рукавицы на жердочку позади большого кресла и перевел взгляд с жены на Ариану. Ариане вдруг стало ясно, что Доминику прекрасно известно, о чем собиралась говорить с ней глендруидская колдунья.

«Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы заметить, что вы далеки друг от друга. А люди в замке говорят и еще кое-что».

Мысль о том, что их с Саймоном отчужденность дала пищу праздным слухам, разозлила и смутила Ариану.

«Вот уж сплетники будут трепать языками, когда станет известно, что я принесла с собой богатое приданое, но не уберегла свою невинность!»

От этой мысли Ариане стало горько и тоскливо. Она потеряла невинность не по своей воле, и это причиняло ей страдание.

Ее оцепеневшие руки стиснули арфу. Пытаясь успокоиться, Ариана пробежала пальцами по струнам, исторгнув из них мелодичные аккорды.

— С добрым утром, леди Ариана, — улыбаясь, произнес Доминик. — Какие несравненные звуки извлекаете вы из своей арфы. Верно, сегодня утром вы чувствуете себя намного лучше?

— Вы правы, милорд. У вас очень гостеприимный дом — я всем довольна и ни в чем не нуждаюсь.

— Приятно слышать. Вы уже позавтракали?

— Да, милорд.

— Бланш сообщила вам последнюю новость? — спросил Доминик.

— Нет. А что это за новость?

— Ходят слухи, что ваш отец находится в Англии.

Пальцы Арианы дернулись, и звуки рассыпались в тишине, как опавшие листья.

— Милорд, вы уверены? — быстро спросила она.

Доминик, заметив ее волнение, обменялся с Саймоном многозначительным взглядом.

— Слухи редко бывают обманчивыми, — заметил он, пожимая плечами. — Саймон думал, вы забыли предупредить, что ваш отец собирается нас навестить.

— Мой отец, если это и вправду он, поступает так, как считает нужным, — ответила Ариана, изо всех сил стараясь говорить спокойно.

Но нарочитое безразличие в ее голосе и резкие звуки арфы говорили сами за себя.

— Обычно благородные господа не путешествуют без свиты. А ваш отец? — спросил Доминик.

— Мой отец никуда не отправляется без своих спутников — он с ними и на охоте, и на пирах.

— Они к тому же еще и рыцари?

Губы Арианы скривились в усмешке. В голосе ее арфы послышались дразнящие нотки.

— По крайней мере они так себя называют, — сказала она.

— Как видно, вам они не очень-то по нраву, — заметил Доминик.

Ариана передернула плечами.

— Терпеть не могу мужчин, которые и день, и ночь беспробудно пьянствуют.

Доминик обернулся к Мэг.

— Похоже, нам нужно приготовиться к приему гостей — вскоре к нам пожалуют барон Дегерр со своими рыцарями, — Сколько их будет?

— Поговаривают, что рыцарей по крайней мере двадцать человек, но Свен утверждает, что их тридцать пять, — сказал Саймон. — Он отправился выяснить это еще раз, сколько их там на самом деле и тот ли это господин, которого мы ждем.

Мэг нахмурилась и принялась мысленно прикидывать, что нужно подготовить к приему гостей.

Саймон усадил Скайленса на шест рядом с соколом Доминика и подошел к огню, мимоходом небрежно кивнув Ариане и стягивая сокольничью рукавицу и кожаные перчатки. Белый мех подкладки его плаща отливал серебром в свете пламени.

Непрошеное воспоминание подкралось незаметно, и перед Арианой опять встала картина: Саймон спихивает ее с колен, встает и резким движением запахивает на себе плащ. Он сгорает от желания, но его черные глаза холоднее льда.

Саймон крепко держал свою клятву, которую он дал Ариане в ту памятную ночь. Он больше не прикасался к ней, даже случайно.

Ни разу.

«Да знает ли кто-нибудь, что мой муж спит на полу, как крестьянин в конюшне, только чтобы ненароком не дотронуться до меня даже во сне?»

— Я тут недавно думал о будущем Саймона, — вдруг произнес Доминик, не обращаясь ни к кому в отдельности.

Саймон метнул на брата острый взгляд.

— Ты ничего не сказал мне об этом на охоте, — заметил он.

Доминик усмехнулся и продолжал:

— Богатое приданое дочери барона Дегерра и щедрые дары Дункана — этого довольно, чтобы построить свой собственный замок.

— Я служу тебе, и мне больше ничего не нужно, — отчетливо произнес Саймон.

— Для меня это большая честь, но я прежде всего твой брат, а потом уже господин. И я лучше других знаю, что ты мечтаешь о том же, о чем в свое время мечтал и я, — о своей земле, благородной жене и наследниках.

Скулы Саймона окаменели, и он крепко стиснул зубы.

— И вот теперь, — продолжал Доминик, — ты женат на девушке из знатной семьи. Будут ли у тебя дети — решит Господь. В моей же власти дать тебе земли во владение.

— Доминик… — начал Саймон.

— Нет, позволь мне договорить.

Хотя Доминик произнес эти слова с улыбкой, пряжка в виде волчьей головы, скреплявшая его плащ, сверкнула холодным светом, напоминая о могуществе Волка Глепдруидов.

— Поместье Карлайсл частью лежит в моих владениях, а частью захватывает земли, оспариваемые Робертом Северным, отцом Эрика, — сказал Доминик. — С согласия Эрика и Дункана из Максвелла поместье и его обширные угодья находятся в относительной безопасности. Пока.

Саймон застыл неподвижно, слушая своего брата.

— Но если Эрик и его отец не договорятся… — Доминик передернул плечами. — Что ты скажешь на это, Саймон?

— Я не встречал более не похожих друг на друга людей, чем Эрик и его отец, Роберт Северный.

— А ты, Мэг, что думаешь? — спросил Доминик, обращаясь к жене.

— Саймон прав, — ответила она. — Эрик — Посвященный, а Роберт никогда не принимал их учения.

— Эрик всегда разумно пользуется своими правами господина по отношению к подданным, — заметил Саймон, — а Роберт облагает их такой непосильной данью, что каждый новый ребенок в крестьянской семье становится лишним ртом, а не Божьим благословением.

Доминик обратил на Ариану вопрошающий взгляд.

— Леди Ариана, что вы думаете об этом?

— Эрик — воин, — коротко сказала Ариана. — А его отец — хитрый заговорщик. В Нормандии его зовут Робертом Скрытным.

Доминик прищурил глаза, неожиданно заинтересованный ее словами.

— Роберт пытался даже заключить тайный союз с моим отцом, — продолжала Ариана, — за спиной короля Шотландии, короля Англии и самого могущественного из норманнских баронов.

— И ваш отец согласился? — резко спросил Доминик.

Ариана помедлила с ответом, но пальцы ее привычно пробежали по струнам арфы, извлекая из нее задумчивые аккорды.

Мэг казалось, Ариана даже не подозревала, что музыка так легко выдает ее потаенные мысли и чувства.

— Роберт Скрытный и мой отец, как пауки, пытаются завлечь друг друга в свои сети, — произнесла наконец Ариана. — И каждый из них старается избежать чужой клейкой паутины.

Саймон ядовито усмехнулся.

— Теперь я понимаю, почему Посвященные «принимают» меня, — заметил он. — Эрику было прекрасно известно, что брак Арианы расстроит планы Дегерра в Спорных Землях.

— Что думаешь, Ариана, как поведут себя Роберт и твой отец? — спросила Мэг.

— Все зависит от того, кто первый потеряет бдительность и запутается в чужой паутине, — спокойно ответила Ариана. — Ведь за их спинами короли тоже плетут свои интриги.

Доминик кивнул с отсутствующим видом, раздумывая над словами Саймона о Посвященных. Теперь ему многое становилось понятно — во всяком случае, то, почему Эрик так стремился стать союзником самого Волка Глендруидов, которого король Шотландии охотно вышвырнул бы из Спорных Земель. Все объяснялось просто — отец Эрика был подданным шотландского короля.

Звуки арфы вновь привлекли внимание Доминика к Ариане.

— Владей я замком на границе между Спорными Землями, Шотландией и Англией, — продолжала Ариана, — я бы заставила своих воинов упражняться в боевом искусстве так же часто, как звонит соборный колокол.

Доминик рассмеялся:

— Я рад, что именно Саймон стал вашим мужем, леди Ариана. Вы подходите друг другу.

По губам Арианы скользнула грустная улыбка.

— Вы очень добры, милорд, — промолвила она.

— О да, милорд, — насмешливо повторил за ней Саймон, — вы и впрямь очень добры.

Волк Глендруидов в ответ загадочно усмехнулся.

— То, что я услышал от Арианы, укрепило мое решение, — сказал он.

Саймон приподнял золотистые брови в молчаливом ожидании.

— Я думал, — продолжал Доминик, — что для защиты поместья Карлайсл мне придется построить там новый замок и увезти туда Мэг, разлучив ее с Блэкторном и тамошними людьми.

Мэг издала слабое восклицание, но Доминик его услышал. Он подошел к жене и ласково коснулся рукой ее щеки.

— Не тревожься, соколенок, — произнес он с нежностью, о которой никто и не подозревал. — Я знаю, как люди Блэктор-на привязаны к тебе и как ты их всех любишь.

— Если необходимо, я могу… — неуверенно проговорила Мэг.

— Нет, в этом нет нужды, — мягко заверил ее Доминик. — Я отдаю Карлайсл Саймону. Приданое Арианы поможет укрепить замок против набегов изменников и алчных властителей.

Доминик отвел взгляд от жены и повернулся к Саймону.

— Пойдем же, брат, в оружейную, — сказал он. — Настало время открыть сундуки с приданым, которое барон Дегерр дал за своей дочерью.

Саймон, не двинувшись с места, продолжал молчать.

— Что с тобой? — спросил Доминик. — Тебя не интересует твое богатство?

— Я отдаю его тебе, — отозвался брат. — Для Блэкторна. Для Мэг. Пусть оно послужит во благо вам и вашим детям. А мне, видно, не суждено иметь наследников.

Глава 22

Доминик метнул в сторону Мэг взгляд проницательных серых глаз, но та только покачала головой.

— Будут ли у тебя дети — зависит от воли Божьей, — веско сказал Доминик. — А я оставляю за собой право решать, кто из моих рыцарей будет владеть землей, чтобы охранять границы моих владений, а кто получит замок в награду за верную службу.

Доминик улыбнулся Саймону, и Ариана почувствовала, как слезы подступают к ее глазам: в этот миг, как никогда, в улыбке Доминика светилась любовь к брату. Ариана понимала теперь, почему Саймон был так беззаветно предан этому человеку — своему другу и господину.

— Поместье Карлайсл станет замком Карлайсл, — решительно сказал Доминик. — И ты, Саймон, станешь хозяином и единственным владельцем всех его угодий.

Саймон попытался что-то возразить, но Доминик продолжал:

— Я бы еще раньше сделал это, но моего богатства не хватило бы, чтобы содержать два замка. Теперь же, Саймон, ты супруг леди Арианы, и ее приданого с лихвой достанет для укрепления Карлайсла.

— Это слишком большая честь для меня, — тихо произнес Саймон. — Я недостоин столь высокой награды.

Доминик рассмеялся и похлопал Саймона по плечу.

— Да на всей земле не найдется более достойного человека, чем ты, Саймон Верный, — усмехнулся он.

— Но, Доминик…

— Если бы ты тогда не собрал рыцарей и не бросился вызволять меня из сарацинского плена, — перебил его Доминик, — я бы так и умер в застенках тюрьмы султана. Разве не так?

— То, что я сделал, не идет ни в какое сравнение с твоей жертвой! Это ты выкупил меня из плена, сдавшись на милость неверных!

— Если бы не твоя свадьба с Арианой, — продолжал Доминик, не обращая внимания на слова Саймона, — то я бы сейчас готовился к войне с бароном Дегерром.

— Да, но…

— Довольно упрямиться, — сказал Доминик, протягивая Саймону руку. — Пойдем наконец проверим, насколько щедр был барон Дегерр, и обдумаем, что нужно сделать, чтобы превратить Карлайсл в неприступную крепость и доходное поместье.

Доминик, явно забавляясь, потянул смущенного брата за руку в оружейную замка. Мэг с улыбкой обернулась к Ариане, жестом приглашая ее последовать за мужчинами.

Ариана осторожно положила арфу на широкий стол у стены. На рукояти драгоценного клинка, подвешенного к длинному поясу ее платья, затанцевали отблески факела, и аметистовые искры вспыхнули на ее шее и запястьях.

Женщины, шурша длинными юбками по каменному полу замка, поспешно покинули комнату. Сладкий перезвон золотых колокольчиков Мэг сопровождал их.

Мэг и Ариана спустились вниз по каменной лестнице, освещаемой светом факелов. От движения воздуха пламя колебалось, и по каменным стенам метались причудливые тени.