Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Искатели золота

ModernLib.Net / Приключения / Лори Андре / Искатели золота - Чтение (стр. 13)
Автор: Лори Андре
Жанр: Приключения

 

 



Из ущелья показалась дюжина белолицых. Эти люди катили какую-то неизвестную машину с трубой и дулом. И вот эта машина со страшным шумом начинает изрыгать на несчастных матабелов целый град пуль.

Радостный крик кифаров слился с воплями бессильных теперь матабелов, которые падали, как снопы, убитые зарядом.

Мбололо ожидал своей смерти в мрачном молчании. Но пальба прекратилась. Начальник белых выступил вперед и сделал знак, что желает говорить.

— Я — капитан Виллис, — отчетливо произнес он, — командир английского войска Ее Величества… Я мог бы убить всех вас до единого, вы сами видите, что сопротивляться мне невозможно. Мы пришли сюда не затем, чтобы отнять у вас вашу землю и свободу, но затем, чтобы признать вашу территорию собственностью королевских владений и взять вас под покровительство наших законов. Знайте, что эти законы дадут вам счастье и мир, так как нашу власть должны признать также ваши противники. Единственно, чего мы будем требовать от вас, это верного исполнения наших законов.

По мере того, как капитан Виллис произносил речь, кафрский переводчик переводил ее на местное наречие, на котором он объяснялся совсем свободно.

«Что делать? — задавал себе вопрос бедняга Мбололо. — Сопротивляться? Немыслимо. Тут стояла страшная машина, готовая уничтожить всех до последнего воина. Распрощаться навсегда с независимостью — и это в ту минуту, когда они храбро отстояли себя? — было слишком тяжело. Но, может быть, иностранец прав. Большие Головы видели столько благодеяний от белых; весьма возможно, что и эти не станут притеснять их».

Посоветовавшись с главными представителями своего племени, Мбололо объявил англичанам, что готов оказать им гостеприимство, чтобы переговорить о постоянном мире, но с тем условием, чтобы капитан приказал кифарам немедленно удалиться. Требование Мбололо было исполнено тотчас же; затем капитан со своим войском и пушкой направились в сопровождении Мбололо в деревню матабелов.

Капитан выбрал себе королевский дворец и сейчас же водворил на нем английское знамя. Каково же было его удивление, когда, войдя в дом, он очутился во французском семействе. Еще более его удивился и обрадовался доктор Ломонд, когда из объяснений капитана он увидел возможность освобождения, а значит, и выздоровления его дорогого пациента.

Но еще один сюрприз довершил счастье доброго доктора. Разговор происходил в приемной зале с помощью англичанина и француза; и тот, и другой были прескверными переводчиками. Доктор, не понимавший и половины из сказанного, вызвал к себе на помощь Жерара, не покидавшего, так же как и Колетта, своего больного отца.

— Ради Бога, придите на минуту, будьте ненадолго нашим переводчиком… Позвольте представить: капитан Виллис… Жерар Массей…

— Массей? — повторил офицер. — Уж не родственник ли вы Генриху Массею, инженеру из Клейндорфа, изобретение которого нового способа обработки золотой руды наделало столько шума в Трансваале?

— Я брат его! — воскликнул Жерар. — Если только это тот самый молодой человек, который потерпел крушение на «Дюрансе»… Вы наверное знаете, капитан, что он в Трансваале? О! Скажите нам скорее все, что вы знаете о нем! Мы не виделись с ним уже больше года.

— Я очень счастлив объявить вам, что он живет в Клейндорфе, что я видел его не более десяти дней тому назад. Он устроился вместе со своей матерью и пользуется всеобщим уважением… Но простите! — добавил англичанин, заметив, что бедный мальчик побледнел как полотно, — может быть, вас слишком волнуют эти известия?

— О! Нет! Нет! — сказал Жерар, не помня себя от счастья. — Доктор, дорогой доктор, можно передать это папе? Это не повредит ему?

— Не только не повредит, но он тотчас же выздоровеет от такой радости! — утвердительно отвечал доктор. — Это главное лекарство, которого ему и не хватало и которого при всем желании я не мог достать для него. Бегите, бегите скорее, Жерар, к нему и к вашей сестре сообщить им эту новость. Клянусь вам, что она принесет ему только пользу!

Доктор, обладавший необыкновенно чутким сердцем, понимал, что никто посторонний, ни даже он сам, не должны были присутствовать при этой семейной радости, а потому и остался с капитаном Виллисом, которому начал рассказывать, каким образом его друзья и он сам попали в руки матабелов.

Стоит ли описывать радость отца, Колетты, счастливые слезы Мартины и удовольствие славного Ле-Гуена? Быстрое выздоровление господина Массея, согласие капитана Виллиса на их немедленный отъезд, уступка им бульлокс-вагона, собственного экипажа капитана и наконец их счастливое переселение?

Голиаф, конечно, принимал участие в общей радости и шествовал сбоку колонны.

Только матабелы оплакивали эту разлуку, так как знали, чего они лишались.

Стоит ли говорить об их торжественном въезде в Клейндорф, о благополучном окончании этого шестидневного путешествия, о соединении всей семьи, о счастье встретиться здоровыми и невредимыми после такой томительной разлуки и в то самое время, когда считали навсегда потерявшими друг друга?

Но пусть они предаются семейным восторгам; ни один посторонний взор не должен смущать святости этого вполне заслуженного счастья.


ГЛАВА XXII. Заключение. Конец бандита


На первое вознаграждение, полученное за свое важное открытие, Генрих Массей приобрел матери прелестную дачу в швейцарском стиле, которую ему продал за бесценок один из разорившихся рудокопов. В Южной Африке такие жилища весьма ценятся, так как доски в этих новых краях считаются предметом роскоши.

Дом, купленный Генрихом, оказался очень удобным и вместительным, с роскошной мебелью, хотя и несколько безвкусной. При доме находился великолепный сад.

Все соединившееся семейство поселилось на этой даче, и несколько недель все они наслаждались полным спокойствием и безоблачным счастьем. Колетта, сбросившая наконец с себя (и с какой радостью) роль ментора и начальника, висевшую так долго на ее молодых плечах, превратилась опять в любимого ребенка, беспрекословно повинующегося своей матери. По ее примеру, и Жерар, освободившийся от тяжелых обязанностей, с наслаждением предался своим прежним забавам, свойственным мальчику его возраста.

Незаменимая Мартина, или «мам Ле-Гуе», как ее прозвали готтентотские служанки, вверенные ее управлению, часто рассказывала своей госпоже о каком-нибудь эпизоде из их страшного путешествия, где Колетта выказывала столько мужества и рассуждала как взрослая особа.

Бедная мать не уставала слушать все подробности этого странствования по Экваториальной Африке; она чувствовала, каким опасностям подвергались ее дорогие дети, и теперь, когда все несчастья окончились, тихое блаженство овладело ее измученной душой.

Голиаф всегда занимал важное место в домашнем кругу семьи.

Пресмешно было смотреть на Колетту, поливающую цветы с помощью своего колоссального друга. Лишь только лейка опустошалась, он осторожно брал ее из рук своей любимицы, шел к реке, наполнял водой и приносил обратно. Каждое утро он приходил к окну Колетты и ждал, когда она откроет его; если же она медлила, он тихонько шевелил вьющимися растениями, украшавшими ее окно; он привык брать завтрак только из ее рук, и ему всегда припасали спелые фрукты и соленые пирожки, которые Мартина пекла нарочно для него.

Господин Массей наслаждался возвратом счастья среди дорогих ему существ, привязанность которых была ему столь же необходима, как воздух, и его здоровье расцветало с каждым днем.

Генрих опять погрузился в свои опыты и административные работы. Доктор Ломонд и капитан Франкер остались друзьями семьи и ежедневными посетителями дома.

В силу самих событий, не только в Клейндорфе, но и во всем Трансваале обыкновенной темой разговора были золотоносные руды и способы их эксплуатации. Это большое дело, если не сказать — единственное в этом крае. Волей-неволей подпадаешь под общее настроение и проникаешься им.

Однажды вечером, когда заговорили об этом предмете в присутствии Жерара, он позволил себе иронические замечания относительно золотых руд Клейндорфа.

— Вы все толкуете о содержании металла в руде и употребляете нечеловеческие усилия, чтобы извлечь из бочки кварца золота, на несколько сантиграммов больше соседа, — сказал он с презрением. — Значит, кварц Клейндорфа ничего не стоит! Если бы это была моя специальность, я бы не удовольствовался таким ничтожеством, а выбрал бы себе такую руду, из которой драгоценный металл получился бы тысячами килограммов с бочки, или плюнул бы на это дело!

— Ты говоришь глупости, — возразил ему брат. — Разве ты не знаешь, что извлечение пятидесяти граммов чистого золота из бочки кварца считается почти невероятной вещью.

— Только-то? — сказал Жерар. — Я не инженер и не химик, однако моя руда будет побогаче ваших.

— Твоя руда?.. Так ты обладатель руды, вот как?

— В некоторой степени… И настоящей, хорошей руды… Не такой, из которой извлекается металл потом и кровью… Моя руда нечто солидное, основательное… Вот посмотри, если ты не веришь.

Сказав это, он вытащил из кармана образчики золотых самородков и куски кварца с золотыми жилами.

Генрих, очень заинтересованный этим сообщением, попросил Жерара рассказать ему, при каких обстоятельствах произошла такая находка.

— И ты говоришь, что по всему склону горы такие же золотоносные жилы, как на твоем образчике? — спросил он брата.

— Я серьезно подтверждаю тебе это. Мне пришлось сделать не более пятисот шагов, чтобы добраться до этой горы вверх по течению. Эта рудная жила даже режет глаза, до такой степени она бела и богата.

— И ты можешь найти это место?

— Еще бы!.. Это не более как в пяти-шести днях ходьбы от Замбези, следуя вверх по течению притока, да еще около тридцати километров рядом с владением Иаты.

— Ах! Да Иата и ему подобные могут помешать разработке руды. Но нечего делать. Во всяком случае, это вещь любопытная, и ею стоит заняться. Я в первый раз встречаю такую богатую руду. Если она действительно такова, как этот образчик, значит, дорогой Жерар, ты сделал небывалую доселе находку!

Генрих сказал отцу о своем решении, и господин Массей одобрил его, так как самородки и кусок кварца служили неоспоримым доказательством, что Жерар не ошибался. Самому Массею необходимо было побывать в Претории, чтобы переговорить с корреспондентами французского банка, с которыми он прекратил всякую переписку среди своих сухопутных и морских приключений. Решили торопиться, чтобы не упустить случая завладеть такой богатой рудой. И Жерара согласились взять с собою. Они достали себе экипаж, род крытого кабриолета, на двух крепких колесах, запряженный парой лошадей.

Когда отец с сыновьями собирались выехать, явился капитан Франкер, сильно взволнованный.

— Я пришел к вам с большой просьбой, — сказал он господину Массею. — Не подвезете ли вы меня в вашем кабриолете до Претории? Мне надо там быть по очень важному делу, а так как вы туда едете, я был бы вам очень благодарен, если бы вы захватили и меня.

— Да, мы в восторге! — совершенно искренно обрадовался господин Массей, между тем как Жерар прыгал от радости, что его дорогой капитан будет их спутником.

Капитан улыбнулся, но у него был очень озабоченный вид, на что все обратили внимание. Мадам Массей не спускала с него глаз.

— Капитан, — воскликнула она, повинуясь внутреннему голосу, — позвольте напомнить вам все страдания, которые я перенесла в разлуке с моим мужем и детьми… Могу ли я отпустить их теперь спокойно?.. Дело, из-за которого вы едете в Преторию, не представляет опасности для них… и для вас?

— Неужели вы думаете, сударыня, — воскликнул капитан, — что я решился бы сопровождать их, если бы знал, что им грозит какая-либо опасность?.. Наверное нет. Все, чего я прошу, это место в экипаже, который повезет их в Преторию. Когда же мы будем там, то я распрощаюсь с моим дорогим другом, господином Массеем… и займусь тем делом, которое требует моего немедленного присутствия.

— В самом деле, милая моя, — сказал господин Массей, удивленный волнением жены, — я не понимаю, отчего ты беспокоишься? Что может быть естественнее хлопот капитана Франкера? Конечно, я весь к его услугам, и готов не только подвезти его, но буду очень счастлив помочь ему там, если он пожелает. Я надеюсь, что вы не сомневаетесь в этом? — добавил он, обращаясь к капитану, лицо которого выражало сильное беспокойство.

В нем, по-видимому, происходила борьба, но, обернувшись к мадам Массей, он сказал:

— Мадам, у вас удивительное чутье!.. Я буду с вами откровенен: да, я еду в Преторию, так как надеюсь найти там того, кого преследую столько времени, подлеца капитана Лупуса!

— Как! — невольно вырвалось у Генриха, — вы все еще гоняетесь за этим призраком?

— Нет, я гоняюсь теперь за действительностью и надеюсь очень скоро схватить этого мерзавца за горло! Неужели вы думаете, что я добровольно застрял в Трансваале, где, до вашего прибытия, ничто не прельщало меня? Неужели вы думаете, что я бросил свою любимую работу без всякой уважительной причины? Или вы меня считаете пустым мечтателем?

— Что вы, дорогой друг! — проговорила мадам Массей. — Но согласитесь сами, как кажется странным, что злодей очутился как раз в ваших руках!.. Так странно, что даже не верится этому.

— Ничего тут странного нет, так как я остался здесь с целью выследить негодяя.

— Знайте же, что я пожертвовал этому предприятию не только своей карьерой, но и своим состоянием, и даже отдам мою жизнь, если понадобится. С того самого момента, когда я понял, что этот разбойник бросил нас на произвол судьбы, распоров «Дюранс», мое решение было принято. Ради этой цели я телеграфировал своему нотариусу, чтобы он освободил все мои деньги до последнего сантима, и тотчас же приступил к работе.

Ваш друг, лорд Ферфильд, потерял следы Лупуса у озера Танганьики; я же, с помощью моих агентов, выследил его дальше; я знал, что он входил в сделку с торговцами слоновой кости и невольниками; что он сначала скупил кость и условился, что возьмет невольников с берега Мозамбикского пролива. Я знал, что, боясь ареста за это, он бежал в Трансвааль под именем

Розенбаума. Некоторые признаки навели меня на мысль, что он в Клейндорфе; я поселился здесь, приобрел себе долю в приисках и стал терпеливо ожидать. И вот я только что получил депешу от одного из моих агентов в Претории. Вот что в ней говорится:

«Я сейчас видел Лупуса своими собственными глазами, именно здесь. Приезжайте немедленно».

— Так вот вы зачем едете! — воскликнула мадам Массей. — Но, дорогой друг, что вы можете сделать? Чем вы докажете, что он виновник катастрофы? Чем вы подтвердите свои обвинения?

— Что я могу сделать, спрашиваете вы, — ответил грозным голосом капитан Франкер, — а то, что я обещал себе пятнадцать месяцев тому назад: схватить этого мерзавца за горло и задушить его, если не найдется другого средства заставить его искупить свое преступление… Конечно, вы, друзья мои, спаслись благодаря счастливой случайности. Но всех тех, которые пропали без вести, тех, которые погибли, оставив свои семьи без средств к существованию благодаря этому подлецу, вы думаете, я забыл? Он скрылся и воображает, что избегнул заслуженного наказания, но он ошибается, клянусь вам. Теперь он не уйдет от меня…

Лицо честного офицера перекосилось. Его друзья с беспокойством смотрели на него.

— Ах, капитан! — воскликнула Колетта с глазами, полными слез, — прошу вас, не говорите так! Вы такой добрый!.. Вы, который даже мухи не обидит! Простите этому человеку. Бросьте его! Он наверное и без вас достаточно наказан угрызениями совести за свой скверный поступок! Неужели вы думаете, что он в состоянии спокойно спать при мысли, что он сделал несчастными столько человек? Останьтесь с нами и забудьте о мщении!

Капитан замолчал, глядя на плачущую девушку.

— Мадемуазель, — сказал он наконец, — если я преследую негодяя, то поверьте, что моя личная ненависть к нему не играет тут никакой роли. Но я жажду справедливости. Неужели вы предпочитаете, чтобы я выпустил его, не сказав ему ни слова, чтобы он завтра же мог совершенно свободно возобновить свои славные подвиги? — воскликнул капитан в волнении.

— Но… ведь вы не судья, это не ваша специальность! Останьтесь же с нами, оставьте этого злого человека на произвол судьбы! — упрашивала его Колетта.

Франкер задумался.

— Послушайте, — сказал он наконец. — Я сознаю, что вы отчасти правы. Но я должен действовать для спокойствия совести… — добавил он, ласково глядя на Колетту. — И если мое присутствие не стеснит вас, дорогой друг, я поеду с вами, я постараюсь вывести это дело на чистую воду! Обещаю вам, что я ничего не сделаю зря, а поступлю сообразуясь с обстоятельствами. Но поймите, что я должен расследовать все, что гибель моего бедного «Дюранса», — не говоря уже о том страдании, которое мне причинила ужасная смерть моих бравых матросов, — моя рана, всегда открытая! Надо же принять какие-либо меры против этого человека; пусть он сознается в преступлении, или я буду не я.

— Действительно, сама справедливость требует этого! — сказал господин Массей.

— Только бы он сохранил хладнокровие, только бы не вышел из себя при виде врага, — добавила мадам Массей, протягивая ему руку, которую честный моряк пожал с чувством. — Ну, Бог с вами, поезжайте, но не забудьте того, о чем вас просила Колетта.

Капитан молча раскланялся; потом все они сели в экипаж, господин Массей взялся за вожжи, и лошади скорой рысью увезли их.

Путешественники приехали в Преторию через десять дней. Представьте себе удивление Жерара после долгах месяцев, проведенных среди дикой природы, с каким жадным любопытством он осматривал этот город, столицу Трансвааля. Маленький парижанин с презрением смотрел на небольшие и малочисленные памятники: скромный городок казался ему деревней в сравнении с Парижем.

— И это столица! — повторял он. — Да вся Претория поместилась бы на площади Согласия…

Но надо сказать правду, такое суждение было несправедливо. В Претории насчитывалось тридцать тысяч жителей; везде в изобилии была свежая вода, великолепные деревья росли по краям прямых улиц; вечером город освещался электричеством, так что в общем Претория далеко не производила жалкого вида.

Поместив экипаж в сарай и лошадей в конюшню и наняв себе комнаты в гостинице «Трансвааль», путешественники разбрелись каждый по своим делам. Господин Массей сделал визиты своим кредиторам, затем разузнал об условиях приобретения земли, находящейся на одном из притоков Замбези; Жерар и капитан Франкер отправились на розыски Лупуса.

Дело было в начале весны. Вербы, эвкалиптовые и персиковые деревья, насаженные вдоль улиц Претории, были в цвету. Из садов, окружающих почти каждый дом, распространялся аромат, наполнявший воздух.

Жерар узнал, что воздух Претории особенно хорош зимой, тогда он очень здоров и свеж. Но летом — в январе, феврале и марте — там температура убийственная, а во время дождей, которые льют безостановочно с сентября по декабрь, климат города делается нездоровым от своей сырости; впрочем, тоже бывает и во всех этих краях.

На третий день по приезде в Преторию капитан и Жерар, не разлучавшиеся друг с другом, отправились на почту за письмами; вдруг перед дверцей им загородил путь какой-то господин и грубо оттолкнул Жерара, повернувшись к нему лицом. Мальчик распетушился, собираясь ответить на дерзость; в это время капитан Франкер узнал нахала: это был Гольдбранд, тот самый ремесленник из Клейндорфа, который пытался завладеть секретом изобретения Генриха.

Отойдя в сторону, этот господин, казавшийся вне себя от злости, уронил свой сверток бумаг и пачку денег, полученных им заказной посылкой. Золотые монеты рассыпались и покатились во все стороны по большой зале; никто не тронулся с места, чтобы помочь подобрать их; также и бумаги разлетелись. Капитан Франкер машинально наступил на одну из них. Гольдбранд, чертыхаясь и ругаясь, собирал разрозненные листы, а когда дошел до капитана, последний отнял ногу, чтобы тот мог поднять конверт, очутившийся у него под каблуком. Капитан остолбенел от удивления: ему бросились в глаза слова, написанные на конверте:

«Капитану Лупусу. До востребования. Претория. «

— Капитан Лупус! Вы его знаете? — воскликнул пораженный капитан Франкер, удивившийся и обрадовавшийся в одно и то же время, и остановился, — да что же я говорю! Да ведь это ваше имя… Ведь эти письма вам адресованы? — продолжал он, разгорячась. — Отвечайте! Вы это или нет?

— А если бы и я! — ответил тот нахально.

— Если это вы, то вы последний негодяй, — закричал капитан, бледнея от злости, — и должны дать мне отчет в ваших действиях!

— Каких действиях?.. Дайте мне собрать мои бумаги и оставьте меня в покое! — грубо сказал Гольдбранд, повысив голос.

— Я вас оставлю в покое, когда мы с вами сведем счеты, — ответил Франкер. — Знайте, что вы имеете дело с капитаном Франкером, командиром «Дюранса», который из-за вас погиб и который вы так подло бросили в Индийском океане! Я вас считаю подлецом и убийцей, и вот чего вы заслуживаете…

Капитан дал негодяю звонкую пощечину.

Все столпились при шуме и окружили двух противников. Гольдбранд, опьянев от бешенства, вытащил из своего кармана револьвер, но Жерар одним прыжком очутился около него и схватил его за руку; оружие выстрелило в воздух.

Разъяренный Гольдбранд хотел наброситься на Жерара, но присутствующие не допустили этого, и Лупус вынужден был спрятать револьвер, ворча как собака.

— Убийца! — повторил Франкер. — Торговец людьми!.. Наконец-то настал момент вашей расплаты со мной! Способны ли вы еще стать лицом к лицу с честным человеком? В таком случае выбирайте секундантов среди этих господ!.. Я сделаю то же. Идем…

Дело скоро устроилось. Многие из присутствующих предложили свои услуги и даже револьверы. Для поединка посоветовали Ботанический сад, как наиболее близкое и удобное место. Оба противника тотчас же отправились туда в сопровождении свидетелей и Жерара.

Ботанический сад Претории открыт недавно; это в то же время и зоологический сад; масса работников занималась здесь устройством места для помещения новых хищных зверей. Они только что окончили отделывать огромную яму, предназначенную для медведей, по образцу парижского музея; перила еще не были выстроены, и их временно заменяла простая решетка, ограждающая любопытных от падения в яму, в которой уже поселили двух огромных медведей в надежде акклиматизировать их.

Рядом с ямой находилась большая площадь, совсем пустая в эту минуту. Здесь-то и решено было драться.

Противников поставили на двадцать шагов друг от друга, осмотрели оружие и затем кинули жребий. По знаку секунданта они имели право на шесть выстрелов в течение тридцати секунд.

Раздалось почти одновременно два выстрела. Ни тот, ни другой из сражающихся не был ранен.

Они опять начали целиться, как вдруг сзади Лупуса раздалось страшное рычание, так неожиданно, что все вздрогнули: великолепный лев с черной гривой высунул из клетки свои ужасные когти, показывая неудовольствие своим пленом.

Лупус инстинктивно повернулся назад, но при этом движении споткнулся о камень, потерял равновесие, попробовал удержаться и со всей силой облокотился на решетку. Но решетка подалась под его тяжестью, и он упал в яму.

Это внезапное исчезновение ошеломило всех в первую минуту. Потом все устремились к яме посмотреть, что сделалось с негодяем. Он лежал на дне, метров на десять ниже площадки, и два медведя уже набросились на него с яростным ревом, готовые выместить на своей жертве всю злость, которую он возбудил в людях своими подлыми поступками. Лупус испускал отчаянные крики, блуждающим взглядом ища средства к спасению.

— Веревку! Бросьте ему веревку… — кричали свидетели этой трагической сцены.

— Ах!.. Несчастный!.. несчастный!.. — повторял капитан Франкер.

У Лупуса началась агония в объятиях двух страшных зверей. Он хрипел и что-то невнятно говорил. Эта агония была ужасна!..

В эту минуту работники бежали с веревками. Но капитан Франкер не дождался их. Положив в карман револьвер, который оставался в его руке не разряженным, он спрыгнул в яму.

— Ура!.. ура!.. — кричали зрители, бледные от волнения.

Он подбежал к обезображенному окровавленному Лупусу и двум медведям. Один из них тотчас же повернулся к нему, показывая свои страшные зубы, потом, встав на задние лапы, раскинул передние, чтобы схватить и сдавить его.

Но капитан, остановившись на месте, выстрелил ему прямо в пасть два раза подряд. Медведь свалился. Тогда выступил его рассвирепевший товарищ. На этот раз капитан прицелился в сердце, но не успел еще выстрелить, как зверь набросился на своего противника, смял его и повалил на землю. Кровь потекла ручьем. Человек с животным бились, лежа на бесформенной массе Лупуса. Испуганные зрители не различали более живых от трупов, все смешалось. Но вдруг раздался последний выстрел. Медведь выпустил свою жертву, капитан Франкер поднялся, весь в крови и лохмотьях, но все же уцелевший.

Громкие возгласы приветствовали его победу. Жерар с пятью-шестью людьми бежал ему на помощь. У капитана оба бока были разбиты, левая рука вывихнута, а на лице и груди — большие раны. Его понесли на руках.

Что же касается Лупуса, он был мертв, раздавлен и растерзан обоими зверями; но в своих предсмертных судорогах он видел и узнал человека, рисковавшего своей жизнью, чтобы спасти его.

Таков был конец бандита, погубившего «Дюранс», и таково было мщение командира Франкера.

Жерар и господин Массей все время ухаживали за ним. Доктора Ломонда вызвали депешей. Он принял на себя лечение больного и был очень счастлив, когда капитан стал поправляться.

Месяц спустя все четыре друга возвратились в Клейндорф, где выздоравливающий судья был окружен заботами преданных ему людей. Теперь никто из них не мечтал о новых приключениях: все были счастливы пожить в мире и спокойствии, приобретенными такой дорогой ценой.

Примечания

1

Приносят порчу посредством колдовства.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13