Апрель — май 1974 по времени Земли

ГЛАВА 1

Телефон гудел упорно и назойливо, словно комар сырым июньским вечером. Звуки атаковали Блейда со всех сторон; они врезались в барабанные перепонки, били по вискам, таранили затылок, давили на сомкнутые веки. Вначале этот гул казался просто неуместным в уютном полумраке спальни, потом разведчик ощутил в нем тревогу, едва ли не панику. Тогда, чертыхнувшись, он раскрыл глаза и снял трубку

— Ричард, — голос Дж. звучал глухо, словно доносился откуда-то из-под земли. — Ричард, ты?

— Слушаю, сэр, — Блейд бросил взгляд на хронометр, мерно тикавший на столике рядом с кроватью. Четвертый час ночи… Дьявольщина, что же случилось? Аргентинские шпионы похитили королеву? Великая Армада вошла в устье Темзы? Или новый Гай Фокс поджигает фитиль пороховой бочки под задницей премьер-министра? Глаза разведчика метнулись к окну — снаружи было темно, тихо и мирно. Русских ракет или ливанских бомбардировщиков в небе над Дорсетом не наблюдалось, китайского десанта — тоже.

Секунду Блейд изучал ночной мрак за окном, словно ожидая, что он вдруг расцветет всесокрушающим пламенем ядерного взрыва, потом негромко повторил, прижимая трубку к губам.

— Слушаю, сэр. Что случилось?

— Ты спал?

— Три двадцать ночи, сэр, — в голосе Блейда явственно прозвучал упрек

— Прости, мой мальчик Я вот никак не могу уснуть…

Внезапно Блейд сообразил, что шеф звонит из дома, а не из своего служебного кабинета в здании «Копра Консолидейшн», являвшейся официальной «крышей» отдела МИ6А. Какая служба в такое время? Дж., вероятно, сидит в постели, натянув халат, попыхивает трубкой, наполняя спальню клубами сизого табачного дыма, и развлекается от души. Что делать начальнику, истомленному бессонницей? Доставить такое же удовольствие подчиненным…

Разведчик недовольно поморщился. Как раз эту ночь он предпочел бы провести спокойно, утром его ждала поездка в Лондон, а ровно в одиннадцать — очередной старт в очередную преисподнюю. Как минимум, он хотел очутиться там хорошо выспавшимся.

— Дик, ты помнишь, какой это запуск? — пробормотал голос Дж. в трубке, нажимая на слово «какой».

Какой запуск? Что бы это значило? Блейд недоуменно приподнял брови. Через полтора месяца ему должно было стукнуть тридцать девять лет, и других юбилеев в ближайшее время не предвиделось.

— Не понимаю, сэр, что вы имеете в виду, — произнес он и потянулся за сигаретами.

— Тринадцатый, Ричард, тринадцатый, — напомнил Дж.

— А! — невольно усмехнувшись, Блейд чиркнул зажигалкой. Так вот что мучит старика!

— Да, тринадцатый, и я хочу напомнить, что в прошлый раз ты едва выбрался домой.

— Ну, я бы этого не сказал… Поначалу были коекакие трудности, но все образовалось…

Трудности — мягко сказано! Семь месяцев назад он очутился в Зире, превратившись в полугодовалого младенца, и если б не счастливый случай, его хрупкие косточки гнили бы сейчас под каким-нибудь кустом в роскошном саду султанского гарема. Блейд ощутил мгновенный озноб, потом, бросив взгляд на свою большую ладонь и длинные гибкие пальцы, сжимавшие сигарету, успокоился. К чему вспоминать прошлое? Сейчас он вновь был взрослым человеком, сильным и крепким.

— Ты дал согласие на новый эксперимент? — спросил Дж.

— Пока нет, — Блейд откинулся на подушку, задумчиво разглядывая обшитый лакированными рейками потолок своей спальни. — Но Лейтон настаивает…

— Для него нет ничего святого. Дик! Он посылает тебя почти на верную смерть, да еще требует, чтобы ты испытывал всякие дьявольские устройства! Эти штуки угробят тебя!

— Вы не правы, сэр, — мягко произнес Блейд. — Телепортатор — очень полезная вещь…

Его ожесточение развеялось. Конечно, старик перебил ему сон, но сам не мог сомкнуть глаз, тревожась за него, Ричарда Блейда.

— Полезная! — фыркнул Дж. — Вспомни, что он сотворил с тобой в Зире!

— Еще не установлено окончательно, что мое… гмм… неприятное преображение вызвал ТЛ-2, — возразил Блейд.

— А что же еще? — трубка донесла яростный шепот Дж.

— Что еще, мой мальчик? Ты уходил и возвращался больше двадцати раз, и никогда с тобой не случалось такого невероятного, такого мерзкого, такого… — его голос прервался.

Это было правдой. Случалось многое другое, но Блейд всегда оставался самим собой. Он не мог взять в Измерение Икс ни пистолета, ни ножа, ни даже клочка тряпки на бедрах, но главные средства защиты — сила, реакция, боевое искусство и хитроумие — всегда оставались с ним. В Зире же на первых порах пришлось надеяться исключительно на хитроумие.

— Словом, я прошу тебя как следует подумать, — заключил Дж. — Я не суеверный человек, но число тринадцать все же внушает мне опасения… — он помолчал. — Ничего страшного не произойдет, если ты испытаешь этот новый спейсер в следующий раз. В четырнадцатый или пятнадцатый… Эти номера звучат более успокаивающе.

— Хорошо, сэр, я подумаю, — ответил Блейд и положил трубку.

Он уставился в потолок, на котором застыло светлое пятно от настольной лампы, упрятанной под розовым абажуром. Там, куда попадал свет, доски тоже казались розоватыми, блестящими, потом шло зыбкое кольцо полутени, а за ним — тьма. Мрак прятался по углам комнаты, словно непроницаемая завеса, что скрывала грядущее

Соглашаться или нет?

И этот нелепый звонок Дж… Число тринадцать… Какая ерунда!

Но все же…

Блейд попытался произвести быструю ревизию своих предыдущих эскапад. Вначале, в самый первый раз, когда он уселся под колпак коммуникатора в подземной лаборатории его светлости, перемещение в иную реальность было полной неожиданностью. Лорд Лейтон создавал свой компьютер вовсе не для того, чтобы забрасывать людей в иные миры; он занимался другой проблемой -прямой связью между человеческим мозгом и машиной. Предполагалось, что огромный объем информации перетечет из компьютерной памяти в разум Блейда, превратив его в гения. Ну, если не в гения, то в человека энциклопедических познаний…

Вместо этого он очутился в Альбе. Нагой, беззащитный, почти позабывший свой мир… Только сила, яростное стремление выжить и жестокость спасли его в тот раз… Да, жестокость! Альба была жестоким миром, и он сам в этом отношении не уступал ни альбийским баронам, ни корсарам Краснобородого, ни друсам, любителям кровавых жертвоприношений!

В Кате, Стране Нефритовых Гор, куда он отправился в следующий раз, царили примерно такие же нравы. Он был то воином, то рабом, то полководцем и возлюбленным императрицы, но все же не испытал такого потрясения, как в Альбе. На этот раз ему было хотя бы известно, чего ожидать, и он приготовился к любому повороту событий — и к доле раба, и к ожесточенным битвам, и к играм в императорской постели.

Перед путешествием в Меотиду Лейтон попытался снабдить своего подопытного кролика каким-то средством защиты, силовым щитом, который можно было бы продуцировать мысленным усилием. Тогда впервые он начал эксперименты с мозгом Блейда, и это было ужасно! К счастью, затея с ментальной защитой провалилась, и странник отбыл в Меотиду в том же натуральном обличье, как в Альбу и Кат. Меотида… Там тоже хватало интриг, сражений и опасностей, но эта страна — особенно ее женщины — была прекрасной! О третьем странствии Блейд сохранил самые наилучшие воспоминания.

Потом… Что же было потом?.. Ах да, испытания спейсера и Берглион!

Вздрогнув, разведчик до подбородка натянул одеяло, словно почувствовав укусы ветра с ледяных берглионских равнин. Страшный и мрачный мир — хотя и подаривший ему славную добычу! И в этот замерзший снежный ад он попал из-за спейсера!

По мысли Лейтона, этот прибор, вшитый страннику под кожу, обеспечивал аварийный возврат. Собственно, функция спейсера заключалась только в подаче сигнала, по которому большой компьютер должен был срочно вернуть Блейда в мир Земли. Эта операция прошла безупречно, но тем не менее в последующих экспедициях спейсер не использовали. Почти не использовали…

Его возможности оказались несколько более широкими, чем предполагал Лейтон. Спейсер обеспечивал обратную связь между мозгом Блейда и компьютером, так что в момент старта подопытному предоставлялась возможность каким-то образом влиять на параметры настройки машины. Его светлость до сих пор не разобрался, как это происходило, но факт был налицо — перед отправкой в Берглион Блейд непроизвольно вообразил беломраморную стену — и очутился в белом мире. Только под его босыми ногами оказался не мрамор -снег! Нетрудно вообразить, что случилось бы, если б он представил нечто красное, жаркое, пламенное… Увы, даже самый дисциплинированный человек не способен целиком и полностью контролировать свои мысли!

Лейтон поклялся, что никогда больше не имплантирует ему спейсер, но уже дважды нарушал свое обещание — правда, в одном случае инициатива исходила от Блейда. Теперь старик был готов сделать это опять, любознательность этого научного вампира поистине не имела границ, за что его посланцу в иные миры приходилось расплачиваться своим здоровьем и кровью! Да, Дж. трижды прав, призывая его к осторожности!

Однако второе путешествие с вживленным спейсером оказалось забавным… весьма забавным! Альба, Кат и Меотида, как и большинство прочих реальностей, не обладали высокоразвитой технологией, так что Блейд не мог принести оттуда главного, чего жаждал Лейтон, — знаний! Обратная же связь с машиной давала иллюзорную надежду, что странник, приложив определенное мысленное усилие, очутится в цивилизованном мире, знакомом с электричеством, кибернетикой и радио. Может быть, даже с космическими кораблями! Это было голубой мечтой его светлости.

Чтобы создать у подопытного должный психологический настрой, он заставил Блейда перечитать груды фантастических книг, где повествовалось о роботах, межзвездных империях, звездолетах, лучевом оружии, гравитационных двигателях и телепатии. Но эксперимент все равно окончился крахом! Представив себе великие достижения галактической культуры, Блейд и в самом деле проник в тот мир — только не наяву, а во сне. Он словно бы просмотрел фантастический фильм, очень забавный и подаривший массу острых ощущений, фильм, в котором ему предназначалась главная роль. Впрочем, Лейтону от этого было немного пользы.

И теперь старик жаждал повторить опыт! С новой моделью спейсера, что была, по его словам, шедевром технической мысли!

Перевернувшись на бок, разведчик потянулся за сигаретами. Весь последний месяц он мог размышлять только на эту проклятую тему — давать или не давать согласие! Отпуск был безнадежно испорчен.

Да, он догадывался, почему Лейтон нарушает слово… И почему нарушил его в первый раз, три года назад, попытавшись заслать Блейда в ту нереальную вселенную Двух Галактик! До той своей экспедиции в мир снов он совершил еще два странствия, в Тарн и Катраз… Катраз, приятная теплая планета с беспредельным океаном и множеством благодатных островов, еще не породил высокоразвитой цивилизации, но Тарн в полном смысле оказался миром будущего, сундуком с сокровищами! Правда, он переживал упадок, но ньютеры, белковые андроиды, еще хранили остатки прежних знаний. Телепортационные устройства, невероятно мощные источники энергии, силовые экраны, установки для регулирования климата, искусственные материалы. Блейд принес оттуда клочок прочнейшей ткани, над синтезом которой теперь бились лучшие химики Великобритании, и этот успех вдвое поднял акции его светлости!

Но аппетит приходит во время еды, и теперь Лейтон хотел вновь попытать удачи со спейсером. Тогда, три года назад, побудительным мотивом был Тарн, теперь — Талзана и Вордхолм, мир Синих Звезд.

Седьмое, восьмое и девятое путешествия Блейда являлись, с точки зрения его светлости, неудачными. И Кархайм, и Сарма, и Джедд были весьма примитивными мирами; два первых еще не достигли уровня земной культуры, а последний переживал эпоху регресса. По сути дела, Блейд не сумел раздобыть там ничего существенного, кроме горсти жемчужин, окровавленного кинжала и жуткой болезни, которой он заразился в Джедде. Правда, Сарма оказалась исключительно богата рением, но этот ценный металл был пока недоступен.

Тем не менее сей факт побудил Лейтона ускорить работы над телепортатором. Его посланец искал в чужих мирах знания, но даже их было не так-то просто доставить на Землю, в конце концов, Блейд не мог сравниться с ученым, настоящим специалистом. Он обладал здравомыслием, боевым опытом, отменным здоровьем, наблюдательностью и тем счастливым — или несчастным? -даром, который позволял ему вынести процесс перехода в иную реальность. Что же ему удавалось доставить домой, в подвалы Тауэра, где Лейтон нетерпеливо поджидал свою медоносную пчелку? Только то, что было зажато в кулаке… жемчужину, клочок ткани, флакончик с удивительным бальзамом, меч, кинжал… Руки Блейда, большие и крепкие, не могли, однако, переместить на Землю ни горы метита, рениевой руды, ни какой-нибудь тяжелый и громоздкий механизм.

Лейтон прекрасно это понимал, и в свое десятое странствие Блейд отправился вооруженным до зубов — конечно, в той степени, в которой позволяла процедура перехода. У него был телепортатор — вернее, ментальная связь с ним, сам прибор, ТЛ-1, Старина Тилли, оставался в подземном лабиринте его светлости, рядом с большим компьютером. В приемной камере Тилли мог разместиться хоть саблезубый тигр, хоть пятидесятитонный каменный блок, хоть небольшой экскаватор — если только мысленный импульс живого датчика, пребывавшего в мире ином, позволит стронуть такую тяжесть.

Наступил звездный час Ричарда Блейда! Хотя он не мог переслать ни экскаватор, ни многотонную глыбу, но с предметами весом до двух-трех сотен фунтов не было проблем. В эти пределы попадали не только материальные ценности, но и множество иных, довольно неприятных вещей: стрелы, камни, копья, топоры — и те, кто с их помощью пытался посягнуть на жизнь и безопасность Блейда. Помимо всего прочего, Старина Тилли оказался прекрасным средством обороны! И, кроме того, с его помощью не составляло труда передать сигнал аварийного возврата — записку, сломанную стрелу, ветку, выпачканную в крови.

Блейд провел в Талзане испытания первой модели, Которая тут же была отправлена на доработку — увы, не очень успешную, поскольку в Зире ТЛ-2, следующий вариант установки, оказался почти бесполезным. Но, зная лорда Лейтона, разведчик не испытывал сомнений в том, что рано или поздно телепортатор заработает так, как надо, надежно и без сбоев. Оставалось ждать, пока яйцеголовые из Эдинбургской лаборатории наладят машину, и к этому обстоятельству Блейд относился с философским спокойствием.

Тем более что талзанийская добыча была великолепной! Сам по себе мир Талзаны ничем особым не отличался от Альбы, Сармы или Катраза, но в безлюдной и весьма приветливой местности, в центральных районах материка, Блейд повстречал других странников по реальностям Измерения Икс, мужчину и двух женщин, представителей цивилизации паллатов. Эта культура имела все -все, о чем мечтал Лейтон! Звездные корабли, роботов, лучевое оружие и фантастические средства связи, приборы и бытовые устройства с ментальным управлением… Блейд, при содействии Старины Тилли, пользуясь то хитростью, то силой, сумел кое-что переслать домой. Не звездолет, конечно; но некоторые вещи, вроде пояса, создававшего защитный силовой экран, были очень и очень любопытными!

Среди реквизированного оказалось и что-то вроде записной книжки -миниатюрное устройство, воспроизводившее ночные небеса иных миров. Один из этих звездных пейзажей украшали девять ярких синих огоньков, образующих почти правильную фигуру в форме «дубль-вэ» — местный эквивалент земной Кассиопеи, путеводный знак неведомой планеты, почему-то отмеченной паллатами. То было ясное и четкое указание, относившееся к реальности, которая безусловно существовала где-то в необъятной Вселенной; пароль, которым мог воспользоваться странник. И Блейд уговорил Лейтона произвести еще один эксперимент, третий. На сей раз у него имелся точный адрес; ему не надо было представлять ни белого, ни красного, ни туманных контуров хрустальных городов и космических кораблей: только темное небо с горящими в вышине синими звездами.

Он очутился в том мире, испытав все, что не раз чувствовал прежде -неуверенность и страх, боль и радость, счастье обретения и горечь разлуки. Он познал тайны Вордхолма, встретил и потерял любовь, измерил ледяные пространства севера и просторы южного океана… И он вернулся! Вернулся в одиннадцатый раз — с неизбежностью кометы, снова и снова завершающей путь вокруг светила. Пожалуй, из трех экспериментов со спейсером этот был самым удачным; и Лейтон, почти поставивший крест над могилой своего давнего изобретения, вновь воспрял духом. Старик начал было поговаривать о том, что спейсер стоит использовать во время двенадцатой экспедиции, но тут из шотландской лаборатории прибыл модернизированный телепортатор ТЛ-2, и все внимание его светлости сосредоточилось на новой игрушке.

Предварительные испытания Сынка Ти, потомка Старины Тилли, закончились взрывом в приемной камере телепортатора. После возвращения Блейда из Зира электронные потроха ТЛ-2 отправились в Эдинбург на доработку — вместе с грозным приказом Лейтона, обещавшего разогнать весь шотландский филиал без выходного пособия, если там проявят медлительность. Однако свято место пусто не бывает; эдинбургцы принялись за телепортатор, а его светлость — за Ричарда Блейда. День ото дня его намеки становились все более прозрачными, пока он не заявил с полной определенностью, что пресловутый спейсер реанимирован, усовершенствован и готов занять свое место под правой подмышкой Блейда. Сообщив сию благую весть — примерно месяц назад, — его светлость уставился на своего подопытного кролика взглядом удава, гипнотизирующего очередную жертву.

Блейд не имел ничего против новых испытаний и не колебался насчет того, брать или не брать с собой спейсер в новый вояж. Куда отправляться с этой штукой — вот что его смущало! Он имел лишь одни точный адрес — мир Синих Звезд, координаты остальных миров, прельщавших Лейтона, маячили все теми же смутными видениями хрустальных башен и фантастических звездолетов. Да, можно вообразить ночное небо, ясный и неизменный астрономический пароль, но как представить себе такое неопределенное понятие, как «высокая технология»? Проблема заключалась даже не в том, сумеет ли Блейд скомпилировать нечто грандиозное и величественное на основе просмотренных фильмов и прочитанных книг — с такой задачей он как-нибудь справился бы. Но насколько сей обобщенный образ великой цивилизации будет понятен компьютеру? И куда этот электронный монстр отправит его на самом деле?

Он уснул, раздраженный бесплодными раздумьями, ощущая под мышкой маленькую твердую выпуклость заранее вшитого крохотного приборчика. Завтра он должен дать Лейтону ответ — инициировать ли спейсер или оставить как память собственной нерешительности. Трусости, если говорить откровенно! Эта мысль отнюдь не утешала Ричарда Блейда.

Сон его был тревожным.

Он сидел в уютном конференц-зале «Копра Консолидейшн», где Дж. обычно проводил еженедельные планерки, но не на своем законном месте за длинным столом, а в кресле у дальней стены В зале шло совещание — и, странным образом, среди собравшихся Блейд видел не только сотрудников МИ6А, но и тех, кто работал еще в старом отделе, МИ6, который Дж. еще пять лет назад передал Норрису. Он обнаружил здесь и Лейтона с ассистентами, хотя тот никогда не бывал в тайных апартаментах возглавляемой Дж. службы.

Сам шеф располагался во главе стола, имея по левую руку его светлость, по правую же — Питера Норриса, Железного Пита, сурового и седого ветерана британской разведки. За Норрисом сидели заместители Дж.: неразговорчивый и тощий, как палка, Френсис Биксби, низкорослый Палмер Тич с громадным орлиным носом; пухлый здоровяк Харпер Ли, способный заболтать до судорог кого угодно, не сказав при этом ничего существенного. Были там и оперативники -Боб Стерн, Стивен Рендел и Джордж 0'Флешнаган, что показалось Блейду совсем уж обидным. Джо, капитан, сидит вместе с начальниками, а он, полковник, жмется у стены, словно подсудимый! Вдобавок Джо никак не мог присутствовать на этом совещании, больше полугода назад лорд Лейтон отправил его в неведомую реальность Измерения Икс, где он и затерялся — похоже, навсегда.

Блейд бросил взгляд на правую половину стола и расстроился еще больше. Сразу за Лейтоном развалился в кресле мистер Ньютон Энтони, администратор от науки, которого Блейд и видеть-то никогда не видел, а лишь ознакомился с его досье — после нескольких нелицеприятных замечаний Дж. насчет этого ученого мужа. В досье имелась только маленькая фотография, но теперь он мог убедиться собственными глазами, что Дж. был прав. самой представительной частью тела у Ньютона Энтони являлась задница. Сразу за ним сидел Макдан, широкоплечий, рослый и вспыльчивый шотландец, глава Эдинбургского филиала и крестный отец телепортатора; далее торчала голова Кристофера Смити, нейрохирурга и помощника Лейтона, — своей длинной шеей он напоминал жирафа. А за ним…

Хотя Блейд понимал, что видит сон, на миг ему показалось, что разум готов окончательно покинуть его бедную голову. Рядом с Крисом сидела миссис Рэчел Уайт, его соседка по Дорсету, дама гренадерского роста и совершенно невообразимого темперамента; за ней маячили седые букольки хрупкой миссис Пэйдж, его лондонской прислуги, и пышные прически нескольких девушек, которых он знал очень даже хорошо, — Зоэ Коривалл, Вики Рэндольф и других его пассий.

«Они-то как здесь очутились?» — с тоской подумал Блейд и прислушался к тому, о чем говорили за столом. Речь, похоже, шла о тринадцатой экспедиции, о проклятом спейсере и его собственной персоне. Каждый выступал по очереди, в соответствии с табелем о рангах.

— Тринадцать! — заявил Дж, многозначительно приподнимая седые брови.

— Предрассудки, — парировал Лейтон.

— Осторожность не помешает, — пробормотал Норрис.

— Наука требует жертв, — пискнул мистер Энтони.

— Сами их и приносите, — бесстрастно заявил Френсис Биксби.

— Блейд просто струсил! — рявкнул Макдан.

Разведчик попробовал встать, чтобы разобраться с обнаглевшим шотландцем, но обнаружил, что конечности его прикованы к креслу. Впрочем, Палмер Тич дал достойный ответ:

— Ложь! — он повернул в сторону Дж. свой огромный нос и добавил. -Все яйцеголовые любят таскать каштаны из огня чужими руками!

— Вы не правы, — Смити даже привстал от возмущения. — Просто каждый должен делать свое дело.

— Но без лишнего риска, — уточнил Харпер Ли.

— Риск! Какая ерунда! — возмутилась миссис Рэчел Уайт. — На прошлой неделе мистер Блейд въехал на своей машине в мой цветник — вот это проблема!

— Чушь, — небрежно отмахнулся Боб Стерн.

— Никому не позволено портить чужие цветники, — сурово поджав губы, заявила миссис Пэйдж. — Вшить ему спейсер!

— Себе и вшивай, старая карга, — ухмыльнулся Стив Рендел, но голос его заглушил хор девушек, дружно скандировавших:

— Вшить! Вшить! Вшить!

Блейд не расслышал, что пытался ответить девицам Джо, последний из его защитников, сцена внезапно подернулась туманом, откуда-то начал доноситься резкий и неприятный звон. Будильник, черт побери, подумал он и проснулся.

— Ну, Ричард, к какому же решению вы пришли?

Блейд, сидевший в кресле под колпаком коммуникатора, задумчиво поскреб подбородок, всколыхнув провода: они, словно разноцветные водоросли, свешивались сверху, оплетая его смуглое тело. До старта оставались считанные минуты. Лейтон уже закончил подсоединять к вискам, шее, груди и спине разведчика плоские пластинки контактов, компьютер мерно гудел в ожидании, мониторы на пульте светились цветом весеннего неба, лампочки мерцали, готовые взорваться алыми сполохами. Его светлость оглядел свое хозяйство и, одобрительно кивнув головой, направился к панели управления.

— Дьявольщина, — пробормотал Блейд, переместив ладонь под мышку и ощупывая едва заметную выпуклость спейсера. Он не знал, на что решиться.

Лейтон едва заметно усмехнулся.

— Не часто мне приходилось видеть, как вы колеблетесь. Дик, — с ноткой сарказма заметил он. — Давайте попробуем еще раз разобраться в ситуации. Итак, что вас тревожит?

— Моя голова, — честно признался Блейд. — Вообразив этот треклятый мир с высокой технологией, я могу попасть черт знает куда… На космический корабль, управляемый роботами и лишенный воздуха… в подводный город, жители которого оснащены жабрами… в какой-нибудь атомный конвертер, наконец…

Его светлость ухмыльнулся.

— Но вы можете попасть во все эти приятные места и без помощи спейсера. Насколько я понимаю, вы готовы к любым неприятностям, возникшим случайно, в силу непредвиденных обстоятельств, так?

Блейд кивнул.

— Значит, ваши колебания обусловлены только тем, что вы опасаетесь ухудшить ситуацию, воздействовав на машину в момент старта. Я прав?

Блейд снова кивнул. Лейтон, с его логическим мышлением ученого, всегда стремился к ясным формулировкам.

— Со спейсером или без оного вы можете очутиться в чистилище либо в аду, — спокойно продолжал Лейтон. — Итак, если мы не включим прибор, вы готовы к обоим вариантам. Теперь предположим, что спейсер будет инициирован — он пожевал сухими губами. — Вы попадаете в чистилище, в привычное место своего назначения, в чем нет ничего страшного… оттуда вы выбирались не раз. Но, оказавшись в настоящей преисподней, — из-за спейсера, напоминаю вам, — вы тут же начнете упрекать себя, что дали согласие на эксперимент. Хотя могли провалиться туда совершенно непреднамеренно.

Блейд насторожился. К чему вел дело этот старый дьявол-искуситель? Между чистилищем и преисподней была существенная разница: в первом случае еще оставалось место надежде, тогда как во втором… Он судорожно сглотнул.

— Как видите, мой дорогой, все заключается лишь в вашем внутреннем мироощущении. Если, вы случайно свалитесь на сковородку Сатане, то сразу попытаетесь с нее спрыгнуть. Если вас туда забросит спейсер, то вы пару секунд будете предаваться запоздалым сожалениям, а когда припечет пятки…

— …тоже дам деру, — закончил Блейд в полном расстройстве от всей этой казуистики. Да, старый Лейтон был хитер, как Змий!

— Вот именно. Существует понятие небулярности — меры неопределенности, — тут его светлость поднял глаза к потолку, пробормотав: — Один Создатель знает, что это такое… Так вот, — его львиные зрачки цвета янтаря вновь уставились на разведчика, — говоря научным языком, если небулярность события не определена, то никакие факторы, случайные дли детерминированные, не могут ее увеличить. — Лейтон тряхнул седой гривой и гордо заявил: — Значит, мой дорогой, я логически доказал вам, что использование спейсера не увеличивает опасности. Вы согласны?

— Нет! — рявкнул Блейд. — Вы прекрасно знаете, чего я боюсь! Если я воображу эту самую сковородку…

— А! — прервал его Лейтон и, страдальчески сморщившись, начал растирать горб. — Неконтролируемая реакция… Ну, Ричард, надо держать себя в руках. В конце концов, речь идет о вашей жизни.

Справившись с приступом раздражительности, Блейд произнес:

— Вы слышали притчу о чародее, взявшемся омолодить дюжину богатых старцев? Он посадил их на час в темную комнату, откуда вся эта команда надеялась выбраться в самом цветущем возрасте… если только никто не вообразит за это время отвратительного бабуина с голым задом. Ну, и что из этого вышло?

— Нетипичный пример… — Лейтон оставил в покое горб, согнулся и принялся за колени. — Вы один, а стариков была целая дюжина… и никто из них не кончал шпионского колледжа.

— При чем здесь шпионский колледж? — щека Блейда дернулась. Он не любил, когда его называли шпионом — это звучало так не по-джентльменски… Он был разведчиком, агентом, на худой конец, но не шпионом!

— Простите, Ричард… Я только хотел заметить, что ваша профессия дисциплинирует мышление.

Они помолчали, бросая друг на друга сердитые взгляды. Наконец Лейтон произнес:

— Мы коснулись проблем чистилища и ада, но вам следует помнить, что существует и третий вариант, Дик…

— Какой же?

— Рай, мой дорогой, рай… Хрустальные дворцы, космические лайнеры, цветники, фонтаны, трудолюбивые роботы и прекрасные женщины…

Блейд скрипнул зубами. Да, его светлость был болен, стар и видом напоминал дряхлого гнома из кельтских преданий, но его хитрости и упорству могло позавидовать все адское воинство!

Он махнул рукой и кисло усмехнулся:

— Черт с ним! Я согласен!

— Вот и хорошо… вот и прекрасно… — с неожиданным проворством Лейтон повернулся к пульту и сделал несколько переключений. — Да, Ричард, хочу напомнить, что ваши опасения излишни. Если вы действительно попадете в адское пламя, то стоит нажать на спейсер, и я вытащу вас через пару секунд.

— В виде непрожаренного бифштекса, — пробормотал разведчик, прикрыв глаза.

С обреченным вздохом он сосредоточился, пытаясь вызвать видение прекрасного мира будущего. Просверки яростного огня мелькнули перед ним -то поднимались к звездам на столбах оранжевого пламени сверкающие башнеподобные лайнеры. Стайки других аппаратов, то изящных и легких, словно бабочки, то похожих на плоских гигантских скатов с серебряной чешуей, парили над облаками, иногда быстро и плавно приближаясь к земле или к безбрежной океанской шири; на сине-зеленых спинах волн покачивались большие тримараны, сиявшие тысячами огней.

Где-то под базальтовыми щитами плоскогорий, под редкими пустынями и ледяными шапками полюсов прятались заводы. Огромные просторные залы, длинные коридоры и переходы заполнял негромкий гул машин, всасывающих измельченный камень и лед, а затем извергавших яркие консервные банки, телевизоры и башмаки, автомобили и миксеры, вертолеты и бюстгальтеры, теннисные ракетки, холодильники, подтяжки и космические корабли. В этих чудовищных подземных лабиринтах не было людей — только блестящие металлические фигуры роботов, напоминавших богомолов, спрутов, пауков и кентавров, да бесконечные шеренги серых шкафов с компьютерными пультами.

Люди жили в хрустальных городах, среди фонтанов, цветов и деревьев, с которых свешивалось все, что угодно, начиная от дынь и кончая сигарами и мороженым в разноцветной упаковке. Мужчины выглядели настоящими джентльменами, а женщины — красавицами, и одежды на них был самый минимум, да и та — прозрачная, как кисея. Их лица, спокойные и одухотворенные, яснее ясного говорили, что обладатели их живут в сладостной гармонии с облаками и водами, с ветрами и солнцем, со всем миром, с великой Матерью-Природой…

«С природой? — панически подумал Блейд, судорожным усилием пытаясь удержать в голове видение компьютерноракетно-экологического рая. — Значит, должны быть заповедники?»

Леса, джунгли, саванны, прерии начали стремительно наползать на хрустальные города и космодромы, перемешиваясь в блистающий красками клубок, откуда доносился то птичий щебет, то грохот двигателей звездолетов, то девичий смех и звуки поцелуев. Это пестрое месиво закрутилось вокруг Блейда, протягивая к нему зыбкие отростки, из которых выпирали то величественные статуи, то кровли домов или самолетные плоскости, то низвергающиеся со скал водопады и вершины раскидистых елей. Внезапно одно из этих огромных деревьев ринулось прямо на него, словно выпущенный из орудия снаряд, и накрыло колючими ветвями. Видно, иголки на нем были стальными; Блейд ощутил мгновенную страшную боль и потерял сознание.

ГЛАВА 2

Он лежал на спине, недвижимый, бесчувственный, не ощущая запахов, не слыша звуков, не различая света и тьмы. Все, на что он был сейчас способен — стиснув зубы, бороться с болью. С адской болью!

Когда-нибудь она его доконает, решил Блейд. Его светлости стоило бы призадуматься над этим и вместо силовых щитов, спейсеров и телепортаторов изобрести нечто вроде дикризора, уменьшающего страдания… Чего стоит обещание Лейтона забрать свою лабораторную свинку домой через пару секунд? Прошло уже пять минут — или целая вечность! — а Блейд никак не мог сообразить, куда же он попал — в огненные бункера Сатаны или к вратам Эдема. За это время его могли изжарить, заморозить, удавить и четвертовать сотню раз!

Боль отпустила, внезапно и резко. Он сел, раскрыл глаза и тут же зажмурился, ослепленный серебристым сверканием. Хрустальный дворец? Блестящее покрытие космодрома? Нет… Его лицо обдувал прохладный ветер, и под ним было мокро.

Блейд поднес руку к губам, лизнул ладонь. Похоже, вода… Пресная… Что ж, смерть от жажды ему не грозит…

Теперь он приподнимал веки осторожнее, поглядывая в щель меж пальцев. Серебряный блеск, однако, уже не раздражал глаза; зрение восстановилось. Вокруг была вода — во всяком случае, на расстоянии десяти ярдов. Теперь Блейд ощущал, что сидит на мелких мокрых камнях и что через его обнаженные колени перекатываются крохотные волны. Было довольно свежо, градусов двадцать по Цельсию, не больше; ветер доносил запахи трав, листвы, сырой земли. Шепча проклятия, Блейд подтянул ослабевшие колени к животу, встал и огляделся.

Хрустальных дворцов не наблюдалось — ни вблизи, ни на горизонте; космических кораблей — тоже. Он стоял на каменистой отмели, в двухстах фугах от берега огромной реки, медленной и плавной; быстрый взгляд через плечо позволил оценить ее ширину. Не меньше мили… противоположный берег был едва виден.

За рекой тянулась степь, довольно странная на первый взгляд. Похоже, здесь присутствовало все, что он вообразил, подумав о заповедниках: обширные пространства, поросшие травой, то низкой, то высокой, яркоизумрудной; рощи хвойных деревьев, раскиданные тут и там по равнине; розовые и серые утесы и валуны самых разнообразных форм и размеров — они торчали в траве, а кое-где их голые вершины возносились выше деревьев. Ни гор, ни холмов; равнина казалась гладкой, как стол, и Блейд мог дать голову на отсечение, что ее не раз вылизывал ледник.

Средние широты, лесостепная зона, подумал он, задрав голову и обозревая небеса. Они были безоблачными, яркоголубыми и абсолютно пустынными, если не считать золотистого шара солнца. Ни порхающих орнитоптеров, ни вертолетов, ни могучих межконтинентальных лайнеров… даже птиц, и тех не видно!

Впрочем, птицы тут имелись — теперь он различал шорохи, плеск и знакомые крякающие звуки, доносившиеся с берега, густо заросшего камышом. Вернее, высоченными зеленоватыми стеблями с пушистыми метелками, которые в этом мире играли роль камыша. За полосой прибрежных зарослей земля немного приподымалась, являя уже изученный пейзаж — травы, деревья, камни, утесы; приглядевшись, Блейд заметил, что простиравшаяся перед ним равнина отнюдь не безжизненна. Там паслись какие-то животные, мелкие и покрупнее, напоминавшие коз, газелей, оленей и быков — до них было довольно далеко, и странник не мог различить деталей. Но эти травоядные двигались по степи живым потоком, многочисленные, как бизоны в прериях Дикого Запада!

Река, степь, кишащая зверьем, чистые ясные небеса, красивые пейзажи… Заповедник? Протянувшийся на сотни миль регион, в котором сохранена первозданная природа этого мира? Возможно, возможно…

Блейд хмыкнул и покрутил головой, словно ожидая, что серебристые речные струи вдруг принесут к нему лодку с туристами или с неба бесшумно спустится летающая тарелка. Все, однако, казалось безмятежно-спокойным и диким, как в канадской тайге или бразильской сельве лет двести назад; он не видел ни дыма, ни дороги или тропы, ни какой-нибудь дозорной вышки, с которой местные ревнители экологии могли бы выгладывать браконьеров. Но это ни о чем не говорило: у высокоразвитой цивилизации — действительно высокоразвитой! -наверняка существовали более совершенные средства наблюдения, чем человеческие глаза и бинокли.

Поежившись, Блейд представил, что на него сейчас нацелены десятки миниатюрных камер, скрытых в камнях, среди тростника и травы. Возможно, среди птиц, плескавшихся рядом с камышовыми зарослями и похожих на огромных уток, есть искусные подделки — птицеобразные роботы-наблюдатели… и не только — наблюдатели… в этих уток размером с доброго страуса легко запихать авиационный пулемет или лазерную установку…

Внезапно разведчик ощутил почти непреодолимое желание исчезнуть, скрыться из виду, утонуть в высокой прибрежной траве, залечь среди камней, спрятаться в роще. С другой стороны, не будет ли это истолковано не в его пользу? Он почесал в затылке, провел ладонью по плечам, непроизвольно отметив, что кожа уже обсохла. Однако стоять по щиколотки в холодной воде казалось Блейду небольшим удовольствием. Он прикинул, что торчит здесь, разглядывая берег, минут пятнадцать, а значит, джентльменское время уже вышло. За четверть часа какой-нибудь местный флаер или спидстер мог покрыть двести или триста миль и свалиться ему на голову! Значит, если его заметили, то хозяева вот-вот явятся… а если не явятся, то он волен делать что угодно: палить костры, мочиться в реку и, безусловно, пришибить камнем утку или олененка… В конце концов, человеку нужна пища!

Осененный этой идеей, Блейд медленно прошелся вдоль отмели, подобрав три увесистых булыжника размером с кулак и большую плоскую раковину с острым краем. Затем он вошел в воду и направился к берегу.

Дно резко пошло вниз; сделав всего пару шагов, он погрузился по пояс, а затем почти сразу же — по грудь. Наконец Блейд поплыл, неловко загребая руками и стараясь не растерять свое оружие; к счастью, ему надо было преодолеть всего ярдов пятьдесят. Достигнув берега, он обнаружил, что прямо напротив отмели находится полоса плотного мокрого песка с многочисленными отпечатками раздвоенных копыт — явно олений водопой. За ним справа тянулось покрытое невысокой сочной травой пастбище, а слева, за камышовыми зарослями, торчали изумрудные стебли более высокой растительности. Не долго думая, разведчик пересек пляж и нырнул в эти зеленые джунгли.

Трава! Это тоже была трава, но гигантских размеров — она скрывала человека с головой! Отмерив с полсотни шагов, Блейд затерялся в изумрудном море, и только солнце, уже миновавшее зенит, указывало, где лежит река. Он явно был на восточном берегу; поток же нес свои воды с севера на юг.

Блейд примял несколько травяных пучков и сел — отметив, что ярко-зеленые стебли оказались мягкими, гибкими и без режущих кромок, как у осоки. Плоские глянцевитые языки травы тянулись вверх на семь-восемь футов, напоминая удлиненные листья ирисов; ширина их была около дюйма, и они заострялись на концах. Протянув руку, странник попробовал сломать ближайший стебель, но тот не поддавался; он дернул сильнее — с тем же результатом.

Хмыкнув, Блейд намотал гибкую зеленую ленту на кулак, примерился и рванул изо всей силы. С влажным чмоканьем весь пучок вылез из почвы, обнажив бурые корневища, похожие на перепутанный клубок тонких змей. Отряхнув землю, разведчик с полминуты задумчиво разглядывал свое приобретение, потом, пробормотав: «Прочная штука, дьявол!» — отсек корни острым краем раковины.

Он трудился в изумрудных зарослях почти до самого вечера, зато, вновь появившись на берегу, уже не был тем нагим и безоружным чужаком, который пять часов назад возник из небытия в этом мире. На поясе у него болталась травяная юбочка; один прочный травяной жгут охватывал пояс, два других перекрещивались на груди; у бедра висела объемистая сумка, тоже сплетенная из травы. В ней находилось все остальное его имущество: три булыжника и раковина. В руках у Блейда была праща, которую он немедленно испытал, подшибив огромную утку.

До заката он успел еще покопаться в песке, разыскав несколько подходящих для метания галек и пару плоских раковин величиной с ладонь. Однако самой ценной находкой являлся кремень — массивный желвак, который Блейд разбил о прибрежный валун. Теперь у него было несколько ровных пластин и заостренных осколков, годных для дротиков; но, главное, он мог высечь огонь!

Когда солнечный диск скрылся за рекой, разведчик сидел на ложе из травы, любуясь звездным небом нового мира. Перед ним металось пламя небольшого костерка, аппетитный запах жаркого щекотал ноздри, приятное тепло согревало плечи и грудь. Он прислушивался к шорохам в камышах, к топоту и трубному мычанью, доносившемуся от водопоя, к негромкому стрекотанью каких-то насекомых и сонным птичьим вскрикам. Тишина и покой разливались над степью, но на душе у Блейда было тревожно.

Снова и снова он всматривался в быстро темневшие небеса, на которых проступили яркие крупные звезды. Сфера местного мироздания вращалась незаметно для глаза, безмерно далекие разноцветные огоньки были неподвижны, и ни один из них не мчался среди своих собратьев, не расцветал внезапный огненным всплеском, не мигал, не испускал загадочных лучей. Ни спутников, ни ракет, ни прочих искусственных феноменов…

Тем не менее, поедая запеченную в углях утку, Блейд чувствовал себя едва ли не браконьером.

Он проснулся среди ночи, разбуженный каким-то новым звуком. По-прежнему шелестели камыши, но у водопоя, к которому с вечера тянулись стада быков и мелких оленеподобных тварей, все замерло в тревожном ожидании. Блейд подбросил хвороста в костер, подвинул ближе пращу и сумку с камнями и прислушался.

Низкий могучий рык разорвал прохладный ночной воздух словно удар грома. Раскатистый, протяжный, он казался грозным предупреждением охотника, хозяина и бесспорного властелина этой степи, и речного берега, и утесов, окруженных деревьями; он будто бы говорил всем, внимавшим с трепетом и почтением: «Готовьтесь! Я иду!»

Хищник?

Недовольно поморщившись, Блейд осмотрел свой жалкий арсенал. Пожалуй, самым смертоносным орудием в ближнем бою являлся осколок кремня десятидюймовой длины — каменный кинжал без рукояти. Теперь ему казалось непростительной оплошностью то легкомыслие, с которым он потратил драгоценные дневные часы; надо было добраться до больших деревьев и первым делом выломать крепкую дубину. С волком или леопардом он справился бы голыми руками, отделавшись парой царапин, но зверь, который ревел в темноте, не походил ни на волка, ни на леопарда.

Гигантская кошка, тигр или лев, а может, еще более опасная тварь! Такую не прикончишь обломком кремня…

Вскочив на ноги, Блейд схватил раковину и принялся подрезать и валить сухой камыш, стаскивая к костру охапку за охапкой. Он не рискнул развести большой огонь — до водопоя было три четверти мили, и пламя могло привлечь внимание хищника. Но если это чудище захочет поохотиться на него, только огненная преграда сможет остановить зверя. Придется швырнуть в костер все запасы топлива… чем больше, тем лучше… если это его отпугнет… Камыш занимался, как порох, но быстро прогорал.

Блейд застыл с охапкой сухих стеблей в руках, прислушиваясь к доносившимся с берега звукам. Долгий протяжный вой, мучительный вопль жертвы, частый перестук копыт разбегавшегося в панике стада… Затем -горловое утробное рычанье, хруст костей, шорох тяжелого тела, которое зверь волочил по траве…

Он ждал долго, с полчаса, пока все не смолкло и у водопоя вновь не закопошились неясные тени. Наконец, пожав плечами, Блейд опустился на свою подстилку. В эту ночь тварь с громовым голосом нашла иную добычу… Но что будет завтра? Надо поискать оружие…

Может, все не так страшно, и голос этой зверюги больше ее самой? Нет… пожалуй, нет… Он чувствовал инстинктом опытного следопыта и охотника, что ему повстречался достойный противник. Что ж, Ричард Блейд никогда не бегал от опасности… ни от зверя, ни от человека, ни от когтей, ни от меча… Минует день-другой, и станет ясно, за кем поле боя… кто властелин степи и речного берега…

Уже засыпая, он подумал, что эти края не слишком подходят для туристов. Разве что для любителей опасных сафари.

Утром Блейд покинул травяные заросли и отправился на восток, где торчали окруженные высокими деревьями утесы. Он исследовал несколько таких живописных оазисов и решил, что скалы и хвойные рощи являются гораздо более безопасным убежищем, чем камыш и трава. Скалы были сравнительно невысокими, от десяти-пятнадцати до семидесяти-восьмидесяти футов, и сильно сглаженными снизу. С южной стороны у их подножий громоздились валуны, оставленные при отступлении ледником, и всю эту каменную структуру обычно окружали деревья.

Выглядели они весьма непривычно. Издалека Блейду показалось, что перед ним хвойные рощи, однако, изучив древесную растительность вблизи, он засомневался в своем заключении. Запах был специфическим, сосновым; на грубой серой коре выступали тягучие капли янтарной смолы; наконец, ветви были усеяны огромными, с крупную дыню, шишками, в которых странник обнаружил превосходные орехи. Но вместо игл у этих деревьев росли странные перистые листья, напоминавшие папоротник — правда, крохотные листочки, объединенные в более крупную ажурную конструкцию, все-таки походили на хвоинки, только мягкие и без острых кончиков.

Пожав плечами, Блейд решил, что ему встретился некий промежуточный вид, какая-то помесь кедра и дуба; в конце концов, на Земле тоже существовали подобные реликты — вроде лиственницы и секвойи. С практической точки зрения эти разлапистые мощные деревья являлись ценной находкой. Их нижние ветви, тянувшиеся в ярде от земли, были сухими, прочными и толстыми; каждая -готовая дубина, если бы удалось ее срезать. Почва под этими местными лиственницами была усеяна ветвями помельче, обещавшими неистощимые запасы топлива. И, наконец, орехи! Они были раз в пять крупнее кедровых и очень вкусны. Блейд набрал несколько горстей, распугав стайку пушистых зверюшек, почти ничем не отличавшихся от земных белок; они разбегались с пронзительным верещанием, задрав огненно-рыжие хвосты.

Покончив с орехами, странник задумчиво поглядел на облюбованный для дубинки сук. В месте ответвления от ствола он был толщиной с мужское бедро, и перепилить прочную древесину раковиной и осколком кремня было нелегкой задачей. Поразмыслив, Блейд развел костер, заготовил несколько смоляных факелов, обмазал основание сука смолой и начал его пережигать. К полудню у него была отличная дубина длиной в четыре фута; он сразу почувствовал себя уверенней и, пристроив оружие на плече, решил осмотреть еще несколько рощиц, окружавших разбросанные по равнине скалы.

Он представлял странное зрелище — смуглый гигант в плетеном травяном кильте с внушительной палицей и сумкой, в которой погромыхивали камни, придавленные сверху птичьей тушей. Представители высшей цивилизации могли бы принять его за охотника-дикаря, исконного обитателя этих равнин, странствующего в поисках новых угодий или вражеских скальпов. Однако эти могущественные существа никак не обнаруживали свое присутствие. Вчерашней ночью, врубаясь в камыши, Блейд не нашел в зарослях ничего подозрительного — как и в утке, которую он подбил. У этой птицы было отличное мясо, которого ему хватит еще на пару дней, но внутри нее никаких телепередатчиков или скорострельных лазеров не замечалось; только печень, селезенка, желудок и прочие потроха.

Однако делать окончательные выводы еще не стоило: гипотетические обитатели планеты могли вести наблюдение только за границами заповедника, предоставив обширные внутренние районы природным силам. Блейд предпочел бы добраться до их хрустальных дворцов по реке, но пока что не видел подходящего материала для строительства плота или лодки. Самым оптимальным решением было бы потратить два-три дня на рекогносцировку, а затем отправиться пешком вниз по течению. Разведчик не сомневался, что водный поток рано или поздно выведет его к обитаемым местам.

Существовала, однако, проблема, мешавшая осуществить этот план. Гигантская кошка! Он мог наткнуться на нее днем; ночью же зверь, рыскавший по равнине, почти наверняка отыскал бы его лагерь. Несмотря на изобилие травоядных, человек, не способный состязаться в беге с оленем или антилопой, являлся более легкой и доступной добычей — во всяком случае, по мнению хищника. Оспорить его Блейд не мог; тут инициатива находилась не на его стороне.

Уйти? Отправиться на юг, отшагать вдоль реки сорок или пятьдесят миль — в надежде, что охотничья территория неведомого зверя не простирается так далеко? Но почти наверняка там будут другие хищники, столь же опасные и свирепые, и, рано или поздно, ему придется вступить с ними в бой либо обосноваться на вершине какой-нибудь скалы, спускаясь вниз только для поисков пропитания. Такая ситуация Блейда не устраивала. Он решил, что разберется с ночным чудищем в ближайшие дни, как только пополнит свой арсенал копьем и дротиками.

Удалившись от реки миль на пять, странник обнаружил превосходное место для лагеря. Небольшое озерцо с проточной водой, которое питал ручеек, полукругом обнимал скалистый гребень; за ним росли лиственницы и еще какие-то деревья с толстыми и прямыми белесоватыми стволами и похожими на зонтики кронами. Ручей протекал через водоем с севера на юг, потом резко сворачивал к западу и не спеша устремлялся к реке. Его берега заросли высокой травой, теми же самыми изумрудными стеблями, похожими на клинки, из которых Блейд соорудил свое одеяние. Это было очень удобно; он уже убедился, что гигантская прочная трава является ценным материалом, который лучше иметь под рукой.

Обследование рощицы подарило ему новые открытия. Первым был большой муравейник в рост человека, которым Блейд полюбовался с почтительного отдаления. Его обитатели, черные юркие твари, имели весьма внушительные размеры — с мизинец длиной — и могли оказаться весьма опасными. Правда, ручей находился недалеко, и он полагал, что насекомые вряд ли сумеют преодолеть водную преграду.

Вторым сюрпризом явились те самые деревья с белесой корой и зонтикообразными кронами. Разведчик попробовал ковырнуть один из стволов и с удивлением убедился, что его каменный кинжал способен рассечь древесину. Она была пористой, но гибкой, как резина, и очень легкой, Пробка? Вырезал основательный кусок, Блейд направился к озеру и произвел испытания,

Эти деревья великолепно подходили для строительства плота! А изумрудная трава являлась не менее великолепным материалом для канатов! Итак, дело за малым, решил он, окинув взглядом прямой тридцатифутовый ствол свалить полдюжины таких деревьев, отсечь верхушки и доставить бревна к реке, протащив несколько миль.

Невесело ухмыльнувшись, Блейд вернулся к скалистой гряде и принялся рассматривать ее. Похоже, это был базальт, плотный и темный, почти без трещин и расселин, надежды обнаружить тут пещеру убывали с каждой минутой. Наконец он избрал в качестве убежища одиночный утес в четыре человеческих роста с гладкой поверхностью и плоской вершиной, на краю которой торчал конический зубец. Нарезав изумрудной травы, странник пару часов трудился над веревкой; потом сделал петлю, забросил свое лассо на остроконечный зуб и взобрался наверх.

Места там было немного, но все же он мог вытянуться в полный рост. С севера над площадкой в восемь квадратных ярдов нависал каменный клык, с трех остальных сторон утес обрывался почти отвесно, но ни голова, ни ноги не болтались в воздухе. Надежное убежище — для того, кто не вертится во сне и не страдает лунатизмом.

Вполне удовлетворенный, Блейд несколько раз спускался вниз и снова залезал наверх, втягивая на канате охапки травы, небольшой запас хвороста и камней для пращи. Когда ложе на каменном насесте было готово, он развел костер у озерка и пообедал птичьей ножкой, умяв фунта два мяса. Солнце еще стояло высоко, до сумерек оставалось четыре-пять часов светлого времени, и разведчик решил совершить небольшую экскурсию по окрестностям.

Он двинулся к северу от своего убежища и, преодолев милю, решил сделать широкий круг по степи. Тут и там на равнине торчали живописные группы скал, окруженных лиственницами и пробковыми деревьями, в невысокой траве мирно паслись стада копытных по крайней мере пяти разных видов. Здесь были небольшие животные, похожие на ланей или безрогих гладкошерстных коз; олени с пятнистой шкурой и полосатые антилопы — те и другие с остроконечными рогами, загнутыми на конце; довольно крупные быки — бурые, мохнатые и грозные с виду, наконец, изредка попадались длинноногие мощные звери с гигантским костяным украшением на голове, которых Блейд, за неимением лучших аналогий, назвал лосями. Ему показалось, что все травоядные пугливы — или, во всяком случае, осторожны, козы, олени и антилопы не подпускали его ближе чем на двадцать шагов, быки и лоси переставали кормиться, сбивались в кучки и раздраженно трясли рогатыми головами.

Похоже, они успели познакомиться с человеком! Вот только чем были вооружены охотившиеся на них двуногие — копьями или бластерами?

Вскоре странник получил ответ.

Обогнув свой лагерь по широкой дуге, он уже собирался поворачивать к западу, когда заметил в траве кровавый след. Казалось, здесь проволочили чье-то тело, истекающую кровью жертву; бурые пятна уже засохли, и Блейд понял, что с момента драмы прошло три или четыре дня. Без колебаний он повернул вдоль полосы примятой травы, бдительно оглядываясь по сторонам и сжимая свою дубину. Не приведет ли этот след прямо к логовищу хищника? Во всяком случае, запах подскажет, решил он, определив, что ветер устойчиво задувает ему в лицо.

Пройдя сотни две шагов, он наткнулся на место сражения и последующего пира победителя. Трава в круге радиусом десять ярдов была вытоптана и измята, в ней валялись обглоданные кости и клочья почерневшей гниющей плоти, вонь стояла ужасающая.

Блейд замер, уставившись на эту картину. Кости были явно человеческими — как и обглоданные полураздавленные черепа, над которыми потрудились какие-то мелкие степные хищники. Но вряд ли гуманоиды, схватившиеся тут с огромным и свирепым зверем, имели при себе бластеры или хотя бы обычные ружья. Обрывки окровавленных шкур, служивших, видимо, одеждой, а также брошенные копья и топоры без слов свидетельствовали о том, что их хозяева обитают отнюдь не в хрустальных дворцах.

Досадливо поморщившись, Блейд обошел пятачок, на котором разыгралась битва, стаскивая в кучу оружие. Вероятно, зверь напал на группу аборигенов у начала кровавого следа и сразу сшиб одного; остальные бежали, хищник гнался за ними, вынудив принять бой и принести положенные жертвы. Тут он прикончил еще двоих, а потом притащил тело охотника, убитого первым. В том, что погибших было трое, Блейд не сомневался — подсчитать черепа оказалось делом несложным.

Свирепая тварь! И прожорливая… Ни один земной хищник не смог бы умять такую прорву мяса… Ни один современный хищник, мысленно подчеркнул Блейд, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Потом он присел и начал разбирать свою добычу.

Ему достались три целых копья с кремневыми наконечниками, три сломанных и два каменных топора на крепких длинных рукоятях. Собственно, этими топорами рубить было нельзя, они заканчивались острым клювом, а не широким лезвием, и скорее походили на массивную кирку. Боевое и охотничье оружие, предназначенное для дробления костей и черепов… Блейд выбрал топор поувесистей, прикинул в руке и решил, что эта штука несравненно превосходит его палицу по убойной мощи. Кремневая насадка была тяжелой и тщательно отшлифованной — как и наконечники копий, над этими изделиями явно потрудились настоящие мастера.

Бросив дубину, он взвалил на спину все копья и топоры и направился прямиком к убежищу. Пожалуй, стоило бы поискать в траве, в том месте, где был убит первый охотник, — наверняка там осталось его оружие… Но Блейд торопился. Солнце садилось, он тащил тяжелый груз и не хотел рисковать.

Когда странник добрался до своего утеса, над степью начало смеркаться. Стянув с плеч перевязи, он тщательно обкрутил ими древки и топорища, привязал тюк к канату, забрался наверх и втащил оружие. Потом, запалив костер, принялся обжаривать куски утиной грудки, поедая их с аппетитом хорошо потрудившегося человека.

С одной стороны, дела шли неплохо. Он очутился в мире, который на первый взгляд — да и на второй тоже — выглядел вполне благопристойно, спейсер, совместно с разыгравшимся воображением, не упек его ни в камеру атомного реактора, ни в безвоздушное пространство, ни на космический корабль с экипажем из тупых роботов. Возможно, эта реальность Измерения Икс, пока еще безымянная, таила свои опасности, но они казались привычными для человека, повидавшего дюжину иных миров, столь же загадочных, внушающих тревожное любопытство и холодноватую дрожь ужаса. Пока, думал Блейд, ничего нового, холод, голод, поиски оружия и пристанища, звери, люди… Не прошло и двух суток, как он разрешил часть проблем; он был сыт, находился в относительной безопасности и существенно пополнял свой арсенал. Да, можно было считать, что этот вояж, тринадцатый по счету, начался совсем неплохо!

Но, с другой стороны, попал ли он туда, куда надо? Пока никаких признаков высшей цивилизации не замечалось, совсем даже наоборот… Дьявол! Дернуло же его в самый последний момент подумать об этих проклятых заповедниках! О лесах, реках, скалах и просторах прерий! Хотя могло быть и хуже…

Блейд обтер с подбородка утиный жир, бросил взгляд на груду оружия и решил, что от добра добра не ищут.

Ладно, придет срок, и он доберется до хрустальных дворцов, если только они существуют в этой реальности! Пока же необходимо поразмышлять о звере… о бестии, способной пожрать трех человек за раз!

Прикрыв глаза, странник спустился в полутемные коридоры памяти, к минувшим годам, к прошлому, к дорогам иных миров, пройденным, но не позабытым. Сейчас его не интересовали ни люди, ни города, ни корабли, ни удивительные механизмы, он вспоминал тварей с клыками и когтями — всех, с которыми имел дело. В Альбе были медведи… три огромных самца, которых он зарубил поочередно во дворе Крэгхеда… неповоротливые звери, хотя и очень сильные… На ледяных равнинах Берглиона водились дайры, снежные ящеры, стремительные, как молния, с бронированной шкурой. Прикончив первую такую тварь, он сделал из ее панциря защитный доспех… В лесах Талзаны водились дикие кошки размером с ягуара… ну, это мелочи… А вот в Зире, в подземельях покойного Касты, пришлось потрудиться! Блейд вздрогнул, представив кошмарного монстра, затаившегося в темноте лабиринта под гигантской пирамидой. Он справился и с этим чудовищем, полукрокодилом, полузмеей, оседлал и прирезал, как йоркширского борова!

Нет, не стоит беспокоиться! В конце концов, зверь — всего лишь зверь, а человек — это человек! Если тварь, что ревет тут в ночи, слишком опасна и ему не выдержать открытой схватки, значит, нужно схитрить. Надо выбрать подходящее место и время и нанести удар — пусть даже таким примитивным оружием, как это…

Блейд коснулся клюва кремневого топора, ощутив под ладонью прохладную гладкость камня. Да, не бронзовая секира, которую он раздобыл в Альбе… и ни меч из доброй зирской стали… Но ничего, сойдет! Металл лучше камня, но камень лучше дерева, и он не прогадал, сменив дубину на это древнее оружие.

Странник прилег, потом зарылся с головой в травяную копну — дни тут были нежаркими, а ночи и того прохладней. От костра тянуло приятным теплом, ветер стих, яркие звезды сияли в вышине, и между ними плыли величественные громады космических кораблей, озарявших пространство всплесками атомного огня. Они непременно были там, в черной бездне безвоздушного пространства, сей факт не вызывал у Блейда ни малейшего сомнения. Но к какому из бесчисленных миров держали путь эти галактические лайнеры?..

Ночью его дважды будил грозный далекий рык, разносившийся над степью. Как и вчера, он звучал с речного берега, с водопоя, но показался Блейду исполненным разочарования.

Может быть, быстроногие олени и антилопы умчались от хищника стремительным скоком? Может быть, хрупкие козы попрятались в рощах? Может быть, упрямые быки, собравшись плотной массой, дали отпор?

Как бы то ни было, когда под утро странник проснулся в третий раз, разбуженный тоскливым и яростным воплем, он знал, что этой ночью таинственный зверь остался без добычи. Вероятно, его логово находилось в скалах, в таком же оазисе, как тот, где обосновался Блейд; значит, возвращаясь с берега, хищник мог пройти мимо.

Памятуя об осторожности, он высиживал на своем столбе до тех пор, пока солнце на локоть не поднялось над степью. Затем голод согнал его вниз; ночью все запасы топлива пошли в костер, а доедать остатки птицы сырыми ему не хотелось.

Блейд сбросил вниз топор и два копья, слез сам, набрал хвороста и высек огонь. Пока костер разгорался, пока мясо, начавшее уже припахивать, пеклось над углями, он поплавал в озерке, докрасна растер кожу пучком травы и, чтобы согреться, размялся с топором. Для его руки это каменное орудие было легковатым — топор тянул фунтов на пятнадцать, никак не больше.

Вытащив из костра прут с нанизанными на него кусками мяса, разведчик приступил к завтраку. Он ел, поглядывая то на север, то на юг, то на запад, в сторону реки, — с востока обзор закрывала скалистая гряда. Внезапно из-за ближайших утесов, расположенных в четверти мили от его убежища, появилась тройка каких-то крупных животных. Блейд поднялся, не выпуская из рук прута и продолжая жевать. С минуту он разглядывал массивные темные силуэты, потом, изумленно чертыхнувшись, положил свое жаркое на камень и привстал на носках.

Мамонты! Или какие-то другие звери, очень похожие на них! Он различал загнутые клыки, колонноподобные ноги, хоботы, которыми животные мерно помахивали на ходу, растопыренные уши, напоминавшие пару зонтиков, приставленных по бокам огромных голов. Куда он попал, Создатель! Если эта территория и являлась заповедником, то с весьма своеобразной фауной!

Решив получше разглядеть крохотное стадо живых ископаемых, Блейд направился к своему насесту. Он уже натянул веревку, приготовившись забраться на скалу, когда сзади послышался громовой рык. Этот вопль голодного хищника звучал близко, очень близко, и разведчик понял, что промедление смерти подобно. Не оборачиваясь, он птицей взлетел на скалу, схватил тяжелое копье и скорчился рядом с каменным клыком.

Зверь, с разочарованием глядевший на него снизу, мог внушить почтение кому угодно — от мамонта до команды бывалых охотников с ружьями восьмидесятого калибра. Заметив, что три мохнатых гиганта резко отвернули в сторону, Блейд покачал головой и, пробормотав. «Сегодня день визитов, не иначе…» — уставился в янтарно-желтые зрачки. Они пылали голодным огнем.

Его познаний в зоологии хватало лишь на то, чтобы определить эту тварь как гигантскую кошку. Однотонной шкурой красновато-песочного оттенка и массивной головой она походила на льва, но общие очертания тела были скорее тигриными. Длинное туловище с низкой посадкой, мощная шея, когтистые, довольно короткие лапы — вряд ли хищник мог угнаться ж оленем или быком. Блейд, однако, не сомневался, что сам он на дистанции в сто ярдов неизбежно проиграет, причем не успев добраться до середины.

Ом продолжал разглядывать зверя. Наиболее устрашающей деталью из всех, доступных обозрению, были клыки — два в нижней и два в верхней челюсти. Они скрещивались попарно словно кинжалы, не давая хищнику плотно закрыть пасть; из-за этого казалось, что на его морде застыло какое-то растерянно-обиженное выражение. Но зрачки — вертикальные золотистые щели — яростно пламенели, свидетельствуя, что никто в саванне не осмелился бы обидеть эту тварь.

— Махайрод? — пробормотал Блейд, вспоминая картинки из учебника естественной истории. Возможно… Во всяком случае этот древний тигр был вдвое крупней тех, что бродили в индийских джунглях, и весил раз в пять побольше. Уставившись на человека на верху каменного столба, он испустил низкое горловое рычанье. Блейд тоже зарычал в ответ; затем, пользуясь преимуществом членораздельной речи, пустился неторопливо излагать местному Шер-Хану все, что он думает на его счет. Рычанье зверя стало громче.

Оседлав каменный клык и помахивая копьем, Блейд с подробностями описал, как проломит чудищу череп, вспорет брюхо, сдерет шкуру и вышибет клыки. Тигр взревел; вряд ли до него дошли все эти угрозы, но вид человека в явно недосягаемой позиции его раздражал. Тем не менее он не собирался прыгать на скалу и расшибать лоб о камень, когда Блейд совсем было решился помочиться на него, зверь отвернул голову и одним неуловимым движением подскочил к ручью. Миг — и он уже был на другой стороне.

— Быстрый сукин сын, — произнес странник, выпрямившись и напряженно следя за гибкой рыжеватой спиной, мелькавшей среди травяных стеблей. Пожалуй, этот саблезуб был пострашнее трех альбийских медведей, вместе взятых… Такой же стремительный, как дайр, но куда хитрее… Ведь не стал же он кидаться на скалу, словно понимая, что можно получить копье между ребер!

Блейд спустился вниз, доел остывшее мясо и призадумался. В панцире, с парой стальных копий и добрым топором в руках он рискнул бы помериться силой хоть с дьяволом, хоть с этим тигром, весившим не меньше носорога. Однако травяная юбочка была плохой защитой; пожалуй, когтистая лапа махайрода содрала бы ее разом, вместе с гениталиями. Нет, он не будет геройствовать зря, решил странник. Зверя надо подвести под удар — под сильный удар каменного топора, единственный, который он успеет нанести; и этот удар должен быть смертельным! Необходимо как-то ограничить его подвижность… выбрать позицию среди скал или в лесу… может быть, в воде…

В воде? Неплохая мысль! По крайней мере, там хищник не сможет прыгнуть…

Блейд направился к озерку и в задумчивости обошел его вокруг, высматривая место пообрывистей. Ближе к скалам дно круто уходило вниз, а на берегу громоздились большие валуны; в щели между некоторыми он протискивался с трудом. Решив, что тут можно дать бой и отступить в случае необходимости, разведчик запрятал в узкой расселине копье и меньший из топоров и отправился на охоту.

Большого удовольствия от этого занятия он не получил: приходилось все время следить за тем, чтобы самому не превратиться в добычу. В привычках голодных доисторических тигров Блейд не разбирался; его утренний визитер мог залечь в логове до темноты, а мог все еще бродить по равнине в поисках пропитания. Поэтому ему приходилось держаться возле скал и деревьев, высматривая не столько дичь, сколько пути к возможному отступлению, что оказалось чертовски утомительным.

В конце концов он сбил копьем довольно крупную антилопу, взвалил ее на плечи и, остро ощущая свою беззащитность, потрусил к озерцу. Теперь он уже не любовался ни на мамонтов, которые мирно поедали кустарник на опушке рощи, ни на стада легконогих коз, ни на группу насторожившихся лосей, взметнувших вверх костяные заросли рогов. Озираясь по сторонам, Блейд прислушивался, принюхивался, следил, не проявят ли травоядные беспокойства, и одновременно высчитывал расстояние до ближайшей лиственницы. К счастью, все обошлось; он без помех добрался до своего убежища, пообедал бифштексом из антилопы — с небывалым аппетитом, обостренным опасностью, — и залез на верхушку каменного столба, чтобы выспаться перед вечерним мероприятием. Он не был уверен, что тигр навестит его по дороге к реке, но такая вероятность не исключалась.

Ближе к вечеру разведчик соорудил небольшой плот из сухих ветвей пробкового дерева, погрузил на него тушу антилопы и тяжелый камень, привязанный к сплетенному из травы канату, и отогнал на середину озерца. Камню предназначалась роль якоря; он прочно лег на дно, и слабое течение натянуло веревку. По прикидке Блейда глубина тут была футов пятнадцать, а у обрывистого берега, где он замыслил нападение, — не меньше четырех.

Наступил вечер. Оранжевый диск солнца повис над ровной линией горизонта, с реки начал задувать прохладный ветерок, стада оленей, быков и антилоп потянулись к водопою, остроконечные длинные тени скал легли на изумрудную траву. Блейд ждал, сидя на берегу с тяжелым топором на коленях. Позади возносились к темно-синему вечернему небу серые утесы, прямо перед ним лежало озеро с темным пятном плота посередине, за озером — бескрайняя степь. Возможно, где-то там, на юге или на севере, на западе или востоке, в сотнях или тысячах миль от этого огромного оазиса первозданной дикости, зажигались огни в хрустальных башнях, люди веселились, наполняя гулкие улицы городов смехом и песнями, в парках гуляли влюбленные, вдыхая нежные ароматы цветов, огромные сверкающие лайнеры взмывали в небеса и покорные роботы подносили пирующим яства и напитки. Здесь же, на валуне у озерного берега, сидел нагой человек с каменным топором в руках и ждал тигра.

И тигр пришел!

Он возник из зарослей высокой травы, двумя прыжками перемахнул через ручей и неторопливо двинулся к озеру, к тому месту, обильно политому антилопьей кровью, где странник взваливал свою приманку на плот. Обнюхав землю, зверь вытянул шею и уставился на Блейда; Блейд глядел на него. Их разделяло семьдесят ярдов водного пространства.

— Решил нанести мне визит? — человек первым нарушил тишину.

— Ррраууу! — басовито ответил зверь, демонстрируя гигантские клыки.

— Потеряешь тут шкуру, приятель…

— Ррраууу! Рра! Рра! — он явно не верил.

— Смотри… Я тебя предупредил.

— Рра! — ответ был полон презрения.

«Полезет в воду или нет?» — лихорадочно размышлял странник. Тигр мог добраться до него и вдоль берега, хотя тот был по большей части завален камнями. В крайнем случае, решил Блейд, придется подплыть к антилопе, изображая дополнительную приманку…

Зверь опустил голову и вдруг гибким змеиным движением скользнул в озерцо; вероятно, вода не вызывала у него такого отвращения, как у земных кошачьих. Он плыл стремительно и через пять секунд миновал плот с приманкой, не обратив на нее никакого внимания; его ждала добыча посерьезней. Словно бурая торпеда, тигр рвался к ней, и низкий грозный рык предупреждал, что он не сомневается в своих силах.

Блейд же был уверен в своих. Подняв топор, он шагнул в воду, остановившись там, где она доходила ему до середины бедра. Дальше дно опускалось, и лапы зверя не найдут опоры; значит, он не сможет прыгнуть и подмять добычу своим весом. Это продлится долю секунды — решающее мгновение, которое определит победителя.

Огромная бурая голова приближалась; Блейд видел только разверзстую пасть, влажно поблескивающие клыки и прогалину намокшей шерсти меж глаз -туда он собирался нанести удар. Тигр взревел; глаза его мерцали жестоким голодным огнем. Блейд крепче сжал топорище и напряг мышцы.

До жутких клыков оставалось шесть футов, когда он ощутил отвратительное зловоние. Резко качнувшись назад, странник выдохнул воздух. Пора! Каменный клюв стремительно упал вниз.

Звук удара, треск костей, протяжный, внезапно оборвавшийся вой… Выпустив из рук топорище, Блейд выскочил на берег, метнулся в заранее облюбованную расщелину, нашарил прислоненное к валуну копье. С полминуты он ждал, выставив перед собой древко с кремневым наконечником, потом осторожно выглянул из-за камня. Неподвижная бурая туша маячила у берега, остекленевшие янтарные зрачки глядели прямо в лицо странника, по воде расплывалось пятно крови.

— Вот так-то, парень, — произнес Блейд, выскальзывая из своей щели, — придется тебе расстаться со шкурой. И не говори, что я тебя не предупреждал!

ГЛАВА 3

Весь следующий день он снимал эту проклятую шкуру, измучившись куда больше, чем во время сражения. Он счистил волокна жесткой тигриной плоти шероховатым камнем, положив свой новый плащ сушиться на солнце и занялся клыками и когтями. Когти Блейд выдрал только с задних лап; шкуру, содранную с передних, по его задумке надо было завязывать на груди, чтобы тяжелое одеяние не съехало с плеч. Десять когтей, четыре клыка и две дюжины устрашающих зубов предназначались для ожерелья — такого же веского свидетельства победы, как и рыжеватопесочный смокинг его недавнего противника.

Сверлить зубы он не стал — эта работа требовала времени, навыка и инструментов, о которых в диких местных краях не приходилось и мечтать. Проточив кремнем канавки у основания клыков, Блейд просто обвязал каждую деталь своего украшения травяным жгутом и подвесил на ремешок, вырезанный из тигриного хвоста. Покончив с этими делами, он вымылся, плотно поужинал и отправился на покой. В эту ночь, как и в предыдущую, сон его не тревожили ни рев, ни рычанье.

Утром, убедившись, что шкура слегка подсохла, он начал собираться в дорогу. Ему пришлось бросить топор и два копья — эти тяжелые орудия ограничивали его подвижность, — а также почти всю тушу антилопы. Тем не менее и оставшаяся ноша была нелегка — плащ, который свешивался почти до щикотолок, сумка с припасами, плетеные из травы веревки, каменное оружие. Впрочем, этот груз не вызывал у странника возражений; сейчас он был снаряжен куда лучше, чем три дня назад, когда только что появился в местных краях.

Довольно быстро отыскав давешнюю полосу окровавленной примятой травы и место, где аборигены пытались отбиться от тигра, Блейд двинулся на восток. Охотники, оставшиеся в живых, бежали в панике к родным очагам, оставляя довольно заметные следы, и он не сомневался, что рано или поздно набредет на становище.

Кто же эти существа? Люди, будущие владыки этой девственной планеты, или примитивное племя, которое истинные хозяева поместили в резервацию? И если такие хозяева все же существуют, то что они скажут или сделают, наткнувшись на чужестранца в плаще из тигриной шкуры? В диком и нецивилизованном мире убитый им махайрод был всего лишь опасным хищником, тогда как в заповеднике… О, в заповеднике он мог оказаться ценнейшим экземпляром, за который с браконьера как минимум снимут скальп!

Откровенно говоря, Блейд в это уже не верил, поскольку ценный представитель семейства кошачьих питался туземцами, наверняка являвшимися не менее ценными экспонатами этого зоологического музея. Но кто знает? Возможно, в хрустальных дворцах — где-то там, за горизонтом, — обитают негуманоиды, нечто вроде менелов с Красной Звезды Ах'хат, которых он встретил в Вордхолме… Менелы относились к человечеству примерно так же, как люди — к колонии муравьев или пчел.

Поежившись, разведчик ускорил шаг. След был старым, ухе недельной давности, однако тут в панике пробежало не меньше дюжины человек и знаки этой поспешной ретирады все еще оставались заметными. Опытный взгляд Блейда замечал то бурые пятна засохшей крови (по-видимому, некоторые охотники были ранены), то клочья оленьих шкур, то сломанное копье, кремневый нож или плетеную из травы сумку, похожую на его собственную. Он понял, что люди сильно перепугались — в ином случае они подобрали бы брошенное оружие через день-два. Неужели вся эта доисторическая компания так и сидит в своей пещере — или где там они расположились на постой, — боясь высунуть нос в степь? Судя по всему, махайрод сумел внушить им страх Божий…

Вероятно, предположения Блейда были справедливыми. От тигриной шкуры шел густой терпкий запах, и странник заметил, что травоядные шарахаются от него как от огня. Раньше он мог подойти к ним на двадцать-тридцать шагов -дистанцию полета копья, — теперь же козы, олени и антилопы уносились прочь, не подпуская его даже на сто ярдов. Быки и местные лоси, не столь быстрые, тоже убирались с дороги со всей возможной поспешностью, и вскоре Блейд заметил, что вокруг него словно бы образовалась зона отчуждения, в которой не рисковал появляться ни один зверь.

Отшагав мили четыре, он наткнулся на медведя. Собственно, считать это бурое косматое существо медведем можно было с большой натяжкой: его широкая морда действительно походила на медвежью, но длинные ноги и пышный хвост казались позаимствованными у огромного волка. Зверь, однако, весил не меньше восьмисот фунтов и был хищником — ибо, выскочив из зарослей изумрудной травы, тут же устремился к Блейду с весьма плотоядным выражением на морде.

Разведчик не успел скинуть с плеча копье, как медведь резко затормозил. В следующую секунду, жалобно подвывая, он развернулся и бросился назад, в спасительные заросли; шерсть вдоль хребта встала дыбом, а хвост был поджат — что, по мнению Блейда, свидетельствовало о глубочайших извинениях.

Он ухмыльнулся. Похоже, в этих краях шкура и запах саблезубого защищали получше стального панциря! Они были гарантией неприкосновенности и самым надежным пропуском, оспаривать который не решался никто! С другой стороны, охотиться в таком обличье совершенно невозможно: животные куда больше боялись четвероного убийцу с клыками и когтями, чем двуногих с их жалкими копьями и топорами.

Блейд шел уже часа три, поглядывая то на примятую траву, то на солнце, которое неторопливо карабкалось к зениту. Наконец, обозревая в очередной раз горизонт, он заметил струйки дыма, поднимавшиеся над одним из оазисов. Как и в его недавнем убежище, там были скалы, окруженные хвойными деревьями, и ручеек, струившийся к большой реке; утесы казались невысокими — их округлые вершины едва торчали над лиственничными кронами.

Приблизившись, странник понял, что скалы идут кругом и внутри, за этими каменными стенами, находится свободное пространство. Кое-где утесы плотно смыкались, в других местах между ними темнели проходы от ярда до трех шириной, тщательно заваленные камнями. Несомненно, здесь потрудились человеческие руки, а не природные силы: валуны были уложены в некое подобие защитной преграды, весьма примитивной, но непреодолимой для любого хищника.

После непродолжительных поисков Блейд обнаружил узкий проход в северной части кольца скал. В эту щель он с трудом мог протиснуться боком, и если б не плащ из тигриной шкуры, его спина и грудь были бы до крови расцарапаны о камень. Кроме человека, в такую расселину ухитрился бы пробраться лишь какой-нибудь мелкий хищник вроде лисы или шакала — причем в конце его почти наверняка ожидал удар копья или дубинки.

Подумав об этом, Блейд пригнулся, двигаясь дальше чуть ли не ползком. Расселина шла ярдов на двадцать пять и, добравшись до середины, он увидел, что выход из нее завален огромным валуном. Впрочем, это препятствие оказалось несложно преодолеть. Забравшись на камень, разведчик осторожно приподнял голову, мгновенно обежав взглядом ровную овальную площадку -довольно просторный двор естественной цитадели со стенами из несокрушимого базальта.

Первым делом ему бросилась в глаза волосатая задница, весьма основательная и кого-то смутно напоминавшая. Ее обладатель храпел под самым валуном, уткнувшись лицом в землю; рядом валялись копье и топорик на длинной рукояти. Блейд понял, что видит нерадивого стража, и дал себе слово, что наведет в племени должный порядок по этой части. Безопасность — прежде всего! Часовому не полагается спать на посту, даже если он — всего лишь примитивный волосатый дикарь!

Волос у толстозадого действительно хватало. Конечно, он не мог сравниться с медведем или обезьяной, но густая бурая поросль шла по всей спине, по ягодицам и коротким ногам с толстыми ляжками; с головы спускались длинные нечесанные лохмы рыжеватого оттенка. Однако это существо являлось человеком! Даже не заглядывая в лицо туземца, Блейд мог убедиться в сем факте с полной определенностью. Стопы и кисти дикаря практически не отличались от его собственных; форма черепа, короткая шея и приземистая плотная фигура ничем не напоминали обезьяньи; объемистую талию охватывал пояс из оленьей шкуры, и в волосах, на самом темени, торчало какое-то украшение из перьев — довольно грязное и помятое.

Стойбище, которое охранял этот бездельник, располагалось у подножий утесов, за небольшим озерцом, почти точной копией того водоема, в котором расстался с жизнью местный Шер-Хан. До трех десятков плетеных шалашей, прикрытых сверху шкурами, было ярдов сто, и Блейд видел суетившихся у большого костра женщин, дюжину мужчин, восседавших на плоских валунах, и ребятишек самых разных возрастов и калибров, плескавшихся у озерного берега. Все взрослые, и женщины и мужчины, отличались изрядной волосатостью; одни носили пояса с передником из оленьей или козьей шкуры, прикрывавшим чресла, у других имелись еще накидки — либо из шкур, либо плетеные из травы. Дети бегали голышом.

Убедившись, что его никто не замечает, Блейд продолжал свои наблюдения. Женщин было десятка два, детей — раза в полтора больше; судя по числу хижин, племя недавно понесло изрядный урон. Или, быть может, часть волосатых спала в своих шалашах? В любом случае, этот клан насчитывал не больше семидесяти человек, причем мужчин, по мнению Блейда, было маловато.

Рассматривая их, он заметил, что туземцы, сидевшие на камнях, как будто подчиняются некой субординации. Два валуна казались повыше, и двое мужчин, занимавших эти почетные места, носили плащи и по пучку перьев за каждым ухом. Остальные группировались вокруг предводителей, склонившись к ним и словно прислушиваясь к какому-то спору; иногда то один, то другой поднимался, желая, видимо, вставить слово.

Совещание, понял Блейд, внезапно припомнив свой сон перед стартом. Здесь не было уютного зала, стола и кресел, но суть от этого не менялась -люди все так же спорили, говорили, обсуждали свои проблемы, упорствовали в собственных заблуждениях и не желали прислушаться к доводам соседа. Пожалуй, сие доказывало человеческую сущность волосатых в гораздо большей степени, чем огонь, шалаши, передники из шкур и перья в волосах.

О чем же шла речь на этом совете? Странник почти не сомневался, что угадал: надо было отправляться на охоту в степь, а в степи бродил саблезубый.

Что ж, решил он, стоит порадовать аборигенов доброй вестью. Соскользнув с валуна и не обращая внимания на храпевшего стража, Блейд направился к шалашам. У берега озерца, которое ему предстояло обогнуть, как и на всей площадке, не было камней — вероятно, они пошли на строительство баррикад, перекрывавших широкие проходы. Деревьев не было тоже; лишь голая земля с желтевшими кое-где участками вытоптанной травы. Тем не менее чужака заметили не сразу. Мужчины совещались, женщины пекли мясо над костром, дети играли; Блейд успел пройти ярдов тридцать, когда ребятишки подняли наконец крик.

Он не остановился, не замедлил движений, лишь выпятил грудь, о которую бились тигриные лапы с огромными когтями. Поверх них лежало ожерелье, и клыки, подвешенные на травяных жгутиках, мерно побрякивали в такт шагам, словно кастаньеты. Складки тяжелого плаща делали плечи Блейда еще шире; его нагие руки и торс бугрились мощными мышцами, ноги уверенно попирали землю, а на топоре, который он тащил под мышкой, еще темнели пятна засохшей тигриной крови. Вероятно, грозный облик пришельца, героя — или даже божества! -вселил в волосатых ужас. На миг они застыли, кто где стоял или сидел: мужчины — на своих каменных табуретах, женщины — у костра, дети — по колени в воде; затем с громкими воплями начали разбегаться.

Блейд неторопливо подошел к камням, выбрал тот, что был повыше, и сел, прислонив к соседнему топор и копье. Его появление произвело несомненный эффект! Женщины с ребятней попрятались в шалашах, охотники, более здравомыслящая часть племени, ринулись к скалам и теперь с завидной скоростью лезли вверх. Интересно, за кого они принимают нежданного гостя? За зверя, превратившегося в человека? За злого демона или великана, который пожрет всех, кто не успел познакомиться с тигриными клыками? В таком случае, стоило их успокоить.

Поднявшись, разведчик шагнул к костру, выбрал кусок наполовину пропеченного мяса и впился в него зубами. Он и в самом деле чувствовал голод, отшагав с утра больше десяти миль, так что ланч пришелся очень кстати. Покончив с первым ломтем, он принялся за второй, потом подошел к озерцу, напился из горсти и обтер руки о свой плащ. Десятки глаз следили за ним со скал и в щели, зиявшие в стенках хижин.

Он снова сел на камень, поигрывая ожерельем, неторопливо осматривая стойбище. Пожалуй, этот волосатый народец был не столь уж примитивным! Они умели добывать огонь и строить жилища, плести веревки и сумки из травы, шлифовать кремневые наконечники, выделывать шкуры и жарить мясо. Теперь предстояло познакомиться с их языком. Блейд предвидел, что звуки неведомой пока речи уже живут в его подсознании, и несколько фраз, которые он услышит, пробудят их, наполнив значением и смыслом. Так было всегда; появляясь в новом мире, он мог говорить на языке обитающих в нем существ.

Сейчас двое из них, спустившись с утесов, нерешительно направлялись к нему. Длинный и короткий, предводители племени. Длинный был мужчиной зрелых лет, но еще весьма крепким; его костистое сухощавое лицо украшали пышные бакенбарды. Борода отсутствовала; как вскоре узнал Блейд, у туземцев волосы росли где угодно, кроме подбородка, верхней губы да еще, пожалуй, лба. На физиономии длинного застыло выражение некой отрешенности и почти олимпийского спокойствия, хотя Блейд заметил, что это дается вождю нелегко: пальцы у него подрагивали, а левая нога вдруг сама собой цеплялась за правую. Мужественный парень, решил разведчик; боится, но идет!

Короткий, похоже, не испытывал страха — может быть, потому, что был стар и мало дорожил жизнью. По накидке, украшенной козьими хвостами и грубыми костяными фигурками, Блейд опознал в нем шамана. Бакенбарды у коротышки были выщипаны, зато на голове торчала шапка спутанных седоватых волос; шерсть на груди и плечах, на тонких искривленных ляжках тоже была седой. Этот старый гном выглядел тощим, но жилистым, и двигался странной походкой — вприпрыжку, словно подбитый камнем краб. Приглядевшись, Блейд заметил, что он горбат — то ли от рождения, то ли в результате травмы, полученной в схватке с каким-то зверем. Его левое плечо покрывали страшные шрамы.

Остановившись перед пришельцем, оба аборигена уставились на него во все глаза. У длинного зрачки были серыми и тускловатыми, глаза старого гнома напоминали расплавленный янтарь. Точь-в-точь как у лорда Лейтона, подумал странник и ухмыльнулся: этот тощий коротышка был вдобавок горбат и двигался почти так же неуклюже, как его светлость.

Наконец длинный дернул кадыком и с сомнением пробормотал:

— Ахх-са?

— Хул! — возразил гном. — Ахх-лават. Бо ор пата!

Блейд не удивился, прекрасно поняв этот обмен репликами. «Ахх-са» обозначало духа, демона, доброго или злого бога — словом, создание потустороннего мира; «ахх-лават» — разумного, но смертного индивидуума, не владевшего сверхъестественной мощью. «Хул» было отрицанием. Но не просто отрицанием; этот термин нее некий иронический подтекст, словно намекая на презрительное отношение говорившего к мнению собеседника. «Бо» являлось предлогом противопоставления, «ор» — усилением качества; слово же «пата» соответствовало понятиям «сильный», «крепкий», «могучий».

Итак, длинный вождь признал в пришельце божество, тогда как шаман отстаивал более рациональную гипотезу. «Чушь! — произнес горбатый гном. -Это человек. Но очень сильный!»

Разглядывая стоявшую перед ним парочку, Блейд молча ждал продолжения. С каждой секундой старый колдун все больше напоминал ему Лейтона — даже манера говорить была такой же, слегка брезгливой, суховатой и безапелляционной. Кем же тогда являлся его напарник? Местным вариантом Дж.?

— Ахх-са, — снова повторил вождь. — Только ахх-са может убить большого Ку!

«Ку» называлась любая жуткая тварь, с которой не могло справиться племя, — саблезубый тигр, гигантский медведь, мамонт.

— Ахх-лават убивали Ку, — гном покачал лохматой головой. — Делали ловушки, жгли огнем… Убивали!

— Ку — разные, — возразил вождь. — Этот, — он покосился на клыки, висевшие на шее Блейда, — самый страшный!

— Он не сильнее большого толстоногого. — Блейд понял, что речь шла о местном варианте мамонта. — Толстоногого уркхи убивали. Если толстоногий упадет в яму, на дне которой кол…

— Не учи меня охотиться на толстоногих, — невозмутимо прервал шамана вождь; его манера вести дискуссию, спокойная и веская, в самом деле напомнила Блейду шефа МИ6А. — На моей памяти уркхи взяли жизнь у троих, и я помню, как это было. Но Ку с длинными зубами может съесть всех! И большого толстоногого, и тебя, и меня.

— Может, — неожиданно согласился шаман. — Он съел двух охотников в начале этой луны и трех — в середине. Он съел женщину, которая копала корни. Он съел…

Выслушав довольно длинный список, Блейд понял, из-за чего волосатые забились среди скал, зашпаклевав все щели, кроме самой узкой. Вероятно, махайрод рассматривал стойбище волосатых как своеобразный кроличий садок, где всегда можно раздобыть что-нибудь на ужин.

— Ку съел много уркхов, — подтвердил вождь, когда колдун, исчерпав перечень, смолк, — Охотники не могли убить Ку, а длиннозубый Ку убивал кого хотел… — он сделал многозначительную паузу и уставился на Блейда. — Лишь ахх-са может убить Ку!

Шаман поднял лицо к небесам и распростер руки; костяные фигурки на его плаще застучали, метнулись козьи хвосты.

— Ахх-са могучи, — нараспев начал он. — Ахх-са не охотятся на зверей! Самый большой Ку перед ними — кал! Они живут на небесах, летают над землей на огромных птицах с огненными хвостами и не обращают внимания на уркхов. Ахх-са — повелители мира, их дыхание — ветер, их голоса — гром, их взгляды — молния! Им не нужно мясо, им не нужны шкуры, они не едят и не спят…

«Ну и ну, — подумал Блейд, — похоже, эти парни могут препираться до Второго Пришествия!»

Странник не собирался ждать так долго, а потому рявкнул, прервав славословия колдуна:

— Закрой рот, коротышка! Я — не ахх-са, и потому мне нужны шкуры и мясо. Но сами ахх-са послали меня на землю, одарив божественной силой. Мое дыхание — ветер, мой голос — гром, мой взгляд — молния! Хочешь в этом убедиться?

Он грозно нахмурился и протянул руку к топору.

Оба спорщика в изумлении уставились на него. Повидимому, ни вождю, ни шаману не приходило в голову, что странный гость может понимать их язык и выражать свои мысли столь энергично и недвусмысленно. Ладонь Блейда еще не успела лечь на топорище, как две волосатые фигуры распростерлись перед ним на земле, демонстрируя полную покорность.

— Встать! — велел разведчик. — Садитесь сюда! — он показал на камни поменьше, рядом с его собственным валуном.

Они сели.

— О посланец великих ахх-са, — попытался перехватить инициативу колдун, — доволен ли ты тем…

— Ты откроешь рот тогда, когда я прикажу, — строго произнес Блейд и, не подымаясь с места, легонько хлопнул старого гнома по макушке. Тот охнул и прикусил язык.

Тем временем охотники спустились со скал, а самые смелые из женщин и подростков выползли из хижин. За кольцом валунов, которых было штук двадцать — видимо, по числу мужчин в племени, — собралась уже порядочная толпа. Странник заметил, что оружия не было ни у кого.

Он ткнул пальцем в вождя:

— Как тебя зовут, длинный?

Тот сосредоточенно нахмурился, будто стараясь припомнить собственное имя, и начал с протяжным подвыванием:

— Сис'агра-ти карра'да-мелнимунек о'ахх-лават'тапара кинда-тапалама'их-карала сис'агра-капа-ти'пата-ока парала-кат-им ланаса-итара'ло сис'агра…

— Стоп! — приказал Блейд, и вождь покорно смолк.

Сказанное им означало: «Тот-кто-родился-в-денькогдаженщина-второго-охотника-нашла-клубеньвеличиной-соленью-голову-то т-кто-сломал-палец-на-ноге-убегая-отмедведя-тот-кто…» — и так далее.

Блейд кивнул шаману:

— Теперь я хочу послушать тебя, старый гриб. Ну, начинай!

Колдун запрокинул лохматую голову и завел:

— Ша'агра-ти илана-капала'им-лавата кинда-валава'тигоса сис'агра-савалана-ти'их падрала-о'несата икандрапилана-ниона ахх'са-кол-ахх'паланта-некан сибрала'ихтапалама окенда'ли…

«Дитя-родившееся-на-горе-матери-с-кривой-спиной-ноодаренное-богами-мудростью-и-на-десятом-год у-жизнивошедшее-в-жилище-колдуна-чтобы-изучить-магическоеискусство-которое…»

Жестом остановив его, странник несколько минут размышлял.

Итак, полные имена аборигенов включали перечисление всех знаменательных событий, кои произошли с ними за всю жизнь. Значит, у детей список был покороче, а на знакомство с именами стариков требовалось не менее часа. Превосходный обычай, решил Блейд. Во-первых, стоит человеку назвать свое имя, как ты узнаешь всю его подноготную; во-вторых, запоминание такой уймы подробностей неплохо тренирует мозги. Да, хотя эти уркхи заросли волосами от пят до макушек, на память они не жаловались!

Но как же их называть? Блейд задумчиво поскреб щетину на подбородке, потом поочередно ткнул пальцем в вождя и шамана:

— Ты будешь Сие, а ты — Ша.

— Так нельзя, посланец небесных ахх-са, непонятно, — старый колдун склонил голову. — Каждый будет Сие или Ша…

Ну конечно же! «Сис» означало «тот» или «та», а «ша» — «дитя», «ребенок»; вероятно, все безумно длинные имена туземцев начинались с этих слов. Блейд страдальчески сморщился, но вдруг на тубах его заиграла улыбка.

— Ты — Джи, — он показал на вождя, — а ты — Лейтон, — его ладонь опустилась на макушку престарелого колдуна. — Считайте, парни, я окрестил вас заново!

— Что означают эти слова? — поинтересовался долговязый вождь. — Они волшебные?

— О да! — губы странника вновь растянулись в улыбке. — Джи — тот, кто обладает силой, Лейтон — мудростью.

— Ты щедр, — шаман благодарно склонил лохматую голову. — Ты велик! Ты — посланец небесных ахх-са!

— Несомненно, — пробормотал Блейд, разглядывая окружившую их толпу. — Я очень щедр, и завтра, когда высплюсь и поем, обещаю дать волшебные имена всем остальным уркхам.

Спустя неделю Блейд изучил цивилизацию волосатых во всех подробностях.

В стойбище обитали четырнадцать мужчин, включая шамана, двадцать шесть женщин и более трех десятков ребятишек и подростков обоего пола, которым странник, по земным аналогиям, дал бы от года до двенадцати лет. Стариков, если не считать Лейтона, не было; в этом мире люди долго не заживались. За последние полгода, с тех пор, как в окрестностях появился махайрод, племя понесло большой урон — тигр сожрал не менее двадцати человек, и охотники, неоднократно вступавшие с ним в битву, ничего не могли поделать с чудищем. Таким образом, Блейд — являлся ли он в самом деле посланцем небесных ахх-са или нет — выступил в качестве благодетеля и спасителя. Чтобы достойно отметить сей факт, уркхи воздвигли ему трон — самый высокий камень, который был поставлен в круге совета между седалищами Джи и Лейтона.

Эти двое, вождь и шаман, делили власть над племенем. Каждый из них имел собственных приверженцев, как бы некую фракцию или партию, готовую поддержать своего лидера; учитывая, что один из них занимался делами практическими, вроде охоты и охраны стойбища, а другой представлял интеллектуальную элиту, Блейд обозначил две эти группировки как партии Силы и Разума. Согласно лучшим традициям демократического общества, они находились в оппозиции друг к другу и спорили по любому поводу и без повода.

Например, источником непрерывных трений являлось отхожее место. Их, собственно говоря, было два — в расщелинах среди скал, одна из которых располагалась с юга, а вторая — с севера. По мнению Джи, следовало пользоваться южным нужником, так как ветры с этой стороны задували реже; Лейтон же отдавал предпочтение северному клозету, приводя тот же самый довод относительно ветров. В результате в стойбище невыносимо воняло в два раза чаще, чем если бы обе партии смогли договориться. Блейд прекратил это безобразие, велев завалить оба скопища нечистот и оборудовать новый туалет в западной расселине. Под его руководством женщины вырыли ямы, а мужчины накрыли их бревнами, предварительно свалив две дюжины пробковых деревьев; после этого вонять перестало при любом ветре.

Разобрался Блейд и с именами членов племени. Как он и предполагал, каждое имя являлось фактически биографией его носителя, постоянно пополняемой новыми сведениями. Использовать эти длиннейшие повествования на практике было невозможно, поэтому уркхи звали друг друга, так сказать, по должности и родственной связи. Так, Джи был Вождем, а Лейтон — Шаманом; сильнейший после вождя мужчина именовался Первым Охотником, а его подруги -соответственно Первой и Второй Женами Первого Охотника. Такая же система действовала относительно детей, и какой-нибудь карапуз, едва начавший обрастать пушистым подшерстком, звался, к примеру. Младшим Сыном Второй Жены Третьего Охотника.

Блейду все это показалось весьма нерациональным, и он начал переименовывать волосатых по своему усмотрению. Члены партии Силы, сторонники Джи, получали имена работников МИ6А, а приверженцы Разума -ассистентов и коллег Лейтона. Вскоре в стойбище появились Биксби, Тич, Ли и Джо, а также Смити, Макдан и Ньют; последний был тем самым нерадивым стражем с толстой задницей, который проспал появление Блейда. Его земным прототипом являлся мистер Ньютон Энтони. К сожалению — или к счастью, — Блейд не нашел подходящего аналога для Питера Норриса, и имя Железного Пита осталось невостребованным. Зато самую склочную женщину в стойбище он прозвал Миссис Рэчел Уайт, что подошло этой волосатой самке как нельзя лучше.

Реформа имен принесла Блейду не меньшую славу, чем победа над тигром. Теперь он был для волосатого племени Сис'агра-кассала-нарвата'их-лейтага -Тем-кто-даетволшебные-имена, или попросту Леем — от слова «лейтага», что значило «имя». Такое прозвище странника вполне устраивало.

Вообще же присутствие Блейда весьма укрепило единство племени. Прежде разногласия между партиями Силы и Разума нередко приводили к кулачным боям или к тому, что часть охотников отказывалась повиноваться Джи, ссылаясь на авторитет шамана. Споры бывали непримиримыми, ибо волосатые из Уркхи уже обзавелись важнейшим человеческим качеством — упорным стремлением настоять на своем. Культура их, однако, еще не поднялась до понимания того факта, что всякую дискуссию полезно сводить к консенсусу, а не к драке. Правда, в таких стычках уркхи не использовали оружие, выясняя отношения только с помощью кулаков, каждый понимал, что смерть любого из немногочисленных мужчин ослабляет племя. Узнав об этом. Блейд восхищенно покачал головой и решил, что, несмотря на драки и споры, общественное самосознание волосатых едва ли не превосходит земной уровень. Там он знал сколько угодно стран, в которых с удовольствием резали глотки не только соседям, но и своим согражданам.

Итак, уркхи спорили и продолжали спорить, но теперь у них появился непререкаемый арбитр, Лей, Тот-кто-даетволшебные-имена, и разногласия больше не приводили к дракам. Если вождь имел одно мнение, а шаман — другое, они обращались к посланцу небесных ахх-са, готовому свершить соломонов суд. Эта обязанность, требующая политичного лавирования между Силой и Разумом, весьма тяготила Блейда. Он не должен был давать преимущества ни одной из сторон, мудро поддерживая демократическую двухпартийную систему в равновесии. В частности, ему приходилось подсчитывать, сколько раз он согласился с мнением Джи, с соображениями Лейтона или предложил свой вариант. В идеале эти три числа должны были совпадать, но добиться такой тройственной статистической справедливости оказалось нелегко.

К тому же Сила далеко не всегда демонстрировала глупое упрямство, а Разум — истинную мудрость, и на каждое удачное решение у Джи и Лейтона приходилось как минимум два неудачных. Блейд вертелся, как белка в колесе, но постепенно, все лучше и лучше узнавая своих волосатых компаньонов, приводил дела племени в порядок.

Его поселили в хижине охотника, погибшего в схватке с тигром. Почетную обязанность заботиться о Лее приняла на себя его семья — мамаша Пэйдж с дочерьми-погодками Зоэ и Вики (все имена, естественно, были даны Блейдом). За пару дней он вышколил и почтенную матрону, и обеих девчонок — в шалаше теперь царила чистота, шкуры были тщательно выбиты, а мясо и тушеные коренья подавались точно по расписанию, четыре раза в день. Зоэ, симпатичная малышка лет двенадцати с уже наметившимися грудками, заботилась об оружии и одеянии посланца аххса, ее сестренка прибирала в хижине, а мамаша Пэйдж кухарила. Они были очень довольны, ибо новый глава семейства мог бросить копье на вдвое большее расстояние, чем любой из охотников, и буквально завалил своих подопечных мясом.

Блейд, несмотря на обильное питание и порядок, такого счастья не испытывал. Ему уже было ясно: в этом доисторическом заповеднике придется обойтись без женщины — не той, которая готовит еду и вытряхивает шкуры, а подружки, с которой стоило бы разделить постель. Нравы уркхов по этой части были весьма просты, но их женщины слишком напоминали обезьяньих самок, чтобы возбудить у пришельца желание. Даже малышка Зоэ! Несмотря на довольно стройную фигурку и относительно редкий пушок на коже, Блейду она напоминала молодого шимпанзе. Очаровательный звереныш, но не для постели человека!

Во всем же остальном уркхи безусловно являлись людьми. У них был развитой язык — более тысячи слов, как подсчитал странник; представления о божественном, весьма обширные познания в части целебных трав, навыки обработки камней и шкур, плетения циновок, резьбы по дерену и кости. По словам шамана, племя неторопливо мигрировало на юг от самой границы ледников, то совершая переходы в сотню миль, то задерживаясь подолгу в какомнибудь удобном месте. В этих скалах они прожили около года и последнее время боялись покинуть свое убежище: если бы саблезубый настиг их в пути, немногие бы остались в живых.

К исходу первой недели Блейд решил, что уркхи — весьма симпатичные создания. Они не пытались обратить его в рабство, как обитатели Сармы и монгских степей, не травили собаками, как альбийцы, не пытались склонить к противоестественным отношениям, как мужчины Меота, или скормить чудовищам, как жрецы Зира. Эти уркхи были простыми, грубоватыми, но славными парнями, готовыми подчиняться тому, кто оказался сильнее и умнее; правда, они уже умели спорить, но еще не ознакомились с искусством интриги.

Да, жизнь с ними представлялась вполне сносной… Вот только если бы их женщины не были такими волосатыми!

ГЛАВА 4

Блейд сидел на своем каменном троне в круге совета. Справа от него располагался вождь, елею — шаман, остальные двенадцать охотников пристроились на своих валунах, образовавших широкое кольцо. Темой обсуждения была очередная перекочевка.

— Хорошее место, — произнес Джи, пощипывая свои длинные бакенбарды одной рукой и обводя другой кольцо скал вокруг стойбища. — Безопасное.

— Много зверей, богатая добыча, — поддержал его Биксби, Первый Охотник.

— Есть камень для копий и трава для циновок, — добавил Тич, четвертый среди мужчин.

Ли, пятый, пожал массивными плечами:

— Стоит ли уходить? И здесь хорошо.

— Хорошо, — кивнул молодой Джо, местный братец Джорджа 0'Флешнагана, такой же рыжий и довольно рослый.

Блейд обвел взглядом членов партии Силы; кажется, желающих высказаться больше не было. Он кивнул Лейтону.

— Уркхи всегда кочевали, — заявил сей почтенный муж. — Всегда шли от холодных льдов к теплому солнцу. Так было при моем отце и отце моего отца. Уркхи останавливались то в одном, то в другом месте, жили в шалашах одну или две луны и снова трогались в путь. Шли по новым землям, встречали других людей, менялись с ними женщинами… Хорошо! Интересно!

— Интересно! — поддержал шамана широкоплечий вспыльчивый Макдан, Второй Охотник. — Если уркхи будут долго сидеть на месте, среди камней, задницы у них тоже окаменеют.

— Охотники должны ходить. Долго ходить, много ходить, видеть новое, -уверенно заявил Смити, еще недавно звавшийся просто третьим. У него была длинная шея — конечно, не такая длинная, как у настоящего Кристофера Смити, но для коренастых уркхов буквально выдающаяся. — Сидеть на месте скучно. Звери — одни и те же, камни — одни и те же, небо — одно и то же. Скучно! — завершил Третий Охотник свою речь.

— Да, скучно! — пискнул толстый Ньют, о номере которого в этой компании было лучше не упоминать.

Блейд поразмыслил, взвешивая доводы той и другой стороны, отметив, что речи представителей партии Разума были длиннее и содержательнее, чем у их оппонентов. Конечно, если не считать Ньюта. Но к мнению толстозадого никто не прислушивался, ни союзники, ни противники. На спине Ньюта еще не зажили ссадины от палки вождя — Джи хорошо отходил его за нерадение во время дежурства.

Странник повернул голову направо и кивнул вождю, разрешая говорить. Начинался второй круг дискуссии.

— Мало мужчин, — произнес Джи. — Женщин и детей столько, — он раз пять растопырил пальцы на обеих ладонях. — Мужчин — столько! — теперь его ладони остались на виду у всех. Одновременно вождь окинул презрительным взглядом молодых Джо, Боба и Стива, и никчемного Ньюта, явно показывая, что не считает их полноценными охотниками.

— Мало мужчин, — эхом откликнулся Биксби, всегда готовый поддержать мнение шефа. — Дорога будет опасной.

— Если мы встретим чужих, на нас могут напасть, — напомнил Тич, худощавый, нервный и подвижный, лучший следопыт племени.

— Да, могут напасть! — зло оскалился Ли. — У нас хорошие женщины, и чужие захотят их отнять!

Блейд взглянул на молодых, на Джо, Боба и Стива, но они предпочли промолчать, видно, обиделись, что вождь еще не считает их за мужчин. Странник махнул Лейтону, предлагая высказаться противной стороне.

— Небесные ахх-са, — шаман поднял лицо вверх, — заповедали уркхам путь от льдов к солнцу, от холода к теплу. Конечно, ахх-са не вмешиваются в дела людей, но они следят за ними с небес. Если люди выполняют их заветы, ахх-са дают пищу, мясо, шкуры, если нет — сердятся и насылают бурю.

Он покосился на Блейда, словно намекая, что последнее слово в части намерений ахх-са принадлежит их посланцу. Странник размышлял. Собственно, предметом его раздумий было одно: тащить или не тащить за собой все племя. Сам он давно решил отправиться в дорогу на юг, но в приятной компании путь был бы гораздо легче и безопаснее.

Не говоря ни слова, он устремил взгляд на Макдана, следующего по старшинству в партии Разума.

— Ахх-са могучи, — заметил тот — Лей, их посланец, убил злого Ку, не получив ни одной раны. Когда Лей с уркхами, не страшны чужие, не страшен большой толстоногий Ку, не страшен мохнатый Ку и Ку с длинными зубами. Лей убьет их всех, а мы ему поможем! _

Это была прекрасная речь, и Блейд позволил себе улыбнуться и милостиво кивнуть головой. Но Макдан еще не кончил.

— Ахх-са не вмешиваются в дела людей, но, может быть, они приготовили награду тем, кто выполняет их заветы? Может быть, уркхи будут идти день за днем, луна за луной, пока не придут туда, где ахх-са приготовили для них теплые жилища и добрую охоту?

Очень резонное замечание, подумал Блейд. Конечно, эти ахх-са могли быть только плодом воображения волосатых, персонажами местного фольклора, богами или духами, которых изобрели первобытные охотники Уркхи — как и тысячи других архаических племен и народов во всех мирах и во все времена. Однако существовала вероятность, что компьютер все-таки отправил его на планету с высокой культурой, и лишь по случайности он очутился в огромном заповеднике, где сохранялась не только бессловесная флора и фауна, но и примитивные мыслящие существа, сидевшие сейчас перед ним. Тогда сказки о небесных аххса, не вмешивающихся в дела людские, могли иметь вполне реальную основу. Несомненно, с ними стоило разобраться — что и являлось целью планируемого Блейдом путешествия на юг. Но тащить ли с собой этот волосатый народец? Тут он еще колебался

— С Леем нам никто не страшен, — взял слово Смити, вытянув шею и стараясь выглядеть посолиднее — он был еще довольно молод, но уже прославился как непревзойденный метатель копий. — Если чужие не захотят честно меняться женщинами, мы их перебьем!

Со слов шамана Блейд знал, что по огромной равнине, раскинувшейся на обеих берегах реки, бродили и другие племена, принадлежавшие к расе уркхов. Их было не так много, но все же два-три раза в год эти кланы встречались и, как правило, вступали в мирную торговлю. Основным предметом обмена были женщины — мудрый обычай, если учитывать немногочисленность популяции волосатых, которая требовала постоянного притока свежей крови.

Были среди уркхов и великие путешественники, которые, видимо, добирались до южных земель; кое-кому из них даже повезло вернуться обратно. Сведения о тех местах, ходившие среди волосатого народца, были смутными и обрывочными, но не противоречили элементарной логике. Климат на юге казался более теплым, там росли сладкие плоды и обитало неисчислимое количество зверей, самыми опасным из которых являлись мелкие твари, похожие на шакалов. Там не было холодных зим и крупных хищников; в лесах высились конусы медоносных муравьев (уркхи очень любили сладкое); небо, как правило оставалось чистым и ясным, лишь изредка окропляя землю теплым дождем; речные воды кишели рыбой. Словом, там был рай — или почти рай, поскольку в тех краях обитали какие-то племена, не похожие на уркхов, но столь же немногочисленные. По идее, всем должно было хватить места.

— Если уркхи отправятся в сторону солнца, — продолжал Смити, — они уйдут от страшных Ку, острозубых и мохнатых, а потом подрастут новые молодые охотники, и уркхи опять станут сильны. Пусть Лей поведет нас, а мы будем слушать его мудрые советы, приносить ему лучшие шкуры и мясо!

Это было существенным моментом. Путешествие в компании волосатых сулило неизмеримо больший комфорт, чем скитания в степи в одиночку. Тем более, что в этом случае Блейд мог не сбивать ноги до крови, а обзавестись подходящим, транспортным средством.

Он поглядел направо, на вождя, потом налево, на шамана. Оба первых оратора безмолвствовали, и это означало, что Лей, Тот-кто-дает-волшебные-имена, должен вынести свой вердикт.

— Джи прав, — Блейд слегка склонил голову вправо, заметив, как вождь начал самодовольно подкручивать развесистые бакенбарды, — дорога будет опасной, и мужчин в племени осталось мало. Однако, — он бросил взгляд влево, — мудрый Лейтон тоже прав: если уркхи станут сидеть на месте, у них окаменеют задницы.

Шаман расцвел; согласно традиции, все доводы и блестящие речи партии Разума относились на его счет. Точно как на Земле, подумал Блейд: любая умная мысль подчиненного автоматически принадлежит его начальнику.

— Можно отправиться в путь, — продолжал он, — но так, чтобы злые Ку и чужие люди не мешали уркхам. Тогда дорога станет безопасной и приятной, а в конце ее уркхов будут ждать сладкие плоды, мед и обильная охота.

Вождь задумчиво дернул себя за левую бакенбарду, а шаман зыркнул на странника желтым янтарным глазом.

— Мудрость Лея велика, — заявил он, — но что, кроме его могучей руки и копий охотников, может защитить уркхов от хищных Ку и чужаков?

— Вода, приятель, — ответил Блейд, — обычная вода. Большая река что течет там, — он вытянул руку, показывая на запад.

— Разве река — тропинка в лесу, по которой можно идти? — спросил вождь. — Земля — твердая, а вода — мягкая и не держит человека.

— Зато она держит дерево, — напомнил странник. — Ствол большого дерева, твердый, как земля.

Несколько минут волосатые обдумывали новую идею, потом Макдан сказал:

— Ты думаешь; что уркхи могут сесть на стволы и плыть по воде, как стая гро? — Гро назывались огромные утки, на которых Блейд охотился в день своего появления в Уркхе.

— Нет, конечно, — он покачал головой. — Стволы начнут вертеться в воде, и ни женщины, ни дети не смогут усидеть на них. Но если сплести веревки из травы и связать бревна друг с другом, то получится большой помост. На нем надо поставить хижины, и помост поплывет вниз по реке, как сухой лист дерева. А уркхи будут сидеть на нем и хохотать над злыми Ку.

— А как вернуться на твердую землю? — спросил Биксби, отличавшийся большой практичностью. — Вода не отпустит деревья, и нам придется провести на этом помосте всю жизнь. И всю жизнь есть только рыбу! — он с ужасом развел, руками, не в силах представить себе более трагической перспективы.

— Если взять длинные копья без наконечников, то с их помощью можно направить помост куда угодно, — объяснил Блейд. — Но все уркхи, и мужчины, и женщины, должны разом опускать копья в воду, а потом отталкиваться от нее. Я покажу, как надо это делать.

Охотники обменивались задумчивыми взглядами. Хотя все они умели работать и с камнем, и с деревом, и с костью, мысль в челноке, пироге или о чем-то похожем на плот не приходила в эти косматые головы. Возможно, потому, что уркхи долгое время жили на севере, у границы ледников, где не было больших рек; лишь поколение назад они впервые увидели огромный и быстротекучий водный поток. Сейчас, по мысли Блейда, им предстояло сделать гигантский шаг в своем развитии — почти такой же важный, как открытие благодетельной мощи огня.

— А костер! — вдруг воскликнул Тич, словно подслушав его мысли. -Как развести на помосте костер? Ведь дерево загорится! Неужели мы останемся без огня и без жареного мяса?

— Ни в коем случае, — успокоил ею Блейд. — Женщины накопают глины и выложат ее на стволы, потом прикроют плоскими камнями. На них можно разводить огонь.

Уркхи снова помолчали, переглядываясь. Затем Лейтон одобрительно кивнул и воздел к небу тощие волосатые руки.

— Разве можем мы оценить мудрость посланца ахх-са? — вопросил он. -Мы можем лишь подивиться ей и выполнить все, что велит Лей, ибо его советы идут во благо уркхам!

Джи повторил жест шамана.

— Лей ор пата, — произнес он. — Очень сильный! Не только тут, -вождь положил ладонь на сильный узловатый бицепс, — но и тут! — теперь его пальцы коснулись лба.

Блейд был поражен. Эти первобытные существа, эти жалкие волосатые охотники каменного века знали, где находится вместилище разума! Был ли сей факт открыт ими самостоятельно или некто, гораздо более знающий и мудрый, заложил его под толстые черепа местных неандертальцев? Об этом стоило поразмыслить…

— А если… — прервал его думы очередной вопрос, — если надо остановиться? Как тогда…

Это был Ньют, рискнувший наконец раскрыть рот. Блейд посмотрел на него и внушительно произнес:

— Если надо будет остановиться, мы обвяжем тебя веревкой и спустим на дно. Твоя толстая задница наверняка удержит бревна на месте.

Ответом ему был громовой хохот. Эти примитивные создания понимали юмор — особенно в такой грубоватой форме.

Плот собрали из толстенных прямых стволов пробковых деревьев. Их было гораздо проще обрабатывать, чем древесину хвойных пород, и они обладали большей плавучестью. Правда, существовала опасность, что пористые бревна впитают воду и станут тяжелыми и неповоротливыми, однако Блейд полагал, что две-три недели они выдержат. Он не собирался задерживаться тут на более длительный срок; если, продвинувшись к югу на тысячуполторы миль, он не доберется до хрустальных дворцов и космодромов, то вряд ли такие вещи вообще существуют в сей реальности. Что ж, по крайней мере уркхи обретут свой рай — с медом и сладкими фруктами… Ему же останется только удалиться и доложить Лейтону — настоящему Лейтону! — что попытка использовать спейсер закончилась очередным провалом.

Свалить четыре дюжины пробковых деревьев оказалось делом несложным -уркхи вполне владели технологией пережигания стволов. Транспортировка бревен к реке была гораздо более трудоемкой работой, но охотникам удалось разыскать рощицу, которая находилась в сотне ярдов от берега, и когда Блейд показал им, как пользоваться катками, проблема была решена. Женщины с утра до вечера плели канаты из прочной изумрудной травы, подростки разбирали шалаши, проветривали шкуры, таскали глину и плоские камни для очага, собирали хворост. На несколько дней маленький заливчик, где собирали плот, стал напоминать настоящую верфь, глядя на суетившиеся у воды волосатые фигурки, Блейд ясно и зримо ощущал железную поступь цивилизации, шагнувшей в сей примитивный мир.

Под его наблюдением бревна надежно перевязали канатами, соорудив плот из двух секций, в каждой — по паре дюжин стволов. Ширина этого плавучего монстра составляла сорок футов, длина была вдвое большей, он мог поднять все племя уркхов и еще столько же народа. Женщины принялись устанавливать посередине плота хижины, между которыми на свежую глину подростки укладывали камни. Часть охотников Блейд отправил за мясом, которое затем на скорую руку прокоптили тут же на берегу, наиболее искусные мастера под его личным присмотром занялись навигационным оборудованием.

Оно, собственно говоря, сводилось к веслам, ибо парус из травяных циновок был бы слишком тяжел. С огромными трудами, испортив немалое количество кремневых пластин, мужчины вытесали из стволов молодых елей два больших рулевых весла с широкими лопастями и сорок шестов поменьше, более или менее подходящих для гребли. По всему периметру плота стояли колья — их просто забили между бревен, — на которые Блейд велел натянуть травяные веревки в три ряда. Это подобие примитивного фальшборта должно было предохранить неопытных гребцов от падения в реку. Сам странник собирался занять позицию на корме, у рулевых весел, где соорудили невысокий помост. Двое самых крепких мужчин, Макдан и Биксби, были назначены в первую вахту рулевых; зачем их полагалось сменить Тичу и Смити, а Ли с молодым Джо образовывали третью пару.

Наконец все было готово. По команде Блейда четыре десятка мужчин и женщин, выстроившись вдоль бортов, начали отталкиваться шестами от дна. Неуклюжий плот медленно тронулся прочь от берега, слабое течение развернуло его, шесты начали с плеском загребать воду, рулевые весла направляли бревенчатое сооружение к середине реки. Через час титанических усилий плот очутился на самом стрежне, откуда до левого и правого берегов было не меньше полумили. Блейд велел сушить весла и довольно усмехнулся: судно двигалось на юг со скоростью тричетыре узла, и ровная серебристая поверхность реки не таила ни опасных отмелей, ни перекатов. Наконец-то он почувствовал, что началось настоящее странствие!

Словно отмечая этот торжественный момент, уркхи испустили дружный громкий вопль. До сих пор, занятые нелегким трудом, они не обращали внимания на обстановку; теперь плавное движение захватило их. Речные воды, чуть покачивая, несли плот к югу, к краям обетованным; поскрипывали бревна, мелкие волны плескали о борта, свежий ветерок веял над хижинами, раздувал пламя костра, солнце сияло на синем кебе. Никто из уркхов не шевелил ни рукой, ни ногой, и все же они двигались — двигались быстрее, чем пешком по твердой земле! Это было великим открытием, восхитительным и невероятным! Только мудрому Лею, посланцу ахх-са, мог прийти в голову такой способ путешествия!

Мудрый Лей, усевшись на помосте, с благосклонной улыбкой принимал восторги своих подопечных. Крепкие руки Макдана и Биксби лежали на рулевых веслах, зоркий глаз Джи надзирал за порядком на палубе, Лейтон с помощником возносил истовые моления духам, женщины крутились у костра, запекая мясо на прутиках, ребятишки, столпившись на носу, как зачарованные глядели в воду. Жизнь была прекрасна и удивительна!

Она стала еще прекрасней, когда появилась малютка Зоэ с большим ломтем мяса на чистом листе и другим листом, на котором дымились свежеприготовленные клубни, похожие на бататы. За сестренкой стояла Вики с долбленым деревянным сосудом в руках — на случай, если Лей, Тот-кто-дает-волшебные-имена, захочет пить или сполоснуть руки.

Блейд принялся за еду, с любопытством поглядывая то на правый, то на левый берег. Впрочем, там не было ничего интересного: все та же травянистая прерия с рощами, окружавшими скалы, стада копытных да шумные утиные поселения в камышах. Полюбовавшись час-другой пейзажем, странник отправился в свою хижину отдыхать.

Он вновь появился на палубе уже глубокой ночью, когда Тич и Смити сменили предыдущую пару рулевых. Река купалась в серебристых потоках лунного света, слабо тлевший костер озарял плетеные стены хижин, пахло речной свежестью и мокрым деревом, темное небо с яркими светлячками звезд казалось бездонным. Блейд покопался в остывшей золе, вытащил кусок мяса и впился в него крепкими зубами. К рассвету плот пройдет миль шестьдесятсемьдесят, подумал он; может быть, тогда на горизонте покажутся эти проклятые хрустальные дворцы?

Рядом послышалось деликатное покашливание, и странник обернулся: за его спиной, перебирая резные фигурки на краях плаща, стоял Лейтон. Видно, старому шаману не спалось и он был не прочь поболтать.

— Ты можешь находить дорогу по звездам? — спросил Блейд, подняв лицо к небу.

— Да. — Старик пригладил косматые патлы и в свою очередь уставился вверх. — Вон тот зеленый огонь, что горит над самой крышей хижины, показывает теплые края, — он вытянул руку на юг. — А тот синий, как льды, восходит над краем равнины, откуда начался путь уркхов.

С минуту странник размышлял, потом снова начал задавать вопросы; ему хотелось выяснить, различают ли волосатые созвездья. Оказалось, что шаман знал по крайней мере три дюжины названий и мог показать в ночном небе Толстоногого Ку, Дубинку, Копье, Костер, Клык, Змею, Циновку и прочие атрибуты нехитрого быта уркхов. Блейд, удовлетворенный, кивнул, потом поинтересовался:

— Видел ли ты когда-нибудь яркие звезды, которые двигались бы очень быстро?

Колдун поскреб волосатую грудь.

— Быстро? Это как?

— Такая звезда пробегает по небу за половину или за треть темного времени, — пояснил странник.

Лейтон задумался, затем покачал головой.

— Нет, не видел. Много зим назад по ночам вверху загорался огонь с хвостом… большим широким и длинным хвостом, похожим на тлеющую ветку…

Комета, понял Блейд. Но никаких спутников, ракет, орбитальных станций! Либо здесь их вообще не было, либо их траектории не проходили над этими широтами.

Шаман вдруг хитро улыбнулся.

— Почему ты спрашиваешь, Лей? Ночные огни светят в шалашах небесных ахх-са, пославших тебя на землю. Ты должен знать, почему одни движутся быстро, а другие — медленно.

Разведчик положил руку на костлявое плечо старика, по-прежнему вглядываясь в небо. Он думал, что звероподобная внешность далеко не всегда является признаком глупости, как красота и телесное совершенство — ума. Этот старик, обросший волосами, сутулый и горбатый, был далеко не глуп! Настоящий гений среди своих соплеменников… во всяком случае, гений любознательности… точно, как его светлость!

— Как ты думаешь, много ли ахх-са живет на небе? — с улыбкой спросил Блейд.

— Неисчислимое множество, — уверенно ответствовал шаман. — Больше, чем зверей в степи, чем рыб в реке, чем гро в камышах!

— Правильно. И ахх-са делятся на множество племен, живущих в разных местах. Одни — ближе к вашей земле, другие — дальше. Никто не может пересчитать всех ахх-са и их стойбищ, которые лежат там! — Блейд вытянул руку к звездному небу.

— Значит, и ты Лей, не знаешь всех ахх-са?

— Конечно. Те, что послали меня, живут в дальних краях, и им почти ничего неизвестно о ваших ахх-са, которые смотрят сверху на края уркхов. Вот почему я спрашивал тебя о быстрых и ярких огнях в небе… Те ахх-са, что прячутся за ними, подлетают очень близко к земле — так близко, что могут рассмотреть каждую травинку.

Шаман покивал кудлатой головой.

— Я думал об этом, Лей. Здесь, у нас, горы и реки, деревья и звери… и мы сами, уркхи… Много всего! А наверху — одна пустота… Должно быть, ахх-са там скучно, и они спускаются вниз, чтобы поглядеть на нас, на ахх-лават.

Что ж, гипотеза не хуже прочих, решил Блейд, одобрительно сжимая плечо колдуна. Внезапно он ощутил теплое чувство ко всему этому волосатому народцу, еще только выходившему на тропинку, которая должна была привести его к сияющим высотам цивилизации. Уркхи не походили на злобных гобуинов Джедда, кровожадных убийц, ненавидящих нормальных людей. Скорее они напомнили страннику катразских хадров, волосатых четырехруких мореходов, с которыми ему удалось найти общий язык. Хадры скитались по океанским просторам — так же, как уркхи по своей степи; они любили подраться и посквернословить, но убивали лишь китов, а к жизни разумного существа относились с трепетным уважением… Как и эти древние охотники, хадры знали, что смерть соплеменника ослабляет команду. Кажется, эта истина была понятна всем волосатым, даже гобуинам, которые все-таки не резали своих… «Когда же она дойдет до людей? — думал странник. — Может быть, освободившись от звериной шкуры, человек потерял что-то еще, очень важное и ценное?»

Он снова взглянул на небо и похлопал шамана по плечу.

— Пойдем-ка спать, старина. Наступит утро, в мы увидим новые земли… И, возможно, через половину луны встретимся с вашими ахх-са…

Путь на юг продолжался больше двух недель. Река покачивала плот, неторопливо несла его все дальше и дальше, то разливалась широко, то становилась уже, когда к берегам подступали скалы, тесня водный поток. Постепенно начали исчезать хвойные деревья, сменявшись похожими на зеленые свечи тополями и белоснежными колоннами огромных берез. Возможно, то были не совсем тополя и березы, но Блейд не мог отличить их от земных и присваивал им знакомые имена — как и тем деревьям, которые напоминали ему дубы, ясени и тисы.

Потом стали появляться пальмы. Воздух значительно потеплел, ночью можно было спать, не прикрываясь шкурами, небо казалось выше, солнце — ярче. Теперь, на равнинах к востоку и к западу от реки уже не попадались стада косматых быков и местных лосей с развесистыми рогами, зато всевозможных антилоп было великое множество. Изредка Блейд замечал стремительно проносившиеся табунки животных, напоминавших лошадей, длинноногих голенастых птиц размером со страуса и стай каких-то мелких хищников.

Дважды плот приставал к берегу, и охотники отправлялись за добычей. Во время этих кратких вылазок они не встретили других людей, ни волосатых, ни безволосых, ни нагих, ни одетых; саванна была безлюдна, но отнюдь не безжизненна. Топоры и копья работали вовсю, и после каждой охотничьей экспедиции женщины тащили к берегу оленей и антилоп, а потом целый день трудились над очисткой шкур. Их развешивали прямо на плоту — для просушки, так что временами он напоминал двор, заставленный шестами с бельем. Блейд морщился от тяжелого запаха, но не говорил ни слова. В конце концов, шкуры да каменное оружие являлись единственным богатством племени.

Через пятнадцать дней с начала странствия они миновали гряду высоких скал, тянувшихся по обоим берегам с востока на запад, перпендикулярно реке. В воде тоже были камни, и волосатая команда с трудом провела громоздкий плот через перекаты; Блейд сам встал к рулю и правил на самую середину реки. Гул и грохот, доносившиеся с юга, свидетельствовали, что там находится либо водопад, либо более серьезная каменная преграда, чем та, которую они преодолели.

Странник велел править к западному берегу. Скалистые стены слева и справа казались естественной границей степи, и если этот обширный заповедник действительно являлся таковым, то он должен был заканчиваться именно здесь. Вдоль темных утесов пролегали травянистые пространства, а дальше земля тонула в зарослях буйной субтропической растительности. Ветерок доносил с суши цветочные ароматы, ветви деревьев сгибались под тяжестью сладких плодов, среди зелени мелькали рога, спины и хвосты многочисленной дичи, а на отмелях играла рыба. Завершив тысячемильный путь, уркхи прибыли в землю обетованную — или, во всяком случае, в ее преддверие.

Но Блейд, с тоской озиравший скалы и лес, так и не увидал хрустальных дворцов и сияющих башен.

ГЛАВА 5

Плот пристал к берегу в широкой излучине реки. От воды до самого леса, темневшего в полумиле, шел ровный луг, поросший сочной травой; к северу высились скалы, а ниже по течению поток звенел и играл, преодолевая пороги. Место для стойбища было отличным; вода — рядом, дрова — неподалеку, и каждое брошенное копье находило цель — либо оленя, либо козу, либо одну из голенастых птиц, походивших на страусов. Но, не в пример последним, эти пернатые отличались робким нравом и не делали попыток напасть на охотников.

За два дня на берегу вырос маленький поселок. Женщины перетащили с плота и установили хижины, выжгли в густой траве место для костра, мужчины прикатили валуны, составив их в кольцо, потом занялись изучением окрестностей. Из первой же вылазки в лес они возвратились груженые двумя оленьими тушами и сумками, полными плодов, Джи тащил самый ценный приз -деревянный сосуд с медом. После вечерней трапезы каждому удалось лизнуть этого лакомства, столь редкого в северных краях. Охотники рассказывали, что на полянах в лесу торчат огромные муравейники — в рост человека, не меньше! — в которых такого добра хватит на три племени уркхов. Плоды тоже были хороши, и Блейд, утомленный мясной диетой, ел их с огромным удовольствием.

Сам он еще не ходил на разведку, занимаясь укреплением лагеря. Под его руководством плот разобрали, бревна выкатили на берег и обнесли ими стойбище. Изгородь получилась невысокой, но довольно прочной и непреодолимой для травоядных и птиц. Что касается хищников, то их следов никто из ходивших в лес не заметил.

К вечеру второго дня с устройством и предварительной рекогносцировкой было покончено. Охотники, рыгая от сытости и довольно поглаживая животы, уселись в кружок, поболтать перед сном. Блейд занял свое почетное место -на самом большом валуне; как и раньше, справа от него видел вождь, слева устроился шаман.

— Хорошее место, — произнес Джи, поглаживая бакенбарды.

— Много мяса, — согласился Биксби.

— На каждом дереве — сладкие плоды, такие или такие, — продолжил Тич, отмеряя руками некие размеры, от апельсина до крупной дыни.

— И желтое сладкое — на каждой поляне, — подтвердил Ли, имея в виду мед; сей продукт был редким, и уркхи еще не изобрели для него специального слова.

— Тепло, — заметил молодой Джо.

— Тепло, — в один голос повторили Боб и Стив.

Блейд хмыкнул, подавая сигнал, что может солировать другая партия.

— Небесные ахх-са приготовили это место для уркхов, — важно произнес шаман. — Тут не надо прятаться в камнях, можно жить на берегу реки или в лесу под деревьями.

— Нет злых Ку, — напомнил Макдан.

— Ни большого толстоного Ку, ни Ку с длинными зубами, ни мохнатого Ку, — уточнил Смити.

— И рогатых тоже нет, — пискнул Ньют, вспомнив северных быков, которые не давали себя в обиду.

Охотники помечтали, переглядываясь с довольными ухмылками. Блейд тоже был доволен, редкий случай, чтобы партии Силы и Разума демонстрировали столь трогательное единство. Он благосклонно кивнул вождю, разрешая говорить.

— Лей — мудрый человек, — тут же заявил Джи. — Ор пата!

— Лей привел уркхов в край богатой охоты, — поддержал вождя Биксби.

— Лей подарил уркхам деревья со сладкими плодами, — добавил Тич.

— И сладких муравьев! — напомнил Ли.

— Лей дал нам волшебные имена! — Джо потряс волосатой рыжей лапой.

— Волшебные имена! — эхом повторили Боб и Стив.

Блейд, купаясь в лучах славы, покосился на колдуна.

— Лей показал нам, как идти по реке не замочив ног, — отметил старец. — Теперь уркхи могут отправиться дальше, если им наскучит это место, и путь их будет легким и приятным.

— Никто из уркхов не погибнет в дороге, — кивнул головой Макдан.

— Надо только связать деревья, как научил Лей, и вода сама понесет уркхов! — восхитился Смити.

— Туда, где еще теплее, где еще больше мяса и плодов! — продолжил Ньют.

Остальные, не столь разговорчивые, молча кивали и улыбались. Ухмылки эти выглядели страшновато, потому что зубы у уркхов были раза в два больше нормального человеческого размера, но Блейд знал, что каждый из этих волосатых дикарей преисполнен к нему истинного почтения и приязни. Он уже настолько свыкся с их жутковатой внешностью, что обильный волосяной покров стал напоминать ему строгий костюм настоящего Дж., измятый халат настоящего Лейтона или пушистый свитер, любимое одеяние настоящего Джо.

Вождь издал вопросительный звук, и Блейд, одарив его благосклонным взглядом, приготовился слушать хвалу дальше. Но Джи, как оказалось, интересовался более существенными делами.

— Теперь, — заявил он, — когда уркхи нашли хорошее место, что будет делать Лей?

— Да, что будет делать Лей? — с таким же любопытством вопросил Биксби.

— Вернется ли Лей к небесным ахх-са? — Тич поднял взгляд к небу.

— Или Лей останется с уркхами? — Ли широким жестом обвел стойбище.

— Или Тот-кто-дает-волшебные-имена захочет найти место еще лучше? -Джо в волнении приподнялся со своего камня.

— Да, еще лучше? — в один голос произнесли Боб и Стив.

Странник посмотрел на Лейтона: партия Разума тоже имела право задать вопросы и высказать свои гипотезы.

— Может быть. Лей всегда будет жить с уркхами? — с затаенной надеждой спросил шаман.

— Всегда будет охотиться с ними и собирать сладкие плоды? — подался вперед Макдан.

— Будет бродить с ними по лесу и степи? — предположил Смити.

— Будет защищать уркхов? — шепнул Ньют.

Блейд усмехнулся и потрогал ожерелье из клыков и когтей, украшавшее его нагую грудь. Теперь, когда племя обосновалось в этом мирном и благодатном краю, он мог завершить свои исследования. Дальнейшее зависело от их результатов, если он ничего не найдет, то сразу же отправится домой; если же удается обнаружить здесь нечто любопытное, то возможна задержка — на месяц или два, кто знает… Но в любом случае предстоит скорое расставание с мохнатым народцем… Жаль! Эти парни нравились Блейду куда больше альбов, монгов, сармийцев или тарниотов. Вот только их женщины… Слишком уж они были волосатыми!

Он откашлялся и произнес:

— Завтра я пойду на закат солнца, осмотрю скалы.

У него еще брезжила надежда, что где-то тут можно наткнуться на смотрителей гигантского заповедника либо на какие-то следы цивилизации. Он хотел пройти вдоль скалистой гряды и, если повезет, залезть наверх, чтобы осмотреть местность.

— Лей пойдет один? — поинтересовался Джи.

— Один.

Брать с собой спутников не стоило — ноги у уркхов были коротковаты, а Блейд собирался двигаться быстро.

Наступило долгое молчание; охотники поглядывали то на костер, пылавший в круге хижин, то на небо, уже начинавшее темнеть, то в землю. Наконец Лейтон осторожно спросил:

— Лей… вернется?..

— Да.

По крайней мере, надо с вами попрощаться, думал Блейд. Как и с мамашей Пэйдж, с малышками Зоэ и Вики, которые заботились о нем все эти недели, и с остальными уркхами, большими и маленькими. Надо будет объяснить им, что небесные ахх-са послали его на их землю лишь на время, что срок истекает и он не может провести всю жизнь с ними.

— Через сколько дней? — продолжал расспросы шаман.

— Через два.

Блейд полагал, что экспедиция не будет долгой. Он пройдет вдоль скал пятнадцать-двадцать миль к западу; если ничего интересного не обнаружится, он повернет назад, к берегу реки. Пожалуй, можно провести с уркхами еще неделю, посмотреть, как они обживаются на новом месте… Ну, а потом -домой! По крайней мере, спейсер дает одно преимущество — возможность вернуться, когда захочешь…

Странник сунул ладонь под мышку и осторожно нащупал едва заметный бугорок под кожей. Потом он кивнул головой и повторил.

— Я вернусь через два дня.

На рассвете Блейд отправился в дорогу, прихватив запас пищи, длинный моток сплетенной из травы веревки, топор, два копья и сумку с разными мелочами. Свой роскошный плащ из шкуры махайрода он оставил в лагере; в этих теплых краях даже ночью можно было спать нагим.

Утро казалось прекрасным. На небе — ни облачка, с реки в спину веет свежий ветерок, воздух свеж и чист, лишь с опушки тянет слабым ароматам цветов. Он шагал вдоль утесов, у подножий которых протянулась бесконечная лента луга, напоминавшего заросший травой старый тракт. Кое-где ее ширина составляла добрую милю, в иных местах она сужалась до двухсот ярдов, и тогда Блейд мог отчетливо разглядеть кроны и стволы деревьев на лесной опушке. Лес тянулся слева от него, параллельно скалам, и выглядел в это ясное утро таким же праздничным и нарядным, как голубые небеса.

Если тут и есть какой-то наблюдательный пост, размышлял странник, то он должен находиться на западном берегу. Скалы ограничивали заповедник с юга, ледники — с севера, а река — с запада. Вероятно, на востоке тоже протекает мощный поток, выполняющий роль последнего, четвертого рубежа. Гигантская территория, протянувшаяся по меридиану на полторы-две тысячи миль и Бог знает насколько в широтном направлении… И сейчас он находился в юго-западном углу этой огромной области, снаружи ее границ… Да, если его предположения верны, то пост наблюдения должен находиться где-то неподалеку.

Блейд отшагал миль десять, потом устроился в тени под скалой, перекусил и поспал, пережидая жаркие часы. Когда он раскрыл глаза, по земному счету было около трех пополудни — до вечера далеко, и странник рассчитывал одолеть еще немалый путь. Поднявшись, он взвалил на плечо оружие и опять зашагал на запад. Солнце, прошедшее зенит, искоса заглядывало ему в глаза, заставляя жмуриться, но сзади, со стороны реки, все еще тянуло свежим ветерком, умерявшим зной.

Он удалился от берега уже на добрых двадцать миль, когда, в очередной раз обозревая тянувшуюся справа скалистую стену, заметил блеск металла. Замерев, странник начал внимательно изучать вершины гигантских утесов, темневших на фоне небесной лазури подобно башням исполинского замка. Их высота составляла от пятисот до тысячи футов, и выглядели они совершенно неприступными. Блейд медленно обвел глазами серые, буро-красные и черные склоны, потом взгляд его скользнул выше. Кажется, та сверкающая штука торчала над самыми пиками… над одним из них…

Так и есть! Снизу он мог разглядеть лишь верхушку какого-то конического сооружения, видневшуюся над краем утеса — наиболее высокого из всех на милю к западу и к востоку. Задыхаясь от волнения и внезапной надежды, странник ринулся к подножью скалы. Удастся ли забраться наверх? Что за вопрос! Он поднимется на этот чертов столб, даже стерев руки до локтей! Сбросив с плеча оружие и веревку, Блейд впился взглядом в почти отвесную стену, пытаясь наметить путь к вершине.

Внезапно он вздрогнул. На высоте пятнадцати футов в скале был высечен огромный человеческий глаз. Тяжелые, широко раскрытые веки обрамляли продолговатое огромное глазное яблоко с выпуклым зрачком величиной с автомобильное колесо; в самом его центре темнело отверстие. Поверхность скалы здесь была довольно пестрой — серые участки перемежались с вкраплениями более темного камня, где бурого, где багрово-красного. Исполинский глаз вырубили там, где на фоне серой скалы проступало багряное пятно, красный зрачок уставился прямо на лесную опушку, словно бдительно и неустанно следил за ней с высоты.

Словно зачарованный, Блейд шагнул ближе. Теперь он видел, что барельеф неимоверно древен; тщательно высеченные складки верхнего века были иссечены мелкими трещинами, нижнее почти полностью обвалилось, зрачок с левого края казался выщербленным. Прямо у скалы, под огромным глазом, находился невысокий помост, сложенный из плоских камней, некое грубое подобие алтаря. Составлявшие его валуны побурели от засохшей крови, вокруг валялись кости и оленьи черепа.

Жертвенник? Значит, тут есть люди, какое-то местное племя, поклоняющееся этому глазу? Одни скелеты, серые и растрескавшиеся, явно провалялись у скалы немало лет, но были и довольно свежие, месячной давности или около того, как показалось Блейду. Он зябко повел плечами, вспомнив беспечность, с которой его волосатый народец высадился на сей благословенный берег. Коли у этих земель есть хозяева, их вряд ли обрадует появление уркхов…

Оглядев траву, странник обнаружил тропку, убегавшую к опушке. Она была едва заметна — видно, пользовались этой дорогой нечасто, — но не приходилось сомневаться, что перед ним тропа, протоптанная людьми. Теми, которые поклонялись исполинскому древнему глазу! Смысл же этого символа был предельно ясен и не нуждался ни в каких комментариях.

Глаз! Признак наблюдательного поста, что торчит там, наверху, на скале!

Блейд в нерешительности дернул бородку, отросшую за последний месяц. Что же делать? Вернуться? Или немедленно штурмовать скалу? Если он пойдет обратно и будет двигаться всю ночь, то с рассветом доберется до берега… С другой стороны, разгадка тайны казалась такой близкой! Он не сомневался, что за пару часов заберется наверх и успеет спуститься до заката. Эта блестящая штука на скалистом пике неимоверно притягивала его. Блейд не рассчитывал обнаружить там людей, скорее всего — какое-то автоматическое устройство, но и оно представляло интерес. Вдруг при нем найдется нечто вроде передатчика или иного прибора связи? Тогда он сможет установить контакт с истинными повелителями этого мира, с таинственными ахх-са, про которых толковали уркхи… В конце концов, это его главная задача! И вряд ли ее выполнение займет больше половины суток — считая с отдыхом, необходимым после альпинистских упражнений.

Раздраженно тряхнув головой, он решил, что с уркхами за это время ничего не случится, и вновь уставился на скалу.

Так, трещина… Довольно глубокая! Она начиналась слева от гигантского глаза и по ней можно было подняться на четыреста футов, почти до середины утеса… А там, кажется, есть выступ… и чуть выше идет новый разлом…

Блейд вернулся к своему снаряжению, опоясался веревкой, вытащил из мешка несколько осколков кремня — вместо стальных клиньев, которых у него не было, — подвесил на плечо кожаную петлю с топором и снова подступил к скале. Встав на каменный алтарь, он нашарил босой ногой крохотный выступ, подтянулся и через минуту достиг огромного глаза. Потом, осторожно переступая по верхнему веку, добрался до трещины и перевел дух. Не так уж все сложно, подумал он и начал подниматься с уверенностью опытного альпиниста.

Через полтора часа, с исцарапанными в кровь коленями, усталый, но довольный, Блейд перевалил через край ровной площадки и оказался на вершине утеса. Он полежал некоторое время на спине, отдыхая и приводя дыхание в норму, потом легко поднялся и стал разглядывать сооружение, высившееся в самом центре каменного пятачка.

Больше всего оно напоминало огромный стальной карандаш с конусообразной верхушкой, поставленный стоймя. Диаметр этой башенки составлял примерно ярд, высота была раз в десять больше; поверхность — гладкая, блестящая, без всякого следа заклепок. Блейд обошел «карандаш», осмотрел его со всех сторон и убедился, что подняться наверх совершенно невозможно. Никакой дверцы или люка в основании башни не просматривалось.

Тогда "он повернулся спиной ж солнцу, отступил к самому краю площадки и начал изучать конусовидную верхушку. Там дано находились какие-то: приборы — странник уловил стеклянистый блеск линз на концах довольно широких цилиндрических выступов, опоясывавших верх башенки. Объективы телепередатчиков? Возможно, возможно… Он снова обошел вокруг «карандаша», насчитав восемь таких устройств, обеспечивавших, вероятно, круговой обзор. Под каждым виднелось выпуклое окошко размером с автомобильную фару; в одном мелькали проблески света, остальные были темными, мертвыми.

Блейд покачал головой и шагнул к стальной колонне. Она быка врезана или вплавлена в скальное основание и, видимо, уходила вниз на несколько ярдов; такую штуку не мог свалить даже самый страшный ураган. Материал башенки, издалека похожий на хромированную сталь, вряд ли имел что-то общее с железом. Он превосходно сохранился, но, приблизив лицо к блестящей поверхности, Блейд различил крохотные царапинки, следы бесчисленных песчинок и пылевых частиц, которыми ветер веками бомбардировал металл.

Да, веками или тысячелетиями! Эта штука производила впечатление неимоверной древности!

Блейд приложил ухо к блестящей поверхности, прислушался. Мертвая тишина. Ни гула моторов, ни гудения тока в проводах, ни скрипов, ни шелеста — никаких признаков нормально функционирующего устройства. Он легонько стукнул топором, и металл отозвался протяжным звоном. Похоже, полая труба… Да, труба, на вершине которой установлен модуль со следящей аппаратурой, давно пришедшей в негодность…

Кто, когда и зачем сделал это?

Внезапно Блейд понял, что в очередной раз его мазнули пивом по губам, а потом отставили кружку. Проклятый компьютер! Согласно последним воображаемым видениям, он перенес его в мир степей, лесов, гор и рек; однако то, что предшествовало этим экологическим миражам — роботы, хрустальные дворцы и ракеты, — тоже было каким-то образом учтено. В очень незначительной степени!

Никакого заповедника не существовало. Была девственная планета, мир первозданной природы, с населением, находившимся на уровне каменного века Земли. Когда-то — пятьсот, тысячу или десять тысяч лет назад — здесь побывали некие гости со звезд, установившие коегде следящую аппаратуру. Вероятно, сей примитивный мир не слишком заинтересовал их, так как в последующие годы — или века — никто не озаботился проследить за этими устройствами, содержать их в порядке… Скорее же всего, думал Блейд, такие наблюдательные пункты действовали только во время пребывания экспедиции на планете, снимая что-то вроде видовых фильмов… потом же их просто бросили, ибо демонтаж не окупал затраченных усилий.

Он со злостью грохнул топором по блестящей поверхности башенки. Дьявольщина! Ему не отбить даже крошки этого металла! Вместо хрустальных дворцов, сказочных городов и космолетов компьютер подсунул ему жалкие остатки некогда совершенной аппаратуры, бесполезные следы чужого разума! Ноль информации! Ему и так было известно, что земляне не одиноки — ни в родной галактике, ни в реальностях Измерения Икс. Взять, к примеру, тех же паллатов… или менелов, с которыми он столкнулся в Вордхолме… И, в конце концов, каждый мир, который он посетил, отнюдь не являлся безлюдным!

Да, ничего нового он тут не узнает, ничего ценного домой не принесет… Внезапно Блейда охватило яростное желание стукнуть кулаком по спейсеру и завершить этот бесполезный визит. Несколько мгновений жуткой, но привычной уже боли — и он очнется в своем стальном кресле под колпаком коммуникатора, в ярко освещенном зале, где раздается успокаивающее мерное гудение огромной машины… Он примет душ, уляжется в чистую постель, надиктует под гипнозом отчет… Потом свяжется с Дж. — с настоящим Дж., а не его местным волосатым подобием. На сей раз предвиденье шефа не оправдалось — его юбилейное тринадцатое странствие не было ни особо опасным, ни богатым приключениями… Пустышка! Он вытянул пустышку!

Пальцы странника нашарили маленькую выпуклость под кожей, потом он взял себя в руки. Нет, уходить еще рано… Еще оставались уркхи, которым он дал обещание вернуться, волосатый народец, который он притащил за собой в эти края. Возможно, весьма небезопасные — судя но алтарю рядом с утесом! Значит, ему придется разыскать местных для установления дипломатических отношений… Иначе либо они вырежут уркхов, либо уркхи — их… И рай земли обетованной обернется адом!

Да, его долг тут еще не исполнен до конца… Черт побери! Надо же было ему тащить с собой орду волосатых! В конце концов, там, на севере, он хорошо послужил племени — убил тигра и разрешил вечный спор насчет отхожего места…

Блейд усмехнулся, ощущая, как угасают гнев и раздражение. Ладно! Он спустится вниз, вернется к племени и через два дня прочешет со своими подопечными и лес, и речной берег. Они найдут этих местных парней, попробуют подружиться с ними, а если это не удастся, можно вновь собрать плот и переправиться на восточный берег. Земли здесь много, а людей — всего лишь жалкая горсть…

Он оглядел окрестности с высоты утеса. Да, позиция для наблюдения выбрана превосходно! К северу простиралась саванна, по которой тут и там были разбросаны пальмовые рощи; к югу вздымался лес, отделенный от скал полумильной полосой луга. Темные каменные зубцы, словно Китайская стена, уходили на запад, разделяя лес и степь; такая же преграда тянулась к востоку, к речному берегу. Блейд не мог разглядеть ни реки, ни порогов, ни стойбища уркхов у воды, но не сомневался, что стеклянные глаза передатчиков на башне некогда фиксировали все происходящее в радиусе двадцати миль. Миграцию и облик животных, сцены схваток с хищниками, охотничьи экспедиции аборигенов, восходы и закаты, дожди и бури…

Должно быть, интересный получился фильм, подумал он, подступая к краю площадки и разматывая веревку.

На следующий день, часам к пяти, Блейд подходил к речному берегу. Он по-прежнему двигался вдоль скалистой стены и очутился на прибрежном лугу милей севернее лагеря. Здесь ничто уже не заслоняло обзора, и он мог разглядеть стойбище, как на ладони

Изгородь была на месте, хижины и шесты со шкурами — тоже. Никуда не делись река, пороги, травяные заросли и темневший в отдалении лес. Большая груда хвороста, заготовленного для костра, по-прежнему громоздилась меж изгородью и лесной опушкой.

Но огонь не горел, клубы дыма не вились над шалашами, и Блейд не видел ни одного человека.

Томимый нехорошим предчувствием, оскальзываясь в траве, он бросился к лагерю. Оттуда не доносилось ни звука.

На первое тело — окоченевший трупик ребенка с разбитым черепом — он наткнулся ярдах в пятидесяти от изгороди. Потом мертвые тела пошли густо, то были женщины и дети, которых прикончили копьями и топорами в момент бегства. Мужчины и часть женщин лежали в самом стойбище, сраженные стрелами, никто из них, похоже, не успел взяться за оружие.

Впрочем, оборона не привела бы к успеху. Уркхов атаковали многочисленные враги, какое-то гораздо более развитое племя, знакомое с луком и стрелами. Видно, они подобрались на рассвете со стороны лесной опушки, перебили стрелами всех боеспособных людей, а прочих взяли в кольцо и пустили в ход дубины. Стрелы они собрали, но две-три, изломанные, с расщепленным оперением, валялись в вытоптанной траве около изгороди. Блейд механически подобрал одну, подивившись на блеснувший тусклым серебром наконечник. Металл? Неужели обитатели здешних лесов уже вступили в железный век?

Он засунул маленькое двухдюймовое острие меж витками травяного шнурка, который болтался у него на шее, и неверными шагами побрел к костру. В холодной золе лицом вниз лежал труп малышки Зоэ; волосы ее и кожа на затылке обгорели. С минуту он глядел на скорчившееся тельце девочки, потом поднял лицо к чистому ясному небу и завыл.

Вопль его, нечеловечески страшный, взмыв вверх, прокатился над берегом, над рекой, достиг равнодушной стены леса и рухнул вниз как птица с подбитым крылом. Плач волка над разоренным логовом, хриплый стон льва над перебитым прайдом…

Прошла минута, и этот горестный крик сменился проклятиями и божбой. Не переставая, он ревел и орал до тех пор, пока не опустился на землю в полном изнеможении. Уткнувшись лицом в ладони, Блейд пролежал так с полчаса или час; затем встал, протер кулаками глаза и принялся осматривать стойбище и пересчитывать трупы.

Первое, что он заметил, — ничего не было похищено. Ни шкуры, ни запасы прокопченного мяса и плодов, ни оружие, ни кремневые лезвия и плетеные из травы сумки и циновки. Нападавшие, казалось, питали полное презрение к этим неуклюжим изделиям; они хотели не грабить, а лишь уничтожить до последнего человека всех, кто высадился на их берегу.

И это было сделано с великим тщанием и основательностью. Блейд нашел и пересчитал тела четырнадцати мужчин — все они, и Джи, и старый шаман, в Биксби, Тич, Ли, Макдан, Смити, Ньют, молодые Джо, Боб, Стив, и трое едва возмужавших юношей — все были убиты стрелами. Не сберегли уркхов волшебные имена, которые он давал им, про себя потешаясь над волосатым народцем…

Лейтон лежал на пороге своей хижины с пробитым горлом, Джи и пятерых старших охотников смерть настигла у самого тына, молодые, судя по всему, успели метнуться назад, к топорам и копьям, оставшимся в шалашах, — у всех стрелы вошли под лопатку.

Покончив с мужчинами, Блейд принялся за женщин. Они тоже остались тут — все до единой, окоченелые, с ранами от стрел и копий либо с кровавым месивом на месте затылка. Зоэ, Вики, Пэйдж, неукротимая Рэчел Уайт и другие… Никто не ушел, никому не удалось сбежать!

Может быть, дети?.. Странник не помнил точно, сколько их было, но, судя по всему, их уничтожили с таким же тщанием, как и взрослых. Нападавшие не нуждались ни в шкурах, ни в пленниках… Они даже не стали жечь шалаши и ломать изгородь из бревен, словно желая сохранить мертвое стойбище в качестве памятника или предостережения иным нежеланным пришельцам.

Блейд начал стаскивать мертвые тела к костру, перекладывая их хворостом и сухими стенками шалашей; потом он прикатил несколько бревен и, поднатужившись, взвалил их сверху. Интересно, размышлял он, сколько дней следили местные за стойбищем? Удалось ли им заметить, что один из воинов -он сам — не принадлежит к волосатой расе? Догадываются ли они, что уничтожили не всех? Следят ли за ним с опушки?

По, сути дела, это оставалось для него безразличным. Он провел следствие, установил мотив преступления и вынес приговор; осталось только казнить убийц. Чем он и займется завтра! А пока… пока огромный костер, который сейчас вспыхнет на берегу, послужит им предупреждением.

С яростью в сердце он высек огонь, запалил сухую ветвь и поднес ее к груде сушняка. Пламя охватило хворост, перебросилось на бревна, потом от костра потянуло мерзким запахом горящей плоти. Так же пахло в той проклятой огненной яме в Джедде, где сжигали чумные трупы, припомнил Блейд, и на мгновение мертвое личико Ооми встало перед ним, заслоняя луг, реку и зеленеющий вдали лес.

Он поклонился костру, гневно погрозил кулаком в сторону чаши и принялся собирать копья. Завтра они ему пригодятся!

Стемнело. Он не испытывал голода, однако заставил себя проглотить несколько ломтей мяса. Потом Блейд принялся за сочные плоды и вдруг замер, надкусив румяный, похожий на огромное яблоко шар, — ему вспомнилось, с какой детской радостью волосатые поглощали фрукты. Странник отшвырнул яблоко прочь; кусок не лез в горло.

На ночлег он расположился в сотне ярдов от разоренного стойбища, куда не доставал свет большого костра, пылавшего всю ночь. Блейд лежал на спине, чувствуя локтем твердость топорища под боком, глядел в звездное небо и думал.

Похоже, кое-что он унесет из этой реальности, из примитивного мира Уркхи, в котором не нашлось ничего, абсолютно ничего полезного. Чувство вины — вот подарок этого мира! Да, прав был Дж., его тринадцатая экспедиция оказалась не слишком успешной…

Постепенно мысли странника переключились на предстоящую завтра операцию. Он не сомневался, что найдет поселение убийц — либо по следам, оставленным в лесу, либо с помощью тропки, которая шла от алтаря под каменным глазом. Сколько бойцов может оказаться в стойбище? Вряд ли больше тридцати… племена древних охотников были немногочисленны… Расправа над уркхами как будто подтверждала его расчеты; видимо, напавший на них отряд включал не более двух дюжин воинов. Стрелы поразили девятнадцать человек, всех взрослых мужчин и пятерых женщин, остальных же прикончили копьями, дубинами и топорами. Значит, атакующие дали только один залп… и вряд ли половина из них промазала. Нет, их никак не могло быть более тридцати!

Вероятно, ему придется просидеть у поселка пару дней. Он выследит первую же небольшую группу, которая отправится на охоту в лес, троих или пятерых, — и перебьет их копьями. Потом надо будет взять их оружие, в первую очередь — луки… возможно, железные топоры… судя по наконечнику стрелы, который он подобрал, этим людям известно железо… Но главное -лук! С хорошим луком в руках он перебьет всех! Шесть стрел в минуту, пять минут — и никого из мужчин не останется в живых! Если напасть неожиданно, то…

Количество аборигенов его не пугало. Тридцать, сорок, пятьдесят — не все ли равно! Вряд ли местные окажутся сильнее уркхов-мужчин, а он без труда одолел бы в рукопашной схватке всех старших охотников сразу, от Джи до Ли. К тому же и уркхи, и это, местное племя являлись именно охотниками, а не воинами. У хорошо подготовленных бойцов-профессионалов совсем иные повадки… по крайней мере, уж шкуры-то они бы забрали…

Внезапно Блейд подумал, что с рассветом превратится в саблезубого махайрода, в такого же хищника, как тот, что держал в страхе уркхов. Завтра он, подобно тигру, блокирует обреченный поселок и начнет планомерно уничтожать мужчин… А что делать с остальными? С детьми, с женщинами, со стариками? Он заворочался и яростно сплюнул. Черт с ними, пусть живут! На них он не поднимет руку! Но убийцы, разгромившие стойбище, — его добыча!

С этой мыслью странник уснул.

Ночь прошла спокойно, никто его не потревожил и никто не приближался к костру. Значит, на опушке не было разведчиков, заключил Блейд. Нападавшие, словно призраки, выбрались из чащи, свершили свое черное дело и скрылись вновь, подобно лесным духам. Ничего, даже духи и призраки оставляют следы!

Он поел, порыскал по опушке и вскоре убедился, что был прав. Дорогу, которой прошли два-три десятка человек, трудно замаскировать, а эта и не пытались сделать ничего подобного. Сломанные ветви, примятый мох, затоптанный стебелек травы, короткий зеленый тоннель, пробитый в колючих зарослях, брошенная на землю фруктовая кожура — эти признаки вели Блейда по лесу словно невидимая, неощутимая, но вполне реальная нить. Час за часом она сматывалась в клубок, укорачивалась, спрямляла петли, подводя мстителя все ближе и ближе к обреченному поселку. Он тащил на плече немалый груз, полдюжины копий и каменный топор, но не чувствовал утомления — только страшную, опаляющую ярость.

К полудню Блейд отмахал миль пятнадцать и остановился поесть и передохнуть на берегу лесного ручья. При мысли о предстоящем побоище к нему вернулся аппетит, он с жадностью рвал мясо, словно то была плоть его неведомых врагов. Шесть копий лежали перед ним, шесть клыков тигра, которые скоро обагрятся кровью; рядом застыл в мрачной неподвижности топор, смертоносный, как все четыре когтистые лапы махайрода. Странник ощупал свое ожерелье из зубов и когтей, уколол палец об острие стрелы, и угрюмо усмехнулся. Ни луки, ни стрелы не помогут обреченным, он перебьет всю шайку, всех — их же собственным оружием!

Через пару часов Блейд набрел на утоптанную тропу и довольно кивнул головой. Селение находилось близко, и в нем, видимо, жил оседлый народ -тропинка выглядела так, словно по ней ходили десятилетиями. Завтра утром охотники отправятся по ней в лес и придут прямо к засаде, где поджидает тигр. Потом другой отряд пойдет за первым — чтобы выяснить, что случилось с соплеменниками. Они это выяснят, только назад не вернется никто…

Удвоив осторожность, Блейд крался по лесу параллельно тропе. Когда он достиг большой поляны, уже пали сумерки, но в тускнеющем солнечном свете странник успел разглядеть беспорядочное скопище землянок, крытых корой и бревнами, костры, пылавшие перед входом в каждое жилище, каких-то животных, похожих на свиней, сгрудившихся на огороженном жердями участке, и клочки земли, засаженные зеленью, — видимо, огороды. Рассмотрел он и фигурки людей, невысоких, смуглых и абсолютно безволосых — если не упоминать мест, где у нормального человека должны расти волосы.

Пересчитав землянки и взвесив боевые качества противника, Блейд мрачно ухмыльнулся. Пожалуй, с этими карликами он сумел бы разделаться топором и своими копьями — причем со всеми разом! Прикидки его оказались верны — в селении было немногим более двух дюжин мужчин, и они не выглядели богатырями. С минуту странник размышлял, не начать ли немедленную атаку, потом отступил в лес и залег около тропы. Не стоит рисковать, даже слабые руки могут натянуть лук и поразить стрелой великана — так же, как поразили уркхов.

Он лежал в темноте, в удобном скрытном месте, откуда можно было наблюдать и за поселком, и за тропой, жевал мясо и пытался представить себе, почему эти люди убили уркхов.

Природная жестокость? Нет, только не это! Он слышал смех, доносившийся с поляны, выкрики — неразборчивые, но явно добродушные. Да и внешне эти охотники и свинопасы не походили на жестоких убийц. Сельская община, обычные люди… несомненно, более развитые, чем уркхи, но все-таки весьма примитивные…

Грабеж? Нет! Они не тронули ничего. Им явно не нужны были ни пропахшие потом шкуры, ни рабы, ни неудобное и тяжелое каменное оружие. К чему? Они умели делать луки и стрелы с железными наконечниками.

Стремление избавиться от конкурентов? Это уже ближе к истине. Охрана земли, которую они считали своей собственностью, защита своих охотничьих угодий. Пожалуй, так… Или?

Внезапно Блейд понял, что и эта гипотеза не совсем верна. Скорее всего, южане перебили уркхов потому, что те были чужими. Чужими, волосатыми, зверообразными, не похожими на них! Перебили из страха, не пытаясь выяснить намерений пришельцев… Чужаки всегда внушают страх и ненависть… Он знал это по себе самому, ибо в любой стране, в каждом мире Измерения Икс являлся чужаком. На Земле, в относительно цивилизованном обществе, чужаков презирают, игнорируют, угнетают, лишают защиты закона, травят и бьют… Бьют! А здесь — просто убивают

С этой мыслью он заснул, но пробудился с первыми солнечными лучами, как раз вовремя. Группа из шести маленьких охотников стояла на околице селения, там, где начиналась тропинка. Они явно собирались отправиться в лес: за плечами торчали навершия луков и колчаны, полные стрел, каждый держал в руках короткое копье с поблескивавшим наконечником, к поясам были приторочены мешки. Блейд подобрался. Через пять минут охотники окажутся рядом, и он последует за ними, проводив на милю от поселка — чтобы там не услышали криков. Потом…

Он усмехнулся. Шесть человек, и копий у него тоже шесть. Никто не уйдет!

Маленькие смуглые люди сделали первые шаги. Шаги к смерти! Блейд сгреб копья и топор, закинул на плечо и выпрямился. Кусты на опушке скрывали его мощную фигуру. Он был в полтора раза выше этих карликов и вдвое тяжелее. Он являлся воином, убийцей-профессионалом, они же — всего лишь жалкими любителями. Они были обречены!

С околицы донесся тонкий вскрик, охотники остановились, и Блейд тоже замер, всматриваясь в темные холмики землянок. От них к группе мужчин бежала девочка. Темная короткая косичка забавно торчала на затылке, глазенки сверкали на смуглой рожице, тонкое худощавое тельце казалось изваянным из красноватой глины. Ей было лет семь, не больше, и ее движения еще не потеряли детской угловатости. Она мчалась к охотникам во весь дух.

Блейда и группу смуглых невысоких людей разделяли пятьдесят ярдов. Он видел, как девчушка подпрыгнула и повисла на шее одного из охотников, заливисто смеясь и что-то щебеча; ее отец улыбнулся, на миг прижал дочку к себе, потом хлопнул пониже поясницы и, опустив на землю, показал рукой в сторону селения. Домой, говорил его жест, беги домой, шалунья.

Охотники повернулись и пошли к лесу; девочка смотрела им вслед, прикрыв глаза ладошкой от солнца. Маленький отряд миновал кусты, за которыми прятался странник, и скрылся за поворотом тропинки. Блейд нерешительно шагнул за ними, потом обернулся и поглядел на девочку: она все еще стояла на околице.

Будь все проклято! Он швырнул, копья на землю. Дьявол и преисподняя! Он не мог убить этих людей!

Между неосознанной жестокостью дикарей и тем, что собирался совершить он, цивилизованный человек, нельзя было ставить знака равенства. Конечно, они были виновны; но, уничтожив их, он не искупил бы собственной вины. Скорее наоборот…

Может быть, полная амнистия была бы лучшим выходом из ситуации? Может быть, она даже явилась бы искуплением? Хотя бы частичным?

Не спуская глаз с девчушки, Блейд потянулся к почти незаметному бугорку под кожей, скрывавшему спейсер.

ГЛАВА 6

— Я не смог их убить, — произнес Блейд, задумчиво разглядывая кончик тлеющей сигареты. — Не смог, сэр. Это оказалось свыше моих сил.

Чистый, выбритый, облаченный в полосатый купальный халат, он сидел в крохотном кабинетике Лейтона. Первая сигарета, как и первая рюмка бренди, казались истинным наслаждением; великие дары цивилизации, которых он был лишен в Уркхе.

Как обычно, перед сеансом гипноза, во время которого Блейд должен был наговорить на магнитофон подробный отчет, он делился с Лейтоном общими впечатлениями.

— Ладно, — произнес его светлость, скорчившись на неудобном табурете — точь-в-точь как старый шаман на своем камне, — не будем заниматься психоанализом. В конце концов, Ричард, вы не убили там ни одного человека. Вообще никого!

— За исключением тигра, — слабо усмехнулся странник, скосив глаза вниз, на ожерелье, висевшее у него на шее.

— Да, за исключением тигра, пары антилоп и этих гро, больших уток… Так что не будем углубляться в проблемы жизни и смерти. Вы стали свидетелем расправы одного первобытного племени над другим. Что ж поделаешь…

Он вскочил и, потирая горб, начал мерить шагами маленькую комнату, что-то бормоча себе под нос. Блейд с наслаждением затягивался ароматным дымом, наблюдая за стариком; напряжение постепенно покидало его.

Лейтон резко остановился.

— Собственно говоря, меня интересуют три вещи, — заявил он, уставившись на странника янтарными зрачками. — Первая — причины неудачного опыта со спенсером. Я думаю, Ричард, ваша гипотеза верна… — он задумчиво пригладил волосы. — Компьютер отправил вас по адресу последней мысленной посылки, на девственную планету, которая, по сути дела, вся является огромным заповедником.

— Положим, — согласился Блейд. — Второе?

— Второе — древняя следящая установка. Вы уверены, что кроме этой металлической башни там не осталось других следов? Других башен, какого-то брошенного оборудования?

Странник пожал плечами.

— Может, и осталось… Что об этом сейчас говорить! Я-то уже здесь… А там… там я мог странствовать годами по огромной территории в поисках артефактов и не найти ничего.

— Не думаю. — Лейтон поднял взгляд к потолку и пробормотал словно бы про себя: — Башня с телепередатчиками — наверняка не единственная установка, брошенная пришельцами в Уркхе… Если они сумели воздвигнуть на почти неприступном утесе такой металлический столб, значит, экспедиция была неплохо оснащена… В той местности должны были остаться другие следящие системы и еще какие-нибудь устройства… генераторы, средства транспорта… — Он опустил глаза на Блейда: — Боюсь, вы поддались эмоциям, мой дорогой. Вам надо было остаться там, вступить в контакт с лесным племенем и произвести тщательный поиск в окрестностях. Даже наши зоологи, изучая стадо горилл, используют несколько точек наблюдения… Так что я уверен, что башня была там не одна. Если бы вы взяли хотя бы образец металла…

Блейд снова пожал плечами. Лейтон был прав; он сам думал о такой возможности. Но подружиться с убийцами уркхов? Это выше его сил! Достаточно того, что он оставил им жизнь!

С другой стороны, нельзя вести планомерную разведку на обширной территории, игнорируя ее обитателей. Рано или поздно он бы столкнулся с ними и почти наверняка, пустил бы в ход топор и копья.

— Что же третье, сэр? — поморщившись, спросил странник; как и все люди, он не любил признаваться в собственных ошибках.

— Третье — эти ваши уркхи. Вы зря считаете, Ричард, что экспедиция была совершенно бесполезной. Я предчувствую, что вы доставили массу любопытных сведений, о быте и нравах доисторических людей. Дня академической науки это…

— Быт, нравы… — проворчал Блейд. — Они охотились, ели, спали и совокуплялись, вот и все.

— Не скажите, мой дорогой! Насколько я понимаю, у них имелся весьма богатый и выразительный язык, развитые религиозные представления… им не была чужда идея божественного… они обладали любознательностью, индивидуальными особенностями…

— Обладали… — шепнул странник, на миг представив разоренное, заваленное трупами стойбище.

— Да, именно так! — Лейтон не обратил никакого внимания на его реплику. — И при всем при этом у уркхов был ярко выраженный волосяной покров! А эти лесные охотники его не имели! Что же отсюда следует?

— Что же? — переспросил Блейд.

— Уркхи — неандертальцы того мира, раса, сходящая с исторической сцены, подавляемая более совершенным видом хомо сапиенс — кроманьонским человеком! Все как на Земле, мой дорогой!

— Вы хотите сказать, что эти лесные охотникикроманьонцы, уничтожив уркхов-неандертальцев, свершили акт исторической справедливости?

Лейтон покачал головой.

— Здесь неуместно говорить о справедливости. Таковы исторические и биологические законы: менее совершенное уступает дорогу более совершенному. При чем здесь справедливость?

— Уркхи не были полными дикарями, — упрямо заявил Блейд. — Вы же сами отметили: язык, религия…

— Да, да! — нетерпеливо прервал его Лейтон. — Но я же и не считаю их во всем подобными неандертальцам Земли! Я сказал, что они — неандертальцы того мира! А он явно отличается от нашего.

— Ну, я таковых отличий не заметил. Те же олени и быки, мамонты, медведи и тигры, те же…

— Тигры! — воскликнул Лейтон. — Да, тигры! Вернее — тигр, которого вы убили! Этот саблезубый махайрод!

— Да, сэр? — Блейд приподнял брови. — С ним чтонибудь не так?

— Безусловно! Чему вас учили в колледже, Ричард?

— Я не специалист в палеонтологии, — буркнул Блейд. — У этой твари была однотонная шкура и чудовищные клыки. Что до всего остального…

— Вы не заметили еще одной существенной детали, мой дорогой. Дайте-ка мне ваше ожерелье! — его светлость протянул руку, и Блейд неохотно повиновался. Он подозревал, что более не увидит своего роскошного украшения, пропутешествовавшего с ним из Уркхи на Землю.

— Вот! — Лейтон повертел перед ним огромные клыки. — Четыре! А у земных саблезубых было только два клыка таких гигантских размеров, в верхней челюсти… Теперь понимаете мою мысль? Животные Уркхи похожи на древних земных, но только похожи, а не полностью аналогичны. И то же самое касается людей, этих ваших… Дьявол! Что такое?

На пальце его светлости выступила капелька крови. Он внимательно осмотрел ожерелье и выдернул из переплетения травяных шнурков металлическое острие. Несколько секунд Лейтон глядел на него в полном недоумении.

— Откуда это, Ричард? Я полагаю, ваш тигр не обращался к дантисту на предмет установления коронок?

Блейд встал и бросил взгляд на треугольный кусочек металла, лежавший на ладони его светлости.

— А! Наконечник стрелы этих лесных охотников! Из железа, я полагаю?

Не ответив на его вопрос, Лейтон ринулся к своему столу, достал скальпель и начал сосредоточенно царапать блестящую поверхность. Через минуту он поднял голову и внимательно посмотрел на Блейда.

— Это не железо, Ричард, и не сталь. Металл более легкий, похожий на алюминий, но потяжелее… и невероятной прочности! Поглядите, мой скальпель из лучшей инструментальной стали оставил только крохотную царапину!

Блейд склонился над маленьким треугольничком, который Лейтон боялся выпустить из рук. Серебристая блестящая поверхность, сходившаяся к острию и заточенная с двух сторон… Металл, из которого была изготовлена башня на утесе! Несомненно, так!

— Похоже, моя гипотеза насчет прочих устройств посетителей Уркхи верна! Так, Ричард? — глаза Лейтона торжествующе блеснули, — Это изделие не обрабатывалось в первобытной кузнице!

Блейд вытер вспотевший лоб.

— Вы думаете, что люди из южных лесов нашли другую башню и сумели ее разрушить? А металл пустили на свои поделки?

— Нет, — Лейтон покачал головой. — Очень прочный сплав… Вряд ли им под силу распилить корпус башни… Нет, Ричард, это треугольная деталь какого-то устройства, а все, что сделали ваши кроманьонцы, — слегка обточили ее по краям, превратив в наконечник стрелы. Видите эти следы? -палец его светлости скользнул по острой кромке. — Царапины от камня… вероятно, от наждака.

— Но ваш стальной скальпель едва поцарапал этот металл!

Лейтон выпрямился и подкинул на ладони маленькое острие; вид у него был чрезвычайно довольный.

— Доисторические люди, друг мой, обладали неимоверным терпением… Они могли затачивать наконечник год или два! Ведь я все-таки смог поцарапать этот металл, значит, его твердость такая же, как у хорошей стали. Но тут важно другое — он заметно легче и, судя по вашим словам, практически не корродирует.

Блейд провел ладонью по гладко выбритому подбородку и довольно ухмыльнулся. Похоже, и на сей раз Фортуна не повернулась к нему спиной! Разве только в профиль…

— Итак, я все же вернулся с добычей, сэр, — произнес он, поглядывая то на ожерелье на столе, то на кусочек металла в руках Лейтона. — Осталось ее поделить…

— На что вы претендуете, Ричард? — его светлость не сводил зачарованного взгляда с инопланетного артефакта, отливавшего серебристым блеском.

— Ну, хотя бы один клык… — Блейд решил проявить скромность, ибо в противном случае ему не досталось бы ничего. — В конце концов я рисковал жизнью ради этих сувениров, — он ткнул пальцем в ожерелье.

— Берите два, — буркнул Лейтон. — Вот эти, с нижней челюсти.

— Благодарю, сэр. Вы так щедры…

— Щедр!.. — старик неожиданно хихикнул. — Все равно ни один из этих ретроградов-палеозоологов не поверит, что где-то водятся махайроды с четырьмя такими кинжалами в пасти.

Блейд тоже улыбнулся, потом протянул руку и снял с плетеного шнурка пару огромных клыков.

Комментарии к повести «Волосатые из Уркхи»

Ричард Блейд, 38 лет — полковник, агент секретной службы Ее Величества королевы Великобритании (отдел МИ6А)

Дж., 72 года — его шеф, начальник спецотдела МИ6А (известен только под инициалом)

Его светлость лорд Лейтон, 81 год — изобретатель машины для перемещений в иные миры, руководитель научной части проекта «Измерение Икс»

Зоэ Коривалл — художница, бывшая возлюбленная Блейда

Вики Рэндольф — одна из многочисленных пассий Блейда

Питер Норрис — Железный Пит, один из руководителей британской секретной службы, шеф отдела МИ6

Френсис Биксби, Палмер Тич, Харпер Ли — первый, второй и третий заместители Дж. по отделу МИ6; после образования нового отдела МИ6А Биксби и Тич остались в подчинении Дж., Ли перешел заместителем к Норрису

Джордж 0'Флешнаган — Джо, младший коллега Блейда по отделу МИ6А

Боб Стерн, Стивен Рендел, — полевые агенты, сотрудники МИ6А

Макдан — руководитель эдинбургской группы научного центра Лейтона, один из разработчиков телепортатора

Кристофер Смити — помощник Лейтона, нейрохирург

Ньютон Энтони — научный администратор миссис Рэчел Уайт — соседка Блейда по Дорсету, дама гренадерского роста и сурового нрава миссис Пэйдж — прислуга Блейда в Лондоне

Ричард Блейд, 38 лет — он же Лей, Тот-кто-даетволшебные-имена, посланец небесных ахх-са

Джи — он же Сис, вождь племени уркхов

Лейтон — он же Ша, шаман племени уркхов

Биксби — Первый Охотник

Макдан — Второй Охотник

Смити — Третий Охотник

Тич — Четвертый Охотник

Ли — Пятый Охотник

Джо, Боб, Стив — молодые охотники

Ньют — самый презираемый из охотников миссис Пэйдж — вдова, в хижине которой поселили Блейда

Зоэ и Вики — ее дочери-погодки

ахх-са — божества, духи, сверхъестественные существа ахх-лават — люди хуп — чушь, ерунда ор пата — очень сильный бо — предлог «но» сис — тот, та ша — дитя, ребенок

Ку — страшный зверь большой толстоногий Ку — мамонт длиннозубый Ку — махайрод, саблезубый тигр мохнатый Ку — медведь гро — гигантская утка

Время, проведенное на севере — 16 дней

Путешествие по реке на плоту — 15 дней

Время, проведенное на юге — 6 дней

Всего путешествие в Уркху заняло 37 дней; на Земле прошло 35 дней