Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ричард Блейд, властелин (№2) - Волосатые из Уркхи

ModernLib.Net / Фэнтези / Лорд Джеффри / Волосатые из Уркхи - Чтение (стр. 3)
Автор: Лорд Джеффри
Жанр: Фэнтези
Серия: Ричард Блейд, властелин

 

 


Вытащив из костра прут с нанизанными на него кусками мяса, разведчик приступил к завтраку. Он ел, поглядывая то на север, то на юг, то на запад, в сторону реки, — с востока обзор закрывала скалистая гряда. Внезапно из-за ближайших утесов, расположенных в четверти мили от его убежища, появилась тройка каких-то крупных животных. Блейд поднялся, не выпуская из рук прута и продолжая жевать. С минуту он разглядывал массивные темные силуэты, потом, изумленно чертыхнувшись, положил свое жаркое на камень и привстал на носках.

Мамонты! Или какие-то другие звери, очень похожие на них! Он различал загнутые клыки, колонноподобные ноги, хоботы, которыми животные мерно помахивали на ходу, растопыренные уши, напоминавшие пару зонтиков, приставленных по бокам огромных голов. Куда он попал, Создатель! Если эта территория и являлась заповедником, то с весьма своеобразной фауной!

Решив получше разглядеть крохотное стадо живых ископаемых, Блейд направился к своему насесту. Он уже натянул веревку, приготовившись забраться на скалу, когда сзади послышался громовой рык. Этот вопль голодного хищника звучал близко, очень близко, и разведчик понял, что промедление смерти подобно. Не оборачиваясь, он птицей взлетел на скалу, схватил тяжелое копье и скорчился рядом с каменным клыком.

Зверь, с разочарованием глядевший на него снизу, мог внушить почтение кому угодно — от мамонта до команды бывалых охотников с ружьями восьмидесятого калибра. Заметив, что три мохнатых гиганта резко отвернули в сторону, Блейд покачал головой и, пробормотав. «Сегодня день визитов, не иначе…» — уставился в янтарно-желтые зрачки. Они пылали голодным огнем.

Его познаний в зоологии хватало лишь на то, чтобы определить эту тварь как гигантскую кошку. Однотонной шкурой красновато-песочного оттенка и массивной головой она походила на льва, но общие очертания тела были скорее тигриными. Длинное туловище с низкой посадкой, мощная шея, когтистые, довольно короткие лапы — вряд ли хищник мог угнаться ж оленем или быком. Блейд, однако, не сомневался, что сам он на дистанции в сто ярдов неизбежно проиграет, причем не успев добраться до середины.

Ом продолжал разглядывать зверя. Наиболее устрашающей деталью из всех, доступных обозрению, были клыки — два в нижней и два в верхней челюсти. Они скрещивались попарно словно кинжалы, не давая хищнику плотно закрыть пасть; из-за этого казалось, что на его морде застыло какое-то растерянно-обиженное выражение. Но зрачки — вертикальные золотистые щели — яростно пламенели, свидетельствуя, что никто в саванне не осмелился бы обидеть эту тварь.

— Махайрод? — пробормотал Блейд, вспоминая картинки из учебника естественной истории. Возможно… Во всяком случае этот древний тигр был вдвое крупней тех, что бродили в индийских джунглях, и весил раз в пять побольше. Уставившись на человека на верху каменного столба, он испустил низкое горловое рычанье. Блейд тоже зарычал в ответ; затем, пользуясь преимуществом членораздельной речи, пустился неторопливо излагать местному Шер-Хану все, что он думает на его счет. Рычанье зверя стало громче.

Оседлав каменный клык и помахивая копьем, Блейд с подробностями описал, как проломит чудищу череп, вспорет брюхо, сдерет шкуру и вышибет клыки. Тигр взревел; вряд ли до него дошли все эти угрозы, но вид человека в явно недосягаемой позиции его раздражал. Тем не менее он не собирался прыгать на скалу и расшибать лоб о камень, когда Блейд совсем было решился помочиться на него, зверь отвернул голову и одним неуловимым движением подскочил к ручью. Миг — и он уже был на другой стороне.

— Быстрый сукин сын, — произнес странник, выпрямившись и напряженно следя за гибкой рыжеватой спиной, мелькавшей среди травяных стеблей. Пожалуй, этот саблезуб был пострашнее трех альбийских медведей, вместе взятых… Такой же стремительный, как дайр, но куда хитрее… Ведь не стал же он кидаться на скалу, словно понимая, что можно получить копье между ребер!

Блейд спустился вниз, доел остывшее мясо и призадумался. В панцире, с парой стальных копий и добрым топором в руках он рискнул бы помериться силой хоть с дьяволом, хоть с этим тигром, весившим не меньше носорога. Однако травяная юбочка была плохой защитой; пожалуй, когтистая лапа махайрода содрала бы ее разом, вместе с гениталиями. Нет, он не будет геройствовать зря, решил странник. Зверя надо подвести под удар — под сильный удар каменного топора, единственный, который он успеет нанести; и этот удар должен быть смертельным! Необходимо как-то ограничить его подвижность… выбрать позицию среди скал или в лесу… может быть, в воде…

В воде? Неплохая мысль! По крайней мере, там хищник не сможет прыгнуть…

Блейд направился к озерку и в задумчивости обошел его вокруг, высматривая место пообрывистей. Ближе к скалам дно круто уходило вниз, а на берегу громоздились большие валуны; в щели между некоторыми он протискивался с трудом. Решив, что тут можно дать бой и отступить в случае необходимости, разведчик запрятал в узкой расселине копье и меньший из топоров и отправился на охоту.

Большого удовольствия от этого занятия он не получил: приходилось все время следить за тем, чтобы самому не превратиться в добычу. В привычках голодных доисторических тигров Блейд не разбирался; его утренний визитер мог залечь в логове до темноты, а мог все еще бродить по равнине в поисках пропитания. Поэтому ему приходилось держаться возле скал и деревьев, высматривая не столько дичь, сколько пути к возможному отступлению, что оказалось чертовски утомительным.

В конце концов он сбил копьем довольно крупную антилопу, взвалил ее на плечи и, остро ощущая свою беззащитность, потрусил к озерцу. Теперь он уже не любовался ни на мамонтов, которые мирно поедали кустарник на опушке рощи, ни на стада легконогих коз, ни на группу насторожившихся лосей, взметнувших вверх костяные заросли рогов. Озираясь по сторонам, Блейд прислушивался, принюхивался, следил, не проявят ли травоядные беспокойства, и одновременно высчитывал расстояние до ближайшей лиственницы. К счастью, все обошлось; он без помех добрался до своего убежища, пообедал бифштексом из антилопы — с небывалым аппетитом, обостренным опасностью, — и залез на верхушку каменного столба, чтобы выспаться перед вечерним мероприятием. Он не был уверен, что тигр навестит его по дороге к реке, но такая вероятность не исключалась.

Ближе к вечеру разведчик соорудил небольшой плот из сухих ветвей пробкового дерева, погрузил на него тушу антилопы и тяжелый камень, привязанный к сплетенному из травы канату, и отогнал на середину озерца. Камню предназначалась роль якоря; он прочно лег на дно, и слабое течение натянуло веревку. По прикидке Блейда глубина тут была футов пятнадцать, а у обрывистого берега, где он замыслил нападение, — не меньше четырех.

Наступил вечер. Оранжевый диск солнца повис над ровной линией горизонта, с реки начал задувать прохладный ветерок, стада оленей, быков и антилоп потянулись к водопою, остроконечные длинные тени скал легли на изумрудную траву. Блейд ждал, сидя на берегу с тяжелым топором на коленях. Позади возносились к темно-синему вечернему небу серые утесы, прямо перед ним лежало озеро с темным пятном плота посередине, за озером — бескрайняя степь. Возможно, где-то там, на юге или на севере, на западе или востоке, в сотнях или тысячах миль от этого огромного оазиса первозданной дикости, зажигались огни в хрустальных башнях, люди веселились, наполняя гулкие улицы городов смехом и песнями, в парках гуляли влюбленные, вдыхая нежные ароматы цветов, огромные сверкающие лайнеры взмывали в небеса и покорные роботы подносили пирующим яства и напитки. Здесь же, на валуне у озерного берега, сидел нагой человек с каменным топором в руках и ждал тигра.

И тигр пришел!

Он возник из зарослей высокой травы, двумя прыжками перемахнул через ручей и неторопливо двинулся к озеру, к тому месту, обильно политому антилопьей кровью, где странник взваливал свою приманку на плот. Обнюхав землю, зверь вытянул шею и уставился на Блейда; Блейд глядел на него. Их разделяло семьдесят ярдов водного пространства.

— Решил нанести мне визит? — человек первым нарушил тишину.

— Ррраууу! — басовито ответил зверь, демонстрируя гигантские клыки.

— Потеряешь тут шкуру, приятель…

— Ррраууу! Рра! Рра! — он явно не верил.

— Смотри… Я тебя предупредил.

— Рра! — ответ был полон презрения.

«Полезет в воду или нет?» — лихорадочно размышлял странник. Тигр мог добраться до него и вдоль берега, хотя тот был по большей части завален камнями. В крайнем случае, решил Блейд, придется подплыть к антилопе, изображая дополнительную приманку…

Зверь опустил голову и вдруг гибким змеиным движением скользнул в озерцо; вероятно, вода не вызывала у него такого отвращения, как у земных кошачьих. Он плыл стремительно и через пять секунд миновал плот с приманкой, не обратив на нее никакого внимания; его ждала добыча посерьезней. Словно бурая торпеда, тигр рвался к ней, и низкий грозный рык предупреждал, что он не сомневается в своих силах.

Блейд же был уверен в своих. Подняв топор, он шагнул в воду, остановившись там, где она доходила ему до середины бедра. Дальше дно опускалось, и лапы зверя не найдут опоры; значит, он не сможет прыгнуть и подмять добычу своим весом. Это продлится долю секунды — решающее мгновение, которое определит победителя.

Огромная бурая голова приближалась; Блейд видел только разверзстую пасть, влажно поблескивающие клыки и прогалину намокшей шерсти меж глаз -туда он собирался нанести удар. Тигр взревел; глаза его мерцали жестоким голодным огнем. Блейд крепче сжал топорище и напряг мышцы.

До жутких клыков оставалось шесть футов, когда он ощутил отвратительное зловоние. Резко качнувшись назад, странник выдохнул воздух. Пора! Каменный клюв стремительно упал вниз.

Звук удара, треск костей, протяжный, внезапно оборвавшийся вой… Выпустив из рук топорище, Блейд выскочил на берег, метнулся в заранее облюбованную расщелину, нашарил прислоненное к валуну копье. С полминуты он ждал, выставив перед собой древко с кремневым наконечником, потом осторожно выглянул из-за камня. Неподвижная бурая туша маячила у берега, остекленевшие янтарные зрачки глядели прямо в лицо странника, по воде расплывалось пятно крови.

— Вот так-то, парень, — произнес Блейд, выскальзывая из своей щели, — придется тебе расстаться со шкурой. И не говори, что я тебя не предупреждал!


ГЛАВА 3

Весь следующий день он снимал эту проклятую шкуру, измучившись куда больше, чем во время сражения. Он счистил волокна жесткой тигриной плоти шероховатым камнем, положив свой новый плащ сушиться на солнце и занялся клыками и когтями. Когти Блейд выдрал только с задних лап; шкуру, содранную с передних, по его задумке надо было завязывать на груди, чтобы тяжелое одеяние не съехало с плеч. Десять когтей, четыре клыка и две дюжины устрашающих зубов предназначались для ожерелья — такого же веского свидетельства победы, как и рыжеватопесочный смокинг его недавнего противника.

Сверлить зубы он не стал — эта работа требовала времени, навыка и инструментов, о которых в диких местных краях не приходилось и мечтать. Проточив кремнем канавки у основания клыков, Блейд просто обвязал каждую деталь своего украшения травяным жгутом и подвесил на ремешок, вырезанный из тигриного хвоста. Покончив с этими делами, он вымылся, плотно поужинал и отправился на покой. В эту ночь, как и в предыдущую, сон его не тревожили ни рев, ни рычанье.

Утром, убедившись, что шкура слегка подсохла, он начал собираться в дорогу. Ему пришлось бросить топор и два копья — эти тяжелые орудия ограничивали его подвижность, — а также почти всю тушу антилопы. Тем не менее и оставшаяся ноша была нелегка — плащ, который свешивался почти до щикотолок, сумка с припасами, плетеные из травы веревки, каменное оружие. Впрочем, этот груз не вызывал у странника возражений; сейчас он был снаряжен куда лучше, чем три дня назад, когда только что появился в местных краях.

Довольно быстро отыскав давешнюю полосу окровавленной примятой травы и место, где аборигены пытались отбиться от тигра, Блейд двинулся на восток. Охотники, оставшиеся в живых, бежали в панике к родным очагам, оставляя довольно заметные следы, и он не сомневался, что рано или поздно набредет на становище.

Кто же эти существа? Люди, будущие владыки этой девственной планеты, или примитивное племя, которое истинные хозяева поместили в резервацию? И если такие хозяева все же существуют, то что они скажут или сделают, наткнувшись на чужестранца в плаще из тигриной шкуры? В диком и нецивилизованном мире убитый им махайрод был всего лишь опасным хищником, тогда как в заповеднике… О, в заповеднике он мог оказаться ценнейшим экземпляром, за который с браконьера как минимум снимут скальп!

Откровенно говоря, Блейд в это уже не верил, поскольку ценный представитель семейства кошачьих питался туземцами, наверняка являвшимися не менее ценными экспонатами этого зоологического музея. Но кто знает? Возможно, в хрустальных дворцах — где-то там, за горизонтом, — обитают негуманоиды, нечто вроде менелов с Красной Звезды Ах'хат, которых он встретил в Вордхолме… Менелы относились к человечеству примерно так же, как люди — к колонии муравьев или пчел.

Поежившись, разведчик ускорил шаг. След был старым, ухе недельной давности, однако тут в панике пробежало не меньше дюжины человек и знаки этой поспешной ретирады все еще оставались заметными. Опытный взгляд Блейда замечал то бурые пятна засохшей крови (по-видимому, некоторые охотники были ранены), то клочья оленьих шкур, то сломанное копье, кремневый нож или плетеную из травы сумку, похожую на его собственную. Он понял, что люди сильно перепугались — в ином случае они подобрали бы брошенное оружие через день-два. Неужели вся эта доисторическая компания так и сидит в своей пещере — или где там они расположились на постой, — боясь высунуть нос в степь? Судя по всему, махайрод сумел внушить им страх Божий…

Вероятно, предположения Блейда были справедливыми. От тигриной шкуры шел густой терпкий запах, и странник заметил, что травоядные шарахаются от него как от огня. Раньше он мог подойти к ним на двадцать-тридцать шагов -дистанцию полета копья, — теперь же козы, олени и антилопы уносились прочь, не подпуская его даже на сто ярдов. Быки и местные лоси, не столь быстрые, тоже убирались с дороги со всей возможной поспешностью, и вскоре Блейд заметил, что вокруг него словно бы образовалась зона отчуждения, в которой не рисковал появляться ни один зверь.

Отшагав мили четыре, он наткнулся на медведя. Собственно, считать это бурое косматое существо медведем можно было с большой натяжкой: его широкая морда действительно походила на медвежью, но длинные ноги и пышный хвост казались позаимствованными у огромного волка. Зверь, однако, весил не меньше восьмисот фунтов и был хищником — ибо, выскочив из зарослей изумрудной травы, тут же устремился к Блейду с весьма плотоядным выражением на морде.

Разведчик не успел скинуть с плеча копье, как медведь резко затормозил. В следующую секунду, жалобно подвывая, он развернулся и бросился назад, в спасительные заросли; шерсть вдоль хребта встала дыбом, а хвост был поджат — что, по мнению Блейда, свидетельствовало о глубочайших извинениях.

Он ухмыльнулся. Похоже, в этих краях шкура и запах саблезубого защищали получше стального панциря! Они были гарантией неприкосновенности и самым надежным пропуском, оспаривать который не решался никто! С другой стороны, охотиться в таком обличье совершенно невозможно: животные куда больше боялись четвероного убийцу с клыками и когтями, чем двуногих с их жалкими копьями и топорами.

Блейд шел уже часа три, поглядывая то на примятую траву, то на солнце, которое неторопливо карабкалось к зениту. Наконец, обозревая в очередной раз горизонт, он заметил струйки дыма, поднимавшиеся над одним из оазисов. Как и в его недавнем убежище, там были скалы, окруженные хвойными деревьями, и ручеек, струившийся к большой реке; утесы казались невысокими — их округлые вершины едва торчали над лиственничными кронами.

Приблизившись, странник понял, что скалы идут кругом и внутри, за этими каменными стенами, находится свободное пространство. Кое-где утесы плотно смыкались, в других местах между ними темнели проходы от ярда до трех шириной, тщательно заваленные камнями. Несомненно, здесь потрудились человеческие руки, а не природные силы: валуны были уложены в некое подобие защитной преграды, весьма примитивной, но непреодолимой для любого хищника.

После непродолжительных поисков Блейд обнаружил узкий проход в северной части кольца скал. В эту щель он с трудом мог протиснуться боком, и если б не плащ из тигриной шкуры, его спина и грудь были бы до крови расцарапаны о камень. Кроме человека, в такую расселину ухитрился бы пробраться лишь какой-нибудь мелкий хищник вроде лисы или шакала — причем в конце его почти наверняка ожидал удар копья или дубинки.

Подумав об этом, Блейд пригнулся, двигаясь дальше чуть ли не ползком. Расселина шла ярдов на двадцать пять и, добравшись до середины, он увидел, что выход из нее завален огромным валуном. Впрочем, это препятствие оказалось несложно преодолеть. Забравшись на камень, разведчик осторожно приподнял голову, мгновенно обежав взглядом ровную овальную площадку -довольно просторный двор естественной цитадели со стенами из несокрушимого базальта.

Первым делом ему бросилась в глаза волосатая задница, весьма основательная и кого-то смутно напоминавшая. Ее обладатель храпел под самым валуном, уткнувшись лицом в землю; рядом валялись копье и топорик на длинной рукояти. Блейд понял, что видит нерадивого стража, и дал себе слово, что наведет в племени должный порядок по этой части. Безопасность — прежде всего! Часовому не полагается спать на посту, даже если он — всего лишь примитивный волосатый дикарь!

Волос у толстозадого действительно хватало. Конечно, он не мог сравниться с медведем или обезьяной, но густая бурая поросль шла по всей спине, по ягодицам и коротким ногам с толстыми ляжками; с головы спускались длинные нечесанные лохмы рыжеватого оттенка. Однако это существо являлось человеком! Даже не заглядывая в лицо туземца, Блейд мог убедиться в сем факте с полной определенностью. Стопы и кисти дикаря практически не отличались от его собственных; форма черепа, короткая шея и приземистая плотная фигура ничем не напоминали обезьяньи; объемистую талию охватывал пояс из оленьей шкуры, и в волосах, на самом темени, торчало какое-то украшение из перьев — довольно грязное и помятое.

Стойбище, которое охранял этот бездельник, располагалось у подножий утесов, за небольшим озерцом, почти точной копией того водоема, в котором расстался с жизнью местный Шер-Хан. До трех десятков плетеных шалашей, прикрытых сверху шкурами, было ярдов сто, и Блейд видел суетившихся у большого костра женщин, дюжину мужчин, восседавших на плоских валунах, и ребятишек самых разных возрастов и калибров, плескавшихся у озерного берега. Все взрослые, и женщины и мужчины, отличались изрядной волосатостью; одни носили пояса с передником из оленьей или козьей шкуры, прикрывавшим чресла, у других имелись еще накидки — либо из шкур, либо плетеные из травы. Дети бегали голышом.

Убедившись, что его никто не замечает, Блейд продолжал свои наблюдения. Женщин было десятка два, детей — раза в полтора больше; судя по числу хижин, племя недавно понесло изрядный урон. Или, быть может, часть волосатых спала в своих шалашах? В любом случае, этот клан насчитывал не больше семидесяти человек, причем мужчин, по мнению Блейда, было маловато.

Рассматривая их, он заметил, что туземцы, сидевшие на камнях, как будто подчиняются некой субординации. Два валуна казались повыше, и двое мужчин, занимавших эти почетные места, носили плащи и по пучку перьев за каждым ухом. Остальные группировались вокруг предводителей, склонившись к ним и словно прислушиваясь к какому-то спору; иногда то один, то другой поднимался, желая, видимо, вставить слово.

Совещание, понял Блейд, внезапно припомнив свой сон перед стартом. Здесь не было уютного зала, стола и кресел, но суть от этого не менялась -люди все так же спорили, говорили, обсуждали свои проблемы, упорствовали в собственных заблуждениях и не желали прислушаться к доводам соседа. Пожалуй, сие доказывало человеческую сущность волосатых в гораздо большей степени, чем огонь, шалаши, передники из шкур и перья в волосах.

О чем же шла речь на этом совете? Странник почти не сомневался, что угадал: надо было отправляться на охоту в степь, а в степи бродил саблезубый.

Что ж, решил он, стоит порадовать аборигенов доброй вестью. Соскользнув с валуна и не обращая внимания на храпевшего стража, Блейд направился к шалашам. У берега озерца, которое ему предстояло обогнуть, как и на всей площадке, не было камней — вероятно, они пошли на строительство баррикад, перекрывавших широкие проходы. Деревьев не было тоже; лишь голая земля с желтевшими кое-где участками вытоптанной травы. Тем не менее чужака заметили не сразу. Мужчины совещались, женщины пекли мясо над костром, дети играли; Блейд успел пройти ярдов тридцать, когда ребятишки подняли наконец крик.

Он не остановился, не замедлил движений, лишь выпятил грудь, о которую бились тигриные лапы с огромными когтями. Поверх них лежало ожерелье, и клыки, подвешенные на травяных жгутиках, мерно побрякивали в такт шагам, словно кастаньеты. Складки тяжелого плаща делали плечи Блейда еще шире; его нагие руки и торс бугрились мощными мышцами, ноги уверенно попирали землю, а на топоре, который он тащил под мышкой, еще темнели пятна засохшей тигриной крови. Вероятно, грозный облик пришельца, героя — или даже божества! -вселил в волосатых ужас. На миг они застыли, кто где стоял или сидел: мужчины — на своих каменных табуретах, женщины — у костра, дети — по колени в воде; затем с громкими воплями начали разбегаться.

Блейд неторопливо подошел к камням, выбрал тот, что был повыше, и сел, прислонив к соседнему топор и копье. Его появление произвело несомненный эффект! Женщины с ребятней попрятались в шалашах, охотники, более здравомыслящая часть племени, ринулись к скалам и теперь с завидной скоростью лезли вверх. Интересно, за кого они принимают нежданного гостя? За зверя, превратившегося в человека? За злого демона или великана, который пожрет всех, кто не успел познакомиться с тигриными клыками? В таком случае, стоило их успокоить.

Поднявшись, разведчик шагнул к костру, выбрал кусок наполовину пропеченного мяса и впился в него зубами. Он и в самом деле чувствовал голод, отшагав с утра больше десяти миль, так что ланч пришелся очень кстати. Покончив с первым ломтем, он принялся за второй, потом подошел к озерцу, напился из горсти и обтер руки о свой плащ. Десятки глаз следили за ним со скал и в щели, зиявшие в стенках хижин.

Он снова сел на камень, поигрывая ожерельем, неторопливо осматривая стойбище. Пожалуй, этот волосатый народец был не столь уж примитивным! Они умели добывать огонь и строить жилища, плести веревки и сумки из травы, шлифовать кремневые наконечники, выделывать шкуры и жарить мясо. Теперь предстояло познакомиться с их языком. Блейд предвидел, что звуки неведомой пока речи уже живут в его подсознании, и несколько фраз, которые он услышит, пробудят их, наполнив значением и смыслом. Так было всегда; появляясь в новом мире, он мог говорить на языке обитающих в нем существ.

Сейчас двое из них, спустившись с утесов, нерешительно направлялись к нему. Длинный и короткий, предводители племени. Длинный был мужчиной зрелых лет, но еще весьма крепким; его костистое сухощавое лицо украшали пышные бакенбарды. Борода отсутствовала; как вскоре узнал Блейд, у туземцев волосы росли где угодно, кроме подбородка, верхней губы да еще, пожалуй, лба. На физиономии длинного застыло выражение некой отрешенности и почти олимпийского спокойствия, хотя Блейд заметил, что это дается вождю нелегко: пальцы у него подрагивали, а левая нога вдруг сама собой цеплялась за правую. Мужественный парень, решил разведчик; боится, но идет!

Короткий, похоже, не испытывал страха — может быть, потому, что был стар и мало дорожил жизнью. По накидке, украшенной козьими хвостами и грубыми костяными фигурками, Блейд опознал в нем шамана. Бакенбарды у коротышки были выщипаны, зато на голове торчала шапка спутанных седоватых волос; шерсть на груди и плечах, на тонких искривленных ляжках тоже была седой. Этот старый гном выглядел тощим, но жилистым, и двигался странной походкой — вприпрыжку, словно подбитый камнем краб. Приглядевшись, Блейд заметил, что он горбат — то ли от рождения, то ли в результате травмы, полученной в схватке с каким-то зверем. Его левое плечо покрывали страшные шрамы.

Остановившись перед пришельцем, оба аборигена уставились на него во все глаза. У длинного зрачки были серыми и тускловатыми, глаза старого гнома напоминали расплавленный янтарь. Точь-в-точь как у лорда Лейтона, подумал странник и ухмыльнулся: этот тощий коротышка был вдобавок горбат и двигался почти так же неуклюже, как его светлость.

Наконец длинный дернул кадыком и с сомнением пробормотал:

— Ахх-са?

— Хул! — возразил гном. — Ахх-лават. Бо ор пата!

Блейд не удивился, прекрасно поняв этот обмен репликами. «Ахх-са» обозначало духа, демона, доброго или злого бога — словом, создание потустороннего мира; «ахх-лават» — разумного, но смертного индивидуума, не владевшего сверхъестественной мощью. «Хул» было отрицанием. Но не просто отрицанием; этот термин нее некий иронический подтекст, словно намекая на презрительное отношение говорившего к мнению собеседника. «Бо» являлось предлогом противопоставления, «ор» — усилением качества; слово же «пата» соответствовало понятиям «сильный», «крепкий», «могучий».

Итак, длинный вождь признал в пришельце божество, тогда как шаман отстаивал более рациональную гипотезу. «Чушь! — произнес горбатый гном. -Это человек. Но очень сильный!»

Разглядывая стоявшую перед ним парочку, Блейд молча ждал продолжения. С каждой секундой старый колдун все больше напоминал ему Лейтона — даже манера говорить была такой же, слегка брезгливой, суховатой и безапелляционной. Кем же тогда являлся его напарник? Местным вариантом Дж.?

— Ахх-са, — снова повторил вождь. — Только ахх-са может убить большого Ку!

«Ку» называлась любая жуткая тварь, с которой не могло справиться племя, — саблезубый тигр, гигантский медведь, мамонт.

— Ахх-лават убивали Ку, — гном покачал лохматой головой. — Делали ловушки, жгли огнем… Убивали!

— Ку — разные, — возразил вождь. — Этот, — он покосился на клыки, висевшие на шее Блейда, — самый страшный!

— Он не сильнее большого толстоногого. — Блейд понял, что речь шла о местном варианте мамонта. — Толстоногого уркхи убивали. Если толстоногий упадет в яму, на дне которой кол…

— Не учи меня охотиться на толстоногих, — невозмутимо прервал шамана вождь; его манера вести дискуссию, спокойная и веская, в самом деле напомнила Блейду шефа МИ6А. — На моей памяти уркхи взяли жизнь у троих, и я помню, как это было. Но Ку с длинными зубами может съесть всех! И большого толстоногого, и тебя, и меня.

— Может, — неожиданно согласился шаман. — Он съел двух охотников в начале этой луны и трех — в середине. Он съел женщину, которая копала корни. Он съел…

Выслушав довольно длинный список, Блейд понял, из-за чего волосатые забились среди скал, зашпаклевав все щели, кроме самой узкой. Вероятно, махайрод рассматривал стойбище волосатых как своеобразный кроличий садок, где всегда можно раздобыть что-нибудь на ужин.

— Ку съел много уркхов, — подтвердил вождь, когда колдун, исчерпав перечень, смолк, — Охотники не могли убить Ку, а длиннозубый Ку убивал кого хотел… — он сделал многозначительную паузу и уставился на Блейда. — Лишь ахх-са может убить Ку!

Шаман поднял лицо к небесам и распростер руки; костяные фигурки на его плаще застучали, метнулись козьи хвосты.

— Ахх-са могучи, — нараспев начал он. — Ахх-са не охотятся на зверей! Самый большой Ку перед ними — кал! Они живут на небесах, летают над землей на огромных птицах с огненными хвостами и не обращают внимания на уркхов. Ахх-са — повелители мира, их дыхание — ветер, их голоса — гром, их взгляды — молния! Им не нужно мясо, им не нужны шкуры, они не едят и не спят…

«Ну и ну, — подумал Блейд, — похоже, эти парни могут препираться до Второго Пришествия!»

Странник не собирался ждать так долго, а потому рявкнул, прервав славословия колдуна:

— Закрой рот, коротышка! Я — не ахх-са, и потому мне нужны шкуры и мясо. Но сами ахх-са послали меня на землю, одарив божественной силой. Мое дыхание — ветер, мой голос — гром, мой взгляд — молния! Хочешь в этом убедиться?

Он грозно нахмурился и протянул руку к топору.

Оба спорщика в изумлении уставились на него. Повидимому, ни вождю, ни шаману не приходило в голову, что странный гость может понимать их язык и выражать свои мысли столь энергично и недвусмысленно. Ладонь Блейда еще не успела лечь на топорище, как две волосатые фигуры распростерлись перед ним на земле, демонстрируя полную покорность.

— Встать! — велел разведчик. — Садитесь сюда! — он показал на камни поменьше, рядом с его собственным валуном.

Они сели.

— О посланец великих ахх-са, — попытался перехватить инициативу колдун, — доволен ли ты тем…

— Ты откроешь рот тогда, когда я прикажу, — строго произнес Блейд и, не подымаясь с места, легонько хлопнул старого гнома по макушке. Тот охнул и прикусил язык.

Тем временем охотники спустились со скал, а самые смелые из женщин и подростков выползли из хижин. За кольцом валунов, которых было штук двадцать — видимо, по числу мужчин в племени, — собралась уже порядочная толпа. Странник заметил, что оружия не было ни у кого.

Он ткнул пальцем в вождя:

— Как тебя зовут, длинный?

Тот сосредоточенно нахмурился, будто стараясь припомнить собственное имя, и начал с протяжным подвыванием:

— Сис'агра-ти карра'да-мелнимунек о'ахх-лават'тапара кинда-тапалама'их-карала сис'агра-капа-ти'пата-ока парала-кат-им ланаса-итара'ло сис'агра…

— Стоп! — приказал Блейд, и вождь покорно смолк.

Сказанное им означало: «Тот-кто-родился-в-денькогдаженщина-второго-охотника-нашла-клубеньвеличиной-соленью-голову-то т-кто-сломал-палец-на-ноге-убегая-отмедведя-тот-кто…» — и так далее.

Блейд кивнул шаману:

— Теперь я хочу послушать тебя, старый гриб. Ну, начинай!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6